«Полукровка»

Выбиваясь из последних сил, я упорно ползла по еле заметной тропинке к домику ведьмы. Только она могла мне помочь — если я не умру раньше, так и не добравшись до места обитания отшельницы.

Кто я? Я та, которой быть не может. Я — полукровка. Оборотень и маг.

Такого в нашем мире не было давным-давно, так говорит моя учительница, мой друг, моя сестра и моя вторая мать — ведьма, что заменила мне всех. Та, в ком я сейчас так нуждаюсь. Оборотни не имеют магии и не могут колдовать. Именно за это они, мягко говоря, и не любят человеческих магов, хоть и вынуждены пользоваться их услугами, очень недешевыми к слову. В свою очередь маги едва терпят оборотней — за то, что те могут оборачиваться. Учитывая регенерацию двуликих, их очень трудно убить, они прекрасные воины — сильные, быстрые, выносливые. С незапамятных времен идет негласная война между “лесным народом” и колдунами. Вражда, которая унесла уже немало жизней, что с одной, что с другой стороны.

Раньше, будучи маленькой, я считала себя двуликой, ничем не отличающейся от своих соплеменников, за одним исключением: я была самым слабым существом среди себе подобных. Моя мать — оборотень-рысь, рыжая с серым, со смешными кисточками на ушах и веселым легким характером. Отец — большой, свирепый, черный альфа-волк, вожак нашей стаи.

С самого раннего детства я знала: отец меня не любит, скорее даже ненавидит. Сколько же мне перепало наказаний и трепок за то, за что моих младших сестер и брата не то что подвергали наказанию, а даже хвалили! Тычки и затрещины, грубые окрики и вечно недовольный взгляд главы семьи в мою сторону, на любое мое действие вынуждали ниже склонять голову, пряча в глазах боль, непонимание и обиду.

Все детство я обслуживала нашу семью, словно прислуга в чужом доме. Нянчилась с младшенькими, убирала, помогала кухарке на кухне, возилась в огороде и присматривала за хозяйством, но несмотря на все старания, мною были вечно недовольны, ругая за криворукость и несносный характер. За лень и недостаточное почитание родителей.

Мама не заступалась, из-за чего мне казалось, что она стыдится меня — этого ужасного ребенка — глупого, страшненького и неуклюжего. Я еще помнила время, когда она укачивала меня на своих руках, пела колыбельную и тихонечко целовала меня перед сном. За что, почему она так изменила ко мне отношение, я не знала, но очень старалась быть всем полезной, хотя внутри меня все и сжималось от горечи.