«Без названия»

Авентюра первая.

О том, чем кончилась рыбная ловля в Нотр-Дам-де-Шан

1

Крючок не выдержал. Карп – здоровенный, не менее двух фунтов весом – сорвался и, победно блеснув серебристой чешуей, плюхнулся в воду. Пьер охнул и застыл, сжимая в кулаке бесполезную удочку. В довершение всего рыба, прежде чем бесследно сгинуть в темной воде, на мгновенье выглянула и, как мне показалось, бросила на неудачливого рыбака полный ехидства взгляд. Этого Пьер, и без того сраженный случившимся, уже не выдержал:

– У, дьявол! Ах, чтоб его!.. Кровь Христова, вернусь в Сен-Дени, я этому отцу Иегудиилу ноги вырву! Говорил я ему – железо хреновое, а он…

Отец Иегудиил – наш монастырский кузнец – действительно в последнее время стал портачить, но это обстоятельство никак не оправдывало ни содержания, ни формы сказанного.

– Брат Петр, – негромко позвал я, чувствуя, что Пьер готов отмочить следующий пассаж по поводу карпа, удочки, крючка и отца Иегудиила. – Брат Петр…

Пьер в сердцах швырнул удочку оземь, вобрал побольше воздуха, раскрыл рот, и тут до него наконец начало доходить. Я мельком оглянулся – брат Ансельм стоял с невозмутимым видом, но в глазах его определенно бегали чертики. Впрочем, с первого взгляда и не заметишь – держать себя этот мальчик умеет.

– От-тец Гильом… – запинаясь, начал Пьер. – Я… ну…

– По-латыни, пожалуйста, – все с тем же спокойствием попросил я, чем вверг Пьера в окончательное смущение. Ибо, кроме строжайше запрещенной божбы и поминания нечистого, он умудрился выговорить все это на «ланг д’уи»^[1] с диким нормандским произношением.

– Я… ну… Рыба…

– Дальше, – подбодрил я, наблюдая, как покрасневший и разом вспотевший Пьер с неимоверным усилием подбирает непослушные латинские слова.

– Я ловить, я ловил… – Пьер вздохнул и потер громадной пятерней свою веснушчатую физиономию.

– Мы ловили, – согласился я.