«Скудные берега»

Скудные берега

tapatunya

Возьми на радость из моих ладоней

Немного солнца и немного меда,

Как нам велели пчелы Персефоны.

Не отвязать неприкрепленной лодки,

Не услыхать в меха обутой тени,

Не превозмочь в дремучей жизни страха.

Нам остаются только поцелуи,

Мохнатые, как маленькие пчелы,

Что умирают, вылетев из улья.

Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,

Их родина — дремучий лес Тайгета,

Их пища — время, медуница, мята.

Возьми ж на радость дикий мой подарок,

Невзрачное сухое ожерелье

Из мертвых пчел, мед превративших в солнце.

Осип Мандельштам

Я прекрасно помню тот вечер, так, словно это было вчера. Помню запотевшие окна, за которыми плакала осень, размазанный свет уличных фонарей, уютное урчание холодильника и раздраженные вопли:

— А я тебе говорю: монархия! Народ любит королей! Ты хоть раз слышал, чтобы президентам отрубали головы? Да ни в жизнь, максимум пристрелит какой недоумок, это разве выражение народной любви? А с королями не жизнь, а сплошной праздник: их травят, обезглавливают, ссылают в монастыри!

— Как же ты мне надоел со своими королями, сил никаких нет. У нас уже в половине стран эти олухи! Я требую демократии для разнообразия.

— И не спится ведь вам.

Муж, раскрасневшийся после двух бутылок водки и нескольких глобальных порций домашних пельменей, посмотрел на меня неодобрительно. На растянутой белой майке у него краснели неопрятные пятна от кетчупа. Его кухонный сопартиец выглядел куда более трезвым и аккуратным.

— Мы тебя разбудили? — буркнул муж, сгребая в угол разложенные между тарелок и рюмок заляпанные карты. Я села на табуретку и вытащила одну из карт.

— Да разве заснешь, когда вы такой гам на кухне устроили! Опять вы про Грасс спорите? Да шарахните по нему уже чем-нибудь ядерным и идите спать, завтра на работу.

— Чем это чем-нибудь ядерным? — ядовито уточнил у меня мужнин товарищ. — В Грассе еще даже порох не изобрели. Север, холод, никаких тебе термальных источников или других благостей. Люди способны убить друг друга за воз древесины. Смешно сказать, печки сушеной рыбой топят.

— Тоска, — зевнула я.