«Моя вторая мама (др. вар.)»

Девочка была уже достаточно взрослой и смышленой, чтобы понимать: не все гладко между родителями. Хотя спроси кто-нибудь, любит ли отец маму, она без сомнений подтвердила бы, что, конечно, любит. Ведь он часто дарил маме необыкновенно красивые букеты, почтительно целовал руку и никогда не оскорбил ее резким словом. Но сколько раз в последнее время видела девочка, как печальны глаза, большие прекрасные глаза ее Лусии. Она замечала, как вдруг неожиданно, посреди веселой игры мамочка вдруг переставала улыбаться и взгляд ее отсутствующе задерживался на каком-нибудь предмете – вазе, картине, шторе... Моника тормошила мать, пытаясь вернуть ей прежнее веселое настроение, но это не всегда удавалось. А вчера, вернувшись из школы, она застала мать в спальне за непонятным занятием. Та, присев на кресло, внимательно рассматривала свадебные фотографии. Моника замерла на пороге комнаты: ее поразило лицо матери, – печальное, постаревшее, – таким она не видела его никогда. Но еще больше девочку удивило то, что сделала Лусия: она взяла свой портрет и портрет Хуана Антонио, долго глядела на них и потом, поставив близко-близко друг к другу, подержала так какое-то время. Увидев в дверях дочь, будто спохватилась и тотчас же поставила их на прежнее место, далеко друг от друга, по обе стороны высокой тонкой вазы.

Моника бросилась в объятия матери, прижалась щекой к ее щеке, как всегда нежно поздоровалась с нею и, ничего не успев спросить, услышала голос Марии, звавшей ее на кухню к полднику. Мария так вкусно готовила, а Моника так проголодалась, что наскоро поцеловав мать в щеку, она бросилась вприпрыжку на зов Марии, которая обещала попотчевать ее необыкновенными сэндвичами.

– А ты, мамочка, помажь пока Глорите ручки кремом, она, моя куколка, тоже хочет, чтобы у нее были такие же нежные пальчики, как у тебя!

На кухне, как всегда, все блестело, дышало уютом и довольством, от плиты шел аппетитный запах, на привычном месте Монику ждали сок и сэндвичи.