«Фанфики к Альтернативе маршала Тухачевского»

Толстой Владислав

Фанфики к Альтернативе маршала Тухачевского

Беседа Лазаревой с фрондирующими писателями

Квартира Ахматовой огромна - великая Поэтесса переехала сюда к мужу, в двадцать четвертом. Сейчас - вся ее целиком. Были соседи, вся семья погибла в Блокаду. Жилплощадь даже больше, чем у нас с Михаилом Петровичем в Москве, и зелень за окном - а вот отчего-то ощущение, давяще-затхлое, как в склепе! Впечатление, что мы с Люсей попали в сектантскую молельню, атмосфера нетерпимости к любому мнению, кроме принятого здесь, создает ощущение почти физической духоты, хочется распахнуть настежь окна, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Давит на психоэнергетическом уровне, создавая ощущение сильнейшего дискомфорта. Сильнее всего эта атмосфера чувствуется не в коридоре, а в комнате, когда мы туда вошли. Это была гостиная - красный плюшевый диван, обеденный стол со стульями посреди, белый кафельный камин, с потолка свисает лампа с красным абажуром. И хозяйка сидит в кожаном кресле, как на троне, вполоборота к двери. Выглядит моложе своих шестидесяти лет, из-за короткой мальчишеской стрижки, на ней простое синее платье, из-за цветового эффекта дополнительно ее стройнящее и добавляющее ей строгости. На диване двое - талантливый Писатель, импозантный седой мужчина, и его дочь, сорокалетняя дама с лицом английского типа, при виде которого хочется убрать подальше овес - в мире 'Рассвета' приобрела известность отнюдь не литературными трудами, а оголтелым антисоветизмом, ставшим ее профессией.

Выдержав паузу, хозяйка повернула голову. Узнала меня. На лице ее за какую-то секунду сменились, первоначальное равнодушное высокомерие, промелькнувший на долю секунду испуг, и наконец, истинно королевское холодное презрение.

- Лева, ты кого привел? - произнесла она, растягивая слова, как с французским прононсом - эта женщина присутствовала на моих допросах! И вы посмели, прийти сюда, в эту квартиру? Вон!