«Над бурей поднятый маяк»

T.Malory, Lille Prinsen

Над бурей поднятый маяк

Ведь Эрот — самый человеколюбивый бог, он помогает людям и врачует недуги, исцеление от которых было бы для рода человеческого величайшим счастьем.

Весна доползала до Лондона неохотно, переваливалась же за городские стены еще неохотней. Старая городская шлюха стаскивала с рыжих волос снежное покрывало, а под ним оказывалась грязь, нечистоты, позабытая под коркой льда смерть. И требовалось слишком много проточной воды, чтобы смыть накопившуюся дрянь подчистую — вот и оказывалось, что вешние ключи, уже журчащие кое-где вдоль раскисших улиц, цветом своим напоминают жидкое дерьмо.

И все же — в привычную городскую вонь подмешался ни с чем несравнимый, серебряный запашок оттепели. Шел он с Темзы, сбрасывающей загрязненную змеиную кожу льдов. Шел от торговцев, выходящих на рынки пораньше, и — засветло, от девиц, впервые расстегнувших плащи на шеях, чтобы показать, что за ягоды успеют дозреть к лету.

Все шло своим чередом, текло, звонко журча, и огибало горы мусора там, где не могло смыть их. Дни сменялись ночами, «Ричард» — «Титом Андроником», толпы — толпами, ожидание — свершением.

Кит ездил в Эссекс Хаус три раза — и каждый раз они с Уиллом не говорили об этом. Уилл не расспрашивал — просто останавливал внимательные взгляды на полуприкрытом маской лице графини Эссекс, зачастившей в «Театр». Больше эта женщина не стояла между ними, предпочитая встать между Диком Бербеджем и Ричардом Топклиффом — что ж, этот выбор мог намного сильнее разгорячить кровь.

Но оставалось еще одно.

Раскланиваясь с леди Френсис, Кит неизменно помнил о своем обещании — из тех, которые лучше выполнять для собственного же блага.

— Вы изволите посетить «Розу», миледи? — как-то спросил он милосердную покровительницу угодного Музам искусства, будучи приглашенным в ее ложу.

Леди шевельнула соболиными бровями из-под маски, полуоборачиваясь:

— Когда же? Вам есть что предложить мне, о вдохновенный поэт?

О, вдохновенному поэту было что предложить: Господь потребовал жертву всесожжения, и Авраам тут же выхватил ее из своего райского кармана.

— Я обещал вам кое-что.