«Сандро, не плачь!»

Юлия МОНАКОВА

САНДРО, НЕ ПЛАЧЬ!

Этот сон до сих пор иногда приходил к нему.

Нет, уже давно не терзал сердце в клочья и не бередил душу - осторожно и вкрадчиво, как кот, ступал бархатными лапками по полу, садился в изголовье кровати, нежно гладил по волосам, чтобы не напугать, целовал в лоб, деликатно напоминая о себе... И отрезок жизни длиною в пару десятков лет точно стирали ластиком.

Вновь наступал май девяносто седьмого. Он опять был влюблённым до безумия молокососом, получившим записку, и снова мчался на Казанский вокзал, чтобы успеть попрощаться с той, жизнь без которой на полном серьёзе казалась тогда немыслимой. Теряя рассудок от отчаяния, он летел на собственную казнь - и не мог остановиться. До смерти боялся отпустить её без последнего "прости"...

Во сне он видел, слышал и ощущал всё так, будто это происходило буквально вчера: и панический страх опоздать, и характерный запах шпал, пропитанных креозотом, и гудки прибывающих поездов, и безликая равнодушная толпа, толкающая его плечами и локтями, пока он лихорадочным взглядом выискивал на перроне единственное нужное и важное для него в целом мире лицо.

- Кети! - закричал он, заметив у вагона знакомый стройный силуэт и гриву чёрных волос, вольно рассыпавшуюся по спине. Девушка порывисто обернулась и расцвела улыбкой. Глаза у неё были совершенно шальные от счастья. Вот же ирония судьбы: он оставался здесь подыхать без неё - а она была дико, возмутительно счастлива...

- Сандро! - воскликнула Кетеван и тут же обвила его гибкими, как лианы, руками, прижалась изо всех сил. - Господи, как же хорошо, что ты пришёл... Я так ждала! Как я тебе рада! Я бы с ума сошла, если бы не удалось с тобой проститься, честное слово...

- А как же я? - глухо выговорил он, уткнувшись лицом куда-то ей в волосы и вдыхая их тонкий, любимый, ни с чем не сравнимый аромат. - Ты вот так уедешь и... – он что-то жалко мямлил и заикался, не в силах подобрать нужных, ёмких и понятных слов. Ему сейчас просто хотелось схватить её за плечи, потрясти от души, чтобы выбить из головы эту дурь, и заорать на весь вокзал: "Не смей меня бросать, слышишь?!"