«Метка рода»

Аннотация к книге "Метка рода"

Вейя, дочь воеводы, вынуждена пребывать в чужом княжестве, ожидая, когда утихнет на пограничье кровавая сеча. Она ждёт возвращение отца, а получает известие о его гибели. Близкий родич обещает устроить судьбу Вейи, да только вместо этого она вновь оказывается на дороге, ведущей в дикие степи, и рядом тот, чей взгляд будоражит душу, сжигая сердце до основания. Он влечёт Вейю как огонь, и всё путаней становятся чувства. Она уже не уверена, как поступить: бежать как можно дальше или сгореть в его объятиях.

Метка рода

Властелина Богатова

Цикл: Хозяева степей 3

— Скажи мне вот что, Далебор, — послышался сквозь поднявшийся шум разговоров спокойный голос Любицы, — кто ныне на пограничье теперь враг нам, а кто друг? Ты всё рассказываешь о степняках этих, а я в толк взять не могу, кто они нам ныне будут.

Не одна Вейя сейчас залюбовалась его ликом пригожим. Красивое лицо сотника озарилась улыбкой — тёплой, простой — но скрыто в ней было многое. Золотистые глаза, словно мёд на солнце, под кудрями, что падали на поблёскивавший потом лоб, сверкнули лукаво. Сотник, взяв чару, приподнялся.

— Так всё важное тебе сказал, княгиня, — почтительно склонился, да всё равно будто проскользнула в жесте этом простом насмешка. — Муж твой возвратиться вскоре — ждать недолго, сам тебе и расскажет.

От такой дерзости у Любицы аж ноздри дрогнули.

Душно было в шумной гриднице князя Годуяра. Так душно, что платье липло к спине Вейи, и кололо на лбу очелье с навешанными на них гроздьями подвесок — тяжёлых, богатых — по случаю гульбища, что затеяла в нынешней вечер княгиня Любица. Разгорячало нутро и подошедший к концу Серпень[1], что, казалось, хочет заморить совсем напоследок уходящей жарой, лишить рассудка невыносимой ночной духотой, что в последнее время выгоняла челядинок из хоромин томиться на уличных лавках. И сейчас через раскрытые низкие дубовые двери влетал скудный, напоенный речной свежестью сквозняк, но его вовсе не хватало, чтобы дышать полной грудью и думать ясно. Густеющая духота только больше пьянила и без того напившихся мёдом мужей да жён. Ели, пили, разговаривали — только и слышны с разных концов хохот да женские пересуды.