«Сказано - сделано»

Олег Игоревич Чарушников

Сказано - сделано

Настоящее живое дело способно увлечь самых застоявшихся, сонных людей, которых, кажется, ничем, кроме хоккея, не расшевелить. Нужно таким образом построить работу, чтобы давно приевшееся встало вдруг в ином, привлекательном и заманчивом свете. Только тогда любая организация, фирма, контора или шарашка избавится от лентяев и лоботрясов.

* * *

...Симареев опустился па стул и шепотом спросил у соседа: - Давно идет собрание? - Только началось, - ответил сосед, не отрывая внимательного взгляда от окна. - Еще муху не привязали. - Ага, - кивнул Симареев и тут же спохватился, что зря, пожалуй, сказал "ага". Какая может быть муха на профсоюзном собрании? Кроме того, зачем ее привязывать, не проще ли сразу прихлопнуть? Нет-нет, все-таки напрасно он сказал "ага" и скроил понимающее лицо. Но слово - не воробей, и сказавши "ага", по волосам не плачут. Симареев огляделся. Обычные перевыборы профкома, а в зале человек сто. Фанерная трибуна с микрофоном. Другой микрофон на столе президиума. У края сцены объемистый ящик с песком, надпись: "Не кантовать! Санлроверка произведена". Члены президиума сгрудились около микрофона... Они привязывали муху! Это явствовало из реплик, доносившихся через включенный микрофон: - Накидывай петлю! - Суровой ниткой лучше... - А голос пробовали? В тот раз нехорошо получилось... - Черт, нога-то какая некрепкая! - Легче, легче... Оп, затягивай! Симареев осторожно коснулся рукава соседа: - Зачем они... это? - Первый раз у нас? - поинтересовался сосед. Симареев кивнул. - Тогда смотрите, - отрезал сосед, резко отвернулся к окну, прошептал: "Четыре!" - и записал карандашиком на манжете - "четыре". "Крахмальные, - подумал Снмареев, - ишь ты, франт", - и начал подыскивать в уме что-нибудь едкое, чтобы поддеть невежу, но не успел. Собрание развернулось стремительно к совершенно подавило обилием впечатлений. Началось с того, что муху все-таки привязали. Пятеро мужчин ухватили насекомое за лапку нитяной петлей и притянули к микрофону. Из развешенных по стенам динамиков обрушился на членов профсоюза рев тяжелого бомбардировщика. Неучтивый сосед пригнул голову, но глаз от окна не оторвал. В президиуме заметались. Представительный мужчина с чудесной спелой лысиной, как видно, представитель профкома, склонился над микрофоном и что-то проделал. Громовое жужжание захлебнулось, стало тише. Голосов, впрочем, слышно все равно не было. - Крыло оборвал! - не оборачиваясь, желчно прокричал сосед. - Никогда сразу догадаться не могут, - и добавил: - Пять! Шесть! - И опять почиркал карандашиком. Дальше события пошли, как в кошмарном сне. На трибуну с неожиданной легкостью выпрыгнул председатель. Живо достал из кармана кофемолку, всыпал горсть зерен и, высунув длиннющий язык, быстро-быстро завращал им внутри кофемолки. По залу разнесся приятный запах свежемолотого кофе.