«Доспехи»

Шимун Врочек

Доспехи

El que no cae, no se levanta.

(Исп. «Не ошибается тот, кто ничего не делает.»)

Иногда я пью. Чаще водку, закусывая соленым огурцом, реже – пиво в обрамлении крекеров с луком. Вкатив очередной стакан, лежу на диване, на вытертом до белизны синем покрывале, смотрю в потолок. Он закрыт обоями, белыми в голубую волну. Если долго вглядываться, сквозь колыхание волн проступает море – настоящая синева, глубина и соль, с прожилками зелени, белесыми пятнами медуз и гулом в ушах. Выдох уносится ввысь с характерным «бу-уллб», наступает черед вдоха. Вдох жжет ноздри, продавливается в рот, а затем и в глотку; жгучая горечь сменяет йод и соль, вода разламывает череп изнутри, ворочая давлением, словно ломом. С хрустом отламывается верхняя челюсть с куском зубов, тугой струей бьет кровь, окрашивая глубину в розово-черный. Легкие наливаются тяжестью, как меха вином. Тепло, очень тепло, горячо… кипяток! Я просыпаюсь с криком, вцепившись в покрывало. Над головой тихо плещут картонные волны…

Иногда я думаю, что сон этот неспроста. У всего на свете есть причины, порой сложные, порой – не очень, но двести грамм водки или полтора пива – это даже не просто. Это – слишком просто. Издевательство какое-то над причинно-следственными связями. Пиво разное, водка разная, крекеры с луком прожаренные или не очень, огурцы соленые или маринованные… Комната разная: с комьями грязи по углам, сумраком, лезущим в щель между шторами, тени, залегшие в углах, словно бомжи в зале ожидания… Комната после тряпки, солнце сквозь неплотно задернутые шторы ложится на пол, внося свой штрих в портрет – светло-желтый, золотисто-пыльный; бумажные волны на потолке становятся почти живыми…