«Тяжёлый день лета 1808 года»

Руслан Бирюшев

Тяжёлый день лета 1808 года

Поток беженцев иссяк где-то к полудню. Кучки усталых горожан и крестьян, группки всадников, битком набитые повозки тянулись мимо редутов всю ночь и всё утро. Последние беглецы шли пешком — неся на плечах скудные пожитки и дурные вести. Некоторых из них капитан Буле выслушал сам — и от рассказанного у бывалого офицера едва не зашевелились волосы. Но вот, прошли эти, последние, отставшие — дорога опустела. Капитан распорядился перекрыть её рогатками и готовить обед. Похоже было, что если не покормить солдат сейчас, то очень скоро им придётся принять бой на голодный желудок. Сам же офицер взобрался на вал одного из редутов и вытащил подзорную трубу, осмотрелся. Дорога оставалась безлюдной до самой тёмной полосы деревьев у горизонта. В брошенной деревеньке на полпути между лесом и укреплениями вроде бы что-то двигалось — но это, скорее всего, были позабытые хозяевами куры, или другая мелкая живность. «А ведь отсюда и до побережья куда больше народу живёт, чем мимо нас прошло. — Подумалось капитану. — Не могли же все остальные… Нет, не могли. Это ведь не единственная дорога на юг».

— Не видать их, господин капитан? — Засмотревшись, Буле не заметил, как на вал поднялся его помощник, лейтенант Димонт.

— Не видать, Гастон. — Покачал головой Буле. Они с лейтенантом давно служили вместе, и с глазу на глаз Буле допускал некоторую фамильярность.

— Может, Господь милует — мы и не увидим. Франция большая…

— Увидим, Гастон. — Капитан сложил трубу и дёрнул себя за кончик уса. — Их тянет к скоплениям людей, потому они и идут за потоками беженцев. Потому нас и поставили именно тут. В штабе знают, что делают.

— Это не та война, где знаешь, что делать. — С сомнением ответил Димонт. — Как можно знать, что делать, когда не знаешь, с кем воюешь?

Буле нечего было сказать, так что он молча спрятал трубу и спустился внутрь редута по земляным ступенькам. Гастон остался наверху.

Лето выдалось жаркое, а жара благоволит запахам. От редутов пахло землёй и пылью, от палаток солдат несло потом и чем-то вовсе уже кислым, кухня пахла костром, луком и похлёбкой. Пахло смолой, навозом, порохом, железом. За всем этим терялся слабый запах пожарищ, приносимый ветром со стороны моря.