«Четыре выстрела»

Рюрик Ивнев

Четыре выстрела

Четыре выстрела

О дружба, это ты!

У меня три друга: – мой друг, друг моего друга и враг моего врага.

Враг! Слово Враг! Сколько мыслей.

Сколько мыслей и сколько мук.

Пусть к кликушным я буду причислен.

Вот поцелуй мой, – жестокий друг.

У меня много друзей. Вероятно, есть и враги. Но я не понимаю дружбы и не понимаю вражды.

Да, да, положительно я всех люблю и всех ненавижу.

Вот почему мои четыре письма к имажинистам я называю четырьмя выстрелами.

И ты, Есенин, бархатная лапка с железными коготками, как тебя, по моему, очень удачно окрестила одна умная женщина, – и ты, великолепный и выхоленный Мариенгоф, – и ты, остроглазый, умный Кусиков, – и ты хулиганствующий Шершеневич – все вы заслуживаете воображаемых пуль, которыми я пронзаю из своего бумажного револьвера ваши бумажные сердца.

В утешение (свое и ваше), если только утешение может доставить кому-нибудь удовольствие, скажу:

Что я стреляю в вас не от злобы; а от любви, т. е. не от любви, потому что я никого не люблю, а от переполненного сердца.

Чем оно переполнено? Не знаю.

Вероятно, каким нибудь новым чувством (четвертое измерение), в котором любовь и ненависть соединены в один клокочущий и опьяняющий напиток.

Итак, становитесь к стенке!

Пришли тяжелые времена. Брат восстал на брата.

Я поднимаю свой револьвер и произвожу четыре выстрела.

ЧЕТЫРЕ ВЫСТРЕЛА в ЧЕТЫРЕХ ДРУЗЕЙ.

Рюрик Ивнев

Выстрел первый – в Есенина

Пусть пред твоим державным блеском

Народы робко клонят взор.

Умом Россию не понять.

Люблю я вечером к деревне подъезжать

Над старой церковью глазами провожать

Ворон играющую стаю.

Среди больших полей, заповедных лугов,

На тихих берегах заливов и прудов

Люблю прислушиваться к лаю

Собак недремлющих, мычанью тяжких стад.

О, родина моя! О, родина терзаний!

Так же будет Россия,

Как и теперь стоять,

Будут песни глухие

В монастырях звучать.

А Русь все также будет жить.

Плясать и плакать у забора.