Андрей Степанов
Пять яблок власти
Профессор Подбельский осторожно поправил галстук и вытянулся за кафедрой. Его небольшой рост не позволил сделать это максимально грозно, поэтому в придачу он нахмурил кустистые брови и внимательно посмотрел на аудиторию.
— Повторите, что вы сказали, молодой человек. Я не расслышал ваш вопрос.
Разумеется, этот вопрос он уже слышал. И слышал не раз. За все 25 лет, что он преподает на кафедре современную историю, не проходило и года, чтобы кто-то не спросил…
— А что было бы, если бы революционное движение в стране взяло верх?
Подбельский внимательно посмотрел на студента, что задал вопрос. Совсем еще юный мальчишка, первый курс. И хотя в университете с неодобрением относились к таким личностям, профессор считал нужным дать ответ. Пусть лучше знают, чем фантазируют, чертовы романтики.
— Вы же знаете события двадцатого века, правда? — слегка прищурился он, провоцируя любопытного мальчишку.
— Да, разумеется, — с жаром подхватил тот, вскочив с места, и начал тараторить: — В начале двадцатого века вспыхнула Первая Мировая Война, когда правители основных государств Европы разделились на две группы. Одна поддерживала агрессора, а вторая им противостояла. Во время этой затяжной войны родилось множество революционных движений, которые за несколько лет слились в общее антивоенное и антигосударственное. Результатом стало свержение многих правительств Европы.
— Прекрасно. — Подбельский улыбнулся, провокация удалась. — А знаете ли вы, как эти события называются по ту сторону границы, в странах победившей революции?
— Борьбой за свободу, народную власть и еще как-то… — здесь студентик смутился и немного спрятался за парту.
— Вы же отлично все помните, — профессор-провокатор широко улыбнулся, сверкнув зубами. — То, что это слово не в чести в нашей империи, еще не значит, что вам запрещено его произносить. По крайней мере, в этой аудитории. Ну же?
— Антиимпериалистской, — последовал робкий ответ.
— Да, действительно. — Подбельский выдержал театральную паузу, наслаждаясь тишиной, которая повисла в аудитории. — Похоже, вы действительно хорошо знаете этот период. Не желаете ли рассказать о событиях, которые последовали после 1918 года? Как вас, простите?
— Николай.
— Слушаю вас очень внимательно.
