«Две мертвые китаянки»

Дэшил Хэммет

Две мертвые китаянки

Когда старик вызвал меня в свой кабинет, она сидела на стуле поразительно застывшая и прямая. Высокая девушка около двадцати четырех лет отроду, с широкими плечами и плоской грудью. На ней был серый мужской костюм. О ее восточном происхождении свидетельствовали лишь коротко остриженные волосы цвета воронова крыла, желтоватая кожа ненапудренного лица да разрез верхних век, наполовину прикрытых темной оправой очков. Однако глаза были не раскосые, нос не приплюснутый, а подбородок выдавался вперед сильнее, чем это обыкновенно бывает у монгольской расы. Начиная от низких каблуков темных туфель и кончая фетровой шляпой без каких бы то ни было украшений, это была современная американка китайского происхождения.

Я знал, кто она, еще до того, как старик представил меня ей. Вся пресса Сан-Франциско в течение нескольких дней занималась делами этой мисс, помещая фотоснимки, интервью, заключения более или менее опытных экспертов. Копнули вглубь истории аж до тысяча девятьсот двенадцатого года, чтобы осветить подробности ожесточенной борьбы в местной китайской колонии — в основном выходцев из Квантуна, — в которой демократические идеи сочетались с ненавистью к династии Цин. Это заставляло отца девушки держаться подальше от Соединенных Штатов, где он укрылся лишь после краха империи. Пресса напомнила также о волнениях, вспыхнувших в Китайском квартале, после того как Шан Фан получил разрешение на въезд, — на улицах появились оскорбительные плакаты, готовилась не слишком приятная встреча.

Но Шан Фан перехитрил кантонцев: его так и не увидели в Китайском квартале. Он прихватил дочь и золото, — как полагали, плод долгих лет злоупотребления провинциальной властью — и осел в графстве Сан-Матео, где, по мнению прессы, выстроил себе на берегу Тихого океана настоящий дворец. Там он жил и умер, и его образ жизни был достоин китайского сановника и миллионера.