«Неприятности – мое ремесло»

Рэймонд Чандлер

Неприятности – мое ремесло

© А. И. Ахмерова, перевод, 2011

© Ю. Я. Гольдберг, перевод, 2011

© М. А. Загот, перевод, 2011

© М. В. Клеветенко, перевод, 2011, 2020

© С. Н. Самуйлов, перевод, 2011

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020

Издательство Иностранка®

Шантажисты не стреляют[1]

Человек в голубом костюме с зеленоватой искрой – хотя эта искра в освещении клуба «Боливар» совершенно обесцветилась – обладал высоким ростом, серыми, широко посаженными глазами, тонким носом и крепким подбородком. Завершали портрет довольно чувственный рот и черные курчавые волосы, слегка тронутые сединой, словно ее нанесла неуверенная рука. Прекрасно сидящий костюм словно имел душу, а не просто сомнительное прошлое. А звали человека Мэллори.

Его крепкие, четко очерченные пальцы держали сигарету. Он распростер свободную ладонь на белой скатерти и сказал:

– Письма обойдутся вам в десять штук, мисс Фарр. Это не много.

Он мельком глянул на сидевшую напротив девушку и поверх пустых столиков отвел взгляд к сердцевидной площадке, где в переплетении разноцветных лучей прожекторов топтались пары.

Места танцующим явно не хватало, и они теснили клиентов за ближайшими столиками, между которыми, держа равновесие, канатоходцами сновали вспотевшие официанты. Но вблизи от Мэллори сидело всего четыре человека.

За соседним столиком потягивала коктейль изящная брюнетка, напротив расположился здоровяк – на его жирной раскрасневшейся шее поблескивали капельки влаги. Женщина угрюмо изучала свой бокал и поигрывала большой серебряной фляжкой, которую пристроила на коленях. Чуть дальше боролись со скукой двое хмурых мужчин – в полном молчании они курили длинные тонкие сигары.

Мэллори задумчиво произнес:

– Десять штук – отличная цена, мисс Фарр.

Ронда Фарр была красавицей. Специально на эту встречу она пришла во всем черном, если не считать белого мехового воротничка поверх накидки, легкого как пушок. И белого парика – чтобы не узнали, – в котором она была похожа на озорную девчонку. Глаза напоминали два василька, а кожа привела бы в восторг бывалого повесу.

Не поднимая головы, голосом, полным отвращения, она сказала:

– Это ни в какие ворота не лезет.