«Буря над Ла-Маншем»

Жорж Сименон

«Буря над Ла-Маншем»

— Уверены ли вы, что тогда была половина седьмого или около того и что вы стояли подле камина?

И Мегрэ с ужасающей очевидностью понял, что можно мгновенно парализовать сразу несколько человек простым вопросом:

— Что именно вы делали между шестью и семью вечера?

Если бы еще тогда происходили какие-то бурные, драматические, волнующие события! Ничуть не бывало! Просто-напросто в ненастный день шестеро обитателей семейного пансиона томились от безделья в ожидании обеда в гостиной, в столовой или в своем номере.

Словом, Мегрэ-клиент, Мегрэ, которого допрашивали, отвечал нерешительно, точно нерадивый школьник или лжесвидетель.

Впрочем, ненастный день — это слишком слабо сказано. На парижском вокзале Сен-Лазар большое объявление гласило: «Буря над Ла-Маншем. Переезд из Дьеппа в Ньюхейвен не гарантируется».

Многие англичане, не рискуя пускаться в путь, возвращались обратно в гостиницы.

На главной улице Дьеппа бешеный ветер, казалось, вот-вот сорвет все вывески. Чтобы открыть входную дверь, приходилось напрягать все силы. Потоки воды обрушивались на мостовую, словно морской прибой, с грохотом разбивающийся о каменистый пляж: лишь изредка мелькала фигура одинокого прохожего, вынужденного выйти из дома и бегом пробиравшегося вдоль стен, натянув пальто на голову.

Стоял ноябрь. Уже в четыре часа дня повсюду зажигали лампы. В морском порту судно, которому следовало отчалить в два часа, все еще покачивалось у причала бок о бок с рыбачьими шаландами, их мачты с треском ударялись друг о друга.

Смирившись, г-жа Мегрэ принесла из своей комнаты вязание, начатое в поезде, и уселась у печки, и тут же незнакомый ей рыжий хозяйский кот поспешил устроиться у нее на коленях.

Время от времени она поднимала голову и бросала сокрушенный взгляд на Мегрэ, который маялся, не зная, чем заняться.

— Напрасно мы не остановились в гостинице, — вздыхала она. — Там ты хоть нашел бы кого-нибудь сыграть в карты…

Само собой! Да вот бережливая г-жа Мегрэ взяла Бог весть у какой своей знакомой адрес этого семейного пансиона, затерявшегося в конце пустынной, неосвещенной набережной, где стояли летние дачи с заколоченными на зиму ставнями и дверями.