«Белая королева для Наследника костей»

Айя Субботина

Белая королева для Наследника костей

Глава первая: Мьёль

В храме стоит оглушительный аромат можжевельника: послушницы бросают в жаровни веточки, перевязанные голубыми и белыми лентами, просят богов Севера благословить мой брак детьми и любовью, желают много лет жизни мне и моему будущему мужу. Пропади он пропадом.

Жрец тянет ко мне руки, трясется и хватает мои пальцы в тиски своих потных, мягких, как тесто, ладоней. Он боится — и вонь его страха перебивать аромат можжевельника. Ненавижу его. Этот старый боров дважды приказал моей набожной матери высечь меня за то, что я в день скорби съела горсть малины, и трижды по его науськиванию она держала меня на хлебе и воде, заставляла наизусть заучивать священные писания. Жаль, что его не сожгли вместе с остальными, жаль, что убийца пощадил недостойного.

— Я слышала, он сын Нэтрезского императора, — шепчется за моей спиной дочка какого-то местного ярла. Одного из тех перебежчиков, что присягнули на верность узурпатору лишь бы сохранить свои жалкие жизни.

— Дура ты, — отвечает ей та, чей голос мне знаком. Офа, дочка тощего Джеана, у которого гнилые зубы, десяток девок для траханья и громкая слава труса. — Император слишком молод, чтобы у него был такой взрослый сын.

— У императора рогатая жена, — первая громко сплевывает себе под ноги, словно боится, что теперь рога отрастут и у нее. — И у этого… тоже рога.

— Это шлем такой, я видела, — хвалится Офа. — Вчера, своими глазами, когда отец на верность присягал.

— А правда, что он смерть, какой страшный?

— Вот ты дура! Хорошенький. Я бы такому дала хоть на колючей соломе.

— Он же… мертвый. — В голосе девчонки слышится ужас.

— И что с того? У моего живого Рида глаза белёсые, как у рыбы, и изо рта воняет. А у этого зубы белые, ровные, как тот жемчуг.

«У жеребца моего тоже — дай и ему», — мысленно отвечаю я.

Хочется повернуться к ним, сказать что-то едкое, но я молча жду у алтаря своей участи.

Я — коронованная смертью Белая королева разрушенного государства.