«Пустая»

Кларисса Рис

Притча 1. Пустая

Никамида шагала к бару, мечтая посидеть за стаканчиком излюбленного коктейля в одиночестве. В это время суток там, скорее всего, пусто и тихо — то, что нужно наемнице после успешно выполненного заказа. Потайной карман приятно оттягивали полученные за работу деньги. Будь на месте Ники кто-нибудь другой, возможно, назвал бы их кровавыми, но наемного убийцу из Гильдии Святого Ара города Никтор такие нюансы не волновали. Она просто выполняла свою работу, единственную, которую могла, и выполняла хорошо.

Наемница не торопилась, шла по привычке бесшумно, изящные ноги, обутые в высокие ботинки из мягкой кожи, ступали легко, не тревожа листья и мусор, рассыпавшиеся по земле. Впрочем, даже будь на ней тяжеленные кавалерийские сапоги с металлическими набойками и шпорами, ее шагов все равно никто бы не услышал. Сапоги, как и брюки, куртка и перчатки из тонкой кожи, были черными, так что в ночной темени глухой окраины она была невидима. Кому-то могло бы показаться, что наемница безоружна, но это было смертельно-обманчивым впечатлением, вздумавший напасть на нее смог бы убедиться в богатстве арсенала бывалого наемника, спрятанного в потайных кармашках и ножнах на ее миниатюрном теле.

Впрочем, Никамида давно перестала опасаться за свою жизнь — еще со времен голодной юности, когда на ее глазах рана в собственном сердце затянулась в считанные мгновения. Это было очень давно, с тех пор она получила уже столько ран, что на ее теле не должно было бы остаться живого места, но… Все они затягивались, не оставляя и следа.

Никамида бесшумно открыла дверь и прошел к стойке. Такие бары-забегаловки она любила. Можно посидеть тихо, можно и побуянить. Она тихо стукнула костяшками пальцев по стойке. Бармен вздрогнул, обнаружив на только что пустом месте, странного вида незнакомку, но без вопросов смешал заказанный коктейль. Никамида оглядела почти пустое помещение. В самом темном углу, склонившись над стаканом, сидел только один посетитель. Он созерцал свою выпивку — уже далеко не первый стакан за сегодня, но пьян не был. Он думал, и мысли его были не радужными — иначе с чего бы его губы кривились в такой горькой гримасе, а брови столь сильно хмурились?