«Газета Завтра 323 (6 2000)»

Александр Проханов ГРОЗНЫЙ РАСКОЛОТ, КАК БАШКА ВАХХАБИТА

Грозный, отломанный от своих фундаментов огромным зубилом штурма, перевернутый вверх дном бомбовыми ударами, выжженный дотла огнеметами, перетертый в пудру гаубицами и "ураганами", липкий от русской и чеченской крови, тлеющий, как горелая овчина, оскаленный и дырявый, как череп, с красными пожарами взорванных нефтепроводов, — проклятый город пал. Русские солдаты курят сигареты на площади "Минутка", ставят корявые автографы на дворце Масхадова, греют тушенку на углях "свободной Ичкерии", стелют на днища измызганных бэтээров ковры с восточным орнаментом.

Русского десять лет унижали, дразнили, выкалывали глаза, совали в нос фигу, плевали в колодцы, мочились на святыни, сдирали одежды с его дочерей, сгоняли с родных земель, называли быдлом. Теперь русский докопался в себе до сокровенного, неостывшего ядра кипящей ярости и праведной ненависти. Как раненый медведь, с острогой в брюхе, с пулей в ребре, протянул лапу и сгреб Грозный. Соскоблил вместе с ваххабитами, работорговцами, насильниками, наркоделами. Мстя пикирующими штурмовиками за беременных заложниц Буденновска. Залпами самоходных орудий — за отрубленную голову русского раба. Слепящей плазмой "шмелей" — за фальшивые "авизо". Атакой морпехов — за оскопление пленных десантников. Беспощадным натиском мотострелков — за муки и позор первой, остановленной чеченской войны. За предательство Лебедя, измену Черномырдина, двуличие Березовского, лицемерие Рыбкина, лютое трудолюбие Масюк, не вылезавшей из полевых шатров Басаева и Хаттаба, усердие Киселева, чей смертоносный яд, как фосген, отравлял боевые порядки русских войск.

Вся эта гниль и мерзость ампутированы, как правая конечность Басаева. Сокровенное яростное возмездие вырвалось, наконец, из оскорбленной души самого доброго, терпеливого, незлобивого народа в мире, и теперь солдат, не оглядываясь на меркнущий пожар Грозного, пойдет по Аргунскому ущелью, шлифуя его до блеска бомбоштурмовыми ударами.