«Кинокефалос»

Георгиадис Неархос

КИНОКЕФАЛОС[1]

Что это было? Собрание верующих на паперти, выражающих обожание своему Богу, или толпа служащих перед директорской дверью, поклоняющаяся своему Начальнику? Никто не может с уверенностью ничего сказать. Бесспорно только то, что каждый в отдельности и все вместе сообща, женщины и мужчины, превозносили такие хвалы и молитвы, какие мало кому из богов удавалось слышать, а уж смертным и подавно.

— Великолепный, Господь и Бог наш! Славится имя твое, да прекрасны будут твои деяния.

— Он всемогущ. Властвует над счастьем и несчастьем нашим и детей наших! Мы должны выполнять все его желания и петь восторженные покаянные гимны.

— Он смотрит на нас сверху, и чтобы мы ни делали, ему все известно. Для него стены и закрытые двери — не преграда.

— Он вездесущ. О чем бы мы ни говорили, он сразу же узнает об этом, чтобы наказать своих хулителей и вознаградить воспевающих ему хвалу.

— Обо всем нашептывают ему в уши его ангелы. Поэтому мы называем его Всезнающим и непрестанно благословляем его имя!

— По нашим делам он воздает нам и наказания и щедро награждает.

— Если мы выполняем его желания?..

— Он возвеличивает нас.

— Если же мы возражаем ему?..

— Бросает нас вниз и топчет.

— В любом случае мы признаем, что поступает он всегда справедливо.

— И если он иногда избивает нас, а мы не видим причины этому…

— …то, значит — мы, несомненно, мы в чем-то провинились и не сознаем этого.

— Всемогущий знает наши грехи лучше нас.

— Но если он без причины унижает нас, то делает это лишь для того, чтобы проверить наше долготерпение и веру в него.

— А если мы будем безропотно терпеть все, то этот справедливый судья (может быть, за десять, а то и за двадцать лет работы), обязательно поднимет нас на прежнее, а, может, и лучшее место.

— От его глаз, лица, да и от всей головы исходит такое сияние и такое величие, что мы не осмеливаемся посмотреть ему в лицо, ибо можем ослепнуть.

— Его сияние так же сильно, как солнца. И те немногие, кто все-таки осмеливаются взглянуть на него, говорят, что в каждой его морщине на лице запечатлена вековая мудрость и какая-то таинственная значимость. Счастлив тот, кто сможет расшифровать ее.