«Русский»

Юрий Костин

Русский

Разверзошасѧ вси источницы бездны,

и хляѧби небесныяѧ отверзошасяѧ

В тайге земляки величали его данным при рождении именем Лючеткан. В официальных же бумагах Империи он числился Иваном Потаповым. У большинства оленеводов в лесах близ речки Чуни двойные имена. Так ведь никому это не мешает… В дремучей, таинственной и неприветливой сибирской глуши к русским прозвищам относились с покорным уважением, но меж собой использовали имена исконные, упругие, как ветви лиственницы.

На этом, впрочем, «раздвоение» Лючеткана не заканчивалось. Жителю столицы или даже самому захудалому красноярскому обывателю бытие его могло показаться сущей каторгой. А в полупервобытном обществе неизбалованных комфортом и праздностью оленеводов Тунгуски Лючеткан слыл счастливчиком. А как же? Олени есть, припасы не иссякают, жена покладистая, да к тому же еще и красавица, каких поискать, дети бойкие, все как на подбор щекастые и аж светятся здоровьем. Живет семья в добром чуме, крепком, основательном. Внутри чум уютный и теплый в любое время года. Приходит домой Лючеткан, а там всегда пахнет вкусной едой и жена ждет. Хорошо.

Опять же, врагов никаких нет на многие тысячи переходов.

Все, что было у него в доме, Лючеткан-Иван заработал собственным горбом. Трудился от зари и до темна круглый год, без выходных, отпусков, званых ужинов, развлечений, поездок на воды… Ходил по грибы да на охоту. Одной белки добывал штук триста каждую осень. И дружно с женой строил хозяйство. Соседи, бывало, даже завидовали, но не зло, потому что хорошие люди вокруг, незлобивые, к тому же сами все работящие.

Недалеко от чума Лючеткана, у реки Тэтэрэ, жил мудрый старик по имени Онкоуль. Говорили, будто Онкоуль — шаман. Вряд ли. Хотя заклинаниями людей лечил — это было. А еще… посмотрит человеку в глаза — и словно все про него сразу знает: и в прошлое глядит, как в воду, и будущее видит. Лючеткан, когда по тайге бродил по своим делам, жилище Онкоуля обходил стороной: во-первых, был он грамотный — умел читать и писать и в разные дедовские сказки учился не верить, во-вторых, боязно было слегка. А вдруг правда все, что говорят люди про Онкоуля? Заглянет такой старик тебе в душу, а там вдруг тьма кромешная, смерть скорая. Ужас.

Но от своей доли не сбежать: все-таки пересеклись однажды их дорожки. И тут старик вдруг возьми да и скажи ему: