«Беседа с Анубисом»

Харлан Эллисон

Беседа с Анубисом

Когда глубина скважины достигла отметки 804,5 метра — ровно полмили, — нам с Эми Гитерман стало ясно, что пора вцепиться Вечности в горло и трясти, пока не привлечём её внимание.

Меня зовут Ван Цзы-цай. Обычно фамилия Ван переводится как «царь». В моём случае у неё есть и другой смысл; она означает «мчаться сломя голову». Очень подходяще. Так что не говорите, что мои предки не обладали прозорливостью. А Цзы-цай значит «самоубийство». В полумиле под землёй, посреди бесплодной Сахары, в укромной долине, которая баюкает в своей извечной безмятежности озеро с оазисом Сива, я и молодая женщина, Эми Гитерман из Нью-Йорка, — оба молодые и бесшабашные — замыслили совершить то, что повлекло бы или наш общий позор, или гибель поодиночке.

Я записываю это иньским письмом.

Так называется утраченный язык древних китайцев. Язык письменности, который использовался в XVIII — XII веках до нашей эры. Настолько древний, что едва поддаётся переводу. Сейчас, когда я это пишу, во всём мире наберётся лишь пять человек, способных расшифровать мои записи на языке государства Шань-Инь, которое процветало к северо-востоку от Жёлтой реки задолго до того, как сын плотника якобы кормил толпу хлебами и рыбами, ходил по воде и воскрешал мёртвых. Я не «рисовый христианин». Я не переметнусь к вашему богу только потому, что вы дадите мне еды. В моей семье на протяжении многих столетий исповедуют буддизм. Каким образом мне удалось овладеть иньским письмом, которое для современного китайца всё равно что классическая латынь для итальянца-виноградаря, — останется для вас тайной, поскольку в этом-то сообщении я точно не буду её раскрывать. И пусть тот, кто однажды откопает мои записи, сам распутывает хитросплетения случайностей и закономерностей, которые привели меня, «мчащегося сломя голову к самоубийству», сюда, в это место в полумиле под оазисом Сива.