«Чужая кожа»

Ирина Игоревна Лобусова

Чужая кожа

Конец августа 2017 года

Фиолетовая дымка парила над карьером, проплывая в воздухе, как вуаль, и поднимаясь ввысь, к облакам, спрятанным за фиолетово-серым небом, плотным, как тяжелая намокшая ткань.

Все, что осталось после пожара, — странная фиолетовая дымка. Гарь уже растворилась в воздухе, и расплавленные огнем камни лежали на дне карьера.

Дымка-вуаль поднималась как раз над искореженным и наполовину почерневшим остовом автомобиля, врезавшегося в мягкий грунт. Обгоревшие обломки железа, присыпанные грязным песком, как скелет доисторического животного, громоздились на дне, представляя собой невиданную и фантастическую картину, символизирующую растерянность и утрату.

Двое мужчин весьма специфической внешности, стоя на краю карьера, внимательно всматривались в почерневшие обломки. Внизу вдоль левой щеки старшего мужчины тянулся старый грубый шрам, плавно переходящий на шею. Его лицо говорило о том, что это человек невероятной силы воли: если он пережил такую боль и вернулся к жизни. Лицо его было меченым, и навсегда оставалось в памяти тех, кто сталкивался с этим человеком, как грозное предупреждение, что с ним лучше не сталкиваться вновь.

Второй мужчина был молод, очень высокого роста, но казался каким-то узким и высохшим — все части его тела были словно вытянутые в длину. Его лицо было узким и плоским, на которое в толпе никто бы не обратил внимания. Но жесткий блеск в его глазах подсказывал, что это не так.

Сзади, далеко от карьера, где полицейское ограждение закрывало доступ местным зевакам и журналистам, все еще толпились люди, щелкая вспышками телефонов, увлеченно снимая жестокую человеческую смерть.

Тела, которые спасатели достали с большим трудом, уже упаковали в черные мешки и увезли подальше от любопытных и пустых глаз. На дне карьера еще работали эксперты — до окончания работы им оставалось собрать последние штрихи.

— Фиолетовый цвет… — Меченый вглядывался в пространство с такой внимательностью, словно хотел прочитать какие-то знаки в прозрачном воздухе, — почему такой странный цвет?