«Город псов»

Александр Горский

Город псов

Глава 1

Дожди

Календарь, как всегда, обманул. Он нагло продолжал утверждать, что сегодня еще август, а осень с ее утренними заморозками, затяжными дождями и падающими в грязную жижу листьями наступит только через три дня. Но, судя по открывающемуся за окном виду, это было не так. Осень уже пришла. Она коварно прокралась в город ночью вместе с огромными, закрывшими все небо серыми тучами и холодным фронтом, из-за которого бархотки, украшавшие круглую клумбу перед зданием следственного комитета, за одну ночь скрючились и почернели. Капли холодной воды, нещадно бившие по клумбе, уже не могли оживить умершие еще ночью цветы. С точки зрения Лунина, дождь не имел никакого смысла, а с учетом того, что он не взял с собой зонтик, и вовсе был воплощением зла, точнее, его мрачным предвестником. Зло придет позже, зимой, когда с наступлением морозов его старенький «форд» перестанет заводиться и на работу надо будет ехать в переполненном мрачными, невыспавшимися людьми, но все равно отчаянно холодном троллейбусе.

Илья Олегович Лунин грустил. Грусть его была многогранна, и от этой многогранности особенно сильно покалывало где-то в левой груди. Илья грустил, как любой нормальный человек, простившийся с летом, которое, едва успев начаться, стремительно умчалось куда-то вдаль, на юг, туда, где вечно теплое море ласкает бархатные песчаные пляжи, а солнце не только светит, но еще и греет.

Илья Олегович грустил, как грустит любой мужчина, два дня назад отметивший свое сорокалетие. Похмелье уже прошло, но понимание того, что тебе уже сорок, а подарки были никчемны, осталось. Дело было не в подарках как таковых. Илья Олегович не был глубоко корыстным человеком, чем, кстати, сильно выделялся из общей массы своих коллег. Дело было в понимании, что раз окружающие дарят тебе никчемные подарки на юбилей, то и сам ты человек никчемный. Ну, или, во всяком случае, не очень кчемный. «Не очень кчемный, — задумался Илья Олегович, — интересно, можно ли так говорить. Хотя какая, к черту, разница? Мне уже сорок. Я могу говорить так, как мне нравится. Главное, чтобы начальство не слышало».