«День Литературы, 2011 № 02 (174)»

Захар ПРИЛЕПИН ВОПРЕКИ ВСЕМУ

Как ни вспомню Владимира Григорьевича Бондаренко – он всегда с улыбкой. Сто раз мы, может быть, встречались, и всякий раз я видел его таким: вроде неброско, но вместе с тем не без изящества одетый, глаза с добрыми морщинками, быстрый взгляд, быстрая, чуть захлёбывающаяся, но какая-то радостная речь, где спокойное остроумие и неизменная доброжелательность замешены с готовностью в любую секунду жёстко отстоять свою точку зрения, встать в полный рост за друзей своих, за русскую культуру…

Я описал сейчас внешность Бондаренко – и тут же заметил, как он сам похож на то, что пишет, на свою публицистику, на свои критические работы.

Пишет Бондаренко внятным, иногда чуть заговаривающимся – так многое хочется сказать, так многое нужно объяснить! – русским языком, и вместе с тем не без некоторого внутреннего, ненавязчивого изящества. У него отличная литературная реакция: он быстро читает, быстро схватывает, строит – вроде бы на скорую руку – новые литературные иерархии. Но спустя годы, и даже десятилетия, вдруг выясняется, что писательские (или поэтические) "ряды", которые так любит перечислять Бондаренко – действенны. Те, кого он первым (или одним из первых) заметил, назвал, обозначил, зафиксировал – именно они и оказываются сутью и крепью русской литературы. Самый наглядный пример – поколение 40-летних, обозначенное Бондаренко 30 лет назад, и по сей день определяющее ход русской литературы. Но это только один из примеров – их множество, десятки, если не сотни. Бондаренко, помню, давным-давно очень точно заметил, что поэмы Лимонова "Золотой век" и "Русское" на пару десятилетий предвосхитили весь русский постмодернизм – но наши постмодернисты, естественно, сделали вид, что это не так.

Или, смотрите, какой ещё парадокс.