«Игра в саботаж»

Ирина Лобусова

Игра в саботаж

1 марта 1967 года, центр Одессы

Тень появилась со стороны стены. Сначала это была небольшая точка в пространстве, маленькое черное пятно, которое можно было и не разглядеть. Он бы и не разглядел, если б не обостренное чувство тревоги, возникающее всегда, когда он приближался к своему дому.

Стоило только ступить ногой в свой переулок, как острые иглы под кожей моментально впивались в позвоночник, мешая двигаться и дышать. Собственно, ничего вначале и не было — просто он приближался к своему дому, в котором прожил не один год, и в обычных обстоятельствах ему было бы так легко и приятно возвращаться домой… Раньше — до этого момента, как в глубине позвоночника появился нервный тик, и он словно превратился в обезумевшее от страха животное, боящееся своей собственной тени.

Когда же он начал бояться собственной тени? К его обиде и ужасу, он совсем не помнил этого момента. Возможно, просто очнулся однажды ночью от тревожного, яркого, необычайно цветного сна — а в последнее время ему постоянно снились именно такие, тревожа старые, забытые раны, — и схватился за грудь, потому что стало трудно дышать.

Да, пожалуй, именно так это все и началось — ему стало трудно дышать, воздуха не хватало настолько, что перед глазами отчетливо заплясали черные точки, а к горлу потянулись скрюченные, сведенные судорогой пальцы, пытавшиеся разодрать кожу и гортань, чтобы впустить в нее воздух. Настоящий поток свежего воздуха в кровоточащую, разверстую рану своего горла, клокотавшего черной, лишенной кислорода кровью. Да, именно так все началось — с ощущения того, что он не может дышать.

Он никогда до этого не думал, что одними из самых страшных на свете являются муки удушья. К твоему лицу словно подносят плотную резиновую подушку, и ты больше не можешь пошевелиться. Жесткий, царапающий, лишенный воздуха язык уничтожает горло, скребет кожу, как наждак, потому что воздух — это все равно что влага, без него все вокруг превращается в жесткую, страшную, выжженную пустоту.

Он отчетливо помнил, как задыхался, как умирал, как стремительно нарастала резь в глазах. И это было похоже на падение в бесконечную пропасть, в которой не существует ничего, кроме острых утесов и выступов, о которые бьется в полете и без того истерзанное тело.