«Шляпа комиссара»

Хотя они никогда не ссорились, оба чувствовали пустоту, в которой проходили их дни и недели, оба опасались, что придет час и окажется, что вся их жизнь уже растрачена. Чтобы избавиться от этого ощущения, доктор Маран еще больше погружался в работу, еще чаще и дольше, чем прежде, совещался со своим консультантом по налоговым делам. Словно предприниматель, он усматривал рост своего собственного значения в росте доходов от своей практики. А жену его охватила мания приобретательства: она покупала всяческие модные вещи для себя и для дома и без раздумья выбрасывала их, как только находила еще более модные. Впрочем, в какой-то степени бесполезная эта деятельность оправдывалась: гостями дома бывали влиятельнейшие пациенты и авторитетнейшие коллеги с женами и успех, представленный столь наглядно, сказывался на новых успехах Марана, чья - не вполне заслуженная - слава доставляла ему платежеспособных пациентов.

Так продолжалось бы, возможно, до бесконечности, ибо Маран уже подумывал о частной клинике в импозантном Бернеке, вернее, где-нибудь в его окрестностях. Сообщение с ними благодаря автостраде было удобное, и он мог рассчитывать на хорошую практику. Так, пожалуй, и вышло бы, не появись в этих краях Брумерус.

Он сидел тогда за столиком, который Маран заказал для себя и жены. Когда официант провел их туда, у Марана испортилось настроение, но Брумерус выразил готовность ретироваться с такой светской любезностью, что врачу ничего не оставалось, как настоять на участии Брумеруса в их маленьком пиршестве.

И вскоре испорченного настроения как не бывало: Брумерус оказался блестящим собеседником с неистощимым запасом веселых анекдотов.

Он был примерно одного возраста с доктором Мараном; но врач отличался худобой, сутулился при ходьбе, и у него было узкое лицо интеллигента, тогда как Брумерус, несмотря на высокий рост, производил впечатление мужчины грузного. У него были прилизанные, зачесанные назад волосы, серые острые глаза, слегка нависающие, почти лохматые брови, одутловатые щеки, прямой тупой нос и рот, по нижней губе которого можно было определить, что этот человек умеет наслаждаться. Руки его никак нельзя было назвать изящными, но даже в них молодая женщина нашла что-то привлекательное, они казались ей на редкость ухоженными.