«Последнее пророчество»

Книга Киды

Зачем в ней столько тихих чар?

Зачем в очах огонь пожара?

Она для нас больной кошмар,

Иль правда, горестней кошмара

Николай Гумилев.

1

Острие блестящей шпаги застыло в нескольких сантиметрах от горла противника, грудь которого бешено вздымалась от сумасшедшего поединка. Он некоторое время стоял на месте, взирая на лезвие, а потом рассмеялся.

- Ты победила, сестрица.

Девушка открыла лицо.

- Что-то это на тебя не похоже, Лукас, - подозрительно сощурилась она, - может, ты что-то задумал?

Она отложила свою шпагу и подошла к брату.

- Конечно, задумал, - Лукас налетел на нее, - я ведь знаю, что ты боишься щекотки!

Сестра засмеялась и стала вырываться.

- Вот только возьму свою шпагу, - пригрозила она.

- Попробуй. Она от тебя далеко.

Девушка попробовала рвануться в сторону оружия, но брат только усилил свою хватку и начал ее щекотать. Она начала извиваться, пытаясь избежать его рук. Вдруг забили часы и молодые люди замерли. Девушка посмотрела на стену.

- Первородный! Валентина меня убьет! - выдохнула она, - мне нужно переодеться.

Она чмокнула брата в щеку и опрометью бросилась в сторону своей комнаты, на ходу пытаясь стянуть костюм для фехтования. Девушка вбежала к себе и остановилась. Ее уже давно ждала Аманда, камеристка, которая сразу принялась помогать скинуть остатки костюма.

- Госпожа Кида, вы не сказали, какое платье приготовить.

- Плевать. И поторопись, я спешу.

Когда ее облачили в серое платье с хрустящим белым воротничком, Кида нахмурилась. И еще говорили, что у нее был выбор. Все леди ее положения должны были носить это, потому что так требовали того Традиции. Больше всего раздражало то, что они день ото дня разряжались как какие-то давно сгинувшие Зеймури в знак того, что они помнят о прошлом и подвиге Арин. Цвета Рода можно было носить лишь на праздники и на балы. Полный бред. На Киду нагоняли тоску неяркие оттенки и хрустящие воротнички, а традиционные прически ее сильно старили.

После того, как Кида оделась, то опустилась на пуфик для того, чтобы ее причесали. Ловкие руки Аманды вынули шпильки из растрепавшейся прически, темные густые волосы упали на плечи. Их бережно расчесали, ведь камеристка знала, что когда ее госпоже делали больно, она выходила из себя. В конце концов, никто не говорил, что у нее, Киды, легкий характер. Хотя здесь больше походил