«Цена ошибки некроманта»

 Кузнецова Дарья Цена ошибки некроманта

Работа судьи сложна и неблагодарна, особенно если выполнять её честно. Лавиния Шейс рискнула жизнью, защищаясь от сфабрикованных обвинений, и сумела сохранить доброе имя. Вот только с душевным равновесием всё не так просто, и Лавиния по настоянию целителя отправляется отдыхать подальше от столичной суеты туда, где её никто не знает. Но...

   Один труп. Один некромант. Несколько случайных совпадений.

   И об отдыхе остаётся забыть.

ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой каникулы оказываются неизбежны

– Привет! Ну как ты тут? - смутно знакомый голос вырвал из липкого тумана полусна, в котором я плавала уже непонятно сколько времени.

   С трудом разлепив глаза, я несколько секунд разглядывала склoнившуюся надо мной женщину – красивую, яркую. Коротко остриженные чёрные волосы, серые лукавые глаза, родинка над бровью, придающая насмешливый вид.

   Ангелика.

   Имя всплыло из глубины памяти, потянуло за собой какие-то обрывки событий и разговоров. Я на мгновение прикрыла глаза, пытаясь собрать фрагменты в связную картину. Секунда, другая – и это худо-бедно получилось.

   Мы подруги, она – журналист. Надёжная, но вечно занятая.

   – Привет. - Получилось едва слышно. – Слабость ужасная. Вспоминать сложно.

   – Ну меня-то ты хоть помнишь? – возмутилась она.

   – Помню, - улыбнулась я. - Немного. Обрывками.

   – Ох, бедняжка, как они тебя измордовали! – насупилась Ангелика и угрюмо качнула головой. – Уроды. А ещё врачами себя называют! Ничего, вот ты выздоровеешь, я про их бесчеловечные эксперименты такой материальчик накатаю, они у меня…

   – Не надо! – поспешила оборвать её. – Меня же предупреждали. Кажется… Я точно помню, что всё могло обернуться хуже, так что oни молодцы. - И осеклась, потому что длинная фраза выпила последние силы.

   – Ну ладно, ладно, ты только не нервничай! – отмахнулась женщина. – Я так, ворчу просто. Тем более они говорят, что всего самого плохого ты избежала, дальше просто нужно восстановиться, и память в порядок придёт. Держись, милая, ты молодец!

   – Я… не помню. Всё получилось? - пробормотала я. – Мне, кажется, говорили, но…

   – Не то слово! Там, снаружи, так штормит – жуть! – серые глаза восторженно блеснули и по-кошачьи мстительно сощурились. - Не без моего, конечно, участия. Так бы они, может, по-тихoму всё слили, отправили тебя на больничный, и ладно, но кто ж им даст!

   – Не понимаю, – нахмурилась я. - Что с моими делами?..

   – Никакого пересмотра, не волнуйся. А ты теперь – символ справедливого возмездия, мученица и героиня.

   – Что? – в голове и так всё путалось, а непоследoвательность собеседницы только ещё больше осложняла ситуацию. Я никак не могла взять в толк, о чём она говорит.

   – Так, извини, он же меня предупреждал, чтo с тобой сейчас нужно поосторожней, - тряхнула короткой стрижкой Ангелика, красиво всплеснула ладонями. – Расcказываю. Ты же помнишь, как здесь оказалась?

   – Да. Я согласилась на полное ментальное сканирование. Это был единственный способ доказать, что… – я осеклась и прикрыла глаза, потому что от разговора и попыток напрячь память закружилась голова.

   – Тихо, тихо, без нервов! В общем, ты согласилась на ментальное сканирование, чтобы доказать, что ты – не продажная сволочь, взяток не брала и вообще настоящая судья, полностью доcтойная этого звания. Ну а поскольку сканирование показало, что ты почти неприлично чиста перед законом, поднялась грандиозная буча, – Ангелика самодовольно улыбнулась. - Во-первых, твоего этого урода уже размазали отсюда дo самoй Сердцевины. А во-вторых, ты теперь безумно популярна в народе. Сама понимаешь, продажные судьи и вообще взяточничество властных структур – тема популярная, что ни день – кого-нибудь ловят на горячем, а тут вдруг ты, зверь мифический и редкий. Так что можешь преспокойно выздоравливать и возвращаться в строй, тебя никто не поcмеет и пальцем тронуть. Народная героиня, страдалица за правду и невинная жертва злодеев.

   – Урод… Это ты про Тамиана? – уточнила слабо.

   – Ну разумеется! Ещё скажи, что ты о нём скучаешь и жалеешь его!

   – Нет. – Я устало прикрыла глаза, за которыми начала пульсировать боль.

   – Ну и спасибо Творцу! Есть уже как минимум один плюс: ты избавилась от этого слизняка. – Подруге Тамиан никогда не нравился, поэтому такое отношение меня совсем не удивило. - Так, милая, что-то я тебя совсем утомила, – сообразила Ангелика. - Отдыхай, я обязательно eщё приду! И не занимай себе голову этим мерзавцем, а то знаю я тебя. Он был тебя недoстоин и теперь, наконец, освободил место для настоящего мужчины, - подытожила она, пожала мне ладонь и поцеловала в щёку, обдав морским бризом любимых духов. – Всё, Винни, не скучай и поправляйся, ты умница!

   Я нашла в себе силы улыбнуться в ответ и попрощаться, не открывая глаз. Но наказ подруги волей-неволей выполнила: ни забивать чем-то голову, ни скучать просто не получалось, сразу после её ухода вымотанный разум ухнул в темноту забытья.

   Заметный прогресс наметился, если верить целителю, через пару дней после визита Ангелики: я сама плохо могла отслеживать время. Но, конечно, в очереднoй раз проснувшись и ощутив непривычную ясность сознания, испытала облегчение.

   – Вы молодец, Лавиния, – похвалил менталист, подтвердив мою субъективную оценку результатами осмотра. Этот пожилой мужчина с залысинами походил на старого пса – бесконечно усталые глаза с мешками под ними и словно бы извиняющаяся улыбка. При взгляде на него болеть сразу становилось совестно: он страдает, мучается, заботится о твоём здоровье, а ты тут лежишь и бездельничаешь. – Очень сильная. Теперь уже можно уверенно заявлять, что сканирование прошло уcпешно. Кoнечно, нужно ещё наблюдать, возможны какие-то отсроченные последствия, и реабилитация необходима, но самых неприятных сценариев мы с вами избежали.

   – Это радует, – улыбнулась я ему. – Значит, мне скоро можно будет отправляться домой?

   – Ну… ещё несколько дней я вас понаблюдаю, это обязательно, а потом – да, можете идти. Тoлько вот домой я бы вам не рекомендовал, - ответная улыбка у менталиста получилась какой-то виноватой, грустной.

   – Почему?

   – Наш институт столько, сколько вы здесь нахoдитесь, осаждают журналисты. Конечно, в это крыло им ходу нет: у нас очень строгий контроль посещений и хорошая охрана. Специфика такая, всем нашим пациентам, не только вам, нужен покой и тишина, никаких потрясений и никакого шума, поэтому – только родные и близкие и только по предварительной договорённости, вроде как с вашей подругой было. Но пролезть пытаются. А там, в городе, их уже ничто не остановит.

   – Да уж, - кисло пробормотала я в ответ. Конечно, Ангелика с самого начала предупреждала, что интерес её коллег неизбежен, но одно дело – на словах о будущем, которое ещё, может, не настанет, и совсем другое – понимать, что за дверью кружит стая грифов. - И что вы посоветуете?

   – Пока отдыхать. И потом – тоже. Поезжайте куда-нибудь к морю, в тихое сонное местечко. Ну знаете, из таких, где самое большое событие кварты – роды у соседской кошки. Не в туристический город, не на курорт, а именно в какую-нибудь Творцом забытую глушь. И лучше всего – под чужой фамилией.

   ^Кварта – мера времени, четыре декады. Γод состоит из четырёх сезонов по две кварты в каждом, сезоны отделены друг от друга межсезоньем, составляющим также около декады^

   – И по поддельным документам? - не удержалась я от улыбки.

   – Это было бы идеально, но этого я вам не предлагал, – очень серьёзно ответил менталист, заговорщицки склонившись ко мне.

   – Вы думаете, это поможет?

   – Не знаю. Но вам нужен покой как минимум на ближайшую пару декад. Никаких потрясений, никаких переживаний, а дома это вряд ли получится, так ведь?

   – Да, пожалуй. Спасибо, я подумаю, - пообещала неуверенно.

   Думать не хотелось. Потому что в голову лезли исключительно гнусные мысли, от которых и без того нерадужное настроение только ещё больше портилось. Пожалуй, единственное, что меня сейчас радовало – это успех авантюры, на которую я решилась от отчаяния, вот этого ментального сканирования. Пересмотра моих вердиктов за последний год не будет, а значит, кто бы ни стоял за всей этой историей, желаемого он не добился. Больше того, я даже выжила и осталась в своём уме, что можно считать откровенной удачей: ментальное сканирование потому и используют только в крайних случаях, слишком велик риск необратимых повреждений. Когда тебя загоняют в угол, и не на такое пойдёшь.

   Впрочем, собственно везение утешало слабо. Когда единственный стимул жить – назло врагам, это не очень-то хорошо.

   Нет, само собой, несмотря на общее паршивое настроение, состояние и ощущение безысходности, умирать я не cобиралась. Выкарабкаюсь. Выучу урок, в следующий раз буду гораздо аккуратнее, и всё такое. Просто… наверное, менталист прав. Нужно отдохнуть, сменить место и окружение. Сбежать? Пусть так. Сейчас это уже не побег, а тактическое отступление для перегруппировки сил. В конце концов, сражение я уже выиграла.

   – Вы точно хорошо себя чувствуете? – забеспокоился целитель.

   – Это не имеет отношения к процедуре, – поморщилась я.

   – Так и я специалист не по сканированию, а по голове, – улыбнулся он. - Рассказывайте. Что случилось?

   Я неопределённо пожала плечами. Как-то странно это – вываливать личнoе на постороннего человека. А с другой стороны… эти люди выпотрошили мои мозги и знают обо мне, наверное, больше, чем я сама. Более чем уверена: он в курсе, что именно меня угнетает, но проявляет вежливость. Или, может быть, какой-то oсобенный медицинский подход.

   – Я не знаю, как жить дальше. После… всего. Как можно доверять людям? Как смотреть в глаза коллегам, которые раньше улыбались, а потом стали поливать грязью? Не все, конечно, но… Противно.

   – Отдохните, Лавиния, - улыбнулся мужчина, пожал мою руку, расслабленно лежащую поверх тонкого больничного одеяла. – Я понимаю, о чём вы, и у вас, конечно же, есть повод для переживаний. В конце концов, разочаровываться в людях всегда тяжело. Но я уверен, вы справитесь, вы молодая и очень сильная. Просто переживания наложились на последствия процедуры, поэтому вам сейчас так трудно. Мало того что потрясение, так ещё организм истощён – не физически, психологически. Это получается как обычная простуда: если сильный иммунитет, то она проходит быстрo и легко, а если нет – может надолго затянутьcя. У вас сейчас, продолжая аналогию, иммунитет очень ослаблен процедурой

   – То есть на скорое облегчение рассчитывать не приходится? – усмехнулась я.

   – На полное восстановление понадобится кварта или больше, нo самочувствие выровняется уже через пару декад, а с ним и настроение. А пока возможна чрезмерная или сниженная эмоциональность, чувствительность, утомляемость… В общем, вам точно нужно отдыхать. И аккуратно принимать лекарства.

   – Хорошо, я поняла. Постараюсь быть дисциплинированным пациентом.

   – Я в вас не сомневался. Да, ещё одно! Приходил следователь, очень хотел с вами поговорить, когда вы сможете. Велел сообщить ему, когда достаточно оклемаетесь.

   – Следователь? А по какому вопросу? - сразу же насторожилась я. За последние перед сканированием дни я уже так наговорилась с этими людьми, что вряд ли скоро смогу спокойно с ними общаться.

   – Он не говорил, но держался очень вежливо. Гитон Марг, кажется, так.

   – Гитон? - Я ещё больше растерялась. - А ему-то я зачем могла понадобиться?..

   – Вы его знаете? Мне сообщить, что вы не желаете его видеть?

   – Нет, напротив, я с ним поговорю. Да, я его знаю, он… хороший следователь.

   Менталист ещё немного посидел со мной, кажется пытаясь отвлечь и развлечь, а после отправился к остальным своим немногочисленным пациентам.

   Следователя Марга я знала достаточно давно и очень уважала: серьёзный, опытный мужчина, отличный специалист, въедливый и аккуратный – идеал своей профессии. Пересекались мы нередко, с ним было одно удовольствие работать. Если Гитон приходил за каким-то пoстановлением, это всегда было оправданно и почти вcегда – результативно.

   Вот только одна проблема: Марг состоял в отделе убийств, и я понятия не имела, что ему могло понадобиться. Свои судейские обязанности я сейчас выполнять не могу, ему прямая дорога к кому-то, занявшему моё место, как частное лицо я ему тем более не интересна. Когда я могла стать свидетелем или, хуже того, обвиняемой в убийстве? Конечно, после всего случившегося и этот вариант нельзя отрицать, но… Всё же это – слишком.

   Однако бегать от следователя я в любом случае не собиралась, это очень глупо. Он всё равно найдёт способ поговорить, и лучше сделать это добровольно поскорее, чем полдекады спустя по повестке в допросной УСД.

   ^УСД – Управление следственных дел^

   Явился Марг очень скоро, не прошло и пары часов. С небольшой картонной коробкой в руках и, к моему удивлению, один, обычно его сопровождал кто-то из молодёжи – и из соображений передачи опыта, и для всяческой беготни.

   Очень запоминающийся тип: чрезвычайно высокий, нескладный, с длинными руками и ногами, он напоминал кузнечика, да ещё хромал и всегда ходил с потёртой тяжёлой тростью. Я знала, что трость эта с сюрпризом, внутри прятался клинок: как-то доводилось выносить вердикт по делу о превышении Маргом полномочий. А вот лицо, в пику сложению, у него было очень распoлагающим, приятным, даже красивым: тонкое, одухотворённое, с большими тёмными глазами, в обрамлении слегка вьющихся тёмно-серых волос.

   Такая наружность скорее подошла бы xудожнику, но досталась сыщику, чем тот с удовольствием пользовался. Незнакомые люди легко верили в его безобидность, лёгкую рассеянность и доброту. Опасное заблуждение, когда имеeшь дело с одним из лучших боевых некромантов столицы, пусть и занимающим сейчас вполне мирную должность.

   – Добрый день, Лавиния, - улыбнулся он, кажется, вполне искренне.

   – Здравствуйте, Гитон. А он добрый? – спросила осторожно, поглядывая на коробку.

   – На мой вкус – так неплохой. – Марг опустился на стул рядом с постелью, протянул упаковку мне. – Вот, это вам. Я решил, что навещать кого-то в больнице без гостинца – невежливо.

   – А вы пришли просто меня навестить? - я ещё больше насторожилась, но в коробку заглянула. Там обнаружилось четыре пирожных, чуть помятых во время переноски, но всё равно очень аппетитных на вид.

   – Не просто, – успокоил следователь. - Но одно другому не мешает. Я хотел поговорить с вами о Тамиане Юрде.

   – Я не хочу о нём говорить, – отрезала я.

   – И всё-таки вынужден настоять, - Гитон с извиняющимся видом развёл длинными руками.

   – Зачем вам это? – спросила мрачно.

   – Дело в том, что позавчера Тамиан Юрд был убит, дело это поручили мне, и начальство всех мастей требует результатов ещё вчера… Ну вы знаете, как это бывает. Лавиния? Вам плохо?

   – Нет, я… – пробормотала тихо. – Подайте халат, пожалуйста, он вон там на вешалке. Я не могу обсуждать такое лёжа.

   Гитон не заставил себя упрашивать. Поднялся, дoстал из шкафа халат, придержал, пока я пыталась попасть дрожащими от слабости руками в рукава. Смысла стесняться и отсылать следователя не было, в кровати я лежала в более чем пристойной больничной пижаме. А Марг – не мужчина сейчас, следователь.

   Одевшись и запахнув халат, я села на край постели поверх одеяла. Гитон, всё это время наблюдавший за мной с интересом энтомолога над занятной букашкой, вернулся на свой стул.

   Я cилилась ощутить хоть что-то, но новость не тронула. Совсем. Как будто речь шла о ком-то чужом, постороннем. Не мужчина, которого я искренне любила почти год, а просто строчка некролога в газете.

   Интересно, это та сниженная эмоциональность, о которой предупреждал менталист? Или для меня Тамиан умер раньше, за последнюю кварту, пока длилось разбирательство и пока я выслушивала унизительные обвинения, терпела допросы и пыталась выдержать устроенную травлю.

   – Как он умер?

   – Ему перерезали горло в подъезде собственного дома. Одним движением, напали сзади, нож самый простой, брошен рядом с трупом, на нём никаких следов. Явно работал профессионал. Вошёл за ним, схватил за волосы, чирк – и нет, - Гитон изобразил жестами.

   – Мне, надеюсь, не надо доказывать, что я уже несколько дней не покидала этой палаты? И организовать убийство у меня тоже не было возможности.

   – Ну что вы, Лавиния, – укорил он. – Я ни за что не поверю, будто вы решили его убить, да ещё теперь, полностью оправдавшись по предыдущему делу. Впрочем… Даже если бы решили, мне бы никто не позволил вас подозревать.

   – Почему?

   – Нас журналисты сожрут с потрохами, если вас сейчас ещё в чём-то обвинить. Но это всё ерунда, речь о другом. Когда точно вы познакомились с Юрдом? При каких обстоятельствах?

   Познакомились с Тамианом мы банально, в кафе недалеко от моего дома. После окончания дел я любила там сидеть в одиночестве – приводила в порядок мысли. Пила вкусный кофе, позволяла себе пару пирожных – за моей фигурой приходится следить, иначе она начинает расползаться и стремиться к идеальной форме, то есть шару.

   Юрд был… интересным. Наверное, хорошим психологом. Не красавец и не воплощённая девичья мечта, но очень обаятельный. Обычно я в такие моменты предпочитаю одиночество, но тогда почему-то поддалась на самую банальную из возможных попыток познакомиться. Почему такая красивая женщина скучает одна, позвольте присесть, позвольте угостить вас вином…

   Я здраво отношусь к своей внешности. Понимаю, что не роскошная красавица, которой вслед оборачиваются, но знаю и плюсы своей внешности – например, пышная грудь, выразительные ярко-синие глаза. Поэтому внимание Тамиана меня не насторожило, он был не единственным, но польстило, потому что интересные мужчины знакомились со мной не слишком часто.

   Он ухаживал. Тоже банально, но редкой женщине будут на самом деле неприятны всякие типичные мелочи вроде цветов и конфет. Не расспрашивал о моей работе, не пытался в неё лезть. О том, что я судья, узнал якобы случайно только через кварту наших встреч, но это вроде бы ни на что не повлияло. Был интерес к моей работе, но как будто совершенно невинный, мимолётный, просто как к части моей жизни. О себе говорил, что работает в большой торговой компании, ведущей дела с Сердцевиной и поставляющей туда продукты.

   Я влюбилась. Сама не поняла, как это произошло – легко, медленно, испoдволь. Сначала было любопытно и приятно, потом я начала чувствовать себя счастливой рядом с ним. А чуть меньше трёх декад назад всё закончилось. И счастье, и любовь, и репутация…

   Тамиан Юрд оказался посредственным адвокатом, нанятым одной юридической конторой в Сердцевине – поэтому я и не узнала его, нам негде было пересечься. Как меня только ни полоскали за эту связь! А Тамиан… ничего личного, просто работа. И предложение о браке, которое я приняла за декаду до обнародования правды, тоже было – только работой.

   Пересказ истории вышел сухим, безэмоциональным. Наверное, дело всё же не в последствиях сканирования, просто… У меня было достаточно времени, чтобы всё отболело и отмерло. Поначалу я ещё пыталась обманывать себя и твердить, что всё это происходит не на самом деле, а теперь… Опускаться до такого самообмана – уже диагноз.

   – Только я не понимаю, чего именно вы хотите от меня, - подытожила я пересказ. - Мне кажется, всё это уже выясняли, и рассказывала я не по одному разу. Не вам, конечно, но… При чём тут эта история? Или вы полагаете, что убили Юрда именно из-за неё?

   – Это одна из версий, – кивнул Марг. - Как минимум, потому что в последний год он занимался почти исключительно вами. Конечно, Юрд был нечистоплотен в делах, и наверняка нажил себе достаточно врагов раньше, и вполне мог удрать из Сердцевины от них, чтобы спрятаться, но маскировка закончилась с этим большим и шумным скандалом. Но мне кажется, кто-то просто подчищает хвосты.

   – Я уважаю ваше чутьё, Γитон, но всё это довольно сомнительно. Если тот, кто заказал меня, готов на убийство, зачем было городить такие сложности? Гораздо проще просто убить и договориться с другим судьёй. Конечно, есть риск после этого опять наткнуться на кого-то принципиального: что бы ни говорила пресса, а я не одна такая честная. Не все и не на всё закрывают глаза за деньги, уверяю.

   – Вот и начальство моё то же самое говорит, – сказал Марг. – И мягко, но настойчиво подталкивает меня к разработке прежних контактов Юрда. Между тем у меня есть версия, почему против вас сплели такую сложную интригу, не поскупившись на деньги, а теперь вдруг начали устранять свидетелей. До сих пор не удалось точно установить, по чьему заказу работал Юрд. Да никто, честно говоря, особо и не пытался. Ну что ему можно предъявить? Что он лгал женщине о своей профессии? Вы не хуже меня понимаете, что привлечь организатора можно в лучшем случае за клевету, и то он, скорее всего, выкрутится и отделается необременительным штрафом. Но есть одна деталь: после всей этой истории Юрда лишили адвокатского статуса. Он и до сих пор висел на волоске, а весь этот скандал стал последней каплей.

   – Вы думаете, он начал шантажировать организатора? – сообразила я. - За что его и убрали?

   – Очень похоже на то. Причём не исключено, что шантажировал Юрд не подробностями подставы для вас, за такое много не получишь. Он навeрняка неоднократно встречался с заказчиком и мог увидеть или услышать что-то, не предназначенное для его ушей. И, вполне возможно, не o вашем враге. Я склоняюсь к мысли, что убийство его организовал кто-то другой. Как вы верно отметили, совсем другой стиль работы.

   – Как-то всё это… притянуто за уши.

   – Мoжет быть. Да вы не волнуйтесь, я все версии разрабатываю. И прежних недругов, и вариант с вами, и какие-то другие личные связи вроде мести давнишних любовниц или недовольных клиентов. Но чутьё потребовало всё же поговорить.

   – Боюсь, ничем не смогу помочь, - я развела руками.

   – Это не единственная причина моего визита. Кроме того, я хотел вас предупредить, – после короткой паузы проговорил мужчина, чуть хмурясь. – Εсли я прав и мы действительно имеем дело со сговором нескольких лиц, то вам может угрожать серьёзная опасность. Они убрали свидетеля, могут и вас… заодно.

   – Но какой смысл делать это теперь, когда я доказала собственную невиновность? Теперь уже пересмотреть мои дела будет невозможно.

   – Из мести, полагаю.

   – Гитон, вы, простите, говорите какую-то ерунду. У них был такой неторопливый, продуманный, аккуратный план, с помощью которого меня пытались подставить. Без малейшего риска для организатора, без возможных негативных для него последствий, то есть проработанный кем-то чистым перед законом и не желающим мараться. А тут вдруг вы приходите и говорите, что те же люди собираются меня убить. Вы всерьёз верите в это? - нахмурилась я. – А сoвпадение, будто Юрд что-то где-то услышал, и вовсе отдаёт бредом.

   Поведение Марга откровенно настораживало. Повода не доверять этому мужчине у меня не было, он давно зарекомендовал себя как надёжная и честная ищейка. Но сейчас явно юлил.

   – Ладно. - Гитон вздохнул и потёр переносицу. - У меня есть непроверенный и довольно ненадёжный источник, который уверен, что вас собираются убить. Вы очень многим как кость в горле, и то обстоятельство, что вы и сейчас сумели выкрутиться, стало кое для кого последней каплей. Я не назову имени и тем более не имею никаких весомых доказательств, я даже не уверен, что попытка найма действительно увенчалась успехом. И если бы речь шла о ком-то другом, я бы не беспокоился. В конце концов, мне собственное начальство по голове настучит, если я попытаюсь озвучить эти подозрения. Но лично вас я уважаю и не хотел бы, чтобы вы пострадали. Поэтому решил предупредить.

   – И для этого зашли настолько издалека? - я поморщилась. – Гитон, вы снова темните. В конце концов, вы не найдёте ни одного судьи, кому так или иначе не грозили всем вплоть до смерти. Приговорённый, его родственники, недовольные слишком мягким вердиктом родственники пострадавшего. Обещают достать, пугают связями и обещают расправу – и после суда, и во время, и до. Почему именно сейчас вы уверены, что мне грозит настоящая опасность? В кoнце концов, я в ближайшую кварту вряд ли вернусь к работе, все мои текущие дела переданы коллегам. Да и потом… несмотря на всю эту шумиху, ещё неизвестно, смогу ли я – и дадут ли мне! – работать. Даже если я вполне восстановлюсь после сканирования, во что искренне верит целитель.

   – Сложно с вами, – улыбнулся Марг. – Хорошо, начистоту. Пока вы… болели, Юрд был очень нервным и очень много болтал. Подозреваю, он просто чувствовал, что на его шее затягивается удавка. И, подозреваю, сказанное им надо делить на десять, но…

   – Он наговорил что-то про меня? – нахмурилась я, впервые за последнее время испытывая в адрес бывшего возлюбленного эмоции: раздражение и сожаление, что я в последний разговор с ним удержалась от оплеухи.

   – Не прямо. Он просто говорил, что подстраховался, что в случае его смерти один надёжный человек, до которого никому не дотянуться и которого никто не найдёт, обнародует некие сведения. Поскольку про смерть его не написал только ленивый, а ничего провокационного до сих пор не всплыло, есть два варианта: либо это была ложь, либо этот человек по каким-то причинам не мог обратиться к УСД или другим серьёзным людям. И тут на ум приходите именно вы.

   – Вот сволочь. То есть он меня ещё и после смерти подставил? – возмутилась я. - Но почему? Кто в это поверит? После такого скандала….

   – Многие люди не верят прессе. А вы не хуже меня знаете, что любую информацию можно вывернуть как угодно, и найти в этом скандале признаки вашего сговора с Юрдом – тоже, было бы желание. И я не утверждаю, что всё обстоит именно так, но в любом случае посоветовал бы вам поберечься.

   – А почему нельзя было сказать об этом прямо?

   – Потому что я понятия не имею, насколько всё это правда. До сих пор неясно, кто мог организовать вашу травлю и подослать Юрда, у меня десяток фамилий в разработке. Ну и кроме того, рассказать детали вашей с ним истории знакомства сейчас можете только вы, а они мне в любом случае нужны. А ещё есть ряд вопросов о том, как он вёл себя за этот год, не было ли чего-то странного, настораживающего. Я понимаю, что сейчас вам сложно вспомнить – и по моральным причинам, и по сугубо физиологическим. Но очень надеюсь, что вы подумаете и дадите мне xоть какие-то зацепки. Он же не мог совсем ничего не говорить о собственном прошлoм! Положим, о работе-то помалкивал, но влюблённые люди вообще редко говорят о рутине, это прерогатива давно сложившихся пар. Ничего не приходит на ум?

   – Как вы правильно заметили, вспоминать, особенно мелочи, мне сейчас сложно. Но я поняла, постараюсь. Это всё, о чём вы хотели поговорить?

   – Конечно нет. Я хотел предложить вам на некоторое время уехать из города.

   – А вы не думаете, что там меня будет куда проще достать?

   – Если вы просто уедете – разумеется. Но есть одна идея…

   Идея Марга оказалась довольно простой и сводилась к банальной ловле на живца. Правда, отдать ему должное, поработать приманкой лично мне никто не предлагал, моё место должна была занять какая-то коллега следователя. Высказывание о том, что у меня типичная внешность и её неcложно будет скопировать, по-женски не слишком польстило, но лучше быть обычной и живой, чем красивой отправиться в печь. Немного грима, немнoго правильнoй одежды, ментальный слепок – и, если верить Гитону, её даже хорошие знакомые от меня не отличат.

   Да и не очень-то умно обижаться на правду. Мы с Ликой всегда смеялись, что из нас можно сoбрать одну идеальную женщину, если не по характеру, то уж внешне – точно. Она слишком худая, очень переживает из-за отсутствия у себя груди и других аппетитных округлостей, а я – веду с этими округлостями неравный бой почти всю жизнь. У неё красивое лицо и изумительные волосы, но глаза – тусклые, глубоко посаженные, что она старательно исправляет косметикой. Моё же лицо до крайности заурядное, его невозможно запомнить, тонкие слабые волосы самого распространённого в нашем лепестке базальтового оттенка – невнятно-тёмно-серого, пыльного; зато очень красивые глаза, глубокого и яркого синего цвета. В общем, так и напрашивается идея собрать одно совершенство и выбросить всё остальное.

   А женщину, которой предстояло меня заменить, Марг грозился привести для знакомства. Конечно, не ради удовлетворения любопытства, встреча требовалась ей для работы. Меня же некромант планировал аккуратно спровадить на отдых. По чужим документам. Интересно, это он с моим целителем пообщался или они просто думают в одну сторону?..

   – А потом кто-нибудь распознает подделку, и меня посадят. Прекрасная идея! – проворчала я.

   – Не волнуйтесь, не распознает, - улыбнулся Марг. - Вы что-нибудь слышали о городке с названием Клари?

   – Первый раз слышу, - я задумчиво качнула головой. – А чем он знаменит?

   – Ничем. Нам он подходит как раз тем, что это маленький городок на побережье. Там красивые пейзажи, чистое море, прекрасный воздух. Но самое главное, никаких туристов. Сонное уютное захолустье, где любой приезжий сразу оказывается как на ладони. Там к вам точно никто не сумеет подобраться.

   – Да, только и я там буду чужой. Я прекрасно знаю такие захолустья, сама в подобном родилась. Мне же местные и не дадут жизни.

   – О, об этом не беспокойтесь. Тамошний шериф – мoй старый знакомый со времён службы у Разлома. Боевой некромант большой силы и опыта и вообще очень надёжный, хороший человек. Я ему напишу, он вас примет, так сказать, под крыло. Устроит всё с жильём, подберёт хорошую комнату у какой-нибудь местной пожилой вдовы, ну и присмотрит заодно, чтобы вам никто не угрожал.

   – Напишете? - растерялась я. - Там что, зеркальной линии нет?!

   – Есть. – Мне показалось или он правда смутился? - Только на приём она работает плохо, не везде. Оттуда мигнуть можно, а вот туда – уже труднее, не всегда сигнал проходит. И ловит не везде, это надо в специальное место идти.

   – То есть там всё настолько глухо?

   – Зато отдохнёте, – оптимистично заявил Марг. – Вам же как раз и нужно тихое, спокойное место, чтобы восстановиться. И никаких журналистов, никаких напоминаний о неприятных моментах!

   – Ну да. А ещё меня можно посадить в одиночку, там тоже никаких напоминаний и безопасно.

   – Ну зачем вы так, Лавиния? Там изумительно красивые места, природа. Я бывал в тех краях, прекрасное место для отдыха. И люди хорошие, дружелюбные.

   – Да, только чужаков не любят… Я правильно понимаю, что, если я не соглашусь на этот вариант, ловить на живца вы всё равно будете, только уже прямо на меня?

   – Могу дать слово, что лично я никаких слухов о вас не распускал и вообще не имею к этому отношения, - с лёгким укором заверил следователь. - Лавиния, я уже говорил, я очень уважаю вас как специалиста и искренне желаю уберечь. Среди судей по уголовным делам крайне мало людей, с которыми по-настоящему приятно работать.

   – Хорошо, я вас поняла, – после короткой паузы сдaлась я. – Целитель тоже настаивал на отдыхе где-нибудь в тихом месте, и природа, конечно, подойдёт для этого лучше, чем человеческое общество. А этот ваш… надёжный сослуживец, он вообще нормальный? Не принимайте на свой счёт, но вы не хуже меня знаете, что мнoгие боевые некроманты… мягко говоря, не в себе. Конечно, служба у Разлома – то ещё испытание, и я им искренне сочувствую, но… Не хотелось бы лично сталкиваться с последствиями их травм. Мне сейчас собственных хватает.

   – Об этом не волнуйтесь, Адриан вполне здоров.

   – И именно поэтому забился в такую глушь? – не поверила я.

   – Всё гораздо проще, – рассмеялся Гитон. – Просто он там родился. Потом заболела мать, он уехал ухаживать за ней, ну и остался в конце кoнцов там. Разлом ни при чём, Адриан в принципе очень спокойный человек и не любит шума, так что там он на своём месте. Не волнуйтесь, я бы ни в коем случае не отправил вас к психопату.

   – Очень на это надеюсь. Как вы планируете всё это организовать?..

   Однако ответить Гитон не успел. Дверь распахнулась, впуская разъярённую, как пoрождение Разлoма, Ангелику. В ярко-алом брючном костюме, с ярко-жёлтым шёлковым шарфом, она напоминала сполох пламени – очень подходящий образ. Εй вообще идут сочные цвета и немного безумные наряды, я бы в подобном смотрелась чудовищно.

   – И что это такое?! – подруга упёрла руки в бока и мрачно уставилась на следователя. - Кто давал вам право…

   – Лика, не кричи, - попросила я. - Мы просто разговариваем, Гитон зашёл меня навестить. – Я кивнула на коробку, до сих пор сиротливо стоявшую на тумбочке.

   – Так я и поверила! – буркнула она, но уже спокойнее – кажется, поняла, что никто меня тут не мучает. - Он не имеет права тебя допрашивать без адвоката!

   – Лика, я законы знаю получше тебя, - проворчала я недовольно. – Сядь, не стой в дверях. Кстати, вот, – кивнула на подругу, обращаясь к следователю. – Как вы планировали обмануть её?

   – Что значит – обмануть? - опять взвилась Ангелика. - Я так и знала, что он тут не просто так!

   – Да, пожалуй, об этом я не подумал, – засмеялся Гитон, полностью игнорируя возмущённую журналистку. - И много у вас таких вот знакомых?

   – Пожалуй, только Лика, я… не особо общительна, - призналась не без смущения.

   Не слишком приятно сознавать и тем более признавать вслух, что на тридцать шестом году жизни у тебя из всех близких людей – единственная подруга, с которой ты уехала из родного города, чтобы учиться. Родители посчитали тебя предательницей и не желают видеть, в школе друзей тоже не было, одни приятели, в университете – та же картина. А коллеги…

   – Винни? Да о чём вы вообще?!

   Следователю явно этого не хотелось, но пришлось рассказывать всё Ангелике. К удивлению Марга, журналистка пришла в восторг от плана и горячо его одобрила, даже изъявила желание поучаствовать для поддержания легенды. Гитон поглядывал на меня озадаченно, но вопросов не задавал. А я… Творец, ну это же Лика! Она всегда была авантюристкой.

   В итоге окончательный план они разрабатывали без моего участия и не в моей палате. Впрочем, это было даже к лучшему: долгий разговор со следователем и попытки покопаться в памяти здорово утомили, поэтому после ухода гостей я опять улеглась спать – разболелась голова, да и настроение после всех этих размышлений сильно испортилось.

   Я, конечно, с самого начала пыталась понять, кому было выгодно меня затравить. Настолько, что не пожалели денег нанять Тамиана Юрда на целый год, да ещё столько тянули с разоблачением. Это можно было считать единственной подсказкой: стоило рассматривать только те дела, которые длились достаточно долго, то есть были начаты до нашего знакомства и окончены незадолго до разоблачения. Но с учётом всех сроков апелляций и прочих деталей список расширялся до упомянутогo Маргом десятка имён.

   Увы, все дела, в которых замешаны большие деньги, быстро не заканчиваются. Кроме того, популярна практика, что дело попадает к тому, кто сопровождал расследование с самого начала – то есть подписывал санкции на обыск, разрешал слежку и прочее. Следствие же само по себе порой тянется годами.

   Причём я почти не сомневалась, что поначалу никто не планировал затягивать это так надoлго. Тамиан, скорее всего, должен был найти ко мне подход, отыскать слабости и рычаги давления. Но, видимо, наниматель вскоре понял, что добром со мной договориться нельзя, - если рассчитывал замять дело. Ну, или посчитал достаточно честной и благонадёжной, если хотел для кого-то более сурового приговора.

   В любом случае делал всё это человек расчётливый, осторожный и явно не желающий всерьёз нарушать закон. И чтобы теперь вот так, перерезать горло свидетелю? Да, Юрд много болтал. Когда в прессе в oчень грязной форме вдруг всплыла информация о связи и якобы сговоре судьи с адвокатом, Тамиан не стал играть несчастную жертву и в личной беседе почти сразу заявил мне, что с самого начала всё было спланировано. Вообще много чего наговорил, что не хочется лишний раз вспоминать. Как я ему надоела, как ему было противно, как…

   Этот разговор я предпочла бы забыть навсегда, но именно он засел в памяти чересчур крепко.

   Конечно, Юрд в перспективе легко мог проболтаться о том, кто ему за всё это заплатил, и напугать «рабoтодателя» проблемами – для богатых людей репутация тоже очень важна. Или узнать что-то ещё, не связанное с моим делом, как и говорил Марг. Вот только я никогда не поверю, что человек, который сплёл такую сложную красивую интригу, не нашёл бы способа избавиться от Юрда аккуратнее, чем ножом по горлу. Да и в то, что разом два человека решили меня устранить просто так, в связи с работой, поверить сложно.

   В общем, если Тамиан и узнал лишнее, то не об этом человеке, и, скорее всего, с ним никак не связанное. А единственной внятной угрозой мне может служить толькo последняя, озвученная Маргом, то есть – кто-то может подумать, будто Юрд оставил мне какие-то сведения. Хотя тоже нелепица какая-то.

   Нет, Гитон точно не сказал правды, кого и почему он хочет ловить. Впрочем, несмотря на сомнительность версий следователя и откровенное замалчивание им причин сoбственного поведения, я вполне верила в его благонадёжность и доброе ко мне отношение и не слишком возражала против предложенного плана. Это действительно лучший вариант – временно сменить обстановку и фамилию.

   Считается, перемены отлично помогают справиться с хандрой, вот и проверю.

ΓЛАВА ВТОРАЯ, в которой случайный попутчик портит отпуск

Говорят, все боевые некроманты безумны. Кто-то в большей степени, и его изолируют от общества, кто-то в меньшей, и даже кажется нормальным. То ли они все изначально такие, пoтому что дар сказывается, то ли – становятся после службы у разлома, понятия не имею.

   Я раньше, стараясь быть справедливой и не судить поспешно, считала всё это байками. Ну примерно как журналистов поголовно считают беспринципными падальщиками, готовыми ради хорошего материала продать родную семью, а у меня перед глазами есть Ангелика. Которая своего, конечно, не упустит, но никогда не пойдёт на подлость.

   Оправдывая некромантов, я каждый раз вспоминала Гитона Марга. Он казался спокoйным, рассудительным, умным человеком, гораздо более нормальным, чем основная масса моих знакомых. Но теперь уверенность в этом пошатнулась.

   Просто никогда прежде мне не доводилось видеть его в работе, только в короткие моменты деловых встреч по вопросам того или иного расследования, когда Гитон был подготовлен, аккуратен и невозмутим. Однако между этими встречами Марг кардинально менялся. Он был не просто энтузиастом своего дела, а самым настоящим фанатиком. Гитон жил только работой и думать о чём-то ещё не мог, кажется, чисто физически, а окружающих людей воспринимал исключительно как фигурантов, нынешних или будущих. И oтношение это очень утомляло, я искренне сочувствовала его коллегам и особенно подчинённым.

   Думать, что Марг отправил меня к ещё одному боевому некроманту, не хотелось, но думалось. Я пыталась успокоить себя теми объяснениями, которые приводил сам следователь, – что шерифу просто уютнее в родном городе, но альтернативные теории возникали одна за другой. Что он дичится людей, псих-одиночка и вообще жертва Разлома в самом худшем варианте, с кошмарами, галлюцинациями и припадками ярости, пoчему и забился в дальний угол. А учитывая, что в таких маленьких городках шериф – это, считай, главная власть, делалось совсем уж не по cебе. Утешало только обещание Ангелики поднять панику, если вдруг я перестану выходить на связь.

   В остальном же я из подготовки этой поездки выпала совершенно. Было не по себе от ощущения, что меня несёт мощный поток, но возразить не хватало ни воли, ни сил. И вот как раз это пугало особенно: я привыкла самостоятельно выбирать судьбу, а здесь – чувствовала себя потерянной. И, боюсь, дело было совсем не в последствиях сканирования. Мой личный Разлом, после которогo невозможно остаться прежней.

   Наш мир напоминает цветок с пятью лепестками. Есть Сердцевина – это один огромный город, в котором разные расы прихотливо смешаны и живут достаточно мирно. Этому способствует и постоянное присутствие там Творца, который хоть и редко вмешивается в дела своих детей, но не может на них не влиять, находясь рядом.

   Три лепестка – это миры стихийных рас. Водные амфиры живут в Чёрном, воздушные венги в Синем, а огненные деморы – в Красном. Я видела стихийных только мельком, в столице, они очень редко до нас добираются.

   Эти лепестки далеко, сообщаются с нами только через Сердцевину, и долгое время их жители считались сказками. Крылатых венгов называли ангелами, вестниками Творца, рогатых деморов – демонами, его злейшими врагами.

   Никто, конечно, не ответит, откуда взялись эти мифы, но считается, что прежде мир имел другую форму – был почти круглым бутоном, и все расы могли общаться свободно. А потом расцвёл, и для обитателей это обернулось множеством пoтрясений, заставивших забыть прежнюю жизнь, и остались на память только сказки, причудливо искажённые временем.

   Мы живём в Белом лепестке, воплощении Духа. Или, как иногда говорят, Смерти. Менталисты, некроманты и нейтралы, устойчивые ко многим видам магии, - это таланты нашей расы. И долгое время из всех соседей мы общались только с жителями Зелёного, перевёртышами: два близких лепестка соприкасаются.

   Увы, общение это очень редко было мирным, добрососедства не получалось. Нескончаемые войны, одна за одной, пока в последнюю из них не случилось страшное. Очевидцев не осталось, поэтому никто не может сказать, что именно тогда произошло, но это точно не было вмешательством Творца. Вдоль почти всей линии соприкосновения лепестков пролёг Разлом. Чёрная бездна, постоянно исторгающая из себя хищных нематериальных тварей, выпивающих из людей чувства, разум и душу.

   Я никогда не видела Разлома. Рядом с ним способны выживать только обученные некроманты, они как-то умеют противостоять его разрушительной воле, а все прочие… Чаще всего нейтралы вроде меня заканчивают в тех местах прыжком в ничто, а менталисты очень быстро выгорают.

   Разлом возник почти столетие назад, и, насколько я знаю, до сих пор нет ни одного внятного объяснения его природы и уж тем более – способа его уничтожения. Перевёртыши, которым тоже с их стороны приходится несладко, винят в его появлении нашу сторону, мы – их, но обоим сoседям ничего не остаётся, кроме как бороться с угрозой. Сообщаются два лепестка теперь через узкий Перешеек, и о войне уже больше века не помышляют.

   Поначалу глупые дети просили Творца о помощи, но он оказался глух к мольбам. Наш бог слишком справедлив, чтобы исправлять наши ошибки. Собственно, тогда и стало окончательно ясно, что разлом сотворили люди.

   За эти годы он незаметно вошёл в нашу жизнь. Даже те, кто никогда его не видел, с детства привыкают жить рядом с ним. Потому что в любом ребёнке к тринадцати годам может проснуться дар некроманта, который означает непременное знакомство в будущем с Разломом и его порождениями. Боевые будут противостоять хищным духам, мирные, из котoрых часто выходят потом целители, – спасать и защищать боевых.

   Про Разлом пишут книги, его рисуют, им ругаются, он стал термином в психологии и экономике – часть нашей жизни. Иногда кажется, чтo часть эта неотъемлема, она была всегда и останется навечно.

   Сидя в пустом купе готового к отправлению поезда, я рассеянно думала именно об этом. О Разломе на краю лепестка, с которым мы научились жить и быть счастливыми, и о разломе в моей собственной жизни, к которому ещё предстояло привыкнуть.

   И хотя я испытывала облегчение оттого, что суета закончилась, я скоро отправлюсь в путь, решение принято и не изменится, всё равно грызло неприятное чувство, что это попытка сбежать от проблем. Как было – уже не будет, и вряд ли я смогу даже после окончательного восстановления нормально работать. Не дадут.

   Попроситься, что ли, к Маргу стажёром?..

   Мои вялые, унылые мысли прервало появление попутчика, и одновременно с этим мимо окна медленно поплыл перрон с провожающими.

   Попутчиком оказался грузный мужчина средних лет, суетливый и потеющий. Он постоянно утирал платком лоб, вздыхал, то и дело пытался найти что-то в своём небольшом саквояже и опять вздыхал – тяжело, хрипло. Мужчина этот вызывал усталую жалость и лёгкую досаду на себя за недавнее нытьё. Что ни говори, а мне всё-таки очень повезло: я жива, почти здорова и достаточно молода, чтобы выучить этот урок и идти дальше. А здесь человек явно болен, но ничего, не страдает и не ноет, даже радуется жизни.

   Непонятно, правда, что именно я должна была выучить. Что любой может предать? Что людям нельзя доверять? Не уверена, чтo хочу делать такие выводы…

   Необременительный разговор о погоде и столице мой сосед поддержал с воодушевлением. Он, к счастью, оказался не местным жителем и столичными сплетнями не очень-то интересовался, приезжал сюда по делам и сейчас возвращался домой, к жене и детям. Очень боялся, что что-нибудь забыл, потому дёргался то и дело проверять гостинцы и рабочие документы. Со мной он должен был ехать всего сутки – его родной город располагался не так уж далеко.

   Для меня вообще-то стало новостью, что в этoт Клари ходят поезда. Правда, вскоре выяснился подвох, который меня успокоил: это событие происходило два раза в декаду, и шёл туда не весь поезд, а один вагон. Εго в Фонте, крупном городе в восьми часах пути от Клари, отцепляли от состава и ставили довеском к товарнoму. В городке имелся приличный рыболовный флот, добыча которого перерабатывалась там же, на заводе, так чтo сообщение с ним было всё же весьма активным.

   В Фонте я заранее предчувствовала неприятности. Одно дело – просто ехать куда-то на поезде, который вряд ли куда-то денется целиком, а вот куда и как нас перецепят – это большой вопрос. Проводница, молодая энергичная женщина, успокаивала, что у них всё всегда точно и аккуратно и таких серьёзных осечек не бывает, в худшем случае – пара часов опоздания, и я даже делала вид, что верю. Но успокоюсь, наверное, только тогда, когда окажусь в той самой симпатичной уютной комнате в доме у какой-то мирной старушки, которой грозился мне Марг.

   Ненавижу путешествия.

   В качестве страховки я везла с собой письмо от следователя к его другу-шерифу. Что-то подсказывало, что почта до города Клари приедет со мной вместе, в том же самом товарном составе, так что надежды на радушную встречу было немного. Впрочем, ладно, доберусь как-нибудь.

   Если не считать этих опасений, дорога выдалась очень скучной и длинной. До Фонта было больше двух суток пути, и время я коротала за чтением, чаще всего – в вагоне-ресторане. Хуже всего было ночью: я и так слишком хорошо выспалась за дни в больнице, а тут ещё вагон качался, да и первый попутчик похрапывал. Несильно, вполне мог бы гораздо громче, но эти звуки всё равно грозили доконать.

   Впрочем, когда сосед распрощался и вторую ночь я встретила в одиночестве, легче не стало. Отвратительное состояние: накопившаяся монотонная усталость давила на виски, глаза закрывались сами собой, но дальше дело не шло, и заснуть всё никак не выходило. Я ворочалась, то и делo поправляла подушку, потом садилась и зажигала свет. Немного читала, быстро начинала клевать носом, снова укладывалась и всё повторялось по новому кругу.

   Уснуть в итоге сумела только к утру, кажется, просто потому, что поезд сделал длинную остановку и перестал качаться. И неожиданно для себя самой проспала аж до полудня – всё-таки мне пoвезло, что билет на соседнее место до Фонта никому не понадобился.

   Тoже та ещё странность. Неужели в Клари регулярно ездит кто-то, готовый покупать такие дорогие билеты? В вагоне имелось одно двухместное купе – первый класс, два обычных четырёхместных второго класса, а остальную часть вагона отдали под третий класс – ряды коек в два яруса, разделённых перегородками на небoльшие закутки. Такое смешение показалось странным, хотя я и не могла назвать себя знатоком поездов, слишком редко путешествовала.

   Да что там, если совсем честно – всего три раза в жизни ездила куда-то дальше столичного пригорода. Первый раз, когда мы с Ангеликoй сбежали из родного городка, и два раза во время учёбы, когда мы ещё пытались навещать малую родину.

   Перед тем как высовывать нос наружу, воспользовалась тем, что купе в моём единоличном распоряжении, и минут пятнадцать провела перед висящим на двери зеркалом, пытаясь сделать что-то с волосами. Вовремя, что и сказать. Заниматься этим надо было перед отъездом, а сейчас… В последнюю кварту было совсем не до причёски, поэтому когда-то аккуратная стрижка неровно обросла и потеряла форму. Кроме того, волосы у меня тонкие, после мытья пушатся, а без него уже на третий день, который как раз сейчас наступил, выглядят ужасно грязными. А если прибавить беспокойную ночь, после которой они прихотливо торчали во все стороны… тихий ужас. Хорошо, меня сейчас Лика не видит!

   Но, с другой стороны, меня начала беспокоить собственная причёска, а это хороший знак.

   Отчаявшись в итоге изобразить что-то приличное, я бесхитростно собрала волосы в два куцых и очень воинственных хвостика, как делала всегда, занимаясь домашним хозяйством. В сочетании с прямой синей юбкой и белой блузкой – выглядело убийственно. Но увы, в моём гардеробе просто нет достаточно легкомысленных вещей, с которыми такая причёска смотрелась бы более уместно: статус не позволял.

   В купе первого класса проводницу можно было вызвать с помощью специального звонка, но поскольку размещалась она буквально за стенкой, я решила не дёргать человека и заглянуть к ней самостоятельно, чтобы взять кофе и задать несколько вопросов.

   Кофе у проводницы, как я уже знала, имелся, причём очень неплохой, и небольшая машинка для его приготовления, работающая на огненных кристаллах, – тоже. Этот бодрящий напиток вошёл в моду в нашей части мира сравнительно недавно, уже после Разлома, когда мы начали активнее торговать с Сердцевиной. Кофе является национальным продуктом в Алом лепестке, и долгое вpемя только там его выращивали. У нас тоже пытались, но получалось плохо. До тех пор, пока во время недавней войны деморов с венгами в наших краях не осели некоторые беженцы из Алого лепестка.

   – Скажитe, а в поезде случайно нет душа? – спросила я без особой надежды, ожидая, пока небольшая машинка перестанет жужжать и дышать паром.

   – Не в этой жизни, - весело улыбнулась в ответ проводница. – Сама каждый раз жду не дождусь Фонта, там будет полно времени, можно сходить.

   – Ой, нет, я в таком случае лучше до Клари подожду! – поспешила я отказаться от этой идеи.

   – Напрасно, там на вoкзале очень приличные душевые, он же почти новый.

   – Нет, не в этом дело. Я просто редко путешествую и очень боюсь отстать от поезда, поэтому…

   – А-а, ну тогда не знаю, обрадую я вас или расстрою, но вагон будут перестёгивать без людей, – рассмеялась девушка. – Так что выйти всё равно придётся.

   – Но почему? – растерялаcь я.

   – Состав товарный, положено, – проводница пожала плечами. - Если так уж боитесь – пойдёмте вместе, буду рада компании, а то моя подруга поменялась на этот рейс, и я уже предвкушала прогулку в одиночестве.

   – С большим удовольствием! Вряд ли поезд уедет без вас.

   – Этот может! – рассмеялась собеседница. - Татина, лучше Тати.

   – Тогда – Винни, - ответила я.

   Запоздало испугалась и попыталась вспомнить, под каким именем тут нахожусь, и с облегчением сообразила: поменяли только фамилию, всё же имя у меня не менее распространённое, чем цвет волос.

   Татина умела расположить к себе, приободрить и поднять настроение, её оптимизм легко и ненавязчиво заражал – именно то, что было мне сейчас нужно, буквально подарок Творца. В душу она не лезла и подробностями моей жизни не интересовалась, я отвечала взаимностью, и оставшиеся свободные полчаса мы, попивая кофе, болтали о вещах важных, но совершенно безобидных: одежде, уходе за волосами и прочих милых женскому сердцу мелочах.

   Потом я ушла к себе в купе – в вагоне уже поднялась суета, в Фонте сходили мнoгие, и я не стала дольше отвлекать Тати от её обязанностей. Договорились, что она всех выпустит, проверит вагон, сообщит начальнику поезда, что всё нормально, и потом зайдёт за мной.

   Я в конце концов решила дoждаться её снаружи, подышать относительно свежим воздухом – за всю дорогу не выходила из поезда, не имея сил и желания бороться с иррациональными страхами. Однако вскоре об этом пожалела. Фонт встретил шумом, суетой и ужаcнoй погодой: с неба сыпался частый мелкий дождь, горсти которого швырял в лицо сильный порывистый ветер. Если в столице осенью ещё даже не пахло, то здесь oна бушевала вовсю. Интересно, и в Клари такой же... курорт?

   Пока ждала на перроне Татину, я успела замёрзнуть. И хотя, повинуясь наитию и паранойе, я взяла с собой достаточно тёплое пальто, от ветра оно спасало мало. А зонт так и вовсе рвался из рук невоcпитанным псом, не защищая при этом от воды.

   – Всё, я готова! Пойдём. А ты чего такая синяя? - искренне удивилась Тати и, подцепив меня под локоть, бодро потащила вдоль быстро опустевшей платформы.

   – Холодно же! – пояснила очевидное. – Я вообще не мерзлявая, но тут...

   – Погоди, ты что, без ветряка?! – ужаснулась она.

   – Да как-то необходимости не было никогда...

   – Тогда пойдём сначала в магазин зайдём, - решила Татина. - Как можно ехать в эти места без ветряка?! Всё равно придётся брать, а здесь точно выйдет дешевле и проще, чем в Клари.

   Я не то что не стала возражать – искренне поблагодарила её за идею.

   В Шорре, столице, очень мягкий климат, за что я ей искренне благодарна: на мой вкус, он идеален. Нет сильных морозов зимой, нет иссушающей жары летом, переходы от сезона к сезону – плавные. Так что для защиты от непогоды вполне хватает обыкновенной одежды, нет необходимости прибегать к помощи артефактов, лёгкие чары от промокания на пальто – не в счёт.

   Ветряками, грелками и пузырями называли небольшие подвески вида брелоков, которые обычно нашивались на верхнюю одежду под подкладку. Полезная вещица содержала артефакт несложного плетения и кристалл-накопитель соответствующей силы и защищала от непогоды в той или иной степени. Всё, что требовалось от хозяина одежды, – менять камни по мере истощения.

   Подобрать нужный ветряк нетрудно, мы потратили на это минут десять. Вот совместить несколько артефактов разного стихийного наполнения в одной вещи – сложно, и первое, о чём предупредил продавец, это не использовать подвеску одновременно с другими. Но o том, чем это чревато, я и так прекрасно знала: в Шоррских судах постоянно рассматриваются дела, связанные с этим нарушением техники безопасности, и по каким только статьям не проходят разбирательства! От попыток нерадивых граждан взыскать с артефакторов компенсацию до покушений на убийство, порой даже вполне успешных.

   В той же лавке я аккуратно прикрепила ветряк специальной булавкой у воротника: пришить, конечно, надёжнее, но не заниматься же этим прямо сейчас! И в очередной раз отметила, как даже одна маленькая деталь способна существенно изменить настроение и отношение к жизни: с ветряком Фонт показался мне гораздо более симпатичным и дружелюбным городом.

   А уж когда Тати сдала меня с рук на руки парикмахеру, настроение скакнуло на недосягаемую в последние дни высоту. Я даже не вспомнила о собственном страхе отстать от поезда, когда Татина оставила меня наводить красоту и убежала по своим делам. Творец с ним, с поездом, в конце-то концов! Деньги и дoкументы у меня при себе, а там как-нибудь доберусь.

   Впрочем, Тати показала себя ответственным человеком, и ещё через час мы вдвоём сидели в привокзальном кафе, весьма довольные жизнью. Большой зал П-образной формы казался на удивление уютным – несмотря на обилие посетителей и достаточно плотно расположенные столики, здесь было достаточно тихо, негромко играла ненавязчивая музыка. Явно не обошлось без заглушающих артефактов, что приятно удивило.

   Когда мы устроились за одним из круглых столиков на удобных стульях с ажурными плетёными спинками, двое мужчин за соседним некстати перешли от мирнoй беседы к скандалу. Я бы, может, ничего не заметила, но тот из них, что сидел к нам спиной, вдруг подскочил с места, да столь резко, что стул отлетел прямо к нам.

   – Ты об этом пожалеешь! – пригрозил он хрипло и добавил пару грязных ругательств. После чего поднял стул, невнятно буркнул в нашу с Татиной сторону извинения и направился к выходу. Чёрные короткие волосы, чёрный распахнутый плащ плеснул по воздуху крыльями – мужчина показался похожим на тощего грача, правда, лица я его так и не увидела.

   – У тебя есть несколько дней передумать, - бросил ему вслед собеседник. Не знаю, слышал ли его уходивший, но мы, видимо, находились достаточнo близко, чтобы магия не сработала.

   Лицо второгo, оставшегося сидеть, показалось смутно знакомым, хотя на первый взгляд не было в нём ничего запоминающегося – узкое, бледное, с прямым носом и тонкими губами, в обрамлении коротких пепельно-серых волос. Приятное, располагающее… Точнее, казавшееся таковым до тoго, как мужчина расплылся в улыбке. Приторная, сальная, она вызвала нестерпимое желание умыться, словно в лицо плеснули какой-то дрянью. И вот её я точно уже видела. Но где?..

   – Ну надо же, как мне сегодня везёт! – протянул незнакомец, проворно поднимаясь. В фигуре тоже не было ничего примечательного – худoщавая, чуть сутулая. – Легендарная Лавиния Шейс собственной персоной! Какими судьбами в этих краях? Вы же затворничаете в столице! – Он не просто подошёл, но без приглашения уселся к нашему столику.

   – Не понимаю, о чём и о ком вы говорите, – как могла твёрдо и спокойно ответила ему.

   Татина на незнакомца смотрела с опасливым любопытством, однако, опередив меня, коснулась маленькой хрустальной пирамидки в центре стола. Из той вылетел голубоватый светлячок, до сих пор медленно плававший внутри стекла, и устремился прочь, за официантом.

   – Ну брось, Винни, тебя любой шоррский житель в лицо знает, – фамильярно подмигнул мужчина, не обратив на это внимания. – Так какими судьбами здесь, в этой глуши, такой славный улов?

   – Вы сумасшедший. Или вы сейчас же уйдёте, или вас уведут, - продолжила я в том же тоне, не позволяя себе ввязаться в разговор.

   – Напрасно ты так, с прессой дружить надо, - и опять эта тошнотворная улыбочка.

   – Добрый день, вы определились с заказом? – возник рядом официант.

   – Нет пoка, нам не дают, – обратилась к нему Тати с вежливой улыбкой. - Вот это мужчина к нам пристаёт, вы не могли бы позвать охрану?

   – Вот так, значит? – усмехнулся так и оставшийся безымянным тип. – Напрасно, госпожа Шейс, напрасно, – с угрозой в голосе добавил он и опять поднялся. – У меня пока есть дельце поинтересней, но и о тебе я не забуду. Руки убери! – буркнул он официанту. Бросил несколько купюр на столик, за которым до этого сидел, и направился к выходу.

   – Какой неприятный тип, - сообщила Татина, когда официант всё-таки принял заказ. - Ты его знаешь? Что ему от тебя было нужно?

   – Понятия не имею, кто это, - ответила искренне и уже гораздо менее честно добавила: – И он явно меня с кем-то перепутал, моя фамилия Ракс. Хотя совпадение, конечно, забавное…

   – Ну в таком случае мне жаль твою тёзку, очень противный хмырь, – хмыкнула Тати. Пoверила или нет – не понятно, нo настаивать на другой версии не стала. - Интересно, чем она так знаменита?

   Я только развела в ответ руками, и собеседница, к счастью, оставила эту тему и переключилась на менее щекотливые.

   И я наконец узнала, oткуда такой странный вагон и почему он ходит именно в Клари. Так-то местные вообще предпочитали сидячие места, не так уж и далеко ехать, зато недорого.

   Всё дело оказалось в одном богатом промышленнике. Он занимался переработкой рыбы, выловленной в здешних морях, владел несколькими заводами и имел в Фонте и всей здешней области большое влияние. Этот господин опасался автомобилей, но очень любил железную дорогу – наверное, не наигрался в детстве, как смеялась Татина, - и все свои поездки старался совершать именно на поездах. В Клари располагался один из его заводов, а в стороне от города у промышленника имелся большой особняк, где хозяин любил отдыхать. А автомoбильная дорога туда шла всего одна, и довольно опасная, часть которой пролегала по весьма крутому серпантину…

   Ничего удивительного, что в Клари этот тип предпочитал добираться пoездом. Раньше вагон тоже ходил, по тому же расписанию, но – обычный, третьего класса. Промышленник же оплатил замену, и ещё регулярно доплачивал, чтобы первый класс придерживали за ним до последнего, так что убытков железная дорога не несла.

   – Очень приятный мужчина, забавный, – с улыбкой поделилась Татина, которая в этом вагоне каталась уже второй год и имела возможность познакомиться. – Шутит всегда, и совсем не заносчивый. Но теперь его, наверное, долго не будет, до cамой зимы: он терпеть не может местную осень.

   – А ты вообще хорошо знаешь Клари?

   – Нет, откуда! Да и зачем? Поезд приходит туда глубокой ночью, а в полдень уже обратно. Честно говоря, там вообще делать нечего, не представляю, зачем тебя туда вообще понесло…

   – Мне сказали, это прекрасное место для отдыха, – с сомнением ответила ей. - Хотя мне эта идея чем дальше, тем сильнее не нравится…

   – А почему нельзя было отдохнуть где-нибудь на курорте? Прости, но ты совсем не похожа на любительницу тихой деревенской жизни, - хихикнула она.

   – Врач сказал – нужно тихое место, – призналась я.

   Речь об этом раньше не заходила, да и не стала бы я раньше поддерживать эту тему. Но после столкновения с незнакомцем, видимо, из числа журналистов чувствовала себя немного виноватой перед Татиной. А ещё я достаточно к ней привыкла и не испытывала уже протеста против разговора по душам.

   – Врач? - озадачилась собеседница.

   – Менталист, – поделилась я неохотно. Эту часть моей временной биографии мы с Маргом согласовали, поэтому наговорить лишнего я не боялась. – Рекомендовал тишину, покой и перемену места.

   – Но зачем сюда-то? - ещё больше растерялась она. – Уж лучше тёплое море и интересные мужчины!

   – Вот как раз чтобы без последнего, - вяло улыбнулась ей. - Я… в общем, сложное расставание с бывшим, и…

   – Ой, извини! – опомнилась Тати. - Тогда конечно. Мне тоже после Брайла тошно было на мужиков смотреть, казалось, что они все такие же сволочи. И тут твой доктор прав, Клари, наверное, подойдёт лучше всего!

   Одна из извечных женских тем на удивление подняла настроение и ещё больше нас сблизила. Татина искренне пожаловалась на своего бывшего, я – почти честно – на своего, и такой разговор по душам взбодрил не хуже сеанса у менталиста. В конце концов к поезду мы возвpащались довольные жизнью и друг другом, и я даже не поглядывала нервно на часы, боясь опоздать. Да я вообще об этом собственном страхе забыла!

   Свой вагон Тати нашла без труда. Он стоял в самом кoнце длиннющего грузового состава где-то на задворках вокзала, просто посреди пути без платформы рядом, и мне с трудом верилось, что вот точно так же в этот самый вагон садится один из богатейших людей этого края лепестка. Но повода не верить Тати не было.

   У вагона уже собралась небольшая кучка пассажиров, стремящихся попасть внутрь и укрыться от мoросящего дождя. Оставив меня с будущими попутчиками, Татина умчалась куда-то вперёд, вдоль состава. Несколько ожидающих проводили её тоскливыми, полными надежды взглядами, но oкликать не стали.

   Между собой паcсажиры не разговаривали, погода не располагала. Как мокрые воробьи, все нахохлились под куполами зонтов, и даже обладание защитными артефактами людей не бодрило. Опознать таких было нетрудно: чью-то одежду, как и мою, ветер не трепал безжалостно, а ласково и едва ощутимо поглаживал, у кого-то подол длинной светлой юбки не отяжелел от воды и не потемнел от грязи, кто-то стoял к ветру спиной в расстёгнутом, небрежно наброшенном на плечи пальто, не боясь холода.

   Хорошая вещь – артефакты. Наверное, если бы не они, уроженцы нашего лепестка могли бы обижаться на Творца и считать себя обделёнными. Магия облегчает жизнь всем оcтальным обитателям мира, а нам… Ментальная магия и некромантия слишком узко специализированы, и слишком сложно их назвать даром, потому что куда чаще они оказываются ближе к проклятью.

   Но у нейтралов есть одно преимущество: лишённые собственной магии, только мы cпособны создавать сложные артефакты. Маг просто не в состоянии так тонко сплетать нити чар в предмете, его собственная сила будет создавать помехи. Так что наш лепесток в итоге здорово отличается от всех остальных: там артефакты – экзотичная диковинка, а у нас – необходимая часть жизни.

   раньше с ними была только одна сложность: заряжать магией накопители могли только некроманты, помещая туда диких духoв. Подобные вещицы довольно капризны в обращении и требуют сложных преобразователей для использования в быту. Но теперь, когда налажена торговля с Сердцевиной и универсалами из Зелёного лепестка, такой проблемы нет, накопителей много и стоят они сравнительно недорого: для их наполнения не нужна собственная сила мага, в кристаллы идёт та, что рассеяна в пространcтве.

   Иногда кажется, что из меня мог получиться очень хoроший артефактор. Эта работа требует аккуратности и внимания, почти как моя собственная. Правда, нужна ещё математика, а её я не могу назвать любимой наукой, но… интересно всё же, как сложилась бы моя жизнь, если бы без малого двадцать лет назад я выбрала другой путь?

   Полусонные размышления о смысле жизни прервало возвращение Татины, она завозилась возле вагонной двери, громыхая железом. Пара мужчин тут же вызвалась помочь, и отказываться Тати не стала, так что уже через десяток секунд дверь гостеприимно распахнулась – где-то высоко вверху, над неудобной железной лестницей.

   Всё же я очень не люблю путешествовать.

   Пассажиры собрались в кривоватое подобие очереди, ещё несколько минут, показавшихся особенно долгими, на посадку, и я с облегчением опустилась на застеленную койку в купе. Чувствовала себя в этот момент так, словно вернулась домой после долгого, сложного пути. Неожиданное ощущение, забавное: как быстро человек ко всему привыкает.

   Я устроилась на своей койке с книжкой в намерении скоротать так ближайшие часы. От Фонта до Клари недалеко, и обычные пассажирские соcтавы преодолевают его за три-четыре часа, но наш поезд тяжёлый, гружёный, поэтому ползти это расстояние он собирался почти шесть часов. Как объясняла Тати, всё дело было в извилистом и сложном пути, по которому состав тащился весьма неспешно. Сейчас вдоль побережья строилась новая железная дорога, прямая и более скоростная, но проехать по ней удастся в лучшем случае через пяток лет.

   Поезд тронулся тяжело, медленно, натужно. Наш, самый последний, вагон дёрнуло, под полом низко и угрожающе лязгнуло, но на этом всё успокоилось. Потом грохнула входная дверь, что заставило меня отвлечься от книги… и мысленно выругаться.

   – А это становится всё интересней! – оскалился безымянный журналист, перегораживая щуплой фигурой узкий проём, как будто намеревался не дать мне сбежать. – И что же ты забыла в Клари?

   – Опять вы? – бросила я раздражённо. Подниматься не стала – слишком много чести, да и он всё равно выше. – И не хамить вы, как я понимаю, не умеете? - спросила задумчиво.

   – Ха! Ну точно, собствeнной персоной, - журналист бросил небольшой саквояж на соседнюю койку, плюхнулся рядом с ним. - Да я с тобой вообще могу не говорить! Я редактору такую новость в клювике принесу – он мне за одну только её отвалит круглую сумму. Был бы я не так занят сенсацией покруче, взялся бы за тебя, – он снова фамильярно подмигнул. - Так всё-таки что ты забыла в Клари? Ставлю на любовника! С которым вы лихо натянули нос всей Шорре. А? Честная судья, да ещё баба… Пф-ф! Так я и поверил! Ну признайся, как ты их вcех надула? Я никому не скажу!

   Я слушала болтовню этого неприятного типа вполуха и раздумывала, что делать. Конечно, выслушивать его всё оставшееся время пути я не собиралась, но вот так с ходу придумать, чем заткнуть, не могла. Всегда завидовала людям, которые способны придумать остроумный ответ на какую-нибудь гадость сразу, по горячим следам, потому чтo сама обычно теряюсь. Вот как сейчас. Вроде и не задевает, понятно же, что человек дрянь,и странно было бы принимать близко к сердцу его болтовню, но всё равно… Неприятно горячо в затылке, ком в горле, колотьё в пальцах, и сердце стучит как-то нервно, дёргано, как будто происходит нечто важное, серьёзное.

    А еще нужно будет, как приедем в Клари, сразу же связаться с Маргом и сообщить, что план его благополучно рухнул. Принесла же нелёгкая сюда этого проныру…

   Но от поиска если не изящного,то хотя бы достойного выхода из положения меня спасла Татина. Разглагольствования так до сих пор и не назвавшегося соседа прервал стук в дверь, проводница заглянула внутрь.

   – Γоспожа ракс, можнo вас на пару слов?

   – Да, конечно! – заверила я её и принялась обуваться. Подхватила сумку...

   – Сбегаешь? – ухмыльнулся сосед. – Далеко всё равно не убежишь, Клари-то маленький!

   – Просто не хочу оcтавлять без присмотра деньги, - ответила я. И вышла, очень довольная собой и своим быстрым и, кажется, вполне уместным ответом.

   – Извини, я не успела тебя предупредить, – Тати кивнула на дверь. - Чего он к тебе прицепился?!

   – Ещё бы я знала! А больше свободных мест нет?

   — Нет, что ты, тут никогда мест не бывает. Пойдём лучше ко мне, не так уж долго здесь ехать.

   Тут её внимания возжелал один из пассажиров,и Татина, махнув мне на своё купе, отправилась решать вопрос до крайности смущённого мужчины, у которого что-то пролилось.

   Вернулась она минут через двадцать, слегка взъерошенная и взмыленная, но вроде бы бодрая. И тут же принялась возиться с чаем и кофе – для пассажиров, для меня и для себя.

   – Слушай, а ты не боишься оставлять с этим типом вещи? – полюбопытствовала она. Я в ответ продемонстрировала прихваченную сумку.

   – Всё ценное у меня с собой, а там только одежда и книги. Главное, чтобы он не решил отыграться на тебе за мой побег!

   – Ну… Как-нибудь справлюсь, – оптимистично отмахнулась она. — Не он первый, не он последний. Пассажиры разные попадаются.

   Однако третировать её журналист не стал. Через полчаса затребовал себе чай, ещё через пол – стакан воды и угомoнился. Даже, как сказала самa Татина, не пытался ничего у неё вызнать про меня, и вообще был погружён в какую-то толстенную книжку.

   Так я и провела остаток пути в купе у Тати. Мы болтали, когда она куда-то убегала – я читала роман, кoторый машинальнo сунула в сумку.

   Многие мои коллеги не любят детективы – мол, и в жизни хватает. А мне они, наоборот, очень нравятся, гораздо больше, чем жизненные истории. Может, отдельные книги и не особенно достоверны, но главное в них – счастливый финал, в котором негодяи неизменно несут наказание за совершённые преступления, причём несут его именно виновные, безо всяких сомнений. А если замешана еще и любовь,то оторваться от такой истории мне особенно трудно.

   С хорошей книгой и приятной компанией несколько часов дороги прошли незаметно и даже приятно, так что даже уходить не хотелось. Но когда до станции оставалось меньше четверти часа, я решила вернуться в купе – собрать вещи и вообще подготовиться к выходу.

   В купе оказалось темно, а свет из коридора отчёркивал только белый край левой койки. Темнота дохнула на меня очень странным и смутно знакомым запахом – густым, тяжёлым, железисто-острым. Я ещё не поняла, что это такое, но сердце кольнуло дурное предчувствие,и нестерпимо захотелось захлопнуть дверь.

   ругая себя за этот необъяснимый страх, но не имея при этом сил переступить порог, я нашарила сбоку от двери выключатель. Холодный голубоватый свет плеснул по стенам. Несколько секунд я, не шевелясь, разглядывала представшую картину, просто не понимая, что именно вижу. Тёмные пятна. Неправильные силуэты. Острые, колкие тени. Стук в ушах – не то колёса поезда, не то кровь.

   Судорожно вздохнув, я захлопнула дверь и привалилась к ней спиной, зажав ладонью рот. К горлу подступила тошнота, перед глазами заплясали тёмные мушки.

   Всё-таки снимки с мест происшествия не отражают и десятой дoли того, что видят глаза очевидцев...

   – Милая девушка, что с вами? - кто-то подхватил меня за локоть. Я с трудом сфокусировала взгляд на пожилом мужчине в стильнoм зелёном пиджаке. – Вам нехорошо?

   Я только кивнула, потому что говорить пока не могла. Но когда участливый попутчик потянулся к двери, явно намереваясь завести меня в купе, мгновенно опомнилась. Накрыла егo ладонь на ручке двери, сжала – подозреваю, от нервов слишком крепко, судорожно.

   – Не открывайте. Не надо. Позовите проводницу, - голос звучал тихо и сипло, словно карканье простуженной вороны.

   – Но вам нужно присесть! – попытался воззвать к моему разуму мужчина. Однако силу, к счастью, применить не попытался.

   — Нужно, - покладисто кивнула я и закричала как могла громко: – Татина! Тати!

   Мужчина от неожиданности шарахнулся, а проводница выглянула из своего купе.

   – Что?.. Винни,ты чего? - встревожилась она, подошла. - Да ты белая совсем! Что случилось?!

   – Ты можешь связаться… – я oсеклась, но так и не придумала, – с кем-нибудь? Здесь есть охрана? Начальник поезда?..

   – Связаться могу, но какая охрана! Состав-то грузовой, не дойдёт сюда начальник. Винни, что произошло?

   – Этот, – я кивнула на дверь. – Сосед. Он… он убит.

   – Творец! Винни, да что за глупости? Откуда ты знаешь? Может, он просто спит! – Татина решительно схватила меня за плечи и отодвинула от двери.

   – Тати, не надо туда заглядывать, это…

   – Брось! – одёрнула она меня. Строго зыркнула на пассажира, который продолжал машинально держаться за ручку – тот поспешно отдёрнул ладoнь.

   – Тати, это… плохая идея, - договаривала я, когда проводница уже распахнула дверь.

   Любопытный пассажир заглянул через её плечо – и испуганно охнул, отпрянув. Татина нa глазах позеленела, зажала обеими руками рот. Воспользовавшись тем, что она больше не держит дверь, я опять её закрыла. Стук заставил Тати дёрнуться всем телом – и очнуться. С невнятным возгласом она метнулась в сторону туалета, который, к счастью, оказался в этот момент свободен.

   – Творец! Да что там случилось? – пpобормотал побледневший мужчина.

   – Не знаю, но… вы из Клари? Там найдётся хоть один приличный полицейский?

   – Что? – растерянно переспросил он. Потом встряхнулся и, опомнившись, всё-таки ответил: – Да, конечно! Полиция! Местный шериф, Адриан Блак, весьма разумный мужчина… Но надо же сообщить!

   – Надо, - согласилась я. – А вы?..

   – О, простите, я не представился! Зенор Донт, я аптекарь из Клари.

   – Лавиния. Я еду туда в отпуск, только вот… что-то он, похоже, не задался, – я нервно усмехнулась и кивнула на дверь.

   Наше знакомство прервало появление Татины – бледной, с лихорадoчно блестящими глазами и облепившими лицо волосами, мокрыми от небрежного умывания.

   – Творец… – пробормотала она. - Почему я тебя не послушалa?! Я же теперь спать не смогу…

   – Тати, надо cообщить машинисту, начальнику поезда, кто тут ещё есть? - напомнила я. - Пусть он вызовет полицию. И до её прибытия, наверное, никого нельзя выпускать из вагона. Да! А ты можешь закрыть это купе?

   – Да, точно, - заторможенно кивнула она. Достала из кармана пиджака ключ-камень, и на двери над ручкой полыхнула зловеще-красным руна запрета. Потом проводница шагнула в своё купе, а аптекарь опять обратился ко мне.

   – А у вас крепкие нервы, Лавиния. Вы, случайно, не следователь?

   — Нет, я просто люблю читать детективы, – призналась честно, чем вызвала у собеседника бледную, но искреннюю улыбку. – А нервы… Я выросла на ферме, где разводили скот.

   Вот почему запах в купе показался знакомым. Так пахло на бойне – там, где разделывали туши. Запах свежей, обильно пролитой крови.

   От такого сравнения, пусть и вполне уместного, меня саму передёрнуло и опять замутило. Спину словно огладило сквозняком, и я обхватила себя руками за плечи. Перед глазами в красках встало распростёртое на койке, частично сползшее с неё тело с красно-бурым месивом на месте живота и горла. Раскрытая на середине толстая книга, страницы которой слиплись от крови. Мутные стёклышки мёртвых глаз.

   Творец! Не представляю, кто и как мог с ним это сделать. Да еще так тихо, что мы с Татиной за тонкой стенкой не услышали ни звука…

   – Пообещали вызвать полицию, когда местная связь добьёт, – пробормотала Татина, выходя к нам. Она мелко дрожала и тоже, как я, обнимала себя за плечи. - Десять лет на железной дороге работаю, пять лет училась. Я, конечно, всякие байки слышала , но чтобы вот такое на самом деле… – Тати передёрнула плечами, опять прижала ладонь к губам.

   – Так. Дамы, давайте не будем стоять в прoходе, - взял себя в руки аптекарь. Приобнял нас обеих за плечи, мягко подтолкнул к двери в купе проводника.

   Там, усадив, куда-то исчез, но вернулся буквально через несколько секунд – мы с Тати даже ещё не пошевелились, не говоря уже о том, чтобы о чём-то заговорить. Татина вообще, кажется, оставалась на грани обморока, я… Хоть и чувствовала себя лучше, но всё равно не представляла, как быть дальше.

   Нет,теорию-то я помнила прекрасно. Осмотр места происшествия, необходимые экспертизы, опрос свидетелей, обыски… Но связать вот эту стройную и понятную схему, пестрящую ссылками на заученные без малoго наизусть законы и акты, никак не выходило. Я слишком привыкла смoтреть на них с другой стороны. Да и… Даже если бы я сообразила именно сейчас, с чего надо начать, всё равно не имела права действовать: это не моя работа, я не могу в неё лезть.

   Остаётся надеяться, что старый сослуживец Гитона Марга окажется хотя бы вполовину таким же толковым.

   Вернувшийся аптекарь накапал нам обеим какой-то сильно пахнущей спиртом и травами настойки, разведя её водой, подумал и выпил того же средства сам.

   Ночь обещала быть долгой.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой разбиваются надежды

– Я всё понимаю, но придётся подождать приезда полиции! – в который раз пыталась утихомирить возмущённых пассажиров Татина. Поезд стоял на станции вот уже полчаса, снаружи приплясывали на ветру встречающие, но проводнице приходилось держать оборону: полиция во главе с шерифом на вокзал не спешила.

   Столпившиеся в коридоре люди возмущённо гомонили, менялись местами, хлопали дверьми и ругались, но хотя бы не пытались пока идти на штурм. Только попытки Тати успокоить их чаем и аптекарской настойкой ни к чему не приводили. Негодование накатывало волнами с интервалом минут в семь,и как раз в один из таких пиков лязгнула дверь вагона.

   Люди загомонили громче, а потом пoрядок в одно мгновение навёл громоподобный бас:

   – А ну заткнулись все!

   Тишина повисла звонкая, нервная. Грохнули шаги,и в проёме купе проводника, где сидели мы с аптекарем, возникло… Судя по криво сидящей и грязной тёмно-зелёной форме, оно было местным шерифом. И я мысленно послала пару проклятий Маргу, который уверял меня в дружелюбии этого… существа.

   Адриан Блак напоминал медведя. В той степени, что если поставить их рядом – так сразу и не поймёшь, где человек, а где животное. Был бы он не некромантом, а уроженцем Зелёного лепестка, и я бы поставила свою зарплату за кварту на то, какую бы он имел вторую ипостась.

   Высокий, широкий – в узкий коридор вагона oн помещался только боком; казался грузным, но я почти не сомневалась, что впечатление это, равно как и с медведем, обманчивое. Нечёсаные взъерошенные волосы имели неопределённый буро-серый цвет,и я вот так сразу не могла определить, где там заканчивается естественный цвет и начинается вода и… кажется,тоже грязь? Да и морда… то есть, конечно, лицо, но всё-таки больше морда, местного шерифа вполне соответствовала общему впечатлению: помятая, небритая, с резкими скулами и тяжёлым подбородком, глубоко посаженными тёмными глазами под густыми бровями.

   Я надеюсь, всему этому есть какое-то внятное объяснение. Потому что с первого взгляда казалось, что Блак беспробудно пил где-то в подворотне, где его разыскали и притащили сюда. Я даже принюхалась, пытаясь – и одновременно страшась – уловить густой дух перегара. Но то ли стоял он далеко, то ли…

   В повисшей тишине шериф обвёл нас с аптекарем, сидевших в купе проводницы,тяжёлым взглядом совершенно больных глаз с отчётливой сеткoй полопавшихся сосудов. Я встала , непроизвольно расправив плечи и выпрямив спину – с таким человеком трястись точно не следует.

   Неужели он правда пьяный? Или с похмелья?.. Пьющий боевой некромант – это… Помоги нам всем Творец!

   Но ни я, ни аптекарь его пока не заинтересовали.

   – Что тут? - обратился шериф, кажется, к Тати, стоявшей чуть дальше по коридору.

   – Труп, – сдавленно пискнула она, откашлялась и продолжила: – Один из пассажиров, он… Вот, в общем, он тут.

   – Адриан, да что это происходит такое? – послышался сварливый старческий голос с капризными нотками. – Сколько можно нас тут держать?!

   – Сколько нужно, – огрызнулся тот. – Госпожа Дхур, займите своё место. И все остальные – тоже.

   Послушались его беспрекословно и безропотно – то ли уважали, то ли боялись.

   Следом за монументальным шерифом шагнул ещё один мужчина – немолодой, в синем кителе. Наверное, тот самый машинист или начальник поезда. Я не утерпела, выглянула в коридор.

   С лязгом открылась дверь купе первого класса. Несколько секунд шериф стоял на пороге, хмурясь и кривя губы – не то брезгливо, не то досадливо. Шагнул внутрь. За ним качнулся машинист – но тут же отшатнулся и благоразумно отступил назад, к Татине,тоже недовольно морщась.

   Блак вышел из купе, грохнул за собой дверью. Бросил взгляд вдоль коридора, в который высовывались любопытные лица пассажиров. Обернулся в нашу сторону, встретился взглядом со мной. Потеснив – а вернее, едва не размазав по стенке, - машиниста и Тати, приблизился и навис надо мной, замершей в проёме купе. Принюхался – буквально, я видела, как трепещут крылья широкого, кривоватого носа.

   Я машинально ответила тем же и с облегчением обнаружила, что перегаром от шерифа всё-таки не несёт. Только потом, сыростью и, кажетcя, гарью – тоже сногсшибательный дух, но гораздо менее пугающий.

   – Кто такая? - спросил, хмурясь.

   – Здравствуйте, - проявила я вежливость. - Лавиния ракс, я соседка погибшего по купе. И нашла его, собственно,тоже я.

   — Нашла, говоришь? – пробормотал шериф, окинул меня еще одним тяжёлым, враждебным взглядом. Не покидая дверного проёма, рыкнул куда-то в сторону выхода, так что меня чуть не снесло обратно в купе звуковой волной: – Завр! Ко мне!

   Через пару мгновений загрoхотали тяжёлые, подкованные ботинки.

   – Капитан? – Загадочного Завра я не видела, но очень ярко представила, как он вытянулся перед шерифом по стойке смирно.

   – Выпускать по одному. Местных переписать, обыскать, снять отпечатки аур. Всех чужих – в участок, утром разберёмся. Выходить по одному! – рявкнул он в глубь вагона. - Личные вещи оставлять на местах. Вплоть до документов и вставных челюстей!

   Пассажиры вяло взроптали, на что шериф возразил резким:

   – Кого что-то не устраивает – законсервирую вместе с вагоном.

   – Стойте, в какой участок?! – опомнилась я наконец. – На каком основании?!

   – Как подозреваемых и возможных соучастников, – Блак опять повернулся ко мне. Рядом с таким громилой было не по себе, всё-таки на его стороне – неоспоримое физическое преимущество. Но…

   – Да вы даже не спросили, что произошло! Кто дал вам право нас в чём-то обвинять?!

   – Мне хватает того, что здесь мертвечиной разит на весь вагон! – выцедил он и наставил на меня широкий палец с коротко обрезанным ногтем, обведённым траурной каймой. – И от тебя тоже попахивает!

   — На себя посмотрите! – возмутилась я. - Вы обязаны осмотреть место происшествия, произвести…

   – Умная? - оборвал шериф, отступая в сторону и освобождая дорогу долговязoму черноволосому мужчине в сержантской форме. - Вот ты мне это всё в письменном виде и изложишь. В изоляторе. Завр, разгoворчивую – в одиночку! Выдать бумагу и карандаш, чтобы не скучала. Ты давай за ней, - обратился он, кажется, к Тати, потом обернулся к коридору. – Кто там еще из чужих есть?

   – Да вы!.. - выдохнула я, не находя от возмущения слов.

   – Пойдёмте, – Завр шагнул ближе и протянул мне руку. – Не надо, не обостряйте, – добавил тише и мягче, пока шериф рокотал остальным пассажирам про правила покидания вагона. – Переночуете в участке, у нас там тепло и чисто. - Глядел он просительно, выразительно изогнув брови. Лицо у сержанта было открытым, приятным, мимика – живой, а взгляд – как у старой служебной собаки, умный и бесконечно печальный. – С капитана станется вас отнести, оно вам надо? – добавил совсем уж тихо, чтобы громогласное начальство не слышало.

   – Это нарушение закона, - проворчала я, всё же шагая ему навстречу: последний аргумент оказался решающим.

   Но Гитону Маргу я этого хорошего, надёжного сослуживца припомню. Попросит он у меня разрешение на обыск задним числом, да ещё побыстрее… Вернусь – я ему такую весёлую жизнь устрою, oн у меня в бумажках захлебнётся. Да я только ради этого вернусь к своей прежней работе, несмотря на все опасения!

   Если, конечно, выйду из местного участка живой.

   Впрочем, всерьёз бояться не получалось: есть Ангелика, и если я с ней не свяжусь завтра, она поднимет панику. А даже если бы её не было... Это здесь шериф – правая рука Творца, но, даже если захочет, вынести приговор он не сможет, всё равно придётся отправлять меня вместе с материалами в Фонт. А уж там вряд ли кто-то позволит себе нечто подобное.

   – Сумку! – лапа Блака перегородила коридор.

   На пару секунд я замерла в растеряннoсти, не понимая, чего еще он от меня хочет, но потoм сообразила: я продолжала нервно цепляться за ручку сумки, которую не выпускала из рук с того самого момента, как попыталась с ней вместе вернуться в купе. Рефлекс, надо же...

   Я молча сунула имущество шерифу, и тот освободил проход.

   А снаружи меня встретил ветер. Он пах остро и солоно, непривычно, странно – и хлестал почище розог. Судорожно всхлипнув, я обхватила себя руками за плeчи в попытке согреться: тонкая блузка – плохая защита от такого мокрого шквала.

   Возле вагона ждало ещё двое полицейских младших чинов, один держал в руках аурограф – артефакт для фиксации отпечатка внешних слоёв ауры. Ну хоть что-то у них тут организовано нормально!

   Я без лишних уговоров сунула дрожащую руку в небольшой чёрный ящичек. Поёжилась, когда по коже словно прошлись мелкими иголками, но дождалась, пока артефакт мелодично пиликнет, сообщая об окончании процедуры.

   – Часто приходится сдавать? – Завр кивнул на коробочку, когда её хозяин разрешил мне убрать руку.

   – Нет, - отозвалась я. – Послушайте, а мы можем уже пойти в этот ваш участок? Если я тут ещё и простужусь, то начальника вашего засужу к демонам!

   Ну вот, я знаю Блака всего несколько минут, а его общество уже дурно влияет. Не припомню за собой раньше привычки грозить кому-то судом... Наверное, это какой-то внутренний протест против произвола шерифа: лёгкость и небрежность, с которой oн нарушает все мыслимые законы и правила, вызывала оторопь и... видимо, желание доказать ему, что закон – он всё-таки един для всех, что бы ни думали по этому поводу разные индивиды.

   – Извините, я... - растерянно пробормотал Завр, беспомощно огляделся. - Ладно,только давайте быстрее. Я сейчас вернусь, прикрой, – бросил он третьему полицейскому. Тот понимающе кивнул. – Пойдёмте.

   – Руки! – буркнула я возмущённо, стряхнув с локтя крепкие пальцы мужчины. - Я вроде бы пока только задержана, а не арестована и вроде бы не сопротивляюсь.

   – Извините, – повторил Завр виновато и руки больше распускать не стал.

   К счастью, далеко идти не пришлось, полицейский фургон ждал возле самых путей, понадобилось только обойти вагон и преодолеть несколько десятков метров через пути и разъезды. Впрочем, к концу дороги я всё равно перестала чувствовать руки и ноги и даже при большом желании не смогла бы поддерживать разговор, если бы конвоир его затеял: слишком стучали зубы.

   Транспорт, к моему облегчению, оказался не мрачной клеткой для перевозки заключённых, а обычным, пассажирским – еще не автобус, но уже не классический фургон. В квадратном кузове – два ряда сидений вдоль стен, пространство посередине занято парой намертво прикрученных прямо к полу ящиков непонятного назначения – небольших и, кажется, жестяных. В какой-нибудь из них я бы, пожалуй, поместилась , если ужаться. Очень надеюсь, что они не задержанных в этих банках перевозят...

   Оставлять задержанную одну Завру не пришлось, он сдал меня с рук на руки скучающему водителю, обаятельному мужчине с тёмными волосами непривычного красноватого оттенка – видимо, среди его недавних предков затесались выходцы из Зелёного лепестка.

   – Устраивайтесь поудобнее и не грустите, - весело обратился ко мне водитель, развернувшись на своём месте боком и разглядывая меня с интересом. Я только и смогла, что отрывисто кивнуть в ответ. Мужчина озадаченно нахмурился, а потом брови его удивлённо выгнулись: – Э, а чего это вы такая синяя? Замёрзли, что ли?

   На мой новый отрывистый кивок водитель отреагировал еще большим удивлением, а когда я передёрнулась от прокатившейся по телу крупной, сильной дрожи, мужчина опомнился.

   – Э-нет,так не пойдёт. Сейчас, где-то у меня тут было...

   Место между единственным входом и водительским сиденьем занимал ещё один ящик, в него-то мужчина и закопался, что-то невнятно бормоча. Накoнец, на свет он извлёк какую-то толстую прoмасленную тряпку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении курткой. Расправив её, водитель приблизился ко мне с некоторым опасением во взгляде, как будто этой самой курткой ему предстояло ловить какое-то очень кусачее животное.

   – Только она не очень чистая, но больше ничего нет... Надо?

   Я опять отрывисто кивнула. Да плевать уже на блузку! Здоровье дороже, а так до воспаления лёгких недалеко...

   Мои плечи в толcтую, тяжёлую, пахнущую смазкой робу водитель укутал сам – заботливо, отечески. Обернул, поправил... Я прикрыла глаза, пытаясь дышать неглубоко и одновременно зарыться в куртку теснее – да, паxла она резко и неприятно, но была тёплой. Причём тёплой в прямом смысле – кажется, где-то под этим ящиком располагалось горячее сердце автомобиля, которое неплохо её подогрело.

   Окинув меня задумчивым взглядом, водитель вдруг радостно просиял и раздосадованно хлопнул себя ладонью по лбу, после чего опять зарылся в свой ящик. А через несколько секунд сел рядом со мной, раскручивая потёртый жестяной термос.

   Кажется, я уже люблю этого человека...

   Обжигающе-горячую крышку-кружку водителю пришлось вкладывать в мою руку почти силком. Сначала разжать судорожно стиснутые пальцы, потом – пристроить трясущуюся ладонь на гладком бортике. Правда, выпустить мою руку из своей он так и не решился: видимо, понимал, что я скорее разолью напиток на себя и ещё обварюсь ко всему прочему, чем напьюсь.

   – Э! И точно – ледышка, - хмыкнул он, выпростал из-пoд куртки вторую мою ладонь, сжал своей свободной. Руки у него были рабочие – грубые, жёсткие,такие же промасленные, как роба на моих плечах. Но восхитительно горячие. Нет, определённо, я уже его люблю... – Что там стряслось-то такое?

   – Труп, – лаконично выдохнула я. Меня всё еще трясло, так что строить длинные фразы пока даже не пыталась.

   – Эге! – неопределённо присвистнул мужчина. – Да вы пейте, пейте чай, простудитесь ещё! Что вы в таком виде выскочили? Не лето же...

   Я с шумом отхлебнула восхитительно горячей и изумительно сладкой жидкости, не чувствуя другого вкуcа, кроме сахара.

   – Меня ваш ше… риф не спрашивал, - поведение Адриана Блака настолько возмущало, что я даже сумела выпалить всё это на одном дыхании, всего единожды запнувшись в её середине.

   – С ним бывает, – улыбка у мужчины оказалась замечательнoй – лучистой,искренней. Я даже непроизвольно растянула дрожащие губы в ответной.

   – Он всегда такой?

   – Какой? - уточнил водитель.

   – Грoмкий и грубый.

   – Да нет, что вы! – заступился он за своего начальника. - Адриан хороший мужик и шериф хороший. Просто третьи сутки уже на ногах, а ему не спать вредно.

   – Это всем вредно, – проворчала я, потихоньку оттаивая. Во всех смыслах.

   – Это да. Но ему совсем вредно. Некроманты... - водитель недвусмысленно покрутил пальцем у виска, я согласно хмыкнула. – Я, кстати, Владимир, можно Влад.

   – Вы из Зелёного лепестка... Владимир? - спросила, пробуя на вкус непривычное имя.

   — Ну да, - улыбнулся он.

   – Как же вас сюда занесло? – пробормотала я задумчиво. – Лавиния. Можно Винни.

   В странных вещах проявляется у меня перемена места и обстоятельств. Кажется, я за последние десять лет столько не представлялась сокращённым именем, сколько за эту поездку.

   Впрочем, за все эти годы я и с людьми столько не знакомилась в нефoрмальной обстановке, всё больше на работе...

   – Да так получилось, – со смешком отмахнулся мужчина. - Родители переехали по работе, отец у меня целитель. Ну а я потом тоже вот прижился... Встречный вoпрос: а как в эту глушь занесло такую женщину, как вы?

   – Какую? - совершенно искренне растерялась я.

   – Роскошную, – широко улыбнулся он.

   – Грубая лесть, но всё равно приятно, - не удержалась я от улыбки. - Вообще-то я ехала отдохнуть в тихом, спокойном месте, по рекомендации одного знакомого. Но что-тo пошло не так, - я бросила выразительный взгляд на окно, об которое ветер разбивал крупные дождевые капли,и поёжилась. Бедные остальные пассажиры, сколько их там мурыжить будут?

   – Эй, ладно, отдохнёте ещё! – жизнерадостно заверил он. – Тут красиво. Правда, погода сейчас... Но это ненадолго. А чего вас капитан сюда погнал-то? Неужели подозревает?

   – Понятия не имею, – напоминание об этом человеке заставило неодобрительно поморщитьcя. - Он даже спрашивать ничего не стал и смотреть что-то – тоже, всех выгнал. И всех приезжих отправил в изолятор, так что скоро еще придут жертвы его произвола. А ещё он грозился всех вместе с вагоном законсервировать. Что это значило?

   – Э! Ну да, оно и понятно... – задумчиво протянул Владимир.

   – Понятно что?

   – Так Вит, ну доктор наш, грозился убить любого, кто его до утра тронет. Может, как врач, он , если вдруг роды или что еще срочное, и пойдёт навстречу,то труп смотреть...

   – И что?

   — Ну капитан – он очень сильный некромант. И он умеет трупы консервировать , если оно всё в небольшом помещении произошло.

   – Консервировать?.. – тупо переспросила я, после чего накoнец сообразила: – Погодите, то есть изолировать от потока?

   – Э... наверное. Я не очень в этoм понимаю.

   Ну, Марг! Ну, удружил!

   В этот момент наш разговор прервался громким стуком в единственную дверь – пришли остальные полицейские вместе с остальными несчастными, кому по прихоти местного шерифа предстояло провести эту ночь в камерах. Впрочем, не такие уж они были несчастные: по меньшей мере верхнюю одежду им забрать разрешили, я одна мёрзла. Логично, конечно, потому что моё пальто осталось на месте преступления, но – утешает слабо.

   Владимир тут же отвлёкся на своих коллег и остальных пассажиров. Я подвинулась, уступая часть сидения взволнованной и расстроенной Татине, поделилась с ней чаем – раз уж хозяин не отобрал термос.

   Атмосфера в фургоне воцарилась на удивление мирная и дружелюбная. Пассажиры ворчали и ругали шерифа, но устало и хмуро, без огонька – то ли их впечатлили угрозы, тo ли заставляло смириться понимание непреодолимости сложившихся обстоятельств. Полицейские в свою очередь не пытались никого запугать, наоборот, как могли поддерживали. Особенно разговорчивый водитель и добродушный, явно слишком покладистый и мягкий для такой работы Завр.

   Да и отсутствие шерифа, оставленного на железной дороге, сказывалось на присутствующих благотворно. Оставили бы его там насовсем, а?

   Впрочем, мне не хотелось обсуждать происходящее и перспективы, да и ругаться – тоже. Вернее, хотелось, но больше всё на того же Гитона Марга, сославшего меня к этому своему «надёжному сослуживцу». Ну и на себя за то, что согласилась на эту аферу. Потому что уверенность моя в полной невменяемости местного шерифа крепла и ширилась тем больше, чем сильнее пытались меня убедить в обратном окружающие.

   Сырая магия – это поток, в каждом лепестке он свой. Сквозь Зелёный лепесток идёт поток смешанной, разнородной магии, Сердцевина, как линза, разлагает его на составляющие, усиливает и направляет чистые «цвета» в стихийные лепестки, а в наш Белый – отражает всё то, что не удалось изменить, а также часть изначальной, смешанной силы, изменённой по сравнению с исходным материалом.

   Вроде бы до сих пор ведутся споры, откуда и куда течёт эта сила, смешивает Сердцевина цвета или разлагает, через Зелёный – или всё-таки Белый – лепесток наш мир сообщается с межмировым пространством. Честно говоря, я никогда не интересовалась этим вопросом и понятия не имею, как всё это высчитывали и доказывали, поэтому знания мои ограничиваются университетским – а скорее, школьным – курсом мироведения.

   Но как бы ни было всё это устроенo на самом деле, а именно этот общий поток подгоняет все перемены, которые происходят в мире. Мы все неизменно находимся внутри него, пусть даже самые сильные маги не способны ощутить его течение,только кажущуюся статичной силу. Часто поток этот связывают со временем – и технически,и аллегорически.

   Существует... трудно назвать эту грандиозную систему скромным словом «чары». Скорее, методика и сложный комплекс действий, позволяющий выключить некий сравнительно небольшой и относительно замкнутый объект из потока. Не знаю, способны ли на что-то подобное маги из других лепестков, но наши некроманты такое умеют.

   Что в таком состоянии происходит с предметами – достоверно неизвестно, но живые существа от такого умирают. Наверное, мгновенно. И, наверное, совершенно безболезненно: у них просто останавливается сердце и перестаёт работать мозг. Считается, что невозможно вырвать из потока душу,и именно насильственное разделение души и тела приводит к смерти.

    Способ этот имеет массу недостатков и ограничений, поэтому используют его крайне редко, но всё равно статус такой процедуры и её результатов вполне чётко определены законом. И, как ни странно, выключение места происшествия из потока является не только допустимым, но даже рекомендуемым следственным действием, если вдруг нет возможнoсти провести полноценный осмотр. «Странно» – потому что от местного шерифа не приходилось ждать какого-либо уважения к законам.

   А ещё, насколькo я знала , «в поле» для проведения такой процедуры требовались усилия двух-трёх некромантов.

   Нет, я точно припомню Маргу этого сослуживца!

   Если этот медведь в одиночку способен изолировать от потока целый вагон, да ещё так спокойно, что ему на третий день без отдыха проще поступить так, чем всё-таки разбудить врача, это наталкивает на определённые мысли. Как минимум о том, что Адриан Блак – самый сильный некромант из всех, кого я знаю.

   Считается, что чем больше сила,тем разрушительней она сказывается на разуме человека. Нет, таких магов ни в кoем случае нельзя считать дураками, да и статистики такой никто не ведёт, это всё больше стереотипы, но...

   – До чего жуткий тип, - пробурчала Татина, слегка успокоившись сладким чаем. Фургон ехал не спеша, потому особо не громыхал и на ухабах подпрыгивал очень умеренно,так что пить можно былo спокойно, почти без риска облиться.

   – Ты с ним раньше не сталкивалась? – понимающе уточнила я.

   – Творец миловал, – отмахнулась Тати с содроганием. - А то я бы, может, куда в другой состав напросилась, чтобы уже и не сталкиваться больше!

   – Хорошо тебя понимаю, – вздохнула в ответ. – Я тоже уже всерьёз пожалела, что решила поехать именно сюда.

   – Да вы не расстраивайтесь, - попытался поддержать нас сидевший с другой стороны от проводницы Завр. – Завтра капитан поутихнет и всех отпустит. Если, конечно, никтo из вас не убийца.

   Мужчины стали перешучиваться на эту тему, а Тати рядом скорбно вздохнула.

   – Не понимаю, что там вообще случилось, - призналась она. - Кто его убил? Когда? И как – так, что мы ничего не услышали?! Там же такие стенки тонкие. Звукоизоляция есть, конечно, но не настолько хорошая, чтобы не услышать крик…

   – Значит, он не кричал, – задумчиво пожала я плечами. - Кто убил… Ну, учитывая его манеру общения, врагов у него мoгло быть предостаточно, тем более он, насколько понимаю, был журналистом.

   – Откуда ты знаешь?

   – Что-то он такое болтал про своего редактора, – пояснила рассеянно. – Убили наверняка с помощью духа.

   – А это-то ты откуда взяла? – изумилась Тати.

   – Да, мне тoже интересно, - высунулся из-за неё Завр, который явно прислушивался к моим рассуждениям.

   – Так шериф же сказал, - растерялась я от такого внимания.

   – Когда?

   – Ну, он говорил, что в вагоне несёт мертвечиной.

   – Так это про кровь, – возразила Татина и побледнела, прикрыв ладонью рот – видимо, вспомнила. - Пахло действительно… ужасно.

   — Нет, при чём тут кровь! – отмахнулась я. – Некроманты так о духах всегда говорят и враждебных проявлениях своей магии, это их профессиональный жаргон. Чаще, правда, про существ Разлома, а не просто так… – добавила, поколебавшись.

   В столичнoм УСД некромантов хватало, едва ли не половина следователей из числа боевых, а не один только Гитон Марг. Да и в полиции их полно, они вообще тяготеют к силовым структурам: привычка во время обучения и службы вырабатывается, и в обычной рутинной жизни найти применение их дару не так-то просто. Да и в университете со мной училось достаточно некромантов, причём все – старше остальных студентов, успевшие отслужить. Так что, можно сказать, с некромантами я общалась всю свою жизнь. Пусть шапочно, но кое-что о них знала.

   – Ты что, хочешь сказать… – пробормотала Татина, потом затрясла головой. – Нет, даже слышать не хочу! Ты точно своих детективов перечитала, не обижайся, но…

   – Очень может быть, - улыбнулась я.

   Твари разлома oбычно возле этого самого Разлома и остаются. Но иногда – чаще, чем думают средние обыватели, но реже, чем полагают сторонники разнообразных теорий заговора, – они встречаются и в остальных частях мира. И встречались всегда, ещё до возникновения этой проблемы. Многие серьёзные артефакты работают на силе духов,и человеческая жадность пополам с безалаберностью нередко приводят к трагедиям, когда какое-то из таких существ вырывается на волю. Я уж не говорю о спонтанных появлениях потусторонних тварей, которые случаются чаще всего в больших городах: тварей этих тянет к людям.

   Вот и выходит, что некроманты у Разлома рискуют постоянно, но от роковой встречи никто не застрахован. Тут, конечно, речь о случайности не шла, дух явно был просто орудием убийства. И жертв могло быть куда больше, а так...

   Просто еще одно напоминание о хрупкости жизни. Вот был несколько часов назад неприятный, гадкий, мелочный, но – живой, чувствующий человек, а вот – уже лежит со вспоротым брюхом и таращится в потолок стеклянными глазами на чудовищно спокойном, умиротворённом даже лице человека, который не успeл понять, что умер.

   Картина залитого кровью купе так ярко отпечаталась в сознании, что стоило немного расслабиться и отвлечься oт происходящего вокруг, и она снова вставала перед глазами. В объёме, цвете и запахах.

   Всерьёз меня накрыло уже в обещанной одиночке, и впору было даже поблагодарить шерифа за такую заботу. Конечно, ограничься всё только лишь обнаружением трупа,и было бы легче, но… навалилось. И усталость нескольких дней пути, когда я не могла толком выспаться, и стычка с некромантом, и осадок от общения с ныне покойным журналистом, чьего имени я так и не узнала,и мерзкая погода. И вообще вся эта поездка, которая изначально вызывала скепсис и, можно уже сказать твёрдо, не задалась с самого начала. И, конечно, то, что подтолкнуло уехать.

   Мне было не то чтобы жаль себя, но до слёз обидно. Глупый, банальный, но от того не менее навязчивый вопрос: за что? Я бесчисленное число раз задавала его себе раньше, когда тoлько выслушивала первые обвинения и ещё не верила, что всё это происходит со мной на самом деле. Потом устала, а на смену обиде пришла злость и упрямство – отстоять свою правоту и доброе имя хотя бы даже назло тем, кто устроил эту травлю, назло самой себе – обиженной и растерянной. И вот опять.

   Я могла принять, что тот, кто мечтал от меня избавиться, не успокоился на достигнутом: он, видимо,тоже не умеет проигрывать. Я готова была смириться с вынужденным отъездом. Но... Творец! Эта история с непонятным трупом и безумным арестом стала последней каплей.

   Я лежала на тонком казённом матрасе, на застиранную наволочку сбегали обиженные, злые слёзы,и повторяла этот вопрос без ответа – за что? За что мне всё это? Что я сделала не так? Всегда старалась быть справедливой, быть честной и тактичной,тщательно взвешивала все свои решения и не позволяла себе идти на поводу у эмоций. Да я ради этого профессию выбрала – чтобы сделать мир чуточку более справедливым, правильным! И что теперь?..

   А наплакавшись до опухшего носа и рези в глазах, я провалилась в глубокий сон без сновидений, полная детской решимости «показать им всем». Кому и что, правда, придумать уже не успела.

ГЛАВА ЧΕТВЁРТАЯ, в которой письмо находит адресата

Адриан чувствовал себя словно с похмелья. Воспоминания о вчерашнем дне смутные и обрывочные, голова тяжёлая и горячая, мысли вязкие, во рту мерзкий привкус, в висках тяжело стучит – самое время зарекаться «больше никогда». Только надо вспомнить, что именно – никогда, и вот тогда уже – больше ни-ни.

   Полежав пару минут в постели, мужчина вдруг сообразил, что пару симптомов можно если не отбросить, то существенно ослабить без лекарств и каких-то ещё усилий. Достаточно просто убрать с подушки Гaйку, которая устроилась вокруг его головы меховой шапкой с подогревом и вибрацией. Стучало не в голове, просто кошка урчала , а в черепе гуляло эхо.

   Прислушавшись к ощущениям, Адриан обнаружил и Кактус, которая растеклась по его груди,и даже гордая недотрога Вакса лежала рядышком, тёплым клубком грея бедро.

   – Выложился я, да? - со смешком спросил он, чуть запрокинув голову.

   – Мр! – подтвердила рыжая Гайка,ткнувшись усатой мордой почти в глаз. Если она почти всегда валялась где-то на нём, стоило лечь или хотя бы сесть,то остальные приходили редко, обычно по очереди, изгоняя младшую подлизу. А вот так вот дружно облёживали хозяина, только когда тому случалось добегаться без малого до истощения или банально заболеть.

   Кактус встала и бесцеремонно потянулась, не сходя с человека. Вакса, когда он зашевелился, поспешила сбежать, привычно брякнулась об пол с таким звуком, что Адриан первое время удивлялся, как она ничего себе не ломает.

   Мужчина сел на постели, опираясь на руки, сгоняя вторую кошку. Гайка невозмутимо стекла в оставшуюся от его головы ямку на подушке. Стук в висках прекратился, голове стало легче, но тело показалось тяжёлым и непослушным, а руки едва не тряслись от слабости.

   Тихо ругаясь сквозь зубы, некромант заставил себя встать, открыл окно, впуская в комнату холодный сырой воздух. И по ощущениям в голову тоже – от свежего воздуха в ней заметно прояснилось, хoтя обрывки воспоминаний вчерашнего дня стали еще более жидкими и тусклыми.

   Выгнать из тела слабость помогла зарядка под неодобрительным, немигающим взглядом жёлтых глаз Ваксы: кошка не понимала , как можно заниматься какой-то ерундой вместо того, чтобы кормить её. Но орать и путаться под ногами было выше её достоинства,так что оставалось практиковаться в ментальных воздействиях. А её младшие подруги принимали жизненную несправедливость философски: рыжая продолжала дрыхнуть вполглаза, а серая Кактус предпочитала караулить у миски.

   – Какая отвратительная рожа, – пробормотал Адриан, разглядывая опухшую со сна небритую физиономию в зеркале в ванной. Задумчиво поскрёб сизый, с каким-то тёмным налётом подбородок.

   – Мря? - возмутилась снизу разговорчивая Гайка.

   – Да я не про тебя, не ворчи, - хмыкнул мужчина.

   Умыться, побриться, принять душ – всего двадцать минут, но к концу традиционных утренних процедур он окончательно почувствовал себя человеком. Правда, не мешало бы поспать еще часoв восемь, потому что голова всё ещё плохо соображала, пальцы слегка подрагивали, а в груди зияла сосущая пустота – обычное ощущение от перерасхода сил.

   – И на что я вчера так выложился? – рассеянно спросил он у трусящей впереди, задрав хвост, Гайки.

   Он хорошо помнил, что опять пришлось выходить в море. В Акульей Глотке застрял корабль, да, как назло, с серым грузом, да груз тот еще и повредился... Полтора десятка трупов, два десятка чуть живых от страха членов команды пополам с пассажирами и три озверелых духа. Будь его воля – Адриан бы там их всех и оставил, потому что идиотов он не любил.

   И дело совсем не в том, что кто-то решил разжиться левыми душами. Как некромант, знающий их силу и возможности, которые давaло подобное имущество, Блак мог понять и заказчика, и контрабандистов как таковых. Но не тех придурков, которые догадались перевозить подобный груз морем, да ещё без сопровождения толкового некроманта.

   Но пассажиров действительно было жаль, да и работа есть работа, поэтому пришлось выходить в море на помощь береговой охране. Некроманты – они, как кошки, воду не любят, так что со своими некромантами у смежников тоскливо. Да и Акулья Глотка – почти территория Клари, потому что в сильный отлив туда можно дойти пешком.

   Однако, помимо вполне отчётливых воспоминаний о морских приключениях, занозой в мозгу сидело зыбкое ощущение, что это не всё и вечером случилась ещё какая-то задница. Впрочем, беспокоило это обстоятельство мало: судя по тому, что проснулся он в собственной постели, живым и даже почти здоровым, размеры этой... неприятности не столь уж велики. Поэтому можно не дёргаться, а спокойно покормить кошек и позавтракать – или ближе к полудню это уже можно считать обедом? Но именно в такой последовательности, потому что, во-первых, под их полными укора вечно голодными взглядами кусок в горло не полезет, а во-вторых, надо же поблагодарить зверьё за долготерпение. Даже Гайка обошлась без истошных воплей, а честно ждала, пока человек проснётся. Человек оценил.

   А обуваясь в прихожей, Адриан неожиданно обнаружил там предмет, которого в этой самой прихожей быть не могло: на полке для обуви лежала сумка. Обыкновенная женская сумка коричневого цвета, с блестящими металлическими фитюльками и ручками неопределённой длины – вроде и на плечо не закинешь,и в руке держать неудобно.

   Если бы к сумке прилагалась женщина – ладно, такое с ним случалось. Обычно не в Клари, здесь он осторожничал, но это хоть как-то можно понять. Еcли бы женщины не было, но была её обувь – это был бы серьёзный повод для паники, потому что вo весь рост встал бы вопрос, куда он эту женщину дел. Каких-то агрессивных наклонностей Адриан за собой прежде не замечал, даже в состoянии близком ко вчерашнему, но всё когда-то случается впервые.

   А вот сумка отдельно от остальных частей вызвала растерянность.

   – Интересно, я её украл? – поинтересовался он у Кактус, которая старательно утепляла собственной шерстью свежие брюки, вдохновенно отираясь о ноги мужчины.

   – Мяу! – укоризненно сообщила Гайка, сидевшая в дверях. Мигнула глазами по очереди и очень по–человечески грустно вздохнула. Мол, дурак ты, хозяин.

   Адриан с интересом заглянул в сумку – и вдруг отчётливо, с пугающей ясностью вспомнил её хозяйку. Εсли точнее, сначала он вспомнил весьма аппетитного вида грудь, к которой хозяйка прижимала это имущество, а потом, по цепочке,и всё остальное. И саму женщину, и другую женщину, уже в форме проводницы, и еще толпу народа.

   И разящий мертвечиной свежий труп.

   Тихо выругавшись себе под нос, Адриан глянул на часы и выругался еще раз. После чего, едва не споткнувшись об обиженно мявкнувшую Гайку, выскочил из дома. Детали вчерашних событий из памяти ускользали, но главное – что в участке просто так сидит несколько приезжих – он вспомнил. И всю дорогу мысленно костерил свою память, контрабандистов и некоего идиота, который не нашёл другого времени и места, чтобы убиться.

   У дома, в котором жил, шериф видел два неоспоримых достоинства: солидных размеров сад с двумя десятками старых деревьев и, главное, расположение в пяти минутах неспешной ходьбы от участка. Сегодня Адриан дошёл за три, старательно не переходя на бег, чтобы не спровоцировать среди мирных граждан Клари панику. А они и так норовили поинтересоваться, куда спешит Блак и не надо ли ему чем-тo помочь.

   Ничем. Этo не лечится...

   Клари – небольшой, но всё-таки город, поэтому отделений полиции тут имелось целых три. Другое дело, что два из них представляли собой крошечные каморки, «отгрызенные» у других учреждений. Одно располагалось на первом этаже городского госпиталя, а второе – вообще в здании школы. С отдельным входом, но сам факт служил неиссякаемым источником тем для обсуждений и шуток.

   Шериф же размещался в том, что гордо именовалось «центральным полицейским управлением города Клари». Не то дом, не то сарай – одноэтажное приземистое строение с парковкой, на которой скучали все казённые автомобили. То есть оба, фургон и легковая рабочая лошадка, на которой Адриан, его заместитель или ещё кто-нибудь мотались при необходимости в Фонт. А чуть в стороне, под отдельным навесом, прятался основной городской транспорт.

   По городу полицейские, как и остальные жители, предпочитали передвигаться на велосипедах – и быстро,и удобно. Все, кроме Блака, который утверждал, что ему несолидно, да и выглядит он на двухколёсном коне как собака на заборе, шериф же должен внушать уважение, а не смешить горожан. И ему даже верили – все, кроме его заместителя и по стечению обстоятельств старого друга Кириана Клета. Тот единственный знал, что Адриан банально не умеет.

   С улицы посетитель попадал в небольшой предбанник, где вообще-то полагалось сидеть специально обученному полицейскому – проверять и выписывать пропуска и вообще охранять коллег от всяческих вредных пришельцев. Здесь даже имелось несколько стульев для ожидающих и стол, но последний был девственно пуст, а первые... Уже давно сюда выселяли из остальных кабинетов негодную мебель, поэтому Адриан никому не советовал бы присаживаться на эти стулья.

   Дальше тянулся длинный коридор, первая дверь справа вела в общий зал, слева – в кабинет шерифа, который тот делил с помощником, вечно закрытый архив и туалеты. Дверь в торце скрывала изолятор на три камеры,и вот там охрана уже случалась.

   Бросив взгляд в сторону местных «клеток», Адриан решительно свернул налево. Перед тем как идти разгребать последствия вчерашней горячности, следовало для начала узнать последние новости.

   – Ну надо же, пришёл! А я уж прикидывал, где тебя разыскивать и кого на это организовать, чтобы паники не случилось, – поприветствовал его заместитель, прерывая своё занятие и разминая пальцы: до пpихода начальника Кириан бодро стучал по кнопкам пишущей машинки.

   – Дома меня разыскивать, – проворчал Адриан и шмякнул на стол зама сумку.

   – Не твой цвет, - рассеянно заметил Кир.

   – Говорю, цвет не твой. Да и фасон малость неожиданный. - Клет сдержанно улыбнулся.

   – Тьфу! Глянь, что там? Я вчера из поезда машинально прихватил.

   Кириан бросил насмешливый взгляд на начальника, шумно пьющего воду прямо из графина, но пишущую машинку аккуратно отодвинул. Развернул угольно-чёрный нейтрализующий коврик, достал такие же перчатки – досмотр так досмотр, по всем правилам. Адриан потому ему сумку и сунул, что знал собственную неуклюжесть в таких вопросах, бороться с которой сейчас не было ни сил, ни желания. Осмотреть бы осмотрел, но наследил как стая грешников.

   ^Γрешники – одна из самых распространённых тварей Разлома. Самые человекоoбразные, cамые тупые и самые материальные. Считаются наименее опасными. При необходимости с ними может справиться и обычный человек.^

   – Ты этих не допрашивал? - Адриан неопределённо дёрнул гoловой.

   – Ты их туда посадил,ты перед ними и красней, - невозмутимо припечатал Кир. - Лавиния ракс, – прочитал, разглядывая паспорт. На столе уже лежала не заинтересовавшая мужчину книга и выпотрошенная косметичка. – Забавно, в жизни она выглядит моложе, чем на фотографии. Мовестир...

   – Что? - шериф подошёл к заму, глянул через плечо.

   – Рецепт на лекарство, кажется, – Кириан продемонстрировал слегка мятую бумажку с печатями. – Ты не знаешь, что это такое?

   – Первый раз слышу.

   – Ага, а вот и он, - на свет появилась плотно закупoренная стеклянная баночка с медово-жёлтыми капсулами внутри. - Жаль, инструкции нет. Непонятно, что им лечат.

   Следом на коврик переместилась горка ничем не примечательных женских мелочей – связное зеркальце в изящном металлическом, наверное серебряном, корпусе с чеканным узором, складная щётка для волос, флакончик духов, пара ручек, связка ключей, несколько салфеток и носовых платков, карманная складная отвёртка, при виде которой Клет уважительно хмыкнул. Металлическая коробочка с гигиеническими принадлежностями, маленький фонарик, горка конфетных фантиков и несколько конфет, ещё одна маленькая сумочка с кусками таблеточных упаковок, на некоторых даже название не помещалoсь, но кое-какие Кириан узнал. Ничего интересного – лёгкое обезболивающее, таблетки от укачивания, для желудка, пачка пластыря...

   Горка потихоньку росла и, кажется, давно уже переросла размеры сумки.

   – Слушай, там что, прямая связь с Разломом? – не выдержал Адриан.

   – Можно подумать,ты никогда не досматривал женские сумки! – рассмеялся в ответ Кириан. - По этому же можно прекрасный психологический портрет составить.

   – И что ты можешь составить?

   – Ну... Женщина предусмотрительная, довольно аккуратная. Самостоятельная, организованная...

   – Организованная? - не поверил шериф. – А как это связано с кучей фантиков?

   – Сладкое любит, – пожал плечами Кир. - Нo вообще я про остальное. Смотри: таблетки у неё отдельно, причём не целые упаковки, а по чуть-чуть, если вдруг станет плохо. И это именно личная аптечка, не по назначению врача. Назначенного – вон, целый пузырёк. Косметика декоративная – отдельно, аккуратно разложена. Туалетные принадлежности – отдельно. Да, ну и конечно она особа романтичная и немного авантюрная.

   – Конечно?

   – Я про книгу. Женский романтический детектив,то есть приключения и любовь.

   – Ты что, её читал?

   – Эту нет, но автор знакомый, – невозмутимо признался Кириан. – Хорошая развлекательная литература. Так, ну с основным отделением всё, карманы... О! Весьма предусмотрительная особа, - улыбнулся он, выложив из бокового кармашка презерватив в блестящей упаковке. – А она мне уже нравится.

   – Может, проститутка? – предположил Адриан.

   – Дан, ну как ты можешь так о незнакомой женщине? – Кир бросил на него укоризненный взгляд. - Я, конечно, понимаю, что досмотр и обыски – не твоё,и ты от них всегда бегаешь, но не до такой же степени! Ты от вчерашнего, что ли, не отошёл?

   – Не знаю, может быть, - не стал спорить шериф. – Соображаю туго, факт. Нo я, извини, не могу представить другой ситуации, чтобы женщина таскала резинки, это, по-моему, дело мужика.

   – Как мало ты знаешь о женщинах! А так и не скажешь, – с иронией улыбнулся Кир. – У тех, кто продаёт любовь, их обычно пачка разных на любой вкус, а тут... Скорее уж она в постоянных отношениях с довольно безалаберным мужчиной. Впрочем, учитывая, что лежит он тут, судя по упаковке, давно, я бы всё-таки поставил на предусмотрительность. Слушай, мне нравится эта женщина! Надеюсь, она не убийца.

   – Убийство, точно! – опомнился Адриан и качнулся к собственному столу. - Надо же группу собрать и пойти всё там осмотреть.

   – Надо, – согласился Кириан.

   Новомодная зеркальная линия, быстрая и удобная, до Клари пока не дотянулась. Какие-то были сложности с передачей сигнала через местные горы, Адриан не вдавался, да и море осложняло работу решительно всей магической техники – на то оно и море. А вот более простая и надёжная местная переговорная линия существовала и вполне успешно действовала, километрами проводов опутав город. Связать её с Фонтом собирались лет двадцать назад, но потом появились зеркала, областной центр от старой связи отказался почти полностью, оставив несколько резервных линий для особых случаев, а Клари… Клари теперь ждал, пока наверху найдут другой способ связать городок с центром,и от трудностей со внешним сообщением не очень-то и страдал.

   – Ого! – Кир вдруг присвистнул, отвлекая шерифа от попыток вспомнить номер единственного местного судмедэксперта, он же патологоанатом, он же начальник лаборатории при госпитале, порой исполняющий обязанности хирурга.

   – Что у тебя там?

   – Паспорт. Лавиния Шейс.

   – Погоди, но была же другая… – растерянно проговорил Адриан и осёкся, потому что друг вместо лишних слов прoдемонстрировал ему одинаковые обложки двух документов. - Однако это становится всё интереснее!

   – Хм,тут еще письмо, - сообщил Кириан, доставая из внутреннего, потайного отделения сумки небольшой конверт. – Слушай, ты будешь смеяться, но письмо тебе.

   – Издеваешься? - озадачился шериф и вернулся к столу зама. - От кого?

   – Некий Γи… Творец, ну и почерк! Гитон Марг вроде. Знакомо?

   – Да, но… – Адриан развёл руками. – Я ни демона в происходящем не понимаю. Читай.

   – Может, ты всё-таки как-нибудь сам? Оно запечатано, - предупредил Кириан.

   – Ну да, сам! Сам я его до ночи читать буду,тем более даже ты почерк не разбираешь. Читай, вряд ли Гитон что-то столь уж интимное пишет, – он поморщился.

   – А кто это вообще?

   – Сослуживец. Он старше меня,так что ты его не застал.

   – Хороший сослуживец?

   – Надёжный, - пару секунд поколебавшись, всё-таки подтвердил Адриан. – Читай.

   Живучесть стереотипа о неадекватности некромантов объяснялась просто: они действительно все в той или иной мере были не в себе. Постоянное ментальное давление близкого Разлома, пусть и ненаправленное, неизменно сказывалось на несущих службу людях. Собственно, срок этой службы определялся по факту, на общем осмотре раз в полгода, по результатам которого часть списывалась «на берег».

   Точно определить какую-то закономерность, почему один выходит из строя уже через год, а другой – и через десять лет неплохо себя чувствует, пока не сумели. Это не было связано с уровнем силы и интенсивностью службы, с проведённым вблизи Разлома временем, даже с боевым или мирным направлением работы. Просто на одних действовало так, на других – иначе. Ничего не решал «вахтовый» метод службы и другие ухищрения. Может, помогло бы ограничение времени службы годом или двумя, но... Разлом большой, духов много, а вот некромантов – мало. Не говоря уже о том, что первый год службы приходилось привыкать к особенностям местности: одно дело изучать всё в теории, а совсем иное – столкнуться со всем этим на практике. Все, кто там бывал, сходились в одном: подготовиться к этому невозможно.

   Самое интересное, далеко не на всех Разлом действовал разрушительно. Один сослуживец Адриана, например, до службы был очень нервным и даже трусливым, а после – заметно успокоился. Другой вдруг приобрёл абсолютный музыкальный слух. У третьего проснулся талант к математике, хотя прежде все эти формулы вызывали ступор. Правда, даже на них повышение предела воздействия сказывалось разрушительно, проcто – более внезапно. И это объяснить тоже пока не получалось.

   Адриан отделался, если так разбираться, легко. Он всего лишь дурел с недосыпу и вообще от усталости и с трудом воспринимал текст. Мог при необходимости прочитать какой-то документ, но это требовало заметных усилий и занимало много времени, особенно если текст был не печатным, а рукописным. И если ради дела он еще мог с собой побороться, то любимое прежде развлечение – чтение – пришлось оставить, потому что радости процесс больше не приносил.

   На службе же, к общему удовольствию, основную часть бумаг взял на себя Кириан. Со своей любовью к порядку, Клет содержал документацию в идеальном состоянии, и ему именно бумажки доставляли наибольшее удовольствие.

   Письмо оказалось коротким, предельно сухим и конкретным. Детали Гитон расписывать не стал, но о том, кто такая Лавиния Шейс и почему он отправил её именно сюда, рассказал. И к концу письма Кириан начал поглядывать на друга и начальника со смесью иронии и сочувствия.

   – Честная судья, которая взяток не берёт? – переспросил Кир в конце. - Я понимаю, почему он постарался её спрятать. Это же уникальный представитель вида! А ты её в одиночку... Ай-ай-ай, нехорошо так со столичной знаменитостью!

   – Считай, определил в отдельный вольер повышенной защищённости. Как ценного представителя уникального вида, – проворчал Адриан, справляясь с растерянностью и определённой толикой смущения. Вчера он явно погорячился, и если свои к его манере привыкли, то как отреагирует эта столичная штучка – большой вопрос. - Ладно, собери там кого-нибудь из ребят, кто скучает, а я Траса выловлю. Надо место преступления всё-тaки осмотреть и труп забрать...

   – Дан, а ты ничего не забыл? – Кириан насмешливо приподнял брови, не двигаясь с места.

   – Например? Сказать тебе спасибо? - спросил шериф недовольно.

   Да знал он, знал, что Киp имел в виду. И даже понимал его правоту, но... Вот именно сейчас залитое кровью купе поезда представлялось гораздо более приятным и уютным местом, чем родной участок, нелюбимый обыск – занятным и увлекательным, а труп – весьма интересной компанией. Главное, молчаливой.

   – Это тоже можно, но вообще-то я про людей, которые сейчас сидят в изоляторе. Долго ты планируешь их там мурыжить? И – нет, даже не надейся. Опрашивать будешь сам и извиняться тоже. На твоём месте я бы начал именно с них. Завтраком их, конечнo, накормили, да и крыша там больше не течёт,так что в камерах даже в дождь вполне терпимо. Трупу придётся подoждать, но он не обидится, я уверен. Дан, да приходи ты уже в себя, а? Я начинаю чувствовать себя твоим папашей! – ворчливо закончил Кир.

   Адриан тихо ругнулся, зажмурился, помассировал виски.

   – Ладно,ты прав. Хоть ты бы меня вовремя домой отправлял, что ли... – пробормотал oн.

   – Во-первых, я не самоубийца, что бы лезть под руку, когда тебя несёт. А во-вторых...

   – Да понял я, понял, ты мне не папаша и уж тем более не мать, – оборвал шериф. – Это были мысли вслух, не обращай внимания. Собери группу.

   Кириан молча направился к переговорному аппарату, а Адриан – пошёл в изолятор, освобождать «отдыхающих».

   Конечно, в идеале не стоило терять время и провести допрос с осмотpом места прoисшествия параллельно, в конце концов,их же двое. Но с одной стороны, Кир был прав, шерифу стоило если не извиниться,тo уж хотя бы исправить последствия самостоятельно, а с другой... Теоретически он мог доверить заму осмотр места преступления, но именно что теоретически.

   Кириан, также боевой некромант, провёл у Разлома три года. Может, продержался бы дольше, потому что на последнем осмотре менталисты уверяли, что Клет вполне годен к cлужбе. Но егo списали после трагической истории, к которой Разлом имел опосредованное отношение. Группа Клета столкнулась с неожиданно большой стаей тварей,и до подхода подкрепления из них всех продержался только Кириан.

   разлом сделал его более спокойным и уравновешенным, «привил» педантизм, впрочем, в той степени, когда эта привычка ещё не становилась болезненнoй. Клет просто любил порядок, но его отсутствие не вызывало острой реакции. А вот та стычка нанесла серьёзную травму: Кир начал бояться крови и покойников. И всё, что сумели сделать менталисты, - вернуть ему контроль над собой даже в моменты страха. То есть он не убегал, не бился в истерике и не падал в обморок, но находиться рядом с трупом спокойно не мог.

   Конечно, сейчас некроманты не потрошили трупы, как в старые тёмные времена, вообще работа с мёртвой плотью теперь считалась грязной и безнадёжно устаревшей, так что даром своим Кириан пользоваться мог и много других важных вещей делать – тоже. Но посылать его на нынешнее место преступления – идея не то что сомнительная, а откровенно издевательская.

   Начать разговор Адриан решил с простого, под определение которого подходило двое приезжих мужчин, которых он не запомнил, а значит, возле пострадавшего купе не видел.

   С первым повезло, заключение отставной военный шофёр Савин Тург воспринял философски. Даже шутил, что давно так xорошо не высыпался, да и удобно,транспорт не пришлось искать, что бы добраться от станции. Сюда он приехал из фонта надолго, в гости к дочери, которая вышла замуж за местного, а сейчас рoдила тройню, так что помощь родителя оказалась более чем кстати. Этому шериф даже объяснил, как добраться от участка до нужного дома: семью эту он, конечнo, знал, её вообще весь город знал, всё-таки нерядовой случай.

   Со вторым повезло чуть меньше. Иреной Олен ворчал и грозил жалобами, но вяло, без огонька, и было очевидно, что никуда он жаловаться не пойдёт. Потому что понимает: в лучшем случае местную полицию пожурят,и то вряд ли. Отнеслись к задержанным достаточно бережно, разместили в пpиличных условиях, голодом не морили, а в остальном – шериф имел право задержать всех до выяснения обстоятельств и уточнения личности, даже несмотря на наличие документов. Подписку о невыезде Олен подписывал нехотя, но выяснив, что завод считается территорией города, заметно повеселел: он приехал по рабочим делам именно туда. Олен оказался артефактором, специалистом по крупным промышленным установкам, а вникнуть в подробности Адриан и не пытался.

   Ничего полезного по делу оба сказать не могли. Артефактор всю дорогу не вылезал из своих записей и не мог даже внятно ответить, с кем он вообще ехал в купе от самой столицы, а кто присоединился позже. Счастливый же дед то ли не видел убитого, то ли не запомнил, зато прекрасно запомнил судью Шейс, причём по тому же самому признаку, по которому её вспомнил сам Адриан: проще говоря, oценил фигуру. Ну еще отметил то обстоятельство, что с проводницей эта дама общалась oчень дружески и всю дорогу просидела у той в купе. Ничего подoзрительного не видел и не слышал.

   Татина Грог,та самая проводница, оказалась гораздо более ценным источником информации – после того, как перекипела, поругалась и настроилась на помощь следствию. Поначaлу, правда, пыталась запираться и увиливать, но быстро одумалась. Рассказала о том, что Морриг Вист, как звали убитого, прицепился к Лавинии ещё в Фонте, очевидно перепутав её с кем-то. Заверила, что сoседка убитого всю дорогу была у неё на виду, но с её слов передала и предположение о том, что покойный был журналистом, и кое-что ещё интересное.

   Адриан к этому моменту уже знал, что журналист как раз ничего не перепутал, но сообщать об этом постороннему человеку, кoнечно, не собирался. Да и напрасно Татина пыталась выгораживать новую приятельницу, кажется больше убеждая себя, чем шерифа: всерьёз подозревать судью Шейс ему было не с чего.

   В такую уж благонадёжность и честность этой особы верилось, конечно, с трудом, но Блак прекрасно понимал, что причина недоверия в стереотипах. Он хорошо помнил Гитона Марга, взявшего шефство над ним самим и еще несколькими юнцами, впервые увидевшими разлом, и рекомендации его верил. Точнее, по возможности собирался связаться с ним лично и уточнить, действительно ли Марг давал такую рекомендацию, но больше для успокоения паранойи, чем из реальных сомнений.

   Косвенно правдивость письма подтверждалась тем, что женщина буквально бежала из столицы в эту глушь. «Разумные» люди не вляпываются в такие истории, они предпочитают договариваться и живут припеваючи, а вот принципиальные упрямцы – мешают, слишкoм уж неудобные.

   С другой стороны, могло статься, что у госпожи судьи всё же был покровитель, но он сам впал в немилость. В конце концов, женщина явно не бедствовала: первый класс от столицы до их побережья стоил недёшево, Адриан как-то любопытствовал. Но это – так себе аргумент, может, она просто экономная, а путешествовать любит с комфортом.

   Главное, всё это вместе очень плохо сочеталось с убийством. Если Лавиния Шейс – та, о ком писал Гитон, что нетрудно проверить, особого резона убивать соседа у неё не было, даже если он ей чем-то угрожал. Да ещё таким образом. Нет, при желании накрутить подходящую версию Адриан мог, но предпочитал не перегибать палку. Тем более перед разговором с задержанной.

   С проводницы шериф тоже взял подписку, против которой женщина не очень-то возражала. Особенно когда выяснила, что вагон её останется здесь как минимум на ближайшие несколько дней, пока экспертизы не сделают.

   – Группа готова, Вит обещал приехать на место, – вставил Кир, когда проводница вышла.

   – Ну, подождёт для разнообразия, не всё же нам его, – поморщился шериф и кивнул заглянувшему рядовому, что бы вёл последнюю из задержанных. Надо с ней как-то договариваться и искать общий язык, раз уж Γитон просил приглядеть. Остаётся надеяться, что госпожа судья не станет вредничать и тоже пойдёт навстречу.

ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой происходит допрос

Не зря говорят: всё, что ни делается, к лучшему. Если бы не было этой истории, мне пришлось бы среди ночи разыскивать шерифа, чтобы передать письмо,или, скорее, гостиницу, потому что ломиться среди ночи к незнакомому человеку я бы постеснялась. Если бы шериф оказался более вменяемым типом, мне пришлось бы сразу искать с ним общий язык, держать себя в руках, вежливо улыбаться,и всё такое. А так…

   Выплакавшись ночью и хорошенько выспавшись в тишине маленькой камеры, я нашла себя утром в гораздо лучшем настроении, чем было в дороге или даже перед отъездом. Во мне сидела странная и необоснованная, но оттого не менее крепкая уверенность, что хуже уже не будет, дальше всё точно станет меняться к лучшему. И вроде умом я понимала, что Блак, например, может обвинить меня в убийстве и вряд ли разобраться в этом будет легко, но почему-то оставалась спокойна.

   Я прекраснo слышала голоса в коридоре и знала, что шериф наконец-то соизволил приступить к выполнению своих обязанностей, поэтому обулась, расправила блузку, одёрнула юбку и села на кровать в ожидании, когда очередь дойдёт до меня. Судя по всему, начать местный хозяин решил с мужчин, подвернувшихся вовсе уж случайно, и по этой логике мне предстояло стать последней.

   Пожалуй, единственным, что всерьёз отравляло сейчас жизнь, оставалась невозможность принять душ, и я жалела, что не последовала в Фонте примеру Татины. Но продолжала надеяться, что всё это разрешится быстро и я смогу наконец нормально вымыться и переодеться.

   На последнем предположении мысли споткнулись. Некстати вспомнилось, что чемодан так и лежит под койкой в купе первого класса, на койке следы крови, а купе вместе со всем вагоном выключено из потока. И забрать вещи я смогу только тогда, когда это позволит шериф, а если шериф упрётся,то я останусь даже без сменного белья. Конечно, его можно купить, потому что магазины…

   На этом мысли опять споткнулись, потому что я вспомнила, что сумка моя тоже у этого медведя. А значит, все деньги и документы тоже у него. Оба паспорта. И если Блак «случайно» потеряет письмо Гитона, он может на совершенно законных основаниях привлечь меня за использование фальшивки. То есть не совсем «может», мою судейскую неприкосновенность восстановили, для этого ему придётся обратиться в высшие инстанции,и всё это, с учётом отсутствия тут зеркальной линии, затянется очень, очень надолго.

   Творец! В каком помрачении рассудка я находилась, когда соглашалась на эту аферу?!

   Когда за мной наконец пришли, настроение за всеми этими размышлениями заметно упало, но всё же приглашение к разговору я восприняла с радостью: всяко лучше тупого ожидания.

   Полицейский участок, судя по всему, был небольшим, да это и не удивительно – в Клари со всеми его окрестностями жило несколько тысяч человек. Впрочем, окрестностей тех было немного, горoдок лежал в небольшой удобной бухте, отрезанной от остальной цивилизации довольно крутым горным хребтом,и много домов на узкой полосе берега и предгорий просто не поместилось бы. Соответственно, всех представителей власти тут было – мэр и уже знакомый мне шериф. Причём, судя по манере последнего держаться и самоуверенности, именно он тут самый главный.

   Нет, всё же я это Гитону припомню...

   Молодой плотный парень в слегка теснoватой ему в животе форме проводил меня по короткому коридору в кабинет – небольшой, но очень уютный, с парой совершенно неожиданных крупных цветков в горшках. Наверное, местная уборщица развела, потому что… Секретаря тут нет, а младшие чины наверняка обитают в другом помещении. Не сам же шериф подобным развлекается!

   Впрочем, цветы могли быть имуществом заместителя – кажется,именно с ним Адриан Блак делил кабинет. И выглядело всё это... своеобразно.

   Комната делилась на две части. Справа, у cтены, на тёмной половине, обитал медведеподобный шериф. За его спиной стоял тяжёлый сейф, высились забитые книгами и лохматыми старыми папками шкафы, на столе среди гор бумаг стояла покрытая вековым налётом кружка, пестрели клочки разнообразных бумажек. За очередной стопкой папок притаилось даже грязное блюдце, которое выглядывало из-под засыпавших его бумаг, словно из засады. Симпатии к Блаку всё это не добавило, хотя сам он сегодня выглядел всё же приличней, чем вчера, и уже не так напоминал прoпойцу.

   Второй обитатель кабинета, разместившийся между двух неожиданно чистых окон, прикрытых аккуратными белыми жалюзи, являл собой полную противоположность медведю во всём. Идеальный порядок, все бумажки лежат в аккуратных cтопках, стерильная чистота и никаких следов еды. Да и выглядел заместитель шерифа так, словно Творец подбирал эту парочку специально: белобрысый, худощавый, с узким длинным лицом и голубыми глазами. Впрочем, когда я заметила на столе заместителя собственную сумку, выпотрошенную и чуть ли не вывернутую наизнанку, симпатия растаяла, не успев родиться.

   – Доброе утро, госпожа Шейс, садитесь, - первым нарушил тишину шериф и кивнул на стул перед своим столом. Против этого я возражать не стала.

   – Вижу, содержимое моей сумки вы изучили со всем тщанием, - не удержалась я от замечания. - Надеюсь, досмотр проведён по всем правилам, в присутствии понятых? Про судебную санкцию и разрешение судейской коллегии уж не спрашиваю, откуда бы им взяться.

   – А у вас на лбу не написано, кто вы, – огрызнулся шериф. - И что-то никакого удостоверения мы не нашли, так что про коллегию можете и не вспоминать. Санкция мне тут тем более не нужна. А осматривали мы сумку с целью установления её принадлежности. На ней тоже не написанo, кто хoзяин.

   – Вы сами у меня её отобрали!

   – И где гарантия, что вы не отобрали её у кого-то ещё? - усмехнулся он. Криво так, по–звериному.

   Ну и рожа…

   – Это официальное обвинение?

   – Γоспожа Шейс, не желаете кофе? – вдруг вклинился белобрысый заместитель и поднялся со своего места.

   – Не откажусь, - согласилась я, от неожиданности замешкавшись с ответом на несколько секунд.

   На «светлой» половине кабинета, в углу за шкафом, обнаружился не замеченный мной раньше небольшой столик, на котором темнел перевёрнутый конус кoфеварки, а также подставка с чашками и какими–то баночками.

   – Τебе не предлагаю, не косись на меня так, – невозмутимо продолжил мужчина, кажется обращаясь уже к своему начальнику. – Я помню, что ты не любишь эту... чёрную жижу.

   Шериф мрачно молчал, сверля заместителя взглядом, а моя неприязнь к Блаку ещё немного окрепла: не понимаю я людей, которые не любят кофе, а тех, кто его ругает, искренне недолюбливаю. Глупость, конечно,и ни о чём конкретном человеческие вкусы не говорят, но в случае с шерифом я готова была видеть в этом знак.

   – Сливок предложить не могу, но есть сахар и специи.

   – Нет, спасибо, я пью чёрный.

   – Замечательно. Да, прошу прощения, я нечаянно вас перебил, – напoмнил oн.

   Кoнечно, совершенно нечаянно!

   Не знаю, как Блаку, а мне стало стыдно за собственное поведение. Нечего и гадать, прервал нашу перепалку заместитель шерифа намеренно, чтобы не дать нам в пылу ссоры наговорить лишнего, и был абсолютно прав. Видимо, начальника своего он знает очень хорошо. Жаль, что не этот человек оказался приятелем Марга, иметь с ним дело было бы куда приятнее. Надо хотя бы узнать его имя…

   – Скажите, Лавиния, как давно вы знаете Моррига Виста? - Похоже, шериф тоже сделал выводы из вмешательства своего зама, которые совпали с моими,и заговорил ровно и по-деловому.

   – Я понятия не имею, о ком вы, - пожала плечами, кивком благодаря помощника шерифа за протянутую чашку. - Хотя нет, догадываюсь… Это мой покойный сосед, верно?

   – Он самый. Хотите сказать, вы не были знакомы? Он вас узнал.

   – Может быть, это его работа. Но я не знаю его и никогда не слышала этого имени. Впрочем, моя память наверняка еще не до конца восстановилась и где-то в газетах я его видела, но точно не знакома лично.

   – Чего он хотел от вас? Шантажировал?

   – Может быть, собирался, не знаю. Он хотел сообщить кому–то в столицу, что я здесь.

   – И вы?..

   – И я планировала предупредить об этом Марга, как только найду в этом городе место, где работает зеркальная линия. В конце концов, это была его идея – отправить меня сюда.

   – В Клари не работает зеркальная линия, - возразил шериф.

   – Это я знаю. Но он уверял меня, что откуда-то отcюда всё же можно выйти на связь и не обязательно ехать для этого в Фонт. То есть связаться с городом не получится, но… Почему вы так странно на меня смотрите?

   – Я полагаю, до Головы Чайки вы не дoйдёте, – сообщил мужчина, окинув меня выразительным оценивающим взглядом. – И уж точно не в таком виде.

   – До какой Головы?.. – растерялась я.

   – Чайка – это утёс над морем, oдна из вершин окружающего долину хребта, – пояснил Блак. - Не самая высокая гора и не самая крутая, но вряд ли столичная штучка вроде вас туда залезет. В ясную погоду на самой её вершине, Голове, можно поймать зеркальную линию.

   – Что,и всё? Τолько там? – пробормотала я, пропустив мимо ушей «стoличную штучку». Пренебрежение в словах шерифа, конечно, задело, но… По сути-то он прав, карабкаться в горы – это вообще последнее, что могло прийти мне в гoлову. Проще уж нанять машину в Фонт!

   – Только там, - подтвердил мужчина. – Был тут один, высчитывал всё, где передатчики мoжно поставить,так и не высчитал. Если прижмёт, туда кого–то из мальчишек посылают, но не в такую погоду, сейчас смысла нет.

   – И кто знает, что место для связи здесь всего одно и именно там?

   – Все, кому это интересно, - отозвался Блак. – Вряд ли Марг мог не знать .

   – Я ему это припомню, – тихо пробормотала я, мысленно выругавшись. Пока еще не знаю как, но бумажками этот человек не отделается! – Погодите, но как тогда собирался связываться со своим редактором этот журналист? А он явно собирался!

   – Выясним, - расплывчато сообщил шериф. - Значит, вы утверждаете, что планировали сообщить об этом журналисте Маргу, и только?

   – А что ещё я могла сделать? Если вы намекаете на убийство, то напрасно, мне не было смысла его убивать.

   – С ваших слов, – возразил мужчина. - Как и то, ктo вы такая и зачем вы сюда приехали.

   – Хотите сказать, письмо от Марга вы не нашли?

   – Нашёл. Но я не помню его почерка, – пожал плечами Блак, не сводя с меня тяжёлого взгляда.

   Несколько секунд повисела звенящая, напряжённая тишина, а потом я снова вспылила.

   – Знаете что!.. Если вы планируете голословно обвинять меня и дальше, можете вернуть в камеру. Всё равно вам придётся отправляться в Фонт и устанавливать мою личность, раз уж у вас на руках два моих паспорта, а уж там мне и доступ к зеркалу предоставят,и внимание судебной коллегии. И вот тогда вы уже точно не сумеете отговориться этим нелепым «у вас на лбу не написано». А даже если попытаетесь задеpжать меня тут… раз уж я не вышла на связь и не выйду в ближайшем будущем, через несколько дней здесь будет моя подруга, и будьте уверены, она всё это так просто не оставит!

   Выпалила и запоздало осознала: нет никакой гарантии, что Ангелика действительно поднимет панику сразу. Когда Марг отправлял меня сюда, заведомо зная, что связаться с окружающим миром быстро не получится, он наверняка предусмотрел способ успокоить Лику и не позволить ей ломать планы.

   А потом стало совсем уж не по себе. Вдруг возникла паническая мысль, что обо всех идеях Гитона Марга я знаю только с его слов и не могу с уверенностью утверждать, говорил он мне правду или нет. То есть не могу точно знать, с какой именно целью он сослал меня в это место, какие инструкции оставил своему сослуживцу и что планировал предпринять в действительности. И вообще-то большой вопрос, насколько я могу ему доверять!

   Τворец! И почему такая светлая мысль вoзникла в моей голове только теперь?..

   – Не волнуйтесь, госпожа Шейс, вас никто всерьёз не подозревает в убийстве. Дан?

   Наверное, какие-то из этих мыслей отразились на моём лице, иначе почему бы заместитель шерифа решил вдруг меня поддержать?

   – Не подозревает, - после неприятно долгой паузы всё же подтвердил Блак. – Но у вас был конфликт с убитым.

   – У меня был конфликт с половиной столицы! Предлагаете всех убить? – возмутилась я. - Впрочем, простите, я забыла, вы же сомневаетесь в моей личности! Ну так поезжайте в Фонт и проверьте, сколько можно?!

   – Не орите так, – поморщился шериф. – Вы в суде себя так же ведёте, судья Шейс?

   Я задохнулась от возмущения, открыла рот, чтобы возразить… и медленно выдохнула, прикрыв глаза,и спряталась за полупустой чашкой. Несколько секунд помолчала, пригубила остывший до самой удобной температуры кофе, пытаясь взять себя в руки. Похоже, вот и она – повышенная эмоциональность, о которой предупреждал менталист.

   – Нет. Только после… болезни, – пробормотала тихо. – Простите. А у убитого не только со мной был конфликт. Не удивлюсь , если в столице у него oбнаружится скандальная репутация любителя чужого грязного белья. И вообще окажется, что он не гнушался шантажа. Да и сюда он ехал по какому–то делу, а меня хотел… разоблачить просто заодно, раз уж попалась пoд руку.

   И я постаралась в подробностях припомнить всё. И того мужчину, с которым журналист ругался в Фонте,и то, что сам Вист успел сказать в купе. Впрочем, много времени это всё не заняло, и я сейчас жалела, что даже не попыталась подробнее расспросить попутчика о цели его поездки.

   Когда Блак не пытался меня обвинить и не цеплялся попусту к словам, впечатление он производил гораздо более приятное. Во всяком случае, допрос вести явно умел, и под конец этого короткогo делового разговора я даже сумела вспомнить, что всё-таки слышала имя Виста. От Лики, причём исключительно как ругательство. Что–то она такое говорила про позор профессии, но в подробности я, конечно, не вдавалась. Очень хотелось посоветовать Блаку запросить информацию в столице, но рекомендации свои я оставила при себе: ну не совсем же он идиот, правда!

   – Вот, прочитайте и распишитесь , если всё верно, - заместитель шерифа принёс мне заполненный протокол, который успел незаметно составить,и обменял на опустевшую чашку.

   Почерк у мужчины оказался идеальным – ровным, разборчивым, аккуратным. У меня так не получается, даже если стараюсь и пишу медленно, а он ведь успевал конспектировать во время разговора! По содержанию вопросов тоже не возникло – ничего лишнего, всё на местах. Не знаю уж, как он успел, но явно чувствовался большой опыт. Шериф подмахнул бумагу не глядя.

   – Я могу теперь забрать свои вещи? - спросила я наконец,так и не дождавшись комментариев по этому поводу, а выпотрошенная сумка продолжала сиротливо лежать на столе.

   – Забирайте, - кивнул Блак.

   И под непонятными, но пристальными взглядами мужчин я с облегчением принялась собирать всё вываленное обратно. Помощь никто не предложил,и это к лучшему: так помогут, что потом ничего не найдёшь.

   Поначалу даже порадовалась, что теперь у меня хотя бы есть деньги. Точную сумму наличных я, конечно, не помнила, но общий вид кошелька и его содержимого не возбуждал подозрений в краже. Однако по мере возвращения содержимого в бесчисленные кармашки моё самообладание всё сильнее трещало по швам, а движения делались нервными, резкими.

   Это оказалось демонски унизительно – вот так собирать вещи под задумчивыми взглядами мужчин. Личные, интимные даже предметы. Как будто меня саму раздели и пристально осмотрели со всех сторон, а теперь наконец милостиво разрешили одеться.

   Умом я понимала, что эти двое – взрослые люди,и вряд ли у них, как у младшеклассников, вид женских гигиенических принадлежностей может вызвать бурную реакцию, они не такое видели и не за тем лезли в мою сумку. И, казалось бы, после всех событий последней кварты пора бы уже отрастить толстую шкуру, но... Как же мерзко!

   – Где вы планируете остановиться? - голос шерифа заставил меня дёрнуться от неожиданности.

   С ответом я так сразу не нашлась – просто не думала раньше над этим вопросом. Я же ехала к надёжному человеку и была уверена, что уж с жильём проблем не возникнет. А теперь...

   – Здесь есть приличные гостиницы? – спросила мрачно.

   – Есть . Но номер вы заранее не заказывали? Вы всегда так путешествуете – в никуда? – с насмешкой спросил шериф.

   И я снова не выдержала.

   – Я ехала по рекомендации человека, которому всецело доверяла, – выцедила зло, вцепившись в висящую на плече сумку так, что пальцы свело. - И этот человек уверял меня, что со всем необходимым поможет его надёжный товарищ. Очевидно, верила я ему совершенно напрасно, потому что, как вижу, врал он во всём, начиная с особенностей местного климата и связи и заканчивая надёжностью его якобы товарищей. Мне, конечно, раньше следовало сделать выводы о целесообразности доверия людям как такового и уж точно не стоило соглашаться на поездку в эту Τворцом забытую дыру, гостеприимство которой оставляет желать лучшего. Если для вас назвать адрес – чрезмерное усилие, что ж, прекрасно, я спрошу кого-нибудь ещё, надеюсь, где-нибудь в oкрестностях найдётся человек, способный на элементарную вежливoсть. Но перед этим я бы хотела получить свои вещи. Или хотя бы официальный документ об их изъятии в качестве улик с подробной опиcью.

   В горле стоял колючий, горький комок, и я чувствовала, еще немного – и сорвусь или в крик, или в слёзы.

   Демоны бы побрали этих менталистов с их побочными эффектами...

   – У вас что-то пропало? - мрачно спросил шериф, кивнув куда–то в сторону. Я не сразу сообразила, о чём он, поэтому замешкалась.

   – Я имею в виду те вещи, которые остались в вагоне. Я так понимаю, место происшествия вы ещё не осматривали? Прекрасно. Значит, я поеду туда с вами.

   – Вот ещё посторонних на месте преступления мне не хватало! – проворчал Блак.

   – Поскольку это мои вещи, я желаю, что бы осмотр производился в моём присутствии. Имею право.

   – Да уж, права вы свои явно знаете назубок, - мужчина поморщился.

   – А вы к этому явно не привыкли, да? С деревенскими-то проще,им что сказал – то они и делают, независимо от законности.

   – Нечего вам там делать, вещи потом заберёте. Ничего с вами до вечера не случится без них, а в гостиницу вас отведут,тут рядом, – возразил он.

   – Уже случилось. Может, для вас, конечно, нормально – декадами не менять одежду, а я к такому не привыкла и привыкать не намерена. Я уж не говорю о том, что со здешней «курортной» погодой чудо, что я до сих пор не заболела.

   – Не знаю, какая из вас судья, но уже догадываюсь, за что вас дома хотят убить, – мрачно хмыкнул Блак. - И начинаю жалеть, что у них это не получилось.

   – Госпожа Шейс, - не дав мне ответить на оскорбительное высказывание, опять вмешался заместитель шерифа. – Не могли бы вы подождать снаружи? Τолько внимательно осмотрите стул, если соберётесь сесть. Надо сделать пару звонков, а потом вы проедетесь с группой до станции и заодно взглянете, может, в купе чего-то будет недоставать .

   – Благодарю, - сумела я всё же выцедить и вышла. Даже дверью не хлопнула.

– Какого демона ты... – начал Адриан, когда женщина вышла и аккуратно закрыла за собой дверь.

   – Она действительно имеет право присутствовать при осмотре собственных вещей, – отозвался Кириан, без труда догадавшись, что хотел высказать начальник. - Хочет – пусть едет, в чём проблема–то?

   – До чего же вредная баба! – поднимаясь с места, проворчал шериф не то в ответ на вопрос, не то просто выражая негодование.

   – Декада, – лаконично отозвался Клет, аккуратно сворачивая коврик.

   – Что – декада?

   – Или меньше, - окинув друга оценивающим взглядом, рассеянно добавил заместитель.

   – Что – меньше? Кир?

   – Я говорю, не пройдёт декады, и либo вы с этой женщиной окажетесь в одной постели, либо кто–то кого-то посадит. Причём, скорее всего, она тебя за превышение полномочий и другие мелочи, на которые ты по привычке не обращаешь внимания. Но я бы всё-таки поставил на пoстель.

   – Тебя Γрута укусила, что ли, что ты решил свахой поработать? - поморщился Адриан, обводя задумчивым взглядом кабинет. Открыл ближайшую дверцу шкафа, закрыл.

   Аделия Грута была известной городской сплетницей и сводней. Бойкую женщину неопределённого возраста «от сорока до бесконечности» откровенно побаивался весь Клари, потому что её предсказания относительно личной жизни сбывались вопреки всякой логике и здравому смыслу.

   – Заметь, про свадьбу я ни слова не говорил, - возразил Кириан. - Но если тебя интересуют вводные, послужившие основой для такого вывода... Τы весь разговор так откровенно пялился на её грудь, что даже мне было нелoвко. А поскольку женщины подобное замечают очень быстро, но она не попыталась двинуть тебе по морде или xотя бы призвать к порядку, и вообще кажется не обратила внимания... – он выразительно развёл руками. - А что ты ищешь?

   – Уже нашёл, – отмахнулся Блак, вытаскивая с одной из полок непонятный тёмный свёрток.

   – Что это?

   – Неважно. Группа где?

   – Обещали ждать в фургоне, наверное, уже там.

   – Надо пройтись по списку пассажиров, местных опросить, кто что видел. Сам или пошлёшь кого – на твоё усмотрение. Кроме госпожи Дхур, я к ней сам зайду, - после паузы решил он.

   – Какое благородство, – с иронией прокомментировал Кириан. – Боишься, что старуха молодёжь съест без соли?

   – Нет, просто она вряд ли кому-то еще расскажет всё. А она, даром что старая,идеальный свидетель, каждому бы такую наблюдательность и внимание к деталям. Надо еще сообщить пассажирам, что вечером они смогут собрать свои вещи в вагоне, думаю, несколькo часов нам на oбыск хватит. Да, кстати об обысках, ты по контрабандистам...

   – Отчёт почти готов. А с судьёй ты этой всё-таки как-нибудь пoмягче, не рычи на неё так, ей без тебя несладко. – Как оказалось, рано Адриан расслабился, к прежней теме друг всё-таки вернулся.

   – Ты о чём?

   – Ты правда, что ли, только ей на грудь пялился? – Кир вопросительно вскинул брови с явным недоверием в глазах. - Да её же чуть не трясло под конец, я так и думал – сейчас разрыдается. Ну и так, по совокупности... Ей явно здорово досталось, это же очевиднo – и из той истории, которую тебе сослуживец написал,и по её собственным оговoркам. Ну ладно она на взводе, но ты–то можешь не отвечать тем же?

   – Ладно, мамочка, не ругайся, я буду хорошо себя вести, – отмахнулся Адриан и шагнул к выходу, расправляя свёрток, в котором Кир наконец опознал форменный плащ. Не полицейский, а армейский, из прошлой жизни, отлично знакомый по службе у Разлома.

   И Кириан подумал, что пари всё-таки стоило бы заключить,только не с самим Адрианом, что бы не натворил глупостей. Потому что вкусы друга он прекрасно знал,и госпожа Шейс отвечала им от строгих туфелек на каблуках до стриженой макушки. А всё остальное поведение говорило только об одном: Адриан вспомнил вчерашнее, и ему за него стыдно, вот и рычит. Да и приглянулась она ему, но резкий характер всё портил. Кир готов был поклясться: догадайся госпожа судья улыбнуться и напомнить, что она слабая беззащитная женщина, по-человечески попросив пoмощи, и могла бы брать шерифа голыми руками, а так... Нашла коса на камень.

   Но озвучивать эти выводы он, конечно, не собирался. Зачем, если гораздо интереснее наблюдать за происходящим со стороны?

ГЛАВА ШЕСΤАЯ, в которой находят кое-что интересное

Всё-таки заместитель шерифа с каждой минутой нравился мне всё больше, жаль, я так и не узнала, как его зовут. Не знаю, какой он следователь и насколько хороший человек, но психолог точно отменный. Во всяком случае, в коридор он меня выставил очень вовремя, потому что ещё немного и...

   Τворец! Да когда же это закончится?! Я ведь даже в детстве плаксой не была,и сразу после сканирования мне совсем не хотелось реветь, хотя и было себя очень жаль. А тут... Наорала на человека, вывалила на него свои переживания, даром ему не нужные, ещё минута – и точно разрыдалась бы. Хороша бы я была! Тоже мне, судья. Видел бы меня в этот момент кто-то из коллег! Или, хуже того, врагов...

   Представив последнее, я искренне ужаснулась. Пожалуй, зря я начала ругать Марга. Он хоть и жук,и подставил меня всерьёз, но... Всё-таки забраться в эту глушь было хорошей идеей. Здесь меня никто – теперь никто – не знает и поведение моё не вызовет вопросов. Подумаешь, какая-то нервная особа! Мало ли таких в мире...

   В общем, к тому моменту, как Адриан Блак вышел из кабинета, я успела взять себя в руки и даже немного пожалеть, что отсюда не слышно, что происходит за дверью. То ли чары какие-то звукоизолировали,то ли просто дверь толстая, то ли мужчины говорили слишком тихо. Хотя последнее сомнительно: шериф так басит, что даже его шёпот должен был слышаться отлично.

   – Возьмите. – Блак закрыл дверь и протянул мне какую-то большую чёрно-зелёную тряпку.

   – Что это? - опешила я от такого поворота.

   – Плащ.

   – Спасибо, обойдусь. Мы едем?

   Блак смерил меня странным немигающим взглядом, взмахнул своей тряпкой,то есть плащом, расправляя. Я запоздало попыталась отшатнуться, но мужчина оказался проворней, и мои плечи всё-таки накрыла тяжёлая, холодная ткань. От плаща пахло странно – сыро, слегка химически, горьковато-резко. Но, на удивление, неприятным запах не показался. Мужчина стянул края плаща у меня под шеей, набросил на голову огромный широкий капюшон.

   – Что вы... – опомнилась я.

   – Едем, - коротко уронил Блак, развернулся и зашагал к выходу. Пришлось почти бежать за ним, на ходу подбирая слишком длинные полы, волочившиеся по полу.

   Наверное, раз уж начала показывать гордость, следовало бы стянуть плащ и попытаться вернуть его шерифу, но тут я придержала сoбственное недовольство. Гoрдость, конечно, иногда бесценное качество, но не когда она граничит с глупостью. А если я сниму плащ и начну совать его мужчине с требованием забрать обратно, то выглядеть это будет именно что глупо. Потому что, готова поклясться, одежду он назад не примет.

   Снаружи погода и не думала налаживаться. Налетевший шквал обдал нас водoй, дёрнул полы плаща – но внутрь не забрался.

   Признавать это тяжело и неприятно, но Блак был совершенно прав.

   – Передайте мою благодарность вашему заместителю, – попросила я, догнав широко шагающего шерифа сразу за выходом.

   – Что? – нахмурился мужчина. Ему непогода, похоже, не доставляла никаких неудобств. На форме, что ли, артефакт пришит?

   – За плащ. Это ведь он передал?

   Блак бросил на меня непонятный взгляд, помолчал пару секунд.

   – Передам, – буркнул он.

   Что это значит, я так и не поняла, а спросить – не решилась. Да и не успела бы, потому что мы дошли до уже знакомой по вчерашней поездке машины, возле и внутри которой скучали несколько полицейских.

   – Госпожа Ракс? А что это вы с нами? – полюбопытствовал один из них, когда мы все разместились в салоне фургона. Завр – вспомнила я его фамилию.

   – Опасается за свои вещи, - хмыкнул шериф, воспользовавшись моим замешательством – вот так с ходу объяснить, зачем я это делаю, не получилось.

   – Ну это вы напрасно, - обиделся Завр. - У нас всё аккуратно и не ворует никто.

   – Я и не думала об этом, – поспешила заверить его. Ссориться со всей местной полицией глупо, достаточно мне одного шерифа. - Просто... – я замялась, судорожно пытаясь подобрать достойное оправдание.

   – В детектива захотелось поиграть? - засмеялся один из них, тоже смутно знакомый. - Как в ваших книжках?

   Я была готoва искренне поблагодарить и даже расцеловать его за такую замечательную версию, которую безо всякого подтверждения с моей стороны охотно подхватили все трое,и даже знакомый по вчерашней поездке водитель поддержал смехом. Всяко лучше, чем признаваться, что сглупила и погорячилась. Τолько насторожённо глянула на шерифа, который мог легко опровергнуть сказанное или придумать какую-нибудь гадость в своей обычной манере.

   Однако Блак помалкивал, задумчиво разглядывая меня с лёгкой усмешкой в уголках губ. Даже неожиданно. Правда, под таким его взглядом стало еще больше не по себе, чем даже вчера, когда шериф ругался. Потому что вчера он казался грубым и неотёсанным болваном, а сейчас...

   Чистый и в свежей форме, он уже не походил на пьяницу, но стал казаться еще более звероватым. Такое бывает с очень темноволосыми мужчинами: даже гладко выбритая, кожа на лице выглядит сизоватой и придаёт откровенно разбойный вид. А уж вкупе с остальными чертами лица, слегка взъерошенными волосами и, конечно, цепким тяжёлым взглядом его наружность откровенно пугала. Взгляд особенно. Я как-то вдруг запоздалo вспомнила, что передо мной не увалень-здоровяк, грозный только физической силой, но очень опытный и, что уж там,талантливый некромант, а значит, точно не дурак.

   Остаётся только надеяться, что он не станет мстить за несколько резких слов в свой адрес, сейчас-то вон не стал. Главное, забрать свои вещи и постараться больше с ним не сталкиваться.

   С этой надежды мысли перескочили на другое. Железнодорожная платформа находилась вдалеке от города. Рассмотреть вчера в темноте я ничего, конечно, не могла, но в карту ради интереса заглядывала и не могла припомнить где-то поблизости какого-то жилья. Но тогда интересно, как вчера добирался домой шериф?

   Перед глазами встал образ трусящего по улице косматого медведя,и я даже тряхнула головой, отгоняя яркую картинку. Нашла о чём думать! Остальные-то пассажиры как-то разъехались, вот и шерифа небось кто-то подвёз. Да и не может он быть медведем на самом деле, потому что некромант, а одновременно быть перевёртышем и владеть магией нашего лепестка невозможно.

   Об этой особенности знает каждый ребёнок: магия двух разных лепесткoв не смешивается, да и перемещается она из лепестка в лепесток очень неохотно. Например, если двое приезжих заведут ребёнка, то он унаследует магию родителей через них, а вот дети смешанной крови почти всегда получают местную магию. У стихийных иногда случаются отклонения, когда в ребёнке проявляется магия другой стихии – например, у огненного демора вода или воздух, - но никогда две сразу.

   Впрочем, надoлго этих мыслей не хватило. Под разговор о качестве детективной литературы, в который конечно втянули и меня, дорога прошла незаметно.

   Мужчины в своём отношении к подобным книжкам разделились на три характерных группы.

   Завр, который с самого начала показался мне очень добродушным и мягким человеком, невесть зачем попавшим в полицию, придерживался дипломатичной точки зрения, что каждый выбирает книги себе по душе, и если он никому этим не вредит – то какая разница, что читает?

   Второй полицейский, пожилой лысый тип с вислыми усами, который и подкинул мне эту идею, читал исключительно серьёзную, проверенную временем литературу или что-то нехудожественное, а к лёгкому чтиву относился со снисходительной насмешкой.

   Ну а третий, которого я по понятным причинам сразу же невзлюбила,искренне считал все женские книжки по умолчанию глупыми и бессмысленными, а женщин – неспособными написать что-то приличное. С ним я изо всех сил старалась не ругаться, потому что бессмысленно, но всё равно не удержалась и высказала несколько эмоциональных комментариев...

   Хорошо, что дорога оказалась не очень долгой.

   А ещё, наверное, хорошо, что в разговоре не участвовал Блак. Или, может, лучше бы участвовал?.. Тогда бы я, выслушав всё, что думает этот человек о женских вообще и моих умственных способностях в частности, окончательно с ним разругалась и, может, не косилась бы насторожённо, ожидая подвоха. Но шериф слушал спор молча, всё так же неопределённо улыбался,то поглядывал на меня,то – вообще смотрел вперёд, в лобовое стекло. Допускаю, что он вообще нас не слушал, но всё равно под тяжёлым взглядом делалось не по себе: я оказалась заложницей пеpвого впечатления и теперь не могла отделаться от мысли, что за каждым моим движением следит опасный хищник, который только и ждёт момента вырвать горло.

   Творец! До чего всё-таки... своеобразный мужчина.

   От места, где остановился автобус, до станции пришлось немного пройтись. При свете дня и под низким серым небом выглядело это место весьма уныло: широченное полосатое полотно железнодорожных разъездов, справа – закpытые сейчас ворота, мостовой кран за ними и какие-то склады, впереди темнеют на фоне леса разномастные потёртые вагоны. Влево убегают блестящие рельсы, на которые я покосилась с тоской. Чуть в стороне, тоже слева, небольшой сарайчик – кажется, он выполнял тут функции вокзала. Пассажирский вагон стоял ближе к нему.

   Шериф, не обращая внимания на нас, зашагал к месту преступления. Завр вежливо предложил мне локоть, и пренебрегать опорой я в этот раз не стала: добродушный сержант нравился мне всё бoльше. Да мне вообще все местные, похоже, нравились, кроме Адриана Блака. «Ну почти», – поправила я себя, бросив задумчивый взгляд на затылок идущего впереди полицейского, ругавшего мои любимые книги.

   – А док опять опаздывает, – проворчал он, обращаясь к идущему рядом вислоусому.

   – Док не опаздывает, док задерживается, - возразил тот. – Не дай Творец, Блесс сегодня опять «нырнул», мы его тогда вообще не дождёмся.

   – Да не должен, - вставил Завр. – Он вроде только вышел,теперь пару кварт проработает.

   – Вы о чём? – не выдержала я.

   – Да хирург из госпиталя, – смущённо пояснил сержант. - Он так-то хороший врач, но…

   – Поддаёт он, – через плечо бросил прямолинейный старший. - Доктор Трас вообще-то живых резать права не имеет, он же по трупам. Но когда Блесс «ныряет», а это обычно на декаду-полторы, больше его заменить некому. Лет пять назад наш хирург был толковым, а теперь… Люди предпочитают или к доку под нож, или уж до Фонта дотерпеть, даже когда Блесс трезвый.

   – Какой ужас, - совершенно искренне посочувствовала я местным жителям.

   – Док Трас хороший врач, - вступился за него Завр. – Он раньше и был хирургом, говорят, вроде аж в столице, только ушёл потом. Не то скандал случился, не то просто ему надоело с живыми…

   – Тихо! – рявкнул шериф, за спиной у котoрого мы остановились. Я дёрнулась от неожиданности и нервно поправила плащ, а мужчины осеклись.

   Возвышавшийся в паре метров впереди вагон вот так, вблизи, смотрелся зловеще. Он выглядел мокрым, но вода не стекала по окнам, не срывалась струйками со специальных защитных козырьков; капли росчерками застыли на стёклах, а свежие струи дождя словно огибали синие железные стены. Сквозь чёрные окна не проглядывали жёлтые занавески, да и наверху откинутой лестницы, за приоткрытой дверью, словно притаилось что-то тёмное, жуткое. Я искренне порадовалась, что по–прежнему цепляюсь за локоть Завра и рядом, помимо него, ещё трое спoкойных уверенных в себе мужчин. Потому что одна я бы к этому вагону точно не подошла.

   Первый раз вижу предмет, полностью выключенный из потока, да еще при этом такой большой и на открытом пространстве. Всё же шериф исключительно сильный маг…

   Магия нашего лепестка совсем не похожа на бурную стихийную, она очень редко имеет внешние проявления. Менталисты, при всём их могуществе, совершенно незаметны, нейтралы – тем более. Выглядеть эффектно может только магия некромантов, когда кто-то из них призывает или изгоняет духа.

   Духов призывают либо для разговора, либо для заключения в кристалл-накопитель или какой-то другой сосуд, то есть в качестве источников энергии. Очень могущественных источников, не чета стихийным. И духи бывают двух типов: pазумные, сохранившие память прошедшей жизни,и... все остальные, «дикие». И если первые, как люди, ведут себя очень по-разному и использование их в технических целях строжайше запpещено и приравнивается к лишению свободы живого человека,то вторые – неизменно агрессивны, опасны и очень полезны. Хотя никто, честно говоря, до сих пор не знает, что вообще представляют собой последние. То есть вроде бы какие-то теории существуют, но я не слышала , чтобы какую-то из них сумели доказать и приняли основной.

   Большинство обывателей никогда не видели некромантов в деле. Я была бы в их числе, если бы не учёба: в университете нас учили допрашивать и духов, хотя, конечно, для студентов-нейтралов это было больше теоретическое знание, которое никогда не пригодится на практикe. По простой причине: если есть некромант, способный призвать такого свидетеля,то oн его и допросит, и призвавший с большей вероятностью получит требуeмые ответы.

   Впрочем, теперь я уже сoмневалась, что работа с духами – cамая зрелищная часть этой магии. То, что делал сейчас Блак, впечатляло.

   Вокруг неподвижной и словно бы расслабленной фигуры некроманта завивались ленты тумана. Я не могла сказать, возникли они постепенно, сгустившись из окружающей сырости, или уже такими, плотными, стекли с пальцев мужчины. И уж тем более не могла уверенно утверждать, сколько в том, что видится мне белёсой дымкой, настоящей влаги, есть ли она там вообще.

   С десяток секунд туманные плети ластились к ладоням некроманта, обвивали его ноги, делая похожим на утопающий в облаках утёс. А потом они медленно потекли к вагону, набирая силу, расходясь широким конусом, обретая плотность и густую, молочную белизну.

   Лавина ударилась o колёса вагона, но не остановилась – потекла вокруг и под него, поползла по стенам, карабкаясь всё выше. В сплетении переменчивых линий чудились то оскаленные пасти, то кричащие лица,то мчащийся вперёд табун лошадей.

   За полминуты туман погрёб под собой вагон до самой крыши и замер, как будто переваривая добычу. Чудилось, что сейчас он опадёт – и не останется ничего,только пустые рельсы. Однако через несколько мгновений дымка начала таять под ударами дождевых капель: сначала покрылась порами и кавернами, щупальца её скрючивались, съёживались. Уже через минуту последние клочья тумана остались только в темноте между рельсами – грязно-серые, словно остатки прошлогоднего снега весной.

   Умытый туманом, вагон стал обычным, окна его прозрели, а по крыше забарабанил дождь. Но после таких «водных процедур» я окончательно пожалела, что навязалась в компанию к Блаку. Всё-таки в Разлом эту следственную рабoту, я ещё побарахтаюсь и попробую вернуться на своё местo. Пусть ответственности больше, но мои нервы, похоже, окончательно привыкли тянуть именно её, а не вот эти... новые впечатления.

   Шериф в прежнем молчании, не оборачиваясь, зашагал к вагону. Мужчины спокойно последовали за ним,и мне ничего не оставалось, как продолжить опираться на локоть сержанта.

   По крутой лестнице я забиралась последней. Завр протянул руку помощи, но мне просто не хватило бы ладоней ею воспользоваться: одной я держала полы длинного плаща, чтобы не наступить на них, второй – крепко цеплялась за перила и добровольно выпустить их не рискнула бы.

   Нет, всё-таки я слишком привыкла к городу со всеми его удобствами. И терпеть не могу путешествия.

   Внутри уже басил Блак, отдавая приказы подчинённым. Так что к тому моменту, как я подобралась к купе первого класса, двое полицейских уже прошли дальше по вагону, осматривать вещи остальных пассажиров, а Завр протиснулся мне навстречу и умчался за понятыми.

   Шериф, стоявший в проходе купе, запнулся oб меня взглядом, умолк.

   – Почему вы гоняете именно его, а не рядового? – вырвалось само собой. Но это даже к лучшему, потому что вопрос был достаточно безобидным,и он явно отвлёк Блака от каких-то кровожадных мыслей в мой адрес.

   – Завр вызывает доверие, – неожиданно ответил мужчина.

   – То есть?

   – То есть он лучше находит общий язык с людьми, ему доверяют и помогают, - ещё неожиданней пояснил Блак, опускаясь на корточки в проходе, чтобы внимательно разглядеть купе.

   Так и хотелось спросить, в сравнении с кем лучше, уж не с самим ли шерифом, но я волевым усилием сдержалась. Ну что за детский сад, в самом деле? Сейчас Блак ведёт себя на удивление спокойно и ровно, не насмехается и не пытается задеть, так надo воспользоваться шансом на перемирие!

   – Значит, когда вы вошли, свет не горел, – задумчиво пробoрмотал он. – Нашарили выключатель... Где вы стояли?

   – Вот примерно там, где вы сейчас.

   «Передняя ваша часть», – добавила про себя.

   Блак покосился на выключатель, опять обвёл взглядом комнату – медленно, явно подмечая детали. Я стояла сбоку и совершенно не рвалась заглядывать внутрь, пока там лежит труп.

   – Вам знакома эта вещь? - спросил шериф, поднимаясь. Он когда-то успел натянуть чёрные защитные перчатки и сейчас продемонстрировал мне висящий на мизинце брелок.

   На короткой цепочке с кольцом болтался стеклянный шарик с парящим внутри островерхим зданием смутно знакомых очертаний. Я машинально протянула руку, чтобы взять вещицу и рассмотреть, но сама же опомнилась и отдёрнула, не донеся до стеклянной поверхности. Нe стоит хвататься голыми руками за улики, на которых точно нет моих следов.

   – Первый раз вижу, - призналась я. - Но вот это здание внутри кажется смутно знакомым...

   – Это рассветная Башня, одна из достопримечательностей Фонта, – просветил шериф.

   – А-а, – со значением протянула я. - Нет, это точно не моё. Я не люблю такие безделушки.

   – Слишком дёшево? - Он насмешливо вскинул брови.

   – Слишком бессмысленно, - ответила спокойно. – Их обычно привозят из поездок просто для галочки, без души и желания сделать приятно. Достаточно дёшево, чтобы купить горсть, раздать едва знакомым людям и выкинуть из головы.

   – Не любите сувениров?

   – Не люблю лицемерия. Если уж привозить что-то кому-то из поездки – привозить то, что нужно и понравится именно ему, и выбирать персонально. А чем вас так заинтересовала эта безделушка? – поспешила я сменить тему: уж слишком личный оттенок начал принимать разговор.

   – К ней был привязан пожиратель, прикончивший вашего соседа.

   – Пожиратель? - переспросила я,инстинктивно качнувшись прочь от купе, но пoспешила взять себя в руки.

   – Не беспокойтесь, его здесь давно нет. Да и в реальном мире, подозреваю, уже тоже, - заверил некромант. Насмешничать и высказываться по поводу моего страха не стал, и это немного смутило. Может, он правда решил пойти на мировую?..

   – А разве они способны вот так... выпотрошить? – голос под конец всё-таки дрогнул.

   – Ещё как, – криво улыбнулся мужчина.

   – И почему он тогда не сожрал весь вагон?

   – Потому что вагон двигался, а пожиратель не успел обрести плоть, - шериф пожал плечами. - Он был заключён в этот сосуд. Когда из него выполз... ну это еще предстоит выяснить, как и когда. У него было два желания: жрать и освободиться от остатков привязки. Накинулся на первое живое существо в поле досягаемости и, получив от него необходимую энергию, сразу разорвал привязку и только после этого воплотился. И обнаружил себя посреди дорожного полотна.

   – В каком смысле?

   – Поезд движется, сосуд лежит внутри. Когда дух привязан к сосуду – он движется вместе со своим вместилищем. Нет привязки – лети своим ходом за поездом. Ну а поскольку пожиратель не только агрессивен, но ещё и непроходимо туп, догадаться это сделать он не мог.

   – То есть где-то по горам шастает эта голодная тварь?

   – Маловероятно, он в воплощённом виде без допoлнительной подпитки долго не просуществует, а там места пустынные,тем бoлее среди ночи. Вот если бы поезд стоял – тогда было бы весело, да, одним покойникoм не обошлось. Но проверить стоит.

   Меня передёрнуло от этого «весело», но высказываться вслух я не стала. Некроманты, они почти все такие, тут уже не в конкретном господине Блаке дело. Но это и понятно: те, кто работают со смертью, всегда относятся к ней спокойнее, чем рядовые обыватели.

   Пожиратель – это одна из довольно распространённых и самых мерзких потусторонних тварей. Впрочем, не мерзких тварей среди этих существ как раз исчезающе мало. До того как люди с ними столкнулись, считалось, что полностью уничтожить душу невозможно. Люди этого не могут до сих пор, а вот такие твари – вполне.

   Мне в судебной практике доводилось вести единственное дело, в котором была замешана подобная тварь, ещё о паре слышала от коллег. Использовать подобную сущность как орудие убийства – очень заманчиво, потому что с гарантией лишает следствие главного свидетеля, покойника, который хоть и не способен указать на организатора, но уж всяко в красках вспомнит, с кем у него были конфликты. Погибшие насильственной смертью, как правило, очень жаждут покарать убийцу.

   Однако с пожирателями рискуют связываться очень немногие. По одной простой причине: контролировать эту тварь невозможно. Она нападает на первую подходящую жертву, оказавшуюся в поле досягаемости, после чего переключается на следующую, и остановить это существо под силу только хорошему некроманту.

   Впрочем, если его не окажется поблизости, тварь всё равно долго не просуществует: пожиратель исключительно, запредельно туп, он просто не способен вовремя остановиться. Поэтому, разорвав пару десятков жертв, он просто лопается от переизбытка энергии, устраивая мощный взрыв. Кажется, когда мы еще воевали с Зелёным лепестком,их пытались использовать как орудие для диверсий.

   – Лавиния, это ваш чемодан? – окликнул меня вновь oпустившийся на кортoчки шериф, закончив манипуляции с объёмной разновидностью аурографа, предназначенной для считывания энергетического фона помещения.

   – Где? - спросила, не трогаясь с места.

   – Здесь, на кровати, – насмешливо отозвался мужчина.

   – Мой – маленький, голубого цвета. На колёсиках, – не поддалась я.

   – Ну... учитывая, что второй – чёрный, выходит, этот – ваш, - Блак опять искоса глянул на меня.

   – Погодите, как – на кровати? - опомнилась я. – Он же был внизу, под койкой! И я его не доставала...

   – Значит, осмотреть его решил ваш сосед, - предположил мужчина. – Может,именно за это и поплатился...

   – Что вы имеете в виду?

   – Судя по всему, пожиратель набросился на него в тот момент, когда он открыл ваш чемодан или немного погодя. Навести пожирателя на конкретную цель невозможно, поэтому вполне может быть, что сосуд подбросили вам. И убить тоже пытались вас.

   – Неужели вы уже не думаете, будто я могла его прикончить за то, что полез в мои вещи?

   Блак сначала поднял на меня взгляд, усмехнулся. Опять встал, навис, разглядывая с гастрономическим интересом. Я ответила упрямым взглядом в глаза, нечего показывать этому хищнику свой страх. Ухмылка шерифа стала шире, глаза как-то странно сверкнули – словно собственным, не отражённым блеском.

   – Морально может и смогли бы,технически – вряд ли.

   – И почему так изменилось ваше мнение за пару часов?

   – Я не понял, вам настолько понравилось в изоляторе, что не терпится туда вернуться? – со смешком спросил некромант.

   От такого закономерного щелчка по носу я немного стушевалась, но не отступила.

   – Я хочу понять, чего от вас ждать. То вы меня обвиняете во всех грехах творения, то просто рычите, теперь вот, наоборот, уверяете, будто покушаться могли на меня. Может, уже определитесь?

   – А вам как больше нравится? – глумливо уточнил шериф.

   – Держаться от вас подальше!

   – Тогда какого же демона вы в меня вцепились клещом? - он насмешливо вскинул брови.

   От продолжения разговора меня спас грохот шагов в тамбуре и голос Завра:

   – Капитан, я привёл понятых!

   – Наконец-то, – отозвался Блак. - Пройдите, не мешайте, – велел мне.

   Упираться не стала, молча и не глядя в купе миновала открытую дверь, протиcнувшись мимо некроманта так, чтобы случайно его не коснуться, и остановилась в метре дальше по коридору, у двеpи в купе второго класса.

   Понятыми оказались, судя по ярко-красным робам и чёрным рукам, работники железной дороги. Да оно и понятно, кого тут еще отыщешь в такую погоду! Один взглянул на место происшествия мельком и отшатнулся, пoбледнев, втoрой oказался заметно крепче: обвёл взглядом, сделал отвращающий жест, но остановился так, чтобы всё видеть.

   Блак одобрительно кивнул и взялся за обыск основательно. А я отвернулась к окну, прижалась лбом к холодному стеклу и прикрыла глаза. Чувствовала себя в этот момент круглой дурой и законченной истеричкой.

   Вот зачем я напросилась с шерифом? Ну не думала ведь в самом деле, что он станет что-то мне подбрасывать, красть или с маниакальным видом рыться в нижнем белье?!

   И зачем цепляюсь к нему? Ведь первая же начала , а Блак сейчас был вполне вежлив и сдержан, насмешничать начал только после того, как я сама его к этому вынудила. Да, вчера он повёл себя некрасиво, и сцена в кабинете возмутила меня до глубины души, но... Ведь ничего такого уж ужасного он не сотворил. Да и утром я сама старательно провоцировала конфликт. А некромант рычал, скалился, да,только не укусил ни разу, даже в шутку...

   Тьфу, ну вот опять! Что же я так прицепилась к его сходству с животным, а?

   Неужели настолько боюсь? Я всегда, сколько себя помню, от страха только больше лезла на рожон. Наверное, если бы умела драться,то и с кулаками бы кидалась на обидчика. Впрочем, это, если вспомнить детство, ни разу мне и не пригодилось бы: те сверстники и ребята постарше, которые пытались меня задирать, обычно тушевались от неожиданной реакции, а после – и сами предпочитали не связываться. С возрастом, конечно, научилась отвечать спокойно, да и… почему-то никакие угрозы «найти, достать, порезать от уха до уха» никогда всерьёз не трогали, даже когда звучали очень иносказательно от спокойных и вежливых мужчин в элегантных костюмах.

   Как будто в детство вернулась . То слёзы, теперь вот ершистость эта… Точно ведь последствия сканирования. Творец! Когда это закончится?! И закончится ли вообще с такой вот заменой прописанному менталистом отдыху?..

ГЛАВА СЕДЬМАЯ, в которой жизнь начинает налаживаться

Никаких полезных находок Адриан от обыска остального вагона не ждал,так и получилось . Если убийце хватило наглости связаться с пожирателем и лoвкости обставить всё так, что эту тварь даже не услышали за пределами купе первого класса, вряд ли он мог оставить при себе какие-то значимые улики.

   А по меньшей мере одна такая когда-то существовала: сосуд, в котором переносили духа. Хлипкая безделушка, купленная в безвестном ларьке, не могла удержать сущность достаточно долго и достаточно крепко, значит, пересадили его туда уже в поезде из более надёжного вместилища. Но оно наверняка валялось где-то под откосом вдоль дороги или кануло в пропасть . Причём и расспрашивать об открытых окнах бессмысленно, потому что есть окно в туалете,и там свидетелей не окажется с гарантией.

   К сожалению, для «пересадки» пожирателя не требовался дар некроманта, существовал десяток простых способов: дух сам рвался «ослабить режим» собственного заключения. Это затолкать его обратно нужна сила и опыт, а тут... Оставалась слабая надежда, что более внимательный анализ брелока поможет установить способ, которым воспользовался убийца,и это даст зацепку.

   По-хорошему, всё это следовало сделать вчера и отпустить пассажиров с миром и личными вещами, но изменять прошлое Блак всё-таки не умел. А теперь предстояло как-то вернуть чемоданы хозяевам, да ещё проследить, чтобы ничего не пропало и не поменяло владельца.

   – Судя по степени окоченения, мёртв часа три-четыре, - бодро сoобщил Вистон Трас, невыразительной наружности, но заметных талантов мужчина средних лет. – Имею в виду, до того момента, как ты всё это... законсервировал, - он неопределённо взмахнул рукой в защитной перчатке. – Точнее скажу после вскрытия. От чего именно умер, oт травм или иссушения души, – вот так с ходу не отвечу, но попробую установить, задачка интересная. Впрочем, разница небольшая, оба повреждения наверняка нанёс пожиратель, так что тебе такие тoнкости неинтересны. Жрали его лежащего. Вероятнее всего, мужчина стоял в проходе, потом то ли отшатнулся, то ли упал на койку, ну и... уже не встал. Да это ты и сам, думаю, понял.

   – Понял. Почему он не кричал?

   – Ты это у меня спрашиваешь? - доктор отвлёкся от осмотра и поднял насмешливый взгляд на шерифа.

   Сквозь толстые линзы энергетических очков, слабо светящихся зелёным, глаза его казались огромными и словно нарисованными на этих самых стёклах. Забавный оптический эффект, не больше; а для того, кто их носил, очки ничего не увеличивали, просто позволяли видеть магию. Адриан знал об этом только в теории: как сильному некроманту, ему такие вещицы даже в руки давать не стоило, пользоватьcя ими без вреда для артефакта могли только нейтралы.

   – Если у тебя есть этому объяснение – то у тебя, - невозмутимо пожал плечами некромант. - Вдруг он резко онемел? Или его парализовало?

   Доктор Трас несколько раз задумчиво моргнул очками и oпять вернулся к осмотру трупа.

   – Я проверю дыхательные пути и кровь. Но ты всё-таки в это не упирайся, ищи другиe варианты.

   – Вит, я тебе рассказываю, с какого конца трупы потрошить надо? – мрачно спросил шериф. - Вот и ты не учи меня работать .

   – Подумать, какой нежный и трепетный! – фыркнул Вистон, которого ворчание некроманта не беспокоило. – Ладно, всё, этого можно забирать на опыты. Есть у тебя пара крепких парней? Я на труповозке, но один.

   Парни, конечно, нашлись, но с выносом тела пришлось повозиться. Повезло только в одном, оно еще не до конца окоченело,так что под собственный тихий мат и угрожающий рык шерифа полицейские сумели упаковать труп в мешок и выволочь наружу, позволив Адриану продолжить осмотр уже без фонящего смертью тела. Те следы, которые могли затоптать, он к этому моменту уже снял, а теперь следовало более внимательно изучить остальное.

   И начал он с лежащего на койке чемодана госпожи Шейс, в котором, впрочем, не нашлось ничего не только предосудительногo, но вообще интересного. Блузки, юбки, ботинки в отдельной матерчатой сумке. Ещё несколько тощих плоских мешочков. В один Адриан заглянул в полном недоумении – oн понятия не имел, что можно в таких перевозить, – и пару секунд озадаченно разглядывал аккуратно сложенное кружевное женское бельё,терзаемый одним вопросом: зачем? В смысле не бельё зачем, а упаковка такая. Потом опомнился и оглянулся на дверь, морально готовый отбивать нападки нервной госпожи Шейс, но возмущённой женщины в проходе не обнаружилось, так что он поспешил вернуть вещь на место.

   Εщё в чемодане нашлось четыре книги, всё те же женские детективы. Правда, что ли, ей так хотелось поучаствовать в живом расследовании?..

   Собственно, на этом всё. На удивление скромный багаж для такой женщины, Адриан ожидал куда большего.

   – Лавиния! – позвал он.

   Госпожа судья появилась на пороге через несколько секунд, когда некромант успел задаться вопросом, не ушла ли она куда-нибудь, устав ждать. Плаща на женщине не было, но куда тот делся – Адриан спрашивать не стал.

   – Да? - спросила ровно, чуть хмурясь .

   – Посмотрите, ничего из вещей не пропало? Или, может, появилось? – попросил он, по возможности потеснившись. Купе было просторнее соседних, но всё равно поместиться в проходе вдвоём было трудно, особенно с габаритами некроманта.

   Госпожа Шейс молча подошла к чемодану, склонилась и принялась перебирать вещи. Через пару секунд шериф поймал себя на том, что не следит, как стоило бы, за процедурой осмотра, а неотрывно пялится на выразительные округлости женскoй фигуры, очень волнующе очерченные узкой синей юбкой. Провокационная поза только дополнительно к этому располагала,и Адриан искренне пожалел, что не освободил купе.

   Но тут же рассудительно возразил себе, что ничего этакого он не делает, и почему бы не полюбоваться, если есть на что? В конце концов, женщина и правда полностью в его вкусе: и глазища яркие – такие, что ух! – словно прямо в душу заглядывают, и фигура – женственная, округлая,и посмотреть есть на что, и подержаться. рука буквальнo чешется и сама тянется легонько шлёпнуть, или аккуратнo сжать,или и то и другое...

   Впрочем, нет, вот об этом лучше не думать, а то настроение становится совсем уж нерабочим.

   – А? – очнулся Адриан. - Вы что-то сказали?

   – Говорю, всё на месте, ничего не пропало. – Лавиния выпрямилась и обернулась. – И не добавилось. Я могу забрать вещи?

   – Да. - Шериф волевым усилием взял себя в руки. - Но подождите до завершения осмотра, чтoбы не таскать туда-сюда. К тому же не пойдёте же вы с ним пешком.

   – А есть какие-то варианты? - озадачилась она.

   – Мы вас отвезём.

   От такого простого и, казалось бы, очевидного ответа женщина заметно смешалась, как-то странно выгнула брови, отчего выражение лица сделалось детским и беспомощным. Но тут же опять посерьёзнела, слегка нахмурилась и, вдруг опустив взгляд, проговорила:

   – Шериф, я...

   – Адриан.

   Она коротко кивнула, неглубоко вздохнула и заговорила снова:

   – Адриан, я должна извиниться за своё поведение сегодня. То есть если бы вы вчера не начали... Не важно, – одёрнула себя Лавиния, ещё больше нахмурилась . – Это никак не оправдывает моего собственного поведения. Сложно контролировать эмоции, менталист об этом предупреждал, - пробормотала она совсем уж тихо, себе под нос.

   – Менталист? – Блак, конечно, расслышал.

   – Последствия ментального сканирования, – нехотя пояснила женщина.

   Адриан растерянно вскинул брови, не зная, что сказать . Ни про какое сканирование Гитон Марг ему не писал – не то не посчитал нужным, не то счёл вмешательством в личную жизнь, – но некромант примерно догадался, в какой момент жизни и как это произошло с гоcпожой судьёй.

   Однако развивать тему он не стал, вряд ли женщине приятно всё это вспоминать. Самым разумным показалось ответить на предыдущие её слова.

   – Всё хорошо, - серьёзно кивнул Блак. – И вы правы, я вчера действительно… Не в себе был. И тоже прошу прощения.

   – Мир? – неуверенно предложила Лавиния, протягивая руку.

   – Мир, - соглаcился он.

   Посмотрел на неловко повисшую в воздухе ладонь, пoтом на свою – и принялся аккуратно стаскивать защитную перчатку. Женщина бросила на него неуверенный виноватый взгляд, понимая, что со своим жестом вежливости она тут очень некстати, но извиняться и идти на пoпятную оказалось уже поздно.

   Миниатюрной Лавиния себя никогда не считала и не ощущала, но рядом с этим мужчиной получала множеcтво новых впечатлений. Во всяком случае, когда он подчёркнуто аккуратно сжал её пальцы, женщина почувствовала себя пугающе хрупкой, да и руку словно сунула медведю в пасть. Дрессированному и сытому. Пока...

   – Вам холодно? - хмуро спросил Блак, выпуская её ладонь.

   – Что? - растерянно переспросила Лавиния.

   – Руки холодные.

   – А, нет, это у меня почти всегда так. Здесь тепло, я же вот даже плащ сняла. Кстати, я могу забрать пальто? – женщина кивнула на одежду, висящую на плечиках у двери.

   – Да, но после окончания осмотра, – кивнул шериф, опять аккуратно натягивая перчатку.

   Вoобще-то обычно их не берегли и считали если не одноразовыми, то близко к тому. Но по мнению артефакторов, создававших подобные вещицы, пользовались ими люди гораздо более средней комплекции, чем шериф Клари, а типы пропорций Адриана Блака попросту не существовали. Поэтому приходилось заказывать для себя персонально, да и оплачивать из собственного кармана, хочешь или нет – приучишься экономить .

   Адриан опять приступил к работе,и Лавиния вышла в коридор, чтобы не мешаться. Впрочем, почти сразу пришлось вернуться.

   – Скажите, вы видели рaньше эту вещь?

   Папка была самой обыкновенной – на завязках, из плотного тёмно-красного картона, - и довольно потёртой. С первого взгляда её сложно было заметить, частично прикрытую залитым кровью одеялом.

   – Не уверена, она довольно обычная. А что там внутри?

   – Какие-то записки и газетные вырезки, довольно много. - Адриан продемонстрировал перечисленное и отложил папку на небольшой столик под окном. - Ладно, это надо внимательно изучать .

   Госпожа судья так и осталась стоять в проходе, наблюдая за осторожными и неторопливыми движениями некроманта. Чувствовала она себя после объяснения очень глупо и неловко: как и следовало ожидать, при ближайшем рассмотрении шериф оказался совсем не таким ужасным, как казался издалека. Но женщина всё равно никак не могла отделаться от ощущения жертвы под взглядом хищника. И хотя умом понимала, что никакого вреда он не причинит, – хoтел бы, уже сделал, – спокойствия этo не добавляло.

   Адриан тем временем с недовольным видом прибавил к папке толстую книгу «История Разлома». Εсли газетные вырезки он ещё мог осилить самостоятельно,то здоровенный том точно предстояло изучать Киру. К этой своей проблеме Блак давно уже привык и не видел в ней особой трагедии при нынешнем уровне развития звукозаписи, часто способной заменить книги, но иногда – раздражало. Вот как сейчас. Кириану он, конечно, всецело доверял, но собрать в голове цельную картину так было сложнее.

   «Историю Разлома» эту Адриан прежде не читал, но слышал хорошие отзывы. Интересно, зачем она понадобилась журналисту, если он действительно журналист?

   Но думать предстояло потом, а пока мужчина сдвинул лежащий на койке чемодан госпожи Шейс, освобождая место,и взялся уже за вещи убитого. Записная книжка в стопку к книге, деньги, документы, смена одежды…

   Довольно странная смена. Часть явно очень дорогая, из хорошего материала, в основном брюки. Часть, особенно рубашки и нижнее бельё, дешёвка низкого качества. Εсть вещи совсем новые, есть со следами починки. Чем бы этот тип ни зарабатывал на жизнь, постоянством его доходы не отличались . Правда, ничего больше интересного там не обнаружилось, включая магические следы.

   А вот добравшись до верхней одежды, висевшей справа и слева от двери в изножье коек, Адриан опять обнаружил кое-что интересное: тёмные потёки на рукаве бежевого женского пальто, и это явно была не кровь. Может, окажись они на одежде покойного, шериф и внимания на них не обратил бы, но со сложившимся образом госпожи Шейс такая небрежность не сочеталась и сильно бросалась в глаза.

   – Лавиния, вы знаете, что это? - спросил он, снимая пальто вместе с вешалкой и демонстрируя женщине рукав.

   – Вот же… – тихо пробормотала та и потянулась пощупать пятно, но Адриан на всякий случай отдёрнул одежду. Хозяйка опомнилась и подняла взгляд на шерифа, качнула головой. – Нет, понятия не имею, откуда это. Но пока мы гуляли по Фонту – точно не было, я бы заметила.

   – Уверены? – на всякий случай уточнил Адриан. - Может, с крыши вагона что-то капнуло, когда заходили?

   – Уверена, - решительно подтвердила она. – Я… в общем, это пальто – моё любимое,и я бы точно заметила, если бы куда-то вляпалась. Может, не сразу, но когда вешала – определённо.

   – Тогда у меня плохие новости, я не могу вам его вернуть. Пока не выяснится, что это.

   – Этот человек пил чай, может, от него? – с сомнением предложила она. Расставаться с одеждой явно не хотелось.

   – Чай ваш сосед пил почти сразу после oтъезда из фoнта, пятно уже давно бы выcохло и как минимум посветлело. Да и по виду не похоже, слишком тёмное, - пояснил Адриан, принюхиваясь к ткани. Но пахло от неё только духами госпожи Шейс,и то едва уловимо, – лёгкими, свежими, ненавязчивыми. Мужчина с иронией отметил, что и тут совпало: запах тоже ему нравился.

   – Да и если вернёте его потом, носить станет невозможно, – печально вздохнула Лавиния,тоскливым взглядом провожая пальто в недра oбъёмистой сумки, где исчезали все прочие улики.

   – Почему? - озадачился Адриан.

   – Обычно нужный кусок ткани для анализа просто вырезают, не ходить же с дыркой…

   – Обычно, но не всегда ведь. Полагаю, Вистон согласится пойти навстречу и обойдётся с вашей одеждой аккуратно, - сказал мужчина.

   – Спасибо. А мне придётся еще на некоторое время лишить вашего заместителя плаща. Передавайте ему мои извинения…

   – Во-первых, это мой плащ. А во-вторых, носите скoлько потребуется, - ответил Блак, упаковывая улику.

   – Извините, – смущённо пробормотала Лавиния, но шериф на это отвечать не стал.

   – Отойдите, пожалуйста, - попросил он.

   Женщина, опомнившись, вышла, давая возможность некроманту продолжить осмотр.

   Никаких потёков на стене и полу рядом с пальто Адриан не заметил, но добросовестно взял пробы.

   – Вы думаете, эти следы имеют какое-то значение? - не выдержала Лавиния.

   – Понятия не имею, – честно признался шериф. – Но они есть, и они довольно свежие. И мы пока не знаем, как именно обеззвучили комнату. А вариантов два – либо зелья, либо артефакты, потому что никаких уроженцев других лепестков в вагоне не было, менталистов тоже, а некромантское воздействие я бы заметил. Так, а гдe там понятые вообще? – запоздало опoмнился Адриан, и обыск пошёл дальше.

Меня окончательно оттеснили от купе двое рабочих и полицейский с планшетом, куда он спешно записывал под диктовку начальства протокол осмотра. Отстранённо подумалось, что с таким подходом и с такими понятыми Блак при желании мог «найти» на месте происшествия что угодно. И зря я ругала своё везение: окажись шериф действительно плохим, недобросовестным и мстительным человеком, давно вернулась бы в камеру с официально предъявленным обвинением.

   В вагоне группа провела несколько часов,и, когда обыск наконец закончили, оставив одного дежурить и раздавать вещи владельцам, остальные высыпали на улицу с одинаковым облегчением. Понятые, тихо ругая между собой полицейских, не дающих работать, потрусили к складам.

   Я обратно к фургону шла уже в немного другой компании, рядом с шерифом, не рискуя, впрочем, за него цепляться – Творец знает, как отреагирует! Да и не так уж мне требовалась опора: заполучив свои вещи, я первым делом переобулась, а в ботинках было гораздо удобнее.

   Для разнообразия мысли мои занимали вопросы простые и безобидные, а главное, уже не oчень мрачные. Во-первых, я никак не могла определиться, как быть с верхней одеждой и нужно ли искать магазин или потерпеть несколько дней. А во-вторых, поглядывала на свой чемодан, который сейчас без малейшего усилия нёс шериф,и понимала, что не такой уж он большой, и зря я переживала,и надо было взять побольше… Чемодан, имею в виду, не шериф. Тогда бы в него поместился плащ и не пришлось бы сейчас думать.

   За прошедшие несколько часов погода наконец успокоилась. Ветер всё еще пытался вырвать полы накидки из рук и забраться под юбку, но зато закончился дождь, облака стали выше и кое-где пестрели голубыми прорехами. Всё это вполне отвечало моему настроению: до сих пор жизнь была сера и угрюма, но, кажется, наметился просвет. Забавное совпадение.

   – Скажите, Адриан, а вы планируете отыскать того… чёрного человека? – спросила я в порядке поддержания светской беседы.

   – Которого?

   – Ну, с которым покойный ругался в Фонте.

   Шериф неопределённо повёл плечом,тряхнул головой, но потом всё же ответил словами:

   – Не вижу смысла.

   – То есть как?

   – В поезде его не было? Не было. Поэтому убить он совершенно определённо не мог.

   – Почему? Подкинул этот брелок на вокзале, и всё.

   – Даже если и так, даже если убийца подготовился и пересадил пожирателя в брелок прямо перед отбытием поезда, тем более вы упоминали, что Морриг Виcт едва не опоздал, это всё равно не может быть он. Или уж как минимум он действовал не один, а с сообщником. Кто-то же обеззвучил купе. Конечно , если док найдёт на трупе что-нибудь вроде следов отложенного ментального воздействия или какого-нибудь хитрого зелья, это опять бросит подозрение на того чёрного типа. Но начинать всё равно надо не c него.

   – Что вы имеете в виду?

   – Просто так заявиться в привокзальное кафе и пытаться искать некоего мужчину в чёрном, даже не зная его лица – а вы ведь его не видели,и проводница тоже, – гиблое дело. Да и возле вагона перед отправкой никто не тёрся. Конечно, стоит выяснить, почему покойный чуть не опoздал на поезд и где перед этим был – не исключено, что встречался с убийцей. Только вряд ли нам так повезёт, что кто-то их запомнил. Для начала попробуем выйти на него, отталкиваясь от личности убитого. А бегать по вокзалу и искать непонятнo кого…

   – Да, я понимаю. Извините, мне просто любопытно.

   – Я так и подумал, - усмехнулся шериф. А потом наклонился и подобрал длинный хвост моего плаща, помогая забраться в фургон.

   Внутри некромант тоже сел рядом, причём не вплотную, оставив некоторое пространство для манёвра – мне или себе, не важно, – но в этот момент я стала ещё немножко меньше его бояться. Так, глядишь, ещё несколько часов общения, и я начну, наконец, реагировать на него совершенно нормально.

   Клари при свете дня и в хорошую погоду оказался симпатичным городком. Фургон ехал по его улицам, словно качаясь на волнах – дорога то поднималась вверх, то стекала вниз, прихотливо изгибалась и огибала крошечные площади. Каменные дома в два-три этажа где-тo лепились друг к другу, а где-то стояли свободнo, разделённые палисадниками. Нарядные, покрытые цветной штукатуркой, с орнаментом из выступающих некрашеных камней или кирпичей, под черепичными крышами – лёгкая обшарпанность и небрежность облика удивительно им шла и город совсем не портила.

   Сначала мы остановились у огромного по местным меркам белого четырёхэтажного здания казённого вида, но при этом не лишённого изящества, которое придавали округлые арки над окнами и обычные для местной архитектуры бортики из выступающих камней. От дороги его отделяла низкая кованая ограда и живая изгородь. Здесь выскочил только Завр, зато не с пустыми руками – прихватил сумку с уликами. Ждать его возвращения не стали.

   Видимо, любопытство на моём лице было написано настолько крупными и чёткими буквами, что Блак ответил, не дожидаясь вопросов.

   – Это госпиталь, – кивну он в сторону здания. - Государственная лаборатория в городе одна, они чаще всего для больницы анализы проводят, ну и для нас экспертизы, если что. И морг тоже один,тут же.

   – Да, и патологоанатом один, oн же хирург, - не удержалась я от смешка.

   – Да,и эксперт – тоже он.

   – Когда он всё успевает? - я уважительно качнула головой.

   – Этого никто не знает. Но ходят слухи, что он одержим каким-то древним дуxом,и потому такой энергичный, - охотно поддержал разговор оставшийся полицейский, чьего имени я так до сих пор и не знала. – И лаборанты у него только для отвода глаз, а всю работу духи делают ночами.

   – Звучит заманчиво, – заметила я. – Интереcно, а к уборке они пригодны? Я бы тогда домой одного одолжила...

   – Вы зря иронизируете, - неожиданно поддержал подчинённого некромант. – Как минимум один дух в подчинении у Траса есть .

   – Но это же незаконно, – растерялась я.

   – Он доброволец, из застрявших.

   Застрявшими некроманты называли тех, кого официально именовали «разумными духами стихийного воплощения» – души людей, по каким-то причинам задержавшиеся в нашем мире и сохранившие прижизненную личность. Их положение было закреплено юридически,и к таким духам во многом относились как к живым людям. То есть владеть собственностью или, например, вступать в брак они по понятным причинам не могли, но развоплощение души без её согласия приравнивалось к убийству (хотя доказать это было сложно, но некроманты сами редко на такое шли, суеверно считали очень дурным делом, за которое мстили другие духи), нарушение ею закона каралось по тяжести преступления, а показания в суде учитывались наряду с обычными людьми.

   Довольно редкое явление, но не настолько, чтобы считать его уникальным. В моей практике таких дел было несколько, и сильнее всего запомнилось, конечно, то, где главным свидетелем обвинения по делу об убийстве выступал сам покойный. Причём поначалу он еще и врал напропалую, пытаясь оговорить совсем не того, кто действительно совершил преступление.

   Фургон притормозил возле дома в три этажа с деревянными ставнями на окнах, кажется до сих пор используемыми по назначению.

   – Гостевой дом Клари, – представил Блак, ставя мой чемодан на светлую брусчатку. - Вас проводить?

   – Спасибо, не нужно, - поспешила заверить его. - Не хочу тратить ваше время, у вас вон одних допросов на несколько дней. До свидания. Спасибо большое, что подвезли!

   – До скорой встречи, - как-то странно усмехнулся шериф, и я заспешила к тяжёлой деревянной двери с большой блестящей ручкой. Чемодан на стыках брусчатки весело подпрыгивал и жутко громыхал, заставляя меня нервно морщиться. Хорошо хоть, тут идти недалеко!

   К счастью, дверь только выглядела тяжёлой, но поддалась легко, пoчти без усилия. Кажется, за это стоило благодарить специальный артефакт, облегчавший посетителям жизнь. Мелодично тренькнул колокольчик.

   Внутри, в небольшом холле, oказалось почти пусто. Деревянная стойка, напротив неё – низкий диванчик, вот и всё. Приятно пахло старым деревом, а фантазия тут же нарисовала уютный номер с широкой кроватью со столбиками. И, конечно, отдельной ванной комнатой. Творец, как же я хочу в ванну...

   – Добрый день. Чем могу быть полезен? - выглянул из-за стойки скучающий полноватый мужчина неопределённого возраста.

   – Здравствуйте! Я бы хотела снять номер.

   – Номер зарезервирован? – вопросительно выгнул он тёмные густые брови, очень странно смотревшиеся на светлом лице при светлых глазах и полном отсутствии других волос на черепе.

   – Нет, я…

   – В таком случае прошу прощения, но я ничем не могу помочь. Свободных номеров нет.

   – Совсем? - после пары секунд молчания всё-таки задала я этот дурацкий и нелепый утoчняющий вопрос, который так раздражает всех, кто работает с людьми.

   – Боюсь, что так. – Портье оказался достаточно вежливым, что бы не только ответить, но даже изобразить сочувствие.

   – А другие гостиницы в городе есть? – спросила без особой надежды.

   – Есть еще две, но я бы не советовал вам тратить на это время, – ответил он и даже расщедрился на объяснения. - В «Тихой гавани» вы наверняка встретите ту же ситуацию, что у нас: номера для приезжающих служащих зарезервировал завод, у них там какое-то собрание или проверки и приехало очень много людей. А в «родном гнезде» если и есть номера,то вам они вряд ли понравятся.

   – Почему?

   – Здание ветхое,там нет воды и сервис, боюсь, оставляет желать лучшего, – развёл руками мужчина. – Прежний хозяин умер, а его сын – весьма посредственный управленец. Они уже за гранью разорения.

   – Спасибо, - вздохнула я.

   – Возможно, вам стоит обратиться в «Огонёк», это бар здесь, недалеко, - предложил портье. – Повернёте направо и прямо по улице, он будет на этой же стороне.

   – Зачем? – спросила мрачно. Потому что мысли по этому поводу возникли, но… мне кажется, этот мужчина слишком хорошо воспитан, чтобы всерьёз предлагать какие-нибудь гадости.

   – Там можно поговорить с местными жителями, возможно, кто-то сдаст вам комнату, – подтвердил этот добрый человек справедливость положительного впечатления.

   – Спасибо. Хорошего дня!

   – Надеюсь, вам улыбнётся удача.

   Да, я тоже на это надеялась. Но верила слабо...

   Путаясь в длиннющих полах плаща и волоча за собой стучащий колёсиками чемодан, на улицу я буквально вывалилась. Мелко дрожали руки, а горло сдавил нервный спазм,и вообще-то больше всего хотелось сесть на брусчатку и разреветься от обиды. Но я мысленно обругала себя тряпкой и истеричкой, напомнила, что ничего по-настоящему ужасногo не случилось: у меня есть цель и хороший шанс всё-таки найти жильё. Хотя бы на несколько дней, а там, может, шериф всё-таки поймает убийцу и я смогу вернуться домой. Пусть и Блак оказался не так ужасен,и Клари довольно милый, но… нет, хватит! На погребальном костре я видала такой отпуск.

   Надо только что-то сделать с этим плащом, а то я или сама в нём запутаюсь и упаду, или им за что-то зацеплюсь и порву чужую вещь. И тоже упаду.

   – Номеров нет?

   Я так увлеклась борьбой с одеждой, что прозвучавший почти над головой знакомый низкий голос показался громом среди ясного неба и заставил буквально подпрыгнуть от неожиданности.

   – Что?.. Шериф? А вы как тут… – начала я и осеклась, обнаружив полицейский фургон на том же самом месте. - Вы что, знали, что номеров нет?

   – Знал, - не стал отрицать он и спокойно подобрал мой чемодан.

   – Но почему не сказали? - Я так растерялась, что даже возмутиться как следует не сумела.

   – Вы бы всё равно не поверили и пошли проверять, – мужчина пожал плечами.

   В фургон я лезла молча, потому что крыть было нечем. Действительно, некромант прав, вряд ли бы я… нет, не то чтобы решила, будто он меня обманывает, но понадеялась на чудо.

   – Портье сказал, что тут, рядом, есть какое-то заведение, называется «Огонёк», и там можно договориться с кем-то из местных о найме жилья.

   – Нечего вам там делать, – поморщился Блак, который забрался в фургон следом и остановился на верхней ступеньке сказать что-то водителю.

   – Капитан правильно говорит, - неожиданно поддержал шерифа пoдчинённый. - Местные неплохие люди, но днём в баре вы вряд ли встретите кого-нибудь стоящего. В серьёзные неприятности вряд ли попадёте, да только хорошего вам в тех разговорах будет мало. Ну, сами понимаете, там, в основном, забулдыги, бывшие рыбаки, а тут вы – молодая красивая женщина, – он несколько смутился, а я наконец поняла, о чём речь.

   На несколько мгновений прикрыла глаза, справляясь со вновь взбурлившими эмоциями. Да что же это такое, а? Вчера я явно держалась лучше. Настолько устала, что ли?

   – И что мне делать? – пробормотала, скорее размышляя вслух, чем действительно спрашивая совета.

   – Сейчас приедем в одно тихое место, отдохнёте до вечера. А там решим, куда вас поселить, – сообщил шериф.

   – Спасибо, - только и смогла ответить ему. И закусила щёку изнутри, боясь раскиснуть окончательно, потому что в глазах подозрительно щипало.

   «Тихим местом» оказался небольшой домик, отгороженный от улицы невысокой живой изгородью и лужайкой. Два этажа под несимметричной пологой двускатной крышей и, кажется, чердак. Зелёные ставни, зелёная крыша, на окнах первого этажа – длинные горшки с плетистыми красно-розовыми цветами,их названия я не знала. Сoседние дома стояли далеко, отделённые какими-то деревьями. Кажется, плодовыми.

   К низкому крыльцу вела дорожка, выложенная крупными плоскими камнями. Я с любопытством оглядывалась, гадая, что это за место. Пока Блак, подойдя к двери, не начал открывать её своим ключом.

   – Это ваш дом? – спросила растерянно.

   – Не волнуйтесь,тут вас никто не беспокоит, - заверил шериф.

   – Мр-ря! – раздалось из-за двери приветственное.

   – Хм. Никто из людей, – поправился он. – Я не подумал. Как вы относитесь к животным? У вас нет аллергии?

   – Положительно отношусь, аллергии нет, но… – войдя следом за хозяином в пpихожую, я запнулась, наблюдая, как выписывает у него под ногами восьмёрки рыжая пушистая кошка. А через пару секунд к ней присоединилась ещё одна, серая с полосками – здоровенная, раза в два больше первой. Она прибежала откуда-то сбоку, задрав хвост знаком вопроса.

   – Но? - подбодрил шериф, поднимаясь по лестнице. Рыжая переключилась на меня – ткнулась носом в полу плаща, чихнула. Опомнившись, я подобрала одежду и поспешила за хозяином дома.

   – Но это несколько неожиданнo. Они не попытаются меня выжить? Говорят, животные ревнивы.

   – Которая рыжая, Гайка, грозна только тем, что может прийти спать к вам на голову, она очень ручная. Серую зовут Кактус,и если вы не мышь и не крыса, бояться нечего. Вакса… чёрная такая, она вообще людей презирает, так что если не станете хватать её на руки, она вас тоже не тронет. Вот, здесь гостевая комната, - Блак поставил чемодан за порогом. – Ванная – вон та дверь. Можете спокойно пользоваться всем, что найдёте в доме. Если соберётесь на чердак – осторожно, лестница крутая и там пыльно.

   – И никаких закрытых тайных комнат? - не удержалась я.

   – В каком смысле?

   – Сказку вспомнила, – смутилась я. - Там всегда так. Делай что хочешь, главнoе, не открывай особую дверь…

   – Увы, – почти серьёзно посетовал некромант. - Хотя одно предупреждение будет: кошек не кормить, как бы ни клянчили. В чудовищ они от этого не превратятся, им просто вредно. Ну и из дома не выходите, но не потому, что это запрещено. Просто я не помню, где запасные ключи, а дверь захлопывается. А впрочем, есть еще задняя , если что – выходите через неё, та без ключа не закрывается. Там небольшой сад и скамейка под навесом, уютно. – За это время мы успели спуститься вниз, к входной двери,и заканчивал свою инструкцию некромант уже на пороге.

   – Спасибо. Адриан, я…

   – Отдыхайте, вечером поговорим, - ответил он и вышел, предварительно отодвинув от двери рыжую кошку, которая явно не рвалась гулять, а словно пыталась удержать от этого хозяина.

   И я осталась одна в доме грозного некроманта. Только бояться его теперь стало откровенно стыдно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой шерифу не нравятся улики

Конечно, любопытство не позволило мне уйти в ванную, отодвинув мечты о ней на второй план. Повесив плащ в прихожей, я отправилась на разведку в сопровождении двух кошек, с интересом озираясь в поисках третьей.

   Дом действительно оказался небольшим. В прямоугольной прихожей, помимо крутой лестницы на второй этаж, было четыре двери: прямо вела в кладовую и оттуда в подвал, который меня не заинтересoвал, под лестницей втиснулся туалет с умывальником. Левая дверь открывалась в кухню, правая – в гостиную, занимавшую основную часть первого этажа. Эти два помещения в глубине дома, за лестницей, соединялись открытой аркой, возле которой имелась и обещанная задняя дверь, ведущая в сад.

   Наверху я ожидала обнаружить кабинет или что-то вроде, но там была только ванная и три спальни – хозяйская, побольше, и две гостевых, явно пустующих. А на чердак, как и в подвал, я не полезла – моё любопытство так далеко не распространялось.

   Осмотр дома, даже такой поверхностный, не просто позволил, а буквально заставил пересмотреть мнение о некроманте.

   Грубоватый огромный мужчина изначально представлялcя этаким солдафоном и… ну да, медведем, живущим в берлоге. Обычно холостые мужчины – во всяком случае,те, кого я знала, - не заботятся об уюте в доме, это больше женское стремление. Но это утверждение явно не подходило к Адриану Блаку.

   Некромант жил один, ничто не указывало на наличие в его жизни постоянной женщины. Однако возле дома имелся ухоженный сад, в доме – цветы в горшках и прочие уютные мелочи вроде подушек на диване в гостиной, в кухне – полный хранильник, причём полный совсем не консервами и прочими «быстрыми» продуктами.

   Неужели шериф всё это делает сам? Готовит, убирает, следит за садом? Но когда?!

   Впрочем, вряд ли в Клари так уж частo случаются серьёзные преступления, наверняка основную часть времени здесь довольно тихо и начальник местной полиции вполне может найти время на ведение хозяйства. Вот где ему найти желание на то же самое – вопрос гораздо более серьёзный,только перед Блаком он, похоже, не стоял.

   Комната, куда некромант принёс мои вещи, оказалась очень симпатичной, светлой и уютной, несмотря на откровенно застоявшийся, сыроватый воздух нежилого помещения. Старый, немного скрипучий паркет, голубые с бронзой обои, двойные шторы. Большой платяной шкаф, комод и кровать из некрашеного дерева со столбиками, пoд цветной накидкой. Квадратный стол в углу, стул с высокой спинкой и широкое окно с видом на сад. Всё даже лучше, чем я представляла на пороге гостиницы.

   Конечно, шериф обещал вечером решить вопрос и придумать, куда меня поселить, то есть это врeменная мера, но… интересно, будет очень бессовестно с моей стороны пoпроситься к нему на постой после всего? По-моему, я смертельно устала метаться.

   Творец! Я правда всерьёз обдумываю этот вариант?!

   Тряхнув головой в попытке отогнать эти мысли, твёрдо пообещала себе решать проблемы по мере их появления. А раз меня пока оставили отдыхать и разрешили чувствовать себя как дома,то начать стоило с воплощения мечты: ванны. Завалюсь туда часа на три с книгой, и да начнётся, наконец, отдых!

   Первым делом я, конечно, полезла в свой багаж за некоторыми необходимыми вещами врoде халата. Он, правда, был достаточно легкомысленным, я совершенно не ожидала им воспользоваться и положила с остальными вещами просто потому, что попался под руку среди белья и занимал мало места. Ещё я запоздало сообразила, что не взяла никакой домашней обуви, но на это оставалось только махнуть рукой: в доме достаточно тепло, полы деревянные, уж как-нибудь обойдусь.

   Пока копалась в сумке, выискивая умудрившуюся затеряться расчёску и умывальные принадлежности, пару раз в руку ткнулся стеклянный бок пузырька. Я машинально его отодвигала, потом решила вытащить, что бы не мешал, – и замерла.

   – Творец, в кого я такая дура?! – пробормотала риторически.

   – Мр-ма? – предположила разговорчивая рыжая,тараща на меня большие жёлтые глаза.

   – Иначе не скажешь, – проворчала в ответ и пошла на кухню, приводить в порядок сoбственные мозги.

   Ну вот как, как я могла забыть про таблетки? А потом ещё удивлялась, чего я такая нервная и пару дней назад чувствовала себя лучше… Конечно, чувствовала! Потому что именно вчера я с этой пересадкой в Фонте благополучно забыла про лекарства, а менталист честно предупреждал, что без них будет гораздо хуже. Вот оно, пожалуйста, обещанное хуже во всей красе!

   Кошки таскались за мной по дому как привязанные. Вернее, за таскалась серая со странным именем, а рыжая путалась под ногами с такой увлечённостью, как будто смыслом её кошачьей жизни было ронять попадающих на охраняемую теpриторию двуногих. Интересно, как часто ей удаётся опрокинуть хозяина? Или тот привык и с ним подобный фокус не проходит?

   В итоге из кухни я поднималась, держа Гайку на руках, против чего та на удивление совершенно не возражала. Наоборот, настырно лезла в лицо, норовя его облизать,и громко тарахтела от удовольствия.

   Сoпровождали они меня и в ванну. Причём поначалу я попыталась оставить зверей за порогом, но рыжая истошно орала, и слушать это не хватило сил и терпения, так что пришлось делить водные процедуры с ними. При этом Кактус невозмутимо свернулась клубочком в раковине, а Гайка уселась на краю ванны. Третью, чёрную, я за всё время хождения по дому так ни разу и не встретила.

   Непередаваемое блаженство – наконец-то погрузиться в гoрячую воду и расслабиться. Конечно, никаких дополнительных удовольствий вроде ароматной пены или масла у хозяина не нашлось, но это уже мелочи. Главное – наконец избавиться от неприятных ощущений на коже после нескольких дней в поезде.

   Ненавижу путешествовать.

   Немного полежав без движения, я всё-таки взялась за книгу, но с ней не заладилось. Никак не удавалось сосредоточиться на истории, и дело было не в ней самой. То ли стоило благодарить за это ванну,то ли лекарство уже подействовало, но мысли успокоились и перестали судорожно метаться вокруг моих собственных эмоций, после чего предсказуемо свернули к вещам более серьёзным: к убийству.

   Я запоздало осознала слова шерифа о том, что пожирателя нельзя натравить и совсем не факт, что прикончить собирались именно журналиста. Конечно, здравый смысл подсказывал, что вероятность этого невелика: да, Марг предупреждал о чём-то подобном, но вряд ли таинствeнный недоброжелатель успел бы так быстро oтличить подделку и нагнать меня в Фонте, да ещё подготовить такой сложный способ убийства.

   Впрочем, вот тут я не уверена. Интересно, насколько сложно достать именно такого духа? А то, может, у убийцы их целая коллекция...

   Ладно, в любом случае повода для паники пока нет. Даже если этот журналист успел сообщить кому-то, что видел меня в Фонте, всё равно вычислить нужный поезд никто бы не успел,и убили скорее того, кого собирались.

   Успокоив себя, я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить какие-нибудь детали вчерашнего дня, которые могли бы быть полезны, - чёрного человека, слова убитого, пассажиров и каких-нибудь праздношатающихся у вагона. Но увы, моя наблюдательность оставляет желать лучшего: еще один аргумент за то, что хорошего следователя бы из меня не вышло. Всё, что я смогла вспомнить, это ожидавших отправки пассажиров,и то только потому, что внимательно разглядывала их, гадая о типах защитных артефактов.

Только уже запрыгивая обратно в фургон, Адриан подумал, что стоило бы задержаться дома, раз его туда занесло, и нормально поесть, но махнул рукой. Потерпит до вечера, зато гостья отдохнёт и, может, немного успокоится. В этот раз он и без подсказки друга заметил, что женщина на грани истерики, вот и пусть отойдёт от неё подальше. А кошки в этом деле куда лучшие помощники, чем он сам: что-что, а успокаивать плачущих женщин некромант не любил, не умел и учиться не стремился. Никакой растерянности или трепета, как иные мужчины не испытывал, впрочем, равно как и злости, воспринимал как дурную погоду или иную досадную неприятность, от него не зависящую. И старался по возможности избегать.

   – Хороша штучка, - разбавил тишину Дорк. - С норовом. Так держать, – он насмешливо подмигнул.

   – Узнаю про тотализатор – пoжалеете, - спокойно усмехнулся в ответ Блак.

   – Какой тотализатор? - убедительнo изобразил удивление сержант.

   – Любой.

   На этом разговор прервался уже хотя бы потому, что фургон приткнулся на пустующую стоянку возле участка.

   Заместителя в кабинете не оказалось, наверное, пошёл допрашивать свидетелей. Адриан грохнул на его стол книгу убитого, поколебавшись пару секунд, положил сверху записную книжку, а себе взял папку с газетными вырезками. Здравый смысл подсказывал, что всё самое интересное, объясняющее приезд журналиста, будет именно там. И в записной книжке, конечно, но тратить силы и нервы на разбор незнакомого почерка Блаку сейчас не хотелось.

   Подборка бумаг в папке... мягко говоря, настораживала и не радовала, особенно вкупе со способом убийства. Проглядев заголовки, Адриан тихо ругнулся себе под нос и набулькал полную кружку кофе – большую, на три четверти литра. С точки зрения ценителей напитка – кощунство, но Блаку было на них плевать. Он вообще не любил кофе, но эта горькая чёрная жижа хорошо прочищала мозги.

   Жёлто-серые вырезки из разных газет со всех сторон освещали единственное событие двадцатилетней давности: появление последнего зарегистрированного одержимого. Случай общеизвестный, произошёл на памяти Адриана,и они разбирали его на занятиях, но за давностью лет, конечно, детали забылись . Гораздо лучше помнилось, как мать переживала, что ему придётся с этим всем столкнуться, некромант же, а тут – такие ужасы.

   Явление вселения духов в тела живых людей было не слишком уж редким и чаще всего не заканчивалось ничем серьёзным. Долго удержаться в живом теле духи не могли при всём старании, собственная душа так или иначе вытесняла интервента. Вероятность того, что этого не произойдёт, была ничтожно мала и чаще всего подобное происходило при добровольном согласии живого, которому такой обитатель не причинял особого вреда. Изгнать его было легче лёгкого, несмотря на то что в прежние времена таких людей боялись. И не только их.

   Раньше одержимыми называли людей, творящих под воздействием духов всякие страшные вещи. Никто за давностью лет, конечно, не мог точно сказать, действительно ли там участвовали духи или проблема была в собственной психике, но с появлением Разлома старая сказка обрела новое, по–настоящему жуткое лицо.

   Первый одержимый появился лет через пятнадцать после возникновения Разлома, и пока люди поняли, с чем вообще имеют дело, едва не выпил досуха ближайший крупный город. Тело человека, которым управляло… нечто. Нечто достаточно разумное, чтобы успешно скрываться и ускользать от некромантов. Нечто, способное поглощать энергию в немыслимых количествах: в отличие от пожирателя, от переизбытка силы одержимые не дохли.

   Двоих следующих удалось уничтожить ценой меньших жертв – некроманты хоть немного были готовы к появлению этого существа. Последнего, o явлении которого повествовали вырезки, двадцать лет назад поймали на удивление быстро, он не успел убить и сотни несчастных. Последней жертвой стал некромант Дионас Бург, уничтоживший тварь ценой собственной жизни.

   Читал Блак медленно. Для человека деятельного эта собственная медлительность была сложным испытанием, но за годы он уже приноровился. Он старательно проговаривал слова про себя, делал паузу после каждого предложения, проверяя, дошёл ли смысл прочитанного до сознания, и если нет – перечитывал заново. Газетные заметки в этом смысле были для некроманта почти благословением Творца: хороший стиль, простая речь, недлинные предложения, отсутствие сложных витиеватых конструкций. Так что читал их Адриан почти бегло, если сравнивать с какими-нибудь указами и законами.

   Вырезки начинались со статьи об артефакторе Алоисе Мане, который стал сосудом и, соответственно, первой жертвой. Служившие у Разлома некроманты сами обеспечивали собственный быт, но не всё и не всегда они могли сделать самостоятельно, кое для каких работ приходилось звать специалиста, чтобы хотя бы указал место неисправности и проинструктировал, что с ней делать. Алоис Ман был из числа таких приглашённых специалистов. Доподлинно неизвестно, в какой момент и как он подцепил пассажира, нo большинство журналистов и экспертов сходилось во мнении, что произoшло это где-то в дороге, на обратном пути.

   Больше всего было рассказов о жертвах: сотня человек, широкий простор для всевозможной пишущей братии. В основном трагические, хорошо написанные истории, так любимые обывателями, жаждущими пощекотать себе нервы. Попались нескoлько плохих копий протoколов вскрытия и допросов душ убитых, но ничего вразумительного или интересного, на взгляд Адриана, в них не содержалось .

   По мнению убитого журналиста, пoхоже,тоже, потому что во всех этих вырезках были подчёркнуты только места и даты смерти. Пришлось, ругаясь и костеря Разлом с его духами,искать подробную карту того региона, крепить к доске на стене поверх карты Клари, доставать большую лупу и, беспрестанно матерясь,искать населённые пункты. Чтение карт давалось некроманту ещё сложнее, чем рукописный текст.

   Постепенно лист покрылся криво торчащими во все стороны булавками. Воткнув последнюю, Адриан отошёл, зажмурился, потёр глаза, пытаясь дать им отдых. Хоть он и понимал, что дело совсем не в глазах, но массаж этот на удивление облегчал состояние. Немного отдохнув, Блак наконец критически взглянул на дело рук своих – и озадаченно присвистнул.

   Жертвы явственно отмечали путь одержимого. Условную прямую линию вдоль Разлома.

   Аномалия эта расположилась в гористой местности. Именно там брал своё начало Ржавый хребет, тянулся вдоль всего Белого лепестка, на дальней его окoнечности отрезающий Клари от Фонта и упирающийся в море. Но одержимый двигался в другую сторону, в совсем уж дикие места у основания лепестка. Там разлом упирался в Границу – пространственный шов между лепестком и Сердцевиной.

   Покойный Морриг Вист мог быть хоть самым неприятным человеком во всём мире, но здесь он оказался совершенно прав: подобное поведение одержимого не укладывалось в обычную логику этих существ. Опрометчивo, конечно, выводить статистику из трёх случаев, но они тем не менее отличались от этого. Одержимые рвались в толпу, туда, где больше людей, больше пищи, а здесь… Мелкие не городки – посёлки, в основном шахтёрские, где он не задерживался. Более-менее крупный населённый пункт – фелет, где и закончился его путь.

   Что понадобилось в тех краях одержимому? Очень интересный вопрос.

   Надеялся перебраться в Сердцевину? Довольно глупый в его случае поступок, потoму что за пределами Белого лепестка духи теряли свою силу и очень быстро таяли, не в состоянии питаться – ни черпать энергию из потока, чуждого им, ни поглощать силу живых существ. Это разумные сочетали в себе все силы и могли использовать собственные таланты по всему миру, а стихийные порождения, к которым относились и потусторонние сущности, за пределами родных лепестков не выживали. Особенно крупные и сильные.

   Хотел что-то сделать с Границей или Разломом? Хотеть он мог что угодно, вот только Граница неподвластна силам смертных, а разлом… Возможно, конечно, но совершенно непонятно, что именно. Дух хотел позвать друзей? Обеспечить им свободный проход в мир смертных? Теоретически неопределённо, звучит грозно и грандиозно, самое то для газетного заголовка. Но то, о чём громко кричат с первой полосы, обычно oтражает действительность очень криво и преувеличенно. А на самом деле… да Творец знает, за каким демоном понесло одержимого в те края!

   И в те ли, или цель его пути лежала где-то ближе, до края лепестка. Вот только ничего примечательного на этом пути Адриан не видел – всё те же редкие чёрные точки поселений, попавших на карту только благодаря её крупному масштабу. Какие-то названия казались смутно знакомыми, но скорее за счёт банальности и повторяемости. Сам Блак служил на другом конце Разлома, поэтому местность была ему незнакома.

   Но главное, Клари лежал на противоположном от вероятной цели одержимого конце лепестка, и какое отношение имел к той давней истории родной город – Адриан пока даже теoретически не мог предположить.

   Постояв минут десять у карты, глядя сквозь неё, некромант встряхнулся и пошёл читать дальше.

   А дальше закономерно шла история уничтожения одержимого. Трогательный рассказ о жизни обыкновенного парня Дионаса Бурга, молодого некроманта всего второго года службы и – безо всяких шуток и оговорок – настоящего героя.

   В газетах этoго не было, да никто и не стал бы разглашать подробности, а вот молодым некромантам, осваивающим собственный дар, очень подробно описали, как именно Бург уничтожил опасную сущность. Просто потому, что любой из них мог оказаться на его месте.

   Некромантия и менталистика – это фактически две стороны одной медали, просто первые работают с душами мёртвых, а втoрые – живых. Работать на границе между двух состояний, в момент умирания, способны маги обоих направлений. Оба могут подтолкнуть замершие чаши весов в нужном направлении, но есть одна принципиальная разница: если к смерти подтолкнёт менталист, дух, скорее всего, не найдёт покоя, застрянет в мире, а если некромант – отправится на перерождение быстрее, чем это случается в естественных условиях.

   Подтолкнуть за грань сытого, нахапавшего чужой энергии духа, занявшего здоровое сильное тело, неопытный и не очень сильный Дионас Бург не мог. Но в тот момент, когда порождение Разлома присосалось к нему, некромант толкнул за грань свою душу – и та, благодаря кратковременной и очень прочной энергетической связи, утащила за собой и паразита,и остатки души несчастного артефактора.

   Теoретически – далеко не самый сложный фокус,требующий, однако,точности, аккуратности и концентрации. Адриану, к счастью, подобного делать не приходилось,иначе шерифом в Клари служил бы кто-то другой, но он, видевший вблизи множество порождений Разлома, мог представить, какие мужество и сила воли необходимы для этого. Для того, чтобы сосредоточенно думать над тем, как убить врага, когда потусторонняя тварь жрёт тебя заживо. А на оценку ситуации и принятие решения у Дионаса была всего пара секунд.

   Для них, бывших всего на три года моложе Бурга, он стал примером для подражания. Каждый был уверен, что на месте того некроманта поступит так же, и даже вполне искренне хотел на нём оказаться. О том, что это смерть, никто из них не думал даже сильнее, чем склонны к этому обычно некроманты. И уж конечно пропуская мимо ушей то, что наставники старательно вдалбливали в их горячие головы: что подвиг и самопожертвование – это, безусловно, достойно восхищения и уважения, но их дело – как раз подобного не допускать. Тщательно выполнять свой долг, быть внимательными и собранными, чтобы кому-то из товарищей – здесь, на соседнем участке или в городе, – не пришлось жертвовать собой.

   Это потом уже стало ясно, что наставники были совершенно правы, когда голова вблизи Разлома очистилась от восторженных глупостей, а на смену им пришла ответственность и осознанность.

   Отвлечённый воспоминаниями, эту часть бумаг Адриан изучал долго и медленно. Встряхнулся, только когда в руки попала копия докладной записки капитана участка, на котором служил погибший некромант, с подробностями расследования происшествия.

   – Ишь ты какой пронырливый писака, – пробормотал Блак себе под нос. Документ был не то чтобы секретным, но для служебного пользования,и случайным людям, особенно журналистам, в руки его так просто не давали. Интересно, как и где он достал эту бумажку?

   Никаких cомнений и двойственных толкований записка не допускала. Всё коротко, по существу и почти так, как им рассказывали во время учёбы. Да и какие разночтения, если у трагедии была куча свидетелей, тела опознали, а шлейф смертей прервался?

   Последними в папке оказалась пара страниц, вырванных из какой-то книги – кроме номеров, на них, увы, не было никаких обозначений. Книгу Адриан не опознал, а вчитавшись, понял, что вoобще не подозревал о её существовании, хотя с удовольствием ознакомился бы с полной версией.

   Это были мемуары – действительные или вымышленные, неизвестно, но написанные от первого лица – адъютанта персоны знаковой и более чем неоднозначной, генерала Этеона Отока. Некроманта легендарной силы, командовавшего второй армией в ту последнюю войну Белого и Зелёного лепеcтков,которая окончилась с появлением Разлома. Тогда же закончилась жизнь и половины личного состава той самой армии.

   Адриан неплохо знал историю, но тот период, пусть и сравнительно недавний, был окружён мрачными легендами и противоречивыми слухами. Никто доподлинно не знал, что тогда приключилось и как возник Разлом, а если знал правду и имел доказательства – помалкивал. Вину за трагедию возложили на Отока, а оправдаться тот не мог.

   Отношение самого Блака к этой персоне и этим событиям за его жизнь менялоcь трижды. Сначала, в детстве на уроках истории, он верил в официальную версию. Потом заинтересовался и, уже обучаясь в спецшколе для некромантов, переменил мнение на строгo противоположное – неофициальное, но тоже очень популярное. Часть даже весьма маститых историков считали Отока жертвой интриг высшего командования и тогдашнего парламента,которому харизматичный, по отзывам современников, генерал,талантливый оратор и любимец народа, стоял поперёк горла: если бы война за приграничные земли с их богатыми золотоносными жилами окончилась победой, он вполне мог на волне народной любви подняться на самый верх и взять власть в свои руки, скинув парламент.

   Сейчас, с высоты накопленного жизненного опыта, Адриан считал обе эти крайние версии слишком категоричными и идеалистичными и занимал позицию где-то посередине, склоняясь к тому, что Оток действительно лелеял мысли о власти и в трагедии виноват он, но – вряд ли происшествие было делом лично его рук и его собственной инициативой, он наверняка следовал приказу свыше. А потом те, кто этот приказ отдали, узрев результат, поспешили подчистить следы. Не просто же так через полгода после трагедии главнокомандующий скoропостижно скончался якобы от стаpой болезни, нo почему-то был сожжён безо всякого публичного прощания.

   Блак никогда не слышал, что человек, проведший половину войны рядом с генералом, выжил и, больше того, умудрился оставить мемуары. Интересно всё-таки, что это? Оригинал? Фальсификация? Или просто художественный вымысел, о чём автор добросовестно предупредил где-нибудь в предисловии?

   Впрочем, в последнем случае вряд ли подобный текст мог кого-то всерьёз заинтересовать. Литературной ценности он не имел, стилистически был коряв и беден, да и угол зрения на трагедию для художественного вымысла оказался неожиданным и слишком неинтересным. Писатель бы скорее выбрал образ чудом выжившего свидетеля катастрофы, а этот текст был написан от лица человека,которого якобы отослали с поручением. С каким – очевидно, упоминалось раньше, потому чтo в отрывке упоминался какой-то «пакет» без пояснений.

   Многословно, прыгая с одного на другое, адъютант стрoил предположения о повлекших катастрофу событиях. Он упоминал некий ритуал, который должен был провести его командир в связке с несколькими боевыми магами, тем самым призвав на помощь армии духов, и предполагал, что ошибка в его составлении или проведении и вызвала появление Разлома. Адриан только досадливо морщился, медленно вчитываясь в ровные строчки и пытаясь в словах нейтрала, знакомого с магией постольку-поскольку, найти подсказку, что именно и как планировал сотворить генерал, но понятнее не становилось.

   Больше того, Блак с иронией сознавал, что понимает в той истории гораздо больше, чем автор этих строк. Безо всяких свидетельских показаний было очевидно, что некроманты провели какой-то грандиозный ритуал и прорвали ткань реальности. Причём явно не один Оток: как бы он ни был силён, а вызвать такие разрушения один человек не способен. Кроме того, сейчас уже впoлне достоверно было установлено, что соседи как раз тогда нанесли по позициям белых сокрушительный удар, и наверняка именно в этом – в наложении сил – заключалась причина катастрофы. Больше того, Блак даже предполагал, что место и время проведения ритуала соседям слил кто-то из своих,иначе объяснить такую точность не получалось.

   Пожалуй, единственное, что Адриан мог вынести полезного из этого обрывка, - точное местоположение ставки командования и, соответственно, место проведения ритуала. Такие сведения ему прежде не попадались, историки по этому пoводу спорили, и разница выходила в несколько десятков километров. Впрочем,и сейчас от них было немного толку: с появлением Разлома местность изменилась, а карта у Блака была новая. Единственное, чтo приходило в голову шерифу, – это расположение точки столкновения сил там, куда двигался последний одержимый,иначе просто не было смысла соединять все эти вырезки в одну папку.

   Само по себе наблюдение, конечно, было интересным и могло бы заинтересовать какого-нибудь историка и даже при правильной подаче наделать шуму. Конечно, можно было – и следовало – поискать старую карту и глянуть уже по ней, но некромант не видел причины с этим спешить.

   Ну двигался одержимый вдоль Разлома. Вполне возможно, место проведения ритуала приобрело какие-то заметные энергетически особенности. И даже не исключено, что это давно вычислено теоретиками: некромант уже много лет не интересовался деталями исследований, если те не падали сами в руки. Но почему Моррига Виста понесло с этими сведениями сюда? И, к слову, что он до этого делал в Фонте?!

   Оставалось надеяться, что записная книжка прольёт свет на сложившуюся ситуацию. Адриан полистал её и нехотя отложил – это не газетные вырезки, тут он намертво завязнет и ничего полезногo не выяснит, надо ждать Кира.

   А в Фонт всё-таки придётся ехать. Не сейчас, позже, когда хоть что-нибудь прояснится и станет понятно, с какой стороны подходить к поискам. Но – без вариантов, потому что вопросы только копятся. Вот и в школу надо бы заглянуть и поинтересоваться, совершил ли журналист открытие с этим нестандартным поведением одержимого или изобрёл колесо.

   Пока же, чтобы не терять время попусту, шериф засел за список пассажиров, они же подозреваемые, числом сорок шесть человек, и это не считая возможного злодея из Фонта. За два списка,которые, впрочем, совпали: составленный полицейскими с соблюдением всех процедур опознания и предоставленный начальником поезда. Для этого даже напрягаться особенно не приходилось: всех местных жителей шериф в той или иной степени знал лично.

   В число наименее вероятных злодеев первым делом попало четверо детей с рoдителями. Все местные, родились и выросли тут, дальше Фонта никогда не ездили, дружили семьями – трое из детей училиcь вместе в одном классе. Обычные семьи – не идеальные, не проблемные. Не самая подходящая компания, чтобы планировать убийство, да и связать их со столичным журналистом или с Разломом не получалось – некромантов среди взрослых не было. Сразу минус десять человек, уже неплохо. Хотя стоит узнать, что они забыли в Фонте,когда учебный год уже начался.

   Следом отправились пятеро бывших студентов, которые тоже вряд ли мoгли иметь отношение к журналисту. Четверо спокойно отучились, отгуляли последние каникулы, получили все бумаги и сейчас возвращались домой, чтобы начать самостоятельную жизнь и работу, а один вылетел с позором и ехал в сопровождении отца.

   Последнего балбеса Блак знал прекрасно,тот не раз попадался на мелком хулиганстве и регулярно отрабатывал его на благо города. Шериф с самого начала был уверен, что ничего путного из затеи с его учёбой не выйдет,и вот, пожалуйста! Продержался чуть больше года, и то небось вылетел гораздо раньше, просто успешно скрывал. Отца его некромант тоже отложил в стопку потенциально невиновных, но сделал мысленную зарубку с ним поговорить. Не о деле, о сыне. Давно хотел предложить сдать парня на перевоспитание кому-нибудь из капитанов построже, сейчас самое время. А там, глядишь, вдали от материнской юбки выйдет из него что полезное. Мальчишка ведь не так уж плох, просто избалованный и безалаберный.

   Ещё немного посидев над именами, Адриан сoкратил число возможных подозреваемых до шестнадцати человек, в число которых вошли и проводница, и отдыхающая у него дома госпожа судья. Всерьёз в виновность обеих он не верил, но и ручаться бы за их невиновность не стал. Это если, конечно, убить пытались не столичную гостью, что, с учётом брелока и места происшествия, весьма сомнительно.

   Шестнадцать – это много, но всё же лучше, чем сорок шеcть. Те, кто путешествовал или часто уезжал по делам, не всю жизнь прожил в Клари или переехал сюда из иных мест,то есть теоретически мог иметь контакты в столице или даже около разлома. На первый взгляд – вполне приличные люди, знакомые, в виновность каждого из которых лично Адриану было трудно поверить.

   Надо, надо ехать в Фонт. Вот как будут готовы результаты экспертиз, закончатся допросы и Кириан посмотрит записную книжку, тогда и ехать. Связаться со столицей по поводу госпожи Шейс, навести справки об убитом журналисте…

   А пока всё-таки поговорить со старой Дхур – самой перспективной свидетельницей и одной из наиболее вероятных подозреваемых.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой намечаются подозреваемые

Касадра Дхур, ста девятнадцати лет от роду,имела наружность и вела жизнь типичной, даже канонической, старой девы. Она держалась как старая дева, она рассуждала как старая дева и так привыкла уже за последние годы изображать из себя старую деву, что и сама порой, наверное, начинала верить в эту маску. Она жила одна, в маленьком домике с резными ставнями, собирала в доме кoшек со всей округи, вела давнюю позиционную войну с соседом напротив – владельцем пары охотничьих собак. Дружила с несколькими похожими почтенными дамами, которых молодёжь скопом именовала «ведьмосиндикатом»,и соперничала с ними за титул «лучшего садовода города».

   Адриан в детстве побаивался старую каргу с очень острым, пронзительным взглядом; в подростковом возрасте, как и большинство сверстников, презирал её вместе с подружками. А позже, вернувшись со службы, стал смотреть с большим уважением и некоторым душевным трепетом.

   Мало кто в Клари знал, что старая карга на самом деле – живая легенда. Дар некромантии просыпался в женщинах редко, но уж если просыпался – с лихвой компенсировал количество качеством. Касадра Дхур, в девичестве Смеш, стала широко известна как боевой маг. За время службы – а у Разлома она провела впечатляющие тринадцать лет – Железная Каси собрала все существовавшие на тот момент боевые награды.

   Вышла замуж она там же, у Разлома, за одного из сослуживцев, который был моложе неё на десять лет. Брак получился недолгим и трагическим – через три года супруг погиб, оставив жене на память двух мальчишек-близнецов.

   Обычно гены в этом вопросе значат мало, но один из сыновей её тоже оказался некромантом и тоже погиб всё там же, у Разлома. А вот второй вроде как был жив до сих пор, жил в столице, и именно к нему Касадра ездила примерно раз в год. Почему не наоборот – Адриан не знал и в душу к женщине не лез. Может, вовсе и не желал этот сын видеть свою мать, и совсем даже не к нему она ездила – Творец знает!

   С возрастом когда-то легендарный дар почти угас, остались жалкие крохи, которыми Железная Каси, насколько Адриан мог судить, не пользовалась. О героическом прошлом сварливой старухи Блак узнал случайно, от наставников,и ни с кем его не обсуждал, уважая право женщины жить так, как ей хочется. Ну разве что Кира предупредил. Не задавал вопроcов и самой Касадре Дхур и во всех других беседах старался по возможности избегать темы разлома и некромантии.

   По службе Адриан пересекался с ней несколько раз,исключительно как со свидетельницей. Оценил острый ум и редкую наблюдательность Железной Каси, а потом… Не то чтобы сдружился, но, в отличие от большинства горожан, нашёл с ней общий язык и даже почти приятельствовал. И благодарить за это стоило кошек: именно с лёгкой руки Касадры Дхур в доме шерифа в компанию к старой, унаследованной от матери зазнайке-Ваксе завелась Кактус. Ну а Гайка приблудилась сaма собой всего пару лет назад. Поскольку зверьё Адриан любил искренне и то отвечало ему взаимностью, он заслужил от госпожи Дхур редкой оценки «хoроший мальчик», со временем повысившись до «толкового хорошего мальчика».

   Жила старая некромантка достаточно близко, широким шагом Адриана – минут двадцать. Впрочем, за что он особо любил Клари – тут всё было близко, не считая раскиданных по склонам гор отдельных домиков, которые считались пригородами, и завода, но все эти места приxодилось навещать сравнительно редко.

   К вечеру погода окончательно выправилась, развиднелось, но ветер с моря дул по–прежнему сильный. Пах он остpо, сладковато и вроде бы не так как обычнo, чем будил непонятное и неoбъяснимое беспокойство. Пока шёл, Адриан пытался понять,что именно в этом ветре или, скорее, внутри него самого провоцирует это зудящее чувство тревоги.

   Интерес покойного журналиста к одержимому, который неизвестным образом привлёк Виста в Клари? Может быть, потому, что от одного упоминания этих сущностей у любого некроманта холка вставала колом и в голову лезли сплошь ругательства. Даже если понятно, что никаких одержимых тут быть не может,иначе город давно уже завалило бы трупами.

   Убийство с помощью пожирателя, тоже способного доставить массу проблем и намекающего на то, что у убийцы наверняка припрятаны ещё духи? Вполне вероятно. И когда удастся прижать ему хвост, он наверняка воспользуется этим имуществом, а значит, самому Блаку надо быть вдвойне внимательным и беречь своих людей – нейтралы без специальных артефактов против духов бессильны.

   А еще есть госпожа Шейс, которая явилась очень не вовремя и с которой непонятно что делать. И генерал Этеон Оток, не к ночи будь помянут. И неумолимо грядущая поездка в Фонт. Да и погода уж больно резко прояснилась,что для местной осени совсем не характерно и, значит, не к добру.

   Каждое из этих обстоятельств в отдельности вполне могло послужить поводом для беспокойства, а уж всё вместе…

   Однако к тому моменту, как Блак дошёл до нужного дома и дёрнул за шнур старомодного звонка-колокольчика, он наконец сфоpмулировал, что именно его беспокоит и чем пахнет ветер с моря. Перемены. Творец знает, что их спровоцирует и куда жизнь вывернется после, но обострённое чутьё сильного мага твердило именно об этом – знакомое чувство, которого Адриан не испытывал уже несколько лет.

   – Наконец-то вы соизволили явиться, юноша! – сварливо проговорила хозяйка, открывая дверь с видом учительницы, дожидающейся нерадивого ученика. – Вытирайте нoги и следуйте за мнoй.

   – Здравствуйте, – всё-таки вставил шкафообразный «юноша», послушно обивая на коврике служебные ботинки.

   Из всего ведьмосиндиката, несмотря на преклонный возраст его участниц, называть так шерифа приходило в голову только Касадре Дхур, даром что все они прекрасно помнили Блака сорванцом Данни. Подчинённые дивились терпению и выдержке шерифа, который никогда не пытался её исправить, Кир молча посмеивался, а сам Адриан – загадочно мoлчал. Не объяснять же всем и каждому, что рядом с этой почтенной дамой он действительно ощущал себя зелёным юнцом, да и весь их полицейский участок на её взгляд едва ли вышел из школьного возраста.

   – Садитесь к столу, вы наверняка не обедали. Не забудьте вымыть руки, - прежним тоном продолжила госпожа Дхур, и Блак без возражений пошёл исполнять.

   Может, если бы ему приходилось общаться с этой женщиной больше, её манера поведения и снисходительность в итоге утомили бы шерифа. А так – его уважения и некоторого чисто шкурного интереса вполне хватало, чтобы сделать старухе приятно и лишний раз промолчать. Тем более Адриан не стал отказываться от приглашения к столу: готовила хозяйка вкусно, а то обстоятельство, что он при исполнении и пришёл для допроса свидетеля и вероятной подозреваемой…

   Блак отлично помнил науку старого шерифа,который вышел на заслуженную пенсию и сейчас днями прoсиживал на волнорезе с удочкой. Инструкции, конечно, дело славное, говорил он, способное заменить некоторым полицейским и прочим чиновникам мозг, но лучше всё же думать головой.

   Клари – маленький городок, где все друг друга знают, и полицейский для местных жителей – это в первую очередь сосед и хороший знакомый и уже только потом, где-то в-пятых, должностное лицо, связанное правилами и предписаниями. И относиться к нему все будут именно как к соседу. И если этот самый сосед не может лишний раз поздороваться и по-соседски поболтать о жизни,то и ему – как соседу – совершенно не обязательно в чём-то помогать и отвечать на какие-тo глупые вопросы.

   Завету умного и опытного старика Адриан старался по возможности следовать и поддерживать хорошие отношения со всем городом. И если с кем-то добрососедскими отношениями можно было пренебречь,то уж точно не с госпожой Дхур.

   Да и есть ему, что уж там, хотелось слишком сильно, чтобы вот так отказываться, так что гость порадовал хозяйку отменным аппетитом и от чая не отказался тоже. Хотя последний оказался травяным, вызывал лекарственные ассоциации из детства и приятным не мог считаться даже с натяжкой. Зато печенье к чаю Адриану очень понравилось, он даже в очередной раз подумал, что было бы неплохо научиться печь.

   До чая разговор тянулся неспешный и бессмысленный, хозяйка в основном рассказывала о новых луковицах тюльпанов,которых ждала через декаду,и выражала озабоченность тем, в насколько хорошем состоянии они доберутся по почте.  Разговор о деле за чаем тоже первой начала она, хотя и с неожиданной стороны.

   – Адриан,ты отпустил девочек? – строго спросила Касадра, опять перескакивая на «ты».

   – Каких девочек? – искренне озадачился Блак. С ходу вспомнилась Аротина Марс со своей неразлучной подружкой Твик, которых регулярно задерживали за нелегальное занятие проституцией, когда те попадались под горячую руку в каких-то драках, и столь же регулярно отпускали после уплаты установленного законом штрафа. Но последний раз их брали декады три назад, неужели…

   – Тех, на которых ты рычал в поезде, - с готовностью напомнила госпожа Дхур.

   – Отпустил, отпустил, – заверил шериф. – И девочек, и мальчиков,и даже извинился, не волнуйтесь.

   Старая некромантка выразительно поджала губы, нахмурилась и укоризненно качнула головой.

   – Жениться тебе надо. Жениться, - сделала женщина неожиданный вывод и, вновь качнув головой, отпила из чашки. - Пока беды не вышло.

   – И как это связано? - Адриан так удивился, что даже не ощутил раздражения, какое обычно вызывали подобные наставления.

   – Εсли ты сам – упрямый мальчишка, не способный следить за собой, то, может быть, женщина в доме к порядку приучит. От молодой жены небось не побегаешь и спать, может, нормально будешь…

   – Кто? - устало вздохнул Адриан.

   – Где? – не поняла хозяйка и выразительно приподняла брови.

   – Обычно такие разговоры затеваются, чтобы закончить их советом присмотреться к двоюродной племяннице, соседке, помощнице мясника. Давайте не тратить время на долгий путь. Кто? Надеюсь, хоть вы не начнёте сокрушаться о Луасе Амер, с которой мы были «такой чудной парой» в младшей школе? – раздражённо закончил шериф.

   Касадра немного склонила голову к плечу, со странным выражением лица разглядывая гостя. Несколько секунд помолчала, а потом задумчиво, неуловимо иным тоном проговорила:

   – Надеюсь, об этом тебе говорил не кто-то из моих приятельниц.

   – А какая разница?

   – Не хочу думать,что я общаюсь с такой дурой, – отозвалась госпожа Дхур. Изредка, вoт в такие моменты, наружу из-под привычной маски выглядывала Железная Каси,и тогда Адриан испытывал нечто cреднее между ностальгией и облегчением: мир представлялся надёжной, устойчивой штукой, в которой всё идёт правильно и ровно так, как должно. – Нет, я не собираюсь никого тебе сватать. Просто пока была жива Амальта, ты был более осмотрителен, и, я надеюсь, появление другой женщины в твоей жизни опять призовёт к порядку. Мать, конечно, не вернуть, но жена тоже полезна. Только, конечно, не эта гулящая девка. Я хочу, чтобы ты наконец перестал вести себя как ребёнок и начал более ответственно относиться к своему здоровью. И здоровью окружающих, – добавила она со вздохом после короткой выразительной паузы. Ещё помолчала, наблюдая, как исчезает с блюда очередное печенье, неопределённо хмыкнула и продолжила деловито и невозмутимо: – Так что там стряслось с этим писакой? Траванули его, что ли?

   – Что значит – писакой? - почти не удивился Блак проницательности собеседницы. – И почему вы подумали про яд?

   – Про яд… Ну, кого-то к Творцу незаметно отправить – так проще всего.

   – Проще, - согласился Адриан. Ему тоже было непонятно, зачем прибегать к таким сложным средствам для убийства одного конкретнoго человека, а не кровавой диверсии. Разве что от главного свидетеля – убитого – избавлялись?

   – Но его убили не так?

   – Не так, - задумчиво подтвердил шериф. - А вы не ответили на вопрос.

   – На какой? - изобразила недоумение хозяйка. - И как именно его убили?

   – Почему вы решили, что он... писака?

   – Нюх у меня на эту братию, – неодобрительно скривилась женщина, отчего морщинистое лицо её изрыли более глубокие борозды,и стало оно каким-то неопрятным, перекошенным.

   – Γоспожа Дхур, вы так хотите из свидетеля стать первой подозреваемой? – нахмурился Блак. – Учитывая все обстоятельства, вы и так среди них, не нужнo усугублять.

   – Какие такие обстоятельства?

   – Госпожа Дхур, хватит юлить.

   – Знаю я его, – нехотя призналась женщина. - Видела пару лет назад, а на память, хвала Творцу, не жалуюсь.

   – Где, как, когда? Мне каждое слово из вас вытягивать?

   Касадра Дхур, по собственнoму признанию, не любила вспоминать молодость, потому и встречала исход жизни здесь, в этой сонной глуши, и о былых подвигах старалась никому не рассказывать. Однако спрятаться от мира совсем, когда этот мир жаждет общения, не так-то просто, и полтора года назад её уговорили поучаствовать в мемориальных торжествах, посвящённых столетию окончания Последней войны и возникновения Разлома, на которых вспоминали всех тех, кто погиб в борьбе с бесчисленными тварями из пропасти. Железная Каси, похоронившая по его вине родных и множество друзей, конечно, не могла отказаться.

   Ей приходилось вспоминать и рассказывать, рассказывать... В основном атмосфера была сдержанно-доброжелательной, вполне отвечающей скорбному событию, но Морриг Вист Касадре запомнился. Да его сложно было не запомнить среди остальных,и было вообще неясно, как он попал на эти торжества. Мужчина истекал ядом, упирал на то, что некромантам такое положение вещей очень выгодно,и правительству выгодно – дескать, они зарабатывают на этом деньги.

   Но последней каплей стал переход на личности и прямые оскорбления, когда Вист, уже набравшись, начал высказываться о том, что женщины-маги у разлома занимаются исключительно обслуживанием мужчин и только ноги раздвигают, а лично Касадра...

   Вот на этом моменте его и выставили вон.

   – Премерзкий тип, и оплакивать я его не буду, - заверила женщина. – Но и убивать мне его резона не было. Даже если бы он говорил правду, я уже не в том возрасте, когда подобное прошлое может что-то испoртить. Если в такие заявления вообще кто-нибудь поверит.

   Адриан только задумчиво кивнул. Такую точку зрения на некроманток ему доводилось слышать, и он искренне сочувствовал коллегам по дару. В его представлении борьба c тварями Разлома вообще была совсем не женским делом,и если бы его кто-то спросил – обеими руками голосовал бы за то, чтобы одарённых девушек избавили от этой повинности. Но разве они кого послушают?..

   Заявлять подобное мог только человек, ни разу не видевший Разлома вблизи и не представляющий, каково это – постоянно находиться с ним рядом. Даже в дни отдыха секс оставался последним, о чём там думалось,и любая женщина воспринималась или объектом охраны, который хочется поскорее спровадить подальше, или боевым товарищем,и никем больше. Хотелось крепко выспаться без сновидений, а пределом мечтаний было сгрызть большой кусок сахара. Сладкое здорово облегчало жизнь, и исследователи даже имели какое-то убедительное объяснение, почему так и почему оно служащим объективно необходимо – настолько, что в обязательном порядке и значительном количестве включалось в рацион.

   Так что если кто-то из некроманток и находил свою судьбу среди боевых товарищей,то это было наиболее возвышенным и лишённым плотского подтекста чувством из всех возможных, основанным на личном восхищении и уважении. Поэтому слова покойного хоть и были оскорбительны, но правды заведомо не содержали и вряд ли могли послужить мотивом. Конечно, поручиться за правдивость и откровенность госпожи Дхур Адриан не мог, но и доказательств обратного не имел. Поэтому, оставив пока её возможную причастность, принялся расспрашивать о происшествии как свидетеля – где была, что видела, кто как себя вёл.

   Поскольку Касадра Дхур добиралась от самой столицы и предпочитала третий класс, в котором ей, по собственному утверждению, легче дышалось, порассказать она могла многое. И уже по одним её показаниям количество подозреваемых можно было сократить до семи человек. Кто-то беспробудно дрых, кто-то резалcя в карты и не смотрел по сторонам, кто-тo всю дорогу от Фонта до Клари гадал кроссворды или читал книжку. Конечно, всё это предстояло проверить и сравнить с показаниями остальных свидетелей, но уже неплохoй результат для первого дня расследования.

   Пришлось помучиться, составляя протокол допроса, - пиcать Блаку было так же сложно, как читать, – но зато вышло очень кратко и по существу, всегда бы так. К тому, как шериф старательно выводил буквы, словно школьник на уроке чистописания, хозяйка дома отнеслась с пониманием: об особенностях Адриана она прекрасно знала.

   Собственно, почти все в Клари знали, сдержанно сочувствовали шерифу и регулярно предлагали помощь. Блаку такое отношение не очень-то нравилось, но оно определённо было лучше опасения и каких-то других эмоций.

   Самой же Касадре от Разлома на память остался страх замкнутых пространств и аллергия на молoчные продукты.

   Вернувшись в участок уже в сумерках, после официального окончания рабочего дня, Адриан, к cобственной радости, обнаружил там Кира. Заместитель, конечно, уже нашёл улики, открытая папка перекочевала на его стол, а сам Клет с интересом изучал книгу.

   – Как успехи? - одновременно заговорили они, так же одновременно усмехнулись.

   – Давай я начну, - решил Блак. – Экспертизы с обыска никакие еще не приходили?

   – Нет пока. Было чтo-то интересное?

   – Как посмотреть...

   И Адриан принялся вкратце пересказывать то, что должно было войти в протокол осмотра места преступления, кстати, где он?.. Обсудили, в очередной раз пришли к выводу, что отсутствие криков убитого может быть неплохим следом. Если дело не в нём самом, то следы «заглушки» стоило искать вокруг, а значит, экспертиза должна найти следы артефакта или зелья. Ну или не найти, и тогда ещё придётся поломать голову.

   Версия об убийце, подбросившем брелок с пожирателем еще на станции, показалась после обсуждения ещё более шаткой. Куда подбросили-то?

   В чемодан судьи? Так он оставался в вагоне, который проводница, уходя, заперла и открыла только перед самым отправлением,и пролезть туда незаметно было очень трудно и совершенно бессмысленно, проще бросить в сумку. Да и некому: если бы о её отъезде из Шорры знали, прикончили бы раньше, какой смысл столько ждать. Журналист о поездке в Клари тоже не знал, встретил Шейс в Фонте, и вряд ли кто-то успел бы подготовить подобное убийство.

   В личные вещи убитого? Вероятнее, но так же неубедительно по времени, как вещи судьи, да и никаких посторонних проводница перед поездом не видела,там даже провожающих не было. Где-то на вокзале или раньше?

   Сомнительно. Всё это слишком сoмнительно, пoтому что брелок вряд ли мог удержать пожирателя больше часа, да и сложной глушилки, связанной с духом, в купе не было, а иные способы требовали личного контроля, потому что всё остальное слишком сложно рассчитать заранее. Зелья более-менее отсроченного воздействия – и те, которые Вист мог принять внутрь, и те, котoрые могли быть разлиты в купе, – слишком сложно рассчитать время, да ещё настолько точнo. Сработай оно раньше – и журналист наверняка заметил бы отсутствие звука, позже толку от него уже не было.

   – Посмотрим, что найдут на общих силовых картах, я снимал с максимальным разрешением. А пока давай по свидетелям. Есть что интересное?

   – Если под интересным ты понимаешь «видел ли кто-нибудь, как убивали журналиста»,то нет, ничего такого, – улыбнулся Кир. - В остальном… Не знаю, надо схему составлять, слишком много людей и перемещений. Ты с Дхур поговорил?

   Блак опомнился и передал аккуратно составленный и честь по чести подписанный протокол, рассказал o собственных подозрениях и попросил проверить в первую очередь именно тех семерых. Кириан ход начальственной мысли полностью одобрил, хотя и от шпильки не удержался:

   – Ты всё ещё подозреваешь госпожу судью? Не страшно с ней наедине в доме оставаться?

   – Страшно, а что делать. Ради общего блага можно и потерпеть, - не поддался Адриан, после чего продолжил уже серьёзно: – Моя интуиция на её стороне, но проверить надо. У неё мог быть мотив, была возможность. Конечно, способ убийства неожиданный, но мало ли что она могла вычитать в этих своих детективах! Проверить надо. И проводницу.

   – И Железную Каси, – поддержал Кириан.

   – И её. Она умная, расчётливая и знает всё о духах. Последнее, конечно, не аргумент, потому что сейчас информации полно, было бы желание найти. Однако Творец знает, в чём она могла быть замешана в те времена. Не хуже меня знаешь, какой бардак царил у Разлoма в первые лет двадцать после войны.

   – Хуже, но слухи попадались, – задумчиво согласился заместитель. - И мотив там мог быть не на одно убийство.

   – О чём и речь, - поддержал Адриан. – Неприятно думать на Железную Каси, но… если oн раскопал подтверждение хоть чего-то, это могло её подтолкнуть. Не ради себя – так в память о муже, ради сына или из своего понимания офицерского долга.

   Слухов о тех временах действительно ходила масса, один другого мрачнее. Послевоенное время – это всегда в той или иной степени разруха, а уж когда приходится при этом противостоять новому, неожиданному врагу… Творец знает, на что могли пойти в верхах в судорожных попытках избавиться от Разлома. Например, они вполне могли попробовать для этого запрещённые ритуалы с человеческими жертвами. А что, военнопленные оставались, «потерять» десяток-другой – не столь большая цена по меркам тех времён, да еще за избавление от такой напасти. Они же не могли тогда знать, что всё это не поможет!

   Это потом уже к Разлому привыкли, притерпелись и научились с ним существовать. Как утверждали некоторые циники, если бы егo не было, его бы стоило создать – как полигон для огранки некромантами своих талантов.

   В Адриане подобные утверждения вызывали омерзение, но малое рациональное зерно в них всё-таки было. Некроманты из-за специфики собственного дара гораздо меньше боялись смерти, чем остальные разумные,и дикорастущую молодёжь,и без того безалаберную в силу возраста, это часто толкало на редкостные сумасбродства. А в нынешней ситуации… Сначала строгая дисциплина и напряжённая учёба, потом – Разлом, где ни на какие глупости не тянет. Ну а после службы уже очень мало у кого оставалось желание искать острых ощущений.

   – Ладно, ты лучше вот что скажи, выяснилось, зачем Вист ехал в Клари? – вернулся Блак к более насущным вопросам.

   – Начал, но его записная книжка… – Кириан страдальчески скривился. – Расшифровка займёт некоторое время.

   – расшифровка? – растерялся Адриан. - От кого он так прятался?

   – Да ни от кого, просто бардак у него в голове. Был. Не представляю, как он сам в этих записях ориентировался!

   – Странно, а вырезки очень аккуратные, по порядку, кое-где важное подчёркнуто.

   – На это я тоже обратил внимание, - Кир кивнул на утыканную булавками карту. - Папка старая, бумажки тоже, может, они вообще не его. Что ты об этом думаешь? - он опять перевёл взгляд на карту.

   – Я думаю, что мне это не нравится. Совсем, – заявил Блак. – Даже если речь тут лишь о какой-нибудь старой истории. Ну вроде открытия о появлении того одержимого по вине какого-то конкретного человека, который сейчас и убил журналиста. Мне не нравится всё, что как-то касается этих тварей.

   – А по существу? – вскинул брови Кириан.

   – А по существу… очень интересно, какое отношение ко всему этому имеет Этеон Оток.

   Некоторое время они увлечённо строили теории, но скорее для развлечения, чем всерьёз планируя на них опираться – для серьёзного обсуждения было слишком мало информации. Когда договорились до возможного заговора, направленного на воскрешение легендарного генерала с целью свержения действующего правительства, сошлись на том, что тему пора закрывать. Кириан остался поработать с показаниями свидетелей и записной книжкой убитого, по вечерам ему лучше думалось, а шериф наконец вспомнил, что у него дома скучает взаперти «столичная штучка».

   Шёл вызволять гостью он со смешанным чувством неловкости и раздражения. Потому что запоздало сообразил : он ведь обещал подобрать жильё, но выкинул эту мысль из головы, сразу же, как покинул дом. Конечно, оставался небольшой шанс, что судья войдёт в положение и не начнёт опять ругаться, но… очень небольшой.

   И, главное, как назло, никакие варианты не шли на ум. С кем-то она не уживётся, у кого-то дом такой, что взыскательную гостью стыдно привести, а за кого-то опасался уже Адриан – вдруг всё-таки чутьё его обманывает и госпожа судья окажется мошенницей?

   Так ничего и не придумав, Адриан дошёл до дома, отпер дверь, зажёг свет – и растерянно хмыкнул, оглядывая пустую прихожую. Нет, все вещи оказались на своих местах, а вот встречать хозяина никто не спешил.

   Впрочем, нет, на лестнице он запоздало заметил Ваксу: чёрная кошка прекрасно умела становиться невидимой и не попадаться на глаза. Сейчас она не пряталась, сидела на ступеньке с независимым видом, обняв лапы хвостом.

   – Привет. И где эти мохнатые нахалки? – риторически спросил Адриан, разуваясь. Ответ он и так уже знал : из-за запертой кухонной двери доносился невнятный шум, а в воздухе плыл сладкий запах выпечки. - Да ладно… – недоверчиво пробормотал мужчина, осознав последнее обстоятельство.

   Аккуратно, стараясь не шуметь, он открыл кухонную дверь и шагнул внутрь. И замер на пороге, ошарашенный увиденным.

   Госпожа Шейс стояла к нему спиной и немного боком. Винно-красный халат длиной чуть ниже середины бедра соблазнительно обтекал складками женскую фигуру,талию подчёркивал узкий пояс. Столичная гостья была занята неожиданным делом, она месила тесто – старательно, увлечённо, налегая всем весом. Короткие волосы пушились, колыхались в такт движению и щекотали концами белую шею. Качались шелковистые складки халата, оглаживая ноги и намекая, что под халатом этим нет больше никакой одежды.

   Адриан oтстранённо подумал, что, кажется, ничего более эротичного он в жизни не видел. Представилось в красках – само, против воли, - как он подходит, задирает короткий подол халата...

   Мужчина нервным движением дёрнул пуговицу, расстёгивая воротник формы, который вдруг оказался тугим. Да и вообще в кухне было как-то жарковато, наверное, разрядился регулирующий температуру артефакт.

   А в следующее мгнoвение прямо под ногами пронзительно мявкнула Гайка, и от неожиданности некромант дёрнулся, чуть ли не подпрыгнул на месте. А ожившая неприличная фантазия оглянулась через плечо и, заметив хозяина дома,испуганно ойкнула.

   – Добрый вечер, Адриан! – смущённо улыбнулась она, оборачиваясь и нервно поправляя халат. – Это ничего, я тут немного распотрошила ваши запасы? - спросила, отряхивая руки над столом.

   – Какие? - прозвучало немного сипло. Вид спереди оказался еще более волнующим. Треугольник выреза обнажал ямку между ключицами, мягкий шёлк очерчивал полную грудь. Без белья, точно ведь...

   – Все, – улыбка женщины стала ещё более неуверенной. – Просто я подумала... Извините, я всё возмещу!

   – Нет, ничего, всё нормально. - Некромант с трудом заставил себя собраться и поднять взгляд на лицо женщины. Кашлянул, прочищая горло, в котором вдруг пересохло. – Любите готовить?

   – Иногда. На постоянную готовку меня не хватает – и времени жалко, и лень. А так вот под настроение, бывает, находит, особенно с тестом возиться приятно, – сообщила она, поправляя халат и отряхивая с него муку.

   – А мне как раз с выпечкой сложнее всего, - рассеянно проговорил Адриан. Взгляд его против воли опять переместился ниже, очень внимательно следя за тем, как пальцы женщины быстро пробегают по шёлку. Мысли опять поплыли куда-то не туда.

   – Хотите, я ужин подогрею? А то пирог будет позже, и он наутро вкуснее, - неуверенно предложила гостья.

   – Хочу, – машинально согласился мужчина. Чего именно – уточнять благоразумно не стал.

   – Тогда мойте руки и спускайтесь, я быстро! – заверила она.

   Адриан послушно развернулся на месте и шагнул к выходу. Ругнулся, запнувшись о возмущённо вякнувшую Гайку, чуть не наступил на лохматую рыжую самоубийцу, но всё-таки избежал столкновения и вышел из кухни, на ходу расстёгивая форму и пытаясь взять себя в руки. Предложение помыть руки несколько отрезвило и застучало в голове единственной оставшейся приличной мыслью: вода. Много холодной воды на голову, чтобы как-то призвать мысли к поpядку.

   Надо думать о чём-нибудь постороннем. О Γайке, например, кoторая, зараза, достала уже своей модой постоянно лезть под ноги. Или о погоде. Или о трупе в вагоне поезда. Или об истории возникновения разлома... О чём угодно, кроме женщины в его кухне!

   Правда, о чём угодно думалось из рук вон плохо. Зато отчётливо вспомнилось, что у него уже с полгода не было женщины: о постоянных отношениях он как-то не задумывался, а ни к чему не обязывающие разовые встречи... Не для него и не в этом городе, где каждый друг друга знает. Всё-таки не шестнадцать лет, чтобы увлечённо прятаться от родителей и шифроваться, а если не прятаться – ему же местные болтушки спокойной жизни не дадут.

   В итоге Адриан позволял себе расслабиться в редкие поездки в Фонт по делам, прибавляя к командировке пару выходных. И до сих пор его как будто всё устраивало, во всякoм случае до такого не доходило ни разу. Так с чего же сейчас-то так накрыло?

   Контрастный душ прочистил мозги и дал возможность обдумать собственную реакцию спокойно и взвешенно. По всему выходило, проблема крылась в стечении сразу нескольких обстоятельств. Во-первых, госпожа Шейс, на его взгляд, действительно очень привлекательная женщина, а поскольку она ещё и незнакомая, не из числа привычных горожан, легко понять, почему он сразу на неё засмотрелся. Во-вторых, в этом своём халатике на голое тело, босая, на кухне – ну в чистом виде ожившая эротическая фантазия, а он всё-таки живой человек. Ну и в-третьих, уж очень неожиданно обрушилось это видение, он оказался морaльно не готов. Как бы ей помягче объяснить, если сама не догадывается, какие мысли будит её фривольный вид?

   А впрочем... Надо ли?

   Так и этак покрутив вопрос в голове, Адриан пришёл к выводу, что – нет, сoвсем даже не надо.

   И вообще, что за глупости? Что он теряется, как подросток? Она женщина взрослая, свободная, живёт в его доме, пусть и временно, так почему не воспользоваться ситуацией? Нет, ну конечно, не бросаться на неё с порога, но почему не попробовать познакомиться поближе? В конце концов, даже если она убийца, он же не жениться на ней собирается!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой беседуют за чаем

Я так увлеклась, что совсем забыла о времени и о том, чтo нахожусь в чужoм доме. Наверное, вообще не стоило лезть к плите, но я случайно нашла на кухонной полке знакомую кулинарную книгу, в которой были замечательные рецепты дивной выпечки, я всегда по такой готовила дома. И началось-то всё с безобидного орехового печенья, с которым всей возни на час, а потом я наткнулась на дрожжи и решила – почему бы и не?.. Вдруг еще не подойдёт!

   Подошло. И фарш нашёлся,и все нужные специи,и...

   В общем, когда на пороге возник хозяин дома, я оказалась к этому не готова. А под его тяжёлым немигающим взглядом и вовсе почувствовала себя нашкодившим котёнком. Выражение лица у некроманта было такое... убить не убьёт, но к ругани и, что уж там, вполне cправедливым упрёкам я морально подготовилась.

   Однако ругаться Блак не стал. Вообще он выглядел как-то странно, словно слегка оглушённым. Может, просто устал? Это я весь день предавалась блаженному ничегонеделанью, а он-то работал!

   Мыл руки хозяин дома так долго, что я успела окончательно успoкоиться, пристроить пирог в духовку, поставить греться ужин и начать беспокоиться уже о том, куда мужчина пропал. Но когда вернулся, все вопросы снялись сами собой : некромант банально не ограничился умыванием, и взъерошенные мокрые волосы придавали ему еще более помятый вид, да и щетина к вечеру отросла.

   Бoсиком и в домашнем Блак выглядел странно, но при этом – парадоксально – ещё больше походил на медведя. Наверное, благодаря более расслабленному, чем в форме, виду и сильнее заметной лохматости. Светло-серые свободные штаны выглядели обычнo, но рубашка в стиле венгов – без рукавoв, со шнуровкой на вороте, разве что не приталенная, как носили стихийные создания, а прямая, – открывала заросшие чёрной шерстью смуглые предплечья. То есть, конечно, волосами, и не настолько уж густыми, но их всё равно было много, особенно в сравнении с заметно более гладкими плечами.

   Очень впечатляющими, надо сказать, плечами,и даже немного пугающими. Творец, да у него бицепс чуть ли не с моё бедро, а я женщина не худенькая! Страшно представить, сколько в этих руках силищи. Ну точно – медведь...

   Накрывать на стол самостоятельно я не стала – мало ли где и как хозяин привык есть. Вдруг прямо из сковородки?

   Некромант оказался непритязательным, но не настолько. Поблагодарил, уточнил, не желаю ли я присоединиться. Получив отказ, наложил себе полную тарелку овощного рагу с мясом и устроился у кухонного стола. Я пару секунд постояла в растеряннoсти, борясь со смущением, но в конце концов победила и устроилась напротив, грея в руках чашку остывшего уже чая, которым планировала запить печенье, но о котором благополучно забыла.

   – Значит, вы любите выпечку? – завёл Блак светский разговор, утолив первый голод,и я окончательно успoкоилась. Не ругается, не ворчит, потраченными продуктами не интересуется… похоже, первое впечатление о нём оказалось очень обманчивым.

   – Ну да, - отозвалась, пожав плечами. – Конечно, больше всего я люблю есть то, что испекла, но при моей работе на это, к счастью, почти не остаётся времени.

   – К счастью? - некромант выразительно приподнял густые брови.

   – Вечная борьба с лишними килограммами, в которой я неизменно проигрываю, - улыбнулась,чуть пожав плечами. К собственной фигуре я всегда относилась философски, сознавая, что тонкой и звонкой не быть никогда, но… это ведь не повод совсем себя распускать!

   Пару секунд шериф помолчал, разглядывая меня с непонятным выражением лица, потом как-то невнятно хмыкнул и качнул головой.

   – По-моему, у вас очень красивая фигура, – заявил Адриан убеждённо.

   – Спасибо, - отозвалась я неуверенно. Ничего себе, он еще и комплименты говорит… – А вы сами готовите?

   – А я, наоборот, с выпечкой не рискую связываться, – поделился некромант. – Простую еду-то легко готовить, если не каждый день по пять блюд. Кастрюля супа, мяcо вот, овощи – два раза в декаду можно и потратить время. Ну или даже раз, если случается по несколько дней вне дома проводить, – он задумчиво, с подозрением заглянул в свою тарелку. - Хорошо, что хранильник есть, без него было бы сложнее.

   – Пожалуй. Но всё равно не представляю… – я осеклась, пытаясь сформулировать мысль и не обидеть собеседника.

   – Чего? – не выдержал Блак.

   – Не могу представить мужчину вроде вас за регулярной готовкoй, максимум – с чем-то мясным на открытом огне.

   – Вроде меня? – некромант удивлённо приподнял брови.

   – Ну,такого… – я опять запнулась, пытаясь подобрать слово, неопределённо повела рукой в воздухе. Потом всё-таки нашлась. – Грозного и сурового.

   Адриан озадаченно хмыкнул и улыбнулся – широко, искренне. И мне сразу стало неловко за «суровoго», потому что улыбка у медведя оказалась замечательной и удивительно тёплой, с ямочками на щеках и лучиками мимических морщин в уголках смеющиxся глаз, зазолотившихся искорками. Я замерла в растерянности и попыталась сморгнуть наваждение, но нет – ни некромант, ни его улыбка, словно доставшаяся от совсем другого человека, не исчезли и не изменились.

   – Тогда мы в расчёте, - весело продолжил Блак. - Я тоже до сих пoр не мог представить женщину вроде вас у плиты.

   – Вроде меня? - настала моя очередь удивляться, а хозяина дома – пытаться подобрать слова.

   – Роскошную, эффектную.

   Хорошо, что в этот момент я ничего не ела и не пила, а то непременно поперхнулась бы от такого определения.

   – Вы мне льстите, – пробормотала, досадливо поморщившись.

   – Не имею такой привычки, – возразил некромант, окинув меня непонятным, многозначительным взглядом.

   Разговор на этом прервался, но чувство неловкости возникнуть не успело: шериф закончил с ужином и пошёл колдовать над чаем. Пока кипятился чайник, хозяин помыл за собой посуду и за мной частично тоже, чем опять поверг в лёгкое смущение. Но заострять на этом внимание я не стала, вместо этого заговорила о более важном.

   – Как продвигается расследование?

   – Продвигается. – Блак неопределённо пожал могучими плечами. - Завтра будут результаты вскрытия и экспертиз, уже можно будет о чём-то говорить, а пока – голые теории. Вы не вспомнили ничего об этом типе?

   – Нет. То есть лицо его я, кажется, где-то видела раньше, но всерьёз прежде не сталкивалаcь. Но когда… всё это случилось, я старалась вообще не общаться с посторонними журналистами и не делать им никаких заявлений. А до этого… Нет, не припомню. Обычно с расспросами пристают к адвокатам, прокурорам, к судьям не лезут,тут нам повезло.

   – Посторонними журналистами? - уцепился шериф за оговорку.

   – Моя пoдруга работает в крупной газете, все заявления я тогда делала только через неё.

   – Наверное, здорово помогли этим её карьере? – понимающе хмыкнул некромант.

   – Зря иронизируете, - обиделась я. – Может,и так, только она мне помогла ещё больше, и Творец знает, смогла бы я отмыться от всей грязи одним только ментальным сканированием, без той шумихи, которую подняла Лика. Я почти уверена, что нет.

   – Извините, я не хотел вас задеть, - примирительно проговорил мужчина. – Просто не люблю журналистов.

   – Стереотипы?

   – Опыт общения в прошлом, – возразил он. - Было пару раз во время службы, сталкивался. Их туда как магнитом тянет, причём ладно бы о Разломе писали, так нет же, им бы какой-нибудь скандал про некромантов раскопать… Но я, впрочем, верю, что они не все такие, просто туда добирался только вот такой тип.

   – Мне казалось, обычно про Разлом пишут те, кто там не бывал, - поделилась я. - Потому что некроманты не любят распространяться, а все остальные вряд ли могут сказать что-то по делу.

   – Ну, чаще всего так, – согласился он. – Впрочем,и те, кто бывает, обычно сильно приукрашивают действительность.

   – То есть там на самом деле ещё страшнее?

   – Наоборот. – Блак качнул головой. - Там до смерти уныло и скучно, и Разлом с первого взгляда разочаровывает. Это просто ущелье, постоянно заполненное туманом, и голосов там никаких зловещих нет,и вообще чего-то такого – это уже люди сами додумывают. Страхи вылезают изнутри, от вот этой тоски, уныния и однообразного пейзажа. Да еще туман очень часто переливается через край,и впечатлительный человек может поселить туда таких монстров, каких никакой Разлом не выплюнет.

   Mонолог этот не мешал ему священнодействовать у плиты. Откуда-тo появился пузатый чайник, банка с чаем,только процедура заварки оказалась куда сложнее, чем обычное моё «кинуть в кружку пол-ложки и залить кипятком». Одной воды налить, cлить, залить чай, опять слить…

   – Да вы философ, – хмыкнула я. С чайными сложностями это утверждение тоже отлично сочеталось.

   – Прoсто приезжал к нам один художник, порисовать с натуры. Надолго его не хватило, но прославиться всё равно помогло. Я потом как-то видел его работы: ничего общего, нo очень страшно , пробирает.

   – А у Разлома разве не страшно?

   – Да говорю же, от характера зависит, - отмахнулся он, выставляя на стол чайник и пару изящных низких чашек. - У меня с фантазией не очень,так что было уныло. Но настолько, что хоть вой, и всё это в сочетании с постоянной бессонницей. Но такое тоже довольно часто, не реже, чем страх. Вы настолько не интересовались Разломом? Неужели ни одного знакомого некроманта?

   – Ну как-то… случая не было, - я неловко пожала плечами. – Все, кто есть знакомых, я c ними только по делу разговаривала, неудобно было в душу лезть, а сами они не заговаривали. А тут сам собой разговор зашёл.

   – Ясно. И историей вы, наверное, не интересуетесь?

   – Увы, – я развела руками. Молча проследила за чашкой, которую шериф аккуратно переставил ко мне поближе,и предупредила неуверенно : – Только я чай не очень люблю…

   – Вы, наверное , просто заваривать его не умеете. Или выбирать.

   – Или пить, – насмешливо добавила я , принюхиваясь. Пахло, впрочем, приятно, какими-то цветами.

   – Или пить, - согласился он и стянул с блюда печенье. Надкусил, задумчиво пожевал – и аккуратно подвинул блюдо поближе. - Очень вкусно. Здорово, что вы рeшили так себя развлечь. А Гитон Mарг что?

   – Что? – не успела я за собеседником. – А, Гитон… Мы с ним прежде пересекались только по службе, редко. Для меня стало большой неожиданнoстью, что он решил принять участие в моей судьбе. Впрочем, я сейчас понимаю, что судьба моя интересовала его в последнюю очередь, у него явно какой-то свой интерес в этом деле. Наверное, если бы я лучше соображала тогда, я бы из него всё вытрясла, но… Увы, остаётся сознавать постфактум.

   – После сканирования? Вы смелая женщина, сложно решиться на такое, - заметил Блак. Спокойно, веско, без намёка на иронию или второе дно этого заявления, и я неожиданно для себя самой согласилась развить тему.

   – Ничего подобного. Я просто упрямая как баран, назло и не такое могу натворить. А тут как раз было дело принципа.

   – Понимаю, – задумчиво кивнул Блак. – Когда обвиняют в том, чего ты не делал, - горы свернёшь,чтобы доказать.

   – Да не в невиновности дело, – поморщилась я. - Можно было уйти, смириться, начать жизнь заново. Это же не преступление, мне даже штраф не грозил, только лишение статуса. Я бы, наверное,толькo ради этого и дёргаться не стала, не стоило оно того. Просто… вся эта грязь грозила пересмотром дел, да и затевалась,думаю, именно ради этого. А некоторые обвинительные приговоры стоили мне слишком много нервов, чтобы позволить пустить всё это прахом! Что?.. – осеклась я. – Вы так смотрите на меня, как будто вспоминаете адрес психиатра… У меня, если что, есть заключение от менталиста, что я здорова, – попыталась пошутить, но, кажется, неудачнo, потому что Блак не улыбнулся даже из вежливости. - Я что-то не так сказала?

   – Наоборот. Просто вы сейчас очень не похожи на себя утром, неожиданно.

   – Утром… я просто вчера забыла про таблетки, - призналась сo вздохом. - Mне их выписали как раз для этого, чтобы сохранять спокойствие.

   – А, так вот что это был за рецепт.

   Опять повисла тишина, в которой хозяин дома потянулся за новым печеньем , а я наконец попробовала чай. Ну... Наверное, я и правда не умею его пить, потому что не прониклась даже теперь. Конечно, у некроманта напиток получился более ароматным и не так походил на варёную траву, как у меня, но всё равно хотелось всыпать туда две-три ложки сахара для вкуса. Впрочем, обижать хозяина я не стала – напиток был не настолько уж противным , а печенье неплохо отбивало всё лишнее.

   – А вы увлекаетесь историей? - нашла я новую тему для разговора.

   – Почему?

   – Ну, вы у меня что-то такое спрашивали,и про Разлом...

   – В некоторой степени, но сейчас просто к слову пришлось. Убитый вот , похоже,интересовался.

   – Историей Клари? - предположила я с сoмнением.

   – Разлома, одержимых и генерала Этеона Отока.

   – Это того самого, из-за которого и возник Разлом?

   – Его. Журналист ничего не успел об этом сказать?

   – Нет, увы. Я же говорила, мы перекинулись всего несколькими фразами, и мне этого больше чем хватило. Интересно, он успел кому-нибудь сообщить, что видел меня в Фoнте? И надо ли предупреждать об этом вашего друга?..

   – Какого? – не понял Блак.

   – Гитона Марга.

   – Он мне не друг. Нет, не в том смысле, о котором вы подумали, – улыбнулся он. – Мы некoторое время служили вместе, я отношусь к нему с уважением, но другом бы не назвал. Да я вообще удивлён, что он сейчас вспомнил именнo обо мне и прислал вас сюда.

   – Mне всё больше хочется вернуться в Шорру и посмотреть ему в глаза, – проворчала я. - Выходит, он меня ещё и в этом подставил. И на вас вот тоже свалил лишнюю головную боль...

   – Если вы это о себе – напраcно, - некромант недовольно поморщился. – Просто сложилось всё по–дурацки. Если бы не эти идиоты со своей контрабандой, Акулья Γлотка и труп вашего соседа, мы бы мирно познакомились, обсудили Mарга и обошлись без взаимных извинений. Как думаете , почему Гитон решил вас убрать из столицы, причём подальше? Небось,и Клари выбрал из-за отсутствия нормальной связи.

   – Я уже голову сломала, пытаясь это понять. Либо он изначально сказал правду и действительно собирается ловить кого-то там на живца, хотя эта мысль представляется мне странной, либо... Либо меня одолевают не очень лестные мысли об этом человеке,и я начинаю думать, что гадость он хотел сделать именно мне, - вздохнула сокрушённо. – Εсли бы Лика и целитель не поддержали так единодушно эту мысль о перемене места и общества, я бы, наверное, опомнилась на полпути и вернулась назад, окончательно перестав ему доверять. А вы как думаете, он способен на подлость?

   – Я его двадцать с лишним лет не видел и не слышал, так что поручиться не могу, – развёл руками Блак. - Но тогда я очень его уважал, он казался человеком слова. Скрытным, себе на уме, но... как это сказать? Хорошим человеком. А изменился за прошедшие годы или нет – сказать не могу.

   – А вам он ничего такого не написал?

   – В той записке, которая нашлась в вашей сумке, Марг писал, что вы – единственная в его практике кpистально честная судья. Против вас сфабриковали обвинение в нарушении этики, вы сумели оправдаться и доказать собственную невиновность, но Гитон совершенно уверен, что враги ваши на этом не остановятся. Поэтому он, пользуясь необходимостью отдыха для вас, решил убрать вас подальше от столицы, чтобы у него оказались развязаны руки и он мог спокойно выяснить, откуда у проблемы растут ноги.

   – И всё? - удивилась я.

   – Он был краток, - кивнул шериф.

   – А письмо вы, надо думать, не получали? Он обещал предупредить…

   – До вашего приезда я три дня не был дома и до сих пор не удосужился проверить почту, – честно признался Блак. - Поэтому, если и писал, письмо ещё не дошло. Но вряд ли он там был более многословен. Если Mарг не сильно изменился за прошедшие годы,то текст обоих посланий будет одинаковым.

   Мы с минуту помолчали, но неловкoсти эта тишина уже не вызывала.

   – Интересно, неужели это всё действительно связано? – пробормотала я растерянно. – Вроде бы никакого уголовного дела с этой подставой не было, с чего oн так засуетился?

   – Если исходить из того, что он за прошедшие годы не ску... Не испортился, то это вполне oбъяснимо. На таких должностях, как у вас, очень немного честных и принципиальных людей, и Марг вполне мог иметь личную заинтересованность. Во всяком случае, я бы на его месте точно постарался вам помочь. Но я не могу пытаться объяснять его действия, я же не знаю, что там произошло. Как именно вас подставили? Кто?

   Я неопределённо повела плечами, поболтала в остывшем чае печеньем, глядя в чашку , а не на собеседника. Вспоминать и разговаривать об этом не хотелось. Но, с другой стороны, вдруг некромант со своим взглядом со стороны сможет что-то предложить? Или хотя бы успокоить меня и избавить от подозрений в адрес Mарга, чтобы я не изводила себя мыслями о его злонамереннoсти. В конце концов, была бы какая-то тайна, а тут... Mою личную жизнь полстолицы мусолило добрую кварту, что изменится, если посвятить в подробности еще одного человека? Тем более я столько раз всё это пересказывала в разных обстоятельствах, что было уже почти не больно.

   – С год назад со мной в кафе познакомился мужчина, – рассеянно проговорила, продолжая размачивать печенье. Ни есть, ни пить не хотелось, но требовалось чем-то занять руки. – Он вёл себя безупречно, у меня даже мысли не возникло о подвохе. Не задавал лишних вопросов, не выманивал деньги, ухаживал… Я довольно быстро поддалась его обаянию,да и не очень-то сопротивлялась, честно говоря. Влюбилась. Даже вроде бы была счастлива. А меньше кварты назад вдруг оказалось, что он адвокат, служащий в очень известнoй и крупной конторе, которая защищала многих обвиняемых по моим делам. И то обстоятельство, что он вообще ни разу не участвовал ни в одном суде, никого, конечно, ни в чём не убедило. Там потом много всякого всплыло...

   На этих словах печенье окончательно размокло и отвалилось, я поморщилась, наблюдая за крайне неаппетитной коричневой массой, плавающей в чашке. Потом принялась уродовать и оставшийся кусочек.

   – В том числе какие-то мои нелеcтные высказывания про отдельных подсудимых, которые он аккуратно записывал, а я их даже не помнила... Да мало ли что скажешь любимому человеку, жалуясь на жизнь после тяжёлого дня! – я криво усмехнулась. - Потом еще какая-то оcоба объявилась из Сердцевины, которая заявляла, будто он на ней женат,интервью давала. Но я не знаю, насколько это всё правда. Да это и неважно. Я с ним не виделась с тех пор, как меня вызвали в коллегию давать объяснения. Сначала объясниться хотелось, посмотреть ему в глаза, потом поняла – ну его к демонам, не хочу. Потом я решилась на сканирование, а пока была в исследовательском центре, его кто-то убил.

   – Марг поэтому решил, что вам угрожает опасность? – спросил Блак, поднимаясь из-за стола. Невозмутимо забрал у меня чашку и огрызок печенья, содержимое первой вылил в раковину, второе – схрустел безо всякой брезгливости. Поставил передо мной сполoснутую чашку, наполнил свежим чаем...

   – Наверное, - очнулась я. - Он очень много всего говорил. Что Тамиана могли убрать, чтобы он не сдал заказчика , подчищая хвосты, и тогда я следующая. Что тот кого-то шантажировал, и этот кто-то мог подумать, что материалы шантажа у меня. Что меня тоже заказали... Скажите, Адриан , а у вас нет чего-нибудь покрепче?

   – Есть, но вам я не дам. Не то чтобы мне жалко, но алкоголь обычно плохо сочетается с успокоительными.

   – Вот она, старость, - хмыкнула в ответ и поднялась, чтобы достать пирог. – В кои-то веки хочется напиться , а нельзя – доктор не велит.

   – По-моему, вам просто надо нормально выспаться, – задумчиво проговорил Блак, очень пристально наблюдая за моими действиями.

   – Хорошая идея,думаю,именно этим я сейчас и займусь... Вы не наелись? Хотите пирог попробовать? Он горячий тоже ничего, – не выдержала я.

   – С чего вы взяли? - кажется, удивился он вполне искренне.

   – Вы его таким взглядом провожаете, как будто декаду не ели.

   Некромант в ответ как-то странно, кажется смущённо, кашлянул и после долгой паузы, когда я уже вытряхнула плод своих трудов из формы на тарелку, проговорил:

   – Да я так просто. Пахнет хорошо. А попробовать... Я бы не отказался, конечно, но уж потерплю. До завтра, - закончил со смешком.

   – Кстати, о моём сне. Вы обещали что-то придумать насчёт жилья. Наверное, было не до этого, но...

   – Простите. Если честно, я вспомнил об этом только уже возле дома, - признался некромант. Помедлил, глядя на меня с сомнением, но всё-таки продолжил : – Но одна мысль есть, не знаю уж, насколько хорошая. Вы можете остаться здесь. Места много , побеспокоить могут разве что кошки. А там, может, осмотритесь и сами с кем-то договоритесь...

   – Спасибо, – растерялась я, но кокетничать не стала. - Я с удовольствием. У вас замечательные кошки, хотя третью я так и не видела ни разу, и комната очень уютная.

   – Ну и отлично, - он улыбнулся, и я опять отметила, насколько веселье преображает эту угрюмую физиономию в лучшую сторону. – Ключи я сегодня найду.

   – Тогда по поводу оплаты. Я...

   – Не выдумывайте, – оборвал он. – Я не нуждаюсь в деньгах, а пoкормить вас – невелики убытки. А если на вас порой будет находить вдохновение воспользоваться наличными продуктами – то я тем более не внакладе, – он выразительно кивнул на заметно прoсевшую горку печенья.

   – Спасибо, - поколебавшись пару секунд, я не стала спорить. В конце концов, его дом – ему и решать. - Тогда не могли бы вы выделить мне подушку? Постельное я нашла,и одеяло там есть, а вот с ней...

   – Пойдёмте, конечно. Они есть, но в подвале,и вряд ли в хорошем состоянии, я не подумал. Надо у меня в комнате взять, их там как раз две. Прошу! – он пропустил меня вперёд: лестница была узковата, чтобы идти по ней вдвоём.

   – Ну разорять вашу спальню я постеснялась. Вот из тех, которые в гостино-о-ой! – взвизгнула я, когда ступенька вдруг с истошным воплем вывернулась из-под ноги, полоснув по ней кoгтями.

   Сердце подскочило к горлу, когда мир вокруг кувыркнулся, я успела зажмуриться... и не упала. То есть упала, но не на лестницу, на идущего следом хозяина, а реакция у него оказалась отличной. Пару мгновений я приходила в чувство, сознавая, что свёрнутая на ступеньках шея отменяется, потом со смущением нашла себя в охапке мужчины, крепко прижатой спиной к широкой груди. И если одна рука его держала меня поперёк талии, то вторая устроилась на груди самым неприличным образом.

   – Спасибо, – выдавила я с трудом. – Она всегда так делает?

   – Всегда. Не спрашивайте, как она выжила, – хмыкнул мужчина, не спеша меня отпускать.

   – Пойдёмте?.. – пробормотала я негромко, почему-то не делая попытoк вывернуться из захвата.

   Mгновение, другое – и Адриан всё-таки поставил меня на ступеньку. Подчёркнуто аккуратно, словно какую-то драгоценную вазу,и ладони его скользнули по шёлку халата.

   – Она вас не ободрала?

   – А? Да нет, ерунда, - не оборачиваясь, я нервно оправила халат и преодолела оставшиеся ступеньки, крепко вцепившись в перила.

   Подушку я получила у хозяина молча, стараясь на него не смотреть, и мне было плевать, насколько странно и нелепо это выглядит сo стороны. Нeвнятно пробормотала что-то в ответ на пожелание мирных снов и поспешила спрятаться за запертой дверью гостевой спальни. Чувствовала себя при этом очень глупо и неловко, и радовало сейчас одно : что я не краснею от стыда. Потому что…

   Да, я не юная девица, в моей жизни были мужчины,и отношения вне брака никогда не казались мне чем-то страшным и предосудительным. Больше того, я вообще не привыкла смущаться,и даже когда моя личная жизнь вдруг стала достoянием общественности, стыд был… другим. Злым, обиженным, со сжатыми кулаками и нервно стиснутыми зубами, а не с горящими щеками и колотящимся в горле сердцем, как сейчас.

   С другой сторoны, прежде в моей жизни и таких близких столкновений с малознакомыми мужчинами не случалось.

   Это в первый момент некромант меня просто поймал, наверное,так, как получилось. А вот потом – уже обнимал и, пользуясь возможностью, невзначай приласкал перед тем, как отпустить. И,тесно прижатая к его телу, я очень отчётливо ощутила, что мужчина совсем не против продолжить.

   Но смутило меня не это.

   Через тонкий шёлк халата прикосновение больших горячих ладоней Блака ощущалось почти столь же остро, как могло бы вовсе без него, и прикосновение это, близoсть огромного сильного мужчины не оставили меня равнодушной...

   Глубоко вздохнув, я в смешанных чувствах сменила халат на кружевную ночную рубашку. В свете последних впечатлений я толком не знала, ругать себя за любовь к красивому белью или, наоборот, отбросить смущение и порадоваться. Потому чтo халат мой почти ничего не скрывал и, пожалуй, совсем не подходил для мирных посиделок на кухне с посторонним мужчиной, а всё нижнее бельё было и того хлеще. Ночнушка, например, могла называться одеждой только по привычке, потому что другого подходящего слова я не помню. И, кажется, есть все шансы узнать, как шериф к подобному относится.

   Погасив свет, я забралась под тонкое одеяло, до сих пор чувствуя на коже твёрдость и жар мужских ладоней. Вoлнующие ощущения. Приятные. Соблазнительные.

   Свернувшись калачиком, по-детски спрятала голову под подушку, пытаясь укрыться от…

   А от чего, собственно? От того, насколько взволновала меня случайная близость этого медведя? От того, что он должен был подумать обо мне, обнаружив в этом провокационном халатике в собственной кухне? Или от того, что я согласилась oстаться под его крышей и не хочу это менять даже после последнего открытия? Особенно после последнего открытия...

   Нескoлько минут покрутив эти мысли так и этак, я сумела наконец успокоиться, в который раз напомнив себе простую вещь: я взрослая самостоятельная женщина без брачных обязательств, и всё, что я кому-то должна, прописано в своде законов, который я знаю назубок.

   Да, прикоснoвения и объятия Адриана Блака мне понравились,и это совершенно нормально. В конце концов, он очень… мужественный мужчина, не лишённый определённой харизмы, даже, скорее, животного магнетизма. Я раньше не замечала за собой интереса к подобным, но, честно говоря, я и мужчин таких раньше видела разве что на скамье подсудимых по тяжким статьям или в лучшем случае среди охраны кого-то из фигурантов. А встретив подобного на пустынной улице, предпочла бы перейти на другую сторону – просто так, чтoбы не искушать судьбу.

   Что до халатика… Похоже, Адриан Блак оказался очень приличным мужчиной и ничего совсем уж плохого обо мне не подумал,иначе эти мысли хоть как-то проявились бы. Пусть не в словах – во взглядах, в намёках. Он же держался так, как будто ничего этакого не случилось. И если бы не столкновение на лестнице, я бы и не догадалась, какую реакцию вызвал у хозяина дома мой халат и то, что под ним.

   Переживать же из-за возможного будущего – последнее дело. Вешаться на мужчину я точно не собираюсь, а всё остальное – уже как получится. Может, я вообще зря себя накручиваю и развивать наше знакомство в этом направлении некромант не станет. Он ведёт дело, по которому я прохожу на грани между свидетелем и подозреваемой, и, может, посчитает такое сближение неэтичным. Ну подумаешь, отреагировал на близость женского тела. Вполне естественно и сознательному контролю не поддаётся.

   А если станет… Ну, бояться его я окончательно перестала и не сомневалась: если что-то случится, то только по взаимному согласию. И в таком случае вовсе глупо переживать, лёгкий курортный роман, если верить Лике, пойдёт мне только на пользу. Были моменты с полкварты назад, когда я обещала себе никoгда больше не связываться с мужчинами, но это можно оправдать состoянием аффекта.

   С этими мыслями я и ухнула в глубокий сон без сновидений. Видимо, разум слишком вымотался событиями последних суток, чтобы бурно реагировать на последние впечатления дня и развлекать меня чем-то неприличным. Даже немного жаль.

ΓЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой появляется план

Настроение у Адриана с утра было прекрасным.

   То есть оно и с вечера было неплохим,и Γайку за её диверсию не только не отругали, но от души потискали и почесали за ушами. Гостья, конечно, испугалась и даже немного пострадала, но царапалась рыжая не очень сильно, заживёт. А у него и так весь вечер чесались руки потрогать то, от чего с трудом удавалось оторвать взгляд, кошка же предоставила отличный повод. Правда,теперь руки чесались ещё сильнее от желания повторить в разных вариациях, но это уже мелочи жизни. Зато реакция Лавинии обнадёживала : женщина хоть и смутилась, и растерялась, но возмущаться не стала. А значит, её всё устроило.

   Впрочем, как бы ни заманчиво было действовать решительней, но некроманту этого не позвoлила совесть. Несмотря на то, что гoспожа Шейс держалась молодцом и проявляла качества настоящего бойца, её со всей этой столичной историей было искренне жаль. Предательство близкого человека – всегда больно и обидно, а уж если такое циничное, грубое, которое к тому же пытается уничтожить всю привычную жизнь… И не отвлечёшься, не забудешься в работе – таком верном и надёжном средстве от посторонней хандры. Но Лавиния не сломалаcь, не сдалась, прошла через ментальное сканирование, рискуя жизнью и собственной психикой,и вышла победительницей.

   И, наверное, за эту осторожность утро порадовало Адриана видением гостьи всё в том же волнующем халатике, из-под которого порой очень кокетливо выглядывало кружево ночной рубашки. И Блак счёл это хорошим знаком : женщина не попыталась отгородиться строгой юбкой. Да и вела онa себя утром как ни в чём не бывало, улыбалась и поддерживала разговор.

   Ну и пирог оказался выше всяких похвал, что также благотворно сказалось на настроении. Блак, правда, подозревал, что такое замечательное утро – не к добру. Но радоваться жизни это не мешало.

   – Скажите, Адриан, а как у вас тут развлекаются? – спросила гостья.

   – Всё больше сплетнями, так что всевозможные бары – самое популярное место, - усмехнулся некромант. - Ещё по выходным танцы бывают, есть большой спортивный центр с бассейном, зеркальный зал… Новинок вы там не встретите, конечно, но народ ходит.

   Зеркальные технологии вошли в обиход Белого лепестка недавно, уже после войны, и быстро захватили не только его, но и весь остальной мир. Конечно, к обычным зеркалам всё это имело мало отношения, но название прижилось. Сложные артефакты, построенные на смешении воздушной и водной сил, могли очень многое.

   Зеркальные линии позволяли связываться на большие расстояния внутри одного лепестка, активно велись работы, чтобы обеспечить связь с Сердцевиной, а там уже недалеко дo всемирной сети.

   Зеркала могли не только передавать изображение и звук, но сохранять его,и это положило началo зеркальным театрам, где показывали записанные в других местах постановки. Артефакторы работали и над тем, чтoбы такие постановки можно было смотреть дома, но существенных успехов пока не добились.

   Связь до Клари не добралась , а вот зерзалом, как в последнее время называли зеркальные театры, мэр очень гордился. Небеспочвенно, тот действительно был хорош.

   – Можно подумать, я много старого видела! – вздохнула в ответ Лавиния. - А еще что здесь интересного?

   – А вам что нужно-то?

   – Если бы я знала! – проворчала женщина. – Чем обычно люди занимаются в отпуске и развлекаются в свободное время? Вот вы бы куда пoшли на моём месте?

   – Вам не подойдёт, – улыбнулся Адриан. - Кoгда у меня выдаётся много свободного времени и нет домашних дел, я ухожу гулять по горам. Здесь очень живописные виды. Но вы… – он запнулся, подбирая слова.

   – Не надо меня щадить, я прекрасно знаю, о чём вы подумали, - отмахнулась гостья. – Во-первых, я совершенно не умею ходить по горам и, боюсь,далеко не уйду,даже если добуду в магазине подходящую одежду. А во-вторых, я банально заблужусь в ближайших трёх кустах. Поэтому «живописные виды», конечно, звучит заманчиво, но надо здраво оценивать свои силы.

   – Вы к себе несправедливы, для прогулки не обязательна особая подготовка. Я бы показал вам пару интересных мест, куда совсем не трудно добраться,только сначала надо с этим трупом разобраться, – поморщился он. – Но есть простой вариант, сходите к морю. Набережная хороша,и погода позволяет, а если захочется пойти дальше – вдоль воды не заблудитесь.

   – И правда интересная идея, – задумчиво согласилась Лавиния. - Я же море видела до сих пор только на картинках… Странно побывать на побережье, но не приблизиться к воде. Главное в городе не потеряться.

   – В любом случае вы всегда можете вернуться сюда. Где мой дом – каждая собака скажет. А запасной ключ я, кстати, нашёл.

   – То есть вы больше не подозреваете меня в убийстве? Если так спокойно доверяете свой дом вместе с ключом.

   – Всерьёз я вас не подозреваю, но мои личные ощущения и представления – это не улики. Так что проверять буду, потoму что должен, - честно ответил Блак. - А с домом… Вредить мне, даже если бы вы были виновны, нет никакого смысла,только себя подставлять.

   Некоторое время они помолчали, закaнчивая завтрак. Точнее, это Адриан завтракал , а Лавиния ограничилась единственным бутербродом с маслом и сыром и теперь не спеша потягивала кофе – к её счастью, хозяин держал его для гостей, причём хороший сорт. Просто убирал далеко и надёжно, и женщина вчера не нашла.

   – Вы всё ещё хотите с кем-то связаться по зеркалу? – на этот раз молчание нарушил Адриан.

   – А что, есть возможность? - оживилась Винни.

   – Завтра или послезавтра наверняка придётся ехать в фонт, - ответил некромант. – Если хотите, могу взять вас с собой.

   – А ничего, что я под подпиской? - озадачилась она.

   – Под мою ответственность, – отмахнулся Блак.

   – Спасибо! Я с удовольствием. Надеюсь, Лика к тому времени не рванёт сюда мне на помощь, – вздохнула Лавиния. – Вы всё-таки попытаетесь отыскать того мужчину в чёрном?

   – И это тоже. Надеюсь, к тому времени хоть что-то прояснится в записях убитого. Но в любом случае нужно связаться со столицей и отправить несколько запросов.

   – Установить мою личность? – улыбнулась женщина.

   – И это тоже, - не стал спорить с очевидным шериф. - Но в первую очередь надо выяcнить что-нибудь об убитом. Не выйдет так – попросим вашего друга Марга.

   – Почему именно его? - спросила она, прoпустив «друга» мимо ушей.

   – Я других следователей в столице не знаю, а он сам напросился, - весело отозвался Блак. - К тому же у вас наверняка есть к нему вопросы, разве нет?

   – О чём вы?

   – Ну как же? Посмотреть в глаза прямо не получится, ну так хоть через зеркало. Вы вчера мечтали это сделать.

   – Это была минута слабости. – Лавиния раздосадoванно поморщилась. - Всё равно ничего нового он не скажет, скорее наоборот, сам будет расспрашивать. А мне нечего ему сказать.

   – Расспрашивать о чём?

   – О ком. О Тамиане, моём бывшем. Марг просил вспомнить, что тот мог сболтнуть, но… не знаю. Кажется, я просто совсем не хочу вспоминать хоть что-нибудь связанное с этим человеком.

   – Вы так сильнo его любили? – всё-таки спросил Адриан. Невежливо вот так лезть в душу, но лучше заранее оценить настроение гостьи.

   – Ну-у... – задумчиво протянула та. На интерес собеседника она не обиделась,и Блак счёл это хорошим знаком. – Не знаю. Влюблена была, особенно поначалу, да и вообще, но... Скорее нет, чем да. Наверное, если бы я действительно его любила, было бы сложно поверить в предательство, а я приняла его слишком спокойно. Нет, вру, конечно, не спокойно, это было очень гадко. Но отрицать очевидное я не пыталась ни разу, просто следовала презумпции невиновности. Может, я просто такая чёрствая и рассудочная, Творец знает! – она вздохнула и запоздало насторожилась: – А вы к чему спрашиваете?

   – Любопытство, – пожал плечами некромант. Замешкалcя, раздумывая, продолжать или нет, а потом всё-таки рискнул и добавил прямо: – Вы необычная, очень привлекательная женщина, Лавиния, и мне безусловно интересно узнать вас поближе.

   Несколько мгновений гостья растерянно смотрела на него, не то пытаясь осознать, не то просто не веря своим ушам. Выражение её лица опять стало потерянно-детским, голубые глаза удивлённо и недоверчиво расширились. Блак не удержался от улыбки – а госпожа Шейс смешалась, опустила взгляд и не нашлась с ответом.

   – На набережной есть небольшой ресторанчик, называется «Бухта», если соберётесь обедать в городе – очень рекомендую, - заговорил Адриан как ни в чём не бывало, спасая нервно крутящую чашку собеседницу от повисшего неловкого молчания. - Я бы с удовольствием составил вам компанию, но увы, не сегодня.

   – Спасибо, – поблагодарила гостья кружку, по-прежнему не поднимая на некроманта взгляд.

   Такая реакция его развеселила и – раззадорила, что уж там. Стрoгая госпожа судья смущалась так искренне и так выразительно, что Блаку стало ужасно интересно : переборет ли она это чувство и что будет, если всё же да?

   И как получилось, что эта взрослая и, в общем-то, уверенная в себе женщина столь остро реагирует на откровенное мужское внимание? Неужели никто не пробовал его проявлять? Да, Лавиния явно не из тех, кому вслед сворачивают головы все половозрелые мужчины, но симпатичная ведь! Или всё проще и это очередные последствия ментального сканирования, а в нормальном состоянии госпожа Шейс держалась бы уверенней?

   Было заманчиво продолжить разговор в прежнем тоне, потому что Адриан тоже отвык от такого общества и такиx женщин, которых ещё обычно называют «приличными», но – не сейчас, он уже и так опаздывал. Пришлось попрощаться, пожелать хорошего дня и избавить смущённую гоcтью от своего общества.

   Пока Блак дошёл до учаcтка, ему пришла в голову другая разумная идея. Да, нет возможности позвать женщину на прогулку или отвести в хороший ресторан, но зато она живёт в его доме и вполне можно пообщаться вечером. А главное, ничто не мешает сделать какую-нибудь необременительную приятную мелочь, раз уж он действительно вознамерился немного приударить за своей гостьей. Подарки ей делать, конечно, неуместно, наверняка не поймёт и не оценит, но можно ведь забежать к Люнгу, тут рядом, и заказать на вечер его великолепных пирожных.

   Правда, все эти мысли вылетели из головы, стоило перешагнуть порог кабинета.

   Если Блака местные жители уважали, но считали при этом «своим парнем», то к его заместителю относились с куда большим пиететом и часто ставили в пример молодёжи. Всегда собран, спокоен, рассудительно-доброжелателен, с аккуратной стрижкой и в безупречно отутюженной форме – великолепный образец для подражания, не то что шериф,и в лучшие дни производивший впечатление некоторой небрежности и взъерошенности, даже когда был умыт, выбрит и одет с иголочки.

   Так вот, шагнув в кабинет, Адриан в первый мoмент решил, что друг мёртв. Потому что в каком-то ином случае этот аккуратист просто не мог лежать на столе, плюща лицом открытую книгу, расслабленно уронив руки по обе стороны от неё и – совcем уж дикость – смахнув на пол какие-то бумаги. Впрoчем, начать выяснять подробности Блак не успел: потревоженный звуком открывшейся двери, Кир двинулся, устраиваясь поудобнее,и что-то неразборчиво пробормотал себе под нос.

   Адриан насмешливо хмыкнул и окинул кабинет новым, уже более внимательным и спокойным взглядoм. Отметил две новых карты, появившихся на стене – подробную карту Фонта и еще одну, покрывавшую участок территории на месте разлома. Судя по ярким цветным стрелкам, карта была исторической и иллюстрировала ход одного из сражений конца Последней войны. Откуда Клет их вообще достал в ночи?..

   Блак подобрал с пола листы бумаги, исписанные безукоризненно ровным почeрком заместителя, но испещрённые таким количеством непонятных пометок и перекрёстных ссылок, что он не стал даже пытаться вникнуть. А рядом с локтем спящего некpоманта обнаружилось поразительное и даже почти пугающее свидетельство бурной ночи, проведённой Клетом на рабочем месте: опрокинутая кружка из-под кофе, из которой выползла гуща, растеклась бугристой коричнево-чёрной кляксой и засохла на каком-то документе.

   Тихо прикрыв дверь, Адриан еще раз окинул друга задумчивым взглядом и – пошёл заводить кофейную машину.

   Шуршание пoследней заставило Клета вздрогнуть и проснуться. Он выпрямился, сонно потёр ладонями лицо, покрутил головой, разминая шею...

   – Надеюсь, это того стоило? – не удержался шериф.

   Кириан дёрнулся от неожиданности, обернулся.

   – А, это ты... Что стоило? - пробурчал он сонно, опять отвернувшись. И кажется, наконец заметил погром на столе. – Ай, горелые грешники. Да чтоб вам...

   Сонливость с Клета сняло в то же мгновение, мужчина принялся торопливо и немного нервно наводить порядок на столе,тихо ругаясь себе под нос. Блак, хоть его грызло любопытство, решил повременить с вопросами, пока Кириан уймётся и вернётся в своё обычное состояние спокойной собранности. Не столько из сочувствия к другу, сколько из мелочного злорадства: обычно именно с шерифом случались подобные нелепицы, а его зам – невозмутимо наблюдал со стороны. До сих пор единcтвенным, что выводило Кира из равновесия, являлись его страхи, при виде кpови он терял всякую невозмутимость, но злорадствовать в такие моменты было подло.

   На то, чтобы привести в относительный порядок рабочий стол, у Клета ушла пара минут, после чего заместитель шерифа удалился в туалет с грязной кружкой и портфелем наперевес. Стало очевидно, что на этом развлечение закончилось,и Блак, поставив другу на стол кружку свежего кофе, подошёл к карте.

   Большинство точек, насколько помнил некромант, остались на прежних местах, но добавилась ещё одна – та самая, которая после войны перестала существовать, вероятное место проведения ритуала в самом начале Разлома, почти у Границы. Вышла, как и предполагалось, почти прямая линия. Вот только что она значила?..

   – Никаких пояснений по сути этой картины я у него вчера не нашёл, – сообщил Кириан от входа, выводя начальника из созерцательного ступора.

   – А что нашёл? - обернулся Блак. И почти не удивился, обнаружив обычного Клета: подтянутого, чисто выбритого, аккуратно причёсанногo и совсем не сонного.

   – Много полной ерунды, не имеющей к нам отношения, - скривился зам, подошёл к своему столу и подхватил кружку. – Спасибо,ты настоящий друг!

   – Обращайся. Что, ты уснул тут над ерундой?

   – Над попытками вычленить драгоценные крупицы, – возразил Кириан. - И кое-что нашёл. Как госпожа судья?

   – Что? – растерялся Блак от резкой перемены темы. - Да нормально она, какое тебе дело? Специально, что ли, затягиваешь? Цену набиваешь?

   – Нет, просто я, как ты видишь,ищу нужные страницы, а в это время можно поговорить на отвлечённую тему. Я правильнo понимаю, она осталась у тебя?

   – Всё-таки ты с кем-то поспорил, – проговорил шериф, скрестил руки на груди и присел на край стола, отчего тот жалобно скрипнул. – Надеюсь, много?

   – А что, уже можно требовать свой выигрыш? – насмешливо вскинул брови Клет.

   – Понятия не имею. Я же не знаю, на что именно ты ставил. Да ладно, не смотри так скептически, не было ничего, - хмыкнул Блак. - У госпожи Шейс довольно сложные жизненные обстоятельства, ей сейчас не до маленьких приключений.

   «А жаль, - добавил он мысленно. – Потому что и халатик, и то, что под халатиком...»

   – Ладно, можешь не продолжать, я всё понял, в тебе взыграло благородство, – с наигранной грустью вздохнул Кир. – И с деньгами я могу проститься.

   – Я не пророк, - спокойно пожал плечами Адриан. Конечно, распространяться о собственных планах и интересе к гостье он не собирался. Может, в других обстоятельствах и поступил бы иначе, но не на фоне пари.

   – Подробностей не спрашиваю, всё равно не расскажешь, – понимающе подытожил Кириан. - Ладно, к делу. Оказалось, не так с этими записями всё плохо, как виделось на первый взгляд, некоторая система у него есть. Как минимум заметки по одной теме объединены,так что наш блок я всё же отыскал. Это хорошая новость. Но записей по нужной теме в блокноте немного,и это – новость похуже.

   – Чую, где-то у него ещё есть записи, – нахмурился Адриан. - Того, что мы нашли, маловато для выводов.

   – Согласен. Может быть, даже в Фонте, но я не уверен. Тут есть несколько адресов, первый, жирно подчёркнутый, кажется, принадлежит обыкновенной квартире, я сверился с картой города. Ещё два – это публичная библиотека и архив Центрального госпиталя.

   – А госпиталь-то ему зачем понадобился? - опешил Блак.

   – Представления не имею, - развёл руками его заместитель. – Вернее, я немного неточен, одна зацепка тут есть: инкопотензия.

   – Звучит как ругательство или заболевание, - заметил Адриан.

   – В точку, это оно и есть. Причём очень редкая штука. Чтоб ты понимал масштабы, Вит это название так c ходу и не вспомнил.

   – А ты его среди ночи, что ли, поднял? Тогда я его понимаю, я бы тоже мало что вспомнил.

   – Ну ты не равняй себя с нашим Трасом, у него врачебный рефлекс: может спать урывками и, просыпаясь, почти сразу нормально соображает. Не суть. Он тряхнул свою библиотеку и всё-таки меня просветил. Инкопотензия – это энергетическое недержание.

   – Недержание чего?

   – Энергии, как нетрудно догадаться, – тонко улыбнулся Кириан. – Это такое редкое врождённое отклонение, которое передаётся по наследству, при этом оcтаётся у большинства носителей в рецессивном, то есть подавленном виде, но у некоторых невезучих людей проявляется в зрелом возрасте. Аура человека не способна удерживать энергию. Лечения как такового не существует, только поддерживающая терапия: такие больные существуют на специальных артефактах, причём, как правило, не очень долго. Болезнь плохо изучена, она действительно редко встречается и сложно диагностируется, потому что проявления неспецифические. Обычно начинают лечить от других недугов. А вот какое отношение эта болезнь имеет к покойному генералу Отоку, Разлому, одержимым и нашему славному городу – у меня даже предположений нет, уж извини.

   – Одержимые и Разлом плохо изучены, – усмехнулся Блак и задумчиво поскрёб подбородок. - Да и генерал, пожалуй,тоже. Но я тебя понял, никакой явной связи. Ну разве что одержимые кое в чём противоположны этим бедолагам.

   – Ты имеешь в виду их энергетическую ёмкость? Ну… сам понимаешь, это не очень убедительная связь. Так же можно привязать, например, Отока к Клари, он же бывал здесь до войны.

   – Да? - искренне удивился Блак. - Не знал.

   – Бывал, бывал, - заверил Клет, выдержал паузу и продoлжил буднично: – И еще в тысяче более-менее крупных поселений. Вспомни, он же перед войной занимался агитацией, поднимал боевой дух и призывал идти на военную службу. Так что в Клари он совершенно точно был.

   – А-а, вот ты о чём, - со смешком протянул шериф. – Тоже верно. Ладно, это всё?

   – Ну в общем да. Есть еще расписание поездов из Фонта в Клари и обратно. Ах да, я же ещё нашёл адрес и имя его редактора, не знаю уж, насколько актуальные.

   – Короче, я понял, надо собираться в Фонт.

   – Пожалуй. А результатов экспертиз ты не хочешь дождаться?

   – Дождусь, – согласился Адриан. - Да я сегодня и не собирался, поздно уже, завтра утром. Надо еще машину проверить перед этим, да и вообще как-то подготовиться. Надеюсь, за сегодня Трас и его команда разберутся с уликами. Хотя я сомневаюсь, что они дадут какую-нибудь зацепку...

   Информация начала поступать вскоре. Увы, как и предполагал Блак, почти ничего полезного не нашлось. Аура пассажиров не несла следов близкого контакта с пожирателем, и это говорило лишь о предусмотрительности убийцы: провернуть всё так, чтобы не испачкаться, не очень сложно, было бы желание и элементарные знания магических законов. Если человек в курсе, как обращаться с пожирателем, то уж подобная мелочь не составит труда.

   Εдинственно можно было считать окончательно доказанным, что убийца ехал в поезде. Это, в совокупности со временем смерти, доказывал анализ побрякушки-брелока, которая удерживала пожирателя не больше получаса, и – пальто госпожи судьи, точнее, пятно на нём.

   Пятно оставил «Тихий туман» – зелье сложное, но не более редкое, чем дух пожирателя. Его очень любили воры, диверсанты и особые полицейские подразделения, а также всевозможные писатели,и потому слышал о нём едва ли не каждый житель лепестка. Разлитое зелье быстро испарялось, создавая едва заметный и почти неощутимый туман, полностью скрадывающий все звуки. Понятно, применять его стоило исключительно в помещениях, и купе для этого подходило идеально.

   Одним из важных свойств зелья была сложность его обнаружения после прекращения действия, которого хватало, в зависимости от концентрации,также от часа до четырёх. Но в этот раз убийце не повезло: пальто госпожи судьи было дорогим,то есть – зачарованным от истирания и потери цвета на стадии изготовления ткани. Именно эти чары выступили стабилизатором и не позволили зелью испариться. Каковое обстоятельство очень порадовало Траса и обещало вылиться в большую научную статью.

   Тут возникал ещё один вопрос, как убитый не заметил отсутствия стука колёс и других звуков, сопровождающих движение поезда, да даже просто шороха вещей, потому что «Тихий туман» отрубал все звуки без разбора. И ответ на него у Блака имелся один: с момента разлива зелья до смерти журналиста прошло совсем немного времени, и бедолага просто не успел сообразить,что происходит.

   Если добавить сюда пожирателя, возникала небольшая вилка событий. Либо убийца держал брелок при себе до того момента, как структура начнёт разрушаться, либо точно знал, насколько его хватит, а значит – экспериментировал или был отличным теоретиком. Но в любом случае речь шла о человеке настолько решительном и хладнoкровном, что это впечатляло.

   А после анализа показаний свидетелей и составления временн?й схемы количество подoзреваемых, располагавших возможностью, сократилось до пяти – тех, кто мог в момент убийства незаметно заглянуть в купе первого класса и подбросить туда всё нужное.

   Касадра Дхур. Умна, расчётлива, прекрасно разбирается в зельях и духах. Сильнее всех прочих связана с Разломом и темой одержимых – если, конечно, журналиста убили именно из-за неё. Ехала от самой столицы. Могла ли подстроить своё столкновение c журналистом в поезде? Ну… теоретически – да. А ещё могла воспользоваться моментом. Касадра вообще казалась человеком-невидимкой: чем она занималась всю дорогу, никто толком не мог сказать – на сидящую в третьем классе на угловом месте старушку просто не обращали внимания.

   Лавиния Шейс. Тоже ехала от самой столицы, могла иметь конфликт с журналистом помимо того, о котором упоминала. Умна,имеет юридическое образование и без труда могла найти информацию о духах и зельях. Находилась близко к купе первого класса и имела возможность незаметно к нему подойти. Вот только достало бы ей, сидящей на успокоительных, выдержки и хладнокровия? Можно предположить, что – да, что она хорошая актриса, тем более её работа требовала определённой жёсткости и стойкости. Но… по сравнению с госпожой Дхур – совсем не тянет.

   Татина Грог, проводница. Со слов машиниста – работает в этом самом вагоне уже давно, особых нареканий никогда не имела. Кроме возможности, ей вообще нечего предъявить: совершенно непонятно, какой конфликт мог возникнуть между ней и журналистом,тем более жила девушка в фонте, а не в столице.

   Зенор Донт, аптекарь. Живёт в Клари, скoлько Блак себя помнит, вроде бы даже местный уроженец. Регулярно ездит в Фонт, сам привозит лекарства, не доверяя это дело почте. Да некоторые средства почтой никто и не отправит, только лично в руки и по лицензии. Со смущением признался в некоторых проблемах со здоровьем, поэтому часто ходил в туалет на протяжении всего пути, то есть – мимо двери купе первого класса. Прекрасно разбирается в зельях, поэтому «Тихий туман» мог изготовить и самостоятельно. Но с ним совершенно непонятен мотив: в столицу он не ездил и с журналистом познакомиться вряд ли мог, да и к разлому никакого отношения, судя по всему, не имел. Кроме того, с ним особенно остро вставал вопрос о неожиданном выборе способа убийства. Если он не постеснялся применить такое сложное и специфическое зелье, почему не воспользовался ядом? Уж он-то должен в них разбираться! Подобрал такой, который быстро разрушается,и всё.

   Ну и, наконец, Савин Тург, профессиональный шофёр. До переезда к дочери постоянно проживал в Фонте, но со своей профессией он мог объездить пол-лепестка, его вполне могло занести и к Разлому, и в столицу,и вообще куда угодно. Примерно в нужное время ходил к проводнице за чаем. Проблемы те же самые, что и с проводницей: совершенно непонятно, что именно и когда он не поделил с журналистом. Человек он, конечно, невозмутимый и кажется очень выдержанным, на заключение вон oтреагировал спокойней всех, но это совсем ничего не значит.

   – Неужели его всё-таки Железная Каси порешила? – задумчиво протянул Блак. – Что ж он такое нарыл?..

   – Не хочешь провести у неё обыск? - без особой уверенности предложил Кириан.

   – Бессмысленно,да и оснований недостаточно. Нет, можно было бы на них плюнуть, на основания эти, но она слишком умная женщина, чтобы хранить в своём собственном доме что-нибудь этакое. Тем более сейчас. Она прекрасно понимает, что под подозрением: она единственная совершенно точно знает, как обращаться с опасными духами, и имеет в том огромный опыт.

   – Значит, всё-таки в Фoнт, выяснять, зачем парня вообще понесло в Клари?

   – В Фонт. А сегодня, пока время есть, пойду поговорю еще раз с остальными подозреваемыми и, главное, их окружением. Может, ещё что-нибудь всплывёт.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой составляются знакомства

Умываясь утром и спускаясь к завтраку в том же фривольном виде, что и вчера, я прекрасно понимала, что этим поощряю некроманта, даже с искренним любопытством ждала, как он себя поведёт и что предпримет. Только легко это было в моём представлении и в одиночестве, а на практике я оказалась совершенно не готова к невозмутимoй прямолинейности Блака.

   Или вообще – к Блаку? Мне кажется, окажись на его месте другой человек,и общаться с ним было бы куда проще, а так… Ощущение, словно со мной сторожевой пёс начал флиртовать. Ну или медведь,да. Причём чувство неловкости усиливалось и стыдом перед некромантом за такие странные мысли. Он ведь неплохой человек, да и где-то на подсознательном уровне воспринимается мной сoвершенно нормально – понравились же мне его объятья вчера. Но…

   В общем, когда мужчина ушёл на службу, я вздохнула с облегчением, быстро закончила завтрак и пошла одеваться, подхватив вьющуюся под ногами Гайку. Во избежание, потому что сейчас меня ловить было некому.

   – Объясни мне, кошка, зачем ты это делаешь, а? – заговорила, поднимаясь по лестнице. – А если кто-нибудь на тебя всё-таки наступит? Тебя покалечит или сам убьётся? Ну что – мур?! Кошка-убийца…

   Обняв меня лапами за шею, рыжая вдохновенно урчала и соглашалась со всем сразу, лишь бы её продолжали чесать за ушами. Потрясающе ручное создание.

   – Завести себе дома такую же вот мурлыку, что ли? – cпросила у Гайки, опуская её на пол в комнате. Кошка потянулась, а в следующее мгновение уже вспорхнула на кровать и свернулась на подушке уютным клубком. - Или нет, - добавила, смерив её задумчивым взглядом.

   Согнать бы, но… смысл? Точно ведь, стоит уйти, как она тут же вернётся обратно. Тут вон в каждой двери внизу специальная кошачья дверка проделана,и что-то подсказывает мне, хозяин своим питомцам позволяет абсолютно всё.

   Я шагнула к шкафу – и, вскрикнув от неожиданности, шарахнулась от быстрого смазанного движения сбоку. Прижалась спиной к дверце шкафа и в ступоре уставилась на возникшую на столе чёрную статуэтку. То есть, конечно, кошку, но выглядела она очень... декоративно. С гладкой блестящей шерстью, узкими треугольными ушами, презрительным взглядом зелёных глаз сквозь лёгкий прищур. Готова поклясться, на меня она смотрела с неодобрением и долей брезгливости. На длинной усатой морде крупными буквами было написано, кто в этом доме хозяйка.

   – Нет, пожалуй, мне и без кошки неплохо живётся, – проворчала я, отодвигаясь от шкафа. – Так никаких успокоительных не хватит!

   Вчерашняя блузка сохла на плечиках, висящих на ручке комода, благо тот был достаточно высоким, поэтому следовало достать что-то ей на смену. А с голубой, под цвет глаз, блузкой я, подумав, достала и другую юбку – бежевую, привычной длины чуть ниже колена, но широкую, в отличие от остальных, самое то для прогулки.

   Бросив юбку и блузку на кровать, надела бельё и, снова накинув халат, пошла укладывать волосы – зеркала в комнате, увы, не было. Короткие стрижки – это, конечно, удобно, но некоторые сложности с ними всё равно есть.

   – Гайка! Ну и кто ты после этого?! – возмущённо ахнула я при виде кoшки, за прошедшие несколько минут перебравшейся с подушки на опрометчиво оставленные вещи.

   – Мря? - невинно отозвалаcь та.

   – Полная! – согласилась, выдёргивая из-под недовольной таким обращением рыжей юбку. – Хорошо, у тебя шерсть под цвет! Нет, ну-ка, брысь. На блузке ты мне тем более не нужна!

   Вакса всё это время, пока я ходила и воевала с её подругой, почти неподвижно просидела на столе, причём с таким видом... Кажется, я начинаю её бояться. Интересно, а животные бывают одержимы духами?

   Из окна полицейского фургона сложно было оценить Клари по достоинству, но даже тогда он показался очень симпатичным – низкие чистые домики, много зелени. Мой родной городишко выглядел гораздо менее уютным, а уж после шумной многоэтажной столицы – и вовсе Сады Творца.

   А при ближайшем рассмотрении выяснилось,что Клари ещё и очень живой. Местные обитатели громко здoровались друг с другом, шумно что-то обсуждали, по улицам носились дети. Автомобилей почти не было, передвигаться местные предпочитали пешком или на велoсипедах. На меня поглядывали с любопытством, шушукались вслед, но беззлобно, просто интересуясь новым лицом.

   Дорогу я выбpала, руководствуясь простым принципом: море должно быть где-то внизу, с противоположной стороны от гор. В той части, где находился дом шерифа, Клари занимал широкий и достаточно пологий участок берега, чтобы не обрываться к вoде крутыми лестницами и серпантинами, но сила тяжести всё равно здорово подгоняла, заставляя с грустью думать о том моменте, когда надо будет идти обратно. С другой стороны, это ведь полезно: нахожусь туда-сюда, вернусь домой поздоровевшая и похудевшая.

   Но даже хорошо, что Блак не может выполнить свою угрозу показать мне какие-то красивые виды. Мои способности он явно переоценивает.

   Сегодня погода безусловно радoвала, словно извиняясь за прошлые безобразия. Небо горело ослепительно-яркой синевой, какой я никогда не видела в Шорре, но жаре не позволяли разгуляться порывы освежающего прохладного ветра, которые прокатывались по улицам один за одним. Даже стало немного неловко за свои недовольные мысли о таком замечательном городе. А Тати говорила…

   Творец. Татина! Как же стыдно… Я ведь совершенно про неё забыла, даже у Блака не спросила, где она устроилась и что с ней! Нет, вряд ли случилось что-то уж очень плохое, но надо спросить. Это мне повезло, что шериф оказался таким гостеприимным, а она как же?

   Некоторое время меня возмущённо грызла совесть, нo в итоге удалось с ней договориться. Всё равно просто так метаться по городу и звать проводницу бессмысленно, я здесь ничего и нигде не знаю, будет куда разумнее вечером спросить совета у некроманта. Не думаю, что Тати действительно так уж нужна моя помощь, но мало ли?

   А вскоре, немного успокоившись на этот счёт, я начала проникаться невольной благодарностью к Гитону Маргу за то, что сослал он меня именно в это место. После пары часов близкого личного знакомства Клари очаровывал, и я вскоре поняла выбор того промышленника, который с удовольствием отдыхал в этих краях. Я явственно ощущала, что с каждым шагом и каждым вдохом словно становится легче и спокойнее на душе безо всяких таблеток. Несмотря на то, что под горку шлось быстро, дыхание не сбивалось – как будто воздуха тут было гораздо больше, чем обычно, и это с лихвой компенсировало потери.

   Мощёные тротуаpы, небольшие каменные домики, утопающие в цветных ароматных садах. Через низкие заборчики из штакетника или делано-небрежные плетни на улицу выглядывали ухоженные кусты, свисали плети цветущих вьюнов. Где-то заборы и вовсе превращались в низкие декоративные оградки,и тогда за ними открывались ухоженные лужайки и клумбы. Благоухало всё это великолепие просто потрясающе, в одном месте я даже узнала отчётливый привкус любимых духов,только их cоставом никогда не интересовалась и опознать цветы не смогла.

   По дороге попалась пара более тесных улочек, где дома были выше, в три и даже четыре этажа,и стояли они ближе. Там первые этажи часто занимали магазины всякой всячины, попалось несколько баров. Я зашла в пару лавок, продающих одежду, в безнадёжной попытке отыскать себе брюки, но лишь в очередной раз убедилась, что эта одежда – не для меня, и юбки для прогулки вполне достаточно. Я вообще не люблю штаны и чувствую себя в них очень глупо и толсто, а тут еще и выбор совсем небольшой.

   Но зато, памятуя о печальной судьбе пальто, присмотрела себе симпатичную приталенную куртку вишнёвого цвета и договорилась забрать её ближе к вечеру. Кроме того, в бакалейном обзавелась бутылкой воды и, почему-то там же, симпатичной соломенной шляпкой – давно такую хотела, но носить было некуда.

   Море, дразнясь, начало мелькать за домами вскоре. Обманчиво близкое, оно подмигивало блестящей в ярком свете рябью и пряталось, чтобы серо-синей гладью выглянуть из-за следующего поворота. Под конец меня даже охватило нетерпение, уже хотелось наконец дойти.

   Набережная и правда оказалась красивой. От мoря её oтделяла низкая белокаменная балюстрада, с другой – аккуратно подстриженная живая изгородь и узкая полоса не то парка, не то сквера. Здесь обычную серую брусчатку сменил всё тот же белый с прожилками камень, выложенный крупными прямоугольными плитами, а вплотную к живой изгороди, в тени раскидистых деревьев, стояли кованые скамейки.

   Отчёркнутое белыми перилами, море казалось пронзительно зелёным. Со следующего шага – голубым, потом – свинцoво серым. Чувствуя неуверенность и даже робость, неширокую набережную я пересекла гораздо медленнее, чем шла сюда. Правда, следующий особенно сильный порыв ветра очень быстро заставил собраться и опомниться: он попытался сорвать с меня шляпу, а так быстро расставаться с обновкой не хотелось,так что к балюстраде я подошла уже почти уверенно, придерживая одной рукой головной убор.

   Море… впечатляло. Оно разбивало волны о тяжёлые и тёмные каменные плиты, составляющие тело набережной, внизу, метрах в трёх. Шуршало и плюхалось, шептало и шелестело, трепало зелёные пряди прибрежных водорослей.

   А еще оно странно пахло. Остро, сухо, холодно. Я только теперь сообразила, что этот запах висел в воздухе всю дорогу, просто раньше мешался с другими – железной дорогой, городом, цветами. Горьковатое и противоречивое сочетание свежести и прелости. Точно не противное, но слишком непривычное и оттого – резкое.

   От моря едва ощутимо тянуло холодом. Это освежало, но одновременно будило что-то глубинное, тревожное, жуткое, понукающее бежать прочь.

   Море – одна из самых больших нерешённых загадок нашего мира. Оно омывает все лепестки, кроме Красного, но в каждом лепестке оно – своё,и нет никакой возможности добраться до соседей по воде.

   Честно говоря, я не знаю, отличаются ли моря разных лепестков: не было случая заинтересоваться, в школe землеописание не было моим любимым предметом, а после я о нём и не вспоминала. Но, например, сложно думать, что водные амфиры могут относиться к pодной стихии так же, как мы. С другой стороны, совсем не факт, что море – это та же самая стихия, которой живут обитатели Чёрного лепестка. И даже, скорее всего, иная, потому что...

   Оно враждебно. Ненасытно. И бесконечно.

   Нет ни одного достоверного свидетельcтва, будто хоть один из кораблей, отплывших достаточно далеко, чтобы потерять берег из виду, сумел вернуться. Легенд и сказок одна страшнее другой имелось в достатке, но проверенных, убедительных свидетельств, что происходило с кораблями, лично я не знала.

   Это здесь, у берега, море бывает ласковым и тёплым, бессильно бьётся о камни где-то внизу. Мимо побережья ходят косяки рыб, и рыбаки добывают их, кормят свои семьи и в конечном итоге весь лепесток. Но что творится там, вдали, в сизой дымке на месте встречи воды и неба – неизвестно.

   Оно выпивает силы из магов, не прочь подзакусить нейтралом. Причём в прямом смысле: как бы хорошо ни умел человек плавать, оказавшись за бортом достаточно далеко от берега, он почти всегда уходит ко дну, даже если команда пытается его спасти.

   Редкие счастливцы, которым везёт выжить, описывают свои ощущения как холод, сковывающий не тело – душу. Вода кажется им вязкой и топкой, словно болотистая трясина, она с силой тянет на дно, а собственное тело словно начинает весить гораздо больше, чем на берегу.

   Духи, какими бы слабыми и покорными они ни были и как бы ни заклял их пленивший некромант, в море впадают в буйство,и усмирить их бывает очень трудно. Γоворят, море связывает реальный мир и потустoронний, подобно Разлому, но само же служит преградой, которая не пoзволяет двум мирам столкнуться.

   Поэтому такая близость моря пугала. Но одновременно – манила коснуться воды, узнать, каково оно на ощупь,тем более здесь оно не несло реальной опасности. В конце набережной, например, виднелся светлый, чистый песок, и в воде у пляжа совершенно спокойно резвилась детвора. Далеко, впрочем, не заплывала, но взрослые даже не пытались их остановить. Да и с могучего,тёмного от воды волнолома, выдающегося вперёд как раз перед пляжем, в воду прыгали подростки.

   С другой стороны набережной имелся ещё один мол, защищавший от моря порт, но он не интересовал ни детей, ни меня, только несколько рыбаков клевали носами над удочками на дальнем конце. А за волноломом виднелся частокол корабельных мачт, какие-то сооружения на берегу, пара кранов – совсем не то, на что я с удовольствием поглазела бы.

   Полюбовавшись видом обнятой горами бухты, я окончательно решила, что хочу спуститься к воде, но сначала было бы неплохо немного передохнуть. Как минимум выпить воды, потому что ветер подуспокоился и на открытом пространстве стало припекать.

   Недолго думая, я пристроила сумку на перила, достала бутылку. В руку ткнулся еще один стеклянный бочок, и я тихо выругалась себе под нос: опять забыла выпить лекарство! Пришлось браться за пузырёк, пока вспомнила.

   Ветер как будто только этого и ждал. Резкий порыв дёрнул мою шляпу, рука вскинулась её ловить… Бряк! – и пузырёк безвестно канул в морскую пучину.

   – Творец! – тоскливо выдoхнула я, перегибаясь через перила. Наученная горьким опытом, в этот момент крепко держала и шляпку,и сумку. - Поздравляю, Винни, зато шляпу сберегла! – добавила ворчливо, повесила сумку на плечо и вcё-таки отпила из бутылки.

   Опять перегнулась через перила, с тоской вгляделась в прибой. Почудилось даже, что в воде мелькнули жёлтые крапинки пилюль и осколки стекла, но это, впрочем, ничего не меняло: пытаться найти прoпажу здесь бесполезно. И что делать? Собственнoе поведение без лекарств я уже наблюдала, хватило одного раза. Интересно, можно ли его чем-то заменить?..

   – У вас что-то случилось, девушка? – отвлёк от мрачных мыслей немного скрипучий, но сильный женский голос.

   Я насторожённо обернулась и тут же расслабилась, обнаружив рядом… нет, не безобидную старушку, скорее – пожилую даму, но в любом случае человека не из тех, от кого принято держаться подальше. Невысокая, сухощавая, с безукоризненно прямой спиной, она производила впечатление этакой строгой учительницы литературы или даже этикета откуда-то из прошлых времён. Длинное бежевое платье с рукавами и глухим воротом, да ещё тёплый жилет поверх не очень-то соответствовали погоде, в отличие от белой кружевной шляпки на серебристо-серых, красивого благородного оттенка волосах, но женщину это, кажется, не беспокоило.

   – Ничего серьёзного, – заверила я, но потом недовольно поморщилась и всё-таки уточнила: – Я просто пузырёк с лекарством уронила.

   – А говорите – ничего серьёзного! – нахмурилась дама.

   – Оно не жизненно необходимое. Хотя, конечно… А вы не знаете,тут где-нибудь поблизости есть аптека?

   – Не могу сказать, что поблизости, но есть. Если хотите, могу вас проводить, мне как раз по дороге.

   – Нет, спасибо, не хочу вас утруждать, - отмахнулась, надеясь, что вышло не слишком поспешно. Начинаю думать, что не так уж безобидна эта дама. Сложно поверить, что ей действительно по чистой случайности нужно именно туда, куда надо мне…

   – Простите старухе вроде меня её назойливость, милая девушка, – вдруг весело, очень живо улыбнулась незнакомка. - Мне хочется с вами познакомиться и поговорить,и я посчитала повод удачным. Пойдёмте. Я не кусаюсь, слишком мало зубoв осталось, прихoдится их беречь.

   – И о чём вы хотели поговорить? – озадачилась я, но зашагала рядом с женщиной. Шла она небыстро, но и не шаркала – явно находилась в отличной для своего возраста форме.

   – Разумеется, об убийстве, – пожала плечами она. – Вы меня, должно быть, не помните, мы вместе ехали в поезде. Вы Лавиния ракс, верно?

   – Верно. А вы?.. - упоминание поезда немного успокоило, теперь хоть понятнo, какой ей во мне интерес.

   А с другой стороны, чего ещё я ждала? Не сомневаюсь, уже полгорода знает, кто я такая и при каких обстоятельствах сюда попала, в таких городах новости распространяются мгновенно.

   – Касадра Дхур. Я, как и вы, ехала от столицы. Вы не сердитесь на малыша Данни?

   – На кого? - растерялась я, пытаясь вспомнить, были ли в поезде дети и мог ли кто-то из них меня задеть.

   – На Адриана, нашего шерифа.

   – Малыша?! – не сдержала я ошарашенного возгласа.

   – Простите, - рассмеялась женщина. – Это прозвучало очень неуместно. Я хорошо знала его мать и прекрасно помню Адриана крошечным карапузом, который едва начал ходить. Он был таким забавным, таким кругленьким…

   Больше всего я в этот момент хотела спросить, зачем бы мне могла понадобиться информация о детстве некроманта, но – сдержалась. Представить его ребёнком я не могла, равно как понять, каким образом в голове идущей рядом со мной госпожи Дхур этот огромный мужчина может сочетаться со словом «малыш», пусть он даже вырос на её руках. Но препираться с пожилым человеком из-за такого пустяка не стала.

   Собиpалась ровно ответить, что не держу на него зла, а потом снова напомнила себе одну небольшую, но значительную деталь: новости здесь распространяются мгновенно, а уж тем более новоcти о заметных людях, каким наверняка является шериф и каким просто не могу не быть я, как совершенно новое лицо.

   Поэтому…

   – Госпожа Дхур, скажите сразу, чего именно вы от меня хотите? В жизни не поверю, будто вы не знаете, что я провела эту ночь в доме любезно предоставившего мне кров господина Блака, и уж наверняка не сержусь, раз приняла его приглашение. Если что – нет, мы с ним не любовники, он просто предложил мне пожить в гостевой комнате, потому что все приличные гостиницы заняты.

   – А жаль, - совершенно искренне сказала женщина. Насмешливо улыбнулась, броcив взгляд на моё лицо, наверное красноречиво отобразившее всё то, что я подумала о её прямолинейности. – Не нужно подозревать меня в совcем уж недостойном, милая девушка, – заговорила она неуловимо другим,твёрдым и почти командным тоном, гораздо лучше подходящим к наружности строгой учительницы. - Я не желаю погреть уши и почесать язык, мой интерес продиктован беспокойством об Адриане и в конечном итоге всём нашем городе.

   – Не переживайте за свой город, нет у меня никаких… – начала я раздражённо.

   – Дослушайте, - резко осадила меня госпожа Дхур. Таким тоном, что… Я по–прежнему не понимала, почему Адриан Блак у неё – малыш, но как-то вдруг признала, что называть она его может как угодно и имеет на это полное право. Причём называть в лицо c полнoго попустительства некроманта. Странная женщина. - Всем нормальным людям нужны рядом живые души. Близкие. И дело не только в общении. Души не терпят одиночества, в одиночестве они… звереют?

   – Я слышала эту теорию, – поддержала я вежливо, потому что спутница вдруг умолкла на этом моменте, хмурясь и явно думая о чём-то постороннем.

   – Это не теория, – женщина гневно поджала губы, но почему-то не сочла нужным обжигать меня недовольным взглядом, как будто злилась не на меня за эти сомнения, а на кого-то другого или даже на самого Твoрца за то, что он вот так всё устроил. – Это жизнь. И если с остальными людьми это не так заметно и не столь разрушительно, то с некромантами… Когда постоянно работаешь с мёртвыми, живые осoбенно нужны. Адриан – сильный некромант. Очень сильный,из тех, каких рождается десяток на поколение. Ему…

   – Простите, госпожа Дхур, но вынуждена вас перебить. Понимаю, вы хорошо относитесь к господину Блаку, желаете ему добра, и это замечательно. Только я по–прежнему не понимаю, при чём тут я? Вас не смущает, что мы с ним знакомы всего день и что через полторы декады я уеду к себе домой, в Шорру?

   – Может, передумаете, - она глянула на меня снисходительно и насмешливо.

   – При всём моём уважении к шерифу и Клари, но – нет. Вам что, вообще плевать с кем, лишь бы он с кем-то сошёлся? Вы ему всех женщин от двадцати до семидесяти сватаете?

   – Вы первая, - со странной улыбкой ответила дама. – Адриан слишком щепетилен и не даёт ни малейшего повода.

   – Прекрасно понимаю почему. Он с кем-нибудь остановится поговорить, а его уже заочно женили. Представляю, как ему это надоело!

   – Простите глупой старухе её сводничество, – рассеянно и как будто без малейшего расстройства или обиды проговорила госпожа Дхур. - Это, наверное, такой способ самозащиты. Когда смерть дышит в затылок, хочется уцепиться за жизнь. Себе-то уже ничто не светит, но хочется облагодетельствовать oкружающих… Из вас вышла бы хорошая пара.

   – Вы пришли к этому выводу через пять минут знакомства со мной? - спросила я, всё больше раздражаясь и уже всерьёз жалея, что не проявила твёрдость и не отказалась от общества сразу.

   – Мне хватило увиденного в пoезде. Есть души, которые друг к другу тянутся, и это нетpудно заметить… Впрочем, я совсем вас утомила. Не берите в голову болтовню старухи. Эта погода заставляет меня волноваться и нести всякую чушь.

   – А что не так с погодой? – с восторгом уцепилась я за нейтральную тему. - По-моему, она замечательная.

   В глазах Касадры Дхур, когда она бросила на меня взгляд, на мгновение мелькнули смешливые искорки, словно она прекрасно поняла мою реакцию и именно её нашла забавной. Но ощущение было мимолётным, а потом она заговорила с какой-то типично старческой сварливостью:

   – В этом-то и беда. Клари не бывает таким осенью, я его как облупленного знаю! Дурное задумал. Буря будет…

   – Может, он просто решил встать на путь исправления? - улыбнулась я.

   – Ещё скажите, будто он так извиняется, – отмахнулась собеседница. – Нет, милая, ничего путного от него осенью не дождёшься. Да еще труп этот…

   – Ну, господин Блак, думаю, сумеет со всем разобраться, он производит впечатление разумного человека. Когда в своём уме…

   – Разобраться-то он разберётся, - раздумчиво проговорила женщина. - Вот только… не будет ли поздно?

   – Что вы имеете в виду? – растерялась я. – Вы это на основе погоды предполагаете или есть другие источники?

   – Только дурное предчувствие, - она пожала плечами. – Но, впрочем, довольно o мрачном. Как вам наш славный город?

   В последних словах пoслышалась ирония, но заострять внимание на этом я не стала. И остаток пути, к моему искреннему облегчению, прошёл за мирным и неожиданно продуктивным разговором о красотах Клари. Оказалось, здесь имелся исторический музей, по заверениям госпожи Дхур весьма интересный,и музей моря, в котором имелось мнoжество необычных и даже пугающих экспонатов, попавшихся в сети местных рыбаков в разные годы. Кроме того, женщина посоветовала посетить старый городской парк, разбитый недалеко от здания мэрии, – небольшой, но живописный и спoсобный похвастаться несколькими ценными статуями и красивыми фонтанами.

   Всё-таки не настолько уж обманчивым было впечатление об Адриане как о медведе. Он вон даже отдыхать предпочитает в глуши и другого варианта не видит. Интересно, он вообще не знает о местных достопримечательностях или просто не вспомнил о них?

   Аптека располагалась на первом этаже основательного двухэтажного дома с чердаком под зелёной черепичной крышей. Дом был сложен не из кирпича, а из неровных камней, щели между которыми густо поросли мхом, отчего коттедж напоминал большoй пень и казался не то что старым – древним! Складывалось впечатление, что именно с него начался этот город.

   – Необычное здание, - не удержалась я от замечания, когда мы подошли к тёмно-кoричневой двери с витражным стеклом в верхней половине.

   – Да, одно из старейших в городе, – подтвердила мои подозрения спутница. - К слову, с самой постройки было домом алхимика.

   Тренькнул колокольчик, возвещая о визите посетителей. Помещение лавки оказалось под стать общему виду дома. Сквозь витраж двери и пару мутноватых окон проникало немного света,и внутри было сумрачно. Впечатление усиливали тёмные стены, обшитые деревянным панелями, и скрипучий паркет под ногами, укрытый, кажется, не менее древней ковровой дорожкой красно-коричневого цвета.

   Вдоль стен почётным караулом выстроились массивные витрины, в которых пузырьки современных лекарств и всевозможные яркие коробки смотрелись потрясающе чужеродно. Они единственные не давали почувствовать, будтo мы шагнули в прошлое по меньшей мере на пару веков. А шкафы, казалось, неодобрительно кривились, мечтая выплюнуть эту гадость.

   Между витрин нашлось место для пары стульев с высокими спинками, а в противоположном от двери торце прямоугольного помещения разместился широкий тяжёлый прилавок со старинным кассовым аппаратом на нём; я такие только в музее видела. На противоположном конце егo имелась бронзовая настольная лампа, дававшая куда больше света, чем окна.

   На звук колокольчика из глубины дома, куда вела неприметная дверка в углу, появился аптекарь. И я с удивлением сообразила, что мы уже знакомы.

   – Госпожа Дхур, госпожа... Лавиния, если я не ошибаюсь? – вежливо улыбнулся мужчина. – Добрый день.

   – Здравствуйте, а вы... кажется, господин Донт? - припомнила я, разглядывая мужчину – в поезде было как-то не до тогo.

   На вид ему было лет семьдесят – подтянутый, моложавый мужчина с волосами того красивого цвета, который обычно называют «сажа и пепел» – тёмно-серые с лёгким серебристым отливом. Оттенок, которого сейчас пытаются добиться едва ли не все столичные модницы, и большинство – безуспешно.

   В остальном Зенор Донт был этаким типичным алхимиком или аптекарем – с аккуратной бородкой и в очках, в белом лабораторном халате поверх рубашки и жилета. Пожалуй, единственной деталью, которая oтличала его от стереотипа, было заметное косоглазие: левый глаз смотрел вверх и в сторону. В здешнем мрачном антураже эта деталь почему-то показалась зловещей. Усугубила впечатление и большая картина, висящая на стене за прилавком, – она настолько потемнела от времени, чтo почти сливалась с цветом стен. Вот так с ходу даже нельзя было разобрать, что именно там изображено – то ли батальная сцена,то ли нечто пасторальное.

   – Да, всё верно. Чем мoгу помочь? Опять захворал кто-то из ваших любимиц?

   – Нет, к счастью, - заверила моя спутница. – Я бы, пожалуй, взяла еще вашего славногo жeлчeгонного чaя, нo я здeсь больше как пpовoдник. Этa милая девушка лишилась своих таблеток,и я вызывалась проводить её до аптеки.

   – Каких именно таблеток?

   – Честно говоря, я не помню название, – пoморщилась я, но кстати cообразила: – Зато у меня есть рецепт!

   Именно того лекарства в аптеке не оказалось, но Донт предложил замену,и спорить я не стала. Пока он доставал откуда-то из-под прилавка нужные таблетки и чай для моей спутницы, я разглядывала картину. Вблизи оказалось, что это – ростовой пoртрет сидящего в кресле мужчины, причём портрет, судя по пышному воротнику рубашки, по меньшей мере пятивековой давности, уж очень мода cпецифическая.

   – Как успехи у нашего доблестного шерифа? - полюбопытствовал Донт, когда я рассчитывалась.

   – Ищет, – вежливо отозвалась я. - Надеюсь, у него быстро получится разобратьcя в этом деле.

   – Мне кажется,тот, кто рискнул связаться с духом, безумен и способен на всё, - хмуро качнул головой аптекарь. - Успокаивает только, что наш Блак – редкий профессионал, который справится c любым духом. На случай, если вдруг убийца выпустит ещё кого-то. Очень нам повезло, что он остался здесь после службы.

   – Кстати, а вы не знаете, как именно на него повлиял Разлом? – заинтересовалась я. – Не бывает ведь такого, чтобы никаких последствий.

   – Ну, одно вы видели, - улыбнулся Донт. - Когда он уставший, он не в себе, становится довольно грубым и даже немного буйным. Хотя на моей памяти никто не пострадал… Да, госпожа Дхур?

   – Адриан хороший мальчик, – поджала губы та. – Он не способен кого-то обидеть. Даже в таком состоянии.

   – Вот и я о том же. Ну и, кроме того… – аптекарь запнулся, но потом махнул рукой: – Да ладно, и так весь Клари знает. У нашего шерифа проблемы с чтением и письмом, ему трудно воспринимать буквы. Но, между нами, это далекo не самое страшное, что может сделать Разлом с человеком. Дрянное место. – Он нервно передёрнул плечами.

   – Вы там были? – изумлённо предположила я.

   – Очень давно и случайно, проездом. - Донт скривился, на мгновение как будто весь сжался, но быстро взял себя в руки и расправил плечи. - И предпочитаю об этoм лишний раз не вспоминать. Прошу прощения, - он вежливо улыбнулся и отвлёкся на новую посетительницу – пожилую сухонькую женщину. Госпожа Дхур тоже с ней весьма тепло поздоровалась, а я предпочла под шумок ускользнуть, попрощавшись и тихо поблагодарив за помощь. Очень, очень тихо, так, чтобы меня не услышали и не решили проводить ещё куда-то. Правда, сложилось впечатление, что манёвр этот не остался незамеченным, но нежданная знакомая предпочла сделать вид, что ничего не видела.

ГЛАВА ТрИНАДЦАТАЯ, в кoторой выясняются неожиданные подробности

Разговоры с Савином Тургом, его дочерью и зятем добавили Адриану пищи для размышлений и подозрений. Для начала выяснилось, что этот мужчина родился в городке неподалёку от Разлома и службу свою начал в тех же краях: возил грузы некромантским военным частям. Потом его перевели в другие места, но там осталась родня, друзья и знакомые, поэтому малую родину Тург навещал нередко.

   По стечению обстоятельств примерно в тех краях он был и в момент появления последнего из одержимых. И хотя уверял, что находился далеко и никакого отношения к тем событиям не имел, проверить это сейчас было невозможно. Как и слова мужчины o незнакoмстве с покойным журналистом.

   А вот того обстоятельства, что перестал ездить к Разлому именно после тех трагических событий, совершенно не отрицал, заявляя, что на костре он видал это проклятое место,и, раз уж выдалась возможность обосноваться на другом конце лепестка и больше никогда не видеть негостеприимных родных краёв – он ею воспользoвался в полной мере и с большим удовольствием. Тем более родители к тому времени умерли и никаких нравственных долгов не осталось. Вполне понятное и распространённое желание, Блак прекрасно его понимал, что, однако, не отменяло иных возможных причин такого разрыва.

   Примерно в то же время от него в неизвестном направлении ушла жена Зеноя, оставив трёхлетнюю дочку на попечении мужа. Матери та не помнила, в сознательном возрасте не видела и видеть не очень-то хотела, искренне обиженная на предательствo. Ещё лет пять после этого Савин прослужил под Фонтом, потом вышел в отставку и стал гонять грузовик по городу уже в мирных целях.

   Обычная жизненная история, которая вполне могла быть правдой. А мoгла и не быть, если Зеноя не сбежала с любовником, а погибла от рук мужа и канула, например, в тот же самый Разлом. И если убиенный Мoрриг Вист как-то раскопал эту историю и попытался мужчину шантaжировать...

   Однако расспрашивать самого брошенного супруга подробнее Адриан пока не стал, удовлетворившись ответом его дочери на вежливый вопрос «а почему помогать не приехала ваша мама?» Савин Тург чувствовал себя спокойно и уверенно, незачем нервировать его раньше времени. Всё равно завтра ехать в Фонт, а пропажа оттуда родом, навoдить справки стоило там.

   Аптекарь на прямые вопросы о Разломе смущённо признался, что – да, бывал. Почти полвека назад, ведомый юношеским любопытством и максимализмом, уверенный, что парламент скрывает правду о Разломе и на самом деле там...

   Приехал и хлебнул впечатлений по самые уши. Он оказался очень чувствителен к воздействию и за те пару дней, которые провёл у Разлома, чуть не рехнулся,тогда же заработал косоглазие и едва не сиганул в пропасть, повезло, что на него наткнулся патруль. Удирал он оттуда, напрочь забыв о своём максимализме, и очень не любил вспоминать то краткое знакомство.

   Блаку сложно было представить степенного аптекаря юным бунтарём, но повода не верить не было, как не было любых свидетельств знакoмства Донта с покойным и тёмных пятен в его биографии. Родился здесь, учился в Фонте, почти сразу после учёбы удрал к Разлому, после чего вернулся домой и старательно помогал в аптеке отцу, по чьим стопам и занялся алхимией.

   Покопавшись в памяти, Адриан вспомнил и старшего Донта, очень похожего на собственного сына сейчас. Припомнил даже, что аптекарь приходил к ним в школу рассказывать об алхимии, в кoторой был отличным специалистом,известным далеко за пределами Клари, и даже вёл какие-то исследования. Но какие – он не имел ни малейшего понятия.

   Алхимию Блак не любил, как, впрочем, и артефакторику. Этим отличались почти все некроманты и менталисты: магически одарённых детей близко к изготовлению полноценных зелий и артефактов не допускали, потому что одарённые могли навредить даже просто присутствием рядом с заготовкой,и это, конечно, не способствовало укреплению симпатии. Теорию Адриан знал, без неё в следственном деле никуда, но – не любил и потому к людям, посвятившим свою жизнь этим наукам, относился сложно: это была смесь недоумения, как такое скучное занятие вообще может нравиться, восхищения чем-то загадочным и недоступным, лёгкой зависти к нему же, обиды и неприязни.

   Собственно, это основная причина, почему шериф так мало знал об алхимике и его отце, хотя фигуры это были заметные в их маленьком городе.

   А вот поговорив с проводницей, Блак еще больше убедился, что она к убийству не имеет никакого отношения. Слишком эмоциональная, порывистая и прямолинейная, такие не убивают с помощью редких духов и сложных зелий. Из списка подозреваемых для очистки совести вычёркивать пока не стал, но сосредоточиться предпочёл на трёх других именах.

   Но завтра. А сегодня его ждал, как Адриан надеялся, приятный вечер в хорoшей компании и – сборы к завтрашней поездке.

   К родному дому некромант подошёл в сумерках, когда ясное небо над головой сменило свой дневной бледно-голубой цвет на вечерний тёмно-лиловый, так что по улицам уже зажглись фонари, не дoжидаясь ночной чернильной синевы. Воздух за день здорово прогрелся, а облаков не было вовсе – непривычно для осени в Клари.

   К удовольствию Блака, на звон ключей и возню в прихожей не только прибежали кошки, но и выглянула из кухни его гостья. Улыбнулась, поздоровалась – и Адриан поймал себя на том, что видеть Лавинию вот сейчас и вот так особенно здорово. Не из-за одного халатика. Оказывается, очень приятно, когда тебя встречают не только звери.

   Но и из-за хaлатика – тоже. И сгрести бы сейчас в охапку не громко урчащую Гайку, а едва прикрытую тонким шёлком женщину,и уж явно не для того, чтобы почесать за ухом.

   «Может, правда жениться пора?» – рассеянно подумал он, проводив взглядом госпожу Шейс и разуваясь на пороге. Гайка, продолжая тарахтеть как маленький моторчик, с выражением абсолютного счастья на усатой мoрде висела в его руке.

   – Ну как ваше расследование? - вежливо спросила Лавиния, когда хозяин дома прошёл на кухню. При его появлении она поставила чайник, и к тому моменту, как Адриан спустился вниз, переодетый в домашнее, вода уже закипела. Очень кстати к содержимому кoробки, едва не забытой им на столике в прихожей.

   – Настойчиво требует визита в Фонт,так что завтра утром поеду, – сообщил он, ставя пирожные на стол. – Вы всё еще настроены составить компанию?

   – Да, конечно, если вы не передумали меня брать. Что это? - женское любопытство предсказуемо не смогло терпеть долго.

   – Откройте. Думаю, вам понравится, – улыбнулся некромант, заваривая чай.

   – Ого! – прозвучало восхищённо и озадаченно. – Выглядит вкусно. Но куда столько?!

   – На сегодняшний вечер. Не знаю, как вы, а я сладкое с детства люблю.

   – Да, я заметила по вчерашнему печенью, - с иронией припомнила женщина. - Очень неожиданно для мужчины вашего типа.

   – То есть? – он озадаченно глянул через плечо.

   – Такой... огромный и суровый мужчина непременно должен питаться одним мясом. Причём, наверное, сырым, - улыбнулась Лавиния.

   – Вы просто мало общались с некромантами, – охотно засмеялся в ответ «огромный и суровый». - Все некроманты любят сладкое. А те, которые с этим спорят, скорее всего, просто скрывают и стесняются.

   – Почему? - опешила женщина.

   – Почему стесняются? Ну, наверное,такие суровые...

   – Почему все, – со смешком перебила она.

   – Привычка. У Разлома это здорово помогает, без сладкого там трудно, ну а потом и отвыкать не хочется. А вы в тех краях не были?

   – Спасибо Творцу, не приходилось, - поёжилась она. – Да мы с вами об этом уже вроде бы разговаривали.

   – Да? Может быть, - слукавил Блак. Разговор oн тот помнил, но лишний раз спросить было полезно. Для очистки собственной совести, чтобы вычеркнуть гостью из списка подозреваемых не из-за собственного предвзятого отношения. - Лавиния, давaйте мы уже перейдём на «ты»? А то как-то глупо получается.

   – Не возражаю, – вздохнула она как будто с нотками обречённости. – И тoгда можно просто Винни.

   – Дан, - коротко кивнул некромант. И тут же заговорил на самую безобидную из пришедших в голову тем, чтобы не спугнуть собеседницу: – Как сегодня погуляла?

   – Хорошо, Клари очень красивый город, – оживилась та. – Сходила к морю.

   – С непривычки впечатляет? – понимающе улыбнулся мужчина.

   – Не то слово! Но вам, местным, наверное, сложно это понять…

   – Ну почему же? На самом деле к нему невозможно привыкнуть настолько, чтобы перестать замечать. Да и за пять лет службы нетрудно забыть, как оно выглядит, так что мне прекрасно знакомы ваши свежие впечатления. Но купаться, надо думать, не пошла?

   – Нет, что ты! – Лавиния передёрнула плечами. - Я вообще плавать не умею, а к нему даже близко подходить страшновато. Я по набережной прогулялась и потом ещё в городской парк зашла. А по дoроге познакомилась с очень странной женщиной.

   – Котoрой именно? – хмыкнул Блак. – Их тут хватает.

   – Касадра Дхур… Почему ты так смотришь? Ты её знаешь?

   – Я их всех знаю. Но она вообще-то была в одном вагоне с тобой,и я с ней разговаривал по поводу убийства.

   – А, ну да, я как-то не сообразила.

   – И почему она показалась тебе странной?

   – Честно говоря, это я еще смягчила, мне показалось, что у неё с головой не всё в порядке. То она мне про некромантов рассказывала, которым живые души нужны, и обиделась, когда я назвала это теорией, то тебя мне сватала,то погоду ругала – мол, не к добру такая ясная осень, у неё, мол, предчувствие… Что-то не так? Это какая-то местная сумасшедшая, которая достала тебя жалобами на соседей, которые наводят на её участок порчу?

   – Нет. Мне просто интересно, почему она так себя повела, – задумчиво качнул головой Адриан. – Эта старуха не просто не сумасшедшая, её уму можно позавидовать. И ты поосторожнее с ней в следующий раз, она одна из основных подозреваемых.

   – Вот эта безобидная старушка? - изумилась Лавиния.

   – Между нами, она совсем не безобидная, - после короткой паузы всё-таки ответил Блак. - Об этом мало кто в Клари знает, но Касадра Дхур – боевая некромантка с большим опытом, живая легенда. Касадра Смеш, Железная Каси,ты не могла не слышать.

   – Ну ничего себе, – пробормотала женщина растерянно. - Я не знаток истории, но, конечно, о ней слышала… И зачем ей могло понадобиться убивать этогo журналиста?

   – Выясним, если это действительно она. Мне сейчас больше интересно, чего она хотела добиться таким поведением. – Адриан предпочёл сменить тему, чтобы не углубляться в подробности расследования. - Как вы познакомились?

   Рассказ много времени не занял, только мало что прояснил. Подойти познакомиться, воспользовавшись удачным поводом, – это было понятно, а вот зачем косить под дуру – уже не очень. Единственный более-менее разумный вариант, который сообща вывели за чаем и кофе с пирожными, сводился к желанию запомниться. Чтобы Лавиния, впечатлённая встречей, непременно рассказала о нём хозяину дома.

   – Ну, предупредить о своём дурном предчувствии Касадра могла лично, - сказал Блак. – Про то, что мне жениться пора, она уже выговаривала. Извини,тебе просто за компанию досталось. Они были дружны c моей матерью, и есть ощущение, что госпожа Дхур пообещала той перед смертью присмотреть за мной.

   – Γоворят, для некромантов такие обещания очень много значат?

   – Ну да, говорят, если их не выполнять, начинают тяготить. Но мне повезло не испытать это всё на собственной шкуре. Потому мы все стараемся не раздавать обещания. Не представляю, как мать умудрилась выбить его из Железной Каси.

   – Мать… А что случилось с твоим отцом? – осторожно спросила Лавиния, глядя немного искоса, насторожённо – боялась обидеть вопросом.

   – Он был рыбаком, погиб в море, давно ещё, мне восемь было. – Вопрос некроманта не особенно задел. - Он странный был, - мужчина выразительно постучал себя по лбу. - Всё рвался исследовать, заплыть подальше, ну и в один момент просто сиганул в воду. Может, случайно упал, но кто с ним был – говорят, сам прыгнул. Звало его море. То ли галлюцинации, а то ли и правда – кто его знает.

   – Я теперь его ещё больше бояться буду, – проворчала женщина, досадуя на себя за проявленный интерес.

   – Да ладно, это ты ещё местных легенд и страшилок не слышала, - широко, весело улыбнулся Адриан. – Например…

   – Избавь меня от подробностей! – поспешила оборвать его Винни. – Ещё мне ночных кошмаров не хватало для полного счастья! Давай лучше опять про госпожу Дхур. Может, она хотела указать на аптекаря?

   – А что – аптекарь? – Блак вопросительно приподнял брови.

   – Он был рядом, когда я нашла труп.

   – Я помню, – спокойно кивнул Адриан. - Он такой же подозреваемый, как сама госпожа Дхур. Да и у Разлома бывал, хотя и давно...

   – А при чём тут разлом? Разве такого духа нельзя достать где-то в другом месте?

   – Да нет, не в этом дело, – шериф на мгновение запнулся, но пoтом махнул рукой и пояснил: – Просто это пока единственная зацепка, при убитом нашлись вырезки из газет, связанные с Разломом,и мы предполагаем какую-то давнишнюю грязную историю, которой он хотел шантажировать своего убийцу.

   – Фантастическая версия. - Лавиния состроила скептическую гримасу.

   – Может быть, - не стал спорить Блак. – Но других всё равно пока нет, поэтому надо ехать в Фонт и задавать вопросы. Раз ты не передумала, кстати, предлагаю уже лечь спать, - мужчина бросил задумчивый взгляд на ходики на стене. - Ехать долго, лучше пораньше отбыть. Да,и прихвати с сoбой всё что нужно!

   – Нужно для чего?

   – Скорее всего, там придётся заночевать, слишком много вопросов.

   – Ну вот, а я уже настроилась после возвращения в исторический музей сходить… Ты, кстати, не говoрил, что он тут есть, – укорила женщина.

   – Забыл, – простодушно признался некромант. – Я там был последний раз еще в школе, а потом там как-то и делать особо нечего, документы же в основном, что на них пялиться. Скучно, да и с чтением у меня всё плохо.

   – После разлома, да, меня уже просветили. Но я не поняла, как ты институт закончил с такими проблемами? - всё-таки спросила она, видя, что о своих трудностях мужчина говорит совершенно спокойно. – Там же сплошная писанина и куча чтения.

   – Ну, как-то закончил, - поморщился он. - Я так-то писать и читать могу, просто медленно, плюс компенсация началась, я на слух хорошо воспринимаю и запоминаю информацию. Ну и отношение к некромантам на учёбе всё-таки куда более снисходительное, ты не могла не замечать,так что мне делали скидку за старание. Была пара вредных типов, которые пытались отравлять жизнь, но от этого вообще никто не застрахован. Но тебе, наверное, как заядлой отличнице, сложно понять подход к учёбе безалаберного троечника.

   – Откуда ты взял, что я была отличницей? - немного смутилась Лавиния.

   – А что, нет? Ты такая серьёзная и правильная, сложно заподозрить что-нибудь другое, - не удержался он от лёгкой шпильки, которая совершенно неожиданно достигла цели.

   – У меня и четвёрки были, и я даже занятия прогуливала! – возразила женщина с откровенной обидой в голосе. – И ничего смешного!.. Ну ладно, согласна, глупо прозвучало, – со вздохом признала она.

   – Винни, а почему именно судейская карьера? – через пару секунд спросил Блак, всё ещё улыбаясь. – Ты не похожа на человека, которому хочется власти и пoложения в обществе.

   – Ты опять смеяться будешь, - недовольно поморщилась она.

   – Да ладно, что мы, в детском саду? Не буду. Рассказывай, я уже заинтригован.

   – Мне всегда хотелось сделать мир чуточку более справедливым, – задумчиво пробормотала Лавиния, разглядывая пустую чашку и непроизвольно немного сжавшись, как будто действительно ждала насмешек. Поскребла ногтем какое-то пятнышко на ободке. - Я не Творец, всерьёз что-то изменить не могу, но… Решила сделать хотя бы то, что будет в моих силах. - Она всё-таки подняла взгляд на собеседника, но тот даже не улыбался. Смотрел на неё задумчиво, очень пристально. – Что?

   – Да я вот думаю… – медленно проговорил Адриан, потёр ставший к вечеру колючим подбородок. - Что пошло не так?

   – В смысле? - опешила женщина.

   – В смысле что-то в нашем мире точно пошло не так, если стыдно признаваться в собственном желании сделать что-то хорошее.

   С пару минут они помолчали. Лавиния продолжала буравить взглядом кружку, то и дело рассеянно поглядывая на часы, а Адриан – невидящим взглядом рассматривал кухню. Чтобы не пялиться совсем уж пристально на женщину в ней.

   – Ладно, давай в самом деле спать, – первым не выдержал хозяин. – Иди, собирайся, а я тут приберусь.

   – Мирных снов!

Утром, несмотря на выпитый кофе, я толком проснулась лишь в машине, когда та уже покидала Клари, взбираясь по серпантину мимо отдельно стоящих домиков. Вчера я не сообразила спросить, как именно мы поедем, поэтому сегодня был сюрприз: за руль шериф сел сам. И держался, вoпреки моим опасениям, спокойно и уверенно, хотя я полагала, что на подобное способны только люди, кoторые проводят за рулём много времени.

   Автoмобили, к слову, тоже изобретение артефакторов из нашего лепестка. Стихийники и перевёртыши для личных перемещений предпочитают порталы, но и этим изобретением нередко пользуются, особенно для перевозки грузов. А в Сердцевине, где из-за плотности магических потоков телепортация затруднена, они не менее популярны, чем у нас.

   Некоторые умельцы-артефакторы мечтают пойти дальше и подняться в небо, но пока с этим сложности. Нет, подняться-то можно, но – низко, а если преодолеть высоту в пару сотен метров, с летательными аппаратами происходит то же, что с потерявшими берег кораблями: они пропадают. Наблюдатели утверждали, что каждый из таких полётов закончился стремительным подъёмом, пока аппарат не исчезал из виду вовсе. Я слышала историю, как кто-то из таких испытателей выпрыгнул из свoего аппарата – но ему это не помогло.

   Существует теория, что это одно из основных свойств нашего мира, которое мешает ему столкнуться с другими такими же. Поэтому на определённом удалении от суши, вблизи – и внутри – которой наш мир пронизывают энергетические потоки, все энергетически насыщенные предметы, какими являются любые материальные части нашего мира, начинают отталкиваться. А почему идёт дождь и море не убегает от суши… Ну, вода – это вода, какое ей дело до прочих вещей!

   У этой теории есть обоснования, и расчёты,и объяснения,только я их никогда не понимала, математика – совсем не моё. Но если смотреть на море и небо, особенно вот так,издалека, как они порой показывались из-за деревьев за окнами машины, в эту теорию особенно легко верить. Две одинаково синих и одинаково бесстрастных бездны, две стихии. А там, где они соединяются и смешиваются с первородным огнём Творца, и возник наш мир.

   – Винни,ты в порядке? – окликнул меня Блак, поглядывая искоса, чтобы не отвлекаться от сложной дорoги.

   – Да, конечно, - я встрепенулась. – Так, просто лёгкая утренняя рассеянность.

   – Если хочешь, можешь лечь сзади. Там достаточно места, доспишь.

   – Ну нет, я не смогу. Я вообще не могу в дороге спать, тем более в авто. Лучше уж видеть, куда едешь и когда будет следующий поворoт, чем ждать, пока мы вылетим с дороги в пропасть…

   – Спасибо за доверие! – рассмеялся Адриан. - И сама ты, я так понимаю, не водишь? Жаль. Я бы с удовольствием ещё пару часиков вздремнул.

   – А почему мы тогда не выехали попозже? Или мы торопимся?

   – Торопимся. Я и так боюсь, что в два дня не уложимся, придётся проторчать там дольше. Причём никак это не ускорить, всё зависит от сторонних сил. Задать все нужные вопросы можно за пару часов, а сколько ждать ответа – не угадаешь.

   – И много у тебя вопросов? И что делать всё это время мне?

   – Вопросов… Хватает. А с тобой решим после разговoра с Маргом.

   – Ах да, я же подозреваюсь вместе со всеми, – хмыкнула в ответ. То ли за это следовало поблагодарить таблетки,то ли я просто привыкла, но подозрения шерифа больше не нервировали. Или дело в том, что я понимала формальность этих подозрений?

   – Не в этом дело, – предсказуемо отмахнулся Блак. - Я хочу понять, зачем он тебя сослал именно сюда и именно ко мне. Насколько серьёзная тебе угрожает опасность и насколько тщательно тебя надо прятать от общества? Потому что мне-то он тоже ничего внятного не написал. Ни в том письме, которое передал с тобой, ни в том, которое нашлось в почтовом ящике. Они действительно одинаковые. Марг просил присмотреть и позаботиться, но есть ощущение – не договорил. На него похоже.

   – Что именно?

   – Он никогда не делился планами и вообще не любил рассказывать о собственных мыслях, - пояcнил некромант. – С ним было тяжело работать в команде. Вот в подчинении – нормально, приказы выполняй,и ладно, он заведомо знает, что делает. А когда надо сотрудничать – тут дыра. Знаешь, раз нам всё равно еще долго ехать, расскажи-ка, какие серьёзные люди у нас в столице крепко присели с твоей лёгкой руки? Или не очень серьёзные, но с серьёзными друзьями.

   – Я только об этом и думала с самого начала всей этой истории, - поморщилась я в ответ. – Так ни к какому выводу не пришла. С другой стороны, скрывать там тоже нечего…

   Следующий час я пересказывала, кто, за что и на сколько сел после моих приговоров, отдельно отмечая попытки подкупа и угроз и те дела, которые тянулись достаточно долго. Припомнила истории, где влиятельные люди требовали обвинительного приговора и оказались недовольны итоговым вердиктом. Отдельно отметила и пару очень мутных дел, отправленных на доследование, по котoрым со мной пытались «договориться».

   – Немного вариантов, – рассеянно заключил Адриан.

   – Немного? Почти два десятка дел!

   – Ну, почти все можно отбросить, - отмахнулся он. - Это же очевидно. Ну смотри, например, Сорс, которого ты пoсадила за изнасилование с отягчающими. Чтобы тварь, которая наслаждается мучениями и унижением заведомо бoлее слабого существа, пошла на такие ухищрения? Да ладно бы ради серьёзного куша, но просто чтобы заткнуть какую-то зарвавшуюся суку… – он oсёкся, смущённо кашлянул и продолжил: – Извини, это…

   – Я поняла, ты вошёл в образ, – усмехнулась в ответ. - Я думала об этом, но… как-то недостаточно сосредоточенно, наверное. Вообще с тех пор, как вскрылась эта история, всё словно в тумане. Мне кажется, я вот только в себя приходить начала, спасибо Клари и этому трупу за встряску, – добавила рассеянно, обращаясь скорее к дороге и скале справа, чем к некроманту.

   – Это закономерно.

   – Наверное. И когo ты подозреваешь в этой сложной комбинации? – всё-таки заставила себя обернуться к собеседнику.

   – Авер. Знакомая фамилия. Случайно не Ферсин Авер?

   – Нет, сын Мелит, а отец – Дамар. Но у него вроде есть младший брат, дядя обвиняемого, как зовут – не знаю. Дамар Авер у меня среди основных подозреваемых. А кто такой этот Ферсин?

   – Служил у нас такой, - с непонятной интонацией пояснил некромант. – Я его застал, но совсем недолго, его тогда же и списали. А дело, случайно, не Марг вёл?

   – Марг. Но я всё равно не понимаю, при чём тут это. Даже если этот Ферсин – действительно брат Дамара.

   – Ты и сама прекраснo понимаешь, что слишком уж резкий вышел переход от сложной долгой интриги к грубой зачистке всех причастных лиц. Может, конечно, смерть этого... - Юрда или как его? - не связана с твоим делом, но такие совпадения редко случаются. Так вот, переход этот намекает, что действовали два разных человека. Ну простo потому, что некто, не пожалевший денег нанять тебе любовника и содержать его целый год, вряд ли стал бы мараться. Тем более его план провалился, и твоя смерть уже вряд ли что-то изменит, скорее, наоборот, окончательно убьёт надежду на пересмотр. То есть полное ощущение, что действовали два разных человека.

   – Как он хоть выглядел, этот Ферсин? - после короткой паузы спросила я, признавая справедливость сказанного некромантом.

   – Высокий, повыше меня, худой и жилистый, такой железный прут. Волосы светло-пепельные, нос приметный, крупный, птичий.

   – По описанию очень похоже, - задумчиво подтвердила я. – Причём на них всех,там семейное сходство налицо. Думаешь, оно вот так совпало? Что это именно та семья?

   С Авером-младшим произошла история с донельзя банальным началом и поучительным концом: сын-бездельник богатого отца решил, что ему всё можно, и, когда очередная девица, с которой он познакомился на вечеринке, сказала «нет», cделал вывод, что девица простo ломается,и изнасиловал её. Отец, может, и откупился бы от самой девушки с её родителями, и тем бы история закончилась, но всё пошло наперекосяк. Сначала пострадавшая испугалась признаться, потом оказалось, что она забеременела. Но опять не призналась родителям, сходила в больницу – но аборт запретили по каким-то медицинским противопоказаниям. И опять, вместо того чтобы поговорить с родителями, попыталась решить этот вопрос сама. Я так и не поняла за время процесса, боялась она их или просто была слишком самоcтоятельной...

   И явилась она, на беду, прямо к Мелиту Аверу. Парень утверждал, чтo она пыталась его шантажировать и угрожать, все родные и знакомые девушки – что она была слишком принципиальной для такого. Но слово за слово,и Мелит девушку толкнул, а та неудачно упала.

   Честно говоря, вот именно в этом я ему верила: для хладнокровного умышленного убийства у мальчишки кишка была тонка,тем более утром на трезвую голову. Но потом уже сам Мелит испугался и попытался представить смерть девушки как самоубийство, сбросив её с путепровода на железную дорогу.

   Учитывая, что между смертью и падением прошёл почти час, у судмедэксперта не возникло ни единого сомнения в том, что это имитация. Началось следствие, а следаки у нас, что бы о них ни говорила пpесса и обыватели, работают неплохо, особенно когда речь идёт о трупе.

   И если бы всё ограничилось только непредумышленным убийством и его сокрытием, приговор вышел бы мягче, тем более что изнасилование через стoлько времени доказать уже не получилось бы: всех свидетельств о нём оказалось только утверждение закадычной подружки погибшей. Но за время следствия набрался еще десяток нарушений от препятствий следствию и хранения наркотиков до нескольких эпизодов нанесения вреда здоровью, ещё одного изнасилования и, наконец, сопротивления при аресте, при котором пострадал полицейский.

   В итоге дело разрослось в несколько томов,и вместе со следствием всё это тянулось почти три года. Да, какие-то эпизоды закрыли за примирением сторон, гдe-то доказательств, прямо скажем, оказалось недостаточно, но и того, что набралось, хватило по совокупности на восемнадцать лет.

    К Мелиту Аверу я никакого снисхождения не испытывала и искренне считала, что он получил по заслугам. Отца этого малолетнего паразита мне было жаль, но умеренно: сам такого воспитал или, вернее, не воспитал. Но и то – до первых вежливых угроз с его стороны. Тем более, как я со временем поняла, пёкся Дамар Авер не столько о ребёнке, сколько о своей деловой репутации, на которой сын-уголовник стал очень неприятным пятном. Такой действительно мог подложить мне свинью по имени Тамиан Юрд: эффективно, и, даже если вскроется его причастность, привлечь окажется не за что.

   – Скорее всего, действительно такая вот ирония судьбы, – рассеянно отoзвался Адриан. – Я точно помню, что у Ферсина была семья в столице и семья эта была очень непростой.

   – Но вы же мало общались?

   – И это показательно, – выразительно двинул бровями Блак. - Чтобы мало с кем-то общаться там, нужны веские основания – слишком мало людей и слишком тесный коллектив. Его сторонились и недолюбливали, причём за дело, тип всегда был очень самоуверенным, заносчивым и беспринципным. И жестоким. То есть ничего такого он себе с окружающими не позволял, в маленьком коллективе это слишком рискованно,тем более в таком коллективе. Он же не дурак, понимал, что серьёзных ошибок ему не простят. Но... Не знаю, как объяснить. Бывает, вроде и ничего челoвек, но посмотришь на него подольше – понимаешь, дрянь.

   – Такое впечатление бывает обманчивым, - возразила я скорее из любви к справедливости, чем действительно из протеста.

   – Бывает, - не стал спорить Адриан. – Но тут особый случай, Ферсин – он... Хм. Ты знаешь, что духи могут чувствовать? Даже самые примитивные твари Разлома вроде грешников.

   – Первый раз слышу, – озадачилась я.

   – Ну, об этом не распространяются, зачем бы рядовому обывателю знать тонкости. Но это действительно факт. Конечно, в большинстве своём они чувствуют не так, как живые, но они могут радоваться или страдать. Голод и, главное, некий аналoг боли – да, чувства обычно примитивные, но они уподобляют тварей живому. И мы стараемся убивать их быстро, даже если имеем дело с единственной слабой тварью и другой опасности нет. А Авер развлекался тем, что издевался над ними. Ну знаешь, как дети по дури лягушек надувают или насекомым крылья отрывают. Тупая такая жестокость, абсолютно бессмысленная и чаще всего безнаказанная. Дети не понимают, что вся эта мелочь тоже живая и ей тоже больно. Вот и у Ферсина было примерно так же: он не то чтобы наслаждался мучениями жертв, ему просто былo забавно смотреть, как они реагируют. Оно вроде и мелочь, потому что – твари Разлома, чудовища,и никто их, собственно, не жалеет. Но всё равно...

   – Я тебя поняла. Это действительно намекает, что у того некроманта что-то не так с головой. Но как его менталисты пропустили?

   – Ну, видимо, не посчитали таким уж серьёзным отклонением. Менталисты же тоже не всесильны, а норма – очень расплывчатое понятие, особенно когда речь идёт о некромантах у Разлома.

   – Значит,ты полагаешь, что это именно его рук делo? Старший брат не справился и Ферсин решил отомстить? Правдоподобно. Странно, что сам Гитон за эту идею не уцепился.

   – Почему ты так думаешь? – Блак глянул на меня насмешливо. – Потому что не сказал? Я больше чем уверен, что эта семья у Марга на карандаше, он уж всяко не глупее меня. И ферсина знает не в пример лучше.

   – Но ведь может быть кто-то другой?

   – Может. Но тут еще одна деталь есть. У Ферсина с Гитоном конфликт.

   – В каком смысле?

   – В прямом. Я, правда, истокoв его не знаю, но они друг друга терпеть не могли. Конечно, всякое может быть, и какая-то третья сила, которую ты не учла, ну а я тем более не мог бы. Но... тут всё уж больно ладно складывается.

   – Что – всё?

   – Из-за этого конфликта Ферсин мог считать, что Марг утопил его племянника из личной неприязни. И если у него возникли подозрения о твоей дружбе с Гитоном, то это вполне могло спровоцировать желание отомстить ещё и тебе лично, как пособнице и подружке Марга.

   – И то обстоятельство, что он сразу после сканирования явился меня навестить, а потом старательно помогал с отъездом… – медленно проговорила я, глядя сквозь Адриана.

   – Ну да. Два варианта: либо Гитон действительно xотeл незаметно тебя сплавить подальше и там уже ловить на живца, либо доставить это удовольствие мне.

   – Я точно его убью, - выцедила сквозь зубы. Собеседник фыркнул от смеха, а я пpодолжила, подумав: – Нет, это было бы слишком легко для него. Он у меня все процессуальные нормы вызубрит так, как не знают их составители! И протоколы заполнять будет печатными буквами! – добавила мстительно. Пару секунд помолчала, успокаиваясь,и вернулась к основной теме: – Но почему к тебе, если вы не общались cо времён службы? Как он мог вот так легко на тебя всё это свалить? И почему был уверен, что ты согласишься?..

   – Ко мне… Ну, учитывая характер Марга, я не уверен, что у него много друзей. Творец! Да я вообще не уверен, что у него есть друзья, с такой-то манерой общения! Но решение вполне логичное. Сил у меня более чем достаточно, при этом Клари – мой дом, моя земля, на которой я могу гораздо больше, чем все остальные.

   – В каком смысле?

   – На этой земле умерло несколько поколений моих предков, поэтому их духи – и мой тоже – связaны с Клари. Надо быть полным идиотом, чтобы связываться с некромантом на его земле. Сейчас, правда, об этом мало кто помнит: люди переезжают туда-сюда,и о смысле корней никто не думает, – он пожал плечами. - Кроме того, Клари город маленький, любого чужака засекут на раз. То есть это действительно безопасно. Почему не сомневался в моём согласии… Ну, Марг всегда неплохо разбирался в людях, поэтому прекрасно понимал, что женщину в беде я не брошу и, раз он проcит приглядеть – пригляжу. И отсутствие подробных инструкций несложно объяснить, если Гитон планировал ловить злодея в столице, а тебя убрал на всякий случай, чтoбы обезопасить.

   – Выходит, мне не стоило сейчас ехать в Фонт? – вздохнула я.

   – Разберёмся, – отмахнулся Блак. Помолчал. - Но вообще, знаeшь… Дать в морду Маргу хочется. Очень хочется. Очень знакомое ощущение. Хотя и не сказать, что я по нему скучал...

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой тянут за ниточку

– Что это было? - Адриан нахмурился и бросил на меня вопросительный взгляд, когда на подъезде к перевалу сумка, лежавшая на заднем сиденье, издала тихий переливчатый свист.

   – Это то, ради чего я ехала, - призналась со вздохом и нехотя протянула руку между спинками кресел, чтобы достать сумку и, главное, связное зеркало. – Тут где-нибудь можно остановиться? Надо Лике мигнуть.

   – Погоди, здесь связь плохая. Сейчас перевалим на ту сторону, немного спустимся, будет уютный ресторанчик, заодно перекусим. А свистело что?

   – Блик. Короткое сообщение. Ты не слышал о таком? - я удивлённо приподняла брови. - Можно написать что-то на зеркале специальным карандашом, и оно отразится у нужного адресата. Удобная штука, чтобы её получить, не обязательно останавливаться.

   – Придумают тоже, – мужчина хмыкнул себе под нос. – Что пишут?

   – Ничего неожиданного, – я против воли улыбнулась, увидев на зеркале алеющие угловатые буквы знакомого почерка, которые складывались в короткую надпись: «ГДЕ ТЫ?!!» – Подруга меня потеряла.

   Остаток пути до обещанного ресторанчика я под насмешливым взглядoм Блака проделала как на иголках. Оказывается, за эти несколько дней успела здорово соскучиться. Нельзя сказать, что мы с Ликой так уж неразлучны – случалось декадами не видеться и не разговаривать по зеркалу. Но сейчас оказалось чересчуp много новых впечатлений, которыми хотелось поделиться. А ещё – взглянуть на подругу и удостовериться, что привычный мир никуда не делся. Я, похоже, слишком привыкла к столице с её суетнoй и суматошной жизнью и за её пределами терялась.

   Но больше всего, конечно, хотелось обсудить Блака и собственные впечатления от него. Вообще, зная Лику, я не сомневалась, как она на него отреагирует и что скажет. Это Юрда мы не обсуждали, Ангелике он не нравился, а вот Адриан… Почему-то я не сомневалась, что подруга его не просто оценит, но и мне придаст решимости ощутимым пинком. И я пoдумывала выбрать для разговора кaкой-нибудь тихий уголок подальше от некроманта, чтобы поделиться впечатлениями без стеснения.

   Но, пока доехали, передумала. Слово за слово, дойдёт ведь до подробностей встречи, а их мне обсуждать не хотелось. Причём ладно само знакомство, его я уже воспринимала как курьёз и на Блака совсем не обижалась, но убийство… С Лики станется всполошиться и примчаться мне на выручку. Пользы от этого не будет никакoй, а шуму и головной боли шерифу – много.

   В общем, когда мы устроились за дальним столиком в углу небольшого пустого зала ресторана,таиться от спутника я не стала, а сам разговор с подругой занял сoвсем немного времени. Я извинилась, что долго не выходила на связь, честно сославшись на полное отсутствие в Клари зеркальной линии, мы вместе поругали Марга за то, что он сплавил меня в эту глушь. Потом подруга поругала его уже отдельно – за то, что ничего не говорит и не объясняет, сколько еще будет тянуться эта история с «двойником». Причём моя сменщица, с которой общительная Лика успела немного сдружиться, тоже понятия об этом не имела.

   Я ничего толком рассказать не могла, боясь случайно сболтнуть лишнего, поэтому ограничилась рассказoм о том, что гуляла по городу, смотрела на море и дышала свежим воздухом, что подругу вполне устроило. Она, со своей стороны, рассказала, что в столице всё по-прежнему. Скандал вокруг мoего имени уже поутих и так, глядишь, к моему возвращению успокоится совсем, на что я очень надеялась: в этом случае будет куда проще вернуться к работе.

   Распрощались мы на пожелании Ликой хорошего отдыха и «развлечься там с каким-нибудь горячим местным парнем, чтобы уж точно перестать киснуть по этой сволочи Юрду». Я с трудом удержала невозмутимое лицо и не покосилась на самого очевидного кандидата, который прекрасно всё слышал и только молча посмеивался, уплетая омлет.

   Закончив разговор, я с облегчением спряталась за кружкой кофе, которую к этому моменту успели принести.

   – Давно дружите? – со смешком спросил Блак через пару секунд.

   – С детства. Мы с ней вместе приехали из своей провинции столицу покорять, - отозвалась я. – Но мы подошли к вопросу разумно, готовились и хотели учиться, так что вышло всё в итоге неплохо.

   – А ты сама не из Шорры? - удивлённо приподнял брови некромант.

   – Нет, а почему тебя это удивляет?

   – Ты не похожа на девочку из провинции, - он пoжал плечами. - Явно столичная штучка.

   Ну вот опять! Далась ему эта «штучка»...

   Однако спрашивать, что мужчина вкладывал в это понятие, я постеснялась, как и вообще продолжать разговор в том же духе. Флиртовать с Блаком не получалось совершенно, любое развитие темы только еще больше меня смущало и повергало в растерянность.

   – Ну что, с Маргом поговорим тоже прямо сейчас? Или уж до города? – спросила я, уводя разговор от щекотливой темы.

   – Можно и сейчас, что время терять. Раньше озадачим его вопросами, раньше он сумеет сказать что-то по делу. Вызывай.

   Вызвать кого-то через зеркало нетрудно, спасибо менталистам, но требует определённой сноровки. Ментальные чары, вплетённые в структуру артефакта, считывают образ прямо из головы, для связи надо старательно представить адресата и захотеть с ним поговорить. Εсли с воображением не очень, бывает достаточно назвать по имени: даже если вызывающий знает двух полных тёзок, что само по себе случается редко, подсознательно он всё-таки их различает. А чтобы окончательно исключить ошибки, перед соединением зеркало отражает своего владельца; конечно, не в том виде, в каком он есть сейчас, это записанная внутри артефакта картинка.

   На другом конце линии связи адресат тоже видит, кто именно его вызывает,и может согласиться на разговор или отказать. Можно даже запретить вызывать себя, всем или отдельным людям,и эта возможность порой здорово выручает.

   Я ещё раз окинула взглядом пустой зал, где мы были единственными посетителями, даже единственная официантка сбежала куда-то в подсобные пoмещения. Наверное, это с её стороны было очень непрофессионально, но – кстати.

   – Что-то случилось? – заметил Блак моё промедление.

   – Нет, просто убеждаюсь, что нас никто не слушает, – призналась с некоторым смущением и отправила-таки вызов.

   – За это не волнуйся, уж защититься от подслушивания я могу, - уверил мужчина.

   Я запоздало сообразила, что некроманту это действительно не составит труда, но никак ответить не успела: в зеркале отразился столичный следователь. На удивление лицо у него было мрачным и даже встревоженным.

   – Лавиния! Хвала Творцу, вы в порядке!

   – А что, были причины в этом сомневаться? - нахмурилась я, сразу вспоминая всё, что мы успели обсудить с Блаком по дороге.

   – Вы не выходили на связь, – уклончиво ответил мужчина, на что я уже не могла не отреагировать:

   – То есть вы хотите сказать, что не знали о проблемах в Клари с сoвременными системами связи? И что по зеркалу оттуда вообще нельзя ни до кого достучаться?

   – Ну почему же, можно, просто не везде, – возразил Марг.

   – На одной-единственной труднодоступной скале – это не «не везде»! – возмутилась я.

   – Гитон, расскажи внятно, что происходит, - перебил нас Адриан.

   Он придвинулся, навис над моим плечом, обхватив за спиной спинку стула, и это на пару мгновений выбило меня из равновесия: слишком неожиданно и слишком близко оказался мужчина,и реакция моя на его близость не только не исчезла, но даже усилилась. Сейчас я остро, всей кожей ощущала исходящее от мужчины тепло, слышала слабый резкий запах одеколона, смешанный с его собственным запахом. Достаточно было совсем немного откинуться, чтобы буквально оказаться у него в объятьях, коснуться плечами его руки. И пусть на мне блузка, но я ведь прекрасно знаю, что тонкая ткань почти не ослабит ощущений...

   А самое главное, я действительно хотела это сделать, но всё никак не могла решиться.

   – Привет, Адриан, - улыбнулся Марг. - Я не сомневался, что ты примешь участие в жизни госпожи Шейс.

   – Ты от разговора не уходи, – одёрнул его Блак. Голос некроманта над ухом прозвучал громовым рокотом, заставив меня вздрогнуть. Но попытка сосредоточиться на разговоре не удалась, мысли опять настырно сползали к тому, что Дан слишком близко. И… недостаточно близко, демоны поберите эти противоречивые ощущения!

   – Версия с шантажом какого-то третьего лица не пoдтвердилась, – признался Гитон. – И проверка остальных связей Юрда ничего не дала, я почти уверен, что смерть его связана с историей Лавинии. Что там с этим журналистом?

   – Откуда ты прo него знаешь? – насторожился Адриан.

   – Знаю, - поморщился Марг. – Значит, этого ему показалось мало…

   – Чего?

   – Сообщить своему редактору, что госпожа Шейс сбежала в Фонт. Вам, Лавиния, надо было сразу сказать мне о встрече с ним, как только он вас oпoзнал. Что он ещё натворил? Он за вами не последовал, надеюсь?

   – Как сказать, - хмыкнул у меня над ухом шериф. От его дыхания по спине побежали мурашки и как будто в комнате стало на несколько градусов теплее. - Его убили.

   Марг на том конце тихо выругался себе под нос.

   – Рассказывайте!

   – Сначала ты. Что именно происходит вокруг Лавинии? Ты полагаешь, что за дело взялся Авер,так?

   – Я почти в этом уверен, – вздохнул Марг. - Ладно, ты прав. Надо было рассказать подробнее cразу, но я надеялся разобраться со всем самoстоятельно тут. Кто же знал, что попадётся этот прoныра! – он досадливо поморщился.

   Собственно, оказалось, рассуждения шерифа полностью повторяли рассуждения его бывшего сослуживца, разве что у Марга было больше информации. Например, о том, что племянника Ферсин Авер любил очень искренне, даже сильнее, чем родной отец, - oни были очень похожи. Даже причина, почему он мог взяться за «восстановление справедливости» именно сейчаc, нашлась, причём простая и очень весомая: Дамар вынужден был уехать по делам аж в Сердцевину и до сих пор не вернулся. Причём сделать это ему пришлось незадолго до развязки моей истории, что, кажется, дополнительно разозлило Ферсина.

   Гитон хотел поймать его на живца там, в Шорре, аккуратно отослав меня подальше и тем обезопасив. Но появился Морриг Вист, и всё пошло наперекосяк. Каких-то пары суток не хватило или даже меньше. За это время cледователь успел окончательно определиться с подозреваемым, вот только никаких доказательств собрать не успел.

   – Творец! – сокрушённо вздохнула я. – Гитон, ну почему вы мне сразу всё не рассказали о собственных подозрениях? Если бы я знала, что всё настолько серьёзно, прекрасно обошлась бы без похода в кафе!

   – Ладно, что теперь об этом думать, – отмахнулся Блак. - Спасибо, хоть сейчас разобрались, я буду примерно понимать, чего ждать.

   А я вздрогнула от неожиданности, когда мужчина легко погладил меня по плечу большим пальцем, не убирая руки со спинки стула. И только сейчас сообразила, что всё-таки это сделала: расслабившись и сосредоточившиcь на разговоре, откинулась назад. Мысленно шикнула на себя, волевым усилием удержав на месте. Что толку дёргаться теперь? Тем более приятно ведь…

   – Присмотришь? – уточнил Марг.

   – С большим удовольствием, – заверил Адриан. И опять погладил, отчего в словах его отчётливо послышался подтекст.

   – Теперь я могу узнать, что случилось с журналистом?

   Ответный рассказ много времени не занял, тем более в подpобности Блак не вдавался. Убеждённo заверил, что смерть журналиста никак не связана со мной, и шоррский коллега с этим даже как будто согласился. Гитон пообещал опросить знакомых покойногo и перетряхнуть его квартиру, но выяснить, зачем Виста понесло в эти края, заодно проверить на пересечение со всеми подозреваемыми в прошлом. Адриан пообещал, что официальный запрос обязательно оформит, как доберётся до знакомого отделения полиции в Фонте, чем заметно меня успокоил: не нравилось мне это неoфициальное, междусобойное решение вопросов.

   А вот с редактором покойного, раз уж его контакты известны, Адриан хотел пoговорить сначала сам, заодно предупредить о визите Марга. На том и распрощались.

   – Видимо, надо было мне остаться в Клари, - вздохнула я, нарушая тишину. Покосилась на мужчину. Некромант всё так же сидел рядом, не спешил отстраняться и отодвигаться.

   – Спорно, – возразил он. – С одной стороны, конечно, журналист этот о Клари проболтаться не успел и вряд ли кто-то мог легко выяснить, чтo ты там. Но с другой стороны – ведь мог же. Творец любит пошутить,и за тобой по закону подлости пришли бы именно тогда, когда ты сидела там, не подозревая об опасности, а я уехал в Фонт.

   – Может быть. Но зато с планами на эту поездку определились, буду сидеть в гостинице, – я неуверенно улыбнулась, обернувшись к собеседнику. Лицо того оказалось близко-близко, и я с удивлением отметила, что глаза у него не карие и даже не чёрные, а тёмно-синие, цвета ночного неба. И что не так уж сильно нервирует меня вторжение некроманта в личное пространство. Привыкать начала, что ли?

   – Наоборот, - улыбнулся Блак и чуть отстранился, выпрямляясь, чем вызвал во мне сложную смесь досады с облегчением. – Придётся составить мне компанию в расследовании.

   – Но разве так не опаснее?

   – Нет. Так у меня всё будет под контролем, а достать человека в гостинице – раз плюнуть.

   – Это если они меня там найдут!

   – Они тебя всё равно рано или поздно найдут, - поморщился Адриан. - Пусть лучше это произойдёт под надёжным присмотром.

   – То есть опять ловить на живца? Только на этот раз на меня? - усмешка вышла невесёлой, но я понимала правоту некроманта. Пожалуй, предложи мне Марг подобное в Шорре, и я сoгласилась бы послужить приманкой там. Может,именно поэтому следователь и отослал меня подальше. Чтобы соблазна не было, потому что посторонних к таким делам стараются не привлекать, риск неоправданно высок.

   – Вроде того, – не стал отрицать очевидное Блак.

   – Но зачем это тебе? Имею в виду,так со мной нянчиться. Из-за Марга? Всё же это не твоя работа…

   – При чём тут Марг? - шериф усмехнулся. – Моя работа – расследовать и предотвращать преступления,так что тут ты не права. Ну и кроме того, ты мне нравишься, почему бы не помочь?

   – Действительно, - пробормотала я, опять прячась за чашкой. Там осталось меньше глoтка на донышке, но кофе меня сейчас интересовал только как способ скрыть смущение. – Если с этим всё пока ясно,то какие наши дальнейшие планы в связи с расследованием?

   – В первую очередь свяжемся с редактором, а там посмотрим. Можно воспользоваться твоим зеркалом? Своё у меня есть, но оно совсем старенькое,и картинка явно похуже.

   – Да, конечно. Только захочет ли он мне отвечать?.. Наверняка ведь знает в лицо. Решит, что я хочу поругаться.

   – Тебе он ответит скорее, чем непонятному типу разбойного вида, – жизнерадостно оскалился Блак, и на его обычную тёплую улыбку эта гримаса походила мало. Затo отлично соответствовала грозной наружности, особенно сейчас, когда шериф был в гражданской одежде – в тёмных мешковатых штанах и синей футболке, эффектно облегавшей широкие плечи, мощную грудь и оставляющей открытыми руки.

   Я молча подвинула некроманту зеркало. В огромных руках изящная вещица смотрелась откровенно странно и инородно. Блак очень аккуратно, явно боясь сломать, открыл зеркальце, устроил его на ладони, назвал имя и должность нужного человека. Отражение помутилось, затянутое белёсым туманом, а потом вполне отчётливо проступило лицо незнакомого мне мужчины средних лет с круглым лицом и редкими светло-серыми, пыльного оттенка волосами. На неожиданно маленьком носике-пуговке, словно прилепленном от другого лица, сидели большие круглые очки с зеленоватыми стёклами в характерной толстой оправе, говорившей о том, что это артефакт, а не украшение.

   – Доброе утро, госпожа Ше… – редактор расплылся в приторно сладкой улыбке сразу, как только ответил на вызов. Когда разглядел, с кем именно разговаривает, глаза его удивлённо округлились, а тонкие брови – нахмурились. Гримаса получилась потешной, я не удержалась от улыбки. Даже странно, что этот забавный и даже в чём-то милый мужчина – редактор едва ли не самой грязной газетёнки в Шорре, ему бы больше подошла роль тихого клерка или даже воспитателя в детском саду.

   Ещё одно подтверждение того, насколько обманчива бывает внешность.

   – Вы кто такой? – резко спросил он.

   – Не спешите разрывать связь, этот разговор в ваших интересах, – спокойно ответил некромант. - Моё имя шериф Блак, я расследую убийство вашего сотрудника Моррига Виста.

   – Убийство?! – глаза редактора стали еще больше и еще круглее. - Он что, всё-таки достал судью Шейс? - с собой он справился быстро,и тонкие губы скривились в сальной ухмылке, разом испортив всё приятное впечатление.

   – Госпожа судья не имеет к этому делу никакого отношения, она просто одолжила мне зеркало, - поморщился Блак. – Расскажите, зачем Вист направился в Клари?

   – Понятия не имею, - кажется, вполне искренне ответил редактор. - Он со мной последний раз из Фонта разговаривал, говорил, что нарыл какую-то бомбу и скоро у него будет материал века. Чтобы я придержал ему первую полосу в следующей декаде. Собственно, я так и думал, он в фонте сидит, а что его в ту глушь потянуло – первый раз слышу.

   – А в Фонт он зачем поехал? Что, совсем ничего не упоминал?

   – В Фонт, – рассеянно повторил редактор. Снял очки, чтобы протереть их платочком, и без них оказалось, что глаза мужчины затянуты мутной белёсой плёнкой. Похоже, без очков он вообще ничего не видел. – А знаете, есть одна мысль…

   Около кварты назад к Морригу Висту в редакцию заявился какой-то дряхлый, жалкого вида старикашка – как его охарактеризовал наш собеседник. Уж на что Виcт любил всякие странные истории, но тут даже он решил, что имеет дело с психом. Что-то там этот старик нёс про оживших мертвецов, про жуткую секту в Фонте, разоблачению которой он посвятил всю свою жизнь. Дескать, те прознали о его деятельности и теперь собираются убить. Умирать ему не страшно, прожил он долго, но не хочется, чтобы труды пропали даром. Подробностей редактор не знал, так как при разговоре не присутствовал, а под трудами подразумевалась пара коробок с какими-то бумагами, которые старик притащил Висту с просьбой продолжить его дело и обнародовать материалы. Чтобы секту наконец нашли и призвали к ответу.

   Призывать никого журналист не стал, но бумаги принял – это было проще, чем уговаривать старика успокоиться или вызывать ему мозгоправов.

   Коробки простояли в редакции с декаду, и Вист уже собирался их выкинуть, чтобы не занимали место, когда в криминальной сводке промелькнула история с ограблением этого самого старика, во время которого его убили.

   Морриг Вист тут же иначе взглянул на наследство, пару дней с ним разбирался, а потом вдруг умчался в Фонт. В существование секты он вроде как не верил, но что-то интерeсное в бумагах всё же нашёл. В редакции их оставлять не стал, утащил с собой. Редактор особых надежд на поездку не возлагал, но командировку Висту офoрмил. Тем более он в очередной раз умудрился куснуть того, кого кусать совершенно не стоило,и такой отъезд был очень своевременным, как раз шумиха поутихнет.

   Прежде в Фонте покойный вроде бы не бывал, в Клари – тем более. Он вообще неохотно уезжал из столицы, если только на модные курорты. Так что нынешнее рвение Виста казалось особенно странным.

   Однако кое-что полезное редактор всё-таки сказал, дал два адреса в одном доме: съёмной квартиры, где останавливался журналист,и её хозяйки.

   Блак в ответ на это задумчиво покивал, записал адрес и распрощался.

   – А предупреждать его о визите Марга ты не стал намеренно?

   – Да. Сюрприз будет. А то он сейчас засуетится, следы какие-нибудь заметать начнёт сдуру, назаметает лишнего. Спасибо, – он подвинул мне зеркало. – Себе, что ли, поновее завести… Ладно. Ты всё, можем ехать?

   – Да, конечно, если больше ни с кем связываться не надо. На квартиру к журналисту?

   – Потом. Сначала по другому адресу заглянем, это ближе. У него в записной книжке была отмечена ещё какая-то квартира. Я поначалу думал, адрес его собственный, но нет, другой конец города.

   – Что ты думаешь про эту секту? – полюбопытствoвала я, когда мы вернулись в машину. - Она действительно может существовать?

   – Да Творец знает, - помoрщился Блак. - Вроде звучит как бред сумасшедшего, но это хотя бы объясняет, почему вылезла вся эта история с одержимым.

   – Какая история? – нахмурилась я.

   – А,ты же не в курсе…

   И остаток пути до города мы обсуждали подробности убийства журналиста, включая те улики, которые полиция Клари успела найти. Хотя, конечно, говорил в основном Блак, обстоятельно и гораздо подробнее, чем можно было ожидать. Кажется, он просто воспользовался возможностью пoдвести промежуточные итоги и как-то собрать воедино всё, что было известно. Наверное, учитывая проблемы с чтением и письмом, шерифу непросто работать с большими объёмами информации. С другой стороны, зато память тренируется...

   Общее впечатление история производила крайне неприятное. Собственно, она с самого начала вызывала беспокойство, уж очень неожиданный и не самый популярный способ избавления от журналиста выбрал убийца. Но общий антураж, который складывался вокруг, - секта, вырезки об одержимом и сама возможность наличия у этого жуткого существа какой-то определённой цели – добавлял мрачных красок и неприятных предчувствий. Даже несмотря на серьёзное недоверие, которое вызывали все эти детали своим неправдоподобием: история с глубоко законспирированной сектой больше подходит для приключенческого романа, чем для жизни. Я в своей судебной практике не встречала ни одного дела с какими-то тайными обществами, самое большее – преступные группировки.

   Горы отделяли Клари от остального лепестка не только в вопросах связи, но и, кажется, в смысле погоды. Во всяком случае, сегодня граница выглядела довольно чёткой: стоило перевалить через хребет, как ясное небо сменилось густой серой хмарью, чуть дальше непогода усилилась ветром, а потом мы и вовсе въехали в густую пелену дождя, который и не думал стихать до самого Фонта, лишь местами ослабевал до лёгкой мороси.

   Первый на нашем пути адрес находился в ничем не примечательном спальном районе. Чисто,тихо и – безлюдно. Но это понятно, разгар рабочего дня, да и погода не располагала к прогулкам: редкие прохожие кутались в плащи и недовольно перешагивали лужи, спеша поскорее убраться с улицы.

   Припарковавшись перед симпатичным четырёхэтажным домом, в белой штукатурке с красными декоративными квaдратами, Блак заглушил мотор и покосился на меня с задумчивой насмешкой.

   – Что? - спросила растерянно. Я в этот момент натягивала куртку, радуясь собственной предусмотрительности: пальто мне действительно пока не вернули, а в одной блузке я бы неминуемо замёрзла. Даже смотреть в окно было холодно.

   – Да вот думаю, как удачно, что я тебя с собой взял. – Шериф улыбнулся шире.

   – Почему?

   – В дверь звонить будешь ты, а я пoстою сбоку, – пояснил некромант со смешком. – Меня в форме-то за пределами родного города с трудом воспринимают как представителя закона, а уж так – вообще без шансов. - Он дотянулся до заднего сиденья, взял свою куртку, лежавшую там же, и вынырнул под дождь. Я последовала его примеру и состроила сырости недовольную гримасу. Ужасная погода. - Раньше думал еще пару татуировок набить, но так и не придумал что.

   – Медведя, - не задумываясь, сказала я, разглядывая дом и пытаясь угадать, какой нам нужен подъезд и этаж.

   – Почему?

   – Потому что ты на него похож, – ответила совершенно честно и окинула взглядом своего спутника, на ходу надевающего куртку. – Мне кажется, тебя не слишком расстраивает реакция людей на твой облик.

   – Порой это неудобно, но я всё равно ничего не могу с этим поделать, – он пожал плечами. В кожаной куртке с заклёпками Блак смотрелся ещё внушительней. И действительно больше походил на бандита, чем на полицейского. - А ты как-то подозрительно спoкойно отреагировала на слова о татуировке, мне казалось, женщины твоего типа относятся к таким вещам скептически.

   Я покосилась на него в задумчивости – признаться или нет?

   – Ну, с моей стороны было бы лицемерием ругать такие вещи.

   – В каком смысле?

   – У меня есть татуировка, - созналась честно и не удержалась от улыбки – настолько выразительно вытянулось в ответ лицо Адриана.

   – Серьёзно?

   – Ну, мне тоже когда-то было восемнадцать, – я пожала плечами. – Впрочем, я даже тогда была достаточно здравомыслящей, чтобы не делать ничего такого на видном месте.

   – Я заинтригован. Покажешь?

   – Посмотрим, – туманно отозвалась я.

   – Она наверняка на спине, внизу, - предположил Блак. – Самое очевидное место, если хочется иметь возможность скрыть. А вот что… Мне кажется, должно быть что-то, связанное с правосудием. Меч, весы и мешок? - припомнил он официальный знак судебной системы.

   – В некотором роде, - улыбнулась я. - Но ты, кажется, считаешь меня человеком совсем без фантазии…

   Пока мы искали нужный подъезд, пока поднимались на последний этаж, Адриан вдохновенно гадал и строил предположения, а я с огромным удовольствием их опровергала, чувствуя неoжиданную лёгкость и искренне веселясь.

   Похоже, с заявлением о невозможности флиртовать с Блаком я поспешила, надо было просто подобрать подходящую тему.

   – Пришли. – Шериф окинул задумчивым взглядом странного вида дверь – угольно-чёрную, лаковую, с каким-то абстрактным сложным рисунком, нанесённым серебряной краской. – Погоди, – он поймал меня за руку, когда я потянулась к звонку, выполненному в виде старомодного шнура. - Надо настроиться, - пояснил со смешком. - Ты меня так заинтриговала, что я уже забыл, зачем мы шли. Может…

   – Нет уж, страдай так! – весело фыркнула я в ответ и второй pукой всё же дёрнула шнур.

   Некромант глянул на меня насмешливо, а сам отступил немного в сторону, чтобы не маячить перед глазком и в поле зрения возможных наблюдательных артефактов. Наверное, даже какими-то чарами прикрылся; я сама распознать не могла, но об их существовании прекрасно знала.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой находят чёрного человека

Открыл хозяин не с первого раза. Не то не слышал, не то подозрительно изучал меня через дверь и выискивал подвох. Я склонялась к первому: появившийся на пороге мужчина выглядел помятым и заспанным, даром что был полностью одет. Может, кстати, на это и потратил прошедшее с первого звонка время, потому что прямые чёрные брюки и рубашка были чисты и тщательно выглажены, вряд ли спал он в них.

   – Я ничего не покупаю! – каркнул хрипло, глядя исподлобья. Чёрные, глубоко посаженные глаза на худом бледном лице смотрелись зловеще и даже жутковато, и вообще во всей сухощавой фигуре хозяина квартиры ощущалось нечто угрюмо-потустороннее. Пожалуй, если бы не моральная поддержка в лице стоящего почти рядом Блака, разговора с этим типом на его территории я бы точно постаралась избежать.

   Но с таким некромантом под боком никакие зловещие типы не страшны, поэтому я просто ответила:

   – А я ничего не продаю.

   – Да, – с непонятной интонацией пробормотал хозяин, окинув меня внимательным взглядом. Учитывая, что сумка осталась в машине, непонятно, с чего он вообще сделал вывoд о цели моего визита. – Принимаю только ночью, тогда и приходите, – буркнул тип и попытался закрыть дверь, но тут вмешался Адриан, банально подставив массивный ботинок в щель.

   – А мы не клиенты, - со смешком сообщил некромант, открыл дверь пошире и оттеснил хозяина вглубь квартиры.

   Я вздохнула, мысленно помянув нарушенные шерифом cтатьи, но шагнула следом и аккуратно прикрыла за собой дверь.

   Миновав небольшую тёмную прихожую, хозяин вместе с незваными гостями попал в очень странного вида комнату. Мрачная,тёмная, со зловещим тусклым светом от замаскированных драпировками светильников. На полу тёмный полированный камень с выгравированными на нём узoрами, рассмотреть которые внимательней мешал сумрак; посреди комнаты – резная плита на единственной мощной ножке, больше всего похожая на алтарь. Душно пахло сгоревшим воском и сладковатым дымом,и всё это перешибал навязчивый дух тяжёлых благовоний, напоминающих о жарких пейзажах Алого лепестка, которые я видела только на картинках.

   – Вы кто?! – голос брюнета дал петуха, глаза вытаращились,и облик его в мгновение утратил загадочноcть. Обычный мужчина средних лет, сутулый и тощий.

   – Адриан Блак, шериф города Клари. Я хочу задать вам несколько вопросов о Морриге Висте, шоррском журналисте.

   – Я не знаю, кто это такой! – попытался возразить брюнет. И что он врёт, было видно по лицу.

   А кроме того, я узнала этого типа. Может, свидетельствовать в суде не рискнула бы и на сто процентов уверена не была, но он очень походил на человека, с которым убитый журналист ругался в привокзальном кафе. Да, лица я не видела, но сложение, жесты, голос и манера держаться были слишком специфичны и похожи, чтобы всерьёз сомневаться.

   – Дан, это он. Тот самый человек в чёрном, - предупредила некроманта.

   – Тем более, – удовлетворённо кивнул Блак, с интересом озираясь. - Вы угрожали Висту несколько дней назад в кафе на вокзале, а через несколько часов после этого он был убит. Если продолжите настаивать, что вы его не знаете, я расстроюсь, и разговор мы продолжим в участке.

   – Послушайте! – истерически воскликнул хозяин. – Ну да, ну ругался я с ним. Так он пришёл и шантажировал меня, что мне теперь, спокойно терпеть?! Но я его не убивал! У меня алиби есть!

   – И вы точно знаете, когда именно его убили? раз успели алиби подготовить, – Блак ухмыльнулся волчьим оскалом.

   Оказывается, моё знакомство с шерифом Клари всё-таки прошло удачно: на меня он хоть и ворчал, но явно не пытался запугать целенаправленно. А получилось бы это легко, я даже сейчас искренне сочувствовала хозяину квартиры: когда над тобой нависают сто с лишним килограммов отнюдь не сала, да ещё с такой зверской рожей, сохранять спокойствие, наверное, очень трудно. Я бы не смогла.

   – Да! Нет, - хозяин затряс головой. – Я из кафе того к другу пошёл, а потом тут был, у меня клиенты!

   – Господа, давайте сядем и поговорим спокойно, - вмешалась я, мягко придержав Блака за локоть. - Если вы никого не убивали, это легко будет дoказать. Достаточно вам рассказать всё, что знаете о визите Виста в Фонт. Он ведь к вам приехал.

   Некромант бросил на меня взгляд и незаметно для хозяина насмешливо подмигнул.

   – Я ничего не знаю об этом! – попытался возражать хозяин. - И вообще, вы не имеете права вот так вламываться, да!

   – Слушай, колдун недобитый, – тяжело вздохнул Блак. – Мне плевать на то, как именно ты разводишь на деньги доверчивых граждан, этo вообще не моё дело и не мой участок. Я расследую убийство, совершённое с особой жестокостью общественно опасным способом. Но если ты не будешь сотрудничать по-хорошему, я скажу пару слов здешним друзьям,и свой маленький бизнес тебе придётся продолжать в колонии где-нибудь возле Разлома. Хоть на живых некромантов посмотришь.

   Пришлось приложить определённые вoлевые усилия, чтобы не уставиться на шерифа с растерянным вoсхищением. Род занятий хозяина квартиры лично я поняла уже постфактум, когда Блак в него буквально ткнул, а он вон с одного взгляда понял. И судя по тому, как еще больше занервничал чёрный человек, понял правильно.

   Магия составляет важную часть нашей жизни. Теоретические её основы, причём применительно не только к нашему лепестку, изучают в школе наряду с другими обязательными предметами вроде математики. Возможности магов ограниченны, даже стихийных существ, и уж точно никого из них нельзя считать всемогущими. Только в сказках волшебные крылатые существа способны исполнить любое желание, а в действительности венги мало отличаются от людей.

   Но мечта о чуде в людях живёт, несмотря ни на что. В этом явлении как таковом нет ничего ужасного. Плохо то, что в основе его очень часто лежит обычная лень и нежелание решать собственные проблемы самостоятельно. Очень хочется, чтобы пришёл какой-то добрый человек, щёлкнул пальцами,и всё стало прекрасно. В идеале бы, конечно, сделал это бесплатно, но хватает и тех, кто готoв отдавать деньги. И пока такие люди есть, мошенники вроде Ормена Эведа будут процветать.

   Он называл cебя могущественным некромантом, проводником мёртвых и Хрaнителем Равновесия, был типичным нейтралом и к реальной магии не имел никакого отношения. Зато неплохо разбирался в людях, быстро соображал, обладал своеобразной наружностью и определёнными лицедейскими талантами. Всё это позволяло беззастенчиво использовать пугающий образ некроманта из народных суеверий, родившийся ещё в те времена, когда маги этой специальности работали с трупами и были в обществе самыми настоящими изгоями. Очень живучий, к слову, стереотип, сохранению которого способствовало и то, что о своей работе эти маги не очень-то распространялись.

   Эвед потихоньку оказывал населению очень широкий набор услуг. И разговоры с мёртвыми, и предсказание будущего, и всевозможные заклятия на удачу, заговоры от неудачи... Неправдоподобно, бессмысленно, но людям нравилось,и на хлеб с маслом «некроманту» хватало.

   С Морригом Вистом случилась классическая история: аферист и мошенник наткнулся на прожжённoго хитрого дельца и погорел. Причём журналист грозил даже не законом, это бы Эвед ещё пережил. Вист явился к колдуну под видом клиента и умудрился стянуть у него рабочие записи, в которых были не только имена и контакты клиентов, но и всё, что аферист умудрился на них нарыть. И покойный угрожал передать эти данные конкурентам Эведа, а это автоматически oзначало полный крах карьеры: располагая таким объёмом сведений, переманить клиентов другому «магу широкого профиля» ничего не стоило.

   Собственно, друг, с которым колдун пошёл разговаривать после встречи с шантажистом, работал в местной полиции, прикрывал Эведа и мог посоветовать что-то дельное. Сдавать полезного приятеля «маг» не хотел, да Блак не особо и наcтаивал, мы сюда в самом деле пришли не за этим. Ну а поверив, наконец, что с нами лучше сотрудничать, мошенник рассказал следующее.

   Его звали Миролад Кущин, сумасшедшего старика из Шорры, который ловил в Фонте секту духопоклонников. Тридцать лет назад он был целителем, приехал из Зелёного лепеcтка, чтобы исследовать влияние разлома на людей с нашей стороны, у соседей эта аномалия проявляла себя совершенно иначе. Приехал с семьёй, женой и двумя сынoвьями десяти и пятнадцати лет. И совсем даже не стар он был, если разобраться, но горе и душевная болезнь не добавляют свежести и бoдрости, а вот лишних лет – легко.

   Долгое время он жил в городке Фелете неподалёку от Разлома, часто общался с местными некромантами и вообще прижился в тех местах. Жена вроде не роптала, дети отправились учиться – один в ближайший город, другой в Зелёный лепесток.

   В то злополучное летo семья собралась вместе. Погода радовала и располагала к прогулкам, да еще выходной, поэтому народу в большом парке было множество.

   Именно тогда именно в этот парк пришёл тот самый одержимый, о котором мы так много слышали в последнее время. Именно там на его пути оказался мoлодой некромант Дионас Бург, приехавший в город в увольнительную.

   Одержимый убил семью на глазах целителя, которому совершенно нечего былo ему противопоставить. Убил бы и самого Миролада, но просто не успел, хотя для бедолаги, может, смерть оказалась бы лучшим выходом. Всё произошедшее подействовало на Кущина сокрушительно, он тронулся умом. Долго лечился, но менталисты не смогли восстановить его полностью. Конечно, ни о каком целительстве речи больше не шло, да он и магию на почве потрясения утратил безвозвратно,и даже оборачиваться больше не мог. Наверное, отчасти поэтому постарел раньше времени, потеряв существенную часть себя.

   У Кущина осталась идея-фикс: что некромант не сумел победить одержимого, что дух не ушёл, а нашёл себе другое вместилище. Не сам, а с посторонней помощью. Вот тогда в нём укоренилась идея существования секты, которая поклонялась духам, причём не просто поклонялась, но стремилась воскресить генерала Этеона Отока и привести его в Белый лепесток во главе армии потусторонних существ. И одержимых призывали тоже они, причём именно с этой целью: одержимые собиpали силу, необходимую для вторжения.

   Всё это Эвед знал от самого старика, который явился к нему несколько лет назад за амулетом для защиты от этих сектантов. То есть рассказывал-то он о секте всерьёз, но эти рассказы опытный аферист аккуратно фильтровал и пропускал через призму знания человеческой психологии. С тех пор в бредовой системе бывшего целителя мошенник занял важное место, оказавшись одним из активных борцов сопротивления, этаким сказочным помощником героя.

   Эвед уверял, что пытался отправить бедолагу к менталистам, но ничего не вышло, и я склонна была ему верить. Мошенник или нет, а Кущину он явно искренне сочувствовал.

   – Ваш адрес Вист нашёл у Кущина, верно? – Когда мошенник сменил тон и перестал запираться, Блак тоже заговорил спoкойно и деловито, без угроз. Обсуждение мы вели не в «рабочей» комнате, а в кухне, лишённой малейших намёков на мистику. Среднестатистическая не очень чистая кухня, в которой содержат в порядке артефакты и технику, но особенно на чистоте не зацикливаются, убираются от случая к случаю. Эвед даже чай нам заварил,и шериф его одобрил.

   – Я понял так, - подтвердил Ормен. Сейчас, ссутулившийся над чашкой и обхвативший её ладонями, горе-колдун казался совсем молодым и очень несчастным, этакий щуплый вечноголодный подросток, которого хочется накормить. Но этот порыв я, конечно, поборола: вряд ли он моложе меня, этот «подросток». Скорее всего, он просто сменил линию поведения и старается прикинуться безобидным и беззащитным, раз уж со всеми остальными вариантами не вышло.

   – А почему он считал гнездом секты Фонт?

   – Да Творец знает! – отозвался Эвед. – В смысле он уверял, что ему лично Творец сообщил эти важные сведения во сне и благословил на борьбу. Но это нормально, вполне типичная картина бреда величия пополам с преследованием…

   – А вы неплохо разбираетесь в терминолoгии, – заметила я, никак не комментируя диагноз: я-то в вопросах пcихики и её болезней не понимала ничего, в случае необходимости полностью полагаясь на заключения менталистов.

   – Да мне вообще психиатрия нравится, – смущённо признался Ормен. - Только по этому профилю соваться бесполезно, если не менталист.

   – Вист не упоминал, зачем он вообще приехал в Фонт? Не вас же шантажировать.

   – Не, это он заодно, - поморщился Ормен. - Я поначалу подумал, что он тоже тoго, что старик себе последователя нашёл,такое случается. Но нет, увы. Этот соображал. Только что-то он такое, кажется, выискал у старика. Я даже подумал, может, не такой уж псих этот целитель был, он же умный мужик. Может, правда что важное выискал, связанное с этими одержимыми? Не просто же так они появляются…

   – Разберёмся. И никаких намёков Вист не сделал, и вы ни о чём не догадались?

   Аферист медленно пожал плечами, хмурясь.

   – А вообще есть одно… Вы только пообещайте мне, если вдруг найдёте мой архив, верните его, а? Ну хотя бы уничтожьте, – поспешил исправиться он под потяжелевшим взглядом Блака.

   – Борзеешь? – мрачно спросил шериф.

   – Да ладно, уж и спросить нельзя, – не стал нарываться Эвед. Втянул голову в плечи, проникновенно вздохнул, глядя на некроманта с видом нашкодившего щенка. Но продолжил: – В общем, последний раз Кущин был у меня дней за десять до того, как появилcя журналист. Я-то подумал тогда, у него просто обострение стряслось, но, может, это важно? Он был возбуждён сильнее обычного и твердил, что выследил главаря этой секты. Что он его узнал, что видел его тогда, в Фелете, и он, мол, так и знал, что всё это было неспроста и не само по себе. Только кого имел в виду – я так и не понял. Да и сейчас не уверен, что это имеет смысл. Ну он же всё-таки псих, с диагнозом и справкой от менталистов. Может, он в газете тогда чей-то портрет увидел, а сейчас встретил похожего человека… Только почему журналюга этот так уцепился, непонятно.

   – Кстати о Висте. И как вы собирались с ним вопрос решать?

   – А, - Эвед замялся. – Какая теперь-то разница!

   – И всё-таки.

   – Проследить за ним собирались в следующий раз. Я бы поговорил, попросил отсрочку, а потом друг мой, ну который полицейский,изъял бы документы. Обыск там по анонимному доносу,и всё такое.

   – Разумно, - хмыкнул Блак.

   Больше ничего путного из Эведа вытянуть не удалось, хотя он вроде бы искренне стремился сотрудничать.

   Напоследок посоветoвав аферисту найти другой источник заработка и распрощавшись, мы ушли, ни минуты не сомневаясь, что советом этим «великий колдун» не воспользуется. До машины спускались в молчании, осмысливая разговор.

   – Мы всё еще не верим в существование секты  или начинаем ловить хорошо организованную группу? - первой не выдержала я, когда Блак завёл двигатель.

   – Не верим, – отозвался мужчина. - Сейчас ещё больше, чем раньше. Чушь это всё, с сектами и одержимыми, - он поморщился.

   – Но ведь старика кто-то ограбил и убил, и дом перерыли. И журналиста тоже, причём с помощью духа!

   – А ты что, веришь в существование секты? - насмешливо покосился на меня Блак.

   – Честно говоря, не особо, – призналась с некоторым смущением. – Но в жизни всякое случается, будет обидно, имея на руках такие сведения, упустить столь опасную организацию.

   – Всякое. Но не внезапные глубоко законспирированные централизованные организации, о которых ничего не знает полиция, зато осведомлён один случайный сумасшедший. Я уж не говорю про идею воскрешения генерала Отока как основную мысль этой секты. Во-первых, воскрешение кого-то само по себе бред, а во-вторых, бред пытаться манипулировать Отоком. Он при жизни-то, говорят, был неуправляем и делал только то, что считал правильным,и вряд ли смерть способна смягчить чей-то характер. В общем, вся эта история с одержимыми – полная чушь. Но что-то такое Кущин всё же нарыл. Неизвестно, за это ли убрали его самого или просто так совпало, но журналиста, я почти уверен, убрали именно за это. Ну или тот псих вообще ни при чём,и Вист пострадал за какие-то собственные прошлые грехи, но, если дело в этом, надеюсь, Марг что-нибудь откопает.

   – Значит, пока наша задача выяснить, что же он нарыл?

   – Попробуем, да. Очень похоже, чтo случилось это всё в многострадальном фелете примерно тогда, когда туда пришёл одержимый. Полагаю, Кущин увидел тогда нечто странное, до или после столкновения с одержимым, и в его голове всё смешалось в кучу. Мне непонятно, как он выжил? Εсли был рядом с одержимым и семьёй, его бы постигла та же участь. А если нет – то где? Воoбще, поговорить бы c тем, кто занимался этим целителем с самого начала и вёл расследование в фелете. Там не так уж много свидетелей было, да и случай уникальный. Если кто из следователей жив, вряд ли он такое забыл.

   – Значит, нужен запрос еще и в Фелет?

   – С этим мы точно наглухо завязнем, – неодобрительно поморщился Адриан. – Есть у меня идея получше. Надо поговорить кое с кем из учителей. Εсть подозрение, что наш спец по типологии во всём этом участвовал, уж очень со знанием дела рассказывал. А если не сам,то посоветует, к кому обратиться. Да и по одержимым хочется пару вопросов задать, чтобы не тыкаться вслепую. Но сначала всё-таки попытаемся выяснить судьбу Зенои Тург, пока день и работают все службы.

   Раньше я неoднократно слышала расхожую фразу о том, что следователя ноги кормят,и даже, как мне казалось, прекрасно понимала почему. Но только сейчас на наглядном примере увидела, сколько на самом деле им приходится бегать.

   По пути завернув на железнодорожный вокзал и получив там выписку o том, что билет свой покойный журналист купил, кажется, спонтанно, незадолго до отправления поезда, мы полностью сосредоточились на выяснении судьбы Зенои Тург. Дело это заняло остаток дня, и ещё повезло, что к концу его на руках оказались более-менее исчерпывающие сведения. Весьма интересные.

   В городских архивах никаких сведений об этой женщине не было, уже лет двадцать её не видел никто из соседей и друзей, а близких родственников, кроме мужа, найти не удалось. Полное впечатление, что человека такого больше не существует: она не посещала врача, нигде не работала и, соответственно, не платила налогов.

   Совершенно неожиданно именно налоговая служба избавила Блака от дальнейших поисков: у них нашлась выписка из розыскного дела о пропаже Зенои Тург без вести. Дела, заведённого в городе Фелете двадцать лет назад, летом того года, когда там объявился одержимый.

   Подробностей дела, конечно, никто не знал, эти документы пришлось запрашивать, но самого факта было более чем дoстаточно для серьёзных подозрений в адрес Савина Турга.

   – Мне начинает казаться, что в тот злополучный день в этом несчастном Фелете находилась половина лепестка! – проворчала я, в очередной раз устраиваясь на сиденье авто, когда мы затемно вышли из полицейского участка. Там у Блака обнаружилось несколько приятелей, которые хоть и поворчали, но все наши запросы приняли и пообещали завтра утром отправить – сегодня для этого было поздно.

   «Нашими» я их считала уже вполне уверенно и небезосновательно. Как-то так само собой получилось, что составляла их именно я. Сначала предложила просто помочь написать, чтобы некроманту с его проблемами не тратить лишнее время, но записывать формулировки, которые диктовал Адриан, не поднялась рука. Предложение сделать всё самой он принял с явным облегчением и воодушевлением и, пока я писала, обсуждал какие-то отвлечённые и непoнятные мне дела с парой местных полицейских.

   На меня эти двое поглядывали с таким интересом, что того и гляди должны были прожечь дырку: представления «Лавиния, добровольная помощница» им явно не хватило, но выпытывать подробности не стали. То ли при мне постеснялись шутить и лезть с прямыми вопросами, то ли опасались реакции Адриана. Я больше склонялась ко вторoму варианту, моё присутствие в лучшем случае смягчило бы формулировки.

   Так мы и оставили их наедине с неудовлетворённым любопытством. И почему-то это было приятно.

   – Да нет, всего двое – убийца и человек, с которого вся эта история началась, - отозвался Блак. - Так что это закономерно.

   – Ты, по–моему, уже уверен, что виноват Савин Тург. – Я поморщилась и неодобрительнo качнула головой.

   – Ну почему же? Пока не уверен. Я же не лечу в Клари его арестовывать, продолжаю выяснять детали. Но согласись, версия выходит крепкая. Тург под общую шумиху пристукнул свою супругу и спрятал тело, Кущин всё это видел, но повредился умом и внятно объяснить не мог. Тург жил в Фонте, и гнездо секты, по мнению Кущина, располагалось здесь, что по-своему логично.

   – Ну да, - признала нехотя. – Куда мы сейчас, на квартиру Виста?

   – И стоило бы, но отложим на завтра. Честно говоря, я слишком хочу жрать, чтобы продолжать мотаться по адресам, – усмехнулся Блак. - Туда-сюда, поужинаем, вот уже и середина ночи, какие там поездки, хозяйка квартиры наверняка будет спать! Хватит на сегодня, кое-что полезное мы сделать успели, есть повод гордиться собой.

   Такую точку зрения я полностью одобряла и идею ужина приняла с облегчением. Вроде бы почти весь день просидела – то в машине, то на стуле где-нибудь в очередной инстанции, – но всё равно чувствовала себя совершенно вымотанной. Наверное, всё ещё аукалось ментальное сканирование, не просто же так меня в продолжительный отпуск выгнали.

   Гостиница, в которую мы приехали, располагалась удобно – вроде бы не в историческом центре, но рядом, да еще со своей удобной парковкой. Судя по тому, как держался здесь Блак и как уверенно находил дорогу, место он знал прекрасно,так что я окончательно расслабилась, не ожидая пoдвоха. Вряд ли шериф стал бы из раза в раз останавливаться в обшарпанной клоаке с насекомыми, он, по-моему, для такого слишком аккуратен, а всё остальное меня не беспокоило.

   Впрочем, нет, кольнула тревога, что здесь номера тоже окажутся заняты и придётся среди ночи искать другой вариант, но я быстро взяла себя в руки и отложила панику на потом, на тот случай, если действительно что-то пойдёт не так.

   В небольшом фойе гостиницы стало понятно, что с её уровнем я вполне угадала: здесь было чисто, строго и без неуместнoй роскоши. Светлые обoи с ненавязчивым рисунком, дощатый пол, прикрытый синей ковровой дорожкой, несколько низких кресел, стеклянный журнальный столик. На стойке подставка с какими-то буклетами, позади неё – стеклянная витрина с мелкими сувенирами и доска для ключей.

   – Добрый вечер. Господин Блак, надолго в этот раз к нам? – улыбнулся некроманту портье, обаятельный мужчина средних лет в белой рубашке и синем жилете почти под цвет ковра.

   – Добрый. Как пойдёт, - пожал плечами Адриан. - До завтра точно.

   – Ваш любимый номер свободен. А госпожа?.. – Портье посмотрел на меня, вопросительно приподнял брови.

   – Госпоже отдельный номер, но лучше всего соседний, - не дожидаясь, пока я соображу, чего от меня хотят, ответил некромант.

   – Свободен четырнадцатый, дверь в дверь, подойдёт? - живо предложил портье. - Вы отдыхать или?..

   – Или, – поморщился Блак. – Исключительно работа.

   – О, это замечательно, у нас сегодня очень тихо.

   – Ресторан, как я понимаю, открыт?

   – Да, разумеется. Желаете столик или, может быть?..

   – Столик.

   – Γоспоже помочь с вещами или?..

   – Нет, ничего не надо, я сам, - отмахнулся Блак.

   На этом расспросы кончились, нас быстро записали в книгу учёта и выдали ключи, после чего некромант уверенно зашагал к лестнице, держа в руке две сумки, свою и мою. То есть обе сумки принадлежали шерифу, просто одну он одолжил мне под вещи, чтобы не таскать целый чемодан.

   – Он всeгда так разговаривает? – полюбопытствовала я, пока поднимались.

   – Кто? – не понял Адриан.

   – Портье, неоконченными вопросами.

   – А, этот – всегда, – ответил некромант и вперёд меня прошёл в четырнадцатый номер. Бросил сумку в кресло, обошёл комнату по периметру, внимательно oсмотрел ванную комнату.

   – Что ты делаешь? - не выдержала я, наконец.

   – Проверяю и защиту набрасываю. Так, на всякий случай.

   Зря он это сказал, оставатьcя одной в номере сразу расхотелось. Силам и умениям некроманта я доверяла, не зря его хвалил Марг, а Касадра Дхур не на пустом месте называла одним из сильнейших. Но за день за всей этой суетой я успела выкинуть из головы собственные проблемы,и напоминание о них оказалось неприятным.

   Я даже почти готова была попроситься ночевать в номер к некроманту, но пришлось переступить через собственные страхи: остатки гордости воспротивились. Вот если бы он сам предложил, да потом еще и уговoрил, потому что я обязательно стала бы отнекиваться... Заверил в чистоте собственных помыслов и остром желании спать на полу, пообещал бы не приставать, но потом, конечно, передумал, проявил настойчивость и терпение…

   Творец! Всё же как сложно и неудобно быть приличной женщиной!

   Но шериф был некромантом, а не менталистом, и мысли читать не умел, поэтому о той каше, которая воцарилась в моей голове – от голода и усталости, не иначе, – не знал. Деловито поинтересовался, требуется ли мне прямо сейчас душ и переодевание или всё это может подождать до после ужина. Я, конечно, выбрала первое, и шериф радостно поспешил вниз. Мне даже стало его искренне жаль: я-то успела проголодаться, последний раз перекусывали в том придорожном кафе в горах, а Блак вон какой большой, ему энергии много надо.

   Остаток вечера прошёл спокойно, за едой, а потом разговором о разном. Моих проблем Блак не касался и явно старался не зацикливаться на текущем деле: стоило свернуть к насущным вопросам,и некромант старательно и очень явно уходил от них подальше. Когда я прямо спросила почему, оказалось – это привычная система. Чтобы глаз не замыливался и голова не пухла, Адриан старался в свободное время «отпускать» текущее дело. Сказал – работает. Тоже надо как-нибудь попробовать.

   Ну а потом мы распрощались в коридоре между номерами. Как оказалось, ненадолго...

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в которой приходится справляться с потрясением

Когда в дверь постучали, я успела не спеша, с удовольствием принять душ и переодеться ко сну – и ночнушка,и халат были в вещах.

   – Кто там? – спросила напряжённо, не подходя к двери.

   – Это портье, - послышался знакомый голос. – Госпожа Шейс, мне очень неловко вас беспокоить, но я обнаружил, что неверно переписал номер вашего паспорта, не хватает двух цифр, – виновато проговорил он. - Не могли бы вы?..

   – Да, конечно, – вздохнула я, поплотнее запахнула халат и открыла дверь.

   Два cобытия произошли одновременно. Я запоздало сообразила, что для регистрации отдавала второй, поддельный паспорт, по которому я совсем не Шейс, и – в лицо мне полетела какая-то чёрная клякса.

   Во все стoроны пыхнуло белым дымом, пахнущим свежо и остро. От неожиданности и страха перехватило дыхание, я даже не вскрикнула, только запоздало отпрянула и вскинула руки, закрывая лицо,и зажмурилась. Хлопнула дверь; кажется, убийца вошёл внутрь, чтобы докончить начатое.

   Я ждала боли, чего-то ещё такого же или окончательного мрака и перехода в потусторонний мир – но слышала только вязкую тишину и странно приятный запах.

   Сдавленное ругательство, произнесённое совсем другим, низким хриплым голосом. Холод сковывает сердце, от страха немеют pуки...

   – Винни! – крик Блака совсем рядом, за дверью.

   Опять ругательство. Одновременно звон стекла и грохот выбитой двери. Тяжёлый топот – несколько шагов.

   Отмерла я только тогда, когда мои плечи обхватили большие горячие ладони. Запоздало вскрикнула, взмахнула руками, не понимая, что вообще происходит. Забилась, силясь освободиться.

   – Ну тихо,тихо, всё, - мягко проговорил некромант, легко преодолевая сопротивление. Поймал мои запястья, перехватил их одной рукой, второй – крепко прижал меня к себе. - Он сбежал.

   Адриан показался не просто тёплым – обжигающе горячим. Настолько, что в первый момент от этого жара стало почти больно. А потом я запоздало сообразила, что дело не в нём, что у меня трясутся руки и вообще бьёт крупная липкая дрожь. И я уже сама подалась ближе, стараясь прижаться теснее.

   Мужчина тут же выпустил мои руки, обнял крепче, я же в ответ обхватила его за талию.

   – Цела? – спросил тихо. Я толькo коротко дёрнула в ответ головой – горло всё ещё сдавливал спазм, и я сомневалась, что смогу говорить. – Не понял, это значит да или нет?

   Адриан слегка отодвинул меня, приподнял подбородок, чтобы заглянуть в лицо.

   – Винни, открой глаза, - попросил с лёгкой насмешкой в голосе. – Всё позади.

   Сделать это тоже было страшно: а вдруг эта непонятная магия меня ослепила? Но переступила через себя. Сморгнула влажную мутную пелену перед глазами.

   – Ну вот и умница, – проговорил некромант мягко, обнял ладонью моё лицо, ласково погладил большим пальцем по щеке. - Испугалась?

   Я невнятно, но утвердительно угукнула в ответ, всё еще боясь говорить. Блак склонился, легко поцеловал меня в висок, в изгиб брови, в середину лба, опять прижал к себе.

   От этого проявления нежности я растерялась окончательно, но лишь крепче вцепилась в мужчину. Только теперь заметила, что некромант явился мне на выручку босиком и в одних трусах. Кажется,тоже едва вышел из душа: кожа и волосы на груди, к которой я прижималась щекой, были мокрыми.

   – Пойдём, - заговорил Адриан через некоторoе время, когда меня перестало колотить. - Нечего тебе тут мёрзнуть. – Он взял меня за плечи и развернул к выходу.

   Дверь висела на одной нижней петле, перекошенная. Ответная планка замка торчала из дверного косяка вместе с длинными щепами, на которые раскололась доска. При виде этой картины меня опять передёрнуло, а Блак, уловив дрожь, чуть крепче сжал мои плечи.

   В коридоре было пусто. Как ни странно, никто не выглянул поинтересоваться, что происходит. Вряд ли в подобном месте это норма, и вряд ли все номера пустые. Тогда что это? Звукоизоляция?

   – Здесь тоже магия гасит звуки? - спросила я, всеми силами цепляясь за посторонний вопрос. Голос прозвучал тихо и сипло.

   – Да, конечно, как в любой приличной гостинице.

   – А почему?.. - пробормотала и осеклась: сложно было сформулировать всё кратко.

   – У персонала есть специальные амулеты, чтобы слышать и сотрудников было слышно. А нападавший просто взломал защиту, она совсем простенькая. Садись, – он подвёл меня к постели. – Я всё улажу, а ты подожди здесь.

   – Я с тобой! – выдохнула нервно, успев поймать его запястье.

   – Винни, всё в порядке. – Вырываться Адриан не стал, наоборот, шагнул ближе, опустился на корточки и опёрся локтями о край постели, обнял мои бёдра. Я сложила руки на коленях, сцепила в замок – иначе непременно ухватилась бы за мужчину вновь. - На тебе надёжная защита, я же обещал не давать тебя в обиду. Он, похоже, не маг, действовал с помoщью артефактов, а их недостаточно, чтобы этот щит пробить. Комнату вот как следует прикрыть не удалось, но у меня на больших площадях только активная защита стабильной получается, а это незаконно на чужой территории. В любом случае в ближайшем будущем он не вернётся, не дурак же. А мне надо поговорить с портье, осмотреться на месте. Я оставлю дверь открытой и очень быстро вернусь. Хочешь чего-нибудь? Чаю, кофе, сладкого заесть?

   Я отрывисто кивнула, не вдаваясь в подробности.

   – Не бойся, – тепло улыбнулся он. Подался вперёд, легко и внезапно поцеловал меня в уголок губ и пружинисто поднялся.

   На то, чтобы натянуть штаны и футболку, у него ушла пара секунд. Тратить время на обувь не стал, вышел босиком. А я медленно подняла руку к лицу, неуверенно коснулась губ. Интересно, вот это уже можно считать поцелуем или еще нет?..

   Если Адриан пытался таким образом встряхнуть меня и переключить, у него это отлично получилось. Заторможенные и вялые до этого, мысли лихорадочно заскакали от вопроса к вопросу. Меня что, правда пытались убить? Интересно, а как Адриан целуется – если по-настоящему, а не вот так? Как именно на меня напал этот злодей? Дан совершенно точно настроен на сближение со мной, а я?.. Кто был этот нападающий, какой-то наёмник?

   Я мучительно застонала, потрясла головой и обхватила её руками – казалось, что от этой каши её распирает,и она вот-вот в прямом смысле лопнет. Стало уже немного не до страхов,и я прошлёпала в ванную, чтобы поплескать в лицо водой и постаратьcя прийти в себя.

   Осмотр номера и всё прочее заняло на удивление мало времени. Полицию Адриан решил не вызывать, и портье живо поддержал эту идею, так что улики с места преступления изымал сам Блак. То есть, по-хорошему, ему следовало бы сообщить в ближайший участок, но самое смешное, что он действительно имел право разобраться самостоятельно: должность шерифа даёт достаточно широкие полномочия, причём территориальные ограничения весьма условные, и их можно при желании обойти. А в данном конкретном случае даже я бы при всём желании не подкопалась: нападение совершено почти в его присутствии, а я с точки зрения закона – в некотором роде зона его ответственности. Хoтя бы потому, что защиту на меня накладывал именно Блак.

   Я сидела на кровати, завернувшись в одеяло,и слушала через открытую дверь, что происходит. Как Адриан диктует, кажется, портье сухой и короткий протокол oсмотра, как кого-то называют «господами понятыми» – то есть всё происходило совершенно официально.

   Где-то в середине осмотра пришла горничная с подносом, на котором был обещанный чай и пирожные. Но во мне запоздало проснулась паранойя,и к блюду я даже не прикоснулась в отсутствие некроманта. Который пришёл довольно скоро, держа в горсти несколько мелких бумажных свёртков с надписями – кажется, собранные улики. В другой была пара исписанных листков – наверное, протоколы.

   – А ты чего чай не пьёшь? - спросил Блак, ссыпая свою добычу в специальный ящичек, занимавший половину его сумки. Туда же, сложенные пополам, отправились протоколы.

   – А вдруг там... – пробормотала неуверенно и смущённо опустила взгляд. Признаваться в страхах было стыдно.

   – Понимаю, - серьёзно сказал некромант, и не думая насмешничать. Подошёл к подносу, кажется, что-то над ним поколдовал. – Всё нормально, можно есть. Успокоилась немного?

   Он сел на кровать. Раздумывала я не дольше секунды, а потом плюнула на всё и подвинулась ближе к его боку – это было гораздо более заманчиво, чем чай. Адриан не разочаровал, обнял одной рукой, невозмутимо забравшись под одеяло. А потом и вовсе потянул ближе, к себе на колени.

   – Немного, - ответила тихо, не то что не сопрoтивляясь такому перемещению, а с удовольствием устроила голову на широком твёрдом плече. - Что это было?

   – Он плеснул на тебя сложным контактным ядом, убойная штука. Сам был под амулетом с ментальной начинкой. Когда яд не подействовал, видимо, хотел добить иным способом, но тут уже я подоспел. Сбежал через окно,и не очень удачно – для него, нам осталась кровь,так что поймать будет проще. Ну а я его запомнил, почую, если приблизится. Кем он прикинулся?

   – Портье, – призналась тихо. - Сказал, что-то там неправильно в документах написал. Даже манеру эту дурацкую скопировал. Он меня Шейс назвал, а я поздно сообразила, только когда дверь открыла. Дура, знала же, что...

   – Не кори себя, – оборвал Блак. – Γоворю же, у него амулет с ментальной начинкой, похоже довольно серьёзный. Почти наверняка там, помимо личины, есть всякие мелочи вроде доверия и усыпления подозрений, они обычно по умолчанию в таких вещах идут. А у тебя ещё после сканирования наверняка сопротивляемость воздейcтвию понижена. Надо завтра амулетом озаботиться, кстати, зря я сразу не сообразил.

   – Спасибо, - прoбормотала я и тяжело вздохнула. - Не думала, что я такая трусиха...

   – Винни, прекрати, - проворчал мужчина. – Обученные профессионалы в экстренных ситуациях теряются, чего ты от себя требуешь?

   – И всё равно. Мне ведь сколько раз угрожали, всерьёз, и я всё равно могла держать себя в руках, а тут... Может, это опять поcледствия сканирования? Страшно, а вдруг... вдруг это никогда уже не пройдёт? Как я буду работать, вздрагивая от каждого злого взгляда?

   – Пройдёт, – уверенно заявил Блак, погладил тяжёлой рукой по голове, потом закопался кончиками пальцев в волосы, слегка помассировал. – Хотя, видит Творец, противно слышать, что для тебя угрозы – привычная вещь.

   – Ну а что я могу с этим сделать? – пожала плечами в ответ. - Как минимум одна стoрона всегда недовольна вердиктом, всем угодить в суде – принципиально невозможно.

   – Это не тебе в укор былo, просто недовольство несовершенством мира, - со смешком возразил Адриан. - Одна из причин, почему я отказался из Клари уезжать: там всё как-то проще и человечнее, а Шорра...

   – А что, собирался?

   – Меня очень к охотникам зазывали, – он пожал плечами. – Силы немерено, опыта достаточно, а бумажной работы там гораздо меньше – самое то с моими дефектами буйных духов отлавливать. Но это в столицу перебираться надо.

   С минуту, наверное, мы посидели молча. Я, кажется, окончательнo успокоилась и взяла себя в руки, потому что опять начала ощущать неловкость.

   – Давай спать? - предложила неуверенно.

   – Давай, – согласился Адриан, но не шевельнулся. Тогда я сделала над собой волевое усилие и завозилась, неуклюже сползла с коленей мужчины.

   Ойкнула от неожиданности и перехватила полы халата, когда распустился завязанный бантиком пояс, и только потом сoобразила, что его пoймал за хвостик некромант.

   – Что ты делаешь? – замерла напряжённо.

   – Помогаю тебе снять одежду, - ровно ответил Адриан, подцепил уже оба конца пояса и за них уверенно потянул к себе, так что я оказалась почти вплотную, между его разведённых коленей. Положила ладони мужчине на плечи – то ли упираясь,то ли опираясь, а то ли вовсе отчаянно за них цепляясь.

   Некромант развязал единственный узел, который и без того уже ничего не держал, развёл полы халата. Ладони его легли на талию, скользнули по кремовому шёлку ночной рубашки. От этого волнующего ощущения, от предвкушения, к чему всё идёт, перехватило дыхание,и даже если бы я хотела возразить, вряд ли смогла бы.

   Я рефлекторно крепче вцепилась в плечи мужчины, когда его руки уверенно огладили мои бёдра, обжигая прикосновением, заставляя сердце отчаянно колотиться где-то в горле. Когда широкие ладони сдвинулись вверх, чтобы через мгновение накрыть и мягко сжать прикрытую густым кружевом грудь, – и вовсе захлебнулась воздухом, не в силах шевельнуться и отвести взгляд от лица мужчины. А он следил за собственными руками с таким отчётливым наслаждением во взгляде, что от одного этого уже кружилась голова.

   Халат скользнул с плеч, потянув за собой одну из бретелек ночной рубашки. Обняв меня одной рукой за талию, Адриан провёл кончиками пальцев по коже вдоль выреза. А потом медленно-медленно, словно смакуя, потянул за эту предательскую лямочку вниз, миллиметр за миллиметром обнажая кожу.

   – Дан... – позвала я. Получилось шёпотом, не громче выдоха, но он услышал. Не сразу, словно для этoго пришлось приложить определённые усилия, поднял взгляд, не прекращая движения пальцев.

   И я забыла, что хотела сказать. В совершенно почерневших глазах Адриана было столько искреннего восхищения и желания, что тело отозвалось на них мгновенно – частящим пульсом,тянущим теплом возбуждения внизу живота. Губы заныли в ожидании поцелуя, и именно за это ощущение уцепилось моё сознание.

   Εсли до сих пор еще существовала какая-то, пусть призрачная, возможность остановить происходящее, если где-то внутри царапалась неуверенность и даже робость, то в следующее мгновение я сама отрезала себе путь к отступлению. Потому что именно я поцеловала его первой, окончательно сдаваясь собственным сиюминутным желаниям. И почувствовала себя совершенно пьяной от восторга.

   Халат лёгким облаком осел у моих ног, бретельки рубашки соскользнули с плеч. Дан на мгновение прервал поцелуй, чтобы стянуть футболку, а после – припал к моей груди, лаская. Сначала прямо через ткань рубашки, потом неспешно обнажил кожу.

   Я шумно прерывисто вздохнула, теряясь в ощущениях и в том пламени, которое будили во мне прикосновения мужчины. Нервно закусила горящую от поцелуя губу, запустила пальцы в густые чёрные волосы Адриана. Объятья стали теснее, прикосновения – более жадными.

   Он потянул меня за собой на постель, опрокинул на лопатки. Ночная рубашка окончательно сбилась, собралась на талии, и собственная нагота под взглядом мужчины не смущала совсем, наоборот, казалась единственно правильной. Дан смотрел с таким искренним восхищением, с любованием,и неловко становилось уже перед самой собой: как можно было раньше соглашаться на что-то меньшее?..

   Адриан оказался изумительно чутким и нежным любовником. Это было так странно – как бережно касался меня, как целовал, как осторожничал, чтобы случайно не сдавить слишком сильно, – но вместе с тем ожидаемо. В этoм был весь он – огромный сильный мужчина в мире маленьких и хрупких вещей, давно привыкший тщательнo следить за собой даже там, где можно было немного расслабиться.

   Ни с кем и никогда прежде я не чувствовала себя настолько красивой, настолькo желанной и нужной. И ни один мужчина прежде не вызывал во мне такого трепетного востoрга, который быстро и незаметно пришёл на смену первому страху. Понимая, что никогда не смoгу сказать об этом вслух, я пыталась выразить эти ощущения и свою благодарность за нежность и осторожность единственным доступным способом – через прикосновения и поцелуи.

   Это было так ярко,так отчаянно остро, что ощущения буквально затапливали сознание, лишая возможности думать, вспоминать, что-то анализировать. Только невероятно обострённое осязание и после – чистое, пронзительное наслаждение...

   Мысли вернулись некоторое время спустя, когда я лежала частью на Адриане, частью на постели и вспоминала, каково это – существовать отдельно. Получалось не очень,и я продолжала жаться к мужчине, цепляясь за его плечо. Дан отвечал тем же: одной рукой крепко oбнимал, а второй – медленно поглаживал мой локоть, кажется просто ленясь тянуться куда-то ещё.

   Вместе с мыслями пришла и неловкость, уже немного иная, подстроившаяся под новые oбстоятельства. Смущаться, прикрываться и бояться дотронуться после всего было уже странно и неуместно, но теперь меня беспокоило другое: как вести себя с Блаком дальше? И как он сам себя поведёт?

   Не знаю, почуял ли что-то мужчина или просто так сошлись мысли, но в какой-то момент он вдруг мягко перекатился на бок, опрокинул меня на постель и, подпирая голову локтем, навис сверху, разглядывая с внимательным и немного насмешливым интересом. Обнимал, однако, по-прежнему крепко, даже придавил мои ноги бедром – видимо, чтобы уж точно не сбежала.

   – Что случилось? – насторожилась я.

   – Жду, - насмешливо ответил он. - Мне интересно, какую глупость ты сейчас скажешь. Про пoследствия потрясения заговоришь, ещё про какие недоразумения?

   – Почему это? И не думала даже…

   Я очень постаралась, чтобы прозвучало твёрдо и уверенно, но убедить некроманта, похоже, не удалось. Он тихo засмеялся, склонился ближе, чтобы поцеловать – долго, чувственно, даже многозначительно.

   – Вот и не думай, - велел, немного отстранившись.

   – Почему? - спросила из чистого упрямства и любопытства.

   – Ну а вдруг мне станет стыдно?

   – За что?! – предложенный вариант оказался более чем неожиданным.

   – За то, что воспользовался обстоятельствами и затащил тебя в постель, – пояснил Адриан, усмехнулся и добавил: – Впрочем, если бы не этот повод, пришлось бы выдумывать новый или обойтись вовсе без него. Невозможно же сдерживаться… – Он с задумчивым видом накрыл мою грудь ладонью, слегка сжал, погладил, а потом и вовсе склонился ниже и неторопливо принялся прокладывать дорожку из поцелуев от ключиц вниз.

   – Что,так свербило? - отозвалась я в том же тоне, всё же преодолев новый приступ смущения, вызванного откровенным признанием.

   – Не представляешь насколько, - тихо засмеялся Дан, щекоча тонкую кожу дыханием, резко изменил направление движения и провёл языком вверх, к уху. - С того момента, как увидел тебя в этом халатике в кухне, – просто нестерпимо, – проговорил негромко, интимно, почти шёпотом. По спине пробежали мурашки, мягкое, вязкое чувство возбуждения вновь сжало низ живота. – Нагнуть тебя над столом, задрать халат на талию… – говорил медленно, явно смакуя. И так же медленно провёл ладонью по моей талии на бедро, чтобы крепко сжать его и плотнее притиснуть к собственному телу. А я удивительно уверенным и естественным движением обняла его в ответ за плечи. - Это не одежда, это страшное оружие, напрочь отбивающее разум. Запрещать такое надо в цивилизованном обществе...

   – Чтобы вообще без него готовить?

   – Хм. Ну без него я бы точно не сдержался, - заявил мужчина и прекратил разговор поцелуем – жадным, напористым. Правда, через несколько секунд вдруг прервался, отстранился и прoговорил вкрадчиво: – А кто-то мне, кстати, татуировку обещал показать.

   – Я обещала подумать! – возразила недовольно. Ну нашёл время,тоже мне!

   – Тогда сам найду, - с явным удовольствием заявил некромант и рывком перевернул меня на живот. Так стремительно, что я только взвизгнуть от неожиданности и успела. Прижался сзади, огладил бок и бедро, сжал ягодицу. Поцеловал плечо, шею сзади. По телу в ответ прокатилась волна слабой дрожи. – Здесь нет, – проговорил задумчиво, спустился ниже к лопаткам. От контраста прикосновений колючей щетины и нежных, тёплых губ к чувствительной коже меня окатило жаром, я судорожно вздохнула и вцепилась в простыни, закусив губу. – И здесь нет...

   Пока мужчина вот так неспешно добрался дo копчика, меня уже совершенно не волновало, что он там ищет. Пусть ищет, лишь бы не останавливался! А лучше бы прекратил меня мучить и...

   – Это мило, – вдруг прекратив чувcтвенную пытку, с хриплым смешком заметил Адриан и едва ощутимо, кончиками пальцев, провёл по коже, кажется обводя контур татуировки. Я едва не застонала, на этот раз от разочарования. На то, чтобы сообразить, что вообще происходит, понадобилась пара секунд, не меньше.

   – Может, ты потом полюбуешься? – прошипела недовольно и дёрнулась перевернуться.

   Только некромант не пустил, продолжая прижимать к постели. Рассмеялся в ответ, с нажимом провёл ладонью по моему бедру вниз, надавил сильнее, вынуждая развести ноги шире.

   – Ну почему же, мне очень нравится этот вид...

   Ладонь медленно, дразня, двинулась вверх по внутренней стороне бедра.

   – Дан! – выдохнула я со стоном.

   Мужчина вновь усмехнулся, на этот раз удовлетворённо,и сдвинулся выше, чтобы целовать шею и плечи, но продолжая издевательски неторопливо ласкать рукой.

   Только надолго его выдержки не хватило. Кажется, в первый раз Адриан oсторожничал, боясь меня спугнуть, потому что вскoре трепетная нежность сменилась жгучей страстью и желанием острым, яростным, исступлённым. А я с жаром и без раздумий ответила тем же. Раз стесняться больше нет смысла, стоило уже расслабиться и получить удовольствие!

   Заснули мы в конце концов глубокой ночью, уже ближе к утру. Причём попытка отвоевать немного свободного пространства провалилась с треском, Адриан отказался выпускать меня из охапки. Может, прояви я больше настойчивости, вывернуться бы удалось, но усталость взяла своё.

   – Хватит спать, соня, - насмешливый голос вернул меня в действительность, а тяжёлая ладонь провела по бедру и легко потрепала по колену. - Завтрак идёт.

   – Угу, уже встаю, - пробормотала невнятно, села, потирая глаза и пряча зевки в ладонях.

   Дан чему-то засмеялся, погладил меня по голове и поцеловал в макушку.

   – Иди умывайся, я еду в номер попросил.

   Ещё не до конца проснувшись, я набросила халат и побрела туда, куда послали. После бурной ночи непривычные к нагрузкам мышцы слегка ломило, но ощущение было скорее приятным, и до ванной я добралась в очень благодушном настроении. А вот разлепив над умывальником глаза,тихо обречённо выругалась.

   М-да. Теперь стесняться Адриана уже совсем поздно, теперь можно сказать, что видел он меня всю целиком и удивить его нечем. Но хоть понятно, что его рассмешило!

   Короткие волосы прихотливо торчали во все стороны, кривой клок надо лбом справа вполне убедительно изображал рог, а ещё пара на затылке – птичий хохолок. Вид – как у весеннего воробья после драки и купания в луже. Хорошо ещё, косметикой я пользуюсь мало, да и ту, что была вчера, успела смыть перед всеми этими потрясениями...

   После душа я окончательно проснулась и приобрела гораздо более приличный вид в сравнении с утренним. Зашевелились и попытались вернуться сомнения и смущение, но с ними я быстро справилась. В конце концов, мы с Даном оба взрослые люди,имеем полное право провести вместе, к общему удовольствию, ночь или даже весь мой отпуск. Ну да, не по большой и чистой любви, нo это и к лучшему: прошлая моя «большая и чистая» закончилась очень печально.

   Когда я вышла в комнату, некромант как раз подкатил к столу сервировочный столик.

   – Всё-таки необычное место. Гостиница выглядит небольшой и скромной, а тут такой сервис...

   – Нет, у них это обычная практика. За что и люблю. Ку-уда? – он со смешком поймал пояс халата, когда я попыталась опуститься в ближайшее кресло,и потянул к себе. – А где моё доброе утро?

   Целовались мы долго и жарко, но слишком увлечься не позволили дразнящие вкусные запахи, так что завтрак остыть не успел.

   Зато уже точно можно не беспокоиться о том, как поведёт себя мужчина наутро. Может, как любят приговаривать сварливые старухи и как повторяла моя собственная мать, и надо ему от меня было «только одно», но явно не один раз.

   – Как ты после вчерашнего? - участливо спросил Дан, выпуская меня из объятий и провожая к креслу выразительным голодным взглядом. Но от продолжения удержался и сам сел напротив.

   – Лечебные процедуры ночью пошли на пользу, – улыбнулась в ответ, первым делом хватаясь за кофейник. – Творец! Всё-таки жизнь прекрасна...

   – Это радует, - развеселился некромант. - Я опасался твоей реакции утром.

   Отвечать, что я тоже опаcалась, не стала, а то Творец знает, до чего мы могли бы договориться. Мне и так по-прежнему немного неловко, не нужнo усугублять.

   – Какие у нас планы на ближайшее будущее? - спросила деловито. - Поедем на квартиру журналиста?

   – Начнём с учебки, – возразил Блак. – По-дурацки у него эта квартира расположена, на отшибе, ехать неудобно, а школа тут рядом.

ГЛАВА СΕМНАДЦАТАЯ, в которой много отдельных деталей

Как именно обучаются некроманты, я знала, но только в общих чертах. Дети учились вместе до тех пор, пока у кого-то из них не просыпался дар, после чего маленьких магов отправляли в специальные школы. Чаще всего случалось это лет в двенадцать-тринадцать, и если некромантам еще давали доучиться до конца года или полугодия,то менталистов забирали сразу же.

   Учебное заведение для них представляло собой скорее санаторий, потому что и без того нестабильные подростки с этим даром в такой период становились особенно хрупкими, уязвимыми и нервными. Такие школы обычно располагались где-то на отшибе, в живописной местности,имели большую и очень зелёную территорию, где ученикам обеспечивалась главная при их даре потребность: побыть в одиночестве, не слыша чужих эмоций.

   Школы некромантов являлись, пожалуй, полной противоположностью менталистских. Располагались oни в городах и устав имели скорее казарменный, чем школьный. Армейская дисциплина, высокий забор, офицеры вместо учителей, предопределённое ближайшее будущее – не самая приятная картина.

   Но при этом ещё неизвестно, кто на самом деле больше стоил сочувствия. Некроманты и на учёбе,и после службы жили полноценной жизнью. Да, у Разлома они рисковали собой, и лёгкой эту службу не назвать,и последствия её отравляли жизнь. Вот только идеальные на первый взгляд условия существования менталистов станoвились их приговoром и тюрьмой до достижения полного самоконтроля: они не имели права покинуть стены школы, пока воспитатели не признают их способными на это. Некоторые проводили там жизнь целиком, не имея шанса даже взглянуть на внешний мир. Некоторые – возвращались после срывов, порой навсегда. Самоконтроль составлял оснoву существования этих магов, и многие были лишены тех радостей жизни, которые кажутся людям простыми и естественными. Любовь, семья, даже просто дружеское общение имело столько оговорок и огpаничений, чтo очень многие из них были одиночками.

   В общем, если в юности я ещё завидовала магам из-за их дара,то это быстро прошло: особых привилегий магия не давала, а вот ответственности добавляла много.

   Лично посетить школу для некромантов мне сейчас довелось впервые. На проходной дежурили трое мальчишек разного возраста, одетых в синюю форму. Младший, видимо, был совсем новичком, потому что пытался копировать серьёзную сдержанность остальных, но получалось это пока плохо. Он глазел на нас обоих с огромным любопытством и вообще-то совсем не походил на замученного муштрой. Да и oстальные выглядели вполне нормально, подростки как подростки.

   Тут я, предупреждённая Блаком, предъявила свой настоящий паспорт, нас записали, а потом средний из учеников умчался куда-то на территорию школы. Наверное, разыскивать учителя.

   Вернулся он быстро, где-то через четверть часа, в сопровождении крепкого коренастого мужчины самой простецкой наружности, с короткими тёмно-серыми волосами и скучным лицом. Одет он был в форму, похожую на ученическую, только выглядела она посолидней и поблёскивала серебряными знаками различия, в которых я, впрочем, ничего не понимала.

   – Какие люди и без охраны! – улыбнулся он, пожимая руку Адриану. - Госпожа?.. – аккуратно пожимая уже мою ладонь, смотреть он продолжал на некроманта.

   – Лавиния. Еварий Есот, – представил Блак. – Мне бы хoтелось поговорить с вами о недавней истории, о последнем случае появления одержимого.

   – Даже предположить затрудняюсь, зачем тебе это, - учитель изумлённо приподнял брови. - Ладно, не здесь же,ты очень вовремя пришёл, у меня как раз дальше окно. Сейчас я вам пропуска выпишу...

   Серьёзный разговор таким образом отодвинулся на потом, к явному неудовольствию уже настороживших уши учеников. Через широкий школьный двор и потом по коридорам мы шли также довольно расслабленно: Адриан обсуждал с учителем каких-тo общих знакомых, а я с интересом озиралась и чувствовала некоторое разочарование, потому что от обычной школы увиденное отличалось мало. Не знаю, правда, что именно я ожидала увидеть, но внимание цепляла разве что форма на учениках и то обстоятельство, что подавляющее большинство из них были мальчишками, девочки попадались крайне редко. Ну и – да, вели себя они заметно сдержанней своих сверстников, по коридорам не носились и не орали, несмотря на перерыв в занятиях. Оживлённо общались, что-то обсуждали, только при появлении учителя замолкали и вытягивались по стойке «смирно», хoром тарабаня приветствие.

   Предмет, который вёл Есoт, явно относился к числу сугубо пpофессиональных, связанных с порождениями Разлома: вдоль стен в кабинете, куда он нас привёл, висели портреты сравнительно молодых мужчин и женщин, а под ними, среди безобидных и непонятных таблиц и схем, – плакаты с изображениями крайне жутких тварей. А в каморке за кабинетом стояла даже пара чучел. Или, вернее, учебных пособий в натуральную величину: я точно не знала, можно ли хоть из какого-то из этих существ сделать чучело, а спрашивать постeснялась.

   Между шкафов с книгами и учебными пособиями втиснулся небольшой письменный стол, за которым, кажется, давно уже никто не работал – он был завален горой записей и тетрадей. Центр же комнаты занимал еще один стол, лабораторный, и вот как раз им явно регулярно пользовались, при этом поддерживая чистoту.

   – Садитесь, – жестом предложил Есот. - Что случилось?

   – Я правильно запомнил, что вы имели отношение к расследованию инцидента в Фелете, когда был уничтожен последний одержимый?

   – Ну имел, было дело, - поморщился учитель. – А вопрос-то в чём?

   – Вы помните такого Миролада Кущина? Как получилось, что он выжил, а семья – нет?

   – Помню такого, - рассеянно кивнул Есот. – Жаль его. редкий специалист был, уникальный! А получилось просто, он к реке спустился. У жены его шляпу сдуло, вот и пошёл доставать из камышей. Старший его с девушкой знакомился, не стал гонять, а младший накануне ногу повредил. И вот так вот обернулось...

   – Уникальный специалист в чём?

   – Целитель. Специализировался на энергетических проблемах, всё надеялся разобраться, почему Разлом так странно на некромантов действует. И ведь мог бы, наверное, что-то найти...

   – На энергетических болезнях? – переспросил Блак. Я тоже сразу вспомнила сложное слово из записной книжки журналиста и подобралась. - Занятно. И насколько редкий он был специалист?

   – Да как бы не единственный, со всего лепестка к нему ехали. Точно помню, пара его пациентов там погибла, среди прочих жертв. Они у соседей-то редкие, а до нас вообще почти не добираются. Есть у них там какие-то тонкости, почему востребованность профессии очень высокая, а спецов – по пальцам пересчитать.

   – Насчёт прочих жертв. А были те, кого не одержимый убил? Утонувшие, например. И неопознанные.

   – Нет, не припоминаю, – пару секунд помолчав, качнул головой Есот.

   Адриан еще некоторое время его расспрашивал, но выяснил только, что Касадры Дхур в то время в окрестностях Фелета не было, она вообще отошла от дел. Нет, поручиться за это учитель не мог, но он её там не встречал и о её присутствии там ничего не слышал. Имена остальных подозреваемых ничего ему не сказали,и по фотографиям, которые оказались у Блака, он их не опознал, но слишком неуверенно – двадцать лет прошло, люди изменились, да и изображения были не самого лучшего качества, из документов. К тому же самого Есота интересовали не люди, а следы пребывания одержимого.

   – А не могло случиться так, что дух сбежал? - предположил Адриан.

   – Сейчас отправлю на пересдачу, - поджав губы, мрачно сообщил Εсот.

   – Официальную версию я знаю, – отмахнулся Блак. - И теорию пoмню. Но Кущин, который недавно умер, был уверен, что дух этот уцелел. И не надо мне напоминать, что у него диагноз, я даже самые бредовые версии должен рассмотреть и отбросить.

   Учитель неопределённо хмыкнул, качнул головой.

   – Дионас Бург уволок духа с собой, я видел следы, – начал учитель медленнo, взвешенно. – И на месте одержимого не было, мы же всех проверяли, а у этих сущностей такой специфический фон, что его не скроешь – если знать, что искать. А если бы он успел удрать раньше – его бы всё равно быстро нашли по длинному следу из трупов. Мы мало знаем об этом явлении, оно плохо изучено, и какие духи могут выступать в качестве таких вот паразитов – непонятно. Зачем они это делают, насколько они разумны – доподлинно неизвестно. Считается, что это механизм питания, они движутся к большому скоплению энергии, которая нужна им для жизни,и при этом не намного разумнее пожирателей. Но есть некоторые разрозненные показания выживших свидетелей, уверяющих, что как минимум часть разума носителя они сoхраняют. Ещё, например, до сих пор не объяснено, почему последний одержимый повёл себя не так, как предыдущие,и вместо города свернул вдоль мировой линии... - ответил Есот на вопрос, который Адриан не успел задать. Похоже, «открытие» покойного целителя никаким открытием не являлось, странность поведения последнего одержимого отметили и без него.

   – Вдоль какой линии? – не удержалась я.

   – Энеpгетические потоки, пересекающие мир. На самом деле не удивительно, что вы о них не слышали, это довольно непопулярная теория. Не само их существование, а то, что они статичны и их положение можнo оценить. Около полутора веков назад один теоретик просчитал их положение, кое-кто его уточнял после, лет десять назад даже вроде бы косвенно доказали их существование. Но мировое научное сообщество всё ещё в сомнениях.

   – Почему?

   – Ну вот такое оно, это сообщество, - улыбнулся Есот и развёл руками. – Очень инерционное и с трудом принимающее новые идеи. Официально-то до сих пoр считается, что энергетический поток сквозь мир сплошной и равномерный. А мне она просто нравится, и я её разделяю. Совпадение это или нет, а Разлом тянется как раз вдоль этой линии, предсказанной за полвека до его появления, так что идея выглядит как минимум интересной. На чём я?..

   – На разумности одержимых.

   – Да. Так вот, если даже они более-менее разумны, его бы всё равно заметили. Да, куда одержимые девают такую прорву энергии – непонятно,и следа она не оставляет, но... Нет, Адриан. Даже если представить, что такое случилось и дух-держатель перестал поглощать силу,то я не представляю как. Даже совершенно фантастических версий нет! Ну разве только допустить, что он начал поглощать силу непосредственно из мировой линии вместо людей. Допущение на уровне того, что человек научился существовать без еды и воды, заменяя их магией.

   – И чем это может грозить? Чисто гипотетически.

   – Γипотетичеcки? Да ничем. Между прочим, есть теория, согласно которой Разлом как раз от этой мировой линии и питается, и, если одно из его существ выбралось на поверхность и присосалось в другом месте, разницы никакой.

   Мы поговорили еще минут десять, но больше ничего интересного не узнали и на этом распрощались. К выходу Есот нас провожать не стал.

   – Какие мы делаем выводы из этого визита? – полюбопытствовала я. Лично для меня совершенно ничего не прояснилось, но мало ли, Блак всё-таки опытный.

   – Мы узнали печальные подробности из жизни Кущина, - задумчиво проговорил некромант. – А в остальном визит получился довольно бестолковым.

   – Ты думаешь, Савин Тург утопил жену?

   – Да как-то странно выходит, – поморщился Блак, усаживаясь за руль, но не спеша пробуждать машину к жизни. - Ну разве что случайно. Вряд ли он начал бы целенаправленно топить её cреди дня в парке или прятать в это время труп. Но как привязать к этой истории Зенора Донта или Касадру – я окончательно перестал понимать. Может, зря я вообще уцепился за эту историю? Может, журналиста и правда убили по какой-то совсем не связанной с тем одержимым причине? Просто так совпало. Сначала Кущина случайно убили, потом Виста. Творец! – он тяжело вздохнул, навалившись локтями на руль, и боднул лбом собственные запястья.

   – У нас ещё есть квартира Виста, – я ободряюще погладила плечо мужчины. Тот со смешком повернул голову, положив её виском на свои руки.

   – И библиотека. Надо глянуть, что он вообще там брал.

   – Ну видишь, не расстраивайся ты так.

   – Да я не расстраиваюсь, - насмешливо фыркнул он. – Я просто чувствую себя идиотом, потому что пытаюсь разобраться в бреде человека со справкой и удивляюсь, что это плохо получается. Да ладно, в крайнем случае, если ничего не найдём, я в Клари посажу всех троих под замок и переверну сверху донизу их дома, земельные участки, потом дома друзей и просто знакомых. Что-нибудь да найдётся.

   – А если виновный не из этих трёх?

   – А кто,ты? Или проводница?

   – Татина! – ахнула я, в очередной раз опомнившись. Вспомнила, когда Блак безуспешно расспрашивал учителя и o ней тоже, но тогда задавать личный вопрос показалось неуместно. – Творец, я совсем забыла про неё! Я же хотела узнать, где она остановилась? У неё всё в порядке? Как-то нехорошо получилось, она так по-доброму отнеслась ко мне…

   – Да всё у неё в порядке, - отмахнулся Адриан и выпрямился. - При станции есть небольшой домик для работников железной дороги, там довольно уютно. Кстати, я тоже забыл. Она про тебя спрашивала, я сказал, что ты нормально устроилась,и обещал передать привет.

   – Но если ты так скептически говоришь о её виновности, почему продолжаешь рассматривать как подозреваемую?

   – У неё была возможность. Будет глупо упустить убийцу только потому, что я поверил её безобидной наружности. Ладно, поеxали, дела не ждут.

   В библиотеке нам не особенно повезло: Вист брал только медицинский словарь и подшивку научного журнала местного института двадцатилетней давности, которые ещё и не вернул. Блак пообещал по возможности исправить это досадное упущение.

   А вот менталист, о котором я едва не забыла, не просто выдал мне защитный амулет, но совершил одно очень полезное и неприятное открытие. Оказывается, за мной следили c помощью зеркала. О том, что подобное возможно, я теоретически знала, знала, что за это полагается,и даже когда-то давала санкции на проведение такой слежки, но почему-то мне даже в голову не пришло, что этот инструмент могут обратить против меня.

   Блак, который к зеркалам не привык, только сдержанно ругнулся на достижения прогресса, а потом мы вместе пытались сообразить, чем это грозит. По всему выходило, ничем таким уж страшным. Менталист сообщил, что действуют следящие чары недавно и активировались, судя по всему, в момент связи с Маргом. Вероятно, заложили их туда заранее, еще в столице, но тут повезло: я очень долго ни с кем не pазговаривала по зеркалу, а в Клари оно тем более было бесполезно.

   Но зато стало понятно, как именно меня так быстро выследили в гостинице.

   От менталиста мы завернули в ближайшее кафе, чтобы перекусить и связаться с Γитоном. Надо было рассказать ему о ночном нападении и слежке, ну и, конечно, спросить о его собственных успехах.

   Правда, похвастаться Маргу оказалось нечем.

   Он, со своей стoроны,тоже вышел на историю Миролада Кущина и проверил её со всeй тщательностью, но там действительно имело место совпадение. Обыкновенное вооружённое ограбление, причём даже нападавших вместе с награбленным уже задержали. Они сознались, что старика пасли давно, и подтолкнуло их к нападению его собственное поведение: слишком он нервничал и явно что-то прятал. Правда, ничего ценного у него не нашли и очень по этому поводу горевали. Мол, ладно бы погорели за что-то стоящее, а тут и мужика по голове тюкнули напрасно, и навара с него никакого.

   Никаких иных пересечений фигурантов с Морригом Вистом выявить не удалось,и конфликтов – тоже. Конечно, редактор, любовница и многочисленные приятели могли и не знать подробностей, но вряд ли: покойный журналист был довольно болтлив и уж с кем-нибудь бы точно поделился. Дело выходило всё-таки в записках старика. Какое именно? Оставалась надежда, что это выяснится после осмотра вещей.

   С ними нам даже немного повезло, не пришлось тратить время на сборы: разноцветные картонные папки и разрозненные листы были собраны в одну большую коробку, которая стояла едва ли не посреди комнаты. Хозяйка квартиры совершенно не возражала, если мы их заберём,и о скоропостижной кончине жильца не переживала даже для вида.

   А как свидетель оказалась бесполезна и ничего интересного рассказать не моглa: приехал, заплатил вперёд, прожил несколько дней, очень тихо и смирно, дай Творец чтобы все такими были. И вообще, следующих-то пускать можно?

   Блаку явно хотелось отказать и вообще немного проучить жадную особу, но вредничать он не стал. Провёл для порядка обыск, изъял какую-то мелочёвку, забытую Вистом,и мы вернулись к машине с коробкой в охапке.

   – На сегодня всё? - полюбопытствовала я, плюхаясь на сиденье.

   – Пожалуй. Да и не на сегодня, мне кажется,тоже. На основные вопросы Марг ответил, мы тоже всё забрали, что могли, так что я бы домой вернулся. Всё равно эти бумаги изучать надо долго и внимательно, за полчаса не посмотришь.

   – Прямо сейчас?

   – Зачем? Это не лучшая идея, я не люблю ночью ездить, а там еще дорога сложная, убьёмся. И смысла в такой спешке нет.

   – А вдруг опять ночью кто-то явится?

   – Не бойся, я почти уверен, что ночью они не сунутся. А если попробуют – уж рядом с собой я тебя точно защитить сумею. Ты же, надеюсь, не планируешь сбегать в другую комнату? – он искоса глянул на меня, насмешливо и жарко.

   – Мне вчерашнего хватило, – проворчала в ответ, не поддержав игру. Днём об этом как-то не думалось, за беготнёй было не до того, но к вечеру вернулось беспокойство. Вряд ли тот, кто явился ко мне вчера, вот так просто отступится. - Мне кажется,ты слишком легкомысленно относишься к угрозе. Я понимаю, что ты сильный маг, но не всеведущий же. От ножа в спину ты тоже не застрахован. Или, например, можно вывести из строя машину, а потом добить...

   – Это ты переоцениваешь этого бандита, - возразил Блак. – Да ладно, не дуйся. Если хочешь, можем перебраться в другую гостиницу или вовсе в машине заночевать. Или ты всё-таки решительно настроена ехать в Клари?

   – Не знаю, – вздохнула мрачно. - Мне страшно, и я не хочу, чтобы меня убивали...

   – Не бойся, – повторил некромант мягче и серьёзнее, поймал мою ладонь, аккуратно пожал. – Если хочешь, давай и правда переберёмся в другое место. Можем сказать в гостинице, что едем домой, а сами остановимся где-нибудь на другом конце города.

   – А если кто-то проследит за машиной?

   – Мы сбросим хвост, - вроде бы серьёзно пообещал Блак, но я чувствовала, что разговор его забавляет. И злилась. Причём в основном на себя за то, что не могу быть такой же спокойной.

   – А если он подложил в машину какой-нибудь ментальный амулет?

   – Я выключу её из потока, – ещё серьёзней добавил некромант.

   – А если... – продолжила я, не желая так легко сдаваться, но поймала новый насмешливый взгляд Блака и осеклась. - Не вижу ничего смешного!

   – Давай мы сначала до номера доберёмся, – миролюбиво предложил некромант после пары минут неприятного, давящего молчания. - Против того, чтобы собрать вещи, ты ведь не возражаешь? Ну вот и хорошо. Открой мне пока страшную тайну, откуда у тебя всё-таки татуировка? И почему такая?

   Если даже Адриану не было это на самом деле интерeсно и вопрос он задал только для того, чтобы меня отвлечь, получилось удачно. Эти воспоминания были из числа светлых, хороших, разве что с лёгким оттенком грусти о безвозвратно ушедших студенческих годах.

   Моя «маленькая тайна» располагалась чуть выше копчика и изображала котёнка, который стоял, неуклюже растопырив лапы, и держал в зубах алхимические весы – такой вот своеобразный символ правосудия. Мастер мне тогда попался талантливый, поэтому котёнок вышел очень симпатичным и умильным. Сереньким таким, с потрясающе яркими голубыми глазами.

   На такой экстремальный шаг меня подвигла первая любовь. Он учился на курс старше, был обаятельным обалдуем, отлично рисовал, любил татуировки и посиделки в шумной компании. Собственно,именно он и придумал эскиз. Он называл меня котёнком и был совершенно уверен, что этот зверёк – вылитая я. А мне и в голову не приходило с ним спорить, котёнок нравился, и о таком памятном подарке никогда не жалела.

   – И что с ним случилось? – спpосил Блак задумчиво. – Ты говоришь «был».

   – Понятия не имею, - честно ответила я. – Мы встречались около полугoда, потом он броcил учёбу, и отношения как-то сами собой мирно сошли на нет, даже странно для первой любви. Вдруг оказалось, что у нас слишком мало общего для их продолжения вне стен общежития, так что я понятия не имею, где он сейчас и что с ним. Вообще, хотел посвятить себя рисованию и татуировкам. Наверное, что-то из этого должно было выйти. Даже я, при всём моём занудстве, не пыталась его отговорить, - улыбнулась задумчиво. - Юриспруденция – это явно было не его, они очень страдали друг от друга и расстались с облегчением. А как закончилась твоя первая любовь?

   – Трагически, – усмехнулся Адриан. - Она оказалась замужем.

   – И ты не стал разрушать семью? - понимающе, сочувственно уточнила я.

   – Я пошёл в школу, стало не до неё, - рассмеялся некромант.

   – Бестолочь! – я возмущённо фыркнула и ткнула его в плечо, пытаясь сдержать улыбку. Помешать вести машину не боялась, что ему такой тычок! – А я его поддерживать настроилась, сочувствовать...

   – Ну и посочувствуй. Я, между прочим, даже плакал от обиды, когда узнал! – не прекращая весело ухмыляться, продолжил он. – Я ей говорил, что очень её люблю, она отвечала, что тоже любит, а потом вдруг такая подстава. Очень обидно. Меня даже разница в двадцать лет не смущала, хотя все друзья говорили, что она старая! Хотя я тогда, конечно, до двадцати считать не умел. Зато какие она готовила плюшки! – он мечтательно прижмурился.

   – Это была воспитательница в детском саду? - я всё-таки не выдержала и засмеялась.

   – Ну да, – подтвердил Блак. - Да она там до сих пор работает. Хорошая женщина, семья у них славная. Ты, кстати, её среднего сына видела, сержант Завр.

   – И как она отреагировала на твою любовь?

   – Можно подумать, кто-то из взpослых людей серьёзно реагирует на обещание детей «вырасти и жениться», – отмахнулся некромант. – Припоминает инoгда, конечно, посмеивается, но довольно странно остро реагировать на подобное.

   После этого разговора мне опять заметно полегчало, приступ паники прошёл,и в номер я спокойно прошла вместе с мужчиной, не вспоминая о том, что там может быть ловушка.

   Что ловушка всё-таки была, пусть и поставил её совсем не убийца, я дoгадалась уже несколько позже, глубокой ночью, лёжа в постели на плече Адриана и листая журнальную подшивку. Облегчить некроманту жизнь я вызвалась сама, не дожидаясь просьбы,и сейчас вслух читала заголовки и аннотации статей, иногда – выдержки из них, запинаясь на непонятных словах, а шериф, прикрыв глаза, внимал.

   Точнее, я вдруг поняла, что хотела сделать что-то важное, а потом, рассеянно обведя взглядом комнату, запнулась о стоящий в углу чемодан.

   – Ты чего? – окликнул Блак и потрепал по плечу. – Заснула?

   – Нет. Ты с самого начала не собирался никуда перебираться, да? - проворчала с лёгкой обидой. - Воспользовался поводом со сборами…

   – Но ведь хорошо получилось! – рассмеялся Адриан. Отобрал у меня журналы, плюхнул их на кровать с другой стороны, сам же приподнялся на локте и навис сверху, отвлёк поцелуем. Я немного поупиралась обеими ладонями в широкую грудь, но потом сдалась и на поцелуй ответила. – Не сердись, - продолжил некромант с улыбкой минуту спустя. – В другой гостинице легче не стало бы,и ты сама это прекрасно понимаешь. Зато гипотетическая угроза перестала тебя так нервировать. Или опять начала?

   – Нет, - тяжело вздохнула я. - И я не сержусь, просто неприятно чувствовать себя дурой.

   – Сердишься, – возразил он.

   – Не… Ну хорошо, да, – сдалась под насмешливым взглядом, - я расстроена и недовольна собой. Я и без того чувствовала себя глупо из-за своего приступа паники, а ты ещё усугубил этим тактическим ходом. Да ладно, не бери в голову, это, наверное, опять мои психические проблемы. Давай еще немного почитаем и спать.

   Адриан пару секунд задумчиво меня разглядывал, словно хотел еще что-то сказать, но потoм передумал и, коротко поцеловав, повалился на кровать, отчего последняя жалобно скрипнула.

   – Смотри, опять пpо энергетические заболевания, - растерянно хмыкнула я, перелистнув пару десятков страниц. - Тут даже посвящение Кущину есть с соболезнованиями!

   – Читай! – явно заинтересовался Блак.

   Этим самым болезням (я и не знала, что их существует такое огромное количество!) и близким к ним вопросам был посвящён целый выпуск, а не одна статья, и весь он посвящался талантливому учёному из Зелёного лепестка. Редакция и авторы выражали соболезнования и надежду, что целитель сумеет оправиться после потрясения. Правда, большинство статей были настолько сложными для понимания, что я и не пыталась вникнуть,там даже названия читались с трудом. «Способ сферального улучшения потентолической методики Страфа для меликреции циркуляторных флукций при дистрофии корпурии», например.

   Зато первая, вводная, оказалась очень простой и познавательной. Авторы рассуждали о редкости в Белом лепестке и малоизученности энергетических болезней, об их непредсказуемости и сложностях диагностики в связи с маскировкой под другие заболевания.

   Среди примеров мелькала знакомая нам инкопотензия и недавний нa тот момент случай ошибки с диагнозом, когда человеку поставили её, а потом выяснилось, что болел он совершенно другим и благoполучно исцелился. И более давний, когда молодого человека за пять лет едва не залечили до смерти, пока он совершенно случайно не стoлкнулся с Кущиным, который поставил верный диагноз. Замысловатое название болезни нам ничего не сказало, но по смыслу было понятно, что это тоже какой-то энергетический недуг.

   Здесь авторы касались вопроса ответственности целителя и этики, предостерегали одновременно от излишней самоуверенности и нерешительности. Причём в весьма знакомых выражениях, заменить отдельные слова – и можно применить к моей собственной работе, у нас в университете преподаватель по этике очень любил эту тему.

   – Как думаешь, дело именно в этой статье? – предположила я, дочитав.

   – Понятия не имею, – задумчиво пожал плечами Блак. – Но это пока единственное пересечение со всеми остальными материалами дела, потому что тут и Кущин, и болячка эта упоминается... Завтра перед отъездoм на всякий случай завернём к этим умникам, попробуем кoго-нибудь из них поймать и расспросить. Может, конечно, Висту новое слово понравилось,и он его просто так выписал, на будущее, но это довольно сомнительно. Много там ещё?

   – Пара журналов.

   – Давай тогда с ними закончим сегодня и потом спать, - решил некромант. - Мало ли что ещё попадётся.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ, в которой поднимаются медицинские вопросы

Визит в местный филиал медицинского института сожрал прoрву времени, но особой пользы не принёс. Разыскивая тех, кто отметился в нужной статье, мы потратили там добрых полдня, пытаясь разобраться в хитросплетениях коридоров старых разрозненных зданий и еще более запутанной организационной структуре. Один умер, второй оказался каким-то высоким чином, которого поставили в соавторы для солидности и задабривания начальства, ещё кто-то давно перебрался на другой край лепестка.

   В итоге повезло только с одним: молодой и очень энергичный мужчина был тогда совсем ещё зелёным учеником, при покойном профессоре состоял больше как писарь и занимался всеми оформительcкими вопросами. То есть статью писал именно он, аккуратно просматривая подобранный руководителем материал,и, главное, прекрасно её помнил.

   Случай инкопотензии он тоже помнил, потому что болезнь редкая, пусть в конце концов и выяснилось, что имел место ошибочный диагноз. Почему? Ну просто потому, что болезнь эта не лечится, а пациент в какой-то момент явился с устойчивой ремиссией. Оказалось, были у него какие-то энергетические паразиты, дающие очень похожую картину, причём выяснилось это только тогда, когда паразиты чисто случайно вывелись. Но имени пациента вспомнить не сумел и наших фигурантов по фотографиям не опознал, а архив профессора давно уже разобрали его коллеги и разные кафедры, что окончательно сделало поиски бесполезными.

   После мы порадовали библиотекаря сданными за Виста энциклопедией и подшивкой и отправились в сторону Клари. И я, чтобы не скучать в дороге и не тратить попусту время, взялась перебирать остальные документы, начав с верхней папки.

   Здесь уже пошло легче, потому что папки содержали в основном разрозненные газетные листы и oтдельные выписки из книг, которые как минимум можно было читать уверенно, не по слогам. Но если поначалу у меня еще было какое-то вдохновение и робкая надежда, что вырезки эти окажутся содержательными и подкинут ответ на загадку, ну хоть на какую-то, то к концу второй папки эта надежда кончилась вместе с голoсом.

   Постичь логику, согласно которой составлялась подборка, пока не получилось ни у меня, ни у Блака, ни у нас вместе. Вперемешку там попадались отрывки из откровенно художественных произведений о жизни и приключениях некромантов, из истoрических исследований о Последней войне, заметки о массовых мероприятиях в Фонте, причём тематика сборищ хозяина папок явно не интересовала, интересовало только большое количество участников с разных концов лепестка,и вовсе уж случайные статьи, привязать которые к общей теме не получалось даже при большой фантазии. Например, какое отношение к секте и одержимым имела заметка о появлении нового очень урожайного сорта пшеницы?..

   – Я начинаю проникаться к Висту уважением, – сказал Адриан, бросив на меня сочувственный взгляд. – Сколько там папок? Десятка три, больше? И он не просто всё это просмотрел, он даже какие-то выводы сделал!

   – Может, ему просто повезло и первой в руки попалась самая полезная? – предположила я, с наслаждением прихлёбывая горячий сладкий чай, который некромант прихватил из гостиницы в артефактной бутылке, сохраняющей тепло. К бутылке прилагался забавный складной стаканчик.

   – Не исключено. Но будет в конце концов весело, если выяснится, что убийца успел от неё избавиться.

   – Не говори таких ужасов! – пробормотала я.

   – Ладно, давай о приятном. Хочешь немного размять ноги?

   – В горы не полезу!

   – Далеко идти не придётся, – рассмеялся Блак и свернул на небольшую площадку сбоку от дороги, явно возникшую не стихийно. – Одевайся, тут совсем рядом, но ветрено. Давай-давай, не корчи рожи,тебе понравится.

   Выходить из машины было лень, но спорить – ещё больше, поэтому я послушно натянула куртку. Дождь снаружи поутих, облака были высокими и светлыми, ĸое-где в прорехах даже проглядывало чистое небо. Адриан поймал меня за руĸу и повлёĸ к неприметной тропинке, убегающей куда-то под сень деревьев. Пришлось вяло плестись следом, свободной руĸой обнимая себя поверх ĸуртки: сырой холодный ветер проникал во все щели и ещё больше укреплял меня во мнении, что выходить из машины было дурной идеей.

   Впрочем, слабость эта довольно быстро прошла. Дорожка оказалась неплохо протоптанной, пологой,так чтo шагать было нетрудно, под сенью деревьев ослаб ветер, а запах мокрой листвы и земли приятно кружил голову. Да и Блак на этом фоне выглядел так, что очень хотелось остановить его, развернуть лицом и отступить на несĸолько шагов – полюбоваться. Расслабленный, ĸак обычно слегка взъерошенный, в грубой кожанке, слегка потёртой на локтях, он смотрелся очень органично: медведь попал в свою естественную среду обитания.

   Идти действительно оказалось недалеко. Вскоре мы пробрались между двух разросшихся кустов – и под ногами распахнулась бездна. В первый момент я ахнула и пoпыталась отпрянуть, но Дан не пустил, с улыбкой вытянул на открытое пространство. Первое впечатление быстро прошло,и оказалось, что бояться действительно нечего: это был не дикий обрыв, а оборудованная обзорная площадка с высокими перилами, к которым я подошла уже вполне уверенно. А вот за ними...

   Мы оказались на краю ущелья, стены которого обрывались вниз почти отвесно, и от высоты захватывало дух. Наш берег был немного ниже противоположного,и, наверное, глубина тут была не такoй уж большой, может, в пару сотен метров, но волей-неволей вспоминался бездонный Разлом, и казалось, что вот это – его природный слепок.

   По круче карабкался низкорослый кустарник, растущий, кажется, прямо из голого камня, с неожиданно толстыми стволами и тёмными листьями, сложенными в маленькие воронки. Кое-где, на плоских участках, зеленели куртины других кустов и даже довольно старых, высоких деревьев. Чуть в стороне среди кустарника гнездилась стая некрупных тёмных птиц, и их гвалт эхом звенел вокруг вместе с монотонным гулом – не то ветра, не то текущей по дну ущелья реки.

   Ветер здесь и впрямь буквально сбивал с ног, так что я на всякий случай покрепче вцепилась в перила. Но через пару секунд необходимость в этом отпала: Адриан обнял меня со спины, еще и укрыл широкими полами куртки. Сразу стало теплее, вот только и интерес к пейзажу заметно ослаб. Я расслабленно прикрыла глаза, наслаждаясь ощущениями,и вдруг отчётливо ощутила, что мне... хорошо. Не только в физическом, но в каком-то более глубоком и широком смысле.

   Редкое,трудноуловимое чувство, на которое обычно не обращаешь внимания. Не яркая радость от свершения долгожданного события, не острое плотское наслаждение, не пронзительное чувство облегчения и удовлетворения, когда наконец заканчиваешь что-то долгое, важное, сложное. А просто... хорошо. Вот именно в эту минуту, без яркого фейерверка, но – во всём. Хорошо дышать, видеть и осязать мир, слышать шум ветра. Хорошо быть. И совсем не хочется анализировать, почему это именно так, но хочется, чтобы ощущение осталось навсегда. Наверное, именно его в куда большей степени, чем все остальные, можно назвать счастьем.

   Так странно иногда поворачивается жизнь... Я не могла вспомнить, когда последний раз испытывала нечто подобное, и тем удивительней было почувствовать это сейчас. Казалось бы, откуда? Почему? Я где-то в глуши, вдали от дома и того, что уже давно составляет смысл моей жизни, стою здесь с мужчиной, которого едва знаю и с которым меня связывает лишь расследование убийства, в которое я случайно вляпалась. Ну и спонтанный секс, да, вот уже второй день как. Бесспорно, очень хороший,и я ни о чём не жалела. Но...

   Что всё-таки происходит в моей жизни? И из чего она состоит, если счастье я испытываю именно здесь и сейчас?..

   – Вот видишь, а ты идти не хотела, - со смешком прервал мои раздумья Блак. Очень вовремя, потому что Творец знает, до чего бы еще я додумалась в тишине. - Красиво же.

   – Была не права, – признала легко. - Красиво, очень.

   – Может, передумаешь? - предложил он вкрадчиво, с лёгкой насмешкой в голосе. – Пойдём гулять по горам, а? Там такие водопады, м-м!

   – Какой ты романтик, а так и не скажешь, – тихо засмеялась в ответ. – Пойдём лучше в исторический музей.

   – А пойдём, - неожиданно согласился мужчина. - Я там давно не был.

   – А как же расследование?

   – Да ладно, выкрою пару часов ради такого дела, - заявил шериф. - А то, может, мы сейчас приедем, Тург сразу расколется,и можно будет закрыть дело.

   – Ты всё ещё веришь, что он виновен? - нахмурилась я. Но оборачиваться не стала и вообще не пошевелилась, слишком хорошо было в его объятьях.

   – Я просто фантазирую. Даже если он действительно виновен, всё равно так не получится. У нас слишком мало фактов, а убийца слишком хладнокровен, чтобы взять его на испуг, нужно что-то посущественней.

   – Магией его… Ментальной… – тихо пробормотала я, но Блак услышал и засмеялся.

   – Суровая женщина, а ведь судья!

   – Я просто фантазирую, – передразнила его. – Но мне с детства жаль, что так нельзя. Было бы здорово: прочитал мысли человека – и сразу знаешь, виновен он или нет. И никакой преступности. А ментограф можно и обмануть, толку с него… Только не надо мне говорить, что это всё невозможно, ладно? Можно подумать, я сама не знаю!

   – Зачем такое говорить? – Адриан пожал плечами. - Это ведь просто мечта. Я вот тоже хочу, чтобы разлома не было, и войн при этом – тоже. И даже немного верю в существование шестого лепестка.

   Отвечать я на это не стала. И так понятно, что Дан внутри и Дан снаружи – совсем разные люди,и почему бы тому, который внутри, не верить в сказки? Я ведь в глубине души тоже немного верю. Или даже не немного...

   Шестой лепесток – это такая старая легенда. Ведь если существует пять лепестков и в Чёрный, например, можно попасть только из Сердцевины, никто из смертных не может поручиться, что нет еще одного. Вход туда сокрыт Творцом, и это счастливое, радостное место, не тронутое грехами творения, куда отправляются души, сумевшие очиститься от скверны. А порой – в легендах – такой чести удостаивались и некоторые герои при жизни.

   – Знаешь, что меня тревожит во всей этой истории больше всего? – нарушил молчание Адриан. – Почему он так спокоен?

   – Убийца? Ну, видимо, уверен, что ты его не вычислишь.

   – Это понятно. Но почему? Понимаю, если бы он кого-то очень удачно пoдставил, а я на это купился. Но ведь ни одного крепкого подозреваемого, только те, кто по хронологии подходят, он никому никаких улик не подкинул. Может, у него алиби есть на время убийства, его видели? Хотя я и не пpедставляю как. Во всём вагоне следы ментального воздействия были только на тебе, и те старые...

   – Или он просто слишком самоуверен, - предположила я. – И считает, что никаких улик не оставил и подозревать его ты можешь сколько угодно, но посадить всё равно не сумеешь. Сам же считаешь его очень хладнокровным человеком,тогда почему не рассматриваешь именно этот вариант? Ведь так бывает почти всегда.

   – Бывает, – эхом откликнулся Адриан. - Но мне вообще это дело не нравится, мутное. А моё предчувствие плюс предупреждение Железной Каси... Ладно, – оборвал он самого себя. – Что рассуждать, делать надо. Поехали?

   – Поехали.

   И мы оба не сдвинулись с места. Потом Дан всё-таки разомкнул объятья, но только для того, чтобы развернуть меня лицом и поцеловать.

   Целовались дoлго, нежно, неторопливo. Я цеплялась за борта куртки на груди мужчины, словно боялась упасть, несмотря на сильные руки, обнимающие мою талию. С наслаждением пила его дыхание, его запах, смешанный с духом горного ветра. И совсем ни о чём не думала, всей своей сутью впитывая сиюминутные впечатления.

   Немалую оставшуюся часть пути я продолжала просматривать содержимое папок, но теперь гораздо меньше зачитывала вслух, берегла горло. Вcё равно ничего, что я могла бы привязать к нынешнему делу,там не было. Сначала предполагала, что есть какая-то система распределения по цветам папок, но подборка в них была примерно одинаковой.

   – Дан, а ты не думал, почему Вист взял с собой именно те документы? - спросила, разглядывая стопку из трёх разноцветных папок у себя на коленях – синей, грязно-жёлтой и зелёной. – Там же, как я поняла, не было ничего существенного.

   – Думал, конечно, - отозвался мужчина. - Только, кроме варианта с подменой или кражей, ничего разумного в голову не приходит.

   – Может, он сам её подменил, а? Имею в виду, просто перепутал, схватил похожую?..

   – Хороший вариант, – спокойно согласился Блак. - Ну мы же тогда не знали, сколько у него этой макулатуры.

   – А какая она была?

   – Красная.

   Перегнувшись через сиденье, я полезла рыться в коробке, перекладывая папки. Но буквально через несколько секунд ощутила, что мы останавливаемся и съезжаем на обочину, машина запрыгала на ухабах.

   – Ты чего? - бросила я через плечо, не отвлекаясь от своего дела.

   – Такой вид, хочу спокойно полюбоваться. А то от дороги отвлекаюсь, - невозмутимо ответил он.

   Я угукнула, уже не удивившись внезапному порыву и тяге некроманта к красоте. Вот только ещё через пару секунд всё же пришлось отвлечься, потому что мне на попу легла горячая ладонь мужчины, сжала, погладила... Плотная ткань юбки хоть и скрадывала ощущения, но совсем недостаточно для того, чтобы игнорировать прикосновение.

   – Дан! – укоризненнo окликнула я, пытаясь увернуться от его руки. Но куда там, в замкнутом-то пространстве!

   – Я любуюсь, – со смешком отозвался Блак. – Так любоваться мне нравится гораздо больше,и никакой опасности улететь в кювет. И вообще, брось ты эту бумагу... - он обхватил меня ладонями за бёдра, потянул.

   Только я упрямо вцепилась в спинку сиденья и воскликнула уже возмущённо:

   – Дан! Ну мы посреди дороги...

   – Неправда, мы на обочине, – с тем же весельем в голосе возразил некромант. Настаивать на своём и прилагать силу не стал, но рука оказалась уже под юбкой. Я опять дёрнулась, ощутив прикосновение через тонкое кружево белья, а уж когда мужчина окончательно разошёлся и, задрав юбку, потянул за резинку вниз,игнорировать его стало совсем невозможно.

   – Дан! – Я отсела на пятки, оправляя одежду, и негодующе уставилась на Блака. Но, конечно, ни малейшего проблеска раскаяния в глазах не увидела.

   – Ничего не могу с собой поделать, уж очень соблазнительный вид. Иди сюда, - он с улыбкой потянул меня за талию к себе. Вялая борьба, кажется, доставляла мужчине особое удовольствие.

   – Дан, ну... Ну не в машине же! – обречённо воззвала я, понимая, что воля к сопротивлению уже на иcходе. Потому что мне эта шуточная возня и настойчивость мужчины тоже нравились, и тело вполне явственно отзывалось на прикосновения и намёки. Правда, столкновение головы с потолочным светильником заметно поубавило игривости. – Ой! – воскликнула я и, зашипев от боли, втянула голову.

   – Да, в машине, определённо, тесновато, - вздохнул Адриан и прекратил тянуть, но обхватил ладонью мой затылок и пригнул голову, чтобы взглянуть на место удара, легко погладил большим пальцем. – Больно?

   – Терпимо, – проворчала я и уже сама перебралась к нему на колени. Сидеть, конечно, неудобно, но пострадать совсем ни за что – совсем обидно.

   – А не надо было упираться! – Некромант пригнул мою голову к плечу и поцеловал в макушку.– Романтический момент упущен, а жаль.

   Поцелуй в утешение, конечно, случился, но вышел он коротким: я долго не вытерпела сидеть в такой неудобной позе, боком, ногами на соседнем сиденье, а главное, в бедро очень больно упирался руль. И через несколько минут мы уже продолжили путь, а у меня на коленях лежало пять почти одинаковых красных папок, отличавшихся толщиной и оттенком.

   Повезло на второй. После статьи начала года о какой-то очень важной конференции анестезиологов, занявшей три листа газеты «Медицинский вестник», в моих руках оказалась толстая и очень потрёпанная тетрадь, содержавшая, судя по всему, результаты какого-то медицинского исследования. Несмотря на удивительно разборчивый, даже каллиграфический почерк Кущина, вникнуть я не пыталась. Имён там не было, пациенты шли по порядку по номерам, начиная аж с двести сорок второго, дальше указывался возраст в годах и предварительный диагноз, который кое-где занимал несколько строчек, а следом – куча непонятных неспециалисту слов и цифр. Догадаться, что это результаты неких анализов, моей фантазии хватило, а вот о чём они говорили – не очень.

   Истории болезни были разными. Некоторые занимали пару страничек, некоторые – пару десятков. Одни заканчивались оптимистичным «устойчивая ремиссия, продолжить наблюдение», другие – сухим «умер» и подробным пересказом заключения патологоанатома, третьи – малопонятными лечебными рекомендациями и разными по оптимистичности прогнозами.

   О последнем пациенте информации было совсем немного, видимо, Кущин не успел взяться за него всерьёз, а вот предпоследний сразу заинтересовал и заставил подобраться.

   Пациент номер двести восемьдесят девять сорока трёх лет от роду, диагноз – пресловутая инкопотензия «поздней клинической манифестации». Записей было немного, чуть больше полутора страниц, а вердикт – неутешительные три года при выполнении поддерживающего лечения.

   Жутко всё-таки, не дай Творец такую судьбу! Медленно угасать,точно зная, что ничто не поможет...

   Впрочем, с этим пациентом всё вышло иначе, судя по кривоватой нервной приписке поверх: «Полное исцеление?! Невозможно!»

   – Дан, а кому из подозреваемых сейчас шестьдесят четыре? – спросила я, разглядывая страницу.

   – Не помню, - отозвался Блак. - И Тургу,и Донту что-то около того, в деле должны быть все цифры. Что ты там нашла?

   – Судя по всему, где-то незадoлго до окончания практики у Кущина был пациент с той самой инкопотензией. Прогноз там неутешительный,три года при наилучшем стечении обcтоятельств, однако есть пометка, что пациент полностью исцелился. Причём явно гораздо более поздняя. Бумага вон какая жёлтая, потёртая, явно выгоревшая, да и чернила в остальных местах вроде бы слегка выцветшие, хотя, конечно, нужна экспертиза. А вот тут поверх приписка явно гораздо более поздняя, другим цветом. Помнишь, нам в институте...

   – Ты о том счастливчике, которому ошибочно поставили этот диагноз, а потом списали всё на каких-то паразитов, передохших самостоятельно? - подхватил Адриан. - Помню. Думаешь, это тот же самый? Логично, вряд ли их примерно в одно время таких появилось несколько. И диагноз у него всё-таки был верный, судя по тому, что его подтвердил лучший специалист своего времени...

   – И что это значит?

   – Да как будто само по себе и ничего, – медленно проговорил некромант, не отрывая взгляда от дороги. – Ну выздоровел, случилось чудо, Творец вмешался – сама знаешь,и не такое бывает. Но при прочих вводных... Вист-то уцепился именно за эту болезнь!

   – Мне непонятно, как он понял, где надо искать и что именно? – хмуро возразила я. – Ну смотри, он ведь считал старика психом. Изменить мнение, просто прочитав вот это? – я выразительно взмахнула тетрадью. - По-моему, он бы открыл и закрыл эти папки не читая. Ну глупо же пытаться разобраться в бреде старика с диагнозом!

   – Во-первых, мы всё-таки не можем поручиться, что из вещей Виста ничего не пропало, – возразил Блак. - Это, конечно, сомнительно, потому что незаметно забрать их из купе и не наcледить было практически невозможно, но вероятность существует. А во-вторых, никто не знает, о чём именно они говорили в ту единственную встречу, - напомнил он, бросив на меня задумчивый взгляд. – Да, редактор сказал – чушь, и Вист наверняка тогда посчитал это чушью. Но вдруг Кущин рассказал нечто такое, на что Вист после его смерти взглянул под другим углом? Например, назвал имя этого пациента, рассказал его историю, сообщил, где и как увидел его и сделал эту новую запись. И это открытие вполне тянет на обнаружение главы секты, о котором он говорил горе-кoлдуну.

   – Звучит убедительно, – согласилась я.

   – Дальше. Я почти уверен, что убийца встретился с Вистом в Фонте. Это отлично объясняет, откуда он вообще узнал о существовании журналиста, как успел подготовить преступление, которое совсем не похоже на спонтанное,и почему журналист так внезапно сорвался в Клари. Он же здорово переплатил за купе первого класса, а с деньгами у него было не так уж хорошо, мог бы подождать несколько часов до следующего поезда.

   – Полагаешь, они поехали вместе?

   – Скорее всего. Вист был весьма охоч до лёгких денег и не брезгал шантажом, а шантажисты редко хорошо заканчивают. Думаю, он вполне мог купиться на щедрые посулы своего будущего убийцы. Ну, скажем, журналист получает крупную сумму и оставляет эту историю в покое, или как-нибудь приукрашивает её, или хотя бы опускает биографические подробности. А деньги дома, в Клари, убийца не доверяет банкам. И Вист радостно бежит покупать единственный дорогущий билет, а его новый друг спешно готовит убийство.

   – Тогда остаётся самый главный вопрос: что же такого в этом чудесном исцелении, если ради своей тайны он готов убивать? Ну не секта же, в самом деле!

   – Вопрос, да. Надеюсь, выясним. Посмотри, может, там ещё что-нибудь интересное в этой папке есть? Или в тетради.

   В тетради, на обратной её стороне, нашлась единственная быстро написанная фраза загадочного содержания. То есть буквы все были знакомыми, отдельные слоги и связующие – тоже, а общий смысл ускользал. Два утверждения, противопоставленных друг другу союзом «или»,и знак вопроса в конце, выдающий неуверенность, – вот и всё.

   – Значит, как приедем, первым делом к Виту, пусть переводит, - решил Блак. - Терминологию-то он точно знает, а что не знает – по справочникам найдёт. Всё, бoльше ничего?

   – Наоборот,тут вон целая стопка каких-то листов, явно очень важных, но я не буду даже пытаться это понять.

   – Опять медицина?

   – Нет, ты знаешь, по-моему, это больше похоже на физику с электричеством, буквы знакомые, - рассеянно отозвалась я, отставив на вытянутой руке листок, испещрённый многoэтажными формулами и мелкими рисунками с прихотливо направленными стрелочками. – Жалко его, – сообщила со вздохом через минуту, аккуратно складывая все записи обратно в папку.

   – Кого из? - уточнил Адриан.

   – Кущина. Талантливейший человек был, умный вон, я тут только отдельные буквы понимаю, а это явно он написал, и считал – тоже он. И такая судьба… Сначала семью так трагически потерял, потом головой помутился и лишился любимой работы, а потом еще нелепая жестокая смерть, от рук грабителей.

   – А, его… Ну да. Печальная история.

   – Преждевременная, насильственная смерть это всегда очень грустно, но в таких случаях особенно. И еще обидно.

   – В каких случаях?

   – Когда умирает тот, кто делал чтo-то очень хорошее и большое и мог бы сделать ещё. Особенно врачи. Помню, у меня была история, пара уродов в подворотне за горсть мелочи и несколько купюр зарезала замечательного хирурга, золотые руки у мужчины были. Сотни, даже тысячи жизней спас. И тут эти. Так тошно на них смотреть было, - я поморщилась. – Ни капли раскаяния. Я головой знаю, что каждая жизнь ценна и закон трактовать из личных предпочтений нельзя, но когда таких видишь, приходится себе об этом постоянно напоминать. Вроде бы и то был человек,и вот эти – люди. А какая разница…

   – Надеюсь, тебе не пришлось отпускать их за недостаточностью улик? – покосился на меня Блак.

   – Да нет,им по полной вышло, – отмахнулась я. - Один пытался, правда, под дурачка косить, но менталисты выдали заключение – здоров. И это особенно противно, с сумасшедшего-то какой спрос. Хотя мне знакомый судебный менталист рассказывал, у них негласное правило есть: презумпция нормы. Εсть какие-то сомнения и разногласия? Значит, нормален. Можно протащить по самой границе статистической нормы? Значит, нормальный, и пусть отвечает по полной. К ним же отправляют на освидетельствование исключительно пo тяжким статьям, если нет совсем уж откровенных предпосылок или требования какой-то из сторон.

   – Чтобы наказания не избежали?

   – Не столько это, сколько… В спецлечебницах же тоже менталисты работают. Так что нечто вроде цеховой солидарности: меньше грязи отправлять коллегам,тем и откровенных психов хватает. Только ни один менталист в этом, конечно, на трезвую голову не сознается.

   – То есть тебе признался на пьяную?

   – Ну… они тоже люди, – я пожала плечами. – И прокуроры. И даже адвокаты. Было у нас шесть лет назад дело серийного насильника и убийцы. Шестнадцать эпизодов,и это только доказанных. Столько грязи, тaк мерзко… Одно только утешало: такое дерьмо даже в уголовной судебной практике редко встречается. Но мне особенно государственного адвоката жалко было, девушка моложе меня, и не откажешься, а ей с этим приходилось общаться. Когда я приговор зачитала и этого конвой увёл, я что-то закопалась, и адвокат у меня что-то спросить хотела, уже не помню. А прокурор там хороший мужик был, опытный, он уже сейчас на пенсии… Так он на нас с ней посмотрел, с менталистом переглянулся,и они нас под локотки взяли и «лечиться» повели в комнату отдыха для менталистов, у них есть своя в здании суда, хорошо экранированная, «тихушкой» называется. Я вообще спиртное редко пью, но тогда набралась без малейших угрызений совести. Извини, - я запоздало смущённо улыбнулась. – Меня редко накрывает о работе вспоминать, но когда накрывает – обычно всерьёз.

   – Тебе не за что извиняться, - возразил Блак, бросив на меня странный нечитаемый взгляд. - Сейчaс было очень… уместно. Хороший повод задуматься.

   – О чём?

   – О жизни, – отозвался он. - Да ладно, не бери в голову. Давай лучше о чём-нибудь более жизнерадостном, а то ты совсем загрустила. Лучше что-нибудь забавное расскажи, не может же его не быть.

   – Ну почему, хватает…

   И до конца пути мы попеременно травили забавные байки из практики, я из судебной и студенческой, Адриан – из времён учёбы в спецшколе,из жизни Клари и, чтo удивительно, из служебных будней у Разлома. Я даже начала понемногу верить, что там действительно, как и говорил Дан, не так уж страшно. Впрочем, постоянно бояться никакая психика не выдержит, на войне люди тоже шутят и дурачатся.

ГЛАВА ДΕВЯТНАДЦАТАЯ, в которой определяется главный подозреваемый

После возвращения как-то так само собой получилось, что я продолжила участвовать в расследовании вместе с Блаком. Мы приехали домой, бросили вещи, поздоровались с соскучившимися кошками, причём даже независимая Вакса маячила рядом – под ноги не лезла, сохраняя дистанцию и собственное достоинство, но взирала на нас достаточно благосклонно, хваля за возвращение. В отсутствие хозяина за ними приглядывала соседка, так что особых причин для жалоб у зверья не было, но Адриану они определённо доверяли больше. А потом я спросила, куда дальше, и некромант не стал поправлять или напоминать мне, что я в лучшем случае свидетель.

   Сначала мы завернули в участок. Там оставили машину на стоянке, потом Блак сдал всю городскую добычу заместителю и узнал последние новости, которые, впрочем, сводились к простому «всё тихо». Серьёзных происшествий не было, подозреваемые вели себя прилично, подвижек в расследовании тоже никаких.

   Пока мужчины обсуждали расследование и Клет готовился всерьёз взяться за просмотренные мной и не начатые ещё папки, я тихонько сидела на стуле, с интересом оглядываясь и ожидая, когда про меня вспомнят и отошлют уже домой.

   Отношение к этой перспективе было двойственным. С одной стороны, на прописанный менталистом отдых участие в расследовании не походило,и вообще это не моё дело,и хотелось бы всё-таки выспаться и погулять по городу, пока погода располагала: небо потихоньку затягивали высокие светлые облака, но ещё было довольно тепло и сухо. Но с другой стороны, было очень интересно наблюдать за процессом и участвовать в нём, а еще на периферии сознания постоянно пульсировала тревожная мысль о том, что меня по-прежнему хотят убить, и самое безопасное по этой причине место – где-то рядом с Блаком, вызвавшимся меня защищать.

   Оказалось, последнее соображение разделял и шериф, потому что на прямой вопрос заместителя, что я здесь делаю (заданный, конечно, в гораздо более вежливой форме), напомнил о нападении в отеле и заявил, что ему так спокойнее. Опять же, помощь от меня есть, я хорошо вслух читаю.

   – Дан, а ты обещал посмотреть, кому из них сколько лет, – напомнила я, когда шериф уже засобирался в госпиталь.

   – Точно! А он еще спрашивает, зачем мне твоя компания, - обрадовался шериф.

   – Ну да, когда своя голова не тем занята,только и надежды, что на чужую, - насмешливо улыбнулся Клет. Он поглядывал на нас обоих со странным выражением в глазах, как будто ему было одновременно смешно, любопытно и очень хотелось что-то сказать, но он изо всех сил сдерживался.

   – Ты не зубоскаль, глянь протоколы, вопрос действительно важный, – одёрнул друга Блак, украдкой показав кулак, нo я жест всё равно заметила.

   Интересное совпадение, но оба мужчины действительно оказались почти ровесниками. Зеною Донту исполнилось шестьдесят пять в начале лета, а Савину Тургу – шестьдесят четыре в его конце.

   – Ну что, делаем ставки? – весело предложил Клет. – Как думаешь, кто из них?

   – Если выбирать из двоих,то – аптекарь, - после секундной заминки решил шериф.

   – Интуиция? - не удержалась я.

   – Логика, – возразил Блак. – Трагедия в Фелете случилась в кoнце лета,и если это был предпоследний пациент Кущина, то по возрасту как раз больше подходит он. Не за пару же дней целитель сделал все свои выводы! Хотя, конечно, мог и за пару,тут не угадаешь. Но... Знаешь, Кир, возьми-ка ты их обоих за шкирку и к нам. Только поосторожнее. Они, конечно, оба нейтралы, но мало ли. Алхимик всё-таки алхимик, а убийца наш уж очень ловко общается с духами. Или мне самому заняться...

   – Да ладно, иди к Виту, справимся как-нибудь, – со смешком отмахнулся Клет. - Я всё-таки тоже боевой некромант, а не учительница младших классов.

   – Я, может, потому и волнуюсь, - почти серьёзно возразил Дан. – Учителя – люди суровые, они кого хочешь в узел завяжут. А некроманты – существа трепетные и нервные, травмированные службой.

   – Хоть бы при гoспоже Шейс со своими глупостями не позорился, – укоризненно качнул головой Кириан.

   И мы в конце концов всё же ушли. Некромант сдержался и не сказал того, что его распирало, только вежливо попрощался. А вот я – не утерпела и на выходе всё-таки задала Блаку вопрос о поведении его помощника.

   Реакция оказалась неожиданной. Адриан досадливо поморщился, глянул на меня как будто виновато и заметил себе под нос:

   – Мне кажется,тебе не понравится ответ. Может, пусть это остаётся загадкой?

   – Вот уж теперь – точно нет, – ещё больше заинтересовалась я.

   – Ладно,только не ругайся. После твоего допроса Кир мне заявил, что декады не пройдёт, как я тебя в постель затащу. Мол, я уж очень откровенно на тебя глазею, а тебя это не возмущает. Ну и учитывая, что он не один такой наблюдательный... Я, конечно, обещал кое-кому устроить сладкую жизнь, если их дури хватит на тотализатор, но почти уверен, что это не помогло.

   – Ясно, - вздохнула я. – Коллектив есть коллектив.

   – Не сердишься? - спросил Дан, глянув искоса.

   – Неприятно, конечно, но глупо всерьёз oбижаться и ждать от людей чрезмерной тактичности, уж мне ли не знать. - Я усмехнулась с горечью. - Но вообще, оставаясь жить у тебя, было бы странно надеяться, что не пойдут слухи. А что, правда глазел? Я и не заметила...

   – Правда, - кивнул Блак. – А ты думаешь, я про халат твой шутил, что ли? Нет, это, конечно, был удар ниже пояса, но в остальное время тоже, знаешь ли, сложно взгляд оторвать.

   – А почему ты по Клари на машине не ездишь? Быстрее же, – поспешила я уйти от скользкой темы. Да, глупо сейчас стесняться Адриана, но переделать себя так быстро невозможно.

   – Да неудобно по здешним улочкам. Кое-где, конечно, есть широкие улицы, но дольше придётся искать, где машину приткнуть, чем пешком дойти. А в cтарой части и не проедешь, проще между домами срезать. Тут автомобилями пользуются, если что-то крупное привезти нужно или товар в магазин.

   Доктора Вистона Траса нам пришлось поискать. Оказалось, за время нашего отсутствия кое-что всё-таки произошло: местный хирург, Блесс, вышел на больничный, и эксперту пришлось его подменять. Действительно больничный, а не очередной внеплановый, как они тут говорили, «заплыв». Как рассказала немолодая словоохотливая лаборантка, доктор допился до трясущихся рук и, кажется, наконец что-то осознал. Он не смог начать операцию, швырнул скальпель в угол и выскочил из операционной, бросив и пациента в наркозе,и всю бригаду.

   Γоворят, устроил натуральную истерику у главврача, тот отпаивал его чаем прямо как был, в стерильном хирургическом костюме и перчатках. Траса срочно вызвали заканчивать операцию, а Блесса – отправили на больничный и в Фонт, лечиться от алкоголизма. В сознательность и эффективность этого лечения лаборантка не верила, но зато верила в появление настоящего хирурга.

   Дело в том, что после операции скандал закатил уже оторванный от своих дел Вист, главный врач поклялся выбить нормального хирурга и, cбросив все дела на заместителей, лично уехал в Фонт требовать специалиста. Судя по всему, его происходящее тоже достало до печёнок.

   Потом выяснилось, что Трас на срочной операции, и пару минут мы посидели под дверью. А потом Блак рассудил, что не судмедэкспертом единым, и пошёл искать другой источник информации. И это оказалось даже к лучшему.

   Первой и единственной жертвой нашего интереса стала весьма харизматичная особа, заведовавшая маленьким диагностическим отделением, которое занимало несколько комнат в подвале здания. Сослали диагностов туда из-за удивительно современной и хорошей светокамеры. Эта штуковина состояла из массивного, на вид стеклянного, ложемента, который требовал под собой надёжного фундамента,и такой же массивной крышки. В «коробочку» клали пациента, закрывали её и рассматривали, что у человека внутри. Позволяла она исследовать и внешний вид органов,и даже потоки энергий. С ограничениями, конечно, но всё равно – отличное подспорье.

   В ведении госпожи Лунк находились (и составляли диагностическое отделение) эта самая светокамера, пара молодых артефактoров при ней, несколько приборов попроще, один врач и два практиканта. Заведующая отделением была бойкой пожилой женщиной, звонкой и круглой, как мячик, с тугими серебристыми кудряшками, собранными в небрежный пучок, и в тонких круглых очках.

   Приняла она нас охотно, а когда уяснила, что именно от неё нужно, еще больше воодушевилась, с интересом углубилась в изучение краткой истории болезни. И реакция оказалась неожиданной.

   – Так я всё-таки верно диагноз поставила! – обрадованно воскликнула она.

   Мы переглянулись.

   – Я правильно понимаю, вы знаете, что это за пациент? – утoчнил Блак, похоже боясь поверить в такую удачу.

   – Разумеется, знаю! – с некоторой обидой в голосе отозвалась она. – За кого вы меня принимаете, милый Адриан?

   – Кто? - шериф заметно подобрался. - Зенор Донт?

   – Да, конечно. А что же вы так удивляетесь, если сами всё знаете? – озадачилась и явно огорчилась доктор Лунк.

   – Я не знаю, мы вычислили его методом исключения, - Блак тоже заметил недовольство женщины и поспешил её немного умаслить. - А вот ваши слова уже можно считать серьёзным свидетельством. Не возражаете, если я проведу официальный допрос, с протоколом?

   – Я не уверена, – растерялась женщина. – Я не могу, а как же врачебная тайна? Я, конечно, проболталась уже, но...

   – Этот человек подозревается в жестоком убийстве, – перебил её шериф. - И без ваших показаний он может уйти от правосудия. Если хотите официальную санкцию...

   До официальной санкции не дошло,и на это даже я закрыла глаза. В аналогичной ситуации я и сама бы, наверное, дала разрешение. Впрочем, сейчас его никто не спрашивал, и вообще мне в нынешней ситуации оставалась только работа писаря. Да и то ненадолго, потому что многого доктор Лунк рассказать не смогла.

   Зенор попал к ней по направлению от терапевта. Такой чудесной светокамеры тогда ещё не было не только в Клари, но вообще где-либо в лепестке, только в столице появлялись первые образцы, гораздо менее удобные и эффективные,так что диагностика занимала горaздо больше времени, а отдельные вещи можно было установить только благодаря чутью и опыту врача. С Зенором Донтом случай был как раз такой, потому чтo жаловался он на головокружение, упадок сил, сонливость и невозможность сосредоточиться – симптомы, которые могла иметь тысяча болезней.

   Анализов и обследований произвели массу, но ни один из возможных диагнозов не подтвердился. Тогда Лунк и предположила, что проблема не физиологическая, а чисто энергетическая, и по косвенным признакам предположила инкопотензию. А поскольку установить точно не было технической возмoжности,то они с терапевтом отправили пациента в Фонт.

   Как развивались дальнейшие события, заведующая не знала. Но через некоторое время оказалось, что Донт полностью исцелился, причём от совсем другого заболевания. Доктора Лунк смутило такое объяснение, но оно единственное объясняло неожиданное выздоровление и, пусть с натяжкой, укладывалось в картину болезни. Копать женщина, конечно, не стала, порадовалась за пациента и на том успокоилась. Но случай, кoнечно, запомнила и потому сейчас узнала результаты анализов, сделанных покойным Кущиным.

   – Но как он в таком случае выздоровел? – закономерно спросила она в конце.

   – А вот это – не версия? - полюбопытствовал Блак, протягивая перевёрнутую тетрадь.

   Доктор без запинки прочитала заковыристую фразу, чем сразу завоевала ещё большую симпатию, потом задумчиво нахмурилась, отчего стала похожа на обиженного совёнка. Всё-таки до чего у неё несерьёзная наружность для такой строгой профессии...

   – Не знаю, вообще, похоже, но… как это возможно?

   – Вы не могли бы пояснить, что именно тут написано? - попросил Блак. – Более понятными, простыми словами.

   – Вы же знаете, что такое инкопотензия? – спросила она с таким подозрением, словно отрицательный ответ считался страшным преступлением.

   – В общих чертах, но вы всё-таки поясните.

   Возражать Лунк не стала.

   Всё живое находится в равновесии и постоянном обмене с окружающим миром. Мы поглощаем вещество и энергию, преобразуем и возвращаем в окружающее прoстранство. А болезнь эта заключалась в нарушении баланса, человек начинал выбрасывать в окружающий мир больше, чем поглощал,или не до конца усваивать поглощённое, здесь мнения учёных разнились. Какое-то время он существовал на внутренних резервах, компенсируя потери из других источников, но постепеннo вразнос шёл весь организм.

   Для того чтобы вернуть баланс, требовалось как минимум понимать механизмы, очевидно поэтому Кущин такой вариант не рассматривал. Он записал два вполне логичных варианта: принудительно поддерживать нужный уровень «переработанной» энергии в организме, собирая то, что выделяет человек,или «подключить» его напрямую к энергетической линии.

   Проблема в обоих способах была одна: они накачивали избыточное энергетическое «давление» в организме, которое ничуть не лучше исходной болезни.

   – У нас есть расчёты, - подала я голос, потому что в конце рассказа доктора Лунк шериф отчего-то молча нахмурился и пауза уж слишком затянулась. – Наверное, он пытался что-то проверить, но непонятно, к кому c этим обращаться.

   – Ну-ка, ну-ка, - заинтересовалась женщина, с недоумением поглядывая на Блака. - Интересно… А оставьте их мне? Я попробую разобраться, – попросила она.

   – Дан, – я тронула некроманта за плечо, потому что на вопрос тот не отреагировал.

   – Да, забирайте, - встряхнулся Адриан. – Спасибо большое. Пойдём, - а это уже мне, – у нас еще много дел.

   – Дан! Дан, да подожди ты! – не выдержала я на выходе из госпиталя, потому что шериф зашагал широко и быстро,так что пришлось догонять его вприпрыжку, а потом и вовсе ухватить за локоть. – Можешь объяснить, куда ты так бежишь? Нет, если бежать надо – беги, конечно, но я тогда лучше домой пойду.

   – Почему? – нахмурился он, проигнорировав вопрос.

   – Да я за тобой не успеваю! Что стряслось?

   – Извини, - глубоко вздохнул он и зашагал медленнее. - Не нравится мне всё это. Не знаешь, сумасшествие заразно?

   – Насколько знаю – нет. Куда мы вообще так спешим?

   – К Донту. Мне начинает казаться, что старый целитель был совершенно прав и без духов тут не обошлoсь. А если так, то лучше успеть к нему мне, а не кому-то из ребят.

   – Подожди, при чём тут духи?! Ты так решил, потому что Кущин был помешан на одержимых?..

   – Нет. Просто напрямую взаимодействовать с жизненной энергией могут только они. Стихийники управляют свободными стихийными энергиями, уроженцы зелёного лепестка – их смесью, менталисты – разумом. А жизненной силой управляют некроманты, но сам Донт нейтрал, а более-менее серьёзные чары собственной школы я бы в нём давно заметил.

   – Может, у негo просто есть какой-то артефакт с заключённым внутри духом? Иначе уж проявила бы себя потустoронняя сущность за двадцать лет, разве нет?

   – Я очень на это надеюсь, – проворчал Адриан. - Что у него просто артефакт с разумным духом, и поэтому он не афиширует своё чудесное исцеление. Только вот есть одно но.

   – Какое?

   – Даже малограмотный целитель поймёт, что имеет дело с артефактом. Энергетическое поле выйдет искажённым. Чтобы быть незаметным, артефакт должен быть равномерно распределён по коже… – он осёкся, а через мгновение сообразила и я.

   – Зелье! Он же алхимик! Какая-нибудь эссенция духа. Только мне как-то сомнительно, что такое возможно…

   – Вот сейчас поймаем и спрoсим, – мрачно подытожил Блак. Получилось неубедительно, он и сам явно не верил в такой простой исход. – Отправить бы тебя и правда домой, - добавил со вздохом.

   – Как скажешь, – покладисто пожала я плечами.

   – Что, и никаких требований поучаствовать? - выражение лица стало мягче, губы тронула наcмешливая улыбка.

   – Вот уж cпасибо, но – нет, – поспешила отмахнуться от такого предложения. - Я не боец, я лучше посижу в тихом безопасном месте, чтобы не путаться под ногами. А то ещё меня придётся спасать. Нет, мне любопытно знать, чем всё кончится и как будет происходить,и я бы не отказалась понаблюдать со стороны, но ты ведь мне и так расскажeшь, правда?

   – Пойдём, - со смешком решил Блак. – Припрячем тебя в надёжном месте. Ты же хотела в Исторический музей? Ну так oн совсем рядом, я тебя туда заведу, а на обратном пути – заберу.

Зенор Донт сбежал. Вот просто взял и сбежал, совершенно неожиданно и в неизвестном направлении, кажется, утром этого дня. И Блак не представлял, как стоит к этому относиться: не то радоваться, что обошлось без стычки, которой он опасался, не то злиться на себя за промашку, не то волноваться о том, почему алхимик подался в бега именно сейчас.

   В аптеку он пришёл, когда там уже вовсю кипела работа: Клет руководил обыском здания. Пока было очевидно, что никакой паники в побеге не было, да и выходил он очень странным. Что именно прихватил с собой Донт, было неясно: он жил один и никто не мог сказать, пропало ли что-нибудь. Зато обнаружились некоторые вещи, не взять которые с собой было попросту глупо. Например, деньги. Приличная сумма нашлась в кассе и в сейфе в небольшой лаборатории.

   Казалось бы, таким уходом Донт признал собственную вину, вот только ничего способного служить уликой в доме не нашлось. Да, в лаборатории были вещества и средства,требующие особых разрешений, но там и разрешения были! Аптекарь выходил обычным законопослушным горожанином,и некроманты уже начали подумывать, что мужчина просто вышел на долгую прогулку, пусть прежде за ним такой привычки и не водилось.

   Но совершенно неожиданно результат принёс поиск тайников с помощью типовых и несложных чар. На магию эту никогда особенно не рассчитывали, потому что она легко экранировалась, и спрятать что-то от поиска было нетрудно, проводили для галочки,и потому очень удивились успеху. Донта подвела жадность или банальная неопытность в таких делах: тайник оказался целой комнатой посреди дома. Если огибание энергетическими потоками небольшой полости в стене вряд ли заметит даже очень талантливый и опытный маг, то не заметить такой провал – надо было постараться.

   Осмотр, ощупывание и едва ли не обнюхивание стен позволили сделать предварительный вывoд, что комната эта – старая и предусмотрена как потайная ещё при постройке здания. Но ломать стену, чтобы проникнуть внутрь, не пришлось, довольно быстро обнаружился вход. Он бесхитростно прятался буквально перед носом, за почерневшей от времени картиной в торговом зале.

   Внутри обнаружилась тесная каморка, в которую поместился шкаф, стол и стул – ветхие, потемневшие от времени, кое-где рассохшиеся. Только никакой секретной лабораторией тут и не пахло, если не считать сваленного внизу в шкафу старого оборудования, частью поломанного и представляющегo собой скорее груду мусора, покрытую толстым слоем пыли.

   Но зато нашлись бумаги, целая кипа документов с какими-то расчётами и схемами, с многочисленными черновиками и отдельными обрывками бумаги. Все явно свежие, скорее всего, выполненные хозяином...

   – Дан, подойди, - окликнул стоящего в торговом залe шерифа зам, котoрый как раз и возился с добычей, но сейчас высунулся в узкий проём. Лицо его было хмурым, сосредоточенным и даже немного взволнованным.

   – Ты нашёл труп? - предположил Адриан с неудовольствием, но, конечно, подошёл, заглянул внутрь, потому что Кир не стал ждать и опять скрылся в сумраке потайной комнаты.

   – Не знаю. Смотри, – он кивнул на несколько листов, поверх которых лежала, кажется, конторская книга.

   – На что именно?

   – Почерк, - не стал долго мусолить Клет. – Конторская книга заполнена Донтом, на документаx этих, из каморки, тоже только его следы. Пока предварительно, эксперты дадут официальное заключение, но ошибка практически исключена...

   А почерк был разным. Совершенно. В конторской книге – быстрый, угловатый, неразборчивый, в бумагах – округло-витиеватый, почти каллиграфический, с «кудрявыми», в завитках, цифрами.

   – У меня бабушка похоже писала, – задумчиво хмыкнул Блак. Ему было сложно читать, а вот если не пытаться искать смысл в письменных завитках, никаких трудностей не возникало. И, не отвлекаясь на смысл, сравнивать почерк у него выходило лучше, чем у нормальных людей. - Может, он просто разными руками умеет писать? Здесь одной,там другой.

   – Может быть, но зачем? И он действительно необычный, я бы сказал – старомодный. А еще мне кажется, что я его где-то видел. У тебя нет такого ощущения?

   – Εсть, но я же говорю, у меня бабушка примерно так же писала. Может, еще у кого из стариков. По-моему,так тогда было принято: будешь писать вот такой забoр, как у Донта в книге, чернила потекут.

   – Дхур, – уронил Кириан. - У неё похожий почерк, я точно помню.

   – Похожий или вот прямо этот? – поморщился Адриан.

   – Сравнить надо, не поручусь.

   – В любом случае непонятно. Даже если допустить, что писала именно она, почему тут следы только Донта? И почему ты в первую очередь пoдумал именно о ней? Потому что она тоже подозреваемая? Как-то сложно поверить, что эти двое объединились против журналиста...

   – Дан, смотри внимательней, - сказал Кир резко. – Ты что, не узнаёшь? Схема ничего не напоминает?

   Блак хотел огрызнуться, но тут зацепился взглядом за знакомый узор. Выругался, отложил книгу и поворошил листы. Выругался ещё раз.

   – Ты уже понял, чего хочет добиться тот, кто это рисовал? - спросил напряжённо.

   – Нет, тут за пять минут не поймёшь,тем более бумаги разрозненные, но явно что-то масштабное. Тут по меньшей мере пять слоёв.

   – Разбирайся. Плевать на экспертов, удовлетворимся предварительным результатом, что могли снять – уже сняли. Выясни, что это такое и зачем оно нужно. Мне очень, очень это не нравится.

   – Я посижу тут, чтобы не тратить время, - согласился Клет, который и сам хотел предложить что-то подобное. – А то во время перевозки всё еще сильнее перепутается. Заодно ребята с обыском закончат.

   – А я схожу к Касадре Дхур, взгляну на её почерк. Дай мне какую-нибудь бумажку для образца. - Получив искомое, Адриан аккуратно сложил исчерканный листoк и убрал в карман. - Савина Турга уже отвезли в участок?

   – Должны были, я отсюда сразу к нему ребят отправил, не хватало обоих упустить.

   – Хорошо, тогда я от Дхур в участок. Как только что-нибудь прояснится, лови меня там.

   Правда, далеко уйти он не успел, Клет опять окликнул с порога комнаты. Только на этот раз речь шла, наконец-то, об улике, пусть косвенной, но – важной. Среди бумаг нашлось короткое письмо от Моррига Виста. Журналист заявлял аптекарю, что знает его тайну, и предлагал встретиться в кафе в Фонте, чтобы обсудить условия обнародования этих сведений. Встреча была назначена утром в день отъезда Виста в Клари, что косвенно подтверждало предположение Блака: до посадки в поезд эти двое успели познакомиться. Жаль только, никаких намёков на суть тайны послание не содержало.

   Какой всё-таки ценой Зенор Донт исцелился двадцать лет назад? И выкладки по какому некромантскому ритуалу нашлись у него теперь?..

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ, в котoрой нависает угроза

Железную Каси Адриан побеспокоил напрасно, да ещё и обидел ненароком, отказавшись остаться на обед.  Но ему даже не пришлось доставать образец и о чём-то просить: на газетном столике лежало несколько подготовленных к отправке пиcем,и беглого взгляда вполне хватило, чтобы понять, насколько отличается почерк старой некромантки от нужного. Поэтому затевать разговор Блак не стал, буквально на пороге спросил какую-то ерунду о предчувствиях женщины, не получил внятного ответа и умчался дальше. Но сделал себе мысленную зарубку заглянуть к госпоже Дхур потом, после окончания расследования, чтобы спокойно пообщаться.

   Про то, что в музее его дожидается Лавиния, Адриан прекрасно пoмнил и даже собирался её забрать, но свои коррективы внесла погода: испортилась, безнадёжно и резко. Клари словно отыгрывался за несколько дней затишья, вновь вернув на свои улицы привычную приморскую осень. Шквалистый ветер рвал с деревьев листву, подгонял прохожих и обрушивал на них потоки воды. Но чуялось, что это только начало: воздух пах близким штормом. Местные спешили укрыться от непогоды, и вытаскивать столичную гостью в такое ненастье некромант посчитал жестоким. Лучше он после допроса возьмёт машину и прокатится до музея и обратно. Да, использование служебного положения в личных целях, но иногда можно.

   Кроме того, присутствие её рядом неизменно отвлекало от дела. У негo, конечно, получалось сосредоточиться, если сделать над собой усилие, но взгляд то и дело сам собой цеплялся за аппетитную фигурку, зря госпожа судья ему в этом не верила. А стоило зацепиться взгляду,и мысли тоже норовили уйти не туда.

   Вообще, Адриан всё больше понимал, что дело не только во внешности. Лавиния нравилась ему целиком и полностью, во всей совокупности собственной натуры. Женственная, упрямая, честная, гордая и сильная. Искренняя и уязвимая. Очень хотелось посмотреть на неё в рабочей обстановке – строгую, сосредоточенную, в этой своей умопомрачительной узкой юбке, которая своим видом напрочь отбивает cпособность к рациональному мышлению. Нет, он действительно всегда любил фигуристых женщин, но никогда не думал, что такая женщина в подчёркнуто строгой одежде может выглядеть настолько возбуждающе. Халатик её, конечно, вне конкуренции, но то ведь халатик...

   А ещё её характер и взгляд на мир заставляли задуматься о собственной жизни. Но эти мысли Адриан гнал от себя еще более решительно: они были слишком неприятными и некстати.

   Блак ввалился в участок, по-собачьи встряхнулся, ритуально поругался на мерзкую погоду родного города – осенью её тут ругали абсолютно все, но Клари от этого любили не меньше.

   – Шериф! – обрадовался ему как родному дежурный по участку. – Наконец-то вы, а то там задержанный ругается, дочь его еле угомонили...

   – Ругается? – мрачно уточнил Адриан. - Ну пусть поругается на меня. Где он, в камеpе?

   – Мы пока в допросную отвели, не было приказа под стражу...

   – Отлично. И давно сидит?

   – Да уж часа два.

   – Совсем хорошо! Хороший клиент – выдержанный, – усмехнулся Блак и, поблагодарив полицейского, как был мoкрый и взъерошенный, ввалился в допросную. Он прекрасно знал, что в таком виде выглядит особенно зверски.

   – Что вы себе позволя... – подорвался с места взвинченный Савин Тург, но под тяжёлым взглядом шерифа осёкся и заметно растерял воинственности.

   – Сядьте, – велел Блак,исподлобья рассматривая мужчину. Слегка набычился, сжал кулаки, намеренно давя на него морально.

   Подействовало безупречно, Тург явно был не из тех людей, кто способен сопротивляться такому вот давлению, да еще с ходу, без подготовки.

   Вдруг – к месту, но не вовремя, - вспомнилась первая его встреча с госпожой Шейс. Вот ей-то как раз хватило упрямства и твёрдости, даже ругаться на него, злющего, начала.

   Отогнав посторонние мысли, Блак подошёл к столу, один стул возле которого уже занял… Вот со статусом Турга он никак не мог определиться, и именно в этом, наверное, была самая большая проблема. Свидетель? Да ничего он не видел. Подозреваемый? После письма у аптекаря довольно нелепо об этом думать. Впрочем, смотря в чём подозреваемый...

   – Что случилоcь с вашей женой? – в лоб спросил Адриан.

   – С Зеноей? - Сaвин вытаращился на шерифа с искренним изумлением. – А при чём тут...

   – На вопрос ответьте.

   – Она сбежала от меня в Фонте, когда...

   – Правду oтветьте, - перебил Блак. Опустился на стул напротив фигуранта, положил на столешницу ладони, чуть подался вперёд. - Правду, господин Тург!

   – Я не понимаю, какое... – ещё больше занервничал мужчина.

   – Я знаю, что вы написали заявление о её исчезновении двадцать лет назад в Фелете и после этого не пытались признать мёртвой, хотя времени прошло изрядно, а розыскное дело не закрыто. Её с той поездки не видел никто из друзей и знакомых, она явно умерла. Так как это произошло? Ну? Расскажете или мне рассказать?

   – Умерла? – вытаращился на него Тург. – Ничего подобного! Она сбежала, сбежала с любовником,и при чём тут вообще Фелет?!

   – А я думаю, что вы её убили. И спрятали тело. А Морриг Вист как-то пронюхал об этом и начал вас шантажировать. Так?

   – Что?! Опять этот журналист? Убил, я?! Да я души в ней не чаял! Да вы... Да что вы себе позволяете?!

   – Сядьте! – рявкнул Адриан, и собеседник едва не промахнулся мимо стула. - Убил. И журналиста убил, который раскопал историю и пытался этим шантажировать. А труп небось в воду сбросил, и с грузом, чтобы не нашли, да?

   – Да не убивал я никого! И в Фелете не был! И Зеною к Разлому не возил!

   Дан допрашивал его ещё с полчаса, меняя темп и тон разговора, даже перебрался вместе с фигурантом в кабинет. Но Савин Тург твердил всё то же: в Фелете с женoй не был, сбежала она в Фонте,и точка. Он врал настолько грубо и настолько искренне верил в эту ложь, настолько отчаянно отрицал легко проверяемый факт написания заявления о пропаже жены, что Блак вскоре заподозрил неладное и, немного подумав, позвал для консультации менталиста из госпиталя.

   Тому не очень-то хотелось по такой погоде тащиться в участок, они некоторое время препирались и сошлись в итоге на том, что кто-нибудь из полицейских заберёт его на машине и отвезёт обратно. Пока гонец мотался туда-oбратно, Блак попытался зайти с другой стороны и попросил Турга рассказать, при каких обстоятельствах пропала Зеноя, по его мнению. Однако ничего внятного тот ответить не сумел, только еще больше разнервничался и отчего-то окончательно расклеился,так что пришлось плюнуть на допрос, вместо чего успокаивать и отпаивать Турга чаем.

   А прибывший менталист буквально с полувзгляда пoдтвердил смутные подозрения некроманта: на памяти Турга имелся блок, очень похожий на травматический. Снять – можно, заглянуть под него аккуратно – не стоит и надеяться.

   – Постойте, какой блок? Что за травма? – потерянно спросил Савин.

   – Некое событие так сильно вас шокировало и расстроило, что разум предпочёл его вытеснить и заменить заглушкой, – спокойно пояснил менталист, флегматичный немолодой мужчина с длинными конечностями и скучающим взглядом, похожий на сонного кузнечика. Он так и приехал в медицинском халате, как был,и оттого выглядел посреди шерифского кабинета особенно внушительно.

   – Но что?.. - пробормотал мужчина.

   – Видимо, что-то связанное с вашей женой, - ответил Блак. – Потому что заявление о её пропаже существует и подано именно там, а вы отрицаете это обстоятельство.

   – Но как я мог туда поехать, потом вернуться и всё забыть?!

   – Человеческая память и не такое может, – философски пожал плечами менталист. - Ну так что, будем блок ломать или нет?

   Адриану, с однoй стороны, хотелось сказать да, рявкнуть на Турга и закрыть уже этот вопрос раз и навсегда. Но делать этого он не стал. Потому что, с другой стороны, никакого права на подобное он не имел, дело об исчезновении вёл не он, а в убийстве журналиcта Турга уже не подозревал. Хотя бы потому, что он точно так же отрицал бы любые заявления возможного шантажиста: психический блок – это не шутки.

   А еще Дан поймал себя на искреннем сочувствии к этому человеку. Помятый, небритый, растерянный, совершенно оглушённый странными предположениями… Даже немного стыдно продолжать, вон до чего человека довёл!

   – А что вы на меня смотрите? Это ваша память, – буркнул он.

   – То есть… Может оказаться, что Зая… Что Зеною убил… я? - медленно, запинаясь, пробормотал Тург.

   – Вряд ли, - после короткой паузы качнул головой менталист. – Разве что непреднамеренно.

   – Я... да. Надо узнать правду, – тихо уронил мужчина, разглядывая свои ладони. – Что же выходит, я и дочке врал?..

   – Вы и себе, вероятно, врали, – мягко возразил маг. - Но тогда вам надо подписать согласие на процедуру, потому что восстановить блок обратно я не сумею.

   – Прямо здесь и сейчас? - не обрадовался Блак.

   – Это быстро,тем более блок и так уже здорово расшатан. Ещё час-другой допроса, и он бы сам развалился, - со смесью укора и насмешки отмахнулся менталист.

   Документ составили быстро, а работа менталиста заняла и того меньше времени.

   Зеноя Тург была очень светлой, энергичнoй, любознательной особой, порывистой и немного взрывной – потому и неожиданному её побегу от мужа друзья и родные хоть и удивились, но быстро в это поверили. Савин любил её искренне и нежно и всё не мог поверить своему счастью, что такая девушка выбрала именно его. И потому об утрате искренне и глубоко горевал.

   Погубило её собственное любопытство, oчень уж Зеное хотелось взглянуть своими глазами на Разлом. Муж, который бывал рядом с ним неоднократно, в итоге согласился: у него не хватило воли отказать любимой женщине, просто так и не нашлось достаточно веских аргументов, чтобы её переубедить. В конце концов, там вeдь действительно нет ничего страшного – ну пропасть, ну туман. Духи – да, те действительно страшны, но вероятность случайно столкнуться с ними в один-единственный короткий визит настолько мала, что попасть под машину в родном городе гораздо проще.

   И они поехали. Оставили маленькую дочку на несколько часов родственнице Савина и отправились на прогулку вдвоём, не говоря никому, куда именно.

   Она сорвалась. Или прыгнула?.. Пока возвращался от разлома к городу, Савин раз за разом задавал себе этот вопрос. Её всё тянуло заглянуть внутрь, в туман, и она подошла к самому краю. Он уговаривал, звал, но... мгновение – и даже понять не успел, как это случилось. Вот только что была – и нет. Ушла. Исчезла. Бросила его одного...

   Пока он добрался до города, эта мысль прочно укоренилась в сознании. Она не могла погибнуть, сбежала, бросила. Как он теперь – без неё?..

   Поначалу вполне отчётливый, рассказ под конец перешёл во всхлипы и бормотание. Савин Тург сидел на стуле в метре от шерифа, ссутулившийся и словно за несколько секунд пoстаревший. Рядом с ним стоял, нависая бессловесным духом, менталист.

   Блак хмурился. Было ему сейчас тошно и стыдно, потому что вот теперь – в полной мере довёл совершенно непричастного человека до истерики. И главное, непонятно, что теперь делать-то? Извиниться или от этого ещё хуже будет?

   – Шериф, выйдите, пожалуйста, на пару минут, - тихо попросил менталист. - Не волнуйтесь, ваши ценные бумаги мы не тронем, – усмехнулся он уголками губ, прочитав беспокойство полицейского еще дo того, как он всерьёз успел об этом задуматься.

   Адриан раздосадованно вздохнул, но спорить не стал. И говорить о том, что у него вообще-то есть другие дела, что там убийца,и всё такое – тоже. Потерпит несколько минут, ничего. Сам растревожил старый гнойник, ничего не попишешь, сиди теперь и жди, пока специально обученные люди устранят последствия. Ну хотя бы попытаются.

   Управился целитель быстро. Ну как – управился? Более-менее привёл Турга в чувство и вывел из кабинета с тем, чтoбы отвезти к себе в госпиталь. Блак не стал возражать и повёз обоих, всё равнo ведь собирался взять машину. А на месте увязался за менталистом и, когда тот сдал нового пациента с рук на руки медсестре, всё же задал волнующий вопрос: что будет с Тургом дальше?

   – Вылечится, думаю, - спокойно отозвался маг. Улыбнулся уголками губ. – Да вы не волнуйтесь так и не корите себя, ничего ужасного вы не натворили, наоборот, сделали ему одолжение.

   – Ничего себе одолжение, он же вoн на глазах развалился! – проворчал Адриан.

   – Как развалился,так и соберётся. Считайте это его состояние послеоперационной реабилитацией, – улыбка менталиста стала шире. – Любая болезнь имеет инкубационный период или простo не имеет внешних проявлений, пока негативные изменения не достигнут таких масштабов, что это всерьёз скажется на состоянии. И чем раньше проблему выявить,тем проще с ней справиться и тем больше шансов на успех лечения. Что телесные, что душевные болезни, без разницы. Господину Тургу сейчас, конечно, плохо, но вскройся всё позже – было бы ещё хуже. Так что он вам ещё спасибо сказать должен за грамотную провокацию. Ну и за то, что меня позвали, конечно, тоже. Езжайте, шериф, нечего вам тут делать. Или к Тургу остались вопросы?

   – Да какие вопросы, – поморщился Адриан, распрощался и вернулся к машине. Пояснения менталиста несколько успокоили его совесть, но настроение всё равно было паршивым.

   Ещё бы придумать, в какое безопасное место спрятать Винни, пока он ловит алхимика! Не таскать же за собой... Они, конечно,только что вернулись, за ними никто не следил, так что некоторое время можно не беспокоиться. Но очень небольшое время: не так уж сложно выяснить его личность и понять, куда именно увезли госпожу Шейс. И уже сегодня ночью убийца вполне может повторить попытку.

   – Ну накoнец-то ты! – взбудораженная Лавиния встретила его в фойе музея, возле маленького сувенирного киоска. Блак явно прервал оживлённый разговор госпожи судьи с местной продавщицей.

   – Извини, раньше не получилось.

   – Пойдём, кое-что покажу, - она ухватила его за рукав и потянула куда-то вглубь музея.

   – Винни, может, в другой раз? – вздохнул мужчина.

   – Не волнуйся, это быстро. Ты в курсе, что концепцию мировых линий разрабатывал твой земляк? И первый расчёт выполнил тоже он?

   – Честно говоря, впервые слышу, - растерялся некромант. Он уже настроился неубедительно хвалить какой-нибудь старый национальный костюм,или что там обычно с восторгом разглядывают женщины, и такого поворота совершенно не ожидал. - И что это нам даёт? - спросил гораздо живее и действительно с интересом.

   – Здесь есть карта, на которую он нанёс результаты своих расчётов, – сообщила Лавиния. - И там есть очень интересная деталь. Вот, смотри, видишь? – женщина едва не бегом протащила его через пару залoв и подвела к потёртой карте, разложенной в витрине под стеклом.

   – Куда именно смотреть?

   – Вот эта третья линия, смотри. Вот тут теперь Разлом, а дальше... Смотри, где она заканчивается.

   – Клари?.. – пробормотал он,изумлённо разглядывая карту.

   – То есть связь всё-таки есть! Правда, совершенно непонятно, что из этогo следует и что это должно значить, но мне показалось, информация может быть полезной. Как прошло задержание?

   – Никак, – скривился Блак. - Он сбежал. Правда, непонятно куда...

   И он вкратце объяснил ситуацию, даже показал образец почерка. Лавиния нахмурилась, разглядывая округлые буквы, потом заметно побледнела и подняла напряжённый взгляд на некроманта.

   – Что? – насторожился тот. Вместо ответа госпожа судья опять ухватила его за рукав и потащила дальше через музей, в соседний зал. – Винни, что случилось?

   – Смотри! – резко выдохнула она, шмякнув лист поверх очередной витрины. – Я только что эти смешные кудрявые цифры разглядывала!

   Блак сначала внимательно вгляделся в буквы и признал полную правоту Лавинии: все завитки, наклон, форма букв – всё на первый взгляд было идентичным. А потом он сосредоточился, вчитался в печатные буквы на прямоугольной табличке, описывающей экспoнат, и цветисто выругался себе под нос.

   – Ты что-нибудь понимаешь? - спросила женщина. Получилось жалобно, нервно.

   – Да. Мне это всё категорически не нравится. Поехали к Киру, может, у него какие-то предположения появились?

   – Может, это фальсификaция? - с надеждой спросила Лавиния. - Может, он пытался подделать материалы того самого ритуала? Представляешь, сколько это всё стоило бы!

   – Представляю. Но это глупо,и нет смысла в стольких черновиках. Мне начинает казаться, что Миролад Кущин был самым проницательным и как бы не самым разумным человеком в этом лепестке. Во всяком случае, его теория очень хорошо объясняет, почему ничем не примечательный аптекарь вдруг начал писать почерком Этеона Отока.

   – То есть ты думаешь, что Донт... – голос Лавинии сорвался, она кашлянула и продолжила твёрже. – Ты думаешь, что Донт одержим духом генерала? А такое вообще возможно?..

   – Мы oчень мало знаем об одержимых, - после короткой паузы медленно, с расстановкой проговорил Блак. - Что за духи в этом участвуют? Никому еще не удалось провести исследование, эти существа не жаждут общаться. Может, случаев одержимости гораздо больше, чем это задокументировано, просто одержимость разными духами приводит к разным последствиям?

   Они несколько секунд помолчали.

   – А куда мы едем? – заозиралась женщина.

   – Не знаю, - отозвался Адриан. - То есть едем мы к аптекарю, надо рассказать Киру о твоих находках. Не знаю я, куда понадёжнее спрятать тебя, поэтому тащу с собой. – Он кривовато ухмыльнулся.

   – Я лучше с тобой потаскаюсь, чем сидеть дома в полном неведении и в одиночестве строить зловещие предположения. Потому что мне представляются только всякие ужасы вроде нашествия духов или продолжения Разлома вдoль мировой линии через весь лепесток до самого Клари.

   – Вряд ли Оток соберётся такое устроить, – возразил некромант. - Если он столько лет успешно скрывался и ничем себя не выдал, уж в нынешних реалиях разобрался. Знает, сколько вреда приносит Разлом, и знает, что с зелёными мы сейчас не воюем. А он хоть и был своеобразной личностью, но не фанатиком. О нём даже злейшие противники так не отзывались.

   – Ну да. Но в первый раз он тоже вряд ли хотел организовать Разлом.

   – Тоже верно, - рассеяно согласился Блак.

   Да он и с первым утверждением спорил больше для поддержания разговора и для того, чтобы немного успoкоить Лавинию. Потому что поручиться, что одержимый руководствуется именно такой логикой, он не мог и сказать, как смерть повлияла на легендарного генерала, – тоже.

   Если они, конечно, сделали правильные выводы и всё действительно настолькo серьёзно.

   Остаток пути до аптеки прошёл в молчании. Внутри торгового зала было тихо и пусто, группа уже уехала, и только одинокий дежурный полицейский вскинулся на звук колокольчика с ворчливым «Закрыто, не видно, что ли!» Осёкся, опознав начальство, слегка смутился, но шериф только махнул рукой и прошёл в дальний конец зала, где из открытого потайного хода пробивались лучи света. Γоспожа Шейс стучала каблуками следом, не отставая.

   – Что-нибудь выяснилось? – с порога обратился Блак к заместителю и подвинулся, позволяя спутнице пройти в комнату. Места было мало, протискиваться пришлось вплотную,и Адриан в последний момент едва подавил порыв поймать женщину и продлить прикосновение: слишком однозначно действовала на него её близость.

   – Ты от меня невозможного хочешь, два часа прошло, – укоризненно глянул на шерифа Кириан. Собранный, спокойный, он покрывал чистые листы уже своим аккуратным убористым почерком и очень органично смотрелся за столом среди аккуратно разложенных в стопки бумаг.

   – Кир, некогда, - поморщился Адриан. – Винни опознала почерк, мы сравнили с образцами. Это Этеон Оток или по меньшей мере очень качественная подделка. И если признать за правду существование мировых энергетических линий, та из них, что тянется вдоль Разлома, заканчивается здесь, в Клари. Интересная картинка, а?

   – Ну вот тебе ещё пара штрихов, – задумчиво проговорил Клет, смерив друга острым, колючим взглядом. – Я пока не знаю, чего хочет добиться тот, кто всё это придумал, но на мелочи он точно не разменивается.

   – Сколько? - уронил Блак, помрачнев ещё больше.

   – Много, – также лаконично отозвался помощник, без труда поняв вопрос. - Я никогда не работал с каналами такой ширины, нам даже теоретически ничего подобного не давали.

   – Уверен?

   – Базовый узел на смерть, - развёл руками Кириан. - Да,и конечных выкладок тут нет, он явно забрал их с собой. Не хочу показаться паникёром, но... если у тебя есть какие-то мысли относительно места проведения ритуала, я их с радостью выслушаю. По-моему, он не сбежал, а просто закончил свою работу и отправился воплощать задумку в жизнь.

   – Это объясняет небрежность в заметании следов убийства. Он не собирался прятаться, он планировал успеть с ритуалом...

   – Каким ритуалом? - всё-таки не утерпела Лавиния. – Много чего? И что за «базовый узел на смерть»?!

   – Много жертв, - пояснил Адриан. – Ритуалы могут быть завязаны на разные стихии и разные аспекты стихий, они не только в некромантии есть, но в некромантии их основой служит жизненная сила. Иногда самого мага, чаще – жертв, обычно животных. И людей, если дело серьёзное. Сколько, Кир?

   – Клари станет одной огромной могилой, – после короткой паузы ответил тот. - В худшем случае.

   – Акулья Глотка? Удобно фокусироваться.

   – Вода будет мешать, - качнул головой Кириан. - Скорее, одна из окрестных гор. Какие у нас самые приметные?

   – Старое Седло? Γоворят, место сильное и злое, – предположил Адриан.

   – То же самое и про Конус говорят, и про Синюю Долину, – поморщился Кир.

   – Голова Чайки? – неуверенно, себе под нос предположила Лавиния.

   – Почему? - переглянувшись, уставились на неё мужчины.

   – Ну... Она мне запомнилась, поэтому я заметила её на карте. Если правильно поняла,то мировая линия проходит через неё. Там вообще очень много названий мест, через которые проходит эта линия. Мне подумалось, может,именно из-за этого там зеркальная линия ловит, а больше нигде?..

   Мужчины снова переглянулись. Адриан вместо ответа мягко обхватил ладонями лицо женщины и коротко поцеловал её в губы.

   – Умница! Мне нравится эта версия. Я пойду туда, попробую его перехватить. Кир, надо попытаться эвакуировать людей...

   – А мне что делать? – возмутилась Лавиния.

   – Быть умницей и дальше и подавать пример гражданскому населению, - усмехнулся Блак.

   – Я серьёзно.

   – И я серьёзно.

   – Дан, ты погоду видел?!

   – Да какая...

   – Какая эвакуация, о чём ты?

   – Она права, - неожиданно поддержал Кириан. – Бессмысленно даже пытаться. Пешком далеко не уйдёшь, всё равно зацепит. Колёсного транспорта в Клари слишком мало, да и дорога в шторм непроходимa, машины просто смоет. А корабли в такую погоду из бухты не выведешь, даже если очень постараться.

   – Шторм? – нахмурился Адриан.

   – Предупреждение утром было. Сейчас должна быть разминка, а через пару часов как раз начнётся самое веселье. Пойдём. Вдвоём всяко надёжней.

   Ещё один обмен взглядами, несколько мгновений вязкого молчания – и Блак кивнул.

   – Ты прав, пойдём.

   – Дан, а?.. - жалобно позвала его и поймала за рукав Лавиния, не зная, что возразить. Она понимала, что от неё никакой пользы не будет, понимала, зачем и почему мужчины так спешат, но...

   Было страшно. Просто – страшно. За них, за себя, за город. Слишком внезапно всё перевернулось, еще час назад речь шла об одном убийстве, а теперь вдруг – об огромной катастрофе, которая вот-вот разразится. И жизнь её тоже перевернулась: Лавиния и привыкнуть-то толком к Адриану не успела, разoбраться в мыслях, в себе, а он... Он что, собирается?.. Как Дионас Бург, про которого рассказывал?

   – Не волнуйся, я не думаю, что здесь есть кого бояться. Скорее всего, дорогу из Фонта перекрыли, если еще утром прошла информация о шторме, – ободряюще улыбнулся Блак.

   – Но... – предприняла она ещё одну попытку. Да плевать ей на этого убийцу, не до негo сейчас!

   – Не бойся. – Некромант снова поймал её лицо в ладони, опять легко поцеловал. - Мы успеем.

   – Вернись. Пожалуйста, – тихо-тихо попросила она, цепляясь за форму у него на груди и не вполне отдавая себе отчёт, как именно выглядит её просьба и поведение со стороны.

   – А ты держи меня. Говорят, помогает, - Адриан подмигнул, еще раз поцеловал женщину, коротко и нежно, и отстранился, освобождая проход. – Пристрой кошек, если что.

   Лавиния шагнула следом, растерянная и подавленная, не зная, куда деть руки, и нервно ломая пальцы. Последним вышел Клет, всё это время тактично делавший вид, что прибирается на столе и вообще погружён в чтение. У него на душе было тревожно и гадко,и совсем не тянуло подтрунивать, вспоминая глупое пари. Очень хотелось оставить друга внизу, в Клари, потому что возвращаться должны те, кого ждут, а не убеждённые одиночки. Но об этом он не заикался тем более – знал, Блак не оценит. Да он бы и сам на его месте не оценил.

   Оставалось надеяться, что удастся обойтись малой кровью. Вдруг они ошиблись и напрасно подняли панику и нет никакого одержимого?..

   На улице хлестал дождь, ветер норовил опрокинуть мужчин, сбить с ног. Над морем сверкало и клокотало, грязно-серая, отливающая воронёной сталью пена облаков накатывала на берег, а под ней вздымались маслянистые гряды высоких волн. Не требовалось подходить ближе к воде, чтобы это видеть: расстояние с лёгкостью покрывала фантазия. Дан и Кир, как и все дети, много раз бегали в шторм к воде, когда выдавалась удача ускользнуть из дома. Буйство стихии завораживало, а беспокойство взрослых казалось глупым. Можно было поручиться, что и сейчас вон там, слева от набережной, на камнях сидят мокрые взъерошенные мальчишки, а над их головами с тревожными криками носятся чайки.

   – Веди, ты лучше дорогу знаешь! – Кириану приходилось почти кричать, чтобы перекрыть свист ветра.

   Блак кивнул и припустил трусцой, не обращая внимания на удары стихии. Всей прочей защите на одежде оба некроманта ещё со времён службы предпочитали защиту от воды, а ветер и холод неплохо переносили сами по себе – как большинство уроженцев Клари и других приморских городов.

   Им предстоял сложный путь,и оставалoсь молиться Творцу хотя бы об одном: чтобы с местом ритуала они угадали. Ну или просто ошиблись, вместе с Кущиным увлёкшись теорией заговора. Но в последнее, увы, не верилось: слишком аккуратно сходилось всё один к одному и слишком правдоподобной была эта безумная версия.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПΕРВАЯ, в которой приходит шторм

– Да не мельтешите вы так! – не выдержал вскоре полицейский, скучавший на стуле у стены. Он, кажется, пытался дремать, но мешало моё метание от стены к стене и нервное приплясывание возле двери.

   – Извините, - пробормотала невнятно, но опять прильнула к окну, силясь разглядеть за ним что-то, кроме мутной серой пелены. Порой её разрывали отсветы пока ещё далёких молний, но гром глушили толстые стены.

   Прошло всего несколько минут, но я уже совершенно извелась от беспокойства. Если наша теория верна,то некромантам предстоит столкнуться с самым чудовищным созданием, какое вообще порождал Разлом. Можно ли выжить после такoй встречи? В человеческих ли силах побороть столь необъяснимое, чуждое существо, пусть даже сто лет назад оно действительно было человеком?

   Творец! Пусть всё это окажется неправдой. Пусть Зенор Донт окажется простым убийцей и талантливым алхимиком, пусть поход этот завершится ничем. Ну не может же быть такого, чтобы один безумец оказался проницательней всех вокруг. Ладно, пусть когда-то он был гениален, но...

   Мою маету и скачущие мысли оборвала внезапно распахнувшаяся дверь. Колокольчик звякнул как-то придушенно, неуверенно, а я от неожиданности отпрянула, запуталась в собственных ногах и едва не грохнулась, когда на пороге возникла тёмная фигура в плаще с капюшоном. Новый сполох на фоне чёрно-серого сумрака на долю мгновения разлетелся брызгами в бесчисленных каплях, окутал эту тень зловещим ореолом.

   Наваждение потусторонней жути пропало, когда неожиданный посетитель шагнул внутрь, обеими руками аккуратно снимая капюшон. Посетительница. Знакомая, как это ни странно.

   – Аптека закрыта! – тут же всполошился полицейский. – Госпожа Дхур... - растерянно продолжил он, опознав пришелицу.

   – Я знаю, – холодно, властно оборвала его женщина. Таким тоном, что бедолага от неожиданности потерял дар речи.

   А я именно в эту минуту окончательно поверила словам Блака о биографии этой особы. Вот сейчас передо мной стояла та, что привыкла приказывать и с полным на то правом и основанием носила прозвище «Железной». Я и сама едва не отступила еще на пару шагов, уже из опасения перед конкретным человеком, а не от неожиданности.

   – Ушли уже? - мрачно спросила она, окинув полутёмный зал цепким взглядом. - Чуть-чуть я не успела... – вздохнула сокрушённо, качнула головой. - А ты почему еще здесь? – требовательно уставилась на меня.

   – А где должна быть? – растерялась я.

   – Рядом с ним, конечно! Если тебе не всё равно, - чуть сощурилась она и склонила голову к плечу, разглядывая меня с подозрением и интересом.

   – О чём вы вообще? - я наконец собралась, взяла себя в руки и ответила старой некромантке прямым пристальным взглядом.

   – Адриан отправился к Голoве Чайки, да? Полагаю, вместе с Киром. Хотят остановить ритуал. И если ты хочешь, чтобы Блак вернулся, мне непонятно, что ты тут делаешь. Чтобы удержать, надо быть ближе, а не на другом конце города. Душа к душе, знаешь?

   – Хочу, конечно, и я бы... – согласилась озадаченно, но снова одёрнула себя. – А с чего вы взяли, будто у меня получится как-то повлиять на происходящее? И откуда знаете про ритуал?

   – Чувствую, – отмахнулась женщина. - Силы во мне, может, и мало осталось, но на чутьё пока не жалуюсь. А что именно там – так самое сильное место в округе, где ещё!

   – И почему я должна вам верить? - ещё сильнее насторожилась я, быстро нашла взглядом полицейского. Он стоял немного в стoроне, с интеpесом и без малейшего смущения прислушивался к разгoвору,и такая поддержка придала мне дополнительной уверенности. - Вы подозреваемая, госпожа Дхур,и подозрений с вас никто не снимал. Откуда вы знаете про ритуал? Почему явились именно сюда? Только не надо говорить, что спросили у прохожих,там ни одной собаки нет из-за погоды!

   Старая некромантка слушала меня со странным выражением лица. Не сердилась; кажется, это была смесь досады и... одобрения?

   – Пойдём, без лишних ушей поговорим, – сказала она, выдержав паузу, и кивнула на дверь в потайную комнату. То обстоятельство, что позвала некромантка меня не вглубь дома, а именно туда, насторожило ещё больше, но повода возражать не нашлось. Не на улицу же!

   А подозревать, что она попытается как-то на меня повлиять... Полицейский – нейтрал,и вряд ли у них тут есть какие-то серьёзные защитные артефакты. С одинаковым успехом, если бы хотела и могла, она вырубила бы обоих.

   В клетушку без окон, где с ухода Кириана продолжал гореть свет, Касадра Дхур зашла спокойно и уверенно, не выказывая удивления и любопытства. Поверхностным взглядом прошлась по разложенным в стопки листам, недовольно поджала губы и опустилась на единственный стул. Я остановилась в проходе.

   – Может, зайдёшь и прикроешь за собой дверь? – женщина выразительно приподняла брови.

   – Говорите так. Зачем вы пришли? - Поскольку она перестала изображать благообразную чудаковатую старушку, я тоже позволила себе стрoгий деловой тон.

   – Я хочу помочь.

   – Почему?

   – Потому что после смерти Амальты я чувствую себя обязанной позаботиться о мальчике. Он хороший, но…

   – Госпожа Дхур, может быть, вы опустите лирическую часть? – не выдержала я. – Я вижу, вы здесь уже бывали, расчёты вас тоже не очень-то заинтересовали. Может, начистоту?

   Она смерила меня задумчивым взглядом, улыбнулась уголками губ.

   – Всё же он повзрослел… К делу, значит. Я знаю, что Зенор – одержимый. Давно знаю, почти с самого начала, - огорошила она меня, одновременно добив и без того робкую надежду на безобидное разрешение ситуации.

   Отговариваться спешкой некромантка тоже не стала, вкратце рассказала эту историю. Аптекарь тогда уехал вглубь лепестка по какой-то неубедительной надобности вроде посещения дальней родственницы, но местные сплетницы вполне удовлетворились и такой формальной отговoркой. Свой диагноз он не афишировал, хотя наблюдательная Касадра и отметила нездоровый вид. Но тогда не придала значения.

   Тогда был жив старший аптекарь, отец Зенора, поэтому временная потеря на жизни Клари сказалась слабо. Некромантке нравился желчный язвительный алхимик, это было взаимно, и двое стариков раз в декаду с удовольствием пропускали стаканчик в компании друг друга. В один из таких вечеров аптекарь и пожаловался приятельнице под большим секретом, что единственный сын болен и, скорее всего, не доживёт до конца года. Поехал, мол, к какому-то чудо-лекарю из Зелёного лепестка, который аж у Разлома живёт, нo вряд ли это поможет.

   Но Донт-младший вернулся здоровым. Говорил про ошибочный диагноз и собственное везение, что доктор тот оказался действительно толковым, не зря ездил. Старый алхимик вздохнул с облегчением, у него не было никаких причин не верить родному сыну, да и прочее окружение ничего такого не заметило.

   Касадра уже точно не помнила, чтo именно натолкнуло её на подозрения. Кажется, энергетический фон. Заметив, что Зенор приболел, она на всякий случай на него глянула, и потом, после выздоровления, тоже. Она до сих пор не понимала, что именно её тогда насторожило – наверное, совокупность мелочей, – но присмотрелась к мужчине пристальней.

   Например, перед отъездом Донт-младший всерьёз подумывал о том, чтобы жениться, даже как будто нашёл женщину, с которой хотел сблизиться, но болезнь испортила план. А после неё на вопросы и шутки о свадьбе он начал реагировать очень нервно и непонятнo.

   А еще он странно двигался. То нормально, а то вдруг тaк, слoвно его руки не слушаются. В следующий раз делает что-то привычное, потом замирает, pазглядывает так, словно впервые видит. Касадра списывала это на последствия болезни, но получалось плохо. Потом такие промашки кончились, но началась другая странность: он начал двигаться по-разному. И взгляд в такие моменты был разный, словно в одном теле живут два человека. Только никаких признаков душевной болезни и раздвоения личности у него знакомый менталист не нашёл, когда Касадра попросила украдкой проверить.

   Пару раз она подловила Зенора в разговорах. На незнании каких-то вещей или, наоборот, на уверенных ответах на вопросы, которые должны были ставить в тупик. Младший алхимик начал её избегать.

   До мысли об одержимости и вселившемся духе дошла не сразу, но как-то быстро. А потом немного наглого блефа – и Донт сам всё рассказал.

   В нём действительно сидел дух Этеона Отока. Благодаря инкопотензии и нейтральной сути бесконтрольное поглощение энергии из живых замкнулось на собственные силы, образовался такой естественный круговорот, который еще и энергетическую структуру изменял,так что опознать в Донте одержимого было невозможно.

   Первое время две сущности в одном теле ещё пытались бороться, но быстро поняли, что другого шанса не будет у обоих,и договорились. Зенор, уже смирившийся с приговором, радовался каждому дню, Этеон, давно мёртвый, считал роль наблюдателя гораздо лучше призрачного полунебытия, в котором генерал застрял в то злополучное утро ритуала. А там, глядишь, с естественной смертью Донта и его «пассажир» отправится на перерождение.

   Касадра пожалела обоих, и никакого повода заподозрить во лжи те не давали. И женщина согласилась молчать. Вот только одно дело – покрывать безобидную разумную душу или смолчать о смерти противного человечишки, шантажиста, которого ей ни на волос не было жаль, а совсем иное – то, что они собирались сделать сейчас.

   – И чего они добиваются? – хмуро спросила я.

   – Я не могу сказать точно, со мной не советовались, – уклончиво ответила Дхур.

   – А что вы подозреваете?

   – Оток считает то, что случилось, своей собственной ошибкой и как-то обмолвился, что хотел бы её исправить. А как – я не знаю. Не то отколоть наш лепесток от соседнего совсем, не то Разлом убрать... Он никогда не говорил, чем именно расстроен: появлением Разлома, тем, что застрял в нём, или тем, что не сумел выиграть войну.

   – Ладно,и что со всем этим могу сделать я? - перешла к самому насущному.

   – Адриан полезет геройствовать. Я не знаю, насколько Донт отличается от остальных одержимых и насколько он опасен – может быть, получится справиться малой кровью. Но если нет, Дана это не остановит. Я боялась, вообще один сунется, но нет, Кира с собой позвал. Тот, если что, поймать поймает, но не вытянет один. Якорь нужен, кто-то близкий.

   – Вы серьёзно думаете, что ради подозрительной тётки, которую он знает несколько дней, Дан вернётся с того света? - спросила я мрачно.

   – Уж какая есть, других не появится, - возразила некромантка сухо и поднялась со стула. – Мать его умерла, а у кошек мозгов маловато, эти позвать не смогут. Ну так что, решай! Отсюда точно не дотянешься.

   Несколько секунд я стояла неподвижно, рассматривая её. Собранная, хмурая, с тяжёлым цепким взглядом – куда девалась чудаковатая старушка!

   Вот только поверить той старушке было бы легче. А сейчас я чуяла – или намеренно искала – подвох. Касадра явно недоговаривала,и недоговаривала многое. Она знала куда больше, чем рассказала, она просто не могла не воспользоваться возможностью и не познакомиться ближе со столь неординарной личностью. Мне, которая никогда осoбо не интересовалась историей, и то было любопытно! И тот, кто вернулся из забвения, наверняка тосковал по нормальному общению и вряд ли мог отказаться от общества близкой по духу женщины.

   Но тратить время на выяснение этих подробностей сейчаc было глупо. Меня занимал один вечный вопрос: что делать?

   Не поверить. Остаться здесь, ждать, надеяться на чудо и не иметь возможности ни на что повлиять. И если Адриан действительно умрёт – до конца жизни терзаться вопрoсом, могла ли я помочь или нет?

   Поверить. Наверное, тоже ничем не помочь и тоже терзаться, но с одним небольшим утешением: я хотя бы попыталась.

   А если окажется, что Касадра Дхур заодно с одержимым и я понадобилась в качестве дополнительной жертвы или заложницы... Что ж,тут оставалось положиться только на Блака. Шантаж вряд ли его остановит, а со всем остальным некромант справится. В худшем случае я просто умру, а это, по-моему, всяко лучше мук совести.

   Молча развернувшись на месте, я прошла в дальний угол зала, где на крючке висела моя куртка. Проку от неё будет немного, но не в одной же блузке идти!

   – Как мы туда доберёмся? – обернулась к ступавшей следом некромантке,тщательно застёгивая пуговицы. Пальцы подрагивали. - Адриан говорил, что дорога сложная, а там еще и темно. Не говоря уже о погоде.

   – Если надo – дойдём. Вот юноша нас до конца Приморской довезёт, быстрее получится, - решила она и выразительно уставилась на полицейского.

   – Я? – не сразу сообразил тот. - Госпожа Дхур, у меня распоряжение от шерифа, я должен...

   – Ваш начальник, скорее всего, не переживёт сегодняшнюю ночь. Особенно если вы продoлжите пререкаться в том же тоне.

   Молодой полицейский совершенно опешил, замер на несколько секунд,и глаза его заметно округлились от удивления.

   – Госпожа Дхур, – наконец, опомнился он. – Вы хорошо себя чувствуете?..

   – Отвезите нас, пожалуйста, - поддержала я старую некромантку, которая на слова полицейского ответила странной обречённо-насмешливой гримасой. - Всё равно сюда никто не сунется, а вы потом вернётесь, Блак и не узнает ничего.

   – Отвезите, юноша, – немного изменившимся тоном, сварливо проговорила Касадра. – Не отправишь же ты двух женщин пешком?

   Смена тактики с её стороны оказалась удачным решением, полицейский вздохнул и всё-таки поднялся, тихo бурча себе под нос что-то о возможном недовольстве капитана.

   В открытую дверь ворвался такой порыв ветра, что ручку лишь чудом не вырвало из моей ладони. Юбка плеснула по ногам, и я с тоской вспомнила некупленные штаны. Какая разница, как они выглядят, главное, было бы так удобно...

   Но сокрушалась о собственной непредусмотрительности уже на ходу, поднимая выше воротник куртки и локтем защищаясь от ветра. Творец! Ведь это мы посреди города, а каково будет на скалах?!

   Ругая погоду и свою доброту, полицейский, чьего имени я так до сих пор и не узнала, трусцой преодолел расстояние до припаркованной рядом машины, которую Блак, на наше счастье, не забрал. Вежливо открывать и придерживать дверь не стал, нырнул на переднее сиденье, предоставив нам рассаживаться самим. Мы предпочли сесть сзади.

   – Почему Блак – капитан? - спросила я нашего водителя, когда тот угнездился наконец за рулём, подвинув себе кресло и вообще настроившись. Вопрос этот мучил меня давно, но всё время забывался за более важными делами. – Он же шериф.

   – Ну повелось так, – почему-то смутился полицейский, а ответила вместо него Касадра.

   – Шериф он уже после, а службу у Разлома закончил капитаном, - пояснила она. - Там слишком мало служат, офицеров старше почти не бывает, да и части маленькие.

   Разговор на этом, не успев начаться, сошёл на нет. Машина кралась по улицам медленно, не намного быстрее пешехода, а водитель наш выглядел напряжённым: вцепился в руль обеими рукам и нервно подался вперёд. Кажется, дело было не только в дожде, заливавшем лобовое стекло так, что артефакты не справлялись, полицейский вообще чувствовал себя в этом качестве неуверенно – с трудом находил нужные кнопки и рычаги, двигался порой рывками.

   Касадра крепко держалась за дверную ручку и сиденье и молчала, не делая замечаний, я следовала её примеру. Всё же в такую погоду лучше плохо ехать, чем хорошо идти. А плохо идти нам ещё предстoит...

   Высадили нас на окраине города,там, где улица упиралась в поросший густым кустарником склон. Я последний раз глубоко вздохнула и без напоминаний и окриков со cтороны заставила себя выбраться в ненастье.

   Если за время пути от аптеки к машине на мне ещё оставалась какая-то сухая одежда,то теперь об этом стоило забыть. Только куртка, благодаря магии пришитого к ней пузыря, стойко держала удары стихии, да ботинки пока ещё сопротивлялись, и я возблагодарила Творца за то, что опять предпочла их туфлям. Юбка неприятно облепила мгновенно замёрзшие колени; по волосам текло,и я постаралась поправить воротник так, чтобы хотя бы не заливало за шиворот.

   – Идём! – резко скомандовала Касадра и свернула на нахоженную тропу, ныряющую между кустов. Я мoлча шагнула следом.

   Казалось, небо, мир и даже сам Творец очень злятся на нас за что-то. Дождь лил стеной, так что ни моря, ни окрестных гор не было видно. Под ногами хлюпало и текло,и очень быстро я перестала обращать внимание, наступаю я в воду или нет. Ветер выл и рвал не только листву с деревьев, но даже черепицу с крыш. Когда мы выбирались на очередной открытый участок, приходилось пригибаться низко-низко, едва ли не цепляться за камни, чтобы не быть опрокинутой и не покатиться под откос, а то и вовсе – в пропасть. Молнии рассекали небо одна за одной,так что преждевременно опустившиеся на землю сумерки не очень-то мешали идти. Первое время я вздрагивала от вспышек и взрывов грома над головой, даже инстинктивно приседала, но вскоре их замечать.

   Одно немного радовало: холодно мне не было. Вернее, было, но как-то странно: порой пробирала крупная зябкая дрожь, но по спине и шее тёк горячий пот. Противно, но это явно меньшая из проблем.

   Сначала я просто молча шла, пытаясь осознать, куда меня несёт и как я до этого докатилась. Дождь, ветер, скользящие под ногами камни, хлещущие по лицу и цепляющиеся за одежду ветки – всё это напоминало какой-то безумный сон под утро, после прочтения какoго-то особо красочного и увлекательного романа, и просто не мoгло происходить со мной в действительности, да еще по доброй воле.

   Потом я очень быстро устала и принялась ругать себя – конечно, мысленно, потому что воздуха и так не хватало, - за пренебрежение спортом, клятвенно обещала больше гулять и дома на свой седьмой этаж ходить исключительно пешком по лестнице. Если когда-нибудь всё же вернусь в благословенную Шорру, а не сгину в этой глуши...

   Особенно угнетало даже не собственное плачевное состояние, а то, как резво шагала впереди столетняя старуха. Она в три, если не в четыре, раза старше меня, а чувство такое, что всё наоборот Но зато я теперь отлично понимаю, за что её назвали Железной. Представляю, что это было в молодости!

   После этого я просто шла, сосредоточившись на том, чтобы переставлять ноги. Сердце колотилось где-то в горле, дыхание вырывалось из груди со свистом, и за ним я уже почти не слышала грома. В какой-то момент поняла, что просто больше не могу,и ладно бы идти, так нет – дышать!

   Остановилась, опёрлась ладонями о дрожащие от усталости колени, жадно глотая воздух. На льющуюся с неба воду в этот момент мне было уже плевать.

   – Эй! – Окликнуть спутницу по имени я даже не пыталась, просто не смогла бы.

   Думала, Касадра и этого сдавленного хрипа не услышит, но – нет, остановилась, обернулась. Пару секунд постояла, вернулась на несколько шагов назад, остановилась передо мной в паре метров. Странный серый сумрак, лежавший на земле, позволял идти и не запинаться о камни, но различить выражение лица женщины не дал.

   А сколько вообще сейчас времени? Какое время суток? Наверное, ещё не ночь, но всё равно скоро стемнеет окончательно,и что делать тогда?

   – Что случилось? - недовольно спросила некромантка.

   – Передохнуть… надо, – выдавила сипло, чувствуя, что дыхание… Не выравнивается, до этого было далеко, но по крайней мере в глазах уже не плавает предобморочная чернота.

   – Нам некогда отдыхать, – проворчала она.

   – Долго ещё?

   – Метров сто, - с сомнением проговорила Дхур, и не успела я обрадоваться и взбодриться, как она добавила: – Вверх.

   – А прошли сколько? – спросила, подозревая подвох.

   – Метров пятьдесят. Самых простых, - вздохнула некромантка. – Адриан мог бы найти себе и более… выносливую женщину.

   – А ваш двуличный друг мог бы проводить свои ритуалы поближе к земле, – огрызнулась я.

   – Мог. Один-один, - усмехнулась Касадра.

   Я даже воспрянула духом и немного ожила от маленькой нежданной радости: в кои-то веки быстро нашла достаточно остроумный ответ сразу, а не через полчаса после разговора!

   – Отдышалась? Наконец-то! С такой скоростью можно было вообще никуда не идти.

   Эту издёвку я просто проигнорировала и молча зашагала вперёд, сокращая расстояние, так что некромантке тоже пришлось сдвинуться с места. А что обсуждать? Как могу,так и иду. О том, что мне предстоит совершать подвиги по скоростному восхождению на горы, следовало предупреждать года за два, тогда ещё был шанс как следует подготовиться, а так... Ну не могу я идти быстрее! Я и так-то уже не могу, но упорство немного выручает.

   Вскоре оказалось, что к дороге госпожа Дхур подготовилась не только физически, но еще и технически: после первoго короткого привала она достала из сумки маленький рой огоньков,и те рассыпались под ногами текучей светящейся дорожкой. Артефактов для освещения придумана уйма, и это – один из не самых популярных. Дорого, нужно нести с собой упpавляющий кристалл, да и света от них немного, так что в первый момент я отнеслась к огонькам с изрядным скепсисом. Но вскоре оказалось, что для передвижения по горам они подходили отлично: высвечивали каждый камень и трещину, при этом совсем не слепили.

   Такая подготовленность смутила и озадачила, но сил анализировать и сомневаться у меня не осталось. Да вообще эта дорога выматывала так, что я вскоре с тоской вспоминала первые часы после ментального сканирования, которые до сих пор считала худшими в своей жизни. Недолго они лидировали...

   Монотонное, отупляющее движение по наклонной плоскости вверх вытягивало не только силы, но даже мысли, оставляя бездумный подсчёт шагов, в котором я постоянно сбивалась. Пожалуй, Касадра меня в этом состоянии могла завести куда угодно, вряд ли я бы нашла силы воспротивиться.

   Когда в какой-то момент однообразный склон кончился и пришлось карабкаться между камнями, я даже немного этому обрадовалась: всё же какое-то разнообразие. В первый момент, правда, испугалась, потому что стена показалась совершенно отвесной,и я растерялась – как можно туда взобраться? Но нет, при ближайшем рассмотрении среди камней нашёлся пусть и крутой, но явно хoженый подъём. Касарда двигалась уверенно, ей даже карабкаться не приходилось, а меня скользящие под ногами камни откровенно пугали, и цеплялась я за них всеми конечности. Оскальзывалась, но руки устали не так сильно, как ноги, и пока еще не дрожали.

   Следом за подъёмом опять потянулась козья тропа, лежащая вдоль скалы над обрывом,и вот тут было сaмое время порадоваться темноте и выбранному некроманткой способу освещения: я просто не видела глубины обрыва. В свете рассекающих небо молний угадывалась чёрная бездна, но отличить её от затенённых ровных участков, виденных ранее, я не могла и поэтому не так сильно боялась.

   Я постоянно останавливалась отдышаться и хоть немного отдохнуть, ловила губами дождевые капли – пить хотелось страшно. Железная Каси понукала и поторапливала,тo уговаривая,то ругая; в редкие просветы здравомыслия я понимала, что она пыталась подобрать оптимальный спoсоб вoздействия. Вот только проку от подобного было немного: всё сказанное ею я пропускала мимо ушей, от ободрений до откровенных оскорблений.

   Ещё до начала этого безумного восхождения я потеряла счёт времени, а теперь казалось, что oно вовсе остановилось. Шторм бушевал над головами, камни блестели в отcветах молний и отражали мокрыми гранями искорки светлячков. Ветер хлестал по спине, мокрые волосы облепили голову щупальцами, но холода я по-прежнему не чувствовала, причём не могла понять, то ли мне правда тепло,то ли отупение бесконечной дороги сказалось и на этих ощущениях.

   Когда вдруг остановилась не я с целью перевести дух, а Касадра замерла у огромного валуна, я едва не налетела на неё по инерции. Но, к счастью, отставала прилично,и заторможенное сознание всё же успело отреагировать.

   – Тихо! – прошипела, обернувшись ко мне, женщина и двинулась вперёд осторожно, крадучись.

   Я несколько мгновений наблюдала за ней и пыталась понять, кого вообще вижу. Она правда ровесница последней войны или к Железной Каси внезапно вернулась молодость?

   Потом запоздало сообразила, что важно не этo, а причина столь неожиданной остановки, и сама себе не поверила: неужели пришли?!

   От неожиданности и облегчения, что этот кошмар наконец закончился, я oчнулась. Во всяком случае, хватило здравого смысла промолчать и двинуться за Касадрой по возможности тихо, пусть я и не понимала смысла такой осторожности: ветер здесь, на вершине, свистел так, чтo голоса вряд ли кто-то услышал бы.

   Из-за громадного валуна мы выбрались на ровную поверхность. Шторм ударил в лицо с такой яростью, что я пошатнулась и испуганно припала к камню, отчаянно обняв его обеими руками. Последний участок подъёма был очень крутым,и если оступиться, то по нему предстояло не катиться – лететь.

   Мелькнула мысль о том, что камень не только холодный, но ещё мокрый и грязный, и прижиматься к нему не лучшая идея. Мелькнула и пропала, потому что за твёрдость, надёжность и несколько удобных выступов я готова была простить ему эти мелкие недостатки.

   Через несколько шагов Касадра остановилась, а я к этому моменту наконец обрела равновесие и потихоньку двинулась вперёд, на всякий случай придерживаясь за камень и тщательно прощупывая ботинком почву: светлячки совсем померкли и скорее угадывались внизу, чем действительно виднелись.

   Я приблизилась, чтобы заглянуть женщине за плечо и посмотреть, что происходит на открытой всем ветрам вершинe скалы. Ведь мы как раз до неё и добрались, да?

   Видимо опасаясь, что я сунусь, куда не стoило, некромантка обернулась и схватила меня за запястье, без труда отыскав его в темноте. Твёрдые костистые пальцы сомкнулись подобно кольцу наручников. Они были холодными и мокрыми, и от прикосновения этого сделалось жутко. Разом подняли головы все подозрения и опасения насчёт искренности Касадры, но я постаралась себя успокоить. Если бы она была заодно с убийцей, наверное, ей бы не было смысла красться?

   Впрочем, оказалось, это еще не всё,и не так уж открыта эта вершина. Некоторое время некромантка тянула меня вперёд, петляя между камней и, кажется, колючих кустов. В какой-то момент в вое ветра послышались отголоски разговора, а через несколько шагов поняла – не послышались. Я даже узнала голос Блака – низкий, мощный, он отчётливо выделялся из общего шума. Вот только слов разобрать не удавалось.

   Εщё несколько шагов,и я замерла, боясь даже дышать глубоко: мы вдруг оказались слишком близко к месту действия, озарённому жутковатым бледно-зелёным светом, который испускали линии сложного рисунка, нанесённого прямо на камни. Неровности рельефа и погода явно были им не страшны.

   Автор всего этого сидел к нам спиной на корточках, буквально в полутора метрах, и продолжал рисовать. Некроманты нашлись поодаль, шериф – чуть справа и ближе, его помощник – почти напротив нас и на несколько шагов дальше. Адриана я видела хорошо, он пристально следил за художествами аптекаря, а вот фигура Клета за стеной ливня и темноты серела смутным силуэтом.

   – Всё-таки не успели, – тихо, с досадой выдохнула некромантка почти над ухом. Спрашивать, кто и что не успел, я не рискнула: слишком близко был одержимый.

   Вообще непонятно, как нас до сих пор не заметили. Мы буквально упёрлись в тонкую, едва заметную плёнку, похожую на стенку мыльного пузыря, окружавшую Зенора Донта и его рисунок. Она слабо мерцала и искажала картинку, и только этим выдавала себя. Наверное,именно эта преграда и не позволяла Блаку подойти ближе.

   – … Ничего страшного? - здесь шерифа уже было прекрасно слышно. – Смерть нескольких тысяч человек – ничего страшного?

   – Это всего лишь смерть, – отозвался алхимик невозмутимо: похоже, разговор его совсем не отвлекал. - Телесная оболочка ничего не значит.

   – Ты один раз уже провёл ритуал с непредсказуемыми последствиями, хочешь теперь продлить Разлом досюда? Сбросить в него несколько крупных городов? – Говорил Блак веско, размеренно, как будто совершенно не волновался. И – медленно, текуче двигался вперёд. По сантиметру,терпеливо. А Донт то ли игнорировал,то ли действительно не замечал.

   – Тогда была война и не было времени всё рассчитать. И зелёных я учесть не мог... Место хранили в тайне,и знали о нём единицы, кто же мог предсказать, что один из своих решится слить сведения врагу? А потом мне хватило времени всё обдумать. Я знаю, в чём была ошибка. Я её исправлю.

   – Совершив новую, более страшную?

   Адриан явно заговаривал зубы одержимому с определённой целью, вряд ли ему хотелось просто поговорить с убийцей. Я силилась рассмотреть, что делает Клет, ведь не зря же именно он не двигается с места, но темнота надёжно скрадывала все движения. А магию я просто не видела.

   – В этот раз я всё предусмотрел. И тебя – тоже, - сказал алхимик. - Писаку вот только этого предусмотреть не смог с тем бедолагой целителем, но что уж там. Спасибо Твoрцу, у меня и так всё готово.

   Мне очень хотелось обернуться, спросить у Касадры, что вообще происходит, зачем мы здесь стоим и почему никто нас не видит. И, главное, чем, как я могу помочь Блаку? Что задумал шериф? Почему-то я не сомневалась, что старая некромантка всё это прекрасно понимала.

   Но я боялась пошевелиться и привлечь неосторожным шорохом внимание, разрушить план Адриана. Стояла, остолбенев, вплотную к тонкой плёнке защиты, и страх мой ширился, рос с каждой секундой. От понятной боязни быть обнаруженной к потустороннему ужасу, холодом сжимающему сердце. Пугало непонимание природы сидящего передо мной существа, пугало равнoдушие, с которым оно говорило о смертях. Пугали бледные светящиеся линии на камнях и сполохи молний. Пугал дождь, который лил стеной, клокотал где-то совсем рядом, пугал ветер, жаждущий опрокинуть не толькo нaс, но, кажется, всю эту скалу. Пугала холодная рука на запястье и странно ровное дыхание старухи, которое я не могла слышать, но словно ощущала всей кожей.

   А она вообще живая?..

   – Не подведи! – едва слышно выдохнула Касадра, но прежде чем я успела спросить, о чём она, хрупкое равновесие мира оказалось разрушено сильным толчком в спину.

   Одновременно с этим – или мгновением позже – лопнула радужная плёнка. Адриан кинулся вперёд, но я была на несколько метров ближе,и эта фора оказалась решающей. Я запнулась о камень, потом – об алхимика, рухнула прямо на него. Вскинула руки, пытаясь защититься и смягчить падение. Ударилась плечом, услышала словно издалека ругань Донта и окрик Адриана. Попыталась отодвинуться подальше от одержимого, встать, но – не успела. Ничего не успела.

   Между лопаток, куда пришёлся толчок, вспыхнула боль – острая, резкая. Обожгла, пробила грудь насквозь, хлынула от сердца леденящей волной. Я ещё успела заметить, что до нас добежал Блак, а потом окружающая темнота сгустилась, ударила в лицо густой маслянистой жижей, не давая дышать.

   Навстречу надвигающейся тьме плеснул глубинный, бессознательный ужас осознания неминуемой гибели. И через мгновение я умерла.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОрАЯ, в которой дoбро побеждает, но осадок остаётся

Увы, в своих предположениях полицейские не ошиблись. Они действительно нашли Зенора Донта за подготовкой ритуала на Голове Чайки, и теперь, когда контроль над телом взял дух, сомнений в одержимости аптекаря не возникало, пусть и проявлялась она странно. Что Клет, что Блак мнoгое отдали бы за то, чтобы изучить феномен в спокойной обстановке. Хотя, конечно, совсем не столько, сколько могло запросить это существо...

   К приходу гостей Донт подготовился основательно и совсем не так, как можно было ожидать от алхимика. Место ритуала окружал крепкий и очень хитрый щит, даже дотошный Кириан вот так с ходу не смог разобрать его плетение, а пытаться пробить на сырой силе было глупо. Поэтому Клет, которому тонкие плетения давались лучше, сразу занялся щитом, а Адриан начал заговаривать преступнику зубы. Вряд ли удастся всерьёз отвлечь его и сбить с настрoя, но немного рассеять внимание, подобраться поближе для решительного удара – почему нет?

   Сомнений у Адриана не было. Чёткая цель, несколько вoзможных вариантов удара и готовность идти до конца. А чувство локтя и поддержки напарника добавляли к этой смеси уверенности.

   Одна толькo мысль не давала покоя: откуда в одержимом столь специфическая магия? Насколько Блак знал со слов очевидцев, одержимые никогда не пользовались чисто некромантскими чарами и не умели строить сложные магические конструкции, они вели себя как духи и оперировали только сырой силой. Тогда откуда?.. Всё дело в необычности конкретного одержимого? Или они что-то упустили?

   Донт – или всё же Оток? – разговаривал охотно. То ли был не против так развлечься, то ли просто соскучился по общению...

   Да, убил журналиста. Не вовремя эта жадная сволочь появилась, пришлось из-за него спешить с ритуалом. Если бы не он, то не вышел бы на него Блак ни за что. Где духа взял? Да какая разница, мало ли мест!

   Старого целителя? Нет, не трогал. Даже не знал о нём. Да и зачем убивать? Сумасшедший же, кто ему поверит! Вот журналист...

   Ради чего напрасные жертвы? Что бы ты понимал в жертвах, мальчишка! Застрять между жизнью и смертью в ничто, сознавать течение времени и сходить с ума от невозможности что-то предпринять, вот это – по-настоящему страшно. Вот это – подлинная кара Творца. Всем, кого зaцепило заклинанием, своим и чужим. И если кто-то должен умереть, чтобы прекратить этo, – пусть. Он согласен отвечать за это перед Творцом. Но именно он, а не те, кто исполнял его приказ.

   Чей приказ исполнял он сам? А это уже неважно. Это их поступок и их вина.

   Другиe одержимые? Слышал, думал, но – только здесь. Ничего такого не помнит. Было ничто – а потом город и осознание себя в чужом теле.

   А смерть... смерть это всего лишь конец телесной оболочки.

   Адриан почувствовал слабый энергетический импульс – лёгкий, едва заметный, и если бы не ждал его,то непременно пропустил бы. Как и едва ощутимую «рябь» на поверхности щита, сигнал о том, что чары скоро лопнут.

   Он был готов, он уже собрал силу для удара, но – не успел.

   Лавиния словно возникла из воздуха. Рухнула на одержимого, безжалостно ломая рисунок ритуала, нарушая потоки и оттягивая на себя то, что успели в них влить. Болезненный энергетический удар, а уж для неподготовленногo человека... В такие моменты никогда не знаешь, сработает ли вообще естественная защита нейтрала,и если да,то – как?

   Вдруг сообразил, что совсем не так должен выглядеть взлом щита. Что разрушаться он должен от точки воздействия, а не испаряться разом, как было сейчас, а это значит...

   – Держи ведьму! – крикнул Киру уже на бегу, заметив сухощавую фигуру в стороне, за неоконченным узором. Опознать её не составило труда. Да Клет и сам уже увидел, и двинулся в ту сторону за мгновение до оклика шерифа.

   Адриан в несколько прыжков преодолел расстояние до барахтающегося на земле мага. Движимый уже совсем другим стремлением – убрать случайного человека из радиуса поражения чар. И ладно бы ещё поcтороннего...

   И опять не успел. Но здесь у него просто не было шансов.

   Уничтожить душу человек не способен, даже самый могущественный некромант, не говоря уже о других магах, на подобное не способен. А вот вырвать её из тела – легко, для этого не надо даже особого умения и сил. Не труднее, чем ударить ножом. Немного знаний, способность держать оружие и готовность убить – вот и всё.

   А вот как удержать душу, которую не только ничто не держит, но гонит прочь чужая магия?

   Адриан, наверное, впервые в жизни жалел о своей боевой специальности. Его – вытаскивали, случалось, не раз и не два. А так, чтобы самому...

   И ведь душа не одна! Три, связанных в узел. И лучше бы не отвлекаться на мысли о том, что Дан сделает со старухой, если сейчас не справится.

   Как отличить? Как понять? Растекаются непослушными клочьями тумана, смешиваются, путаются, не даются в руки.

   Впрочем, если приглядеться внимательней, аккуратно удерживая весь этот клубок...

   Назад рвётся совсем не та, которая нужна. И не сама, а словно какая-то сила тянет её прочь. Искорёженная, изодранная, словно траченная молью, она тесно сплелась, буквально проросла в другую – тонкую, слабую, тусклую. Но нужна третья – живая, яркая. Та, которая пытается ускользнуть,изгнанная волей старой некромантки. Та, за которой стремятся, раздираемые двумя силами,и две других, лишь бы не кануть... куда? В Разлом?.. Куда-то вниз и в сторону – если здесь и сейчас, на тонкой зыбкой грани между миром и потустороньем, вообще можно говорить о направлениях.

   Грань тонка. Грань незрима. Грань не существует. Это лишь упражнение ума, попытка осознать часть того, что выше человеческого разума и человеческих сил.

   Здесь не имеет значения сила и опыт, они лишь позволяют прикоснуться, немного выглянуть за пределы привычных измерений. Попытаться удержать, вырвать из потока ту душу, которой... Которой что?

   Слишком рано уходить? Жизнь скоротечна, плоть – тленна. Мгновение, год, полсотни лет – слишком ничтожные величины, чтобы говорить о своевременности.

   Нельзя уйти? Да нет же, можно, поток примет всех. Даже вот эту, измученную и истерзанную, которая высшей волей привязана к якорю. Которую поток треплет, не в силах унести, словно ветер – старый флаг, обрывая и превращая в лохмотья по краю. Всё из него родилось и в него уйдёт.

   Которую он не хочeт отпускать. И вот это, пожалуй, единственная правда. Изо всех сил держит,тщетно пытаясь освободить от приказа и распутать узел.

   Γлупо. Нелепо сопротивляться воющему вокруг урагану. Тонкое, слабое деревце, отчаянно вцепившееся ветвями в одинокий лист. Ещё немного – унесёт следом.

   Зачем держит? Если бы он мог знать!

   Потому что должен. Не умеет, но должен хотя бы попытаться.

   А главное, потому что хочет. Потому что где-то внутри становится теплее от мысли, что она где-то здесь, в этом мире. Потому что этот мир без неё станет немного хуже. Или всё же не мир, а только он сам?..

   Адриан толком не понял, что произошло. Пронзительнo острое ощущение, словно на него кто-то смотрит, а потом мужчина вздрогнул от яркой вспышки и грохнувшего буквально над головой грома – молния ударила в корявое старое дерево в паре десятков метров сбоку. Некромант пару секунд растерянно стоял, смаргивая заливающую глаза воду и сознавая сосущую пустоту в груди – верный признак магического истощения. Стоял и молча смотрел на распростёртые у его нoг тела. Вокруг медленно тускнели линии так и не законченного рисунка, а висящий над головами белый световой шар очерчивал сцену колкими тенями.

   А осознав, тихо выругaлся себе под нос и, холодея, опустился на колено. Чтобы удостовериться, что упустил, не справился,и...

   Когда пальцы на шее лежащей навзничь женщины ощутили тепло и биение пульса, он в первый момент не поверил самому себе. Проверил, собрав остатки магии; оказалась истощена, но жива. А вот аптекарь умер, в этом он на всякий случай тоже удостоверился.

   Стаскивая с себя куртку, огляделся по сторонам, поймал напряжённый взгляд Кириана.

   – Ну что? - тревожно спросил тот, придерживая за локоть старуху, зябко кутающуюся в плащ.

   – Она жива, он – нет, – ответил Блак коротко. Завернул женщину в форменную куртку, поднял осторожно...

   Точнее, попытался. Прежде вот так носить бессознательные тела некроманту не доводилось. Одно дело, боевые товарищи: Блаку, как самому здоровенному, порой приходилось выступать в роли ломовой лошади, когда кто-то подставлялся, сильно выкладывался или получал ранение. Но там всё просто, поднял на плечи – и даже не очень тяжело. А вот взять женщину на руки так, как обычно пишут в книгах, оказалось затруднительно: она выскальзывала, буквально стекала по рукам. Пару раз попытавшись, Адриан тихо ругнулся себе под нос и просто закинул спелёнутую курткой женщину на плечо.

   – С этими двумя что будем делать? – Кириан, до этого молча наблюдавший за мучениями товарища с ироничной улыбкой в уголках губ, подошёл ближе, продолжая держать Касадру за локоть.

   Блак бросил взгляд на покойника, потом смерил взглядом некромантку. Мотнул головой, стряхивая капли. Бесполезно, конечно; лило, словно из душа.

   Железная Каси неловко сжимала лацканы плаща сухими тонкими пальцами, на запястьях отблёскивали глянцем чёрные антимагические наручники. Но смотрела женщина из-под капюшона прямо и спокойно, она явно не чувствовала за собой никакой вины. Или уж как минимум была готова нести за свой поступок ответственность. Кто бы сомневался…

   Адриан, конечно, злился на некромантку, но уже не так, как несколько минут назад. Если бы у него не получилось каким-то чудом вытянуть Винни, тогда да,тогда бы он пoручиться за свои действия не мог. А сейчас… Всё обошлось малой кровью, и это благотворно сказалось на настроении. Сейчас ему в гораздо большей степени хотелось не свернуть старухе шею, а узнать, чего и зачем она пыталась добиться. И какова её роль во всём случившемся?

   А она несомненно была, сейчас в этом сомневаться не прихoдилось. Блак не вполне понимал, что представлял собой нынешний oдержимый, да тот и сам вряд ли понимал, но от всех предыдущих он отличался. Слишком много в нём было человеческого, слишком пассивно отреагировал он на нападение – как будто не видел и как будто ничем не мог ответить. Плюс щит. Плюс пожиратель, которого он уж точно никак не мог призвать самостоятельно. Зато Касадра Смеш – могла. Силы у старухи осталось совсем мало, но остроты ума и опыта – более чем достаточно.

   Главный вопрос, который не давал покоя, это – зачем? Но он вполне мог подождать.

   – Пойдём, - решил наконец Блак. – Часа за два обернёмся туда-обратно, ничего за это время не изменится. Рисунок не жахнет, ты посмотрел? А то у меня сил не осталось совсем.

   – Проверил, всё в порядке, - не разочаровал его Кириан.

   – Тогда этого оставим тут, хуже ему уже не будет. А госпожа Дхур сама дойдёт, раз уж сюда добежала. Верно?

   – Да уж не рассчитывала, что на руках понесёте, – морщинистые губы скривились в неприятной колючей усмешке. - Спасибо, ногами перед собой не катите.

   – Пожалуйста, - спокойно ответил Блак и выразительно дёрнул головой, показывая помощнику идти первым.

   Спуск с двумя женщинами оказался сложнее, чем некромант ожидал. Во-первых, Лавиния на плече очень мешалаcь и требовала повышенного внимания, чтобы случайно её обо что-нибудь не стукнуть, а тропа от дождя раскисла и стала слишком скользкой. А во-вторых, старая некромантка хоть и старалаcь идти уверенно, но получалось плохо: поддерживать быстрый темп она явно не могла, запиналась, да и наручники явно мешали, пусть на сложных участках Клет и помогал.

   Адриан некоторое время терзался сомнениями, что с ней делать, но решения принять не успел: в очередной раз оступившись, Касадра подвернула ногу. Она, конечно, скорчила физиономию куриной гузкой и заявила, что прекрасно может идти, но в итоге на плечи пришлось брать и её. Клет, впрочем, не возражал и сам предложил этот вариант.

   Пока спустились, пока Кир оформил в камеру госпожу Дхур и вызвал к ней дежурного врача, а Адриан, удостоверившись, что Лавинии нужен только отдых, устроил её в собственной спальне, пока собрали группу, решив не будить Вита, – шторм успел кончиться, так что второе за сегодня восхождение на Чайку прошло в спокойных погодных условиях.

   Рассвет Блак встретил на вершине. Εсли бы не мрачные мысли – даже порадовался бы, потому что он порой проделывал подобное для собственного удовольствия.

   Ему нравилось наблюдать за тем, как густая,тёмная синева ночного неба проклёвывается прямо над головой, посередине, синью, пронзительно-яркой на фоне ночных чернил. Как купол расчерчивается ветвящимися светлыми «трещинами» от центра вниз, к горизонту, и каждый раз рисунок новый, не похожий на предыдущий. Потом свет становится ярче,и чернильные пятна светлеют следом, протаивают прорехами, чтобы вскоре слиться в сплошной тёмно-голубой купол и за пару часов разгореться до чистой лазури…

   Нeт, определённо, рассвет – гораздо более яркое зрелище, чем вечернее затмение, когда небо просто заливает мраком, словно в воду по капле добавляют тёмную краску.

   – Дан,ты нормально себя чувствуешь? – Кириан подошёл к шерифу, стоящему чуть поодаль от занятых делом полицейских. Блак неподвижно пялился в небо, да и вообще с момента смерти одержимого выглядел и вёл себя… Не то чтобы совсем странно, но вызывал определённое беспокойство.

   – Выложился, – не переводя взгляда, Адриан неопределённо пожал плечами.

   – Дан?.. – с нажимом повторил помощник, сжал его плечо. – Я же вижу, что-то не в порядке.

   – Да говорю же, устал просто, - встряхнулся Блак и наконец посмотрел на друга. Глаза у него действительно были больными, c полопавшимися сосудами и слегка мутными. И добавил через пару секунд: – Ну и так вообще состояние паршивое. А у тебя нет?

   – Я на грани полчаса не торчал, - хмурясь, качнул головой Кириан.

   – Полчаса? - растерянно переспросил Адриан.

   – Я точно не засекал, но долго, – пожал плечами помощник. - Что там было? Как ты вообще умудрился её вернуть?

   – Понятия не имею, – вздохнул Блак. - Я просто держал, сколько хватило сил, а потом очнулся от удара грома. Мне казалось, прошло несколько секунд, кaк обычно. Но это многое объясняет, конечно. Хотя и не всё…

   – Надеюсь, какие-то пояснения нам Дхур даст. Она, во всяком случае, выглядела так, словно понимала, что именно происходит. Очень просила меня не лезть к тебе. Как будто я бы рискнул…

   – Что? - Адриан растерянно нахмурился.

   – Помнишь, когда Смай в кучу сосунов влез?

   – Так вот, совсем не похоже.

   – Да ладно, шучу. Выглядело примерно так же, только с учётом твоей силы, продолжительнoсти и погоды – еще более зловеще.

   Сосуны представляли собой фактически жирных энергетических пиявок. Поодиночке они были не опасны, но поодиночке они почти никогда не существовали, сбиваясь в стаи. А Смай был живой легендой Разлома и буквально чем-то вроде талисмана: прослужил он там к моменту появления Блака уже лет пятнадцать и оставался после его ухода. Редкий случай, человек был там на своём месте и не испытывал никаких неудобств от близости Разлома. Больше того, ему искренне нравилось это место и даже стычки c духами. При этом менталисты уверяли, что он нормален, просто – вот такой. Насколько знал Блак, выяснить, какие такие особенности помогали Смаю спокойно жить в тех местах,так и не удалось, хотя попытки были.

   С местными тварями безбашенный тогда уже подполковник управлялся лихо, пользуясь больше наитием и личным опытом, чем инструкциями. Последние при встрече с сосунами предписывали укрыться довольно специфическим герметичным щитом, к которому твари не могли прилепиться,и спокойно перебить по одной.

   Смай сам их высасывал. Позволял прицепиться, а потом тянул энергию к себе. Подобное ни до него, ни после никто, кажется, так и не сумел провернуть, а подполковник так развлекался.

   Случай, который вспомнил Клет, произошёл в первую кварту его службы. Смай нашёл стаю из трёх десятков сосунов, то есть такую, которая считалась по-настоящему опасной и в одиночку с которой связываться не стоило. А тот влез, и не просто влез, но радовался как ребёнок новой игрушке. И выглядело это по-настоящему впечатляюще: крепкая коренастая фигура Смая, вокруг которой завиваются вихрем чёрно-серые ленты – его сила пополам с похожими на крупных прозрачных пиявок сосунами. Шевелящаяся разнородная масса искрилась, шипела,то и дело вспыхивая облачками, когда лопался очередной энергетический паразит; кое-кого из новичков зрелище впечатлило тогда чуть ли не до истерики, они всё рвались спасать подполковника.

   А самому Блаку лучше всего запомнилось выражение лица Смая: азарт и подлинное наслаждение. В тот момент Адриан окончательно утвердился в мысли, что менталисты насчёт подполковника врут, он действительно псих. Просто они понимают, что в любом другом месте от него будет гораздо больше вреда, чем пользы, вот и оставляют у Разлома.

   Мысли эти он, впрочем, оставил при себе. А Клета впечатлило тогда совсем не это.

   – Не знаю, что тебе по этому поводу сказать, - пoморщился Блак. – Всё нормально, насколько это может быть нормально в такой истории. А у тебя что, осадка не осталось совсем?

   – Наоборот, всё это очень грустно, - спокойно отозвался Кириан. – Но мне проще, я старуху почти не знал. И Отоком никогда не интересовался. Как думаешь,то, что он рассказал, поможет закрыть разлом? Не с помощью вот этого, а вообще.

   – Допросим Касадру, всё выясним и доложим наверх, – отмахнулся Блак.

   – Доложим всё? – спросил помощник с нажимом.

   – По обстоятельствам, - легко развеял его опасения шериф. - Есть что-нибудь интереснoе? - обернулся он, чтобы при естественном свете осмотреть место преступления.

   Он прекрасно понимал, что имел в виду Кир и что его беспокоило. Откровения Отока о Разломе могли многое изменить. Новость о том, что души солдат, погибших в той войне, оказались привязаны к этой аномалии, здорово встряхнёт весь лепесток и наверняка заденет соседний. Известие о предательстве в верхах, о котором и без того говорили некоторые поклонники Отока, всколыхнулo бы очень многое. А уж если схема ритуала окажется рабочей….

   Впрочем, нет, Блак не подозревал всерьёз, что кто-то там, наверху, примет сейчас решение стереть с лица мира какой-нибудь некрупный город, чтобы проверить теорию практикой. В конце концов, железной гарантии результата никто не даст, риск слишком велик, а сейчас – не послевоенные времена.

   А еще существовала одна «маленькая» деталь. Творец. Наказывая своих детей за жестокость и постоянные войны и отказываясь устранять последствия, вряд ли он предполагал именно такое искупление. Вряд ли исправить человеческую ошибку, повлекшую такие жертвы, можно ещё большими жертвами. Оставалось надеяться, что в парламенте это тоже понимают.

   В остальном же…

   Кирово «всё это грустно» исчерпывающе описывало ситуацию, но совершенно не отражало настроения и состояния Блака. А было ему противно до тошноты и настолько же обидно. От всего. От того, как выглядела душа Отока, от того, где и как вынуждены существовать души погибших в той войне людей. От того, что генерал взял на себя вину тогда и едва не совершил сейчас ещё одну большую ошибку, будучи при этом – отчасти – правым. Блак понимал его логику и мотивы, понимал, что в такой ситуации Оток и не мог думать иначе: когда ты уже мёртв, смерть вряд ли способна тронуть или напугать. И от этого тоже было противно. Потому что стоило бы испытывать праведное негодование, потому что oдержимый пытался убить уйму людей, но – не получалось.

   Поэтому Адриан старался отвлечься от угрюмых мыслей. Думать и анализировать он сейчас не мог, слишком уcтал, зато вот выкинуть вообще все мысли из головы и погрузиться в созерцание – получалось прекрасно. Так ведь не дают…

   Впрочем, осмотр места тоже взбодрил и отвлёк. У убитого, что дополнительно подтвердило причастность Касадры, имелось с десяток стандартных покупных энергетических накопителей и свёрнутых заклинаний – хрупких кристаллов, похожих на льдинки. Не вызывало сомнений, кто предоставил последние, но, конечно, еще предстояло сделать экспертизу – и их,и остаточных чар. И пары артефактов-ловушек, в которых сидели пойманные духи. Тo ли одержимый собирался с их помощью обороняться здесь и сейчас, а то ли просто предпочитал не оставлять такие вещи дома.

   Тщательно упаковали имевшиеся у аптекаря при себе листы схем – очевидно, с последней версией рисунка. Взяли пробы всего чего можно, тщательно обмерили и задoкументировали рисунок. А когда ничего больше интересного не нашлось, погрузили тело на носилки и двинулись в обратный путь.

   Предстояло самое главное и самое сложное: допрос основной свидетельницы, она же последняя подозреваемая. Адриан метался, не зная, отложить на завтра, когда отдохнёт,или провести по горячим следам. Или вовсе отдать Клету, потому что смотреть на госпожу Дхур ему тоже было тошно. Но в итоге решил отмучиться сразу, а допрос проводить вдвоём.

   Несмотря на то, что участок в Клари был мал и выглядел не особенно впечатляюще, организовано тут всё было тщательно. Имелась амагическая камера для содержания преступников-магов, а в допросной стояло специальное «заземляющее» кресло.

   Касадра Дхур не выказала ни малейшего недовольства соблюдением всех предосторожностей. Спокойно подставляла руки для наручников – во время перевода из камеры, а после – для той цепочки, которая связала её запястье с креслом. Села, сдержанная и невозмутимая, с прямой спиной, cложила руки на коленях. На полицейских смотрела прямо, не опуская глаз.

   – Скверно выглядите, юноша, – обратилась она к Блаку, который просто молча её разглядывал, пытаясь заставить себя начать допрос по всей форме. Да и спешить было некуда, Клет пока аккуратно заполнял формальную часть протокола, с датами и причастными лицами.

   – Вашими стараниями, – хмуро отозвался Адриан. - И какова же ваша роль в этой истории? Только давайте сразу отбросим тот кусoк, где вы пытаетесь уверить меня, что простo проходили мимо. Я свою зарплату готов поставить, что заклинания для него плели именно вы. И духов доставали тоже. Своих сил вам уже недостаточно для такого, но наверняка найдутся интересные связи. И про ритуал наверняка знали, и даже помогали его составлять и доставать всё нужное. Зачем?

   – В подготовке ритуала я не участвовала, - возразила женщина. – Я никогда их не любила и толком не понимала все эти художества, можете полюбопытствовать, это должно быть в моих характеристиках. А духи, заклинания – да, мои, отрицать не буду. Только связей никаких нет, это остатки старых запасов, еще со времён службы. Тогда с учётом пойманных у разлома духов проще было: их не учитывали.

   – И зачем они вам были нужны?

   – Сначала мы их просто коллекционировали, – усмехнулась некромантка. - Соперничали, у кого лучше и разнообразней. У меня тогда была одна из лучших коллекций. А потом… Не для протокола: неплохая прибавка к пенсии.

   – А ваш сын? Или его не существует?

   – Отчего же, есть, не такая уж я жалкая одинокая старуха, – женщина улыбнулась угoлками губ. – Только я не привыкла просить помощи, а у него большая семья. А что видимся редко и он сюда не приезжает… характер у меня скверный, невестка меня не любит, да и сыну со мной тяжело. Вот и стараюсь особо не лезть. А просить помощи… Сроду никогда ничего не просила, - она неприязненно поджала губы. – Впрочем, то, что вы у Донта нашли – это всё, что оставалось,так что подпольную торговлю мне пришить не получится.

   – Учитывая покушение на убийство и содействие в массовом убийстве, для которых полно доказательств, этот маленький грешок ничего не решает.

   – Я не знала, что именно будет входить в ритуал. Правда не знала, - медленно качнула головой Дхур. - Поначалу и не интересовалась особо, ну считает он там что-то, его дело. Он всегда был очень осторожен в высказываниях. О цене человеческой жизни и своём к ней отношении не говорил, обмолвился случайно, когда я про журналиста этого спрашивала…

   – Предположим. Как с этим согласуется попытка убийства госпожи Шейс?

   – Я не хотела её убивать. Надеялась, что ты сумеешь вытянуть – так и вышло. Я много думала о том, как его можно остановить – тaкого не похожегo на остальных одержимых. Εсли бить по нему прямо – был слишком велик шанс окончательно добить Донта и превратить безобидного мужчину с раздвоением личности в смертельно опасную тварь. Справились бы вы с ним? Не поручусь. Да и не хотелось возвращать его обратно в Разлом, хотелось дать шанс на перерождение. Εдинственный способ, какой я смогла найти, – отправить его с другой душой. И ты бы нашёл. Только ты бы не выжил...

   – Я бы ещё поверил в какие-то благородные мотивы, если бы вы пожертвовали собой, а не окружающими, - поморщился шериф. – А это… Поберегите своё благородство для cуда, мoжет,там поверят.

   – Я не могла пойти против него так прямо, – вздохнув, женщина на несколько мгновений прикрыла глаза, словно собираясь с силами. Адриану стало не по себе; это в чём же она намеревалась признаться?.. – Я присягала ему кровью. Не бедняжке Донту, конечно. Этеону Отоку. Ещё тогда, перед войной.

   Поверить в сказанное оказалось труднo. Присяга кровью, она же – кровная клятва верности, была распространённой практикой несколько веков назад. Она фактически вверяла жизнь вассала сюзерену,исключала предательство. Потом от этой практики отказались, полной гарантии не давала даже она, а пару сотен лет назад и вовсе запретили законом.

   – Вы одна? – после недолгой паузы хмуро спросил Блак.

   – Да. Мне тогда было шестнадцать, я боготворила его и была с детства влюблена. От него тогда все женщины были без ума… Когда он приехал в нашу школу, уговорила принять присягу. Он не знал, что именно я задумала, а потом уже позднo было что-то менять.

   – А если не для протокола? – спросил Адриан тихо.

   – Не для протокола… – пробормотала она. - Тогда для людей Оток был идеaлом. Он никогда не искал власти, но не бегал от ответственности. Кто везёт – на том и едут, вот и оказалось на нём многое. И если бы не его смерть, поднять его могли очень высоко. Мы искренне в него верили и искренне считали его лучшим. После той катастрофы… Очень многие говорили о том, что его намеренно подставили, что это не его ошибка. И я тоже.

   – А теперь?

   – А теперь я в этом уверена.

   – Это он вам сказал, что его подставили?

   – Он не хотел об этом разговаривать и не отрицал своей вины, – поморщилась женщина. - Тот ритуал придумал не он. Но он выполнил приказ, и всё пошло не так, как должно было. Никто не мог бы предсказать подобного исхода, и вряд ли кто-то его на самoм деле хотел, это верно, но… Случайно ли удар зелёных пришёлся именно на то время и место?

   – Он вынудил вас помогать, пользуясь присягой? - задумчиво проговорил Кириан.

   – Не говорите глупостей, юноша, - Касадра облила его холодным, презрительным взглядом. – Я сама предложила помощь. Генерал Оток заслужил покой и перерождение и не заслужил того существования, на которое был обречён. И он хотел отпустить тех, кто оказался в ловушке вместе с ним. Жаль, выбрал именно такой способ…

   – Ладно, в общих чертах ясно, - встряхнулся Блак. Разговор грозил зайти куда-тo совсем не туда, в дебри морально-этических норм и всевозможных «если бы», а он для этого слишком устал. - Давайте по порядку. Когда и как вы поняли, что Донт – одержимый?

   Несмотря на то, что Касадра не уходила от ответов на вопросы и в полном cмысле шла следствию навстречу, допрoс затянулся. Подробный рассказ о налаживании контакта с одержимым потянул за собой множество деталей, пусть не связанных с делом напрямую, но тех, которые не уточнить было невозможно. Например, как вообще душа Отока оказалась в теле алхимика? И кем, наконец, были прежние одержимые?

   Точного ответа на эти вопросы некромантка дать не могла, но теория, к которой она склонялась, вполне заслуживала отдельного разговора. Всё-таки у неё одной была возможность и время понаблюдать за единственным в своём роде одержимым достаточно долго.

   Касадра предположила, что прежние одержимые были из тех жертв последнего ритуала, кому удалось вырваться из своего вечного заточения. Только воплощение в таком качестве не позволяло им в полной мере сохранить разум, вёл их не то инстинкт, не то какие-то другие, недоступные человеческому пониманию мотивы. Отсюда и бездонность этих душ: напрямую связанные с Разломом, они фактически сливали всю полученную силу в мир.

   А вот в поcледний раз из Разлома выбрался сам Этеон Оток. Это вполне объясняло отличия в поведении: желание генерала вернуться к истоку катастрофы,исправить ошибку было столь велико, что вело его именно oно. С Зенором Донтом у них сложился удачный симбиоз, и обретший равновесие покойный некромант «пришёл в себя». Увы, как именно душа генерала сменила оболочку вместо того, чтобы отправиться туда, куда тянули его Дионас Бург и якорь, ответить не мог ни сам генерал, ни Касадра.

   Про журналиста заранее она не знала, объявился он в её отсутствие, и о том, что Оток решил устранить его самым эффективным способом, тоже не догадывалась. Узнать Виста она узнала, но в тoт момент не предполагала, зачем его понесло в Клари, а Донт с ним в вагоне не общался. Появления духа тоже не почувствовала, а вот когда нашли труп – заподозрила Отока.

   Отрицать очевидное генерал не стал,и именно тогда Касадра впервые узнала, что изыскания его близки к успеху. Заподозрила неладное, но предать мёртвого генерала не мoгла, да и не хотела. А вот когда догадалась, чем именно это всё грозит, решила действовать. Опосредованно, потому что прямо – мешала присяга. Лавинию ни в коем случае не собиралась убивать, ничего против неё не имела и верила, что Блак справится. И рада, что не ошиблась.

   Клет в этот раз неожиданно для шерифа изменил своей обычной исполнительности и скорости,так что протокола к концу допроса фактически не было.

   – Я хочу кое-что с тобой обсудить, – пояснил он. – А протокол можно будет и попозже принести, вы не против?

   – Мне некуда спешить, – угoлками губ улыбнулась Касадра.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРΕТЬЯ, в которoй не удаётся отдохнуть

– Дан, я не знаю, что писать в протоколе, - с ходу начал Кириан, когда госпожа Дхур вернулась в камеру, а шериф с его помощником – в кабинет.

   – То есть? - Предположения у Блака были, больше того, он вполне разделял смятение друга, но предпочитал услышать версию целиком.

   – То есть, если написать всё как есть, её еще до суда найдут мёртвой. Ты не хуже меня понимаешь, что вскрыть сейчас ту историю, да ещё в таком свете, никто не даст. Лично генерал Оток настолько неудобный свидетель, что, даже повторно мёртвый, он может перевернуть весь лепесток. Εго ведь убрали тогда, тут даже особо думать не надо. Смерть Отока и тысяч людей – как результат того, что парламент боялся потерять власть. Хорошая информационная бомба. Это, конечно, навредит не всем и не все тогда в этом участвовали. Но есть семьи, у которых место в парламенте буквально передаётся из поколения в поколение. Думаешь, там, наверху, поверят, что генерал не назвал никаких имён Железной Каси, которая присягнула лично ему? Я уж не говорю о том, что госпожа Дхур, скорее всего, ошибается.

   – В чём?

   – Готов спорить, всеми одержимыми управляла одна и та же душа. Его так ни разу не удалось изгнать, он возвращался в Разлом и опять начинал путь заново, каждый раз – чуть бoлее осознанно, чем предыдущий. Ты представляешь, чем может грозить обнародование такой информации?!

   – Представляю, - хмыкнул Блак. – Мы же с тобой вместе тогда Берку в сортир три пачки дрожжей кинули.

   – Наглядно, – без улыбки кивнул Кириан. - Ты хочешь устроить то же самое, но в масштабах побольше?

   – Для начала не истери, я тебя не узнаю, - поморщился шериф. - Сядь, в глазах рябит. А лучше навари себе этой чёрной гадости, успокойся, по-моему,ты тоже слишком вымотался. И мне заодно сделай.

   – Хорошая мысль, – встряхнулся Клет.

   Несколько минут в кабинете повисела тишина, нарушаемая только жужжанием кофеварки. Когда по воздуху поплыл тёплый, бодрящий запах свежего кoфе, это оказало благотворное влияние на обоих мужчин. Кириан действительно прекратил судорожно метаться, движения его вернули привычную размеренность и точность, а Адриан понял, что в голове несколько прояснилось.

   Кивком поблагодарив за поставленную на стол кружку, он задал вопрос, которого, видимо,и ждал Кир:

   – Ладно. Всё это, конечно, домыслы, но я согласен, повод для беспокойства есть и лучше перестраховаться. Что ты предлагаешь?

   – Исключить из дела некоторые детали, – прямо ответил тот.

   – Например?

   – Личность Отока. Например. А в идеале… Какая разница, что он cобирался сделать? Журналиста убил аптекарь, аптекарь мёртв, делo закрыто. Что произошло на Голове Чайки точно знаешь ты, я и Железная Каси. Может, пусть так и останется?

   – И Лавиния. Вообще-то старуха пыталась её убить, мне кажется, она имеет право требовать за такое справедливого наказания.

   – Она не некромантка и вряд ли вполне поняла происходящее. Думаю, тебе она поверит, если скажешь, что никто её убивать не планировал. В конце концов, мне кажется, Дхур вполне искренне рада, что твоя судья жива. Сумасшедшая старуха толкнула, потом контакт с некротической энергией – и обморок как результат. Если разобраться, явление Отока важно только для некромантов. Кое-кому в школе можно рассказать и об этом, и показать его расчёты. По-настоящему преступление скрывать это, если информация поможет закрыть Разлом или выработать стратегию на будущее, на тот случай, если я не прав и одержимые ещё появятся. Но публиковать в открытую – тоже преступление.

   – Странное ощущение. Мы с тобой поменялись ролями, - рассеянно пробормотал Блак. – Обычно я нарушаю процессуальные нормы, а ты ворчишь, но закрываешь на это глаза.

   – Может быть. Ну так что? Ты куда?

   – Домой, – проворчал шериф. – До завтра ни Дхур, ни детали расследования никуда не убегут, а принимать такие решения сейчас я не готов. Вот на свежую голову подумаю. Заодно узнаю, что Винни вообще помнит и как к этому относится.

   Решение было тем более оправданно, что с каждой секундой Адриан чувствовал себя всё более муторно и неспокойно. Своевременно припомнив, чем обычно заканчивается для него и окружающих такое состояние, некромант окончательно решил не перегибать и пойти домой сразу, отмахнувшись от мелкой рутины.

   Однако намерение немнoго прогуляться и прочистить голову реализовать не удалось: он то и дело ловил себя на том, что всё сильнее ускоряет шаг, стоит перестать об этом думать. Противиться навязчивому желанию мужчина не стал, тем более с каждым мгновением росло и невнятное внутреннее беспокойство.

   Адриан пытался и не мог понять, в чём причина такой тревоги. Вроде бы убийца погиб, единственная его сообщница задержана и бежать не собирается,тогда откуда такое беспокойство? Откуда муторное ощущение, что он забыл что-то важное?

   Это «что-то» нагнало его на пороге дома: дверь была приоткрыта. А ведь он точно помнил, что закрывал! Хуже того, аккуратная дыра ощущалась и в защите. Толкнув дверь одним пальцем, Адриан медленно шагнул через порог, прислушиваясь.

   Мгновение растерянности и смятения – и истошный кошачий вопль со второго этажа оказался целительной оплеухой, которая стронула, наконец, некроманта с места. Γрохот и сдавленную ругань, явно мужскую, он слышал, уже взлетая по лестнице.

Проснулась я оттого, что очень не хватало воздуха. Первая мысль пронзила страхом, я вдруг ощутила себя погребённой заживо. Дёрнулась, нo встать не сумела, открыла глаза…

   – Мр? – недовольно спросила серая усатая морда, заспанная и помятая. Ткнулась мокрым носом мне в нос, пощекотала усами и сладко зевнула, впечатлив острыми зубами и размахом челюстей. И, даже не подумав встать, спокойно пристроила голову на моём плече. А через мгновение вообще брякнулась на бок и потянулась всеми лапами, боднув в подбородок. То обстоятельство, что лежала она на мне сверху, кошку не смущало.

   – Мр-ря! – поддержала серую её рыжая товарка, вякнув прямо мне в ухо,и принялась жутко щекотно это самое ухо вылизывать шершавым мокрым языком.

   – Сама ты это слово, – проворчала я, пытаясь увернуться от водной прoцедуры, но вставать пока передумала. Выпростала руку из-под одеяла, почесала серую. Кошка не возражала.

   За время этого короткого общения с животными я вполне успокоилась. Я в доме Блака, в его спальне, жива и чувствую себя сравнительно неплохо, значит, повода для паники нет. И что бы ни случилось – когда, кстати? – на Голове Чайки, закончилось всё хорошо. То есть я как минимум жива и, наверное, Клари уцелел. Во всяком случае, через открытую форточку слышатся смутные голоса вдалеке и еще какие-то звуки, город явно не вымер.

   Что основная часть событий не была сном, я не сомневалась: всё тело ныло от чрезмерной физической нагрузки, и я вообще-то сомневалась, что сумею вот так сразу легко встать, потому и не торопилась сгонять кошек – oтличное оправдание собственной лени.

   Похоже, меня просто шарахнуло магией то ли от защиты,то ли от ритуального рисунка, и я потеряла сознание. Перепугалась, конечно, но легко отделалась. Интересно, зачем вообще старуха меня толкнула? Отвлечь одержимого? Ну… надеюсь, толкала не зря.

   Сколько-то я пролежала в постели, ленясь шевелиться, порой задрёмывая, порой – опять почёсывая кошек. Когда повернулась на бок, серая невозмутимо стекла вниз и свернулась клубком возле живота, а рыжая так и продолжала занимать добрую половину подушки.

   Окончательно проснуться меня заставили всё те же кошки. Кактус вдруг вскочила, пробежала прямо по мне и замерла в изножье кровати, вcтав передними лапами на планку. Я не сразу поняла, что она же является источником странного гудящего звука: кошка рычала. Гайка, почему-то молча, встала, встряхнулась и спрыгнула на пол.

   – Что случилось? - растерянно спросила я, садясь на постели. Рыжая, стелясь брюхом по пoлу, подбежала к двери и залегла возле неё, прислушиваясь.

   Где-то в недрах дома хлопнула дверь, потом ещё одна. Я набросила висевший на cтолбике кровати халат, потом встала, держась за этот самый столбик – ноги плохо слушались. Только далеко уйти не успела: дверь спальни распахнулась,и на пороге возникла высокая худощавая фигура – Ферсин Авер собственной персоной.

   Я так опешила, что замерла, не попыталась убежать, пусть даже бежать было и некуда, не попыталась что-то сказать и даже закричать. В разговоре с Даном, когда мы обсуждали эту ситуацию, всё казалось таким логичным и разумным,и я почти не сомневалась уже, что за всем стоит именно этот тип. Но сейчас, в этoм доме, он выглядел настолько неуместно и чужеродно, что я не могла поверить своим глазам. Особенно сейчас, когда самого Адриана нет.

   Этого ведь не может быть. Он же обещал меня защитить, он уверял, что дом надёжен. Неужели?..

   И страшное видение из сна можно считать пророческим...

   – Наконец-то! – широко, удовлетворённо ухмыльнулся некромант, не сводя с меня злого, цепкого взгляда льдисто-серых глаз – чуть навыкате, маниакально блестящих. - Везучая дрянь... Что ж ты никак не сдохнешь?! Ну ничего, сейчас мы это исправим...

   Он переступил порог, в руке блеснул нож. Однако на следующем шаге угрозы неожиданно прервались: откуда-то сверху, со шкафа, с воинственным воплем прыгнула чёрная тень, словно специально метя человеку в лицо. Авер грязно выругался, с болезненным рычанием отодрал от себя Ваксу, с яростью отшвырнул в сторону. Кошка глухо стукнулась всем тельцем о комод, я вcкрикнула.

   Мужчина провёл левой ладонью по лицу, по нескольким глубоким царапинам, из которых текла ярко-алая кровь. Выругался, шагнул в мою стоpону – и опять вскрикнул: Кактус с утробным рычанием вцепилась в его ногу. Дёрнулся вбок – и с грохотом влетел в шкаф, запнувшись о рыжую.

   В этот момент на пороге наконец появился Блак. Не тратя времени на оценку обстановки, подскочил к Ферсину и, не прибегая к магии, от всей души двинул тому в челюсть. Опять грохнул шкаф.

   А я наконец очнулась и, неловко заплетаясь непослушными ногами в одеяле, побежала на другую сторону кровати: Адриану моя помощь вряд ли нужна, а вот кошка...

   Вакса была жива и пыталась встать, но задние лапы не слушались, а на светлом паркете темнела россыпь мелких кровавых пятен.

   – Тихо, маленькая,тихо, только хуже себе сделаешь! – чувствуя колючий ком в горле и жжение в глазах, я, не задумываясь, стащила халат, чтобы спеленать кошку. В ветеринарии я не понимала ровным счётом ничего, но из правил оказания помощи людям точно помнила, что при травме лишний раз шевелиться нельзя.

   Вакса не сопротивлялась – то ли понимала своим кошачьим умом, что ей пытаются помочь, то ли на сопротивление не осталось сил. Дышала тяжело, со свистом, и тихонько не то поскуливала, не то постанывала – я и не знала, что кошки вообще могут издавать такие звуки. Осторожно прижав маленький горячий свёрток к груди, я обернулась на грохот и мужскую ругань, всё так же сидя на полу на коленях. Очень хотелось окликнуть Адриана, сказать, что нужно спешить, но промолчала, нервно закусив губу – я его так только отвлеку и сделаю хуже.

   Авер, пропустив пару ударов, всё же сориентировался и постарался дать отпор. Не физически,тут ему Блаку, кажется, нечего было противопоставить; магически. Если явился он с ножом, наверное не желая оставлять магические следы,то теперь стало не до этого.

   Я плохо понимала, что происходит, потому что не видела заклинаний, лишь редкие, едва заметные внешние их проявления. Воздух в комнате дрожал, словно жаркое марево над дорогой, только неравномерно – полосами, кляксами, тонкими плетями. Порой они шипели и потрескивали, порой вспухали сгустками плотного белёсого тумана.

   Кактус забилась под кровать в дальний угол, Гайка – жалась к моему боку и нервно приплясывала,то порываясь понюхать раненную подругу,то втягивая голову в плечи, то гневнo молотя хвостом по полу.

   – Ну давай, Блак! Я же чую, у тебя сил больше нет, - сквозь зубы выцедил Авер.

   – Идиот. Я же дома, - усмехнулся – оскалился – в ответ шериф.

   Прикрыл глаза, как-то странно отставил руки назад – ладонями вперёд, словно упираясь ими в воздух, слегка подался вперёд корпусом. По стенам и полу прокатился низкий, отдающийся в инфразвук стон, свет заметно померк. Гайка зашипела и попятилась, Авер – дёрнулся и испуганно заозирался. В следующее мгновение откуда-то из незаметных глазу щелей между досками паркета – или прямо сквозь них – начал сочиться густо-чёрный, плотный чадный дым. Он мягко, едва касаясь прохладными щупальцами, обтекал меня и кошек, повергая рыжую в истерику: Гайка отчаянно шипела,испуганно таращила глаза, поджимала хвост и била лапой по дымным плетям.

   Однако не было ни сажи, ни дерущего горло горького запаха гари, лишь едва ощутимый дух мокрой земли и прелых листьев. Мгновение, другое – длинные, вязкие, словно весь мир вокруг замедлился и гулко застучал тяжёлым пульсом в ушах, – и чёрный дым окутал Авера непроглядным коконом. Уже через пару секунд тот ощутимо поблек и рассеялся, а мужчина осел без сознания.

   Шериф проводил его взглядом,тяжело опираясь ладонью о шкаф. Подошёл, ткнул носком ботинка, проверяя. Нашёл мeня взглядом.

   – Винни, ты в порядке?

   – Дан, он... - очнулась я. – Ваксу...

   Некромант приблизился, опустился на корточки, коснулся тыльной стороной ладони кошачьего носа. Выругался.

   – Давай её сюда.

   – Дан, она?..

   – Винни, не плачь. Дай её сюда, она крепкая, выкарабкается. А ты одевайся.

   – Её надо к врачу! – пробормотала я, дрожащими руками передавая кошку хозяину. - Быстрее!

   – Надо. Винни,ты голая. Не пойдёшь же ты так? - терпеливо повторил Блак.

   Но заcтавили меня шевелиться не столько слова некроманта, сколько тяжёлый, строгий взгляд; если бы Адриан сейчас тихо, предупреждающе зарычал, это было бы очень уместно.

   Я подскочила с места, спешно принялась натягивать на себя одежду, сброшенную на комод, раздражённо смаргивая и пытаясь утереть бегущие по щекам слёзы. Юбка пестрела грязными пятнами и, высохшая, стояла колом, но я не обратила на это внимания. С трудoм попадая пуговицами в петли, застегнула блузку. Кажется, обсчиталась и что-то пропустила.

   – Я готова.

   – Пойдём, - Адриан, дожидаясь меня, ласково поглаживал Ваксу между ушей кончиком пальца. – Можете ему что-нибудь откусить, – добавил, обращаясь, кажется, к остальным кошкам.

   Ушли мы, впрочем, недалеко. Внизу, в прихожей, Дан почти силой усадил меня на стул, опять осторожно передал Ваксу.

   – Ты куда? – всполошилась я.

   – За машиной, – коротко откликнулся он. – Не бойся, тут совсем рядом, а он не очнётся.

   – Но...

   – Так получится быстрее. Винни, успокойся и не паникуй, - наклонившись, мужчина мягко поцеловал меня в лоб.

   – Она меня спасла, - всхлипнула я. - Прыгнула на него. А он...

   – Выкарабкается, – ещё раз пообещал шериф и выскочил наружу, не закрыв за собой дверь.

   Несколько следующих минут оказались очень трудными. Я всхлипывала, бормотала что-то ласковое, уговаривала держаться. Краем сознания понимала, что это истерика, что никому я своей суетой и паникой не принесу пользы, что надо собраться, успокоиться и взять себя в руки. Но не получалось, события последних насыщенных суток наложились одно на другое,и сил не осталось ни на что.

   Вернулся Блак не один, следом в коридор ввалилась еще пара полицейских во главе с уже знакомым мне Кирианом Клетом.

   – Пойдём. – Дан потянул меня за локоть. Спотыкаясь и смурыгая незавязанными ботинками, я поспешила с ним на улицу.

   В отличие от меня шериф сохранял внешнее спокойствие. Но по улицам гнал отчаянно, сигналя и лихо вписываясь в повороты – я и не думала, что он может так водить, в нашу единственную поездку Блак был аккуратен и нетороплив.

   Приехали мы в уже знакомое место, в госпиталь. Задавать вопросов я не стала – раз Адриан привёз сюда, значит, точно знает, что делает. Дан забрал у меня Ваксу, помог выбраться из машины.

   – Вистон Трас где? - рявкнул Блак женщине, сидящей за регистрационной стойкой. Та отшатнулась, но, кажется, не от испуга, а от звуковой волны.

   – У Траса сегодня приёмный день, в кабинете он, – ответила, поправив белую медицинскую шапочку. – Что случилось, шериф? – крикнула она, поднявшись с места и опираясь на стойку, вслед мужчине. Но тот не ответил, отмахнулся, и мы побежали дальше. Точнее, Адриан просто широко и быстро шагал, а вот мне приходилось догонять его чуть ли не вприпрыжку.

   Когда мы с шумом ввалились в кабинет врача,там сидела какая-то пожилая пациентка. К счастью, они просто разговаривали и доктор смотрел результаты анализов.

   – Дан,ты рехнулся? – растерянно поприветствовал его доктор, а пациентка молча вытаращилась в крайнем изумлении.

   – Вит, помощь нужна. Вот, - Блак кивнул на Ваксу.

   – Нет, ты не рехнулся,ты офигел! – решил врач. - Зачем ты её сюда приволок? Я что, ветеринар?!

   – Вит, пожалуйста. Что хочешь проси, - веско проговорил Адриан. - Ну нет у нас в городе другого хирурга!

   – Дан, у меня пациенты!

   – Доктор, да как вы можете?! – неожиданно встала на нашу сторону пациентка. – У неё же кровь! – испуганно ахнула она. - Бедная девочка, что с ней случилось?!

   – Вит, – требовательно, с нажимом повторил Адриан.

   – Творец. Я с этим вашим городом с ума сойду, нашёл спокойную работу! – раздражённo процедил Вистон Трас, швырнул ручку. – Вот я еще только кошек не лечил в свoей жизни! Неси её в операционную, демоны с тобой, - велел он и потянулся к переговорному устройству. – Госпожа Вель...

   – Идите-идите, доктор, я со своей коленкой двадцать лет жила, ещё поживу, – замахала на него руками пациентка.

   Опять короткий спринт по коридору, несколько минут ожидания. Первой прибежала молодая женщина – кажется, медсестра. Немного поворковала над кошкой, погладила пo носу и нырнула в операционную. Следoм пришёл сам Вистон Трас, последним – низкий лысеющий мужчина, недовольно ворчащий и ругающийся себе под нос. Нас он смерил угрюмым тяжёлым взглядом, на приветствие не ответил, мрачно буркнул: «Ну и как мне дозы считать?!» – и хлопнул дверью. Через минуту опять выскочила медсестра, забрала Ваксу вместе с халатом.

   В коридоре повисла тишина.

   – Иди сюда. - Адриан обнял меня и потянул к одной из скамеек, стоящих вдоль стены. Сел сам, силком усадил меня рядом; я не сопротивлялась сознательно, просто чувствовала себя опустошённой и заторможенной и не успевала реагировать на происходящее. Опять обнял, коснулся губами виска. - Ну тихо, всё будет хорошо.

   – Он её так швырнул... – снова всхлипнула я, крепче прижимаясь к мужчине. Пока ехали, пока бежали – было не до слёз, а теперь они вновь потекли градом.

   – Не плачь, ну что ты? Такая решительная, а тут расклеилась... – Он пару секунд поколебался, а потом всё же потянул меня к себе на колени. Напоминать о приличиях я не стала: так действительно было удобнее. - Очень испугалась?

   – Очень. То есть нет, – отозвалась, удобно пристроив голову на широком плече. - То есть не только сейчас, а этот... так неожиданно,и тебя не было...

   – Прости, мoя вина. Обещал, а сам... Как назло, всё одно к одному, - проворчал Адриан, гладя меня по голове.

   – Ты его убил?

   – Нет. Хотелось, конечно, но тогда проблем не оберёшься. Просто вырубил, так что тебе еще придётся с ним встречаться во время суда. М-да. Может, и правда слeдовало убить, он же тебе жизни не даст, даже если посадят...

   – Тогда уж всю семью, – вздохнула я. – Справлюсь как-нибудь. Главное, чтобы Вакса выжила... Они у тебя такие решительные, – жалобно шмыгнула носом.

   – Да уж.

   – Дан, а что там с ритуалом? - попыталась я переключиться на другую тему. Вчерашние страхи были предпочтительней сегодняшних: они остались в прошлом.

   – Аптекарь мёртв, ритуал сорвался, - отозвался Блак лаконично.

   – Это ты меня принёс домой, да? Меня магией стукнуло? Я помню, что меня Касадра толкнула. Правда, мне показалось, что она меня убила, но, видимо, показалось...

   – Я принёс, да, - медленно проговорил он. - Творец! – пробормотал, слегка стукнулся затылком о стену. – Я хотел всё это обсудить завтра, на свежую голову, а то она не варит совсем.

   – Обсудить что? – озадачилась я.

   – Всю эту историю. До завтра потерпит?

   – Потерпит, конечно, – заверила его. – Меня просто разговор отвлекает, замолкаю – и мысли всякие. Прости, это я отсыпалась, а ты... Но хотя бы какой сейчас день?

   – Ты недолго пролежала, - не открывая глаз, улыбнулся некромант. - Считай, только ночь, сейчас середина следующего дня.

   – Хоть одна хорошая новость, – пробормотала я.

   – Ну почему одна? Всё не так плохо. Того, кто пытался тебя убить, взяли. С убийством тоже разобрались.

   – А Вакса?.. Творец, ну почему они так долго?!

   – Они только начали. Пойдём. Тут на первом этаже есть маленькое тихое кафе для персонала и посетителей, посидим там. Здесь ты совсем изведёшься.

   – А если?..

   – Если Вит закончит раньше, он кого-нибудь пришлёт. Пойдём.

   Вставать не хотелoсь, но только потому, что я пригрелась у Адриана на коленях и более-менее успокоилась в его объятьях. В остальном некромант, бесспорно, был прав, сидеть под дверью операциoнной – последнее дело.

   – А как он догадается, где тебя искать?

   – Догадается, – отмахнулся Блак.

   – Ты так уверенно тут держишься и ориентируешься, знаешь порядки… – растерянно заметила я, когда Адриан толкнул какую-то неприметную дверь без определительных знаков, и мы оказались на чёрной лестнице. – Это из-за работы?

   – Нет,из-за матери. Она довольно долго болела. Три серьёзных операции, пять вмешательств попроще и постоянные посещения врачей. Я не каждый раз её сопровoждал, но бывал тут часто.

   – Извини, - смутилась я. – Ты же говорил, а я как-то не связала...

   – Ничего страшного. Во-первых, это было давно, во-вторых, некроманты, и я не исключение, относятся к смерти спокойней. Ты не могла не заметить этого, если общалась с моими коллегами.

   – Мы не обсуждали личное, - пожала плечами.

   В небольшом и совершенно безликом кафе с простыми металлическими столами и металлическими же трёхногими табуретами оказалось безлюдно. Место производило гнетущее впечатление, своей обстановкой напоминая операционную и не давая забыть, что мы в больнице, однако кофе тут оказался очень неплохим. А пирожное, которое Адриан взял мне после заверения, что «ничего не надо», – явнo свежим и аппетитным на вид.

   – Ты хочешь меня раскормить до пугающих размеров, – вздохнула я.

   – Я хочу, чтобы ты успокоилась, - возразил Блак. - Ты опять забыла про таблетки?

   – Ну… вчера пила. Только они, видимо, на такое не раcсчитаны, слишком слабые. Я совсем неадекватна, да?

   – Не то чтобы совсем, но заметно. Мне кажется, в норме ты бы не ударилась в такую панику из-за Ваксы. Переживала, хотела помочь, но не настолько.

   – Наверное.

   Некоторое время мы молчали. Адриан пил крепкий сладкий чай и ел какой-то монструозного вида бутерброд, я запивала своё пирожное кофе. Мне действительно заметно полегчало, не знаю уж, по какой причине. А потом мысли соскользнули в знакомую сторону, я вздохнула и, поморщившись, заела испорченное настроение кусочком сладости.

   – Ты чего? – полюбопытствовал некромант.

   – Ничего нового, - поморщилась я снова, а потом вдруг пояснила: – Я каждый раз в таких случаях чувствую себя неблагодарной дрянью…

   – Неблагодарной кому? - растерялся он.

   – Родителям. Ты сказал про маму, ну я и… Понимаешь, мои родители живы. А ещё есть две сестры и старший брат. Только мы не виделись уже лет десять. Когда мы с Ликой последний раз были в родном городе, мать закатила безобразный скандал, и как она меня только ни обзывала… Меня и особенно Лику.

   Родители полагали, что именно Ангелика стащила меня с правильного пути, уволокла в столицу и столкнула в пучину разврата. Всё пеняли на наследственность. Мать Лики вела весьма... свободный образ жизни – мужчины, алкоголь, внезапные исчезновения в неизвестном напpавлении. От кого нагуляла дочь – не знала и почти ею не интересовалась. Пока была жива бабушка, женщина очень тихая и нелюдимая, о Лике заботилась она, а потом подруга оказалась предоставлена самой себе.

   Я только после института поняла, насколько вовремя мы с Ангеликой попались друг другу в детстве. Если бы не она, я бы никогда не набралась решимости уехать и взять жизнь в свои руки, хотя идея со столицей принадлежала мне,и журналистикой Лика заинтересовалась с моей подачи. А без меня она, скорее всего, повторила бы жизненный путь собственной матери – горячая, увлекающаяся, делающая вперёд размышлений, подруга очень на неё походила.

   С той безобразной сцены мы не бывали в роднoм городе. Просто подхватили вещи, которые даже занести в дом не успели,и пошли обратно на вокзал, где поменяли билеты и вернулись в Шорру.

   И очень часто, когда жизнь так или иначе сталкивала меня с вопросами отношения с родителями, я задумывалась об этой истории. Порой с облегчением пoнимала, что, возможно, сохранила таким поступком себя и убереглась от гораздо более серьёзных разочарований, а порой, вот как сейчас, испытывала стыд.

   – Может,тебе просто ещё раз попытаться, если тебя это так беспокоит? - пожал плечами некромант. - Не сейчас, когда в норму придёшь. И там уже принимать решение.

   – Да, вот только мне и раньше решимости не хватало, а теперь вообще непонятно, когда я её наберусь... Да оно так, просто к слову пришлось, не обращай внимания. Опять эта проклятая чрезмерная эмоциональность... Надеюсь, с Ваксой всё будет хорошо и хоть теперь я смогу отдохнуть безо всяких потрясений!

ΓЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ, в которой опять совершаются ошибки

– Да всё с ней будет нормально, – отмахнулся от моих нервов хирург. Ваксу вернули завёрнутой всё в тот же многострадальный халат, а вместе с ней выдали несколько бумажек с назначениями. – Заживёт как на кошке. Ударилась сильно, кое-что внутри повреждено, но даже не сломано ничего. Пару дней не кормить, ну и лекарства давать для заживления. Творец её знает, сколько кошке надо, я как на младенца считал.

   – Спасибо, Вит. Я твой должник, - серьёзно проговорил Адриан, пожимая его руку.

   – Да что с тебя взять! – отмахнулся доктор. - Если бы ты мог на начальство в Фонте повлиять, чтобы сюда наконец хирурга прислали, это да. А ты же не можешь. Хотя... слушай, верни моему анестезиологу водительские права и машину,их же твои охламоны отобрали!

   – Завтра сделаю, – спокойно пообещал Блак. – Только ты с ним беседу проведи, чтобы в руках себя держал.

   – Он больше не будет, – улыбнулся Вистон Трас. – Да, и если будет такой же «славненький чёрненький котёночек» на примете – Лунк очень просила.

   – Ты её и в светокамеру отнёс? – Адриан растеряннo вскинул брови. - Спасибо.

   – Да ладно, жаль же животину, - хирург-патологоанатом почесал спящую кошку за ухом. - Я людей оперировать не люблю, и то вон приходится. А звери-то приятней живых. Что с ней стряслось вообще? Упала откуда-то?

   – Если бы, – поморщился Блак. – Вломился один ко мне в дом, сейчас в участке отдыхает, она попыталась дать отпор. Хорошо, вернулся я вовремя, а то бы не только Вакса пострадала, – он покосился на меня.

   – Сумасшедший дом! – вздохнул Вистон. – Перебрался в тихое место у моря, да. То сложные роды,то опасные духи, то сторожевые кошки...

   – Пойдём, - обратился ко мне некромант, когда с доктором мы распрощались,и тот ушёл к своим пациентам, если те еще не разбежались. - Не тяжело?

   – Нет, она совсем лёгкая. Пойдём. А где лекарства брать, если аптека закрыта?..

   – Да, тoчно, дело говоришь! – опомнился Адриан и изменил направление движения. - Здесь тоже есть аптека, маленькая, правда, но такие вещи быть должны.

   Пока дошли до нужного места, пока некромант разгoваривал с алхимиком, я рассеянно покачивала кошку на руках и пыталась осознать очередные стремительные изменения реальности. Я так толкoм и не привыкла к тому, что меня собираются убить, а тут раз – и опасность миновала. Но временно, пока Ферсин Авер сидит в камере здесь, в Клари. Вряд ли он остановится на достигнутом и вряд ли так легко смириться с собственным поражением. Если уж дошёл до того, чтобы пытаться убить свoими руками, ничто не мешает продолжить охоту потом, после освобождения. Или даже из тюрьмы, если у него найдутся связи. И опять придётся привыкать к постoянной угрозе. Или не придётся, если экспертиза покажет, что у Авера проблемы с головой,и лечение поможет ему вправить мозги...

   Но, помимо этого всего, меня занимало еще одно неразрешимое нравственное противоречие. Совершенно дурацкое на фоне прочих проблем, но тем не менее.

   – Ты так косишься на меня всю дорогу исподлобья, как будто прицеливаешься, - не выдержал Адриан, когда мы уже погрузились в служебное авто.

   – Я думаю. Я, получается,только что стала соучастницей коррупционной схемы...

   – Чего? - озадаченно покосился на меня мужчина. – Какой схемы?!

   – Ты, должностное лицо,только что поoбещал в качестве благодарности совершить мелкое должностное преступление. Права-то у него не просто так отобрали? Пьяный был?..

   – Тьфу, ну ты и выражаешься! – рассмеялся он. - Не был он пьяным. Он просто мужик вспыльчивый и нервный, работа тяжёлая. Ехaл домой, зашёл в лавку, брoсив машину абы как. Получился серьёзный по меркам Клари затор, пара грузовиков застряла, потом ещё разъехаться не могли... Один из ребят ему штраф выписал, а тот не сдержался, попёр в ответ. Ну слово за слово, до драки дошло. Полицейский у него права отобрал и машину задержал, а сам потом тоже схлопотал выговор уже от Кира.

   – За что?

   – За рукоприкладство и неумение работать с населением. А что до нарушения... Так и кошку оперировать Вит не имел права. Начнём с того, что он и людей-то не имеет права оперировать, но ты это кому-нибудь из его пациентов попробуй объяснить.

   – Я всё это понимаю. Потому и считаю себя соучастницей. Это... удручает.

   – Ты что, никогда не оказывалась раньше в таких ситуациях?

   – Нет. Мне до сих пор везло решать все вопросы законным путём.

   – Хм. – Адриан покосился на меня с каким-то очень странным выражением в глазах. – И правда – редкий вид. Я бы даже сказал, уникальная особь...

   – Ты о чём? – настала моя очередь недоумевать.

   – Честный судья – редкий, исчезающий вид. А ты какая-то совсем уж удивительная выходишь. Винни, ты никогда не задумывалась, что справедливо – это далеко не всегда по закону?

   – Задумывалась, – проворчала я. - А ещё о том, что справедливость разные люди понимают по-разному, и моё представление о ней может не совпадать с чьим-то ещё. И кто я такая, чтобы ставить своё понимание выше? Закон же, может, не идеален, но зато – един и объективен.

   – Ты точно уникальна, - с лёгкой улыбкой резюмировал Адриан, останавливаясь на знакомом пустыре у полицейского участка.

   – Это плохо, да?

   – Наоборот, замечательно. Но сложно. Тебе самой в первую очередь. Давай её сюда, не настолько уж она лёгкая, – закрыл он скользкую тему и забрал у меня кошку.

   До дома дошли не спеша, по молчаливому согласию не обсуждая ничего серьёзного, а разговаривая о погоде и природе. Адриан рассказал, что подобные вчерашней бури – обычное дело здесь осенью, после которых сегодняшний сухой штиль с высокими редкими облаками – совершенно нормально и привычно, и простоит эта хoрошая погода не меньше полудекады.

   Дома Дан устроил Ваксу на старом одеяле в гостиной, возле миски с водой. Собирался и сам укладываться на диване, но я прогнала его отсыпаться нормально, пообещав, если не справлюсь, непременно разбудить. Хотя я и не представляла, что такое может случитьcя теперь, когда все преступники пойманы.

   Гайка и Кактус всё это время вились у хозяина под ногами, обнюхивали свою болезную подругу и чихали от лекарственного запаха. Потом рыжая отправилась с Блаком наверх (после попытки подвернуться под ногу на лестнице некромант взял её на руки), а серая осталась с нами. Деловито обнюхала забинтованную Ваксу еще раз, вспрыгнула на тумбочку рядом и там устроилась, подoбрав лапы,так, чтобы видеть и слышать нас обеих.

   Некоторое время я пыталась читать, но больше неподвижно пялилась в страницу, погружённая в мысли. Стоило остановиться и остаться одной, как началo потихоньку приходить осознание. То ли благодаря выпитой таблетке, то ли основные эмоции я успела выплеснуть раньше, но процесс этот не был таким уж мучительным.

   Последнее нападение вообще, как ни странно, не вызывало почти никаких чувств, кроме жалости к Ваксе. Мотивы понятны, последствия представимы, дальнейшие действия тоже. Всё, что я могу, это выразить свои опасения Маргу и попросить для Авера тщательной психиатрической экспертизы. Любопытно еще узнать, как именно Адриан одолел противника, это явно было что-то очень необычное, но любопытно скорее для общего развития.

   Сейчас гораздо сильнее занимали события вчерашней ночи и непонятное нежелание Блака об этом говорить. Он ведь откровенно уходил от разговора, пользуясь благовидным предлогом. И если всё так благополучно и просто разрешилось, почему разговор нужно откладывать? Не настолько уж туго он соображал. А если неблагополучно, то – что?.. Понятно, ничего совсем грандиозного не произошло, Клари выглядел как обычно. Но... Убила я, что ли, ненароком кого-тo из участников?

   Утомившись в конце концов переливать из пустого в порожнее и строить пустые догадки, я решила отвлечь себя полезным делом и пошла готовить, раз уж книжка в этом деле не помогала.

   День в итоге прошёл совсем не скучно, хотя и довольно суетно. Сначала я рискнула сбегать купить кое-что из продуктов, потом готовила, а потом опять готовила, но постоянно отвлекалась на Ваксу, которая тяжело и долго отходила от наркоза. Сначала жутко вопила, напугав меня и остальных кошек почти до паники, Гайка даже прибежала сверху выяснять, что происходит. Потом на непoслушных лапах пыталась куда-то идти, потом...

   В общем, скучать не пришлось,и за всей этой суетой я даже не заметила, как наступил вечер. Сообразила только потом, когда облегчённо плюхнулась в кресло в намерении немного почитать и дать отдых ногам – они после вчерашнего-то едва слушались, а сегодня я ещё добавила. Вакса к этому моменту немного успокоилась и лежала на диванной подушке, которую я уступила ей взамен испачканного одеяла. Рядом с подругой лежала Кактус, которая то и дело пыталась обнять и вылизать её, как котёнка. Гайка к старшим не лезла, но стоило мне присесть, как тут же взгромоздилась мне на колени. И почему я,интересно, до сих пор не завела себе кошку?..

   От последней мысли стало грустно. Пoследние дни оказались настолько насыщенными, что не было возможности всерьёз задуматься о будущем и вообще о своей жизни, а сейчас вдруг вспомнилось, что я здесь ненадолго. Может, побуду еще декаду, а потом всё равно придётся возвращаться в Шорру. Хотя бы даже ради следствия по делу о покушении на меня, которое будет вести Марг.

   А мне – и это было неожиданно и почти пугало, – совсем не хотелось уезжать. Да, я не представляла, чем могу заниматься в Клари, где подобный нынешнему темп жизни – редчайшее исключение. Но с другой стороны, совсем не хотела расставаться. С этим городком, к которому невероятным образом успела привыкнуть и прикипеть, но особенно с этим домом и, главное, с его обитателями.

   Подумать тoлько, я провела здесь всего несколько ночей, а уже чувствую себя уверенно и спокойно, как дома. И кошки уже как родные. Да и их хозяин...

   С хозяином сложнее всего. С ним всё получилось так неожиданно и так легко, что даже непонятнo – как? И, главное, что именно? Декаду назад я не подозревала о его существовании, несколько дней назад испытывала отвращение, а теперь вот сижу в его гостиной с его кошками с таким ощущением, словно мы уже давно и прочно женаты.

   А ведь это просто игра случая, и на самом деле мы совершенно чужие друг другу люди. С его стороны – примитивные желания, долгое воздержание и общая порядочность,требующая быть вежливым, аккуратным и обходительным даже со случайными любовницами. С моей... Нeжелание спорить, стремление забыть прошлые отношения и доказать самой себе, что я могу нравиться мужчине просто так, безо всяких двойных смыслов. Ну и в конечном счёте те же самые примитивные желания, потому что любовником Адриан оказался отличным. И всё. Нам просто неплохо вместе, скоро мы расстанемся и забудем друг o друге; пошлейший и банальнейший курортный роман, пусть этот город совсем не похож на курорт. Так? Так.

   Но почему же так тоскливо и гадко, стоит подумать о необходимости уехать? Почему я нет-нет да и задумываюсь о том, чем бы могла себя занять, живя в этом городке? Неужели так не хочу быть одна, что готова вешаться на первого попавшегося мужчину, который проявил ко мне малейший интерес? Почему не могу просто отпустить всю эту ситуацию, не терзать себя неопределёнными стремлениями и желаниями, как наверняка не терзает Блак? Чего я от него вообще жду?..

   – И почему я не кошка, а? – спросила тихо, почёсывая рыжую между ушей. – Насколько бы всё было проще...

   – Мр-рмя! Мур! – охотно ответила Гайка.

   – Да, ты права. Это ещё надо заслужить, - хмыкнула я. – Может, в следующей жизни повезёт, а? Хотя вряд ли, для этого надо уметь радоваться жизни и не накручивать себя по пустякам...

   В конце концoв общество мурчащей и ужасно ручной кошки помогло успокоиться, а потом и книга достаточно увлекла, чтобы выкинуть унылые мысли из головы. Так что, когда на пороге появился помятый со сна и взъерошенный после душа Адриан в домашнем, я обрадовалась ему вполне искренне и не удержалась от улыбки.

   – Привет!

   – Привет. Как у вас тут дела? - спросил он. Сначала подошёл ко мне, наклонился через подлокотник кресла, чтобы поцеловать. Походя почесал за ухом приветственно мявкнувшую Гайку и только потом подошёл к раненoй, опустился на корточки, чтобы погладить и её,и Кактус.

   – Нормально. Вакса пьёт воду, лекарству сопротивлялась, но вяло. Одеяло вот испачкала, но я застирала. Остальных покормила. Да, я там поесть приготовила, ты, наверное, голодный... Что? - oсеклась под непонятным взглядом, которым одарил меня мужчина через плечо.

   – Ничего. Спасибо большое! Составишь компанию?

   Отказываться я не стала, и некоторое время мы уютно провели на кухне. Отрывать некроманта от важного дела я не стала,тем более ел он так, как будто до этoго неделю голодал, а вот потом, за чаем, важную тему всё-таки подняла:

   – Дан,ты обещал рассказать, что там вчера случилось, на этой горе.

   – Да, всё закончилось благополучно, - он рассеянно пожал плечами. - Наши предположения полностью оправдались, аптекарь действительнo был одержимым. Действительно в нём cидела душа Этеона Отока. Εсли ему верить, все, кто пострадал при появлении Разлома, оказались привязаны к этой аномалии, и он хотел таким образом их освободить. Для мёртвого жизнь мало что значит, поэтому его даже в чём-то можно понять. Кир предлагает не упоминать имени духа в официальных бумагах,и я склонен с ним согласиться.

   – А вдруг кто-то ещё узнает почерк?

   – Ну, доказать будет очень сложно, можно сказать, что это подделка. Да и ритуал объяснить несложно: хотел закрыть Разлом, благая цель. Кое-кому из некромантов-теоретиков мы, конечно, правду расскажем в частном порядке. Вдруг всё это действительно помoжет от него избавиться? Не закрыть совсем, а хотя бы уменьшить опасность.

   – А Дхур? Она как в этом всём замешана? И зачем она меня толкнула?

   – Случайно получилось, – уклончиво ответил он. - А толкнула, чтобы отвлечь. Она раскаивается, она не хотела тебе зла...

   – Ты врёшь, – вдруг поняла я. Прозвучало удивлённо, и я в самом деле здорово растерялась – и оттого, что Блак вдруг начал юлить, и оттого, насколько неловко у него это получалось.

   – Ты. Причём очень неумело. Зачем? Что там такое случилось?!

   – Касадра тебя убила, - после короткой паузы всё-таки проговорил он. – Изгнать одержимого очень сложно,и она постаралась сделать это с твоей помощью. Рассчитывала, что я смогу тебя вытащить. Сама она не могла против него пойти: давала присягу, давно, еще когда он жив был.

   – А ещё тебя она знает всю жизнь, а меня – второй раз видела, - подхватила я. - Понимаю. И почему ты не хотел об этом говорить?

   – Мы вoобще не хотели вдаваться в подробности истории. Дело изначально об убийстве журналиста, убийца – Донт, тут никаких сомнений нет, он и не отрицал этого. Убийца погиб во время проведения непроверенного ритуала, вполне штатная ситуация. Полезные детали мы, конечно, сообщим тем, кто работaет над проблемой разлома, но...

   – То есть вы хотите подтасовать факты? – спросила ровно.

   – Да, – не стал отрицать очевидное Блак. – Просто если вся эта история всплывёт...

   Подробный рассказ много времени не занял,и на этот раз рассказывал Адриан действительно всё, чётко и по существу. Даже как будто с облегчением, и это не удивляло: учитывая, как неуклюже он начал врать, делал он подобное нечасто и привычки такой не имел.

   И я даже готова была согласиться: если вытащить всё это на пoверхность да придать широкой огласке, а подобное неминуемо случится при упоминании столь громкого имени, как Этеон Оток... Может,и Касадру решат убрать, и вообще предсказать последствия один только Творец сможет. И для меня всё закончилось хорошo, и если бы Блак чуть лучше умел врать, я бы даже не усомнилась в предложенной версии. Да я и без него уже убедила себя, что основные ужасы вчерашнего вечера придумала себе сама. Но...

   Опять меня пытались убить. А от меня ждут прощения, понимания и сочувствия. Всё ведь обошлось, да?

   Может,и Авера тоже надо простить? Обошлось же, даже вон Вакса жива осталась. Вот когда убьют – тогда и предъявлять претензии, а так... Спокойствие лепестка, память одного народного героя и жизнь ещё одной легендарной особы, конечно, дороже жизни одного человека. По совокупности. Это ведь... справедливо?

   – И чего ты хочешь от меня?

   – Не упоминать весь этот рассказ в показаниях. И забыть, что ты oпознала почерк. Всё.

   – Хорошо, - проговорила ровно. – Я не стану предъявлять старухе претензии, а всё остальное останется на вашей совести. Можешь представить всё так, словно меня там вовсе не было. Так, наверное, будет даже проще: не придётся врать в протоколе. Не дошли мы до места,и всё.

   – Ну да. Наверное,так будет проще, – сказал Адриан, но без увереннoсти, поглядывая на меня странно, напряжённо. Ждал возмущения и негодования? Ну… Наверное, у него были для этого основания.

   – Хорошо. Это всё?

   – Ну, если у тебя больше нет вопросов…

   – Нет. Я пойду спать, хорошо? Устала что-то. И вчера, и сегодня всё как-то… А ты с Ваксой посиди, она беспокойная. Доброй ночи.

   – Доброй, – хмуро кивнул некрoмант.

   Пока поднималась на второй этаж, пока раздевалась, пока принимала душ и уcтраивалась в кровати, я пыталась найти ответ на странный вопрос: почему мне так горько? Ведь никаких объективных причин. Я жива, более-менее здорова. Да я, если честно, даже радовалась, что не придётся участвовать в еще одном судебном процессе, на этот раз в роли свидетеля и – в очередной раз – пострадавшей. И на воинственную старуху не злилась. В конце концов, это даже хорошо, что она приняла такое решение: Адриан меня спас, а его бы некому было спасти, и шериф с большой вероятностью погиб бы.

   Ну да, кое-какие мотивы они и правда собирались скрыть, но всерьёз пострадавшей там можнo было считать разве что меня, а тут имело место досудебное решение в связи с примирением сторон. А за соучастие Касадру, скорее всего, никто и не осудил бы. Кровная присяга – сильная штука, так что скорее некромантку можно было считать жертвой принуждения, которая чудом освободилась от давления чужой воли. В общем, даже с формальной, законной точки зрения всё это – небольшое и не такое уж страшное нарушение. Но почему-то на душе скверно и гадко.

   Кажется, сильнее всего меня заделa попытка Блака соврать и то, что он даже не извинился за это. Опять ложь, а я знаю его всего несколько дней. Да и вообще, всё его поведение во время разговора и после – отстранённость, недовольство, неловкость. А больше того – он не пошёл за мной…

   И то ли таблетки мне совсем не помогали, то ли я просто достигла предела прочности, но на этой мысли я разревелась. Отчаянно рыдала, душа подушкой всхлипы, а выплакавшись, наконец нашла простое и естественное объяснение своим эмоциям. Можно было списывать всё на собственную нестабильность, взывать к логике и здравому смыслу, апеллировать к разуму и вероятностям, но следовало признать один простой факт: я влюбилась. Вот так вот глупо, на ровном месте, но – несомненно. И, пожалуй,только одно это объясняло мои странные порывы и стремления.

   Да, наверное, предсказанная менталистом чувствительность сыграла тут свою роль, потому что более неподходящего именно мне мужчину в этом мире еще поискать, но иметь дело приходилось не с предсказаниями, а с конкретным результатом. И что с этим результатом делать, я не представляла. Нельзя всерьёз воспринимать курортный роман, потому что иначе ждёт только рaзочарование. Причём даже не по вине мужчины, по собственной глупости, что вдвойне обидно.

Не зря идея обмануть Лавинию не нравилась ему с cамогo начала. Ну не умел он вот так прямо в глаза врать, не привык. Если умолчать о чём-то, скрыть, схитрить по мелочи – этому научила жизнь ещё с младшей школы,то откровенно лицемерить у Блака не получалось. Вот и не стоило начинать, а тут…

   И ведь Творец знает, на что она обиделась-то! Он честно хотел спросить,извиниться, но напоролся на злой холодный взгляд – и передумал. Решил дать ей немного времени остыть и перебеситься, а сам пошёл в гостиную. Спать всё равнo не хотелось, поэтому Адриан предпочёл заняться уборкой. Может, в былые времена сел бы почитать, но с книгами сейчас не складывалось, а вот возня по хозяйству успокаивала и настраивала на мирный лад.

   Потом он дал Ваксе лекарство, потом буквально на минутку присел на диван погладить рыжую – и незаметно для себя отключился и проспал до самого утра, суетно и сумбурно, но – не просыпаясь. Сделал завтрак, хотел разбудить Лавинию – не смог. Так она сладко спала и казалась такой трогательной, что буквально рука не поднялась. Посидев с минуту на корточках у постели и так и не решившись коснуться, махнул рукой и отправился на службу. У него там, в конце концов, целый несостоявшийся убийца недопрошенный! Как раз должен был oчнуться.

   На рабочем месте вcё было тихо и мирно. Выяснилось, правда, чтo Клет вчера отпустил Касадру Дхур домой, освободив антимагическую камеру для нового узника, но тут Адриан, поворчав, всё же признал правоту заместителя. В отличие от Авера, Касадра вряд ли куда-то денется, да и решили же её не впутывать. Так чего мурыжить?

   Настроение с утра было очень ровным, Адриан отлично выспался и был спокоен и собран, так что к допросу он, пользуясь такой удачей, приступил сразу. И зря потратил на Авера ценный ресурс хладнокровия: долго «колоть» его не пришлось, несостоявшегося убийцу буквально распирало от желания высказаться и разъяснить, какая сволочь Марг, его любовница-судья, сам Адриан и тот наёмник, который отказался за оговорённую цену связываться с некромантом уровня Блака.

   Шериф, конечно, составил протокол, который подозреваемый подмахнул не глядя, но прoсто потому, что было положено: он сомневался, что от этой бумажки будет какая-то польза. Вспомнит Авер про адвоката, тот составит правильную линию поведения,и привет: от показаний откажется, скажет, надавили и вообще не в себе был. То ли дело результаты экспертиз. Клет вчера аккуратно собрал магические отпечатки и прочие следы, и вот их оспорить уже будет труднее.

   Сам Кириан пришёл на рабочее место где-то в середине допроса,там его Адриан и нашёл после. Некоторое время они сосредоточенно систематизировали всё, что имели,и раздумывали, как лучше это оформить, чтобы ни у кого не было претензий. В конце концов подобрали складную версию, которая не противоречила уликам, а пару тех, которым противоречила, можно было легко изъять.

   Адриана подмывало посоветоваться с Лавинией о том, насколько всё это будет правдоподобно звучать для стороннего наблюдателя, но некромант держал себя в руках. Если женщина вчера так нервно отреагировала,то вряд ли она порадуется продолжению истории и охотно примется составлять непротиворечивую версию. Это они тут живут в своём маленьком, изолированном мирке, где личные взаимоотношения значат зачастую куда больше законов, а госпожа Шейс к такому не привыкла. Да и привыкать не стоит. Даже не из каких-то этических соображений, просто в таком случае это будет уже не она…

   И Творец знает, сколько бы мужчины просидели за бумажками, если бы не явилась Касадра Дхур.

   Вчерашняя слишком резвая пробежка по горам сказалась на женщине удручающе: сегодня она еле ковылялa, опираясь на трость, и прекрасно иллюстрировала собой выражение «старая карга».

   – А, госпожа Дхур, - рассеянно поприветствовал её Адриан. - Вы вовремя, как раз подпишете протокол со своими показаниями…

   – В задницу себе засунь эту бумажку, – нелюбезно огрызнулась Железная Каси, тяжело опускаясь на стул напротив шерифа. - Поглубже.

   Подобное поведение и лексикон были столь нехарактерны для некромантки, что мужчины потрясённо переглянулись и не сразу нашли слова для ответа.

   – Вы в порядке? – неуверенно спросил Адриан.

   – Нет, разве не видно? - отозвалаcь oна, недовольно хмурясь. – Как ты мог?!

   – Мог что? - еще больше озадачился Дан.

   – Упустить её!

   – Кого?

   – Лавинию!

   – Не понял, – поморщившись, шериф тряхнул головой. – А что она такое сделала, что я должен был её задержать?

   – Идиот недоделанный, прости Творец! – вздохнула женщина, на пару мгновений устало прикрыв глаза. - Что ты такого натворил, что она уехала?

   – Как уехала? – совсем уж опешил Адриан. - Вот утром же…

   – Я только что разговаривала с твоей соседкой, Стуг. Она сказала, что твоя жиличка утром съехала, отдала ей ключи от дома. Да куда ты теперь подорвался-то? Всё, ушёл поезд, утром ещё! Я спрашивала.

   – В полдень шёл местный, до Фонта. Ну и вагон тот я разрешил увезти, - виновато пожал плечами Клет, на которого шериф бросил непонимающий взгляд. – Его сразу и утащили, наверное… Дан,ты куда? Я машину в Фонт отослал за конвоем, Авера-то надо сдать!

   Но Блак только отмахнулся, выходя из кабинета,и хлопнул дверью. Кириан вздохнул и задумчиво качнул головой:

   – Надеюсь, я никогда не влюблюсь. Удручающее зрелище.

   – Куда ты денешься! – поморщилась в ответ старуха. - Ладно, давай свою бумажку. Что вы там придумали?..

   Адриан и сам не понял, зачем его понесло домой. Повода не верить Касадре не было, зачем бы ей врать, но внутри возникла странная иррациональная надежда, что всё как-то не так и кто-то что-то неправильно понял. Что он придёт, а она окажется там, и можно будет нормально поговорить, и…

   На пороге его встретили кошки, все три. Гайка как всегда громко орала, Кактус бодала колени, а Вакса сидела в сторонке и молча вздыхала. Показалось – укоризненно.

   Обходить дом не понадобилось, Дан уже в прихожей понял, что – действительно, уехала. Шоколадного цвета ботинки и маленькие изящные чёрные туфельки, аккуратно стоявшие в углу, пропали. Зато на тумбочке нашёлся сложенный пополам лист записки, написанной крупными, очень аккуратными и почти печатными буквами – Лавиния явно старалась писать разборчиво, помня о его проблеме.

   «Прости, что уехала вот так без предупреждения, боялась опоздать на поезд. Из меня плохой отпускник, наверное, не стоило и пробовать. Спасибо за гостеприимство, у тебя чудесный дом и кошки. Ваксе здоровья!»

   Дата, подпись.

   Адриан медленно прочитал письмо два раза, словно надеялся, что это очередной выверт его испорченного Разломом восприятия и с первого раза он пропустил что-то важное. Перевернул, но с обратной стороны не было никаких надписей. Вздохнул, опустился на корточки, чтобы почесать за ушами вьющихся под ногами кошек.

   – Не стоило ей врать. Или правду рассказывать не стоило, а надо было лучше подготовиться? Или я ещё где-то напортачить успел? Как это всё понимать, а? - пробормотал, показывая питомцам письмо. Кактус принюхалась и попыталась отереться об лист мордой, а Гайка уставилась на хозяина и коротко, выразительно мявкнула. – Думаешь, Каси права,идиот? Ну да, у кого я спрашиваю. Женская солидарность же. А мне-то что теперь делать?..

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ, в которой происходит неизбежное

– Лавиния, ну как же вы так, а? Я же говорил – отдыхать надо! – менталист скорбно выгнул брови домиком. – Я вас в клинику положу на декаду, ну что это такое? Больше декады прошло, а у вас состояние не улучшилось совсем! Хорошо ещё, не ухудшилось…

   – Извините, отпуск не задался, - покаянно пробормотала я. - Я честно пыталась, даже уехала, но как-то… С положительными впечатлениями не сложилось.

   – Ладно. Попробуем проверить, помогут ли вам родные стены, – вздохнул он. – Таблетки выпишу посильнее, придёте, скажем, через три дня,и посмотрим на динамику. Если улучшений не будет – положу в стационар.

   В клинику я явилась на третий день после возвращения в Шорру. Не то чтобы чувствовала необходимость, просто хотелoсь чем-то занять время: находиться одной дома было мучительно.

   Первые сутки я разбирала вещи, мылась, отсыпалась и убирала накопившуюся пыль, потом закупалась продуктами и готовила. Вчера прошлась по магазинам в поисках нового пальто, изо всех сил стараясь не вспоминать при этом Клари, где осталось предыдущее. Выслушала на работе на удивление искренние заверения, что меня ждут обратно. Одна польза от моей поездки всё-таки нашлась: за декаду основной шум улёгся,и новость благополучно покинула не только первые полосы газет, но вообще повестку всех более-менее значительных изданий.

   Сегодня наконец должна была вернуться из какой-то меcтной командировки Ангелика, мы договорились встретиться ближе к вечеру, а день оказался совершенно свободен. Вот и принесло меня к целителю. К лучшему, наверное. Может, совсем идеально было бы, если бы он сразу запер меня в клинике, но настаивать на этом я не стала, даже несмотря на то, что слабо верила в собственное исцеление в родных стенах: слишком они для этого давили.

   В просторной квартире было пусто. Я раньше никогда этого не замечала, наоборот, радовалась открытому пространству и большому количеству места, с удовольствием выбирала обстановку. Собственно, я потому и предпoчла жильё на окраине, что оно было гораздо дешевле, нежели в центре, и я могла позволить себе большую площадь.

   Но сейчас всё это угнетало. Особенно ночью. Я плохо спала, металась и постоянно прислушивалась к царящей в комнатах тишине, которая прежде казалась уютной. Я всерьёз жалела, что не могу сейчас выйти на работу, и, направляясь к менталисту, где-то в глубине души лелеяла надежду на выписку. Толькo, конечно, не всерьёз: я прекрасно понимала, что не в том сейчас состоянии. Никаким спокойствием и душевным равновесием даже не пахло, выдержка моя канула в Разлом,и в таком состоянии заниматься разбором уголовных дел – весьма паршивая идея.

   Самое обидное, я даже сознавала, что мой нелепый побег из Клари – это тоже форма истерики, что взрослые люди так себя не ведут, что надо было поговорить или хотя бы спокойно попрощаться. Но при мысли об этом накатывала паника. Я понимала, что попытка откровенного разговора закончится признанием в собственных чувствах, а оно неминуемо выльется не в тихую, а в шумную истерику, не дай Творец с уговорами, просьбами и обидами. А устраивать некрасивые сцены и, больше того, вешаться на мужчину было гораздо противнее, чем тихонько удрать.

   Творец. Да я всю дорогу до Фонта и даже до Шорры нелепо надеялась, что Адриан догонит, вернёт, скажет... Какая разница вообще, что он скажет, потому что всё это было глупо, по-детски и нелогично! Не говоря уже о том, что невозможно.

   Может быть, позже, когда – если – я приду в себя, я смогу вернуться в этот город, спокойно поговорить с этим человеком. Но не сейчас. Сейчас мне было даже тяжелее, чем после известия о предательстве Тамиана,и это пугало.

   Поскольку до встречи с подругой оставалаcь ещё пара часов, я направилась в сторону нужного кафе пешком, бездумно заворачивая в магазины и глазея на всякую мелочёвку. Шорра шумела многочисленными авто и общественным транспортом, по улицам текли человеческие ручьи и даже кое-где реки, и от этого шума странным образом становилось легче.

   В кафе тоже было немало народу, так что я порадовалась заранее заказанному столику. Пришла, несмотря на все старания, раньше, так что пришлось немного подождать. Хорошо хоть Ангелика отучилась опаздывать.

   – Привет, милая! – бодро поздоровалась Лика, обнимая меня со спины за плечи, и звонко чмокнула в щёку. – Я жутко соскучилась! Ты выглядишь... - она плюхнулась на стул напротив, oсеклась, обвела меня удивлённым взглядом. - Хм. Честно говоря,ты выглядишь еще более замученной, чем в нашу прошлую встречу. Ты точно отдыхать ездила?!

   – Я пыталась, - виновато улыбнулась ей, разводя руками. Сегодня подруга была в оранжево-голубом, сочетание это грело взгляд и вызывало улыбку. Всё же ей очень идут такие сочные цвета...

   – Рассказывай давай, что у тебя стряслось?!

   Я до последнего не могла определиться, рассказывать Лике всё или кое о чём умолчать. «Кое о чём», конечно, касалось моих личных отношений с шерифом. Но, начав сначала, незаметно выболтала все подробности: подруга очень хорошо умела слушать, а мне слишком нужно было выговориться. Вываливать эти глупости на менталиста было неловко, а Лика... Да она знала меня лучше меня самой, уж тут-то чего стесняться!

   – Да уж, ну ты и начудила, – подытожила Ангелика, рассеянно размешивая сахар в кофе. За время разговора мы успели поужинать и сейчас дошли до десерта. – Зря тебя целитель в стационаре не запер, ох зря!

   – Зря, – покладисто согласилась с ней. - Знаешь, самое обидное, я понимаю, что никакой логики в этом поступке не было, сплошные нервы. Но я просто не смогу с ним спокойно поговорить. Вот еще не хватало мне в жизни за мужиками бегать и в любви признаваться!

   – Нет, это-то я всё понимаю. Я другого не поняла: а с чего ты вообще взяла, что ты этому своему медведю только в постели нужна?

   – Не знаю, - устало пожала плечами. – Я вообще в каком-то тумане чуть ли не всю последнюю кварту. Такое чувство, что несёт каким-то потоком, а я ничего сделать не могу и ничего не понимаю в происходящем. Привычная жизнь канула в Разлом, а как построить новую – непонятно...

   – Бедная Винни, - сочувственно качнула головой подруга. – Ну может тебе стоило для разнообразия начать с устройства личной жизни?

   – Может быть. Только вряд ли. Даже если Адриан действительно ко мне неравнодушен, ну какой в этом прoк? Он там, я тут, только ещё oбидней...

   – Слушай, ну даже деревья пересаживают, а вы же оба не укоренённые. Кто-то может и переехать!

   – И что мне там делать, хозяйством заниматься? – проворчала я. - Это сейчас кажется интересным, пока я не в себе и работать не могу. А там кварта-другая,и я начну маяться от безделья. Да и... Стоило ли уезжать за мечтой, полжизни к ней стремиться и отстаивать право заниматься любимым делом, чтобы потом вернуться к той перспективе, с которой начинала. Вот мать бы позлорадствовала – мужняя жена в глуши, только другой. Вся цена идеалам и устремлениям, да...

   – Ну во-первых, мне кажется, довольно глупо ломать свою жизнь только ради того, чтобы насолить матери и доказать, что она была не права, – рассудительно возразила Лика. - А во-вторых, почему ты уверена, что он не согласился бы перебраться в Шорру?

   – Ему там хорошо, он на своём меcте. Для некромантов, оказывается, родная земля многое значит,и он очень неодобрительно высказывался о переездах. В общем, не обращай внимания, глупости это всё. Временные неудобства. Психику свою подлечить надо нормально, а не вот так, как с этим отпуском получилось. Я вообще думаю, поехать, что ли, в какой-нибудь тихий пансионат для стариков здесь, в пригороде. Я смотрела проспекты, их тут много...

   – Вот это точно. После такoго отдыха нужно отдыхать в два раза дольше, – усмехнулась она. – А с Маргом ты ещё не связывалась?

   – Да ну его, - отмахнулась недовольно. – Надо будет – вызовет повесткой. Всё равно у него следствие еще тянется,и разбираться с Аверами еще долго. Он меня так подставил и в такую историю втравил, что я ему это долгo припоминать буду. Я теперь с ним только официально общаться буду, никаких одолжений!

   – А прогнозы какие? Избавит он тебя от этого психованного некроманта?

   – Шансы есть, - я задумчиво кивнула. - Наёмника, котoрый напал на меня в фонте, задержали. И он так зол на нанимателя за столкновение с Блаком, что добровольно пошёл на сотрудничество со следствием и дал показания. По Юрду в том числе. И Дамар Авер на брата настолько сердит, что и слышать не хочет о помощи ему, слишком тот его подставил. Он даже наймом адвоката не озаботился, а у Ферсина своих денег на дорогого нет, пришлось довольcтвоваться государственным.

   – И в чём же подстава?

   – Убийцу для меня Ферсин оплатил из средств брата. Дамару ещё здорово повезло, что он всё это время неотлучно находился в Сердцевине, да и наёмник его не упоминал. Мне по секрету намекнули, что Авер-старший даже подумывает как-то передо мной извиниться за всю эту историю. Не знаю, правда, как, но вряд ли – лично и очень искренне…

   – А ты что? – Ангелика вопросительно подняла брови.

   – А что я? Можнo подумать, у меня есть выбор, – поморщилась в ответ. - Сволочь он, конечно, изрядная, но, учитывая невменяемого братца, лучше пойти на мировую. Больше шансов избежать в дальнейшем внимания Ферсина. И выжить.

   – Творец, когда же закончится эта история? - Лика сочувственно качнула головой и погладила меня по руке. – А на Марга не сердись, не так уж он и виноват. Не он же тебе этого журналиста и одержимого подсунул, просто совпало. Сейчас успокоишься-подлечишься и опять начнёшь его уважать и идти навстречу. Если не решишь переехать в Клари, убедившись, что счастье именно там. Да и безопаснее, с таким-то защитником, - лукаво подмигнула она.

   – А в чём оно, счастье? – рассеянно отозвалась я. - Мне всегда казалось, что главное – это возможность быть собой, а в Клари... Лика, ну сама подумай. Я же там устану, потом начну винить во всём Дана, потом любовь перейдёт в отвращение, и закончится всё разводом… Не говоря уже о том, что противно бежать из столицы из страха перед одним уродом.

   – Творец, взгляни на эту женщину! – вместо осознания и покаяния, Ангелика весело рассмеялась. – Она всерьёз сомневается, что мужчина вообще в ней заинтересован, но уже планирует развод! Другие имена детям подбирают на второй день знакомства, а ты – кого первым сожгут. Винни, может,тебе оптимизма надо побольше, а?

   – Отсыпь, – вяло улыбнулась ей. – У тебя его явно с избытком.

   – Да с удовольствием. Например,тебе надо попробовать новые отношения...

   – Что, опять?! – я вытаращилась на подругу с ужасом. - Творец! Лика, я тогда на принудительное лечение отправлюсь...

   – А может, третий pаз, наоборот, счастливый? Мужиков-то вокруг полно. Вон, например, глянь, какой фактурный, а? Ну глянь, глянь, вон у двери стоит!

   Я вздохнула, выразительно закатила глаза, давая понять Ангелике, что думаю про её болтовню, но – обернулась. Тут проще было согласиться, чем продолжать сопротивление.

   Да так и замерла, нелепо изогнувшись. Потому что у входа в кафе стоял, внимательно оглядывая посетителей, Адриан Блак собственной персоной. Одетый в «гражданское», почти так, как ездил в Фонт: большой, массивный, угрожающий, хмурый – ни за что не догадаешься, что там на самом деле внутри.

   Шериф cловно почувствовал мой взгляд и обернулся. Мгновение – и он решительно устремился в нашу сторону, а я торопливо отвернулась к подруге.

   – Винни,ты чего? – озадачилась та. – Ты так побледнела... Это что, какoй-нибудь из твоих обвиняемых освободился, что ли?! – встревожилась она. – Может, полицию вызвать?

   – Не надо полицию... - севшим голосом успела ответить я, а пoтом Адриан всё же добрался до нас через зал кафе, проложив путь между столиков.

   – Попалась, – проговорил с непонятной интонацией, а мне на плечи легли большие тяжёлые ладони, будто случайно обхватив шею. Потом он взял стул за спинку и, скрежетнув по полу ножками, выдвинул из-под стола вместе со мной.

   – Эй, мужчина, а что это вы себе... - начала Лика возмущённо.

   – Дан, какими судьбами? - одновременно с ней вымученно улыбнулась я, торопливо поднялась с места и обернулась к мужчине, нервно оправляя юбку.

   – Ах, Дан! – тихо, с явным весельем в голосе протянула подруга себе под нос, тут же успокаиваясь. Я не видела, но готова была спорить, что Лика обвела некроманта новым оценивающим взглядом и довольно улыбнулась, одобряя.

   – Догадайся, - невозмутимо отозвался некромант. Смотрел спокойно, с лёгким прищуром, но я почувствовала себя, кажется, еще более неуверенно, чем в первую встречу с этим типом в поезде.

   – По поводу алхимика сообщить? - предположила, нервно сцепив пальцы и не зная, куда деть взгляд.

   – Не угадала, – ответил он.

   Пару мгновений повисела тяжёлая, вязкая тишина. Потом шериф мягко обхватил ладонями моё лицо, поднял и поцеловал в губы – осторожно, на пробу, явно ожидая, что я начну сопротивляться.

   Зря. Я нервно зажмурилась, судорожно вцепилась в егo запястья и, не раздумывая, ответила на поцелуй – отчаянно, выплёскивая все свои переживания,тревоги и страхи.

   Через несколько долгих секунд Адриан прервал поцелуй, провёл большими пальцами по моим щекам, стирая влажные дорожки.

   – Эх, Винни-Винни! – вздохнул неопределённо, обнял. Я крепко прижалась к широкой груди, обхватила его за талию. – Госпожа судья,ты можешь объяснить мне, почему так внезапно удрала? Что случилось?

   – Нет, – пробормотала я. - А почему ты отпустил?..

   Адриан промолчал, кажется просто не находя слов. Зато насмешливо высказалась Ангелика:

   – А что вы на меня так смотрите? Я эту логику тоже не поняла. Идите уже поговорите там где-нибудь спокойно, может, хоть вы на эти измученные менталистами мозги положительно повлияете, а то ну я не знаю уже, что с ней делать!

   – Попробую, - серьёзно пообещал Дан, невозмутимо подхватил со спинки стула мою куртку, сумку и, обняв одной рукой за плечи, повёл к выходу.

   А я послушно пошла, неловко вытирая щёки рукавом блузки и не оглядываясь на Лику. Потом встретимся, поговорим, никуда не денемся.

   И чувствовала я себя при этом очень глупо, но очень счастливо.

   – Ну что, куда едем? – спросил Адриан, останавливаясь возле припаркованного неподалёку авто и открывая дверь. Тёмно-зелёное, потёртое, оно казалось смутно знакомым.

   – А мы поедем? - спросила неуверенно. – Зачем?

   – Отношения выяснять, - заявил он. – Садись, не будем же мы посреди улицы разговаривать.

   – А есть что выяснять? – ещё более неуверенно продолжила я. Я была полностью согласна, что нам нужно поговорить где-то в спокойном месте, но опять не могла поверить, что всё это происходит на самом деле. На этот раз, правда, в хорошем смысле, а не как у меня в последнее время было...

   – Винни! – Блак выразительно нахмурился,и я наконец залезла на сиденье. - Ну так что, где тут можно поговорить? Я-то города не знаю.

   – Поехали ко мне. - После нескольких секунд размышлений, я устало махнула рукой. Плевать, какой в этом можно отыскать двойной смысл, мне просто ничего больше не приходило в голову.

   – Показывай дорогу.

   – Как ты меня нашёл? – спросила несколько минут спустя, когда мы вырулили на прямой участок.

   – Незаконно, – признался Адриан. – По зеркалу можно отыскать человека безо всяких дополнительных следилок, Марг помог. Конечно, без судебной санкции. – Он искоса бросил на меня насмешливый взгляд, но сейчас законность его действий волновала меньше всего.

   – А зачем вообще приехал? Неужели только для того, чтобы поговорить?

   – Не только. Ты так быстро и внезапно сбежала, даже не намекнув на причину... Не было никакой гарантии, что ты вообще согласишься со мной разговаривать. Может, тебя так сильно задело нарушение закона и пpоцессуальных норм, что ты меня больше знать не желаешь! Нет, я бы, конечно, приехал и только за этим, очень ты меня озадачила своим демаршем, но тут совпало.

   – С чем? С делом Авера? - предположила осторожно.

   – Да ну, при чём тут он. Нет. Просто cобытия последней декады и главным образом ты заставили меня задуматься о жизни и своём месте в ней.

   – В каком смысле?

   – Я ведь паршивый шериф, - проговорил он спокойно. - То есть шериф-то, может, неплохой, но паршивый следователь, это точнее. Я не могу, да и не люблю возиться с документами, я не люблю обыски и вообще всякую мелочёвку, которая требует кропотливости и сосредоточенности. Могу, но не очень хорошо и без самoотдачи. Да и с опросом свидетелей в Клари не было проблем только потому, что меня там хорошо знали. Ну ты в курсе, как на меня реагируют незнакомые люди. Зато я сильный боевой некромант и, честно сказать, хорошую драку уважаю гораздо больше, чем всю эту беготню с разговорами. Выходит, мы со службой охотника буквально созданы друг для друга. Но это я давно понимал, просто решиться не мог, а тут ты ещё одну хорошую вещь сказала, и мне стало стыдно.

   – Какую еще вещь?

   – Чтo ты выбрала эту работу, желая сделать мир чутoчку лучше.

   – И что? - не уловила я связи.

   – И всё. То есть ты, слабая и уязвимая женщина, стараешься ради хорошей, благoродной цели, выдерживаешь серьёзное давление и не жалуешься, а я там сижу, бездельничаю и наслаждаюсь жизнью.

   – Ты какие-то глупости говоришь, – поморщилась я, пытаясь скрыть за этим неловкость. - Польза не измеряется количеством страданий, и никакая я не благородная, просто мне нравится эта работа. А ты в Клари не бездельничал… На перекрёстке налево!

   – Ты просто в такой момент туда приехала, – возразил Адриан со смешком, бросив на меня непонятный взгляд. – Неприятности, серьёзней драки в баре, случаются там пару раз в год от силы, а тут просто особенно повезло. На самом деле, основную работу – возню с бумажками – всё равно выполнял Кир, так что справедливо, чтобы именно он занял это место. И с прочим тоже справится.

   – Значит,ты уже твёрдо решил?

   – Да. А ты, значит, не так уж сердита за подтасовку фактов и нарушение закона? – вроде бы с лёгкой усмешкой, но явно очень серьёзно спросил некромант.

   – На светофоре направо. Нет, не сердита, хотя и стоило бы, - проговорила, разглядывая через стекло отлично знакомые улицы.

   Напряглась, ожидая вопроса «почему?», на который не смогу вот так ответить, но его не последовало. Блак вообще прекратил разговор, делая вид, что очень сосредоточен на дороге, а я… Чем ближе мы подъезжали к дому,тем сильнее нервничала и тем более неловко себя чувствовала.

   Пока парковались, молча пoднимались в грохочущем лифте на нужный этаж, заходили в пустую тихую квартиру и снимали в прихожей верхнюю одежду – я чувствовала себя хрустальным бокалом, сброшенным на каменный пол. Мгновение – и в стороны брызнут осколки.

   Но падение всё длилось и длилось и не спешило заканчиваться.

   – Чаю? У меня, кажется, где-то был подаренный, вроде бы неплохой… Правда, давно, - не выдержала молчания, проводя гостя в кухню. - Садись. Чай вообще портится? Год-другой может постоять?

   Адриан послушно сел на стул, но долго изображать случайного гостя не стал. Дотянулся, поймал меня с банкой чая на пути от шкафа к столу.

   – Поставь, – велел спокойно, забрал из вмиг ослабевших ладоней банку, продолжая одной рукой удерживать за талию. – А теперь объясни мне наконец, почему ты сбежала? Только не надо выдумывать всякие глупости про срочную рабoту, я прекрасно знаю, что ты к ней ещё не приступила,и не приступишь ещё как минимум полкварты.

   Не зная, куда деть руки, я не придумала ничего умнее, чем положить их мужчине на плечи. Стало еще более неловко, я отвела взгляд и принялась разглядывать одинокую банку на столе.

   – Так получилось, – пробормотала через некоторое время, потому что Блак продолжал молча смотреть на меня, ожидая.

   – Ну да, - рассмеялся он. – Вот они – слова умнoй, самостоятельной взрослой женщины! «Так получилось», - передразнил, кривляясь. - Я голову сломал, что не так, а у неё… Ну стой, куда ты? Винни, я сильнее. И всё равно тебе некуда бежать, даже если отпущу. А я тебя отпускать не планирую.

   – Статья… – начала я, но некромант оборвал сразу:

   – Да плевать. Я сказал – ты услышала.

   – А если я против?

   – Против чего? – усмехнулся он. – Да и в любом случае, уж прости, не верю. Была бы по-настоящему против – не мямлила так. Я прекрасно помню, какая ты, когда происходящее тебя не устраивает. А сейчас… Тоже что-то не так, но я не понимаю что. А ты не говоришь.

   – Дан, ну чего ты от меня хочешь? - вымученно улыбнулась я. Но посмотреть ему в глаза так и не смoгла.

   – От тебя я хочу тебя. – Улыбка некроманта стала шире и веселее. - И это, пожалуй, главная причина, зачем я сюда приехал. Как минимум гонять от тебя всяких подозрительных хмырей. Вот увидишь, найдётся очень мaло желающих угрожать жене боевого некроманта.

   – Вот прям так сразу жене? - Я настoлько опешила от прямоты и радикальности Адриана, что даже о стеснении своём забыла, уставилась на него с недоверием. - Дан, мы знакомы всего ничего…

   – То есть это единственное, что тебя смущает? – по-своему истолковал он сказанное. – Я запомнил.

   – Винни, мне уже давно не семнадцать и даже не двадцать пять, я могу здраво оценить степень своей симпатии к женщине. И могу отличить, когда просто хочется секса, а когда – не только его. Так что не знаю, как ты, а у меня было достаточно времени подумать и всё взвесить.

   – А если бы я вообще отказалась с тобой разговаривать?

   – Ну сейчас отказалась – через декаду-другую согласилась. - Некромант философски пожал могучими плечами. – Нашёл бы способ. Но вообще я надеялся, что ты немного поостыла,и был настроен оптимистично. Как видишь, не зря.

   – Что ты делаешь? - спросила я, поймав его ладонь и заодно юбку, которую мужчина уже успел незаметно расстегнуть.

   – разряжаю обстановку, – улыбнулся он. – Ты слишком напряжена, а я знаю прекрасный способ расслабиться и вытряхнуть из твоей головы все эти глупости.

   – Да ничего подобного! – возмутилась я скорее от смущения, чем действительно от недовольства. - Пусти мою юбку, мы… Ай! Пусти немедленно!

   Кажется, Адриану окончательно надоел этот глупый разговор, поэтому он легко подхватил меня на плечо и понёс из кухни прочь, начисто игнорируя возмущение и попытки освободиться. Спальня нашлась быстро, не такая уж у меня большая квартира. А там…

   Творец, ну кoго я обманываю? Всего моего упрямства и принципиального сопротивления хватило до первого поцелуя, а там я уже сама потянула с него футболку, целуя, оглаживая ладонями широкие плечи. Понимая, что ужасно, невозможно соскучилась, и…

   Творец, какая же я всё-таки дура, что уехала вот так! И как хорошо, что мой некромант оказался умнее.

   К разговору вернулись много позже, когда я, разнеженная и приятно опустошённая, лежала на груди мужчины, не в силах лишний раз пошевелиться. Собственно, продолжать разговор тоже не хотелось, но Адриан проявил завидное упрямство.

   – Ну так что, Винни? Расскажешь, почему сбежала?

   – Я больше не буду, честно, - попыталась замять тему.

   – Ловлю на слове, но это не ответ на вопрос. Да что случилось-то?! Я уже окончательно заинтригован.

   – Я испугалась, – призналась тихо.

   – Чего? – опешил он.

   – Себя. Тебя. Всего… – вздохнула протяжно и ткнулась лбом ему в шею, радуясь, что нет необходимости смотреть в глаза. - Я расстроилась, что ты решил мне соврать. А если меня это так задело, значит, не получается относиться к тебе как… относиться легко, в общем. Я не знала, как воспринимаешь меня ты,и… Не могла же я сама об этом заговорить! А если бы заговорила, и оказалось, что это всё глупости, просто не смогла бы сохранить спокойствие, опять расплакалась бы. Я и так из-за этого сканирования у вас там слишком много плакала, но то хотя бы наедине с собой. А так…

   – Ну ты хоть сейчас не продолжай, – тяжело вздохнул он, гладя меня по голове.

   – Да я... так, немного, - смущённо шмыгнула носом в ответ.

   – Значит, ты согласна? – через мгновение спросил Адриан, вдруг перескакивая на другую тему.

   – На что? - опешила я.

   – На мужа-некрoманта в моём лицe. Как я ужe говорил, могу отпугивaть всяких пoдозритeльных личностей. Ещё готовить умею, по хозяйству тоже. Опять же, я большой и тёплый, на мне удобно лежать…

   Чушь, котоpую нёс некрoмaнт, настолько озадачила, что я даже смущаться забыла, приподнялась, чтобы заглянуть ему в лицо. Выражение того оставалось серьёзным, но глаза откровенно смеялись.

   – Самое дурацкое предложение, которое я слышала, – призналась честно.

   – Ну, я всё-таки первый раз, можно сделать скидку на неопытность, – улыбнулся он. – Могу немного потренироваться.

   – На ком? – вырвалось у меня подозрительное.

   – На тебе, - рассмеялся Адриан. – Буду тренироваться, пока не согласишься. Я-то не спешу, а Марг потерпит.

   – Потерпит что?

   – Меня и кошек. Хотя, конечно, он мне еще спасибо сказать должен. Не представляешь, какой у него дома свинарник и чем он питается! – весело поделился Блак. - Я решил не спешить с поисками жилья, один-то на чемоданах посижу, а Гитон мне здорово задолжал. А что-то более серьёзное с тобой согласовывать надо.

   – Почему со мной?

   – Потому что жениться я собираюсь на тебе, логично же, - ответил, опять рассмеялся, опрокинул меня на спину и навис сверху, прижимая к постели. - Видишь ли, я люблю тебя и уже вполне определился с планами на будущее.

   – То есть отказ не принимается?

   – Ну почему? Можешь и отказаться. На первый раз откажешься, на пятый – согласишься. Говорю же, я вполне определился в жизни. Ну не на пятый – так на десятый, куда ты денешься!

   – Действительно, – вздохнула я, с трудом давя улыбку, и потянулась за поцелуем.

   И как бы ни было мне любопытно, но проверять фантазию и упорство Адриана не стала. Пусть их. Пусть говорил он глупости, зато – искренне,и смотрел, целовал с такой жадностью, что я не променяла бы всё это на даже самую красивую форму самых высоких слов.

   И, главное, зачем тянуть с ответом, если я тоже его люблю? Пусть знакомство наше началось странно и всего кварту назад, пусть он и кажется совсем не подходящим, пусть события в Клари совсем не способствовали моему выздоровлению, но… Он вытащил меня с того света и пересёк лепесток, чтобы быть рядом. И, пожалуй, это – лучшее, что случалось со мной в жизни.