Annotation
Это книга о советской школе политики ... Ленин, Косыгин или Андропов
Учебник осторожности для героев.
Ничья книга об СССР не смеет рассчитывать в Москве на аплодисменты. Книга американца особенно. Союзом мы продолжаем гордиться, хотя перестали его изучать и знать. О чем книга «Советский век»? (Вызывающее название, на Западе Левину за него досталось.) Это книга о советской школе политики. О советском типе властвования, возникшем спонтанно (взятием лидерской ответственности за гибнущую страну) - и сумевшем закрепиться в истории, но дорогой ценой. Закрывая книгу Моше Левина сознаешь, что «советский век» не закончился. Это надо учесть так, как учитывают риски. Но «Советский век» не история СССР, особенно в том значении, которое применяют к толстенным памфлетам- автомастурбациям Н. Верта, Р. Пайпса и Энн Аппельбаум. Язык Моше Левина скучноват, в нем сильный привкус «канцелярита». Но это профессорский канцелярит, канцелярит добросовестных. Скрупулезность, вынуждающая историка громоздить назойливые «в то же время», «учитывая» и «так называемый». Книга устроена интересно, необычно. Перед вами набор политических кейсов советской истории, отнюдь не в хронологическом порядке. Это практикум советской политики в ее реальном - историческом - контексте. Говорят о советском политическом наследии, ну так вот оно, в версии Моше Левина. Ленин, Косыгин или Андропов актуальны для историка как действующие политики - то удачливые, то нет - что делает разбор их композиций актуальной для современника политучебой. Кейс актуален по определению, если бы нет, к чему его разбирать? Любая книга об СССР есть книга о катастрофе. Но вот парадокс - о катастрофе, породившей еще одну Россию. Между Российской Федерацией и Советским Союзом есть могучая связь, которая будет становиться только прочнее со временем. Эта связь предельно проста - Россию придумали в СССР; она вымечтана и учреждена советскими русскими, хороши были те или плохи. Владимира Путина попрекали его замечанием о том, что гибель СССР была геополитической катастрофой - замечании, представляющем справку по факту: крушение мира есть крушение мира, нравился он вам или нет. И диссиденты считали вероятный конец СССР историческим бедствием. Знаменитый трактат Андрея Амальрика «Просуществует ли СССР до 1984 года?» (вышедший в 1969 году!) сыграл роль в политпросвещении моего современника леденящей концовкой: «Если бы футурология существовала в императорском Риме, где, как известно, строились уже шестиэтажные здания и существовали детские вертушки, приводимые в движение паром, футурологи V века предсказали бы на ближайшее столетие строительство двадцатиэтажных зданий и промышленное применение паровых машин. Однако, как мы уже знаем, в VI веке на Форуме паслись козы, как сейчас у меня под окном в деревне Акулово». Итак, «Советский век» представляет политическую историю распределенной по кейсам, трактующим обстоятельства решений от Ленина до Андропова и их результаты - социальные, экономические, мировые. Любое решение приводило к неучтенным последствиям. Одним из побочных последствий ленинского стиля лидерства стал Иосиф Сталин. Но и его присутствие в высшей лиге не случайно. Сталин появляется как удобный для Ленина инструмент, человек в аппарате - «тот, кто решает вопросы». Решает грубовато, но эффективно. Большевистский эксперимент - взятие лидером плебейских масс ответственности за страну - был рискован и предосудителен не более, чем любая инициатива в политике. Но М. Левин ставит вопрос о злодеях и предательстве в ближнем кругу как неприемлемом для лидера риске. Сталин в качестве тайного ненавистника Ленина, конечно, случай редчайший, но «случай» с такими последствиями политически равен провалу. Творец государства не обязательно способен им управлять. Ленин был лидером, но «хозяин» и «лидер» - понятия из различных словарей. Став «хозяином земли Русской», Сталин отбросил лидерство. Вот когда ему понадобилось очень много смертей. Попытки Ленина спасти дух своего государственного творения в описании Левина драматичны, но поразительно слабы. От них осталось лишь имя «Союза Советских Республик», незаконно приписанное унитарному государству. Кстати, как это сам Ленин собирался «децентрализованно править» такой евроазиатской махиной? Ответ «директивами» прежде выглядел отговоркой - до появления Евросоюза, который именно таким вот образом синхронизирует политику своих 26 членов. Левин считает, что советский опыт, опыт мирового класса, пал жертвой холодной войны - явления, о котором историк отзывается с отвращением. Холодная война неприемлема для него как апофеоз невежества, ставшего глобальной политикой, и, что естественно для СССР, - политикой неудачной. Во всей мировой истории не найти таких шансов большой мировой игры, какие были у Сталина в мае 1945-го - и на что же он их променял? На свору «просоветских» элит Восточной Европы, сплошь ненавидящих СССР? Сам величайший из прагматиков, Сталин здесь обманулся, сглупил, подорвав собственные позиции. Можно сказать, Советы проиграли холодную войну с момента, когда поверили в ее реальность и приняли ее правила за чистую монету. Моше Левин справедливо напоминает о (странном для Политбюро) презрении Андропова к Сталину. Эта андропов- ская брезгливость нашла наследника в Путине, также странно свободном от сталинофильства чекистских посиделок. Нигде в книге Левина не упоминается Путин - американский автор «Советского века» недоверчив к постсоветской Москве. Но скажем прямо, опыт Ленина - Сталина - Андропова интересен именно в связи с феноменом Владимира Путина, новым опытом лидерства, не похожим ни на один из прежних русских. Сторонника Путина книга Левина и заставляет гордиться, и наполняет тревогой. Да, мы наследники советской мировой культуры - культуры глобального класса; мы «их сделали», поскольку действовали умнее противников, с разумной оглядкой на контекст и русскую историю (исторический «контекст» - любимое словцо М. Левина)... Но сумеем ли мы сохранить победу? История охлаждает триумфаторов; особенно русская история. Чудес не бывает. Кто-то должен был наконец сказать, что дискуссии в большевистской партии 20-х годов были куда более умны, интеллектуальны и политически толковы, чем их аналог в постсоветской Москве. Левин говорит об этом без упрека, доказательно, с сознанием превосходства. Как и почему превосходство утрачивают - описано в его книге. Историк начинает процесс реабилитации советского феномена - не в качестве цели, а в роли культурного навыка. Помимо прочего - политической библиотеки великих решений и прецедентов на будущее.ПРЕДИСЛОВИЕ
Игры любой власти и личные амбиции властвующих являются лишь частью истории. Но, требуя самого серьезного внимания к тому, каким образом обслуживаются их интересы и дела, они влияют на историописание. С этой точки зрения советский режим представлял собой радикальный вызов, усиленный холодной войной, поляризацией мира, гонкой вооружений и беспрецедентной военной пропагандой.А в таких условиях пропаганду легко принимали за анализ. Обе стороны заплатили за это высокую цену, сведя на нет шансы понять как самих себя, так и окружающий мир. Советский Союз, искоренявший свободу социальных, политических и исторических исследований, понес и наиболее ощутимый ущерб. Идеологическое безумие с его склонностью к крайностям обошлось СССР слишком дорого, когда речь зашла о способности контролировать свою внутреннюю - и мировую - реальность, отвечая на стратегические вызовы. В 1960-х и 1970-х гг. советским руководством были установлены рамки для исследований и дебатов, особенно в отношении того, что допустимо публиковать, а что - нет. Создавались сильные исследовательские институты, которые дали возможность правителям страны изучать внешний мир. Статистика США и всевозможная информация об Америке были доступны исследователям в силу демократического устройства этой страны, что очень помогло Советам, особенно с 1960-х, когда они начали использовать эти данные. В целом эксперты давали своим руководителям довольно точную картину происходящего как во внешнем мире, так и внутри России. Что с этим знанием происходило потом, зависело от степени консерватизма руководителя, но это - другая история. Как бы то ни было, СССР всегда вовремя разыгрывал карту «мирного сосуществования» и снижал напряженность. Осознавая свое отставание (особенно под конец), советский режим отыскивал ту политику, которая отвечала бы реальному положению вещей. В США независимое исследование или альтернативные идеи не примут в расчет всего лишь на том основании, что их где-то преследуют или клеймят. В конце концов свобода обнародовать критическое исследование - это еще не все. Всегда возникает вопрос: кто на него обратит внимание? Некоторые исследования послужили защитой от сомнительных политических идей и недоразумений, признанных правдивыми на том лишь основании, что они родились в так называемом свободном мире. Приведем один пример, которого будет достаточно. Группа специалистов, анализировавших работу секретных служб США, утверждала, что такие организации, как ЦРУ (и в свою очередь властные круги, зависящие от него) неверно оценивали сильные и слабые стороны Советского Союза. В итоге они так и не нашли ключа к разгадке того, как же реально управлялся СССР, хоть и прослушивали телефонные разговоры Генерального секретаря ЦК Коммунистической партии Леонида Ильича Брежнева, и, по всей вероятности, знали точное число советских ракет. Ясно, что слепая сила идеологии, логика власти (личной и имперской), а также одержимость секретностью не были монополией советского «пропагандистского государства», хотя последнее действовало весьма эффективно, служа интересам партийных охранителей в ущерб интересам страны. Но когнитивные способности есть у всех систем. Холодная война, подтолкнувшая появление инноваций в нескольких сферах технологии, многое упростила, и в этом отношении Запад, без сомнения, действовал безупречно. Кроме того, Запад, включая США, был обременен так называемым комплексом безопасности, где огромная роль принадлежала спецслужбам с их образом мышления. При исполнении служебных обязанностей позволено все, включая проведение всевозможных секретных операций, игры с криминальными и полукриминальными военными формированиями, обнаружение и подрыв коммунизма везде и повсюду, подкуп СМИ и проникновение в общественные организации... Одержимость проблемой безопасности принесла вред демократическим институтам, поощряя рост внутренних антидемократических сил, работавших на подрыв американской демократии. И тот факт, что сталинизм с его террором и «охотой за ведьмами» был еще хуже, приносит мало облегчения. Даже тень подобия двух систем, сама возможность такого развития событий представлялась опасностью для свободы, обуславливая «боевой дух» и предполагаемые ставки этого великого состязания1. Несмотря на вклад истинных ученых, преданных делу исследователей, представления о советской системе в значительной мере диктовались идеологическими и политическими реалиями биполярного мира. Общественное мнение подталкивали в заданном направлении путем массированного распространения идесшогем, сформулированных правительственными агентствами, СМИ и журналистами, без малейшей оглядки или желания подкреплять свои слова аргументами и фактами. В то время как проблемы других стран и их истории были открыты для дискуссии, когда очередь доходила до Советской России, тут же появлялся некий «общественный дискурс», основанный на глубоко укоренившихся и непроверенных предубеждениях. Не принимая в расчет односторонние взгляды на злодеяния в области пропаганды, мы хотели бы обратить специальное внимание на ограниченность методологии. Любое объе ктивное исследование, опиравшееся на тот или иной научный метод познания, постоянно сталкивалось с тенденциозными представлением и идеями, распространенными среди народа и тех, кто отвечал за формирование общественного мнения. Эти идеи включали в себя: • сужение взгляда фигурами вождей и органами правительства как на главных силах, управляющих историей, в то время как их следовало сделать объектом исследования, изучить их роль и последствия действий; • установку на «недемократический строй» как единственно возможную позицию для изучения СССР. В итоге «изучение» сводилось к бесконечному перечню проявлений отсутствия демократии и превращалось главным образом в рассуждения о том, чем СССР не был, а не о том, чем он на самом деле являлся. Между тем следует помнить, что демократия далеко не единственная политическая система на нашей планете. Другие системы принято изучать и осмысливать, исходя из их реальных особенностей; • недостаточное внимание к историческому контексту, в рамках которого действовали и сознавали себя лидеры большевистской и коммунистической партий. Игнорирование историзма - распространенная и, пожалуй, самая удручающая из возможных ошибок, потому что человек совершает действие не на пустом месте, не создает мир из ничего и не является deus ex machina. Даже о В.И. Ленине нельзя сказать, что в 1916-1917 гг. он бросился разрушать якобы здоровую, бурно развивающуюся страну. Наоборот, он (как и миллионы людей), столкнувшись с миром, который в буквальном смысле находился в состоянии разрухи и дезинтеграции, начал действовать без каких-либо гарантий успеха, чтобы противостоять текущим и надвигающимся катастрофам. Можно привести и еще один пример, который также проясняет важность контекста. Речь о мировом экономическом кризисе 1930-х гг., который крайне важен для понимания престижа Советской России, поскольку в глазах многих людей «узаконивает» сталинизм. Вторая мировая война приподняла завесу над массовыми сталинскими репрессиями в тот самый момент, когда власть режима уже подтачивали внутренние болезни. Все эти рассуждения нужны для того, чтобы обнадежить читателей: ключевая роль в нашем изложении и аргументах отведена фону истории и ее контексту как внутри страны, так и за ее пределами. Мы пока не говорили о других серьезных препятствиях, мешавших созданию реальной картины механизмов, действующих в СССР. Думаю, стоит уделить самое серьезное внимание образу мысли, который по сей день использует и злоупотребляет идеей сталинизма. Я имею в виду сохраняющуюся тенденцию демонизировать И.В. Сталина, приписывая ему и его системе нелепое, огромное, а главное - непроверяемое количество потерь, учитывая как человеческие жертвы, так и экономическую и политическую целесообразность террора. Когда, например, нам представляют, что урон среди населения включает в себя и косвенные демографические потери, выражающиеся в предполагаемом количестве нерожденных детей, можно только пожать плечами. Зачем нужны такого рода расчеты? И кому они необходимы? Нагромождение этих цифр и другое арифметическое жонглерство было тяжким бременем для специалистов (особенно в то время, когда архивы были закрыты). Однако сейчас мы можем спокойно исследовать, что на самом деле представляли собой Сталин и сталинизм. Следует констатировать, что мрачных явлений, которым мы должны ужаснуться и которые должны осудить, было достаточно. Но в то же время мы не можем уклоняться от необходимости воссоздать драму, которая, ввиду приближающейся неизбежной смерти вождя, предназначалась, быть может, для другого исторического эпизода. цы. Задним числом приписывая начало сталинизма к 1917 году, продлевают его «агонию» до времени распада СССР. Здесь следует вспомнить Historikerstreit - дебаты «историков», которые велись немецкими историками-консерва- торами. Теми, что пытались оправдать представителей не- нацистких немецких правых сил, помогших Адольфу Гитлеру прийти к власти, до некоторой степени реабилитируя его личность и его адский замысел. Рассчитывая на одобрение Запада, поддерживающего холодную войну, они обратились за помощью к достаточно предсказуемой стратегеме. Безумие Гитлера может быть оправдано безумием Сталина, который, по их мнению, создал прецеденты, вдохновлявшие фюрера. В частности, модель холокоста была образована Гитлером якобы по образу и подобию коллективизации - демарша против так называемых кулаков. По мнению исто- риков-консерваторов, гитлеровская агрессия, хотя и проявлялась по отношению к другим странам, была по сути превентивной оборонительной войной против агрессии, которую Сталин намечал развязать против Германии. Это антикоммунистическое индоктринальное описание холодной войны позволило Западу совершить идеологический маневр. К счастью, нашлось достаточно людей, осудивших такие простые объяснения, продолжая исследовать динамику развития советской системы. Мы вовсе не преследуем цель предложить другую историю СССР. В книге даны общие представления о системе новых исследовательских подходов. Первая часть посвящена периоду сталинизма, его специфическим характеристикам и некоторым сопряженным с ними сомнениям. Вторая часть книги описывает постсталинский период (от Хрущева до Андропова), иную модель советского строя, которая на определенное время привнесла в систему новые силы, прежде чем сменилась эпохой «застоя». В третьей части мы обсуждаем советскую эпоху в целом. Пытаемся беспристрастно взглянуть на систему и ее истори ческий путь. Такой ракурс - «с высоты птичьего полета» - позволяет увидеть характерные черты этого пути, а также исторические основания для взлета системы и ее последующего падения. В обоих случаях взлет и падение имели мировой резонанс, оба события были в равной степени неожиданны и непредсказуемы. Стоит подчеркнуть, что при всей сложности и богатстве исторического процесса (несмотря на то, что многие его проявления вызывают ужас) очень важно составить представление о специфике измерения и оценки этой эпохи, в том числе для того, чтобы иметь возможность осмыслить Россию после Горбачева. Философ В.М. Межуев, сотрудник Института философии Российской академии наук, занимающийся исследованием политических течений, очень точно высказался по поводу вышеозначенных проблем во время конференции в Москве в 1999 г.: «Спросите себя сами, что из прошлого вам дорого, что должно быть продолжено, оставлено, что поможет вам встретить будущее... Если в прошлом не содержится ничего позитивного, тогда нет и будущего, и остается только «забыться и заснуть». Будущее без прошлого не является исторической судьбой России. Те, кто хотят стереть историю XX века, века больших катастроф, должны также попрощаться и с великой Россией»1. К этому суждению мы еще вернемся. Сейчас следует подчеркнуть существенную деталь: любая попытка объективной оценки истории и ее описания - дело тяжелое, поэтому крайне желательно, чтобы она (оценка) производилась беспристрастно и без эмоций. Когда автор заявляет, что готов предложить вниманию читателя то или иное исследование, ему необходимо сделать оговорку: даже самые искренние благие намерения не гарантируют успеха. На этом пути всех нас подстерегают ловушки: выбор определенных источников информации, уровень профессионализма, личные склонности и да рования автора, а также бесконечно сложная вязь исторических реалий, многочисленных, подвижных, неоднозначных, сопротивляющихся выстраиванию в понятную схему. Но другого пути нет. Если историки не станут совершать новые и новые попытки, то они никогда не напишут правдивой истории. В этом случае человечество обречено внимать одним и тем же сказкам, смотреть повтор одной и той же хроникальной ленты, раз за разом прокручиваемой на бесконечно длящемся круглосуточном киносеансе.Часть первая. РЕЖИМ И ЕГО ДУША
ВВЕДЕНИЕ
В относительно короткой истории советской системы 1930-е годы занимают особое место. Во-первых, потому что в это время страна жила в драматиче ском напряжении, не оправившись от последствий Первой ми ровой (1914-1918) и Гражданской (1918-1921) войн. Во-вторых, недолговечный период новой экономической политики (НЭП), сменивший период так называемого воен ного коммунизма, восстановил только минимальный уровень физической (биологической) и политической стабильности. Этого уровня было явно недостаточно для того, чтобы сбалан сировать жизнь внутри страны и ответить на вызовы внешне экономической политики, обозначившиеся на горизонте. Стремительный запуск пятилетних планов ( пятилеток ), созданных на основе директив XV съезда ВКП(б), положил начало цепи неожиданных важных событий. В первую очередь таким событием стал сталинский «боль шой скачок», казавшийся особенно поразительным на фоне глубочайшего экономического кризиса, охватившего США и Европу, но будто бы остановленного у границы СССР. Следствием этой «новой» политики явился ряд внутренних перемен, по-видимому неожиданных даже для ее разработчи ков. Беспрецедентный трудовой порыв народа, решитель ность элиты и безжалостность вождя, без колебаний запус тившего машину государственного принуждения, произвели кардинальные перемены во всех сферах экономики и оказали мощное влияние на характер режима. По мнению некоторых непосредственных участников и наблюдателей со стороны, любые изменения в советских экономике и быту открывали путь для формирования новой, sui generis, государственной системы, которая (даже на ранней стадии) казалась своеоб разным гарантом осуществления высших норм социальной справедливости. Но было и другое мнение. После официаль ного подведения итогов первого пятилетнего плана «новая форма» государственной системы была объявлена модифика цией государственного рабства. Напрашивается вопрос: как одна и та же система могла одновременно инициировать вза имоисключающие точки зрения? Дело в том, что в основе столь разных суждений лежали факты бесспорных быстрых изменений, которые никто не мог отрицать. Гипотетический партийный функционер или государственный чиновник, в силу обстоятельств проведший за границей годы первой пятилетки, был бы крайне поражен переменами, произошедшими в стране за это короткое вре мя. Вероятно, его удивление было бы много больше удивле ния «белого русского», вернувшегося на родину в 1920-х гг. и сравнивающего Россию нэповскую с царской Россией. Ново введения, скорее всего, вызвали бы раздражение у эмигранта, однако он бы узнал «матушку Русь». Советский чиновник, на против, не обнаружил бы следов институтов 1920-х годов. Пресса, нэпманы, магазины, система снабжения, политиче ские дискуссии, богатство культурной жизни - все отошло в прошлое. Рабочее место, темп жизни, лозунги и (при бли жайшем рассмотрении) даже сама партия - существенно из менились. Особенно стремительными оказались перемены в поли тической жизни, а также в поведении властей предержащих. Стены домов, городские и деревенские площади были навод нены ликами Иосифа Сталина и лозунгами, прославляющи ми его имя. Вначале Сталина изображали рядом с Владими ром Лениным, затем он все чаще стал появляться в гордом одиночестве, откровенно доминируя над вождем мирового пролетариата. Возможно, в то время смысл новой иконографии не был до конца ясен тем, кто ее создавал и насаждал. Однако складывающаяся государственная система с самого начала именовалась сталинизмом и открыто и безапелляци онно управлялась одним-единственным человеком. Впрочем, специфические особенности единовластия не следует приписывать исключительно «вождю». Они во многом соответствовали его методу управления, и свидетельство это му - значительные изменения, произошедшие в характере ре жима сразу после смерти Сталина. Но верно и то, что многие из наиболее важных особенностей остались прежними. Поэто му одна из ключевых проблем понимания истории советского режима состоит в выяснении - что поменялось и что сохрани лось таким, как было. Исследователь оказывается перед веч ным вопросом философии истории: как много можно «спи сать» на счет личности того или иного вождя? Является ли он независимым деятелем, автономным фактором истории? Если да, нам нужна только его биография. Если же он - порождение исторических обстоятельств, традиций страны, их возможно стей и ограничений, необходима работа историка. Вне зависимости от того, имеют ли 1930-е гг. дело с лич ностными или объективными факторами, для историков их исследование является нелегкой задачей. Мы уже говорили, что для одних людей время оказалось благоприятным, и это мешало им беспристрастно рисовать свое историческое по лотно. Для других эти годы стали Голгофой. Множество авто биографий свидетельствует о колебаниях между этими край ностями. Слишком многие отказывались и отказываются ве рить, что Сталин, являясь преступным организатором режи ма террора, мог действовать во имя каких-либо интересов своей страны. Большинство русских и иностранных исследо вателей соглашаются лишь в одном: победа СССР во Второй мировой войне стала величайшим событием, спасшим стра ну и имевшим громадное международное значение. В усло виях самодержавия или подобного ему режима такое дости жение было бы невозможным. С другой стороны, свой вклад в навязчивую, но успеш ную пропаганду образа «великого Сталина» внесло элементарное неведение - плод скрытности сталинского госу дарства. Академический подход не может игнорировать обе эти «крайности». Но его цель не в том, чтобы колебаться между предопределенными воззрениями вроде «не было альтерна тивы», «Сталин был неизбежен» или противоположными точ ками зрения, подчеркивавшими насильственные, узурпатор ские стороны сталинизма и искусственность его феномена. Задача состоит в том, чтобы сосредоточить усилия на осмыс лении кардинального преобразования государственной сис темы, проанализировать взаимоотношение факторов, спо собствовавших появлению режима, порвавшего с прежними правилами политической игры эпохи НЭПа. Сталинизм стал теневой стороной партийной системы, теряющей контроль над собственной политической сущностью. При этом многие жизненно важные государственные функции оставались весьма эффективными. Именно сталинизм стимулировал ис следование того, каким образом они сохраняли свою эффек тивность. Могущество Сталина никогда не было застрахова но от воздействия внешних и внутренних факторов - эконо мического подъема или медленного упадка страны, от окру жения вождя и его физического состояния. Период с конца 1920-х и до конца 1930-х гг. был кратким, но сосредоточил в себе проблемы прошлого и будущего со ветской системы. Изучение времени апогея сталинизма не обходимо. Но это не значит подчиняться распространенному клише, будто бы сталинизм - это все, что следует знать о со ветской эпохе. Сталинская система отличается и от НЭПа, и от постста- линского периода, хотя между этими этапами много общего. Их постижение поможет прояснить ключевые проблемы ис тории современной России. Возможно, это утверждение пока жется кому-то невероятным. Но так бывает всегда. В то время, как один режим теряет свою эффективность, в его недрах вы зревают новые деятели и новые факторы, которые делают возможными все последующие главы истории.
Глава 1.СТАЛИН ЗНАЛ, ЧЕГО ХОТЕЛ И УМЕЛ ЭТОГО ДОБИВАТЬСЯ
Внутри направления, име нуемого «большевизмом», на самом деле сосущество вали две разные политиче ские и культурные вселен ные. После победы над «бе лыми» разные мировоззре ния предстали во всей своей очевидности. Одно имело в перспективе создание госу дарства, защищающего ин тересы большинства насе ления; другое ставило во главу угла интересы самого государства
Сталин умер более 50 лет назад. За это время появилось много замечательных книг о периоде его правления, стали доступными новые источники информации. Однако несмот ря на изобилие документального и исследовательского мате риала, постигнуть и вынести однозначную оценку этому пе риоду довольно трудно. Суждения и свидетельства из первых рук предлагают разные, порой противоположные портреты и мгновенные снимки. Некоторые из них рисуют делового, хорошо информи рованного, мягкого и даже благожелательного вождя. Иными словами - рационально мыслящего государствен ного деятеля. Другие показывают холодного манипулято ра и тактика. Третьи изображают личность, лишенную са моконтроля, не верящую никому и ни во что, раздражи тельного мстительного монстра, готового пустить в ход кулаки. Или еще хуже: капризного сумасшедшего, уверо вавшего, что устроенная им резня - величайшее политиче ское достижение. Бездарный актер на огромной сцене или искусный орга низатор? Гений, чья одаренность оказалась органически совмести мой с непостижимым для нормального человека злодейст вом, или вульгарная извращенная посредственность? Калейдоскоп мнений являет поистине сложную картину. К тому же свидетели часто меняют свои оценки, возможно потому, что наблюдают одного и того же человека в самых разных ситуациях. Для многих Сталин остается лишь патетической фигурой, не заслуживающей шума, который не прекращается вокруг его имени. Такие диаметрально противоположные свидетельства (не которые из которых действительно отражают натуру Иосифа Сталина) озадачивают. Но принимая во внимание, что мы имеем дело с человеком, тщательно следившим за каждым своим шагом, можно сделать вывод, что портреты тирана, столь различные на первый взгляд, на самом деле идентичны. В любой из предложенных трактовок следует установить очевидное: сталинский феномен имел временные границы, обусловленные не просто банальным фактом его рождения и смерти, но и тем, что системное умопомрачение, которое претерпел СССР под его игом, тоже имело свои пределы. Личность Сталина нельзя рассматривать вне историче ского потока, из которого он вышел и которому был всем обя зан. Его мучительный, кровавый, драматичный и глубоко ин дивидуальный путь был компонентой исторического «мате ринского дома». Другими словами, предводитель огромной страны был обезличенным продуктом своего времени. Неко торые из этих аспектов будут освещены в данной части кни ги, другие - в ее третьей, заключительной части. Начнем с того, что обычно считается неоспоримым: Ста лин был членом большевистской партии, ленинистом, подоб но любому другому из числа партийных вождей. Так ли это, или только кажется очевидным? Безусловно, Сталин принадлежал к правящему кругу. С 1912 г. он был членом Центрального комитета большевист ской партии, а позднее, с 1919-го - членом Политбюро. Во время Гражданской войны Иосиф Сталин неоднократно вы полнял специальные поручения Владимира Ленина. Однако уровень его интеллекта и его политическая позиция заметно отличались от уровня главных фигур большевистского дви жения, политических аналитиков, подолгу живших на Западе и хорошо ориентировавшихся в вопросах западной политики. Более «европейские», образованные, «книжные», они бы ли погружены в теоретические проблемы и интеллектуально значительно превосходили Сталина, не получившего удовле творительного образования и почти не знакомого с миром за пределами России. Сталин умел дискутировать и даже побеждать в спорах, но оратором не был. Его крайне чувствительное эго могло умиротворить только ощущение собственного величия, при условии, что окружающие беспрекословно таковое призна ют. По этой причине он был скрытен, осторожен, сосредото чен и схематичен. Обретение личной власти казалось ему вернейшим способом добиться положенного ему признания. Несмотря на высокое положение, он долгое время оставался в тени самых выдающихся большевистских лидеров Влади мира Ленина и Льва Троцкого, а также плеяды других вож дей, которые не знали (и не догадывались), что скоро станут всецело ему подвластными. Сталин должен был компенсировать относительную при ниженность, мобилизуя манию величия. Приписывать себе большую роль, чем играл на самом деле. Он собирал вокруг себя неизменно расширявшуюся группу безличных прислуж ников и доносчиков, подобных Климу Ворошилову и Семену Буденному; более способному, но «неотесанному» Серго Орд жоникидзе; умелому, но очень молодому Анастасу Микояну, а несколько позднее - Вячеславу Молотову, который стал, возможно непреднамеренно, главной опорой будущего дик татора и жрецом его культа. Такие черты сугубо авторитарной личности проявились и получили право на существование еще во времена Граждан ской войны. Именно опыт военных лет во многом определил сталинское видение нового государства, возникшего после февральской революции 1917 года на развалинах старой Рос сии, и способа управлять им. Эти идеи были неотъемлемым «ингредиентом» психопатологической страсти самовозвели- чивания. Но разница между Сталиным и другими членами «старой большевистской гвардии», включая Ленина, оказа лась разительной. Внутренний мир Сталина был сформирован традициями родного Кавказа и дополнен опытом жизни социального «дна» народной России. А вот влияние на него Социалистиче ского, а затем и Коммунистического Интернационалов мож но считать минимальным, если вообще их следует прини мать в расчет. Неудивительно, что, вернувшись с Граждан ской войны, Сталин и его товарищи придерживались совер шенно иной точки зрения на происходящее в России, нежели Владимир Ленин, Лев Троцкий, Лев Каменев и т. д. Принци пиальная разница во взглядах касалась концепции социализ ма и природы нового государственного строя, которому предстояло управлять страной. Таким образом, внутри направления, именуемого «больше визмом», на самом деле сосуществовали две разные политиче ские и культурные вселенные. После победы над «белыми» раз ные мировоззрения предстали во всей своей очевидности. Од но имело в перспективе создание государства, защищающего интересы большинства населения; другое ставило во главу угла интересы самого государства - и этот подход разделяло большинство русского народа и, конечно, ветераны Граждан ской войны. На этой стадии диктатура была только одним из наибо лее предпочтительных вариантов, казавшихся возможны ми во время Гражданской войны. Но до его реализации было еще далеко. Диктатура приходит в разных одеждах, маскируясь под другие политические режимы, в том числе и под демократию, которые часто колеблются между авто ритарным,-либеральным и социал-демократическим вари антами. Обе антагонистические модели проявили себя, когда вой на закончилась и наступило время строительства государст ва. Обустройство России, определение типа власти, которая будет в состоянии решать поставленные задачи развития и социального преобразования страны, национальные вопро сы, вопросы кооперации, крестьянства, партийной структу ры - по поводу каждого из этих аспектов существовали раз ные мнения. В недрах некогда монолитной партии проявились два противоборствующих политических лагеря. Было ясно, что тот, кто победит в этой борьбе, будет вынужден со хранить (хотя бы на некоторое время) старое название пар тии и ее прежние лозунги. Мы знаем, что так и произошло - и произошло быстро. Сталин маскировал свои цели, поэтому переиграл осталь ных партийцев. Когда они осознали, что попали в ловушку, приготовленную ими для своих противников, было поздно. Ленин тоже оказался среди одураченных. Он понял, что про изошло, когда оказался бессильным что-либо изменить. Тем более в начале 20-х годов он был серьезно болен и фактиче ски исключен из активной политической жизни страны, что тоже способствовало возвышению Сталина. Однако, как отмечалось ранее, проблема сталинизма глуб же, чем «разгадка» личности Сталина, поскольку он всего лишь воплощал определенное видение политической линии партии на грядущие годы. В течение некоторого времени она обходилась без четких формулировок и не проявлялась в от крытых действиях. Две программы были обнародованы лишь в период «последней битвы Ленина» ~ это событие находит подтверждение в так называемом завещании Ленина. Позиция Сталина, занявшего в апреле 1922 г. должность Генерального секретаря партии, обозначилась благодаря его плану конституционного образования СССР. Документы, ка сающиеся этого события, содержат материалы, свидетельст вующие, что столкновения между Лениным и Сталиным име ли место не только по вопросам национальной политики. Причина их разногласий была глубже и существеннее. Они касались комплекса строительства системы в целом: идеоло гии, взаимодействия партии и государства, экономической политики и, особенно, стратегических основ политики в от ношении крестьянства [1]. Архивные материалы, ставшие доступными после пере стройки, позволили не только представить глубину разногла сий по этим проблемам, но и выявили откровенную враждеб ность Сталина к Ленину, а также постоянно растущее раздра жение Ленина в отношении Сталина. О глубоком личном и Часть первая. Режим и его душа 35 идеологическом неприятии, существовавшем между ними, но до времени остававшемся тайным для всех, кроме немно гих близких свидетелей, можно судить или, по меньшей ме ре, догадываться по ранее неизвестному письму Сталина к Ленину, написанному в 1921 году [2]. Это письмо не имеет точной даты и касается устройства партийного аппарата. Оно дает редкую возможность понять, как Надежда Крупская, жена Владимира Ильича, и Политбю ро оценивали политику Сталина. Все началось с жалобы Крупской, по воле необходимо сти оказавшейся в роли главного информатора больного мужа, на то, что Сталин создал в ЦК большой отдел агита ции и пропаганды (агитпроп), фактически представляв ший собой самостоятельное министерство - «целый комис сариат». Цели и задачи агитпропа полностью совпадали с целями и задачами отдела политического просвещения (в Комиссариате просвещения), возглавляемого Крупской, и этим как бы производили «подкоп» под ее работу. Внима тельно прочитав письмо жены, Ленин направил его Стали ну со своими комментариями, посоветовав не связывать себя с агитпропом. Ответ Сталина был ответом кинто - грузинского улично го плута (одно из прозвищ, полученных им в юности). Ста лин повел себя как мелкий лукавый интриган, умело исполь зовавший болезнь адресанта, и нагло отрицал даже тот факт, что ряд названных Крупской лиц был приглашен им для ра боты в агитпропе ЦК. Сталин утверждал, что был «вынуж ден» создать этот отдел, но в то же время отказывался его распустить. Он пытался убедить Ленина, что, поступая так, делает это в его интересах. В противном случае Троцкий мо жет прийти «к выводу», что агитпроп распускают «только из- за Крупской». Сталин не уступил, прибегнув к ряду дешевых уловок. Понятно, что вопрос вовсе не сводился к тому, что мог бы по этому поводу сказать Троцкий. Сталин намекал Ленину: ему известно, что вопрос инициирован Крупской. Одновре менно он напоминал о фигуре «зловещего Троцкого», имен 36 Моше Левин. Советский век но в это время конфликтовавшего с Лениным по поводу ряда вопросов, и ослабевший после болезни Ленин не был уверен, что сможет обеспечить себе большинство в Политбюро без помощи Сталина. 1921 год был свидетелем многих подобных схваток, и ны не это впервые становится известным полно и широко. Ста лин разыгрывал карту Троцкого для того, чтобы сдерживать Ленина в период, ознаменовавшийся довольно умозритель ной дискуссией о роли профсоюзов между меньшинством Троцкого и большинством Ленина в Политбюро. Троцкий предлагал перейти к системе, напоминающей НЭП, но един ственную возможность преодолеть экономическую разруху видел только во временном введении военных методов и мо билизации рабочей силы. Именно по этому вопросу он полу чил отпор. Владимир Ильич, со своей стороны, все еще не ре шался провозгласить новую экономическую политику и хо тел придать профсоюзам, связанным с рабочим классом, большую независимость. Обе фракции (ленинская и троцкистская) маневрирова ли, стремясь заручиться голосами делегатов открывающе гося XI съезда партии. Как свидетельствует Микоян в своей автобиографии «Так было», Ленин лишь изредка принимал участие в заседаниях, на которых вырабатывалась тактика противодействия Троцкому, осуществление же операции, спланированной Григорием Зиновьевым, полностью при надлежало Сталину, считавшему, что натравливать Ленина на Троцкого - наилучший способ манипулировать обоими. Именно эту цель он преследовал и в случае с письмом Крупской. Возможно, что подобные махинации (Сталин за видовал Ленину) и ранее имели место с его стороны, но ос тались незамеченными, поскольку главной угрозой на тот момент были военные проблемы. Кроме того, центральной мишенью сталинских интриг периода Гражданской войны был Троцкий. Вообще нехватка уважения, а позднее нена висть Сталина к Ленину (это моя собственная точка зре ния. - М. Л.) подспудно вскормлены жгучей ненавистью к Троцкому, оказавшемуся препятствием на пути к признанию Часть первая. Режим и его душа 37 за Сталиным качеств выдающегося военного и государствен ного деятеля. Являясь объектом многочисленных уничижительных (за частую просто непечатных) эпитетов, которыми забрасыва ли Троцкого Сталин и его сторонники, Троцкий оставался признаваемым создателем Красной армии, народным комис саром по военным делам и вождем Октябрьской революции и не имел ничего общего с карикатурой, которую рисовали его враги. Имя Льва Троцкого ассоциировалось прежде всего с именем Ленина, который против этого никогда открыто не возражал, что еще сильней выводило Сталина из равновесия. Постоянные интриги и давление на Ленина с целью сместить Троцкого не только с военного, но и с любого иного поста (об этом хорошо известно любому биографу Ленина и Сталина) делают, как мне кажется, подобную интерпретацию сталин ской позиции вполне правдоподобной. Если не принимать во внимание минуты колебаний, такая «осада» Ленина не имела успеха. Ленин всецело пола гался на Троцкого и его престиж. Он работал с ним рука об руку - и не только в военной сфере. Кроме того, он поддержи вал ежедневный доверительный контакт с Эфроимом Склян- ским, правой рукой Троцкого по Реввоенсовету и комиссари ату обороны, игравшим, без сомнения, роль преданного связ ного между двумя лидерами. Документы периода Граждан ской войны раскрывают принципиальную значимость этой ежедневной работы, однако о самом Эфроиме Склянском из вестно довольно мало, кроме того, что смерть настигла его во время прогулки на лодке в Америке в 1925 году. Тесный контакт Ленина с Троцким и его окружением все сильнее разжигали враждебное чувство Сталина к вождю. Но открыто эта вражда проявилась только тогда, когда Ле нин был уже при смерти, а Сталин практически полностью овладел командными высотами. Открытая атака на больно го Ленина не отвечала расчетливому, осторожному характе ру Сталина, но во время болезни (Сталина информировали о подробностях ее протекания) положение изменилось. Центральный комитет возложил на Сталина как на гене 38 Моше Левин. Советский век рального секретаря партии ответственность за лечение Ле нина, что и позволило Сталину неотрывно шпионить за больным человеком. Не исключено, что секретарь Ленина Лидия Фотиева со общала Сталину обо всем, что Ленин ей диктовал, хотя он и требовал конфиденциальности. Можно представить состоя ние Сталина, когда он понял: Ленин намерен лишить его за нимаемого положения и, возможно, поставить крест на его дальнейшей политической карьере. Если же не Фотиева бы ла первой, кто поставлял Сталину информацию о планах «патрона», Сталин имел возможность узнать о них из пись ма Ленина XII съезду партии. В этом документе Ленин от крыто потребовал снятия Сталина с его поста и объяснил причины своего требования. О письме Ленина стало извест но и в Политбюро. Но Ленин был сильно болен, практиче ски недееспособен, поговорить с ним и получить консульта цию оказалось невозможным. Долгие годы этот документ тщательно скрывали от широкой публики, и только по ука занию Никиты Хрущева через 35 лет с момента написания письмо было опубликовано и вошло в полное собрание со чинений Ленина. Так же тщательно скрывались дебаты по поводу нацио нального вопроса, разгоревшиеся в кабинетах и коридорах власти при появлении на свет СССР. И не только потому, что эта информация вскрывала глубину разногласий относитель но нового государства и предполагаемой структуры его по строения, но и потому, что она вызвала со стороны Ленина чрезвычайно бурную реакцию. Больной, фактически обре ченный Ленин с удивительной ясностью сформулировал свои идеи, сумев беспощадно раскритиковать сталинскую пози цию и показать опасность его подходов и решений. Создавая концепцию будущего советского государства, Сталин исходил главным образом из своего послереволюци онного опыта, когда он возглавлял Комиссариат по делам на циональностей. Этот пост ему доверили благодаря тому, что первая из книг Сталина, опубликованная задолго до событий 1917 г., написанная по просьбе Ленина и при редакторской Часть первая. Режим и его душа 39 помощи Бухарина, была посвящена национальному вопросу. Именно этот теоретический труд, пусть поверхностный и не глубокий, и последующее погружение в практику бесконеч но сложных национальных конфликтов и проблем, возмож но, убедили Сталина, что разнохарактерные, неуправляемые и воинственно настроенные «национальные интересы» спо собны в любой момент расстроить деятельность центрально го правительства. Последнее выступление Ленина по национальному вопро су стало манифестом, содержащим сильный и четкий анализ развития, предстоявшего стране после Гражданской войны. По мнению Ленина, Сталин хотел предложить нерусским на циональностям окраинных народов бывшей империи «авто номию», при этом подразумевая, что они останутся состав ной частью России, но откажутся от уже существующих дого ворных отношений равноправия с РСФСР или Российской Федерацией. Дискуссия по этому поводу, а также по другим предложениям о формах будущего государства была крайне жесткой. Ее эпицентром стал конфликт Ленина и Сталина по национальному вопросу, последствия которого отразились на будущем советской политической системы. И об этом сле дует рассказать подробнее.
Часть2. АВТОНОМИЗАЦИЯ ПРОТИВ ФЕДЕРАЛИЗАЦИИ (1922 1923 ГГ.)
Хотя в обеих программах речь шла о диктатуре, в вопросах практики они расходились. Многочис ленные союзные мини стерства, предложенные Сталиным, были яблоком раздора и источником обид. Республики не сом невались, что они будут поглощены Россией. И это действительно было це лью Сталина
Русские редакторы документального сборника [3], являю щегося для нас основным источником информации по данно му вопросу, в предисловии отмечают, что идеи Владимира Ленина о месте и роли национальностей в государстве пре терпели существенное видоизменение - от твердой убежден ности в достоинствах централизма к «признанию неизбежно сти федерализма». Сначала Ленин верил, что задачи пролетарской борьбы лучше решать в рамках унитарного государства, и выступал категорически против даже культурно-национальной авто номии. Но после того как в ходе Гражданской войны нацио нальные окраины и анклавы внутри чисто русских губерний и регионов стали театром боевых действий, он впервые со гласился с тем, что создание национальных автономий и са мостоятельных национальных государств более предпочти тельно. Правда, принимая подобное решение, Ленин и его со ратники всячески стремились подчеркнуть условность и вре менный характер образований такого рода. Это видно уже из названий республик: Татаро-Башкирская республика в По волжье и на Урале; Литовско-Белорусская - на западе; Гор ская - на Северном Кавказе. К концу Гражданской войны у границ бывшей Российской империи сформировались самостоятельные независимые на циональные советские республики - Украинская и Белорус ская. После советизации Закавказья появились Азербай Часть первая. Режим и его душа 45 джанская, Армянская и Грузинская республики. Все они на ходились в договорных отношениях с Российской Федераци ей, имели единое военное командование и единое предста вительство на международных дипломатических конферен циях. Несмотря на аморфность и зыбкость подобной конст рукции, она служила сплочению народов страны и усиливала нарастающие центростремительные тенденции. От резкого неприятия национально-культурной автоно мии Ленин постепенно склонялся к формальному признанию права наций на самоопределение в рамках бывшей Россий ской империи. При этом провозглашение независимости Финляндии и образование на этнической основе самостоя тельных государств в Прибалтике, Закавказье и Средней Азии были все-таки скорее вынужденными актами, чем ре зультатом последовательной целенаправленной политики. Но чем больше проходило времени, тем очевиднее станови лось, что мнение Ленина эволюционировало в сторону при знания национально-территориальных аспектов автономии при сохранении руководящей роли единой и наднациональ ной большевистской партии. Мысли Льва Троцкого, Христи ана Раковского, Буду Мдивани, Николая Скрыпника, Филип па Махарадзе, Мирсаида Султан-Галиева и других близких к Ленину людей развивались в том же направлении. Будучи практиками, работая в национальных регионах или разраба тывая единые основы внешнеполитической, экономической, военной и культурной политики, они, как правило независи мо друг от друга, приходили к одному выводу - классовая по литика в национальных вопросах является ограниченной, ес ли она не учитывает национальные особенности того или иного народа. Все эти люди позже стали жертвами режима. За исключением Ленина, никто из них не умер естествен ной смертью. Они оказались в числе тех, кто решительно и безапелляционного воспротивился жесткому унитаризму, сторонником которого являлся Сталин. Его доклад о пробле мах федерализма, сделанный на Всероссийском съезде Сове тов в январе 1918 г., явился страстной защитой вышеозна ченной национальной доктрины. 46 Моше Левин. Советский век В письме Ленину Сталин писал: «Наша советская форма федерализма устраивает нации Царской России как их путь к интернационализму... Эти национальности никогда не были государствами в прошлом или же давным-давно перестали быть ими. Вот почему советская (централизованная) форма федерации принята ими без особых колебаний». Письмо да тировано 12 июня 1920 г. Оно не только не вошло в сталин ское собрание сочинений, но и до начала 1980-х гг. никогда не публиковалось. В период с 1918 по 1920 г. при каждом удобном случае Сталин подчеркивал предпочтительный централизованный характер Советской Федерации, что являлось демонстрацией прямого наследования политике царской России, «единой и неделимой». Сталин постоянно твердил, что «автономия не означает независимости» и не предполагает обязательного «отделения». По его мнению, центральная власть никогда и ни при каких обстоятельствах не должна упускать из рук ры чаги власти. По мнению редакторов и авторов вводной статьи упоми навшегося ранее сборника, гарантированная Сталиным авто номия была административным инструментом навязывания социалистического унитаризма. Свою политику нарком (ми нистр) по делам национальностей выводил из мессианской роли России, аргументируя ее великорусской идеей «сверхгосу дарства» - державы (термин, которым мы будем пользоваться в дальнейшем), являющейся типичной концепцией экспан сии, согласно которой присоединение других наций всегда служит делу прогресса. При этом следует отметить, что рус ские исследователи, включая авторов и редакторов часто ци тируемого мной сборника, возможно, не поняли, что и другие империалистические страны страдали и страдают от месси анства подобного рода. В постреволюционной России новым аспектом этой концепции являлось лишь то, что Сталин, оспа ривая ленинские выводы и взгляды, делал упор на сверхрус скость своей империалистической политики. Мнение Ленина он именовал не иначе как националистическим уклоном, безу словно вредным для интересов советского государства. Часть первая. Режим и его душа 47 10 августа 1922 г. Политбюро приняло решение создать комиссию для рассмотрения взаимоотношений Российской Федерации с другими республиками, имевшими статус неза висимых государств или, как их тогда называли, «договор ных республик». Сталин, считавшийся главным экспертом по национальным проблемам еще с дореволюционных времен и ставший незадолго до этого заседания Политбюро генераль ным секретарем ЦК РКП (б), заявил о готовности представить свой план уже на следующий день. Как было отмечено раньше, пятью независимыми совет скими государствами, связанными с РФ договорами, явля лись Украина, Белоруссия и три закавказские республики - Грузия, Армения и Азербайджан. Сталин предложил им план автономизации, согласно которому им предстояло стать ча стью Российской Федерации. Статус прочих независимых республик - Бухары, Хорезма, Дальневосточной республи ки - на тот момент оставался неопределенным. С ними пред полагалось заключить договоры относительно условий внешней торговли, таможенных правил, ведения иностран ных дел, обороны и прочего. В этом случае все институты государств, оказывающихся в рамках нового союза, поглощались правительственными ин ститутами Российской Федерации - ЦИКом, Советом Народ ных Комиссаров, Советом Труда и Обороны. Национальные комиссариаты иностранных дел, внешней торговли, обороны, путей сообщения, финансов и связи тоже должны были стать частью соответствующих комиссариатов России. Комиссариа ты юстиции, образования, внутренних дел, сельского хозяйст ва и государственного контроля оставались под юрисдикцией республик. При таком решении вопроса никого не удивляло, что местная «политическая полиция» сливалась с ГПУ России. Знакомя Политбюро со своими соображениями, Сталин отмечал, что на данный момент они не предназначены для публикации. Предполагалось, что их сначала обсудят респуб ликанские партийные центральные комитеты, а затем фор мально узаконят советы республик на специальных сессиях исполнительных комитетов или на съездах Советов. 48 Моше Левин. Советский век Как всегда прямолинейно, Сталин заявил, что согласно предлагаемому им проекту принцип так называемой незави симости республик должен быть устранен, поскольку, по его мнению, является не более чем «пустыми словами» - ведь все республики становятся частью единой административной системы централизованного российского государства. Такая политика вызвала бурю протеста на местах. 15 сен тября 1922 г. Центральный комитет Грузии отверг сталин ский план автономизации, назвав его «преждевременным». Против решения грузинского ЦК голосовали только Серго Орджоникидзе, Сергей Киров, Миха Кахиани и Леван Гогобе- ридзе. Все они были людьми Сталина из так называемого За кавказского краевого партийного комитета (Заккрайко- ма) - органа, созданного Москвой для партийно-государст венного контроля над тремя закавказскими республиками и ставшего источником бесконечных конфликтов с националь ным партийным руководством Грузии. 1 сентября 1922 г. глава грузинских коммунистов Филипп Махарадзе пожаловался Ленину: «Мы живем в обстановке неразберихи и хаоса». Он заметил, что во имя соблюдения пресловутой «партийной дисциплины» Закавказский коми тет навязывает свои решения силой, и это подрывает незави симость Грузии. «Грузия, - как счел нужным заметить Маха радзе, - не Азербайджан и не Туркестан». В свою очередь Сталин столь же энергично жаловался на «полнейший хаос» в отношениях центра и периферий с их бесконечными конфликтами и недовольствами. Это видно из письма, адресованного Ленину 22 сентября 1922 г. Сваливая ответственность за происходящее на своих противников, Сталин яростно ополчился на тех «коммунистов», «которые приняли всерьез нашу игру в республики». В результате, под черкивал он, «единая федеральная государственная эконо мика становится фикцией». Альтернативу происходящему Иосиф Виссарионович видел в следующем. Первый вариант - признание полной независимости до говорных республик. В этом случае центр окончательно ли шался возможности вмешиваться в их жизнь, предоставляя Часть первая. Режим и его душа 49 им управлять железными дорогами, торговать, вести дела с зарубежными государствами. При этом решение любых об щих проблем требовало постоянных контактов и взаимодей ствия между юридически равными республиками, а решения верховных органов Российской Федерации считались необя зательными для других. Второй вариант - договорные республики создадут абсо лютно новое межгосударственное объединение, образовав единый экономический союз, при котором другие республи ки подчинятся высшим инстанциям Российской Федерации. Другими словами, мнимая независимость будет заменена подлинной внутренней автономией республик, но это кос нется только области национального языка, культуры, юсти ции, внутренних дел и сельского хозяйства. «Если мы теперь же не постараемся приспособить форму взаимоотношений между центром и окраинами к фактиче ским взаимоотношениям, в силу которых окраины во всем ос новном безусловно должны подчиняться центру, то есть если мы теперь же не заменим формальную (фиктивную) незави симость формальной же (и вместе с тем реальной) автономи ей, то через год будет несравненно труднее отстоять фактиче ское единство советских республик», - констатировал Сталин. В этих строках он представил основные черты проекта автономизации. Однако Сталин не предугадал реакцию Ле нина. А Ленин оказался не просто недовольным меморанду мом Сталина - а не на шутку встревоженным. В записке Ка меневу, датированной 26 сентября 1922 г., Владимир Ильич просил рассмотреть предложения об интеграции республик в Российскую Федерацию. К тому моменту он уже обсудил эту проблему с Григорием Сокольниковым, предполагал встретиться со Сталиным, а на следующий день увидеться с грузинским лидером Буду Мдивани, обвиняемым сторонни ками Сталина в уклонизме. «Сталин стремится разрушить слишком многое», - добавлял Ленин, считая, что план Стали на требует серьезных коррективов. Некоторые из своих предложений Ленин тут же отослал Сталину, который согласился с первой и, пожалуй, наиболее 50 Моше Левин. Советский век важной из поправок, заменив свою формулировку («присое динение к Российской Федерации») ленинской - «официаль ное объединение с Российской Федерацией в Союз Социали стических Республик Европы и Азии». Мы не должны уничтожать независимость республик, мы должны строить объединение более высокого уровня, пред ставляющее собой федерацию независимых республик, поль зующихся равными правами, объяснил Ленин. Эта записка была всего лишь первым наброском: имелся ряд поправок, которые Ленин после разговора с Мдивани и другими политиками собирался внести в проект (поправки были предварительными; ознакомить с ними всех членов По литбюро предполагалось после того, как документ будет окончательно разработан). Реакцию Сталина на предложения Ленина нельзя было назвать восторженной. В записке, направленной им 27 сентя бря 1922 г. членам Политбюро, он отметил, что согласен с ле нинскими поправками первого параграфа. (Мы считаем, *гго у него просто не было выбора.) Однако остальные предложе ния Сталин отверг, снабдив их язвительными замечаниями вроде «абсурдно», «беспочвенно», и в свою очередь обвинил Ленина в ненужной спешке («Его поспешность поощряет ук лонистов») и попытался красочно изобразить ошибочность ленинского «национального либерализма». Аргументы Сталина нельзя назвать безупречно логичны ми. Вынужденный снять свой проект автономизации, Сталин был откровенно зол. Неспособный сдерживать себя, он пото ропился перехватить инициативу, заострив внимание на «ук лонизме» («национальном либерализме»), что, по его мне нию, могло бы сплотить его сторонников против Ленина. Сталин не мог легко смириться с поражением. Однако до не го было недалеко. На заседании Политбюро 28 сентября 1922 г. Каменев и Сталин обменялись записками. Каменев сообщил, что Ленин «решил начать войну по вопросу независимости» и поручил ему «поехать в Тбилиси для встречи с вождями, оскорбленны ми сторонниками Сталина». Сталин ответил: «Нужна, по-мое Часть первая. Режим и его душа 51 му, твердость против Ильича (Ленина. - М. Л.). Если пара гру зинских меньшевиков воздействует на грузинских коммуни стов, а последние на Ильича, то спрашивается - причем тут «независимость»?». «Я думаю, что если В.И. (Ленин. - М. JI.) настаивает, хуже будет сопротивляться (подчеркнуто Каме невым. - М. Л.)», - предупреждал Каменев. Из этой перепис ки трудно однозначно определить, какой позиции на самом деле придерживался Каменев. Можно ли считать его двулич ным, поскольку он одновременно соглашался с Лениным и информировал Сталина? Или он полагал, что Ленин вскоре сойдет со сцены? На последнюю записку Каменева Сталин ответил следую щим образом: «Не знаю. Пусть делает по своему усмотре нию». Маневрировать, изображая свое отступление в наибо лее благоприятном свете, - это была практика, в которой Сталин особенно преуспел. Он информировал всех членов Политбюро, что готовит «несколько измененную, более точ ную формулировку решения Комиссии» и вскоре представил ее Политбюро. Исправленный текст фактически принадлежал Ленину. Согласно этой формулировке все республики (включая Рос сию) объединяются в Союз Советских Социалистических Республик, но сохраняют право выхода из него. Высшим ор ганом государства считается «Исполнительный Комитет Со юза», в котором республики представлены пропорционально количеству населения. Комитет назначает Совет Народных Комиссаров Союза. Поскольку нас в первую очередь интересует игра Сталина, мы не будем детально рассматривать процесс формирования правительственной конституции. Сталин был вынужден снять свой проект автономии, но не прекратил обходными методами добиваться собственных целей. Он умело манипу лировал языком, определяющим прерогативы будущих ко миссариатов, находящихся в Москве, и таким образом, каки ми бы ни были конституционные тонкости, в зародыше ду шил любое стремление к независимости. Республики тоже сознавали, что было поставлено на карту. Без надлежащих, 52 Моше Левин. Советский век четко определенных конституционных гарантий находящие ся в Москве министерства фактически оказывались подчи ненными Российской Федерации, проще говоря, оказыва лись в руках русских. Эта точка зрения была оглашена в пространном меморан думе, направленном Сталину 28 сентября 1922 г. Христианом Раковским, являвшимся главой украинского правительства. Суть меморандума сводилась к следующему: «В проекте гово рится об обязанностях независимых республик, о подчине нии директивам центра, но ничего не сказано о правах, кото рыми пользуются их ЦИК и Совнарком и находящиеся при них наркоматы и управления объединенных комиссариатов. Практика доказала, что центральные органы в некоторых не зависимых республиках живут при полном неведении, что им позволено предпринять и что запрещено, и часто рискуют быть уличены в отсутствии инициативы или в действиях, имеющих сепаратистский характер». Раковский полагал, что центральное правительство толь ко выиграет от соблюдения интересов республик и четкой регламентации их прав. В планах Сталина он видел не что иное, как проект автономизации, предусматривающий лик видацию республик. Он считал, что это только повредит СССР как в плане внутренней политики, так и в международ ных отношениях. Ленина терзали те же сомнения, он был го тов сражаться. Так называемый грузинский инцидент окон чательно побудил его к действию. Во время выступлений руководителей ЦК грузинской компартии против насильственного включения в Закавказ скую Федерацию вспыльчивый сторонник Сталина - Орджо никидзе - затеял драку с одним из своих оппонентов. После этого случая руководство грузинской компартии в полном составе подало в отставку, подвергнув резкой критике новый проект образования СССР. Скандал мог принять затяжной характер. Сначала Ленин не понял, что произошло, но, наведя справки, предложил Сталину направить Дзержинского в сопровождении двух человек нерусской национальности Часть первая. Режим и его душа 53 для изучения конфликта. Однако Сталин безоговорочно принял сторону Орджоникидзе. Глубоко обеспокоенному Ленину не оставалось ничего, как прийти к выводу, что Сталин и его соратники ведут себя как «великодержавни- ки ». Не исключено, что этот термин, часто используемый Лениным, был подсказан ему грузинами, находившимися с ним в постоянном контакте. 6 октября 1922 г. Владимир Ильич направил Каменеву письмо. Оно начиналось полу шутливо, а заканчивалось в серьезном тоне. «Великорус скому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть... Надо абсолютно настоять, чтобы в союзном ЦИКе предсе дательствовали по очереди: русский, украинец, грузин и т. д. Абсолют но!» Ленинский программный текст по национальному вопро су, продиктованный 30-31 декабря 1922 г., содержал новое понимание государственной системы. Этот уникальный до кумент [4] выдержан в духе критики и самокритики. Таким образом Ленин говорил о своей вине перед рабочим классом страны. Он считал себя виновным в том, что не вмешался «достаточно энергично и достаточно резко» в пресловутый вопрос об автономизации, и объяснял, что до недавнего вре мени сделать это мешала болезнь. Суть сказанного состоит в следующем: да, единство аппа рата управления выставляется предварительным условием объединения, но о каком именно аппарате идет речь? Об ап парате, унаследованном от самодержавия, смеси из монархи ческих и мелкобуржуазных шовинистов, орудия угнетения, традиционного во времена царизма. По меньшей мере следу ет повременить, пока ситуация не изменится. В противном случае широко разрекламированный принцип права выхода из Союза станет только листом бумаги, не защищающим дру гие национальности от истинно русского человека , бюрокра та, насильника, великорусской швали - такими словами хара ктеризует Ленин русского националиста. И Ленин выносит вердикт: в проекте Сталина не существует никаких реальных мер для защиты этнических меньшинств ( инородцев ) от ис тинно русского держиморды. 54 Моше Левин. Советский век Важно понимать, почему Ленин с такой страстью начал разоблачать изуверские качества русской бюрократии и рус ских ультранационалистов. Угнетение народов началось много веков назад - поэтому советской власти предстояло рассеять недоверие этнических меньшинств, пострадавших от несправедливости такого рода; Ленин настаивал, что они (меньшинства) особенно чувствительны к любой форме дис криминации и что Сталин с его увлечением административ ными методами, не говоря об озлоблении по поводу «социал- национализма», лишь сильнее разожжет это недоверие. «Оз лобление вообще играет в политике обычно самую худшую роль», - подчеркивал Ленин. Так он впервые дал понять, что Сталину нельзя доверять ведущее положение во власти. Что, по мнению Ленина, следовало сделать? Оставить и укрепить Союз, ибо он необходим. Сохранить единство ди пломатического аппарата, «исключительного в составе на шего государственного аппарата». Гарантировать полно правное «употребление национального языка в инонацио нальных республиках». В качестве примера наказать Орджо никидзе «за рукоприкладство», а политическую ответствен ность «за всю эту поистине великорусско-националистиче скую кампанию переложить, конечно, на Сталина и Дзер жинского». Проект формирования СССР следовало пересмотреть и, если необходимо, переписать к следующему съезду Советов. Центру оставались военные и дипломатические функции; все остальные возвращались республикам. Ленин подчеркивал, что фрагментации власти бояться не надо. Если придержи ваться закона и справедливости, авторитета партии будет до статочно для достижения необходимого единения. Ленин пи сал: «Надо иметь в виду, что дробление наркоматов и несогла сованность между их работой в отношении Москвы и других центров могут быть парализованы достаточным партийным авторитетом, если он будет применяться со сколько-нибудь достаточной осмотрительностью и беспристрастностью». В наше время очевидно, что атака Ленина на Сталина бы ла частью наступления на те явления, которые Ленин считал Часть первая. Режим и его душа 55 пережитком старой великодержавной империалистической идеологии (великодержавничества ) . Мы можем не сомне ваться, что Ленин брал на заметку и затем атаковал своих по литических врагов. Он понимал, чем чревато будущее (пожа луй, в этом случае мы можем говорить о предвидении и даже предчувствии). Ленин осуждал сталинский путь, который при надлежащих условиях мог стать официальной полити кой государства. Неудивительно, что в своем «завещании» Ленин дал ясно понять, что Сталина следует сместить с его партийного поста. Сознавая свою физическую слабость, Ленин в записке от 5 марта 1923 г. просил Троцкого взять на себя защиту «гру зинского дела» в Центральном комитете. В тот же день в письме, посланном грузинам Буду Мдивани и Филиппу Маха- радзе, он подчеркивал, что принял их дело близко к сердцу. Но политическая активность Ленина резко оборвалась четы ре дня спустя, 9 марта. В этот роковой день очередной «удар» окончательно приковал его к постели. До своей смерти, которая наступи ла 21 января 1924 г., он был лишь в состоянии слушать га зетные статьи, которые читала ему Надежда Крупская. Он понимал прочитанное, но, лишенный речи, мог высказы вать свое мнение только нечленораздельными звуками и движением глаз. 6 марта 1923 г. Троцкий, выполняя ленинскую просьбу, направил в Политбюро меморандум, в котором резко заявил, что ультрагосударственнические тенденции должны быть от вергнуты, и раскритиковал тезисы Сталина по национально му вопросу, которые тот готовил к предстоящему XII партий ному съезду. Троцкий подчеркивал, что значительная часть центральной советской бюрократии рассматривает создание СССР как способ сведения на нет всех национальных и авто номных политических образований (государств, организа ций, регионов). И делает это под прикрытием создания так называемых объединенных комиссариатов по экономике и культуре, фактически игнорирующих интересы националь ных республик. 56 Моше Левин. Советский век Но при личном обращении к Каменеву Троцкий занял до вольно странную позицию. Отметив, что предложения Ста лина чреваты непредсказуемыми последствиями и необхо дим «кардинальный поворот» (что всецело согласовывалось с позицией Ленина), он заявил о готовности не выступать про тив Сталина, если тот исправит свои тезисы. Можно ли сказать, что Троцкий строил замки на песке? Да, можно - если он предполагал таким образом упрочить единство партийных рядов. 7 марта 1923 г. Каменев информировал Зиновьева, что Ленин заявил о несогласии с позицией Сталина, Орджони кидзе и Дзержинского, солидаризовался с Мдивани и напра вил Сталину личное письмо, в котором разорвал с ним отно шения из-за грубости последнего с Крупской. Каменев доба вил, что Сталин ответил коротким кислым извинением, кото рое вряд ли удовлетворит старика : Ленин «не будет доволен мирным разрешением вопроса в Грузии и, очевидно, захо чет, чтобы некоторые организационные меры были приня ты наверху» (курсив Каменева. - М. Л.). По его мнению, Зи новьеву надлежало «быть в Москве в это время». Эта ситуация могла стать для Сталина критической. Ему пришлось отступить. Он велел Орджоникидзе вести себя с грузинами более сдержанно и попытаться найти компромисс. В тот же день он написал Троцкому, что принимает его заме чания к своим тезисам «как бесспорные». Вечером этого дня он получил от секретаря Ленина, Лидии Фотиевой, распечат ку диктовки по национальному вопросу. От себя Фотиева до бавила, что Ленин намеревался переслать документ в прези диум будущего съезда, но не дал ей по этому поводу никаких официальных указаний. Также Фотиева послала текст диктов ки Каменеву и Троцкому, проинформировав их, сколь важное значение придавал Ленин и этому документу, и национально му вопросу, и спрашивала, как ей поступить с этой бумагой. Так сложилась обстановка, благодаря которой Троцкий смог бы заметно ослабить претензии Сталина на лидерство, ведь у него была возможность добиться публикации ленинской дик товки. Но Троцкий этой ситуацией не воспользовался. Часть первая. Режим и его душа 57 Сталин поступил иначе. Он принял предложенную Фотие- вой подсказку. В очередном письме членам Политбюро (6 ап реля 1923 г.) она обратила их внимание на то, что Ленин не считал текст диктовки законченной, готовой к публикации статьей, да и Мария Ульянова (сестра Ленина) заявляла, что Владимир Ильич не дал ей никаких указаний относительно печати. Возможно, Сталин сам подсказал Лидии Фотиевой и Марии Ульяновой необходимость таких заявлений. Но это из области предположений. Как бы то ни было, Сталин добился того, чего хотел. Письмо не было опубликовано в канун съез да, а Троцкому инкриминировали «сокрытие важнейшего ле нинского документа» от партийного руководства. На самом деле с текстом ленинского обращения на съезде был ознако млен лишь узкий круг лиц, входивших в совет старейшин. Их также проинформировали о решениях пленума Центрально го комитета по грузинскому вопросу. Слух, будто кто-то в руководстве партии намеренно утаил ленинский документ от других, был объявлен откровенной клеветой. Троцкий остался доволен, что с него сняли подоз рение в нелояльности, а Сталин - что удалось миновать беду, которая могла стоить ему карьеры. Пререкания - что делать с текстом, кому его показывать, а кому нет - вылились в мелкие интриги и склоки, однако став ки в этой игре были крайне высокими. Кто останется у власти? Какова будет форма власти? Будет ли диктатура преследовать популистские и социальные ориентации большевизма? Или же примет глубоко консервативную великодержавность ? Симптоматично, что именно «национальный вопрос» привел к таким грандиозным столкновениям. Именно в этом пункте так называемый большевизм (ленинизм) оказался наиболее уязвим, оказавшись в замешательстве из-за гран диозности задач послевоенного возрождения страны и нега тивных сторон режима, не очевидных до этого времени. По ложение требовало тщательного обдумывания, перегруппи ровки и адаптации. Другими словами, разыгралась классиче ская ситуация, когда личности вождей могли обусловить вы бор направления дальнейшей жизни страны. 58 Моше Левин. Советский век Деятельность Ленина в этот момент можно считать уни кальной. В области политики и на чисто человеческом уров не она производит неизгладимое впечатление. Умирающий парализованный человек в крайне запутанных обстоятельст вах сумел до последнего фатального «удара» сохранить яс ность ума. Что касается Сталина, его в первую очередь интересовал не столько национальный вопрос, сколько выбор стратегиче ского направления. Сталинский проект автономизации преду сматривал безальтернативный вариант развития режима. В отношении характера государственной власти у них с Ле ниным были разные приоритеты. Конечно, диктаторские амбиции не были чужды и Лени ну, но он считал, что в области национальных отношений нужно исходить из уважения прав национальностей и что го сударство должно защищать эти права. Таким образом, хотя в обеих программах речь шла о диктатуре, в вопросе практи ки они расходились. Многочисленные союзные министерст ва, предложенные Сталиным, были яблоком раздора и источ ником обид. Республики не сомневались, что они будут по глощены Россией. И это действительно было целью Сталина. Его головной болью стали роль, которую он надеялся сыграть на вершине власти, выгодное для него устройство партии, а также путь достижения командных высот.
Глава 3. КАДРОВЫЕ ЕРЕТИКИ.
Диктатура приходит под разными масками. Некото рые «однопартийные сис темы» сохраняют возмож ность вершить собствен ную судьбу или по мень шей мере формировать свое руководство. Когда этого нет, система пред ставляет собой сцену, на которой действие как тако вое отсутствует. Главные роли разобраны и разыг рываются представителя ми аппарата, правящего страной, а ими, в свою оче редь, командуют «верхи»П р и в ед ен н ы е выше документы позволяют достаточно глубоко понять личность Сталина и суть его политических проектов. Следующие аспекты прояснят их еще нагляднее. Спустя несколько лет после указанных событий Сталин окончательно сосредоточил в своих руках всю полноту вла сти. Он продолжал считать себя великой личностью и вож дем, но при этом знал, как важно выдавать себя за скромно го и нетребовательного человека, обыкновенного последова теля гениального основателя партии. Молчаливый, осторож ный, он казался хладнокровным - современники и соратни ки его таким и считали. Сталин последовательно разыгрывал непритязательную простоту, представляясь всего лишь незначительным наслед ником гиганта. Но его политические шаги, как существенная часть разгадки его характера, позволяют понять: за личиной незначительности и спокойствия скрывался совершенно иной человек. Из первых рук мы кое-что знаем о том, какое государство намеревался создать «простой» ленинский «преемник». Бо лее того, его высказывания о роли и задачах государства и партийных кадров раскрывают, как он на самом деле пред ставлял себе и действия власти, и собственное участие в этих действиях. Сталинские заявления выглядят откровением, да же если его современники (как соратники, так и рядовые чле ны партии и сторонние наблюдатели) не обратили на их зна Часть первая. Режим и его душа 65 чение должного внимания. Свою позицию он ясно и открыто высказал на XIII съезде партии в 1924 году. «Если ясно для нас, что наш госаппарат по своему составу, навыкам и традициям негоден, ввиду чего угрожает разры вом между рабочими и крестьянством, то ясно, что руководя щая роль партии должна выразиться не только в том, чтобы давать директивы, но и в том, чтобы на известные посты ста вились люди, способные понять наши директивы и способ ные провести их честно. Не нужно доказывать, что между по литической работой ЦК и организационной работой нельзя проводить непроходимую грань». И далее : «... После того как дана правильная политическая линия, необходимо подобрать работников так, чтобы на по стах стояли люди, умеющие осуществлять директивы, могу щие понять директивы, как свои родные, и умеющие прово дить их в жизнь. В противном случае политика теряет смысл, превращается в махание руками. Вот почему учраспред, то есть тот орган ЦК, который призван учитывать наших основ ных работников как в низах, так и вверху и распределять их, приобретает громадное значение» [5]. Однако упоминание о кадровом департаменте ЦК (учет но-распределительном отделе) отнюдь не означает, что Ста лин придавал партии такое уж особенное значение. Ситуа ция станет понятнее, если мы вспомним одно из его заявле ний в обращении к «будущим кадрам», студентам Универси тета имени Свердлова [6]. В этом обращении Сталин без апелляционно подчеркивал: «...для нас объективных трудно стей не существует. Единственная проблема - кадры. Если де ло не движется или движется плохо, причину не следует ис кать в объективных условиях: это ошибка кадров» [7]. Объективных условий для этого «марксиста» не существо вало: по его мнению, вождь волен ставить любые задачи, но не может считаться ответственным за их неудовлетворитель ное решение и результаты. Эти короткие тексты во всей пол ноте живописуют философию и практику сталинизма, таки ми, как их определял сам Сталин: с хорошими кадрами нет ничего невозможного; политика, определенная наверху, все 66 Моше Левин. Советский век гда правильна; ошибаются лишь окружение вождя или его подчиненные. Очевидно, что суть сталинской концепции личной власти состояла в идее, что такая власть должна быть «обнаженной, открытой». Иосиф Сталин никогда не писал трудов наподо бие Mein Kampf, книги, которая каждому желающему дает возможность понять, что за личность представлял собой Адольф Гитлер, и которую для этого не обязательно читать от корки до корки. Сталинская концепция всеохватывающей личной власти, в которой вождь ответственен только перед самим собой, его концепция «беспредельной диктатуры» на дежно укрыта от посторонних глаз среди отдельных фраз и предложений, которые могли легко остаться незамеченными даже для умудренных опытом членов партии. Между тем сталинская концепция была уже испытана на практике в крайних ситуациях - когда партия находилась в подполье во времена революции и Гражданской войны. В тех условиях солдаты должны были просто исполнять приказы. Теперь эта же логика оказалась перенесенной на совершенно иную почву - в условия рутинной ежедневной работы без чрезвычайных происшествий - и стала повсеместной прак тикой бюрократии, государственного администрирования, работы различных партийных аппаратов. Ныне, как и во вре мя войны, когда Красная армия была осаждена со всех сто рон, вождь требовал вести себя, как в военное время. Подоб ная «чрезвычайщина» - «неограниченная диктатура» могла привести только к уродствам, причем самого примитивного уровня. Чрезвычайно яркий пример можно найти в воспоминани ях Валентина Бережкова, переводчика Сталина. Не знако мый с подробностями текста речи Сталина в Свердловском университете 9 июня 1925 г., Бережков вспоминает эпизод, произошедший во время войны, когда он работал в Мини стерстве иностранных дел под началом Вячеслава Молотова. Молотов, достаточно хорошо знавший Сталина, разъяснил переводчику суть «нелогичной логики» Иосифа Виссарионо вича. Когда что-то происходило не так, Сталин требовал Часть первая. Режим и его душа 67 «найти виновного и сурово наказать». Единственная возмож ность спасти собственную шкуру состояла в том, чтобы ука зать на кого-то, и Молотов неоднократно поступал именно подобным образом. Когда выяснилось, что на телеграмму, на правленную от Иосифа Сталина Франклину Рузвельту, не был получен ответ, Молотов дал указание Бережкову найти виновного. Бережков провел расследование и пришел к выводу, что с советской стороны виноватых не было. По его мнению, ошибка была допущена со стороны Государственного депар тамента США. Выслушав доклад, Молотов попросту высмеял Бережкова. И объяснил ему, что любой просчет всегда совершается кем- нибудь определенным. В данном случае инцидент касается только советской стороны, и конкретно того, кто был ответст венен за передачу и доставку телеграммы. Сталин приказал найти виновного. Раз так, «козлом отпущения» должен стать человек, отвечавший за данную операцию. Найти такого че ловека поручили заместителю Вячеслава Молотова Андрею Вышинскому, и тот проделал это без особых затруднений. Не везучего руководителя шифровального отдела немедленно сняли с должности, исключили из партии, и в дальнейшем он исчез без следа [8]. Приказ Сталина выполнили буквально. Источник этой безумной логики ясен: если на низшем уровне нет виновного за ошибку, то ее могли совершить только в верхах. А этого, по мнению Сталина, не могло быть просто потому, что «не могло быть никогда». Методы, используемые Сталиным для формирования «об раза» своей власти, имели некоторые специфические черты. Сталин придумывал и разрабатывал различные сценарии и следовал им, как правило, ничего не меняя. Одной из самых простых сценарных разработок такого рода являлось присвоение самому себе тех побед и достиже ний, которые до того ассоциировались с именами Ленина и Троцкого. В дьявольской фантасмагории Сталина Троцкий вообще выступал неизменным фигурантом. Его поносили, обливали 68 Моше Левин. Советский век грязью, громоздили всевозможную клевету. Без сомнения, Троцкий занимал особое, специфическое положение в созна нии Сталина, и именно поэтому простая политическая побе да не могла удовлетворить последнего. Сталин не чувствовал себя спокойно до тех пор, пока не был приведен в исполне ние приказ об убийстве Троцкого. Но даже после его смерти он стремился начисто вычеркнуть это имя из советской исто рии, во-первых, используя цензуру, и, во-вторых, приписы вая заслуги Троцкого себе (на это стоит обратить отдельное внимание). Населению страны были явлены «художествен ные» фильмы, в которых военные достижения заклятого вра га - например, заслуги Троцкого в организации обороны Пе трограда (Санкт-Петербурга) против армии белого генерала Николая Юденича в декабре 1919 г. были отданы Сталину. И это только один из возможных примеров его неукротимой зависти и беспрецедентной мелочности. В отношении Ленина гонения приняли более изощрен ные формы. Решение забальзамировать тело вождя, несмо тря на резкие протесты членов его семьи, стало одним из центральных эпизодов причудливо-фантастичного сталин ского сценария. Что касается «клятвы верности Ленину», произнесенной на заседании съезда Советов 26 января 1924 г. накануне дня похорон, то она вылилась в продолжи тельное шаманское действо. Сталин довольно сухо пере числил указания, которые Ленин якобы завещал партии, но торжественно и патетично «заверил» усопшего от имени всех партийцев, что партия будет им следовать свято и бес прекословно. Сегодня, когда мы лучше понимаем истинное отношение Сталина к Ленину, становится очевидным, что этот «апофеоз скорби» и сусальной верности вовсе не был жестом искрен него уважения, а являлся «стартовым запуском» собственно го культа. Как сразу же отметили некоторые противники Ста лина, в клятве ничего не говорилось о положениях и идеях подлинного завещания Ленина. «Клятва» была произнесена для собственного блага и по сути дана не партии и стране, а самому себе. Часть первая. Режим и его душа 69 Сталинизм и синдром ереси. Апеллирование Сталина к символике православной церкви также хорошо известно. Иностранные биографы «отца народов» неоднократно отме чали этот факт, обращая внимание на литургическую форму «клятвы». Возможно, речь в форме литургии явилась следст вием его обучения в православной семинарии, где Сталин получил свое единственное образование. Влияние религиозных форм на построение структуры вла сти еще раз проявится позднее, когда Сталин заставит повер женных политических врагов проходить через ритуалы испо веди и покаяния, с точки зрения здравого смысла в данных обстоятельствах совершенно бессмысленные. Прощенный грешник все равно оставался грешником. Исходя из религиозного контекста действий Сталина сле дует уделить внимание его концепции ереси, а также ее ис пользования в политике. Эквивалентом «греха» при стали низме стали всевозможные «уклоны», которые нужно было искоренять, подобно отклонениям от господствующих рели гиозных догматов. «Синдром ереси» - подходящий термин для сталинской пропаганды, для ее многочисленных ритуалов и неумолимо го преследования тех, кто имел (или, возможно, мог иметь) убеждения, отличные от сталинской «тотальной» веры. В одной из речей Сталин «объяснит» это в своей характер ной манере: «уклон» возникает тогда, когда любой из право верных партийцев начинает «испытывать сомнения». В связи с этим позвольте мне процитировать слова Жоржа Дюби, изу чавшего причины возникновения ереси и ее модификации, появившиеся в Средние века - период, когда для блага кон формизма были выработаны изощреннейшие методы выкор чевывания инакомыслия. «Мы видели, что церковь стимулировала появление ере сей, указывая на них и проклиная. Но мы также должны до бавить, что церковь, карая, поскольку речь шла об охоте за людьми, создавала целый арсенал, который затем обретал собственную жизнь и который часто оживлял ереси, казав шиеся побежденными. Историки должны обратить присталь 70 Моше Левин. Советский век ное внимание на эти контрольные органы и специалистов, составлявших их персонал, которые часто были раскаявши мися и получившими прощение еретиками. Преследуя и карая людей, церковь также порождала осо бый умственный настрой: страх ереси, распространенное среди верующих убеждение, что ересь лицемерна, поскольку она скрытна, и, как результат, то, что она должна быть выяв лена любой ценой и любыми средствами. С другой стороны, подавление ереси провоцировало различные способы ее про явления в качестве инструмента сопротивления и контрпро паганды; и действовали они очень долго... Позвольте нам также показать, гораздо более открыто, политическое ис пользование ереси, еретических групп в качестве козла отпу щения, в любых желаемых смешениях в каждый данный мо мент» [9]. Этот анализ, относящийся к Средним векам, звучит так, словно разговор идет о сталинизме и его «чистках». Пресле дование ереси являлось основной составляющей стратегии Сталина и становления его культа. Использование термина «культ» в том же значении, как, скажем, в католицизме и пра вославии, оправданно. И не только потому, что речь идет не просто о приписывании сверхчеловеческих качеств верхов ному правителю. А также вследствие факта, что фундамен том технологического построения данного культа являлось преследование «ересей», которые, конечно же, изобретались и подавались Сталиным таким образом, будто бы система не могла выжить без такого фундамента. Демоны мщения и кары, выпущенные на еретиков, слов но сторожевые собаки, на самом деле представляли собой оп тимальную психологическую и политическую стратегию оп равдания массового террора. Другими словами, террор не был результатом существования «еретиков»; «еретики» были выдуманы, чтобы оправдать террор, нужный Сталину. Параллель с церковными стратегиями станет еще более очевидной, если мы примем во внимание, что Троцкий был идеальным воплощением так называемого вероотступника для множества людей - верующих, безбожников, национали Часть первая. Режим и его душа 71 стов и т, д. Одобрение его уничижения было данью лести и поклонения Сталину. Закоснелая ненависть к Троцкому даже после распада Со ветского Союза оказалась чрезвычайно распространенной среди современных сталинистов, националистов, антисеми тов и мракобесов. Возможно, стоит задаться вопросом: не правильнее ли считать эту ненависть квинтэссенцией нена висти к «еретикам», «чужакам», свойственной социализму в целом? А может, она была присуща и интернационализму? Или антисемитизму? Внимательное изучение аргументов приверженцев Сталина показывает, что именно делает Троц кого столь ненавистным для многих представителей совет ской идеологии, которые редко подходили к тому или иному факту хотя бы с минимумом беспристрастности. Помимо православной религии к культу Сталина взывали и другие явления прошлого. Сравнение Сталина с царем воз никло не на пустом месте. В то же время решение строить «социализм в одной стране» (причем с заявлением, что «мы в состоянии сделать это собственными средствами») свиде тельствовало, что идеологией можно манипулировать, на правлять ее в сторону «великодержавного шовинизма», в ко тором Сталина и обвиняли его противники. Этот лозунг сразу стал чрезвычайно соблазнительным для аудитории, состоявшей главным образом из победителей Гражданской войны, даже до того, как он превратился в идео логический и политический наркотик. Господство над церко вью, практиковавшееся самодержцами, было тесно связано с церковным символизмом, придававшим царской власти бо жественную легитимность. При этом дело Сталина и его культ нельзя считать религи озным феноменом. Это была чисто политическая конструк ция, позаимствовавшая и приспособившая к себе многие из символов православия, вне зависимости от того, как сам Ста лин относился к религии и к психологическим условиям ее возникновения. Мне кажется, нет никаких данных, которые позволили бы ответить на вопрос о религиозности Сталина. Судя по всему, он был атеистом. 72 Моше Левин. Советский век Надо обязательно понимать, что Сталин проводил после довательную политику превращения партии в инструмент контроля над государством. И это ясно из его «философии кадров». Маячивший ранее проект установления полного партийного контроля над государством был практически за вершен к концу эпохи НЭПа, в 1929 г. Это логически следова ло из по-гусарски лихого заявления Сталина, что «объектив ные трудности для нас не существуют». Подобная концепция роли кадров требовала больше, чем простая трансформация партии. В любом случае к этому времени РКП (б) сильно измени лась из-за массированного притока новых членов и изгнания убежденных оппозиционеров. Не говоря о значительном чис ле выходов из рядов партии, о которых официально не сооб щалось. Эта «лихорадка» обусловила расширение партийного ап парата, который ранее был небольшим и не представлял опасности для старых большевистских кадров, рано или поздно переходивших в открытую или молчаливую оппози цию к Сталину и его режиму личной власти. Маленький, но необходимый для налаживания четкой ор ганизационной работы, аппарат Центрального комитета, со зданный в 1919 г., в то время не зависел от численности чле нов партии. Однако в руках Сталина, особенно после того как в апреле 1922 г. он был назначен на пост генерального секре таря, аппарат начал играть другую роль. Сталин обладал безошибочным ощущением градации власти. Если «старые большевики» предпочитали работать в государственной администрации (комиссариатах и других правительственных учреждениях), он усиливал контроль над Секретариатом ЦК - инструментом, необходимым для асси миляции «сырых» новобранцев, для доминирования над пар тией и ее ветеранами. А им потребовалось время, чтобы осоз нать суть этого процесса. Известно, что до 1923 г. в отношении растущей мощи «машины секретариата» не высказывались ни критика, ни сожаления. Но довольно скоро стало понятно, что с помо Часть первая. Режим и его душа 73 щью этой машины в соответствии с пожеланиями Политбю ро мастерски комплектуются составы делегаций партийных конференций и съездов. Большинство историков готовы со гласиться, что XIII съезд партии, на котором Сталина переиз брали генеральным секретарем, был «укомплектован» имен но для решения этой задачи. Партия, в том виде, в котором ее знали ветераны и те, кто вступил в ее ряды в Гражданскую войну, быстро исчезала. Лишь так называемые партийные выдвиженцы были не просто «карточками» в картотеке, но «кадрами» - другими словами, работали и занимали опреде ленное место в иерархии аппарата дисциплинированных функционеров. Первое время некоторая видимость внутрипартийной де мократии еще сохранялась, как в случае с Центральным ко митетом, в течение нескольких лет продолжавшим избирать ся, заседать и принимать резолюции. Но вскоре и его состав был полностью выведен из-под контроля членов партии. Таким был путь, которым Сталину удалось претворить в жизнь свой «мастер-план» единоличного правления. Прежде всего он лишил партию возможности менять руководство пу тем выборов. Большевизм - это непременно надо подчерк нуть - имел такую возможность. Именно уничтожение меха низма выборов стало необходимым предварительным усло вием сталинского успеха. И этот факт противоречит широко распространенному убеждению, что Советский Союз « управ лялся Коммунистической партией». Колокол сталинизма прозвонил по всем существующим в то время политическим партиям, в том числе и по той, что находилась у власти. При Ленине еще существовало некое подобие однопартийной ди ктатуры. При Сталине правительство и партия проводили по литику, которая предписывалась им как «кадрам», до тех пор, пока делали это удовлетворительно. Все означенные сюжеты требуют подробного изучения. Диктатура приходит под разными масками. Некоторые «од нопартийные системы» сохраняют возможность вершить собственную судьбу или по меньшей мере формировать свое руководство. Когда этого нет, система представляет собой 74 Моше Левин. Советский век сцену, на которой действие как таковое отсутствует. Главные роли разобраны и разыгрываются представителями аппара та, правящего страной, а ими, в свою очередь, командуют «верхи». История советской системы безгранично интересна тем, что демонстрирует радикальные изменения в принци пах власти, а не просто ее временные колебания. Именно это предстоит рассмотреть более детально.
Глава 4 ПАРТИЯ И ЕЕ АППАРАТ
Можно лишь пора зиться тому, какой пристальный надзор и контроль требова лись, чтобы эта слож ная система находи лась в рабочем состо янии. Если допустить, что некая всемирная страховая компания предложила свои ус луги землянам, она, возможно, взяла бы за образец советский методстория государственной и партийной бюрократии на данный момент не описана достаточно отчетливо. Поэтому, характеризуя бюрократию, выделим лишь ее некоторые оп ределяющие черты. Ради ясности будем употреблять одни и те же термины для обоих руководящих образований. Государственная и партийная бюрократия в советских ис точниках именуется администрацией, а ее верхний эшелон (эквивалент так называемых менеджеров ) - управленцами . Для партийной администрации лучше всего подойдет назва ние аппарат. Соответственно лицо, занимающее определен ный пост в партийной администрации, - это аппаратчик. К сожалению, эти две категории не всегда можно различить с достаточно четкой определенностью, но в любом случае даже такая условная терминология, безусловно, принесет пользу. Мы уже упоминали, что в чрезвычайных обстоятельствах аппарат неизбежно создавал проблемы для всех членов пар тии. Жалобы на возрастающее неравенство верхов и низов раздавались уже в 1920 г., и это серьезно волновало как рядо вых членов партии, так и ее вождей. Через несколько лет про цесс расслоения завершился - для депутатов Советов всех уровней и для внешних наблюдателей это было очевидным фактом, однако для тех партийцев, которые, несмотря ни на что, оставались болъшевиками-ленинцами, стало шоком. В бедственный 1920 г., к которому я еще вернусь в треть ей части книги, вожди были серьезно озабочены проблемой Часть первая. Режим и его душа 81 расслоения, тем более что она вышла на страницы партий ной прессы. В 1920-х неравенство и отсутствие демократии в партийных рядах явились одним из ключевых вопросов, под нятых оппозицией - это было время, когда оппозиция еще могла заявлять о себе более или менее открыто. Но попытки поговорить о насущных реальных проблемах натолкнулись на демагогический отпор со стороны государственной и пар тийной бюрократии. До конца 1920-х гг. (и позднее) борьба с бюрократически ми тенденциями, так называемой бюрократизацией государ ственной администрации, официально инициировалась и внешне поддерживалась высшим партийным руководством - ведь в случае необходимости были нужны «козлы отпуще ния». Атаки же на бюрократизацию в самой партии были со всем иным делом, особенно когда критика раздавалась из среды последовательной оппозиции. Партия, насчитываю щая к концу 1920-х гг. более миллиона членов и тысячи аппа ратчиков, не могла не реагировать на бюрократизацию в соб ственных рядах, даже тогда, когда оппозиция была практиче ски подавлена. Стало ясно, что любая администрация взима ет дань, используя свое положение, даже если представляет собой эффективный рабочий инструмент. Проблема во всем объеме встала перед Центральной кон трольной комиссией партии в июне 1929 г., когда председа тель президиума Яков Яковлев только намечал контуры сво его доклада по вопросу бюрократизации, с которым намере вался выступить на XVI партийной конференции. Не все из того, на что он хотел обратить внимание, оказалось в после дующем включенным в опубликованный текст, но и то, что было опубликовано, достаточно информативно. Яковлев - один из представителей так называемой старой гвардии, по-прежнему занимающий свой пост, не скрывал тревоги: предстояла жесткая борьба с бюрократизацией, проникшей внутрь партии. По его мнению, данный феномен объяснялся тем, что многие члены партии работали в госу дарственной администрации, приобретая там пагубные при вычки, которыми «загрязняли» и «заражали» партию. 82 Моше Левин. Советский век Чтобы противостоять этой тенденции, партии надлежало бороться за демократический дух внутри советских прави тельственных органов и институтов, которыми фактически командовали «ответственные лица», сосредоточившие в сво их руках «всю полноту власти». Яковлев считал, что демокра тизация является единственным способом побороть эту бо лезнь в зародыше. Такое высказывание старого большевика, известного в качестве умного и умелого администратора, свидетельство вало о наступлении времени, когда партия стремилась снять с себя бремя ответственности за любые негативные явления. Яковлев понимал, что если он, как часто бывало ранее, зай мется реальным анализом проблемы, не прибегая к конкре тике, то рискует быть обвиненным в принадлежности к той или иной оппозиционной группе. Призывы к большей демо кратии и снятию бюрократических преград, в том числе и в самой партии, громко звучали в многочисленных материа лах, направляемых местными партийными организациями в Центральную контрольную комиссию и другие руководящие органы с жалобами на партийных боссов. Эти жалобы сумми ровались Информационной службой партии (1920-е гг.) и сводились в специальный бюллетень, информировавший о происходящем партийную верхушку [10]. Бюллетень также включал материалы, которые представ ляются нам особенно важными - те, что поступали из проф союзов и ГПУ. По меньшей мере дважды в месяц в нем публи ковался обзор настроений и взглядов определенных социаль ных групп, в первую очередь - рабочего класса. Бюллетень фиксировал факты забастовок и реакцию участвовавших в них партийцев. В 1929 г. газета «Правда» больше не считалась источни ком, где можно было прочитать жесткие обвинения со сторо ны рабочих - членов партии в адрес собственных начальни ков. Но вожди знали о недовольстве и постоянно обсуждали возможные ответные меры, что, как правило, не предавали широкой огласке. В 1920-х отчеты ГПУ о рабочих собраниях в партийных информационных бюллетенях представляли со Часть первая. Режим и его душа 83 бой прежде всего критику в адрес администрации и партий ных боссов, обвиняемых в безразличии и некомпетентности, когда вопрос касался законных производственных жалоб. Из материалов отчетов видно, что забастовщиков нередко бра ли под защиту, а поведение профсоюзных лидеров критико вали. Партийные информационные бюллетени 1920-х гг. пе реполнены материалами подобного рода. Поэтому не вполне корректно утверждать, что только го сударственный аппарат загрязнял партию. Это утверждение более верно скорее в отношении партийного аппарата, хотя он и делал все возможное, чтобы предотвратить взрыв него дования против так называемых партбюрократов. Центральный комитет неоднократно проводил грандиоз ные и эффектные кампании, направленные на защиту, а так же на прославление партийного аппарата, кадры которого стали называть политработниками и даже «преданной гвар дией» партии. Особенно часто это случалось в период борьбы против различных оппозиций в 1920-х гг. В то же время бес партийные и те из членов РКП(б), кто оставался верным большевистским идеалам, продолжали объединять оба типа кадров в категорию «бюрократов». И для этого имелись вес кие основания. Партийный контрольный аппарат был создан и предна значен для наблюдения за другими, более обширными аппа ратами. Не удивительно, что он работал в атмосфере умалчи вания собственных планов, действий и умонастроений. Слово «товарищ» утрачивало свою первоначальную ма гию, когда «товарищем» оказывался вышестоящий началь ник, отдающий приказы, устанавливающий ваш оклад и оце нивающий ваши служебные перспективы. Новая реальность, ставшая отныне частью повседневной жизни, выглядела буд нично просто: «Мы не рядом, товарищ Иванов, а на разных ступенях лестницы, товарищ Иванов, и я не ваш товарищ, то варищ Иванов». Машина секретариата представляла собой пирамиду, ос нование которой составляли партийные секретари со своими собственными секретариатами на уровне районов (самых 84 Моше Левин. Советский век нижних административных единиц). Вершиной было Полит бюро, Секретариат и Оргбюро. Это была система, предназна ченная для обеспечения приоритета партийного руководства при контроле двух еще более грандиозных пирамид: совет ской и правительственной - от Совета народных комиссаров до органов на местах. Все Советы - от Верховного до местных низовых - пред ставляли собой сложную и разветвленную организационную структуру. Их единственным предназначением было реше ние местных административных задач. Но в форме пирами ды, увенчанной Верховными Советами каждой республики и Верховным Советом СССР, они были едва ли не фикцией, со храняемой лишь для того, чтобы подтвердить верность рево люционному прошлому и гипотетическому народному суве ренитету. Местные Советы от центра до союзных и автоном ных республик были фактически подчинены Советам народ ных комиссаров (в 1946 г. их переименовали в министерст ва) и их отделам. Эта сложнейшая бюрократическая конст рукция из всевозможных «пирамид» и «ступеней» параллель но контролировалась партаппаратом. Разделение между двумя высшими административными сферами было довольно прозрачным, поскольку председа тель правительства (премьер-министр), а иногда и один из его заместителей являлись также членами Политбюро. Ана логичным образом строились и соответствующие партячей ки, входящие в партийную организацию, охватывающую со бой любое учреждение или министерство. Учитывая факт, что большинство важнейших постов в администрации были заняты членами партии благодаря системе так называемой номенклатуры (к которой мы вернемся позже), можно лишь поразиться тому, какой пристальный надзор и контроль тре бовались, чтобы эта сложная система находилась в рабочем состоянии. Если допустить, что некая всемирная страховая компания предложила свои услуги землянам, она, возможно, взяла бы за образец вышеописанный советский метод. Тем не менее на каждом шагу нашего путешествия по 1930-м гг. мы будем сталкиваться с рецидивами «постоянной Часть первая. Режим и его душа 85 неустойчивости» системы, тень которой постоянно нависала над аппаратом, предназначенным как для управления парти ей, так и для стратегического контроля над управленцами. Во имя решения этих задач приходилось преодолевать много численные изъяны системы. Мы не раз должны будем задать себе вопрос: может ли аппарат, взявший целью установить контроль над всем обществом, расти и обновляться быстро и эффективно? Теперь самое время ознакомиться с некоторыми данными о партийном аппарате и аппаратчиках. Едва появившись на свет, «бюрократизация», несмотря на то, что ее постоянно клеймили и проклинали, быстро приоб рела такие масштабы, что стала определяющей в любых пра вительственных и прочих органах. Это явление, регулярно критикуемое инстанциями ad hoc должными исправлять ошибки, свелось в глазах народа к многочисленным отказам со стороны бюрократов, сопрово ждавшимся утешительными словами и уверениями в том, что в один прекрасный день проситель сможет добиться правды. В то же время следует отметить, что неопубликован ные документы (особенно постсталинской эпохи) часто со вершенно откровенно и глубоко дают анализ состояния дел. Очевидно, что влияние бюрократии на жизнь советских гра ждан - рядовых членов партии и беспартийных, честных и карьеристов - весьма многообразно. Партийный аппарат и его скука (1924-1934 гг.). Многие, особенно идеалистически настроенные члены партии, гото вые служить стране на ответственных постах в центре и на периферии, нередко бывали обеспокоенными тем, что бюро кратизация сотворила с партией и с ними самими. Некото рые не осмеливались выступать с открытой критикой и толь ко говорили своим непосредственным начальникам, что на другом месте могли бы работать лучше. Но были и другие люди, делавшие более далеко идущие выводы. Несколько примеров из этих мириад «других» пока зывают, как трудно приходилось партаппаратчикам еще до 86 Моше Левин. Советский век того, как система окончательно окрепла. Тот, кто ранее вел революционную борьбу в подполье, в тюрьме и на полях сра жений и ныне был призван решать почетную задачу строи тельства социализма, вдруг осознавал (или постепенно дога дывался), что работа в иерархическом аппарате далека от вы соких идеалов коммунистического строительства, что здесь царит скука удручающей рутины. Приведем два примера, относящихся к разным годам. Они указывают на наиболее характерные симптомы этой бо лезни. Известный чекист Иван Ксенофонтов обратился 4 но ября 1924 г. к Лазарю Кагановичу, в то время кандидату в члены Политбюро, с просьбой освободить его от занимаемой должности управляющего делами ЦК партии. Большевик-ленинец с 1903 г., Ксенофонтов в период с марта 1919 по апрель 1921 г. был заместителем председателя ВЧК, в 1920-1921 гг. представлял ВЧК в Верховном трибуна ле при ВЦИК, принимал участие в подавлении Кронштадт ского мятежа, а позже - «наводил порядок» в стране. В аппа рате Центрального комитета партии Ксенофонтов прорабо тал более трех лет. Внешне все выглядело благополучно, но поскольку его работа сводилась к сплошной рутине, он хотел получить другое назначение, где угодно, только не в области экономики, торговли или кооперации, которые его не при влекали [11]. В то время с подобными просьбами еще можно было обращаться, не опасаясь последующих репрессий, - хо тя, вероятно, писать Кагановичу о том, что партийная работа крайне неинтересна, было не особенно осмотрительно. Дело кончилось тем, что Ксенофонтова назначили на работу в сфе ру образования. Второй случай произошел десятью годами позднее, в ноя бре 1934 года. Некто Хавинсон, заместитель заведующего от делом пропаганды, сообщил своему начальству о неком «то варище Слепченко». Дисциплинированный и вполне надеж ный работник, отвечавший в парткоме «за списки членов», Слепченко просил перевести его на производство. По словам Хавинсона, он заявил, что «работа в аппарате» угнетает его. И это было сказано именно тогда, когда Слепченко получил Часть первая. Режим и его душа 87 предложение стать помощником заведующего отделом про мышленности Центрального комитета, что могло бы решить все его личные бытовые проблемы. Но так же, как Ксенофон тов, он обратился к Кагановичу с письмом, утверждая, что за три года аппаратной работы так и не смог к ней привыкнуть. «С каждым ушедшим днем, - смело писал Слепченко, - я те ряю свою личность». Хавинсон, пересылавший Кагановичу эту просьбу, высказал мнение, что следует пойти человеку навстречу и отпустить его [12]. 1934-й год был (как мы увидим) благоприятным для просьб и высказываний подобного рода, несмотря на то, что они содержали скрытую критику работы партийного аппара та. Но оба приведенных примера являются всего лишь выра зительным дополнением к третьему случаю, который содер жал откровенную, скрупулезную и хорошо аргументирован ную критику всей системы власти. Автором этого документа был Христиан Раковский, член ЦК партии с 1919 по 1927 г. Мы уже упоминали его имя, ко гда он, являясь главой украинского правительства, в 1923 г. выступил против сталинского плана автономизации образо вания СССР. Обвиненный в троцкизме, Раковский был снят с дипломатической работы (в 1923 г., обвиненный в «строп тивости», направлен в Англию полномочным представите лем СССР, а в 1925 г. получил эту же должность во Франции). В 1927-м Раковского выслали в Астрахань, климат которой был вреден при заболевании сердца, которым страдал Ра ковский. Он пробыл в Астрахани до 1934 г., занимаясь кри тическим исследованием советской государственной систе мы, но в конце концов был вынужден «капитулировать», по скольку остро нуждался в лечении. Однако не болезнь убила Раковского: в 1941-м он оказался узником орловского цент рала и вместе с другими заключенными был расстрелян при спешном отступлении Красной армии под натиском гитле ровских войск. Суть вынесенного Раковским диагноза тяжелейших неду гов, поразивших партийно-государственный аппарат СССР, состояла в следующем. По его мнению, Коммунистическая 88 Моше Левин. Советский век партия, представлявшая совокупность сотен тысяч людей, объединенных не столько общей идеологией, сколько трево гой за собственную судьбу, была по сути абсолютно аморф ной и могла быть излечена только благодаря восстановлению внутрипартийной демократии. Правда, Раковский прекрасно понимал: надежды на исцеление бесполезны, возрождение старой партии - иллюзия. В другой части своего письма, воз можно, написанного несколько позднее, он прокомментиро вал проходящую в партии дискуссию о перспективах второго пятилетнего плана (1933-1937 гг.), который, согласно офи циальным заявлениям, должен был стать «умеренным пяти летним планом». Точка же зрения Раковского состояла в том, что за годы «умеренной» пятилетки произойдет «окончатель ное отделение бюрократии от рабочего класса» и обнаружит ся ее превращение в «правящий слой, поддерживаемый госу дарственным аппаратом» [13]. Спустя 30 лет в широко из вестной книге югославского публициста Милована Джиласа этот факт как бы оказался обнаруженным заново - теперь в качестве теоретической новации, что СССР управлялся так называемым новым классом [14]. Случаи утраты иллюзий в среде влиятельных кадров, близ ких к коридорам власти, следует дополнить сведениями о том, каким образом освобождение от энтузиазма происходи ло в среде простых людей. Принято считать, что при Сталине выйти из партии было невозможно без того, чтобы не навлечь на себя репрессии. Но после открытия партийных архивов вы яснилось, что случаи выхода из партии все-таки были, и нема ло, однако их так упорно замалчивали, что долгое время об этом никто ничего не знал. Доступные ныне архивные мате риалы свидетельствуют, что за период с 1922 по 1935 г. пар тию покинуло около полутора миллионов человек [15]. Некоторые просто отказывалась платить партийные взносы. Другие меняли место работы и жительства, но не встава ли на учет в местных партийных организациях. Большинство и тех и других впоследствии оказались в числе исключенных, но можно считать, что они сами покину ли партийные ряды. Часть первая. Режим и его душа 89 На многих предприятиях число выбывших из партии пре вышало число тех, кто в ней остался. Вместе с партийцами, исключенными из ВКП(б) при проверке членских билетов на волне чисток 1935-1936 гг. они стали мишенями атаки «большого террора». Полтора миллиона человек сыграли роль колоссального резервуара «врагов народа», в который НКВД регулярно забрасывал свои сети. Несколько замечаний по поводу партийной и государст венной администрации. На протяжении 1930-х гг. структу ра партийного аппарата разрослась и значительно усложни лась. Поскольку на любом заседании и в любой инстанции за Сталиным оставалось первое и последнее слово, в некотором смысле это упрощало принятие решений и их исполнение. Но упрощение - каким оно представлялось прежде всего во ждю и учителю - на деле оборачивалось обманом. Партий ный аппарат продолжал разбухать, мешая результативности и качеству рассмотрения принятых к производству дел. Количество народных комиссаров также непрерывно рос ло. В 1924 г. их насчитывалось десять, в 1936-м - восемнад цать, а в 1941-м - сорок один. Это же относилось к так назы ваемым государственным комитетам со статусом народных комиссариатов - Госплану, комиссариатам по закупке зерна, высшему образованию и по делам искусства. Их штат разра стался в темпе, характерном для всего партийно-государст венного аппарата. Логика партийного контроля того времени требовала, что бы новички приспосабливались к соответствующей работе. На каждом уровне, и особенно в центре, любая партийная ор ганизация создавала свой аппарат, имевший собственный персонал: председателей, заведующих отделами, всевозмож ных заместителей, инструкторов, технических работников. К 1939 г. аппарат Центрального комитета включал в себя обширные управления по каждой из областей государствен ной администрации, а также огромный отдел кадров (управ ление кадров). К тому времени, когда Григорий Маленков стал секретарем Центрального комитета, ЦК состоял из 90 Моше Левин. Советский век 45 отделов, контролировавших практически любую сферу го сударственной деятельности. На республиканском уровне партийные аппараты также постоянно расширялись, однако здесь принцип соблюдения иерархии был еще более жестким. Ведение любых внутрипартийных дел оказалось к концу 1930-х гг. строго централизованным. Все дела, представлявшие даже незначительную важность, включались в повестку дня Политбюро, на котором принималось окончательное решение. При менее централизованной системе многие сотни вопросов никогда бы не получили разрешения на таком уровне. При этом очевидно, что, имея перед собой столь широкий спектр проблем, Политбюро не имело времени и возможно сти по-настоящему вникать даже в наиболее значимые из них. Был найден следующий выход из ситуации: передать де ла из Секретариата в Оргбюро. Одновременная перегружен ность «наверху» и неудержимое расширение партийного ап парата и государственной администрации представляли со бой заколдованный круг. Эффективность системы неизбеж но оказывалась чрезвычайно низкой. Очевидно, что при рос те штата, предназначенного для контроля за многообразной, неуправляемой действительностью в условиях постоянного недостатка продовольственных запасов и низкого жизненно го уровня людей, этот заколдованный круг не мог быть разо рван. Понять и уяснить себе справедливость такого «бездей ствия» очень легко, если принять точку зрения тех, кто нахо дился на нижней ступени иерархической лестницы. В крайне мрачном письме, написанном Александром Щербаковым, в то время (1932-1936 гг.) бывшим заместите лем заведующего и заведующим отделом кадров Централь ного комитета, образно отмечено, что увиденное им напоми нает «железнодорожный вокзал в состоянии полнейшего ха оса». Это письмо было написано после поездки с целью про верки краевой партийной организации Дальнего Востока (Далькрайкома). За один год (с 1 января 1933 по 1 января 1934 г.) числен ность членов партии в регионе упала с 44 990 до 23 340 чело Часть первая. Режим и его душа 91 век; из них 7651 человек был исключен из партии; 1892 - по нижены до уровня «сочувствующих»; 1557 уехали при нали чии разрешения и 6328 - без разрешения (просто исчезли). Среди последней группы были люди с солидным партийным стажем, а также незаменимые специалисты, необходимые для работы на местах. По мнению Щербакова и сопровождавшего его в поездке инструктора ЦК, причинами столь вызывающего бегства стали «крайний бюрократизм», царящий в областном партийном ко митете по отношению к рядовым членам; а также - отсутствие возможностей для отдыха и удовлетворения культурных по требностей и нечеловеческие условия жизни рабочих и специ алистов. Некоторые размещались в землянках, одна семья жи ла в общественной уборной, другие семьи занимали «отврати тельные помещения; пять человек ютятся в одной комнате на шести квадратных метрах» и т. д. В регион ежегодно направля лись квалифицированные рабочие, строительные материалы, но положение с возведением жилья по-прежнему оставалось достойным сожаления. Общественные службы - бани, детские ясли, больницы, театры - полностью отсутствовали. Ситуация с продовольствием была также очень плохой. Но областной партийный комитет ничего не предпринимал. Он просто по стоянно перебрасывал людей с места на место и исключал из партии тех, кто уехал. На тот момент никто точно не знал, ка кова в действительности численность членов партии [16]. Аппаратчик, написавший столь мрачный отчет, требовал, чтобы ситуация была изучена Оргбюро ЦК или включена в повестку дня ЦК с целью найти меры для ее исправления. Весьма неприглядным оказалось положение дел в отда ленном, не имеющем большого значения регионе, руковод ство которым было возложено на второстепенных и даже третьестепенных партийных лидеров. Но столь же прискорб ными и болезненными были подобные срывы в местных пар тийных организациях, административных органах и многих центральных регионах. Постоянное увеличение числа задач и трудные жизнен ные условия заметно опережали возможности партийных 92 Моше Левин. Советский век кадров решать возникающие при этом проблемы. Почти все регионы жили в условиях постоянного чрезвычайного поло жения, с которыми местное партийное руководство справля лось как получится, примерно так же, как упомянутый ранее Далькрайком. Аппарат контроля за партией постоянно расширялся, но единственное, что он умел - писать отчеты, и был бессилен что-либо исправить по существу. Мы уже видели, что путаница, часто провоцируемая поли тикой центра, безжалостно вменялась в вину нижестоящим кадрам. Любая неудача, трагедия, катастрофа или хаотичная ситуация могла легко и быстро интерпретироваться как сабо таж. Когда речь заходила о саботаже, партийные аппаратчи ки не имели никаких привилегий. Как любые другие кадры, их считали потенциально виновными, и чем более солидное положение они занимали, тем больше была предполагаемая степень вины. Чем выше уровень ответственности, тем боль ше вреда от них ожидалась. Вполне естественно, что их дер жали под постоянным неусыпным подозрением. Система управления, основанная на такой параноидаль ной подозрительности, имела дополнительный «вывих». Счи тая опасным и опрометчивым ждать, когда гипотетическая опасность материализуется, верховное руководство преду смотрительно занималось «превентивным лечением». Уже рассмотренный анализ сталинской «кадровой философии» - разруха и человеческие страдания в период до 1933 г., став шие следствием провалов коллективизации, головоломной индустриализации, голода на Украине и в некоторых облас тях России - свидетельствуют о том, что применению «пре вентивного лечения» в форме кровопускания в масштабах страны удивляться не приходилось. Такая политика партии и правительства порождала бурю протестов, в фокусе которых оказался и Сталин. Такое поло жение вещей явилось для него настолько невыносимым, что для повсеместного подавления недовольства была запущена театрализованная кампания массовых репрессий. Через не которое время подобные кампании стали обыденным явле Часть первая. Режим и его душа 93 нием - и тогда на горизонте замаячило нечто более грандиоз ное. На заседании Центрального комитета в январе 1933 г. в речи о положении в стране Сталин заговорил о банде врагов, подтачивающих, подобно термитам, основы социалистиче ского режима. Пока это был только зловещий сигнал - «ин терлюдия» 1933-1934 гг. оказалась более неожиданной и зна чительной, чем можно было предположить. Испытывающая муки голода страна не хотела мириться с мыслью, что глава правительства ничего не предпринимает. Предстояло исправить экономическое положение и восста новить престиж Сталина до того, как будет развязан массо вый террор, намеченный в качестве демонстрации силы го сударства. Вождь планировал оргию убийств и методично го товился к ней. «Интерлюдия». XVII съезд партии был собран в апреле 1934 г. Окрещенный «съездом победителей», он вознес ритуальные хвалы главному победителю - Сталину и наметил иницииро ванную годом ранее линию на умиротворение внутренней ситуации в стране. Возможность высказаться перед делегата ми съезда предоставили даже бывшим оппозиционерам, правда, в основном для того, чтобы они на публике покая лись в собственных ошибках. Знаменательным событием съезда стало решение суще ственно снизить темпы второго пятилетнего плана (1933- 1937 гг.), а также призыв к соблюдению законности в стране. Эту «новую линию» провозгласили под гром фанфар. Ее сле довало считать сигналом, что режим твердо встал на ноги. В том же году прошел I Всесоюзный съезд писателей, на ко тором не только обсуждали проблемы литературы, но и выбра ли секретариат Союза писателей СССР. Увлекшись зрелищными выступлениями Николая Бухарина, Карла Радека, Ильи Эрен- бурга и других, немногие обратили внимание на короткую речь Андрея Жданова, обязавшего представителей «всех видов ис кусств» придерживаться линии «социалистического реализма». Между тем фигура нового секретаря ЦК была знамена тельной даже для тех, кого мы условно называем аппаратчи 94 Моше Левин. Советский век ками. Член партии с 1915 г., Жданов прошел все ступени ап паратной карьеры. Кандидат в члены ЦК с 1927 г., член ЦК с 1930-го, в 1934 г. он стал секретарем ЦК, не гнушался долж ностями заведующего сельскохозяйственным и планово-фи нансово-торговым отделами. После убийства Сергея Кирова в течение десяти лет (1934-1944 гг.) Жданов числился пер вым секретарем Ленинградского обкома и горкома. С 1935 г. Жданов стал кандидатом в члены Политбюро, а с 1939-го и до своей смерти - членом сталинского ареопага. Его карьера знаменовала торжество явных возможностей для тех, кто де монстрировал усердие и преданность. А из материалов I съез да советских писателей наиболее востребованной и «изучае мой» долгие годы оставалась именно речь этого «серого кар динала», затмившая интеллектуально глубокие и эмоцио нально яркие выступления коллег-партийцев и писателей, жизнь и судьба которых оказалась во многом зависимой от слова и дела этого партийного «червя». Ряд шагов, предпринятых сталинским партийным руко водством в начале 1930-х гг., стал составляющим «новой ли нии». Ее появление сигнализировало о своеобразной стаби лизации и более эластичной внутренней политике власти. Как показывает письмо Ильи Эренбурга, написанное Стали ну 13 сентября 1934 г. [17], часть советской интеллигенции серьезно отнеслась к этим сигналам. В своем письме Эренбург отмечал определенный поворот внешней политики СССР - присоединение к Лиге Наций, со здание «единого фронта» коммунистов и социал-демократов перед угрозой надвигающегося фашизма. Но вместе с этим жаловался на советские организации, ответственные за связь с иностранными литераторами. В этих организациях процветали чинопочитание и ссоры, неизбежно отталкивав шие писателей с мировым именем. Только некоторые из них, в том числе Андре Мальро и Жан-Ришар Блок, были пригла шены на съезд советских писателей. По мнению Эренбурга, других и приглашать было не надо. Он сообщал Сталину, что в обстановке роста агрессии фашизма считает целесообраз ным создать на Западе антифашистскую ассоциацию писате Часть первая. Режим и его душа 95 лей, которая бы привлекла в свои ряды крупнейшие фигуры мировой литературы и способствовала защите Советского Союза. Такая инициатива, настаивал Эренбург, ныне более реальна, чем прежде. Серьезный открытый обмен мнениями между коммунистами и беспартийными произвел большое впечатление на иностранных участников съезда, убедил их в том, что в СССР процветают культура и литература. Эренбург подчеркивал, что во главе новой организации не должно быть вероотступников. В указании Кагановичу, написанном от руки, Сталин со гласился с тем, что создать на Западе антифашистскую ассо циацию писателей, пожалуй, стоит. Ее деятельность надле жит сосредоточить на двух направлениях: движении антифа шизма и защите СССР. Со своей стороны, Сталин предложил имена тех, кого, по его мнению, надлежало привлечь к дан ной работе, и указал, что ждет незамедлительного ответа. Этот эпизод позволяет увидеть «делового Сталина», рез ко отличающегося от того, который всюду искал «терми тов». Интерлюдия 1934-го шла своим чередом, и Лазарь Ка ганович, второй человек в Политбюро, активно проводил «новую линию», направленную в том числе на укрепление уважения к закону. В то время довольно часто цитировали следующее заявление Кагановича: «Мы можем ныне нака зывать людей, не прибегая к чрезвычайным мерам, как в прошлом. Многие дела, ранее рассматривавшиеся ГПУ, те перь будут переданы в суды». Это заявление Каганович сделал 1 августа 1934 г. на спе циальной конференции в Генеральной прокуратуре, сферой деятельности которой была объявлена именно «законность». В заявлении Каганович подчеркивал, что ГПУ претерпело со ответствующие изменения и преобразовано в новую прави тельственную структуру - Народный комиссариат внутрен них дел. А центральным институтом системы правосудия от ныне является Генеральная прокуратура, в которой после об разования НКВД количество рассматриваемых дел должно резко возрасти. С этого момента главная задача партии - на учить население и юридический персонал уважать закон. 96 Моше Левин. Советский век Именно это, сказал Каганович, характеризует линию Стали на, однако главным препятствием на пути ее реализации яв ляется отсутствие образованных юристов внутри правовой системы. Даже приговоры отдельных судей, которые должны принимать решения исходя из статей Кодекса, на деле иногда выглядят сомнительными. Теперь каждый обязан изучить текст закона. «Граждане, - заметил он, - должны знать, что существуют законы, и что они также относятся и к аппарату». Заметим также, что в связи с увеличением загруженности аппарат правосудия потребовал значительного увеличения жалования. Реакция Кагановича была резкой: новая линия не предусматривает поощрение таких эгоистических шагов... Излияния по поводу умеренности, уравновешенности и здравого смысла не давали ни малейшего намека на процес сы, которые затевались и оглушительно взорвались после убийства Сергея Кирова в начале декабря 1934 г. «Либераль ная интерлюдия», которую, как правило, связывают с имена ми многих партийных лидеров, на самом деле была делом Сталина. Как, впрочем, и то, что за ней последовало. Доступные сегодня документальные свидетельства указы вают, что Сталин никогда не забывал и не прощал критики в свой адрес. Взять хотя бы дело Николая Бухарина. Его, каза лось, простили и назначили главным редактором газеты «Из вестия». Он продолжал дружески переписываться со Стали ным и считал возможным публиковать любые мнения по по воду индустриализации, коллективизации и НЭПа, зачастую давая аналитические оценки, отличные от официальных ус тановок. Например, делал упор на тот факт, что высокий темп инвестиций в тяжелую промышленность чреват пагуб ными экономическими последствиями, в то время как дру гие, на первый взгляд, менее многообещающие альтернати вы могли бы позволить их избежать. Можно сказать, что в 1928 г. Бухарин увидел Сталина таким, каким тот был на самом деле, но в 1934-м вновь начал играть с огнем, быть может, действительно поверив, что временное за тишье означает желание Сталина исправить негативные по следствия, на которые указывал Бухарин, за что и пострадал. Часть первая. Режим и его душа 97 Возможно, Бухарин искренне считал, что «новая сталин ская линия» узаконивает его оппозицию Сталину (1928- 1929 гг.) Более того, возможные предположения Бухарина дейст вительно соответствовали тому, как сам Сталин оценивал си туацию. Но Бухарин не подозревал, что ему готовят ловушку. С одной стороны, Сталин поощрял других выступать в печати против Бухарина [18], с другой - распространял о нем в По литбюро ядовитые замечания, но тщательно скрывал, что на самом деле думает об этом человеке. Наслаждаясь игрой, Сталин был абсолютно убежден, что каждый, включая его нынешнее окружение, был либо им ко гда-то «обижен», либо входил в различные оппозиционные фракции, либо говорил о нем пренебрежительно, либо, нако нец, просто хорошо отзывался о Троцком. Все это отпечатыва лось в его недоброй памяти. Что касается дела Бухарина, нель зя исключать, что именно его речь на съезде писателей и про изведенное ею впечатление вызвали негодование Сталина. Поэтому, кто бы ни был ответственным за убийство Киро ва, ясно, что Сталин был к тому времени готовым в одночасье поменять «свою» линию и написать главу под названием «сталинизм» - самую кровавую и раскрывающую его истин ную суть. Мысль о том, чтобы руководить страной «по-сво ему», уже созрела в его голове и готова была стать реально стью. Интерлюдия явилась ничем иным, как паузой между спазмами. Можно только предполагать, являлись ли подъемы и спады политической напряженности и террора отражени ем неустойчивости психики Сталина...
Глава 5. СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ И «СИСТЕМНАЯ ПАРАНОЙЯ»
В 1928 г. число женщин в категории «рабочие- служащие» возросло до 2 795 ООО и достигло 13 190 ООО в 1940 г., или 39 % среднегодовой ра бочей силы (43 % в про мышленности). Анало гично их число увеличи лось в тяжелой и добы вающей промышленно сти. Можно сказать, что роль женщин в индуст риализации страны ста ла решающейСоциальная структура. Оставим на время проблемы лич ности и обратим внимание на отношения, существовавшие в советском социуме 1930-х гг. Вкратце мы уже касались этой темы, рассказывая о положении рабочих на Дальнем Востоке. Государство и его «душа» продолжали противостоять фе номенам, характерным для этих бурных годов. Именно они создали матрицу отношений, которые мы сейчас можем на звать «социальной паранойей» (подробнее этой темы кос немся в дальнейшем). 1930-е годы были временем беспрецедентных социаль ных перемен, вызванных коллективизацией крестьянства и такими бурными темпами промышленного развития, что им удивлялись даже «плановики», составлявшие план пятиле ток. Эксперимент экономического строительства новой дер жавы был запущен с мощностью, не имевшей аналогов в ис тории мировой экономики. Однако прогнозы последствий эксперимента не составлялись. В итоге страна осталась без продовольствия - все силы были брошены на беспрецедент ный индустриальный рывок. Решение провести коллективи зацию было по сути обусловлено той же идеологией «большо го строительства», требовавшей принести еще одну жертву промышленному скачку. Казалось, стоит поставить сельское хозяйство на индуст риальные рельсы, как отсталость России уйдет в прошлое и запасы продовольствия, как при царизме, будут переполнять Часть первая. Режим и его душа 103 закрома. При этом была оставлена без внимания одна «ма ленькая деталь» - многомиллионный класс крестьянства. Между тем именно крестьянам предстояло решить задачу, направленную против них самих. В итоге это привело не к индустриализации сельского хозяйства, а к его национализа ции государством. С таким видом прогресса, свойственным сталинизму, мы уже сталкивались. Население и рабочая сила. Для того чтобы представить очерк «социальной панорамы» 1930-х и ее трансформации, следует, пожалуй, начать со статистики. Но простого воспроизведения цифр двух переписей народонаселения - 147 миллионов на 17 декабря 1926 г. и 170,6 миллиона на 17 января 1939 г. - яв но недостаточно. Механическое подведение итогов только на водит глянец на драматические коллизии и утраты, выпавшие за эти годы на долю жителей огромной страны. По указанию руководства первая перепись была проведе на в 1937 г. Однако ее данные оказались ниже ожида ний - всего 162 миллиона человек. Статистиков обвинили в искажении «лучезарной действительности», их ряды «подчи стили», а на повестку дня поставили организацию новой пе реписи. Казалось, ее результаты заранее предопределены. Можно сказать, что выжившие статистики совершили на стоящий подвиг. Несмотря на явно неблагоприятные условия для работы, они и на этот раз привели данные в 167 305 749 че ловек - ни одним человеком больше, ни одним меньше. Когда в 1992 г. итоги этой переписи были пересмотрены, эксперты представили несколько большую цифру - 168 870 700 человек, опираясь на незначительные статистические поправки и до полнения. Согласно им опубликованные ранее данные не бы ли искажены. Цифры соответствовали расхождениям, обыч ным в ходе любой переписи [19]. Несмотря на то, что руко водству страны было что скрывать, дабы избегнуть ответст венности за гибель людей при раскулачивании, чистках и го лоде 1932-1933 гг., знаменательно, что демографам все-таки удалось убедить Кремль, что вопиющая фальсификация скомпрометирует власть сильнее, чем правда. 104 Моше Левин. Советский век Следующие цифры касаются стратегически важной ка тегории граждан - имеющейся в наличии рабочей силы. В 1928 г. приблизительное число несельскохозяйственного трудового контингента достигало 9,8 миллиона рабочих и 3,9 милллиона служащих, что составляло 17,6 % населения (12,4 % рабочих и 5,2 % служащих). В промышленности оказалось занято 3 593 ООО рабочих и 498 ООО служа щих - инженеров и технического персонала, подпадающего под категорию ИТР (где «р» означает работники в противо положность рабочим). Картина принципиально изменилась к 1939-1940 гг. К этому времени рабочие и вольнонаемные составляли от 31 до 33 миллионов человек, из которых более 21 миллиона бы ли рабочими и 11-12 миллионов - служащими. Вместе они представляли более половины трудового контингента нации. Доля служащих выросла с 5,2 % до 16 %. В основном секторе промышленности число рабочих увеличилось с 3,5 миллиона до 11 миллионов, а служащих - с 400 тысяч до 2 миллионов. Аналогичная ситуация наблюдалась в сфере транспорта, строительства и связи. Такие глубокие структурные сдвиги вывели на сцену кате гории работников, существенно изменившие трудовой кон тингент и обусловившие непредусмотренные изменения классовых отношений с властными структурами. К этому следует добавить массовое вхождение женщин в мир труда рабочих. Этот пункт необходимо подчеркнуть, поскольку участие женщин в производстве выходило далеко за пределы их традиционной занятости в текстильной промышленности и в качестве обслуживающего персонала. В 1913 г. в крупной промышленности, главным образом в текстильной отрасли, женщины составляли 24,5 % рабочей силы. В 1928 г. число женщин в категории «рабочие-служащие» возросло до 2 795 ООО и достигло 13 190 ООО в 1940 г., или 39 % среднего довой рабочей силы (43 % в промышленности). Аналогично их число увеличилось в тяжелой и добывающей промышлен ности. Можно сказать, что роль женщин в индустриализации страны стала решающей. Часть первая. Режим и его душа 105 Но эти знаменательные перемены, на первый взгляд ка жущиеся прогрессивными, были искажены явлениями, де лавшими эмансипацию сомнительной. Новое положение в промышленном секторе, преобладание в медицине, началь ной школе и средней школе, одинаковая возможность (на равне с мужчинами) получить образование, увеличение чис ла женщин-лаборанток в научно-исследовательских лабора ториях - были, конечно, достижением. Но вместе с тем жен щины практически не имели доступа к административной власти, в том числе в больницах и школах, где составляли по давляющую часть служащего персонала; они были всецело исключены из политики (помимо отдельных постов, ради чи сто символического присутствия во власти). Неравенство полов было очевидным. Более того, многие ра боты в тяжелой промышленности и других отраслях производ ства часто производились без механизации и требовали нема лых физических усилий. Непосильные для женщин условия тру да оказывали вредное влияние на рост рождаемости и увеличи вали число абортов. Ситуация была отягчена еще и тем, что ни чего не было сделано для того, чтобы снять с женщин тяготы ежедневного труда в семье. Цена, которую женщины заплатили за выход на рынок труда, оказалась чрезвычайно высокой. Пат риархальные традиции в обществе были очень глубокими и в равной степени пронизывали весь советский истеблишмент, день ото дня становившийся все более консервативным. Статистические данные за период 1928-1929 гг. предста вляют собой более «трезвые» оценки, чем результаты пере писи 1926 года. Но поскольку наша цель - прежде всего по казать интенсивность перемен, а не их статистическую «фи зиономию», мы будем (здесь и далее) пользоваться сведени ями разных авторов [20], взятыми из различных источни ков, даже если эти данные и оценки не всегда совпадают ме жду собой. Служащие - специалисты - интеллигенция. Qui pro quo. Термин служащие широко применялся ко всем, кто не вписы вался в категории рабочих и крестьян, и был достаточно не 106 Моше Левин. Советский век определенным. Адекватно он подходил лишь для тех, кто тру дился в учреждениях. К служащим причисляли специалистов, чья работа была стратегически важной для развития страны - специалистов, имевших высшее техническое образование, и специалистов средней квалификации. В 1928 г. прослойка служащих насчитывала 521 тысячу человек (из них 233 тысячи - с высшим образованием и 288 тысяч - со средним специальным). К 1 января 1941 г. их число достигло 2,4 миллиона (приблизительно 4 % от всех людей, получавших зарплату) и составляла 23 % от об щего числа служащих. Из них 909 тысяч имели высшее об разование и 1492 тысячи - среднее. В промышленности они представляли 310 400 человек, главным образом это были инженеры и техники. За двенадцать лет численность служащих возросла в пять раз. У нас имеются аналитические данные по этой категории «спе циалистов». Эти сведения, относящиеся к концу 1940 г., предста вляют информацию о лицах технических профессий, медиках, экономистах и юристах, но почти не касаются учителей, библио текарей и людей других профессий этой категории, не включают также ученых, артистов и писателей. Если принимать в расчет и эти профессии, мы сможем в первом приближении оценить ре альную численность «советской интеллигенции» - «лукавой» ка тегории государственной статистики и пропаганды. Прибавив к полученной нами цифре данные из других ис точников о людях, работавших в сфере культуры (на 1 января 1941 г.), мы получим, что к категории «специалистов» можно отнести примерно 2 539 314 человек [21]. Некоторые офици альные источники, правда, говорят о 5 миллионах - видимо с целью показать, что провозглашенная партийным руководст вом «культурная революция» была реальностью. Для этого «на круг» вывели еще одну новую группу— «людей, занятых интеллектуальным трудом», категорию более широкую и еще более неопределенную. Относясь к интеллигенции вне всякой логики, эта катего рия позволяла свободно манипулировать цифрами, дабы Часть первая. Режим и его душа 107 продемонстрировать так называемый культурный подъем страны. В начале 1937 г. на основе этих данных Вячеслав Мо лотов заявил о громадной численности советских «интеллек туалов». На столь же неопределенных показателях основыва лись, вероятно, и преждевременные заявления советских ис следователей (которые, впрочем, были обязаны их делать) о том, что «к началу 1940-х проблема народной интеллигенции была решена». Но большинство из них хорошо знало, что лю ди, имевшие диплом о высшем образовании, составляли весьма скромный процент среди тех, кто был «занят интелле ктуальным трудом». Многие «интеллектуалы» в действитель ности являлись практиками , то есть овладевали профессией в процессе работы или на курсах интенсивного обучения и не имели профессионального образования, несмотря на то, что их работа требовала специальных знаний. К началу 1941 г. принципиально разный уровень образо вания был широко распространенным явлением среди тех, кто работал в промышленности и числился «инженером». На каждую тысячу рабочих приходилось 110 инженеров и техни ков, но только 19,7 % из них имели высшее образование и 23 % - среднее школьное; 67 % являлись практиками , воз можно, так и не окончившими курса средней школы. Аналогичная картина наблюдалась и в других профессио нальных группах. Все они были вовлечены в процесс роста численности образованных людей, превосходящего реаль ные возможности страны дать своим гражданам означенное образование. Основной причиной фальсификации, равно как и других экономических и социально-культурных недочетов описыва емой нами панорамы, явился ускоренный темп индустриали зации. Если в 1929 г. промышленные рабочие имели за пле чами в среднем 3,5 года начального школьного образования, увеличившегося к 1939-му до 4,2 года, то уровень образова ния «занятых интеллектуальной работой», или, проще гово ря, тех, кто служил в учреждениях, не существенно от них от личался, особенно, если «интеллектуалы» не подпадали под категорию «специалистов». На самом деле считаться «специ- 108 Моше Левин. Советский век глистами» [22] могли только 3,3 % «служащих», составляв ших 16,6 % работающего населения. Большинство из них имели неполное среднее образование, что, впрочем, нимало не смущало некоторых «бытописателей» послесталинской эпохи, причислявших их к «интеллигенции». Общие данные относительно образовательного уровня активного населения городов и деревень в 1939 г. помогают прояснить проблему. Статистика показывает, что из каждой тысячи рабочих 242 человека получали начальное или сред нее образование в городах, среди населения деревни эта циф ра достигала 63 человек. Из этого количества высшее образо вание получили 32 жителя городов и трое жителей деревни; среднее образование соответственно - 210 и 60 человек. Но и эти показатели сомнительны. Ведь статистика предусматри вает полное и неполное среднее образование. Естественно предположить, что большинство людей, скорее всего, пол ного образования не получили. Выход на сцену новых социальных групп с широким обра зованием и численный рост тех, кого можно законно вклю чить в эту престижную категорию, сомнений не вызывает [23]. Тем не менее мы не можем выбросить из поля зрения тот факт, что режим, в определенных пределах, завышал эти цифры. Целью манипуляций (возможно, как следствие само обмана) было приукрасить куда менее привлекательную, ра зочаровывающую реальность: в целом низкий образователь ный уровень рабочих, служащих и тех, кто занимал ответст венное положение. Об этом не следует забывать, ибо низкий культурный уровень советского общества составлял реаль ный социальный фон сталинизма. Думаю, что высшее руко водство страны достаточно ясно отдавало себе в этом отчет. Завышенные цифры - 5 миллионов интеллигентов - также выявляют одну из основных характеристик советского экспе римента, особенно характерного для периода сталинизма, а именно - стремление к количественному преувеличению. Перепись 1939 г. оценила число «занятых интеллектуаль ным трудом» людей в 13 821 452 человека. Анализ образова тельного уровня в каждом секторе занятости снижает эту Часть первая. Режим и его душа 109 цифру примерно до 5 миллионов (по самой точной оценке - 4 970 536 человек). Но и это число включает в себя каждого, кто имел хотя бы минимум среднего образования. Большин ство из «занятых» занимали посты, требующие специально го, даже высшего образования, которого у них не было. Сле довательно, они являлись просто практиками , самой массо вой социальной категорией тех лет. Это положение в боль шой степени сохранялось и после войны. С подобным мы столкнемся и после смерти Сталина, хотя к тому времени картина начинала меняться. Итак, за годы между двумя переписями в советском обще стве возникли весьма широкие слои малообразованных слу жащих - торговых работников, кассиров, телеграфистов, - труд которых оплачивался выше (иногда значительно), чем труд рабочих. В 1940 г. средняя ежемесячная зарплата рабоче го фабрики или завода составляла 30,7 рубля, в то время как служащий в учреждении получал 53,5 рубля. То же самое име ло место по отношению к инженерам и техникам (ИТР). Но работник учреждения все же получал больше. Поэтому можно сказать, что даже низшая квалификация или простое умение читать и считать было великим преимуществом на фоне гро мадного трудового контингента, способного выполнять лишь черную работу, и еще более обширного сельского населения, которое было еще менее грамотным, чем городские рабочие. Но даже в этой категории образование так называемых ин теллектуалов редко превосходило семь классов школы [24]. Данные о денежном преимуществе служащих учрежде ний, завышенные цифры численности так называемой ин теллигенции свидетельствуют об одном - страна имела чрез вычайно невысокую стартовую позицию. Низкий образова тельный уровень не означал социальной уравниловки, осо бенно в бюрократических учреждениях. Здесь социальная дифференциация набирала обороты, и люди остро ощущали это на себе. Когда жизненные стандарты низки, даже сравни тельно небольшие преимущества возбуждают среди «отвер женных» слезливое чувство несправедливости. Так же, как в среде «допущенных к благам», они порождают солидарность 110 Моше Левин. Советский век и, одновременно, неприязнь к тем, кому эти блага недоступ ны. Для бедняка даже кусок хлеба может стать вопросом жиз ни или смерти - эта истина стара как мир. Социальный слой, получивший название служащих, в свою очередь был далек от однородности. Фактически он представлял собой «не смешиваемые жидкости» - социаль ную реальность, включавшую в себя как «специалистов», так и иерархию официоза любого ранга всех сфер жизни, посто янно и резко выявлявшего собственную значимость. Они об ладали привилегиями и значительной властью. В повседнев ной жизни неравенство, растущее внутри правящего слоя, рано или поздно должно было проявить себя, особенно вслед ствие того, что еще к середине 1920-х и в начале 1930-х гг. мощная и устойчивая тенденция его роста стала осознанной мотивированной политикой контроля над обществом. В 1930-х гг. социальное и идеологическое расслоение уси лилось, черпая силу в социальной политике, которую лучше всего определить как «статусную революцию». Для служащих она означала лихорадочную заносчивость и жажду привиле гий, при том что пиетет в отношении «интеллигенции» и ру ководителей (начальников учреждений) был выражен до вольно ярко. Категории «интеллигенции» и «руководителей» постоянно перекрещивались, но по идеологическим сообра жениям это тщательно скрывалось. Ведь политика была на правлена на нормализацию социального климата и прида ние устойчивости режиму. Но никто из оказавшихся в привилегированном положе нии не знал покоя в те годы. Отношения «счастливчиков» с верховной властью были, мягко говоря, неровными. Высшие и низшие слои официозных учреждений служили козлами отпущения и приносились в жертву народному негодованию при любом политическом и идеологическом просчете лиде ров государства. Выкопать пропасть между простыми граж данами и привилегированными чиновниками было легче легкого, особенно если чиновники несли политическую или экономическую ответственность. «Привилегии», которых страстно добивались те, кто жаждал подняться по социаль Часть первая. Режим и его душа 111 ной лестнице, становились опасной ловушкой в условиях по литической жизни того времени. Рассмотрев категории служащих, специалистов и интел лигенции, попробуем нарисовать облик тех, кто ими руково дил - менеджеров, или чиновников. Чиновники. По советской статистической классификации, чиновники или руководители, облеченные ответственно стью, именовались руководящими работниками , иногда от- ветполитработниками, а позднее просто ответработника - ми . Чтобы попасть в эту категорию, нужно было возглавить структурную единицу с несколькими подчиненными в адми нистративном органе государства, партии, профсоюза или другой официальной организации. Согласно переписи 1926 г., в сфере торговли, строительст ва, в административных органах и их отделах таких работни ков было 364 816 человек. По данным переписи 1939 г. - 445 244 человека. К ним надо добавить 757 010 человек, за нимавших начальственные посты на низовом уровне: 231 ООО директоров фабрик, а также другие крупные должно стные лица в промышленности; 165 191 начальник цехов и менее значимых подразделений; 278 784 председателя и заме стителя председателя колхозов (совхозные администраторы проходили под грифом «торговля»). В целом - 2 010 275 чело век (из них в сельской местности - 924 009 человек). В высших инстанциях партии и государства республикан ского и районного уровня мы обнаруживаем примерно 67 670 человек, возглавлявших различные организации в го родах, и 4968 - в деревнях, то есть всего 72 638 начальников по всей стране. У них в подчинении находились руководите ли, о которых мы упоминали; под началом последних - долж ностные лица низшего звена, а также технический и служеб ный персонал (транспорт, ремонт, уборка). Теперь нам предстоит вернуться к «интеллигенции» и вы явить ее составные компоненты - писателей, ученых, архите кторов, изобретателей, экономистов и других экспертов, в которых (помимо прочих отраслей экономики) испытывал 112 Моше Левин. Советский век острую нужду военно-промышленный комплекс. Этот слой социально и политически все сильнее сближался с теми, кого мы только что обозначили как начальников высшего уровня, и становился их элитой, а точнее - одной из главных состав ляющих элиты страны. Категории руководителей и «интеллигенции» важны, по тому что дают возможность идентифицировать социальные слои, обладавшие влиянием, способные четко сформулиро вать собственные интересы, оказать давление и зачастую до биться требуемого. Сталин с беспокойством наблюдал за по явлением этих социальных групп, способных овладевать сту пенями власти и отстаивать свои интересы, и стремился к предотвращению таких потенциально опасных явлений. Неудержимая урбанизация: города, трущобы, бараки. Пе ремены социопрофессионалъного ландшафта , которые, как мы видели, включали рост числа рабочих и интеллектуалов, расширение административных и технических слоев были очевидны во всей экономике, в том числе, хотя и в меньшей степени, и в сельском хозяйстве. Промышленность, строи тельство и транспорт, образование и наука всегда напрямую связаны с урбанизацией. Индустриализация страны высту пила столь же мощным фактором урбанизации СССР, как увеличение образовательных, научных, медицинских и ад министративных институтов. В свою очередь урбанизация стала двигателем всеобъемлю щего процесса, обозначившего критическую фазу русской ис тории: исчезновения одного типа общества (изучением кото рого мы, собственно, занимаемся) и рождения другого общест ва, совершенно отличного от того, каким оно было раньше. Наблюдение за изменением численности городского и сельского населения помогает нам войти в курс дела. После непродолжительного осмысления сложившегося положения был совершен быстрый, решительный поворот, на началь ных стадиях которого (в 1930-х гг.) обнаружился ряд феноме нальных проявлений, характерных для переходной эпохи и обусловленных столкновением и смешением социальных Часть первая. Режим и его душа ИЗ слоев и культур. Их суть могла проявиться лишь с течением времени, хотя бы и незначительного. Как бы то ни было, 1930-е гг. стали периодом дестабилизирующего импульса, воздействие которого повсеместно ощутила вся система. Вероятно именно поэтому постоянным предметом горя чей дискуссии статистиков, демографов и политиков стали численность и сравнительный вес сельского и городского на селения. Согласно результатам переписи 1926 г., городские жители составляли 2 631 114 человек (17,9 %), в то время как сельское население достигало 120 718 801 жителя (82,1 %). Известный специалист по истории советского крестьянства Виктор Данилов считал, что реально это соотношение было выше (84 %). Он утверждал, что переписчики и демографы включали в перечень «городов» населенные пункты, которые в то время были большими деревнями, таким образом искус ственно увеличивая вес городского населения. Его поправка свидетельствует об одной из характерных черт этого перио да: непрерывная урбанизация происходила на фоне самой настоящей деревенской жизни, уходящей корнями вглубь ис тории России [25]. Это отмечалось и многими иностранцами, наблюдавшими в конце 1920-х гг., как в городах (в том числе в Москве) «город и деревня все еще играют в прятки» (Вальтер Бенъямин). Сре ди городского населения повсеместно отмечалось преоблада ние выходцев из деревни, и эта социоисторическая реаль ность была весьма далекой от того, чтобы сойти на нет, несмо тря на коллективизацию и другие стратегии «модерна». Преувеличение численности «интеллигенции», велеречи вые заявления об успехах планирования, триумфальный гром фанфар по случаю строительства «социализма», провозглаше ние 1937 г. «годом чудес» (Сталин) указывало на решимость, по крайней мере на словах, ускорить завершение историче ской стадии построения социализма, все еще укорененной в прошлом. Это ускорение ни в коей мере не убавляло напряже ния и мучительности переходного периода, скорее наоборот. Перепись, проведенная в январе 1939 г., констатировала: население СССР (в границах до сентября 1939 г.) составляло 114 Моше Левин. Советский век 170.5 миллиона человек, из них 114,4 миллиона проживало в сельской местности (или 67 %) и 56,1 миллиона - в городах (или 33 %). Согласно этим данным, за 12 лет городское населе ние страны удвоилось, увеличившись на 30 миллионов чело век. Эти цифры являлись показателем чрезвычайно быстрого темпа урбанизации. Ежегодный прирост городского населения тоже говорил сам за себя: 2,7 % за период с 1926 по 1929 г.; 11.5 % - с 1929 по 1933 г.; 6,5 % - с 1933 по 1939 г. В среднем за годы между переписями 1926 и 1939 гг. прирост городского на селения составил 9,4 % в год. Столь же красноречивыми являлись данные так называе мой неупорядоченной статистики: с 1926 по 1929 г. городское население увеличивалось на 950 тысяч человек в год; с 1929-го по 1932-й - на 1,6 миллиона в год; с 1932-го по 1939-й - на 2,34 миллиона человек. В 1940-м население городов состави ло 63,1 миллиона (эта цифра включает 7 миллионов, прожи вавших на недавно присоединенных территориях). В результате коренных перемен в жизни деревни рост горо дов и бегство крестьян в города приняли гигантские размеры. За три года (1936-1939 гг.) города пополнились на 29,6 милли она жителей, из них 18,5 миллиона были вновь приезжими; 5,3 миллиона пришлись на естественный прирост; 5,8 мил лиона прибавилось как следствие административных реше ний, преобразовавших крупные сельские поселения в города. Только в 1939 г. новых горожан, только что приехавших из деревни, насчитывалось 62 %; рождаемость в городах и «сельских населенных пунктах» составила 17,8 %; оставшие ся 19,5 % граждан стали городскими обитателями благодаря административным преобразованиям; примерно 5,8 милли она крестьян приобрели этот статус, не трогаясь с места [26]. Этот процесс не ограничивался 640 городами, унаследо ванными Советами от царской России. На протяжении 30 лет после 1917 г. в стране появилось около 450 новых городов. На селение от 100 до 500 тысяч человек насчитывалось в 71 горо де, в то время, как в 1926-м таких городов было всего 28. В восьми городах страны численность жителей превысила 500 тысяч человек (против трех в 1926 году). Часть первая. Режим и его душа 115 В период с 1897 по 1926 г. наиболее быстрорастущими бы ли крупные города. В 1926-1939 гг. вследствие индустриали зации стали бурно развиваться средние города с населением 50-100 тысяч человек. Многие из них строились «на пустом месте», вокруг новых промышленных объектов. В 1926 г. го родское население составляло 17,4 %, спустя 13 лет его доля выросла до 32,9 процента [27]. Однако ни цифры среднего ежегодного роста, ни общее число - более 30 миллионов новых городских жителей - не могут передать того напряжения и беспорядка, которые яви лись следствием бурной урбанизации. 18,5 миллиона кресть ян не просто переезжали с места на место, оседая в городах. Эта громадная цифра говорит о том, что население двигалось в разных направлениях. Миллионы крестьян уходили в горо да; богатые крестьяне, «кулаки» искали там убежище от пре следований. В то же время массы людей бежали из городов. Это был настоящий человеческий водоворот. Страна оказалась не готовой к массовой миграции. Из-за плохих урожаев и кризиса заготовок зерна жизненные стан дарты упали. Одновременно возникшая жилищная проблема приобрела поистине драматический характер. Часто люди на ходили приют в бараках или в углу чьей-нибудь комнаты. Ес ли же семье удавалось заполучить собственную комнату в пе ренаселенной коммунальной квартире, это считалось чудом. Но подобные трудности не останавливали переселенцев. Серьезность положения подтверждают цифры учета жилья: рабочие бараки (часто просто крыша над головой, без «удобств») и растущее число коммунальных квартир (одна комната на одну семью и одна кухня на четыре и более се мей) стали на многие годы отличительной чертой жизни со ветского мегаполиса. В 1928 г. жилище считалось «нормальным» и соответству ющим санитарным нормам гигиены и комфорта, если на че ловека приходилось 6 квадратных метров жилья. Но даже это скромное пространство оставалось мечтой: цифра как норма была заложена в первый пятилетний план, но так и осталась на бумаге. Рабочим приходилось довольствоваться жалким 116 Моше Левин. Советский век пристанищем или снимать углы в соседних деревнях далеко от места работы. Жилье приходило в негодность и даже при близительно не соответствовало минимальным стандартам гигиены. На 6 января 1936 г. жители новых городов Европей ской России в среднем имели 4,4 квадратных метра на чело века, в Сибири - 3,2 квадратных метра. Данные о сфере услуг и санитарном состоянии жилья бы ли еще более ужасающими. В Европейской России и Сибири уровень обеспечения канализацией, водоснабжением и цен тральным отоплением оставался до чрезвычайности низким. Исключением стало лишь электричество: электрическое ос вещение было подведено к 92,3 % домов России (70 % в За падной Сибири). По контрасту, только 22,8 % домов в России и 5 % в Сибири имели канализацию и лишь в 43 % и 19 % со ответственно - подавалась вода. Эти данные наглядно живописуют стандарты бытовой жизни тех лет. Они дают представление о трудностях совме стного проживания в перенаселенных квартирах, где уедине ние было невозможным, а личная и семейная жизнь оказыва лась напряженной до предела. Рождаемость и смертность. Недоедание, плохие жилищные условия, отсутствие гигиены, физическое и нервное истоще ние женщин из-за слишком короткого отдыха, не говоря об общественном труде, участие в котором женщины делили на равне (если не больше) с мужчинами, - все это объясняет упадок рождаемости в 1930-х годах. В первые годы этого десятилетия экономические трудно сти, особенно голод 1932-1933 гг., и другие тяготы снизили рост населения. Скудное питание, карточная система, интен сивная миграция, «раскулачивание», постоянный приток и отток городского населения расшатывали традиционный се мейный уклад и внутрисемейные отношения. С 1923 по 1928 г. прирост населения был беспрецедентно высоким - 4 миллиона человек в год - благодаря низкой смертности и высоким темпам рождаемости, особенно в де ревне. В 1928 г. уровень рождаемости составил 42 человека Часть первая. Режим и его душа 117 на тысячу, смертности -18 при темпе роста населения в 24 %. Совершенно иную картину можно увидеть в 1928-1940 гг.: темпы роста населения упали, особенно в 1930-1931 гг., и продолжали неуклонно снижаться. В 1932 г. рождаемость превышала смертность всего на 5,6 %. А в 1933 г. в городах Европейской России впервые был зафиксирован отрицатель ный демографический баланс. Период с 1930 по 1935 г. был в этом плане особенно тревожным. Только в 1938 г. темпы роста населения в этих регионах вернулись к уровню 1929 г. и составили 20 %. Затем они вновь упали до 19,2 % в 1939-м и 13,2 % в 1940-м из-за угро зы войны и небольшого числа людей брачного возраста, что явилось эхом людских потерь во время Первой мировой и Гражданской войн [28]. Трудно сказать, насколько соответствует истине данная ста тистика, взятая из советских источников. Действительно, спад рождаемости может быть частично отнесен на счет определен ной тенденции. Но факт, что правительство принимало резкие меры для того, чтобы сдержать и выправить этот спад, говорит о том, что оно располагало более тревожными цифрами. Даже попытка улучшения жизненных стандартов к концу 1930-х не привела к нужным результатам. Жесткий упор на драконов ские меры вроде запрещения абортов (27 июня 1936 г.) также оказался неэффективным. Не принесла желаемых изменений и неуклюжая попытка государственного стимулирования рож даемости путем создания образа «матери-героини». Матерям, воспитавшим не менее десяти детей, вручались специальные удостоверения и медаль, дающие право без очереди совершать покупки в магазинах, - но это лишь породило множество шу ток. Рождаемость несколько возросла, когда было введено же сткое наказание за подпольные аборты, о чем официально объявили на пике массовых репрессий «большого террора» в 1937 г., однако на короткое время. В 1939-м последовал новый спад до уровня 1935 г., когда к уже перечисленным причинам добавился новый фактор - объявление о мобилизации мужчин в Красную армию.
Глава 6. УДАР КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ
Состояние советского сельского хозяйства представляло собой дра матический пример вы шедшей из-под контроля модернизации. Решив руководить всем сель скохозяйственным про изводством сверху,госу дарство создало меха низм чудовищного сило вого давления, объеди нявший в одно целое контроль, стимул и ре прессии. Основная масса народа страны - кресть янство - решала свои производственные зада чи из-под палкиИндустриализация оказало на советское общество поистине сокрушительное воздействие. (Дело было, конечно, не только в ней: политический строй государства, запущенный в 1928-1929 гг. новым руководством страны во главе с Иоси фом Сталиным, до этого не имел прецедентов.) Мощный эко номический рывок был предпринят в то время, когда пробле ма закупок зерна стала особенно острой. Господствовало мнение, что без радикальных преобразований в сельскохо зяйственном производстве индустриализация обречена на провал. Как и в промышленной сфере, в сельском хозяйстве предстояло обеспечить кардинальный скачок к качественно новым отношениям, обусловленным применением индуст риальных методов. Индустриальный подход к сельскому хо зяйству представлялся наикратчайшим путем революции в аграрной экономике страны. Казалось, как только трактор заменит плуг (в то время обычно ручной), впечатляющие ре зультаты непременно последуют. К концу 1939 г. 29 миллионов, или 46,1 % работающего на селения, числились членами коллективных хозяйств ( колхо зов ). К этой цифре следует прибавить 1760 тысяч работников совхозов - государственных сельскохозяйственных предпри ятий - и 530 тысяч работников машинно-тракторных станций (МТС) [29]. Но если промышленные рабочие продолжали тру диться в системе фабрик и заводов, сформированной еще в царской России, то новая социальная и производственная система сельского хозяйства стала совершенно иной, нежели прежде. Ее «реконструкция» методом принудительного бюро кратического нажима без согласия производителей сельско хозяйственных продуктов привела к экспроприации собст венности многочисленных масс крестьянства. Непредусмот ренные последствия этой политики незамедлительно обнару жили себя и оказали негативное влияние и на советское сель ское хозяйство, и на советское государство и продолжали ска- зываться до последних дней жизни СССР. Одна из передовых (редакционных) статей сельскохозяй ственного журнала, на который мы уже ссылались выше, не ожиданно точно выявила главный синдром этого нездорово го состояния. Статья подвергала критике секретаря партий ной организации Матвеево-Курганской МТС Ростовской об ласти товарища Кривцова за то, что он не провел надлежа щей политической работы в бригадах трактористов, без чего, по мнению редакции журнала, успехов в уборочной кампа нии добиться было нельзя. Так случайно выяснилось, что тра ктористы не только не читали газет и ничего не знали о по становлениях партии и правительства, но и не были в курсе, что им полагается двойная оплата за первые 15-20 дней жат вы, правда, при условии выполнения нормы. Журнал поспешил опубликовать предостережение Андрея Андреева, члена Политбюро (с 1932 г.) и секретаря Централь ного комитета партии (с 1935 г.), провозглашенное им в ре чи на XVIII съезде партии. Андреев резко выступал против тех, кто полагал, что сельское хозяйство сможет успешно раз виваться и продвигаться вперед само собой, без вмешатель ства со стороны государства. Как справедливо подчеркнул Андреев, «национализированное» сельское хозяйство неспо собно надлежащим образом функционировать без усиленно го политического давления. Для опытного партаппаратчика и практика (Андреев еще в начале 1920-х гг. занимал крупный пост в ВЦСПС и с тех пор стабильно двигался вверх по партийно-государствен ной лестнице) политическое давление на массы деревенско го населения не ограничивалось простым агитпропом, а оз 124 Моше Левин. Советский век начало готовность оказать силовой нажим на производите лей сельхозпродукции. Местные органы исполнительной вла сти и партийного представительства должны были руково дить сельским хозяйством теми же методами, которыми пользовались отраслевые народные комиссариаты (мини стерства) в разных видах промышленного производства, то есть отдавая «сверху» приказы для исполнения. И народный комиссариат земледелия оказывал давление на всех уровнях. Он «нажимал» на отдельный колхоз или совхоз точно так же, как государство и партия давили на сам комиссариат, а мест ные партийные, полицейские и государственные органы - непосредственно на крестьян. Все это предусматривало работу по детальному плану, предложенному или одобренному центром для каждого рай она на всех стадиях сельскохозяйственного производства. Согласно ему, рой эмиссаров, подобно саранче, налетал на районы и колхозы для надзора за сезонными работами, при равниваемыми к государственным кампаниям. Особенное внимание обращали на молотьбу. Именно на этой решающей стадии «борьбы за урожай» в деревни ко мандировали представителей власти и специально мобили зованные бригады, чтобы контролировать сбор необходимо го государству количества зерна, при этом, как правило, не учитывая интересов крестьян. К еще более негативным по следствиям приводила работа многочисленных «особых ко миссий», устанавливавших налоги на ожидаемый урожай. Распространенным явлением были и статистические мани пуляции, когда члены той или иной прибывшей из города комиссии заранее «определяли» размер будущего урожая и обкладывали крестьян налогами на основании предполагае мых, взятых с потолка цифр. Все возраставший со стороны власти нажим лишь отвра щал людей от работы на земле, способствовал ослаблению и искоренению естественной привязанности крестьянина к зе мле и сельскохозяйственному труду. Отныне крестьянин стремился экономить силы для работы на собственном се мейном наделе. Несмотря на смехотворно мизерные разме Часть первая. Режим и его душа 125 ры этих наделов, они играли главную роль в снабжении про довольствием городов и деревень. Не будет большим преуве личением, если мы скажем, что без них не только крестьяне, но и вся страна погибла бы от голода. Семейные наделы ока зались единственным, что позволило советскому крестьянст ву сохраниться как классу, а деревне - не утратить жизнеспо собности. Наследие этой волюнтаристской политики проявилось вновь спустя годы, уже в постсталинский период, несмотря на многочисленные улучшения и реформы, нацеленные на оживление сельскохозяйственного производства. Колхозы, обладавшие обширными полями пахотной земли, мощными парками сельскохозяйственной техники и объединяющие значительное число сельского населения, не могли обеспе чить зерном ни себя, ни город. Страна была вынуждена им портировать зерно из США. Такое состояние советского сельского хозяйства представ ляло собой драматический пример вышедшей из-под контро ля модернизации. Решив руководить всем сельскохозяйст венным производством сверху, государство создало меха низм чудовищного силового давления, объединявший в одно целое контроль, стимул и репрессии. Основная масса народа страны - крестьянство - решала свои производственные за дачи из-под палки. Колхозная система превратилась в соеди нение принципиально несовместимых структур, где колхоз, МТС и частный надел с трудом сосуществовали бок о бок, не имея возможности стать кооперативом, фабрикой или част ной фермой. Термин «коллективное» ни в коей мере не отра жал сути этой системы хозяйства. Подобного рода «коллективизация», в которой не было ни капли чего-либо коллективного, в свою очередь, оказала глу бочайшее воздействие на государственную систему СССР. Как мы уже отмечали, диктаторские режимы существуют в раз ных формах и масштабах. В случае Советского Союза режим создал громадный аппарат принуждения, необходимый для того, чтобы заставить народные массы выполнять работу, ко торую до этого они делали естественно и как бы незаметно. 126 Моше Левин. Советский век Однако сколь бы плачевной ни была судьба советского сельского хозяйства как способа производства, все же его но вые методы существенно ускорили перерождение социально го ландшафта России. Еще бы - вроде бы плавно протекав ший переход из тысячелетнего аграрного прошлого к новой эре оказался подобным смерчу. Можно с уверенностью говорить о доминировании индуст риально-урбанистической компоненты в сельскохозяйствен ном производстве, однако последнее, несмотря на стагнацию и, одновременно, радикальные изменения, все-таки в полной мере продолжало свое существование. Переход к новым прин ципам хозяйствования на селе характеризовался взрывоопас ным смешением крупномасштабных технико-административ ных структур и аграрного общества, которое вело традицион ное существование (в социологическом и культурном аспек тах) со свойственными им ритмами и приоритетами. С аналогичными противоречиями сталкивалась и само державная Россия. Волны интенсивного капиталистического развития, нахлынувшие на сельскую страну, управляемую абсолютистским режимом, принесли с собой разные виды кризисов и неурядиц. Однако в советский период поистине «девятый вал» индустриализации был еще более мощным и, по контрасту с царской Россией, его силу решительно пыта лось отрегулировать всесильное государство, готовое к ре прессиям и управляемое группой строгих «лидеров», осозна ющих свою силу. При этом нельзя не принимать во внима ние, что развивающееся индустриальное общество в свою очередь наталкивалось на определенные реакции со стороны крестьянства, а также воздействие этого сложнейшего кон гломерата на весь политический режим, начиная с 1917 г. определявший ход российской и советской истории XX века. Следует еще раз отметить: сельское население страны, на сильственно согнанное с привычных мест обитания, «отом стило» режиму тем, что заставило сильнее укреплять машину административно-репрессивного воздействия. В противном случае режиму было бы довольно непросто справляться с крестьянством, тяжело поддающимся внешнему воздейст Часть первая. Режим и его душа 127 вию. Другие аналогичные метаморфозы также во многом бы ли связаны с перемещением населения. Среди них следует выделить процесс, который можно назвать «деревнезацией» городов: поток ищущих работу покидавших деревню кресть ян поставил режим перед проблемой аграрного «перекоса» урбанизации. Бегство сельского населения в города представляло со бой массовый исход крестьянства, осознавшего, что колхоз ная система слаба, не подходит для жизни и не решает на сущных проблем. Чувствуя приближающуюся опасность, некоторые крестьяне старались заранее обезопасить себя - крестьян насильно высылали в настолько отдаленные реги оны страны, что городская жизнь казалась им единствен ной возможностью дальнейшего существования. Значи тельную часть беглецов составляли трактористы, комбайне ры и другие «специалисты села». Получив профессию и при обретя профессиональный опыт, они любой ценой стреми лись найти работу в городе. Это было следствием противо речия, заложенного в моральном и материальном стимули ровании работы в сельском хозяйстве: государство обучало людей для работы в поле, но они предпочитали город, пото му что труд в городе считался более престижным, а возна граждение было выше. «Деревенская» урбанизация, барачная культура, ставшая типичной для ментальности и образа жизни городского насе ления, тяжелые условия труда на строительстве и в колхо зе - все это становилось факторами непрерывного перемеще ния населения и нередко приводило к абсурдным ситуациям. Например, именно тогда, когда строительные объекты или мастерские больше всего нуждались в рабочей силе, наблю дался быстрый отток рабочих, что приводило в отчаяние фа бричное руководство. Бегство с рабочего места даже в мир ное время рассматривалось как акт дезертирства, но прячу щуюся по родным деревням молодежь местная администра ция укрывала по тем же причинам, по которым городская власть принимала самые строгие меры против дезертирства, а также увольнения рабочих. 128 Моше Левин. Советский век Терпимость судов в таких случаях представляется еще бо лее удивительной (и изучена она, кстати, значительно мень ше) . Считаясь с интересами местной власти и просто не видя в молодых людях, отказывавшихся работать против собст венного желания, злонамеренных правонарушителей, проку роры зачастую не возбуждали против них дела, а судьи выно сили мягкие приговоры, не предусматривавшие тюремного заключения. Сталинское государство восстановило традицию, бытовав шую при царском режиме (существовавшую по меньшей мере до отмены крепостного права в 1861 г.) - прикреплять рабо чую силу к строго определенному месту. Это также стало од ной из характерных черт сталинизма. При этом следует отме тить, что социальные и административные органы прибегали к различным уловкам и нередко снижали суровость диктатор ского государства исходя из складывавшихся условий и собст венных интересов. Не стоит пренебрегать фактом ослабления железной хватки диктатуры, тем более что репрессивная поли тика Сталина в 1930-х гг. строилась с оглядкой на этот фено мен. Формула «безопасность плюс террор», являвшаяся едва ли не основной компонентой развития системы сталинизма, включала в себя критическое внимание и к этой стороне дела. Когда мы описываем ужасы режима, всегда надо помнить о том, что любое явление не так категорично и однозначно, как может показаться на первый взгляд. Случай со специфиче ским отношением власти к дезертирам - яркий тому пример. Бывает, что спектр террористических и репрессивных мер ча сто занимает все внимание исследователей, наверное потому, что предоставляет более широкий, панорамный взгляд на со циальные перемены и государственное строительство. Но этого ни в коем случае нельзя допускать, если мы действи тельно хотим постигнуть глубину и противоречивость много численных и многообразных взаимодействий внутри мону ментального здания под названием «сталинизм». Вот почему мы пытаемся рассмотреть по меньшей мере некоторые эле менты, позволяющие расширить наши представления о соци альных процессах, протекавших в те годы. Часть первая. Режим и его душа 129 Внешними признаками климата этого периода можно считать урбанизацию, индустриализацию, коллективиза цию, репрессии и показательные политические процессы; рост образования и откровенно демагогическое уничижение культуры; мобилизацию народа и криминализацию многих сторон жизни, а также лихорадочное создание все новых ад министративных структур и т. д. Эти процессы, происходив шие в одно и то же время, взаимодействовали, влияли друг на друга, подгоняли друг друга, так что в результате истори ческие перемены происходили с невиданным доселе темпом, в атмосфере неразберихи и хаоса. Ни одну политическую систему нельзя понять, если не учитывать обратные эффекты, провоцируемые ею самой. Строй, запустивший маховик крупнейшего социального пе реворота в истории человечества, в конце концов принял иную форму - проявился в виде диктатуры, специфической как по форме, так и по содержанию. Для исследователя это может означать только одно: нельзя игнорировать историю социального развития страны, даже если имеешь дело с ее жестко очерченной политической системой или, конкрети зируя, с рожденным ею (системой) сочетанием партии и го сударства. Слово текучка (которое можно трактовать как «непре рывное движение рабочей силы») точно и образно передает характер масштаба перемещений населения, особенно в пер вые годы преобразований. Миллионы людей бродили по стране. Одни стремились в города и на крупнейшие стройки, другие почти в таком же количестве их покидали. Люди бежа ли из деревень, подчас из-за угрозы раскулачивания с после дующей высылкой «кулаков» и членов их семей. Значитель ная часть тех, кто сорвался с насиженного места, стремилась получить специальность или найти новую работу. Однако и бросали они ее с такой же стремительностью. Текучка во всех своих формах выливалась в грандиозный поток, пронизыва ющий социум. Поток, трудно контролируемый, поскольку он находился в постоянном движении, и «впадавшие» в него людские ручейки тоже жили движением: на дорогах, в поез 130 Моше Левин. Советский век дах, в городах и селах - по всей стране. Атмосфера была от кровенно предгрозовой, ситуация - взрывоопасной. Введение внутренних паспортов и прописки (обязательной регистрации в городских отделениях милиции ради соблюде ния правил общежития) стало лишь одним из способов наве дения порядка в стране. С одной стороны, это было маскиров кой административных и репрессивных мер; с другой - экспе риментом в области социальных и экономических стратегий. Упущения в планировании среды городской жизни уже на начальной стадии стали неотъемлемой частью и источником социальной нестабильности. Даже позднее, когда удалось до стигнуть определенной устойчивости, общество сохраняло важную особенность: помимо частично «деревнезирован- ных» городов, 67 % населения сталинской России проживали в сельской местности, и громадный контингент работающе го населения, несмотря на трактора МТС, все еще был таким же, как и до индустриализации. Жизненной средой людей оставались деревни средней ве личины, иногда несколько деревень, часто отстоявшие друг от друга на огромные расстояния. В степных регионах и на Северном Кавказе существовали и более крупные села с большой численностью населения, но количество их было невелико. Но сильнее, чем расстояние, отдалял деревню от города уклад жизни. Система социальных отношений на селе основывалась на соседстве; экономическая деятельность оп ределялась сезонным ритмом; глубоко религиозная культура оставалась проникнутой магическими верованиями, кото рые оказывали глубокое влияние на повседневную жизнь и поведение жителей села. Создание городской культуры, и тем более адаптация к ней - процесс длительный. В течение того короткого периода, который мы исследуем, переход от одного образа жизни к дру гому даже при более благоприятных условиях был бы чрезвы чайно рискованным экспериментом. Городская жизнь, осо бенно в крупных городах, оказывалась непреодолимо слож ной для людей, приехавших из деревни, даже для тех, кто вро де бы прижился в новой среде. Достаточно одного примера, Часть первая. Режим и его душа 131 чтобы представить резкий контраст этих миров: в то время в крупных городах можно было выбирать из 45 тысяч профес сий, а на селе - освоить не более 120 специальностей. Недостаток продуктов и жилья - самые очевидные и тяго стные аспекты городской жизни - усугубляли трудности, ожидавшие мигрантов в городском промышленном мире. В деревне человек жил среди родной знакомой вселенной - свой дом, домашняя скотина, инвентарь, хозяйство, соседи, каждого из которых он знал лично. Анонимная толпа в горо дах представлялась сельскому жителю откровенно враждеб ной. Бытовые трудности, о которых мы упоминали, делали адаптацию к городской жизни еще более тягостной. К тому же в больших городах в те годы оказывалось множество мо лодых людей, поведение которых было далеким от сдержан ности (феномен молодежного буйства, захлестнувший горо да, именовали с исчерпывающей краткостью -хулиганст во). Правда, это же облегчало ассимиляцию деревенской молоде жи: они забывали заветы стариков быстрее, чем усваивали городские нравы. Для многих крестьян единственным способом ответить на вызов жесткого окружения стало сохранение сельских традиций. Это защитное поведение способствовало оживле нию «деревенского» характера городов, унаследованного от городского быта прошлой России, представлявшего собой ги брид городской среды и патриархального образа жизни и на долгое время остававшегося одной из наиболее жизнестой ких черт советской урбанизации. Вывод, который мы должны сделать, состоит в том, что, вступая в войну 1941-1945 гг., Советская Россия вовсе не бы ла значительной промышленной силой, хотя и находилась на этом пути. С точки зрения социологии и культуры, она во многих отношениях оставалась продолжением аграрной страны, только-только ступившей на путь преобразования в современное государство.
Глава 7 МЕЖДУ ЗАКОННОСТЬЮ И ВАКХАНАЛИЕЙ
В высших эшелонах воцари лось убеждение, что их власть и влияние менее прочны, чем было на самом деле. Думаю, что многие оказались дезори ентированными и, возможно, чувствовали себя беззащит ными. Это заставляло отдель ных руководителей сомне ваться в правильности всей линии. Подобный феномен можно назвать «социальной паранойей»М ы до сих пор ничего не сказали о волнах критики, выражении несогласия и недобрых отзывах со стороны низших классов, выказывавших свое недовольство в виде писем, анонимных записок и листовок, оказывавшихся в почтовых ящиках высокопоставленных партийцев и даже членов правительства. Политика кнута и пряника в отно шении администрации и советской интеллигенции была направлена на то, чтобы превратить эти слои населения в своеобразную крепость, охраняющую режим, и одновре менно в «кузницу кадров» государственной машины. Лю бое выражение народного недовольства (тем более крупно масштабное) и острая критика тех или иных государствен ных стратегий считались опасными, даже если за ними не следовали уличные беспорядки и демонстрации, которые позволили бы нанести открытый удар против «контррево люции». Широкое недовольство среди населения прояви лось еще до начала пятилеток. Реакции членов партии, ра ботавших вне аппарата, также тревожили лидеров страны. И не напрасно. Члены партии участвуют в забастовках (1926 год). Отче ты ГПУ и отдела информации ЦК партии свидетельствуют, что с января по сентябрь 1926 г. члены партии участвовали в 45 из 603 забастовок, зафиксированных в стране [30]. При чем, как оказалось, некоторые из партийцев не только ини Часть первая. Режим и его душа 137 циировали волнения, но и возглавляли забастовочное движе ние. В отчетах выражалось сожаление по поводу негативного поведения партийцев с различных заводов и подчеркива лось, что экономические трудности порождают так называе мый крестьянский уклон - таким образом были определены проявления пассивности в общественной жизни и на произ водстве, религиозные, националистические предрассудки и неприязненная либо открыто враждебная реакция на реше ния партийной ячейки. В отчетах нередко приводились наиболее жесткие крити ческие заявления членов партии. Например: «Ныне нас боль ше эксплуатируют, чем раньше. Тогда была буржуазия, те перь - наши директора». В другом отчете сообщалось, что по сле того как партийная ячейка решила остановить забастов ку, одна работница-коммунистка заявила: «Что вы хотите? Накормит меня партия? Стало невозможно жить». Приводи лись и более горькие слова: «Мы зажаты до последней степе ни. Наш профсоюз подлаживается к администрации завода и не обращает внимания на требования рабочих». На стекольной фабрике в Красноярской области рабочие начали забастовку, требуя повысить оплату с 42 до 52 рублей. Среди тех, кто возглавлял забастовку, был член партии. Все участники были уволены, возможно потому, что их число бы ло небольшим. Когда забастовки принимали более солидные масштабы, требования чаще всего удовлетворялись. На Невской судоверфи в Ленинграде два члена партии, пользовавшиеся среди рабочих доверием и уважением, мог ли бы предотвратить начало забастовки. Но когда дирекция попросила их вмешаться, они отказались. В отчетах ГПУ обильно цитировались критические выска зывания отдельных членов партии, касающиеся разных аспе ктов партийной политики. Сообщалось, к примеру, о том, что два партийца пришли к секретарю своей ячейки, положили партбилеты на стол, уплатили взносы за последний месяц и сказали, что выходят из партии. Они мотивировали свое ре шение следующим образом: «Ваша ячейка работает на ди рекцию. Вы помогаете угнетать рабочих». 138 Моше Левин. Советский век Отчеты об избирательных кампаниях в профсоюзах и дру гих организациях свидетельствовали о росте пассивности да же в среде рабочих-коммунистов. Однажды на одном из сове щаний беспартийные рабочие решили покинуть зал и, когда их стали останавливать, заявили: «Почему не даете нам уйти, если члены партии ушли первыми?» В отчетах ГПУ имели ме сто и антисемитские изречения членов партии из рабочей среды. Эти высказывания звучат знакомо: «Вся власть в руках евреев», «Жиды во власти и угнетают рабочих», «Среди жи дов нет честных людей», «Мне не терпится идти громить это ненавистное племя». Однако надо с осторожностью подходить к этим фрагмен тарным свидетельствам. Даже если такие случаи были доста точно частыми, отчеты ГПУ и информационного отдела ЦК партии не дают возможности определить истинный масштаб протеста. Встречаются документы, которые свидетельству ют, что партийцы редко отказывались исполнять постановле ния своих ячеек. Но это вовсе не означает, что они не сочув ствовали бедам рабочих или не разделяли мнений, открыто выражаемых только явным меньшинством. Их опасения от крыто выказать солидарность с теми, кто был готов к актив ным формам протеста, откровенно враждебного власти, не редко бывало вызвано страхом перед дисциплинарными пар тийными взысканиями, которые могли привести к потере ра боты. Ныне также стало известно, что рядовые члены пар тии, подобно прочим служащим любого завода, находились под надзором стукачей (неоплачиваемых информаторов) и тайных агентов. Проанализированные нами материалы свидетельствуют, что требования «демократизации» в производственной и пар тийной жизни рабочей среды были широко популярными. Од нако задачей режима было движение в противоположном на правлении. И это вызывало неоднозначную реакцию даже среди аппаратчиков, подчас позволявших себе не соглашаться с политическими решениями высшего руководства. Проблема была не только в критических настроениях вну три этого слоя. Облеченные доверием старые большевики и Часть первая. Режим и его душа 139 идеалистически настроенные неофиты тоже заявляли о глу боком разочаровании и отвращении к своей работе, не жела ли далее служить партийным ортодоксам, их экстремист ским лозунгам и необдуманным планам. Некоторые аппаратчики, лишенные карьерных амбиций, ощущали себя винтиками партийной машины, в которой их личные способности и политические перспективы вместе с будущей судьбой страны оказались утопленными в «бюро кратической вермишели» (термин, возникший в XIX веке в среде итальянских революционеров и взятый на вооружение ветеранами русской революции). Мы уже цитировали вы держки из соответствующих документов. Но большинство негативных высказываний в отношении системы и прямые обвинения в ее адрес передавались из уст в уста или ходили по рукам в виде анонимок. По сравнению с режимом 1920-х гг. режим тридцатых ов ладел более впечатляющими и разнообразными инструмен тами для оказания давления на инакомыслящих, включая членов партии. Среди инструментов воздействия на первом месте оказались Уголовный кодекс и «тайная полиция». Пос ледняя превратилась в феноменальную организацию, кото рая переросла свои первоначальные рамки и фактически превратила партию в свой придаток, несмотря на то, что Ста лин, скорее всего, не ставил перед собой подобной задачи, а в 1940-е даже придумывал радикальные проекты перерас пределения властных полномочий. Полагаю, что вопрос - встал ли Сталин на этот путь в 1933 г. или раньше - можно считать второстепенным. Важно, что задачи репрессивных органов, их модернизация, соответствующий идеологиче ский лексикон, оправдывающий массовые репрессии, были обусловлены вступлением страны в полномасштабную инду стриализацию и коллективизацию и то, что они сделали не избежным окончательное выхолащивание партии: отныне, лишенная революционного духа, она превратилась в удоб ный для власти инструмент. С этого времени категория «контрреволюционные пре ступления» приобрела в Уголовном кодексе иное толкование, 140 Моше Левин. Советский век нежели в эпоху революции. Один из сотрудников Главной во енной прокуратуры В.А. Викторов, проявивший чрезвычай ную активность при реабилитации жертв сталинских поли тических репрессий, начатой Никитой Хрущевым, критиче ски описывал террористические тенденции и практики «ста линизма». Одной из первых он подчеркнул негативную роль «поправок», введенных «с далеко идущими последствиями» в Уголовный кодекс страны в 1926 г., несмотря на энергичный протест «в самых разных кругах» [31]. Первоначально новая статья УК, касавшаяся «контррево люционных преступлений», предусматривала, что каратель ные меры осуществляются лишь при наличии неопровержи мых доказательств « намерения , сопровождаемого действи ем ». Однако нечеткие формулировки самого Уголовного ко декса в сочетании с ловкими манипуляциями сталинского ГПУ способствовали манипулированию законом - аресты и допросы нередко проходили без санкций прокуроров, при званных следить за соблюдением законности. Поправки, вне сенные в Уголовный кодекс, а также новые права, предостав ленные ГПУ правительством, давали возможность преследо вать и наказывать людей без наличия ясных доказательств их вины - то есть без «преступника», на самом деле совершив шего преступление. Следствие больше не должно было зани маться поисками доказательств «намерений, сопровождаю щихся действием». Анализ, произведенный Викторовым, показывал, что именно это и открыло путь для «законности» массовых ре прессий 1930-х гг., когда единственным востребованным до казательством стало само обвинение. Сколь бы странно это ни звучало, но виновность априори признавалась до вынесе ния вердикта. Комбинация этого псевдозаконного манипулирования Ко дексом и «синдрома ереси» привела к сюрреалистической си туации, когда потенциально виновными оказались все граж дане, которые в любой момент, произвольно, могли подверг нуться репрессии. Парадоксально, но этот юридический аб сурд, облаченный в туманную терминологию, в скором време Часть первая. Режим и его душа 141 ни оказался орудием борьбы не только с противниками режи ма, но и с самой партией, именем которой, как предполага лось, проводились операции «чистки». Члены партии и боль шой контингент ее бывших членов стали мишенью «охоты за ведьмами» именно тогда, когда никакой серьезной оппозиции Сталину не наблюдалось - если не принимать за оппозицию тех, кто по собственной воле покинул партийные ряды, или жалобы и критику, исходившие от партийцев разного ранга. По мере того как положение Сталина на вершине власти становилось более крепким, категория «контрреволюцион ных преступлений» становилась все более неопределенной. Это касалось как УК, так и практики. Органы безопасности старались выйти из-под контроля закона и юридических вла стей и расширяли спектр деспотии и карательных мер. Нас тоящая машина террора была создана и в любой момент мог ла обрушиться на каждого. Членство в партии вне зависимо сти от стажа не приносило желаемого результата и станови лось опасным. У Сталина были свои счеты со многими члена ми партии, в том числе и с теми, кто помогал Сталину выко вывать инструменты его могущества. Прибегая к поддержке «прирученной» партии и «тайной полиции», пользующейся неограниченными полномочиями и непосредственно подчиненной «вождю», Сталин без ложной «сентиментальности» или каких-либо сдерживающих факто ров открыл для себя путь к единоличному правлению мощ ным централизованным государством. Фактически государ ство представляло собой военную машину, готовую к бою и располагавшую всеми необходимыми для войны средствами. Знаменательно, что «старая партийная гвардия» (за ис ключением, пожалуй, только Ленина) долго не могла осоз нать, что Сталин способен фактически на все. Можно ли сказать, что они оказались слишком «европеи зированными», чтобы разгадать эту темную душу, опреде лившую психологию режима? Или просто были близорукими? Или (это кажется более вероятным) были настолько про питанными социалистической идеологией, что не смогли 142 Моше Левин. Советский век осознать, что на самом деле находятся не на пути к прогрес су, а к самым глубинам «матушки России», и что это путеше ствие требует иных средств, чтобы предотвратить худший сценарий развития событий? Каким бы ни был ответ на эти вопросы, но различные вну трипартийные течения, некогда бывшие в оппозиции Иоси фу Сталину, - сторонники Льва Троцкого, Григория Зиновье ва и Николая Бухарина, «пробуждаясь» лишь после того, как кто-то из них терпел фиаско, сражались с полной отдачей сил в течение четырех лет. Многие кончили тем, что сдались «на милость победителя» (Сталина). Троцкий, насильственно от правленный в изгнание, стал исключением. В период между 1929 и 1932 гг. после поражения главных оппозиционеров лишь небольшие группы разочаровавшихся из круга высшей официальной власти пытались выступить с критикой Сталина, но и они вскоре были нейтрализованы. Среди них следует особо отметить чрезвычайно смелую не легальную организацию, возглавляемую бывшим секретарем одного из московских районных комитетов партии Мартемья- ном Рютиным. Он распространил документ в 100 страниц, оза главленный «Сталин и кризис пролетарской диктатуры», в ко тором обвинил Сталина в предательстве партии и революции. Существует информация, что Центральный комитет не позво лил Сталину физически уничтожить Рютина, после того как в 1932 г. он был арестован. Говорят, что на допросах Рютин вел себя мужественно, бескомпромиссно и заявил следователю, что «не встанет на колени». Его бросили в тюрьму, где он про вел около четырех лет, а в 1937-м тайно расстреляли. Другой оппозиционер, о котором мы упоминали, - Хри стиан Раковский. Находясь в изгнании, он продолжал писать блестящие критические исследования о политике Сталина и его режиме вплоть до 1934 г., когда, наконец, «раскаялся», был возвращен в Москву и восстановлен в партии (1935 г.), что, однако, не спасло его в январе 1937-го от повторного ареста, а в 1941-м (мы уже писали об этом) - от расстрела на основании подписанного Сталиным постановления Государ ственного комитета обороны. Часть первая. Режим и его душа 143 После репрессий, направленных против оппозиционеров, критику режима продолжали только небольшие группы и одиночки, которых, впрочем, насчитывалось довольно мно го. Высшие партийные и государственные органы получали компрометирующую информацию либо после того, как при обыске обнаруживались соответствующие материалы, либо если они поступали по почте в прессу, партийные органы и даже самому Сталину - естественно, без подписи. В открытых ныне архивах исследователи находят большое количество та ких анонимок. Открытые и нелегальные формы организованной оппози ции стали невозможными. Но индивидуальные демонстра ции, а также коллективные выступления с политическим подтекстом - беспорядки, стачки, выход из партии (под ува жительным предлогом) - позволяют думать, что народ и пар тийцы все-таки не молчали. Эта тема требует более подробного исследования, однако уже сейчас существуют новаторские работы и публикации документальных сборников, выполненные Олегом Хлевню- ком либо под его руководством. Благодаря им впервые стало известно о многообразных формах оппозиции и протеста, су ществовавших даже тогда, когда, казалось, это было абсо лютно исключено. Одной из форм сопротивления стала волна самоубийств. Официальная пропаганда внушала, что самоубийство подоз реваемого служит доказательством вины или свидетельством его трусости, но меры, предпринятые с целью уменьшить чис ло подобных случаев, действия не оказали. Беспомощные пе ред лицом государственного террора, люди не видели иного выхода. Согласно одному источнику, самоубийств насчитыва лись тысячи. В 1937 г. только в рядах Красной армии (не счи тая флота) их было 782, на следующий год цифра выросла до 832. Самоубийства не всегда были поступками отчаявшихся людей - скорее они являлись актами мужества и протеста. Две стратегии режима. Социальные бури, вызванные «ве ликим скачком», - массовые перемещения населения, те 144 Моше Левин. Советский век кучка , необходимость контролировать те сектора, где кри зис проявлялся наиболее остро, - принудили режим придер живаться двух стратегий поведения с противоречащей друг другу динамикой. Во-первых, обращение к различным формам репрессий, для определения которых иногда употреблялся термин штурмовщина . Под этим словом подразумевалась организа ция больших кампаний для того, чтобы добиваться постав ленных целей любой ценой. Во-вторых, создание гипертрофированной бюрократии для контроля потоков населения с помощью перераспределе ния и отправки по соответствующим направлениям. Следование этим стратегиям представлялось неизбежным, однако они явно противоречили друг другу. Мобилизация ре прессивных сил шла параллельно с попыткой «регулировать» происходящее (или подменяла ее собой). Можно сказать, что «мистер Хайд» террора противостоял «доктору Джекилу» бю рократии, который был увлечен планированием и стабильно стью, но сильнее всего желал сохранить за собой свой пост. И оба - «Хайд» и «Джекил» - были «винтиками» режима. Политика кнута и пряника продолжалась и на пике терро ра. Кровавым эксцессам 1937-1939 гг. соответствовали свои колебания маятника. Неспособность придерживаться ста бильного курса и прирожденная склонность к силовому уско рению заканчивались потерями, которые перед следующим витком мобилизации нужно было каким-то образом возмес тить. Упор на сконцентрированный силовой удар стал свое образным знаком качества, подтверждавшим привержен ность избранному курсу [32]. Какой бы ни была избранная линия, жесткой или умерен ной, режим не ослаблял централизма, считая, что так и надо действовать в ситуации социального хаоса. У этого принципа была своя логика: гигантским предприятием нельзя руково дить «снизу», на уровне местного управления невозможно достичь нужного результата. Однако централизм подобного масштаба, в свою очередь, оказывался источником неустой чивости. Сталинистский централизм сам по себе являлся по Часть первая. Режим и его душа 145 рождением специфической ситуации: сильный центр сфор мировался в конце 1920-х, и его верхушка была слишком не большой. Конфигурация власти была такой, что оценка теку щего положения, диагноз, восприятие реальности и полити ческое устройство страны зависели от мнений и точек зрения крайне незначительного числа вождей. По мере осуществле ния «великого скачка» уже нельзя было управлять страной так, как до 1929 г., старые методы оказались «слишком про стыми». Ведь то, чем надо было управлять, пребывало в по стоянном движении. «Текучка» в обществе и учреждениях была результатом на бранной скорости и масштаба перемен. Избежать ее вряд ли бы удалось: ситуация могла измениться только с течением вре мени. Однако режим (особенно в начале 1930-х гг.), противо стоя бурному социальному брожению, должен был немедлен но решить грандиозные экономические задачи. Безудержный рост административного аппарата - в таком масштабе новое явление - оказался чреватым неминуемыми социальными по следствиями. Административный персонал проявлял удиви тельную способность соблюдать и следить за собственными потребностями, желаниями и интересами и находил средства, чтобы их удовлетворять, еще до того, как научился должным образом выполнять свою работу. Таким образом, тот, кому надлежало заниматься решением проблем, порождал новые проблемы и беспорядки, и этот процесс соответствующим об разом отражал происходящее в те бурные годы. Теперь поговорим о бюрократических структурах госу дарства. Бюрократический «ген». Документ, относящийся к началу 1929 г., и два других письменных свидетельства, датируе мые 1940 г., позволяют прояснить некоторые ключевые ас пекты бюрократического государственного строительства или, по меньшей мере, взгляды вождей на эту проблему, имевшие место в период между указанными датами. Пер вый документ представляет собой речь Валериана Куйбы шева, члена Политбюро и главы Государственной инспек 146 Моше Левин. Советский век ции, которая состояла из членов Центральной контрольной комиссии партии и Рабоче-крестьянской инспекции и име ла статус комиссариата. Речь, которую Куйбышев произнес в начале 1929-го перед начальниками отделов, звучала по меньшей мере тревожно: «В нашем новом государстве ничто так не напоминает ста рый царский режим, как наша администрация». Он перечис лил ее пороки (о которых нам уже известно) и пришел к тому же выводу, что и Ленин, а именно - побороть порочность этой администрации крайне трудно. Злоупотребления и скандалы, связанные с дефектами ад министративной работы, приняли такие масштабы, что встал вопрос о применении крайних мер. Но крайние меры помогли бы избавиться от нескольких жуликов, на месте ко торых тут же появлялись бы другие. Честных людей из Рабо че-крестьянской инспекции эта безысходность приводила в отчаяние. Ведь изначально предполагалось, что именно их комиссариат станет образцовым и именно поэтому будет об ладать большей властью, чем другие комиссариаты. Оказа лось, что и он абсолютно не отвечал требуемому стандарту. Произнеся это, Куйбышев подчеркнул, что в его комиссари ате внутренние разногласия тоже стали типичным явлением, что отделы не соглашаются с решениями друг друга, если счи тают их хотя бы в малейшей степени неудобными для себя. Ор ганы высшего государственного руководства, которым надле жало координировать работу нижестоящих подразделений, оказались заложниками похожих склок. Их решения зачастую представляли собой не что иное, как результат деятельности «напористого большинства». Как заметил глава ЦКК-РКИ, вы сшие управленческие органы государства вроде Совета труда и обороны или экономических советов на региональном уров не, тоже не имеют достаточной власти в борьбе с администра тивным ресурсом, поскольку обиженная сторона апеллирует в вышестоящую инстанцию - Совет народных комиссаров - и, как правило, добивается отмены решений. «Словом, вы не найдете ни одной неоспоримой власти в этой системе», - подытожил Куйбышев. - И добавил: «.. .люди Часть первая. Режим и его душа 147 все еще надеются, что Рабоче-крестьянская инспекция может стать такой властью». Может показаться невероятным, но, говоря об отсутствии неоспоримой власти, Куйбышев в качестве исключения не упомянул Политбюро, хотя, возможно, это было простой слу чайностью. Политбюро самостоятельно искало способы исправить ситуацию, но исключительно путем вытеснения из аппарата старых кадров и подготовки новых людей. Это в наше время мы знаем о Сталине достаточно много, чтобы понять, что в его глазах «порочная практика» выглядела подобием сабота жа, хорошо известного по первым годам революции, но толь ко в более грандиозном масштабе. Между тем даже в 1940 г., когда великие репрессии вроде отошли в прошлое, коммунизм «без искажений», особенно «без бюрократизации», все еще ожидаемый отдельными иде алистами, по-прежнему находился очень далеко. В «Известиях» можно было прочитать изречения, звучав шие эхом слов Куйбышева, сказанных 12 лет назад: «Великое множество отделов и органов возникли в нашей государст венной администрации, бесчисленные сверхструктуры, где служащие только пишут, выдают справки, отвечают на пись ма. И слишком часто этот бумажный поток абсолютно ни к чёму не приводит». Приведенную здесь цитату из передовой известинской статьи продолжало перечисление невероятного числа агентств по снабжению. В качестве примера был взят город Горький (Нижний Новгород). Именно в нем был выявлен явный переизбыток этих организаций - шестьдесят. Доста точно сказать, что каждый союзный комиссариат имел в нем несколько собственных агентств по снабжению с боль шим штатом и неуклонно растущими расходами. Эти агентства дублировали друг друга, поскольку, по сути дела, выполняли одинаковые задачи. В целом текущие расходы в Горьком возросли в два раза, и выпускающий редактор «Известий», писавший передовицу, никак не мог понять причины этого. 148 Моше Левин. Советский век Однако сильнее всего тревожил факт, что подобное явле ние стало широко распространенным. Режим, породивший его, независимо от того, являлось ли это «прискорбное» явле ние следствием так называемой социальной мобильности или издержками роста бюрократии, в свою очередь подверг ся испытанию и был вынужден реагировать на следовавшие одно за другим «чрезвычайные обстоятельства», каждое из которых воспринималось как угроза. Подобное восприятие происходящего стало главной дви жущей силой сталинизма. Нельзя сказать, чтобы эти угрозы очень кого-то беспокоили; они были необходимыми режиму для мобилизации преданного ему контингента советских бю рократов и для оправдания террора. Террор не оказывал явного дестабилизирующего фактора на систему. Лагеря и репрессии лишь увеличивали чувство нестабильности и беззащитности в обществе, постепенно ох ватившее все государство. Руководство не имело возможности управлять системой и все основательнее утрачивало контроль над состоянием со циальной «магмы». Контрмерами, которые оно могло пред принять, были укрепление государственного контроля над «большинством» (если не над всем населением), над всеми аспектами жизни людей, усиливающаяся централизация и превращение системы в укрепленный лагерь, рост бюрокра тического слоя на каждом административном уровне - то есть в конечном итоге именно то, на что с осуждением обра щала внимание популярная газета «Известия». Мы знаем, что бюрократию - эффективна она или нет - нельзя назвать удобным инструментом. Сталинизм надеялся решить свои проблемы, мастеря «мастеров», то есть постоян но воспроизводя «верхи» бюрократии. Но тут высшее руко водство страны неожиданно для себя оказалось в собственной ловушке: оправдываясь грандиозностью задач, «верхи» бюро кратии сосредоточили в своих руках громадную власть, а их стратегией стало мощное давление на «нижележащие» слои. Конечно, это имело свою логику. Сам факт, что множест во кардинальных решений зависело от способностей и психо Часть первая. Режим и его душа 149 логической подготовки небольшой правящей группы, и каж дый из ее рядов мог столкнуться с необходимостью прини мать важное решение, объединяло и консолидировало чле нов этой группы. Чем больше партийно-государственное ру ководство страны повышало контроль и укрепляло власть, тем сильнее становилось ощущение, что наиболее важные дела выходят из-под контроля. Читая отчеты, посещая заво ды, деревни и города, руководство понимало, что множество людей работают не так, как хотелось бы, по возможности скрывают реальные результаты, не выдерживают навязанно го им темпа. Руководители понимали, что тысячи их дирек тив и постановлений, не дойдя до архива, растворяются в не бытии. По этой причине в высших эшелонах воцарилось убе ждение, что их власть и влияние менее прочны, чем было на самом деле. Думаю, что многие оказались дезориентирован ными и, возможно, чувствовали себя беззащитными. Это за ставляло отдельных руководителей сомневаться в правиль ности всей линии. Подобный феномен можно назвать «социальной параной ей». Этот термин означает ненадежность власти и является одним из основных элементов сталинистской автократии и стратегии ее «самопревознесения». Перегруженный проблемами и обуреваемый сомнения ми, высший эшелон власти становился все более подвер женным влиянию одного из его членов, который казался достаточно сильным и решительным перед лицом бюро кратического наводнения. Его жесткость и безжалост ность казались желанными личными качествами, необхо димыми для конструктивного решения текущих задач. Так возник классический момент благоприятного стечения об стоятельств для того, чтобы мастер интриг и тайных мани пуляций сосредоточил в своих руках всю власть, в том чис ле и над судьбой остальных вождей. Можно сказать, что в этот момент автократия достигла своего пика. Судьба страны оказалась в распоряжение личности параноидаль ного склада. На плечи именно этого человека легла тя жесть всех 1930- годов. 150 Моше Левин. Советский век Именно поэтому первая часть книги носит название «Ре жим и его душа». Коллективное руководство страной, если бы таковое сло жилось, могло бы смягчить эффект. Но когда власть оказыва ется всецело персонифицированной, вспышки иррациональ ности, включая приступы кровожадности, можно считать предопределенными. «Системная паранойя» (на политическом уровне) кри сталлизовалась в соответствующие тенденции поведения личности (на психическом уровне). Злоба, преступный умы сел, зависть, ярость - стали составляющими modus operandi государственной системы. Но именно сейчас надо подчеркнуть, что система, кото рую создавал Сталин, упорно сопротивлялась своему творцу, несмотря на то, что именно в образе «творца» он хотел пред стать перед гражданами своей страны и за ее пределами. Ко гда крайняя степень централизации власти была достигнута, двигаться стало некуда; осталось лихорадочно цепляться за эту высшую власть. Данная ситуация порождала проблемы и побочные эффе кты: чем меньше власти ты даешь своим подчиненным, тем больше ее утекает в руки «маленьких Сталиных» местного значения. Чем сильнее монополизируешь информацию, тем больший ее объем оказывается скрытым. Чем жестче контро лируешь учреждения, тем меньше управляешь ими. Как мы уже говорили, подобная конфигурация была по определению нестабильной и постоянно подвергала опасности саму себя. Неудивительно, что главной чертой сталинизма стала борьба с ордами разных «врагов». Мы можем с очевидностью утверждать, что Сталин не вел борьбу с отрицательными проявлениями сверхконцентрации власти - таковая была его сущностью. «Враги» не считались людьми, поскольку личной безопасности диктатора никто ни когда не угрожал. Подлинными противниками были объек тивные ограничения (которые, как мы знаем, Сталин объявил несуществующими для своих сподвижников еще в 1924 г.) : со циальные тенденции и перемены, административные тре Часть первая. Режим и его душа 151 ния, изменения в структуре психологической и культурной жизни людей. Позднее мы увидим, как эти ограничения ска зывались на его работе. Установив, что сущностью сталинизма было сосредоточе ние всей полноты власти в руках Сталина, мы можем перей ти к рассмотрению того, каким образом он правил Россией. Не будь он столь одержимым «одиночеством власти», мы, возможно, позаимствовали бы заглавие следующей главы из работы Мерле Файнсода: «Как управлялась Россия?» Но ис следование этой проблемы вынуждает нас сформулировать вопрос иначе.
Глава 8. KАК ПРАВИЛ СТАЛИН?
Чувствуя, что уверенно сидит «в седле», Сталин позволил проявиться дру гой черте своего характе ра: странной очарованно сти - на грани притяжения и отталкивания - гением или великим талантом; страстным желанием уп равлять, использовать, унижать и в конце концов уничтожать - подобно ребенку, который прихо дит в восхищение от хо рошей игрушки, а потом ломает ееП о зв о л ь т е начать с простого, но удивительного откры тия. Перед нами человек, для которого семья значила чрезвы чайно мало, ибо он фактически не испытывал к ней интереса. Человек, чья личная жизнь оказалась чрезвычайно запутан ной, хотя вряд ли его это по-настоящему волновало. Именно этот человек избрал способ правления, при котором верхов ная власть оказалась предельно персонифицированной, а за тем повсеместно отданной на откуп в форме личной власти. Власть - и ничто иное - была его жизнью. При осуществ лении своего проекта он прибег к методу дробления ключе вых политических институтов, вследствие чего они утратили свое значение. Сначала поговорим о том, что происходило в партии. Здесь, на мой взгляд, дело представляется наиболее ясным. При Сталине партия утратила статус автономной организа ции, которым обладала при большевизме. Можно сказать, что ее фактически ликвидировали, трансформировав в бюро кратический аппарат. Относиться к ней стали соответствен но - с некоторой долей пренебрежения. Симптоматично, что в начале 1932 г. отменили партмак симум (право, по которому член партии, какую бы долж ность в иерархии он ни занимал, не мог получать больше, чем квалифицированный рабочий), а также некоторые дру гие «реликты» эгалитаризма прошлого. В ходу появилось но вое словцо с пренебрежительным оттенком - уравниловка . Часть первая. Режим и его душа 157 Причина происходящего была очевидной: по сути, эгали тарный аппарат представлял собой круг равных. Теперь аппа ратчикам предстояло взбираться по лестнице, ведущей к привилегиям и... к ответственности. С одной стороны - сти мул, с другой - контроль. Нижестоящие партийные и государственные админист раторы (как правило, члены партии) тоже перестали играть в «пролетарское братство». Верхам требовались жесткие авто ритарные исполнители (Сталин называл их «командирами»), они и сформировали правящий слой ( начальство ), структур ная иерархия которого стала определять систему должност ных продвижений в стране. «Командиров» всячески поддерживали и восхваляли, но не позволяли им закрепляться на определенном месте и та ким образом укреплять свое положение. Это было одной из черт сталинской диктатуры, отошедших в прошлое вместе с окончанием сталинизма. По мере того как Сталин сжимал тиски личной власти, он упразднял и многие консультативные органы, ранее перио дически создаваемые Политбюро. Впрочем, он лишал поли тического веса любые властные институты, включая то же Политбюро, что немало поражало тех, кто не успел осознать смысл происходящего. Политбюро в руках вождя. Назначение и структура этого главнейшего института остаются малопонятными, поэтому следует специально обратить внимание на его деятельность. Особенно в период 1935-1936 гг., ставших годами сильных политических сдвигов, предшествовавших настоящему зем летрясению -1937 году. 1 февраля 1935 г. пленум ЦК ввел в члены Политбюро Анастаса Микояна и Власа Чубаря. Андрей Жданов и Роберт Эйхе стали кандидатами в члены Политбюро. Шла формаль ная процедура заполнения пустых мест - об «умеренных» и «радикалах» временно забыли. Микоян и Чубарь сделались членами Политбюро, потому что до этого принимали участие в его работе в качестве кандидатов (с 1926 г. они занимали 158 Моше Левин. Советский век ответственные посты в партийной иерархии). Анастас Мико ян заменил Сергея Кирова (он был убит), Влас Чубарь - скон чавшегося Валериана Куйбышева. Жданов обязательно дол жен был попасть в число кандидатов: с 1934 г. он числился се кретарем Центрального комитета, фактически исполнял обя занности члена Политбюро, кроме того, предполагалось, что он заменит Кирова в качестве секретаря партийной органи зации Ленинграда. Что касается Эйхе, то он, как руководи тель обширного региона в Западной Сибири, не мог регуляр но принимать участия в заседаниях. Перераспределение функций и ответственности внутри Политбюро 27 февраля 1937 г. стало знаковым. Возможно, решение о нем было принято на предварительном совеща нии членов этого руководящего партийного органа со Ста линым. Андрей Андреев покинул пост комиссара путей сооб щений и стал секретарем Центрального комитета. Лазарь Каганович принял его пост в комиссариате и остался секре тарем Центрального комитета, но вышел из Центральной контрольной комиссии и Московского комитета партии. Ан дреев вошел в важнейший партийный орган - Оргбюро (го товивший материалы для заседаний Политбюро) и возгла вил его. Но составлять повестку Оргбюро он должен был со вместно с Николаем Ежовым, руководившим Центральной контрольной комиссией. Андреев также отвечал за работу отдела промышленности ЦК (где сменил Ежова), курировал отделы транспорта и теку щих дел. Одновременно Ежов был назначен на важнейший пост - стал главой отдела «главных органов партии». Другие отделы, в том числе отделы культуры и пропаганды, остались под непосредственным руководством Сталина. Кагановича оставили на должности куратора Московского городского и областного комитетов партии, но также вменили в обязан ность работу в Комиссариате путей сообщения. Каганович умел жестко подавлять любые, в том числе едва назреваю щие конфликты, а в этом секторе требовалась твердая рука. Эта реорганизация якобы свидетельствует об активности Центрального комитета, и прежде всего его важнейших отде Часть первая. Режим и его душа 159 лов и главных представителей. Наш источник (данные Олега Хлевнюка) показывает, что подобное перераспределение обязанностей являлось продуманной политикой Сталина, стремящегося с помощью непосильных нагрузок истощить силы ближайших соратников. Каганович, ранее считавшийся вторым человеком в ко манде Сталина, утратил свой статус. Формально он был за менен Андреевым, который в некоторых областях разделил обязанности с Ежовым. Андреев занимал важнейшие долж ности в Политбюро, но руководил наименее значимым от делом (промышленности), в то время как Ежов, который не был членом Политбюро, стоял во главе основных отделов и поэтому принимал участие в заседаниях. Сталин возложил на Ежова ответственность за работу Комиссариата внутрен них дел, и тот умело организовал суд над Григорием Зи новьевым. Курируя НКВД, Ежов разработал директивные положения этого комиссариата, создал отдел контрразвед ки ГУГБ (Главное управление государственной безопасно сти) и в течение 18 месяцев эффективно контролировал НКВД, пока официально не стал комиссаром внутренних дел. Его первой работой в качестве главы ЦКК стала органи зация обмена партийных билетов - своего рода начало мас совых репрессий, которые не заставили себя ждать и дли лись на протяжении полутора лет, за которые Ежова можно считать ответственным персонально. Жданова перевели «секретарствовать» в Ленинград, однако обязали каждый месяц проводить десять дней в Москве. Следуя политике напрасного растрачивания сил ближай ших соратников, Сталин решил, что достаточно трех секрета рей Центрального комитета (Каганович, Жданов и Сталин собственной персоной) - до этого их было пять. Пост «замести теля» Сталина также упразднили. С этого момента, согласно жесткому расписанию, Сталин видел членов Политбюро гораз до реже и меньше времени проводил с Молотовым и Каганови чем. Нельзя сказать, что их статус понизили, но в 1935-1936 гг. Каганович по любому вопросу норовил заручиться советом (одобрением) Сталина. Его письма вождю полны подобостра 160 Моше Левин. Советский век стия, а ведь раньше он сам принимал окончательные решения и обращался к Сталину без тени раболепия. Сервилизм высшего уровня власти явственно отражает процесс потери влияния членов Политбюро и возрастание авторитаризма главы государства. Многие решения стали приниматься только на основании подписи Сталина, под тверждающей личное одобрение, а не путем голосования, как раньше. Время критики и оговорок, в прежние времена считавшихся обычными в кругу высокопоставленных вож дей, подошло к концу. Просьбы об отставке, отказ подписать некоторые отчеты, ультиматумы в целях защиты интересов каких-либо органов исчезли без следа. Часто документы, со держащие важные решения, оставались в единственном эк земпляре. На многих резолюциях стоит только печать Моло това. Другие решения принимались немногими членами По литбюро, посещавшими Сталина на отдыхе в Сочи. Иногда для резолюции достаточно было телеграммы от Сталина. Знаменитое письмо о назначении Николая Ежова на пост главы НКВД и снятии Генриха Ягоды, который уже че тыре года готовил грандиозные репрессии, было подписано Сталиным и Ждановым. Каганович получил копию 25 сентя бря 1936 г. «Бедный» Ягода, так и не понявший, что же он «опоздал» сделать в 1932 г., был казнен в 1938-м. Власть Сталина стала могущественной и непререкаемой - с ним не отваживались спорить, «глотали» любую блажь. Об винение против Ягоды - показательный пример: в 1932 г. Ягода не смог бы развернуть широкомасштабные репрессии без соответствующего указания Сталина. Работа Политбюро была примером техники фрагментации, применяемой даже в этом немногочисленном органе власти. Согласно прихоти Сталина, оно функционировало не в полном составе - на заседания созывались трое, пятеро, семеро чело век. Из посторонних приглашали лишь тех, у кого были особые дела к главе государства. Часто заседания происходили на даче верховного вождя во время обеда, в кругу «друзей». По словам Микояна, до 1941 г. в Политбюро существовал квинтет (Ста лин, Молотов, Маленков, Берия и сам Микоян), руководивший Часть первая. Режим и его душа 161 внешней политикой и всеми текущими делами [33]. После вой ны в эту группу вошел Андрей Жданов, а позднее - Николай Вознесенский. Клим Ворошилов, ставший «избранным» в нача ле войны, был выведен из их числа в 1944 году. В означенном составе существовало так называемое узкое Политбюро. В него не входили Лазарь Каганович, Михаил Ка линин и Никита Хрущев, занимавшие ответственнейшие по сты вне Политбюро. «Привычка» собираться маленькой группкой надежных соратников возникла во время борьбы триумвирата (Иосиф Сталин, Григорий Зиновьев, Лев Каме нев) против Льва Троцкого. Она укоренилась во время идео логической битвы против возглавлявшего Совнарком Алек сея Рыкова - правда, уже в ином составе. В 1930-х гг. Сталин неоднократно направлял Молотову письма, в которых просил рассмотреть очередной важный вопрос и обсудить его с «друзьями». Не все члены Политбюро попадали в категорию «друзей», никто не надеялся остаться в ней навсегда. Перед войной на эти «интимные» тайные соб рания не приглашали ни Яна Рудзутака, ни Михаила Калини на, ни Иосифа Косиора и Андрея Андреева, хотя они, навер ное, знали об этих заседаниях. Можно сделать вывод, что Политбюро состояло из людей, которых Сталин назначал лично и использовал по собствен ному усмотрению. Партийный аппарат. По мере того как партия теряла свое партийное лицо, ее аппарат - главная цитадель системы - все более усложнялся. С целью «упрощения дела» и обеспечения большего контроля был создан «сверхаппарат». В разное вре мя его именовали его по-разному: «особый» отдел, «полити ческий» отдел, «генеральный» отдел. Но как бы ни называли «сверхаппарат», ему надлежало обслуживать лично Стали на - без ведома остальных. Штат отдела постоянно рос и тре бовал значительных расходов, которые покрывались безро потно. Возглавлял его личный секретарь Сталина, вездесу щий и осмотрительный Александр Поскребышев, приобрет ший благодаря своему посту большое значение. 162 Моше Левин. Советский век Достаточно мощным учреждением выглядел Совнарком с его отделами, специалистами и консультантами, однако его реальный статус был значительно слабее. В результате подко верных игр, конспиративных технологий, принятых в вер хах, Совнарком оказался фактически отстраненным от дел: решения принимались в другом месте непосредственно Ста линым и Молотовым. Способ общения между ними можно назвать образцом конспиративной коммуникации: Молотов передавал свои предложения Сталину, тот их поправлял, одо брял или отвергал и по тем же каналам отправлял Молотову ответ, имевший силу приказа, чрезвычайно скрытно! Мы знаем о таких деталях только благодаря Олегу Хлевнюку и его команде исследователей советских архивов. Делая обзор сложной и постоянно расширяющейся систе мы власти Сталина, можно прийти к выводу, что мы имеем дело с «государством безопасности», возглавляемым челове ком, организовавшим свой собственный «культ» и тщатель но, до малейших деталей, разработавшим систему контроля и управления всем гигантским предприятием. Требовалось не только обеспечить его бесперебойную работу, но также на любом уровне закрыть другим представителям официальной власти возможность присваивать себе реальные властные полномочия. Это достигалось дроблением высших институ тов государства, обессмысливая их работу. Такой способ уп равления - в противоположность ожидаемому при данных обстоятельствах - приводил, как и следовало ожидать, к про валам, на которые центр отвечал чрезвычайными мерами. Стремясь быть в контакте с жизнью, правительство - лич но Сталин, Политбюро, Оргбюро и Секретариат - увязали в мелочах повседневной жизни того или иного района, облас ти, города или даже отдельного завода. Это выглядело как по пытка при помощи микроскопа управлять из центра, распо ложенного в Москве, целым континентом. Пробуя разобраться в том, как вожди и их команды исхо дя из сиюминутных локальных проблем могли распоря жаться социальными группами, учреждениями, народами и материальными ресурсами, остановим внимание на двух Часть первая. Режим и его душа 163 главных органах Центрального комитета - Секретариате и Оргбюро. Их обязанностью была подготовка материалов для заседаний Политбюро, в которых из-за множества дел и документов, которые надлежало обработать, они постоянно запутывались. Лучшей иллюстрацией того, чем на практике оказалось управление, построенное на преувеличенном внимании к мелочам, является масса телеграмм, написанных или подпи санных Сталиным в адрес партийных или государственных органов во все концы страны. Телеграммы полны указаний, как поставить партию гвоздей на стройку, которая в них ост ро нуждается, или проложить внутреннюю железнодорож ную линию на заводе, или найти колючую проволоку, кото рой в те годы всегда не хватало. Добавим, что эти бесчислен ные поручения облекались в форму ультиматума. Секретариат и Оргбюро работали, контролируя подоб ным образом дела до малейших деталей. Их труд впечат лял - особенно попытки обучить и переучить рабочих, специ алистов и вообще решить проблему подготовки профессио нальных кадров всех профилей: создавать курсы, школы и академии, пополнять списки студентов и преподавателей. В ЦК сходились все нити обеспечения страны необходимыми кадрами с последующим направлением специалистов в те об ласти и районы, где их не хватало. По сути функции высокоцентрализованного государства сводились к контролю за массой мелких задач, часто оказы вавшихся невыполнимыми. Система страдала от патологиче ской «сверхцентрализации». Единственным лекарством от нее могло стать делегирование власти на нижестоящие уров ни, в то время как за центром осталась бы разработка глав ной политической линии. Но в данной системе верховный правитель отождествлял собственную безопасность с безо пасностью страны и считал, что любой провал или ошибка наказуемы, а такой вождь, бесспорно, должен был казаться всемогущим. В результате страна, остро нуждавшаяся в кад рах, получила заведомо ложную формулировку - «незамени мых нет». 164 Моше Левин. Советский век Власть над талантами. Перечисленные выше способы упра вления, в том числе и «практический менеджмент», в равной степени применялись и к политике, и к управлению культу рой, и, как следствие, к взаимоотношениям правительства с наиболее выдающимися деятелями науки и культуры. В этом плане диктатура Сталина пошла на некоторые нововведения. Чувствуя, что уверенно сидит «в седле», Сталин позволил проявиться другой черте своего характера: странной очаро ванности - на грани притяжения и отталкивания - гением или великим талантом; страстным желанием управлять, ис пользовать, унижать и в конце концов уничтожать - подобно ребенку, который приходит в восхищение от хорошей игруш ки, а потом ломает ее. Взаимоотношения Сталина с писателями, учеными и во енными свидетельствуют об этой разрушительной склонно сти. Некоторых из них он пощадил (что было совершенно не предсказуемо), но сам факт интереса с его стороны всегда оказывался зловещим и представлял опасность. Эти странные отношения с деятелями культуры помогают почувствовать другую грань неутолимой страсти Сталина к созданию собственного мира - он обратился к людям искус ства, обладающим возможностью проникать в умы и души, в эмоциональный склад характера человека благодаря художе ственному мастерству романа, пьесы или фильма. Сталин по нимал (и завидовал) могуществу писателя, способного силь нее овладевать мыслями и чувствами миллионов людей, чем любая агитация и пропаганда. Он видел в искусстве инстру мент, который мог бы напрямую служить ему при условии, что творцы будут соответствующим образом выдрессирова ны, а их творения лично просмотрены вождем. Сталин вы ступал в качестве редактора и советчика, обсуждал с автора ми поведение их героев. Читатель, без сомнения, поймет, что герои должны были повиноваться... Объяснять писателю «почему», необходимости не было. Сталин не был ученым, однако лично редактировал для печати лекцию Трофима Лысенко в Академии наук. Его слово было последним в дискуссиях по экономике и лингвистике, а Часть первая. Режим и его душа 165 также в истории России. Здесь было нечего возразить. Раз Сталин сам вершит историю, почему бы ему не отредактиро вать школьный учебник? Можно сказать, что труды Сталина обрели патологические пропорции: его целью стало созда ние некой сложной универсальности, причем собственными силами и на своих условиях, чего до этого еще никому не уда валось. Может быть, он считал себя гением? Мы уверенно можем сказать, что его очаровывали вели кие таланты. Утешало ли его зависть сознание, что он при желании мог бы уничтожить всех талантливых людей? Или он просто испытывал удовольствие, доказывая, что в состо янии находить ошибки и давать советы? Представить одно значный ответ означало бы спрямить ситуацию. Можно только сказать, что все это имело прямое отношение к пато логии политического властвования, которая и является на шей темой. Сталинская «апология» Тухачевского. Его расправа с бле стящим маршалом Михаилом Тухачевским в 1937 г. - первый пример резкой перемены отношения к талантливым людям. Мы знаем, что Сталин был высокого мнения о себе как о военном стратеге. Когда в 1929-1930 гг. Тухачевский поста вил перед руководством вопрос о новых военных технологи ях и грядущих изменениях характера ведения войны, Сталин поддержал негативную реакцию Ворошилова и даже написал ему, что Тухачевский «погряз в антимарксизме, оторванно сти от жизни, даже красном милитаризме» [34]. В то время три тысячи бывших царских офицеров были уволены со службы и арестованы. У одного из них НКВД вырвало «свиде тельство», что Тухачевский, сам бывший царский офицер, принадлежал к организации правых уклонистов и участво вал в заговоре. Все сведения такого рода Сталин брал на заметку. И хотя ему было тяжело вспоминать кампанию против Польши (1920 г.), когда в его адрес сыпались обвинения, в том числе и со стороны Тухачевского, что он является виновником по ражения, час мести еще не настал. 166 Моше Левин. Советский век Сталин написал Молотову и другим, что он лично прове рил обвинения против Тухачевского и пришел к выводу, что последний «на сто процентов чист». В 1932 г. Сталин даже оп равдал Тухачевского, изменив формулировки в письме к Во рошилову, посланном в 1930 г. (было снято упоминание о «красном милитаризме»). Иосиф Виссарионович даже обви нил себя в том, что поступил крайне несправедливо - редкий случай, не сказать больше. Фактически Сталин принял точку зрения Тухачевского относительно технологии ведения вой ны, хотя в этой области, как и во многих других, цели, поста вленные в 1932 г., оказались далекими от осуществления. В апологии не упоминались обвинения, сфабрикованные НКВД против маршала в 1930 г. Она была откровенно неис кренней, и двуличность Сталина не ускользнула от внимания Тухачевского. Этот жест, по сути дела, означал: «Ты мне ну жен в настоящее время, но над твоей головой занесен меч...» Было ли это наивностью или безрассудством, но Тухачев ский оказался единственным, кто на XVII съезде партии в 1934 г. закончил свою речь, не вознеся обязательной «хвалы вождю». Время сведения счетов наступило в 1937-м, когда Ста лин уничтожил высшее военное командование. Особая участь была уготована и Тухачевскому, возможно, самому яркому уму среди прочих. «Информация из немецких источников» - пол нейшая фальшивка - была предъявлена как «доказательство», что цвет армии предал свою страну. Зверски избитого Тухачев ского доставили к Сталину для очной ставки со своими обви нителями. Его вина была заранее очевидной, поскольку ее предъявлял маньяк, ломающий дорогую вещь только ради то го, чтобы показать, что ее можно сломать. Отдав предпочтение бездарному, но льстивому Ворошилову и уничтожив высшее военное командование, Сталин совершил грандиозную ошиб ку. Одно это оправдало бы смертный приговор... Невозможно узнать, мучили ли Сталина воспоминания о его жертвах. Но стратегии Второй мировой войны были бле стяще предсказаны Тухачевским, который забрасывал вождя меморандумами и статьями о необходимости готовиться к войне и создавать массированные технологические ресурсы, Часть первая. Режим и его душа 167 а также о том, что мобильные армии, предназначенные для прорыва и окружения, будут играть в этом сражении перво степенную роль. Все это требовало новой системы командо вания и координации войск. Как известно, немцы в начале войны применили эту стратегию против советской армии и добились громадного успеха. Конечно, никто не задал Стали ну неудобные вопросы: почему он погубил самых блестящих генералов? Кто был настоящим предателем? С военачальни ками, подобными Михаилу Тухачевскому, Василию Блюхеру, Александру Егорову, трагедии 22 июня 1941 г. можно было бы избежать. Можно только упомянуть один случай, когда Сталин полу чил «моральную пощечину», хотя неизвестно, было ли это за мечено окружающими. После ликвидации высшего военного командования Сталин и Ворошилов присутствовали на сове щании командного состава военно-воздушных сил, где обсу ждались способы их вывода из тяжелого положения, в кото ром они оказались вследствие репрессий. Офицеры высказы вались резко. Они утверждали, что самолеты, вооружение, запасные части, горючее, провизия, финансы и администра ция - все находится в плачевном состоянии, а то, каким обра зом обучают летчиков, внушает настоящий страх. Сталин внимательно слушал, требовал подробностей и задавал кон кретные вопросы, для того чтобы показать компетентность и знание предмета. Ворошилов играл менее активную роль, но именно он за крыл совещание, гневно заявив в лицо офицерам, что они за были «очевидный факт»: ситуация спровоцирована сабота жем и предательством старого высшего командования, поне сшего справедливое возмездие. Между тем во время всего со вещания никто из выступавших офицеров не произнес слова «саботаж». Такое молчание с очевидностью свидетельствова ло, что военные имели иную точку зрения: ужасное состоя ние военно-воздушных сил было следствием гибели самых способных офицеров. Яростное негодование Ворошилова, возможно, было вызвано тем, что умалчивание подразумева ло осуждение его как руководителя, а также, видимо, боязнь 168 Моше Левин. Советский век перед вероятной реакцией Сталина на то, что его подчинен ные утратили бдительность по отношению к врагам СССР. Мы не знаем, что Сталин сказал Ворошилову. В конце кон цов, он, без сомнения, понял, что воздушные силы далеки от состояния боеготовности, но сохранил невозмутимость. Еще один случай, также касающийся авиации, показыва ет характер Сталина с иной стороны. Произошедшее упомя нуто в воспоминаниях писателя Константина Симонова. В начале войны Сталин присутствовал на совещании высоко го уровня, посвященного огромному числу аварий и боль шим потерям среди летного состава. Выйдя вперед, один из молодых генералов военно-воздушных сил очень просто объ яснил причину происходящего: самолеты сделаны плохо и являются «летающими гробами». В то время Сталин уже был Верховным главнокомандующим. При таком прямом обвине нии его лицо исказилось от гнева. Он сдержался, но тихо ска зал: «Вам бы лучше промолчать, генерал!» В тот же день сме лый молодой человек исчез навсегда [35]. Не тихо течет Дон. Обратимся к свидетельству писателя Ми хаила Шолохова, ставшего после смерти Иосифа Сталина ру пором националистических и консервативных кругов, чем вызвал сильную антипатию. События, о которых будет рас сказано, произошли в 1933 г., когда Кубань, столь дорогой Шолохову казаческий регион, оказалась в тисках голода, по добно многим другим областям России и Украины. Шолохов послал Сталину письмо, в котором жестко обри совал трагедию кубанских крестьян, у которых заготовитель ные отряды силой отобрали зерно, несмотря на подступаю щий голод. Писатель высказался отчаянно смело, но вождь по какой-то причине терпимо отнесся к драматическому опи санию результатов собственной политики. Здесь, видимо, скрывался расчет. Сталин буквально заста вил себя прочитать яростные обличения Шолохова - описа ние обреченных на голод крестьян, притеснений и произвола местной администрации, провокационной деятельности НКВД. После этого он приказал снабдить регион зерном в Часть первая. Режим и его душа 169 том количестве, которое, по мнению Шолохова, смогло бы предотвратить бедствие. Сталин даже стал защищать писате ля от гнева местных властей (в том числе и от НКВД), кото рые делали все, что было в силах, дабы дискредитировать прямую связь этих двух людей, причиняющую им множество неприятностей. Эту игру можно назвать поистине дьявольской, и Сталин с блеском провел ее до конца. Он устроил фальшивую очную ставку, сделал вид, что лично проверил все факты, и распоря дился освободить друзей Шолохова. Он сделал это для того, чтобы получить в собственное распоряжение писателя, обла давшего высоким авторитетом у русского народа. Михаил Шолохов был настоящим русским казаком - Сталин не был ни русским, ни казаком; Шолохов являлся великим писате лем и хорошим оратором - эти качества тоже не были силь ными сторонами Иосифа Виссарионовича. Поэтому вождь сделал вид, что прислушался к фактам и критике, хотя вся эта история вызывала у него откровенное раздражение. Когда игра окончилась, в коротком пассаже (выдержке из, по-видимому, дружеского письма ) Сталин дал выход своему гневу. И это был подлинный Сталин. Обратившись к другой стороне вопроса - кто кого морил голодом в 1933-м, - мы прочтем в этом письме (и Шолохов тоже это увидел) выражение подлинной политики Стали на - политико-идеологический призыв к оружию против са ботажа «уважаемых хлеборобов». В аналогичных выражени ях этот крестовый поход был объявлен вождем в январе 1933 г. на совещании в ЦК, когда он призвал партию и стра ну мобилизоваться против «скрытых врагов», которые «ловко подкапываются» под самое основание режима. В письме Шо лохову он намекал, что крестьянство, как еще более сильный враг, объявило системе войну до победного конца. Похоже, что Шолохов понял ненадежность своего положе ния. По сути дела, Сталин инкриминировал ему защиту «скрытых» врагов, которых ненавидел всем своим сущест вом. Могущественный адресант Шолохова дал понять, что жизнь этого сочинителя может оборваться в любой момент. 170 Моше Левин. Советский век По всей вероятности, Сталин ненавидел Шолохова, но тот был ему необходимым для осуществления собственных идей. Сталина не волновали страдания народных масс. Однако он знал, что несет за них ответственность и что его авторитет серьезно пострадает, если крестьянство выступит против не го. Это вызвало бы мгновенный отклик в армии и милиции, где в основном служили молодые люди из деревни, которые вряд ли стали бы молчать, узнав, что их родители умирают от голода или терпят притеснения от властей. Сталин забавлялся тем, что творил собственный образ. Положение над схваткой, на пьедестале, гарантировало его безопасность и власть лучше, чем ватага телохранителей. Чем еще можно было во времена голода и преследований крестьян сильнее способствовать созданию собственного об раза, как не вынужденным публичным заявлением защитни ка вроде Шолохова, что Сталин лично приказал направить тонны зерна для спасения жизни людей? Таковой была суть дела, и именно эту информацию Шолохов сообщил прессе, причем ни на йоту не солгав. Жизнь наверху (1940-е). Сталин работал над созданием и другого портрета: вождь в образе рачительного хозяина . От части это соответствовало его подлинному характеру: даже в кругу ближайших соратников он был нетерпимым к челове ческим слабостям вроде пьянства, внебрачных связей, любви к роскоши. Он хотел, чтобы окружающие были уверены - ему известно обо всем, что происходит в их домах и квартирах, благодаря слежке, установленной за членами Политбюро, он знает их подноготную и, когда будет необходимо, использует эту информацию. Воспоминания Алексея Косыгина позволяют заглянуть в планы Сталина (конец 1940-х гг.). Звезда Косыгина взошла в конце Второй мировой войны - он имел за плечами достиже ния, обеспечившие ему кредит высочайшего доверия: эваку ацию промышленных предприятий с территорий, оккупиро ванных нацистами, и организацию снабжения осажденного Ленинграда. Часть первая. Режим и его душа 171 Косыгин не пользовался особой популярностью среди ап паратчиков, поскольку его стремительная карьера вызывала зависть. Сталин взял его под свое крыло и поручил деликат ную задачу - составить список привилегий, которыми поль зовались члены Политбюро. Впоследствии Косыгин расска зывал своему зятю Джермену Гвишиани, что Сталин однаж ды сказал ему во время заседания Политбюро, что имеет под робные данные о том, сколько семьи Молотова, Микояна, Ка гановича и другие тратят на себя, охрану и обслугу, и в гневе обронил: «Это просто отвратительно». Именно в то время члены Политбюро получали сравнительно небольшую зар плату, но имели неограниченный доступ к товарам потребле ния. Естественно, когда Сталин поручил Косыгину навести порядок, это не могло не вызвать ярости... Очевидно, что никто из названных лиц не возразил Стали ну. Отдельные руководители, в том числе Микоян, понимали, что это попытка поставить их по стойке «смирно». Возможно также, что это был предлог, отложенный с тем, чтобы при не обходимости избавиться от некоторых из них. Сталин всегда строил такие козни. Косыгин также рассказал Гвишиани, что одним из пунк тов обвинения против Вознесенского, председателя Госпла на и заместителя председателя союзного правительства (до ареста в 1950 г.), было хранение оружия. Тогда Косыгин и Гвишиани осмотрели свои квартиры на предмет находив шихся в них ружей и пистолетов и выбросили их в озеро, по путно они стали искать прослушивающие устройства и на шли их в квартире Алексея Косыгина (хотя, возможно, они были установлены для слежки за маршалом Георгием Жуко вым, который ранее занимал эту площадь). Неудивительно, что в эти годы (1948-1950) каждое утро Косыгин - кандидат в члены Политбюро - прощался с женой и напоминал ей, что делать, если он вечером не вернется. Однако скоро семья пришла к выводу, что ему ничего не грозит [36]. Сталин чув ствовал к Косыгину своего рода симпатию, и тот вскоре по нял, что может считать себя счастливчиком. Да и другие во жди, наивные или чересчур самоуверенные, сделали соот 172 Моше Левин. Советский век ветствующие выводы, проанализировав собственный опыт или опыт своих коллег. В 1934 г., после убийства Кирова, статус членов высшего партийного руководства (по отношению к положению Стали на) резко изменился. Члены руководства поняли это практи чески сразу. Прийти к такому заключению можно благодаря переписке Сталина с Кагановичем, «вторым номером» в По литбюро. С указанного времени самоуверенный и крайне прямолинейный Каганович полностью сменил свой тон, зая вив, что в высшей степени «благодарен судьбе», подарившей ему такого друга, вождя и отца. «Что бы мы делали без не го?» - вопрошал он в послании к одному из своих соратников. Очевидно, что несколько ранее Каганович сделал еще од но «открытие». Он понял, что Сталин был информирован обо всем, что содержалось в любой «дружеской» переписке. То, что высокопоставленные государственные деятели оказа лись в подобном положении, по-своему уникально, - в анна: лах истории нет аналогичных ситуаций. Даже в окружении Адольфа Гитлера после «ночи длинных ножей» (речь идет о расстреле в ночь на 30 июня 1934 г. руководителей штурмо вых отрядов СА, потенциальных политических соперников Гитлера) не было ничего подобного. Мы видим в этой ситуа ции инициированный в верхах тщательно разработанный деспотический режим. Формируя свой образ, Сталин прибегал к разным мето дам. Для фильмов, речей и биографий он лично подбирал в свой адрес хвалебные слова. Следил за тем, чтобы использо вались его любимые выражения, запрещал восхваления, придуманные другими, дабы продемонстрировать скром ность. Выбирал для себя титулы и ордена. Ритуалы съездов и других публичных мероприятий разрабатывались им до мельчайших деталей. Наконец, история была переписана так, чтобы все события вращались вокруг его персоны. Сталин ощущал себя самодержцем и не желал ни с кем де лить ни своего положения, ни своих заслуг перед историей, прошлой и будущей. В его глазах другие вожди не были с ним одного ранга, их можно было не принимать во внимание и за Часть первая. Режим и его душа 173 ставлять раболепствовать. Начиная с 1934 г. Сталин превра тил их в подобие смертников, ожидающих исполнения приго вора, откладываемого со дня на день. Когда придет время каз нить, обвиняемому будет представлен необходимый компро метирующий материал. Иногда Сталин преследовал членов семей своих соратников, чтобы испытать их верность: трое братьев Кагановича были расстреляны, жены Молотова и Ка линина, так же как и сыновья Микояна, - арестованы. Иногда на своей даче Сталин разъяснял гостям: «народ» хочет генералиссимуса, царя. Можно предположить, что именно этого он и хотел. Спектакль с клятвой у гроба Ленина в 1924 г. стал нача лом культа Сталина. Суть фетишизации становится более яс ной, когда мы рассматриваем отношение вождя к собствен ному революционному прошлому. Бесспорно, он пытался его стереть, чтобы создать другую систему, других богов и другое прошлое. Иосиф Виссарионович постоянно находился в поис ках того, что можно назвать историческим алиби, и стремил ся придать этому алиби историческую и юридическую закон ность. В отличие от Гитлера он излагал свою стратегию и программу отрывочно, а не целиком. Нам также известно о его злобе и зависти по отношению к другим лидерам больше вистской партии, не удостаивавших его признанием, на ко торое он рассчитывал. История свидетельствует, что подлинным вождем партии был Ленин. В глазах партии Сталин не принадлежал к катего рии отцов-основателей, да и его заслугам не давали рассчи тывать на этот статус. Поэтому прошлое надлежало искоре нить. И Сталин с завидным успехом добивался ошеломитель ного признания результатов своего труда.
Глава 9. РЕПРЕССИИ И ИХ «ОБОСНОВАНИЕ»
В се службы безопасности, включая внешнюю развед ку, постоянно жили на гра ни катастрофы, таящейся в недрах режима, что было го раздо опаснее разведки или охоты за шпионами, поисков и задержания вооруженных контрабандистов, бандитов и прочего риска, связанного со спецификой их работыНеобходимость обеспечить себе историческое алиби было, без сомнения, в числе причин, заставивших Сталина начать в 1937 г. репрессии против партийных кадров. Ему казалось не обходимым уничтожить в памяти народа предшествующий ис торический период и избавиться от тех, кто помнил, что проис ходило в те героические годы. Тщательно подготовленная месть не всегда осуществлялась хладнокровно. Иногда внут ренняя энергия репрессий достигала огромного напряжения. Проклятие Бухарина. Ликвидация такой фигуры, как Нико лай Бухарин, - политически слабого, но интеллектуально развитого человека, с уровнем образования, бесспорно, вы ше сталинского, виновного в том, что (несмотря на моло дость) он оказался в числе отцов-основателей партии и ее «любимцем», - проливает свет на склад мышления вождя и на его подход к делу. Все происходило в соответствии с де тально расписанным сценарием - начиная с длительной ду ховной пытки, предшествовавшей публичному бичеванию, и заканчивая показательным судом и казнью [37]. Первые «маневры» начались в 1936 году. Бухарин был напу ган, но не покорен, и его реакция на происходящее дает воз можность понять один немаловажный аспект разворачиваю щейся драмы. Сначала Бухарин полагал, что у него наверху еще остались друзья, и даже написал Климу Ворошилову отчаянное письмо, прося помощи и поддержки. В письме он заявлял о сво Часть первая. Режим и его душа 179 ей невиновности, заканчивая послание словами: «Я обнимаю тебя, потому что не чувствую за собой никакой вины». Клим Ворошилов был совсем не тем человеком, к которо му в тот момент надлежало обращаться. Он показал письмо Вячеславу Молотову, и тот посоветовал возвратить его Буха рину с припиской: «Тебе следовало бы лучше покаяться в сво их черных делах перед партией» и оговоркой, что если Буха рин не подчинится, Ворошилов будет считать его «негодяем». Ворошилов так и поступил. Отчаявшись, осознав, что стал жертвой чудовищного за говора, Бухарин 15 декабря 1936 г. написал Сталину. Вспом нив один из его псевдонимов времен нелегальной деятельно сти в дореволюционной Грузии, он, как в добрые старые дни, обратился к Сталину: «Дорогой Коба!» - и писал, как подей ствовало на него знакомство со статьей в «Правде», направ ленной против «правых», а значит, и против него самого. «Она сбила меня с ног!» - откровенно признавался Бухарин. Письмо заканчивалось так: «Я погибаю из-за негодяев, че ловеческих отбросов, отвратительных мерзавцев. Твой Буха рин». Эта напоминающая проклятие тирада, будто бы напра вленная против анонимных поганцев, всецело относилась к Сталину - трудно вообразить, что Бухарин, как бы ни был уг нетен, не знал, кто держит в руках все нити. И вождь, конеч но, понял, кого именно автор письма считал «отвратитель ным мерзавцем». Его мстительный ответ на мольбу о помо щи и завуалированные обвинения в адрес Бухарина прозву чали во время тщательно спланированного спектакля - фев ральско-мартовского пленума ЦК 1937 года. То, как Сталин срежиссировал этот спектакль и какую роль он отвел себе, воскрешает в памяти полусумасшедшего актера, заставляющего партнеров и публику (аналогично - членов Центрального комитета и гостей пленума) погрузить ся в атмосферу коллективного безумия и навязывающего им собственные фантазии. То, что говорил Сталин, было бес смыслицей. Но предстояло не только уничтожить «врага». Су ществовала еще одна негласная цель: испытать членов ЦК при помощи хорошо замаскированной уловки. 180 Моше Левин. Советский век На голосование поставили три варианта резолюции отно сительно «виновности» Бухарина. Первая предусматривала «арест и передачу дел НКВД». Очевидно, именно она была для Сталина наиболее предпочтительной, ибо влекла за собой смертный приговор, который, не исключено, последовал бы после пыток. Вторая резолюция не требовала ареста, но обя зывала НКВД провести расследование. Третья означала фак тическую реабилитацию и освобождение Бухарина. Здесь и была ловушка для членов Центрального комитета. Ни один из них не посмел проголосовать за третью резолюцию, а тем, которые предпочли вторую, пришлось поплатиться жизнью. Это лишь одна из иллюстраций невероятного кошмара ре прессий 1937-1938 гг. Тех, кто несет ответственность за оргию арестов, показательных судов и приговоров без суда, происхо дивших в невероятных масштабах, лучше всего было бы на звать человеческими отбросами. Но имеются твердые основа ния считать, что события этих чудовищных лет готовились дол гое время, возможно с 1933 г., и тщательно разрабатывались рядовыми партийцами. Олег Хлевнюк считает, что «пересмотр действительности», стоявший в повестке дня Центрального ко митета в феврале - марте 1937 г., очень напоминает повестку пленума ЦК в январе 1933-го [38]. Уже тогда многие ораторы говорили то же, что, по сути, лишь повторили в 1937-м, надеясь доказать свою бдительность и правоверность. Похоже, что Сталин уже в 1933 г. был готов объявить вой ну обществу и, можно добавить, - партии, при поддержке своих прислужников и репрессивного аппарата. Но, вероят но, были причины, заставившие его немного повременить. Тогда, как мы уже говорили, он выбрал «интерлюдию», не смотря на ненависть к своим врагам, включая «уважаемых хлеборобов», которые (как Сталин сообщил Шолохову) сво им мельтешением напоминают ему «термитов». Подготовка «железных» чекистов. Когда пришло время террора, потребовалось принять некоторые подготовитель ные меры. Помимо чистки административного аппарата, за ключавшейся в проверке списков членов партии и их член Часть первая. Режим и его душа 181 ских билетов, к решению гигантской и страшной задачи бы ло необходимо подготовить «тайную полицию» (секретные службы), ее руководство и персонал. Наряду с материальны ми стимулами в ход пошли идеологические и этические мо тивы. Пока пропаганда превозносила героизм чекистов , но вый комиссар внутренних дел Николай Ежов поднял заработ ную плату работников НКВД всех уровней. Глава республи канского НКВД стал получать 1200 рублей в месяц (подобно другим высшим чиновникам), в то время как средняя зарпла та рабочего не превышала 250 рублей. Руководящая верхуш ка союзного НКВД теперь зарабатывала до 3500 рублей в ме сяц. Ранее они делили с другим партактивом общие дачи и санатории, теперь получили индивидуальные загородные до ма и значительные премиальные выплаты, называемые «больничными» [39]. Известный приказ НКВД № 0047, одобренный членами Политбюро 31 июля 1937 г., положил начало кампании и со держал план действий. Были определены категории жертв и предписаны меры их наказания: предстояло расстрелять 75 тысяч человек и 225 тысяч отправить в лагеря. Существует несколько черновых вариантов этого прика за, и цифры в них несколько разнятся. Но находящиеся в на шем распоряжении документы показывают, что все «нормы» были перевыполнены по меньшей мере в два раза. Бюджет операции составил 85 миллионов рублей. «Подкормка» аппарата НКВД подросла еще больше, ко гда в своей речи Сталин придал ему высший статус, назвав «вооруженным отрядом нашей партии» [40]. По словам Олега Хлевнюка, культ НКВД как особой, стоящей выше за кона секретной службы достиг апогея именно в эти годы. Руководитель государства использовал верхушку НКВД, щедро награждая ее за верную службу, но одновременно контролировал ее железной рукой. И материальные награ ды, и суровые кары он распределял по своему усмотрению. Некоторые авторы усматривают в этом прямую аналогию с тем, как Иван Грозный использовал опричнину в борьбе против бояр. 182 Моше Левин. Советский век Такое двойственное отношение - в природе Сталина. Че кисты - почетный термин, до сих пор не вышедший из упот ребления, как и опричники, были отделены от других членов партии и служили «государю» словом и делом. Но чекисты в отличие от опричников были автономны, отрезаны от обще ства, в том числе и социально, поскольку с этого времени имели свои дачи, клубы и места досуга. В декабре 1937 г. по всей стране прокатились праздничные мероприятия в честь славных традиций ЧК - ГПУ - НКВД в связи с двадцатилетним юбилеем этой одиозной организации. Кремль призвал региональные партийные комитеты ор ганизовывать общественные суды над «врагами народа» в сельском хозяйстве, и НКВД дало указание «срывать мас ки» - фактически поставлять обвиняемых для этих судов. По добным образом действовали в третью годовщину убийства Кирова (29 ноября 1937 г.). Сталин отправил телеграмму ме стным партийным властям с приказом «мобилизовать чле нов партии для безжалостного искоренения троцкистско-бу харинских агентов». Хлевнюк подчеркивает, что каратель ный аппарат и широкие слои общества оказались охваченны ми настоящей психопатической охотой за врагами: «тайная полиция» рано утром стучала в дверь, забирала свои жертвы и увозила их в зловещих черных фургонах навстречу неиз вестной судьбе. Преступление и наказание в НКВД (1935-1950). В недрах партии Народный комиссариат внутренних дел представлял собой символическую корпорацию, подчинявшуюся лично Сталину и стоявшую выше других партийных институтов. От ныне партия имела свою железную гвардию - крестоносцев, щедро осыпаемых почестями и наградами. Но сама партия, и особенно ее аппарат, стали «полицейским» органом с оговор кой, что секретные службы подчинены исключительно Стали ну и никому больше. Они стояли над партией и представляли собой оружие, готовое в любую минуту нанести удар. Можно задать дерзкий вопрос: если чекисты были добле стным отрядом на службе морали и идеологии, почему руко Часть первая. Режим и его душа 183 водители этого отряда оплачивались в десять раз выше, чем рабочие? И настоящие чекисты эпохи Гражданской войны, неоднократно рисковавшие жизнью, получали гораздо мень ше? Действительно ли было необходимо одаривать идеологи ческий авангард страны деньгами, товарами, привилегия ми? Ленин перевернулся бы в могиле - но его предусмотри тельно забальзамировали... Ирония истории зашла совсем далеко, когда превознесен ный до небес НКВД стремительно стал превращаться в обыч ную бюрократическую организацию с присущей ей рутиной. Специальные инспектора усердно наблюдали за тем, чтобы он функционировал надлежащим образом. Их отчеты свиде тельствуют, что внутри учреждения один за другим происхо дили бесчисленные сбои, нормой были профессиональная непригодность, недобросовестность и воровство; и мы име ем длинные списки преступлений, которые после расследо вания передавались в вышестоящие инстанции с требовани ем сурового наказания. Ряд примеров могут пролить свет и на эту сторону их деятельности. В докладной записке начальнику отдела кадров НКВД това рищ Вейншток, принадлежавший к верхам государственной безопасности, перечисляет мелкие и крупные преступления, совершенные сотрудниками НКВД в 1935 году. Согласно дан ным, предоставленным органами, за первые 10 месяцев этого года было отмечено 11 436 правонарушений, около половины которых составляли обыкновенные проступки: по его сведени ям, их насчитывалось 5639. Большая часть - 3232 - пришлась на счет городских отделений НКВД. Но самым тревожным был факт, что 2005 из них были совершены руководителями отде лений. Проступки и преступления совершали все категории чиновников разных подразделений - военные, транспортни ки, главы администрации, их заместители, высший состав. Со гласно Вейнштоку, административная политика региональ ных и местных органов НКВД страдала столь обширным набо ром недостатков, что проблему следовало обсуждать особо. Докладная записка содержала и перечень принятых санк ций. Из 3311 человек руководящего персонала городских и 184 Моше Левин. Советский век районных отделений были наказаны 2056 - 62 %. Вейншток считал этот факт неимоверным. 60 % санкций против регио нальных сотрудников были вызваны небрежностью, плохой работой, пьянством, дебоширством и другими проступками, дискредитирующими НКВД. Особое внимание следует обра тить на высокий процент наказаний за неисполнение прика зов (13 %), нарушение дисциплины (8,5 %) и несоблюдение процедурных норм (5 %). Были зафиксированы случаи рас траты и незаконного присвоения средств, сокрытие социаль ного происхождения (67 случаев), антипартийные и антисо ветские поступки (17), убийства и изнасилования (78), утра та необходимой чекисту и члену партии бдительности (76), а также откровенная ложь. Большинство наказанных были молодыми людьми, в ос новном из вспомогательных служб, и это должно было послу жить сигналом для остальных. Но среди основного костяка сотрудников НКВД со стажем двенадцать и более лет службы число сотрудников, на которых были наложены санкции, так же было слишком высоко (1171) [41]. Следующий отчет отдела кадров за период 1 октября 1936 г. - 1 января 1938 г. сообщал о «потерях» ГУГБ (независи мого органа внутри НКВД). Среди причин этих «по терь» -1220 арестов, 1268 увольнений и 1345 переводов в ре зерв. К этому следует добавить 1361 случай наказаний за принадлежность к контрреволюционным группам и контакт с контрреволюционерами (троцкистами), правыми национа листами, предателями и шпионами; 267 - за «плохое содер жание рабочего места» и 593 - за «моральное разложение». Наконец, 547 человек оказались «социально чуждыми» или служили в прошлом в Белой гвардии. В числе прочих причин ухода из ГУГБ были болезнь (544), смерть (138) или переход в другие органы (1258). Отчеты показывают, что ничего не изменилось и после смерти Сталина. Органы инспекции продолжали свою рабо ту, и подразделение финансового контроля по-прежнему мог ло многое сказать о частых случаях воровства и растрат, под делки счетов и фальшивой бухгалтерии. Особое внимание Часть первая. Режим и его душа 185 обращалось на хранилища и склады. В качестве дополнения велись ежегодные специальные бухгалтерские отчеты для нужд властей (и современных исследователей!) - по мень шей мере за период «сталинизма». С точки зрения професси ональной вменяемости, честности и уважения закона, орга ны безопасности были не лучше остальных. Предпринима лись усилия улучшить качество персонала путем привлече ния тысяч кадров из собственных школ НКВД. Но позитив ные результаты сказались лишь спустя много лет. Подобные документы собственной службы безопасности партии, призванной спасти страну от внутренних врагов, по- новому освещают мрачный период: секретные службы были переполнены элементами, сомнительными с точки зрения морали и профессиональной пригодности. Начальство под кармливали, однако оно было деморализовано и дезориенти ровано самим характером поставленной перед ним задачи. Ведь вести следствие и «доказывать» вину фактически было не нужно, от них требовалось выполнять и перевыполнять нормы в рамках плановой системы СССР, получать за это премии, награды и повышения по службе. Но дамоклов меч, под которым жило советское общество, висел и над их голо вами - отнюдь не по причине пьянства и дебоширства. Все службы безопасности, включая внешнюю разведку, постоян но жили на грани катастрофы, таящейся в недрах режима, что было гораздо опаснее разведки или охоты за шпионами, поисков и задержания вооруженных контрабандистов, бан дитов и прочего риска, связанного со спецификой их работы. «Охота на человека». Впервые подробности массовых аре стов и казней вышли на свет благодаря работе специальной партийной комиссии, возглавленной секретарем ЦК Петром Поспеловым. Комиссия была назначена Никитой Хрущевым в 1955 г., до его «закрытого доклада» (1956 г.), но после нача ла процесса реабилитации (1954 г.). Об итогах работы комис сии стоит поговорить для того, чтобы оценить, как мало бы ло известно об этих чудовищных событиях не только широ ким слоям населения, но и политической элите. 186 Моше Левин. Советский век Комиссия Поспелова располагала документами из архи вов секретных служб и показаниями многих следователей о том, какими способами они добывали признания у подслед ственных. Прокуратура, в свою очередь, также предоставила в распоряжение членов комиссии достаточное количество материалов. Личный вклад Сталина в массовые репрессии был задокументирован: материалы свидетельствовали, что многочисленные «тройки» (секретарь местного комитета партии, глава секретной службы и местный прокурор), кото рыми без суда и следствия было вынесено основное число приговоров, испытывали давление Москвы, требующей по высить квоты на аресты и казни, и успешно действовали в этом направлении. Когда Поспелов представил открытия сво ей комиссии Президиуму ЦК партии, «выяснилась жуткая картина, поразившая всех присутствующих» [42]. Можно предположить, что их реакция не была напускной. Немногие имели представление о механизмах и масштабе тайных операций. Статистика в первую очередь учитывала вождей партии, обвиненных в измене, а также широкую ка тегорию людей, арестованных за «антисоветскую деятель ность», - главным образом государственные и партийные кадры. Отчеты за судьбоносные 1937-1938 гг. сообщали о 1 548 366 арестованных, из которых 681 692 были расстреля ны. Верхи государства и партии оказались опустошенными на всех уровнях. Сменившим их, в свою очередь, тоже не уда лось удержаться. Большинство делегатов XVIII съезда партии («съезда победителей») - 1108 человек - были арестованы, 848 из них - расстреляны. Уже одни эти факты ошеломляли, хотя Поспелов не приводил данных об основной категории репрессированных - «социально чуждых элементах». В отчете комиссии приводились приказы НКВД, предпи сывающие сотрудникам, как и какими методами проводить репрессии. Среди них - откровенная фабрикация всевозмож ных антисоветских организаций и центров; чудовищные на рушения закона со стороны следователей; мнимые заговоры, устраиваемые самими сотрудниками НКВД; полный провал попыток прокуратуры осуществить должный надзор над Часть первая. Режим и его душа 187 НКВД; судебный произвол Военной коллегии СССР, не при нимавшей во внимание «незаконное ведение следствия». Комиссия Поспелова указала, что этому беззаконию поло жил начало ЦИК в декабре 1934 г., после убийства Кирова ле гитимировавший действия, выходящие за рамки юридиче ских правил. В качестве прямолинейного приказа о развязы вании массовых репрессий приводилась телеграмма Сталина и Жданова Кагановичу и Молотову, подготовившая почву для пленума Центрального комитета в феврале - марте 1937 года. Персональная ответственность Сталина за широкое при менение пыток была подтверждена многочисленными свиде тельствами. Среди них были показания офицеров МВД, кото рые сами стали жертвами репрессий, и три документа, при ложенных к отчету: телеграмма Сталина от 10 января 1939 г., подтверждающая законность «физических методов», доклад ная записка, дающая разрешение на казнь 138 высокопоста вленных лиц, и письмо Роберта Эйхе (члена Политбюро), пе ред казнью написанное им Сталину. За 1937-1939 гг. Сталин и Молотов лично подписали около 400 списков приговорен ных к смерти (всего на 44 тысячи человек). Целью отчета Поспелова было не просто сделать обзор со бытий прошлого. Содержание отчета разожгло дебаты отно сительно политики и стратегии, которые станут предметом исследования во второй части нашей книги.
Глава 10. МАСШТАБ РЕПРЕССИЙ
В результате террора экономика понесла тя желейшие потери. Но вые кадры нашли в своих учреждениях только пустые столы и свободные стулья - понятно, что их пред шественники не смог ли ввести их в ход те кущих дел. Репрессии подорвали дисципли ну и снизили произво дительность (хотя многие в России ут верждают противопо ложное). Правитель ственные органы ока зались переполнен ными сомнительными типами всех сортовЕдиная история репрессии 1937-1938 гт., возможно, нико гда не будет написана. Но если мы хотим как можно полнее ох ватить этот феномен, смысл которого превосходит самую сме лую фантазию, нам надо проанализировать ряд данных, собран ных разными организациями. Иногда результаты трудно интер претировать, поскольку они исходят из разных источников, опи раются на разные расчеты, цифры и даты. Тем не менее они по зволяют приблизительно представить картину происходящего. Для оценки основной фазы репрессий -1937-1938 гг. - мы обра тимся к отчету комиссии, созданной в 1963 г. Центральным ко митетом под председательством Николая Шверника. Согласно ряду источников, в 1937-1938 гг. были арестова ны 1 372 392 человека, 681 692 из которых расстреляны. Циф ры, приведенные Никитой Хрущевым на пленуме Централь ного комитета в 1957 г., несколько иные. Они сообщают, что в этот период было арестовано более 1,5 миллиона человек и 680 692 - расстреляли (разница определяется критериями, которыми оперировала статистика КГБ). За 1930-1953 гг. эти же источники приводят следующие цифры: арестовано 3 778 тысяч человек, расстреляно - 786 тысяч [43]. Другие цифры касаются исключительно категории «адми нистративных репрессий», то есть тех, которые проводились несудебными органами - Особым совещанием НКВД в Моск ве и вышеупомянутыми «тройками» - на более низких адми нистративных уровнях. Часть первая. Режим и его душа 193 Созданное 10 июля 1934 г. Особое совещание НКВД дейст вовало радикально: в 1934 г. оно осудило 78 989 человек, в 1935-м - 267 076, в 1936-м - 274 607, в 1937-м - 790 665 и 554 258 - в 1938 г. Возможность проделать столь «грандиоз ный труд» была следствием выверенного до последней дета ли процессуального регламента. Рассмотрение дела могло за нять 10 минут, вердикт при этом мог предусматривать от 10 до 25 лет лагеря или смертную казнь, которая следовала сра зу же после оглашения приговора. Большинство жертв обви нялись в контрреволюционной деятельности - отсюда не многословность судов и количество казней. «Историческое» постановление Центрального комитета 2 июля 1937 г., о котором мы уже упоминали, предписывало НКВД уничтожать «группы врагов». Квоты на арест устанав ливались заранее и направлялись в административные реги оны для исполнения, совсем как при зернозаготовительных кампаниях. Эти квоты подразделялись по категориям престу плений и, соответственно, приговорам. Первая категория включала арест и казнь 72 950 человек (цифра также была поделена между различными регионами). Вторая категория насчитывала 186 тысяч человек для отправки в лагеря. Для этой цели создали дополнительные так называемые лесные лагеря, но они быстро оказались переполненными. Процеду ра выглядела поистине кафкианской: число врагов заранее обусловлено в квоте, но ее разрешалось превысить. Остава лось только назвать виновных. Политических узников, осужденных по «контрреволюци онным статьям» Уголовного кодекса, насчитывалось около 28,7 % от общего числа, или более 420 тысяч человек. Число заключенных также выросло за счет новоприбывших с недав но аннексированных территорий, к которым следует доба вить людей, арестованных после этих аннексий. Применение законов, направленных против воровства и несанкциониро ванного ухода с рабочего места, изданных в 1940 и 1941 гг., также способствовали росту этого числа [44]. Опустошение, произведенное репрессиями, особенно сре ди партийных и государственных кадров, нелегко выразить 194 Моше Левин. Советский век численно. Ценный источник - данные перетряски персонала Комиссариата путей сообщения в 1937-1938 гг. - свидетель ствует, что 75 % руководителей и технических управленцев (кадры высшего и среднего звена) были заменены именно в эти годы [45]. Эти цифры невозможно экстраполировать на работу всей правительственной машины, но они позволяют говорить о текучести кадров даже в стратегически важней ших органах. Последствия террора ощущались повсеместно: в эконо мике, бюрократии, партии и культуре. К середине 1938 г. че ловеческие, экономические и политические потери и их цена были такими, что смена курса стала жизненно необходимой и почти предсказуемой. «Нормализацию» предписали и про вели привычным образом: кто-то должен был понести нака зание за «искривление линии». Сделать это оказалось нетру дно, поскольку невинных не было. Сигналом стало увольне ние 25 ноября 1938 г. с поста в НКВД Николая Ежова и заме на его Лаврентием Берия (бывшего до этого его заместите лем). Ежова арестовали в апреле 1939 г. и обвинили по стан дартной форме: как «главу контрреволюционной организа ции». Его казнили в феврале 1940 г. - все произошло тем же образом, которым в 1936 г. был устранен его предшествен ник Генрих Ягода. О дальнейшем развитии сценария можно было только догадываться. В контексте «новой линии» из ГУЛАГа освободили не сколько сотен тысяч человек, но это были в первую очередь уголовные преступники, а не политические заключен ные [46]. После XVIII съезда партии реабилитировали и неко торых репрессированных. Однако эта косметическая опера ция касалась опять же ограниченного, по сравнению с мас штабом репрессий, числа людей - достаточного лишь для то го, чтобы Сталин предстал в облике поборника справедливо сти, покаравшего виноватых. Подобное «благодушие» пошло еще дальше, когда аресто вали значительное число сотрудников НКВД, обвиненных в том, что они проявили слишком много усердия в преследова нии членов партии и невинных граждан: от 22 до 26 тысяч из Часть первая. Режим и его душа 195 них присоединились к своим жертвам в лагерях и могилах. Часть из них казнили. Никто не знал, на самом ли деле эта ко горта состояла из самых худших чекистов? Но все же это не сколько успокоило людей. Хлевнюк придерживается мнения, что в 1939 г. руководящие круги партии вновь обрели уверен ность: им повысили оклады, и аресты теперь производились на основании более серьезных обвинений. Ощутимое паде ние значимости ведомства Ежова после его снятия с поста убедило партийные кадры, что оно им больше не угрожает, несмотря на то, что ряд региональных и городских партий ных руководителей были репрессированы вместе с «недос тойными» чекистами, сошедшими с правильного пути. Хлевнюк также предполагает, что отход от массового тер рора оказался обусловленным тем, что, по мнению Сталина, он достиг своей прозаической цели: омоложения партийных кадров (стоит отметить, что такой способ продвигать моло дые таланты выглядит несколько необычным). На XVIII съез де партии в марте 1939 г. он заявил, что после апреля 1934 г. более 500 тысяч кадров вдохнули новую энергию в государст венную и партийную администрацию, особенно на высших уровнях. В начале 1939 г. из 32 899 ответственных работни ков сформировалась часть номенклатуры под эгидой Цент рального комитета (от народных комиссаров до партийных аппаратчиков, назначенных на важные посты Центральным комитетом), причем 15 485 из них были назначены в 1937-1938 гг. Эта цифра интересна, поскольку охватывает когорту, пришедшую после репрессий: так называемых ста линских выдвиженцев. Быстрота их подъема была феноме нальной, подчас они даже не успевали закончить образова ние. Среди них были и те, кто возглавил СССР после смерти Сталина. В результате террора экономика понесла тяжелейшие по тери. Новые кадры нашли в своих учреждениях только пус тые столы и свободные стулья - понятно, что их предшест венники не смогли ввести их в ход текущих дел. Репрессии подорвали дисциплину и снизили производительность (хотя многие в России утверждают противоположное). Правитель 196 Моше Левин. Советский век ственные органы оказались переполненными сомнительны ми типами всех сортов. Ради исправления ситуации некоторых «честных специа листов» реабилитировали (если они были живы) и освободи ли из лагерей. Среди них были военные - будущие генералы и маршалы, штабисты, ученые, инженеры - например, Кон стантин Рокоссовский, Кирилл Мерецков, Александр Горба тов, Иван Тюленев, Георгий Холостяков, Андрей Туполев, Лев Ландау, Владимир Мясищев и другие. Выдающийся ракето строитель Сергей Королев ждал освобождения из лагеря до 1944 г., многие другие оставались в заключении до 1956-го. Но те, кто получил свободу в 1939-м, представляли собой уже другой контингент. Некоторые из них после освобождения были в плохом состоянии и были не в силах сразу приступить к работе и таким образом помочь исправить вред, нанесен ный армии уничтожением высшего командного состава и по терями в офицерском корпусе. Летом 1941-го 75 % старших офицеров и 70 % политиче ских комиссаров служили на своих постах менее года, так что костяк армии не имел необходимого опыта командования крупными соединениями. Красная армия находилась в пло хой боеготовности, что ясно показала трагическая война с Финляндией в 1940 году. Высокоточный анализ этого «побед ного поражения», проведенный военными и политическими лидерами, выявил откровенно жалкий уровень командова ния, обучения офицерского корпуса и координации действий различных родов войск. Но главный виновник - Сталин - в отчетах не упоминался. Безумие 1937-1938 гг. никогда не повторялось в таком масштабе, хотя и продолжилось на более скромном уровне. В 1939 г. в партию вступил миллион новых членов и созда лась видимость, будто бы все пришло в норму. Этот резкий отход от массового террора, сигналом чему, как мы уже говорили, послужила ликвидация Ежова, на кото рого и взвалили все прегрешения, никогда не афишировался. Даже более того, была предпринята целая серия маневров, чтобы его скрыть. Объявили, что множество саботажников Часть первая. Режим и его душа 197 понесли наказание, как и те, кто оказался виновным в экс цессах в ходе борьбы с ними. Пропаганда, направленная про тив «врагов народа», продолжалась, временами - шумная и коварная, поскольку режим не хотел, чтобы создалось впе чатление их полного искоренения. Машина государственно го терроризма и ее деятельность были окутаны завесой тай ны даже для высших официальных лиц. Политбюро провоз гласило борьбу с «искривлениями», но в манере, превратив шей ее в абсурд, поскольку она проводилась скрытно, и по стоянно отрицалось, что нечто подобное существует. Некоторые новые открытые документы из президентского архива немного приподнимают завесу тайны. На заседании Политбюро 9 января 1938 г. заместителю Генерального проку рора СССР Андрею Вышинскому было дано указание проин формировать Генерального прокурора о том, что неприемле мо увольнять человека с работы только потому, что его родст венник арестован за контрреволюционные преступления. Это выглядело движением в «либеральном» направлении и должно было положить конец бесчисленным страданиям множества людей. Но на деле, даже если родственник был реабилитиро ван - то есть, другими словами, даже если государство вдруг признавало свою ошибку, - никто не мог об этом узнать. В том же направлении действовало и предложение Вер ховного суда СССР Сталину и Молотову от 3 декабря 1939 г. о том, чтобы пересмотр приговоров за контрреволюционные преступления проходил через законную процедуру (долго жданная перемена!), но при заседании трибунала в упрощен ном формате. Другими словами, даже если трибуналы при знают совершенные ошибки, все должно было происходить таким образом, чтобы не привлекать внимания обществен ности к этим делам. Знаковой стала инициатива Генерально го прокурора СССР Михаила Панкратьева, обратившегося 13 декабря 1939 г. к Сталину и Молотову с предложением не сообщать родственникам о пересмотре приговора в тех слу чаях, когда жертвы уже казнены. Главным образом власть не хотела, чтобы методы, приме няемые при следствии, вышли наружу. Стремясь избежать 198 Моше Левин. Советский век этого, Берия 7 декабря 1939 г. обратился к Сталину и Молото ву с предложением, чтобы адвокаты и свидетели защиты не присутствовали во время «предварительного следствия» (где и применяли противозаконные методы), мотивируя это не обходимостью «предотвратить раскрытие того, каким путем производится следствие». Но даже в этом документе с гри фом «совершенно секретно» Берия явно хитрил. На самом де ле он хотел сказать: предотвратить разоблачение того, что следствие все еще велось по-старому. Сам факт, что людей пытали (по личному приказу Стали на!) и заставляли насильно подписывать «признательные по казания», никогда не упоминался даже в самой конфиденци альной переписке. Доверить это бумаге означало рисковать тем, что кто-нибудь из официальных лиц наткнется на эту информацию и ее разгласит. Все сказанное выше означало только одно: нельзя никому говорить о том, что кто-либо из тех, кого объявили врагами и саботажниками, а, тем более казнили за это, могли оказаться невинными. Нельзя было раскрывать и то, как были получены их признания, и то, что кто-то из реабилитированных уже казнен. Два следующих решения Политбюро, о которых пойдет речь, указывали границы возможного «отступления». 10 ию ля 1939 г. начальникам лагерей НКВД запретили за хорошее поведение смягчать приговор уголовникам и некоторым по литическим заключенным. Приговоры должны были быть исполнены в полной мере. Одновременно относительно по литических заключенных следовало указание неукоснитель но придерживаться жесткой линии [47]. В это же время пе чально знаменитый председатель Верховного военного три бунала Василий Ульрих предложил Иосифу Сталину и Вяче славу Молотову, чтобы при рассмотрении дел «правых троц кистов, буржуазных националистов и шпионов» адвокатов не допускали к материалам и не позволяли им появляться в суде. Попавшие в эту категорию продолжали служить мише нями и подвергаться такому же обращению следователей, что и их предшественники, но без подобных методов разве удалось бы выявить «правых троцкистов»? Часть первая. Режим и его душа 199 Итак, завеса секретности оставалась непроницаемой. Ад вокаты не имели права допуска на заседания трибуналов, да же если закон требовал их присутствия. Ничего не было из вестно об ошибках режима, его методах и жертвах, даже если дела были пересмотрены. Парадоксы неизбежны: широко разрекламированная борьба с врагами народа фактически являлась организован ным правительством заговором, причем правительство пре красно сознавало, что оно творит беззаконие в массовом мас штабе, и намеревалось сохранить в секрете совершенные ошибки. Конечно, нужны были некоторые перемены для то го, чтобы ободрить глубоко деморализованную и перепуган ную элиту. Иногда это делалось открыто, иногда по тайным каналам. Однако в отличие от репрессий «отступление» над лежало тщательно контролировать. Соблюдение баланса тре бовало большой ловкости. Ближайшие соратники Сталина восхищались его мастерством - или только так говорили. Сталин не без причины был удовлетворен результатом ре прессий. Ныне, когда большинство старых кадров оказалось истреблено, он наконец создал новую собственную систему. Большинство из тех, кто не воздавал ему хвалы или считал его предателем дела Ленина, были уничтожены. Правящая элита почти полностью обновлена. Общество в целом - по корно. Все прислужники Сталина, старые и новые, - запуга ны. Политбюро как правящий орган фактически утратило власть. Мы видели, что ранее Сталин работал с небольшой группой, состоящей иногда только из четырех человек. Дру гие не имели информации о «секретных делах», а большинст во дел являлись засекреченными. Лидеры партии ранее снаб жались регулярными бюллетенями по широкому спектру проблем; теперь они их не получали. Центральный комитет, хотя иногда и созывавшийся для «обсуждения» уже решен ных вопросов, утратил свое значение.
Глава 11. ЛАГЕРЯ Н ПРОМЫШЛЕННАЯ ИМПЕРИЯ НКВД
«Планирование» в МВД отли чалось мрачной бесперспек тивностью. Даже не платя зеку почти ничего, бюджет всегда оказывался в дефиците. Перед лицом этой аномалии экономи ческая система во имя даль нейшего прогресса должна бы ла признать превосходство промышленности, основанной на оплачиваемом труде. Конт роль со стороны органов обще ственного правопорядка как компонент индустриальной си стемы стал не просто неэффек тивным - он отжил свой век. Подобно своему создателю, он вступил на путь саморазруше ния и вместе с собой угрожал уничтожить все остальноеДокументы, к которым мы теперь обратимся, сделают более понятными масштаб и характер лагерей принуди тельного труда и их органическую связь со сталинской сис темой. «Отступлению» здесь не было места. Мы постараем ся очертить контуры так называемой экономической импе рии НКВД и кратко охарактеризовать ее основные черты и направления. Студенты, в 1920 гг. изучавшие юриспруденцию и тюрем ную систему, были уверены, что лагеря являются более гу манной формой изоляции, чем «клетки», как они называли тюрьмы. Труд в условиях, приближенных к «нормальным», считался лучшим средством перевоспитания и реабилитации людей. В то время условия в лагерях были вовсе не строгими, за исключением тех, где содержались политические заклю ченные, прежде всего знаменитые Соловки на Белом море, единственный лагерь, находившийся под юрисдикцией ГПУ. Конечно, серьезные преступники всегда находились под при стальным наблюдением. Некоторые из «находящихся под стражей» днем работали в лагере, а ночь проводили дома. Су ды стремились по возможности не приговаривать к тюрем ному заключению, предпочитая наказывать «принудитель ным трудом» (на Западе это звучит как «насильственный труд»). Это фактически предусматривало выполнение неко торой работы при оплате, сниженной на срок приговора. Пе нитенциарная система ставила эксперименты; литература и дискуссии по проблеме преступления и наказания были от крытыми и полными новаций. Однако либерализм системы наказаний эпохи НЭПа ока зался ограниченным по объективным причинам: в то время было слишком мало общественно значимой работы. В стране существовал высокий уровень безработицы, и именно безра ботным в первую очередь давали приоритет доступа к труду. Ситуация изменилась в конце 1930-х, хотя либеральные представления еще просуществовали некоторое время. Су дьи и криминалисты вели заранее проигрышную войну про тив лагерей, ставших инструментом наказания посредством труда (фактически насильственным трудом) и, следователь но, утративших свою первоначальную цель перевоспитания через труд. Новая тенденция представляла собой «побочный эффект» сверхиндустриализации. Заключенных можно было легко мобилизовать, их труд был дешев, дисциплина - суро вой, убывающее количество рабочей силы - легко восполня емо. Старомодные либералы, все еще работавшие в Комисса риатах юстиции и труда (последний вскоре упразднили), от чаянно боролись с правительством и партией, противясь пре вращению тюремной системы в откровенное рабство. Но центр избрал курс и собирался его придерживаться, пусть да же он вел в болото. Передышка, случавшаяся время от време ни, не означала перемены политики, а просто консолидацию и координацию действий. НКВД и секретные службы оказались крайне заинтересо ванными в том, чтобы играть ключевую роль в индустриали зации страны, и поставили целью превратить тюремную сис тему в громадный промышленный сектор под их администра тивным контролем. Очевидно, что заключенные представля ли собой рабочую силу, и ее требовалось как можно больше. Статус простой политической структуры не придавал НКВД блеска. Но когда индустриализация стала националь ным делом, этот комиссариат мог надеяться поднять свой престиж, благодаря ГУЛАГу играя важную роль в экономиче ском развитии страны. Политбюро если и не инициировало новую линию, то все равно было крайне заинтересовано в 206 Моше Левин. Советский век этом. Комиссариат юстиции перестал нести ответственность за карательные институты, и она постепенно перешла к НКВД. Процесс завершился в 1934-м. Теперь следует рассмотреть некоторые детали сложной административной системы того времени. Официально сек ретные службы, ОГПУ, входили в состав НКВД. Но в те годы безопасность понималась иначе. Фактически ГПУ, переиме нованное в ГУГБ [48], изнутри целиком захватило НКВД, и его глава полностью контролировал Комиссариат внутрен них дел. Это переплетение показывает запутанность совет ских административных практик. Для надзора за тюремной системой - лагерями, колония ми, тюрьмами - создали новый административный орган, названный ГУЛАГ, -Главноеуправление лагерей. ГУЛАГ также руководил тюрьмами и колониями для мелких преступников и малолетних правонарушителей. Его специальный отдел за нимался людьми, приговоренными к разным срокам высыл ки в отдаленные места, например кулаками. Таково начало истории. Совместно с ГУЛАГом НКВД создало обширную сеть промышленных административных органов для строитель ства автомобильных и железных дорог, гидроэлектростан ций, шахт и металлургических заводов, лесного хозяйства и развития Дальнего Востока (Дальстрой ). Исследовательские и инженерные работы в сфере вооружений, включая атомное оружие, проводились в специальных тюремных лагерях, так называемых шарашках , где содержались специалисты выс шей категории, в том числе Андрей Туполев (авиаконструк тор) и Сергей Королев (ракетостроитель). Первым показательным достижением НКВД стало строи тельство Беломорско-Балтийского канала, начатое под гром фанфар и после завершения объявленное подвигом заклю ченных и их надсмотрщиков. Выспренние оды труду и трудя щимся прикрывали иную реальность: строительство произ водилось неоплачиваемыми работниками, лишенными всех прав, по сути за счет рабского труда. Примерно в это время секретные отчеты информировали вождей о бурном росте еще молодого ГУЛАГа и о значимости Часть первая. Режим и его душа 207 его крупных строительных проектов. В 1935 г. общее число заключенных достигло почти миллиона. В числе крупнейших проектов значились строительство железных дорог (в Забай калье, вдоль реки Уссури, на линии Байкал - Амур) ; ряд кана лов, один из которых соединял Москву-реку с Волгой; много численные заводы, колхозы и лесопильни. Со временем отчеты ГУЛАГа становились более подроб ными. В 1936-м создали его карту. На нее было нанесено 16 пунктов, помеченных лагерь и носящих разные названия (Дмитровский лагерь, Ухто-Печерский лагерь, Байкало-Амур ский лагерь и т. д.). Это были не тюрьмы, а административ ные центры, вокруг которых размещались подчиненные ему лагеря и колонии. Каждый центр имел представителя проку ратуры, иногда с небольшим штатом. Но, несмотря на значи тельное жалование, их присутствие не оказывало влияния на происходящее в лагерях. Следует принять во внимание, что в системе оказалось за действовано значительное количество персонала, админист ративного и оперативного, в центре и на местах. Подобно лю бой бюрократической системе, она жаждала роста. В начале 1940 г. административную структуру ГУЛАГа проверила бри гада экспертов Комиссариата финансов и пришла к заключе нию, что аппарат чрезвычайно громоздок [49]. Руководству ГУЛАГа предписали создать собственную комиссию для реор ганизации структуры и персонала с помощью инспекторов Комиссариата финансов. Из отчета видно, что центральная администрация ГУЛАГа включала 33 отдела со штатом 1697 человек, к которым следовало прибавить вспомогатель ные подразделения. В целом ГУЛАГ состоял из 44 управлений и отделов, 137 секций и 83 служб - всего 264 структурные еди ницы, раздутый штат, люди, дублирующие работу друг друга. Бригада предложила провести сокращения, слияния и другие организационные изменения, позволяющие упразд нить 511 постов, или 30 % штата. Органы снабжения в Моск ве и Ленинграде также предполагалось сократить на 110 по стов. Кроме того, бригада выразила желание уменьшить чис ло административных подразделений с 264 до 143, а числен 208 Моше Левин. Советский век ность персонала - с 1696 до 1186. Она также считала, что ме стные структуры, насчитывающие 4 тысячи административ ных и оперативных работников, должны быть проинспекти рованы подобным же образом, упрощены и сокращены. При ложения и списки показывают, что система ГУЛАГа действи тельно страдала непомерной сложностью. Мы не знаем, из менилось ли что-нибудь после этих предложений. Нет сомнения, что, не начнись война, аппарат ГУЛАГа продолжил бы расти. Число лагерей, принадлежащих круп ным региональным единицам, не менявшим своего геогра фического названия, составляло в начале 1941 г. 528 и пред полагало, с благословения Москвы, дальнейшее расширение управлений, начальства и персонала. Подобно другим адми нистративным структурам, руководство ГУЛАГа находило любые предлоги для создания новых служб (снабжения, фи нансов, координации и т. д.) при попустительстве тех, кому трудовые лагеря были необходимы. Также наметилась тен денция создавать новые органы в Москве и некоторых других крупных городах. Это делалось для того, чтобы - по словам Государственной контрольной комиссии, смущенной тем, что они обнаружили, - сотрудники ГУЛАГа имели места, «где могли бы спокойно работать, не думая о лагерях». Следует до бавить, что этим функционерам нечего было делать в Москве и крупных областных центрах, и без того переполненных бю рократами. Любая администрация способна свести дело к рутине, ка кие бы зловещие функции ни выполняла. Гулаговская адми нистрация хотела быть такой же, как прочие. Однако она воз главляла гигантскую промышленную империю. МВД как промышленная организация. В 1940 г. Комисса риат финансов получил от НКВД (который, как и прочие ко миссариаты, впоследствии получил наименование мини стерства и стал Министерством внутренних дел - МВД) отче ты и докладные записки по каждой из промышленных и дру гих областей экономики. В данном случае это, возможно, де лалось впервые. Сложная административная система, о кото Часть первая. Режим и его душа 209 рой уже говорилось, стала еще более запутанной: 42 органа подали отчеты, но только два из них имели отношение к ла герям и поселениям ГУЛАГа, остальные представляли собой промышленные управления (бумага, лесоматериалы, горю чее, сельское хозяйство и т. д.). Отчеты составили в обычном формате промышленного министерства, планирующего свои финансы, цены, бюджеты, рабочую силу и, конечно, продук цию [50]. Во время войны из-за уменьшения числа зеков (зк) - за ключенных - эта деятельность стала менее интенсивной: многих из них мобилизовали, часто в так называемые штрафбаты - штрафные батальоны, отправляемые на са мые опасные участки фронта. Выжившие в боях на передо вой зачислялись в обычные соединения и считались «реаби литированными». Многие являлись закоренелыми преступ никами, и легко представить, как они вели себя в отношении жителей освобожденных от фашистов территорий или, тем более, других стран. Многие из них получили смертные при говоры или вернулись в лагеря. Как прямой производитель или подрядчик, ГУЛАГ испытал подъем после войны (см. приложения). Здесь я просто подведу итоги достижений НКВД как «промышленной организации», основываясь на данных Марты Кравери и Олега Хлевнюка. После принятия решения об использовании труда заклю ченных лагерей для решения экономических задач НКВД (пе реименованный в МВД) стал ключевым компонентом стали низма. В 1952 г. его капиталовложение (12,18 биллиона руб лей, или 9 % валового внутреннего продукта) превосходило совместное капиталовложение Министерств угольной про мышленности и горючих материалов. В феврале 1953-го вало вой продукт промышленности МВД оценивался в 17,18 билли онов рублей, что составляло только 2,3 % всей продукции страны. Но это министерство было ведущим производителем кобальта и олова, давало треть добычи никеля и значитель ный процент золота, дерева и пиломатериалов (12-15 %). План на начало 1950-х увеличивал его вес, и одно из послед них указаний Сталина касалось добычи кобальта [51]. 210 Моше Левин. Советский век Внимательное изучение подробнейших регулярных отче тов о производительности, финансах и рабочей силе не оста вляют места для сомнений в процветании этого комплекса, испытывавшего настоящий бум. Однако несколько предло жений с жалобами на недоплату со стороны других мини стерств (из-за чего стало невозможным надлежащим обра зом кормить заключенных) заставляют задуматься. Фактиче ски этот громадный, крайне архаичный полицейско-про мышленный конгломерат находился, несмотря на подъем от дельных отраслей, в глубоком кризисе. Условия труда зеков и их балансирование на грани жизни и смерти не могли спо собствовать росту производительности. Рано или поздно, тем или иным образом, но от этой системы пришлось бы отка заться. Сам Берия в отчете Молотову в 1940 г. нарисовал дос таточно реалистическую картину лагерных проблем [52]. Согласно этому отчету лагерная рабочая сила, занятая на строительстве огромных заводов, железных дорог, портовых сооружений и «специальных», для нужд обороны, объектов или на лесозаготовках и производстве древесины на экспорт, использовалась не в должной мере, потому что в суровых кли матических условиях заключенных слишком скудно кормили и плохо одевали. На 1 апреля 1940 г. 123 тысячи изможденных заключенных оказались не в состоянии работать из-за недос таточного питания и несколько десятков тысяч - по причине отсутствия одежды. Это создавало в лагерях дополнительную напряженность и приводило к массовым потерям рабочей си лы. Причина, по мнению Берии, состояла в том, что директи вы партии и правительства об улучшении пищи и поставках одежды не выполнялись Комиссариатом торговли. Больше то го, поставки пищи и одежды сокращались каждый квартал. Так, было поставлено только 85 % муки и зерна, что касается остального, то поставки оказались выполненными лишь на половину, а одежды - едва на треть. Отсюда постоянный рост больных и неработающих заключенных. Положенные на заключенных нормы требуют рассмотре ния. Ежедневный расход на зека оценивался в 4,86 рубля, в то время как в план было заложено 5,38 рубля [53]. Очевидно, Часть первая. Режим и его душа 211 цифры не совпадают. Но как их вообще следует восприни мать? Можно сделать только косвенные оценки. Стоимость вооруженного охранника была 34 рубля в день - в шесть раз выше, чем заключенного. Поскольку у нас нет точных стати стических данных, прибегнем к следующему сравнению: не мецкий генерал, находившийся в советском лагере в качест ве военнопленного, в 1948 г. стоил 11,74 рубля в день, при том что он не привлекался к труду. Плохая пища и одежда, тяжелый неоплачиваемый труд, голод и болезни - все это сделало большинство зеков непри годными для работы. Некоторые, наиболее смелые и отчаян ные, отказывались выполнять ее. К этому следует добавить большую внутрилагерную преступность и высокий уровень смертности, не говоря уже о феномене доходяг - вконец обес силевших заключенных, являвшихся, по сути дела, человече скими обломками. На этом фоне администрация ГУЛАГа представляла собой отвратительное зрелище. Это была обширная империя, госу дарство в государстве, со своими сложными экономически ми интересами, «тайной полицией», разведкой и контрраз ведкой, педагогической и культурной деятельностью. МВД также несло ответственность за деятельность обычной мили ции, охрану границ, точность демографических данных, ми грацию населения и ряд аспектов местного управления. Ко роче, по величине и степени централизации оно представля ло собой классический продукт советского администрирова ния. Если смотреть с высоты, то простейшим способом упра вления такой сверхцентрализованной системой должны быть административные пирамиды, координирующие мно жество агентств под верховенством единого руководителя с четырьмя или пятью заместителями. Но надежность «пира мид» оказывалась крайне дорогой иллюзией, угрожавшей привести к параличу всей структуры. В условиях того времени вмешательство в деятельность такого чудовища, как МВД, оказывалось почти невозмож ным. Но в то же самое время проблем внутри самого ГУЛАГа становилось все больше - прежде всего в администрации. Во 212 Моше Левин. Советский век ровство, растраты, приписки, преступное обращение с зека ми (избиения, даже убийства) - все это облегчалось удален ностью лагерей и окружавшей их секретностью. Обильная поставка дешевой рабочей силы приводила к тому, что МВД беззаботно относилось к ее неэффективному использова нию. Генеральная тенденция бюрократического разрастания и переизбытка кадров вскармливала безответственность. Это министерство стремилось возглавить «строительство коммунизма», провозглашенное сталинской пропагандой; что понималось как необходимость построить по всей стране множество громадных заводов, в одинаковой мере бесполез ных и дорогостоящих. Однако другие центральные правительственные органы, такие как Министерство финансов, Госплан, Генеральная прокуратура, инспекции (например, горная), не были слепы ми. Они обращались к правительству с просьбой снять заве су секретности, прикрывающую безответственность, неэф фективность и массу серьезных нарушений закона. Возмож но, им стало известно об отчете министра внутренних дел Сергея Круглова, констатировавшего, что, как бы ни была низка стоимость содержания зека, она, тем не менее, выше стоимости того, что он производит. Согласно словам минист ра, единственной возможностью достичь баланса является увеличение продолжительности рабочего дня и повышение норм. Вывод в комментариях не нуждается. Вожди партии и государства, генеральный прокурор, пре зидиум Верховного Совета и многие другие в руководстве хо рошо сознавали, каково истинное положение дел. Они, по добно многочисленным партийным и государственным учре ждениям, получали потоки писем от зеков с жалобами, обра щениями, обвинениями и политической критикой. И, поми мо прочего, честные партийцы, служившие в лагерях или в близлежащих регионах, и даже некоторые лагерные админи страторы, сознающие свою ответственность, тайно направ ляли отчаянные письма и отчеты об ужасных условиях жизни заключенных, их истощении и уровне смертности. Таким об разом, о проблеме знали; правительство было информирова Часть первая. Режим и его душа 213 но о ситуации до малейших деталей. Однако наверху преоб ладала философия безразличия, от ситуации просто отмахи вались. Однако здесь, как и в других сферах, появились признаки некоторого беспокойства, предвосхищавшие перемены. Да же на пике сталинизма они постоянно, хотя и тайно, присут ствовали в правительственных органах. Все знали, что низ кая продуктивность зеков была главной проблемой прави тельства. Центральный комитет получил пространный инте ресный анализ, сделанный одним из зеков. Он доказывал, что тюремный труд расточителен и у администрации нет воз можности повысить его продуктивность. Автор, некий Жда нов, предложил содержать в лагерях только опасных преступ ников, все остальные осужденные должны отрабатывать приговор на своем рабочем месте в обязательном порядке, но без оплаты. Круглов пытался оспорить эти аргументы (а также те, которые содержались в других письмах), но вско ре большинство руководства производительными отраслями МВД потребовало разрешить частичную оплату труда заклю ченных, для того чтобы повысить их производительность. В некоторых лагерях заключенные получали даже полную оплату. Наконец, 13 марта 1950 г. правительство постанови ло, что оплата в любой форме вводится повсеместно. МВД продолжало трубить о своих достижениях, как если бы ничего не случилось, но многие руководители экономики поняли, что лагеря не в состоянии эффективно организовать труд зека и, соответственно, полагаться на такую рабочую си лу означает простое расточительство ресурсов. «Планирование» в МВД отличалось мрачной бесперспек тивностью. Даже не платя зеку почти ничего, бюджет всегда оказывался в дефиците. Перед лицом этой аномалии эконо мическая система во имя дальнейшего прогресса должна бы ла признать превосходство промышленности, основанной на оплачиваемом труде. Контроль со стороны органов общест венного правопорядка как компонент индустриальной сис темы стал не просто неэффективным - он отжил свой век. Подобно своему создателю, он вступил на путь саморазруше 214 Моше Левин. Советский век ния и вместе с собой угрожал уничтожить все остальное. Это являлось очевидным для многих администраторов, экономи стов и политиков, некоторые из которых понимали, что вскрытие этого нарыва - необходимое предварительное ус ловие оживления системы. Поиски путей оживления сектора принудительного труда с помощью стимулирования начались еще до прихода во власть Никиты Хрущева. Некоторые лагерные администраторы вво дили умеренные изменения с крайней осторожностью задол го до того, как серьезность проблемы и необходимость вме шательства были признаны наверху - Министерством финан сов и юстиции, Госплана, а также внутри аппарата партии. Некоторые предлагали зекам сокращение тюремного сро ка - например, зачет одного дня продуктивного труда за три. Такая практика существовала до войны, но от нее отказались в 1939 году. К 1948-му она была восстановлена во многих об ластях промышленности. 19 января этого года заместитель главы Госплана Григорий Косяченко писал Вячеславу Молото ву о том, что желательно снова обсудить эту практику [54]. Явилось ли это следствием данного обращения или нет, но более радикальная реформа труда была поставлена на рельсы. Тюремное заключение отменили, осужденных заня ли на их собственной работе, но без оплаты. В апреле 1952 г. Совет министров изучил эти меры и постановил освободить некоторых заключенных до истечения срока их приговора при условии, что они продолжат работу на объектах МВД уже за деньги. Само министерство стало отдавать предпочтение сравнительно свободной рабочей силе, таким образом при знав неэффективность принудительного труда. Различные частичные изменения в отношении большого числа зеков происходили в разных местах, и было очевидно, что следую щим шагом станет полный отказ от подневольной работы. Новые «проекты» Дальстроя (ноябрь 1948 г.). Одним из первопроходцев на пути поисков интенсификации труда зе ков стал громадный комплекс МВД на Дальнем Восто ке - Далъстрой , где работали 120 тысяч заключенных. Для Часть первая. Режим и его душа 215 стимулирования роста производительности труда там уже была введена оплата и предприняты другие аналогичные ме ры, причем под давлением Министерства цветных металлов Далъстрой сыграл пионерную роль во введении всех этих новшеств. Почти тогда же подобные шаги были предприняты и на строительстве Волго-Донского канала, так что можно го ворить даже о своеобразном соревновании между этими «ве ликими стройками». Комплекс Дальстроя полностью пере шел на самофинансирование, и его методы были введены по всеместно [55]. Согласно исследованиям Марты Кравери и Олега Хлевню- ка, в этих переменах, происходивших независимо от расче тов и маневров верховных вождей, уже маячила «оттепель» эпохи Хрущева. Причиной «дегулагизации» (мой термин. - М. Л.) был кризис всей системы принудительного труда и, со ответственно, ГУЛАГа. К тому времени у МВД начались трудности в управлении ла герями. Самые последние волны арестов в дополнение к зако ренелым преступникам привели за колючую проволоку множе ство непокорных (в особенности боевых офицеров Второй ми ровой войны). Отказы от работ принимали массовый характер, и бывшие офицеры умели хорошо справляться с информатора ми и тайными агентами в лагерях, подрывая проверенную сис тему шпионажа и затрудняя вербовку новых информаторов. Более того, не хватало охранников, и именно в тот самый мо мент, когда число актов неподчинения, даже бунтов, постоянно увеличивалось (первый произошел в 1942 году). МВД стремилось сохранить все в тайне, несмотря на пото ки протестных писем в Москву. Но ныне критика и осужде ние исходили уже от самой охраны, а также от прокуроров; министерство же просило у правительства все больше людей в вооруженную охрану для того, чтобы поддержать лагерный режим, что являлось косвенным признанием своей неспособ ности решить проблему. В 1951 г. число «отказов от работы» выросло до миллиона дней в 174 лагерях, колониях и других пенитенциарных учреждениях. Банкротство ГУЛАГа, как эко номическое, так и пенитенциарное, было не за горами. 216 Моше Левин. Советский век Сразу после смерти Сталина перемены стали происходить быстрее, и в конце концов было принято неизбежное реше ние уничтожить саму основу системы принудительного труда МВД. 18 марта председатель правительства Георгий Маленков передал большинство промышленных управлений МВД граж данским министерствам, пенитенциарные учреждения воз вратили Министерству юстиции и с помощью этой меры вос становили положение, существовавшее до 1934 г. Далее, 27 марта, последовал новый закон, освободивший 1 миллион заключенных из 2,5 миллиона. В этом же месяце поступило указание закрыть некоторые крупные проекты МВД: большой Туркменский канал, Волго-Балтийскую водную сеть, несколь ко крупных гидроэлектростанций и больших ирригационных систем. Эти громадные стройки, особенно каналы, требовали огромного количества рабочей силы, и в своих отчетах МВД всячески превозносило свою роль в создании этих химер, от вечавших склонности Сталина к гигантомании. Хлевнюк предполагает, что высшие правительственные круги понимали разорительность подобных проектов. По той же причине уже в 1950 г. Берия, курировавший МВД как за меститель председателя правительства, наметил реформу ог ромного министерства. Но пока Сталин оставался жив, ни кто не осмеливался официально включить этот вопрос в по вестку дня. Единственная возможность состояла в том, чтобы не мешать факторам, продолжающим подтачивать гулагов- скую систему, делать свое дело и не душить мужественные протесты несправедливо брошенных в заключение людей. Только со смертью Сталина большинство этих прославлен ных затей, бесполезных для экономического развития, было ликвидировано, и это нанесло решительный удар по системе принудительного труда. Зловещие цифры. Сейчас мы знаем о ГУЛАГе вообще, и пре жде всего о численности заключенных, гораздо больше, чем раньше [56]. Долгое время этот вопрос порождал самые не вероятные предположения, и иногда имели место порази тельные преувеличения. Сегодня можно статистически оце Часть первая. Режим и его душа 217 нить не только человеческие потери, обусловленные лагер ной системой, но и число арестов и приговоров по политиче ским мотивам в до- и послесталинистский периоды. Гораздо труднее, не впадая в противоречия, более-менее точно оценить потери человеческих жизней при чрезвычай ных обстоятельствах, таких как голод, насильственное высе ление кулаков и вследствие других бедствий. Лучшее, что можно сделать, - это прибегнуть к демографическим сведе ниям, предоставляющим данные об уровне смертности за ка ждый интересующий нас период. Такие сведения имеются в отношении всех подобных эпохальных событий и политиче ских мер, которые могли бы повлиять на подобный исход. Они также позволяют выделить потери, обусловленные не ростом смертности, а падением рождаемости. Это тоже поте ри, но тех, кто не родился, нельзя непосредственно причис лить к жертвам режима, поскольку формально они не под верглись террору. Читатель может обратиться к статистике и другим данным в приложении к нашей книге. Я не буду синтезировать статистический материал за пе риод 1921 - середина 1953 г. (подробности можно найти в приложении). За эти 33 года общее число арестованных по чисто политическим мотивам (обвинения в «контрреволю ционных преступлениях») составило 4 060 306 человек. Из них 799 455 были приговорены к смерти; 2 634 397 - отправ лены в лагеря, колонии и тюрьмы. Далее: 423 512 человек со слали - другими словами, запретили жить в некоторых опре деленных местах (высылка) или депортировали в отдален ные регионы (ссылка), и 215 942 человека подпадали под ка тегорию «прочие». Отмечая резкий рост арестов с 1930 г. и далее, мы можем на законном основании за 1921-1929 гг. выделить цифры из жертв именно «сталинизма». В 1929-м арестов производи лось больше, чем за предыдущий год, число случаев достигло 54 211, причем было вынесено 2109 смертных приговоров. Но эти цифры много меньше сведений за следующий год, ко гда произвели 282 926 арестов и вынесли до 20 201 [57] смертных приговоров. 218 Моше Левин. Советский век Мы также располагаем другими данными. По расчетам КГБ, сделанным при Хрущеве, за 1930-1953 гг. «за контрре волюционные преступления» было арестовано 3 777 380 че ловек, число смертных приговоров достигло 700 ты сяч - большей частью в период репрессий 1937-1938 годов. Интенсивность преследований, объявление преступной деятельности, которая ранее считалась законной, и раздува ние числа заведомо фиктивных преступлений, без сомнения, являются показателями «социального мира», достигнутого системой, и уровня спокойствия, царившего в стране. Но, не смотря на волну репрессий в 1928-м и, особенно, в 1929 г. в целом цифра за 1921-1929 гг. ниже - или только слегка вы ше - цифры за один лишь 1930 год. В первой половине 1953 г. репрессии неожиданно приос тановили, и цифра этого года оказалась сравнительно не большой: 8403 ареста, 7894 приговора к тюремному заклю чению на различные сроки, 38 - к высылке или депортации, 273 «прочих» и 198 смертных приговоров. К моменту смерти Сталина в лагерях и тюрьмах все еще находилось 600 тысяч политических заключенных. К концу 1954 г. их число умень шилось до 474 950 человек. По инициативе Хрущева режим стал пересматривать ста линскую политику террора. Согласно некоторым оценкам, с 1934 по 1953 г. около 1,6 миллиона заключенных, включая уголовников, умерло в неволе. Среди политических заключенных смертность оказа лась несколько выше: 0,5 миллиона за 20 лет. Таким образом, за период в 33 года около 4 миллионов человек были приго ворены за политические преступления, 20 % из них расстре ляны, в основном после 1930 года. Детальная оценка других жертв Сталина более трудна, но, тем не менее, имеются надежные данные. В 1930-1932 гг. примерно 1,8 миллиона крестьян, объяв ленных кулаками, были сосланы в специальные «районы посе ления» (кулацкая ссылка) под надзор секретных служб. К нача лу 1932 г. их там оставалось 1,3 миллиона, остальные 0,5 мил лиона умерли, бежали или были освобождены после пересмо Часть первая. Режим и его душа 219 тра приговора. С 1932 по 1940 г. в «кулацких поселениях» за регистрировано 230 тысяч рождений и 389 521 смерть; 629 042 человека бежали, из которых 235 521 были пойманы и возвращены в свои поселения. С 1935 г. уровень рождаемости превысил уровень смертности: с 1932 по 1934 г. зарегистриро вано 49 168 рождений и 271367 смертей, а с 1935 по 1940 г. от мечено 181 090 рождений против 108 154 смертей [58]. Не вдаваясь в подробности, можно добавить, что основная масса кулаков не погибла. Многие бежали из своих деревень и рассеялись по всей стране среди русских и украинцев. Они завербовались на громадные стройки первой пятилетки, где постоянно не хватало рабочих рук и где готовы были взять ка ждого, не задавая слишком много вопросов. Ссыльные посте пенно вновь обретали свои права, и их дела закрывались. Не которые нашли выход в службе в армии, другие были просто реабилитированы. К 1948 г. кулацкие поселенческие колонии под надзором тайной полиции были ликвидированы. Таким образом, мы имеем дело со значительным числом жертв террора, и эту цифру нет нужды раздувать, фальсифи цировать или манипулировать ею. Остается прибавить к это му мартирологу еще одну печальную категорию: демографи ческие потери в широком смысле. Желающим представить себе сложнейшую динамику происходящего в этом отноше нии в России за период между двумя мировыми война ми - 1914-1945 гг. - рекомендуем познакомиться с прекрас ной работой крупнейшего специалиста в области историче ской демографии Роберта Дэвиса [59]. Цифры, приведенные Дэвисом, относятся к истории насе ления России за весь указанный период, но фаза сталинизма в них ясно различима. В России - СССР воевали два мира, и Гра жданская война принесла с собой больше демографических потерь (или недостатка населения), чем что-либо иное. Они измеряются «избытком смертей» насильственных, от голода, эпидемий, временными спадами уровня рождаемости. За Пер вую мировую и Гражданскую войны «избыток смертей» оце нивался в 16 миллионов, а недостаток рождаемости - пример но в 10 миллионов. За Вторую мировую войну - 26-27 милли 220 Моше Левин. Советский век онов и 12 миллионов соответственно. Сталинская индустри ализация также привела к «избытку смертей» порядка 10 миллионов или более, многие из которых следует отнести на счет голода 1933 года. Таким образом, общие потери населения с 1914-го по 1945-й от преждевременных смертей и недостатка рождае мости возрастают до 74 миллионов: 26 миллионов в 1914-1922 гг., 38 миллионов - за 1941-1945 гг. и 10 миллио нов в мирное время. Дэвис не приводит цифры дефицита рождаемости за пос ледний период, но его работа помогает нам произвести фик тивный расчет за весь период, в который «коммунизм» уп ражнялся в кровопускании. Но на заявление, что у его двери лежит 80 миллионов трупов, мы можем с удивлением спро сить: почему не в два раза больше?
Глава 12. Эндшпиль.
М ы исследуем единый ме ханизм, и читателю не сле дует приходить в отчаяние от его сложности (простота часто является следствием мастерской разработки де талей). В конце концов, при всем стремлении напустить как можно больше админи стративного тумана, он ока зывается не столь уж непро ницаемым. Сравнение со ветской и прочих бюрокра тий может смутить, но ре зультаты ее функциониро вания оказываются блестя щими - и иногда просто удивительными
П о с л е окончания войны страна была истощена. Обшир ные территории, на которых происходили военные действия или подвергнувшиеся оккупации, стояли опустошенными. На освобожденных землях не существовало ни экономиче ской жизни, ни управления. Предстояло полностью реконст руировать советскую систему, не имея экономической базы, с населением, изобиловавшем бывшими коллаборациони стами. Я ограничусь рассмотрением одной стороны восста новления советской системы в этих регионах. Первостепенной задачей стал подбор кадров для освобо жденных территорий, и в условиях полнейшего хаоса ее на до было решить. Вновь назначенный персонал несколько раз меняли по причине его ненадежности, некомпетентно сти, а иногда из-за того, что в администрацию проникали криминальные элементы. Кадры из районов, не оккупиро ванных немцами, часто не отвечали необходимым требова ниям и всеми силами стремились оставить сложную работу и вернуться домой. На Украине, в Литве и Латвии советская армия и силы госбезопасности столкнулись с сильным со противлением националистических партизанских отрядов; в упорных боях обе стороны несли тяжелые потери. Режиму требовались и время, и большие усилия для того, чтобы по давить инсургентов. Но в конце концов работа пошла, заво ды восстановили. Жизнь медленно возвращалась к нор мальному ритму. Часть первая. Режим и его душа 227 Социально-экономические показатели довоенного уров ня, особенно в сельском хозяйстве, были достигнуты еще при жизни Сталина. Но уход со сцены вождя не избавил СССР от его наследия, поскольку послевоенная реконструк ция включала в себя возрождение загнивающей сталинской модели со всеми ее искривлениями и присущей ей иррацио нальностью. Наступление мира поставило государство и партию, ра нее всецело занятых войной, перед неожиданными реалия ми. Государственная бюрократия - основной организатор в дни войны - оказалась лицом к лицу перед проблемами ре конверсии. Положение партии и ее аппарата было еще слож нее. Что бы ни твердила пропаганда, но в 1941-1945 гг. пар тийный аппарат играл только вспомогательную роль. Конеч но, члены Политбюро управляли военной машиной посред ством Государственного комитета обороны, но они труди лись под железной пятой Сталина уже как лидеры государст ва, а не партии. Центральный комитет временно прекратил работу, и партийные съезды не созывались. Чтобы навести порядок в партийном доме, Иосиф Сталин пригласил из Ленинграда Алексея Кузнецова. Тот стал широ ко популярным в дни ленинградской блокады, когда считал ся вторым человеком в городе после Андрея Жданова. Кузнецова назначили секретарем Центрального комитета по кадрам и ввели в Политбюро. Говорили, что Сталин видел в нем своего правопреемника. Это не являлось завидным жребием для неофита, оказавшегося в сетях сложной аппа ратной борьбы, идущей вокруг вождя. Прерогативы Кузнецо ва были значительными, но и стоящая перед ним зада ча - весьма обширной. Зоной его ответственности являлся подбор высококвалифицированных и политически надеж ных руководителей для всех важных государственных орга нов. Чтобы решить эту проблему, ему предстояло четко конт ролировать работу реорганизованного управления кадров партии. Приоритетом являлось выдвижение компетентного контингента на ответственные роли в жизненно важных от раслях экономики по всей стране. 228 Моше Левин. Советский век Реорганизация партии, стоящая вторым пунктом повест ки дня, пугала количеством аспектов и непредсказуемостью результатов. Персонал партийного аппарата постоянно ме нялся, но его структуры, несмотря ни на что, оставались бо лее или менее стабильными. Вот почему следовало внима тельнее приглядеться к тому, какими они стали. Главе управления кадров предоставили пять заместите лей, вместо бывших 50 отделов оставили 28. Делами самого управления стал заниматься специальный отдел с нескольки ми подразделениями, находившимися у него в подчинении. Одному из вновь созданных отделов предстояло зани маться кадрами партийных организаций, второму - обучени ем и переобучением кадров, третьему - кадрами вооружен ных сил, внутренних дел, внешней торговли, службы государ ственной безопасности, прокуратуры и органов юстиции. Началось создание отделов транспорта и всех отраслей эко номики, а также сельского хозяйства, финансов, высшего об разования и науки, печати, искусств и т. д. Так новое управ ление обретало контуры громоздкой и неповоротливой ма шины, в которой должны были найти себе место не менее 650 чиновников высшего ранга, без которых это, возможно самое большое и функционально направленное учреждение Центрального комитета, скорее всего, забуксовало бы. Впро чем, оно вообще не успело сдвинуться с места. Два года спус тя структуру управления вернули к старой форме - отрасле вой, и все пошло по наезженной колее. Должность нового секретаря позволяла Кузнецову надзи рать буквально за всем и вся, включая засекреченные инсти туты - поскольку они нуждались в кадрах, которые поставля ло и контролировало его управление. Или по крайней мере начало поставлять и контролировать. Выступления Кузнецова (в том числе и неопубликован ные), его беседы с подчиненными позволяют сделать вывод, что он был образованным человеком. Организаторские спо собности и легкость, с которой ему удавалось завоевывать уважение аппарата, свидетельствуют о неоспоримых досто инствах его личности. Часть первая. Режим и его душа 229 Попытка перестроить и оживить партию и аппарат была, конечно, согласована со Сталиным, но когда дело касалось организационных проблем, Кузнецов считался всецело само стоятельным, правда, в идеологической сфере он должен был беспрекословно подчиняться принятым правилам. Соответственно, прежде чем продолжить обсуждение ре форм партийного аппарата, нам стоит обратиться к «идеоло гическим аспектам» задач по его реорганизации и активиза ции, особенно к новациям, проистекавшим из начатого Ста линым во время войны возрождения старой державной сим волики. Новая идеологическая линия непосредственно каса лась центральных кадров партии, которым предстояло пере учиться, подобно прочим социальным группам и админист ративным учреждениям. Ждановщина и «суды чести» (1946-1950 гг.). Политика «борьбы за чистоту идеологических основ», названая жда- новщиной по имени ее главного проводника - Андрея Ждано ва, в то время секретаря ЦК партии, стала одной из самых об скурантистских глав сталинизма. Она буквально опустошила культурную жизнь страны послевоенных лет [60]. Мы попы таемся охарактеризовать ее исключительно на основе не опубликованных документов партийного аппарата. Основной мишенью ждановщины, как казалось на пер вый взгляд, являлась «творческая интеллигенция», обвинен ная в «низкопоклонстве перед Западом» и «космополитиз ме». Борьба с «низкопоклонством» должна была оградить пи сателей и композиторов, режиссеров и актеров от «тлетвор ного влияния» буржуазной культуры. Борьба с «космополи тизмом» - от «проводников» этой культуры определенной на циональности, что вполне соответствовало тщательно мас кируемому антисемитизму режима. Однако дух ждановщины витал всюду, в том числе и в аппаратной среде, состоявшей из значительного числа людей с высшим образованием. Она атаковала широким фронтом. Так называемые суды чести за щищали ее позиции. Архаическое звучание этого словосоче тания - «суд чести» - словно возвращало во времена Средне 230 Моше Левин. Советский век вековья с его кодексом чести. Отныне патриотизм включал в себя гордость за множащиеся под перьями бойких борзопис цев достижения сталинского фатерланда и неприязнь к па тентующим их евреям. Выражая крайний русский национализм, ждановщина атаковала проявления национализма в союзных республи ках. Подсудимые обвинялись в любых низостях - передаче за падным ученым секретных материалов, пропаганде «сумбура вместо музыки», абстракционизма вместо живописи. В выс ших партийных и правительственные сферах их появление противоречило любой минимально разумной администра тивной логике и существенно препятствовало попыткам под нять культурный и профессиональный уровень партийного аппарата. Но число судов чести лишь росло, и скоро они заполонили все административные учреждения. Однако ни их реальное число, ни количество лиц, прошедших эти чистилища, пока не установлены. Известно одно: хотя эти суды рассматривали преступления, близкие к измене, подсудимые не подлежали уголовному преследованию. Закрывались творческие колле ктивы, шельмовались талантливейшие люди, ломались карь еры, но все это не вело к лагерям и казням. Суть этой практики Кузнецов разъяснил в докладе аппара ту ЦК партии 29 сентября 1947 г. Никакой аппарат не имел им мунитета от этого явления, и доклад Кузнецова был сделан на собрании, посвященном избранию суда чести самого аппарата Центрального комитета. Он аргументировал его необходи мость следующим образом: поскольку жизненная активность страны напрямую зависит от качества партийного аппарата, суды чести в нем призваны играть решающую роль. В аппара те работает большое число сотрудников, совершивших анти патриотические, антисоциальные и антигосударственные проступки. До настоящего времени, когда о таких проступках сотрудников становилось известно, они считались внутрен ним делом и рассматривались, по возможности, кулуарно. Это проистекало из широко распространенного мнения, что тому, кто стал членом аппарата, больше не нужны бдительность и Часть первая. Режим и его душа 231 политическое самосовершенствование. Но многие сотрудни ки, по-видимому, не оценили то, что их труд в центральном ап парате, этой «святая святых» (выражение докладчика), - не ру тинная работа, а партийный долг. Кузнецов отметил, что недо стойное поведение даже в среде высших лиц является абсолют но несовместимым с пребыванием в партийных рядах, тем бо лее в аппарате Центрального комитета. Наиболее часто упоминаемыми проступками были пьян ство, дебоширство, небрежное обращение с секретными до кументами. Оказалось, подобные нарушения считались чрез вычайно опасными еще и потому что Центральный комитет получал сведения обо всех аспектах жизни страны, включая оборону и иностранную политику, а лучшим оружием партии против ее врагов являлась бдительность. Именно она должна была стать нерушимым принципом жизни страны. Работа ап парата на любом уровне обязана оставаться тайной. Однако в этом докладе обнаружилось подводное течение, вселяющее тревогу. На собрании было официально подтвер ждено, что новая линия - продолжение методов великих ре прессий. В качестве полезного напоминания цитировались некоторые из ключевых документов 1930-х гг., среди них - «секретные» письма членам партии, фактически озна меновавшие запуск массовых репрессий: письма от 18 янва ря 1935 г. о мерах против «убийц Кирова», от 13 мая 1935 г. о проверке партийных билетов, циркуляры от 29 июля 1936 г. относительно «троцкистско-зиновьевского террористическо го блока», от 29 июня 1941 г. сотрудникам партийных и госу дарственных учреждений, работающих вблизи линии фрон та. Также цитировалась речь Сталина о бдительности на по- истине бредовых заседаниях Центрального комитета 1937-1938 гг., другая «классика», посвященная проблеме борьбы с вражеским окружением. Все эти документы или предшествовали, или следовали за развязыванием волн террора против населения и кадров. Тень этой темной эпохи обдуманно вызвали из небытия, что бы она служила предупреждением потенциально нелояльной интеллигенции. 232 Моше Левин. Советский век Подобным же образом создавался суд чести в Министер стве государственной безопасности (МГБ). Узнав о недоволь стве его оперативных сотрудников, Кузнецов заявил им, что если подобные суды оказались нужны для центрального пар тийного аппарата - цитадели страны, - то нет причин делать исключение для МГБ. В стенах этого министерства тоже надо учиться патриотизму и «духовной независимости» - единст венному, что могло бы продемонстрировать превосходство советской культуры над культурой Запада. Таков был дух кампании, приведенной в действие с целью внушить не что иное, как «духовную независимость». Так же был задействован и фактор иностранного шпионажа: аппа ратчиков проинформировали, что иностранная разведка ищет пути проникновения в партию, а на их семьи нельзя по ложиться: «Вы что-то говорите жене, она говорит соседу - и ветер разносит государственные секреты». Каждый, кто хоть немного знаком с манерой Сталина критиковать партийных вождей и чиновников, распознает здесь его неподражаемый стиль. Фактически проклятие по адресу «семейных спален» сотрудников аппарата было вызвано недавним эпизодом: в 1948 г. правительство решило в обстановке строжайшей сек ретности поднять цены, но население заранее узнало об этом и результатом стал чудовищный погром магазинов. Репрессии, сопровождавшие «ждановщину», не достигали масштабов 1936-1939 гг. Но они, тем не менее, вылились в такие зверства, как казнь писателей из Еврейского антифа шистского комитета, убийство великого актера Соломона Михоэлса (инсценированное под автомобильную катастро фу), многочисленные аресты и казни деятелей культуры, не говоря уже о разбитых судьбах, уничтоженных научных и ху дожественных работах. 1950-й был ознаменован так называемым ленинградским делом, в результате которого прежние партийные и государ ственные лидеры Ленинграда, включая самого Кузнецова и заместителя председателя правительства и главу Госплана Николая Вознесенского, отправили на казнь, более ста чело век погибли или были отправлены в лагеря. Часть первая. Режим и его душа 233 Идеология ждановщины являлась, конечно, идеологией Сталина - кульминацией его идеологических озарений. От ныне он пребывал в очаровании «славным» имперским про шлым России. Суды чести не были единственным, что он за имствовал из истории. Сменив название высшего органа ис полнительной власти Совета народных комиссаров (Совнар кома, СНК) на привычное - Совет министров, он облачил все высшие министерские чины в форму. Их должности соответ ствовали непосредственно «Табелю о рангах» Петра Велико го. Но гораздо хуже, что внешней оболочкой всего этого стал крайний русский национализм, вскормивший протофашизм, типичный для загнивающего сталинизма. Сталин хотел, что бы этот дух пережил его. В конце концов Сталин лично отре дактировал текст нового советского гимна и, пренебрегая многонациональностью страны, превратил его в шовинист ский гимн «Великой России». Следует добавить, что суды чести и архаические титулы и униформы (вместе со смехотворными эполетами) отменили или забыли при Никите Хрущеве, поскольку администрация не имела времени думать о таком антике. Но гнилостные ды мы ждановщины курились долго, костер тлел в ожидании но вых поленьев. Все это важно для понимания атмосферы, которой дышала страна, когда Кузнецов энергично взялся за разрешение важ ной задачи рационализации кадров, в первую очередь пар тийных. Он хотел быть твердым, но справедливым, и ожидал соответствующего ответа. Отличие тона и духа между публич ным провозглашением ждановщины в 1947 г. и его откровен ными и умными беседами с коллегами в 1947-1948 гг. порази тельно. Нельзя не задать вопрос: а лично он в каких пределах одобрял ждановщину? Новый подход. Новые источники - в особенности протоколы закрытых совещаний управления кадров, возможно, наибо лее беспрецедентные документы в истории аппарата, дают намек на то, как Политбюро намеревалось привести в поря док свой собственный дом. Прежде всего предусматривалась 234 Моше Левин. Советский век попытка вновь определить функции всего аппарата, прояс нить разделение труда внутри его и, что не менее важно, из менить методы, которыми центральный аппарат руководил экономикой. Может показаться удивительным, но его пред полагалось лишить возможности прямого вмешательства в экономику. Сферы деятельности и функции партии и государства с этого момента были пересмотрены и разделены. Согласно новой организационной доктрине, Центральный комитет стал органом, определяющим политическую ориентацию, которой надлежало следовать правительству. Сосредоточив в своих рядах наиболее активный контингент, партия получи ла ответственность за руководящие кадры страны. Ее роль сводилась к идеологическому воспитанию нации и контролю за своими местными организациями. В сущности, не было ничего нового, но аппаратчиков по разило, что Центральный комитет больше не будет непосред ственно заниматься вопросами экономики. Отделы транс порта и сельского хозяйства ликвидировали. Основной зада чей аппарата стало управление самой партией и контроль кадров в каждой области, но без вмешательства в подробно сти деятельности и методы работы. Центральный комитет, конечно, продолжал направлять правительству директивы, в том числе и по экономике. И, вследствие своей ответственно сти за кадры в правительственных структурах, он косвенно осуществлял экономическую политику. Наконец, местные органы партии, такие как областные комитеты, наделенные «исполнительными функциями», продолжали, как и в про шлом, руководить экономической деятельностью. Их нельзя считать просто «копиркой» Центрального комитета. С целью внести некоторую ясность в еще более малопонят ное разделение труда между двумя органами, находящимися непосредственно ниже Политбюро, - Оргбюро и Секретариа том - было принято решение, что первый станет нести ответ ственность за местные партийные органы. В обязанности Орг бюро входило приглашать их в Москву, заслушивать отчеты и вносить предложения по улучшению работы, хотя это и не со Часть первая. Режим и его душа 235 ответствовало тому, как ранее партийные постановления оп ределяли роль этого органа. Такие совещания назначались ре гулярно, даты их проведения определялись заранее. Секретариат являлся постоянным органом, который соби рался каждый день. Даже несколько раз в день, если возника ла необходимость. Он готовил повестку дня и текущие мате риалы для совещаний Оргбюро и следил, чтобы его решения, а также решения Политбюро выполнялись надлежащим обра зом. Он нес ответственность за распределение ведущих кад ров по определенной системе через соответствующие отделы. Главными обязанностями высшего органа партии счита лась помощь местным партийным организациям при осуще ствлении эффективного контроля за государственными и экономическими органами, их критика и ответственность за политическое руководство массами. Обязанности определя лись именно такими словами. Доступные нам источники проливают свет на причины отхода от экономических проблем. Местные партийные орга ны, стоящие ниже Центрального комитета, были далеки от здорового состояния; и даже сам ЦК вызывал беспокойство. Главную тревогу вселяла все большая зависимость партий ных чиновников от экономических министерств и, соответ ственно, подчинение им. Основным аспектом зависимости служило так называе мое самоснабжение, облеченное в различные формы. Главы правительственных учреждений, прежде всего экономиче ских министерств и их местных ответвлений, предлагали партийным боссам незаконные стимулы в виде премий, на град, бонусов, ценных подарков и всяческих услуг - построй ки дачи, ремонта дома, путевок в комфортабельные санато рии для местных партийных секретарей (и, конечно, их се мей), все это, разумеется, за государственный счет. Согласно нашему источнику, подобная экономическая подкормка пар тийной элиты «приняла широкие масштабы». Информация об этом извлечена из другой бумаги, состав ленной Кузнецовым и датированной концом 1947 г. В этот момент Политбюро только что выпустило суровое постанов 236 Моше Левин. Советский век ление относительно вознаграждений, предлагаемых партий ным чиновникам экономическими управленцами. Такая пра ктика являлась широко распространенной во время войны, затем стала повсеместной «сверху донизу». В дни распределе ния продовольствия, при низких стандартах жизни ситуация скорее напоминала голод, чем обыкновенный ежедневный недостаток жизненных ресурсов. Многие члены партийной иерархии оказывались замешанными в незаконной реквизи ции, даже вымогательстве продуктов и других товаров у представителей экономических отраслей. Конечно, это явля лось преступлением. Согласно Кузнецову, происходящее было «в сущности формой коррупции, создававшей зависимость представите лей партии от экономических предприятий». Он считал, что партийцы ставили свои личные интересы выше государст венных, которые им надлежало блюсти. Но если бы защита государственных интересов была на первом месте, как бы партийные кадры это обеспечили, если улучшение их собст венного материального положения зависело от милостей и премий со стороны экономических менеджеров? Подобные коррупционные дела, в которых экономиче ские министерства «хорошо вознаграждали» партийных чи новников по всей стране - некоторые из них занимали высо кое положение в аппарате, - были вскрыты и доложены Иоси фу Сталину его правой рукой Львом Мехлисом, министром государственного контроля. Понятно, что Кузнецов имел до ступ к этой информации. Собранные мной многочисленные документы свидетельствуют, что многие местные аппаратчи ки и их начальники тратили массу энергии на приобретение жилья, товаров и на взятки, если не устраивали бесстыдные кутежи, где алкоголь тек рекой за счет местных советских и правительственных учреждений. Инспекционные власти со общают о бесчисленных попойках, их стоимости, чудовищ ных ресторанных счетах и перечисляют учреждения, кото рые все это оплачивали. Взятки не просто предлагались - их выпрашивали, даже требовали. Генеральная прокуратура была завалена документами, связанными с делами партий Часть первая. Режим и его душа 237 ных начальников, обвиняемых в должностных и уголовных преступлениях. Местное партийное руководство явно находилось в плохой форме после войны. Центральный аппарат адекватно пред ставлял себе ситуацию, но не предавал ее огласке, поскольку не считал ее чем-то из ряда вон выходящим: такой образ жиз ни был широко распространен, к нему все привыкли. Однако, как мы уже говорили, Сталин считал, что такое разграбление национальных ресурсов является преступлением. С точки зрения Кузнецова, взятки создавали теплые «се мейные» отношения, делающие партийные организации иг рушками в руках экономических управленцев. На одном из собраний он заметил: «Если положение не переломить, это приведет партию к концу». По его мнению, было необходи мо, чтобы «партийные организации вновь обрели независи мость». У тех, кто считал верховенство партии непреложным, эта фраза могла вызвать только удивление. Ясно, что он по вторял то, что было сказано на закрытом совещании управле ния кадров в 1946 г., вскоре после его назначения. Консультации подобного рода с представителями всех уровней аппарата, по-видимому, никогда ранее не проводи лись. Кузнецов просил участников высказываться откровен но и внимательно слушал: главы отделов управления были сверхбюрократами, недоступными для своих подчиненных; они создавали клики и пользовались особыми привилегия ми; иерархия выстраивалась чрезвычайно жестко и не оста вляла места для партийного товарищества; наконец, климат секретности попросту душил. Однако показательно, в каком тоне аппаратчики говорили о министрах, возглавляющих важнейшие отрасли, - они являлись подобием феодалов, свысока и презрительно взирающих на чиновников. Кто-то подал голос: «Когда вы последний раз видели министра у нас, в Центральном комитете?» И еще кто-то добавил: «Даже замминистра!» Интересно отметить, что и сам Кузнецов чувствовал, как много деловой конструктивной критики раздавалось из сре ды молодых аппаратчиков уровня инструкторов. Они были 238 Моше Левин. Советский век полны идеализма и с горечью ощущали, что их надежды не оправдались. Кузнецов даже услышал фразу, которой совсем не ожидал (как и историк 50 лет спустя!): «М ы (партия) по теряли власть!» Все это запротоколировано в отчете совеща ния 1946 года. Итак, год спустя едва ли могли вызвать удив ление слова Кузнецова, сказавшего, что партийным органи зациям нужно вновь обрести «независимость». «Экономиза ция» партии стала ее проклятием, волновавшим руководст во, как никогда ранее. На кону находилось само существование партии как пра вящего института. Во время войны ее трансформация в ми нистерский придаток ускорилась, что сопровождалось значи тельной утратой власти. Неудивительно: министерства не сли ответственность заход военных действий, завершавших ся блистательными победами. Партийный аппарат оказался коррумпированным и «купленным» управленцами, которые все чаще имели дело исключительно с Советом министров и игнорировали Центральный комитет и его номенклатуру. Имеется много свидетельств пренебрежения «правилами но менклатуры» (термин, к которому мы вернемся). Единственным средством представлялось освобождение центрального аппарата от прямого вмешательства в эконо мику и работу предприятий, исключение составляли конт роль кадров и соблюдение руководящей линии. Но целью ждановщины было разрешение более сложных проблем. В прошлом Управление кадров при направлении на партий ную работу отдавало предпочтение людям с техническим об разованием, теперь преференции предоставлялись выпуск никам гуманитарных вузов, для того чтобы избежать таких идеологических ляпов, как цензурное разрешение «идеологи чески чуждых» пассажей в опере или издание недостаточно подчищенной биографии Ленина и т. д. «Технари» считались неспособными самостоятельно об наруживать идеологические подкопы. Угроза, подобная эко номизации, - более прозаическая, но менее очевидная, чре ватая началом утраты партией идеологической зоркости, на ходилась за пределами их интеллектуальных возможностей. Часть первая. Режим и его душа 239 Что же представляла собой идеологическая конструк ция, которая, по-видимому, теряла жизненную силу? Что можно было противопоставить влиянию капиталистическо го Запада? Здесь мы касаемся уязвимого места идеологического ору жия партии. На этой стадии сталинизм характеризовался не желанием, даже неспособностью критиковать капитализм с социалистических позиций. Как мы уже сказали, выбор сде лали в пользу воинствующего русского национализма - это будет рассмотрено в третьей части книги, где мы попытаем ся развернуть достаточно широкое полотно истории станов ления сталинской идеологии. Решение более узкой практической проблемы возрожде ния контроля партийного аппарата над министерствами и самим собой связывалось, повторяем, с пресечением беспо лезного прямого вмешательства в экономику, что развязыва ло управленцам руки. Поэтому реформа аппарата 1946 г. со стояла в ограничении этого вмешательства и приостановке экономизации партии. Однако сама по себе такая «линия» не могла заменить крепкого идеологического цемента, утраченного сталиниз мом. Алексей Кузнецов неоднократно намекал на это во вре мя общего партийного собрания аппарата ЦК. «У партии нет программы», - заявлял он, констатируя, что единственными действенными программными текстами являлись «сталин ская» Конституция и пятилетний план. Эти слова являлись отчаянно смелыми, поскольку наме кали, что при Сталине партия лишилась своей исконной идеологической мощи. Они были бы самоубийственными, если бы сам Сталин (мы подозреваем) ранее не произнес их, а Кузнецов, в свою очередь, просто процитировал. Когда этот секретарь Центрального комитета говорил о необходимости отхода партии от решения экономических проблем и об обретении ею независимости, он, по-видимо му, повторял доводы Сталина или, по крайней мере, деклари ровал то, что им одобрялось. Вождь сам сознавал, что эрозия большей части изначальной идеологии стала причиной эко 240 Моше Левин. Советский век номизации партийных кадров. Политика ждановщины, про водившаяся по указанию Сталина, свидетельствовала, что он сознавал идеологическую слабость режима и поэтому решил скрепить его новым идеологическим цементом. Мы видели, что входило в его состав - компоненты являлись еще одной частью проблемы, а не частью ее решения. Как бы то ни было, теперь «экономика» объявлялась при чиной упадка главного аппарата партии. Одобренные меры основывались на убеждении, что четкое разделение труда между Центральным комитетом и Советом министров может исправить положение. При этом Совмин продолжал управ лять страной, а ЦК утверждал назначение чиновников на ключевые посты и контролировал отделы кадров всех госу дарственных институтов. Но эта линия - «отойти от экономи ки и вернуться к партийной работе» - не могла долго продол жаться. Менее чем через два года реорганизация, рассчитан ная на длительный срок (даже если бы ее цель оказалась не достижимой), была отменена. Отступление. Остановка произошла в конце 1948 г. Позволь те кратко проанализировать ее последствия. В начале 1949 г. специализированные сектора Управления кадров стали обо собленными отделами, курировавшими различные сферы го сударственной деятельности. Официально они имели дело лишь со специальными кадрами, а не с их профессиональной работой. Волей-неволей отделы Центрального комитета по стоянно вовлекались в дела управленческих структур эконо мики. Причина скрывалась в характере отраслевой систе мы - в том, что реформа 1946 г. должна была бы преодолеть. Таким образом, «поворот» превратился в отступление. Один документ суммирует характерные черты новой фа зы. Периодические колебания маятника являлись специфи ческой особенностью советской административной практи ки и, следовательно, ничего нового здесь не наблюдалось. Вместо громоздкого Управления кадров и специализирован ных подразделений, курировавших партийные органы, пред полагалась новая организационная структура. Часть первая. Режим и его душа 241 Аппарат Центрального комитета, подчиняющийся преж де всего Секретариату и, в меньшей степени, Оргбюро, был обязан курировать министерства и другие правительствен ные органы. Эту задачу поручили новым отделам Централь ного комитета: отделу агитации и пропаганды, отделу «пар тия - комсомол - профсоюзы», отделам иностранных дел, тя желой промышленности, промышленности потребительских товаров, машиностроения, транспорта, сельского хозяйства, а также новому, чрезвычайно могущественному администра тивному отделу, курировавшему службы безопасности и уч реждения планирования, финансов и торговли (три послед них вскоре были выделены в особое подразделение). Короче говоря, реорганизация состояла в превращении структурных подразделений старого управления кадрами в независимые отделы и перераспределении между ними, бо лее или менее логично, 115 министерств и всех партийных органов (республиканских и региональных). Это не было лег ким делом. Каждое государственное учреждение находилось под контролем сверху и, в свою очередь, руководило множест вом местных ответвлений - прежде всего сложной снабжен ческой сетью, представлявшей собой сплошную головную боль для органов инспекции. Такая спутанная вязь была еще более сложной, чем та, с которой мы имели дело при рассмо трении структуры государственной администрации. Каждый отдел Центрального комитета представлял собой более или менее сложную структуру; он имел постоянное по мещение. Также существовали службы, предназначенные для всего ЦК в целом, - например, Центральное статистиче ское бюро и координационные отделы («особое подразделе ние» генерального секретаря, шифровальная служба и отдел «конфиденциальных дел»). Помимо этого были еще и различ ные группы или специальные отделения, неизвестные посто ронним, в том числе служба приема иностранцев, «Особый отдел Центрального комитета» (возможно, вспомогательный секретариат Оргбюро), главный «генеральный отдел», через который проходили все основные документы прочих подраз делений. Кроме того, имелись «деловой отдел», «почтовое от 242 Моше Левин. Советский век деление» для приема писем от населения, отделение регист рации партийного членства, «комиссия заграничных коман дировок», особое отделение по надзору за Кремлем и подраз деление «вспомогательного хозяйства» (возможно, часть де лового отдела, заведовавшего также гаражом и сервисным обслуживанием). Мы исследуем единый механизм, и читателю не следует приходить в отчаяние от его сложности (простота часто явля ется следствием мастерской разработки деталей). В конце концов выясняется, что при всем стремлении напустить как можно больше административного тумана, он оказывается не столь уж непроницаемым. Сравнение советской и прочих бюрократий может смутить, но результаты ее функциониро вания неизменно оказываются блестящими - и иногда про сто удивительными. Номенклатура Центрального комитета. Попытку реорга низовать центральный аппарат партии в 1946-1948 гг. мож но охарактеризовать термином номенклатурная реорганиза ция - он достаточно ясно определяет механизм партийного контроля над кадровой элитой. Номенклатура всегда порождала проблемы и являлась ис точником побочных эффектов, обуревавших режим до пос леднего дня. Управлению кадров и трем высшим органам, Политбюро, Оргбюро (распущено в 1952 г.) и Секретариату, потребовались большие усилия для того, чтобы в 1946 г. создать номенклату ру Центрального комитета. Слово «номенклатура» возникло от латинского nomenclatura - «перечень, роспись имен», то есть необходимых, четко определенных вещей. Внимательно рассмотрим этот перечень, чтобы понять, каким он должен был (по замыслу составителей) оказаться на практике. Документ, подписанный 22 августа 1946 г. Андреем Анд реевым, главой Управления кадров, и его заместителем Рев- ским, был направлен четырем секретарям Центрального ко митета (Андрею Жданову, Алексею Кузнецову, Николаю Па- толичеву и Попову). Он представлял на их рассмотрение вер Часть первая. Режим и его душа 243 сию номенклатурного перечня, содержавшего 42 894 глав ных поста партийного и государственного аппарата. (В раз ных вариантах проекта, но это находится вне зоны нашего интереса.) Подчеркнем еще раз, что перечень разработали и неоднократно перепроверили в Центральном комитете. В начале текста констатируется очевидный факт: трудно осуществлять контроль над кадрами, когда более половины назначений на министерские посты, перечисленные в дан ной номенклатуре , а также увольнений с них происходит без одобрения Центрального комитета. Поэтому крайне необхо димо, чтобы ЦК формально утвердил новый список, который является только проектом, но гораздо более, чем предыду щие версии, отвечает потребностям пятилетнего плана 1946-1950 гг. Указывалось, что управление продолжает рабо тать над более необходимым перечнем, так называемым ре зервным реестром, содержащим вспомогательный список кандидатов на номенклатурные посты. В случае возникнове ния потребности в новых кадрах он помог бы быстро их удо влетворить. Последняя версия номенклатуры уменьшена примерно на 9 тысяч позиций по сравнению с предыдущими списками, но вводит некоторые новые. Подобные изменения учитыва ют экономический и технологический прогресс и обуслов ленное им непостоянство значимости тех или иных постов. Потребовалось около трех месяцев, для того чтобы первая послевоенная «номенклатура постов Центрального комите та» была одобрена во всех инстанциях. В конце ноября 1946 г. ЦК обладал текстом, который мог бы служить базовой сеткой для перемещения руководящих кадров. Основной перечень постов, которые должны заполняться в соответствии с правилами номенклатуры , сопровождался детализированным списком чиновников, занимающих эти посты в данное время. Он состоял из 41 883 позиций и имен, что позволяло нарисовать целостную картину руководства системой. Классификация чрезвычайно подробна. Перечисление на чиналось с «постов в партийных организациях» по уровням: 244 Моше Левин. Советский век секретари Центрального комитета и их заместители, началь ники отделов и их заместители, начальники «особых секто ров» и т. д. Далее шли партийные чиновники на республикан ском и региональном уровнях, затем - директора партийных школ и заведующие кафедрами марксизма-ленинизма и по литэкономии. Перечень продолжали высшие позиции госу дарственного аппарата, от центрального уровня к республи канским и районным: министры, заместители министров, члены коллегий министерств, начальники отделов. Перечень охватывал всю иерархию административных постов в прави тельственных органах, а также параллельный аппарат совет ских органов вплоть до низшего ряда, над которым Цент ральный комитет считал необходимым осуществлять опеку. В перечне была воспроизведена численность каждого ми нистерства, но внимательное изучение данных по иерархи ческим слоям более наглядно проясняет положение. Из 41 883 номенклатурных позиций на верхний слой (мини стерства и партия) приходилось 4836, или 12 % перечня. (Чи татели уже понимают, что подобный экскурс в номенклатуру дает возможность представить полотно всей советской адми нистративной системы.) Для полноты анализа эти цифры следует сравнить с дан ными Центрального статистического управления, которые детально характеризуют государственный аппарат в целом. В сумме номенклатура составляет около трети из 160 тысяч высших постов, из которых 105 тысяч приходятся на цент ральный правительственный аппарат в Москве, а 55 ты сяч - на республиканские административные органы (мини стерства и учреждения). Можно отметить, что в то время го сударственная администрация насчитывала примерно 1,6 миллиона управленческих постов, или 18,8 % от общего числа работающих. Более реалистичный расчет уменьшает последнюю цифру до 6,5 миллиона, исключив из категории «администрация» уборщиков и другой низший технический персонал. «Высшие управленческие кадры» состоят из чинов ников, возглавляющих административные единицы, низшие по должности в той или иной степени им подчинены. Здесь Часть первая. Режим и его душа 245 также существует категория под наименованием «ведущие» или «старшие специалисты» (возможно, что это соответство вало их подлинной роли). Вновь возвращаясь к номенклатуре Центрального коми тета, можно обнаружить характерный разрыв, обусловлен ный областями деятельности разных категорий. Самым важ ным контингентом считались партийные и комсомольские чиновники: 10 533 человека, или 24,6 %. Далее следовали: • промышленность: 8808 человек, или 20,5 %; • главные административные органы: 4082 человека, или 9,5 %; • оборона: 3954 человека, или 9,2 %; • культура, искусство и наука: 2305 человек, или 5,4 %; • транспорт: 1842 человека, или 4,4 %; • сельское хозяйство: 1548 человек, или 3,6 %; • государственная безопасность и общественный порядок: 1331, или 3,1 %; • карательные органы и юстиция: 1242 человека, или 2,9 %; • иностранные дела: 1169 человек, или 2,7 %; • строительство: 1106 человек, или 2,6 %; • снабжение и торговля: 1022 человека, или 2,4 %; • социальные службы: 767 человек, или 1,8 %; • профсоюзы и кооперативы: 763 человека, или 1,8 %; • государственное планирование, регистрация и контроль: 575 человек, или 1,3 %; • финансовые и кредитные институты: 406 человек, или 1 %. Анализ профессиональной принадлежности чиновников из перечня середины 1946 г. показывает, что 14 778 постов занимали инженеры различных специальностей. Многие из них имели образовательный уровень существенно ниже не обходимого, но это компенсировалось (по крайней мере, так было объяснено) продолжительным стажем их работы: 70 % имевших только начальное образование занимали руководя щие посты более 10 лет. В целом 55,7 % номенклатуры цент ра имели служебный стаж более 10 лет; 32,6 % - от шести до 246 Моше Левин. Советский век десяти лет; 39,2 % - от двух до пяти лет; 17,25 % - от года до двух лет; 22,1 % - менее года. К номенклатуре также принадлежали 1400 чиновников, которые не являлись членами партии (3,5 % от общего чис ла). Наконец, последнее, но не менее важное: из общего чис ла постов русские занимали 66,7 %, украинцы - 11,3 %, ев реи - 5,4 % и т. д. ( «и т. д.» значится в самом документе). Читатели, испытывающие особый интерес к проблемам бюрократии, найдут здесь пищу для размышлений относи тельно методов контроля, а также логики и алогичности по литики подобной централизации. Запутанность номенкла турной иерархии доходит до той степени, при которой мето ды контроля бюрократии становятся нереальными. Дальней шее изучение показывает, что этот перечень фактически был только частью более обширной системы. Центральный коми тет контролировал - или пытался контролировать - высший слой чиновничества. Но находящиеся наверху властвовали над нижестоящими, несмотря на то, что должны были дейст вовать в кооперации с соответствующими партийными ко митетами на каждом уровне. В свою очередь низший эшелон выполнял аналогичные функции по отношению к подконтрольным институтам либо единовластно, либо опять-таки с ведома партийных органов ит. д. Следовательно, система, представляющаяся сверху про стой, на самом деле состояла из различных иерархий, прини мающих решения, прерогативы которых были весьма туман ными и допускали многочисленные нарушения. Бесконеч ные жалобы аппарата Центрального комитета в адрес мини стерств свидетельствуют, что они вовсе не стремились следо вать правилам номенклатуры. Они назначали, переводили или увольняли чиновников без консультаций с Центральным комитетом или делали это задним числом. Подобное свиде тельствует о том, что в реальности номенклатура не работа ла как система одностороннего движения. Когда пост оказы вался вакантным, ЦК мог искать кандидата в своем резерв ном перечне, но он поступал так только в тех случаях, когда Часть первая. Режим и его душа 247 соответствующее министерство оказывалось в кризисной си туации. Обычно он просил министра назвать своего кандида та и впоследствии утверждал его назначение. Далее, во второй и третьей частях книги, мы вновь поста вим вопрос, кто же кого в конце концов контролировал в этой системе, и попробуем дать на него ответ. Но уже можно видеть, что логистика контроля системы находилась, по сути дела, в зависимости от самой системы. На внутрипартийных дебатах открыто говорилось об опасностях экономизации и утраты контроля над правительственной машиной и ее адми нистрацией, причем практически этими же словами. В заключение хотелось бы подчеркнуть две черты сталин ской системы. Имея дело с методами Сталина-правителя, мы попадаем в царство произвола и тиранического деспотизма. Говоря о советском правительстве, мы оказываемся в цитаде ли бюрократии, вернее, двух ее ответвлений, одно из кото рых (партийный аппарат) количественно меньше, а другое (государственная администрация) - существенно крупнее.
Глава 13. АГРАРНЫЙ ДЕСПОТИЗМ?
П о сути дела победа 1945 г. возродила на ми ровой сцене сталинизм в еще большем масштабе в тот самый момент, когда система и сам Сталин вступили в фазу потрясе ний и упадка. Фактиче ски он утратил способ ность эффективно упра влять страной. Казалось, он достиг своих целей, но дорога, независимо от состояния его здоровья, вела в одном направле нии - назадП о с л е окончания войны Сталина по-прежнему захваты вала мысль о необходимости доктрины, которая явилась бы своего рода его историческим алиби и представила бы ста линский режим исторически закономерным. Требовалось нечто чрезвычайно весомое, чтобы полностью порвать со своим политическим происхождением. Казалось, война, набросала контур третьего панно, кото рым должно было бы завершиться создание исторически правдоподобного «триптиха», однако оно еще требовало ра боты. Первое полотно было посвящено ликвидации лениниз ма и укрощению партии, второе - уничтожению историче ской партии и переписыванию истории. В третьем предпола галось возместить прошлому идеологический долг и резко повернуть в сторону националистической великодержавно сти наподобие самодержавия, вернув к жизни его атрибуты. В продолжение этих трех фаз погибло множество граждан, среди которых были ценные, независимо мыслящие люди. Общество существовало в атмосфере террора. И все же и ста линизм, в свою очередь, оказался на краю могилы. Ошибочно думать, что смерть диктатора являлась здесь решающим фак тором. После окончания войны система пришла в упадок, и Сталин, несмотря на то, что казался всемогущим, упорно ис кал средство придать ей новый жизненный импульс. Основная причина упадка системы крылась во внутрен них противоречиях режима. Его абсолютистские черты, заимствованные из прошлого века, не сочетались с результата ми насильственной индустриализации, он не был в состоя нии дать ответ на вызов новой эпохи. Правительство, поро дившее на свет фурий, оказалось не в состоянии реагировать на изменяющуюся реальность, примирять групповые инте ресы и сглаживать обусловленные процессом развития шеро ховатости во взаимоотношениях социальных структур и сло ев. Патологические чистки подтверждали сказанное: стали низм не мог ужиться с плодами собственной политики, пре жде всего со своей собственной бюрократией; однако и без нее он тоже не мог обойтись. Сталин вступил на свою стезю, опираясь на опыт, приоб ретенный в Гражданскую войну. Его взгляды на настоящее и будущее России изначально предопределялись особенностя ми его личности и интеллекта, а также - жизненными обсто ятельствами. Но нельзя игнорировать и тот факт, что во всем этом весомую роль сыграла специфика русской истории: она не только создала Сталина, но и позволила ему захватить власть, повести страну по особому курсу. Политическая система старой России имела многочислен ных предшественников как на ее обширной территории, так и в прилегающих регионах (Средний Восток, Дальний Вос ток, а также Восточная Европа). Здесь господствовал аграр ный деспотизм. Трансформация Московии в централизован ное государство являлась объединением ряда отдельных кня жеств в единое целое. С одной стороны, это означало борьбу со средневековым феодализмом, поскольку крупные земель ные владения раздроблялись. Но с другой стороны, возникла новая форма строя, сопровождавшаяся закрепощением кре стьян, поскольку государство наделяло дворян землей с пра вом наследования. В результате образовывались классы вла дельцев (слуг государства) и крепостных. Россия складывалась при расширении личных владений правителя Москвы, что совпадало с формированием само державия и образованием нации на громадной территории, присоединенной посредством колонизации. Выдающийся русский историк Сергей Соловьев охарактеризовал этот про 254 Моше Левин. Советский век цесс как непрерывное распространение власти Москвы на новые земли. Процесс мог быть успешным только при нали чии высокоцентрализованного государства, управляемого монархом, получившим полномочия свыше. В XVIII и XIX столетиях самодержавие столкнулось с трудно стями, вызванными тем, что возникла необходимость тща тельно завуалировать его происхождение, основанное на зе мельной собственности. Таковое препятствовало новым мето дам управления и роняло лицо империи. Перемены, происхо дившие на протяжении столетий, постепенно сделали эту го сударственную конструкцию непригодной. Однако даже Нико лай II демонстрировал крайнюю приверженность к самодер жавной модели, что уводило его назад, к эпохе, когда монарх считал государство личным владением и управлял им как се мейной собственностью. В связи с этим можно вспомнить древнегреческих деспотов , почитавшихся главами семейных кланов и окруженных многочисленными слугами и рабами. Но в XX столетии крепостного права уже не существовало, и крестьянский патриархальный уклад, при котором стар ший в роду являлся в народном представлении аналогом са модержца - sui generis опорой народной монархии, - отходил в прошлое. Глава крестьянской семьи мог испытывать креп кую приверженность к самодержавию уже оттого, что ощу щал свое положение мини-монарха твердым лишь при усло вии, что над ним возвышается Великий Государь-батюшка. Но основания этого примитивного деревенского монархизма подтачивались по мере того, как крестьяне стали задаваться вопросом о смысле такой аналогии. Сталин все глубже идентифицировал свой режим с им перским прошлым России и стремился использовать старые традиции для его поддержания. В принципе это не может не озадачивать: ведь царизм довольно быстро пришел к глубо кому упадку. Но неверно преуменьшать действенность фено мена и сводить его лишь к инструменту мобилизации сил на рода против немецких захватчиков во время войны или про сто ссылаться на расхожее мнение: «Русские не могут без ца ря». Это отвечало глубоким политическим и психологиче Часть первая. Режим и его душа 255 ским потребностям: и сам Сталин, и его режим нуждались в радикальном переосмыслении своей политической и идеоло гической сущности. Сталин, по-видимому, хорошо понимал историческую эволюцию титулов правителей Руси. Первоначально прави тель назывался князем , что было не особенно престижно, по скольку князей было много. Потом Василий III принял титул государя , но все это слишком напоминало титулы других пра вителей того времени. Титул царь - русский эквивалент гер манского кайзер и римского цезарь , - обретенный Иваном Грозным, впечатлял сильнее, а по отношению к Грозному он звучал даже зловеще. Наконец, Петр Великий остановил вы бор на императоре как на самом престижном титуле из всех возможных. Его наследники сохраняли за собой весь пере чень титулов, начиная с императора . Сталин хотел найти свое место в этом списке. Однако выше императора никого не было, и ему пришлось остановиться на генералиссиму се - звании, которым не обладал никто из царей. Мы не тратили бы время на ироничные экскурсы, если бы страсть к оглушительным титулам была присуща исключи тельно Сталину, однако ее разделяли и другие генеральные секретари. Это говорит о том, что при правителях, не знаю щих, что делать со своей властью, превалирует политическое пустословие. Подобные политические и психологические заимствова ния из прошлого не должны заставить нас забыть главное: ге нералиссимус двигался в никуда. Утверждение своего родства с империей и, прежде всего, с ее царями, безжалостными строителями государства, должно было позволить ему отка заться от обязательств, которые он принял на себя, обещая построить социализм, что оказалось невозможным. Ощущение державности в ее имперском обличье дало Сталину силу и возможность раз и навсегда покончить с большевизмом, основатели которого выступили против не го: Ленин охарактеризовал Сталина как «великорусского дер жиморду» и потребовал снять с поста генерального секрета ря, которому он не соответствовал. И он действительно гор 256 Моше Левин. Советский век дился своей грубостью, резкостью и ставил целью стать под линным представителем великой нации, не стесняясь выгля деть «держимордой». Именно в этой ипостаси отождествление с русским наци онализмом требовало от Сталина резкой смены идеологиче ской ориентации. В этом смысле нет ничего более показа тельного, чем утверждение нового шовинистического гимна во славу мифической «Великой Руси», оскорбившего нерус ские национальности империи и явившегося худшим прояв лением великорусского национализма, развязанного во вре мя послевоенной кампании против космополитизма. Для этого было мало просто устранить большевистские кадры. Речь не шла о первой, второй или второй с половиной фа зах построения некого «изма»: это пустые слова. Реальным успехом Сталина стала созданная им сверхдержава, которой он никому не обещал, и аграрный деспотизм, который мож но причислить к самым поразительным историческим фено менам XX века. Сталинская система возродила старинные ис торические модели (скорее империю Ксеркса, чем Николая I или Александра III); она воплотилась в жизнь путем сокруши тельной индустриализации, на которую ни Ксеркс, ни Нико лай не были способны. На ум приходит «восточный деспотизм» - термин, пред ложенный ориенталистом Карлом Виттфогелем. Этими сло вами определяется бюрократическая система, в которой центральную роль играет каста священнослужителей (экви валент партии?). Во главе стоит монарх с неограниченной властью, которому приписывается сверхъестественное про исхождение. Экономическая и социальная база такой систе мы - многочисленный сельский пролетариат. Сходство по ражает, особенно если учесть, что Сталин присвоил себе деспотические «права», его жестокие страсти диктовали по литику, и ему постоянно нужны были враги, которых он «клеймил», перед тем как напустить на них развращенные секретные службы. Но в данном случае термин «восточный деспотизм» неприменим. Старые деспотические режимы крайне медленно изменяли деревенские общества. Относи Часть первая. Режим и его душа 257 тельно сталинской системы гораздо более пригоден термин «аграрный деспотизм». Действительно, эта система не только вышла из деревен ского прошлого, но и осталась укорененной в нем. В эпоху НЭПа крестьянство составляло 80 % населения России; но движущей силой режима была индустриализация, внесшая громадные перемены в общество и возвестившая новую эру. С самого начала брак двух авторитарных систем - старой ста тичной модели и новой индустриальной - способствовал формированию режима с деспотичным и репрессивным ха рактером, поскольку они перемешивались в управляемой го сударством экономике, полновластным владельцем которой являлось то же государство. Подобная амальгама позволила реконструировать инсти тут личной диктатуры. Он основывался на культе верховного вождя, корни тянулись в отдаленное прошлое, но силу и ус тойчивость ему придавала новая характеристика - индустри ализация. Фактически то же самое, хотя и в значительно меньшем масштабе, имело место в эпоху авантюристической модернизации, предпринятой Петром Великим. На этом фо не и в этих обширных рамках существовали и принудитель ный труд (ГУЛАГ), и бредовые припадки деспотизма (чистки, рабство, массовые депортации), и громадный репрессивный аппарат. Здесь следует вспомнить, что чистки и показательные су ды были подготовлены лично Сталиным и осуществлялись под его контролем (с помощью Вышинского и его подруч ных). Сценарий и постановка требовали большого мастерст ва. Но тот, кто в XX веке правит империей на манер куколь ного театра, - примитивный властитель. Созданная Сталиным сверхдержава была, и должна была быть, бюрократической. Таково определяющее качество го сударства, владеющего всеми ресурсами страны. Это объяс няет громадную власть, приобретенную бюрократией, но од новременно ставит вопрос: как мог вождь сосуществовать с могущественным комплексом, выходящим из-под его пови новения? Ответ одновременно иррационален и патетичен: 258 Моше Левин. Советский век неизбежные массовые репрессии были средством приостано вить или по крайней мере задержать его развитие. Для Сталина чистки стали основным методом работы и оставались таким до конца. Он рассматривал их как наибо лее эффективную стратегию. Они были лекарством и приво дили к успеху. Располагай Сталин реальными врагами, систе ма, оставаясь диктаторской, была бы иной. В 1953 г. плани ровались новые чистки, и по-видимому, только смерть Ста лина спасла от казни его ближайших помощников - Берию, Молотова, Кагановича, Микояна и других. По сути дела победа 1945 г. возродила на мировой сцене сталинизм в еще большем масштабе в тот самый момент, ко гда система и сам Сталин вступили в фазу потрясений и упад ка. Фактически он утратил способность эффективно управ лять страной. Казалось, он достиг своих целей, но дорога, не зависимо от состояния его здоровья, вела в одном направле нии - назад! Достаточно упомянуть ждановщину, чтобы ста ло ясно, куда направлялась страна, - и ничего иного предло жить Сталин не мог. Теперь следует обратиться к последнему пункту нашего исследования: почему культ Сталина был столь успешным? Несмотря на темные стороны, культ этого человека, его ле генда, аура, личность нашли широкое признание в России и во всем мире; он был вождем без всяких исторических парал лелей. И в России этот культ не умер даже после развенчания Сталина Хрущевым и разоблачения его зверств. Реакция на рода в России при известии о смерти Сталина хорошо извест на. Море стенаний, горе, отчаяние и ощущение незаменимой утраты перед лицом невероятного - смерти бессмертного. Существует множество причин такого положения вещей. Если их кратко свести воедино, следует начать со старинного патриархального образа деревенского хозяина , который все гда суров и справедлив - традиция, имевшая в России глубо кие корни. Победа над нацистской Германией как ничто иное «узаконила» режим, несмотря на его шаткость. Еще одним фа ктором явилось умелое создание собственного образа, перед которым не устояли многие проницательные умы. Часть первая. Режим и его душа 259 У нас еще будут основания вернуться к этому образу - вы зывающий благоговение основатель могущественной импе рии - и его патриотической значимости. Надо отметить, что это в значительной степени соответствовало действительно сти и, следовательно, вызывало отклик. Все было задейство вано: отсутствие информации, необъятные просторы стра ны, окружающая вождя тайна... Любое появление на публике этого человека тщательно обставлялось, он знал, как обод рить, очаровать или внушить ужас. Следует подчеркнуть факт нехватки информации: когда какие-либо сведения появлялись на свет, они всегда сопрово ждались красноречивыми пропагандистскими нюансами. Многие люди просто не знали о происходящих ужасах и не могли предположить, что во главе государства стоит маньяк, выдумывающий врагов и проливающий кровь невинных. Как мог этот невероятный образ ужиться с образом человека, каким Сталин предстал в своей знаменитой речи по радио в самый критический для страны момент? «Братья и сестры, я обращаюсь к вам, мои друзья. Они пришли, чтобы обратить в рабство нашу мать-родину, но на ступит другой священный день на нашей земле. Враг будет сокрушен. Мы победим!» - я цитирую по памяти то, что сам слышал по радио. Это же слышали советские граждане, за бывшие об одержимом яростью Сталине, подписывавшем бесконечные списки обреченных на смерть. Но если бы они даже знали больше, какая потребовалась бы информация, чтобы убрать его в тот момент, когда судьба России и Европы была под вопросом? Трудно сказать. Наконец, в нашем исследовании нельзя опустить религи озные элементы - элементы «достоевщины». Впрочем, их не следует и переоценивать. В любом случае, много, если не большинство, честных, умных, творческих людей прошли че рез сталинизм, приняв его или навсегда, или временно. Их список обширен. Но можно также привести список тех, кто, участвуя в этом процессе, никогда не принимал ни Сталина, ни его Россию. 260 Моше Левин. Советский век В заключение следует сделать ударение на одном из аспе ктов сталинизма, присутствовавшем во всем, о чем до сих пор говорилось. Читатель уже знает о заблуждениях Сталина, но необходимо должным образом оценить то, что сталинизм воплотил в жизнь исторический императив: индустриаль ный скачок как предварительное условие построения силь ного государства. Надо должным образом оценить, что образ и реальное су ществование могучего государства - победоносной державы , признанной великой всем миром, являлись могучими гипно тизирующими факторами. Этот образ гипнотически воздей ствовал не только на граждан, но и на политиков, в том числе тех членов Политбюро, которые ненавидели Хрущева, сбро сившего с пьедестала строителя государства, беспрецедентно го по своим масштабам в российской истории. Ход их мысли был примерно следующим: «Если цель достигнута, стоит ли волноваться из-за того, что дела не всегда шли гладко?» Так думали и думают не только в России. Равнодушие к жертвам зверств, совершаемых сильным государством во имя своих стратегических интересов, широко распростране но в правительственных кругах всего мира. «Могучее госу дарство» является высочайшей ценностью для многочислен ных адептов национализма и империализма. Все сказанное никоим образом не влияет на конечный вы вод: сталинизм иррационален, поэтому он не только безна дежно стар, но и жалок. Надо прибегнуть к шаманизму, что бы избавиться от него; и именно так поступил Хрущев, сле дуя народным верованиям. Когда тело Сталина выносили из Мавзолея для захоронения в другом месте, его выносили но гами вперед. По крестьянской демонологии, это означает, что злой мертвец уже никогда не вернется к живым. Изгнав призрак, «Никита» намеревался предложить Советской Рос сии иной, более действенный шанс, даже если он окажется недолговечным.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: 1960-Е И ДАЛЕЕ: ОТ НОВОЙ МОДЕЛИ К НОВОМУ ТУПИКУ
Глава 14.«E PUR, SI MUOVE!»
лэовсе не партия развер нула кампанию за либе рализацию уголовного судопроизводства; она перестала вмешиваться в эту сферу. Министерст во юстиции также не бы ло ее движущей силой. Инициатором стал выс ший эшелон судебной системы - Верховный суд СССР и его республи канские аналоги; этот орган начал оказывать давление на суды низ ших инстанций, побуж дая их выносить больше приговоров, не преду сматривающих заклю чения
ш естидесятые, как и тридцатые, оставались годами сталинизма, однако наблюдались и некоторые признаки, свидетельствующие, что конец режима уже близок. Режим продемонстрировал большую жизнеспособность во многих областях, но с начала 1970-х гг. темпы роста в Советском Со юзе пошли на спад, а вслед за ним начался период застоя. Хо рошим показателем меняющегося состояния здоровья систе мы являются личности ее лидеров: Никите Хрущеву и Юрию Андропову был свойственен определенный динамизм, в то время как приход к власти Леонида Брежнева, а затем и Кон стантина Черненко знаменовал собой ее упадок. Подобные исторические повороты сами по себе не явля ются чем-то новым. Поступательное развитие Советского Со юза с самого начала было неустойчивым. Однако здесь мы рассмотрим конечную фазу движения по нисходящей, кото рая представлялась и новой, и зловещей, и все же не испыты вала недостатка в элементах интриги. Следует повторить то, что стало уже очевидным: Россия, вступив во Вторую мировую войну в 1941 г., только после по беды в 1945-м реально встала на путь превращения в индуст риальную державу с преимущественно городским населени ем. Даже обретя некоторые характерные черты современно го государства, она все еще оставалась затянутой в трясину своего деревенского прошлого - и социологически, и, во мно гих аспектах, культурно. «Примитивный» - вот то прилага Часть вторая. 1960-е и далее.. 269 тельное, которое приходит на ум для характеристики после военного периода и последних лет жизни Сталина. Все пред принимаемые режимом усилия были сосредоточены на двух направлениях: на достижении довоенного уровня жизни и восстановлении советской системы на обширных территори ях, временно оккупированных немцами. На начальном этапе реконструкции царил невообрази мый хаос. Тысячи управленцев, посланных на освобожден ные территории, зачастую не были подготовлены к решению ожидавших их проблем. Среди тысяч других, набранных на местах, было немало бывших коллаборационистов. Кроме того, режим столкнулся с многочисленными врагами - на Ук раине, в Латвии и Литве партизанские отряды нападали на части Красной армии. Восстановление системы и подавление беспорядков заня ло продолжительное время и было сопряжено с большими потерями. Экономическая жизнь оживилась, планы энергич но претворялись в жизнь. Но тем не менее, хотя к 1953 г. во многих областях и был достигнут довоенный уровень произ водства (1940 г.), рост не коснулся сферы потребительских товаров. Если говорить о продовольствии, то в 1945-1953 гг. СССР все еще оставался страной с голодным или по крайней мере плохо питающимся населением. Следует отметить и еще одну специфическую черту: эко номические достижения, довольно впечатляющие в некото рых сферах - прежде всего в области производства вооруже ний, и особенно атомного оружия, - совпали с восстановле нием сталинизма, уже проявившего себя как деградирую щая и с трудом функционирующая система. Это означало и возврат к бессмысленному террору - главному политическо му инструменту стареющего диктатора, и пропаганду реак ционной националистической «великодержавной» идеоло гии. Открыто принятая диктатором во время войны, она бы ла затем «усовершенствована» по самодержавному лекалу имперской России. Режим был диктатурой человека, награжденного почти царскими титулами, который, как мы уже отмечали, ввел для 270 Моше Левин. Советский век высшей бюрократии подобие «Табеля о рангах» Петра Велико го. Обращение к «Великой и Святой Руси» как к высшему сим волу государства и его идеологии в национальном гимне СССР увенчало этот вроде бы новый, но взятый из прошлого ритори ческий формат. Террор обеспечил народное согласие. Ничто так ярко не характеризует эту якобы успешную сторону вос становления советской системы, чем численность ГУЛАГа: со кратившись до 800 тысяч во время войны, к 1953 г. она дос тигла 3 миллионов заключенных. Если к этой цифре приба вить высланных и находящихся в тюрьмах, мы получим в це лом 5 миллионов человек - рекорд на все времена. Иосиф Сталин продолжал производить замены в своем ок ружении, и никто из входящих в него не знал, какой (и когда) его настигнет конец. Вячеслав Молотов и Анастас Микоян были убеждены, что их вскоре ликвидируют. Бесконечные назначения и реорганизации, напоминающие о «министер ской чехарде» последних дней умирающего самодержавия, свидетельствуют о смятении, охватившем верхи. Другими словами, невозможно признать, что в те годы в СССР сущест вовало реальное правительство. Когда Сталина свалила тяжкая болезнь, члены Политбюро по очереди дежурили у его постели (или в соседней комнате). Осознав, что его положение безнадежно, они взялись за ре шение своих политических задач. Большинство из них уже вынашивали собственные амбициозные планы и начали ис кать выгодные позиции и союзников. Но каковы бы ни были складывающиеся комбинации, новые правители унаследова ли режим, уже принадлежавший прошлому. После смерти Сталина перемены последовали почти сра зу, и отдельные меры вскоре превратились в последователь ные волны реформ. Об этих реформах мы будем говорить позднее. Сейчас же нам важно понять, что исчезновение Сталина дало возмож ность другим механизмам системы создать правящую груп пу, способную оживить режим. Верхи были и оставались ста линистами, так что нет ничего удивительного в том, что од ним из первых деяний стало выполненное по классическому Часть вторая. 1960-е и далее.. 271 сталинистскому сценарию уничтожение одного из сво их - Лаврентия Берия, а также значительного числа высоко поставленных работников службы безопасности, которых расстреливали или сажали на основании торопливо сфабри кованных бессмысленных обвинений. Дело Берии частично объясняется ходом событий. Сталин умер 5 марта 1953 г. В тот же день совместное заседание пле нума Центрального комитета, Совета министров и Верховно го Совета постановило, что МГБ (Министерство государст венной безопасности) и МВД (Министерство внутренних дел) снова сливаются в единое МВД во главе с Берией, кото рый становился заместителем председателя правительства. Эти решения были утверждены Верховным Советом 15 мар та. В этот же день Совет министров назначил людей, близких к Лаврентию Берия и Георгию Маленкову, на различные по сты: Сергей Круглов, Богдан Кобулов и Иван Серов стали пер выми заместителями Берии, Иван Масленников - заместите лем министра внутренних дел, и все они были назначены членами коллегии МВД (внутренний консультативный ор ган, существующий в каждом министерстве). Доподлинно причина этих назначений остается неизвест ной. Но фактически Берия при покровительстве своего мни мого союзника Маленкова получил ключевое положение в правительстве и обрел контроль над всем репрессивным ап паратом и его воинскими соединениями, насчитывающими более миллиона человек. Что-то в этой быстрой череде событий взволновало Хру щева. Не ясно, как ему удалось убедить Маленкова убрать своего партнера, но Берия был арестован 26 июня на заседа нии Политбюро; затем произошли аресты других высших чи нов МВД. Было принято решение о демонтаже промышлен ных структур министерства, и 1 сентября были ликвидирова- ны^внесудебные «особые совещания». Последовали и даль нейшие перемены. Однако подлинная суть дела Берии и его сообщников не была предана огласке. Более того, никто бы этому не пове рил. Наоборот, народу была преподнесена классическая ста 272 Моше Левин. Советский век линистская «стряпня». Точно узнать, собирался ли Берия в са мом деле уничтожить всех или некоторых из своих коллег, было невозможно. Ведь большинство - или даже все! - лиде ры в свое время подписывали смертные приговоры невинов ным и, следовательно, ныне рисковали быть разоблаченны ми. Верховный вождь - без сомнения, наиболее виновный, - и фигуры меньшего масштаба несли общую ответственность за преступления сталинизма, и они пока еще не знали, чем обернется их кровавое прошлое. Тем не менее факт очеви ден: кошмарные следствия, лживые обвинения и судили ща - прежде всего печально знаменитое «дело врачей» - бы ли прекращены в одночасье. Подсудимые были полностью реабилитированы, и врачи вернулись на свое место в Крем ле. Скоро последовали другие реабилитации и освобожде ния, но обставленные с меньшей помпой. Налицо был ясный сигнал - происходит нечто знамена тельное. Илья Эренбург назвал эти перемены «оттепелью» в повести под таким же названием; перемены начались, не смотря на то, что на вершине власти все еще находились лю ди, верные Сталину и так и не пожелавшие покаяться до кон ца жизни. Когда в 1956 г. Никита Хрущев выступил с сенсаци онными разоблачениями Сталина на XX съезде партии, со ветское общество, и особенно интеллигенция, поняли, что время сталинистких показательных судов, произвола, неза конных арестов и казней ушло навсегда. Но «оттепель» не на чалась с решений XX съезда; интеллигенция, как и все вок руг, была потрясена, а многочисленные сталинисты, находя щиеся в этой среде, пребывали в состоянии шока. Никто не ожидал такой бомбы - и так быстро! Ответный удар был нанесен год спустя: поддержанная большинством в Президиуме ЦК (новом высшем органе пар тии, заменявшем какое-то время Политбюро), состоялась по пытка дворцового переворота и свержения Хрущева. Ее успе ху помешал союз военных и большинства Центрального ко митета; новый руководитель страны остался у власти и укре пил свое положение. Далее произошло неслыханное: заго ворщикам не были вынесены смертные приговоры, они даже Часть вторая. 1960-е и далее.. 273 не были арестованы - их просто сместили с должностей. Од ного из них, Клима Ворошилова, даже простили, он остался на своем чисто церемониальном посту. Все это - и многое другое, о чем мы пока не упомина ли - не имело прецедентов, но отныне стало правилом для правящих кругов и при Хрущеве, и после его смещения. Произошла и другая решительная перемена, которой большинство историков еще не дали должной оценки: пре кратились бесчисленные аресты по обвинению в «контррево люционной деятельности». Из Уголовного кодекса исчезла даже эта формулировка; ее замененили на другую - «престу пления против государства», эта статья была направлена на пресечение оппозиционной деятельности. Подавление политической оппозиции продолжалось, но (как будет видно далее) репрессии приняли совсем иной мас штаб и стали менее жестокими. Отныне, и это было знамена тельно, обвиняемый действительно должен был что-либо со вершить, прежде чем оказаться под арестом. Конечно, ре прессированным приходилось тяжко, и сравнения с про шлым мало утешали, но факт остается фактом: перемены в системе наказаний были существенными. Выражение проте ста больше не было самоубийственным шагом; люди сохра няли жизнь и выходили из заключения после окончания сро ка приговора. Существовали некоторые общественные и ча стные каналы для противодействия произволу властей. Теперь следует обратиться к рассмотрению более глубо ких системных перемен. Они являлись частью политики пра вительства, но были также подготовлены постоянными изме нениями в советской действительности. Разговор идет о со циальной триаде «милитаризация - криминализация - моби лизация», характеризующей сталинистскую власть. Говоря о масштабах кардинальных изменений тюремной системы, следует упомянуть демонтаж сердцевины прежнего режима - ГУЛАГа - как системы принудительного труда, по скольку он находился в состоянии углубляющегося кризиса (об этом мы уже писали ранее). Эта система продержалась 20 лет. Многие считали, что она существовала всегда, другие 274 Моше Левин. Советский век не верили в ее исчезновение. К демонтажу ГУЛАГа приступи ли уже в начале 1954 г., хотя некоторые ключевые структуры прекратили свое существование годом раньше. Самое боль шое значение имела ликвидация (об этом уже говорилось) экономико-промышленного комплекса МВД, главнейшего элемента империи принудительного труда - ГУЛАГа. С передачей гражданским министерствам большинства его промышленных объектов (автомагистрали, железные до роги, лесозаготовки, шахты и т. д.) этот зловещий репрессив ный комплекс, заинтересованный в постоянном притоке не оплачиваемой рабочей силы, заметно уменьшился. Трудя щийся контингент уже состоял не из рабов, а из оплачивае мых рабочих, находившихся под защитой трудового законо дательства, значительно обновленного в этот период. Параллельно столь масштабной «экспроприации» МВД происходило постепенное, шаг за шагом, превращение стру ктуры ГУЛАГа в реформированную тюремную систему под новым именем; оно сопровождалось уменьшением числа за ключенных в лагерях (теперь называемых колониями, тюрь мами, поселениями). Их численность упала с 5223 тыс. чело век на 1 января 1953 г. до 997 тысяч на 1 января 1959 г. (за ис ключением тюрем); численность отбывающих наказание за «контрреволюционную деятельность» снизилась с 580 до 11 тысяч. С начала 1960-х несанкционированные аресты пе рестали быть широко распространенной практикой. Эти реформы не протекали гладко, но общественное дав ление, требовавшее ускорить нормализацию ситуации, под держивалось Министерством внутренних дел и Генеральной прокуратурой, при этом последнюю не устраивало управле ние тюрьмами МВД и она оказывала давление на это мини стерство с тем, чтобы заставить его исполнять решения пар тии и правительства относительно системы наказаний. В этом смысле чрезвычайно показательны два отчета (разница между ними - четыре года). Первый, датированный 1957 г., был написан министром внутренних дел Николаем Дудоровым (находившимся второй год на этом посту) и по свящался «проблеме лагерей и новой политике в сфере ис Часть вторая. 1960-е и далее.. 275 полнения наказаний». Второй принадлежал заместителю ге нерального прокурора СССР Александру Мишутину и отно сился к 1961 г. Начнем с него, поскольку в этом документе пе речисляются шаги, предпринятые в 1953-1956 годах. Остановимся на главных пунктах отчета Мишутина. До 1953 г. администрация лагерей не занималась «исправлением и переобучением» заключенных. Население тюрем рассмат ривалось прежде всего как рабочая сила, и следовательно, МВД пренебрегало своими основными обязанностями. В про должение ряда лет законодательства, касающегося сферы ис полнения наказаний, фактически не существовало. Доступ в эти учреждения для представителей общественности был за крыт, а надзор прокуратуры ограничен. 10 июля 1954 г. Цент ральный комитет одобрил резолюцию, обязывающую улуч шить положение в лагерях и колониях МВД. Это министерст во подверглось критике за то, что оно сосредоточило внима ние исключительно на экономических результатах, его со трудники забыли, что их главная задача - вовлечь заключен ных в производительный труд и таким образом подготовить их к возвращению в общество. 24 мая 1955 г. Центральный комитет вскоре вслед за президиумом Верховного Совета одо брил «законодательный акт о прокурорском надзоре» в СССР, пятая статья которого посвящена надзору за местами заклю чения. Согласно ей лагерные прокуроры должны были обра щаться в территориальные отделения Генеральной прокура туры, а не непосредственно к Генеральному прокурору. Такая мера сама по себе несколько разряжала ситуацию, хотя в лаге рях она оставалась все еще неудовлетворительной [1]. 25 октября 1956 г. было принято совместное постановле ние Совета министров и Центрального комитета относитель но «мер по улучшению работы МВД СССР» и соответствую щих министерств союзных республик, которые обвинялись в пренебрежении своими обязанностями по перевоспитанию преступников, свидетельством чему служили многочислен ные случаи повторных арестов. Правительство требовало ус корить меры по сокращению числа заключенных, дальней шему упразднению системы исправительно-трудовых лаге 276 Моше Левин. Советский век рей и созданию совместно с исполнительными комитетами местных Советов органов надзора для наблюдения за жиз нью в колониях (такое название теперь получили места за ключения). Протоколы заседания коллегии МВД под председательст вом Дудорова в начале 1957 г. отчасти освещают сложивше еся положение. Типичный аппаратчик, назначенный главой МВД партийными органами с целью улучшить работу этого ведомства, Дудоров не был удовлетворен положением дел в управлениях лагерей и колоний своего министерства, осо бенно когда дело касалось перевоспитания и использования рабочей силы [2]. Почти 6 % заключенных не были заняты на каких-либо работах, поскольку ее для них не было, что же касается рабо тающих, то система вознаграждения за труд находилась в полнейшем хаосе. В 1956 г. МВД уделяло много внимания обеспечению порядка. Министр надеялся, что 1957-й станет годом, когда будут окончательно решены проблемы тюрем ной системы, чего и требовал от ведомства Центральный ко митет партии. Он отметил, что в колониях уже производятся товары повседневного спроса (одежда, мебель, предметы бы та, некоторое сельскохозяйственное оборудование) и зеки могут зарабатывать деньги для себя и своих семей. И все же Дудоров рисовал несколько приукрашенную кар тину. Опыт показал (и это отметит он сам), что заключенным не следовало выдавать все заработанные деньги на руки, по скольку многие тут же проигрывали их в карты или их просто обворовывали другие заключенные. Некоторые зеки сами предпочитали иную форму оплаты, и Дудуров закончил свой отчет выражением надежды, что управление и коллегия ре шат эту проблему в 1957 г. (кстати, организация колоний должна была занять немного больше времени). Возвращаясь к тексту Мишутина 1961 г., можно понять, что начальная либерализация зашла слишком далеко, и это было обусловлено сбоями системы; необходимо было отрегулиро вать ее работу (кое-что становится ясным из рекомендации Дудорова не выдавать заключенным слишком больших денег). Часть вторая. 1960-е и далее.. 277 Местным властям приходилось искать рабочих, которые бы заменили тех, кто подлежал освобождению, и 8 декабря 1957 г. правительство одобрило закон, разработанный совме стно Генеральной прокуратурой и МВД, об «исправительно- трудовых колониях и тюрьмах Министерства внутренних дел». Закон требовал строгого разделения различных катего рий заключенных, чтобы впервые осужденные не общались с закоренелыми преступниками. Он предписывал пересмотр процедуры досрочного освобождения, основанной на расче те рабочих дней, и резко понижал число заключенных, кото рым разрешалось выходить за пределы колонии без сопрово ждения, вводил неденежную оплату, а также предусматривал некоторые другие меры. С 1953 г. число заключенных регулярно уменьшалось. В 1953-1957 гг. президиум Верховного Совета объявил не сколько амнистий для различных категорий заключенных, в том числе одну - в 1955 г. - для лиц, сотрудничавших с немец кими оккупантами. В 1957 г. в ознаменование сороковой годовщины Ок тябрьской революции была объявлена новая амнистия, кос нувшаяся большого числа осужденных. В 1956 и 1959 гг. в республиках создавались комиссии для пересмотра дел осужденных за антигосударственные, долж ностные и экономические преступления, а также за менее значительные проступки непосредственно в тюрьмах. Гене ральный прокурор СССР способствовал осуществлению этих мер и контролировал их исполнение. К январю 1961 г. число заключенных значительно снизи лось, а также изменился их состав (по категориям преступле ний). В 1953-м 10,7 % заключенных были осуждены за органи зованные преступления, грабеж, предумышленное убийство и насилие; в 1961-м эта цифра составила 31,5 %. Это означало, что основная доля заключенных приходилась теперь на уголовни ков, причем костяк составляли рецидивисты и особо опасные преступники. 5 ноября 1959 г. Центральный комитет предписал Генеральной прокуратуре усилить борьбу с такими преступни ками и создать для них соответствующий тюремный режим. 278 Моше Левин. Советский век Спустя два года правительство все еще не было удовлетво рено положением дел. 3 апреля 1961 г. новое постановление Центрального комитета и Совета министров предписывало республиканским министерствам внутренних дел уделять больше внимания тюремной системе, внимательно проана лизировать ее состояние и усилить меры по разделению раз личных категорий преступников. Оно также запрещало до срочное освобождение за хорошую работу. Доступные доку менты свидетельствуют, что эти и другие меры обсуждались в течение почти пяти лет, но не всегда осуществлялись. Либе ральные и консервативные политики и юристы, а их было много, боролись за каждый пункт. Другой важной мерой было создание 27 февраля 1959 г. коллегии Генеральной прокуратуры и ее аналогов в респуб ликах; вслед за этим последовали многочисленные инспек ционные поездки и различного рода лекции и семинары ве дущих функционеров Генеральной прокуратуры СССР с це лью усиления борьбы с преступностью и совершенствования тюремной администрации. У нас нет возможности подробно остановиться на том, как различные правительственные органы претворяли в жизнь эти решения - для детального освещения необходимы свидетельства специалистов. Но можно сделать некоторые предварительные заключения. Сталинистская система тяже лого неоплачиваемого рабского труда заключенных, среди которых большинство были уголовниками, но многие и так называемыми контрреволюционерами, не совершившими никаких преступлений, ныне отошла в прошлое. То же относится и к ссыльным поселениям, где обитали почти 2 миллиона человек. Многие сосланные пожизненно уже в 1960 г. получили право покинуть их. В дальнейшем по добные приговоры уже не выносились. С другой стороны, нормализация тюремного и пенитенциарного комплекса не могла гладко протекать в системе, унаследовавшей склон ность наказывать, не удосуживаясь должным образом дока зать вину. Эта система не имела ничего общего с юстицией; в 1960-е была сделана попытка создать надлежащую право Часть вторая. 1960-е и далее.. 279 охранительную систему. Это ясно видно, если обратиться к интенсивной работе над вариантами уголовного и тюремно го кодексов, предлагаемыми пенитенциарными институтами и государственными органами, курирующими их. Дискуссии и требования дальнейших перемен начались сразу же после начала войны, разгорелись при вхождении Хрущева во власть и продолжались до самого конца совет ской системы. Беглый обзор законодательства, бывшего в си ле в 1984 г., создает картину юридических принципов, на ко торых основывалось обращение с правонарушителями вплоть до 1991 г. Следует обратить особое внимание на пенитенциарную политику и «тюремное трудовое законодательство», как оно сформулировано в соответствующих кодексах и комментари ях к ним. Это трудное дело, но после открытия кодекса Хам- мурапи историки усвоили, сколь содержательными могут быть тексты законов - даже если им не всегда следовали. Из менения, предложенные в этих документах, нельзя недооце нивать [3]. Это особенно относится к ныне узаконенному праву заключенных встречаться со своими адвокатами без ограничения времени и без присутствия охраны. Это и более широкое понимание прав заключенного, основанное на предпосылке, которой кодексы и юриспруденция уделили много места: заключение не влечет за собой утрату статуса гражданина и, следовательно, гражданских прав. Конечно, наказание ограничивает эти права, но заключенные продол жают оставаться в сообществе граждан. До этого ограниче ния были серьезными: жена заключенного могла развестись с ним, не дожидаясь его освобождения; он лишался права го лоса, не мог свободно распоряжаться своими деньгами и т, д. Вместе с тем поправки в исправительно-трудовые кодексы (союзный и республиканские) предоставили зекам элемен тарное право критиковать и жаловаться на тюремную адми нистрацию. Они могли делать это непосредственно в письме администрации, которая была обязана ответить им. Они мог ли также обращаться в другие инстанции (партийные и госу дарственные) через тюремную администрацию. По всей ве 280 Моше Левин. Советский век роятности, тюремное начальство будет стремиться убедить заключенного не подавать жалобы, но если он будет настаи вать, они обязаны уступить, ведь в противном случае заклю ченный расскажет обо всем семье или друзьям. Тюремная ад министрация не имеет права вскрывать письма заключенных прокурорам и обязана доставлять их в течение 24 часов. Как указано, важным достижением было право заключен ного встречаться с адвокатом без ограничения времени. Дру гой источник указывает, что посещения заключенных адво катами подпадали под рубрику «права на посещения» [4]. Но эти права регулировались «исправительно-трудовыми кодек сами» республик, а не союзным кодексом. Если не было осо бых оговорок, встречи с адвокатами имели место по пись менной просьбе заключенного, члена его семьи или предста вителя общественной организации. Они проводились в рабо чие часы, и адвокат должен был иметь соответствующие пол номочия. По просьбе заключенного или адвоката встреча могла происходить без свидетелей (должен признаться, что с большим удивлением узнал об этих предусмотренных зако ном условиях из текстов конца 1970-х и начала 1980-х гг.). Существуют многочисленные свидетельства прокуроров, судов и местных органов о большом числе жалоб заключен ных, полученных самим Министерством внутренних дел, пра вительственными органами надзора (центральными и мест ными), региональными учреждениями и общественными ор ганизациями. Все они были более или менее внимательно рассмотрены или переданы компетентным властям [5]. Указание заставить уважать закон в местах заключения было адресовано ряду органов, из которых наибольшими воз можностями обладали Генеральная прокуратура и государст венные контрольные органы (под любым наименованием). МВД также имело штат внутренних инспекторов, облеченных реальной властью, они могли производить детальные рассле дования. Понятно, что они подчас смотрели сквозь пальцы на нарушения, поскольку тюремная система подчинялась мини стерству. Тем не менее высшие министерские чиновники бы ли хорошо информированы о положении дел. Часть вторая. 1960-е и далее.. 281 Контроль, осуществляемый высшими судами над соблю дением законности в системе правосудия, оказывал влия ние на органы, ответственные за пенитенциарные учрежде ния. Эти суды рассматривали дела о нарушениях, допущен ных тюремной администрацией, апелляции, а также дела, предусматривающие пересмотр судебного приговора. Ко нечно, их деятельность способствовала оздоровлению ат мосферы тюремной системы в целом. Право социальных ор ганов интересоваться судьбой заключенных приводило к аналогичному результату, потому что теперь у заключен ных были права и, соответственно, больше возможностей начать новую жизнь. Политическим заключенным, в том числе и хорошо из вестным диссидентам, не было полностью отказано в юриди ческом пересмотре дел, им не перекрывались каналы для по дачи жалоб. Протесты ученых и других представителей ин теллигенции, адресованные непосредственно Центральному комитету и прочим высшим инстанциям или переданные по конфиденциальным каналам, были хорошо документирова ны. Некоторые из них производили сильный эффект. Между народное давление также оказывало влияние, ускоряло ре шение властей, заставляя их лишать диссидентов гражданст ва и высылать из страны, а не гноить в тюрьмах. К этому мы еще вернемся. Нежелание властей и судей, чтобы совершившие незначи тельные преступления оказались в одной компании с опас ными преступниками, - принцип демократической юриспру денции - привело к созданию учреждений для различных ка тегорий заключенных с соответствующим режимом. Лица, осужденные впервые, были отделены от рецидивистов всяко го рода. Существовали специальные учреждения для женщин и несовершеннолетних. Наконец, в тюрьмах особого режима в условиях строгой изоляции содержались осужденные за «особо опасные преступления против государства», «особо опасные рецидивисты» и осужденные на смерть, но получив шие помилование или подпавшие под амнистию. Иностран цы и лица без гражданства также содержались в отдельных 282 Моше Левин. Советский век тюрьмах. Республики имели право потребовать отдельного содержания других категорий. Однако эти различия не рас пространялись на тюремные больницы, распорядок которых контролировался Министерством внутренних дел совместно с местной прокуратурой. В целом система состояла из четырех категорий исправи тельно-трудовых колоний, подразделяемых по внутреннему режиму: общий, усиленный, строгий и особый. К ним следу ет добавить колонии-поселения различных категорий. Стро гий режим предназначался для осужденных за особо тяжкие преступления против государства и для лиц, уже отбывших один срок наказания; особый - для большинства осужденных и женщин, осужденных на смерть, но получивших помилова ние. В колониях-поселениях находились лица, переведенные из других колоний, чей срок истекал в скором времени. Тюрьмы составляли шестую категорию; в них по постано влению суда содержались преступники, совершившие наибо лее гнусные преступления, и особо опасные рецидивисты. Сюда также направлялись лица из колоний в качестве нака зания за плохое поведение; обслуживающий контингент так же состоял из заключенных, отправленных сюда вместо коло нии. Тюрьмы были двух режимов - общего и строгого (в них заключенный не мог содержаться более шести месяцев, пре бывание беременных или имеющих малолетних детей жен щин не допускалось вовсе). В тюрьмах общего режима заключенные содержались в общих камерах, хотя по решению начальника тюрьмы и с со гласия прокурора их можно было перевести в одиночные ка меры. Им разрешалась часовая прогулка (получасовая при особом режиме). Осужденные из числа обслуживающего персонала могли иметь деньги, получать посылки (согласно нормам общего режима), покупать пищу и получали право на кратковременные посещения. В исправительно-трудовых колониях для несовершенно летних, представлявших другой важный сектор, было два режима - общий и усиленный (за особо серьезные преступ ления). Часть вторая. 1960-е и далее. 283 Наконец, в колониях-поселениях, где существовал надзор, но не было охраны, обитатели могли свободно передвигаться со времени утреннего подъема до вечернего отбоя. В случае необходимости эта свобода простиралась до границ админи стративного района. Поселенцам разрешалось носить граж данскую одежду, иметь деньги и тратить их по своему усмот рению, приобретать ценности. С разрешения администрации они могли жить со своими семьями в колонии; имели право купить дом и обрабатывать участок земли. Состоявшие в бра ке мужчины и женщины могли жить в одной колонии, хотя первую половину срока они отбывали раздельно. Все здоровые поселенцы были обязаны работать; при этом учитывалось состояние здоровья. Если представлялась возможность, они трудились по своей профессии. Работа пре доставлялась на предприятиях, находящихся в пределах ко лонии. МВД создавало для поселенцев фабрики и мастер ские, но они могли работать и на другие ведомства. Эконо мические органы были обязаны помогать исправительным институтам достигать своей цели. В принципе особый режим означал, что обитатели долж ны выполнять тяжелую работу. На самом деле им предостав лялась работа на ближайших предприятиях, а это означало, что работа не обязательно окажется тяжелой, причем заклю ченные с физическими недостатками получали более легкую работу. Целью было исправление и перевоспитание, поэтому предполагалось, что труд не должен причинять физических страданий. Чрезмерный труд противоречил положению о том, что работа не является наказанием. Медицинские ко миссии оценивали физические возможности обитателей, учитывали состояние их здоровья, предыдущую работу и т. д. В работе по специальности можно было отказать только по приговору суда. Всем следовало выполнять полезный труд и свести к минимуму работу внутренних служб колонии. Здесь надо отметить, что тяжелый труд в колониях особого режима неоднократно порождал дискуссии, а это свидетельст вует, что юристы сами не имели об этом ясного представления. Они пытались так или иначе обойти проблему тяжелого труда. 284 Моше Левин. Советский век Неопределенность категории «тяжелый труд» проявляет ся еще четче при чтении статей внутреннего распорядка о питании заключенных. На особом режиме предусматривают ся маленькие, лишенные разнообразия нормы. Возникает по дозрение, что эти заключенные обрекались на вечное голода ние. Недостаточность питания заключенных, осужденных на тяжелый труд (или даже право налагать такое наказание) по стоянно замалчивалась юристами, комментировавшими уго ловные кодексы. Однако сколь бы отвратительными ни были их преступления (речь идет о наиболее опасных преступни ках), неизбежно возникал широкий простор для произвола. По контрасту, для беременных женщин и больных предусма тривалась улучшенная пища. Кроме того, женщинам (осо бенно при наличии малолетних детей), подросткам и инва лидам предоставлялись лучшие условия, и на них обраща лось повышенное внимание. Отсюда, по-видимому, вытекает предписание: причины смерти ребенка должны быть рассле дованы в обязательном порядке. Труд в колониях. У заключенных был восьмичасовой рабочий день, выходными были воскресенья и государственные празд ники. Но они не имели отпусков, и годы, проведенные в заклю чении, не учитывались при начислении пенсии. В то же время такие положения законодательства о труде, как ограниче ния по состоянию здоровья, требования безопасности и т. д., в колониях сохраняли силу. Люди, ставшие нетрудоспособны ми в период заключения, после освобождения получали пенсии и компенсации. Труд заключеннь 1 х оплачивался по граждан ским нормам, но из этих сумм удерживалась стоимость со держания (пища, одежда) и, в случае особого постановления суда, производились другие вычеты. Из исследований западного специалиста по советскому законодательству У.И. Батлера можно почерпнуть дополни тельную информацию, а также проследить хронологию принятия законодательных актов, регулирующих и регла ментирующих трудовые проблемы в пенитенциарных учре ждениях [6]. Часть вторая. 1960-е и далее. 285 26 июня 1963 г. в республиках СССР были созданы допол нительные пенитенциарные учреждения - колонии-поселе ния для заключенных, доказавших на деле свою готовность вернуться в общество. 3 июня 1968 г. был принят внутренний распорядок трудо вых колоний для несовершеннолетних. Хотя тексты не были доступны заключенным, так как не публиковались, подобные законодательные меры способст вовали дальнейшему движению пенитенциарных учрежде ний в сторону снижения излишней суровости при исполне нии приговора. Юристы также сказали свое слово [7]. Среди них можно выделить научную школу, стремившуюся напра вить ход дел в позитивном направлении, но она с очевидно стью нуждалась в поддержке сверху. МВД СССР разработало процедуру направления осужден ных в то или иное пенитенциарное учреждение или, при со гласовании с прокуратурой, в психиатрические институты. Медицинская помощь в тюрьмах и колониях осуществлялась совместно МВД и Министерством здравоохранения. В 1977 г. МВД приняло «Правила внутреннего распорядка в исправительно-трудовых учреждениях», действующие на всей территории СССР. Правила, определяющие режим мес та заключения, могли быть приняты Советом министров СССР или республики, а также министром внутренних дел или его заместителями. Но советские юристы открыто высту пали против предоставления прерогатив начальникам отде лов внутренних дел среднего уровня или директорам самих учреждений. Их подход был реалистическим, они стреми лись уменьшить прерогативы МВД при определении тюрем ного режима, поскольку (это моя гипотеза) многие пенитен циарные учреждения находились далеко от Москвы и их ад министрация состояла из сторонников суровых методов. Эти юристы знали историю страны и людей, работавших в пени тенциарных органах. Некоторые принципы, выдвинутые советскими юриста ми в рамках «социалистического гуманизма», имели целью не только интерпретацию закона. Требуя исполнения закона 286 Моше Левин. Советский век во имя охраны общества от преступников, они также стре мились продвинуть многогранную политику реформ, пере воспитания и ресоциализации заключенных. Соединение наказания с трудом - ключевой момент их credo - представ лялся наилучшим путем возвращения заключенного к нор мальной жизни. Уважение человеческого достоинства, снижение пригово ра за хорошее поведение, соединение принуждения с убеж дением, дифференциация наказаний различных категорий заключенных и соответствие суровости приговора тяжести преступления - вот те принципы, которые они всегда отстаи вали и за которые боролись. Из шести категорий тюремного режима, которые уже перечислены, два самых строгих при менялись к сравнительно небольшому числу заключенных (к сожалению, точные цифры неизвестны). Юристы также продвигали принцип индивидуализации - другими словами, адаптации наказания и перевоспитания к личности каждого заключенного на основе убеждения, что переделать можно любого человека. Конечно, нельзя думать, что эти принципы были приемле мы для консерваторов всех оттенков. Даже некоторые либе рально мыслящие люди не верили, что тюремные стражи и администрация смогут перевоспитать любого; они опаса лись, что такие меры будут иметь негативные последствия. Нет смысла останавливаться на других проблемах, отно сительно которых юристы ломали копья. Но один пункт, о ко тором уже говорилось, достоин повторного обсуждения: речь идет о базовой предпосылке, что заключенный остается гра жданином. Сама по себе она бросает вызов советской тенден ции подавления. Категория «врагов народа» и особое обра щение, применяемое к тем, кто попал в нее, были косвен но - и часто открыто - осуждены в многочисленных публика циях начиная с 1960-х годов. Статьи, согласно которым людей репрессировали за «контрреволюционные преступления» или причисляли к «врагам народа», были изъяты из Уголовного кодекса, и сами формулировки исчезли из законодательной терминологии. Часть вторая. 1960-е и далее. 287 В 1961 г. они были заменены в Кодексе шестью статьями, ка сающимися «наиболее опасных преступлений против госу дарства», которые создали базис для последующего преследо вания политических оппонентов - но в отличие от неистовых времен сталинизма не предусматривали смертного пригово ра. Некоторые подобные преступления карались лишением советского гражданства и выдворением из СССР (что, по су ти, не было зверством). Виновность должна была определять ся согласно советскому Уголовному кодексу. Таким образом, прямой произвол перестал быть правилом. Но сам факт пре следования политических оппонентов, даже просто критику ющих строй граждан ставил советское правительство в за труднительное положение и на международной арене, и вну три страны. Нелегко выяснить, насколько дух и буква закона соответ ствовали практике. Я не знаю достойной доверия моногра фии о постсталинистской тюремной системе, помимо иссле дований условий заключения политических узников, прежде всего диссидентов. Они содержались в двух чрезвычайно охраняемых колониях особого режима в Мордовии и на Ура ле. Условия были крайне суровыми, и непростые отношения между заключенными - а некоторые из них были решитель ными и непокорными - и жестокой тюремной администра цией делали лагерную жизнь особенно тяжелой. Потребуют ся исчерпывающие исследования для того, чтобы выяснить истинную картину в этих лагерях: их число, исполнение при говоров, несчастные случаи и т. д. У нас имеется некоторая информация, любезно предоста вленная организацией Amnesty International («Международ ная амнистия»), но там ничего не говорится о многих правах, которые упоминаются в цитированных нами юридических текстах. Эта организация приводит данные о нарушениях прав в допуске адвокатов к работе с подследственными, но ее пред ставителям ничего не известно о возможности доступа адво ката к уже осужденным лицам в период исполнения пригово ра [8]. Можно предположить, что осужденные за «особо опас 288 Моше Левин. Советский век ные преступления против государства» и находящиеся в чрез вычайно охраняемых тюрьмах строгого режима политиче ские заключенные имели меньше прав, чем другие обитате ли подобных мест. Например, если гуманное положение за кона позволяло содержать большинство заключенных в реги оне, где проживают их семьи, то относительно диссидентов закон был прямо противоположным. При отсутствии доказа тельств иного нет оснований полагать, что они рассматрива лись как полноправные граждане. Положение большого числа заключенных тюрем ощути мо улучшилось, но, не имея дополнительной информации, трудно сказать, в какой степени это связано с новым законо дательством. Из-за разбросанности колоний на обширной территории, низкого уровня и жестоких привычек тюремной администрации - не говоря уже об очевидных трудностях во взаимодействии с закоренелыми преступниками, - вероятно, что в разных местах условия были неодинаковыми, подчас весьма далекими от того, что требовало законодательство. И все-таки наличие уголовных кодексов и властных ин ститутов, обязанных следить за их исполнением, общест венное мнение и большой опыт самих заключенных, нау чившихся приспосабливаться и использовать соответствую щие пункты статей законодательства, - все это заставляет предположить, что в результате реформ возникла система, в корне отличная от сталинской. Это касается и политиче ских заключенных - проблема, к которой мы еще вернемся. Такой вывод сделан на основании громадного объема мате риалов: жалоб, писем прокурорам и судьям, требований пе ресмотра дел со стороны заключенных или их семей, напра вленных в адрес партийных и государственных властей или различным органам следствия (те документы, которые ино гда оказывались доступными для западных наблюдателей). Рассмотрение апелляций и вмешательство прокуроров или судов высших инстанций, использующих свою власть для пересмотра решений судов низших инстанций, вносили важные коррективы в судопроизводство и улучшали поло жение заключенных. Часть вторая. 1960-е и далее.. 289 Другое важное направление, обусловленное рационали зацией (можно ли говорить о модернизации?) пенитенциар ной политики, выражалось в сильном давлении законода тельных кругов и их политических союзников на систему с целью умерить ее карательный пыл, который - с этим были многие согласны - не только не решал проблемы, но и созда вал новые. У.И. Батлер изучил эту тенденцию, направленную на выне сение приговоров, пусть и суровых, но не предусматривающих заключения. Он проанализировал весь спектр «условных» приговоров, из которых самыми суровыми были различного рода запреты на проживание и ссылки в отдаленные места. Другие предусматривали исправительные работы (осужден ные продолжали работать на прежнем месте, но с удержанием штрафной суммы из их заработка). Он изучал также помощь бывшим заключенным при их реинтеграции в общество. Вы носились приговоры, не предусматривающие исправитель ных работ; они были введены в законодательство СССР и рес публик постановлением от 15 марта 1983 г., определявшим статус подобных приговоров и обязывающих прокуроров сле дить за их исполнением. Дополнительно к уже упомянутым штрафным мерам этот вид наказания предусматривал запрет на определенные должности и некоторые виды деятельности, конфискацию имущества, лишение воинского чина или зва ния, поручительство общественности по месту работы. Ре формы судопроизводства 1970-х и начала 1980-х свидетельст вуют, что тенденция эта набирала силу, и приговоры, не преду сматривающие заключения, выносились все чаще. Следует помнить, что число политических заключенных и опасных преступников, содержавшихся в тюрьмах или двух категориях колоний особо строгого режима, было сравни тельно небольшим. Подавляющее большинство осужденных находились в учреждениях общего режима, и именно они стали объектом экспериментов, за проведение которых вы ступали отдельные судьи высших инстанций, юристы и неко торые правительственные круги. Целью этих экспериментов была широкомасштабная «депенализация» системы, тради 290 Моше Левин. Советский век ционно склонной к вынесению приговоров, предусматрива ющих заключение. Борьба за либерализацию началась много ранее, в первые годы после смерти Сталина, а то и прежде. Но эти реформы приняли серьезный характер - и большей частью были успешными - в начале 1980-х. Выражение «в по исках депенализации», используемое Тоддом Фоглесоном [9] (у которого я заимствую эту информацию), всесторонне и це лостно характеризует этот период. Данные Министерства юстиции Российской Федерации по казывают, что в 1980 г. приблизительно 94 % обвиняемых по уголовным делам были признаны виновными и почти 60 % из них отправлены в места заключения. В 1990 г. эти цифры сни зились до 84 и 40 % соответственно. По мнению Фоглесона, по добные сдвиги крайне редки, и этот феномен трудно объяс нить, основываясь исключительно на опубликованных матери алах и интервью (архивы уголовных судов конца 1970-х и нача ла 1980-х остаются недоступными). Но позднее он предполо жил, и не без причины, что здесь сказался дефицит трудовых возможностей для заключенных; к этому мы еще вернемся. Теперь необходимо обратить внимание на сделанное Фог лесоном важное открытие. В прошлом непосредственный надзор за судьями осуществляли партийные органы и мини стерства юстиции, а высшие суды сосредотачивались на ре шении юридических проблем. В 1970-х вовсе не партия раз вернула кампанию за либерализацию уголовного судопроиз водства; она перестала вмешиваться в эту сферу. Министер ство юстиции также не было ее движущей силой. Инициато ром стал высший эшелон судебной системы - Верховный суд СССР и его республиканские аналоги; этот орган начал ока зывать давление на суды низших инстанций, побуждая их выносить больше приговоров, не предусматривающих за ключения. Ради этой цели он применял свою власть при рас смотрении апелляций и при надзоре, выступал с критикой и организовывал учебные семинары для судей. Первые значительные перемены произошли в феврале и марте 1977 г., когда Верховный суд перестал считать уголов но наказуемыми целый ряд незначительных нарушений, ко Часть вторая. 1960-е и далее. 291 торые ранее карались штрафами или заключением на 15 су ток (минимальный срок приговора в то время). При рассмо трении дел, которые судьи не считали «социально опасны ми», они могли выносить приговоры с отсрочкой приведения их в исполнение, а также наказывать обязательным трудом (исправительные работы) на срок менее трех лет. В 1978 г. Верховный суд расширил категорию правонарушений, к ко торым могли применяться штрафы и приговоры, не преду сматривающие заключения. Следует отметить, что с аргументами в пользу подобного снижения наказаний за незначительные правонарушения выступили советские криминологи, сомневающиеся в эффе ктивности краткосрочного заключения. Один из наиболее выдающихся представителей этого сообщества утверждал в течение ряда лет (начиная с 1967 г.), что рост преступлений связан с семейными неурядицами, разрывом социальных связей, невозможностью интеграции в более широкое соци альное пространство и возрастающим давлением социаль ных привилегий. Тюремное заключение только усугубляет эти факторы. Другие, по словам Фоглесона, поддерживали приговоры без взятия под стражу, поскольку при этом чело век не записывает себя в категорию преступников; в против ном случае он на самом деле может им стать. Таким образом, в 1977-1978 гг. выдающиеся юристы ра товали за «большую экономию репрессивных средств» и из менение уголовного законодательства с тем, чтобы эффек тивнее реализовывались основные задачи системы. Другие подчеркивали, что их поиски были научными, а политика в XX столетии должна базироваться на науке. Некоторые авто ры уходили от карательной логики в сторону утилитарной философии; они считали, что возмездие по сравнению с дости жением социальных целей вторично. Хотя Верховный суд оказывал давление на суды низшей инстанции, принуждая их выносить дифференцированные приговоры и более тщательно вести уголовное расследова ние и поиски доказательств вины, общие результаты этой по литики разочаровывали ее проводников. В ноябре 1984 г. 292 Моше Левин. Советский век Министерство юстиции пришло к заключению, что некото рые судьи не прислушиваются к указаниям и обращают мало внимания на решения судов высших инстанций. Разумеется, старая политика была более понятной и приемлемой для ре прессивного менталитета, распространенного в советских судах низшей инстанции. Тем не менее должны были последовать другие перемены, поскольку реформа в пенитенциарной сфере задумывалась как широкомасштабная и шла полным ходом. Стремление порвать с карательными тенденциями опре делялось не только законодательными, юридическими и идеологическими предпосылками. Растущий дефицит кад ров, о котором мы будем детально говорить позднее, стал од ним из определяющих факторов этой политики и порождал многочисленные дискуссии. В сталинистской системе «сво бодный труд» не был проблемой, поскольку трудящиеся были привязаны к своим рабочим местам многочисленными пра вовыми и юридическими нормами. Ситуация же 80-х годов определялась почти безостановочной спонтанной мобильно стью труда, чему власти стремились противопоставить раз личные законодательные и экономические меры и кампании морального осуждения тунеядцев и летунов. Здесь мы имеем дело с более широким феноменом естест венного развития, которое невозможно было сдержать даже в самые глухие годы сталинизма и который, в конце концов, был легализован и признан в эпоху постсталинских перемен. Это можно назвать десталинизацией труда. Реформа пени тенциарной системы и тенденция выносить «условные» при говоры были частью этого обширного процесса. Мощные волны перемен, охватившие трудовые отношения, принуди ли пенитенциарную и социальную политику прийти в соот ветствие с этими переменами. Исследование трудового зако нодательства и практики его применения на заводах и в уч реждениях, к чему мы собираемся приступить, показывает, как трудящиеся успешно добивались соблюдения своих прав de jure и de facto. Эти права были вписаны в законодательные документы, и в первую очередь в Трудовой кодекс. Часть вторая. 1960-е и далее.. 293 Трудовое законодательство: исторический обзор. С первых дней советского режима трудовое законодательство было од ной из главных составляющих правительственной програм мы: восьмичасовой рабочий день , двухнедельный оплачивае мый отпуск , пенсии, страхование в случае безработицы, бо лезни или потери трудоспособности. 9 декабря 1918 г. был об народован (но никогда не публиковался) Трудовой кодекс Рос сийской Федерации . Все граждане в возрасте от 16 до 50 лет, за исключением нетрудоспособных, были обязаны работать. Провозглашался принцип равной оплаты за равный труд и упорядочивались различные условия труда. По мнению советских экспертов, условия Гражданской войны 1918-1921 гг. заставили заменить добровольные кон трактные отношения трудовой повинностью; а в новом коде ксе, принятом 30 октября 1922 г. и вступившем в силу 15 но ября того же года, трудовая повинность, как и обязанность трудиться, были вновь заменены работой по найму ; следо вательно, трудовые отношения основывались на доброволь ном соглашении. Обязанность работать была предусмотрена в исключи тельных обстоятельствах (природные бедствия, неотложные общественные задачи). Отдельная глава была посвящена коллективным соглашениям и индивидуальным трудовым договорам. Трудящиеся и администрация могли в силу изме нившихся условий пересматривать их основные положения. Общими делами занимались профсоюзы; трудовые споры рассматривались народными судами; были созданы различ ные комиссии по заработной плате, согласительные органы и арбитражные суды. Устанавливался восьмичасовой рабочий день и предусматривались компенсации за сверхурочную ра боту. Короче говоря, Трудовой кодекс 1922 г. был очень по хожим на аналогичные кодексы западных стран, хотя касал ся в основном государственного сектора. Переход к государственному экономическому планирова нию в 1929 г. внес изменения в некоторые положения трудо вого законодательства. Теперь государство было единствен ным работодателем, а профсоюзы стали частью экономиче 294 Моше Левин. Советский век ского менеджмента. Начиная с 1934 г. и далее они уже боль ше не разрабатывали коллективные соглашения, а следили за обеспечением безопасности и соблюдением инструк ций - этим ранее занимался могущественный Комиссариат труда. В 1933 г. его ликвидировали, считая, что он слился с профсоюзами, но они, естественно, не обладали таким влия нием, как комиссариат, входивший в правительство. Обязательное предоставление работы выпускникам вузов было введено в 1930 г. в качестве одного из аспектов плано вой системы. В 1932-м контроль был ужесточен - один день прогула сразу же влек за собой увольнение. 1938-й вызвал дальней шее ужесточение административных мер: опоздание на ра боту или преждевременный уход рассматривались как нару шения. Закон начала 1940-го запрещал уход с работы без со гласия администрации. В свою очередь государство могло пе ремещать трудящихся без их согласия. Коллективные догово ры были вновь введены в 1947 г.; несмотря на то, что заклю чение их прекратилось в 1935-м, они в той или иной форме продолжали существовать, что было доказательством их не обходимости. Рост заработной платы в большой степени зависел от цен трализованных решений, хотя некоторая гибкость допуска лась на местном уровне. Таким образом, за период между 1930-м и 1940-м многие положения Трудового кодекса 1922 г. устарели; а его текст более не публиковался [10]. В послесталинскую эпоху некоторые из наиболее драко новских мер были отменены. Рабочие вновь получили право на увольнение и перемену места работы; новая редакция за конодательства о труде (1957 г.) ослабляла жесткие положе ния, введенные во время войны. Началась работа над новым Трудовым кодексом. Первый вариант этого документа был опубликован для обсуждения в 1959 г., но как закон был при нят только в 1970 г. и вступил в силу 1 января 1971 года. Анализ этих текстов и их комментарии позволяют про следить развитие трудового законодательства вплоть до 1986 г. В основу было положено право оставить работу при Часть вторая. 1960-е и далее.. 295 аннулировании договора наемным работником; админист рация не могла отказать. Трудовой договор стал серьезным документом с многочисленными гарантиями для обеих сто рон и особыми статьями в пользу работников. Права адми нистрации были ясно прописаны, в том числе и право нала гать санкции в случае нарушений, детально оговоренных в Кодексе. Аннулирование договора наемным работником (в случае постоянного договора) было уже включено в статью 16 Ос нов трудового законодательства (без изменений повторено в Трудовом кодексе Российской Федерации и далее повсюду). Наемные работники обязаны заранее, за два месяца, подать письменное заявление; если у них чрезвычайные обстоятель ства, срок может быть снижен до месяца. Временный договор (раздел 2 статьи 10) может быть прерван работником до ис течения срока в случае болезни, потери трудоспособности, нарушения условий индивидуального или коллективного до говоров и по другим веским причинам (подробно оговорен ным в новых версиях соответствующего раздела, предложен ных в 1980 и 1983 гг.). Версия 1983 г. также позволяла работникам уходить с ра боты до истечения двух месяцев после подачи заявления. Во всех случаях администрация обязана возвратить работнику его трудовую книжку и выплатить оставшуюся заработанную плату. Эти оговорки были очень подробными, и один коммен татор даже добавляет, что работнику вовсе не обязательно объяснять, почему он хочет уйти с работы (в связи с тем, что в тексте 1980 г. устанавливается, что достаточно двух недель для предварительной подачи заявления - и только трех дней для сезонных рабочих). Лишь те, кто хотел уйти с работы в пе риод исполнения вынесенного им приговора, не предусмат ривающего заключения, должны были получить разрешение органов, контролирующих исполнение приговора [11]. Трудовые споры. М ного места во всесоюзном и республикан ских трудовых кодексах уделялось трудовым спорам. Целост ная система , включающая ряд установок и правил , была по 296 Моше Левин. Советский век строена для того , чтобы предусмотреть любые возможные жалобы рабочих (в том числе и по поводу трудовых норм). Таким образом , каждому крупному предприятию или учреж дению был нужен комитет по трудовым спорам с равным представительством профсоюза и администрации . На более мелких предприятиях или в учреждениях соответствующим органом были профсоюзные комитеты (профкомы), если они не могли разрешить спор , дело передавалось в местный (го родской или районный) суд. Споры работников высшего звена и технического персо нала были в компетенции администрации предприятия. Если решение выносилось в пользу истца, администрация была обязана не только компенсировать ему понесенный ущерб, но и принять меры для искоренения причин подобных спо ров. Если против администрации выдвигалось обвинение в нарушении прав рабочих, дело могло завершиться в суде. В таких случаях оно рассматривалось в свете гражданского права. Прокуроры должны были принимать жалобы (соглас но перечню чрезвычайно точных инструкций) ; они даже об ладали полномочиями инициировать дела, если одна из сто рон нарушала закон. Участвовавшие в споре работники одно временно могли апеллировать к администрации более высо кого уровня на самом предприятии. Они имели право обра щаться в суд, если решение профсоюзной комиссии предпри ятия не удовлетворяло их. Администрация обладала таким же правом. Наконец, в случае увольнения работники могли обра щаться непосредственно в суды, не проходя через профсоюз ную комиссию или комитет по трудовым спорам; но и адми нистрация могла обвинить их в нанесении какого-либо ущер ба предприятию [12]. Кодекс был тщательно разработан и чрезвычайно дета лен. Он показывает, что работники могли выступать в судеб ных разбирательствах как сторона в процессе, если дело ка салось производственных проблем; правда, встает вопрос: не были ли судебные процедуры слишком запутанными для ра бочих и намного более понятными для администрации? Но Часть вторая. 1960-е и далее. 297 доступная статистика позволяет сделать заключение, что ра бочие также научились правильно вести дела в конфликтных ситуациях на любом уровне; они в громадном числе обраща лись в суды, которые гораздо чаще выносили решения в их пользу, чем в пользу администрации. В любом случае трудовой договор заключался двумя сто ронами. И если администрация обладала большой властью, то и работники имели в своем распоряжении гораздо более эффективное оружие, чем обращение в суды: они могли за щищать свои интересы путем смены работы. Феномен текучести рабочей силы детально изучен совет скими социологами и статистиками. Администрация - не ра бочие - была привилегированным классом; но на горизонте маячил дефицит рабочей силы, и бюрократия была вынужде на принимать меры для того, чтобы удерживать рабочих на своих местах. Крупные предприятия располагали большими средствами, они предоставляли жилье, клубы, ясли и прочие жизненные удобства или выжимали средства на это из город ских властей, само существование которых напрямую зави село от этих предприятий (особенно при быстром количест венном росте заводских городов - давно забытая глава исто рии западной индустриализации). Только что упомянутый более широкий феномен - теку честь рабочей силы - оказывал влияние на все сектора. Ста тьи Трудового кодекса, сколь бы ни были они всеобъемлющи ми, имели дело со сложной и противоречивой реальностью: работодатель становился иным, шла миграция на новые мес та работы и обратно, если производственные, бытовые и кли матические условия оказывались слишком суровыми. Такая тенденция ставила экономическое планирование перед серь езными проблемами. Сталинистский подход - мобилизация, принуждение и полицейские методы - теперь исключался. Система ныне должна была иметь дело с тем, что было бы за конно назвать рынком труда ; возникло молчаливое взаимо понимание между рабочими и работодателем-государством. Это нашло выражение в высказывании: «Ты получаешь столько, сколько ты стоишь» - или его сюрреалистическом 298 Моше Левин. Советский век варианте: «Они делают вид, что платят, а мы притворяемся, что работаем». Но термин рынок труда более соответствовал реальности, чем насмешки, обожаемые некоторыми интел лектуалами. На самом деле шел открытый, прямой - и (или) частично неформальный, завуалированный процесс экономического торга, оправдывающий использование этого термина. Рост дефицита труда оказывал неумолимое давление, потому что работодатели не только нуждались в рабочей силе, но также, в силу парадоксальности положения, были заинтересованы в наличии ее резерва. Возникла интересная аномалия: рабо чие, бросающие работу в климатически суровых районах на основании того, что государство не выполнило своих дого ворных обязательств, гарантирующих нормальные жизнен ные условия, могли вернуться в регионы, где был избыток ра бочей силы, - и все же находили работу. Описанные перемены - новая судебная и пенитенциарная политика, конец ГУЛАГа и массового террора, юридические кодексы и трудовые права - также оказывали влияние на го сударство, бюрократию и партию. Возрождение консервативных настроений и сопутствую щие им «колебания маятника» (в том числе и в КГБ) были от ветом властей на широкие социальные перемены, особенно в мире труда. На фоне нарастающего общественного давле ния, требующего смягчения режима, кое-кому хотелось бы с помощью КГБ «завинтить гайки». Но еще труднее оказалось отыскать такие «гайки».
Глава 15 КГБ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОППОЗИЦИЯ
Пламя демократиче ских свобод разгорается и затухает в зависимо сти от глобальных стра тегических соображе ний. Холодную войну не придумала советская паранойя; Запад моби лизовал весь ее слож ный комплекс (в кото ром разведывательные службы играли веду щую роль) на то, чтобы отыскать малейшую брешь в лагере против ника. И он ничем не по мог маленьким группам или отдельным лично стям в СССР, стремя щимся сделать режим более либеральнымТеперь обратимся к одному из ключевых правоохрани тельных органов - службе безопасности - и ее способу дейст вий в отношении политической оппозиции. Еще не существу ет авторитетной истории КГБ, и его архивы по-прежнему за крыты для исследователей, поэтому мы будем опираться на доступную информацию. В дохрущевский период служба безопасности носила раз личные наименования - ЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД, - и историки много и подробно писали о ней. С момента создания Чека (Чрезвычайной комиссии ) ее агентов всегда официально име новали чекистами , и такое название сохранилось за ними и в постсоветской России. Столь упорная приверженность к престижному титулу, объясняемая ролью этих людей в рево люционный период, по-видимому, служит тайной цели отго родить ЧК от периода сталинизма. Чекисты боролись за ве ликую цель, рисковали жизнями и умирали за свои идеи; при Сталине сотрудники НКВД ( энкавэдэшники ) мучили и убива ли массы невинных людей. Они также рисковали своими жизнями, но отнюдь не были героями; хозяин в любой мо мент мог распорядиться уничтожить их для того, чтобы заме сти следы преступлений, которые сам заставил этих людей совершить. Следует помнить, что когда в 1934 г. ГПУ якобы оказалось поглощенным НКВД, на самом деле произошло обратное. НКВД оказался в подчинении ГПУ, которое осталось в непри Часть вторая. 1960-е и далее.. 305 косновенности внутри комиссариата как ГУГБ. Таким обра зом, комплекс политической безопасности и разведыватель ной службы, внутренней и внешней, мог в любой момент стать независимым ведомством (или МГБ, или КГБ) или со ставной частью НКВД-МВД. Следует также помнить, что при Сталине их всегда возглавлял глава секретных служб, и поэ тому «часть» контролировала «целое». Экспертам следует ответить на вопрос: зачем понадоби лись эти постоянные реорганизации? Для нас же ключевым является то, что служба безопасности и разведки оставалась, по сути дела, неприкосновенной, хотя огромные репрессии нанесли им тяжкий урон, а многочисленные перемены, по следовавшие после смерти Сталина, влекли за собой беспо рядок, иногда даже хаос, в их рядах. МВД, бюрократическая «сверхдержава», единолично уп равляла ГУЛАГом, всем разведывательным комплексом и значительными особыми военными формированиями, а так же пограничными войсками. Дополнительно это министер ство исполняло функции, связанные с внутренними дела ми, - соблюдение общественного порядка, прописка, конт роль за деятельностью местных властей. После смерти Сталина власть МВД значительно урезали, и в 1962 г. оно было упразднено как союзное министерство. 20 февраля 1954 г. МГБ вновь стало независимым от МВД, на этот раз навсегда. Во главе его был поставлен генерал Иван Серов, ранее заместитель министра МВД; некоторые функ ции этого министерства были переданы новому образова нию. Серов ушел с этого поста 8 декабря 1958 г., став главой военной контрразведки (ГРУ) и заместителем начальника штаба вооруженных сил. Министерство внутренних дел, пе реименованное в это время в Комитет государственной безо пасности (КГБ), было передоверено Александру Шелепину, начинавшему свою карьеру в комсомоле, а затем возглавляв шему один из отделов ЦК партии, отвечающий за руководст во республиканскими партийными организациями. По тре бованию Никиты Хрущева Шелепин упростил расплывчатую организационную структуру КГБ и значительно сократил 306 Моше Левин. Советский век штат. Историки считают эти перемены кардинальными; их выражением стала знаменитая антимилитаристская фраза Хрущева: «распогоним, разлампасим». Именно поэтому ни Шелепин, ни новый министр внутренних дел Дудоров не по лучили воинских званий и мундиров, которых домогались многие, рвавшиеся на службу в силовые ведомства. Процесс шел медленно. В московской штаб-квартире КГБ на Лубянке служба безопасности работала по-прежнему, хотя и не без некоторых новшеств, правда, далеких от того, о чем мечталось либерально мыслящим гражданам, юристам и ин теллектуалам. Внутренняя структура КГБ оставалась неиз менной с 1958-го до середины 1960-х. Однако в то же время изменившие режим перемены - возрастающее значение за конов и правовых кодексов, значительная роль юристов, сни жение эффективности сдерживающих мер при росте город ского населения - должны были оказать свое влияние. На де ле в этой тайной сфере для перемен существовали «естест венные» пределы (как и для режима в целом), и важно об этом не забывать. Но все же изменения были, и в чем-то - да же существенные. Начнем с того, что снижение властных возможностей службы безопасности происходило поэтапно, но результатом стало полномасштабное очищение. Упразднение внесудеб ных органов - таких как особые совещания, в которых суд и расправу вершила непосредственно сама служба безопасно сти, или зловещих «троек» на местах - было решительным шагом, за которым последовала обязанность КГБ передавать результаты своих расследований в обычные суды. Это значи тельно снизило устрашающий потенциал безудержного про извола, который ранее творили службы безопасности соглас но инструкциям сверху. Конец ГУЛАГа, бывшего промышленным резервом рабо чей силы спецслужб, и последующее исчезновение его как экономического фактора стали другими поворотными пунк тами. Непрерывная кампания против коррупции и произво ла в рядах службы безопасности и милиции делала то же де ло. В части первой этой книги мы проследили, как в начале Часть вторая. 1960-е и далее. 307 1920-х ГПУ обуздало надзор гражданских прокуроров, кото рых чекисты высмеивали как «мелочных законников»; сами же они хотели иметь полную свободу для борьбы с врагами ре жима. Прокуроры на некоторое время утратили свой статус, и многие из них погибли. В конце 1950-х - начале 1960-х гг. вос становление надзора прокуратуры над следственными дейст виями КГБ шло полным ходом, хотя этот процесс знал и взле ты, и падения. В числе значимых мер, принятых при Хрущеве для того, чтобы покончить с чудовищной жестокостью сталинистов и изменить климат секретных служб, было введение в их руко водство новых людей из партийного аппарата. В своей авто биографии Анастас Микоян, бывший, по сути дела, вторым человеком после Никиты Хрущева, одобряет эти шаги [13]. Вместе с тем он же критикует Хрущева за то, что тот назна чил руководителем КГБ генерала Серова, который был главой НКВД на Украине с 2 сентября 1939 г. по 25 июля 1941 г., то есть именно тогда, когда Хрущев был там первым секретарем Центрального комитета. Новый правитель Кремля доверял Серову, как никому другому - по меньшей мере если верить Микояну, который писал, что Хрущевым успешно манипули ровали ловкие льстецы. Когда, наконец, под давлением неоп ровержимых аргументов Хрущеву пришлось удалить Серова, последнему предоставили другой почетный пост. МГБ было перестроено в КГБ - орган, обладающий юрис дикцией по всей территории СССР в 1954 г.; ему был передан ряд функций, ранее принадлежавших МВД, в том числе охра на границ. Однако в отличие от МВД под его контролем не было громадной тюремной системы; имелся только ряд не больших тюрем, в которых содержались подследственные. Возможно, в его распоряжении был более обширный лагерь или колония, но у меня нет подобных данных. С другой стороны, КГБ представлял собой зловещую ма шину, объединяющую под одной крышей разведку, контрраз ведку, службу безопасности и транспорта и связи и оснащен ную первоклассными техническими средствами слежения, настоящую службу сыска («наружного наблюдения», или на- 308 Моше Левин. Советский век ружку на жаргоне его сотрудников); в его составе был ряд других отделов и подотделов, а также многочисленный штат, не считая стукачей , неоплачиваемых информаторов, которых вербовали в любом кругу, представлявшем интерес для КГБ. Подобная концентрация власти характерна для глубоко укоренившейся у советских лидеров веры в великие достоин ства централизации. В заключение этой характеристики от метим, что КГБ нес ответственность за безопасность руково дителей страны и, в большой степени, за то, что они знали (или им позволял знать КГБ) об СССР и остальном мире. По нятно, что Комитет госбезопасности был одним из админист ративных гигантов, но отличным от своего предшественника при Сталине. Наконец, следует отметить, что назначение глав КГБ зави село от расклада сил наверху. Выдвигались те, кто без сомне ния был готов поддержать возможного лидера против его со перников. Таким образом, как предполагает хорошо инфор мированный Рудольф Пихоя, КГБ, без всякого сомнения, сыг рал свою роль при отставке Хрущева. По его мнению, лег кость, с которой был осуществлен переворот, объясняется на тянутыми отношениями Хрущева со службами безопасности. После ареста Лаврентия Берия в 1953-м его заместитель Сергей Круглов стал главой МВД, и многие поняли это в том смысле, что сталинистские методы возрождаются - особенно вследствие того, что разлитые военно-промышленные от расли, ранее изъятые из-под контроля МВД, вновь были пере- подчинены ему. Фактически эти угрожающие признаки сви детельствовали о частичных и временных зигзагах в руко водстве; на деле преследования старых сторонников Берия продолжались. В конце августа 1953 г. глава МВД сообщил, что чистка в региональных управлениях закончилась (неко торые их бывшие руководители были осуждены к смерти или к длительному тюремному заключению). С МВД была связа на память о «погромах» 1930-х, и поэтому влияние его непре рывно падало; звезда же КГБ стремительно всходила. Годом позднее было воссоздано МВД РСФСР, упразднен ное в 1930-м, когда было решено, что достаточно одного все Часть вторая. 1960-е и далее. 309 союзного министерства, находящегося в Москве. Это предве щало дальнейшие перемены. В 1956 г. Круглов был заменен в качестве главы МВД Дудоровым, заведующим отделом строи тельства Центрального комитета партии. В 1956-1957 гг. из МВД были уволены многие старые кад ры, и это было логической прелюдией его кончины, свершив шейся 13 января 1962 г., когда его функции были переданы соответствующим республиканским министерствам. В Рос сии даже изменилось его название - оно стало Министерст вом общественного порядка. Однако оно вскоре вернуло свое старое наименование; в авторитарной стране нелегко изжи ваются подобные традиции деспотизма и насилия [14]. Так называемые политические функции КГБ были опреде лены его уставом, одобренным президиумом Центрального комитета 9 января 1959 г. Этот комитет стал политическим органом, ответственным за защиту системы от внутренних и внешних врагов. После назначения Шелепина вновь было произведено со кращение его кадров, что было продолжением мер, предпри нятых при вхождении Никиты Хрущева во власть. В январе 1963 г. Александр Шелепин был введен в Политбюро, и на по сту главы КГБ его сменил Владимир Семичастный (старый комсомольский работник). В этом же году новыйчруководи- тель комитета заявил, что всего в нем произведено увольне ние 46 тыс. офицеров (половина - до 1959 г.), более 90 % ге нералов и офицеров военной контрразведки «за последние четыре года» переведены на гражданскую работу (возможно, он имел в виду 1959-1963 гг.). Новые сотрудники ведомства пришли по рекомендации партии и комсомола. С другой стороны, многие бывшие опе ративные сотрудники КГБ перешли на работу в партийные и советские органы или в прокуратуру. Предполагалось, что КГБ при Шелепине и Семичастном, укрепленный новыми партийно-комсомольскимими кадрами, вновь станет «воору женным отрядом партии» (слова Сталина), при этом совсем не обязательно будет прохрущевским. Многие уцелевшие старые кадры были обеспокоены увольнением десятков ты 310 Моше Левин. Советский век сяч сотрудников, уменьшением жалования и лишением пре рогатив (медицинское обслуживание, привилегии, положен ные за выслугу лет). КГБ не мог не унаследовать зловещую репутацию стали нистского НКВД, который и в СССР, и по всему миру вопло щал образ репрессивного органа репрессивного режима (до статочно обратиться к списку его обязанностей). Однако в действительности по своему образу действий он имел мало общего с тем МВД, каким оно было при Сталине. Ныне мы располагаем данными о числе арестов и о приговорах, выне сенных оппозиционерам. Они приняли иной масштаб, даже если предположить, что уровень репрессий был предопреде лен решением вождей, а не исключительно КГБ. На Западе были напуганы и поражены абсурдностью репрессий Стали на, о них знали достаточно; поэтому нет ничего удивительно го, что восторжествовало мнение о том, что якобы после его смерти репрессии продолжаются в том же масштабе и теми же средствами. Но фактически оба периода несопоставимы, потому что органы безопасности утратили деспотическое право судить свои жертвы и собственноручно карать их. Расследования КГБ, как и ЧК в начале НЭПа, брались на учет генеральным прокурором или местными прокурорами. Их результаты в обязательном порядке сообщались особому отделу прокуратуры, следившему за подобными расследова ниями (то же происходило на местном уровне). Доступные свидетельства, хотя они и скудны, показывают, что все это имело место - хотя можно предположить, что после открытия архивов выяснится его несовершенство. Можно предполо жить, что само отношение к нему напрямую зависело от удельного веса реформистских и консервативных течений в верхах. Более того, исход острых политических дел и судов напрямую обсуждался Политбюро с точки зрения интересов режима и был заранее предопределен: судьи и прокуроры просто действовали по готовому сценарию, и никаких право вых гарантий не существовало. Поскольку люди, обвиняемые в политических преступлениях, прежде всего диссиденты, больше не приговаривались к смерти, общественное мнение Часть вторая. 1960-е и далее. 311 как внутри страны, так и за рубежом, могло сыграть свою роль. Дискуссии внутри режима и соображения высокой по литики часто вносили свои коррективы. В делах людей и оп позиционных групп меньшей значимости судебное разбира тельство шло нормальным ходом. Ныне имеется огромная информация о числе таких дел и вынесенных приговорах, апелляциях, смягчениях и освобождениях. Оппозиционеры и критики. Начнем с информации относи тельно антисоветской политической деятельности, направ ленной КГБ правительству. Верхи Комитета госбезопасно сти были обеспокоены ростом оппозиционных настроений в стране [15]. В начале 1962 г. дело доито до « взрыва массового недоволь ства политикой Хрущева» (это вывод Пихоя, не мнение КГБ). В это время число анонимных антисоветских листовок и цир кулирующих порукам писем удвоилось по сравнению с первыми шестью месяцами 1961 г.: было перехвачено 7705 листовок} написанных 2522 авторами. За первое полугодие 1962 г. рас крыто 60 антисоветских групп, всегда состоявших только из нескольких человек , в то время как за весь предыдущий год их было всего 47. После длительного перерыва начали появлять ся листовки в поддержку « антипартийной группы» (Вяче слав Молотов, Лазарь Каганович и Георгий Маленков), разби той в 1957 году. Чекистам удалось идентифицировать 1039 авторов анти советских документов из общего числа 6726; среди них были 364 рабочих, 192 служащих, 210 студентов и школьников старших классов, 105 пенсионеров и 60 колхозников. Более 40 % из них имели среднее образование; 47 % были моложе 30 лет, а некоторые были ветеранами партии и вооруженных сил. Пусть читатели сами сделают заключение из этой стати стики. Однако в стране назревали более драматические события, которые окажут серьезное воздействие и на ЦК, и на КГБ. В конце мая 1962 г. в связи с угрожающим положением в сфе ре снабжения правительство повысило цены на продовольст 312 Моше Левин. Советский век вие и одновременно дало указание директорам заводов под нять разнарядки без дополнительной оплаты. Принимая во внимание, что колхозникам недавно было запрещено выра щивать продовольственную продукцию на приусадебных участках, рейтинг Хрущева достиг самого низкого уровня. У КГБ были сигналы растущего народного недовольства. В Новочеркасске, недалеко от Ростова-на-Дону, события при няли особенно драматический характер. 1-3 июня 1962 г. произошел взрыв протеста на крупнейшем заводе и сразу же охватил весь город - начались демонстрации, перекрытия трамвайных путей, нападения на здания горкома партии и КГБ, избиения милиционеров. Местная администрация и во енные власти были парализованы: солдаты братались с заба стовщиками, офицеры не отдавали приказа открыть огонь. Для них, как и для КГБ, ситуация была неслыханной. Но ко гда она угрожала выйти из-под контроля, Москва направила войска, и мятеж был подавлен ценой 23 убитых и большого числа раненых. Было произведено много арестов, судебные разбирательства закончились вынесением приговоров [16]. Подобные события настораживали, поскольку показыва ли, что система могла прийти в негодность и утратить конт роль над городом: советские чиновники и партийные секре тари были высокомерными, не пользующимися доверием бюрократами, от которых не было никакого толка в критиче ский момент. Часто у них не было ни местных корней, ни поддержки населения. Как бы то ни было, последующие вол нения разного рода и разного масштаба требовали вмеша тельства войск. До этого момента народное недовольство не воспринима ли всерьез, но сейчас выяснилось, что оно требует присталь ного внимания. Были предприняты крутые меры, чтобы пре дотвратить повторение новочеркасских событий. КГБ не ожидал и не был готов к ним и остро переживал свою неуда чу, и Центральный комитет решил усилить службу безопас ности. Возможно, Хрущев имел основания сожалеть о своей политике в отношении КГБ и даже, в более широком плане, о своем антисталинизме. Часть вторая. 1960-е и далее.. 313 Различные документы конца 1962 - начала 1963 г. позво ляют проникнуть в святая святых КГБ, прислушаться к мыс лям и постигнуть дела его руководителей. Новый глава этого ведомства Семичастный вернулся к старой жесткой и репрес сивной линии в отношении врагов. И сотрудники комитета приветствовали такой подход, полагая, что он в полной мере отвечает традициям чекистов; фактически он вырос из идео логии консерваторов, которую Семичастный разделял в быт ность комсомольским функционером. В июле 1962 г. в Цент ральный комитет поступил меморандум комиссии, состояв шей из семи чиновников высшего ранга (Шелепин, Семича стный, Ивашутин, Захаров, Тикунов, Руденко и Миронов, ко торый курировал в партии руководство КГБ). В меморандуме содержался ряд предложений по усилению борьбы с антисо ветской деятельностью и возможными массовыми беспоряд ками [17]. В нем констатировалось, что нет нужды в новых решени ях; существующих директив Центрального комитета и лично Хрущева достаточно для выполнения этих задач. Комиссия семи только хотела предложить некоторые дополнительные меры, относящиеся к деятельности центральных админист ративных органов; проект исходил от главы КГБ и генераль ного прокурора. Кроме того, МВД Российской Федерации на меревалось создать резервные части в составе существую щих Внутренних войск, которые в случае нужды будут ис пользоваться для охраны общественных зданий, центров свя зи, радиостанций, банков и тюрем (при мятежах и беспоряд ках) и которые будут вооружены специальным оружием и си стемами связи. С этой целью МВД Российской Федерации представило проект в отдел Центрального комитета, куриру ющий положение в РСФСР. Текст документа не должен был возбудить тревоги. Одна ко этого нельзя сказать о другом, написанном лично Семича стным и отправленным отдельно; он гораздо более «инициа тивен» - в нем содержалась информация о массовых беспо рядках в различных частях страны, которые вызывают беспо койство. Но, вероятно, он имел целью также доказать особую 314 Моше Левин. Советский век значимость КГБ в складывающейся ситуации, так как приво димые в документе незначительные и малочисленные дан ные едва ли могли вызвать опасения в масштабах такой об ширной страны, как СССР. Президиум Центрального комитета одобрил проекты ре шений, которые Владимир Семичастный и Роман Руденко (генеральный прокурор) должны были осуществить в своих ведомствах. КГБ предписывалось завербовать дополнитель но 400 агентов для региональных служб контрразведки. От дельные части текста следовало довести до сведения партий ных секретарей регионального и районного уровня. Но толь ко ведущие члены Политбюро и руководители МВД и КГБ могли видеть текст целиком; местным чиновникам не сооб щались параграфы 1 и 3, поскольку им нельзя было знать о дополнительной вербовке 400 агентов (они не всегда тесно сотрудничали с местным КГБ). Текст сопровождается другим документом под грифом «совершенно секретно», содержащим проект приказа Семи частного своим сотрудникам с требованием «усилить борьбу КГБ против враждебных действий со стороны антисоветских элементов». Он начинается с характеристики периода между XX и XXII съездами партии (1956-1961 гг.). Согласно Семича стному, связи КГБ и народа за эти годы укрепились, что поз волило улучшить разведывательные и оперативные дейст вия. Конечно, «профилактические» меры (выражение, к ко торому мы еще вернемся) имели место, но многие подразде ления КГБ ослабили бдительность, в то время как нельзя не дооценивать факт, что в нашем обществе все еще существуют антисоветские элементы, которые под влиянием враждебной пропаганды из-за рубежа распространяют порочащие слухи о партии и эксплуатируют временные трудности, для того чтобы побудить советских граждан к протестным выступле ниям. К их числу были отнесены: погромы административ ных зданий, уничтожение общественной собственности, на падения на представителей власти и другие эксцессы, иници аторами и исполнителями которых были, большей частью, преступники и хулиганы. Правда, и все типы противников Часть вторая. 1960-е и далее.. 315 режима также вышли из тени - например, бывшие коллабо рационисты или члены неофициальных церквей и сектанты. Отбыв сроки приговора, все эти враждебные элементы, как указывал руководитель КГБ, двигаются в основном к югу и, возможно, именно они играли значительную роль в событи ях в Новочеркасске. Вывод Семичастного состоял в следующем: сложившееся положение требует как усиления борьбы с тайной деятельно стью иностранных разведок, так и улучшения операций КГБ против внутреннего врага; для этого надо покончить с благо душием, царящим в некоторых отделениях ведомства, где ру ководящие и ответственные за оперативную работу сотруд ники не приняли требуемых мер, включающих и репрессии. Семичастный также упомянул и другие недочеты в работе КГБ. На предприятиях военно-промышленного комплекса, где существовали службы безопасности, никто из офицеров госбезопасности не занимался оперативной работой. Не бы ло секретных агентов и надежных информаторов, что снижа ло возможность сбора данных, представляющих оператив ный интерес, то же самое было отнесено и ко многим выс шим учебным заведениям страны. Более того, подчеркива лось, что подразделения контрразведки перестали занимать ся тем, что было их прямой обязанностью - слежкой за подо зрительными личностями, после того как они отбыли срок своего приговора: иностранными агентами, членами нацио налистических организаций, бывшими нацистами и колла борационистами, членами неофициальных церквей и сек тантами. Приводилась масса примеров того, что даже место жительство таких людей не было зарегистрировано, и это де лало слежку просто невозможной; многие из них были поте ряны из виду. Семичастный выразил также сожаление по поводу недос таточной кооперации с МВД и отсутствия планов совместных действий против антисоциальных элементов (которые «ве дут паразитическое существование»). Указывалось, что у КГБ нет источников информации о том, где собираются эти эле менты, не разработаны меры, которые следовало бы пред 316 Моше Левин. Советский век принять в случае возникновения неподконтрольной ситуа ции. В этом он видел одну из причин, почему в некоторых случаях не были предотвращены массовые беспорядки, имев шие далеко идущие последствия. Чувствуется, что массовые беспорядки - самая болезнен ная тема для шефа КГБ. Он приказывал, не ослабляя борьбы против иностранных агентов, первостепенное внимание уде лить внутренней службе безопасности и рассматривать это в качестве приоритетной задачи. К вышеперчисленным потен циально опасным элементам руководитель ведомства доба вил осужденных в прошлом за антигосударственные престу пления, вернувшихся в СССР эмигрантов и всех иностранцев из капиталистических стран. Обращалось внимание на необ ходимость улучшения использования технических служб и сети агентов, на повышение политического уровня тайных сотрудников и информаторов с тем, чтобы они были лучше подготовлены к выявлению людей с враждебными взглядами и намерениями, потенциальных организаторов массовых беспорядков и исполнителей террористических актов, а так же авторов листовок и прочих анонимных материалов, рас пространяющих провокационные слухи и побуждающих на селение к мятежу. Указывалась также необходимость разъяс нения сотрудникам того, что превентивные операции КГБ не должны подменять или ослаблять борьбу против врагов, ко торые уже выявлены. Длинный приказ заканчивался на бравурной ноте: у нас есть все, чтобы ни один враг не ушел безнаказанным и ни один невинный человек не подвергся несправедливым ре прессиям. Доступные данные все еще не позволяют ответить на во прос: а насколько серьезными были «рост оппозиционных настроений» и «взрывы народного недовольства», о которых упоминает Рудольф Пихоя? 1963-й стал годом, в котором на основе той оценки поло жения в стране, которая отражена в рассмотренном нами приказе Семичастного, законодательство против политиче ских преступлений было усилено шестью статьями Уголовно Часть вторая. 1960-е и далее.. 317 го кодекса, теперь они стали называться «преступлениями против государства». На первых порах это привело к некото рому росту числа арестов, хотя и незначительному, а начиная с 1966 г. и далее даже наблюдалось очевидное снижение по литических репрессий. Противостояние оппозиции: законы против критики. За коны, направленные против политической критики, попав шей в число «особо опасных преступления против государст ва», приобрели печальную известность в период холодной войны , когда проявил себя феномен диссидентства. Уголовное преследование инакомыслящих основывалось на следующих статьях УК: • статья 64 (бегство за границу или отказ вернуться в СССР) - акт измены; • статья 70 (антисоветская агитация и пропаганда); • статья 72 (деятельность организованных групп, приводя щая к особо опасным преступлениям против государства, и участие в антисоветских организациях); • статья 142 (нарушение закона об отделении церкви от го сударства, в том числе и в процессе обучения (карается тю ремным заключением сроком на один год или штрафом до 50 руб.; в случае повторного нарушения максимальный приговор - три года тюремного заключения); • статья 190 (распространение или составление текстов, порочащих советское государство или его государственную систему (до трех лет тюремного заключения, или один год исправительных работ, или минимальный штраф 100 руб.); • статья 227 (нарушение прав граждан под видом религи озных обрядов (карается тремя-пятью годами тюремного заключения или ссылки, с или без конфискации имущест ва, а активное участие в группе или активная пропаганда в пользу совершения подобных деяний карается тюрем ным заключением или ссылкой до трех лет или годом ис правительных работ; если действия или преследуемые ли ца не представляли опасности для общества, к ним приме нялись методы социального воздействия) [18]. 318 Моше Левин. Советский век На основе этих статей дела политического характера классифицировались как «антисоветская агитация и пропа ганда», «антисоветская деятельность», «клевета на государст во» или (в меньшем числе) «нарушение закона об отделении церкви от государства». Согласно данным КГБ, по поводу ан тисоветской деятельности в период Хрущева - Брежне ва - Черненко (1957-1985 гг.) состоялось 8124 судебных раз бирательства, большинство из них - на основании статей об антисоветской агитации и пропаганде или намеренном рас пространении клеветы против государства, двух наиболее часто применяемых статей [19]. Политические аресты и «профилактика» (1959-1974 гг.). За период в 28 лет приведенные выше цифры представля ются «огорчительно» низкими. Обратимся к статистиче ской таблице, составленной авторитетным источником, в которой приводятся данные о репрессиях за четыре четы рехгодичных периода: 1959-1962, 1963-1966, 1967-1970, 1971-1974 гг. Общее число дел выше, чем данные КГБ за пе риод 1957-1985 гг., поскольку сюда включены все дела о преступлениях против государства на основании шести статей Уголовного кодекса. За четыре периода сведения та ковы: 5413, 3251, 2456 и 2424 политических ареста соот ветственно. За первый период в среднем ежегодно были выдвинуты обвинения против 1354 человек; за последний - против 606. Большинство обвинялось в антисоветской агитации и пропа ганде: 1601 за первый период и 348 - за последний [20]. Читатели найдут полные сведения о количестве уголов ных преследований против инакомыслящих в приложении, но мы прибавим сюда еще одну категорию - тех, кто не был об винен или осужден, но подвергся «профилактике»: 58 291 че ловек за 1967-1970 гг. и 63 108 - за период 1971- 1974 годов. Основанием для «профилактических» действий КГБ были подозрительные контакты с иностранцами, предательские намерения или опасные политические проявления. «Профи лактика» могла проводиться на рабочем месте в форме офи Часть вторая. 1960-е и далее.. 319 циального предупреждения, в случае рецидива дела могли передаваться в суды (это произошло в 150 случаях за восемь лет). Некоторые публикации приводят разные цифры, опери руя различными временными периодами и даже приписывая мнимые дела. Данные Рудольфа Пихоя представляются нам наиболее надежными (они, без сомнения, взяты из прези дентского архива) и также дают информацию относительно категорий правонарушений. О странной процедуре «профилактики» известно доста точно благодаря данным КГБ за 1967-1972 гг. В тот период комитет возглавлял Юрий Андропов, и хотя его отчеты все еще были полны свирепыми угрозами по поводу уже ставших привычными «преступлений» против режима, упор на про филактическую работу все более давал о себе знать. Он вклю чал «меры по предотвращению попыток организованной подпольной деятельности националистических, ревизиони стских и прочих антисоветских элементов» и «изоляцию по тенциально опасных групп, стремящихся проявить себя здесь и там». Этот метод не был лишен двусмысленности и необычно сти. Он уже использовался при Александре Шелепине или да же ранее; его наименование было заимствовано из медицин ской терминологии и предполагало, что тот, кто придержива ется политических взглядов, отличных от официальных, нуж дается в «лечении». При Андропове это постепенно станови лось все более распространенной стратегической методикой, пока вообще не превратилось в господствующую. Нет дан ных, насколько профилактика оказалась действенной, но оп ределенный интерес в этом отношении представляет отчет Центральному комитету КПСС Юрия Андропова и генераль ного прокурора Романа Руденко от 11 октября 1972 г., специ ально посвященный профилактическим действиям [21]. В этом документе говорится о профилактике как о широко распространенном явлении. В 1967-1972 гг. было раскрыто 3096 политических групп, и 13 602 человека, входящих в них, были подвергнуты профилактике. Другими словами, они не были арестованы, а вызваны для собеседования с офицером 320 Моше Левин. Советский век КГБ, который разъяснил им ошибочность их позиций или действий. Мягко, но не скрывая опасного положения, в кото рое они попали, офицер советовал им одуматься. В 1967 г. та ким образом были «проинтервьюированы» 2196 человек из 502 групп; в 1968-м - 2870 из 625 групп; в 1970-м - 3102 из 709 групп и в 1971-м - 2304 из 527 групп. География также бы ла очень широкой: подобное происходило в Москве, Сверд ловске, Туле, Владимире, Омске, Казани и Тюмени, а также на Украине, в Латвии, Литве, Белоруссии, Молдавии, Казахстане и т. д. Как правило, группы были малочисленны и состояли обычно всего из нескольких человек. Благодаря этим превентивным мерам число арестов за ан тисоветскую пропаганду упало. Большинство вызываемых сразу же покорялись, но кое-кто продолжал упорствовать, что в конце концов могло привести их к совершению «пре ступления против государства». С целью укрепления превен тивных мер против людей, показывающих преступную ак тивность, и более действенного подавления антисоциальных элементов авторы отчета предлагали, чтобы КГБ мог, в слу чае необходимости, посылать письменные предупреждения этим людям, требуя от них отказа от политически вредной деятельности и предупреждая о последствиях. Андропов и Руденко верили, что такой способ действий мог повысить чувство моральной ответственности у тех, кто был предупрежден. Если бы они после этого совершили пре ступления, то были бы арестованы, подвергнуты предвари тельному следствию и предстали перед судом для установле ния «степени ответственности». Авторы прилагали проект решения Центрального комите та и проект постановления президиума Верховного Сове та - стандартная бюрократическая процедура подачи предло жения - с просьбой рассмотреть их. В отличие от сулящих массовые беспорядки текстов КГБ 1962-1963 гг., на этот раз нет и намека на то, что система находится под угрозой. Упор на «превентивную медицину», звучащий слишком мягко для консервативного уха, был крайне либеральным в стране, по добной СССР. Чувство мгновенной опасности могло бы спро Часть вторая. 1960-е и далее.. 321 воцировать отход к линии Владимира Семичастного, но так вопрос в обозримом будущем не ставился. Все же долголет ний прогноз процветания системы был едва ли обнадежива ющим, как вскоре покажет наш экскурс в экономические проблемы. Один аспект этой «превентивной медицины» все-таки вы зывал тревогу. Что на самом деле означали слова «степень ответствен ности»? Значили они следующее: помимо прочего подсудимого можно будет отправить не в тюрьму, а в психиатрическую клинику. В любой цивилизованной стране это показалось бы снисхождением, смягчением наказания, хотя, конечно, и там возможны злоупотребления. Но что касается Советского Со юза, то существует много хорошо документированных при меров использования психиатрических больниц для заточе ния совершенно здоровых людей. Рассматривая политиче ские взгляды как параноидальный бред, этих людей накачи вали разрушающими здоровье лекарствами, что свидетельст вовало об уродливом и реакционном менталитете некоторых советских лидеров. На Западе по этому вопросу имеется обширная литерату ра, но в самой России я еще не нашел никаких удовлетвори тельных источников. К тому же нельзя сказать, как долго су ществовала подобная практика и сколько людей стали ее жертвами. Мы знаем, что правомочность подобных методов обсуждалась в верхах и не получила единодушной поддерж ки. Известно, что уважаемые представители академического сообщества и некоторые юристы направляли протесты в Центральный комитет - особенно по делу генетика Жореса Медведева, который был освобожден. Нет сомнений, что проблема обсуждалась и внутри КГБ в окружении Андропо ва, возможно, дошла и до Политбюро [22]. Само по себе не имеет значения, насколько точным будет число преследуемых людей (включая и профилактические меры); оно не изменит того факта, что советская система бы ла политически отсталой и давала много поводов для ее кри 322 Моше Левин. Советский век тики. У режима были отталкивающие черты, и это ему доро го стоило на международной арене. Но масштаб репрессий за послесталинский период - в среднем 312 дел ежегодно на протяжении 26 лет за два основных политических преступле ния (в некоторых случаях имело место смягчение или отмена приговора судом более высокой инстанции) - представляет не просто статистику, но показатель: это уже не сталинизм и не «империя зла». Каково бы ни было их точное число, диссиденты, из кото рых самыми известными были Александр Солженицын, Анд рей Сахаров и позднее Натан Щаранский, стали объектами пристальной слежки и жестоких преследований со стороны служб Юрия Андропова. На них подбирались компрометиру ющие материалы, выискивались враждебные свидетельства для предъявления в суд и т. д. Но мы лучше поймем специфи ческий подход Андропова, главы КГБ с середины 1967 года, если сравним с тем, что ожидали от него в каждом конкрет ном случае «нормальные консерваторы». Они уже не требо вали смертных приговоров, но все еще надеялись, что приго воры все же будут достаточно суровыми, виновные уйдут со сцены и будут высланы в отдаленный регион, где их никто более не увидит и не услышит. Андропов настоял на более милосердном курсе - в частно сти, он возродил практику высылок и выдворений. Например, Сахаров был отправлен в Горький - большой город, климат и жизненные условия которого не особенно отличались от Мо сквы, Солженицын - выдворен из СССР (в ФРГ) по сценарию, обкатанному со второй половины 1920-х. То, каким образом Запад использовал каждое диссидент ское дело, да и все движение в целом для своих собственных целей и как разные диссиденты отвечали на призывы Запада, не могло не волновать шефа КГБ, вне зависимости от того, что его чрезмерное «милосердие» могло резко прервать его карьеру. На Западе существует огромная литература о диссиден тах. Мы ограничимся несколькими источниками и в первую очередь займемся делом Солженицына, который вместе с Са Часть вторая. 1960-е и далее.. 323 харовым был самым известным из них (хотя трудно предста вить двух более разных людей). Говоря о Солженицыне, надо также сказать несколько слов об одном из самых знамена тельных представителей так называемых внутренних оппо нентов системы - а именно о редакторе литературного жур нала «Новый мир» поэте Александре Твардовском. Сахаров, Солженицын и Твардовский представляют опре деленную типологию политической оппозиции и социальной критики, хотя и не покрывают всех ее различий и нюансов - от открытого протеста и попыток реформ изнутри системы до молчаливой «внутренней эмиграции», отказа от активной позиции, внешней индифферентности. Феномен Солженицына имеет различные грани. Издалека (то есть из-за границы) он выглядел гигантом, один на один вступившим в борьбу с машиной диктатуры. Со временем картина стала сложнее. Более глубокое проникновение в его личность разъяснит, почему в России у него есть не только поклонники, но и множество критиков среди либерально мыслящих оппозиционеров, вероятно потому, что они не считали и не считают его демократом. Пока Солженицын вел борьбу внутри России, иностран ные наблюдатели полагали, что он сражается за демократи зацию системы: дело, которое он защищал, - большая свобо да для интеллектуалов и особенно писателей - будет способ ствовать обретению большей политической свободы всеми гражданами. Однако когда он оказался в изгнании, быстро выяснилось, что, как и во многих других случаях, антикомму низм не становится автоматически основой демократии. Борьба Солженицына фактически определялась глубоко ан тидемократической идеологией, соединяющей элементы ве ликодержавности с архаическими чертами православия. Она была враждебной не только по отношению ко злу, исходяще му с Запада, но и к самой концепции демократии. Короче, Солженицын воплощал собой глубокую авторитарность соб ственного изобретения. Это не было заметным, когда он впервые появился на общественной сцене, но развилось в хо де его борьбы, особенно в тот период, когда он почувствовал, 324 Моше Левин. Советский век что высшие силы призывают его собственноручно «убить дракона», опубликовав «Архипелаг ГУЛАГ». Столь масштабное проклятие системе, предавшей и свои собственные идеалы, и идеалы гуманизма, создавшей ад на земле для миллионов людей, включая и автора, можно рас сматривать и как акт литературно-политической мести, ведь Солженицын ни малейшим образом не намекнул, что ГУЛАГ, каким он его знал, больше не существует. Сказать это было бы актом политической честности и потребовало бы от него более глубокого критического анализа системы и аргумен тов, отвечавших состоянию постсталинской России. Он же ничего не предложил - и это не имело для него значения. Го раздо проще нападать на режим, ставя ему в вину эпоху ста линизма, и делать вид, что он все еще не изменился. Но эта позиция соответствовала солженицынскому представлению о себе. Он считал себя носителем высших ценностей, унасле дованных из далекого прошлого России, и обращался к этому прошлому в поисках лекарств для России современной. Между тем его знаменитая повесть «Один день Ивана Де нисовича», опубликованная в «Новом мире» Твардовского, встретила единодушно горячий прием в России. Сопротивле ние деградирующей пенитенциарной системе идентифици ровалось с не подверженными разрушению человеческими ценностями; оно персонифицировалось в образе простого работяги-крестьянина, обладающего внутренней силой для отпора своим тюремщикам. Другое дело - «Архипелаг ГУЛАГ». Написанный и опубликованный в то время, когда ГУЛАГа уже не существовало, он был плохо воспринят многи ми внутри страны. Они рассматривали эту книгу как апока липсическое преувеличение. Без всякого сомнения, очень по лезное для врагов СССР, наносящее вред демократической борьбе с системой, которая, даже модернизированная, оста валась во многих отношениях примитивной. Многие критики советского авторитаризма отвергали и предложенные Солженицыным альтернативы, и его претен зии на статус освободителя. Прекрасный писатель, но поли тически беспомощный, с преувеличенным сознанием собст Часть вторая. 1960-е и далее. 325 венной значимости, Солженицын не был способен восприни мать действительность через призму политики. В этом отно шении он составлял резкий контраст с такими личностями, как Андрей Сахаров, Рой Медведев и Андрей Синявский. Его автобиографическое творение «Бодался теленок с ду бом» позволяет познать некоторые ключевые черты его лично сти - прежде всего его ощущение собственной избранности для выполнения некой мистической миссии. Эти и некоторые другие, менее привлекательные качества побудили его начать злую (и совершенно неожиданную) атаку на Твардовского и его коллег по «Новому миру». Они самоотверженно боролись за Солженицына и настаивали на том, что он должен работать в Советском Союзе. Они вывели его на национальную - и, по нятно, международную - сцену. Он же обвинил редакцию в трусости, саморекламе, неспособности и двуличии. Ответ бывшего заместителя Твардовского Владимира Лак шина - выдающегося литературного критика и эссеиста - был резким, полным негодования и уничтожающим. В своем пси хологическом портрете Солженицына он выдвинул на первый план черты, которые помогли тому пережить лагеря, подчерк нув, что Солженицын слишком хорошо усвоил уроки ГУЛАГа и навсегда сохранил ментальность зека [23]. В этом столкновении - вся горечь и сложность времени, драма ее участников. Никто не выиграл - но каждый был прав. Солженицын вернулся в свою страну, освобожденную от коммунизма, и нашел ее «In a state of collapse» (таково на звание его книги, изданной в 1998 г.). Замечательный жур нал «Новый мир», последовательно травимый после совет ского вторжения 1968 г. в Чехословакию, боролся до тех пор, пока Союз писателей не назначил новый редакционный со вет без консультации с Твардовским, что заставило его уйти со своего поста (февраль 1970 г.). И вскоре последовала смерть этого человека, сломленного, но оставившего по себе память как о великом поэте и благородной личности. Власть яростно боролась с инакомыслием, но и это не должно бросать тень на некоторые позитивные тенденции в жизни Советского Союза тех лет. Одно дело, когда рабочий 326 Моше Левин. Советский век не может уйти с работы или выразить свой протест против несправедливости на рабочем месте; совсем иное - когда он может это сделать. Система, отрицающая любые права, была вытеснена системой законности, прав и гарантий. Изъятие термина «контрреволюционное преступление» и замена его «особо опасным преступлением против государст ва» могло показаться просто косметической операцией. На первый взгляд, это вроде бы не имело никакого значения для тех, кого преследовали и будут преследовать за подобные преступления. В таком контексте личная судьба значит боль ше, чем история. Но для историков эти изменения знамену ют переход на новую ступень. Мы уже писали, что советские лидеры имели чрезвычай но плохую репутацию за границей, и это напрямую отража лось на их политическом представительстве. Но когда в Уго ловный кодекс было введено понятие условного наказания, отменен рабский труд, а заключенные получили некоторые права и возможности противостоять тюремной администра ции, когда сама система проявила интерес к закону - стало ясно: мы имеем дело с иным режимом. Некоторые скажут: «Какое мне дело до того, что десятью годами ранее наказание было более суровым?» Конечно, любое пребывание в тюрьме за политические убеждения неизбежно порождает чувство несправедливости, и личный опыт приобретает историче ские масштабы. Однако историки, со своей стороны, не мо гут не учитывать того, что происходило с заключенными - и их семьями! - десятью годами ранее. Служба безопасности, еще недавно не знавшая никакого удержу - совершавшая погромы, аресты, пытки, бросавшая людей в тюрьму и расстреливавшая их по своей прихо ти, - ныне находилась под контролем: КГБ больше не мог са молично судить и выносить приговор; его следственные дей ствия на всех уровнях проводились под наблюдением специ ально созданных подразделений Генеральной прокуратуры. Генеральный прокурор ныне применял свою власть в самом сердце диктаторской системы, которая во времена Сталина расправилась не с одним «назойливым прокурором». Начиная Часть вторая. 1960-е и далее.. 327 с марта 1953 и до конца 1991 г. отдел Генеральной прокурату ры, ответственный за надзор над КГБ, получал информацию о каждом начатом службой безопасности деле и одновременно открывал дело и у себя. Он имел право пересматривать дела в случае апелляции осужденных или их родственников. Гене ральная прокуратура могла вернуть дело в суд (и примеры смягчения приговоров были довольно частыми) или иници ировать процесс реабилитации осужденных или пересмотр дела на основе уже другой статьи Уголовного кодекса [24]. К этим фактам и тенденциям, а также и ко многому друго му, следует подходить с двух точек зрения. С одной стороны, надо сравнивать Советский Союз с другими странами. Здесь налицо неспособность режима принять все возрастающую политическую дифференциацию общества, его страх перед выражением независимых мнений (главное право человека в современном цивилизованном обществе); это показывает не полноценность системы, не способной примириться с сущест вованием более одного мнения, предпочтительно консерва тивного. На международной арене Советский Союз заплатил за это высокую политическую цену. Для кого-то может явить ся откровением, что не только советские интеллектуалы были этим обеспокоены: такие люди были также в рядах КГБ. Но вряд ли вызовет удивление то, что советские власти прибегали к политике «вперед-назад», то заглушая, то ожив ляя весь спектр законов, направленных на подавление тех критиков, кого явно или тайно поддерживал Запад. С точки зрения «ущербности» системы (ее диктаторского характера), законы против «антигосударственных преступлений», наце ленные защитить ее от оппонентов, сами являются свиде тельством ее провала - testimonium paupertatis. Когда прави тели хотели, чтобы критики замолкли, всяческие законода тельные гарантии отбрасывались, и судьи, служба безопасно сти и прокуроры работали рука об руку. С другой точки зрения, надо провести историческое срав нение с собственным прошлым страны. Законы против анти государственных преступлений были опубликованы, любой мог с ними ознакомиться; и люди действительно должны бы- 328 Моше Левин. Советский век ли их нарушить, чтобы подвергнуться преследованию. Наме рение совершить преступление уже не могло стать основани ем для ареста. Новая версия Уголовного кодекса и укрепле ние законодательных институтов представляли резкий конт раст с тем, что было до этого, пусть даже вся конструкция в целом оставалась недемократической. Этот аспект политиче ского подавления был предметом постоянных дискуссий в верхах, среди юристов и в КГБ; этим объясняются протесты различных, в основном академических, кругов, считавших, что режим не уважает собственные законы. Такие феномены были частью политической жизни, и именно в этом смысле их и следует воспринимать. Дальнейший анализ должен проходить в историческом контексте. Мы подчеркивали, что исторические перемены проходили во всех аспектах социального бытия, включая сам характер режима. Не будь феноменов, свидетельствующих о способности системы приспособиться к новым реалиям, в том числе и в сфере репрессивных практик, мы не смогли бы объяснить, как и почему режим исчез с исторической сцены без единого выстрела. Объективный исследователь, не отмахивающийся от неже лательных фактов, обязан признать: и демократии, обретшие мощь и опыт, не всегда уважают права и не всегда сугубо демо кратичны. Страны, где нет демократии, не обязательно винов ны лишь по этой причине. Демократия не растение, которое цветет всюду. Исторические реалии не всегда соответствуют идеалам или требованиям пропаганды. Запад хорошо знает, чьи права следует защищать, а чьи не принимать во внимание или даже ограничивать. Пламя демократических свобод разго рается и затухает в зависимости от глобальных стратегических соображений. Холодную войну не придумала советская пара нойя; Запад мобилизовал весь ее сложный комплекс (в кото ром разведывательные службы играли ведущую роль) на то, чтобы отыскать малейшую брешь в лагере противника. И он ничем не помог маленьким группам или отдельным личностям в СССР, стремящимся сделать режим более либеральным.
Глава 16. ЛАВИНА УРБАНИЗАЦИИ
Советское руководство и элиты всеми силами стре мились побудить рабочую силу мигрировать на восток и селиться там. Проблема была в том, что такие пере движения населения невоз можно было проконтроли ровать милицейскими или «тоталитарными» метода ми - об этом никто не думал всерьез. Новые социальные условия и реальности дела ли ситуацию крайне запу таннойРассмотренные нами перемены в жизни советского обще ства, особенно в сфере пенитенциарной политики и так на зываемой десталинизации рабочих мест, происходили на фо не все возрастающей урбанизации. Это был влиятельный фа ктор, превалирующий в истории СССР. После войны, конечно не сразу, урбанизация начала ока зывать могущественное влияние на общество, культуру, мен талитет и даже государство. Ускоренный переход от преобла дающего деревенского общества к городскому где-то на пол- пути прошел через фазу, когда оба типа общества перемеша лись. Часто несовместимые, они сосуществовали как взрыво опасная смесь, и историческая дистанция между ними оста валась очень значительной. Советский Союз стал «полуго- родским» в начале 1960-х, но Российская Федерация пересек ла этот порог ранее. До 1958 г. не существовало официального определения та ких образований, как город или поселок городского типа , ко торое было бы принято на всей территории Советского Сою за. Каждая республика определяла это по-своему. В 1958 г. официально было принято: город должен насчитывать не ме нее 12 тысяч жителей, а поселок городского типа - не менее 2 тысяч, причем 50 % процентов населения в них не должны были быть напрямую связаны с сельским трудом. Эту проме жуточную фазу можно рассматривать как историческую ста дию и для страны, и для режима. Сельское население, пред Часть вторая. 1960-е и далее. 335 ставлявшее основную массу нового городского населения, привнесло «деревенскость» в города, и лишь потом они «пере варили» сельчан. Это произошло только в послесталинский период, не без трений и многочисленных побочных эффектов. Хотя и не без вмешательства правительства, но все же эти процессы были спонтанными. Они обязывают нас временно отойти от идеи жесткого партийно-государственного доми нирования и контроля буквально всего и вся и указать на то, что было упущено в большинстве исследований: спонтан ность (стихийность - термин греческого происхождения) этого явления. В любом серьезном исследовании истории СССР стихийность должна учитываться, хотя это и представ ляется неприемлемым для аналитиков, чьи воззрения всеце ло политизированы. Действительно, урбанизация, едва ли гладкий процесс, была кардинальной новацией российской истории XX века; можно считать, что она закончилась в середине 1960-х гг. К этому времени большинство населения России, Украины и Прибалтики стали горожанами. Некоторые города были ста рыми, но большинство возникло недавно. Один наугад взятый показатель свидетельствует об усло виях этой урбанизации: в советских городах 1960-х гг. 60 % семей жили в государственных квартирах с общими кухнями и туалетами. Свидетельствуя о низких жизненных стандар тах, эта статистика также подчеркивает чрезвычайно быст рый и, можно спокойно сказать, «внеплановый» темп урба низации. Как всегда в таких случаях, последствия были многооб разными и несхожими. Но, несмотря на специфические осо бенности этого процесса в СССР, он все-таки в некоторых чертах напоминает то, что происходило в других странах при столь же стремительной урбанизации. Мы вернемся к этому, когда будем рассматривать другие данные, но рискнем уже сейчас утверждать, что на данном стыке истории страна вступила в новую стадию: она стала новым обществом, чьи взаимосвязи с государством приняли различные формы. На ложение этих двух тем приводит нас к рассмотрению параме 336 Моше Левин. Советский век тров, оказавшихся решающими для жизненности, долголе тия и смерти системы. Мы уже имели дело с мобильностью труда и появлением рынка труда, ставшего общепризнанной реальностью. Чтобы представить картину всего общества, следует учесть важней шие проявления спонтанности в действии: мощные мигра ционные потоки, которые власти уже не могли контролиро вать прежними рутинными запретами и ограничениями. В условиях массового движения народа следовало прибег нуть к иным стратегиям. Следующие статистические данные о подобных потоках населения в 1965 г. могут укоротить длинное повествование. Во все города СССР прибыли 8 026 572 человека, из них: 4 321 731 человек прибыли из других городов, 793 449 - из сельской местности, 2 911 392 - неизвестно откуда. Из всех городов СССР убыли 6 414 887 человек, причем 4 338 699 человек - в другие города, 1 423 710 - в сельскую местность, 652 478 - неизвестно куда. Итак, баланс сложился в пользу города: 16 968 человек, сельской местности - 1 487 682 человека, неизвестно ко го - 140 971, всего - 1 611 685 человек. Эти цифры не представляются особенно высокими, но нужно внести ясность исходя из специфики Советского Сою за: данные включают только тех, кто был зарегистрирован милицией. Но многие приезжали в города, иногда остава лись на долгий срок и не регистрировались; другие вообще переселялись навсегда, ничего не сообщая административ ным властям. Миграция населения за 1961-1966 гг. только в Российской Федерации впечатляет: почти 29 миллионов человек уехали в города, а 24,2 миллиона их покинули; таким образом, в целом получается 53,2 миллиона мигрантов. В Западной Сибири их было всего 6 миллионов; в Восточной Сибири - 4,5 миллиона; на Дальнем Востоке - 4,5 миллиона. Из этих цифр становятся понятными некоторые тревож ные явления. Подчас люди ехали на восток страны, не наме реваясь там осесть. Они потоками возвращались из этих ре Часть вторая. 1960-е и далее. 337 гионов, где испытывали суровую нужду, прежде всего из-за отсутствия жилья, а иногда и крайне низких заработков. Со гласно многочисленным справкам с мест, 82 % одиноких лю дей и 70 % женатых пар уехали по причине плохих жилищ ных условий: одни снимали комнаты, другие - только угол. Такое положение было проблемой для всей страны. Изме нение передвижений населения с неизбежностью ставило вопрос улучшения жизненных условий в бедных регионах. Но, несмотря на постоянные усилия, жилищная проблема по всеместно оставалась критической. В 1957 г. в Российской Федерации на человека в среднем приходилось 6,7 квадрат ных метра жилой площади: на Дальнем Востоке - 5,9; в Вос точной Сибири - 6,1; в Западной Сибири - 6,3; на Урале - 6,3. Таким образом, на востоке страны, куда правительство стре милось привлечь рабочую силу, было меньше жилья, цент рального отопления и водоснабжения, чем в среднем по Рос сии, и даже этот средний уровень для Центральной России был крайне низким. Советское руководство и элиты всеми силами стремились побудить рабочую силу мигрировать на восток и селиться там. Проблема была в том, что такие передвижения населе ния невозможно было проконтролировать милицейскими или «тоталитарными» методами - об этом никто не думал всерьез. Новые социальные условия и реальности делали си туацию крайне запутанной. С одной стороны, Сибирь обла дала несметными богатствами, способными обеспечить про цветание системы, и необходимая для их добычи рабочая си ла в избытке имелась в населенных регионах. С другой сторо ны, было невозможно привлечь людей на восток и побудить их осесть. Населению Европейской части СССР были гаран тированы хорошие заработки и достаточное снабжение; из бедных же регионов - например, из республик Средней Азии - никто не хотел уезжать из-за сильной привязанности к своей культурной среде. Позже мы перейдем к другой, представлявшейся неразре шимой неразберихе, поскольку она проявляла себя на сис темном уровне. Однако пока следует остановиться на проб 338 Моше Левин. Советский век лемах урбанизации, уделив особое внимание состоянию ра бочей силы в период между 1953 и 1968 гг. В середине 1960-х и еще в течение нескольких лет пред ставлялось, что ситуация поддается разрешению благодаря улучшению координации и планирования рабочей силы, дру гими словами, коррекции избытка ее «здесь» и дефицита «там», путем подключения наличных резервов в некотором секторе и месте. Страна еще не столкнулась с общим острым недостатком рабочей силы, которую мы будем обсуждать в третьей части нашей книги. Собственный Научно-исследовательский экономиче ский институт Госплана СССР, замечательное междисцип линарное учреждение, был в состоянии понять и предска зать сложности и предусмотреть их при планировании. Он стремился понять настоящее для того, чтобы подготовиться к будущему. Его сотрудники были подготовлены интеллек туально лучше, чем прочие плановики и политики, для раз решения запутанных социально-экономических обстоя тельств; и именно они объявили, что тучи сгущаются. В феврале 1965 г. в ответ на запрос Госплана они представи ли отчет по всему комплексу проблем состояния рабочей силы и демографии. Глава института Анатолий Ефимов уже не однажды ломал копья и возбуждал пыл реформаторов в сфере экономики. Но это были внутренние, неопубликован ные тексты, которые часто подвергались критике со сторо ны других плановиков и чиновников. В год, ознаменовав шийся наиболее жаркими дискуссиями, Ефимов, бывший, вероятно, ставленником Алексея Косыгина, составил все сторонний обзор советской промышленности, представив веские аргументы в пользу перемен. Он предлагал деталь ное рассмотрение механизмов комплексного управления состоянием рабочей силы [25]. Ефимов останавливался на проблемах центра и регионов, не скрывая возникающих напряженностей; он вносил раз личные предложения, иногда ясно сформулированные, ино гда намеками, о путях их преодоления. Его обзор чрезвычай но насыщен и эмпирически, и аналитически. Он содержит Часть вторая. 1960-е и далее. 339 четкий диагноз и предупреждение о возможных тяжких по следствиях в случае отсутствия реформ. Вот нарисованная Ефимовым картина. Для начала он при влек внимание к растущему дисбалансу между наличной ра бочей силой и ее использованием. Оказалось, что на протя жении 1959-1963 гг. потребность в работающем населении составляла 9 миллионов, в то время как наличная рабочая си ла равнялась 1,7 миллиона. Другими словами, большинство работали дома или на частных участках. Основной объем де фицита (81 %, или 7,3 млн. дополнительных рабочих) покры вался именно ими, но это число продолжало сокращаться. Та ким образом, этот источник скоро должен был иссякнуть. На фоне общей картины были представлены регионы с де фицитом и избытком рабочей силы. В Средней Азии естест венный демографический прирост поднялся до 27-33 % за последние годы, в два раза превысив средние союзные пока затели. С 1959 по 1963 г. число людей, занятых в государст венной экономике или проходящих обучение, росло в темпе 2,2-4,4 % ежегодно; вне государственного сектора было за нято от 20 до 26 % (в среднем по всему Советскому Союзу 17,2 %). В большинстве среднеазиатских республик основная масса не занятых в государственном секторе принадлежала к этническому большинству. Демографический рост в Казах стане был ниже, но тоже большой процент населения рабо тал в частном секторе: 21,8 %. Во многих регионах темпы ро ста населения и экономического развития расходились. Подобные несоответствия вытекали из плохого использо вания трудовых ресурсов. Республики Средней Азии, Арме ния и Казахстан постоянно пополняли их переизбыток, в то время как республики Прибалтики, особенно Латвия и Эсто ния, вследствие низкого роста населения и быстрого темпа развития были вынуждены всюду выискивать рабочих. Зна чительный естественный прирост населения наблюдался также в Молдавии, на Западной Украине и Северном Кавка зе, одинаково в городах и селах. В то же самое время проис ходил большой отток населения из Сибири в регионы с из бытком рабочей силы. 340 Моше Левин. Советский век Темпы роста занятости также различались в зависимости от величины городов - больших, средних или малых. В отче те, на котором Ефимов строил свой обзор, с сожалением кон статировалось: при планировании регионального распреде ления промышленных объектов не учитывалось наличие ра бочей силы. В результате складывались нестерпимые ситуа ции (это мои слова: автор отчета не прибегал к такому языку, адресуясь к вышестоящему начальнику). Крупнейшие инду стриальные предприятия находились в регионах с незначи тельной рабочей силой; там, где было много женщин, строи лись предприятия, на которых требовались прежде всего мужчины. В малых городах в поисках работы находилось 2,3 милли она человек. Реальная цифра, вероятно, ближе к 3 миллио нам, поскольку большие предприятия стремились иметь ра бочий резерв. Большинство искавших работу имело мини мальное образование и нуждалось в профессиональном обу чении. С целью обеспечения рабочими местами женщин соз давались детские ясли, иначе они могли бы работать только на дому. В республиках Средней Азии беседы с безработными людьми в малых и средних городах свидетельствовали, что они не хотят трудиться вдалеке от дома даже при наличии ра боты. Большинство из них - молодые женщины с детьми, не имеющие образования и профессии. Особое внимание должно было быть обращено на моло дежную занятость - но не только тех, кто достиг 16 лет, но и на четырнадцати- и пятнадцатилетних подростков, оставивших по разным причинам школу раньше. Часто для них не было ра боты, и рабочее законодательство запрещало прием на работу молодых людей, только что закончивших обязательное обра зование, в то время как лишь 60 % выпускников школ поступа ли в вузы. По данным ЦСУ, на 1 июля 1963 г. около 2 миллио нов подростков в возрасте от 14 до 17 лет не учились и не ра ботали. Дальнейшее исследование, проведенное тем же учре ждением, дало на 1 октября 1964 г. даже большую цифру. Ухудшение ситуации в сфере занятости за последние го ды, по выводам вовсе не желающего называть виновных Ефи Часть вторая. 1960-е и далее. 341 мова, «частью было связано с просчетами планирующих и экономических органов, частью с ошибками в экономиче ской политике». Эти дефициты снижали эффективность ин вестиций, прежде всего в результате неправильного распре деления регионами активов. Последние годы наметилась бы ло переадресовка инвестиций на восток в добывающую про мышленность и выработку электроэнергии (особенно в свя зи со строительством громадных гидроэлектростанций). Но эта политика не была поддержана соответствующими инве стициями с целью переместить рабочую силу на восток. В то же самое время регионы с избыточной рабочей силой испы тывали недостаток инвестиций - другая ошибка. Создание рабочих мест зависело от капитальных инвести ций, но их возврат сокращался, поскольку громадное количе ство ценностей было «заморожено»; неустановленное обору дование и брошенные стройки выливались в огромные сум мы. Одно завершение этих проектов и открытие новых пред приятий дало бы работу 15 миллионам человек, 10 миллио нам из них - в промышленности. Эта цифра превышала в два раза число рабочих мест, созданных за всю пятую пятилетку. Плохое использование инвестиций вытекало также из того, что большая часть направлялась в региональные и республи канские центры; кроме того, крупные промышленные города уже начали испытывать недостаток в резервной рабочей си ле. Результатом стало их расширение за счет сельской мест ности и малых и средних городов. Быстрый рост городов по требовал больших инвестиций в инфраструктуру и строи тельство жилья, хотя некоторые города имели его в достаточ ном количестве и не всегда могли должным образом исполь зовать местную рабочую силу и даже разбазаривали ее. Рациональному использованию рабочей силы препятство вало введенное Никитой Хрущевым ограничение размера приусадебных участков, результатом которого, по данным ЦСУ, стала потеря работы 3,5 миллиона человек в этом секто ре, а также серьезный рост продовольственных проблем как в городах, так и в сельской местности. Оценки показывают: чтобы восполнить существующие ранее благодаря приусадеб 342 Моше Левин. Советский век ным участкам уровни потребления мяса и молочных продук тов, надо было повысить производство молока и молочных продуктов на две трети, мяса и жира - на три четверти, яиц - на 150 %, картофеля - на 50 %, овощей, дынь и тыкв - на две трети. Эти цифры подчеркивают, каким важным источни ком продовольствия и дохода государства были приусадебные участки (приблизительно половина того, что население полу чало от колхозов). Ограничение семейных участков админи стративными мерами, особенно в малых и средних городах, где они играли очень большую роль, усилило проблему рабо чей силы. Люди лишились ранее получаемого дохода, им по требовалась работа, которую нелегко было найти в городах. Безрассудное решение Хрущева вызвало недовольство и при вело к волнениям, которые КГБ не сумел предотвратить. Стихийный, экстенсивный приток сельского населения в города еще больше усложнил положение на рынке труда. За период с 1959 по 1963 г. около 6 миллионов сельских жителей перебрались в города. Большинство из них была молодежь в возрасте менее 29 лет. Само по себе это было положительным явлением, но оно совпало с замедлением роста производи тельности на селе. Большинство приезжало из регионов, где ощущался недостаток продовольствия, а вовсе не из мест с переизбытком рабочей силы. Другая нелепость: миграция из деревни в город привела к тому, что горожан постоянно отправляли работать на полях, особенно в период уборки урожая. В некоторых районах этот сельскохозяйственный труд принял форму «шефства» города над деревней: феномен стал привычным. «Шефы» (большей частью заводы) брали на себя значительную часть сельскохо зяйственного труда - обработку земли, сбор урожая и т. д. Они отдавали государству часть продукции, выполняли стро ительные работы и ремонтировали технику. Вследствие это го промышленные предприятия были обязаны содержать ре зервную рабочую силу для сезонных работ. В некоторых ре гионах все это не привело к подъему сельскохозяйственного производства, поскольку руководители колхозов и совхозов попали в зависимость от посторонней помощи. В то же время Часть вторая. 1960-е и далее.. 343 такая координация негативно отразилась на промышленных предприятиях, препятствуя им проводить мероприятия по подъему производства. В конце концов, результаты оказа лись плачевными для каждой из сторон. Создание трудового резерва на городских предприятиях для сезонного использования в сельском хозяйстве повлекло за собой ненормальный процесс обмена рабочей силы. Мно гие колхозники, ранее трудившиеся на полях, предпочитали искать работу на заводах в близлежащих городах. Причина была простой: зарплата на промышленных предприятиях то го же региона была в два-три раза выше, чем в колхозах. Следует особо отметить один вариант решения этой про блемы, предложенный Научно-исследовательским экономи ческим институтом Госплана. В республиках Средней Азии, Казахстане и Грузии были высокие темпы роста населения, но не было экономических активов, кроме сельского хозяйст ва, семейных участков и мелких промыслов. Кроме того, их преимущественно мусульманское население не имело жела ния мигрировать. Именно сюда и требовались инвестиции, а не в более развитые регионы с низким ростом населения и недостатком рабочей силы. Сам по себе встает вопрос: разве не требовалась рабочая сила для подъема богатой природными ресурсами Сибири? Вероятно, ученые предполагали, что их стратегия переадре сования инвестиций в Среднюю Азию и на Кавказ даст зна чительный экономический эффект, который позволил бы го сударству предложить хорошую оплату рабочим в Сибири и привлечь их туда. Можно представить, какие дебаты должны были разгореть ся по поводу этого предложения. Еще не преодолена была оп позиция исламистов, не желавших, чтобы женщины работали за плату. Языковые проблемы и профессиональное обучение было дополнительной головной болью. С другой стороны, при оритет развития нерусских регионов и отсрочка до лучших времен разработки богатств Сибири встретили бы жесткую реакцию со стороны русских националистов, сторонников централизованного государства, а также других аналогичных 344 Моше Левин. Советский век течений, с которыми нельзя было не считаться. Однако автор отчета без тени сомнения распространяет свое обследование на все регионы, в каждом отдельном случае предлагая специ фическое решение, являющееся частью всесторонней полити ки - как бы говоря советскому руководству: «Если вы на самом деле хотите планировать, вот то, что вам надо делать». Читателям уже ясно, насколько сложным был вопрос ра бочей силы и к каким социально-экономическим результа там привели бы накопившиеся извращения. Необходимы бы ли скоординированные меры, включая материальное стиму лирование, которое должно было бы стать основой планиро вания. Институт Госплана резко заявлял, что «проблема не в отсутствии информации, а в том, что фактор занятости еще по-настоящему не учитывается при работе над планом эко номического развития страны». Другими словами, Госплан не знал, как планировать занятость, ее распределение и ста билизацию; поэтому он ничего подобного не планировал. Он как бы застыл в эпохе, когда рабочей силы было с избытком и достаточно было определить капиталовложения и выставить цели; рабочая сила направилась бы в нужном направле нии - или ее направили бы силой. Но времена были другие, и задачи постоянно усложнялись. Здесь мы можем рискнуть сделать предварительное за ключение. Вопрос о назревающем кризисе еще не стоял. Од нако правительство должно было избрать иные методы пла нирования, которые не ограничивались бы постановкой ко личественных задач, а координировали, подсказывали и кор ректировали усилия производителей, которые сами знали, чего хотят и что им надо делать. Госплан и правительство пришли к выводу: рост рабочей силы является жизненно важ ным. Его нельзя игнорировать или пустить на самотек, иначе экономике грозит застой. По следам этого анализа проблемы рабочей силы в 1965 г. мы можем дополнить нашу картину данными, относящимися к 1968-1972 гг. 16 сентября 1968 г., спустя три года после обзора Анато лия Ефимова, начальник отдела рабочей силы Российской Часть вторая. 1960-е и далее. 345 Федерации Госплана СССР Касимовский (возможно, связан ный с научно-исследовательским институтом Ефимова) про изнес доклад для узкой аудитории правительственных экс пертов. Изложим вкратце его главные пункты. Экстраорди нарная концентрация населения в городах за последние 20 лет значительно усложнила проблемы наличия и распре деления рабочей силы. Повышенный рост наблюдается в больших городах; доля населения малых городов уменьшает ся. В период с 1926 по 1960 г. население городов с более 500 тысячами жителей выросло в 5,9 раза (в Российской Фе дерации - в 4,5 раза). Во многих случаях малые города и по селки городского типа, которые могли бы играть жизненно важную роль для населения региона, оказываются дестаби лизированными неконтролируемой урбанизацией. Населе ние всего района стекается туда в поисках работы; результа том становятся демографические проблемы. Число малых городов не растет, и их население снизилось до 17 % в России (и до еще меньшего уровня по всему Союзу в целом). В Российской Федерации доля населения, живуще го в городах с менее 10 тысячами жителей, снизилась с 9 до 1 % за период с 1926 по 1960 г.; одновременно в городах с на селением от 100 до 200 тысяч жителей эта доля в целом вы росла. В США наблюдается иная картина: количество малых городов и численность их населения остаются стабильными; средние города (10-50 тыс. жителей) растут; в больших горо дах население уменьшается. Американский путь, без сомне ния, предпочтительнее, поскольку возделывание гектара зе мли значительно дешевле в малых городах. В России его сто имость 45-47 рублей против 110-130 в крупных городах. В 28 крупнейших городах страны строительство новых за водов было запрещено. Министерства, либо получив льготы, либо просто нарушая постановления, возводили там пред приятия для того, чтобы использовать улучшенную инфра структуру, и тем провоцировали дефицит рабочей силы и в этих городах. Их население быстро растет, но создание новых предприятий (и, я рискну сказать, не только предприятий) опережает этот процесс. В более мелких городах картина 346 Моше Левин. Советский век иная: предприятия еще строятся, но уже очевиден избыток рабочей силы. Это порождает ряд сложностей, особенно про блему социально негативного дисбаланса между мужским и женским трудом [26]. Эта сложная ситуация была детально проанализирована вновь четыре года спустя другим специалистом по труду. В малых и средних городах тревожные экономические и со циальные проблемы накапливались, что напрямую отража лось на использовании рабочей силы. Дисбаланс между заня тостью мужчин и женщин вновь был подчеркнут. В городах с новыми предприятиями пропорция неис пользованной рабочей силы снижалась. Наоборот, в тех из них, где не намечалось экономического развития, имел ме сто отток населения в малые и средние города, страдавшие от дефицита рабочей силы. Кроме того, во многих городах односторонняя специализация приводила к превалирова нию женской или, наоборот, мужской занятости, и в резуль тате образовывался дисбаланс полов. В одной России около 300 городов испытывали более или менее серьезные трудно сти такого рода при формировании состава населения. Исс ледование указывает на 70 городов в 20 крупных регионах, где стояла эта проблема. В городах, где преобладала однополая занятость, другой пол не находил работу и трудился дома или на частном участ ке. Невозможность создать семью была причиной мобильно сти труда; возникал дефицит рабочей силы, отражавшийся в первую очередь на важнейших экономических предприятиях и нарушавший пропорциональное распределение профессий и квалификаций. Исследование показывает, что в городах с высокой женской занятостью безработица среди мужчин со ставляла 27-57 % при среднем показателе по стране в 13 %. Текучесть рабочей силы здесь была выше, чем где-либо еще, и автоматически сопровождалась исходом и дефицитом ра бочей силы. Многие текстильные фабрики были вынуждены импортировать женщин - в основном молодых, в возрасте от 15 лет. Все меньше было местных женщин-работниц: не бо лее 30 %, в то время как мужчин - 90-100 %. Но из-за небла Часть вторая. 1960-е и далее. 347 гоприятного демографического баланса женщины в этих центрах не задерживались. Социологическое исследование крупного текстильного центра Иваново-Вознесенска указы вает на это как на главную причину нестабильности женской рабочей силы в возрасте до 29 лет. Другим иррациональным моментом, характерным для городов с преимущественно женской занятостью, было то, что квалифицированным ра бочим было нечего делать, кроме культивирования своих ча стных участков, - работа не требовала никаких повышенных навыков. В городах Владимирской области 20-30 % занятых в торговле или пищевой промышленности были мужчинами, в то время как в Российской Федерации эти данные составля ли всего 15,1 процента. В сумме все эти дисбалансы, особенно в распределении поколений и полов, производили негативный демографиче ский эффект: низкий уровень естественного прироста насе ления, высокий автоматический отток населения и снижение роста населения в целом. В малых городах приходилось 125 женщин на каждые 100 мужчин (118 на 100 по всем горо дам Российской Федерации). В среднем избыток женщин проявлялся в возрасте более 40 лет, но в малых и средних го родах он был уже очевидным с 15 лет и старше. Следствием замедления демографического роста было старение населения: люди в возрасте от 20 до 39 лет состав ляли только 30 % жителей российских городов, в целом по республике, включая сельскую местность, они составляли 33 %. Этот отчет также касался проблем создания семей и се мей с одним родителем. Согласно автору отчета, решение этих сложных проблем было за пределами возможностей республиканских властей. Меры, предпринятые с целью выправить положение, оказа лись недостаточными. В числе причин указывалось плохое планирование, нежелание министерств создавать предпри ятия в малых городах, нестабильность планов и слабость строительных возможностей. Правительство Российской Фе дерации старалось убедить Госплан СССР помочь преодолеть это положение путем разработки специального плана для 348 Моше Левин. Советский век 28 «феминизированных» городов и пяти «мужских», но ниче го не добилось. Госплан имел другие приоритеты [27]. Мы можем видеть, что эти сложные проблемы рабочей си лы и демографии привлекали большое внимание и вызывали беспокойство; социологи и небольшая группа социальных психологов также приняли участие в дискуссиях. Националь ные и этнические перспективы также создавали повод для тревоги. Была ли советская система готова справиться с этой ситу ацией? Конечно, она доказала свою способность определять приоритеты вроде ускоренного развития ключевых экономи ческих секторов, обороны (связанной с ними многими нитя ми) и массового образования. Но в каждом случае было едва ли просто выделить специфические задачи. В 1960-х гг. осо бое значение приобрели вызовы совсем иного порядка, тре бующие ясной формулировки сразу нескольких планов. Дру гими словами, задача сама по себе усложнилась. Занятость стала частью социальной, экономической, политической и демографической головоломок, и ее именно так и следовало рассматривать. Другие пороки экономической модели. После смерти Иоси фа Сталина в экономике были произведены важные перемены, давшие положительные результаты. Крупные инвестиции в сельское хозяйство (особенно в целинные земли Казахстана) и рост цен на его продукцию удвоил денежный доход коллектив ных хозяйств за 1953-1958 гг. Прирост сельскохозяйственной продукции составил 55 % в 1960-м по сравнению с 1950-м; только одно производство зерна выросло с 80 до 126 миллио нов тонн , причем три четверти - за счет урожая, собранно го на целинных землях . Но они не представляли собой ста бильного источника зерна на долголетнюю перспективу Для повышения стандартов жизни были сделаны инвести ции в жилищное строительство и производство потребитель ских товаров. За время с 1950 по 1965 г. объем городского жилищного фонда удвоился и сузилась пропасть между инве стициями в тяжелую промышленность - приоритет периода Часть вторая. 1960-е и далее.. 349 сталинизма - и инвестициями в производство потребитель ских товаров. Большие достижения были и в области здравоохранения. Уровень смертности упал с 18 умерших на тысячу населения в 1940-м до 9,7 в 1950-м и 7,3 в 1965 г. Детская смертность, лучший показатель стандартов общественного здоровья, снизилась с 182 на тысячу новорожденных в 1940 г. до 81 в 1958-м и 27 в 1965-м. Образовательный уровень также повысился: число уча щихся, продолжающих свое образование после четырех клас сов средней школы, выросло с 1,8 миллиона в 1950-м до 12,7 миллиона в 1965-1966 гг. За эти же годы утроилось чис ло студентов в высших учебных заведениях - оно выросло со 125 миллионов человек до 3,86 миллиона. Доходы крестьян, крайне низкие в 1953 г., росли быстрее, чем у городских жителей. В городе установился приблизи тельно равный уровень; минимальные доходы и пенсии по высились, уменьшилась разница в заработной плате. Но сохранялись старые приоритеты тяжелой промыш ленности и вооружений, и хотя делались попытки повысить жизненные стандарты и стимулировать технологический прогресс, проблемы все нарастали. В эти же годы Япония сравнялась с Советами по темпам роста и преуспела как в улучшении жизненных стандартов, так и в модернизации экономики. По контрасту, советские экономисты и планови ки знали и говорили - по секрету, но также и в опубликован ных работах - что экономическая модель страны, которая оставалась в своей основе сталинистской, чревата опасной неустойчивостью. Тем не менее Советский Союз достиг вну шительных успехов, особенно в космосе. По словам Р.У. Дэ виса, «в 1965 г. Советский Союз уверенно смотрел в будущее, а капиталистические державы наблюдали за ним с замет ным опасением» [28]. Но архивные материалы Госплана и других учреждений свидетельствуют, что плановики начали испытывать серьез ное беспокойство, поскольку ближайшее будущее было мно го сложнее и тревожнее. 350 Моше Левин. Советский век При анализе целей восьмого пятилетнего плана (1966- 1970 гг.) некоторые просчеты уже были очевидными. Коллегия Госплана предупредила правительство, что эти изъяны окажут влияние на дальнейший план [29]. Хотя инвестиции из всех источников выросли на 1,7 % (10 млн. рублей), главный инве стиционный план, по которому устанавливался объем новой продукции (особенно в тяжелой промышленности), снизился до 27 миллиардов рублей (10 %). Сверх этого дополнительные 30 миллиардов должны быть потрачены на покрытие вырос шей стоимости строительства производственных единиц, что не увеличит их производительную отдачу. Таким образом, це ли плана относительно постановки на поток новых единиц бы ли обеспечены на уровне 60 % угля и стали, 35-45 % химиче ской промышленности, 42-49 % тракторов и грузовых машин, 65 % цемента и 40 % целлюлозы. Все это оказало бы влияние на рост показателей последующего плана. Госплан обязал правительственные министерства найти резервы для расширения производства. Но большинство их не предусмотрело в своих планах на 1971-1975 гг. перестрой ку соответствующих секторов - и это несмотря на многочис ленные предписания правительства поступить именно так и отыскать резервы. Непрерывный рост экстенсивных факторов в экономи ке. Еще более ясный диагноз вновь был предложен Научно-ис следовательским институтом Госплана. Его директор Ко тов 19 ноября 1970 г. направил письмо заместителю предсе дателя Госплана Соколову Он писал: в своих директивах к девятому пятилетнему плану (1971-1975 гг.) XXIV съезд КПСС постулировал , что экономический прогресс должен базироваться на интенсивном росте и введении новых тех нологий (это также относилось к сельскому хозяйству). Но данные свидетельствуют (прежде всего в сельском хозяй стве), что расходы , уже затраченные в ходе трудового про цесса на заработную плату и социальные фонды , растут быстрее , чем продуктивность. Эта тенденция противоре чит императиву экономического развития - а именно полу Часть вторая, 1960-е и далее. 351 чению соот носит ельных сбережений в ходе общ ественного труда [3 0 ], Перспективы следующего пятилетнего плана были далеко не благоприятными, и это следовало из снижения продуктив ности капитальных активов. Существующий показатель воз врата инвестиций был неполноценным, и экономисты из отде ла сельского хозяйства не имели надежного инструмента опре деления этих активов и планирования требуемого капитала. Котов сделал ряд расчетов, которые мы здесь приводить не будем; но на них основывается его предупреждение в ад рес Госплана: «Экстенсивные факторы становятся сильнее в развитии советской экономики, прежде всего потому, что рост капитальных активов опережает рост производительно сти. Эта тенденция даже более очевидна в сельском хозяйст ве, чем в других секторах». Ученые были обеспокоены, потому что эта тенденция шла вразрез с современным промышленным и научным развити ем. Нет сомнения, что те руководители страны, которые не сли ответственность за прогресс экономической политики, также осознавали проблемы и то, что они предвещали.
Глава 17. АДМИНИСТРАТОРЫ: «БИТЫЕ», НО ПРОЦВЕТАЮЩИЕ
Даж е при наличии стран ных пробелов, когда дело шло о пенсиях, прерогативы правящих, дарованные им режимом (а ведь эти люди были партийными и госу дарственными служащими на жалованье, они не владе ли предприятиями, которы ми руководили), означали, что можно уверенно гово рить о советском государст ве благоденствия. Очевид но, оно существовало и для более бедных слоев населе ния; но когда дело касалось привилегий, в советских ус ловиях те выглядели просто роскошью"Сделка". Теперь мы можем вернуться к советской бю рократии, чью судьбу при Иосифе Сталине мы проследили. То, что произошло с ней после его смерти, можно без малей шей гиперболизации определить как «эмансипация бюро кратии». Сталинизм стоил ей дорого, и даже если бюрократы лезли вон из кожи, система не позволяла им вести себя так, как им хотелось. Поэтому они делали все возможное, чтобы изъять ненужные им элементы сталинизма. Заглядывая впе ред, можно сказать, что феномен бюрократии приобрел та кие масштабы, каких не было никогда ранее, и modus operan di советской системы в корне трансформировался под его влиянием. Следовательно, процесс принятия решения был «бюрократизирован» - другими словами, он не принимал формы категорического приказа, а представлял собой слож ный комплекс переговоров и координаций ( согласования ) между высшим политическим руководством и администра тивными органами. Этот новый modus operandi уже существовал и ранее, но кровавые репрессии всегда могли с легкостью положить ему конец. При Никите Хрущеве вопрос об этом не стоял. Даже ес ли он безапелляционным образом прекращал деятельность большого числа правительственных органов и учреждений одним росчерком пера, это не имело ничего общего с тем, как действовал Сталин. Более того, хрущевская реформа, по сути дела, закончилась провалом, как мы детально увидим далее. Два термина особенно характеризуют исследования со ветской бюрократической вселенной. Первый - уже упомя нутое согласование , этот термин чрезвычайно точно опреде ляет бесконечный процесс переговоров и координации, на поминающий заключение сделки между отделами министер ства, а также между государственными и партийными чинов никами. Второй - управленцы - определяет административ ные кадры, занятые в управлении , и означает что-то вроде «менеджмент - руководство - командование». Напомнив о депрессивном состоянии партийного аппара та после войны и о влиятельности и высокомерии минист ров - причине горьких сетований партийных аппаратчи ков, - мы далее проследим за инициированной Хрущевым по литикой. Ее целью было оживить партию, восстановить ста тус и власть ее аппарата, укрепив его идеологическую роль (эта политика и порожденные ею надежды постепенно увя ли). Но до самого конца Хрущев прилагал большие усилия для переформулирования одновременно старых и новых со циалистических ожиданий. Он делал упор на такие практические меры, как поднятие жизненных стандартов не только всего населения, но и самих аппаратчиков, чтобы они достигли уровня материального комфорта министерских чиновников - критерий благополу чия партийных боссов и аппаратчиков нижестоящего ранга. Это касалось не только оплаты, но прежде всего набора при вилегий, бывших предметом вожделения высших слоев. В их глазах такие привилегии были единственным показателем их подлинного статуса (это присуще не только советской бю рократии) . ЦК КПСС должен был что-то предпринять для удовлетво рения персонала партийного аппарата в центре и на респуб ликанском уровне, чтобы они больше не чувствовали себя второсортным контингентом. Существовал единственный способ предотвратить уход лучших и умнейших аппаратчи ков работать «на конкурентов»: создание гарантии того, что бы они вновь ощутили себя в седле как представители правя щей партии. 358 Моше Левин. Советский век Государственное администрирование. В очерке государст венного администрирования (он содержится в первой части нашего исследования) проведено отчетливое различие между управленцами с одной стороны и аппаратчиками - с другой. Очевидно, могущественная государственная администра ция любого сектора, как и все общество, представляла собой крайне чувствительную к подземным колебаниям различно го рода социальную, культурную и в некоторых аспектах по литическую организацию. Бюрократия должна была и реаги ровать на постоянные волны перемен, и при этом сохранять свое собственное «постоянство» - противоречивые внутрен ние тенденции. Она усвоила новое поведение, создала свой имидж и научилась блюсти собственные интересы. Наше ис следование будет касаться последнего пункта: доминирую щей ориентации бюрократии, особенно в верхних эшелонах, на собственные интересы и ее оценки своего положения вну три системы. История советской бюрократии остается малоизвестной. Сложный, полный драматических изломов и поворотов про цесс конструирования административных структур государ ства и привлечения персонала постоянно, с того самого дня, когда Владимир Ленин впервые заговорил о проверке чинов ничества после окончания Гражданской войны, имел тене вую сторону: создание новых органов для контроля этой ад министрации. Подобно самим административным структурам, они по стоянно расформировывались и заменялись иными. Нет не обходимости входить в детали. Достаточно сказать, что исто рия советской администрации демонстрирует удивительную склонность к «бюрократическому творчеству», благодаря ко торой создавались бесчисленные структуры; она иссякла только в последние годы режима. Но, как говорили злые язы ки, старые бюрократы не ушли: они умерли в креслах своих кабинетов. Определить, классифицировать и подытожить числен ность и цену чудовища само по себе трудно. За первые два де сятилетия режима происходили многочисленные исчисле Часть вторая. 1960-е и далее. 359 ния, инвентаризации и классификации. Но подойдем прямо к 1947 г., когда Центральное статистическое управление про извело полную перепись различных административных сло ев и представило руководству точные цифры. Понятно, это было только началом. Оценка стоимости административных органов, установления правил вознаграждения, разработки организационных структур, регулирования назначений ( но менклатуры , или скорее номенклатур , так как их было не сколько) - все представляло собой титанический труд. Одна политика заработной платы (учитывая желатель ность ее упорядочения) требовала огромной работы по опре делению затрат труда, шкалы оплат (при специальном выде лении приоритетов и привилегированных секторов), контро ля за использованием фондов заработной платы (не говоря уже о более широкой проблеме действительного использова ния министерствами бюджетных ассигнований). Каждая из этих задач требовала много времени и большого труда со стороны органов надзора; и высшее руководство также с го ловой погружалось в это дело. «Круговращение» (один аппа рат контролирует другой) было таково, что так называемый государственный контроль не мог эффективно надзирать над постоянно расширяющейся бюрократической вселенной. Среди контролеров на первом месте всегда стоял Наркомат (затем министерство) финансов, словом тот, кто контролиро вал расходы. Затем шел Госплан, который предписывал мини стерствам их экономические задания и поэтому должен был знать численность, структуру и стоимость их персонала [31]. ЦСУ, чьи службы нуждались в получении различных данных, периодически проводило генеральные или частичные провер ки. Затем были органы государственного контроля (их посто янно реорганизовывали и переименовывали за весь период истории). Они внимательно следили за административными органами, фиксировали их количественный рост, в свою оче редь способствуя созданию многочисленных подразделений с перекрещивающимися функциями, а то и вообще неизвестно для чего. Наконец, прокуратура, милиция и КГБ занимались всякого рода нарушениями и уголовными делами. 360 Моше Левин. Советский век Партийные организации, особенно их аппарат, вносили свой вклад в анализ этого феномена и формулировали пред ложения по текущей политике. Они часто инициировали рас следования или создавали комитеты для анализа проблем ад министративной системы в целом или некоторых специаль ных органов. Русский термин для всего этого бюрократиче ского феномена - административно-управленческая систе ма (административно-командная система) - полностью от ражает ее сущность. Но он охватывает одновременно госу дарственную администрацию и партийный аппарат. Бюрократию постоянно инспектировали, изучали и ре структурировали. Каждый административный орган имел собственный штат инспекторов. Но ничто не могло удержать эту все более усложняющуюся структуру от расширения под воздействием собственных внутренних сил в направлении, никому не нужном. Нельзя недооценивать способность руководства разма хивать топором и начинать атаки на бюрократию - доста точно упомянуть сталинские репрессии. Но попытки умень шить и рационализировать бюрократию, сделать ее более эффективной, менее дорогой и более ответственной как пе ред руководством, так и перед общественным мнением, не дали никакого результата, а таких попыток было множест во. Это, по-видимому, объясняет, почему напористый, само уверенный Никита Хрущев избрал фронтальный удар для того, чтобы решить проблему одним махом, даже не проду мав стратегии. Сначала подобная шоковая терапия произ водит сильное впечатление, поскольку она не нуждается в доводах разума. Административная перестройка Хрущева (1957-1964). Ее целью было заменить громоздкую пирамиду экономических министерств (большей частью промышленных), сверхцент- рализованных, пренебрегающих и местными интересами, и экономическими административными органами. Поскольку основная деятельность происходила на местном уровне, эти шаги должны были развязать инициативу, ввести в дело но Часть вторая. 1960-е и далее. 361 вые ресурсы, яснее представляющие себе местные условия, чем находящиеся в Москве бюрократы. Тогда, излечив болез ни пирамидальной структуры, можно было заняться управ лением и координацией экономики. Дело доходило до анекдота. У одного из двух промышлен ных предприятий, находящихся напротив друг друга на од ной улице в Казани, на складе были товары, нужные другому предприятию. Но они не могли напрямую работать друг с другом, не запрашивая свои министерства в Москве. Когда последние давали согласие, из Москвы в Казань шли поезда, груженые товарами, уже в избытке имевшимися на местных складах. Неповоротливость министерств вынуждала перенести менеджмент ближе к производству, придерживаясь скорее территориальных, чем отраслевых принципов. 10 мая 1957 г. ЦК КПСС принял решение, что далее невозможно руководить 200 тысячами предприятий и 100 тысячами строек, разбро санных по всей стране, из министерских кабинетов в Москве. Пришел момент наделить республиканские и местные орга ны большей властью и передать менеджмент непосредствен но экономико-административным регионам. Программа, в основном имеющая в виду промышленность и строительство, охватывала и другие сектора. В мае - июне 1957 г. Верховный Совет образовал 105 экономических реги онов (70 в Российской Федерации, 11 на Украине, в некото рых случаях ими стали республики целиком). Всего было рас формировано 141 министерство центрального, центрально республиканского и республиканского уровня, освобождено 56 тысяч чиновников, и в результате экономия составила 56 000 миллионов рублей. Эти органы были заменены экономическими советами (совнархозами), ответственными за некоторые отрасли на своей территории. Первоначально их персонал был крошеч ным - только 11-15 чиновников. В ходе реорганизации, в 1960-м, были привлечены руководители крупнейших пред приятий и строек и образовались дополнительные отделы с отраслевыми подразделениями. Позднее были созданы тех 362 Моше Левин. Советский век нические советы, в которые входили ученые, инженеры и так называемые экономические рационализаторы. В 1959 и 1960 гг. экономические успехи не вызывали сом нений: темпы роста составляли 8 % ежегодно. В крупнейших республиках были образованы республиканские советы на родного хозяйства для координации работы более мелких и для обеспечения их материально-технического снабжения. В конце 1962 г. разные совнархозы слили, число их упало со 105 до 43, а 24 ноября 1962 г. был создан Всесоюзный совет народного хозяйства в Москве. Его задачей стала разработка плана в масштабах всей страны, создание системы снабже ния сырьем и оборудованием и управление работой респуб ликанских министерств, совнархозов и отдельных мини стерств. Совет министров СССР занимался только тем, что не было включено в этот план. Таким образом централизован ный уровень оказался вновь воссоздан, хотя кое-что и оста лось за его пределами. 13 марта 1963 г. Совету народного хозяйства СССР был придан двойной союзно-республиканский статус; он стал центральным органом с республиканскими филиалами. В 1963-1965 гг. под его юрисдикцию передали Госплан, Госу дарственный комитет по строительству и отраслевые коми теты Совета министров в ключевых секторах. Но вслед за ус пехами 1957-1960 гг. последующие четыре года ознаменова лись замедлением экономического роста, и пороки новой си стемы стали очевидными. Намерение децентрализовать и демократизировать упра вление экономикой было благом, но совнархозы оказались неспособными руководить многоотраслевой экономикой в условиях быстрого технологического развития. Они считали приоритетными интересы предприятий своего региона, пре небрегая проблемами межотраслевой связи [32]. Многие понимали с самого начала реформы 1957-го, что территориальные и отраслевые принципы должны работать совместно. Для этой цели в Москве под эгидой Совета мини стров стали создаваться государственные производственные комитеты. Другой аномалией, нуждавшейся в исправлении, Часть вторая. 1960-е и далее. 363 было то, что научно-исследовательские институты оказались отрезанными от производства. Они не подчинялись совнар хозам, и государственные производственные комитеты не имели власти внедрять их разработки в производство - они могли только давать рекомендации. Кроме того, совнархозы были склонны блюсти прежде всего местные интересы, стремясь образовать своего рода экономическую автаркию, где все производится здесь же. Это создавало местничество , при котором каждый стремил ся продвинуть исключительно собственное дело. В этих усло виях отраслевые комитеты центрального правительства (как объяснил в 1965 г. председатель Совета министров СССР Але ксей Косыгин) не могли способствовать технологическому прогрессу; они были просто консультативными органами. Непродуманная реформа Хрущева расползалась по швам. Неудача совнархозов вызвала новую волну критики «во люнтаризма» и «администрирования», сводящегося к выпус ку различного рода инструкций. Такая критика часто разда валась в адрес старой системы. Однако после падения Хруще ва прежнее положение было восстановлено: совнархозы уп разднены, а вертикальная министерская система воссоздана. Реставрация вертикальных министерств после отставки Хрущева не была случайностью. Режим чувствовал себя уве реннее, контролируя централизованные административные пирамиды; ему труднее было иметь дело с системой, объеди нявшей оба принципа, которая, помимо прочего, не работа ла. Пленум ЦК КПСС 1965 г. извлек уроки из семи лет рефор мы и одним росчерком пера покончил с различными цент ральными, республиканскими и местными «совнархозами». В конце 1965-го вновь заработали 35 экономических мини стерств. Госплан, прошедший через сожительство с Советом народного хозяйства, вновь обрел свои прежние полномо чия; то же произошло и с могущественным, но пользующим ся дурной славой Госснабом (Государственным комитетом по материальному и техническому снабжению). Эта реорганизация не была счастливым выходом из соз давшегося положения, хотя даже Косыгин выступил за воз 364 Моше Левин. Советский век вращение к вертикальной пирамиде централизованных ми нистерств. В отличие от других руководителей он не идеали зировал их и в том же году без фанфар запустил новый эконо мический эксперимент - последний эксперимент режима, нацеленный на изменение системы экономического инве стирования, а не командно-административной системы. Быстрота возвращения к громадному комплексу дохру щевской экономической администрации выглядит чудом. Однако фактически старая система никогда по-настоящему не исчезала. Очень скоро после образования совнархозов бы ла создана система подмены в форме промышленных отрас левых комитетов, подчиненных Совету министров, по сути дела, соответствующих старым министерствам. Численность чиновников различных центральных промышленных ве домств достигло к концу 1964 г. 123 тысяч, превзойдя цифру 1956 г. Более того, о чем еще не упоминалось, многочислен ные отраслевые комитеты снабжения, вытеснившие расфор мированное сверхминистерство снабжения, влились непо нятно почему в Госплан. В них работали многие бывшие кад ры, сохранившие know-how; они были готовы восстановить прежние структуры по первому же сигналу. Кое-кто из министерского официоза при хрущевской перестройке лишился привилегий и даже был вынужден, покинув Москву, перебраться в провинцию, но это вовсе не были репрессии. В бюрократических кругах хорошо знали, что «своих» не бросят на произвол судьбы. Уйдя с одного поста, они быстро окажутся на другом, обычно того же уровня. Московский мегацентр был мастером этого искус ства «бюрократической системы безопасности»; дело не в том, что они были незаменимыми специалистами, но они проявили себя социально активными и обросли связями; впрочем, вновь повторим, все это присуще не только совет ской бюрократии. Восстановление министерств, произошедшее к радости многочисленных бюрократов, также повлекло за собой воз рождение всех проблем, вызвавших реформу Хрущева. Книга воспоминаний родственников и друзей Косыгина, который Часть вторая. 1960-е и далее. 365 возглавлял экономику и стремился сделать ее эффективной, позволяют понять, сколь безнадежным он считал положение. Косыгин горько жаловался на то, что Совет министров пере гружен множеством дел, которые должны решаться на низ шем уровне в многочисленных административных органах, специально для этого и существующих: «Почему правитель ство должно ломать голову, какое количество песка нужно стекольной промышленности и прочим отраслям? Существу ют министерства и государственные комитеты стандартов: почему они не могут этого решить?» Представлял ли Косыгин, почему дела идут через пень-ко лоду? Раздумывал ли он о скрытых причинах этого феноме на? Не имея доступа к его архиву, с уверенностью ничего ска зать нельзя. Но можно уловить ответ в самом факте запуска в 1965 г. реформы экономического механизма, носящей его имя. Это была крупнейшая экономическая реформа после войны, и она была начата осторожно, без официальных фан фар. Ее главными целями было облегчение тяжести цент ральных плановых показателей и внесение новых стимулов в систему снизу, прежде всего созданием фондов вознагражде ния для менеджеров и рабочих за хорошие результаты или технологические новации. Сначала метод был опробован на ограниченном числе заводов. Затем, когда он дал хорошие результаты, его рас пространили на большее число предприятий и отраслей. Однако он быстро столкнулся с препятствиями, которые можно было преодолеть, только предприняв другие шаги для расшатывания существующих структур. Это открыло бы дорогу дебюрократизации и изменило бы взаимоотноше ния между плановыми показателями (подлинная смири тельная рубашка) и материальными стимулами как для производителей, так и потребителей. Консервативные кри тики были правы, утверждая, что это переделало бы систе му до неузнаваемости. Именно это и было нужно. Однако политическая воля, способная довести дело до конца, отсут ствовала. Оппонентам Косыгина удалось смазать реформу, даже не провозгласив ее. 366 Моше Левин. Советский век Эти оппоненты образовали коалицию или, точнее ска зать, блок высших эшелонов государственной и партийной бюрократии. Термин номенклатура прекрасно их определя ет. Они все были членами партии, некоторые одновременно и занимали высокие административные посты, и заседали в Центральном комитете. Но есть много достаточно веских причин, чтобы провести различие между административными кадрами и партийны ми аппаратчиками и изучать их по отдельности. В первой ча сти книги мы попытались показать, что во время и после вой ны два пласта бюрократии откровенно соперничали, оспари вая друг у друга власть. Одним из побудительных стимулов Хрущева было восстановление преобладания партии, прежде всего ее аппарата, для того чтобы он стал инструментом его личной власти. Вот почему следует вернуться к некоторым ключевым чертам этого аппарата. Партийный аппарат. Начнем с некоторых цифр . На 1 ок тября 1949 г. в стране было 15 436 партийных комитетов (или организаций). Кроме собственной администрации Цен трального комитета , штатных (т о есть оплачиваемых) аппаратчиков насчитывалось 138 961 человек , 113 002 из которых были политическим персоналом и 25 959 - техни ческим [33]. У нас есть данные о местных партийных органах за пери од с 1940 по 1 ноября 1955 г. по этим двум категориям и по ложению организации в административной структуре стра ны (республики, области, района, участка и предприятия). Вот некоторые показатели (см. таблицу). ПОЛИТИЧЕСКИЙ И ТЕХНИЧЕСКИЙ ПЕРСОНАЛ Численность Политический Технический на 1 января персонал персонал 1940 116 931 37 806 1941 131 809 27 352 1950 113313 26 100 1951 115 809 26 810 Часть вторая. 1960-е и далее. 367 Численность Политический Технический на 1 января персонал персонал 1952 119 541 27 517 1953 125 005 28 710 1954 131 479 28 021 1955 142 518 27 830 1955 (на 1 ноября) 143 768 27 719 Надежный источник относительно состояния партийного персонала на 1 декабря 1963 г. - самый последний, который мне удалось получить, - приводит следующие цифры числен ности аппарата, включая Центральный комитет: 24 290 пар тийных организаций со штатом 117 504 человека, 96 909 из которых - политический персонал и 20 595 - технический. Ежемесячная ведомость заработной платы достигала для первых 12 859 700 рублей, для вторых - 1 054 100 рублей. Сравнительно низкая пропорция технического персонала обусловлена давлением сверху, требующим не превышать бюджетные лимиты. В результате политический персонал оказался без квалифицированного подсобного штата, преж де всего секретарей и машинисток [34]. В 1958 г. персонал Центрального комитета - московское со средоточие власти - насчитывал 1118 чиновников и 1085 тех нических работников, или 2203 человека; то же относится и к чиновникам партийного комитета внутри Центрального комитета (подобно другим предприятиям, члены партии, ра ботавшие в нем, имели свою партийную ячейку). Можно видеть, что ЦК нуждался в большем техническом персонале и мог себе его позволить. Ежегодная ведомость за работной платы за 1958 г. составляла 57 039 600 рублей [35]. Пять лет спустя эта цифра достигла (судя по отчету) 65 мил лионов рублей - рост оправдывался приходом новых аппа ратчиков в новые структуры и на новые посты [36]. Две тысячи с лишним сотрудников, из которых 1100 вы полняли политические задачи: таков был контингент рабо чей силы Старой площади в Москве - знаменитого квартала, 368 Моше Левин. Советский век где размещался Центральный комитет, правивший Совет ским Союзом. Но эти цифры не отражают подлинной конфи гурации центральной власти. К ним следует прибавить цент ральную администрацию правительства СССР и мини стерств, или примерно 75 тыс. человек, которые также пребы вали в Москве (партийный аппарат Москвы и Московской об ласти не включен в эти цифры, но относится к той же катего рии). Не нагромождая больше данных, надо упомянуть, что верхи республик и административных регионов, особенно бо гатейших, также должны учитываться, поскольку они приоб ретали все большую власть по мере того, как центр сталки вался с лавиной, по видимости, неразрешимых проблем. Это сравнительно небольшое число людей, составлявших высший эшелон, не следует путать с гораздо более многочис ленным пластом руководителей (чиновниками, выполняю щими управленческие функции), которые были распределе ны по всей стране в экономических, административных и партийных органах. Их численность составляла примерно 2 миллиона человек. Конечно, московские аппаратчики хорошо оплачивались. Однако в Советском Союзе заработная плата не была крите рием стандартов жизни и способом воздаяния достойным. Все это определялось системой привилегий и прерогатив; именно они были предметом вожделений и подлинным воз награждением. Эта система заслуживает краткого исследо вания. Привилегии и прерогативы. Возможность получить луч шее медицинское обслуживание была одной из самых вожде ленных привилегий. Список благодеяний находился в особом главном управлении , четвертом , Министерства здравоохра нения, на которое также была возложена ответственность за лучшие медицинские центры . Оно заведовало тремя диаг ностическими центрами и тремя главными больницами , а помимо этого особым диагностическим и лечебным центром для членов Центрального комитета, правительства и их се мей. Первый и второй диагностические центры , универси Часть вторая. 1960-е и далее. 369 тетская больница и центр скорой помощи обслуживали руко водителей центральных и местных партийных комитетов , советских органов и промышленных предприятий [37]. С п и сок привилегированных пополнялся по мере приня тия новых решений Центральным комитетом и Советом ми нистров и отражал рост экономики, общественных организа ций и средств массовой информации. В конце концов в этом списке оказалось около полумиллиона человек. Таким обра зом, чиновники высшего ранга (и их семьи) получали наи лучшее медицинское обслуживание. Узкий круг Политбюро и Совета министров имел собственную поликлинику в Кремле под эгидой Министерства здравоохранения. Простое замечание, что кто-то «прикреплен к кремлевке » красноречивее, чем что-либо, служило доказательством его статуса (и составляло предмет гордости). Таким образом, ар хивы Министерства здравоохранения - лучший источник для исследователя, желающего выяснить, кто принадлежал к не многим привилегированным. Из них также можно узнать, кто утратил эти прерогативы, и не только после смерти. Но больницы и медицинские учреждения были только ча стью целого. 19 апреля 1966 г. заместитель начальника отде ла финансов Центрального комитета направил в ЦСУ список санаториев, домов отдыха и гостиниц, находящихся в его рас поряжении на 1 января того года. Это были 12 санаториев, пять домов отдыха (в том числе однодневных) и две гостини цы. Документ указывал, кто мог пользоваться ими (взрослые и дети), сколько человек пребывали в них за летний сезон и где они расположены. ЦСУ должно было вести учет этих раз нообразных привилегий. В документе также содержались ана логичные данные по Министерству обороны и КГБ. Каждое уважающее себя министерство имело такие восстановитель ные учреждения, не говоря уже о дачах для важных персон. Партийные чиновники низшего уровня на предприятиях также имели стимулы для своей работы. Партийные, комсо мольские и профсоюзные аппаратчики (то есть оплачивае мые функционеры, не занятые на производстве) также были наделены экстраординарными привилегиями. В марте 370 Моше Левин. Советский век 1961 г. Центральный комитет рассмотрел вопрос об их пре мировании наряду с инженерами и администраторами. Это не было бы чем-то необычным, если бы премии не выдава лись за внедрение новой технологии в различных отраслях производства , включая оборонные [38]. Эти премии партийных функционеров (вероятно, были и другие) не должны были превышать зарплаты за три года, в то время как премии инженеров и администраторов могли достигать зарплаты за шесть лет [39]. Но даже в таком случае это было значительной суммой. Таким образом, декларируемое убеждение (или вымы сел), что труд партийных секретарей необходим, было под держано вознаграждением их «вклада» в технологические новации инженеров предприятий и исследовательских отде лов. При отсутствии подобных механизмов партийные чи новники на заводах были бы бедными родственниками. Не будь им гарантировано право на эти премии, их бы работу вообще никто не принимал во внимание. У меня нет точных сведений, что это постановление вы полнялось. Сомнительно, что такая затея могла стать идеаль ным способом восстановить престиж партийных функционе ров в глазах технического персонала. В любом случае это за ставило вспомнить, если кто-нибудь забыл, что большинство секретарей партийных организаций были чиновниками (а вовсе не людьми, осуществляющими политическую мис сию), которые хотели получить свою долю, как и все осталь ные люди, даже если их подлинный вклад в производство фа ктически был нулевым. Деликатный сюжет - пенсии. Мы не касаемся вопроса о пен сиях аппаратчиков из верхнего партийного эшелона - можно предположить, что они зависели от поста, на котором те находились в конце своей карьеры. Удивительно, но для пере груженной привилегиями бюрократии это оставалось сла бым местом. В основном от этой проблемы уклонялись, что бы не фиксировать возраст перехода «на заслуженный от дых», что могло бы иметь неблагоприятные последствия. Часть вторая. 1960-е и далее.. 371 Этот возраст был произвольным и зависел от каприза выше стоящих инстанций. Такое отсутствие правил создавало массу трудностей для чиновников высшего ранга , уходящих (или отправляемых) на пенсию. Несмотря на возраст , мно гие секретари обкомов не покидали своих кресел, блокируя прилив новой крови. Они страшились резкого и радикального снижения своих жизненных стандартов. При Леониде Брежневе размер пенсий зависел от связей с членами Политбюро, даже с самим генеральным секретарем или его окружением. Этот законодательный вакуум только углублял подчиненность местных руководителей центру. Ча сто заслуженные местные руководители, не стремившиеся к близким отношениям с вышестоящими, при выходе на пен сию значительно проигрывали по сравнению с различного рода лизоблюдами [40]. Нашим источником по этому вопросу является Егор Лига чев - член Политбюро, преданный партии и известный своей личной честностью. Нам хотелось бы спросить его: достойно ли подобные люди и окружавшие их именовались «коммуни стами» и почему он так упорно отстаивает такое название своей партии? Стремясь закончить этот раздел на мажорной ноте, мы можем добавить, что Совет министров СССР в конце концов принял закон о пенсиях для высшего государственного и пар тийного чиновничества. Это случилось в 1984-м, за год до прихода Горбачева к власти. Государство благоденствия... для партийных и государст венных «шишек». Даже при наличии странных лакун, когда дело шло о пенсиях, прерогативы правителей, дарованные им режимом (между тем эти люди были партийными и государст венными служащими на жалованье, они не были владельцами или совладельцами предприятий, которыми руководили), оз начали, что можно со спокойной совестью говорить о государ стве благоденствия. Очевидно, оно существовало и для более бедных слоев населения; но когда дело касалось привилегий, в советских условиях они выглядели просто роскошью. 372 Моше Левин. Советский век Экономика постоянно страдала от нехватки всего на свете, и поэтому хорошей зарплаты было недостаточно. Требовался особый доступ к товарам и услугам, а их было немного, и они предоставлялись немногим привилегированным. Отсюда раз витие порочного механизма, в недрах которого оказались слу жащие высшего ранга. Они тяжко трудились ради привилегий, которые были условием хорошей жизни, а их могущественные работодатели (Центральный комитет, Совет министров, ми нистерства) применяли эти привилегии, как морковку (предо ставляя их) или палку (соответственно отнимая). Существовала угроза, что однажды благ потребуется больше, чем система может себе позволить. Она вращалась, перераспределяя существующие ресурсы, но не создавая но вые - между тем у обеих сторон неизбежно появлялись новые запросы, аппетиты бюрократов росли, превышая пределы возможностей системы. Легко объяснить, почему некоторые из аппаратчиков высшего уровня остались горячими адепта ми своего «социализма» - никакая другая система не могла бы дать им столь многого. Мы можем судить об этом по не скольким примерам степени материального комфорта, пре доставлявшегося им по мере того, как они поднимались по лестнице центрального аппарата. Не скрывая скептицизма, секретарь Центрального коми тета повествует о дарованных ему привилегиях. Дело про исходило в 1986 г., но все соответствует положению дел, су ществовавшему ранее. Речь идет о бывшем после в Вашинг тоне Анатолии Добрынине [41]. Этот функционер хорошо знал руководство, но смутно представлял себе жизнь пар тийного аппарата. В марте 1986 г. он стал секретарем Цент рального комитета и начальником его международного от дела. На следующий день он встретился с представителем девятого управления КГБ, которое несло ответственность за личную безопасность руководящих фигур и материальные привилегии членов Политбюро и Секретариата (часто их называли няньками ). «Я оказался в особом мире», - запишет Добрынин. Со гласно существующим правилам, ему предоставлялись три Часть вторая. 1960-е и далее. 373 телохранителя, лимузин ЗИЛ и дача вблизи Москвы в Сос новом Бору - Сосновке (ее раньше занимал маршал Георгий Жуков), с прикрепленным штатом: два повара, два садовни ка, четыре горничных и охрана. Здание было в два этажа, с большой столовой, гостиной, несколькими спальнями и ки нозалом. Поблизости было другое строение с теннисным кортом, сауной, оранжереей и фруктовым садом. «Какой контраст с жизнью москвича, к которой я привык!» - пора зится высокопоставленный дипломат, а ведь он стал всего лишь одним из секретарей Центрального комитета, не чле ном Политбюро, не говоря уже о генеральном секретаре. Что же было положено членам Политбюро? Добрынин об этом не пишет. Очевидно, больше, чем секретарю Цент рального комитета, но несколько меньше, чем генерально му секретарю. В любом случае стоит отметить (без сомне ния, искреннее) удивление этого (и прежде привилегиро ванного) москвича. Каких бы радостей жизни они ни удостаивались, члены Политбюро могли потребовать большего. Но некоторые из них - возможно, большинство - по-настоящему не были за интересованы в роскоши и, конечно, в показной роскоши, помимо Брежнева, о чем было хорошо известно. Личный опыт Егора Лигачева позволяет нам бросить взгляд на работу Политбюро в сумерках 1980-х гг. После смерти Юрия Андропова Центральный комитет избрал гене ральным секретарем Константина Черненко. Его предложил председатель Совета министров СССР Тихонов и поддержал министр иностранных дел Громыко. Выборы прошли без за труднений. Через год Черненко кого-то слегка напугал, пред ложив, чтобы Михаил Горбачев - протеже Андропова - пред седательствовал на заседаниях Секретариата, т. е. стал вто рой фигурой режима. Образовалась оппозиция, но Черненко, хотя он и не был близок с Горбачевым, настоял на своем. Ста тус человека номер два не был формальным. Лигачев вспо минает, что в 1984 г. были люди, собиравшие компромат на Горбачева с того времени, когда он был секретарем обкома в Ставрополе, но не называет их. 374 Моше Левин. Советский век Компрометирующие документы были излюбленным ору жием при тайной войне в руководстве: одна сторона конфли кта стремилась облить другую грязью. Милицейские матери алы или информация из «подполья» представляли большую ценность. Черненко получал подробные справки о состоянии здоровья других лидеров от Чазова, министра здравоохране ния. Но здоровье самого генерального секретаря было окута но завесой непроницаемой секретности, даже другие члены Политбюро мало что знали. Такая секретность была пита тельной почвой для слухов и позволяла тем из руководства, кто имел доступ к больному генеральному секретарю, мани пулировать им в личных или групповых интересах. Здание Центрального комитета на Старой площади само по себе было сугубо секретным. Но посвященные рассказали бы вам, что традиционно кабинет № 6 на девятом этаже был кабинетом генерального секретаря. Кабинет № 2 был извес тен как «кабинет Суслова». Именно отсюда (я полагаю) упра вляли Секретариатом Центрального комитета. Политбюро собиралось каждый четверг точно в 11 часов утра либо в Кремле, либо на Старой площади. В Кремле, на третьем этаже старой части здания, находились кабинет и приемная генерального секретаря. Здесь же был «ореховый кабинет» с большим круглым столом, за которым лидеры не формально обсуждали вопросы до начала заседания Полит бюро. Кандидаты в члены и секретари Центрального комите та присутствовали тут же, но не принимали участия в нефор мальных дискуссиях. При Брежневе заседания Политбюро были короткими. Они продолжались час, иногда 40 минут; одобрялись реше ния, уже заранее подготовленные. При Андропове Политбю ро работало более серьезно и обсуждения длились часами. Политбюро должно было обсуждать важные назначения - это быстро делалось при Брежневе и более внимательно при Ан дропове. Краткий отрывок из воспоминаний Лигачева добавляет интересный штрих к этому коллективному портрету. Однаж ды, вероятно в 1983 г., один из самых могущественных пред Часть вторая. 1960-е и далее.. 375 ставителей консервативного крыла, долговременный ми нистр обороны Дмитрий Устинов (умерший в 1984 г.), сказал неофиту Лигачеву: «Егор, ты один из нас, часть нашего кру га». Фактически Устинов дал понять провинциальному но вичку, что в Политбюро существуют фракции. Сам Устинов входил в группу консервативных «патриотов-государствен- ников», и после его смерти отсутствие поддержки «наших» со стороны Лигачева, который к тому времени был уже в лагере Горбачева, ощущалась ими болезненно. Впоследствии, во время перестройки, он вернулся в консервативную фракцию. В своих мемуарах Егор Лигачев полагает, что Андрей Громы ко, Дмитрий Устинов и Константин Черненко - фигуры пре дыдущего поколения - совершили многочисленные ошибки; они несут ответственность за то, что государство оказалось «над пропастью» в 1980-х. Однако в их пользу говорит то, что они не продолжили линию Брежнева, а оказали поддержку Горбачеву. В этом плане все они оказались выше тех ренега тов, кто в последнюю минуту ушел из политики ради собст венных интересов. Громыко, например, стал первым членом Политбюро, предложившим Горбачева на пост генерального секретаря и обеспечившим ему единодушную поддержку не только в Политбюро, но и со стороны секретарей Централь ного комитета. Согласно Лигачеву, положение могло быть со всем иным. Относительно modus operandi Политбюро при Горбачеве существует интересное свидетельство в мемуарах Добрыни на. Он остался почти без изменений. Главное различие было связано с личным стилем Горбачева; он стал более современ ным, чем при упомянутых Лигачевым фигурах. В период больного Черненко атмосфера имела гораздо больше общего со священнодействием мистического культа, чем с руковод ством современным государством. Как секретарь Центрального комитета Добрынин прини мал участие в заседаниях Политбюро. Он имел право изла гать свою точку зрения, но не голосовать. Присутствие секре тарей Центрального комитета было обязательным. Время от времени Горбачев проводил особые заседания. Голосования 376 Моше Левин. Советский век по спорным вопросам проводились редко: новый выдвиже нец не допускал их, заявляя, что вопрос требует дальнейшего изучения и к нему следует вновь вернуться на следующем за седании. Он использовал перерыв, чтобы подготовить нуж ное ему решение, любил пространно ораторствовать, и засе дания иногда продолжались до шести и даже восьми часов вечера. Но Горбачев вместе с тем разрешал своим коллегам высказывать собственную точку зрения; в этом плане атмо сфера была более демократичной. Во время обеденного перерыва, продолжавшегося час, все сидели за длинным столом в маленьком рабочем зале. Выб рать обед можно было из двух простых меню, алкоголь отсут ствовал. За обедом беседа была более свободной и не стено графировалась, хотя персональный помощник Горбачева де лал «личные» пометки. Официально в письменном виде существовали только ре шения Политбюро; они передавались узкому кругу для ис полнения и руководства. Наиболее важные решения храни лись в особой папке. Повестку дня определял генеральный секретарь, но члены Политбюро могли дополнять или уточ нять ее, но этим правом пользовались редко. Документы для каждого заседания рассылались заранее, за день или два, «главным отделом», основным исполнительным органом Се кретариата. Этот отдел занимал особое место в партийном аппарате, его всегда возглавляла правая рука генерального секретаря: Константин Черненко при Леониде Брежневе и Анатолий Лукьянов, сменивший Валерия Болдина, при Миха иле Горбачеве. Лукьянов был образованным, умеренным человеком; Бол дин же узколобым бюрократом, имевшим влияние на Горбаче ва. Это многих озадачивало, особенно после того, как этот функционер показал свое подлинное лицо, став одним из глав ных участников заговора против Горбачева в августе 1991 г. Международный отдел, возглавлявшийся Добрыниным, не занимался никакими иностранными делами. Его 200 чи новников имели дело с коммунистическими партиями и дру гими левыми организациями за границей; но связь с партия Часть вторая. 1960-е и далее. 377 ми стран народной демократии была обязанностью другого отдела. Добрынин просил Горбачева пересмотреть старое, еще времен Коминтерна, решение и разрешить его отделу за ниматься иностранными делами. Он достиг этого 13 мая 1986 г., когда Горбачев также санкционировал перевод не скольких дипломатов из Министерства иностранных дел в международный отдел в помощь Добрынину [42]. Следует добавить, что эти шаги были продиктованы и некоторыми соображениями внутренней политики. Как можно увидеть из мемуаров Добрынина, Горбачев стремился свести до мини мума влияние Громыко на внешнюю политику и даже полно стью вытеснить его из политической жизни. С этого времени, с профессиональной подачи Добрынина, генеральный секре тарь монополизировал иностранные дела. В контексте этого краткого очерка функционирования Политбюро важно понять, что при всем его так называемом современном стиле Горбачев оставался классическим гене ральным секретарем. Его карьера в партийном аппарате сформировала его концепцию власти, и прежде всего взгляд на роль генерального секретаря как человека, возвышающе гося над другими членами Политбюро и правящего по собст венным правилам. Если Добрынин и не говорит об этом от крыто, то его описания подтверждают: Горбачев манипули ровал своими коллегами с помощью простейших уловок, для того чтобы продвинуть свою политику. Горбачев был не в со стоянии избавиться от «синдрома генерального секретаря»; ему потребовалось время понять, что система власти с подоб ным, «без плоти и крови», центром уже изживает себя.
Глава 18. НЕКОТОРЫЕ ЛИДЕРЫ
многие высокопостав ленные партийные ли деры разделяли удивле ние тех, кто говорил, что ничего не знал: как мог ли они притворяться, будто ничего не знали о масштабе зверств? Но я допускаю, что реально лишь немногие предста вляли подлинный раз мах репрессий: личный секретариат Сталина, ручное Политбюро и ру ководство МВД, прово дившее операцииП р о д о л ж и м наше исследование проблем и бедствий страны с помощью иной оптики; обратимся к людям, возгла влявшим ее или руководившим ключевыми сферами. Выб ранные нами фигуры не типичны среди членов Политбю ро - Леонида Брежнева, Андрея Кириленко, Михаила Сусло ва, Константина Черненко и иже с ними. Некоторые из них были хорошими исполнителями, но политическими и интел лектуальными посредственностями, и они-то в конце концов и правили бал. Их можно назвать «болотом», и сам факт, что они захватили власть, является симптомом упадка системы. Из их числа выделяются личности, доказавшие свою спо собность влиять на систему - или по крайней мере на область своей деятельности - и готовые к попыткам изменить ее. Многие из них разделяли наше мнение относительно «боло та», которое привело к застою. Объем книги позволяет рассмотреть лишь некоторые фи гуры - прежде всего Хрущева, которым начинается интересу ющий нас период, и Андропова, которым он завершается. Никита Хрущев. Он был наделен уникальной смесью черт ха рактера. Я все еще не представляю , как он уж ился с Иосифом Сталиным и питал ли он в отношении вождя какие-либо со мнения в то время , когда делал карьеру под его руководством. Его простонародность и умение танцевать гопак во время сталинских банкетов («когда Сталин велит тебе танцеватъ, ты танцуешь!» - вспоминал он)} возможно} смешили вождя в той же степени, как амбиции и претензии этого «простака». Трудно найти два более разных характера. Конечно, он стал сенсацией на мировой сцене, и не толь ко из-за сцены с ботинком в ООН (не слишком дипломатич ной) или из-за слов в адрес американцев: «М ы вас похоро ним!» Скорее всего, их смысл был искажен плохим перево дом; по всей видимости, они означали: «М ы вас переживем!» Хрущев умел рисковать по-крупному, особенно в 1962 г. во время Карибского кризиса, когда он ничего не выиграл, но и не проиграл. Он также был искренним сторонником мира во всем мире. Те, кто вместе с ним принимал участие в меж дународных встречах, никогда не отрицали его делового под хода к проблемам. Он любил поговорить и иногда, даже будучи трезвым, рас крывал, к ужасу КГБ, государственные секреты. Никита Хру щев был реформатором, а не строителем государства. Нетер пеливый, напористый лидер, склонный к крупномасштаб ным - и иногда рискованным - действиям. В критических си туациях он был по-настоящему смелым. «Закрытый доклад» о Сталине на XX съезде партии был сделан по его собственной инициативе. Он выступил с ним вопреки возражениям упрямых коллег, пренебрегая прави лами игры и соображениями осторожности. Таким образом съезд узнал, что икона и идол партии, прославленный символ могущества страны был кровавым массовым убийцей. Для многих это стало ужасным открытием. Сталинисты различ ных оттенков были более чем смущены и заявили, что карти на преувеличена, хотя на самом деле она была крайне непол ной. Для наиболее закоренелых сталинистов самым стран ным было то, что многие высокопоставленные партийные лидеры разделяли удивление тех, кто говорил, что ничего не знал: как могли они притворяться, что ничего не знали о мас штабе зверств? Но я вполне допускаю, что реально лишь не многие представляли подлинный размах репрессий: личный секретариат Сталина, ручное Политбюро и руководство МВД, проводившее операции. 384 Моше Левин. Советский век Развенчанию Сталина и его культа предшествовала вол на реабилитации невинных жертв, впоследствии восстанов ленных в партии. Это сделало сталинский террор главной те мой первого съезда, собравшегося после его смерти. Еще до «закрытого доклада» решением Центрального комитета от 31 декабря 1953 г. его президиум создал комиссию для рас следования преступлений сталинского режима в составе Пе тра Поспелова, П.Т. Комарова, Аверкия Аристова и Николая Шверника (она стала известной по имени председателя Пос пелова). Узкой задачей комиссии было выяснить, в какой степени массовые репрессии затронули членов и кандидатов в члены Центрального комитета, избранного на XVII съезде партии в 1934 г. Помощь в работе комиссии Поспелова ока зывали глава КГБ Иван Серов и начальники отделов этого органа: секретариата, архивов и особого надзора. Прокура тура была представлена заместителем главного военного прокурора [43]. Накануне съезда президиум ЦК заслушал свидетельство заключенного Бориса Родоса, который был следователем в некоторых особо деликатных делах и ключевой фигурой по литических судилищ конца 1940-х. В своих письменных пока заниях он рассказал, что Сталин лично руководил ходом дел и требовал применения усиленных мер следствия. Хрущев настаивал на обнародовании личной ответствен ности Сталина и требовал, чтобы этот вопрос был поднят на заседании XX съезда. Во время дебатов члены президиума Вя чеслав Молотов, Клим Ворошилов и Лазарь Каганович возра жали против умаления величия Сталина, несмотря на его преступления. Но Анастас Микоян и Максим Сабуров при держивались прямо противоположной позиции. «Если все это правда, прощать нельзя», - сказал Сабуров. 8 февраля 1956 г. комиссия представила президиуму ужа сающую картину систематического истребления Сталиным бесчисленных партийных и государственных кадров. После свержения Хрущева в 1964 г. восторжествовала более консер вативная линия, и реформистские круги заволновались, не намечается ли реабилитация Сталина. Но вопреки некоторым Часть вторая. 1960-е и далее.. 385 шагам в этом направлении, сделанным членами новой коман ды, ни дух Сталина, ни сталинизм так уже и не воскресли. После смелых действий Хрущева термин «сталинизм» уже не годился для характеристики советской системы. Его реше ние вынести тело Сталина из Мавзолея и захоронить в дру гом месте предотвратило возврат злого духа - доказательство того, что народные верования иногда сбываются. Даже если сталинисты, находящиеся на вершинах власти, все еще леле яли тайные надежды и если некоторые зловещие черты ста рой системы давали себя знать, сталинизм как таковой уже принадлежал прошлому. Шоковая терапия, примененная Хрущевым, политически стоила ему дорого. Но он пережил различные отголоски де сталинизации, хотя не без трудностей, и, возможно, даже вновь раздумывал над всем произошедшим. В любом случае развенчание Сталина не ограничивалось словами; и до и по сле оно было подкреплено делами: полномасштабным про цессом реабилитации, расформированием промышленного комплекса МВД, который, как мы видели, был сердцевиной сталинской машины репрессий. Стиль и страсть Хрущева можно объяснить его популиз мом, но также и эмоциональностью, которую он не всегда сдерживал. Но, даже шутя по поводу «социализма гуляша» (на самом деле он говорил, что гуляш лучше пустых фраз о народном процветании), он был убежден, что улучшение жизненных стандартов стало больше чем политическим им перативом - это было делом справедливости и «социализма». Его простонародность была подлинной. Он гордился своим происхождением из рабочего класса и даже деревенскими корнями: мальчишка-подпасок стал рабочим-металлистом и шахтером. Существовала прямая связь между его прошлым и его образным языком публичных выступлений, нелюбовью к армии, отвращением к бюрократии и желанием реформиро вать среднюю школу, ориентируя ее на связь с производст вом. Саму школьную реформу он (как утверждал сам) затеял оттого, что существующие средние школы, по его мнению, готовили белоручек, ничего не знающих про работу на заво 386 Моше Левин. Советский век де или в поле. Реформа была отставлена под давлением обще ственного мнения - точнее сказать, более образованных кру гов, а также бюрократов, пылавших негодованием по поводу «индустриализации» средней школы. Судя по тому, как ре форма проводилась, они были правы. Но можно с уверенно стью сказать, что было множество людей, никогда не держав ших лопаты в руках, до которых он не добрался. Та же ментальность срабатывала и в его бурных взаимоот ношениях с творческими личностями. Ему понравились по весть «Один день Ивана Денисовича» и рассказ «Матренин двор» Александра Солженицына, и он разрешил их опублико вать. Оба произведения с большой глубиной рисуют духов ные качества русского крестьянства. Матрена, крестьянская женщина, - сильный и яркий человек; Иван, также крестья нин, сохранил свое человеческое достоинство, несмотря на жуткую реальность лагерей. Здесь опять надо вспомнить Александра Твардовского, ре дактора литературного журнала «Новый мир», первым опуб ликовавшего Солженицына и боровшегося за дальнейшие публикации его работ. Дружеские отношения между Хруще вым и Твардовским возникли на общей почве в буквальном смысле слова. Твардовский был сыном раскулаченного и со сланного крестьянина. Он знал мир деревни и сохранил с ним связи, несмотря на свое высокое положение в интеллектуаль ной элите Москвы. Ему нравилось, что Хрущев воспринимал политическую критику, если она исходила из среды простых людей «от земли» - но не от городских интеллектуалов, слиш ком сложно выражавших то же самое. Он был способным на грубые, даже непристойные взрывы по поводу произведений, которых не понимал, или по адресу писателей, которых подо зревал во враждебном отношении к режиму. Хрущев всегда отличал Твардовского. Во время войны тот написал поэму о солдате Василии Теркине и после войны вер нулся к своему «демобилизованному» герою в поэме под за главием «Теркин на том свете». В ней герой после смерти по падает в преисподнюю, где имеет дело с потусторонней бюро кратией; в результате решает вернуться на землю, где можно Часть вторая. 1960-е и далее. 387 дышать, поскольку бюрократы остаются «на том свете». Узнав об этой злой сатире на советскую бюрократию, Никита Хру щев дал по телефону указание Алексею Аджубею, мужу своей дочери, который в то время был редактором «Известий», сроч но напечатать ее. Если бы эта поэма была написана модным интеллектуалом, он, возможно, набрал бы другой номер. Здесь следует обратить внимание на симптоматичную де таль. Известный кинорежиссер Михаил Ромм и не менее зна менитый скульптор Эрнст Неизвестный оба стали объектами гневных вспышек Никиты Хрущева; оба реагировали резко и бескомпромиссно. Однако позднее они сердечно вспоминали о нем, отдавая должное его исторической роли. Эрнст Неиз вестный сделал надгробие Хрущеву (бесплатно) вопреки же ланию стоящих у власти, высказывания Ромма были весьма и весьма теплыми. Хрущев был крайне противоречивым, но эти художники подчеркивали его положительные стороны. Анастас Микоян, взвесив все за и против, пришел к заключе нию, что Хрущев был: «Нечто!» Теперь следует вернуться к двум важным историческим фактам, о которых говорилось в первой части книги. В 1945 г. Советская Россия была могущественным государством, но, по сути, больной сверхдержавой. Непрочной, голодной, опу стошенной, изможденной, полной страха, управляемой за гнивающей властью. При Хрущеве она претерпела резкие улучшения. Не следует преувеличивать их результаты, по скольку стартовая позиция была крайне низкой, но совет ские граждане почувствовали, что их жизнь изменилась. Рос сия вновь обрела статус великой державы, залечила раны Второй мировой войны и преодолела жестокости сталиниз ма. Она нашла резервы для обеспечения своего роста в буду щем и функционирования ее учреждений на всех уровнях. Таким образом режим обрел мускулатуру и набрался сил: по добное воскрешение из праха требовало громадной жизнен ной энергии. И она у Хрущева была. Однако, без сомнения, талантливый, умный и способный, Хрущев все же оставался вариантом хозяина, а не государст венным деятелем и политическим стратегом нового типа. 388 Моше Левин. Советский век Модель хозяина вообще была еще широко распространена среди руководства; считалось само собой разумеющимся, что управлять государством все равно что управлять фермой, и это проскальзывало в каждой детали. Хрущев и большинство других лидеров были продуктами трудно преодолимой пат риархальщины, что чувствуется, например, по их резкому не приятию чужого мнения. Это подтверждается такими свиде телями, как Федор Бурлацкий, проработавший много лет в аппарате и партийной прессе. Напористый популистский ли дер Хрущев хотя и не был деспотом по сравнению со Стали ным, но стремился всем управлять лично - одинаково и учре ждениями, и людьми. В конце концов, Сталин был единственным шефом Хруще ва и прочих, кого они знали; и он должен был служить образ цом, даже если Никита Сергеевич и отказался от многих его приемов. Например, в отличие от генералиссимуса он не лю бил военных и приводил их в ярость, особенно высших чинов КГБ, обожавших форму, своими высказываниями вроде упо минавшегося ранее: «Мы их распогоним и разлампасим!» Не которые из его идей представляли большую опасность для аппаратчиков, особенно предложение об обязательной рота ции чиновников на всех уровнях при достижении определен ного возраста. Кое-кто считает, что это облегчило сторонни кам Леонида Брежнева организацию его изгнания. С другой стороны, консерваторы никогда не простили ему десталини зацию и произошедшую в результате этого утрату престижа и ориентации в коммунистическом мире. Конечно, сработали оба этих фактора. Но были и другие - особенно «опрометчи вые» идеи сокрушения мощи бюрократии, которые заговор щики 1964 г. задушили в зародыше. Анастас Микоян. Этот человек был замечательной лично стью , верноподданным советского режима «без страха и уп река ». Член Политбюро на протяжении почти 40 лет , Мико ян приобрел репутацию « непотопляемого». Об этом свидетельствует прекрасный образец устной на родной политической сатиры: «О т Ильича до Ильича без ин Часть вторая. 1960-е и далее. 389 фаркта и паралича!» Это намек на безнаказанную близость к вождям советского политического Олимпа от Владимира Ильича Ленина до Леонида Ильича Брежнева. Мастер искусства выживать, Микоян оказался способ ным сохранить некоторую степень человечности и чувство реальности, несмотря на свое участие во многих зверствах , чего он, естественно , избежать полностью не мог. В своих мемуарах он с самого начала предстает сталинистом. Его воспоминания о первом времени в верхах власти свидетель ствуют , что он искренне и наивно во всем верил Сталину , был враждебно настроен к любой антисталинской оппози ции и смутно представлял , что в действительности было поставлено на карту. Как член Политбюро Микоян не выжил бы, если бы он не подписывал смертные приговоры, выносимые Сталиным, или задавал лишние вопросы относительно «контрреволю ционных предателей». В своих мемуарах он признается, что был вынужден делать это, потому что ему представляли убе дительные «доказательства». В Политбюро он был ответственным за торговлю, и в усло виях страны, страдавшей от постоянного дефицита самых раз ных товаров, достиг громадного успеха в своей сфере, которая хотя и была жизненно необходимой, но не рассматривалась как приоритет. Его талант организатора не вызывает сомнений, но он был и искусным политиком. Принимая во внимание микоя новскую гибкость, вызывает удивление его стойкая поддержка хрущевской десталинизации. Он даже претендует на то, чтобы считаться ее инициатором. Во всяком случае именно Микоян, будучи председателем Верховного Совета, руководил работой комиссии по реабилитации. Он также был единственным, кто поддержал Хрущева во время заседания Центрального комите та, на котором генерального секретаря отправили в отставку: единственный голос среди воющей стаи. При чтении его персо нального досье становится ясно, что консерваторы не выноси ли его в 1970-х - но он для них был слишком сильным. Книга Микояна подробно рассказывает о последних днях Сталина. Вождь решил убрать, а возможно и казнить, и Мо 390 Моше Левин. Советский век лотова, и Микояна: оба были в этом уверены. Возможно, здесь кроется объяснение антисталинского пыла Микояна в последующий период. Когда Сталин умирал в марте 1953-го, главные игроки из Политбюро почти постоянно были в кон такте, собираясь в Кремле или на его даче. Происходили дис куссии, и альянс начал обретать форму. Микоян не был тем, кто сделал первый шаг, и лидерство захватило трио Георгий Маленков - Лаврентий Берия - Никита Хрущев. Рассказ Анастаса Микояна об игре, происходившей в комна те заседаний Политбюро, достоин пера Эжена Ионеско. Присут ствовало все Политбюро, но тяжеловесы - Хрущев, Маленков и Берия, соответственно генеральный секретарь, председатель Совета министров, заместитель председателя и глава службы безопасности и громадного военно-промышленного комплек са - уединились в углу комнаты для обсуждения повестки дня. Остальные были вынуждены наблюдать, не без волнения, за тем, как создается новая клика, которая будет решать их судьбу. Неопределенность длилась некоторое время, потому что альянс не состоялся: Маленков и Хрущев пригласили в союз ники Молотова для того, чтобы спихнуть Берия. И это было только начало. Непрочность личностных союзов была болез ненным наследием modus operandi Сталина. Микоян с одобрением писал о выступлении Хрущева про тив Берия, как и против других группировок и коалиций. Его рассказ освещает еще одну особенность работы Политбюро: оно было неспособно придерживаться твердых правил, преду сматривающих открытые дебаты, в ходе которых могли бы выявиться разногласия до принятия решения большинством; только после этого можно было бы перейти к следующему пункту повестки дня. Опять же это было частью наследства Сталина. Начать спор и проиграть его было смертельно опас ным при Иосифе Виссарионовиче, намеренно державшем всех в состоянии постоянной тревоги. Когда наконец Политбюро освободилось от зловещего гнета, оно не знало, как построить работу, как осуществить на деле коллективное руководство, которое оно провозгласи ло. Все продолжало вертеться вокруг генерального секретаря Часть вторая. 1960-е и далее.. 391 (именуемого тогда председателем президиума), и никакая политическая мера не могла быть принята без одобрения его и его сторонников. До Сталина руководящие органы - и прежде всего Полит бюро - определенно имели устав (письменный или устный), в сложных ситуациях большинство прибегало к нему. Когда Ленин оставался в меньшинстве, он излагал свое мнение, иногда письменно, от руки. Это была совсем другая система отношений. Мы еще вернемся к отсутствию какого-либо ус тава в Политбюро со времен Сталина. Основная задача мемуаров Микояна - его оценка Сталина и сталинизма. Он был твердым сторонником этого человека, его идеологии и политики. Имел с ним хорошие отношения, считал выдающимся лидером и часто спорил, большей частью по экономической политике. Но когда вождь стал устранять близких людей, особенно после гибели Сергея Кирова, Мико ян начал задавать вопросы, обращаясь к Сталину по поводу арестованных людей, которых знал лично. Возможно, он гово рил ему: «Но ты же прекрасно знаешь, что он не мог быть шпи оном», а Сталин в ответ показывал ему мнимые «признания» или, иногда, соглашался с его ходатайствами о милосердии. На страницах микояновских мемуаров поражает неис кренность в описании времен «большого террора» конца 1930-х гг.: «Мы, другие члены Политбюро, не знали правды (им всегда показывали документы, выдаваемые за «доказа тельства». - М. Л.) или масштаба репрессий». Он утверждал, что узнал подлинные факты только от комиссии по реабили тации, работу которой курировал. Еще более настораживает то, что Микоян не выразил никакой критики по поводу ста линского правления или «партийного руководства» (что, по сути дела, уже не было одним и тем же). Он утверждает, что во время войны Сталин проявил высокий ум и величие, но вновь стал «непредсказуемым» после ее окончания, отказав победившему народу в ожидаемой демократизации. Не про должая своей критики далее, он просто заявляет, что после смерти Сталина постоянно надеялся на демократизацию, ко торая так и не наступила. 392 Моше Левин. Советский век Возможно, такой критики и не следует ожидать от поли тика, который не был политическим мыслителем. Может быть, более уместно идентифицировать характерные чер ты, отличающие один тип сталиниста от другого. Короче, «структурный» сталинизм не был присущ всем сталини стам. Благодаря своему высокому положению молодой Ми коян был вовлечен в систему до решительного триумфа сталинизма. Следовательно, ему не было трудно отказаться от практики и позиций такого взгляда на жизнь и искренне принять другую перспективу, даже другое мировосприя тие. «Структурные» сталинисты вроде Молотова и Кагано вича полностью идентифицировали себя со сталинистской моделью и лично со Сталиным и никогда не отрекались от своих идеалов. Третья порода сталинистов могла изменять - или притворяться, что изменили - «принципам», оставаясь сталинистами по своей сути и в своих проявлениях. Не до пускающий исключений догматизм, осуждение всего и вся, жесткая аргументация и стремление всюду видеть загово ры были неотъемлемой частью их личности. Микоян был не из этого теста. Показательно то, что Микоян писал о Хрущеве (мы опус тим его слишком предсказуемые высказывания о Брежневе). Пересматривая предложенные Хрущевым нововведения пос ле его вступления во власть, он принял некоторые из них, но отверг прочие. Естественно, он также возражал против того, что Хрущев написал о нем в своих воспоминаниях, где о дос тоинствах Микояна нет ни слова. В них он даже подвергся критике. Даже при этом оценка личности и деятельности Хрущева является взвешенной и учитывающей все его досто инства и просчеты. Никита Сергеевич часто раздражал Микояна, который до тошно вел счет его ошибкам. Однако его окончательный вы вод положительный. Остается фактом и то, что Микоян под держивал Хрущева по многим кардинальным вопросам и в трудных ситуациях, - но он рисует портрет непостоянного, не внушающего доверия человека, который не один раз утра чивал ощущение реальности. Часть вторая. 1960-е и далее.. 393 Микоян досконально перечислил зигзаги Хрущева. Он хо рошо понимал, что тот всех настроил против себя и стреми тельно двигался к падению. Но он защищал этого хаотично го генерального секретаря, сделавшего много полезного и со здавшего ситуацию, когда обратного хода уже не было. Имен но Микоян, как мы уже отмечали, пришел к заключению, что Никита Сергеевич был «Нечто!». Микоян даже отметил, что после свержения Хрущев вполне мог бы применить свои спо собности на другом посту. Эти слова заставляют вспомнить малоизвестный эпизод. Незадолго до своего ухода Хрущев, утративший все иллюзии от носительно партии, размышлял об оживлении Верховного Со вета, который бы трансформировался в подобие эффективно работающего парламента. Первым шагом должно было бы стать избрание Анастаса Микояна президентом (именно так, а не просто председателем) Верховного Совета с последующим наделением этого органа реальной властью. Хрущев сделал не которые начальные шаги в этом направлении, вызвавшие энту зиазм Микояна. Но падение генерального секретаря означало похороны этого проекта. Возможно, что этот эпизод проясняет завершающие замечания Микояна. В конце концов, если эта последняя инициатива и не состоялась, то другие необратимые перемены воплотились в жизнь лишь благодаря Хрущеву. Один аспект критики Микояна заслуживает особого вни мания. Он ставил в упрек Хрущеву, что тот уступил консерва торам (или испугался) и резко оборвал политику реабилита ции жертв сталинизма, которую Микоян курировал в прези диуме Верховного Совета. И сам автор мемуаров, и либераль ное общественное мнение хотели увенчать этот процесс реа билитацией жертв показательных процессов: Николая Буха рина, Льва Каменева, Григория Зиновьева и т. д. Но Хрущев уклонился от этого, несмотря на настойчивость Микояна. С точки зрения Анастаса Ивановича, все обвинения были на думанными и казни относились к категории преступлений Сталина. Однако партия была лишь минимально десталини- зирована, для стойких партийцев все эти обвиняемые были лидерами «антипартийной» оппозиции. 394 Моше Левин. Советский век В одной из первых глав своей книги Микоян сам презри тельно высказался о них и не скрывал того, что поддерживал Сталина в борьбе с ними. Мечтая довести до конца десталини зацию, Микоян, по-видимому, не понял, что реабилитация оз начала восстановление этих оппозиционеров - прежних «троцкистов», «правых» - в статусе критиков Сталина и стали нистов. И здесь можно только посочувствовать Хрущеву. Он столкнулся с множеством проблем десталинизации, которую сам же запустил. Пересмотр показательных процессов был бы для него непосильным. Помимо прочего, он никогда не допу скал возможности фракций и дискуссий внутри партии. Андрей Громыко. Это был человек больших достоинств, ко торый казался бесцветной личностью - непривычная комби нация несовместимых свойств. Он стоял у руля советской внешней политики в течение 28 лет. О его реформистских инициативах ничего не известно, но он был столпом систе мы в этой важнейшей области. Многие находили его крайне скучным и занудливым. Однако если обратиться к имевшим с ним дело иностранным дипломатам, таким как Генри Кис синджер, нам дадут понять, что он, возможно, был «номером один» международной дипломатии, заслужившим в среде рав ных себе репутацию неутомимого работяги. «Если вы може те провести с Громыко час и выжить, тогда вы вправе счи тать себя дипломатом», - говорил Киссинджер. Одним из « выживших» был президент Рональд Рейган. Проведя час с Громыко, он возвратился в Белый дом возбуж денным, и это событие было должным образом отпразднова но: ему казалось, что он добился полного превосходства. Он не знал, что Анатолий Добрынин писал Громыко о Рейгане и советовал ему быть с ним покладистым по дипломатиче ским причинам. Главы делегаций Израиля в ООН (включая Да вида Горовица) никогда не говорили в своих воспоминаниях о так называемом кислом выражении лица Громыко, когда он был там полномочным представителем СССР и на повестке дня стоял вопрос о создании государства Израиль. Каждый день он спрашивал их: « Что я могу для вас сделать сегодня?» Часть вторая. 1960-е и далее. 395 Как бы ни оценивать личность Громыко, но под его эги дой советская дипломатия в лице экспертов и старших по слов была блестящей; и это свидетельство его личной неза урядности. Чтение его писем, аналитических записок и реко мендаций относительно положения в мире подтверждает его глубокие знания. Другое дело - прислушивались ли к ним члены Политбюро. Но качество информации, предоставляе мой руководству, непрерывно улучшалось - и не только в ди пломатической сфере - что, без сомнения, свидетельствует о «модернизации» системы. Если и сейчас встречаешь какого- нибудь русского дипломата, сформировавшегося в этой шко ле (кстати, он почти наверняка свободно говорит на несколь ких иностранных языках), то сразу замечаешь, как он гордит ся своей aima mater. Советские послы в крупнейших странах мира всегда пользовались глубоким уважением, особенно их старейшина Добрынин или посол по особым поручениям Юлий Квицинский, знаменитый своими достижениями на переговорах во время «прогулок по лесу» со своим американ ским партнером Полом Нитце. Главная характеристика Громыко - он полностью иденти фицировал себя с интересами государства и честно служил ему. Этим объясняется доведенная до совершенства обтекае мость его личности - чрезвычайно редкое качество для чело века, который был одним из главных действующих лиц меж дународной дипломатии в течение 28 лет. Политический дея тель Западной Германии Эгон Бар, руководивший иностран ными делами с 1968 по 1972 г., не скрывает своего пусть и критического, но восхищения Громыко. В завершение этого беглого очерка о Громыко следует упомянуть о его решительном политическом шаге. Будучи одним из ведущих членов Политбюро при Брежневе, Андро пове и Черненко, он сыграл главную роль в избрании Горба чева на пост генерального секретаря, ясно понимая, что это означает продолжение того реформаторского курса, кото рый, возможно, вчерне был набросан Андроповым. Как пове дал Лигачев, исход заседания Политбюро мог быть совсем иным...
Глава 19. ДВОЙНОЙ ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ ЭПОХИ: КОСЫГИН И АНДРОПОВ
Реформа партийной струк туры была бы важным ша гом. Создалась бы совсем иная атмосфера, отличная от той, когда «избрание» фактически означало «н а значение». Андропов от крыто сказал, что ему хоте лось бы видеть настоящие выборы. Следовательно, он знал, что так называемая партия фактически - труп, который невозможно вос кресить и следует уничто жить. И стоящие у власти это хорошо понялиАе к с е й Косыгин. Он никогда не был главным политиче ским игроком и не отличался особой яркостью. Более того , никогда не стремился участвовать в «гонках» за пост гене рального секретаря. Тем не менее именно Косыгин был абсо лютно незаменимым благодаря своим исключительным ад министративным способностям. Б высших сферах было об щепризнанным , что экономика покоится на его плечах-ни у кого другого таких широких плеч не было. Карьера этого феноменального администратора прочи тывается как история советского правительства. Он работал с ранних лет и достиг высших постов, в его биографии есть ряд по-настоящему героических глав, относящихся к годам войны. В их числе, как уже упоминалось, были эвакуация промышленных предприятий с территорий, захваченных немцами, и создание «дороги жизни» через Ладожское озеро, по которой снабжался осажденный город. Он был также последовательно министром финансов, председателем Госплана, заместителем председателя прави тельства, его председателем и членом Политбюро; он был предметом восхищения и зависти многих генеральных сек ретарей, потому что лучше кого бы то ни было знал, как за ставить работать административную машину. Люди из его окружения действительно работали! Но в правительствен ных кругах также было известно, что только он бросил вызов Леониду Брежневу, поскольку оспаривал право генеральных Часть вторая. 1960-е и далее.. 401 секретарей представлять страну за границей, считая это функцией главы правительства, как в любой другой стране. И некоторое время так и было - до тех пор пока Брежнев, не особенно жаловавший Косыгина, не положил этому конец. Конец был положен и запущенной им интересной экономи ческой реформе; ее свели на нет консерваторы, затаившие против него зло. Уже упоминавшийся нами сборник воспоминаний о Ко сыгине дает возможность многое понять в его жизни и ходе мыслей [44]. Преданный системе, он также хорошо сознавал, что она нуждается в реформе; и в 1964-м ему она еще каза лась возможной. Он верил в полугосударственные компании и кооперативы, сознавал превосходство Запада и необходи мость учиться у него, надеялся начать постепенные переме ны, состоящие в переходе от «государственно-администра тивной экономики» к системе, при которой «государство со храняет за собой только ведущие предприятия». Косыгин выступал сторонником многообразия форм соб ственности и менеджмента - и старался объяснить их преиму щества Никите Хрущеву, а потом и Леониду Брежневу, но без успешно. Хрущев полностью национализировал производст венные кооперативы, и зять Косыгина Джермен Гвишиани был свидетелем, как тот пытался убедить Брежнева вырабо тать подлинную экономическую стратегию и обсудить ее на заседании Политбюро. Как обычно, Брежнев прибегнул к так тике проволочек, которая в конце концов похоронила идею. После таких бесед Алексей Николаевич чувствовал себя пол ностью деморализованным, остерегал от слепой веры в мощь СССР и говорил об опасности «некомпетентной политики». Косыгин резко критиковал опрометчивые планы «поворо та сибирских рек» и был против вторжения в Чехословакию и Афганистан. Он громко заявлял, что громадные военные рас ходы или «помощь дружественным странам» не по средствам СССР. Однако Политбюро отказывалось решать реальные проблемы и вместо этого занималось «чепухой». При Брежневе многие важные вопросы, включая внешне политические, решались на Старой площади, но там трудно 402 Моше Левин. Советский век было найти человека с большими интеллектуальными воз можностями - значительную роль играли «серые кардиналы» вроде Михаила Суслова и Андрея Кириленко. Присутствовав ший на многих заседаниях ЦК или его комиссий Гвишиани утверждает, что там никто ни слова не говорил. Все покорно сидели и молчали, пока не появлялся документ, начинающий ся словами: «Политбюро (или Секретариат) считает, что...» Никто и не думал приписывать роль проводника «интел лектуального подъема» или «ренессанса» такому сдержанно му, не отличающемуся блеском человеку, как Косыгин. Одна ко именно такую роль он сыграл в связи с экономическими реформами в середине 1960-х (фактически с конца 1950-х). Осторожный Косыгин, никогда не сказавший на публике ни чего еретического, вызвал, поддержал и взял под защиту на стоящий ренессанс в экономической науке. Появилась фун даментальная экономическая литература с обширными дан ными; были опубликованы под невинными заголовками тек сты, ранее считавшиеся подрывающими устои. Это вызвало настоящий творческий взрыв в области общественных наук, совпавший с экономической дискуссией, бросающей вызов различным «священным коровам» и их политической подо плеке. Все это происходило благодаря протекции председате ля Совета министров СССР. Дискуссия разобрала по косточкам все аспекты экономи ческой системы. В 1964 г. академик Василий Немчинов, эко номист и статистик, опубликовал в журнале «Коммунист» об винительный акт системе материально-технического снаб жения в СССР, показывая, что она является главным препят ствием экономическому развитию страны. В дискуссии при няли участие многие широко известные экономисты, в их числе Виктор Новожилов, Леонид Канторович, Анатолий Ефимов, а также группа математических экономистов. Они напрямую атаковали Госснаб, показывая, что он просто отро сток административно-плановой системы, управляющий экономикой на основе физических единиц и произвольно фиксированных цен. Инвестированный капитал предлагался бесплатно - отсюда мощное давление со стороны мини Часть вторая. 1960-е и далее. 403 стерств, предприятий и местных властей, требующих все больше инвестиций, но без всяких гарантий относительно их продуктивного использования. Это уже само по себе препятствовало расширению вос производства капитала на более высоком технологическом уровне. Сверхинвестиции были причиной падения темпов роста, и как неизбежное следствие один дефицит сменялся другим. При таких условиях планирование неизбежно выро дилось в рутину. Оживленные дискуссии 1960-х нашли отражение в много численных публикациях. Хотя их авторы избегали делать пря мые политические выводы из своего анализа, они как бы под разумевались. Все знали о существовании политического «стража» экономики и системы, но держать джинна в бутылке было уже невозможно. Письмо в Центральный комитет трех диссидентов - Андрея Сахарова, Валентина Турчина и Роя Медведева - попало в Le Monde и было напечатано 12-13 ап реля 1970 г. Оно предупреждало о маячащих на горизонте опасностях, если политические реформы задержатся слиш ком надолго. Производство оказалось в тупиковой ситуации; положение граждан было тяжелым; стране угрожала опас ность превратиться во второстепенное государство. По меньшей мере одна книга (Шкредов В.П. Экономика и право, опубликована в 1967 г.) содержала прямую критику государства и его идеологического фундамента. Это было тем более знаменательно, что автор оставался на позициях марк сизма. Согласно Шкредову, государство - политико-юридиче ский институт, претендующий быть собственником эконо мики, - забывает, что политико-юридический аспект (хотя и играющий важную роль в экономической жизни) отходит на второй план перед лицом подлинного состояния социально- экономического развития страны. Следовательно, претензии собственника налагать свое видение на экономику, планиро вать и управлять ею непосредственно по своему желанию не избежно принесут большой вред, если уровень экономиче ского и технологического развития не позволяет еще (если вообще это возможно) административно планировать. Про 404 Моше Левин. Советский век изводственные отношения нельзя смешивать с юридически ми формами, а именно таковой и является собственность. Это был бы прудонизм , а н е марксизм. Государство-узурпатор, присвоившее себе право пренебрегать экономической реаль ностью, способно только порождать бюрократию и ставить преграды на пути экономического развития. Шкредов под черкивал, что основные формы собственности не менялись на длительном промежутке истории, в то время как формы производства - и это показал Маркс - проходили различные стадии при становлении капитализма. Книга получила положительную рецензию в «Новом ми ре» (№ 10,1968); она была написана В. Георгиевым, сторон ником Косыгина. Рецензент ставил в заслугу Шкредову то, что он взялся за главную проблему сегодняшнего дня - «пре одоление волюнтаризма в управлении производственной си стемой страны» - и ввел ее в рамки более широкой теорети ческой проблемы - «взаимосвязи объективных производст венных отношений и субъективной, волюнтаристской дея тельности людей». Никто не был столь наивным, чтобы не уловить в этих словах заявления о том, что государство, упра вляющее экономикой по-старому, приносит громадный вред. Не только экономика переживала в этот период расцвет. Другие области знаний также были на подъеме, открывая новые перспективы социальной и культурной жизни, ставя злободневные вопросы и опасно вторгаясь в политику. Жур нал «Новый мир» стал рупором критически мыслящих лю дей во многих областях, не только в литературе. Его тираж достиг 150 тысяч экземпляров, и каждый очередной номер с нетерпением ожидали в самых отдаленных уголках стра ны. Он содержал богатую информацию, анализировал поло жение на Западе и был колыбелью социал-демократическо го мировоззрения в Советском Союзе. Сначала его патро ном был Хрущев, Косыгин, как мог, покровительствовал ему, по меньшей мере до 1968 г. Уже сказано, что Твардов ский был снят с поста главного редактора в 1970-м и в сле дующем году умер. Он был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве под маленьким неприметным могиль Часть вторая. 1960-е и далее. 405 ным камнем, окруженный роскошными надгробиями увен чанных лаврами ничтожеств. Социологи также ломились в двери со своими исследова ниями труда, молодежи и многих других тем, которыми ра нее пренебрегали, особенно проблемами урбанизации (ми грация, семья, женщины). Они поднимали проблемы станов ления нового общества, требовавшие новых подходов и но вых решений. Судебный мир, особенно криминалисты и юристы, высту пали за реформу уголовного законодательства, которое боль ше не должно было быть только карающим инструментом. С этой целью была образована комиссия в составе трех пол номочных министров и шести либеральных судей и ученых (в том числе члена-корреспондента АН СССР Михаила Стро- говича), которые, таким образом, составили большинство. Можно справедливо предположить, что кто-то в верхах поза ботился о таком составе комиссии. В 1966 г. уже упомянутый Строгович - представитель не большой, но воинственной группы - выпустил свою книгу «Фундаментальные вопросы советской социалистической за конности», в которой решительно выступал за соблюдение за кона без поблажек и исключений. В книге были приведены четкие аргументы, подтвержденные многочисленными кон кретными примерами, в защиту прав граждан в случае произ вольных посягательств. В этой области предстояло многое еще сделать. Автор ополчился против отсталого, крайне репрессив ного законодательства, скорее склонного карать, а не искать решения проблем, и не использующего иные доступные суду способы борьбы с преступностью. По сути дела, тюрьма пре вращает своих обитателей в закоренелых преступников. Расцвет эконометрии и кибернетики, создание Государст венного комитета по науке и технике (во главе с Джерменом Гвишиани), в основном укомплектованного реформаторами и пользующегося большим влиянием, - таковы были много численные знамения времени с его новыми идеями и надеж дами. Можно предположить, что Косыгин был не против это го, даже если никогда открыто не выступал против status quo. 406 Моше Левин. Советский век Говорили другие, и официальные средства массовой инфор мации не смягчали их высказываний. Так, академик Немчи нов заявил, что «система, которая настолько скована сверху донизу, опутает узами технологическое и социальное разви тие; и она рано или поздно сломается под давлением реаль ных процессов экономической жизни». Таким образом, неверно утверждение, что якобы никто не предсказывал коллапса системы, как часто говорят в послед нее время. Слова Немчинова датируются 1965 годом [45]. Читатели уже поняли, что последующие годы стали извест ными как «период застоя»; а теперь знают, что этим годам предшествовало сильное интеллектуальное и иного рода брожение как в среде элиты, так и простых людей (последнее еще требует своего исследования). Прежде всего имеются в виду «шестидесятники», питавшие большие надежды однаж ды захватить контроль над партией и переделать Россию. Но все это закончилось, когда наступили «брежневизм» и «рас слабленная зрелость». Когда Михаил Горбачев запустил пере стройку, «шестидесятники» уже исчерпали себя. Юрий Андропов. Юрий Владимирович Андропов, завершающий изучаемый нами период , остается малоизвестным политиком. Здесь мы коснемся различных аспектов истории режима, кото- рые напрямую связаны с его личностью , затем кратко обрисуем его короткое пребывание на посту генерального секретаря , хотя архивы этого времени все еще остаются закрытыми. В мае 1967 г., когда Андропов перешел с должности начальни ка международного отдела Центрального комитета на пост председателя КГБ , он стал щитом системы. Его биографы сооб щают, что сцены , свидетелем которых он был в 1956 г. во вре мя восстания в Будапеште , где находился в качестве посла , час то приходили ему на память. Возможно , что венгерский лидер Янош Кадар оказал на него большое влияние. При Андропове звезда КГБ достигла своего зенита. Через год после того как он возглавил ведомство, 5 июля 1968 г., КГБ был преобразован в государственный комитет, непо средственно подчиненный Совету министров СССР, - это воз Часть вторая. 1960-е и далее. 407 высило его над другими комитетами и министерствами - и его председатель стал членом правительства. Кандидат в чле ны Политбюро с 1967-го, Андропов в 1973-м стал его полно правным членом. Юрисдикция находящегося в Москве КГБ распространя лась на весь Советский Союз; во всех республиках существо вали аналогичные органы. Его компетенциями были шпио наж, угрозы государственной безопасности, охрана границ, охрана государственных секретов и документации особой важности, расследование актов измены в верхах, террориз ма, контрабанды, крупномасштабных валютных преступле ний, защита всех линий связи от шпионажа, в том числе и электронного. Неизвестно, какие из этих многочисленных задач требовали большего внимания и ресурсов, но можно смело держать пари, что ими были разведка и контрразведка. Начиная с 1960-х до 1980-х гг. Комитет ГБ оказывал боль шое влияние на все сферы жизни. Он следил за государствен ным аппаратом, милицией и церковью; занимался военной контрразведкой, инициировал судебные процессы над про тивниками режима и воевал с интеллигенцией. Такая дея тельность принесла ему репутацию чудовища, поскольку ею руководил мастер, оказавшийся способным свести на нет дис сидентское движение и добиться побед на фронтах холодной войны. Следовало бы добавить к этой картине использование психиатрических клиник в качестве мрачного спасительного средства - возможно, самое постыдное деяние режима. Андропов был лояльным сторонником Брежнева, но кем еще он мог быть? Тем не менее заслуживающие доверия свидетельства де лают его образ значительно более сложным. Почему этот ры царь ультраконсервативной системы пользовался репутаци ей либерала? Неужели он просто дурачил людей? Может быть, да, а может, и нет. С самого начала, в отличие от других шефов КГБ, Андропов прежде всего был политиком, а не «де тищем» своего ведомства. Еще когда он был начальником одного из отделов Цент рального комитета, ведавшего иностранными делами, его по 408 Моше Левин. Советский век мощники (он подобрал блестящую команду) характеризова ли его как человека, готового вести дискуссию, великого кни гочея, способного глубоко анализировать внешние и внутрен ние проблемы. Его сотрудников (Георгия Арбатова, Федора Бурлацкого и других) работа под началом Юрия Андропова обогатила незабываемым опытом. В самом центре бастиона догматизма, на Старой площади, кабинет Андропова был «свободным миром». Они с полной свободой обсуждали с ним любые темы и открыто выражали свое несогласие. Если он не одобрял точки зрения одного из своих помощников, это не имело никаких последствий. Он сам говорил им: «Помните, что в этом кабинете вы можете говорить все что угодно. Но не дальше: выйдя за дверь, вспоминайте, где вы находитесь». Такое заявление политика, заинтересованного в интелле ктуальном споре, но также реалиста, показывает его двойст венность: он достаточно умен, чтобы свободно говорить, но осторожно действовать. Многое можно понять относительно этого «другого» Андропова из воспоминаний Маркуса Воль фа, бывшего главы службы безопасности Германской Демо кратической Республики, который его хорошо знал и восхи щался им [46]. В 1950-х КГБ играл зловещую роль в странах Восточного блока. Но Вольф утверждает, что положение радикально из менилось к лучшему, когда Андропов возглавил его: «Нако нец-то появился человек, которым я восхищался и который не был связан протоколом и был вдали от мелких интриг своих предшественников». У Юрия Владимировича не было высоко мерия, присущего советским лидерам, которые считали свою империю неуязвимой. Он понимал, что вторжение в Венгрию и Чехословакию было признаком слабости, а не силы. Как политик и человек он резко отличался от своих пред шественников и наследников. Благодаря своим широким го ризонтам и умению понять основные проблемы внешней и внутренней политики он был убежден, что реформирование Советского Союза и его блока хотя и чревато риском, но неиз бежно; и он намеревался приступить к решению этой задачи. Во время официальных визитов в Восточную Германию и на Часть вторая. 1960-е и далее. 409 банкетах в его честь Андропов был раскован и вежлив, и не большое количество алкоголя не влияло на его поведение. В беседах на политические темы, такие как Чехословакия или отношения с социал-демократами Западной Германии, он от вергал сугубо идеологический подход. Он считал, что чехосло вацкие коммунисты слишком поздно осознали степень недо вольства и не знали способа исправить ситуацию. Он также приветствовал диалог с немецкими социал-демократами и спокойно относился к тому, что шел вразрез с позицией лиде ров Восточной Германии. Вольф оценил такую откровенность «на форуме, где лесть и риторика были в порядке дня». Нас меньше интересуют мысли Андропова о методах внешней разведки и о большей отчетности и новых управ ленческих структурах, которые он создал в КГБ. Однако сле дует отметить его недовольство высокомерием сотрудников этого ведомства в отношении советских дипломатов и прави тельственных учреждений в странах Восточного блока. Он произнес жесткие слова об «имперских замашках» некото рых из его офицеров. Из многочисленных разговоров Андропова и Вольфа ясно, что он сознавал отставание Советского Союза от Запада. Чрезмерная централизация, повышенная секретность и пол ная несогласованность между военными и гражданскими се кторами препятствовали СССР извлекать большие дивиден ды из достижений военной технологии, как это было в стра нах Запада. Наблюдая царящий вокруг застой, Андропов раз мышлял о социал-демократическом «третьем пути», по кото рому шли Венгрия и некоторые фракции в ГДР, а также о фор мах политического и экономического плюрализма. Беседы Андропова и Вольфа подтверждают ключевое по ложение: средства массовой информации Запада и Советско го Союза заставили Андропова прийти к заключению, что страна нуждается в глубоких структурных преобразованиях. Один из его заместителей, Филипп Бобков, считает даже, что пропагандистская война укрепила его убеждение, что пере мены неизбежны. Неизвестно, когда Андропов стал думать о том, что именно ему предназначена эта миссия. Но он был 410 Моше Левин. Советский век поглощен этой мыслью и, выполняя свои обязанности в КГБ и Политбюро, готовился к наступлению своего часа. КГБ представлял собой сложную организацию; времена ми его сотрудники бывали и легкомысленными, и недисцип линированными. Но Андропов превратил эту организацию в высокоэффективный инструмент, чему имеется много свиде тельств, хотя я и не могу сделать определенного заключения. Юрий Владимирович имел собственные взгляды, но делился ими только с близкими союзниками и людьми вроде Марку са Вольфа. Все знавшие его и работавшие с ним единодушно утвер ждают: он был убежденным антисталинистом. Это необыч ная черта для человека из окружения Брежнева, и она отра зилась в его стиле и методах работы. При реорганизации КГБ и совершенствовании его репрессивных методов на первое место он ставил «профессионализм». Он всегда очень интере совался Западом, особенно Соединенными Штатами, и его эрудиция в этой области вызывала восхищение у лучших со ветских дипломатов и даже у некоторых критиков системы. Для Юрия Андропова политика репрессий была способом разрешения проблемы. При столкновениях с Александром Солженицыным, Андреем Сахаровым, Роем Медведевым и другими диссидентами он избрал подход, имеющий целью свести до минимума политический вред, который они могли бы принести - но не уничтожить их, как поступил бы стали нист или державник любого сорта. Андропов был аналити ком, а не палачом. Сторонники жесткой линии стремились изолировать Солженицына, отправив его в Сибирь, но он предпочел выслать его на Запад. Неизвестно, что сыграло роль в деле Сахарова, но решение Андропова - ссылка в Горь кий - не представляло угрозы ни его здоровью, ни продолже нию интеллектуальной работы. Часто можно услышать, что Андропов был просто старо режимным полицейским - консерватором, сторонником ре прессий и поэтому ничуть не лучше, чем другие боссы КГБ. Однако здесь кое-что не принимается во внимание. Конечно, он был щитом системы и отправлял в тюрьму ее политиче Часть вторая. 1960-е и далее. 411 ских оппонентов. Но как еще он мог поступать, находясь под пристальным наблюдением «ястребов» из Политбюро и сво его собственного ведомства? Андропов честно и старательно выполнял свои обязанности. Для него на первом месте стоя ла безопасность страны, и он был твердо уверен, что ее вра ги, которые часто оказывались пособниками Запада, не мо гут быть терпимы. Он попал в своего рода мышеловку, по скольку его личное положение и безопасность были в руках Брежнева. Тем не менее аналитический ум и политическая направ ленность сделали Андропова необычным главой КГБ. На сто ле у его предшественника Владимира Семичастного с одной стороны лежал перечень опасностей, а с другой - список вра гов, которые автоматически считались виновными, а репрес сии против них должны были быть беспощадными. Андропов задал себе другие вопросы: какова природа этих опасностей? В чем причины? Как бороться с ними, зная, что они могут со здать большие проблемы? Ответ он нашел в политических решениях и реформах. Поскольку в верхах Андропов имел репутацию сторонни ка жесткой линии, его положение было твердым, что позво ляло ему нейтрализовать некоторых влиятельных «ястребов» или даже заручаться их поддержкой и таким образом разби вать ряды. Это произошло во многом благодаря его хорошим отношениям с ультраконсерватором Дмитрием Устиновым. Он отдавал предпочтение анализу, а не репрессивному подходу; это становится очевидным из двух отчетов о положе нии в студенческих кругах, которые он направил в Политбю ро: первый 5 ноября 1968 г., второй - 12 декабря 1976 г. [47] Они различны по характеру. Первый отчет, содержащий пространный анализ «группо вой психологии» - ментальности, ожиданий и политических позиций студентов города Одессы, был написан студентом, работавшим на КГБ. Андропов рекомендовал членам Полит бюро внимательно ознакомиться с ним, поскольку, несмотря на некоторую наивность молодого автора, тот сумел сказать нечто важное. Его главным выводом был полный и сокруши 412 Моше Левин. Советский век тельный провал партии, ее идеологического арсенала в сту денческой среде. Аргумент был неопровержимым: студенты хорошо знали свой город и ясно видели, что местные руково дители захватили материальные привилегии; они были шо кированы цинизмом, с которым они использовали власть в личных целях. Приводились документы, данные и цитаты, демонстрирующие глупость комсомола и партии вузов. Ав тор подчеркивал полное интеллектуальное убожество пар тийных функционеров, читавших стандартные «идиотские» лекции и не способных логично и последовательно отвечать на вопросы. Уровень преподавания общественных наук был крайне низким, поэтому студенты отдавали предпочтение ес тественным наукам и технике. Общественные науки были в пренебрежении - ими интересовались лишь те, кто собирал ся делать партийную карьеру. Предпочтение, отдаваемое в студенческой среде всему западному, едва ли может вызвать удивление, поскольку критики Запада не пользовались ника ким уважением. Это Андропову хотелось донести до членов Политбюро, которых он уже достаточно изучил. Неизвестно, сколько вре мени потребовалось ему, чтобы понять, что его первый заме ститель, генерал Семен Цвигун, назначенный одновременно с ним, на самом деле был приставлен к нему Брежневым, что бы следить (и докладывать) - таковы были обычаи этого вре мени; и Цвигун не был единственным. Второй документ восемь лет спустя вышел из недр пятого отдела КГБ, боровшегося с идеологическими диверсиями (его возглавлял уже упоминавшийся нами Филипп Бобков, который и подписал этот документ). Он также посвящен на строениям студенчества. С самого начала в нем подчеркива лось, что разведывательные и пропагандистские органы За пада прежде всего нацеливаются на советскую молодежь, и это соответствовало истине; затем был приведен статистиче ский анализ «происшествий» политического характера в сту денческой среде за последние годы: распространение листо вок, мелкие демонстрации и т. д. Согласно Бобкову, наиболее тревожным был рост числа много пьющих молодых людей, Часть вторая. 1960-е и далее.. 413 отличающихся и другими «аморальными» привычками. Не которые сотрудники КГБ считали, что такое поведение непо средственно приводит к политической оппозиции. Неизвест но, как Андропов оценил этот документ и почему он позво лил пятому управлению выйти за пределы компетенции контрразведки. В любом случае этот шаг отвечал настроени ям сторонников жесткой линии. Разница подходов в обоих текстах бьет в глаза. Подобно Семичастному, Бобков обрушивается с ругательствами на За пад и на самих обвиняемых молодых людей; он ничего не го ворит об ответственности системы. Андропов направил отчет без каких-либо комментариев, перечислив фамилии пяти ад ресатов (среди них Суслова, «серого кардинала» Политбюро). Он просто прикрепил записку, поясняющую, что КГБ собира ется прибегнуть к своим обычным методам («профилактика» и аресты в случае существования подпольных организаций). И пять адресатов просто расписались на документе, возмож но, только для того, чтобы показать, что они его прочитали. Если Андропов подавал отчет без комментариев, это озна чало, что он не одобряет его содержания. Однако Бобков в своей книге, написанной после падения режима, утверждает, что КГБ и пятое управление часто были против любых «пре следований», которых требовали от них разного рода крити каны [48], они просто выполняли приказы Политбюро и пар тии. Его главный аргумент, который можно было часто услы шать и от самого Андропова, заключался в том, что на интен сивную антисоветскую пропаганду Запада лучше всего отве чать, а не просто переворачивать обвинения обратно в сторо ну Соединенных Штатов. Сражение можно выиграть, выявив слабости и просчеты системы и преодолев их. Аналитики из пятого управления часто отстаивали такую линию, но руко водство не принимало их во внимание, как если бы КГБ со вал нос не в свое дело. Согласно Бобкову, Андропов был един ственным лидером, по-настоящему попытавшимся ради кально изменить советскую внутреннюю политику. Ясно оценив стратегию противоборствующей стороны, направленную на подрыв системы, он предложил широкие 414 Моше Левин. Советский век контрмеры, разработанные различными учеными (психоло гами, военными специалистами, экономистами, философа ми). План заключался в том, чтобы радикально изменить ха рактер пропаганды, по-иному подходить к любым проявле ниям религиозной и политической неортодоксальности, на чать борьбу с коррупцией и националистическими тенденци ями и, самое главное, энергично взяться за решение насущ ных экономических проблем. Пятое управление тщательно готовило аргументы для отчета Андропова Политбюро, «ко торые могли бы привести к демократизации партии и госу дарства». Юрий Андропов представил отчет на заседании Политбю ро. Леонид Брежнев, Алексей Косыгин, Кирилл Мазуров, Але ксандр Шелепин, Владимир Щербицкий и даже главный идеолог Михаил Суслов выразили согласие с этой двойной программой реформы и контрпропаганды. Бобков исповеду ется, что он не знал, восприняло ли все это Политбюро всерь ез, но факт остается фактом: ничего не произошло, несмотря на то, что текст ходил в аппарате по рукам. Таким образом, единственный оставшийся шанс был упущен. Не ясно, почему Бобков не указал даты этого заседания. Представляется невероятным, чтобы опытный генерал КГБ просто выдумал этот эпизод. Отчет должен находиться не только в одном архиве. Если все правда, то маневр был эле гантным: бросить на стол предложения о реформе, подсла стив их для консерваторов указанием на то, что они также предпринимают сильные пропагандистские контрмеры в той фазе холодной войны, когда положение Советского Союза стало неустойчивым. Феноменальная популярность Горбаче ва в мире в начале перестройки показывает, что мировое об щественное мнение оглушительно аплодировало бы рефор мам в Советском Союзе. Но даже сама мысль об этом была недоступна для членов Политбюро с их интеллектуальным уровнем; или, наоборот, они были слишком проницательными, чтобы пойти на собст венное самоубийство. В конце концов лучшие стратеги КГБ поняли, что их надежды напрасны; Бобкову оставалось лишь Часть вторая. 1960-е и далее. 415 сожалеть о том, что, имея на руках козырные карты, власть- имущие не знали, как ее разыграть. Это событие, которому не суждено было произойти, подтверждает уникальность личности Андропова. Но все было бы более убедительным, если бы нам удалось самим прочитать упомянутый отчет. Аресты и диссиденты. Сейчас у нас есть данные о репрессиях против политических диссидентов в 1960-х и 1970-х гг., вклю чая виды наказаний и число арестов, и мы уже писали об этом раньше. При Юрии Андропове предпочтение отдавалось превен тивным мерам: он выбрал « профилактику». Она коснулась мно жества людей, но массовые аресты отошли в прошлое. Многие подтверждают, что начиная с 1960-х гг. страх перед службами безопасности и их произволом, столь хорошо знакомый в эпоху Сталина, постепенно испарился. Это само по себе сделало воз можными многие формы политической деятельности, в том числе и те, которые шли вразрез с партийными установками. Андропов, знавший лично некоторых из диссидентов (включая Роя Медведева), изучал их характеры, читал их ра боты и часто высоко отзывался о них. Однако у главы службы безопасности забот было гораздо больше. Его органы долж ны были нарисовать точную карту источников потенциаль ных неприятностей. Согласно его оценкам, число людей, мо гущих составить активную оппозицию в стране, равнялось примерно 8,5 миллиона, многие из которых были бы готовы действовать в подходящий момент. То есть если бы некото рые ведущие диссиденты оказались катализатором процесса, у них был бы шанс объединить вокруг себя недовольных. С точки зрения Андропова, только полицейские меры могли предотвратить это - ведь большинство диссидентов от крыто ставили себя «по другую сторону баррикад». В любом случае существование системы было его главной заботой. Рас хождение между растущими нуждами и скудными средства ми (дело касалось не только материальных проблем, но и ог раниченных интеллектуальных ресурсов руководства) все уг лублялось. И это касалось не только экономики, но и полити ческих основ системы. 416 Моше Левин. Советский век Новый босс. Парадоксально: получив шанс добиться успе ха в 1982-1983 гг., лидер (или лидеры) вынуждены были при - знать, что система не только больна (это и раньше было по нятно Андропову и Косыгину), но и некоторые ее жизненно важные органы уже мертвы. В начале 1965 г. академик-экономист Василий Немчинов предвидел опасность, обрушившись на «окостеневшую меха ническую систему, в которой основные параметры непод вижны, так что вся система парализована снизу доверху». Умершего человека нельзя воскресить. Но если дело касается способа управления, возможны демонтаж и перестройка. Это может звучать странно, но управленческие модели перестра ивались, используя большое число старых компонентов. Понятно, что Косыгин и Андропов знали положение луч ше, чем любой из историков Запада, поскольку они читали отчеты, ставшие доступными нам только 25 лет спустя. В их числе был солидный неопубликованный труд, направленный Отделением экономики Академии наук СССР Косыгину в бытность его председателем Совета министров. Спустя три года после предупреждения Немчинова сотрудники акаде мии провели систематическое сравнение американской и со ветской экономических структур - производительность, жиз ненные стандарты, технологический прогресс, системы сти мулов, направление и характер инвестирования. Их вердикт был следующим: СССР проигрывает на всех фронтах, за ис ключением добычи угля и производства стали. Последнее было гордостью системы, но одновременно свидетельством отсталости страны, поскольку этот сектор считался передо вым лишь в XIX веке. Сигнал был очевидным, подобно арабским письменам на стене дворца Валтасара в Вавилоне, только с единственным различием: угроза исходила не от Бога, а от Соединенных Штатов. Нельзя было терять ни минуты. Основой застоя, но также его главным симптомом явля лось омертвевшее Политбюро, сгруппировавшееся вокруг «живого трупа» Брежнева: унизительный тупик в глазах все го мира. Убрать Леонида Ильича было невозможно, посколь Часть вторая. 1960-е и далее.. 417 ку (в противоположность делу Хрущева) невозможно было сформировать большинство, которое поддержало бы нового лидера. Другим аспектом была опутавшая всех и вся коррупция, которая просто захлестнула Россию. К ней были причастны члены семьи Брежнева - несчастный генеральный секретарь ничего об этом не хотел слышать. Стали привычными мафи озные сети, ключевыми фигурами которых были некоторые высокопоставленные партийные чиновники (даже кое-кто из вождей). Ничего подобного ранее не бывало. Без сомнения, КГБ располагало самой подробной информацией. Именно в том момент, когда страна узнала об открытом походе КГБ против этой мафии и даже о туче, сгустившейся над семьей Брежнева и другими тяжеловесами, неожиданно на политической сцене прозвучал выстрел; 19 января 1982 г. покончил жизнь самоубийством Семен Цвигун - тень Бреж нева за спиной Андропова. Вскоре последовали и другие вы стрелы. Спустя несколько дней умер (естественной смертью) самый влиятельный партийный консерватор - «серый карди нал» Суслов. Такое стечение обстоятельств изменило баланс сил внутри Политбюро не в пользу «болота». Это кажется сценарием политического триллера, но так и происходило на самом деле. В КГБ Цвигун (под контролем Суслова) был ответственным за расследование коррупции, к чему были причастны многие высокопоставленные фигуры, в том числе семья Брежнева. Лично Суслов был выше подоз рений, но он, тем не менее, запретил Цвигуну показывать ко му-либо компрометирующие материалы. Таким образом, Ан дропов, по-видимому, не имел к ним доступа. Когда и Цви гун, и Суслов скончались, Андропов получил их в свои руки и стал копать дальше. Как выяснилось, сам Цвигун был заме шан в коррупции наряду с другими людьми, близкими к чле нам Политбюро. Мы опустим детали. Брежнев умер как раз в это время - в ноябре 1982 г. Анти коррупционный натиск парализовал «болото» и нарушил ба ланс сил внутри Политбюро и Центрального комитета. Таким образом, странный шеф КГБ Андропов почти случайно стал 418 Моше Левин. Советский век генеральным секретарем. Он был у власти только 15 меся цев - другая случайность, - но за этот краткий период были подняты интересные проблемы, которые следует вниматель но рассмотреть, частично в качестве прогноза событий, кото рые могли бы произойти (если... если....). Несколько человек, портреты которых мною набросаны довольно бегло, выделялись динамичным характером и боль шими способностями. Остальные, ничем не примечатель ные, составляли «болото» или просто мертвый груз; рассказ о них не входит в наши планы. Но стоит на мгновение задержаться на одном аспекте вну тренних маневров в Политбюро. Генеральный секретарь ве дал всеми назначениями: он мог кооптировать или вывести из состава кого угодно по собственному желанию. Его сто ронникам надлежало обеспечить одобрение его решений По литбюро или Центральным комитетом. По другому сцена рию, который уже был опробован, группа, стремящаяся из брать нового генерального секретаря, могла свергнуть преж него при наличии достаточного большинства в Центральном комитете и при поддержке армии и КГБ. Фактически доста точно было только поддержки армии, а с КГБ при таких об стоятельствах можно было не считаться. Наоборот, и это парадоксально, слабые лидеры, вроде Брежнева и Черненко, могли заблокировать ситуацию, если большинство посредственностей в верхах нуждалось в обес силевшем генеральном секретаре, чтобы сохранить свое по ложение. Таким образом, Брежнев, хитрый, но не зловред ный человек, стал цементирующим гарантом status quo: он не представлял угрозы, и «болото» чувствовало себя в безо пасности. Ситуация становится еще более парадоксальной, когда такой генеральный секретарь все еще остается на по сту, но практически его нет, так как он годами болеет. Когда Микоян критиковал «непоследовательную» полити ку Хрущева, он опирался на факты. Но такую непоследова тельность нельзя объяснить только его характером. Просче ты руководителя страны частично были следствием отсутст вия установленных правил работы Политбюро, которое рас Частьвторая. 1960-е и далее. 419 сматривалось как всемогущая вершина сверхцентрализован- ной системы. В отсутствие надлежащего устава стремление генерального секретаря проводить определенную политику или даже просто сохранить свое положение неизбежно долж но было привести к попытке захвата всей полноты власти с помощью своих личных сторонников (на которых никогда нельзя полностью положиться). Старая модель личной дик татуры вновь давала себя знать, словно институционный ва куум мог быть заполнен только одним человеком. Это заставляло членов Политбюро поддерживать дикта туру или самим рваться к диктатуре, словно никакого ино го modus operandi не существовало. Поэтому оказался воз можным «невозможный» Хрущев, который в иной ситуации мог быть нужным игроком команды, играющей по прави лам. Такая квазиструктурная слабость, заставляющая гене рального секретаря вести себя подобно диктатору или по меньшей мере позволявшая ему это, была врожденным ка чеством, унаследованным от Сталина, частью его еще жи вого наследия. Однако не все было предусмотрено на шахматной доске власти наверху (Политбюро, Центральный комитет, мини стерства). Верховенство, конечно, мог получить посредст венный и слабый человек (Брежнев или Черненко). Но оно могло оказаться и в руках сильной и динамичной личности (в лучшем или худшем смысле) - Сталина, Хрущева или Анд ропова. Отстранить посредственность и изменить курс было невозможно в течение некоторого времени до наступления подходящего момента: время подошло, по моему мнению, когда коррупция своими щупальцами опутала различных лю дей «болота», сделав их уязвимыми и податливыми. Таким образом, если система была близка к параличу и по-настоящему у руля никто не стоял, это не означало, что не мог бы появиться энергичный штурман, способный изме нить курс, начав с перетряски наверху. Конечно, для начала сыграл свою роль счастливый случай. Но в результате стало возможным быстро осушить «болото» методами насильст венной очистки партийного аппарата. За появлением новых 420 Моше Левин. Советский век руководящих кадров последовали новые инициативы. Имен но так произошло с Андроповым. Один из его ближайших сотрудников по КГБ, Вячеслав Ке ворков, высокопоставленный офицер контрразведки, доба вил штрихи к нашему портрету Андропова [49]. Он выполнял различные международные задания - в том числе руководил «тайным каналом» связи с лидерами Западной Германии, по этому часто встречался с Юрием Владимировичем. Его книгу можно считать первоисточником. Согласно Кеворкову, Андропов раздумывал о возможно сти соглашения с интеллигенцией; с ее помощью он собирал ся реформировать систему. Образцом для него был Анатолий Луначарский, который при Ленине знал, как общаться и со трудничать с этой социальной группой. Высокоинтеллигент ный человек, Андропов отчетливо сознавал, что партия стра дает от низкого интеллектуального уровня многих кадров высшего эшелона, а также и лидеров. Частые насмешки по поводу его верности Брежневу не стоят большого внимания; ведь последнему он был обязан своим постом. Мои слова о том, что Андропов знал истинную цену совет скому руководству, подтверждаются Кеворковым. Он приво дит мнение своего шефа: «Никто из нынешних партийных или государственных лидеров не принадлежит к числу та лантливых политиков и не способен решить проблемы, стоя щие перед страной». С точки зрения Кеворкова, новый гене ральный секретарь был из их числа; он заканчивает свою книгу следующим заявлением: «Без сомнения, Андропов был последним государственным деятелем, который верил в жиз ненность советской системы. Но не системы, которую он унаследовал, придя к власти: он верил в систему, которую на деялся создать путем радикальных реформ». Существует много свидетельств того, что интеллигентные политики, подобно Андропову, понимали, что система нуж дается в реконструкции, ибо ее экономические и политиче ские основы ныне оказались в угрожающем состоянии. Ре конструкция могла означать только поэтапную замену ее. Действительно ли он так думал? Часть вторая. 1960-е и далее. 421 Хотя его личные архивы остаются недоступными, реше ния, которые он принял (или намеревался принять), позво ляют ответить на этот вопрос положительно. Андропов пришел к власти быстро и беспрепятственно. Он начал осторожно, но страна вскоре поняла, что в Кремле затеваются серьезные дела. Первые шаги были предсказуе мыми: восстановление дисциплины на рабочих местах. Но это не означало, что рабочие будут перевоспитывать элиты; они сами отнюдь не были ярким примером трудовой этики, и контроль за соблюдением рабочего времени охватывал все аспекты нарушений, включая прогулы и опоздания, привя занность к даче, водке, пиву и другим прелестям жизни. Андропова узнавали все больше и лучше. Его популяр ность росла. Страна обрела руководителя, это было очевид но. Реформы требовали подготовки и времени: были постав лены задачи и созданы комиссии. Некоторые меры были вре менными; другие необратимыми - особенно быстрая чистка всего слоя могущественных, отсталых аппаратчиков, быв ших инструментами прежнего руководства. Некоторые под робности можно почерпнуть у одного из тех, кто был назна чен на их место [50]. Увольнение министра внутренних дел Николая Щелоко- ва, протеже Леонида Брежнева, было встречено всеобщим одобрением. В аппарате Центрального комитета начальники таких отделов, как организация торговли, партийных орга низаций, научно-исследовательских и академических инсти тутов и главного отдела, составлявшие так называемый ма лый рабочий кабинет (или иногда «теневой кабинет»), пре допределяли большинство из важнейших политических ша гов. Андропов положил конец их всевластию. Интеллигенция была в восторге от того, что на пенсию от правился Сергей Трапезников, другой протеже Леонида Бреж нева, почитавший себя идеологическим светилом партии. Ве ликий инквизитор и закоренелый сталинист, он преследовал писателей и академических ученых, чьи высказывания не нра вились ему. Такие люди составляли костяк партийного руковод ства: низвержение их одним ударом стало мощным сигналом. 422 Моше Левин. Советский век При Андропове возросла роль Михаила Горбачева. Новые люди пришли на ключевые позиции в партийном аппарате. Андропов пригласил Вадима Медведева возглавить отдел на учно-исследовательских и академических институтов. Этот человек был в немилости у прежнего начальства, поскольку «не соблюдал субординацию», стремясь превратить партий ную Академию общественных наук, где он был ректором, в серьезное научное учреждение. Андропов сказал ему, что нужны новые подходы для ускорения технологического и на учного прогресса и для улучшения состояния общественных наук, переживавших тяжелое время при Трапезникове. Ака демия должна заняться серьезными исследованиями, а не выпускать пустейшие идеологические тексты. Андропов ввел Виталия Воротникова в Политбюро в 1983 г. В своем опубликованном дневнике тот добавляет не которые штрихи к нашему портрету нового генерального се кретаря [51]. На него произвела сильное впечатление интел лигентность Юрия Владимировича, которая проявлялась во время их деловых бесед. В заметках, которые он делал во вре мя заседаний Политбюро, фигурирует сильный язвительный Андропов, не чуждающийся крайне серьезных проблем - от дисциплины на рабочем месте до функционирования эконо мики и поиска ее новой модели. Андроповский подход был сугубо прагматичным: он хотел постепенно расширить масштаб реформ. Первым важным шагом в экономической сфере стало разрешение заводам ра ботать на полном хозрасчете, то есть оперировать ценами и прибылью. Однако Воротников - неофит, еще не полностью постигший характер работы Политбюро, - ничего не сообща ет о комиссиях высокого уровня, созданных для подготовки этих шагов; ему также неизвестно о планах Андропова ре формировать партию. К ним мы еще вернемся. Первые начинания Юрия Владимировича были умерен ными, но он готовился предпринять и другие; своим сотруд никам он говорил: «Мы должны изменить экономический механизм и плановую систему». Задача ускорения, по-види мому, вставшая еще до того, как он был избран генеральным Часть вторая. 1960-е и далее. 423 секретарем, вышла на первый план. В то же время различно го рода заговоры, которые Хрущев преодолевал или подав лял, вновь дали себя знать. Государственная администрация отмечала: отделы министерств не являются примером эффе ктивной организации и не способны создать условия для «нормальной, высокопродуктивной рабочей атмосферы». Эти инициативы были знаменательными, даже предсказу емыми; еще большее число их маячило на горизонте. Но вы держки из протоколов заседаний Политбюро, ставших дос тупными, проливают новый и поразительный свет на из бранную стратегию. Приближалось переизбрание партий ных органов, как обычно, поступали отчеты, и Андропов не ожиданно заявил в официальном документе партии в августе 1983 г.: «Партийные предвыборные собрания проходят по за ранее написанному сценарию, без серьезных и откровенных обсуждений. Декларации кандидатов изданы загодя; любая инициатива или критика подавляется. Отныне ничто подоб ное не может быть терпимо» [52]. Это был взрыв бомбы. Критика в адрес безынициативных, погруженных в собственные интересы партийных боссов яс но показала, что их можно легко сместить в ходе избиратель ной кампании; для всего правящего слоя создалась абсолют но новая ситуация. Многие из них были ex officio членами «выборных» партийных органов всех уровней от парткомов и обкомов до самого Центрального комитета. Смена этой стру ктуры была бы важным шагом. Создалась бы совсем иная ат мосфера, отличная от той, когда «избрание» фактически оз начало «назначение». Андропов открыто сказал, что ему хо телось бы видеть настоящие выборы. Следовательно, он знал, что так называемая партия фактически труп, который невозможно воскресить и следует уничтожить. И стоящие у власти это хорошо поняли. Пресловутая «неприкосновен ность кадров» (неприкосновенность должности вне зависи мости от реального дела) могла вот-вот исчезнуть, и с ней - безнаказанность «старого доброго времени». Уютное парази тическое существование класса партийно-государственных бюрократов подходило к концу. 424 Моше Левин. Советский век Подлинные выборы внутри партии означали появление политических фракций и приход новых лидеров; и это была бы уже новая партия, независимо от того, какое название она бы носила. Такая партия, все еще стоящая у власти, но уже планирующая реформы, могла бы управлять страной в период трудного перехода к новой модели. Конечно, все это осталось в проекте. Юрий Андропов, страдавший от неизлечимой болезни почек, сошел со сцены в 1984 г. Его сменил другой очень больной человек, Констан тин Черненко, - безликий аппаратчик, правление которого продолжалось всего 13 месяцев. Затем «партия» пошла на ряд театральных экспериментов. Прежде всего в 1985 г. к власти пришел молодой генеральный секретарь Михаил Горбачев, наследник Андропова, разделявший большинство его здра вых идей; он был обречен пасть, и это прискорбно, посколь ку его возвышение было подобным полету метеорита. Затем государственно-партийная (вернее, партийно-государствен ная) система исчезла без пролития крови; ее жестокие силы безопасности были в целости и сохранности, но не получили приказа стрелять. Это было другой заслугой Горбачева, но не спасло его от бессилия и потери власти. Фактически не в ко го было стрелять, поскольку система не была повержена под натиском яростных масс. Налицо было соскальзывание в «ре формы», которые превратили Россию в неразвитую страну. Диагностические заметки. Такие слова , как «парадокс» и «ирония» с исчерпывающей полнотой характеризуют истори ческую судьбу России. Но сразу же возникает образ тяжкого груза, который люди волокут за собой, подобно тому как бур лаки на Волге тащили громадные баржи и думали: «Хитроум ному англичанину легко; за него тяжести волокут машины». У русских же были только песни , придававшие им мужества. Полная тревог история, с ее изгибами и переворотами, породила в душе многих русских (или, точнее сказать, жите лей России) глубокую экзистенциальную боль, которую луч ше всего определить словом тоска , с ее богатством оттенков от меланхолии, печали и страха до депрессии. Можно еще до Часть вторая. 1960-е и далее. 425 бавить и уныние , когда хочется пожалеть самого себя. Это полный горечи напиток - и его можно утопить только в дру гом напитке... Подобную сентиментальность плюс невыно симую дозу цинизма легко найти в народных разбойничьих песнях с их слезливым культом ножа - инструмента разреше ния споров и символом всего жизнеустройства. Накануне пе рестройки Булат Окуджава, Александр Галич, Владимир Вы соцкий редко пели бодрые песни; они выражали настрое ние - свое и своей страны: нечто среднее между неприятием, состраданием, мольбой и отчаянием. Не потому, что люди в СССР не знали радости (ее было много), но потому что эти поэты поняли, что страна идет по неправильному пути и ис тория не будет к ней ласковой. В эпоху заката, упадка, застоя богатой партии барды впадают в отчаяние. Наши данные извлечены из архивов Госплана и Централь ного статистического управления, которые были недоступ ными в то время, когда песни бардов кочевали по России. Но теперь, сравнивая оба источника, понятно, что они, по сути дела, рассказывают одну и ту же повесть...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: СОВЕТСКИЙ ВЕК: РОССИЯ В ИСТОРИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ
Глава 20. ЛЕНИН: СТОЛЕТЬЕ Н МИРЫ
В период с 1914 по 1953 г. мы видим настоящий кас кад катаклизмов, которые оказали влияние на исто рию России. Вожди стра ны, до того как начинали что-то предпринимать, были вынуждены проти востоять потоку кризисов, многие из которых случа лись не по их вине. Ленин не начинал Первую миро вую войну, не иницииро вал падение царизма, и даже ошибки, совершен ные демократами при по пытке обуздать хаос в России в 1917 г., - не его рук делоВо введении было сказано, что поляризация мнений и мощное влияние пропаганды, развернутой в годы холодной войны, породили «контекстуальную критику», необходимую для исторического запроса при достижении других целей и выставлении приоритетов, а также для получения результа тов от медиа, идеологии, эмоций. В отличие от других областей знания исследованиям, по священным Советскому Союзу, приходилось противостоять широко распространенному и горячо отстаиваемому мне нию - хорошо структурированному «общественному дискур су», который был основан на серии методологических оши бок. Они прошли широким фронтом в различных медиа и бы ли преподнесены как очевидные истины. Первая ошибка состоит в сосредоточении основного вни мания на вождях, главных действующих лицах и идеологии, которые описываются как независимые личности и силы, вы дернутые из исторического контекста. Во внимание не прини маются ни условия, создаваемые обстоятельствами, ни про шлое, ни окружающий мир. Для многих все началось с момен та «первородного греха», в 1917 г. Другие считают, что все на чалось раньше, в 1902-1903 гг., с публикации работы Влади мира Ленина «Что делать?». Соответственно последующие со бытия были развернуты так, как будто они были генетически запрограммированными, а последствия ленинизма - больше визма - коммунизма преподнесены как неотвратимый рок. Часть третья. Советский век.. 433 Я, конечно, слегка преувеличиваю, но моя ирония подкре плена тем фактом, что работа «Что делать?» была написана в то время, когда вся российская социал-демократия, включая Ленина, была абсолютно убеждена, что предстоящая револю ция будет либеральной («буржуазно-демократической» в их терминологии) и надолго отдалит левых от власти. В те годы Ленин считал русский капитализм всепобеждающей силой, которую уже не остановить, и видел ее под каждым кустом. Когда мы смотрим на события с позиции детерминизма, историческое исследование отходит на задний план; а если в нем присутствует «партийная линия» (левая, правая, центри стская), оттуда, как из копилки, можно извлечь только то, что туда было положено, ни копейкой больше. В случае с историографией советского периода есть до полнительное препятствие - общая тенденция не принимать в расчет произошедшие социальные изменения. Ошибку в изучении общества на протяжении длительного периода и почти стопроцентное внимание, уделяемое описанию власт ных структур, иногда объясняют формулой: «Там не было об щества, был только режим: Кремль, Старая площадь, Лубян ка - три адреса, и больше ничего». Но еще недавно термин «номенклатура» преподносился как великое открытие, без упоминания того, что детальные исследования, посвящен ные поискам значения этого понятия, отсутствуют, что это просто еще одно слово. Это только один пример среди прочих, которые говорят о предрасположенности многочисленных комментаторов не за мечать очевидных лакун в нашем знании советской истории. Знание этих пробелов пробуждает желание заполнить их с по мощью старого эпистемологического совета: scio ut nescio. Контекстный (контекстуальный) подход предполагает не обходимость учитывать общую европейскую историческую картину того времени, ее драматические моменты и их по следствия. Ситуация менялась стремительно, один кризис следовал за другим. В период с 1914 по 1953 г. мы видим на стоящий каскад катаклизмов, которые оказали огромное влияние на историю России. Вожди страны, перед тем как 434 Моше Левин. Советский век они начинали что-нибудь делать, были вынуждены противо стоять целой серии кризисов, многие из которых произошли не по их вине. Ленин не начинал Первую мировую войну, не провоцировал падение царизма, и даже ошибки, совершен ные демократами при попытке контролировать хаос в России в 1917 г., - не его рук дело. Действие или бездействие, недальновидность или интел лект - этого нельзя понять без рассмотрения всего периода истории в комплексе: неровного, охваченного кризисом и страдающего от прошлого. Этот век поглощал людей и опре делял их приоритеты. Политический стратег par excellence, Ленин был единственным, кто реагировал на то, что воспри нимал и понимал как кризисы, через которые прошел. С по мощью этого императива мы расширяем границы полотна и помещаем на него людей и ход истории. Сложность состоит в том, что есть бесчисленное количе ство факторов, которые могут собираться вместе, разбрасы ваться в разные стороны или сталкиваться. Их всегда гораздо больше, чем просто действий вождя, правящей группы, гос подствующего класса или элиты. Для того чтобы лучше по нять эти факторы, необходимы более широкие параметры. Даже у истории такого брутального режима, каким был ста линский, больше чем одно измерение. Мы должны задавать истории вопросы «зачем?» и «почему?», отличая ее разные фазы и определяя, когда они были внутри, а когда вне сопри косновения с реальностью. Какой бы уровень изоляции и автаркии не был свойстве нен режиму, окружение не должно исключаться из контекста. Следует принять во внимание не только советский монито ринг вещания иностранных радиокомпаний, но и системати ческое изучение западных экономических представлений, ко торые оседали на столах у советских вождей. Разведчики, ди пломаты и официальные лица из Министерства внешней тор говли служили многочисленными источниками информации о том, что происходит за границей, даже если она и предна значалась только элите. Говоря же о советском обществе, мы не должны недооценивать важности переводов иностранной Часть третья. Советский век.. 435 литературы. Их была масса, несмотря на цензуру; они вклю чали в себя шедевры мировой культуры, которые были бле стяще переведены. Советские граждане были известны как самые усердные читатели качественных работ, я не говорю об их страсти к поэзии и специфической политической роли это го искусства. Сегодня эти качества практически исчезли. Я уже упоминал о других комплексных, трудно разреши мых проблемах. Советская и западная системы оказывали влияние и воздействие друг на друга, ответные действия варьировались по форме и интенсивности вместе с колеблю щейся международной ситуацией. Образ Союза, видимый как проекция самого себя - страны, строящей социа лизм, - находился в самом сердце этого процесса. При ближайшем рассмотрении этой темы мы можем про яснить несколько аспектов как истории советской идеоло гии, ее взаимодействия с внешним миром, так и образов, и собственных воображаемых мифов «социализма против ка питализма», которые оба лагеря проецировали друг на друга на различных исторических стадиях. Еще один сложный во прос в этой теме - почему так много западных левых крити ков хотели видеть в Советском Союзе то, чем он не был и не мог быть? В то же самое время мы не должны забывать выго ду, привнесенную правом Советского Союза быть тем, чем он не являлся, для того чтобы усилить свое положение в запад ных сообществах и попытаться подорвать демократические институты. Претензии Советского Союза на то, чтобы представлять собой контрмодель и альтернативу капитализму, помогли ему мобилизовать не только советских людей, но и значи тельную внешнюю поддержку. После войны было принято доказывать существование «социалистического лагеря» и ук рашать его естественные «одежды». Но если голос был Иако ва, то руки - Исава. Рассматривая ситуацию с близкого рас стояния, видно, что реальность не была идиллической, это был феномен собственного права, весьма похожий на то, что происходит в китайской системе, ставшей сегодня силой, с которой нельзя не считаться. 436 Моше Левин. Советский век Последнее препятствие, которое стоит здесь упомя нуть, - массовое использование таких концептов, как «тота литаризм» (я вернусь к этому), внесших вклад в игнорирова ние важных изменений, произошедших в советской системе. Очевидное безразличие к социальному измерению СССР бы ло доказательством позитивного в концептуальной неадек ватности тоталитарной идеологии. Концентрирование на ре жиме (как будто советское общество было по определению никудышным) привело к пренебрежению глубокими струк турными общественными изменениями, ключевыми для по нимания успехов, внутренних изменений, кризисов и низ вержения режима. Эти пробелы, усиленные жесткостью идеологической конфронтации и пропаганды, - сами по себе вполне серьез ные объекты для исторических исследований. К ним следует добавить вред от советского режима, который был нанесен им самому себе через запрет свободных исследований и деба тов. Идеологические аргументы и постулаты, откуда бы они ни исходили, не могут руководить исследователем; они могут быть лишь одной из его тем - с точки зрения неподтвержден ных заявлений, с установлением источника их происхожде ния и целей. Важная задача - формирование концептуально го инструментария и исследовательской стратегии, для того чтобы понять: чем же на самом деле была советская система, как она развивалась (в том числе идеологически) и где она находится на карте политических систем. Хочу еще раз подчеркнуть следующее: прошлое - а факти чески несколько прошлых - были и остаются актуальными, потому что в России их реалии (а не пережитки), унаследо ванные из ранних времен, сосуществовали одновременно. В отличие от тех периодов времени, когда скорость измене ния остается низкой, во время кризиса социальные страты и явления разных эпох сильно сталкиваются, и этот хаос фор мирует или переформировывает политику и институты. Цар ская Россия прошла через свою долю переворотов в XX веке. Они продолжились и в советский период со всем спектром явлений, связанных с политическими и социальными изме Часть третья. Советский век. 437 нениями: кризисы, революции, гражданская война, подъе мы, упадок и затем распад. Это вовсе не скучное зрелище, хо тя и до некоторой степени депрессивное. Необходимо найти правильные термины для каждого из этих феноменов. Мы не можем использовать одни и те же слова при описании довоенной фазы сталинского периода, с ее опасной индустриализацией в сочетании с социальной ди намикой, и «раковой» аномалии послевоенной фазы, с ее бы стрым экономическим ростом, но реакционными политиче скими и идеологическими кампаниями. Наконец, мы не должны упускать из виду ход маятника, характерного для России. Являясь важной европейской силой в 1913-м, Россия к 1920 г. стала разоренной страной. Мобилизовавшись во впе чатляющем военном усилии с 1941 по 1945 г., она стала побе доносной сверхдержавой в 1945-м - но снова была разрушена. Приблизительно через 10 лет она стала суперсилой со спутни ками и межконтинентальными ракетами, но последующие циклы уже не вызывают удивления. Большая концентрация лихорадочных исторических процессов - и огромное поле де ятельности для тех, кто изучает социальные разрушения. Мы не собираемся играть роль советников процесса обви нения или защиты. Любое историческое исследование хочет занять свое место под солнцем. Там, где есть что-то позитив ное - прогресс, - это должно быть выявлено достаточно чет ко; но и там, где есть патология (в истории - обычное дело), тоже должно быть все ясно видно. Мы видим, что широко распространенные мнения в поли тических кругах, банальное восприятие в СМИ представляют собой преграду для серьезного изучения СССР. Научные ра боты, посвященные этой стране и ее системе, принадлежат как бы к другой категории; к ним применяют другой подход, несмотря на то, что некоторые академики делают свой вклад в формирование стандарта «публичного дискурса» о Совет ском Союзе. Во многих странах академические исследования об СССР породили множество разнообразных работ, которые опреде 438 Моше Левин. Советский век ленно отражали уклон в сторону «великой конкуренции», но некоторые были, тем не менее, результатом серьезной, ино гда впечатляющей работы. При отсутствии доступа к совет ским источникам они использовали разные подходы и сфор мировали несколько школ. Сегодня, при более простом дос тупе к архивам, принимая во внимание печальное положе ние современной России, многие коллеги, возможно, согла сились бы, что сбалансированный подход к советской эпохе со всеми ее изъянами и недостатками - не только единствен но возможный путь, но и абсолютно необходимая вещь. Советский Союз был существенной и сложной частью XX века. Он не может быть «декодирован» без четкого пони мания той роли, которую он сыграл в драмах века. Эта мысль возвращает нас к следующему трюизму: влияние ми ровых событий на саму Россию было постоянным и формо образующим. Революция 1905 г. и Первая мировая война сильно повли яли на программу русских социал-демократов, включая фрак цию, ведомую Владимиром Лениным (оформленную в само стоятельную партию в 1912 г.), и направляемую их ожидани ями и стратегиями. Еще раз повторю, что это политическое движение было создано не с целью взятия власти или совер шения революции в короткий срок, а для участия в ней и про движения ее в направлении ожидаемой исторической стадии. Однако когда попытка буржуазно-демократической револю ции в 1905-1907 гг. провалилась, Ленин усомнился в обосно ванности оценок уровня капиталистического развития и его влияния на Россию - как собственных, так и РСДРП в целом. До этого момента он видел, как везде работает капита лизм. Теперь он понял, что силой, готовой свергнуть царский режим, были не либералы, а скорее крестьяне. Следователь но, Ленин начал, экспериментально, искать новые перспек тивы и новую стратегию. Только во время Первой мировой войны его первоначальная концепция грядущей революции (фактически сформулированная Георгием Плехановым) на чала меняться, хотя она казалась вполне обоснованной для большинства членов его партии. Часть третья. Советский век. 439 Важно подчеркнуть, что многие члены русской Социал-де мократической партии, включая самого Ленина, жили на За паде и участвовали в действиях западных социал-демократи ческих партий, при этом продолжая внимательно следить за российскими делами. Можно сказать, что политически они получили «двойное гражданство» или, если говорить более четко, жили в двух разных политических мирах. Ленин был из их числа. Он был российско-германским социал-демокра том и членом Исполнительного комитета II Интернационала. Нет причин сомневаться в его преданности второй стороне уравнения; именно там, как и многие другие, он обрел тот концептуальный инструментарий, который использовал в своих размышлениях о мире. Однако (и это не было тайной) он сформировался в России, и она оставалась центром его размышлений. Российская вселенная в значительной степени отлича лась от Запада. Как обнаружил Ленин, читая историков цар ской России, страна представляла собой многогранный кон гломерат, чьи уклады сосуществовали в одном и том же про странстве, двигаясь с разной скоростью. В тот момент оба его мира входили в длинный период волнений, который на чался с Первой мировой войны и продолжился в кризисах и революциях. Эти события застали врасплох всю Централь ную и Восточную Европу - экономически неразвитый боль шой аграрный регион, управляемый или как бы управляе мый диктаторскими и глубоко авторитарными режимами (за исключением Германии и Чехословакии, чья демократия была даже более стабильной, чем в Веймарской республи ке). Все эти факторы должны быть учтены в матрице совет ской системы. Еще один ключевой момент не должен быть забыт: немец кая социал-демократия (в каком-то смысле идеологическая aima mater Ленина) сплотилась в достижении целей и воен ных усилиях своей страны, как и другие социалистические партии в соответствующих странах. II Интернационал, казав шийся таким могущественным до 1914 г., с началом войны раскололся. Это было катастрофой, от которой европейский 440 Моше Левин. Советский век социализм так и не оправился. Беспрецедентная бойня и эко номический упадок, вызванные войной, создали во многих левых кругах ожидание революционного кризиса по всей Ев ропе. Начался поиск прогнозов и стратегий, которые бы вели к общему революционному правительству для Европы. Роль России, ее собственный исторический потенциал (как у от сталой страны) считались второстепенными. Переписка 1915 г. между двумя эмигрантами-болыневи- ками, Владимиром Лениным и Николаем Бухариным, где они спорили о революционных перспективах и стратегиях, дает возможность ощутить аромат времени, их надежд и образа мыслей. В это время Ленин, как и Бухарин (романтический революционер, на 10 лет моложе его), был абсолютно вовле чен в перспективу будущей революции в Европе или даже в мировом масштабе. Они готовились сыграть решающую роль в ней, со всей серьезностью обсуждая возможность при бегнуть к угрозам «революционного вторжения» в Герма нию, для того чтобы защитить революцию, расходясь лишь по вопросу, должны ли быть к этому привлечены немецкие левые. Бухарин считал, что это необходимо: иначе существу ет риск возникновения националистического единения Гер мании и «вторжение» провалится. В перспективе европейской революции Россия выгляде ла для них второстепенной проблемой. И Ленин, и Бухарин хотели понять, действительно ли невозможно установление социализма в России (как это утверждалось большинст вом)? Согласно Бухарину, это было возможно, если бы рево люция произошла одновременно в нескольких странах. Но если она должна быть панъевропейской, то России предсто яло стать одной из частей более широкой организации; в любом случае национальной идентичности надлежало рас твориться [1]. Из этой их переписки видно, что революционная страте гия, и не только в России, продиктована... «большевиками», что на тот момент означало объединение европейских рево люционных партий в новой международной организации, поскольку II Интернационал был мертвым, а его вожди - не Часть третья. Советский век.. 441 состоятельными. Произошел поворот к левым - туда, где та кие большевики, как Ленин, руководили процессом. Философия здесь была скорее утопической и, видимо, подразумевала некий «красный империализм». Но поскольку сцена настоящих и будущих событий была мировой, Россию (в которой, как все соглашались, не было социалистического потенциала) не помещали в центр событий, не ища каких-ли бо экспансионистских преимуществ от гипотетического ино го варианта. Установка Ленина на революционный потенци ал Европы просуществовала до запуска НЭПа в Советском Со юзе. С отливом революционных идей в Европе лихорадочный поиск союзников, который шел в стране, охваченной кризи сом, вызванным отнюдь не силой, а повышенной уязвимо стью нового российского режима, был прекращен. Иной ле нинизм занял место своего предшественника. 1917-й: основные позиции. Имея все это в виду, мы можем прыгнуть вперед, в 1917-й, - год, в котором была очень слав ная весна и очень суровая осень. Поражают краткость и ин тенсивность этих двух времен года, а также контраст между ними, хотя, конечно, в этом сильно концентрированном отрезке истории было больше чем две части. Искрящаяся революция, которая произошла в России в фев рале - марте 1917 г., полна необычных черт. Царскую аристо кратию на самом деле никто не свергал: она исчезла со сцены посреди войны, без какой-либо очевидной альтернативы. Дума, у которой был нулевой авторитет, не могла претендовать на власть. Она просто создала вместе с представителями Советов рабочих и солдатских депутатов Временное правительство и за тем ушла с публичной политической сцены. Правительство не было ей подотчетно и долго не продержалось - каждые два ме сяца формировался кабинет нового состава. Поскольку здесь мы касаемся только основных факторов, мы должны сразу отметить появление и последовательное исчезновение трех основных политических игроков. Пер вый - Советы, чьи руководители - социалисты-революционе ры и меньшевики - в мае 1917 г. стали (без либералов или с 442 Моше Левин. Советский век ними) центральными фигурами при формировании каждого последующего коалиционного Временного правительства. Потом пришли большевики , которые изначально играли вспомогательную роль в Советах, но чья сила быстро росла. Наконец, начали собирать свои силы и будущие белые , прак тически полностью отсутствовавшие в начале революции, но уже вскоре ставшие третьим центральным игроком. Что ка сается либералов, то у них оставалась своя повестка, и они привлекали союзников в соответствии с ней. Советы, впервые возникшие в 1905 г., были фактически единственной структурой, напоминающей государственную власть. Однако их руководители не стремились брать власть в свои руки, потому что, согласно их идеологии и аналитике, будущий режим должен был быть либеральным. Две социали стические партии заняли места в правительстве благодаря Со ветам, но были сбиты этим обстоятельством с толку. Напри мер, меньшевики (в большинстве традиционные марксисты) строили всю свою стратегию, основываясь на идее невозмож ности социализма в России. Для них единственным путем раз вития были капитализм и демократия, а союзником - имущий класс (средний класс, говоря сегодняшним языком). Как показала Зива Галили, меньшевики делились на не сколько течений [2]. Некоторые из тех, кто работал в прави тельстве, пересмотрели свои предреволюционные позиции. Другие работали в Советах и действовали на основании прежних идей. Было также меньшинство, возглавляемое ин тернационалистами, которые поддерживали Советы, но бы ли против участия социалистов во Временном правительст ве, что представлялось им слишком серьезным отступлением от марксизма. •Конституционные демократы (кадеты), возглавляемые историком и политиком Павлом Милюковым, с самого нача ла хотели сохранить монархию, для того чтобы избежать ре волюции. Начиная с мая они просто «ушли» (как это называл Милюков) либо отказались от ответственности за события как партия, симпатизируя генералу Лавру Корнилову, когда тот совершил попытку свержения правительства Керенского. Часть третья. Советский век. 443 Они страстно желали сильного правительства, которое справится с хаосом, угрожающим поглотить страну. Ми люков подчеркивал, что оно не должно быть военной дик татурой, однако предлагал, чтобы Корнилов занял место Керенского, которого он считал слабым. Таким образом, кадеты полагались на генерала-монархиста, чтобы восста новить порядок, а затем, когда позволят обстоятельства, перейти к демократической республике. Ключевым мо ментом здесь можно назвать то, что либералы (или по крайней мере те, кто разделял взгляды Милюкова) верили в необходимость сильной руки - но, конечно, не левой. Они вяло сотрудничали с Временным правительством, да же не как партия, а как отдельные личности, принимаю щие министерские портфели, чтобы противостоять левым, связанным с Советами. Советы представляли собой единственную силу, на кото рую Временное правительство могло рассчитывать. Но по скольку они искали поддержки кадетов, левые демократиче ские партии должны были заплатить определенную цену за участие в работе правительства, то есть отказаться от под держки Советов. Таковы были противоречия, при которых на основании своих политических и идеологических установок кадеты, с одной стороны, и руководители Советов - с другой оказались запертыми в ловушке. Эти вопросы нужно рассма тривать очень тщательно, поскольку они позволяют понять тот калейдоскоп событий, которыми были заполнены первые десять месяцев 1917 года. Политическое мнение и выбор Милюкова и его сторонни ков среди кадетов проливает свет на многое. Наиболее сильно критиковавшийся, но разделявшийся другими силами на по литической арене тезис ленинской революции - его програм ма однопартийного диктаторского режима, которая начина лась с того, что было возможно и неизбежно. Нельзя назвать откровением и то, что белые (в основном монархисты) собира лись установить военную диктатуру, которая восстановила бы автократию. Они ненавидели такие институты, как Дума, даже ту немощную, которая была при царе. Они не были в восторге 444 Моше Левин. Советский век от партии Милюкова даже тогда, когда в ответ на критику он утверждал, что сделал все возможное для того, чтобы спасти царизм. Его ошибка заключалась в том, что ситуация для это го была невозможной. Хотя кадеты - либеральная партия - бы ли сторонниками конституционной монархии, они считали, что на тот момент такой уровень либерализации для России исключен, и по этой причине защищали диктатуру. То же было и с третьей основной силой - Лениным и боль шевиками. Эта неожиданная параллель между Милюковым и Лениным в оценке ситуации может многое разъяснить. Описание Милюковым последних дней монархии в его книге 1927 г. «Россия на переломе» такое же мрачное, как и очень подробная книга советского историка Арона Аверха, посвященная сумеркам царизма [3]. Главный тезис Милюко ва заключался в отсутствии «единства» между разными клас сами - крестьянством, дворянством и средним классом, то есть между царизмом и остальным обществом. Таким обра зом, чудовищная хрупкость царской системы выражалась в вялости государства, предрасположенности к восстанию сре ди широких слоев (страт) населения и утопической филосо фии интеллигенции. Взгляды Милюкова, включая его формулу о верховенст ве государства над обществом, которая представлялась ему единственной защитой перед опасностью распада, повлия ли на российскую историографию. Идеи Владимира Ленина и Льва Троцкого о социальной структуре России сходны до некоторой степени с взглядами Павла Милюкова, хотя они используют разную терминологию. Его пессимизм насчет возможности демократического исхода событий 1917 г. ос новывался на исторической перспективе: военная диктату ра или хаос. Более поздние неопубликованные тексты Милюкова, не давно обнаруженные в архивах, объясняют, почему он наде ялся спасти монархию. Ясно, что для него не было другой приемлемой альтернативы в обстоятельствах, где дверь к де мократии была закрыта, и это оправдывает его карты при иг ре в исторический покер. Часть третья. Советский век. 445 «Демократические силы», к которым относились все, кро ме большевиков, или, если более точно, антибольшевистские левые - меньшевики и социалисты-революционеры - были в принципе преданы демократическому решению. Однако, противостоя реалиям распавшейся страны, некоторые в их рядах, особенно министры Временного правительства, были вынуждены, колеблясь поначалу, обратиться к мерам, ассо циирующимся с чрезвычайным положением: контролю за ценообразованием, нормированию продуктов, обязательной заготовке зерна, отправке военных и полиции для подавле ния мятежей в сельской местности. Начав действовать без какого-либо умысла, многие из них вскоре уже совершенно сознательно стали сторонниками сильного государства, пол ностью изменив своим предыдущим установкам и идеоло гии. Несмотря на то, что они были близки к подлинно демо кратическому мировоззрению и твердо отвергали диагноз Милюкова и Ленина, они не переставали «жаждать Милюко ва». Это было иллюзией, где страстная жажда этим общест венным деятелем «железного монархического кулака» - еще одна иллюзия. Неудивительно, что все это выглядело малоре алистичным. Правительство находилось на грани банкротства. Ми нистр финансов Андрей Шингарев описывал приближающу юся катастрофу. Перед войной находилось в обращении 1,6 миллиарда рублей в бумажных деньгах и 400 миллионов золотом. Однако во время войны вместо предполагаемых 6 миллиардов было напечатано 12 миллиардов рублей - это означало очень высокую инфляцию, которую он называл «сладким ядом». Революция породила огромные надежды. Зарплаты у всех выросли, как и пенсии. Расходы повыша лись, но государственная казна была пустой, ежедневно пе чаталось 30 миллионов рублей. Как можно было покончить с этим хаосом? Было невозможно печатать больше миллиарда рублей в месяц, но это стоило 1,5 миллиарда из-за инфляции. Десять миллионов человек были призваны в армию: «На фронте проливается кровь, а в тылу у нас пир во время чумы. Страна на грани разрухи. Отечество в опасности!» [4] 446 Моше Левин. Советский век Полицейские отчеты, приходящие со всей страны, под тверждали растущее беспокойство в сельских районах, ухуд шение поставок продуктов и жалкое положение армии. В этом безрадостном контексте Временное правительство, со стоящее в основном из социалистов-революционеров и мень шевиков (с символическим участием некоторых собственни ков), осознало, что оно больше ничего не контролирует, что их законность убывает с каждым днем и их силы иссякли. Необходимость новой воодушевляющей коалиции приве ла к созыву 14 сентября 1917 г. Всероссийского демократиче ского совещания, оно должно было избрать Временный де мократический совет Российской Республики («Предпарла мент»), ответственный за переговоры по формированию но вого сильного временного правительства, обладающего (как надеялись) каким-то авторитетом. Но все, кто наблюдал де баты и шаги в рамках создания предварительного парламен та, пришли к заключению, что политическая воля и возмож ность создать подобную власть отсутствовали. Предпарламент. Реалии Предпарламента хорошо описаны в мемуарах Николая Авксентьева , одного из руководителей правого крыла социалистов-революционеров [5 ]. На первом Всероссийском съезде крестьянских депутатов в мае 1917-го. он был избран председателем исполкома Всероссийского сове та крестьянских депутатов , в июле стал министром внут ренних дел второго коалиционного правительства. Его рассказ передает впечатление от торжественной и чрезвычайно безрезультатной встречи в каком-то роскошном дворце, где собравшихся объединяла только общая нена висть к большевикам, когда снаружи уже зарождалась совер шенно другая система. Авксентьев с горечью описывает вну тренние разногласия внутри каждой группы и то, как все партии размножались делением. Ситуация обрела типичные черты патовости и бессилия, те же, что годом раньше на встрече в штаб-квартире Нико лая II на фронте, где он убеждал не делать ничего, кроме пере тасовывания правительства, в то время как все вокруг него Частьтретья. Советский век.. 447 распадалось. Можно привести и другие примеры этого «пара лича». Сценарий мог быть разным в каждом отдельном слу чае, но спектакль разыгрывался одинаково: политическое бессилие ключевых игроков в решающий момент. Усилия, предпринятые в сентябре - октябре 1917 г., чтобы восстано вить контроль над событиями, - классика жанра. Авксентьев и его соратники старались стабилизировать ситуацию, призывая представителей Советов принять пред ложение о формировании так называемого однородного де мократического правительства с опорой на партии и органи зации, представлявшие средний и мелкий бизнес, хотя изна чально было не ясно, кто при этом имелся в виду. Принимав шие участие в демократическом совещании большевики, ко торые работали в нем с самого начала, настаивали на полном исключении из участия в Предпарламенте и правительстве тех партий и объединений, которые замечены в симпатиях к Корнилову. Фактически это было близко к призывам о созда нии чисто социалистического правительства. Эта позиция представляла интерес только для маленькой левой группы в партии меньшевиков под руководством Юлия Мартова. Демократическое собрание завершилось избранием Пред парламента, в который было делегировано 250 членов в зависи мости от влияния их партий, представленных на совещании; еще 250 членов были определены правительством, проигнори ровавшим предварительную договоренность об исключении представителей кадетов. Председателем Предпарламента был избран Николай Авксентьев. Капитуляцию перед нажимом Ке ренского он объяснял необходимостью политической и мораль ной поддержки правительству, у которого ее «не было никакой». Ситуация, описанная Авксентьевым, представляется одним парадоксом, завернутым в другой. Демократический лагерь предлагал собственникам позицию для защиты легитимности правительства, иначе Советы (которые возглавляли предста вители его партий) оставались единственной реальной силой. Таким образом они искали поддержки среди тех, кто не имел ничего подобного власти Советов. Авксентьев понимал это очень хорошо: он превозносил усилия, совершенные руково 448 Моше Левин. Советский век дителями Советов, чтобы организовать буржуазию и привести ее на политические дебаты, заметив, что «это только поможет подчеркнуть слабость буржуазии», за которую ни демократи ческие силы, ни большевики ответственности не несли. В коа лиционном правительстве демократы (то есть социалисты) опирались на массовую поддержку в Советах, а у их буржуаз ных союзников не было ничего. Но демократические силы под держали решение о паритетном представительстве с ними в Предпарламенте, несмотря на их крайнюю слабость. Предпарламент начал работу только в начале октября, чтобы дать кадетам и собственникам достаточно времени на избрание своих представителей. Торжественное открытие первого заседания состоялось 7 октября в 3 часа в Мариин ском дворце Петрограда, там, где царь собирал свой Большой государственный совет. Зал был полон; представители ди пломатического корпуса находились в специально отведен ных для них ложах; Керенского, который открывал собрание, приветствовали аплодисментами. Как записал Авксентьев, «единства не было..., и противоречия остались». Людей больше заботили слова, чем дела. Левые настаива ли на мире и аграрном вопросе, кадеты их не поддерживали. С точки зрения Авксентьева, именно Советы или, другими словами, руководители меньшевиков и социалистов-револю ционеров, продемонстрировали свое полное бессилие в эти критические минуты. Он обвинял их в отсутствии програм мной гибкости. На самом деле у них не было независимой по литической программы, которая соответствовала бы их ре альной силе. У социализма не было будущего, поскольку все были против большевиков. Когда меньшевики получили ощутимую власть, то не смогли совместить ее со своей доктриной. Они желали объе динить «живые силы страны», буржуазия была в замешатель стве и не хотела принимать участия в слабом правительстве. Все это рождает вопрос: в чем были правы меньшевики и бы ли ли правы вообще? Как четко понимал Милюков, «средние классы», на кото рых все рассчитывали, были в политическом смысле иллю Часть третья. Советский век.. 449 зорной силой, а либералы только и мечтали, что об «укроще нии зверя» и нахождении кого-то с «железной рукой». Страна распадалась на части, и у нее уже не было центрального пра вительства, способного остановить хаос. Правые монархисты не видели другого пути решения во проса, кроме как с помощью военной силы и поворота к тер рору, и не скрывали этого. Но какую систему они рассчиты вали создать, как только все мятежники будут повешены на фонарных столбах? Многие из белых генералов искали мо дель в прошлом - в возвращении монархии, которое, как они верили, возможно. В первые месяцы 1917 г. этим привержен цам старого режима, казалось бы, указали на дверь. Но не удачная попытка переворота (августовский корниловский путч) и тот факт, что либералы его поддержали, должно было стать набатом. Мишенью Корнилова были не только больше вики, но и все левое крыло Временного правительства, а так же силы, стоящие за ними. Для военных и правых кругов ру ководители Советов были виноваты в совершении преступ ления, подобного мифу немецких правых после поражения в 1918 г., - о «ноже в спину», который всадила рука врага. Соз дание Советов в армии послужило, по их мнению, сигналом к гонениям на офицерский корпус и подорвало «боевой дух» армии. Будущим белым военным силам, включая черносо тенцев, требовалось время для перегруппировки. Они мечта ли о взятии Москвы, звоне колоколов ее сотен церквей, а за тем о реставрации империи во главе с царем. На тот момент начиная с сентября 1917 г. страной не упра вляли, и она выглядела неуправляемой. Единственное, что ее могло спасти, - движение, которое поддерживало бы созда ние сильного государства. Но единственный кандидат на вы полнение подобного задания, демократические левые, были в упадке. У них в распоряжении не было вооруженных сил, и они не брали инициативу на себя. Будучи уверенными, что страна готова для либеральной демократии, и ни к чему ино му, они не осознавали, что сами либералы не верят в свои идеалы. Они отказывались признать свои ошибки или зада вали очевидный вопрос: к чему готова Россия? В свою очередь либералы были очень слабыми и не видели возможно сти для создания общего дела с левыми, ибо только «желез ный кулак» мог спасти страну. Моя цель - не оговорить этих политиков. Большинство из них были благородными людьми, которые оказались в истори ческом тупике. Многие разбили свои головы (иногда в прямом смысле слова) об эти проблемы, обсуждая все ту же дилемму: к чему готова Россия? Неспособность Предпарламента достичь хоть чего-нибудь уже была хроникой. Но это было лишь предвкушением того, что произошло в Учредительном собрании после его торжест венного открытия 5(18) января 1918 г. под председательством Виктора Чернова, который полностью дискредитировал свою собственную партию (социалистов-революционеров), не го воря уже о других. Силы, поддерживающие Временное прави тельство, в январе 1918 г., как и в сентябре 1917 г., не смогли создать новой команды. К тому времени их политический по тенциал был растрачен, они потеряли поддержку среди воен ных, особенно после катастрофических результатов наступле ния по приказу Александра Керенского в июле 1917 г. И когда они собрались на заседание Учредительного собрания, из бранного в октябре 1917 г., у них уже не было никаких сил. Такое собрание, бывшее чем-то совершенно новым для Рос сии, тем не менее не могло совершить эффективного истори ческого поворота без объединенной поддержки народа и ар мии. Оно не получило поддержки Советов, но те, кто был из бран в октябре, забыли об этом к январю - так быстро меня лись декорации на сцене истории. Большевики не были единственными, кто хотел разогнать этот форум. Если бы в этот момент объединенные силы пред ставляли белые , они сделали бы то же самое. Кадеты, типич ная «буржуазно-демократическая» партия, также не видела в нем пользы: у них было только 17 из 800 мест, и разделивши еся левые, доминировавшие в собрании, не представляли для них интереса [6]. В январе 1918 г. Центральный комитет партии кадетов принял резолюцию, в которой говорилось, что «нет ни необ Часть третья. Советский век. 451 ходимости, ни целесообразности» искать восстановления распавшегося Учредительного собрания, потому что оно не может выполнить свои обязанности и навести порядок в Рос сии [7]. Таковой была логика тех, кто страстно желал «силь ной руки». Кадеты искали такую фигуру среди правых воен ных, потому что не верили в демократическое решение воп роса на стадии, когда Россия должна продолжать бороться вместе со своими союзниками и в любом случае не готова к реальным реформам. Их ответом на насущные нужды стра ны, находящейся в опасности развала, был поиск многообе щающего генерала. Как было сказано ранее, фоном этому анализу послужили милюковские идеи о российской структурной слабости: ее социально смешанном характере, подверженном кризисам, грозящим стране распадом. Но эта идея должна была приве сти ее автора к мыслям о причинах падения царизма и к большему скепсису насчет потенциала правых военных дик таторов. Одним из милюковских аргументов в поддержку Ни колая II в 1917 г. было то, что «мы не можем позволить себе менять национальные символы во времена волнений», но царь его разочаровал. Его следующее решение - выбрать ди ктатора из правых - основывалось на неправильном социаль но-политическом анализе того, что предполагает такая фигу ра: обычно диктаторы не перемещаются над социальной ре альностью в течение своей восстановительной миссии. Со циальные силы у всех генералов, на которых Милюков возла гал свои надежды, были практически утрачены. Позднее он описывал затруднительное положение своей партии во вре мя взаимодействия с белыми: некоторые из членов выясняли свое место, зато остальные чувствовали себя в этом лагере очень свободно - понятная причина, чтобы разделить пар тию, отказавшись от лояльности. В сентябре 1917 г. некоторые лидеры большевиков счита ли, что ситуация безнадежна и что Временное правительство обанкротилось. Но линия действий все еще обсуждалась. После некоторых колебаний в сентябре 1917 г. Ленин объя вил, что в России наступила «революционная ситуация», ко 452 Моше Левин. Советский век торая не должна быть упущена. Это понятие (то есть ленин ское определение этого типа кризиса) было ключевым для его мировоззрения. При отсутствии видимых симптомов ре волюционного кризиса взятие власти было чистым авантю ризмом. Верно оценивать такие ситуации, как правило, не легко, и Ленин ошибался несколько раз: когда всю Европу штормило, «революционную ситуацию» легко было опреде лить как революционную волю. Но Владимир Ильич признал свои ошибки и попытался их исправить. Осенью 1917 г. положение в России стало яснее: формула революционного кризиса - то есть ситуация, когда правящий класс больше не может править, а народный класс не может этого больше выносить - была найдена. Разрастаю щаяся пустота могла быть заполнена только силами левых (как мы видим, вывод, категорически отклоненный меньше виками и социалистами-революционерами); в ином случае должны были вмешаться правые монархисты. Большая груп па большевистских лидеров, возглавляемая Григорием Зи новьевым и Львом Каменевым, согласилась с характеристи кой кризиса, но в пользу коалиционного правительства, со стоящего из партий, работающих в Советах. Любое взятие власти социалистами для них означало sine qua non. Им, од нако, не удалось взаимодействовать с меньшевиками и соци алистами-революционерами, которые пытались договорить ся с ускользающей буржуазией. Ленин и Троцкий не верили в то, что все, что нужно для введения посткапиталистического режима, - это объявить о социалистической революции. В первом пункте теории Троц кого о «перманентной революции» сделано предположение о том, что Россия далека от зрелого социализма. Для Ленина перспективы социализма могли рассматриваться также толь ко в европейском масштабе. После октября он оставил откры тым вопрос о характеристике нового режима и того, как тот может и должен развиваться. Вслед за его первым разочарова нием в перспективе быстрого капиталистического развития царской России он определенно переключился на гораздо бо лее умеренный тезис о российском «смешанном развитии» Часть третья. Советский век. 453 (термин Троцкого), включая сосуществование «самого отста лого сельского хозяйства, самого неотесанного сельского на селения и передового промышленного и финансового капита лизма» [8]. Очевидно, что для любого социалистического про екта это не было хорошей отправной точкой: даже после того как бастионы финансового и промышленного капитализма пали, большая часть населения оставалась исторически дале кой от первых шагов, ведущих к посткапитализму. Вторая, более реалистическая ленинская оценка россий ской социально-экономической системы была «многоуровне вой» и, видимо, была создана под влиянием милюковской ис ториографии, что, правда, не облегчает нашу задачу: перспе ктива социализма осталась по-прежнему отдаленной. Таким образом, провозглашение «социалистической ре волюции» в октябре означало, что социалисты взяли власть и они верят в то, что международная ситуация является ре волюционной. В случае с Россией существовала деклара ция о намерениях, относящаяся к далекому будущему при другом международном окружении. Декларация утопиче ская, но обладающая реальной политической силой: пред ставляя захват власти как социалистическую революцию (даже если та столкнется в будущем с трудностями), она сыграла решающую роль - вынесла на авансцену идею Ле нина о том, что отсталая Россия может сработать, как ку рок или катализатор, на очень беспокойной международ ной сцене. Прогноз не подтвердился, но в то время в нем не было ничего абсурдного. Вторым ключевым преимуществом этого утопического видения, происходившего от факта того, что «социализм» символизировал приверженность идеям социальной спра ведливости и равных прав для разных национально стей - важнейшая составляющая в их мировоззрении с боль шим резонансом для представителей других народов. Отсут ствие русской националистической ориентации было мощ ным оружием против белых , которые придерживались идеи традиционного господства великороссов - роковая ошибка в многонациональной стране. 454 Моше Левин. Советский век Социалистическая концепция разрешила им обратиться к крестьянству; классовые термины им были знакомы. Бо лее того, лозунг «взять землю у землевладельцев и богачей» был в данном случае не подстрекательством, а запоздалым признанием того факта, что крестьяне уже и так делали, причем никто не мог их остановить. Таким образом кресть яне уничтожили землевладельцев, которые представляли собой отдельный класс, и богатых крестьян, кулаков, кото рых тоже рассматривали как класс (хотя при более тща тельном анализе это оказалось не совсем так). Итак, боль шевистский подход выражал ту реальность, которая была знакома крестьянам, и состоял из запросов на социальную справедливость, которая была близка их основным интере сам. Термин «социалист» имел для них смысл и без чтения Маркса. Это было еще одним важным преимуществом над белыми : те восстанавливали дворянство и землевладель цев на завоеванных территориях - роковая, но не случай ная ошибка. Итак, сильные в военном отношении белые были обречены на политический провал, как и весь рус ский монархизм. В любом случае спустя несколько месяцев после октября и захвата власти большевиками Россия получила ясную аль тернативу. С одной стороны были красные , левый лагерь, об ладающий значительной привлекательностью и возможно стями влиять на государство; с другой стороны - белые , кото рые, зная, как бороться, были не способны к воссозданию го сударства - в точности, как и предсказывал Ленин. Поскольку революция была ориентирована на бедных крестьян, солдат и рабочих, не стань она социалистической, она стала бы ее дальней родственницей - «плебейской» рево люцией. Это было ключом к победе и позволило большеви кам мобилизовать огромную армию, состоящую из народно го класса. Состав Красной армии очень показателен. Солдат в основном набирали из крестьян и военнослужащих сер жантского состава, которые служили еще в царской армии; другие, подобные Никите Хрущеву, прошли краткие курсы юных командиров. Многие представители интеллигенции за Часть третья. Советский век. 455 няли военные или военно-политические посты. Картина ос ложнялась присутствием десятков тысяч бывших царских офицеров, некоторые из которых были дворянского происхо ждения. Многие ушли к белым , но большинство проявили ло яльность к Советам. Это была победоносная комбинация. Революционная фаза в буквальном смысле (конец 1917 - начало 1918 г.) видела мало кровопролитий. Но ситуация ста ла куда напряженней, когда в июле 1918 г. разразилась Граж данская война.Она была диким кровавым противостоянием по очень большим ставкам. Она должна была определить, ко му принадлежит власть в стране, ввергнутой в неописуемый хаос. Компромисс между двумя лагерями был невозможен: это была борьба насмерть. Эти события радикально изменили modus operandi пар тии большевиков, в котором не осталось ничего общего с предоктябрьской ситуацией. Не только сама организация бы ла переформирована, но и членство в партии обновилось с последовавшими волнами приверженцев - каждая из них приносила разные мировоззрения и образ действий. При приближении к мирной жизни последовал новый приток членов, которые хотели сделать свой вклад в решение абсо лютно новой задачи: создание государства, управление стра ной, определение линии в международных отношениях. В это время основные кадры набирались из вступивших в партию во время Гражданской войны, которая их политиче ски сформировала. Это объясняет, почему многие из них под держивали авторитарную линию и в мирное время. Начиная с 1924 г. партия снова пополнилась новыми членами, кото рые воспринимались «старой гвардией» как полностью «сы рой» материал, то есть люди без политического опыта, кото рые в отличие от ветеранов Гражданской войны не проде монстрировали свою приверженность режиму. Те старые большевики, которые выжили, занимали высокие посты. Но партию было уже не узнать: она уже не была объединением революционеров, полностью преданных делу социализма. Новых членов не объединяли со старыми ни ценности, ни прошлое. Они все собирались для организации, которая 456 Моше Левин. Советский век сильно отличалась от прежней, хотя по-прежнему называ лась «партией». Давайте заметим, что ориентация этого состава на людей низкого происхождения оставалась источником силы на про тяжении всех 1920-х гг. Политика всеобщей индустриализа ции в 1930-е гг. принесла партии новую народную страту, на которую режим сделал ставку и которая стала инструментом в победе 1945 года. Здесь уместно пояснение: все в мире различно для приви легированного человека, который обладает дополнительны ми преимуществами, и кем-то в самом низу социальной лест ницы. Но однажды вдруг тот, кто был внизу, получает доступ к ранее недосягаемому, даже если это что-то очень скромное. Пускай новая власть и не принадлежала «плебеям» из народа, они и их дети (многие из них) получили шанс добиться того положения, которого они раньше не могли достичь. Д ля режима этот приток народных масс в низшие и средние уровни бюрократии и технические профессии оставался по стоянным источником силы и народной поддержки. Но по скольку «низкое происхождение» отличают низкий уровень образования и склонность к авторитаризму, старые большеви ки, бывшие, как правило, образованными людьми, изучавши ми «Капитал» Маркса (часто в царской тюрьме), могли чувст вовать, как почва уходит из-под их ног. Уходит туда, где (шут ка, заимствованная в промышленном Бирмингеме) они не смогут отличить Маркса и Энгельса от «Маркса & Спенсера». Фактически у господства людей низкого происхождения и отношения в сочетании с чувством гордости за то место, ко торое было предоставлено «техникам» (обученным зачастую прямо на работе или авральным способом), был неясный по тенциал: он мог быть социальным фоном для политики и идеологии сталинизма начиная с НЭПа и во время всего пос ледующего десятилетия. Для тех, кто на себе испытал подоб ную социальную мобильность при подъеме наверх (и у кого были отношения такого рода), сила государства и его главы была не только приемлема, но и необходима. Даже при этих условиях это не явилось единственным источником для соци- Часть третья. Советский век.. 457 ального фундамента сталинизма, который получил очевид ную поддержку масс как в 1930-х гг., так и потом. Как я писал в первой части книги, зерна сталинизма лежат в примеча тельном образе идеологии «статистиков», которая возникла во время Гражданской войны в рядах бойцов, которые потя нулись к Сталину, как только развернулась НЭП.
Глава 21. ОТСТАЛОСТЬ: ОТКАТЫ И РЕЦИДИВЫ
Ленин не был одинок в сво ем отношении к проблемам. Это была плохо организо ванная правящая партия, осведомленная о своей сла бости и низком уровне своих кадров и прессы. Она также была истощена ростом внут ренних ссор и «клик», осо бенно в правящих кругах как на местном, так и на цент ральном уровне. Основным вопросом был рост ненасыт ного аппетита на власть и привилегии у тех, кто навер ху, перед теми, кто внизуМы уже устанавливали связь между русской револю цией и всеевропейским кризисом, разразившимся с нача ла Первой мировой войны. Некоторые утверждали, тем не менее, что, не случись война, царская система бы выжила. Эта аргументация усиливается, если вспомнить о том, что революция 1905 г. началась после разгрома России Япо нией. Кто знает, что произошло бы в России, не будь ми ровой войны или если бы Россия оставалась в стороне от событий? Последний сценарий, конечно, полностью про тиворечит фактам. Но мы можем говорить с уверенно стью лишь об одном - войны не являются главной причи ной крушения режимов, которые оказались неспособны ми победить. Царский режим уже проигрывал в войнах XIX в., и его по ражение в 1905-м от Японии, которая очевидно была гораздо более слабой страной, вдруг повлекло за собой революцию. Изучение причин этого приводит нас к выводу о том, что страна уже находилась в состоянии глубокого кризиса, кото рый мог только обостриться во время катаклизмов 1914- 1918 гг. После 1905 г. не было сделано ничего для того, чтобы исправить ситуацию, и даже не последовало адекватной под готовки к любой следующей войне. Социальные проблемы оставлены были загнивать, а сам режим (вернее, способ пра вления) перешел на новую стадию разложения и утратил связь с реальностью. Часть третья. Советский век. 463 Если этот диагноз верен, то не война свергла царизм. Он был подорван предыдущим кризисом, который привел его к военным провалам с последующим распадом. То, что другие, более современные партии и социальные группы, которые должны были взять на себя управление, не предотвратили распад режима, стало еще одним подтверждением серьезно го системного кризиса. Это обрекало на бессилие царский истеблишмент, элиты, которые представляли альтернатив ный средний класс и выражали межклассовые интересы, а также находящуюся в зародышевом состоянии многопар тийную систему, столь характерную для развития России на чала века. В обстоятельствах военного разгрома и немощного пра вительства рассерженные солдаты и униженные офицеры разбитой армии сыграли решающую роль в Гражданской войне, способствовав победе красных. Это же характерно для всего периода 1917-1921 гг., не говоря уже о том, что солда ты были в основном из крестьян. Важно обозначить влияние военного фактора и в последу ющем. В 1993 г. результаты Первой мировой и Гражданской войн в Москве обсуждались на круглом столе учеными, кото рые обнаружили новые данные в архивах. Их выводы пред ставляют интерес. Первый отмеченный ими парадокс состоит в том, что вой на, которая поначалу была объединяющим фактором для большинства общественных групп, превратилась в то, без че го не произошла бы революция в феврале 1917 г. Вначале именно война заставляла миллионы солдат сидеть в окопах, но по мере того как она разворачивалась, общество все боль ше раскалывалось. Породив 2 миллиона дезертиров и воору женный народ, война плеснула в огонь то масло, без которо го не началась бы Гражданская война. В этом отношении бес смысленно указывать на большевиков: они внесли свой вклад в низвержение старого режима, но обстоятельства его распада не были делом их рук. Более 15 миллионов солдат служили на Восточном фронте, около 3 миллионов из них выполняли вспомога 464 Моше Левин. Советский век тельные работы - это больше, чем французская и британ ская армии вместе взятые. Эти люди в возрасте от 20 до 40 лет из всех социальных групп представляли собой ос новную трудовую массу - источник жизненной силы стра ны. В канун февраля 1917 г. в вооруженных силах было 10 миллионов солдат, 7,2 миллиона из них составляли регу лярную армию. Это означало, что за два с половиной года войны около 5 миллионов мобилизованных погибли в сра жениях или в результате ранений либо оказались в тюрьме, бежали или стали инвалидами. Почти что каждый третий! Это были ошеломляющие потери - больше, чем понесла любая из воюющих сторон. Российские солдаты заплатили кровью за технологическую отсталость и неготовность своей страны. Они должны были сильно напрягаться; им пришлось тяжело трудиться, их плохо кормили: при драматической нехватке всех видов продоволь ствия, обмундирования, вооружения, армия получала не более чем от 30 до 60 % от своих потребностей в мирное время. Огромные военные потери переменили социально-поли тическую ситуацию в стране. Массы людей получили доступ к оружию и психологию войск на передовой. Большое число офицеров регулярной армии и резервистов первой категории погибли. Их заменили резервистами второй и третьей катего рий, а также людьми, старше призывного возраста, которые не подходили для военной службы и не были готовы риско вать жизнью. Самые большие потери были зафиксированы среди элитных подразделений (казаки, императорская гвар дия) и среди регулярных офицеров и сержантов - основной опоры армии. Младший военный состав и резервные офице ры тоже были сильно обескровлены. Так царизм утратил свою основную опору - армию. Огромная ошибка была совершена Александром Керен ским в июле 1917 г., когда он бросил войска в новое наступ ление, усилив деморализацию этой массы вооруженных кре стьян, которые вскоре растворились по стране с оружием в руках. Они расширили простор для банд всякого рода, неваж но, зеленых , красных или белых или просто бандитов, обеспе Часть третья. Советский век.. 465 чив крестьянство оружием и руководством, достаточным для захвата земли у землевладельцев и ее перераспределения. Вот что стало главным обстоятельством при превращении кризиса в глубокую катастрофу [9]. Эти моменты заслуживают внимания. Нет ничего более опасного и разрушительного, чем деморализованная ар мия, скатывающаяся в бандитизм, как происходило при большом числе дезертиров, которые привлекались обеими сторонами во время Гражданской войны. Если, как мы уже поняли, сержантский состав состоял из рабочих и солдат крестьянского происхождения, то офицеры в основном бы ли из среднего класса, интеллигенции и знати. Белые объе динялись вокруг своих офицеров, кадетов и того, что оста лось от подразделений казаков; красные полагались на чле нов партии, заводских рабочих и многочисленный сержант ский состав бывшей царской армии и даже, что удивитель но, на многих офицеров. Тот факт, что побежденные солдаты играли такую важную роль в низвержении старого режима и создании нового, есть еще одно свидетельство того, что результат войны был не не удачей, a delapidation режима. Это подтверждает и плебей ский характер революции. Правда, те авторы, на которых я ссылаюсь, пишут о «солдатах», не упоминая их крестьянского происхождения. Во введении к «Истории русской револю ции» Лев Троцкий описывает ее как преимущественно кре стьянский феномен, охвативший сельские массы, как одетые в военную форму, так и без нее. Картина постреволюционной России, которую мы обри совали в первой части книги (интеллектуалы-марксисты, ог ромное количество полуобразованных членов партии и каде тов, опасная индустриализация и культ вождя из старинного репертуара), заставляет нас обратиться к вопросу о россий ской отсталости. Основным синдромом экономической отсталости стали разногласия (так называемая историческая бездна) между элитами и массами все еще сельского населения. В самой причине кризисов эта дистанция, которая была глубоко уко 466 Моше Левин. Советский век ренена в российской истории, могла только обострить произ- ходивший на самом деле социально-политический кризис. Тенденция государства отвечать на проблемы чаще репресси ями, чем гибкостью и компромиссом, - знакомый сценарий, и нет ничего необычного в том, что Иосиф Сталин размыш лял таким же образом. Другим измерением этой же проблемы стала историче ская дистанция между экономически отсталой империей и развитыми странами. В подобной ситуации проблемы, ко торые нужно решать, определяются как «продвинутыми» странами, так и теми, кто их догоняет. Чем сильнее импе ратив ускорения, тем более важной становится роль госу дарства, особенно когда этот сценарий уже проигрывался в истории страны в прошлом. В России проблема была осо бенно острой из-за отсутствия «сцепления» (термин Павла Милюкова) между разными социальными слоями, кото рые географически населяли одну территорию, но жили в экономическом, социальном и культурном смысле в раз ных веках. Ленин четко обозначил эту проблему, перечислив пять социально-экономических укладов (или структур хозяйств), начиная с безземельного крестьянина, который все еще ра ботал деревянным плугом, и кончая ультрасовременными финансовыми и промышленными группами в Москве или Петрограде. Эти уклады поминались критически настроен ными советскими историками в полемике с тезисом пар тийных консерваторов 1960-х гг.: то, что революция 1917 г. была социалистической и система развивала социализм а bona fide. Эти историки продвигали другую версию револю ции и последующих событий. Они начинали с ленинских «укладов», чтобы показать, что революция не была и не мог ла быть социалистической, намекая на ложность официаль ного представления. Эти дебаты происходили во время кон ференции 1968 г. в Свердловске, и полагаю, читатели не удивятся, узнав, что эти историки подверглись гонениям под давлением Сергея Трапезникова, о котором нам уже приходилось упоминать. Часть третья. Советский век. 467 Основной характеристикой российской экономической и социальной реальности 1917 г. помимо отставания и низкого уровня экономического развития, вызванного Гражданской войной, было огромное количество населения, все еще не пе решедшего в индустриальную эпоху, чему мы придаем боль шое значение. В условиях, где достаточно сложно просто выжить, стало нормой то, что высшие формы человеческой организации становились и самыми уязвимыми, в то время как большин ство простых форм деятельности обеспечивали по крайней мере еду и топливо, то есть более высокую выживаемость. В отношении экономических, демографических, политиче ских и культурных показателей исходная точка режима 1921 г. равнялась фактически 50 годам отставания России. Многие землевладельцы и бизнесмены были уничтожены во время Гражданской войны; еще больше эмигрировало. Класс землевладельцев (около 500 тыс. человек, включая членов семьи) и grand bourgeoisie (125 тыс. человек) исчез ли. Только 11-12 % бывших землевладельцев, в основном мелких, остались в деревне и продолжали работать кресть янским методом. Потери среди интеллектуальных профессий были также велики. В канун Первой мировой войны 136 тысяч человек с университетским образованием и еще большее количество полупрофессионалов работали в экономике. Они были наи более враждебно настроены по отношению к новому режи му, и большая часть их, предположительно, эмигрировала, хотя у нас и нет точных цифр. Известно, что большинство врачей остались и продолжали работать. Но военные разру шения, революция и Гражданская война значили больше, чем количество перебежчиков. В результате войны и событий 1917 г. около 17,5 миллио на человек (более 12 % населения) были перемещены и вели рискованное существование, еще несколько миллионов были уничтожены в течение нескольких лет. Крупные города поте ряли большую часть своих жителей. Между 1917 и 1920 гг. об щее число населения Петрограда и Москвы снизилось с 4,3 до 468 Моше Левин. Советский век 1,96 миллиона (более чем 2 млн. человек эмигрировали). Во время голода 1921-1922 гг. многие из тех, кто остались, в по исках еды стали беженцами. Около 3 миллионов солдат были убиты в сражениях или умерли от ран и болезней. Около 13 миллионов граждан умерли безвременно, в основном из- за голода 1921-1922 гг. и серии эпидемий, охвативших Рос сию (особенно испанки, которая ударила и по всей Европе). В январе 1923 г. население СССР достигло самой низкой от метки - на 6-9 миллионов меньше, чем в январе 1914 г. Со бытия 1914-1921 гг. погрузили российское население в ни щету и принесли колоссальные потери. Естественно, экономика тоже была разорена. Уровень производства крупной промышленности составлял только 13 % от показателей 1913 г. (железо и сталь - только 4 %). Производство зерна составляло не более двух третей от уров ня 1909-1913 гг., но и это было чудом, которое можно объяс нить только крестьянской силой и выносливостью. Внешняя торговля была разрушена, и в начале 1921 г. наступил катаст рофический кризис топлива, транспорта и еды. Протесты и волнения распространялись среди заводских рабочих, кото рые считались опорой режима [10]. Никогда еще страна не пребывала в таком упадке. Поли тическим результатом этого регресса стала «архаизация» об щества с разрушением многих элементов цивилизации, на копленных в прошлом. Последствия этого очень важны. По добные условия обычно благоприятны для формирования примитивной аристократии. Однако за короткий промежу ток времени они инициировали новую экономическую поли тику, которая во многих отношениях была удачной и дала но вое направление стратегии режима. В 1917-1919 гг. Ленин, который сам принадлежал (как мы уже говорили) двум мирам, среагировал на кризис социализ ма на Западе и, как разочарованный участник Второго Ин тернационала, создал Третий Интернационал (1919). Два го да спустя он столкнулся с западным миром, который уже на чал восстанавливаться, Россия же отставала еще больше, и едва ли могла стать местом, откуда руководят мировой рево Часть третья. Советский век. 469 люцией. Однако теперь она была связана революционными лозунгами и созданием Коминтерна, распространившегося на Западе и Востоке. Так или иначе, все следовало заново пе реосмыслить в историческом контексте. Искренний по характеру Ленин осознал глубину измене ний в России и мире и начал переосмыслять прежнюю страте гию, составляя абсолютно новую. Вынужденный реагировать на драматическое историческое развитие, он переключился на его перспективы. Это исключает приписываемую его «из- му» негибкость, несмотря на широко распространенное об ратное мнение. Ленинизм и последняя проверка. Релевантный «изм » был в большой степени создан круто меняющимися историческими условиями. Предвоенный период, когда считалось , что насту пающая революция будет либеральной; кризис , развязанный Первой мировой войной; 1917-й с его совершенно другими пер спективами; Гражданская война и военный коммунизм и , на конец , НЭП - каждое явление привнесло собственную конъюн ктуру и вызвало изменения не только в диагнозе, но и в стра тегии и целях. Может быть , вся суть ленинизма состояла в способности Ленина концептуализировать и инициировать эти повороты. Если так , то существует по крайней мере три разных ленинизма , последний из которых представляет особый интерес. С наступлением периода гражданского мира Ленин затеял проверку и адаптацию всех аспектов системы, которая долж на быть создана, включая ее идеологию. В 1922-м, 27 марта, он объявил XI съезду партии (последнему с его участием): «...машина едет не совсем так, а очень часто совсем не так, как воображает тот, кто сидит у руля этой машины» [11]. Это «классическое» ленинское заявление, особенно когда он до бавил: «...мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм» [12]. За этим последовали другие публичные высказывания в той же тональности в течение всего 1922-го, вплоть до марта 1923 г. Но именно на XI съезде ослабший из-за болезни Ле 470 Моше Левин. Советский век нин выдвинул новую серию идей, которая готовила почву для серьезной проверки прежних концепций и практик, сделав ряд общих рекомендаций: «...Надо уметь начинать сначала несколько раз: начали, уперлись в тупик - начинай снова, - и так десять раз переделывай, но добейся своего, не важничай, не чванься, что ты коммунист, а там какой-то приказчик бес партийный, а может быть белогвардеец, и наверное бело гвардеец, умеет делать дело, которое экономически надо сде лать во что бы то ни стало, а ты не умеешь». Следует учиться у них, у любого «старого приказчика», у любого капиталиста или даже белогвардейца, если они компетентны: «...Надо учиться сначала. Если мы это сознаем, тогда мы экзамен вы держим, а экзамен серьезный, который устроит приближаю щийся финансовый кризис, экзамен, который устроит рус ский и международный финансовый рынок, которому мы подчинены, с которым связаны, от которого не оторваться. Экзамен этот серьезный, ибо тут нас могут побить экономи чески и политически» [13]. Кроме прочего, эти заявления были важны Ленину для де монстрации крестьянству, что новые хозяева страны хотят учиться ; что они знают , как управлять страной и делают так, чтобы крестьянству было лучше: «Необходимо дело по ставить так, чтобы обычный ход капиталистического хозяй ства и капиталистического оборота был возможен, ибо это нужно народу, без этого жить нельзя» [14]. За этим следова ло суровое предупреждение о грядущем экзамене, который никак нельзя миновать, - соревновании с частным капита лом: «Либо мы этот экзамен соревнования с частным капита лом выдержим, либо это будет полный провал» [15]. Не случайно затем Ленин обращается к идее «государст венного капитализма», с которой попробовал «поиграть» в 1918 г. и которая уже тогда показалась ему наилучшим реше нием, пока для него существовали определенные временные рамки. Эта концепция повышала градус реализма и удержи вала социалистическую перспективу, даже если та отклады валась на далекое будущее. В своей речи на IV съезде Комин терна 13 ноября 1922 г. он напомнил аудитории, что уже оз Часть третья. Советский век.. 471 вучивал эту идею в 1918-м (она была вдохновлена немецкой военной экономикой Вальтера Ратенау, но сейчас ее надле жало прочно связать с задачами российского социалистиче ского государства). Ленин все еще видел российскую социально-экономиче скую систему состоящей из пяти укладов - от частного кре стьянского хозяйства до государственных компаний (дубль «социалистических»). Тот вопрос, который он поднял теперь, заключался в том, что «государственный капитализм», кото рый шел вторым по шкале прогрессивных социально-эконо мических образований, не должен был превзойти социализм в ближайшем настоящем и будущем. Предмет был сложен, но цель ясна: в рамках своего обра щения «вновь задуматься об идеях социализма», Ленин ста рался представить план на разную по срокам перспективу. Была ли партия социалистической и откуда явилась необхо димость такого мышления? Все еще существовало примитив ное патриархальное крестьянство с некоторыми отдельными социалистическими формами на вершине. Не будучи социа листическим, государственный капитализм явно представ лял бы настоящий прорыв для России: «Мы сделали револю цию, но предпочли достичь сначала капиталистической ста дии». Ленин вернулся к этому, когда объяснял делегатам IV конгресса Коминтерна причины ввода НЭПа: государст венный капитализм был лучшим способом создать союз меж ду крестьянами и правительством, предложив им государст во, которое играло бы роль главного продюсера и торговца. Россия не была настолько современной, чтобы перейти прямо к социализму; поэтому, по Ленину, начать с государст венного капитализма было правильным решением [16]. Он лихорадочно искал неутопический способ сохранения долгосрочной социалистической перспективы, одновремен но приступив к переходу на приземленные цели, посредст вом которых государство при помощи частного сектора ста ло бы своего рода коллективным капиталистом. Это было той формой смешанной экономики с тем разно образием, что предлагал Троцкий в конце 1921 г. на заседа 472 Моше Левин. Советский век нии Коминтерна (или его Исполнительного комитета), не ис пользуя при этом термин «государственный капитализм». Троцкий объяснил аудитории, что социализм - это дальняя пер спектива (отстоящая на несколько десятилетий) и есть лишь один способ государственным заводам стать социалистически ми: пройти через школу рыночной экономики. Ленин прочитал этот текст, опубликованный Троцким крохотным тиражом. Он посчитал его «отличным памфлетом» и написал Сталину и Мо лотову с просьбой опубликовать его тиражом 200 тысяч экземп ляров. Естественно, они этого не сделали [17]. Основной характеристикой этого мышления было внима ние, уделяемое крестьянству и развитию соответствующей ему стратегии. В текстах, которые составляют «завещание», Ленин утверждал, что радикальная политика была возможна в контексте Гражданской войны. Она должна быть серьезно смягчена в мирное время. Это подразумевало сильную корре ктировку системы диктатуры. Таким образом, все элементы были собраны. Ленин был готов заново определить концепцию социализма в россий ских реалиях, переключить стратегию партии на крестьян ство и обозначить тип государства, которое он надеялся увидеть. Его планы по функционированию партии, ее институцио нальному переустройству, требовавшему гарантий превос ходства партийного съезда над избираемыми структурами (начиная с Политбюро), являлись другим важным измерени ем его новой доктрины. И в этом контексте нельзя обойти его драматического, хотя и тайного, призыва убрать Сталина с ведущей позиции [18]. Готовые к тому, чтобы оценить масштаб и глубину переос мысления, мы должны вернуться к уже обсуждавшемуся в первой части книги конфликту между Лениным и Сталиным по поводу создания СССР. Мы видели, что это повлекло столкновение двух политических лагерей - того, который до сих пор называли «большевизмом», пусть радикальным, но ответвлением российской и европейской социал-демокра тии, - и новым, позже известным под названием «стали Часть третья. Советский век.. 473 низм». Это была решающая борьба. От ее исхода зависела природа нового государства: либо диктатура, которая отвер гает автократию и ведет политику с учетом реалий общества (в основном крестьянского), ведя с ним переговоры, либо ав тократия, которая оказывает предпочтение насилию. Эти два течения на первый взгляд кажутся одним и тем же. Но их на деле смертельный антагонизм подтверждается тем фактом, что победитель сознательно и систематически уничтожал своих оппонентов. Большевизм остался жаргон ным словом для части партии, но не ее сущностью. Таким об разом, мы должны подробно остановиться на этой политиче ской организации перед тем, как она ушла с исторической сцены. Большевизм » что это было? На этот вопрос можно отве тить, бегло оценив произошедшие в России политические пе ремены, выбранные методы действия, а также их реалии и возможность создания программы, которую мы только что вызвали к жизни. Мы не будем касаться дореволюционной деятельности большевистского подполья (насколько я знаю, нет ни одной недавно изданной монографии по этому вопросу). Тем не ме нее это была организованная политическая партия, которая продолжала действовать как таковая во время Гражданской войны и после нее. Суть большевизма не может быть понята без тщательного изучения его образа действий. Сравнение между текстами материалов ранних и поздних съездов пока зывает глубину изменений. Ленинизм был стратегией (или скорее серией стратегий) для изменяющегося общества. Большевизм был партийной организацией, состоящей из различных структур, которые обеспечивали ее функциони рование. Он искал способ отстоять народный характер госу дарства в развитии, исключая любое сближение с архаиче скими формами деспотизма. Политические дискуссии были обычной процедурой; об мен мнениями был зачастую жестким, и решения принима лись большинством голосов. Фактически все ведущие, да и 474 Моше Левин. Советский век многие менее значимые фигуры скрестили мечи с Лениным по ключевым вопросам политической стратегии. Идеологи ческие дебаты были нормой внутрипартийной процедуры, ко торая проявлялась не только в ограниченном кругу Политбю ро, но во время заседаний Центрального комитета и шире - на партийных съездах и конференциях. Характерно, что даже во время Гражданской войны, ко гда партийные кадры были мобилизованы и являлись на встречи прямо с фронта, съезды и конференции оставались ежегодным событием, как и требовал партийный устав. Ма териалы предлагают ясную картину этих собраний: люди не только обсуждали политику, но и сражались за нее с помо щью выступлений и контрвыступлений; председатель оста навливал представителя большинства, чтобы разрешить представителю меньшинства выразить свои взгляды или оп ровергнуть позицию большинства. Даже глубокоуважаемый Ленин зачастую был предметом сильных атак и мог вспы лить. Но это происходило именно так: таковы были правила. Несколько лет спустя эти правила исчезли без следа. При нимая во внимание будущее развитие, стоит повторить, что Ленин не был объектом «культа» ни до ни после революции. Но если термин «харизма» можно использовать без метафи зических коннотаций, то Ленин ею обладал. Она обернулась для него после смерти, несмотря на протесты жены и семьи, операцией бальзамирования его тела и таким образом «при числения к лику блаженных». На самом деле это погребло его глубже, чем можно было представить. Основатель и руководитель партии и государства, Ленин никогда не вел себя как деспот или диктатор внутри партии. Он наслаждался настоящим авторитетом, что до некоторой степени делали и другие руководители, бывшие в разногла сии с ним по многим вопросам без потери своих постов. В одном хорошо известном случае, в 1917 г., когда Ленин хотел исключить двух лидеров (Григория Зиновьева и Льва Каменева) из Центрального комитета, председатель заседа ния Яков Свердлов, по легенде, тихо сказал ему: «Товарищ Ленин, мы в нашей партии так себя не ведем». Если даже все Часть третья. Советский век. 475 было не так, само существование подобных легенд дает пред ставление о временах, когда один руководитель мог быть призван к порядку другим влиятельным руководителем. Этот образ действия был основополагающим в большевистской традиции и продолжал существовать после революции. Ленин всегда действовал в рамках партийных процедур: он обсуждал, решительно протестовал, но понимал, что все важные решения должны решаться голосованием, как требу ет партийный устав, и зачастую бывал забаллотирован. Он был лидером, но не деспотом. Он был высшим руководите лем партии, но не ее хозяином. Таким образом, он не может считаться «диктатором России». Более того, если вспомнить, что во время Гражданской войны в глазах мира и России пар тийно-государственное руководство было объединено до па ры «Ленин - Троцкий», интересен сам феномен подобной формулы в партии, основателем которой был только Ленин. Но так как Троцкий руководил революцией вместе с ним, она и была принята - и партией, и самим Лениным. Большевизм был партией, но он являлся и духом. Дискус сии могли меняться по ширине и по глубине. Мы приведем несколько примеров тех вопросов, которые обсуждались пар тийными структурами публично. Благодаря публикациям до кументов Центрального комитета с августа 1917 г. до февра ля 1918 г. [19] хорошо известны дебаты о взятии власти в 1917-м, вместе или без союзников. Еще пример: в декабре 1920 г. Н. Осинский (Валериан Оболенский) - один из лидеров оппозиционного течения де мократических централистов - опубликовал статью в газете «Правда». Партия была все еще милитаризована, и он сам ис полнял военный долг на фронте. Победа, как казалось, была обеспечена, и Осинский считал, что настало время обсудить трудные вопросы будущего. Одним из них, по его мнению, был вопрос о восстановлении партии как политической орга низации. Предлагались конституционные правила, которые помогли бы большинству вести избранную политику, а мень шинству обеспечили право на критику и перехват управле ния, если прежняя линия окажется ошибкой. В ином слу 476 Моше Левин. Советский век чае, подчеркивал он, - и это было предупреждением руковод ству и обычным членам - партия погибнет как политическая организация. При Ленине, даже когда дефицит бумаги сокра щал ежедневную партийную газету до одной страницы, ста тьи подобного рода все равно выходили в «Правде». Еще одним примером дебатов по чувствительному вопро су стал анализ причин неудачной атаки на Варшаву, которые прошли во время партийной конференции в конце 1920 г. Ча стично дебаты шли на закрытом заседании (нет опублико ванных материалов). Но другая часть их была публичной, и именно здесь один из партийных лидеров Карл Радек насме хался над Лениным (материалы подтверждают это) : «Мы вас предупреждали!» Как и другие, он действительно предупреж дал, что польские рабочие не станут объединяться с россий скими войсками и что контрнаступление на Варшаву будет ошибкой. Я не знаю, кем были главные зачинщики польской авантюры, но сам Ленин поддержал ее в надежде на восста ние немецких левых. Ему, конечно, не понравились язвитель ные замечания Радека, но он был обязан их выслушать. Троц кий тоже был против польской кампании (он, видимо, отно сился к «мы» Радека) и заявил об этом на XI съезде, где ему никто не возражал, - все было приемлемо в те годы. Иными словами, левое крыло партии было против операции, а Ле нин заблуждался. Даже более серьезные вопросы выносились на открытую публичную дискуссию или освещались в партийной прес се - свидетельства этому есть в материалах партийных съез дов и конференций. Ленин не был одинок в своем отношении к проблемам, которые досаждали партии. Это была плохо ор ганизованная правящая партия, хорошо осведомленная о своей слабости и низком уровне своих кадров и прессы. Она также была истощена ростом внутренних ссор и «клик», осо бенно в правящих кругах как на локальном, так и на цент ральном уровне. Основным вопросом стал рост ненасытного аппетита на власть и привилегии тех, кто наверху, перед те ми, кто внизу. Это было особенно тревожное явление в пар тии сторонников равноправия, партии «товарищей», боль Часть третья. Советский век.. 477 шинство из которых страдало от материальной бедности. Проблема открыто обсуждалась в партийных организациях и партийной прессе; а руководство, осведомленное о глубине болезни, искало пути лечения. Но протест снизу был не единственным источником деба тов, к которым побуждали сопротивляющееся руководство. Оно само поднимало политические и социальные проблемы и публично обсуждало их, указывая на опасности, которым подвергалась партия. Свидетельство - рефлексии Зиновьева, члена Политбюро, на XI съезде. Незадолго до этого Ленин затревожился об исчезновении «рабочего класса» во время и после Гражданской войны. Со гласно Зиновьеву, проблемы больше не существовало: рабо чий класс воссоздавался в деревне, где нашел убежище, но был готов присоединиться к партии. Что беспокоило Зиновь ева, так это наплыв в ряды партии еле грамотных рабочих и многих кандидатов в ее члены из других классов. Он поддер живал идею временной приостановки приема новых членов, для того чтобы избежать опасного процесса деградации - своего рода термидора наоборот (мое определение. -М. Л.). Эмигранты-меньшевики предсказывали подобную участь как неминуемое будущее, и Зиновьев цитировал их по этому случаю, что было бы уже несколько лет спустя просто немыс лимым. В частности, он ссылался на работу одного из членов заграничной делегации РСДРП Давида Далина, вышедшую тогда в Берлине [20]. Далин считал, что увеличивающаяся социальная диффе ренциация из-за наплыва новых членов ведет к возникнове нию различных идеологических и политических направле ний, что облегчает борьбу с большевизмом, ибо из-за отсут ствия политической жизни в России вне партии и армии иных возможностей для нее нет. Так как уничтожить больше визм извне невозможно, следует попытаться сделать это на базе внутренних процессов в большевистской России, как в партии, так и в обществе, крестьянская часть которого и раз ные группы рабочих и мелкой буржуазии медленно осознают свои собственные интересы. А к интеллигенции вернулась ее 478 Моше Левин. Советский век природная способность создавать идеологические течения: демократическое, имперское, ревизионистское. Все это ци тировалось Зиновьевым и отмечено в материалах съезда. Да- лин насмехался над тем, что наивная идея чисток (в традици онном смысле - исключения из партии) что-либо изменит, когда дело дойдет до неизбежного столкновения с центро бежными силами общества. Зиновьев не появился бы с книгой Далина на трибуне без того, чтобы не выразить свое несогласие. Он важно за явил, что убежден в том, что «существует молекулярный процесс в партии, который не является просто отражением внутренней борьбы, но эхом всего, что происходит в стра не - целый спектр постоянно идущей классовой борьбы». Все виды элементов, чуждых миру труда, проникали в пар тию, но он все еще надеялся, что «пролетарская сердцеви на» выдержит испытание временем, поддержит предназна чение партии и предотвратит то, чтобы чуждые элементы поднимали на нее руку. Зиновьев также считал, что на этом перепутье сохранение рабочей демократии оздоровит партийную жизнь. «Рабочая оппозиция» (состоящая из руководителей партийных проф союзов) сетовала на ее отсутствие, делая ее центральным пунктом своего списка претензий. Они даже требовали, что бы такая рабочая демократия была бы усилена чистыми бе лыми воротничками и сумрачной интеллигенцией - доста точно сложный способ создать жизнеспособную партию! Эти позиции не принимались партийным руководством. Культур ный уровень и классовое сознание рабочих в то время было слишком низким, чтобы заниматься партстроительством, опираясь исключительно на свои силы. Фактически партия не смогла дать четких ответов за ко роткое время на все эти вопросы. Что следовало сделать, что бы заставить переключиться на НЭП, не теряя контроля над процессом? Улучшить работу партии и ее административно го аппарата; осуществлять образовательную работу и одно временно исключать сомнительные элементы. Все это пред полагало усиливающийся централизованный контроль и ав Часть третья. Советский век.. 479 торитаризм. Какими бы прекрасными ни были намерения, демократические цели оставались недостижимыми даже внутри партии, хотя старая партийная гвардия все еще наде ялась сохранить демократический дух и образ действия в сво их верхних эшелонах. Члены старой гвардии оставались преданными дореволю ционному духу. Для них членство в партии было не только удобным способом сделать карьеру. Они сжигали себя на слу жбе партии в годы революции и Гражданской войны, и среди руин партия забыла их. Многие лидеры потеряли здоровье, доктора предупреждали их, что они не смогут продолжать действовать с такой же интенсивностью. В нескольких случа ях правительство заставляло их уехать лечиться, часто в Гер манию или еще куда-нибудь за границу. Правда, многие ты сячи членов партии, присоединившихся к ней за время вой ны, строго говоря, не принадлежали к старой гвардии, но все еще были людьми, готовыми заплатить высокую цену за де ло. Для наиболее преданных членов партии власть не была главной заботой. Членство было обязательством, которое требовало личной жертвы - и ничего не давало взамен. Все эти дебаты протекали во время радикального пере смотра Лениным своих идей, который продолжался, пока он мог думать, говорить и диктовать. В его драматическое пос леднее появление на XI съезде он обрушился на сторонников авторитарных методов - об этом мы еще не упоминали. В те годы члены партии участвовали в многочисленных публичных встречах в клубах, которые открывались по всей Москве и не только. На них партийная политика свободно критиковалась, а то и полностью осуждалась. Некоторые консерваторы жаловались на такое «нелояльное поведение», обращаясь к Ленину, чтобы пресечь эти нарушения партий ной дисциплины. Во время XI съезда один из нелюбимых кон серваторами «недисциплинированных элементов» Давид Ря занов, о котором сам Ленин говорил как о любителе «играть в оппозицию», во время ленинского пассажа о характере об суждений в дискуссионном клубе при Московском комитете партии обронил: «Не всякому слуху стоит верить!» [21] 480 Моше Левин. Советский век Многословный ответ Ленина был недвусмысленным. Не ссылаясь на дискуссии в московском клубе, он, предложив мно го примеров фундаментальных дискуссий в партии, провозгла сил, что в отсутствие свободных дебатов она не выживет. Можно сделать главный вывод: большевизм был полити ческой партией, которая предлагала своим членам право на выражение их мнений и участие в развитии политической линии, и Ленин старался сохранить все именно так. В своей речи тому же самому съезду он заявил, что партия должна ос вободить себя от административных задач и сконцентриро ваться в первую очередь на политическом руководстве, оста вив администрацию профессиональным бюрократам, силам «государственного капитализма» и кооперативным органи зациям. Это были основные элементы последней версии лениниз ма. Ситуация для Ленина выглядела тревожной. В своих пос ледних заявлениях и работах он возражал против стиля и сути политики, принятой после его смерти, твердым и четким «нет!». И это нельзя стереть из исторической памяти. Как мы знаем, программа Владимира Ленина, который осуществил радикальную революцию, но просил о смягче нии теперь, когда власть была завоевана, не внедрялась. Воз можность свободно реагировать на партийные проблемы, те чения, которые в ней были, или угрозы, с которыми она стал кивалась, была прерогативой той политической формации, которая называла себя «большевизмом». До тех пор пока действовали различные органы партии и процесс принятия решения следовал правилам, ставившим условием разделе ние власти между ними, личной диктатуры не было ни в Рос сии, ни в партии. Диктатура была в руках партии, а не Лени на. Когда же она действительно попала в руки личности, большевистской партии вскоре настал конец. Система однопартийная? Многие из старых партийных кад ров были все еще членами партии и продолжали считать себя ими. Но раньше или позже они обнаружили, что это не совсем так. Вскоре после смерти Ленина они перестали признавать Частьтретья. Советский век. 481 партию и покинули ее, приспосабливаясь к новой линии или при соединившись к одному из оппозиционных течений (и в резуль тате погибли). Мы знаем , что система была целостной. Но , как оказалось, именно эта целостность и стала ценой , кото рую системе пришлось заплатить за произошедшую с ней трансформацию, включавшую массовый террор против пар тии и изменения костяка системы, в которой стали доминиро вать классы , зависимые от государства. Меньшевики (из-за границы) и внутренние партийные критики продолжали продвигать идею, что политическая мо нополия должна войти в конфликт с неизбежной социальной дифференциацией, происходившей внутри и вне партии. Да- лин предполагал сокращение ее рядов в более или менее ко роткий срок. Можно сказать, что кое-что из этого действитель но произошло при сталинской абсолютной диктатуре. Но это не было «сокращением» из-за внутрипартийных разногласий. Описывать сталинские чистки в терминах внутрипартийных противоречий 1902-1903 гг. или начала советского периода не имеет смысла. Политическая сцена полностью изменилась. Термины «партия», «большевик», «социалист» и даже «ленинец» все еще использовались, но были наполнены совершенно другим со держанием. Патологический характер высшего лидера и кон солидация его автократической власти - феномен, не знако мый большевизму - теперь определял суть политического по рядка. Быстрая индустриализация и движение населения в го рода создали массовые изменения, а рост дифференциации в обществе сопровождался возникновением новых социальных течений и интересов. Все это усложняло задачу правителей. Сталин видел постоянную угрозу в развитии и в естественной дифференциации, которая на самом деле была позитивным яв лением. Все время своего долгого правления он вел войну, за ключавшуюся в терроре против кадров и более широких слоев населения, - это было иррациональной сутью его политики, обостренной параноидальным измерением его личности. XII съезд в марте 1923 г. может рассматриваться как по следний, когда партия могла еще законно использовать свое 482 Моше Левин. Советский век революционное имя. Год 1924-й знаменует конец большевиз ма. Еще несколько лет одна за другой группы старых больше виков уходили в арьергард в попытках исправить ход собы тий. Но их политическая традиция и организация, коренив шаяся в истории российской и европейской социал-демокра тии, были быстро отодвинуты в сторону массой новых членов и новых организационных структур, которые создали из большевистской партии совершенно другую. Процесс кон версии партии в аппарат (карьера, дисциплина, ранги, отме на всех политических прав) стал абсолютным скандалом для оппозиции 1924-1928 годов. Старая партия умерла! Людей нельзя сбивать с толку ста рыми именами и идеологиями: в потоке политического кон текста имена жили дольше, чем содержание. То, что Россия не готова к любой форме марксистского со циализма, было самоочевидной истиной для любого маркси ста. Однако масса новых членов партии рекрутировались не для обслуживания подобных теорий. Они вступали в партию, чтобы служить делу, которое им предлагалось, включая уст ранение старых большевиков. В определенный период «недо стижимый» социализм выступал этаким фиговым листом. Даже те события, которые мы изучаем, нельзя описать как «провал социализма», который как практическая цель не был в повестке дня. Разоренной России не подходила ни демокра тия в милюковском смысле, ни социализм, что хорошо знали и Ленин, и Троцкий. В этих условиях старые кадры обнару жили себя затопленными массой новых членов, которые не разделяли ни их идеологии, ни духа. Правящая партия, про клятая по всему миру врагами социализма и большевизма, изобрела для себя новые задачи и реалии, сохранив для них старые названия. Рассмотренные с помощью этой «оптики» последние тру ды Ленина представляют попытку вновь основать больше визм, чтобы предотвратить возникновение абсолютно чужой креатуры. Ленин осознавал, что его оппоненты воодушевле ны докапиталистическими формами абсолютного государст ва и что русская политическая культура, характер кадров, Часть третья. Советский век. 483 сформированных в Гражданскую войну, и наплыв в партию слабообразованных членов с ничтожным политическим опы том способствуют этому. Отсталость страны и императив ускорения ее экономиче ского роста стали почвой для строительства отнюдь не абст рактного «сильного государства», которое способно победить и дать смысл служению идеалам для людей, преданных своей стране безотносительно к ее политике. Это становится еще более верным, когда отсталость препятствует успеху страны с имперскими прошлым и потенциалом будущего, а давление более развитых стран столь сильно, что ведет к мобилизации на его защиту. В такой атмосфере формирование деспотиче ского режима не воспринимается как нечто противополож ное по смыслу «сильному государству». Ленин улавливал разницу, называя ее по имени и иденти фицируя потенциальных преступников. Большинство его со ратников по героическим годам борьбы и революций не по няли этой мысли. Большевизм сошел со сцены вскоре после смерти своего основателя.
Глава 22. МОДЕРНИЗАЦИЯ С ВЫВИХОМ
Россия отличалась от Запада тем же, чем подросток отлича ется от взрослого человека: она была эмоциальна, гиперактив на, без достаточного благора зумия, склонна к эксперимен таторству, наивна и абсолютна в своих запросах, зато она была наделена природным любо пытством и способностью вос принимать новое. В конце кон цов, подросток не означает «отсталый взрослый». Россия не не создали западных инсти туций, но не потому, что не могли этого сделать, а потому, что не чувствовали в них необ ходимостиМы остановились на институциональном упадке того, что было опорой системы. Эта глава полностью посвящена социальной динамике, изменениям и развитию. Здесь мы снова столкнемся с некими конфликтами и рассмотрим их надлежащим образом. Мы уже отмечали обострение, которое возникло после серьезного регресса, вызванного Первой мировой и Граж данской войнами. В стране, находившейся в кризисе, любое возвратное движение делало задачу восстановления более сложной, увеличивая нажим с просьбой о помощи, обращен ный к «большой дубинке» государства. Говоря это, мы имеем в виду и новую экономическую политику, и ее жизнеспособ ность, и интерес к возможному продлению на более долгий период времени - идеи, одинаково близкие и Ленину, и Троцкому. Скоротечность НЭПа продолжает подбрасывать топливо в огонь дискуссии об альтернативах, открытых для России в то время (даже в годы перестройки некоторые серьезно счи тали, что НЭП мог послужить моделью для постсоветского периода). Очевидно, что одним из наиболее доступных пу тей развития было создание гипертрофированного, деспо тичного государства, которое (мы продолжаем это подчер кивать) нашло благодатную почву в истории страны, почву, ставшую лишь более плодородной в результате недавних ка тастроф. Часть третья. Советский век.. 489 В1921 г. страна стала беднее, чем была перед Первой миро вой войной, она еще больше отстала от Запада, что ощущалось особенно болезненно. «Историческая дистанция» между сель ским, городским и бюрократическим слоями увеличивалась. Те, кто вступил на путь модернизации после смерти Ленина, начали с ослабления первоначальной политической организа ции революционеров, которые, придя к власти в 1917 г., созда ли государство, спасли страну от распада и обещали великое будущее. Теперь они предпочитали свои собственные методы, сочетавшие ускоренное экономическое развитие и выражен ную форму политической архаики, что привело некоторых комментаторов при характеристике сталинского государства к термину «аграрный деспотизм». Во всех случаях мы имеем дело с феноменом несовременного модернизирующегося госу дарства - загадкой, повлиявшей на судьбу страны на многие десятилетия. Это направление размышлений может понадобиться при попытке понять советский феномен и его историческую тра екторию в целом. Противоречия, присутствующие в катего рии «старомодного модернизатора», продолжались и прояв лялись под разными масками и после смерти Сталина. Мо- дернизационный аспект в деятельности государства (индуст риализация) задал некоторое русло развития (урбанизация, образование, вертикальная социальная мобильность), став шее освобождением для большого количества людей, хотя этот процесс и сдерживали. Один из ключей к советской за гадке - понимание механизма взаимодействия между про цессом освобождения и факторами, его ограничивающими. Развития в обычном смысле этого термина не могло про изойти без перехода миллионов крестьян из сел в города, что частично прикрывало пропасть, которая существовала меж ду привилегированными слоями и широкими народными массами. Такая динамика развития сочеталась с плебейским духом и характером революции. Советское социальное развитие было на самом деле весь ма обширным и глубоким, давая эффект, различавшийся от периода к периоду: 1920-е гг., сталинский период и постста- 490 Моше Левин. Советский век линское время. Часто используемый и иногда критикуемый термин «современность» (modernity) подходит, если мы раз личаем факты и их идеологическую раскраску, которая при сутствует в нижеприведенных источниках. Индикаторы модернизации в СССР. Одним из этих источ ников является монография «Социальная история России» в двух томах , недавно опубликованная Борисом Мироновым [22], российским историком и специалистом по статистике. Его подход базируется в основном на антропометрических данных, хотя он отводит значительное место и социальным факторам. Его труд отличается хорошим анализом и боль шим объемом информации. Но читатели должны быть вни мательными к очень субъективному и метафорическому ха рактеру некоторых утверждений Миронова, на которые мы иногда будем ссылаться , хотя в основном они говорят сами за себя. Выбор Мироновым «Запада» не просто в качестве модели, а в качестве абсолютного мерила для исторического разви тия обезоруживающе наивен. Читатели могут делать выводы сами, а я расскажу о его открытиях. В итоге все сводится к то му, чтобы проинформировать нас о том, что Россия не была Западом. Очевидно, что недостаточно просто перечислить все то, в чем Восток испытывал недостаток при сравнении с Западом. На протяжении веков «Восток» (на самом деле, не сколько разных Востоков) основали государства, разрешили проблемы и создали культуры; соответственно, мы должны проверять вещи изнутри, а не просто ссылаться на несущест вующее. Тем не менее мироновский взгляд на развитие СССР, в том числе на период, который мы называем модернизацией, реа листичен и компетентен. Россия отличалась от Запада тем же, чем подросток отличается от взрослого человека: она бы ла эмоциальна, гиперактивна, без достаточного самоконтро ля и благоразумия, склонна к экспериментаторству, наивна и абсолютна в своих запросах, но в то же самое время она была наделена природным любопытством и способностью воспри Часть третья. Советский век. 491 нимать новое. В конце концов, подросток не означает «отста лый взрослый». Россияне не создали западных институций, но не потому, что они не могли этого сделать, а потому, что они не чувствовали в них необходимости. Все, что являлось ценным на Западе, раньше или позже появилось и в России, если не в начале XX века, то под его конец. Миронов выдвигает на первое место секуляризацию со циального сознания, которая, как нам это видится с Запада, превалирует до сих пор: российская система ценностей ста ла полностью светской и гражданской. Демографическая революция освободила женщин от тяжелого бремени рож дения детей, обреченных на смерть в младенчестве. Соци альная структура получила новую перспективу: социальная мобильность достигла высокого уровня, социальные классы стали открытыми. Общество в целом стало более восприим чивым к влиянию западных ценностей и поведенческих норм. Возникла модель ядерной семьи (nuclear family), где детям уделялось большое внимание, а женщины получали законное равноправие и высокий социальный статус. Раз вивалась урбанизация: страна стала в основном городской, и ее обитатели переориентировались на городские модели потребления. Они автоматически переключились с сельско- общинных форм социальной организации на другие, более сложные, включающие в себя и сельское хозяйство. Таким образом, к концу советской эпохи модернизация сделала большие шаги на пути к западным моделям. Была со здана хорошая система социального обеспечения (пенсии, здравоохранение, пособие беременным женщинам, пособие многодетным семьям), список можно завершить упоминани ем замечательного развития образования и интеллектуаль ной культуры в целом. Кроме того, империя стала конфедера цией де-юре, а неславянские нации получили опыт подлин ного развития. Именно в советский период в России возник ло «дисциплинированное» общество (Миронов использует термин Фуко), что дало избежать революционного взрыва при переходе к постсоветскому режиму. В широком смысле дистанция между Россией и Западом, таким образом, умень 492 Моше Левин. Советский век шилась, и страна перестала быть частью развивающегося мира. Миронов, конечно, осведомлен о средствах, использо вавшихся в начале модернизации, - и он прав, подчеркивая выдающийся результат. Я бы добавил еще несколько черт: личная физическая безопасность, библиотеки, широкая чи тающая публика, интерес к искусству в целом и поэзии в ча стности, важность науки. По причинам, мне неизвестным, Миронов не отмечает того факта, что начиная с 1991 г. все эти индикаторы развития ощутимо ухудшились. Между тем это знание необходимо для лучшего понимания советского феномена и его наследия. Затем Миронов обращается к методу, заимствованному у западных исследователей: использование антропометриче ского критерия, например, роста молодых людей во время их призыва на обязательную военную службу - он считает, что это хороший индикатор для измерения колебаний социоэко- номического положения страны. Мы видим, что средний рост мужчины начал снижаться с 1850-х гг. (из-за Крымской войны) и продолжил опускаться по сле освобождения крепостных. Кризис длился 30 лет, и его главными жертвами были крестьяне, находившиеся на грани истощения, поскольку они несли основной груз войн и нало гов. В 1880-е гг. условия жизни населения немного улучшились. Различные данные (среди которых не все надежны) говорят, что питание ухудшилось в период между 1850 и 1890 гг., но по том снова улучшалось вплоть до 1910 г. Между 1850 и 1890 гг. уровень смертности был высоким и нестабильным, но после 1890 г. уменьшился благодаря прогрессу в области медицины. После реформ Александра II было много разговоров о вырож дении жителей России - велись они на основании физических данных молодых рекрутов и продолжались вплоть до конца ве ка, хотя улучшение началось в 1880-е гг. Миронов приводит оценки национального дохода в 1885-1913 гг., сделанные П.Р. Грегори: они показывают рост потребления на душу насе ления начиная с середины 1880-х годов. Как мы знаем из достоверных источников, опубликован ных позднее, к 1927 г., население оправилось от разрухи Пер Часть третья. Советский век. 493 вой мировой и Гражданской войн. В городах средний рост призывника составлял 1,676 м, в сельской местности -1,675 м. Их средний вес был 61,6 и 61,9 кг соответственно. Следова тельно, индекс массы тела (пропорция вес - размер) был 22 в первом случае и 22,54 во втором. Эти данные показывают то, что Миронов называет «хорошим биостатусом». Вопреки то му, что можно было бы ожидать, уровень рождаемости про должал увеличиваться в период между концом Гражданской войны (1920 г.) и поздними 1960-ми гг. (и даже между 1985 и 1991 гг.) - это значит, что в этом отношении 1930-е гг. и Вто рая мировая война не оказали влияния. Начиная с поколения 1936-1940 гг. увеличение среднего ро ста шло быстро как в городах, как и в деревне. За четверть века мужчина в среднем вырос (по разным оценкам) от 47 до 61 мм - беспрецедентный скачок! Это означает, что во время советской эпохи «биологический статус» жителей городов, а также, возможно, и сельских жителей продолжал улучшаться. «Как же это было возможно, тогда как мы знаем, что госу дарство постоянно ухудшало уровень жизни?» - спрашивает Миронов. Его гипотеза заключается в том, что в 1930~1950-е гг. подушный семейный доход вырос благодаря внутренним ре сурсам и частично за счет внешних ресурсов по четырем по зициям. Уровень рождаемости сильно уменьшился - и с ним цена воспитания детей. Медицинские расходы также умень шились для населения в целом и для детей в частности. Мно гие женщины, которые прежде не работали, теперь могли это делать, потому что, с одной стороны, детей стало меньше, а с другой - потребность в рабочей силе была огромной, а госу дарство предоставляло место для ребенка в яслях и детских садах. Наконец, лучшее распределение материальных ценно стей также способствовало улучшению «биологического ста туса». К этому мы могли бы только добавить, что это прекрас ная, но неизученная тема. Все это нужно рассматривать в рамках демографической революции, которая произошла в России между 1920 и 1961 гг. (позднее, чем на Западе, где она датируется началом века). Она проявилась в сильном снижении уровня рождаемости 494 Моше Левин. Советский век (в соответствии с желанием родителей), успешной борьбе против инфекционных заболеваний и уменьшением детской смертности, что в результате дало более современный, раци ональный образец воспроизводства населения. Некоторое снижение уровня рождаемости наблюдалось и после реформ 1861 г., дальнейшее снижение может быть от несено к разрушительному действию двух мировых и Граж данской войн. К середине 1920-х гг. довоенный уровень рож даемости восстановился. Во второй половине 1920-х гг. поя вилась тенденция к снижению, которая сохранилась на про тяжении 1930-х гг., и рождаемость 1941 г. была на 25 % ниже, чем в 1925 г. Позже Вторая мировая война усугубила упадок. Тем не менее в мирное время довоенный уровень так и не был восстановлен. После небольшого взлета 1949 г. начался острый необратимый упадок. Две цифры иллюстрируют рамки явления: Россия прошла путь от уровня рождаемости в 206 на тысячу в 1920-х гг. до 29 на тысячу в 1960-х гг. Главной причиной было желание жите лей России иметь меньше детей, особенно с помощью абор тов (самый высокий уровень в мире). Некоторое значение привнесла тенденция откладывать время заключения брака, высокий уровень разводов и увеличение числа незамужних женщин. Нисходящая тенденция уровня рождаемости компенсиро валась необычайным снижением уровня смертности (39,8 на тысячу в 1880-х гг., 30,2 - в 1900-е, 22,9 - в 1920-е, 7,4 - в 1960-е гг.) и ростом средней продолжительности жизни (28,3 года в 1838-1850-х гг., 32,34 - в 1896-1897 гг., 44,35 - в 1926-1927 гг., 68,59 - в 1958-1959 гг.) и соразмерным ростом числа пенсионеров. В 1926 г. на каждые 100 правоспособных людей приходилось 92 человека из числа неактивного насе ления (71 ребенок и 16 пенсионеров). В 1959 г. число неак тивного населения было равно 74 из 100 (53 ребенка и 21 пенсионер). В период 1926-1959 гг. средняя цифра соста вила 20 % на семью. Поскольку большая часть неактивного населения получа ла пенсии, семьям помогали соответственно. В результате Часть третья. Советский век. 495 снижения уровня смертности и увеличившейся продолжи тельности жизни общество и семья получили определенные преимущества. Миронов делает заключение, что все выигра ли от демографической революции, которую он называет «рационализацией процесса воспроизводства». Этот тип современного воспроизводства упорядочивал весь жизненный цикл семьи и отдельной личности, особенно женщины. Детородные функции, которые требовали таких ог ромных усилий от них в прошлом, от начала брачного возрас та до менопаузы, были теперь замкнуты в узкий промежуток их жизни, это позволяло им работать и помогать увеличению семейного дохода. Женщины на самом деле стали важной ча стью рабочей силы во всех ключевых отраслях. К 1970 г. мно гие из них были хорошо образованны, выбрали для себя тех ническую профессию и участвовали в научных исследовани ях. Миронов имеет право настаивать на том, что «ни в одной другой стране в мире не было такого высокого уровня жен ского участия в труде и культуре». Мы можем остановиться здесь на минутку только для то го, чтобы подчеркнуть, что, будучи в принципе верной, эта фраза поражает своим чрезмерно триумфальным тоном. Большинство советских социологических исследований по казало, что на самом деле эмансипация женщин была огра ничена по двум позициям: чисто символическим присутстви ем во властных структурах и крепкой патриархальной систе мой в городе и в деревне. Это усугублялось недостаточными поставками бытовой техники. Поэтому, как и прежде, воз вращаясь домой после тяжелого трудового дня, женщина проводила еще три часа, делая домашнюю работу, зарабаты вая широко распространенное расстройство - хроническую усталость. В 1960-е гг. государство совершило «героические» усилия по увеличению производства и поставок бытовой тех ники и получило удовлетворительные результаты. Но этого было недостаточно, чтобы устранить те немалые препятст вия, которые мешали равенству женщин. Несмотря на все эти оценки, индикаторы женской эман сипации неоспоримы, и мы обязаны Миронову своим луч 496 Моше Левин. Советский век шим пониманием изменений, которые произошли в соци альной структуре страны и в формировании того, что я назы ваю «новым обществом», в рекордные сроки и несмотря на прошлые катаклизмы. Данные о демографии влекут нас даль ше, к следующей главе, одновременно отражая и подлинное освобождение, и более темные реалии. На данный момент следует просто упомянуть то явление, которое описано Мироновым как специфическое для совет ского общества и никогда не было тщательно изучено, хотя его важность подчеркивала известный социолог Татьяна За славская из Академии наук. Миронов пишет, что «уравнива ние доходов широких масс населения до определенного сред него уровня представляло собой еще один внутренний ре зерв, который советское общество могло мобилизовать». Он делает еще более сильное утверждение по поводу того эффе кта, который произвело снижение неравенства между уров нями доходов разных социальных групп, на улучшение «био логического статуса» населения: чем беднее общество, тем более велико неравенство в «биологическом статусе». У нас нет какой-либо надежной оценки этого неравенства в СССР, но государство усердно работало над тем, чтобы снизить ма териальное неравенство, и в этом, несомненно, преуспело. Значительная мобильность населения и смешанные бра ки между людьми из разных регионов и культур сильно по влияли на такие индексы, как рост призывников и феноме нальный уровень урбанизации (от 15 % в 1921 г. до 50 % в 1961 г.). Хотя система предлагала своим гражданам гораздо более низкий уровень жизни, чем в западных странах, удиви тельно то, что по крайней мере до 1980-х гг. рост мужчин в России продолжал увеличиваться приблизительно в таком же темпе, как и в развивающихся странах. Из работы Миронова мы прежде всего выделяем его идею о том, что улучшение «биологического статуса» (и набора фа кторов, которые его создали) было «секретом» системы. Сек ретом, о котором она сама не знала. Известно, что в постсо ветский период «биологический статус» населения, без сом нения, пошел на спад, что, возможно, и вызывает тоску по Часть третья. Советский век. 497 умершей советской системе, которую испытывают многие российские граждане.
Глава 23. ДОСТИЖЕНИЯ И ПРОВАЛЫ УРБАНИЗАЦИИ
Существование совет ского режима в постста- линский период было относительно коротким, но исключительным по интенсивности истори ческим опытом. После смерти Сталина мы на блюдаем отход от мас сового террора и исчез новение других черт, связанных с «порабо щением» населения. Изменения, последовав шие после окончания этого рабства, были очень значительны. Они принесли расширение личной свободы - и это нужно признать, а не от вергать с презрением на том основании, что де мократическая система предлагает гораздо большеНаше пристальное внимание к изменению социального ландшафта - бюрократии, политике, экономике и законода тельству, всему, что создавало этот ландшафт, то есть к тем аналитическим рамкам, которые дадут нам возможность от личить то, что, с одной стороны, было урбанизировано и мо дернизировано, и, с другой, было урбанизировано без реаль ной модернизации. Непростой вопрос выравнивания уров ней дохода заслуживает серьезного исследования. Относи тельное равенство и снижение классовой дифференциации и барьеров среди широких слоев населения - один из незыбле мых фактов, нежно вспоминаемый даже многими русскими эмигрантами в США, где экономическое неравенство состав ляет часть системной этики. Миронов дает положительную оценку этому феномену, что противоречит его собственным идеям о современности, которую он определяет как приспособление к западной моде ли. Более того, это подводит его к тому, чтобы рассматривать уходящую старую русскую общинностъ , унаследованную из сельского прошлого, как знак «зрелости» страны. Но в чем то гда смысл равенства и добрососедства, оказывающих пози тивное влияние на физическое и моральное здоровье россий ских граждан, если не в «несовременной» общинности? Раз ве ее отсутствие действительно на пользу современным об ществам? Всеобщий феномен одиночества в размытой город ской толпе является нездоровым продуктом социальной ато- Часть третья. Советский век. 503 мизации, которая может быть вылечена только «общинным духом». Таким образом, если мы в основном остановимся на «ме ханических изменениях» - например, на продолжающейся волне эмиграции, которая по праву называется комплексным феноменом, - важно помнить, что урбанизация дала новое содержание термину «мобильность». Это не означает просто го изменения адреса, или места работы, или движения в про странстве. Современная урбанистическая среда, с которой мы имеем дело, включает в себя социальную, культурную, экономическую и психологическую мобильность, которая может быть лучше всего понята при сравнении с традицион ным пространственным смыслом термина. Сложность урбанизации и сила ее изменений состоит в запуске процесса появления множества идей, которые цирку лируют по новым каналам коммуникаций и выливаются на население потоками информации, где первое место отдано изобретательности, образованию, интеллектуальной креа тивности и, кроме того, они порождают новые концепции су ществования и новые потребности в личной жизни людей. Все это отстоит на световые годы от сельских ритмов тра диционной России, где изменения происходили медленно, и социальный мир, зачастую в виде деревни, с легкостью их ус ваивал (все знали подробности соседской жизни). Возникало глубокое чувство близости социальной реальности, которое приводило к вере в капризы природы. Цепляние за традиции, ограниченная мобильность и низкие горизонты (часто в бук вальном географическом смысле) - вот были их правила. Без определенного уровня образования и переходных ста дий эта сельская цивилизация не была готова к встрече с большими городами и городскими поселениями, важно было получение образования, приобретение профессиональных навыков или изменение профессии. На новоприбывшего го рожанина высыпалось огромное количество мировоззрений, личностей, моды, информации и ценностей, приводящих его в смятение, они разрушали знакомые традиционные соци альные декорации всех видов. Влияние отдельных идей наря 504 Моше Левин. Советский век ду со стимулом вступить в новые и разнообразные отноше ния сообществ любого рода - социальных, политических, экономических и культурных - вступали в противоречия с традиционной социокультурной вселенной, преодолевая ее, иногда глупое, сопротивление. Но не только крестьянский мир впадал в эти противоре чия. Городское сообщество испытывало огромное давление государства, просто потому что оно представляло новое, аб солютно другое устройство для управления. Более того, это сообщество было еще очень юным, неопытным в способах са моконтроля и несло большой груз старых традиций. Таким образом, и сейчас это уже очевидно, урбанизацию нужно рас сматривать как процесс, равносильный формированию но вого сообщества. Весь переходный период старый крестьянский и новый городской миры сосуществовали бок о бок, а традиции и ста рые умонастроения перемешивались с волнениями столиц и сложностью «наукоградов». Государство и его основные ин ституты управляли одновременно «несколькими веками» и находились под идеологическим и политическим давлением смешанных групп. Комплекс взаимодействия культур и умо настроений, который на этом этапе отражался в сфере поли тики и государства, выражался в смешении религиозных и светских элементов, которые можно увидеть как в государст венной символике, так в способе проявления силы, а также в реакции народа на проявление силы государства. Культ Ста лина, взрыв народного горя после его смерти, принятие авто ритарного государства и феномена в лице Никиты Хруще ва - не только его манеры руководить и широкомасштабного протеста, который он вызвал у народа и интеллигенции, - все это показывало, что социальный и культурный ландшафт претерпевал большие изменения. Урбанизация развивалась, и городское сообщество становилось доминирующим обра зом жизни. Какими бы ни были пережитки прошлых традиций и прак тик, урбанизация трансформируемого общества вынуждала правительство адаптироваться к этой новой сущности, по Часть третья. Советский век.. 505 скольку в ином случае оно не могло бы управлять страной, которая остановилась бы в своем развитии. Иными словами, государство и правительство сами должны были стать мо бильными, чтобы ответить на вопросы совсем другой исто рической программы. Изменения, которые мы уже обозначили, особенно каса ющиеся репрессий, были реакцией на задачи нового уровня сложности, которые новая реальность поставила перед госу дарством. Старые методы насилия и мобилизации больше не подходили: требовались новые средства и новые, более про думанные стратегии. Зачастую проблемы проявлялись не ожиданно, и способность их разрешения придавала гибкости в переговорах с населением. Бюрократическая верхушка состояла из неофитов, кото рым пришлось контролировать урбанистический «лаби ринт», а он, как правило, был независимым и непокорным. Урбанизация шла рука об руку с модернизацией, диктовала новые тенденции в социальном поведении и накоплении специфических «ресурсов», которые в основном и спасли по литику государства. Эта огромная концентрация живой энергии не могла регулироваться теми методами и аппара том, который был создан, для того чтобы управлять в основ ном сельским населением и относительно маленьким город ским сектором. В этом конкретном случае «зов истории» за ставил государство принять новую реальность и измениться, с тем чтобы возглавить активные силы урбанистического со общества и сконцентрироваться на тех областях, в которых оно было компетентно. В этом отношении изменения, произошедшие в начале хру щевского периода в области уголовной, трудовой, образова тельной и социальной политики, о которых мы писали во вто рой части этой книги, выглядели многообещающими движе ниями в правильном направлении. Они означали, что система признает изменение общества в целом и дает возможность по явиться новым формам отношений между обществом и госу дарством. Этот процесс продолжился одновременно с «деми литаризацией» общества и режима. Обоюдное перекрывание 506 Моше Левин. Советский век социальных и экономических факторов стало особенно слож ным, и государство старалось этому соответствовать, приспо сабливаясь к новым потребностям и настроениям. С точки зрения рабочих, отношения между сферой труда и государством часто описывались шуткой, которую мы уже цитировали: «Вы делаете вид, что платите нам, мы делаем вид, что работаем». Некоторые принимали это за чистую мо нету, хотя в этом остроумном замечании была и доля исти ны - например, существование молчаливого общественного договора, который никогда не был подписан или ратифици рован, где стороны приходили к обоюдному согласию о веде нии низкоинтенсивной и низкопродуктивной экономики. Последствия этого были многообразны и многочисленны. Первым было то, что он касался относительно небольшой группы конфликтов на производстве и, возможно, в общест ве. Но он также означал низкий уровень жизни, который по буждал людей искать другие способы зарабатывать деньги легальным и полулегальным образом (частные земельные участки, вторая работа). Последствия этого процесса не обя зательно были отрицательными. В свою очередь, административный слой, который полу чил хорошее образование и гораздо крепче «сидел в седле», провернул целый ряд операций, законных и незаконных, ко торые были необходимы для успеха официальной стороны дела. Иногда они меняли направление и просто совершали уголовные преступления (коррупция, черный рынок). Для того чтобы достичь целей, поставленных планирующими ве домствами, министерские органы и руководители отдельных предприятий научились защищать себя с помощью целого комплекса мер. Фактически они создали систему, базирующуюся на не формальных правилах: наращивание неразрешенных склад ских помещений, средств производства и рабочей силы; ис пользование толкачей и других посредников для получения необходимых поставок по неофициальным каналам; саботаж и пренебрежительное отношение к официальному следст вию и милиции и, наконец, создание могущественной сети Часть третья. Советский век. 507 союзников и лобби на самом верху. Эти административные структуры избегали реального контроля партии (и любого другого) и были недалеки от того, чтобы стать настоящими держателями «акций» государственной власти. Реальность урбанистического сообщества и национали зированной экономики относится и к изменениям в образе действий самой партии, которая в отношениях с верхними эшелонами бюрократии прибегала к силовым методам. Бо лее низкая ступень общества, рабочие, была частью того же общества, что и административная сеть, в которой они рабо тали. По существу, они были как источником, так и адреса том общественного мнения, настроения, практик и интере сов. Интересы группы бюрократов (руководителей экономи ческих отделов, военно-промышленного комплекса, научно го сообщества, вооруженных сил) наряду с интересами, мне ниями и правами низших бюрократических слоев (все они были членами профсоюзов) были узаконены де-факто. По добным образом право специалиста торговаться по поводу условий договора на работу было признано де-факто на «рынке труда специалистов». Существование рынка труда де- факто и де-юре стало частью советской реальности, так же как и весь комплекс взаимоотношений между управленцами, рабочими, союзами и партией. Теперь забота об общественных ожиданиях и желание им соответствовать часто отмечались в правительственной про грамме, а образ действий правительства дал такой крен, ко торого не было с конца НЭПа. Партийные и государственные документы, опубликованные в то время или позднее обнару женные в архивах, рассказывающие о настроениях различ ных социальных слоев, содержат довольно много информа ции и предостережений, если правительственные или госу дарственные структуры выражали беспокойство по поводу определенной политики (или ее отсутствия), которая влекла за собой риск создать недовольство. Отношение рабочих бы ло главной заботой власти и часто обсуждалось аппаратом, особенно когда отчеты показывали, что они переставали по сещать партийные собрания, молчали или освистывали вы 508 Моше Левин. Советский век ступающего, не говоря уже о более выраженных формах про теста, к которым они прибегали (увеличилось количество за бастовок). Новые тенденции и мнения, появляющиеся среди студен тов, интеллектуалов и административных кадров, широко обсуждались и записывались. Хотя боевой дух этих слоев был слабым, он зачастую выражался в ненависти к партии. Вот отчего, когда коммунистическая политика провоцировала массовое недовольство, она официально отзывалась или приостанавливалась. Если женщины отказывались выйти на работу до того, как дети будут устроены в ясли, власти совер шали ответные шаги: ответственный за такое положение дел получал выговор, проводилась реорганизация, предприни мались шаги по улучшению социальной политики - и пред лагалось соглашение. Это означало де-факто и даже де-юре признание разных прав в большом масштабе. Таким образом, общественное мнение и переговоры с гра жданами составляли часть социокультурной сцены. Когда этот процесс прерывался опрометчивыми политическими решени ями (как время от времени происходило при Хрущеве), за них в политическом смысле назначалась определенная цена. Принимая в расчет усилия, совершенные для улучшения гражданского и уголовного кодексов и модернизации юриди ческой системы, можем ли мы говорить о Rechtsstaat (право вом государстве)? Нет. Если быть последовательным, к этой категории относится только та законность, которая частич но, но однозначно принадлежала только самой верхушке вла сти. Система должна была расширить права критиков, по крайней мере, одарить оппозиционеров правом на справед ливый суд. Но этого не произошло. Мы с уверенностью мо жем говорить о возросшей роли закона и правовой системы, за которыми последовала отмена тайных несудебных проце дур и произвола при исполнении закона. «Массовые беспорядки» в Новочеркасске variety расследова лись КГБ, потому что никто не знал, что с ними делать: в этом случае военное вторжение повлекло значительное число по терь. Недавно появилась книга, написанная на основе исследо Часть третья. Советский век.. 509 вания архивов, в которых содержатся данные о тех событиях, что были главной заботой Владимира Семичастного [23]. В брежневский период зафиксировано девять случаев мас совых восстаний, семь из которых произошли в первые два го да его правления. При Хрущеве общее число восстаний было в два с половиной раза больше. Между 1957 и 1964 гг. оружие использовалось в восьми случаях; при Брежневе - в трех (все в 1967 г.). При Хрущеве количество убитых и раненых среди восставших равнялось 264, а при Брежневе пострадал 71 че ловек. Общее количество потерь во время восстаний на про тяжении 25 лет было равно 335 - большая часть из них ране ные (но эта цифра неточна). Таким образом, среднегодовой показатель равен 13,4 раненых или убитых (хотя многие годы свидетельствовали, что восстаний не было). Было бы полезно получить сведения о примерах восстаний в других странах (их охвату и потерям). Была ли советская цифра - 335 ране ных и убитых за 25 лет - необычной при огромном размере страны и недемократическом режиме? Будем надеяться, что та панорама изменений, нововведе ний и реформ, которые мы описали, даст читателю возмож ность увидеть разницу между сталинской и постсталинской моделями. Устранение массового террора как средства упра вления заставило власть, и прежде всего партию, заняться тем, что я называю «переговорами» с основными социальны ми и бюрократическими действующими лицами, увеличив зависимость режима от них. «Пересталинизация» (чрезмерное увлечение Сталиным) советской истории, расширение ее в прошлое и в будущее яв ляется общей практикой, которая преследует целый ряд це лей, но не отвечает на исторический запрос. У нас нет при чин игнорировать степень и значение изменений в социаль ной структуре, стратегический вес отдельных социальных групп (больших или малых), слияние государственного аппа рата с партией, конец массового террора - пока, конечно, мы рассматриваем только некоторые идеологические гипотезы, которые сопротивляются попыткам раскрыть комплексную историческую реальность. 510 Моше Левин. Советский век Мы не должны забывать, что общество и режим не были защищены от возможности возникновения реакционных идеологических и политических течений, в том числе и среди государственных и партийных руководителей. Здесь мы за трагиваем эту огромную тему исключительно для того, что бы коснуться трудностей процесса десталинизации и движе ния за реабилитацию Сталина. Продолжающиеся внутрен ние дебаты о десталинизации внутри постсталинского руко водства и среди хрущевской оппозиции были сосредоточены не на продолжении сталинизма как такового, а на образе Сталина как строителя государства и руководителя державы ; на готовности использовать решительные методы, когда на карту поставлены государственные интересы. Неудивитель но, что среди руководителей диктаторского режима были не сколько человек, защищавших этот взгляд. Тем не менее важ но отметить, что, несмотря на все «пробные шары» и полуме ры по восстановлению образа Сталина как великого руково дителя, реабилитации не произошло, потому что она более не имела смысла. Даже среди сталинистов больше никто не защищал идею кровавых зачисток. Политические аресты, ко нечно, продолжались, но они были направлены на настоя щую критику и реальные политические действия, а не на вы думанные преступления, в которых людей заставляли «созна ваться». У них было мало общего со сталинским периодом как по характеру, так и по размаху. Но если мы не предложим широкой картины того, чем си стема была все это время, наш тезис о том, что она измени лась, повисает в безвоздушном пространстве. Снизу все вы глядело как настоящий хаос: массы людей и органов действо вали так, как они считали нужным, в то время как значитель ное число декретов и законов, изданных Центральным коми тетом или, более торжественно, совместно с Советом мини стров, не соблюдались или исполнялись только несмелыми. Массовые явления, такие как текучесть рабочей силы, оста вались на уровне декларации. Чиновники не теряли работы, даже если они воровали. Одни судьи не соглашались с жесто костью некоторых законов и искали пути уменьшения ответ Часть третья. Советский век.. 511 ственности, если они чувствовали, что наказание не имеет смысла; другие делали прямо противоположное, в силу того что находили новую политику слишком либеральной. Все это означает, что история, ограниченная государст венной политикой, ведет к неполной и неточной картине. Исторические события, которые мы рассматриваем, приняли форму процессов, лишь частично зависящих от политиче ских мер. На самом деле они в основном и даже полностью произошли спонтанно (мы уже сталкивались со стихией ). «Те, кто наверху», были не только покровителями волюн таризма. Политбюро управляло с помощью 2-4 миллионов человек, составлявших сильный слой начальников («боссов» в широком смысле слова) : около миллиона людей на высших постах, миллион на административных постах меньшей важ ности и еще миллион руководителей промышленных пред приятий. Они составляли широкий социальный слой со сво ей собственной историей и социологией. Его члены пресле довали собственные интересы - так же как и рабочие, кресть яне, интеллектуалы, работавшие под их началом. Таким об разом, мы видим, что руководители промышленных пред приятий создавали свои фабрики в хорошо развитых регио нах, даже если это было формально запрещено, и поддержи вали трудовые резервы, накапливая и другие запасы по схе мам, которые уже находились вне закона и, что важно, не фи нансировались. (Так откуда же брались деньги? Секретные фонды?) Даже правила, созданные номенклатурой , обходили для того, чтобы предложить хороший пост или продвижение по службе, создать сеть закадычных друзей вокруг босса с близким сопутствующим кругом, кликой и клиентелой - это просчитал бы любой социолог. Такое спонтанное развитие затрагивает все социальные группы любого режима: начальники занимаются своими де лами, в то время как их подчиненные делают все, что можно, законно или незаконно, для продвижения своих собственных интересов. Соответственно, когда привлекается широкий круг факторов, мы можем показать несколько интерактив ных динамичных процессов, которые воссоздают реальность 512 Моше Левин. Советский век более комплексно, чем клише официальных портретов. Со циальные изменения, происходившие во время лихорадоч ной стадии урбанизации, сопровождались новым уровнем социальной комплексности. Она выражалась в постоянно растущей движущей силе «социального фактора» (большая свобода передвижения для рабочих, создание рынка труда для специалистов, которые стали интеллигенцией). Этот уро вень сложности сдерживал их, проверяя границы политиче ский системы. Социальный фактор, которому мы уделяем внимание на всем протяжении книги, помогает оценить весь комплекс со циальной действительности и глубокие изменения, сопрово ждавшие его. Существование советского режима в постста- линский период было относительно коротким, но исключи тельным по своей интенсивности историческим опытом. После смерти Сталина мы наблюдаем не только отход от мас сового террора, но и исчезновение других черт, связанных с «порабощением» населения. Изменения, последовавшие после конца этого рабства, были очень значительными: они принесли расширение лич ной свободы - и это нужно признать, а не отвергать с презре нием на том основании, что демократическая система обыч но предлагает гораздо больше. Судьба режима без увеличе ния воздушного пространства для народа была бы неясной: улучшение социальных условий, вопросы безопасности тру да, более короткий рабочий день, более длинный отпуск в бо лее доступных курортных местах, более высокая заработная плата (хотя и не обязательно) - все это нужно учитывать в на шем критическом анализе системы. Таким образом, как мы и обозначали во второй части книги, трудовые отношения теперь базировались на трудо вом кодексе и правовых гарантиях, которые давали рабо чим право на изменение места работы. Права рабочих и служащих были более четко определены и лучше защище ны: закон давал возможность ставить под сомнение реше ние руководства и добиваться решения дела в судах или других специальных органах, созданных для того, чтобы ор Часть третья. Советский век.. 513 ганизовывать рабочие слушания, - здесь у рабочих был хо роший шанс выиграть. Этот процесс, конечно, стимулировал повышение образо вательного уровня рабочих, частично благодаря потоку вы пускников общеобразовательных школ, которые шли рабо тать на фабрики. Они создали значительное социальное дав ление на руководство и правительство, когда осознали про пасть, пролегавшую между их уровнем образования и стрем лениями и все еще относительно примитивными условиями работы на промышленных и других предприятиях, которые внедряли технологические инновации гораздо медленнее, чем ожидала молодежь. Несмотря на то, что многие рабочие из предыдущих поколений приспособились к низкоинтенсив ной системе, образованная часть была, конечно, разочарова на. Неудовлетворенные монотонным, архаичным и зачастую даже немеханизированным характером своей работы, они были готовы искать более интересную работу где угодно, и сейчас у них было на это право. Для того чтобы удержать их, предприятия должны были улучшить свой технологический уровень. Но для этого нужно было изменить всю систему сти мулирования в области промышленности (и в экономике в целом) - эта перспектива поднимала чрезвычайно сложные экономические проблемы и была настоящей головной болью для руководства. Здесь термин «социология» означает сочетание интере сов, взаимодействий и практик социальных групп, а также подходит при описании производства, обмена идей, идеоло гий, политических тенденций и настроений, которые проис ходили очень интенсивно. Эта интенсивность была связана с возросшей ролью интеллигенции, растущим весом общест венного мнения, которые проникали в бюрократию и пар тийный аппарат, а также распространялись среди молодого работающего населения. Некоторые считали, что история не может быть политической, только идеологической, в стране, которая не признает права на существование другого поли тического мнения, свободу самовыражения и организован ные формы протеста. 514 Моше Левин. Советский век Однако на самом деле в СССР существовали идеологиче ские и политические направления деятельности и даже были найдены способы для того, чтобы они были услышаны, хотя и не предполагали организации, а просто шли по пути свер жения режима. Те, кто вступал на этот путь, рисковали по пасть под пристальное внимание спецслужб, но они, будучи могущественной силой, оказывались бессильными, сталки ваясь с распространением идей среди молодежи и широких слоев населения, бюрократии, армии или интеллигенции. Когда идеи начинали распространяться, история (или, как предпочитают говорить некоторые, политическая социоло гия) захватывала власть, и милиция была бессильна, особен но если это мнение было популярным среди руководства и даже в рядах спецслужб. Партия была не просто бессильна, она отступала перед этими идеями и тенденциями: разнообразие (иногда опас ное) национализма или этатизм, глубоко укоренившийся в ее круге, выражался почти открыто и безнаказанно, хотя та ким образом они помогали подорвать ту власть, которая их терпела. Но антирежимные силы не могли никого серьезно напугать. Режим не был свергнут: он умер в результате истощения своих внутренних ресурсов и распался под собственной тяже стью - это отдельный прецедент в истории падения империй. Конечно, существовали определенные личности и силы, кото рые желали его свержения, но они не обладали достаточной поддержкой народа. Мы знаем, что при Юрии Андропове орга ны арестовали потенциальных оппонентов и заговорщиков (около 8,5 млн. человек), в основном на юго-востоке России, а также среди столичной интеллигенции. Но эти элементы ни когда не могли бы стать согласованной политической силой. Полицейского контроля и информаторов ( стукачей) не достаточно, для того чтобы объяснить мощь системы. Граж дане должны были сами найти в системе что-то, чего желали или за что испытывали благодарность: живя в стране с меж дународным статусом, относительно социально однообраз ным населением, возможностью социального продвижения Часть третья. Советский век.. 515 для неблагополучных слоев или относительной новизной да рованных свобод де-юре или де-факто, во время восстановле ния системы после смерти Сталина и даже во время ее упад ка. Все эти свободы были связаны с новой урбанистической реальностью, которая, возможно, была еще слишком незре лой, чтобы учесть появление новых, четких политических стремлений и возможность привлечения к ним широкой на родной поддержки. В контексте расширения урбанистического сообщества возникновение социологии как научного знания было есте ственным и крайне значительным процессом. Импульс, на правленный на развитие до сих пор запрещенной дисципли ны, шел не только из академических кругов, но и от разных официальных лиц и аналитиков из Госплана, Министерства финансов, ЦСУ и Государственного комитета по труду - орга нов, чья сфера деятельности не было ограничена одной от раслью, а охватывала всю экономику, общество и органы уп равления. Чтобы остаться непревзойденным, КГБ с помощью Академии наук создал институт для социологического иссле дования разных сред, особенно студенческой, с упором на по ведение, которое могло быть названо антиобщественным, реально или потенциально враждебным режиму. Социология быстро развивалась. Сознательно или нет, со циологи стали группой влияния (поддерживаемой академи ческими институтами и их членами) и быстро оказались вос требованными в вопросах лучшего понимания общества, производственных помещений, молодежи и ее стремлений, положения женщин и т. д. Статьи ученых предлагали тот об раз действительности, у которого было мало общего с клише и риторикой официальной идеологии. Они создавали эту ре альность из сознания обычных людей, а также партийных и государственных чиновников, подстраивая ее к новым реа лиям, задачам и подходам. Государственные органы начали заказывать социологи ческие исследования. Появилось много разных социологов (Татьяна Заславская и ее коллеги в новом академическом центре в Новосибирске, другие в Москве и Ленинграде). 516 Моше Левин. Советский век Они, без преувеличения, проводили настоящие исследова ния, посвященные условиям жизни в сельской местности, фа брикам и ведомствам. Экономисты из разных центров, осо бенно работавшие в Центральном институте математиче ской экономики, оказались вовлеченными в интенсивные ис следования, переходящие в научные работы, которые - опуб ликованные или нет - передавались правительству (некото рые из них заказывались; другие выполнялись по инициати ве исследователей). Политологи также вырабатывали свое мнение, даже если их об этом не просили. Они добровольно посылали меморандумы в адрес руководства, протестуя про тив некоторых политических шагов (например, ввода войск в Афганистан). Правительство и партийный аппарат отбирали академи ческих экспертов на роль временных или постоянных совет ников. Эти академики были той частью интеллигенции, кото рая лучше всего приспособилась к сложной урбанистической реальности, они искали новый тип анализа, который был да лек от официального идеологического дискурса или ретро градного агитпропа. В этом отношении правительственные круги были иногда более открытыми, чем партийный аппа рат, который был полон брежневцев, хотя их влияние компен сировалось желанием нескольких отделов создать свой собст венный «мозговой трест». Юрий Андропов, который, возмож но, инициировал это направление, рекомендовал несколько очень умных, смело мыслящих людей в этот отдел. После па дения режима многим из них пришлось продемонстрировать свои интеллектуальные и моральные качества, чтобы вызвать доверие к своей деятельности в прошлом. Это образованное урбанистическое сообщество испытало гораздо больше, чем мы только что говорили. Политически оно создало не только просвещенных реформаторов, но также реакционеров и сторонников жесткого курса разных оттен ков. Но мы здесь сосредоточились на новизне и сложности ур банистической реальности, которой должен был противосто ять режим, мы не рассматриваем все политические течения, а тем более те, которые были готовы изменить направление. Часть третья. Советский век. 517 Что «говорила» экономика? Функционирование экономи ческой системы страны стало больше чем проблемой. Роко вая дихотомия оказалась действенной: новая социальная структура расширялась, а уровень экономического роста продолжал снижаться. Этого достаточно, чтобы определить, что уровень роста национального дохода (согласно западным оценкам) достиг приличного уровня - 5,7 % за год в 1950-х гг. (практически такой же быстрый рост был в первую пятилет ку), но, упав до 5,2 % в 1960-е гг., составлял 3,7 % в первой половине 1970-х и 2 % в 1980-1985 годах. [24] Роберт Дэвис подтвердил эту картину. С середины 1970-х гг. советский уровень роста был так низок, что в первый раз по сле 1920-х гг. ВНП увеличивался медленнее, чем в США, и на много медленнее, чем в нескольких новых индустриализо ванных странах. За этими данными лежит еще более сложная реальность, которой не коснулись экономические и полити ческие нормы. Экономические учреждения и ученые знали, что ситуация становится все более острой. Неудивительно, что человек, отвечавший за доктрину, председатель правительства Анатолий Косыгин, уже в 1966 г. попросил Академию наук оценить положение с точки зрения соревновательности с США. Академия создала отдел, зани мавшийся «соревнованием с капитализмом», и таким обра зом могла заниматься исследованиями без постоянных обра щений в Госплан или ЦСУ, которые регулярно снабжали пра вительство сравнительными данными по развитию западных экономик. В 1966 г. поручение Совета министров было вы полнено, и соответствующий отчет поступил в правительст во в начале 1967 г. Исследование, проведенное в духе косы- гинских реформ (официально запущенных в 1965 г. и поло живших начало горячим дискуссиям), искало пути передачи состояния крайней необходимости срочных мер, которые могли бы усилить руку реформаторов. Картина экономики, предложенная правительству и Гос плану, была весьма обстоятельной. Отсутствие доступа к ар хивам Косыгина не дает возможности сказать, что он думал в этой ситуации, но текст, который у нас есть, является еще 518 Моше Левин. Советский век лучшим ключом, чем его собственные переживания о жизне способности системы. В академическом отчете нет ни слова о бремени военных расходов, блокировавших экономическое развитие. Он показывает все более высокие зарплаты, рас ширение производства товаров потребления, которое было предпосылкой роста всей экономики, двигающейся по курсу ускоренного технологического прогресса [25]. Но Косыгин, конечно, знал об этом из других источников. Мы знаем, что экономисты Академии показали: СССР от стает от США по всем ключевым индикаторам, за исключе нием тех, которые рассматривались как ведущие отрасли в конце XIX в. Политики, не одобрявшие проекты Косыгина, возможно, считали, что улучшения экономического управле ния будет достаточно, для того чтобы устранить потери и уве личить ресурсы без вмешательства в систему. Это был путь, в котором за потери предстояло расплачиваться Косыгину. Но если руководитель правительства занимался проблемой, это не означает, что он нес за нее ответственность: потери были эффектом, а не причиной болезни. Исследуя ее вширь и вглубь, можно определить места закупорки более четко. Эта задача была доверена специальной Комиссии по устранению потерь, обладающей значительной властью и, конечно, под держкой Косыгина, даже если его оппоненты также были за интересованы в ее работе (она вообще могла быть создана по их инициативе). Комиссия была сформирована в 1966 г. и после переиме нования в Комиссию по экономии государственных ресурсов состояла из глав межсекторных министерств и органов (Гос план, финансы, статистика, труд и зарплата, Госснаб). С по мощью других органов ее задача состояла в изучении ключе вых секторов системы (мы не знаем, включало ли это огром ный военно-промышленный комплекс). Работники комис сии создали огромный отчет о работе административных ор ганов в большинстве отраслей (включая науку, инвестиции, экономические отрасли, культуру и здравоохранение), кото рый был похож на результаты медицинского осмотра огром ного нездорового тела. И осмотр велся работниками «боль Часть третья. Советский век. 519 ницы» по полной программе. Факты и цифры, конечно, уже были известны Косыгину, но, видимо (как мы предполага ем), его инициатива стала «обоюдоострым мечом». Кроме то го, «доктора» ничего не говорили о том, как лечить больного. Среди других данных комиссия использовала материал, представленный Комиссией государственного контроля, которая детализировала, например, износ и потери сырья; огромный вред, наносимый материалам во время транспор тировки; потери топлива и электроэнергии; затоваривание непродаваемой продукцией; производство товаров, кото рые были слишком тяжелыми и (или) слишком примитив ными из-за устаревшей технологии и методов производст ва; дорогостоящее использование угля из отдаленных реги онов, в то время как он был доступен гораздо ближе по бо лее низкой цене [26]. Вот только несколько примеров. В экономике огромную роль играло производство труб и трубопроводов. Советская экономика продолжала выпускать больше металлических труб, чем усиленных бетонных (например, для водопрово дов), хотя они были на 30-40 % дешевле, даже принимая в расчет те инвестиции, которые требовались при переходе к их производству. Их использование предполагало использовать на 80-90 % меньше металла, а их технический ресурс был в три раза больше. По плану 1966 г. предполагалось производ ство современных труб только малыми партиями, хотя суще ствовала необходимость в 1 миллионе кубических метров. Еще одним дорогостоящим отклонением были фабрики, на которых складировались запасы материалов (сырья и ко нечной продукции) в гораздо большем количестве, чем было запланировано. Все это хранилось в неприспособленных по мещениях, иногда на открытом воздухе, то есть страдало от плохой погоды и разворовывалось. Предприятия отказыва лись продать излишки в случае необходимости, хотя у них было право так делать. Зато, если товары были мало востре бованы, фабрики, зачастую пренебрегая правилами, исполь зовали значительные ресурсы для выплаты зарплаты в виде сверхплановой продукции. Были предложены меры, чтобы 520 Моше Левин. Советский век заставить руководителей предприятий уменьшить загрузку складов до приемлемого уровня. Другой проблемой стали растущие издержки обращения. Они составляли 5,31 % продажи в розницу в 1958 г. и 6,25 % в 1965-м. Более того, в тот же период сильно повысились це ны в рабочих столовых, которые страдали из-за потери това ров во время транспортировки или хранения, низкокачест венной упаковки и переплаты персоналу (а также из-за упла ты высоких штрафов). Многие предприятия предлагали увеличение зарплаты, которая обгоняла производительность труда. В первой поло вине 1966 г. 11 % промышленных, коммерческих и транс портных предприятий действовали таким образом, увеличив превышение кредита по зарплате на 200 миллионов рублей. Из-за незаконного увольнения рабочих правительство также терпело серьезные убытки. В 1965 г. в 60 % случаев су ды требовали восстановления уволенного рабочего; выпла чивая зарплату этим людям, они теряли 2 миллиона рублей ежегодно, в то время как чиновники, ответственные за по добное увольнение, не были наказаны. Потери, отнесенные к нехватке ассортимента и растрате товаров в коммерческих организациях и продовольственной индустрии, оценивались в 300 миллионов рублей. Преступ ники отправлялись под суд, но процессы затягивались, и воз мещение ущерба шло очень медленно. Многие предприятия не торопились подавать в суд на преступников. Ситуация в коммерции повторялась в сфере науки и куль туры, где возможности были недоиспользованы и было слишком много служащих. Более того, предприятия обычно долго мешкали с тем, чтобы подать заявку на патент техни ческого изобретения. В отчете есть список продукции и обо рудования, которые были разработаны давным-давно, но все еще не использовались. Повторю еще раз, потери были оше ломляющие. В свою очередь Комитет государственного контроля ис следовал большое количество промышленных предприятий и сделал свой вклад в литанию с жалобами. Особенно когда Часть третья. Советский век.. 521 обнаружилось, что цена продукции, зафиксированная в пла не, постоянно завышалась. Определение ее в текущем году не учитывало цен предыдущих лет, это отражалось в завыше нии заработной платы, некачественном управлении, пере производстве и плохом использовании производственных мощностей. Комитет не скупился на описание неэффектив ности и потерь, но мы должны отметить «претенциозность» его рекомендаций министерствам, которые «проглотили» ре сурсы. Он просто «привлекал внимание министерств к необ ходимости планировать снижение цены производства более четко». Но какой стимул мог заставить их это сделать? Как всегда, когда для решения проблемы назначается кон тролирующая или специальная комиссия, она представляет картину полного хаоса, где ничего не работает. Поэтому нуж но пояснить, что многие предприятия работали хорошо: в ином случае экономика развалилась бы еще раньше. Но сис тема достигла критического момента, когда «потери» могли привести к историческим аберрациям: структура, которая производила больше затрат, чем товаров. Если страна продолжала идти, хоть и хромая, то только потому, что она обладала огромными ресурсами. Следова тельно, возникает другой парадокс: очень богатая страна с очень низким уровнем потребления. В результате комиссия предложила всем учиться быть более экономными. На самом деле проблема не была только в потерях. Не менее удивите лен тот факт, что система планирования сохранялась на про тяжении всего времени, даже при обострении, неэффектив ности и потерях в процессе производства, которые по опреде лению она должна была предотвратить. На данный момент чистые экономические и технологиче ские меры не дали такого эффекта. Некоторые эксперты счи тают, что резервы экономического роста могут быть найдены в дорогостоящем военном секторе, поскольку, согласно бюд жету Госплана, 40 % всех новых машин, произведенных СССР, были предназначены для «специальных проектов». Бы ло ли это неподходящим временем, чтобы помочь оживить гражданский сектор? 522 Моше Левин. Советский век Это был еще один воздушный замок. В военно-промыш ленном комплексе технологический прогресс был заложен в потери, и никто не обращал внимания на цену. Непомерная секретность (и непомерная власть этого комплекса) усугубля ла ситуацию, и какими бы ни были достижения (а их было много, но они оставались в «закрытых городах», которые мно го брали, ничего не давая взамен), не существовало способов передачи технологий в гражданскую промышленность. С другой стороны, советская система «планирования», чьи показатели были почти исключительно количественными, не смогла создать продуманных взаимосвязей между этими пока зателями и системой стимулов; или баланса между основными социально-экономическими факторами, ведущими к научно му и техническому прогрессу, и удовлетворением социальных потребностей, которые изменялись и росли. Советские плано вики хорошо знали, что самые успешные западные экономики создали такие взаимосвязи, в большинстве случаев по крайней мере. Формула по опережению Запада существовала на бума ге в кабинетах Госплана - она была выработана в ранние годы режима и во время войны. Но это просто означало, что «бо лезнь» больше было невозможно выносить. С ростом и измене нием экономики методы планирования стали препятствием: они не лечили и даже обостряли болезнь. Система планирова ния была в смятении, она загнивала вместе со всей политико- экономической статичной моделью. Вот почему в том, что касалось Алексея Косыгина, задача была гораздо более сложной, чем просто увеличение сбереже ний каждого предприятия (промышленного, коммерческого и т. д.). Реальная задача была по силам разве что Гераклу.
Глава 24 РЕБУСЫ ТРУДОВЫХ РЕСУРСОВ И ДЕМОГРАФИИ
Трудовые резервы были практически истощены. Некоторые местные ресур сы все еще существовали, но их было очень сложно высвободить. Многие люди предпочитали работать до ма, поскольку так они мог ли повысить свой уровень жизни. Другим источником рабочей силы были пенсио неры. Население старело, и доля пенсионеров рослаНеплохим показателем для оценки и понимания как ро ста 1960-х, так и упадка 1970-х гг. может стать хитросплете ние ряда факторов, которое непредсказуемым образом при вело к возрастанию трудонедостаточности. Как мы поняли из второй части книги, собственное иссле дование Госплана 1965 г. показало, что главной проблемой страны было неравномерное распределение рабочей силы: в одних регионах ее было слишком много, но при этом рабочие не хотели переезжать; в других районах существовала трудо- недостаточность, которую было трудно сбалансировать. За прошедшие годы стало окончательно ясно, что методы плановой экономики не вышли за границы эффективности модели 1930-х гг. Эта модель состояла из щедрого распреде ления инвестиций с расчетом на способность системы моби лизовать трудовые ресурсы, когда и где потребуется. Теперь все изменилось. Во-первых, плановая и образовательная системы должны были выпустить большое количество квалифицированных кад ров - техников и специалистов высокого уровня, а также иссле дователей, - и с этой задачей они справились достаточно успеш но. Но в 1968 г. возникла новая проблема: проявились признаки абсолютной трудонедостаточности (для всех категорий) без ка кой-либо реальной перспективы исправить положение вещей. Как мы можем объяснить такое положение страны, в ко торой проживало 270 миллионов человек, больше, чем в Часть третья. Советский век.. 529 США, но чей экономический и национальный доход был го раздо меньше? В предыдущих главах мы довольно подробно анализировали отчет, из которого было видно, что этот «ущерб» занимал центральное место. Факторы, лежавшие в основании этого процесса, препят ствовали производству и предусматривали его рост только через вливание огромных инвестиций, которые предопреде ляли количественное увеличение, - вот та формула, которая могла бы рано или поздно завести в тупик, если бы ничего не было сделано. Некоторые поняли эту логику еще тогда, когда казалось, что советская экономика находится в хорошей фор ме. План не был способен обеспечить соответствия между це лями инвестиций, производительностью и предложением ра бочей силы. Последовательной политики, гарантирующей исполнение запросов, не было, хотя цифры о требуемой рабо чей силе существовали. Это, в свою очередь, потребовало бы соответствующей со циальной политики. В прошлом необходимая рабочая сила стягивалась стихийным образом или мобилизовывалась. Но эти механизмы больше не работали, и все усложнялось еще больше из-за демографического фактора. Сплетение значимых факторов в ситуации, когда рабо чий класс больше не может «мобилизоваться», было проана лизировано в 1968 г. одним экспертом перед лицом избран ной аудитории, состоявшей из начальников управлений. До кладчик, Е.В. Касимовский, возглавлял НИИ Госплана Рос сийской Федерации, его сообщение называлось «Проблемы рабочей силы и уровня жизни» [27]. В докладе, написанном на основе множества документов, он поднимал проблемы ра бочей силы, производительности труда и территориального распределения трудовых ресурсов. Мы приведем некоторые ключевые моменты из него. В последние годы большие городские центры ощутили трудонедостаточность, скажем, в десятки тысяч, не только в Ленинграде, но и в Москве, Куйбышеве, Челябинске и Сверд ловске. Ситуация в Сибири была еще хуже. «Это новый пери од, - говорил Касимовский, - и прежде мы никогда не видели 530 Моше Левин. Советский век ничего подобного». Без сомнения, демографический прогноз позволял надеяться, что в следующую пятилетку на рынок труда произойдет большой приток молодых людей; в пяти летку 1966-1970 гг. ожидали 4,6 миллиона и 6,3 миллиона к 1971-1975 гг. Но в пятилетку 1976-1980 гг. цифра опустилась до 4,6 миллиона. Еще одним фактором уменьшения количества молодых людей, приходящих на рынок труда, стало внедрение обяза тельного среднего школьного образования, которое исклю чало трудоустройство на производство 14-15-летних подрост ков. В 1965 г. в Российской Федерации было 287 тысяч моло дых рабочих этого возраста, в 1970-м - 263 тысячи, а в 1980 г. эта цифра упала до 130 тыс. человек. Очевидно, что демографические факторы создали новую закупорку. Прогнозируемое уменьшение когорты молодежи, приходящей на производство, приписывалось падающему уровню рождаемости, особенно в начале 1960-х гг. В 1950-м коэффициент составил 27 новорожденных на тысячу человек, а в 1967 г. он был не больше 17 (14,5 - в Российской Федера ции). Несмотря на снижение смертности в эти годы, падаю щий уровень рождаемости сократил естественный прирост населения с 17 % в 1950 г. до 10 % в 1967 г. (в России сегодня меньше чем 8 %). Уровень рождаемости снизился в 12 совет ских республиках, особенно в России, на Украине, в Белорус сии, Молдавии и Казахстане. Явление было особенно тревож ным в двух метрополиях Советского Союза: между 1960 и 1966 гг. уровень рождаемости в Москве снизился с 7 до 2,2 на тысячу человек, а в Ленинграде - с 6,4 до 3. По некоторым оценкам, в 1972 г. уровень смертности в Москве был бы на 3 % выше уровня рождаемости, а в 1973 г. в Ленинграде он был выше на 2 %. В 2000 г. уровень смертности был бы в 2,5 раза выше уровня рождаемости - соответственно населе ние сократилось бы на несколько сотен тысяч. В целом по Союзу падение уровня рождаемости было сильнее в городах, чем в сельской местности. Но потом воз никла новая тенденция: общий уровень рождаемости на тер ритории Российской Федерации, где проживала четверть Часть третья. Советский век.. 531 сельского населения всего СССР, стал ниже, чем в городах. Из 71 административной единицы Российской Федерации в 18 уровень рождаемости был выше в городах. Но в таких об ластях, как Новгородская, Псковская и Калининская, уровень рождаемости был ниже смертности. Уровень воспроизводства населения стремительно сни жался. По всему СССР он снизился с 1,4 в 1938-1939 гг. до 1,12 в 1968 г. и стал ниже, чем в ведущих капиталистических странах (1,56 - в США, 1,13 - в Канаде, 1,38 - во Франции и 1,44 - в Великобритании). В СССР (и в Российской Федерации) в среднем у женщины было 2,6 ребенка (1,9 в городах и 3,3 в сельской местности). Исследования ЦСУ показывали, что для нормального воспро изводства населения в среднем нужно три ребенка. Это озна чало, что городское население больше не воспроизводилось, а росло только благодаря притоку из деревни. Спад уровня рождаемости в СССР происходил быстрее, чем в других социалистических и капиталистических стра нах. Каковы же были эффекты, оказанные на предложение и состояние рабочей силы? Некоторые демографы считали, что они представляли угрозы уровню жизни. Но Касимовский не соглашался: если спад уровня рождаемости сохранится, то пострадает и уровень жизни рабочих. Плотность населения в СССР оставалась низкой - 32 жителя на квадратный километр, а в Сибири еще меньше. Падающий уровень рождаемости останавливал всякий рост плотности на селения и, таким образом, снижал перспективу заселения Сиби ри, которое было тогда одной из главных проблем. В результате низкого уровня рождаемости могла наступить стагнация и даже снижение уровня жизни, который и так был слишком низким. Причины падения уровня рождаемости. Этот показатель резко упал во время войны и так и не восстановился. Струк тура населения изменилась с точки зрения показателей пола и возраста. Прежде всего это было нарушение соотношения между мужчинами и женщинами. Существовал провал в группе 532 Моше Левин. Советский век 30-50-летних. В 1959 г. в группе 20-24-летних было 106 жен щин на 100 мужчин в городах и 98 женщин - в деревне. В 1967 г. этот разрыв составлял 98 женщин на 100 мужчин в городе и 95 - в деревне. Таким образом, ситуация норма лизовалась в городах и продолжала ухудшаться в деревне. В 1959-м среди 25-29-летних городских жителей было суще ственно больше женщин, чем мужчин; а в 1967 г. ситуация еще больше обострилась. В деревне соотношение составляло 131 женщина на 100 мужчин. Это нарушение баланса было серьезным недостатком с точки зрения рынка труда и демо графии. Очевидно, что оно оказало большое влияние на уро вень рождаемости и воспроизводство населения. Еще одним фактором стало увеличение числа женщин, занятых на производстве (19 миллионов в 1950-м и около 40 миллионов в 1968 г.). В Российской Федерации доля жен щин, занятых на производстве, увеличилась вдвое, а уровень рождаемости среди работающих женщин (рабочих и служа щих) был на 30-40 % ниже, чем среди тех, которые работали дома или на семейном участке. Главной причиной были слож ности, которые испытывали работающие женщины при вос питании детей. У многих из них не было родственников, кото рые могли помочь, и они не могли позволить себе нанять ня ню. Во многих городах в яслях и детских садах не было мест. Тот факт, что зачастую женщины (несколько миллионов) работали на тяжелых, немеханизированных работах в гор ной промышленности, машиностроении, металлургии, было еще одной стороной дела. Касимовский считал, что настало время пересмотреть список работ, где допускался женский труд, чтобы они могли совмещать работу и воспитание детей. Еще одним хорошо известным фактором было регулирова ние рождаемости: число абортов превышало рождаемость. В первой четверти 1968 г. исследовательский институт Госплана Российской Федерации, Министерство здравоохра нения, Министерство финансов и Центральное статистиче ское управление провели исследование причин снижения уровня рождаемости в 13 больших городах и 10 сельских ре гионах Башкирии, Краснодарского края, Калининской и Часть третья. Советский век.. 533 Псковской областей. Ответы 1600 женщин о причинах, побу ждавших их сделать аборт, подтвердили результаты более ран них опросов [28]. Пятая часть, 22 %, говорили, что они не хо тят ребенка, потому что недостаточно обеспечены жильем, и с его появлением на свет их жилищное положение только ухуд шится; 18 % упоминали трудности с яслями; 14 % считали, что они недостаточно зарабатывают и не смогут содержать ребенка. Эти три пункта - половина выявленных причин. Хотя строительство жилья ускорилось, ситуация во мно гих городах оставалась неудовлетворительной. Увеличилось количество мест в яслях и детских садах, но удовлетворена была только половина запросов. Более того, несмотря на рост минимальной заработной платы до 60-70 рублей в месяц, до ход оставался слишком низким, особенно в случае родителя- одиночки, а это было очень распространено. Привилегии предназначались только маленькой группе людей. Существенная помощь была предложена многодет ным женщинам, рожавшим пятого ребенка: в 1967 г. около 3,5 миллиона женщин получали пособие для многодетных се мей, из них у 2,1 миллиона было пятеро и более детей. Многие женщины делали аборт по причине нездоровья, часто по причине занятости на тяжелых работах. Поскольку период реабилитации после аборта не оплачивался, многие из них выходили на работу сразу после операции, что зачас тую вело к осложнениям и даже к стерилизации. Уровень рождаемости страдал и от возросшей нестабиль ности в супружеских отношениях. В последние годы число разводов круто возросло, особенно в деревне. В 1960 году один развод приходился приблизительно на девять браков; в 1966 г. - только на три. В выводах своего доклада Касимовский указывает на то, что за несколько месяцев до опроса в Московском универси тете была создана лаборатория по изучению населения (ин ститут Академии наук, существовавший до войны, так и не был восстановлен). Меры по увеличению роста рождаемости и исследование всего вопроса были переданы в правительст во и Центральный комитет. 534 Моше Левин. Советский век Мы можем предположить, что некоторые проблемы отно сились к уровню жизни в СССР. Такие авторы, как Миронов, склонны замечать эффекты модернизации, явные во всех ур банистических сообществах, но так можно переоценить не которые социально вредные эффекты модернизации, особен но в советских условиях. Таким образом, мы должны завер шить его чересчур позитивную картину, указав на опасные побочные эффекты, которые он упустил. А были ли трудовые резервы? Снижающийся уровень рож даемости не был единственной причиной отсутствия рабо чей силы. Все труднее становилось использовать резервы, со стоящие их тех, кто все еще работал на дому или на частных наделах. В 1960 г. люди с занятостью такого рода составляли чет вертую или пятую часть от общего запаса рабочей силы (19 % в России), но к 1970 г. их было не более 8 %. Кроме того, нуж но провести границу между теми, кто работал в этом секторе, и реальными трудовыми резервами. Фактически только поло вина тех, кто работал таким образом, принимали идею рабо ты вне дома (половина из них оговаривала условия). Более то го, для подсчета потенциальной рабочей силы был использо ван некорректный метод, который стал источником разоча рования. В 1960-1965 гг. в Российской Федерации 5700 тысяч человек работали на государственную экономику, а общее число, стоящее в плане на следующую пятилетку, составляло 1000 тысяч человек. Прогнозы на следующую пятилетку пока зали, что максимум составит 500 тысяч человек, зато число людей, работающих на своих участках, может вырасти. Ситуация отличалась от региона к региону. Мимоходом за метим, что большинство людей, занятых земледелием, домаш ним хозяйством или животноводством, составляли женщины. Таким образом, трудовые резервы были практически ис тощены. Некоторые местные ресурсы все еще существовали, но их было очень сложно высвободить. Многие люди предпо читали работать дома, поскольку так они могли повысить свой уровень жизни. Часть третья. Советский век.. 535 Другим источником рабочей силы были пенсионеры. Насе ление старело, и доля пенсионеров росла. Многие области, в которых не хватало рук, создавали специальные службы по привлечению людей, вышедших на заслуженный отдых. Но это был ограниченный источник. В 1965 г. 1,9 миллиона пен сионеров работали на государственную экономику; по оцен кам экспертов, в 1970 г. их число должно было вырасти до 2 миллионов и, возможно, составить 2,5 миллиона в 1980 году. Власти, конечно, понимали, что развитие зависело в боль шей степени от улучшения производительности труда, чем от трудовых резервов. Но уровень производительность труда, из меряемый на протяжении долгого периода времени, был на спаде. Она повысилась на 7,7 % в год в период между 1951 и 1960 гг., и только на 5,6 % в период между 1961 и 1965 гг. В 1962-м был зафиксирован временный подъем до 6 %. В1967 г. в результате резкого уменьшения роста сельского хозяйства настал новый спад, хотя уровень роста в некоторых ведущих промышленных отраслях оставался высоким. В целом страна значительно отставала от главных капита листических стран. В США производительность труда в про мышленности и сфере услуг была в 2,5 раза выше и в 4,5 раза выше в области сельского хозяйства (все это по документам ЦСУ СССР). Эксперты били тревогу, говоря о том, что, если производительность труда не повысится, СССР не догонит Запад даже к 2000 г. Улучшение этого ключевого показателя стало главной задачей: нужно было найти меры и средства. Население и трудовая миграция. Существовала необходи мость в более узкой специализации и взаимодействии между предприятиями и промышленными отраслями. Для этой це ли были приняты решения для Москвы и Ленинграда, но про шли бы годы для их внедрения и ожидания результатов. Мобилизация трудовых резервов была безотлагательным делом. Однако дополнительной проблемой было их террито риальное распределение. Из 128 миллионов жителей Россий ской Федерации (которыми мы и ограничимся) только 25 миллионов жили в восточных регионах (в основном на 536 Моше Левин. Советский век Урале и в Сибири). Это неравномерное распределение вреди ло экономическому развитию этих регионов, в которых при существующем изобилии природных ресурсов должен был происходить самый сильный рост экономики. Для достиже ния этой цели нужно было перевезти туда 2,6 миллиона чело век (за период с 1968 по 1980 год). Но за последние 15 лет движение населения в основном осуществлялось в противоположном направлении. Число лю дей, уехавших из России в другие республики, составляло в среднем до 200 тысяч в год, а цифры для восточных регионов были еще выше. За период с 1950 по 1960 г. из России в дру гие республики переехали 2,8 миллиона жителей. Еще более обескураживающим был тот факт, что люди уезжали из тех областей России, где их труд был востребован, переезжая в области, где был избыток рабочей силы. Северный Кавказ или Ставропольский край привлекали их своим более мяг ким климатом и более развитым мелким фермерством. Село пострадало не меньше. Производительность труда была в четыре или пять раз ниже, чем в США, но с региональ ными отличиями. Половая и возрастная диспропорция сель ского населения становилась все сильнее. Существовала боль шая незапланированная миграция в город, которая выглядела еще более тревожной, поскольку 73 % мигрантов были в воз расте до 25 лет, а 65 % из них составляли женщины той же воз растной группы. Пропорция между молодыми людьми и 30-40-летними сельскими жителями сжималась, в то время как пропорция между пожилыми и теми, кто уже не работал, расширялась. Те, кто уезжал, были как раз теми, в ком село острее всего нуждалось при обслуживании возросшей меха низации и электрификации сельского хозяйства. В 1968 г. на два колхозных хозяйства приходился только один трудоспо собный мужчина, средний возраст колхозника был 50 лет, и многие продолжали работать уже после выхода на пенсию. Ситуация была далеко не спокойной. Опасный перекос возрастных параметров, а также соединение снижающейся производительности труда и миграции в город обескровили село до последней капли. Этот традиционный и, казалось, не Частьтретья. Советский век.. 537 иссякаемый источник рабочей силы больше не мог обеспе чить даже свои собственные потребности. Трудовые резервы «наскребали по сусекам». Среди тех, кто предпочитал рабо тать на собственных земельных участках (особенно жен щин), лишь немногие выходили работать на полную ставку. Их число стремительно убывало, не говоря уже о том факте, что работа, из-за которой они бросили свои наделы, повлек ла за собой неминуемый упадок в сфере производства проду ктов питания. Можем ли мы говорить о кризисе? В любом случае он точ но приближался. Документы, которые мы приводили во вто рой части, показывают, что эксперты Госплана предсказыва ли сложную пятилетку 1971-1975 годов. С той же скоростью, как рабочая сила становилась редким товаром, росло число исследований, конференций, семина ров. Нескончаемый поток текстов шел из Госплана в Цент ральный комитет, а из Государственного комитета по труду в Совет министров. Один из экспертов прямо говорил о сло жившейся ситуации: «Я думаю, что трудовые ресурсы страны практически истощены». При этом, если мы вспомним, что в это время на многих, если не на всех, предприятиях был пе реизбыток кадров, абсурдность положения с рабочей силой (не говоря о других сторонах экономической системы) долж на была привести руководство в состояние повышенной тре вожности. Вдобавок огромный поток информации и анали тики показывал полное отсутствие управления и прогнози ровал, что это сверхгосударство быстро движется к точке, от куда нет возврата. Политбюро занималось вырабатыванием бесконечных резолюций, призывающих всех быть более эф фективными.
Глава 25. ЛАБИРИНТЫ БЮРОКРАТИИ
Хотя все еще создавалось впечатление, что генераль ный секретарь остается аб солютным хозяином, систе ма уже перестала быть на стоящей автократией. Гене ральный секретарь мог вла ствовать в партийном аппа рате (хотя сильно зависели от него), но осуществление полномочий и реализация политики приняли форму за тянувшихся торгов между различными государствен ными органамиНастало время снова вернуться к тем, кто действительно управлял (мы пока не говорим «владел») экономическими подразделениями и службами. Без обращен™ к управленче скому классу, неважно, к государственным бюрократам, пар тийным аппаратчикам или к обоим сразу, с их запутанными взаимоотношениями, невозможно понять какую-либо сторо ну советского общества, экономики и политики. Поэтому мы собираемся снова обратиться к этому феномену, начав с от крытий, сделанных Комиссией по ликвидации убытков (позднее, как мы знаем, она была переименована в Комис сию по экономии государственных ресурсов; здесь мы будем ссылаться на нее как на Комиссию по оптимизации расхо дов), чья деятельность распространилась и на бюрократию. £кстория государственных и партийных институтов полна постоянной структуризации и реструктуризации: конструк ции создавались, раскалывались, упразднялись и создава лись заново. Но за последние 15 лет режим, напротив, стал свидетелем большей стабильности в этом отношении. Одним росчерком пера Хрущева были расформированы более ста промышленных министерств, и это стало самой примеча тельной антибюрократической инициативой - единственной подобного масштаба. Стоит повторить, что все они были вос становлены в 1965 году^| Институциональная проблема, которой мы здесь касаем ся, - одна из характерных черт структуры - выражалась в сво Часть третья. Советский век.. 543 его рода непрерывном «залатывании», или форме «бюрокра тического невроза», от которого система излечивалась, толь ко подхватывая другие болезн^^Обладая большим весом и влиянием, администрация искала пути «укрощения» деспо тической власти Политбюро. Бюрократический «невроз» стал способом уклониться от настоящих реформ, которые по явились на основе идеи, дорогой Сталину, что все, что нам нужно, - это «исправить» чиновников. [ Все это требует некоторого разъяснения. Отслеживать ка призы административной системы - не такая простая задача [29]. Несмотря на то, что она является главной движущей си лой советской истории, бюрократия (и ее административная сеть) мало изучены. <^Ее исследование ведет нас к самой сути системы и пока зывает, что бюрократия не только управляла государством, а фактически была его хозяино^Изменения в ее структуре, образе и статусе должны быть исследованы не только в рам ках истории управления, но и с помощью политической «лу пы», вопреки широко распространенному мнению о том, что основные политические черты системы олицетворялись пар тией. Еще при Иосифе Сталине бюрократия стала незамени мым соправителем, но она была неустойчивой и хрупкой с точки зрения относительной молодости структур и новизны задач. Более того, ее члены «находились под подозрением», потому что Сталин понимал и боялся ее потенциального объ единения и жажды власти^ I Ситуация полностью изменилась в постсталинский пери од: изначально отмеченная плебейскими и сельскими тради циями страны, бюрократия стала полностью урбанистиче ским феноменом в сообществе, которое само урбанизирова лось в период 1950-1960-х гг. Она прочно основалась в выс ших эшелонах и жестко отстаивала свое право на власть. Это высвобождение бюрократии было одним из ключевых мо ментов всего постсталинского периода. Государственная и партийная бюрократия положила конец случайным действи ям, которые делали ее положение таким неустойчивым при Сталине. 1 Позднее на смену сталинизма пришла абсолютно 544 Моше Левин. Советский век бюрократическая модель, «гарантировавшая» им quasi-моно полию на всех стратегических постах власти. Здесь мы должны вспомнить о скорости социальных изме нений в 1950-1960 гг. и последующих интенсивных изменени ях социоисторического ландшафта. Создание шаткой бюро кратии при Сталине и ее объединение в монополистическую силовую структуру сразу после его смерти происходило в ос новном в аграрном обществе. Ее монополистическая позиция и дальнейшее укрепление власти предварили окончательный переход к урбанистической цивилизации. Здесь снова прояви лось старое свойство российской истории, впервые описанное Павлом Милюковым и переформулированное Львом Троцким: учреждение сильного государства предшествовало развитию общества, что и позволяло первому доминировать над вто рым. Но советская эпоха видела и обратное: волны успешного масштабного социального развития породили новые свойства системы и целый ряд сложно переплетенных явлений, кото рые в этой книге мы стремимся распутать. |феномен бюрократии, бесспорно, станет понятнее, если у нас будет представление о ее численности, внутренней стру ктуре и власти^Мы уже уяснили, что определение точного ко личества людей, служивших в государственных и других ад министративных органах, не очень простая задача, посколь ку многое зависело от критериев, используемых теми, кто их переписывал (в частности, ЦСУ). Возможно, самые лучшие данные появились в результате переписи, проведенной в 1970 г. Перечитывая эти материалы и пересчитывая резуль таты, можно выявить сложные, «спрутообразные» черты это го феномена. Здесь мы предлагаем краткое обобщение. Перепись охватывала административные кадры всех го сударственных институтов и представляла классификацию разных головных административных структур, предпри ятий и организаций. Все республиканские администрации, так же как и республиканские правительства, были показа ны по отдельности. Мы говорим об этом изобилии стати стики просто для того, чтобы напомнить читателю о том, что она существует. Часть третья. Советский век.. 545 Вычислительный центр ЦСУ объяснял, что в этом случае он включил всех, кто был косвенно связан с производствен ной деятельностью. Там, где ощущалась двусмысленность, они шли на компромисс: например, инженер, работавший в цехе, не считался членом администрации; а инженер, сидев ший в фабричном административном здании, считался, если его работа состояла в планировании и проектировании. Дру гую категорию составлял подсобный и обслуживающий пер сонал. Охранники тоже шли еще по одной категории, воз можно, потому что они зарабатывали больше, чем подсоб ные рабочие. ^На 15 сентября 1970 г. - дату переписи - весь администра тивный аппарат состоял из 13 874 200 служащих, что состав ляло 15 % от общего числа трудящихся (рабочих и служа щих). Руководителей и их заместителей было 4 123 400, включая все институты на центральном, республиканском и региональном уровнях. Еще одна очень важная категория объединяла «главных специалистов» и их заместителей, ко торые были инженерами, техниками, агрономами и так да лее, исполнявшими административные функции: их было 2 080 400. Остаток поделили между бухгалтерами, статисти ками, специалистами по вычислительной технике, служащи ми и подсобным персоналом. Отдельно для изучения выделили один тип институ тов - центральные министерства и их аналоги в республиках, а также другие важные органы такого же статуса и важности (государственные комитеты). В этих организациях работала большая часть трудящихся страны - 49 708 377 рабочих и служащих. Управляли всеми этими людьми 7 996 116 чинов ников, из которых 2 539 797 принадлежали к категории руко водителей [30]. Иными словами, одна треть были «боссами». Над этим слоем располагались высшие чиновники - не сколько сотен людей, отвечавших за гигантские институты. Из другого источника нам известно, что в 1977 г. существова ло 32 министерства общесоюзного уровня (25 - промышлен ных) и 30 союзных министерств, которые относились к рес публиканскому уровню (10 промышленных). К этому нужно 546 Моше Левин. Советский век добавить около 500 институтов, которые относились к мини стерствам, но на самом деле были государственными органа ми в «автономных» республиках - они важны при изучении локальных элит, но не высшего слоя. /Перед переписью 1970 г. при указании числа служащих в государственных органах обычно фигурировала цифра в 8 миЯлионощ из них 2,5 миллиона считались начальниками. После"проведения переписи картина изменилась в более реа- листит!ескзлю сторону с общим итогом в 13 миллионов, из них около 4 миллиона - начальники.. Статистики правильно выде лили членов центральноиТминистерской системы в другую ка тегорию - они действительно были правящим слоем] который состоял из шести государственных комитетов союзного уров ня (науки и технологии, международной торговли, метеоро логии и т. д.), 12 комитетов с двухуровневой компетенцией (союзной и республиканской) и таких органов, как КГБ, Гос план, Центральное статистическое управление, Министерст во финансов и так далее. Все чиновники, возглавлявшие эти институты, были членами центрального правительства^ К этому ядру, состоявшему из глав 80 основных государст венных институтов, мы должны прибавить членов Политбю ро, глав партийных аппаратов (на центральном и республи канском уровнях) и партийных секретарей в регионах и столи цах - группу из приблизительно тысячи человек (чуть меньше половины из них - члены Центрального комитета). Все они были основными игроками, которые заботились об интересах 2,5 миллионов человек, работавших на них. Если нас интере сует правящая элита, то нам нужна первая цифра (1 тыс. чело век); но если предметом нашего исследования является правя щий класс, то нам скорее подходит вторая (2 500 человек). В их число входило и некоторое количество интеллектуалов, уче ных и художников - некоторые из них принадлежали более уз кому кругу, основная часть - более широкому. Но это находит ся за границами настоящего исследования. Окружение, сформировавшее правителей. Когда с трудом одолеваешь массу документов, относящихся к деятельности Часть третья. Советский век. 547 Политбюро, Оргбюро и Секретариата, поражаешься интен сивности контактов между государственными и партийны ми бюрократами во всех аппаратах.(Р^дооводитель фабрики, кдторый^мог считаться бюрократом в офшЩЗЛвтткГи'уни зительном смысле, ежедневно общался с людьми из других социальных групп - рабочими и техниками. Напротив, выс- ши^руковЪдйтели встречались с рабочими то л ь к?гве-время официальных визитов; обычно они произносили рень^з ра бочие аплодировали. Скудеть таких контактов типична для правителе и, как и то, что их среда состоит в основном из бюрократов и весь политико-административный процесс идет внутри. I Именно'внутри партийного аппарата, от Политбюро до партийных ячеек, основную часть времени занимали кадро вые вопросы и менее важные экономические и администра тивные тонкости. Главные вопросы решались малым кругом. Таково было окружение и деятельность, в рамках которой действовали Вячеслав Молотов, Георгий Маленков и Никита Хрущев; и она их сформировала. Глубокое знание главных элементов аппаратной «игры» было знаком их превосходст ва, и они показывали его для того, чтобы произвести впечат ление на аудиторию или собеседников. С другой стороны, как правило, возможность заниматься основными проблемами страны - главная задача руководите ля - была полностью ими упущена. Большую часть своего времени они посвящали решению вопросов бюджета и зар платы, подписывая десятки тысяч постановлений, подготов ленных различными органами. Такая деятельность не имеет отношения к настоящему политическому руководству, а ско рее напоминает работу въедливого проверяющего, который вводит себя в заблуждение, считая, что владеет ситуацией (в то время как настоящее мастерство состоит в быстром вос приятии более широких реалий). В личных играх власти им обычно пригождались дополнительные навыки и умения (проницательность, коварство, способность привлекать по следователей) . За этим и «страстью контролировать», погло щавшей их самые большие усилия и способности, мы можем 548 Моше Левин. Советский век разглядеть ущербность их политической силы и огромное желание контролировать все на всех уровнях. Мимоходом за метим, что в 1966 г. могущественный орган государственно го контроля, чьи производственные затраты были больше, чем в министерствах здравоохранения и культуры вместе взятых, был расформирован Леонидом Брежневым, просто чтобы противостоять влиянию его очень честолюбивого ру ководителя - Александра Шелепина. Формирование руководителей посредством их окружения было тесно связано с советским принципом, который заклю чался в том, что национальная экономика была государст венной собственностью. Этот принцип и был источником монополистической власти бюрократии, того единственного типа управления, которое могло создать такое государство. Административные напластования претерпели измене ния в результате проводящейся в стране урбанизации. Обра зовательный уровень, профессионализм, уровень жизни и культурные привычки были теми факторами, которые непре менно оказали влияние на внутри- и межбюрократическое функционирование. И даже если все еще создавалось впечат ление, что генеральный секретарь является абсолютным хо зяином (точка!), система уже перестала быть настоящей ав тократией. Генеральный секретарь мог властвовать в пар тийном аппарате (хотя он сильно зависел от него), но насто ящее осуществление полномочий и реализация политики приняли форму, как уже было сказано, затянувшихся торгов между различными государственными органами. Эти органы были знатоками манипулирования формаль ными и неформальными движениями власти. Их официаль ные и неофициальные права расширялись до тех пор, пока их возражения, контрпредложения и запросы не становились частью политической и административной процедуры, полу чавшей как бы соответствующий статус, о котором мы мало что знаем. Например, мы уже отмечали, что центр не мог за ставить министерства планировать свою работу. Как прави ло, они вели себя исключительно в соответствии со своими собственными интересами. Часть третья. Советский век. 549 Считая, что ничего нельзя сделать без министерств и дру гих подобных органов, события или, если говорить более точ но, мощные противоречивые тенденции заставляли руково дителей системы приспосабливаться не только к меняющим ся социальным реалиям, но и к «социологии» бюрократии. Характерные черты разных направлений бюрократического мира могут быть в данном случае приравнены к «системооб разующим». Государственные и административные кадры стали почти неразличимыми. Формирование комплексных структур этого слоя является наиболее значительным феноменом. Как мы видели ранее, в 1970 г. их количество превысило 2 миллиона, согласно точ ным подсчетам. Их власть позволяла им диктовать свои нена сытные желания более высокого уровня жизни, большего ко личества льгот и даже большей власти, а также терпимого от ношения к уровню коррупции. Они стали опорой системы. Следовательно, еще одно направление вело к слиянию верхних эшелонов государства и партии и образованию еди ного комплекса власти. Самые важные министры являлись членами Центрального комитета, а некоторые (КГБ, ино странных дел, обороны) заседали в Политбюро. Парадок сально, но слияние облегчалось процедурами, выработанны ми номенклатурой. Восстановленная после войны с целью поставить административного монстра на место, она быстро показала свою другую сущность, которая тянула в противо положном направлении. Государством управляли те, кто по лучал назначение на номенклатурную должность и в аппа рат: это стало формообразующей реальностью советской по литики. Какова же была роль партии или, если более точно, ее ру ководства в этих обстоятельствах? Очевидно, что это был мощный аппарат, который при уп равлении страной полагался на государственные админист ративные органы. При этом сохранялось обманчивое впечат ление, будто он контролировал государственный, ведь бюро кратия и была номенклатурой. Политбюро и аппарат были также административными органами и, таким образом, об 550 Моше Левин. Советский век разовывали часть более широкого слоя бюрократии. У госу дарственной администрации были рабочие и служащие; у партии были члены и служащие. Настаивать на том, чтобы они ничего не контролировали, было бы слишком. Так как эта «партия» обладала некоторыми любопытными чертами, следует поставить кавычки вокруг этого термина. От «однопартийной» системы к беспартийной. Парадок сально на первый взгляд , но мы собираемся исследовать гипо тезу о том , что «правящая партия» на самом деле не стояла у власти. Это может показаться сюрреалистическим, но со ветская история полна мифов и подделок, неправильного упо требления терминов и бреда. Такие громкие лозунги, как « коллективизация », «диктатура пролетариата », « комму низм », «демократический централизм », «марксизм-лени низм» и «авангард», никогда не имели ничего общего с реаль ной действительностью. Шли годы, и первоначальная ориентация режима на рабо че-крестьянский класс и массы уступила дорогу другому: ори ентации на государственную администрацию, «органы», и различные категории «чиновников». Этот всепоглощающий процесс «этатизации» (statization), с полной централизацией государства, увенчался созданием культа государства, кото рый был представлен в мировоззрении высших эшелонов бю рократии. Как в частных разговорах, так и в публичных дис куссиях мы видим высших партийных чиновников, говоря щих, что государственные министерства занимаются только отраслевыми вопросам, и только одна партия заботится о вы сших интересах государства. Очевидно, что этот «ответ» пред назначался министерским кругам, которые утверждали все с точностью до наоборот. Это дает нам возможность более пра вильно оценить и понять, что означал «этатизм». Партийные чиновники не считали, что только они могут представлять ин тересы общества: они просто соревновались с другими бюро кратами за место главного выразителя интересов государства и искали подтверждения своего превосходства. В 1930-е гг. организация, называвшая себя «партией», уже утратила свою политическую репутацию; она была преобра Часть третья. Советский век. 551 зована в административную сеть, где рядовые члены подчи нялись иерархии. На следующей стадии даже эта админист ративная конструкция была лишена какой-либо власти: при Иосифе Сталине не было смысла говорить о партии у власти, и поэтому ее институты не действовали, ее членов никто не спрашивал об их взглядах, а редкие случайные съезды выгля дели, как одно долгое рукоплещущее собрание. Никита Хрущев отдал власть над партией и государством партийному собранию высшего уровня (Центральному ко митету) и его аппарату. Однако это никак не повлияло на ключевые характеристики партии: у рядовых членов так и не появилось никаких политических прав, и она оставалась пра вящей иерархией без какой-либо реальной политической жизни. При Сталине партия утратила власть над верховным вож дем; после Хрущева она продолжала терять власть, отдавая ее государственной машине, которая вобрала в себя ее управля ющую сеть, и нашла в ней - и на этот раз навсегда - своих собственных ораторов и представителей. Таким образом, процесс «этатизации», чрезвычайно важный для советского феномена, который, возможно, стал главной отличительной чертой его политической системы, достиг своей завершаю щей стадии. Когда система вступила в продолжительную фа зу застоя, партия, оказавшись беспомощной и бессильной в навязывании своей позиции министерствам и другим орга нам, быстро пошла ко дну со всеми остальными. Теперь мы можем сформулировать первые выводы: «пар тия» действительно не всегда была у власти; в определенный момент она перестала быть политической партией и стала одним из многочисленных, по сути административных, орга нов. Поэтому мы и поставили термин «партия» в кавычки. Можем пойти еще дальше и осмелиться предположить: «однопартийная» система, на которую «потрачено столько чернил», на деле превратилась в «беспартийную». Если бы СССР обладал партией, участвующей в политической жизни и обладающей политической силой, та избежала бы своей жалкой судьбы, а страна была бы избавлена от грандиозного 552 Моше Левин. Советский век кризиса. Но после долгих лет и многих исторических катак лизмов эта политическая структура, опиравшаяся на мощ ный аппарат и бесправных членов, поизносилась. Неудиви тельно, что она распалась так легко, без какого-либо сильно го толчка или бури. Какие же факторы и обстоятельства привели партийную систему к почти фантомному существованию, несмотря на благоговение, вызываемое Старой площадью, и тогда, и сейчас? Это хорошо известное явление - преобразование партии в аппарат, которое фактически повлекло ее слияние с бюрокра тической реальностью государства. Процесс начался в тот мо мент, когда она стала вникать в экономику и другие сферы, ко торыми, казалось бы, управляли государственные министер ства. Министерские чиновники чувствовали, что она больше дублирует их работу, чем концентрируется на собственной. Малоизвестный конфликт между Леонидом Брежневым и Але ксеем Косыгиным по поводу того, кто должен был представ лять страну за рубежом, - хорошая иллюстрация этому. «Кризис идентичности» партии - формулировка, которую мы использовали в первой части, для того чтобы описать уси лия реформаторов в 1946-1948 гг., - можно дешифровать дальше. В 1946 г. аппарат был реструктурирован с целью обрете ния своей новой политической идентичности посредством отхода от прямого управления экономикой. Доводы состояли в том, что министерства «покупают аппаратчиков», и «пар тия теряет свою мощь». Если она вновь хочет обрести власть, то должна вернуться к своим функциям. Два года спустя снова произошла реструктуризация, но те перь по обратным причинам: чтобы внедриться и контролиро вать экономическую политику. Противоречие состояло в сле дующем: когда партия занималась политикой, она теряла кон троль над экономикой и бюрократией; когда она полностью контролировала экономику и прямо вмешивалась в то, чем и как занимались министерства, она утрачивала свои специфи ческие функции, то есть то, ради чего была создана. В жизни Часть третья. Советский век.. 553 превалировала вторая логика, что и способствовало фактиче скому поглощению партии бюрократическим колоссом. Не стоит забывать, что Владимир Ленин и Лев Троцкий (он касался этой темы в своем письме к Политбюро прямо перед XI съездом) поднимали эту проблему и предупреждали, что прямое вмешательство в дела экономических учреждений бу дет способствовать бюрократизации партии, а также повысит безответственность части администрации. Троцкий считал, что точно так же, как они заявляли о том, что профсоюзы не должны участвовать в управлении экономикой, а оставаться профсоюзами, так и партия должна оставаться партией, упра вляя экономикой через экономические учреждения. Но ситуация развивалась по другому сценарию, что заста вило в 1928 г. Николая Бухарина сокрушаться по поводу фак тического fait accompli: «Партия и государственный аппарат слились, и это катастрофа». После смерти Сталина эта ситуа ция должна была привести к дальнейшему развитию этой гу бительной тенденции. Попытки оптимизации производственных отношений. Растущая трудонедостаточность вызвала почти «классиче ский» рыночный ответ . Рабочая сила была товаром , а основ ной работодатель - государство - без принудительного тру да становился все более зависимым от нее. Оно должно было противостоять этой недостаточности любыми способами . В результате взаимодействия различных факторов возник ли новая среда и новые модели производственных отношений. Но этого было недостаточно для того , чтобы вылечить не дуг , разрушавший государственную экономику В ответ на давление и стремления различных социальных слоев режим предпринимал все больше разных действий. Как мы уже отмечали, осенщо 1966 г. под председательством руко водителя Госплана C0CP Николая Байбакова была создана Ко миссия по экономии государственных ресурсов. В нее входи ли представители Министерства финансов, Госбанка, ЦСУ, Комитетов по труду и зарплате, материально-техническому снабжению (могущественного органа, отвечавшего за по 554 Моше Левин. Советский век ставку сырья и технологических ресурсов на предприятия), Комиссии государственного контроля. На заседаниях от этих ведомств, как правило, присутствовали первые лица. Некото рые из отчетов о рабочих встречах в рамках комиссии, напри мер от 21 сентября 1966 г., подписаны заместителем предсе дателя Совета министров СССР Дмитрием Полянским [31]. Однако, несмотря на настойчивые рекомендации комис сии и многих других органов, режим не мог гарантировать роста производительности труда и тем самым предотвратить накапливание на предприятиях неприкосновенных запасов трудовых резервов и сырья, а также стимулировать скорость технологических инноваций. Руководители страны столкнулись с дилеммой. С одной стороны, они отчаянно нуждались в рабочей силе и должны были ее привлечь. А с другой стороны, они одновременно должны были оказывать внимание административным орга нам, которые управляли рабочей силой. Это была сложная игра. «Консенсусный» образ действий был неизбежен: пере говоры с министерствами стали общим правилом. В резуль тате, как и всегда в случае с бюрократами, дело дошло до де лежа власти. Никакого разделения власти с трудящимися не было, хотя здесь мы можем указать, как делали и раньше, на множество уступок, улучшений и расширение прав (это распространя лось и на интересы других социальных групп). Этот новый способ ведения государственных дел, состоящий из учета и реагирования на любое социальное давление, никогда не был описан теоретиками «тоталитаризма»: по их мнению, за висимость оставалась тотальной и односторонней. (Но кто- то, может, и с пониманием отнесется к их затруднительному положению: по определению, наполовину тоталитарный ре жим также невозможен, как и наполовину беременная жен щина). Это было основное нововведение постсталинского периода, которое определенно внесло свой вклад в жизнеспо собность режима в 1960-х годах. Тот факт, что бюрократия, которая смогла добиться того, чтобы государство получило (или, если сказать более четко, Часть третья. Советский век. 555 извлекло) больше всех и достигло entente cordiale (сердечного согласия) с политическим руководством, было сложно приве сти в соответствие с удовлетворением интересов рабочих и других социальных слоев. Любые надежды на поддержание общественного мира и развитие страны срывались инерт ной, расточительной экономикой. Бюрократическое плани рование преуспело в модернизации экономики, и «сделка», заключенная с бюрократией, увеличила ее власть, но не улучшила ее производительность. Неформальные соглаше ния с бюрократами не были политикой; они вели к «сносу» в направлении, которое ухудшало здоровье системы. На данный момент читатель уже хорошо осведомлен о неисправной работе структуры и, вероятно, хотел бы уз нать, что предложила комиссия Николая Байбакова в каче стве мер по улучшению работы государственных мини стерств и других органов. Для некоторых консерваторов этот путь был понятен: было необходимо принять решение о наведении большей дисциплины - «правопорядка», как они говорили при других политических условиях. Но это было заблуждение. С самого начала история государственной администра ции была полна бесконечных сражений Политбюро за сдер живание (и даже сокращение) ее расширения и рост ее эффе ктивности. Комиссия Николая Байбакова, заново определив шая свою функциональную деятельность, теперь занималась не «ликвидацией убытков», а гораздо менее агрессивным де лом - «экономией государственных ресурсов», организовы вала встречи с представителями центральных и республи канских министерств, для того чтобы на базе большого коли чества собранных ими данных и информации по каждой от расли подготовить варианты предложений. Ее попытки най ти способы экономии расходов государственной админист рации выглядели очень смело. Сокращение разросшейся ко горты бюрократов выглядело совершенно невозможным, так как каждой административной машиной управляла одна из самых влиятельных фигур режима. Убедить их сократить свои расходы было нелегким делом. К тому же, как мы виде 556 Моше Левин. Советский век ли, некоторые члены комиссии сами возглавляли большие административные учреждения. Н. Роговский, известный эксперт и глава Управления по труду в Госплане, описал дискуссию, которая состоялась во время заседания комиссии, где ее члены оказались опреде ленно вовлечены в схватку. Сначала предлагалось сократить административные расходы до 1015 миллионов рублей, но после длительного и трудного торга согласились на мень шую цифру в 905,3 миллиона. На центральные и республи канские министерства при этом падало сокращение не бо лее 644 миллионов. Подробные дискуссии по расходованию средств и кадровым вопросам велись отдельно в каждом ми нистерстве, и везде без исключения возникала одна и та же модель: во всех случаях комиссия шла на уступки по необхо димым сокращениям, в то время как другая сторона не отда вала ничего или очень мало. Роговский информировал пра вительство, что большинство центральных министерств и республик не хотят никаких изменений, предпочитая оста вить все как было. Что касается количества государственных служащих (еще один камень преткновения), комиссия хотела упразднить 512 700 позиций - немалый ломоть от всей административ ной рабочей силы, указанной в плане 1967 г., - что сэкономи ло бы 590 миллионов рублей в фонде заработной платы. Нет нужды говорить, что министерства притворились, что ниче го об этом не слышали. Чтобы обосновать бюджетные сокращения, которые он посылал правительству, Роговский выделял в качестве само го большого препятствия, стоявшего на пути советской эко номики, проблему баланса между доходом населения и по ставкой товаров народного потребления. Сокращение адми нистративных расходов могло бы помочь изменить ситуа цию. Трудно не заметить определенную сложность: ликвида ция полумиллиона рабочих мест, конечно, сократила бы сум му общих денежных доходов, но те, кто потерял работу, по полнили бы ряды бедняков. Что же произошло на самом деле? Часть третья. Советский век.. 557 Некоторое количество рабочих мест действительно со кратили там и сям, но большинство чиновников, которых это коснулось, нашли административную работу в другом месте или даже в том же самом министерстве. Надежда, испытыва емая некоторыми людьми, что те чиновники, которые ока жутся лишними, займутся физическим трудом (где действи тельно был дефицит, особенно в отдаленных регионах), ока залась «воздушным замком». Еще одним ценным источником по истории бюрократиче ского мира является Комитет государственного контроля, ко торый в 1966 г. провел свое исследование и сделал свой вклад в работу комиссии Байбакова. Был внесен ряд предложений по поводу того, как уменьшить административные расходы государства. Мы можем начать с предложения, запрятанного меж других дел, об отмене привилегий для определенных ка тегорий высших чиновников, что, конечно, привело бы к из вестной экономии. Комитет составил список различных льгот, которыми чиновники наделили сами себя, подсчитав стоимость каждой категории «услуг» в рублях (естественно, в миллионах). Список получился очень показательным. Чинов ники и главы департаментов получали содержание на так на зываемое диетическое питание, выплату (в размере месяч ной зарплаты) на «социальные нужды», включая путевки в санатории и дома отдыха со скидкой. В их распоряжении бы ли дачи, которые содержались и ремонтировались за государ ственный счет. Комитет государственного контроля предлагал упразд нить эти и некоторые другие, более возмутительные, приви легии, которыми пользовались высшие военные чины и их семьи. Он бил тревогу в связи с тем фактом, что за последние пять лет число административных кадров выросло на 24 %, составив в общей сложности 7 миллионов человек, а фонд за работной платы вырос до 13 миллиардов рублей. Не будем за бывать, эти цифры относятся только к административной сетке центрального аппарата министерства. Уровень роста превышал общую занятость, и его сдерживание с легкостью сэкономило бы миллиард рублей. 558 Моше Левин. Советский век Особенно расточительной в сфере кадровой политики бы ла сеть снабженческих аппаратов, которую поддерживало большинство министерств. Комитет государственного конт роля приводил некоторые примеры, которыми мы не можем пренебречь, если хотим понять советскую действительность. Без учета тех, кто служил на складах и в столовых, в этих де партаментах и дирекциях работали 36 700 «снабженцев», по лучавших 40 миллионов рублей в год. ЦК КПСС и Совет министров СССР объявили, что пробле ма «снабженцев» может быть решена с помощью создания единой объединенной системы, которая обещает быть менее дорогостоящей и более эффективной. Но ряд министерств отказались полагаться на другие организации и предпочли сохранить свои собственные каналы поставки еды, сырья и машин, продолжая создавать и поддерживать свои склады и управления для торговли и поставок. Некоторые из них поку пали материалы и продукцию общего производственного по требления прямо на предприятиях и перепродавали через собственные сети в республиках и регионах. Приведу один пример. Министерство химической про мышленности поставляло всевозможное оборудование и по луфабрикаты со своего торгового склада в Свердловске в Мо скву, Киев, Ленинград и Донецк, даже если эти товары были доступны на местных складах предприятий, ответственных за подобные поставки. Эта система, трудоустроившая многие тысячи лишних людей и породившая подобный абсурд, стала неиссякаемым источником отличных шуток (нам не нужно идти в архивы, чтобы узнать их). Мы вернемся к вопросам поставок и торговли ( снабсбы- ты - снабжение и сбыт) в связи с одним из непредвиденных последствий. Однако в первую очередь мы обратимся к при мерам «излишеств», которым потакала бюрократия и кото рые осуждались такими органами, как Комитет государст венного контроля. Среди них были «служебные поездки» ( ко мандировки ) в Москву - миллион в год - на семинары или конференции, или даже (в 50 % случаев) без какого либо при глашения и причины, что стоило государству около 600 мил Часть третья. Советский век. 559 лионов рублей в год. Предлагалось уменьшить число таких поездок на 30 %, что было нелегко, поскольку поездка в сто лицу и получение удовольствия от развлечений, связанных с ней, было одной из самых популярных льгот. Другой формой командировок, занимавших столь же высокое соотношение, что и поездки в Москву, были командировки разного рода по средников (ходатаев и толкачей) для завершения сделок и нахождения материалов. Вообще Комитет государственного контроля жаловался на то, что все меры и усилия, предприня тые для сокращения бюрократической «мобильности», не да ли никаких результатов [32]. А еще высокопоставленным чиновникам нравилось уст раивать праздники. Даже в послевоенное нищенское время у них была веселая жизнь. В 1960-е гг. праздники стали еще бо лее шумными, а возлияния неумеренными. Правительство регулярно получало негодующие письма, осуждающие этот образ жизни, и стало серьезно беспокоиться. По стране нача лась кампания, направленная против незаконного расходо вания государственных ресурсов на банкеты и приемы, про ведены масштабные следствия, определившие всю серьез ность проблемы. Поводом для банкета мог стать любой слу чай - годовщина, юбилей, конференция, визит высокопоста вленного чиновника. Во время празднеств водка, коньяк и вино лились рекой. У органов, ответственных за финансы и контроль, было много материалов по этим мероприятиям; они хорошо зна ли, что руководители и их бухгалтерии «хоронили» эти траты в графе «производственные расходы», а министерства и выс шие чиновники закрывали на это глаза. Совет министров со ставил положение, в котором оговаривалось, что в будущем министерские банкеты будут происходить только при исклю чительных обстоятельствах, по разрешению Совета (или ме стной администрации в республике) и без алкогольных на питков. Нарушителей предлагалось сурово наказывать, с воз мещением убытков из их собственного кармана. Вариант положения был одновременно предложен мини стром финансов (Василием Гарбузовым) и председателем 560 Моше Левин. Советский век Комитета государственного контроля (Ковановым), после того как они представили своим коллегам по правительству «панораму» подобных излишеств. В 1968 г. состоялась про верка 6500 правительственных организаций на централь ном, республиканском и районном уровнях. Она показала, что больше чем в тысяче из них организовывались щедрые банкеты с огромным количеством алкоголя и подарками до рогим гостям. В Ижевске 12 предприятий (подчинявшиеся разным ми нистерствам) потратили тысячи рублей на приемы и празд ники. Между октябрем 1967 и июлем 1968 г. на одном из них осушили 350 бутылок коньяка, 25 бутылок водки и 80 буты лок шампанского, что обошлось в 3100 рублей. Иногда банке ты происходили в ресторанах, которые указывались в доку ментах вместе со счетами за напитки [33]. Как мы видим, нет недостатка в информации, рассказыва ющей об образе жизни чиновников, который финансировал ся государством, и как руководство искало способы испра вить ситуацию. Правда, эффект от предлагаемых или осуще ствленных мер был весьма сомнителен. В постановлении бы ло «окно», позволявшее проведение банкетов при определен ных обстоятельствах (невозможно было запретить все сра зу), и можете быть уверены в том, что необходимое разреше ние подписывалось. Таков был стиль системы, где все дейст вовали через личные контакты, обмены услугами, сделки, продвижения и т. д. Это отступление нам было нужно для того, чтобы вернуть ся к толпе «поставщиков» ( снабженцев ), для которых еда в ре сторане, приемы и попойки были частью рутинной работы. Без этого было бы невозможно представить себе работу, не говоря уже о взятках; это знали все. КГБ и прокурорские ор ганы могли бы рассказать несколько особенно пикантных ис торий. В любом случае возлияния были только подготови тельным этапом в целой «культуре» хитрости и изворотливо сти, спекуляции и коррупции. Поставщики были основной средой, создавшей эту культуру и распространявшей ее через администрации, особенно их экономические органы. Впос Часть третья. Советский век. 561 ледствии мы увидим «работу» сильных системных источни ков, которые преобразили всю советскую бюрократическую сцену в постановку другой пьесы. Госснаб СССР: кадры и деятельность (1970 г.). Названия таких советских учреждений , как КГБ или Госплан, были из вестны всему миру. Но, за исключением специалистов , никто за рубежом не знал , что такое Госснаб. Для советских эконо мистов и всего административного класса это учрежде ние - Государственный комитет по материально-техниче скому снабжению - было двигателем экономической системы. Наряду с КГБ и Госпланом Госснаб был высшим министерским органом, его возглавлял известный экономист и чиновник Ве ниамин Дымшиц, который уже покорил вершины Госплана, возглавляя его в 1962 г. (в 1962-1965 гг. - председатель Сов нархоза). Считалось, что Госснаб обеспечивает экономику всем не обходимым для ее функционирования. Его товарные склады, базы снабжения и управления были своего рода Меккой для многочисленных толкачей и других посредников из различ ных министерств, органов и производственных предпри ятий. Эти эмиссары приезжали, чтобы лично удостовериться в том, что Госснаб действительно доставит то, что им было обещано для выполнения плана. Недополучение, что предпо лагалось, полное неполучение или запоздалое получение бы ло их главной заботой; и поскольку в Госснабе зачастую не было полного ассортимента товаров, толкачи были ответст венны за установление контактов с чиновниками, организа цию сделок и получение результатов. Централизованный поставщик такого масштаба рассмат ривался ведущими советскими экономистами как противо речие. Даже профессионально управляемый Госснаб испыты вал дефицит или нехватку чего-либо наряду со всеми осталь ными советскими органами. Его проклинали почти все, за исключением тех, у кого была печать государственного при оритета по снабжению (военный сектор или другие любимые проекты руководства). 562 Моше Левин. Советский век Несмотря на свою высокую позицию в советской институ циональной иерархии, Госснаб должен быть исполнять ту же самую административную рутинную работу, что и осталь ные, когда дело касалось его бюджета, кадров или структур ных подразделений. Знание этих процедур поможет нам по нять характерные черты этого аппарата. Переговоры о бюд жете с Министерством финансов были не очень обремени тельными, поскольку министерство хорошо знало о сложных обязанностях и высоком статусе Госснаба. Дымшиц утвердил список штата Госснаба 8 августа 1970 г. и послал его, как следовало по процедуре, в Министерство финансов на регистрацию, для того чтобы подтвердить необ ходимое количество персонала и соответствующий бюджет. В документе было указано число высших чиновников и их зарплаты, число специалистов и отдельно каждый специа лист со сферой его деятельности, все это утверждалось фи нансовыми аудиторами. Таким образом, мы знаем, что Гос снаб состоял из 34 отделов с 1302 служащими. Среди них мы видим 286 человек на управленческих позициях, 10 из кото рых составляли руководство. Месячный фонд заработной платы для этих 286 позиций составлял 284 786 рублей. От дельная таблица показывала зарплату 10 высших чиновни ков (между 550 и 700 рублями плюс неопределенные льго ты), которая равнялась 5 300 рублям в месяц (она исключала зарплату главы Госснаба). С другой стороны шкалы зарплат мы видим служащих, зарабатывающих 70 рублей в месяц безо всяких льгот [34]. Как уже было сказано, переговоры шли гладко. На этом этапе у Дымшица была сильная позиция. Инспекторы Мини стерства финансов проверяли обоснованность кадровой заяв ки на выставленном руководством Госснаба уровне -1302 че ловека, но старались снизить цифры и зарплаты, где это было возможно. Когда Дымшиц запросил среднюю месячную зар плату для управленцев в 219 рублей (в предыдущем году она составляла 215), Министерство финансов предложило 214. Представители Министерства финансов создавали преце денты в отношении определенных категорий служащих (на Часть третья. Советский век. 563 чальники, специалисты, старшие специалисты) и придира лись везде, где возможно. Потом последовала проверка дея тельности управлений Госснаба (кроме аппарата снабжения, у него были свои фабрики, строительные бригады и исследо вательские лаборатории). Снабженческая сеть распределя лась между специалистами управлений тяжелой промышлен ности, энергетики, металлургии, строительства и т. д., а так же управлением экспорта-импорта и обычными внутренни ми административными органами. Перечисление всех управлений и секторов этого влия тельного института заняло бы много места. В нем работали 130 тысяч человек, каждый из которых выполнял свою зада чу - а именно организацию постоянного потока всего необ ходимого для функционирования производственного комп лекса страны: машин и оборудования, сырья, топлива, стро ительных материалов и инструментов и так далее. Все выглядит очень разумно до тех пор, пока мы не осоз наем тот факт, что в СССР один бюрократический орган нес всю ответственность за то, что везде выполняют рыночные механизмы. Как иногда говорили, если бы Госснаб хорошо делал свою работу, то СССР, конечно, представлял бы альтер нативу капитализму. Госснаб и Госплан стали бы двумя ка федральными соборами нового мира. Здесь мы должны на помнить читателю, что такой достойный социалист, как Лев Троцкий, объяснял Исполнительному комитету Коминтерна в 1921 г., что социализм - это долгосрочный проект, и тот, кто однажды захочет его реализовать, должен начинать со следо вания по пути рыночной экономики. Действительность состояла в том, что ни один другой цен трализованный орган советской вселенной не создал такое количество «децентрализованных» побочных эффектов. Гос снаб, сверхпоставщик, стал фактически одним из «узких мест» системы, поскольку он был одновременно причиной и следствием постоянного дефицита. И неудивительно, что весь экономический аппарат реагировал на дефицит и на очевидную неспособность Госплана согласованно занимать ся необходимыми поставками всех видов устройств через со 564 Моше Левин. Советский век здание независимой системы поставки и торговли, упразд нившей министерства и важные предприятия. Этому мутно му миру снаба и сбыта была нужна своя жизнь, особенно по мере того, как он становился ключевым в экономике и обще ственной жизни. Ни одно исследование советской действи тельности не может им пренебрегать, и очень важно не пу тать этот мир с Госснабом. «Мутный» - наиболее подходящее прилагательное для описания того мира дельцов, которые действовали за рамка ми официальной системы. Если в этих условиях режим дейст вительно хотел узнать, как обстоят дела (и даже если он не хотел этого знать), он мог обратиться к проверяющим орга нам, которые регулярно вели расследования в этом секторе, или (что еще лучше) в ЦСУ, которое 1 октября 1970 г. прове ло перепись этих «коммерческих» организаций. Хотя она не могла стать исчерпывающим документом - естественно, она не включала военных поставщиков, - цифра получилась впе чатляющей. В 11 184 организациях, зарегистрированных в третьем квартале 1970 г., работало 722 289 человек, которые получали по ведомости 259 503 700 рублей. ЦСУ также пре доставило информацию о товарных складах, описях товаров и транспортных расходах [35]. Перепись была неполной, потому что она не включала не официального персонала этих снабсбытов. Пресловутые тол качи фигурировали в платежных ведомостях как сотрудники других административных органов или выполняли более или менее фиктивную работу на предприятии. На самом деле большую часть своего времени они проводили, заключая сдел ки с разными поставщиками на доставку требуемых ресурсов для «ускорения процесса», или просто организовывали необхо димые поставки продукции или товаров народного потребле ния. Нужные поставки редко получались без «толчка локтем» в правильном направлении; это и было задачей толкачей. Их деятельность сурово осуждалась партией, но тем не менее они процветали, поскольку без них экономика совсем бы заглохла. Существовало еще одно измерение, которое перепись не могла принять в расчет. Обладая множеством ресурсов, эти Часть третья. Советский век.. 565 дельцы часто связывались с дилерами черного рынка, кото рые реяли вокруг фабричных складов, где запасы проверяли нестрого. Огромная армия людей, занятых в деятельности снабсбытов , формировала естественное окружение для раз ного рода сделок и, следовательно, для развития простейшей теневой рыночной экономики, которая часто оказывалась на сущной и полезной. Во всяком случае, именно она и составля ла сюрреалистическую сторону советской действительности.
Глава 26 ИЗ ТЕНИ В СВЕТ
Социальная сфера взорва лась, тогда как политико бюрократический мир замо розился. Поворот событий, который я называю «вто рым освобождением бюро кратии», состоял в поглоще нии министерскими когор тами партийного аппарата. У поворота был и другой подтекст. Советская эконо мика и все богатство страны формально являлись госу дарственной собственно стью; а государственная ад министрация существовала для того, чтобы служить на ции. Но кто был настоящим владельцем всей этой «соб ственности»?Грегори Гроссман первым начал исследовать феномен, из вестный под названием «вторая экономика», тогда как другие ученые, включая российских, предпочитали его более таинст венное название shadow economy (дословный перевод русско го термина «теневая экономика»), которое имеет отношение к гораздо более широкой и сложной реальности, чем легко под дающаяся определению «черная экономика». Это, бесспорно, трудный вопрос с экономическим, социальным, правовым, уголовным и сильным политическим измерениями. Авторы серьезной российской работы, хорошо осведомленные и ссы лающиеся на западные публикации по этой теме, предостави ли нашему вниманию прежде недоступные российские источ ники и исследования [36] и тем самым усилили полемику. Непросто дать определение теневой экономике, но по пытки обозначить ее рамки приводят нас к некоторым менее широко известным перекосам советской экономики. Некото рые исследователи ищут причины в почти постоянном нару шении баланса между спросом и предложением, в дефиците потребительских товаров и услуг, приводящих к инфляцион ному давлению. Бюрократическое планирование, по мнению венгерского экономиста Яноша Корнай, создает дефицит ка питала и товаров, и теневая экономика возникает как час тичная коррекция этой «смирительной рубашки». По мере того как деньги теряли свою покупательную спо собность, население стремилось найти другие источники до Частьтретья. Советский век.. 571 хода, многие вынуждены были браться за еще одну работу. Эксперты, которые постарались определить рамки теневой экономики за период 1960-1990 гг., предполагают, что она за это время увеличилась в 18 раз: одна ее треть - в сельском хо зяйстве, еще одна треть - в коммерции и снабжении и остав шаяся треть - в промышленности и строительстве. В сфере услуг главными видами деятельности в теневой экономике были домашний и авторемонт, частная медицинская практи ка, репетиторство (уроки на дому). В своих исследованиях И.Г. Минервин использовал много работ современных западных и российских исследователей. Большинство западных авторов (Гроссман, Уайлс, Шелли) совпадают в выводах о том, что возникновение теневой эко номики неизбежно в так называемых социалистических эко номиках. Это подтверждается и последними российскими ис следованиями. И все-таки, как можно дать этому явлению точное опреде ление? Некоторые считают, что она включает в себя всю эконо мическую деятельность, не учитываемую официальной ста тистикой, или все формы экономической деятельности, кото рые велись без соблюдения существующего законодательст ва с целью извлечения личной прибыли. Другие (в основном западные ученые) рассматривают ее как «вторую экономи ку» или «параллельный рынок». Однако поскольку зачастую провести границу между законной и незаконной деятельно стью сложно, то часть исследователей включают в нее все ви ды деятельности, которая были приемлемы на практике, но не относились к официальной экономике. Таким образом, «вторая экономика» Гроссмана состояла из всех видов деятельности, которые были общеприняты в Восточном блоке и Западной Европе. Например, возделыва ние частных наделов и продажа своих продуктов на колхоз ных рынках были законны в СССР, но иногда это могло быть связано и с незаконными действиями. Двусмысленная ситуа ция была и в сфере строительства: строительные материалы из сомнительных источников, взятки, незаконное использо 572 Моше Левин. Советский век. вание государственного транспорта при строительстве дома или дачи для отдельных граждан или влиятельных боссов. То же самое касается и всех видов ремонтных работ, выполняе мых частными лицами или бригадами. Они могли быть ле гальными, полулегальными или нелегальными (две послед них категории входят в «теневую экономику»). Особенным в этом феномене было то, что он предполагал обращение легальных товаров и услуг на нелегальных рын ках. Источники и характер «сделок» были полулегальными или незаконными. Такие полулегальные рынки предоставля ли услуги, которые не облагались налогами (сдача частного дома в аренду, медицинское обслуживание, частные уроки, ремонт), а также бартерные сделки между предприятиями, искавшими пути компенсации своих ошибок и достижения целей, заложенных в планах. Незаконная сфера однозначно включала в себя продажу всех видов дефицитных товаров (запасные детали или това ры народного потребления), нелегально произведенных или украденных. Отдельную категорию составляли такие пре ступные действия, как хищение, контрабанда, торговля нар котиками и так далее, запрещенные во всем мире. Но на са мом деле преступная экономика составляла только часть те невой, несмотря на то, что она была самой опасной, и для многих, кто был вовлечен в параллельную экономическую деятельность, была неприемлема. Американская исследовательница Луиза Шелли предлага ла альтернативное определение теневой экономики, которое многое объясняло. В ее рамках она различала законную и не законную деятельность, но исключала все, что было очевид ной уголовщиной. Легальный частный сектор был, по сути, аналогом тому рынку, где крестьяне и другие люди продава ли то, что они вырастили на своих участках. Нелегальная эко номика была гораздо шире, и в ней было две составляю щих - одна работала внутри официальной, другая параллель но. Нелегальная деятельность в официальной экономике со стояла из спекуляции дефицитными товарами, взяток влия тельным лицам, коррупции в образовательной системе, фор Часть третья. Советский век.. 573 мирования рабочих бригад для строительных работ, манипу ляций расходами и ложными данными в ответ на следствия (например, вписывание «мертвых душ» в платежные ведомо сти) и, наконец, строительства нелегальных фабрик внутри государственных, использования их сырья. Размах теневой экономики. Кроме проблемы поиска дефи ниции теневой экономики, мы столкнулись со сложностью при оценке ее размеров. Исследователи согласны с тем, что размах ее был велик, представляя большое количество това ров и услуг. Исследовательский институт Госплана считал, что если в начале 1960-х гг. в ней было занято меньше чем 10 % от сре днегодового количества рабочих, служащих и колхозников, то к концу 1980-х гг. в ней уже была задействована больше чем одна пятая трудящихся (около 30 млн. человек). В неко торых отраслях сферы обслуживания (жилищное строитель ство, ремонт и авторемонт) она включала в себя от 30 до 50 % всех выполняемых работ - а зачастую гораздо больше, чем предоставляла аналогичная государственная служба (по оценке Меньшикова). Например, количество самого на - важной отрасли частного сектора —оценить было слож но, потому что официальное и неофициальное производство алкоголя оказались тесно переплетены. Исследователи указывают, что параллельная экономика существовала и на Западе, а выявление ее уровня отражает рост правовых основ оценки. В советском случае теневая эко номика могла рассматриваться как реакция части населения на недостатки проводимой государством экономической по литики и привыкание к определенным им мерам контроля. В начале 1980-х гг. Научно-исследовательский институт Госплана предложил следующую классификацию, возможно, самую оптимальную в советском случае: • неофициальная экономика, включающая в себя большую часть законной деятельности, в том числе производство товаров и услуг, подлежащих налогообложению, но не де кларируемых. Это допускалось; 574 Моше Левин. Советский век • фиктивная экономика - составление неверных расчетов, хищение, спекуляция, взятки; • подпольная экономика включала деятельность, запрещен ную законом. Эта картина может быть завершена нашим рассказом о снабсбытах . С их помощью у нас получается более реальная картина советской экономической деятельности, взаимодей ствия между различными экономическими органами и бес конечным разнообразием частных и получастных инициа тив. Теперь мы кратко обратимся к политическим результа там этого комплексного экономического явления. Весь ряд недостатков и плохого функционирования бюро кратической системы - феноменальный системный дефицит товаров и услуг - побуждал и заставлял различные институ ты искать решения в частных соглашениях, бартере товаров или сырья, а также фальсификации результатов. Даже если личная выгода не была обязательно главной целью, она по степенно становилась мощной движущей силой, особенно в начале 1980-х гг., когда всем стало ясно, что руководство не демонстрирует особого рвения при наказании высокопостав ленных преступников. Луиза Шелли отметила: в 1970-е гг. 90 % кадров, обвинявшихся в нарушение закона, получали рядовой партийный выговор. Двойной стандарт прослеживается и в отношении партии и руководителей государства к неофициальной экономике, которая усложняла поиск оптимальной организации произ водства и усиление централизованного руководства. В этом контексте население, естественно, боролось за поддержание и улучшение своего уровня жизни посредст вом получения дополнительного дохода, но так как потре бительский рынок отсутствовал, а явная или скрытая ин фляция была высока, обращение к товарам, поставляемым теневым рынком, неустанно росло. Разница между широ ко распространенной коррупцией в государственной ад министрации и официальным идеологическим отказом от любого частного предприятия могла лишь «подлить масла в огонь». Часть третья. Советский век. 575 Некоторые исследователи считают, что теневая экономи ка на самом деле помогла системе выжить, частично коррек тируя ее плохое функционирование и помогая большинству граждан достигать некоторых целей, таким образом, сохра нила режим. На мой взгляд, не нужно преувеличивать пози тивную функцию неформальной экономики. Те же самые ав торы полагают, что эти практики послужили появлению но вой мотивации среди руководителей предприятий, допол нившей их официальные обязанности. С одной стороны, су ществование целого спектра параллельных сетей привело некоторые части советской элиты к отделению от официаль ной системы и к созданию более тесных связей с неофици альными элитами. У этих двух элит было много общего. Лидеры неофициаль ной (которые были вовлечены в черный рынок или напря мую связаны с уголовной мафией) занимали официальные посты или поддерживали тесные связи с официальной эли той, давая возможность им играть второстепенную роль группы влияния в сомнительных или нежелательных случа ях. Такая деятельность может характеризоваться как принад лежность к теневому государству. Советская система гарантировала всем своим гражданам социальное обеспечение, здравоохранение, образование и пенсионное обеспечение, тогда как работа в теневой эконо мике занимала, как правило, неполный рабочий день и не была отрегулирована. Таким образом, официальный сектор предоставлял социальное обеспечение для неофициальной части и помогал при воспроизводстве трудовых ресурсов для теневой экономики [37]. Р. Рифкина и Л. Косалс четко обри совали ситуацию: на многих предприятиях уже было невоз можно различить легальные и нелегальные действия. Возник «черно-белый» рынок [38]. Часть исследователей считают, что хотя теневая экономи ка сильно затрудняла создание современного здорового хо зяйства, она все же была лучше, чем дикий, мафиозный капи тализм, который опустился на Россию после распада совет ской системы. Во всяком случае, ее феномен составляет еще 576 Моше Левин. Советский век одну сторону тех направлений, которые возникли в ней, обу славливая, поддерживая и подрывая ее. Одно из них сформировали те ресурсы, на которые насе ление могло положиться в борьбе с капризами системы. Низ кая интенсивность и низкая производительность, что состав ляло суть «общественного договора» между рабочими и госу дарством, способствовали работе на стороне (частные наде лы и т. д.). Эти ресурсы, официально не признанные, увели чились вместе с ростом теневой экономики, которая не толь ко снабжала дополнительными продуктами питания, но и да вала дополнительный доход через частичную занятость, ко торая стала доступна большему количеству людей. Эти ресур сы не включали преступные действия: они могли привести в тюрьму. Социологи и жизненные стандарты (1972-1980 гг.). В то время как руководители государственной экономики искали способы, как исправить положение с трудонедостаточностью и упадком производительности труда, социологи и особенно эксперты в экономической социологии подтвердили значе ние теневой экономики и пришли к некоторым удивитель ным выводам. Несмотря на плохие новости, объявленные плановиками, и явные признаки упадка системы, уровень жизни во время застоя вырос. Реакция населения и привыка ние к меняющимся экономическим условиям создали новые модели поведения и новые ценности, которые не могли быть включены в официальные статистические данные. Данные, использованные социологами, были получены из двух источников: их собственное исследование 1972 г., про веденное в сибирском городе Рубцовске (Алтайская об ласть), повторенные в 1980 и 1990 гг., и те, которые проводи лись среди сельского населения в Новосибирской области в 1975-1976 и 1986-1987 годах. Показатели развития в Рубцовске близки к среднему рос сийскому уровню 1970-х и 1980-х гг., в то время как показа тели в Новосибирской области (одной из самых больших в Западной Сибири) близки к среднему межрегиональному по Часть третья. Советский век.. 577 России, Таким образом, данные, собранные во время этих ис следований, проведенных Академией наук СССР и ее Новоси бирским отделением, могут рассматриваться как честно от разившие национальную ситуацию. Из них мы узнали, что улучшилась жилищная ситуация; прилично возросло приобретение потребительских товаров длительного пользования; появилось больше мест отдыха и развлечений для городских жителей; многие семьи получили свой участок земли неподалеку от места проживания или в прилегающей сельской местности (хотя спрос сильно превы шал предложение). У трети населения был доступ к колхоз ным огородам. За 20 лет исследований учтено многочислен ное строительство гаражей, сараев и разных типов летних до миков. В целом по крайней мере зажиточная часть населения ощущала рост своих доходов, что подтверждало общую тен денцию к приличному минимальному уровню жизни. Явная разница, зафиксированная ключевыми показателями, таки ми как жилье, доход и личное транспортное средство, значи тельно сократилась. Эти выводы дают нам возможность объяснить парадокс тоски среди населения посткоммунистической России по брежневским «былым хорошим дням». «Чудо» улучшения уровня жизни в контексте ухудшающейся экономики про изошло из-за существования неиспользованной трудовой энергии, которая не была мобилизована государственной экономикой, и изобилием ресурсов (страна оставалась ска зочно богатой). Однако, как подтверждают авторы исследо вания, за улучшение уровня жизни в 1970-х и 1980-х гг. при шлось дорого заплатить. В то время как экономисты и руко водство искали способы, как улучшить результаты и произво дительность труда, сократить потери и более рационально использовать ресурсы, они систематически грабились. Будничная жизнь в 1970-е и 1980-е гг. рано или поздно от разила бы упадок государственной экономики в форме уве личивавшегося объема неоплачиваемых работ на частных наделах и дома. Многие люди должны были искать вторую работу; другие говорили, что хотели бы найти. Похожий рост 578 Моше Левин. Советский век объема работ происходил и в деревне, где мужчины и женщи ны стали проводить больше времени на своих частных наде лах или работая на дому - главный источник дополнительно го дохода, который давал возможность поддерживать родст венников в городе и менять сельскохозяйственные продукты на промышленные товары. Ту же тенденцию увеличения объема работ и заниженного денежного дохода можно было увидеть и в период 1972-1980 гг. После распада СССР частные или садовые участки стали иг рать еще более важную роль, забирая у людей все больше и больше рабочего времени. Садовые участки, место отдыха в развитых урбанистических обществах, были возвращены к своей доиндустриальной функции. Такой же регресс очевиден и в тех сферах жизни, где стратегии выживания приводили к обесцениванию наиболее очевидных успехов предыдущих де сятилетий, таких как улучшение образовательных стандар тов, которые становились все менее и менее нужными (тен денция, проявившаяся уже в конце 1970-х гг.). Это подтвер ждалось уменьшением числа тех, кто шел учиться в школы ра бочей молодежи после окончания рабочего дня. Авторы изучили упадок (вследствие прагматического по иска материальных выгод) того, что они называют экономи ческой и культурной функцией высшего образования и про фессиональной компетенции. В результате ошибок государ ственной экономики в 1970-х и 1980-х гг. сократилось время на отдых, что объяснялось необходимостью больше работать, чтобы свести концы с концами. В заключение можно добавить, что улучшение уровня жиз ни в последние годы режима не было чудом. В нем было много неправдоподобного, подобно щекам, которые розовеют, после того как их ущипнут, - прелюдия к медленному закату, кото рый стал свидетелем краха многих достижений прошлого. Приватизация государства? Мы уже выяснили, что в СССР, для того чтобы выжить, населению пришлось увеличить объ ем работы. А сеть его руководителей, особенно на высших уровнях номенклатуры , напротив, ощущала улучшение сво Часть третья. Советский век. 579 его материального благополучия в силу расширения сущест вующих источников дохода: у них не было необходимости ра ботать больше или менять свои привычки отдыхать. Таким образом, мы должны снова обратить на них свое внимание. Исследование теневой экономики углубляет наше пони мание процессов, происходящих внутри рядов государствен ных чиновников, особенно в снабсбытах , сетях поставщиков и продавцов, то есть тех производственно-хозяйственных единиц, в которых государство нуждалось больше всего. Нес мотря на то, что официально они осуждались, царящие в них полулегальные действия быстро стали незаменимыми, по скольку играли существенную роль для предприятий, кото рые снабжали. Доступ к частично или полностью скрывае мым складам материалов, финансовым ресурсам или даже рабочей силе; увеличение количества сделок и лоббирова ние; широкое поле деятельности на грани между теневой экономикой и черным рынком - все это показывает возник новение модели или даже системы, которая одновременно была и необходимой, и паразитической. В поведении руководителей предприятий мы наблюдаем последовательное размывание границ между государствен ной и частной собственностью. Параллельно размывалась другая граница: между официальными доходами и привиле гиями, закрепленными за высшими чиновниками, с одной стороны, и значительным пространством, которое чиновни ки использовали для собственного роста, используя свои по сты в государственной иерархии, - с другой. Этот путь вел к чему-то даже более значительному в поведении некоторых руководителей институтов или предприятий. Одно дело - бо роться, чтобы извлечь еще больше льгот из государства. Дру гое дело - уже не довольствоваться этими льготами и думать об увеличении богатства. Сегодня для достижения именно этой цели сети существуют как внутри государственного сек тора в различных формах теневой экономики, так и за грани цами государственного сектора - в форме черного рынка, по рождая мафиозные связи, которые расцвели при Леониде Брежневе как никогда. 580 Моше Левин. Советский век Долгосрочная историческая перспектива позволяет нам теперь понять широкие политические изменения и разли чать этапы в положении бюрократии внутри системы и пос ледствия этого для режима в целом. Однажды администра тивный класс был избавлен от строгости и ужасов сталиниз ма, получил высокий статус и стал соправителем государст ва. Но он не остановился на этом: высшие слои бюрократии начали присваивать государство как коллективного предста вителя своих интересов - и действовали сознательно. Главы министерств или других органов относились к себе как к «тем, кто в ответе за государство». Автобиография А.Г. Зверева, который служил в Мини стерстве финансов как при Иосифе Сталине, так и после не го, хорошо иллюстрирует это представление о самих себе. Он почти не упоминает партию: членство в ней рассматрива лось как очевидная формальность. Для того чтобы это про изошло, партия, как мы видели в первой и второй частях кни ги, должна была сама измениться. Став административным аппаратом и иерархической структурой, она поняла, что на ходится в положении абсолютной зависимости, и прекратила существование, будучи поглощенной классом высших госу дарственных чиновников, которых мы только что упомина ли. Это позволило им совершить следующие шаги на пути к своему «освобождению». Формально являющиеся объектом всевозможных правил, теперь они существовали как неконт ролируемая бюрократия, свободная от всех пут, начав атако вать священный принцип государственной собственности на экономику. Происходившие спонтанные процессы выхолостили все идеологические и политические принципы. Самым важный из них - принцип государственной собственности на фонды и средства производства - медленно разъедался и привел в результате к созданию настоящих феодалов внутри мини стерств, а затем к фактической приватизации предприятий их руководством. Этот процесс можно назвать его настоя щим именем: кристаллизация примитивного капитализма внутри экономики, принадлежащей государству. Часть третья. Советский век.. 581 Этот момент был четко описан Меньшиковым, экономи стом, которого мы уже цитировали в связи с теневой эконо микой. Он уделяет особое внимание нелегальным секторам, находящимся внутри государственной экономики, которую называет «внутренней теневой экономикой», ощущавшей сильное влияние официальной. Этот мощный сектор появил ся из-за разделения функций собственников и руководите лей. То, что разворачивалось, было фактически частным при своением социального капитала государственных предпри ятий. Процесс включал не только тех, кто действовал в тене вой экономике, но и официальных руководителей предпри ятий в союзе с высшими сферами номенклатуры. Все эти фи гуры, как утверждает Меньшиков, играли важную роль в мо мент, когда капитализм, проникший через поры центрально го планирования, созрел и превратился в решающую и могу чую силу, которая раздробила систему. Таким образом, полу чается, что в результате метаморфоз номенклатуры она пре вратилась из невидимого собственника государственной соб ственности в ее явного владельца. Эта интерпретация выводит на авансцену неизбежные последствия предшествующей социальной реальности: по глощение высшим слоем бюрократии всей государственной власти и, следовательно, экономики. Принцип государствен ной собственности, главная опора системы, последовательно низвергнут, подготовив площадку для перехода от квазипри ватизации к вполне созревшему разнообразию. Сейчас читатель, возможно, поймет, зачем нам было нуж но заниматься снабсбытами так подробно: они были теми «термитами», которые помогли выполнить задачу. Неудиви тельно, что с началом перестройки эти снабженческие упра вления - склады - магазины стали самыми первыми совет скими организациями, назвавшими себя «частными фирма ми» и открыто принявшими коммерческий статус. Это выгля дело как шаг в правильном направлении. Но они приватизи ровали то, что им не принадлежало, а первый принцип ры ночной экономики гласит, что если кто-то хочет приобрести фонды, он должен за это заплатить, иначе это становится уто- 582 Моше Левин. Советский век ловным преступлением. Тесная связь между «приватизаци ей» и преступными действиями в ходе постсовестких реформ ныне широко известна. Но мы еще не дошли до фазы перестройки. Мы рассматри ваем эпоху так называемого застоя, когда обвалились глав ные опоры системы. Экономика не только «выпустила пар», главный итог этого процесса - убытки. Так чем же был на самом деле Госплан? Его коллегия (со брание высших чиновников), казалось, согласилась с вывода ми его же научно-исследовательского института, обнажив шего роковую тенденцию в экономике: экстенсивное разви тие опережало интенсивное. Но в 1970 г. эта коллегия издала постановление, безмятежное по тону (хотя оно содержало много тревожных слов), в котором сформулирован достаточ но страшный диагноз - и прогноз: проект восьмой пятилетки (1966-1970 гг.), содержащий встроенные диспропорции - «все основные показатели уменьшатся, ухудшатся или оста нутся прежними» [39]. Показатели очень низкой эффективности, на основании которых делались расчеты, вели к двойной диспропорции. С одной стороны, между государственными ресурсами и нуж дами национальной экономики; с другой - между денежным доходом населения и выпуском потребительских товаров и услуг (эта ремарка означает, что несколько предыдущих вер сий плана содержали требуемые пропорции и балансы). От сюда и страх перед смутным крахом обращения как денег, так и рыночных товаров в ходе девятой пятилетки: следовало предвидеть снижение стимулирующей роли зарплаты при росте производительности труда и других способах управле ния производством. Это выглядело так, как будто в докладе было заявлено, что восьмая пятилетка запрограммировала ухудшение экономики в ходе последующих. Другими слова ми, советские экономисты были очень хорошо осведомлены об ухудшающейся тенденции. «Застой» был отмечен невозможностью извлечения чего- либо из бюрократии и отсутствием наверху воли и идей о том, как остановить гниение. Все попытки уменьшить разме Часть третья. Советский век. 583 ры бюрократии или заставить ее изменить свои привычки выглядели, как многочисленные проигранные сражения. Но вые правила игры, появившиеся в постсталинский пери од, - «заключение сделок» между государственными органа ми и центральным руководством (Политбюро и Совет мини стров), позволили бюрократии стать колоссом. Она не толь ко была реальным хозяином государства, но и формировала бюрократические феоды под пристальным взглядом партий ного аппарата, который превратился в простого зрителя и по степенно подчинялся неизбежному. Диагноз был прост и честен: система была нездорова, в то время как бюрократия - в прекрасной форме. Зачем же было нужно реформирование системы, повлекшее реформирование бюрократии? Никто не был в состоянии ей это навязать. Зачем же ей самой понадобилось выполнять такую задачу? Это озна чало, что «письмена были уже на стене» (вспомним о стенах во дворце Валтасара) - на этот раз на стене кремлевской. Было необходимо решить проблему роста трудонедоста- точности и остановить экономический упадок с помощью увеличения роста производительности труда. Но это означа ло не меньше, чем революцию. Это не могло произойти без переключения на смешанную экономику, которая была воз можна только при определенных политических условиях - но они тоже вели к революции. Технологические и экономические реформы оказались тесно переплетены с политическими. Партийная машина должна была отторгнуть свою последнюю власть: власть, предотвращающую изменения. Массы, восставшие против государственных институтов, завершили бы процесс, но это го не произошло. Альтернативный путь состоял в реформах изнутри, которые были бы направлены в первую очередь на партию. Только воскрешенная политическая сила могла бы заставить бюрократию перейти на смешанную экономику, оказывая на нее давление сверху и снизу и угрожая ей полно масштабной экспроприацией. Создание переходной системы позволило бы сохранить минимальный уровень жизни, избежать экономического 584 Моше Левин. Советский век коллапса и дать возможность реализации индивидуальных и групповых инициатив. Следующей задачей стала бы переда ча населению политических полномочий. Так как ничего из этого не было сделано, зачем, можно спросить, об этом вооб ще упоминать? По простой методологической причине - для того чтобы прийти к лучшему пониманию того, что происхо дило на самом деле. Политический аспект системы, о котором мы уже много знаем, вновь привлекает здесь наше внимание. Разрушение политических систем при одновременной активизации пра вящих группировок часто встречается в истории. Каждый от дельный случай представляет собой сочетание общих черт и индивидуальных характеристик. Наблюдатели определяют это как разрушение, если видят, что система застряла в жело бе успешного прошлого, но не так, как генералы, которые стремятся использовать ту же стратегию, с помощью кото рой выиграли последнюю войну. Есть всего один сценарий, периодически возникающий при разных исторических об стоятельствах, и его регулярно наблюдают при крахе режи мов. Политики и политические аналитики всегда должны это учитывать, даже если занимаются бурно развивающимися системами. Советская система была успешна, но в усеченном вариан те, когда отвечала на зов истории, мобилизуя богатство стра ны и население. Непримечательный мыслитель Борис Ель цин однажды сказал, что советская система была не более чем экспериментом, который у всех отнимал время. Это мо жет быть верно для того времени, когда он сам был партий ным руководителем в Свердловске и российским президен том в Кремле, но подобные замечания, бесконечно повторяе мые без оглядки на исторические реалии, - пустая болтовня. Я посвятил много страниц тому, чтобы описать падение си стемы, поскольку это та реальность, которую нужно изучать. Советская система спасла Россию от распада в 1917-1922 гг. Она снова спасла ее, вместе с Европой, от нацистского вторже ния, которое растянулось от Бреста до Волги и Кавказа. Да вайте вообразим (если осмелимся), что это значит для мира. Часть третья. Советский век. 585 К этим достижениям нужно добавить и другие, рассчитан ные в критериях XX века, определяющих развитые страны. Советская Россия добилась успеха в области демографии, об разования, здравоохранения, урбанизации и роли науки - ве сомый капитал, который был растрачен тусклыми реформа торами 1990-х годов. Итак, в какой момент все пошло не так? Все социальные изменения, которые дали стране воз можность «соединиться со своим веком», представляли со бой работу, выполненную только наполовину. Другая часть работы - строительство государства - шла в невер ном направлении. Когда исторические обстоятельства из менились (частично из-за собственных усилий режима), СССР нашел свое призвание в противостоянии роковой бифуркации и противоречию: социальная сфера взорва лась, а политико-бюрократический мир заморозился. По ворот событий, который я называю «вторым освобождени ем бюрократии», состоял из фактического поглощения ми нистерскими когортами партийного аппарата. У него бы ло еще одно измерение, о котором мы уже говорили. Со ветская экономика и все богатство страны формально яв лялось государственной собственностью; а государствен ная администрация существовала для того, чтобы служить нации. Но кто был настоящим владельцем всей этой «соб ственности»? Идеология и практика национализации вышли из идей Коммунистической партии о том, как строить предположи тельно социалистическую систему. Именно партия несла от ветственность за целостность системы, чьей сердцевиной был принцип государственной собственности. Но огромная бюрократическая машина, которая руководила «общим доб ром», навязывала свою собственную концепцию государства и сделала себя ее единственным представителем. Она пре тендовала на статус, равный партийному аппарату, и даже на первое место. С другой стороны, происходило социальное и политическое соединение в единый блок партийного аппара та и государственной бюрократии. 586 Моше Левин. Советский век Партия всегда утверждала, что сохраняет главенствующее положение, но в реальности бюрократические дирекции ми нистерств и предприятий стали настоящими хозяевами стра ны. Не важно, что Конституция продолжала утверждать об ратное. Партийные ячейки в министерствах и на предпри ятиях не преследовали никаких целей, а их центральные ор ганы просто повторяли то, что инициировал Совет минист ров и сами министерства. Политическая организация только оправдывала происходящее, видя в этом выполнение своей политической функции: как только она соглашалась повто рять то, что было решено еще где-нибудь, у нее больше не бы ло какой-либо raison d'etre. Я отношу этот процесс к категории того, что называю «де политизацией партии». Роль ее менялась, как только действия политического руководства ослаблялись из-за ее погружения в бюрократическую среду. Можно сказать, что партия и ее ру ководство были экспроприированы и заменены на бюрокра тическую гидру, которая и сформировала класс, удерживаю щий государственную власть. С этого момента любая полити ческая воля была парализована. Верхушка этого сверхцентра- лизованного государства сопротивлялась всем реформатор ским попыткам, если их отвергали разные отряды бюрокра тии. Партийные руководители уже больше не могли позво лить себе бороться с ней. Наоборот, привилегии тех, кто те перь представлял оплот режима, было разрешено увеличить, для того чтобы они чувствовали себя счастливыми. Еще хуже, что они мирились с низким уровнем политической воли, без законием и высоким уровнем коррупции. Периоды застоя и упадка поощряли привилегированных заниматься тем, что называется (отнесемся к этому кротко!) предосудительными практиками. Еще одна сомнительная расплата. Мы сейчас находимся на таком месте, что можем предло жить ответ на вопрос, который уже поднимали несколько раз: может ли бюрократия быть контролируема другой бюро кратией или даже самой собой? Наш ответ - нет! Контроль может осуществляться только политическим руководством или гражданами страны. Они должны ставить существенные Часть третья. Советский век. 587 задачи и предоставлять средства, необходимые для осущест вления такого контроля. Это была та возможность, которую руководство СССР упу стило, породив ряд роковых парадоксов: больную экономику, но процветающую бюрократию, преуспевающую в своей праздности; рост ее привилегий, хотя все, даже системные действия разрушены; рост инвестиций наряду с уменьшаю щимся ростом расходов; явное преследование ряда образо ванных и компетентных людей, которых режим, не терпя щий независимых талантов, исключил - в двух словах, насто ящая волшебная формула для развала системы. Различные явления и процессы, которые разворачивались наверху, оказывали влияние на население, которое ощущало, что фабрики и другие национальные фонды одновременно принадлежали всем и никому, что существовала толпа «бос сов» и никто ни за что не отвечал. Это объясняет, почему при ход Юрия Андропова на пост генерального секретаря был так хорошо принят большинством социальных слоев: они нако нец получили хозяина («босса»). Задача, стоящая перед ним, была колоссальной: побо роть эффекты от процессов, запущенных Иосифом Стали ным, которые отобрали у партии все политические права. Эта ситуация не изменилась и после смерти «отца наро дов». Партия оставалась организацией, у членов которой не было никаких прав и чьи руководители дурачили сами себя, когда заявляли, что политика была их прерогативой. Они оставались без голоса и парализованными перед ли цом административного класса, прекратившего их слу шать. Партию нужно было заново учредить, и это стало бы ответом на призыв ее руководства начать реформы. В про тивостоянии руководству, готовому мобилизовать свои ос новы, у бюрократии было мало шансов победить. Андро пов, казалось, был готов повторить знаменитый ленинский ответ июня 1917 г. на заявление о том, что «...нет такой партии, которая готова одна взять власть». На него Ленин ответил: «Есть!» под хохот большинства делегатов первого съезда Советов. 588 Моше Левин. Советский век Я бы охарактеризовал советский режим как «государство без политической системы» - внушительный скелет без какой- либо плоти на костях. Это можно было осознать (по-видимому, не все этого хотели), стимулируя проведение серии инициа тив, направленных на постепенное создание того, что отсутст вовало: большей свободы запроса, информации и дискуссии, свободных профсоюзов, воссоздание (или реполитизация) партии. Оживление внутренней политической жизни (в фор ме фракций, программ, разных мнений, уставов), как писал Валериан Осинский (Оболенский) в «Правде» в 1920 г., стало программой, сформулированной Андроповым шесть десяти летий спустя, за год до того, как он умер от болезни. Бремя истории. То, что происходило с советской системой, начиная с конца 1960-х гг., выявило возникновение целого ряда характеристик, которые мешали царской России на про тяжении веков и которые Россия никогда не могла ликвиди ровать. Это как если бы страна погибала под историческим бременем, от которого, казалось, уже избавилась, но которое затем вернулось, чтобы снова ее мучить. Старая Россия, где развитие государства и его силы всегда предшествовали со циальному росту, закончилась: политическая система, что мешала любому экономическому и социальному прогрессу, была блокирована. Это был все тот же повторяющийся сцена рий того же века. Расцвет и упадок советской системы прекрасно виден на примере судьбы космической станции «Мир». В самом нача ле она представляла беспрецедентный технологический про рыв, но вскоре стала жертвой бесконечных производствен ных дефектов и неисправной работы. Ее постоянно ремонти ровали невероятно дорогостоящие исполнители, которые от вечали за это (это подтверждается моими собственными на блюдениями военных лет за водителями грузовиков, кото рые могли продолжать ехать на своих машинах, ремонтируя их с помощью шнурков от ботинок). Этот эпизод закончился падением «Мира» в океан, достаточно хорошо сориентиро ванным, чтобы не принести никому никаких разрушений. Часть третья. Советский век.. 589 С другой стороны, стоит напомнить читателю то, чего так и не произошло. Постсталинская Россия так и не получила опыта вездесущего, всеведущего гиперконтроля, предсказан ного многими авторами. Будь он таким или допускал бы все, чем характеризуется любой «приличный» тоталитаризм, это продолжилось бы на века. Устрашающие литературные фан тасмагории (некоторые из них были написаны, когда к тому были предзнаменования и правил ужас) одновременно воз вращали и не возвращали к прошлому. Евгений Замятин, Ол- дос Хаксли, Джордж Оруэлл предрекали, что монополистиче ская сила вызовет тотальное порабощение человека, транс формируя его в пронумерованную шестеренку в огромной машине. Но, несмотря на темные страницы, история избежа ла этой ужасной человеческой ловушки. На самом деле како вы бы ни были политики и идеологии режима, там работали исторические процессы, которые обычно пропускают, когда единственным предметом исследования становится режим или, как вариант, осуждение режима. Когда я поднимаю тему возвращения исторического бреме ни России, то имею в виду те светские исторические тенденции, которые, принеся сначала пользу России, привели к зачумле- нию большей части ее истории. Российский историк Сергей Со ловьев описывал процесс российской колонизации как мигра цию малых групп людей, которые населяли огромные террито рии, и считал характерной чертой российской истории «протя женность». Это подразумевало количественное расширение в пространстве, усложненное любым переходом к качественному, то есть интенсивному и новому образу действия. На некоторое время это выглядело так, как если бы советский режим пережил эту болезнь. Но в сумерках советского века, когда практически все важные знаки угасли, Россия снова застряла с синдромом количественного расширения, предвещавшего неизбежное ис тощение его экономических, социальных, политических ресур сов. Необычным моментом советского развития стала модерни зация страны при сохраняющемся экстенсивном развитии; и эксперты Госплана осознавали это с грустью. Нужно отметить, что эта тенденция российской история никуда исчезла. 590 Моше Левин. Советский век И снова наблюдения требуют оценки. Парадоксально, но такое экстенсивное количественно ориентированное разви тие в рамках сталинской модернизации сделало возможным победу в 1945-м и спасло Россию и Европу. Другими словами, традиционный импульс сверху - от государства - мог сделать многое. Но и у такого героизма были границы, и он был эф фективным в переходе от абсолютно сельской цивилизации к урбанистической. Незаменимый при размышлениях о прошлом России и ее бремени российский историк Василий Ключевский (который умер в 1911 г.) считал, что такая огромная страна слишком неповоротлива для управления, и будет крайне тяжело ме нять ее исторический курс. Ключевский не был фаталистом: он лишь фиксировал существование «бремени», которое нужно изучать.
Глава 27. СОВЕТСКАЯ СИСТЕМА: КАК ЭТО БЫЛО?
Первая ошибка состоит в том, что исследование Советского Союза чаще всего подменяют антикоммунизмом. Вторая яв ляется следствием первой и со стоит в сталинизации всего со ветского феномена, словно это был один гигантский ГУЛАГ от начала и до конца. Однако ан тикоммунизм (равно как и все его ответвления) отнюдь не мо жет быть основой осмысления советской историиПредставления об СССР искажались и все еще искажают ся вследствие двух наиболее часто повторяющихся ошибок. Их нужно прояснить, прежде чем обратиться к вопросу, кото рый мы поставили в название этой главы. Первая ошибка со стоит в том, что исследование Советского Союза чаще всего подменяется антикоммунизмом. Вторая является следствием первой и состоит в сталинизации всего советского феномена, словно это был один гигантский ГУЛАГ от начала и до конца. Однако антикоммунизм (равно как и все его ответвления) отнюдь не может быть основой осмысления советской исто рии, ибо как таковой выступает своеобразным идеологиче ским маскарадом. Он не только не относится к реалиям «по литического животного», но, размахивая флагом демокра тии, парадоксальным образом использует авторитарный (ди ктаторский) режим СССР с точки зрения крайне правого кон серватизма, что изначально лишено содержания в силу опре деленной первоначальной заданности, сводящейся к выхоло щенному и пустому истолкованию фактов. В США как маккартизм, так и подрывная политическая роль, разыгрываемая ФБР под руководством Эдгара Гувера, стояли на одной антикоммунистической «тележке». Отврати тельные попытки некоторых немецких правых обелить Адольфа Гитлера за счет жесткости Иосифа Сталина предста вляют собой подобное использование и злоупотребление ис торией. Защищая права человека, Запад бывает крайне снис Часть третья. Советский век. 597 ходительным к одним режимам и очень суровым к другим (не говоря о собственных нарушениях этих самых прав). Та кое поведение не могло помочь в овладении беспристраст ной и потому более глубокой исторической истиной и, ко нечно, не способствовало восприятию советского опыта и связанных с ним важных явлений. Дэвид Жоравский особенно жестко критиковал те мето ды, которые используются на Западе для приукрашивания собственного имиджа - этакого антикоммунистического гимна рыночной экономке и защите прав человека, демокра тии и свободам, что не способствовало пониманию СССР. Он показал, что понятие «тоталитаризм», служившее историче ски неадекватным и чисто идеологическим инструментом, покрывало различные темные страницы истории Запада (на чиная с ужасных массовых убийств в годы Первой мировой войны), оправдывало все противоречия и слабости западных демократических режимов, а также преступления империа листической политики, которые все еще имели и имеют мес то быть [40]. Жоравский также подверг критике противоречия и ошиб ки немецкой социал-демократии: ее хваленое отречение от классового радикализма и трансформацию его, по общему мнению, в так называемые демократические процедуры, что послужило ослаблению немецкой социал-демократии, сдела ло ее вспомогательной силой, а затем и жертвой ретроград ных режимов, с которыми она оказалась не готова сражаться. Разумный призыв прекратить «наводить тень» на много численные ошибки западной цивилизации и ее обширный кризис (усилив темную реальность другой стороны) одновре менно стал предложением восстановить достоинство истори ческого исследования и признать неотвратимую правду. Одна ко, будучи как бы другой стороной, не отличающейся по сво ему происхождению от специфических исторических тради ций, он явился продуктом кризиса цивилизации, преобладаю щего на Западе, и его империалистической мировой системы. Но где же место советской системы в великой книге исто рии? 598 Моше Левин. Советский век Ответ на этот вопрос осложняется тем, что советских сис тем существует, по крайней мере, две, если не три (исключая период Гражданской войны, когда страна просто была воен ным лагерем). Мы уже задавали этот вопрос в связи со сталинским пери одом советской системы и предложили свой вариант ответа. Российская история вообще представляет собой замечатель ную лабораторию по изучению разнообразия авторитарных систем и их кризисов вплоть до сегодняшнего дня. Давайте поэтому сформулируем вопрос немного по-другому, сфокуси ровавшись на системе после смерти Сталина: была ли она со циалистической? Определенно нет. Социализм подразумевает, что средствами производства владеет общество, а не бюрократия. Это всегда представлялось как развитие, а не отказ от политической демократии. Упорно продолжая говорить о «советском социализме», мы попадаем в настоящую комедию ошибок. Предположив, что социализм достижим, мы считаем, что это включает в себя социализацию экономики и демократизацию политики. В Советском Союзе мы видели право государственной собственности на экономи ку и бюрократизацию экономики и политики. Если кто-то, столкнувшись с бегемотом, будет настаивать, что это жираф, получит ли он или она место на кафедре зоо логии? Разве социальные науки настолько менее точны по сравнению с зоологией? Путаница происходит из-за того, что СССР не был капита листической страной, то есть право собственности на эконо мику и другие национальные фонды находилось в руках госу дарства, что на самом деле означало - верхушки бюрократии. Это ключевая определяющая характеристика подтверждает лишь то, что советская система должна находиться в той же категории, что и традиционные режимы, где право собствен ности на огромное родовое имущество приравнивается к го сударственной власти. Таковы были исторические процессы при создании кон ституции Московии, ее монархической автократии. Там тоже Часть третья. Советский век. 599 была влиятельная бюрократия, но страна была суверенным государством, в котором абсолютной властью обладал мо нарх, но не бюрократия. В советском случае в конечном счете именно бюрократия приобрела коллективную, неделимую и неоспоримую власть. Бюрократический абсолютизм - родственник более старого аграрного деспотизма - намного современнее, чем самодержцы или Сталин. Но он принадлежит к тому же виду, особенно когда мы учитываем политический контроль госу дарства за населением. Эта линия доказательств исходит из того, что советское бюрократическое государство, несмотря на его революцион ные инновации как в терминологии, так и в найме персона ла из низших классов, унаследовало многое из старых цар ских институций и, таким образом, неизбежно продолжило царскую традицию государственного строительства. По большей части это произошло из-за того, что восстано вленные советской властью государственные органы после революции могли функционировать только с помощью старо режимных чиновников. Ленин с горечью отмечал, что все ча сти царской администрации остались и при новом режиме, и это привело к гораздо более высокому градусу исторической преемственности, чем предполагалось до октября 1917 г. Новому режиму предстояло научиться управлять финанса ми, иностранными делами, военными вопросами, секретны ми операциями и так далее. За этим нужно было обращаться не только к экспертизе специалистов, а к специальным учре ждениям, предприятиям и представительствам, которые во многих отношениях продолжали функционировать согласно установленным процедурам. Старое чиновничество не могло быть воспроизведено или заменено за одну ночь. Новое госу дарство было создано, но его чиновники пришли из прошло го. Проблема, как видел ее Ленин, состояла на тот момент в решении вопроса, как заставить их лучше работать [41]. Столь плотная связанность с практиками и традициями прошлого была, конечно, неизбежна, особенно ввиду того, что представлял ее соответствующий персонал, насчитываю 600 Моше Левин. Советский век щий десятки тысяч чиновников, впитавших вековые тради ции государственных институтов. Новые власти не знали, как все это реконструировать. Фактически у них не было дру гой альтернативы, кроме того, чтобы снова взять эти инстру менты, заменить некоторые детали и дать профессионалам возможность вести дела, как прежде. Советская система закончила свое существование возведе нием достаточно «классического» бюрократического государ ства, управляемого иерархической пирамидой. Соответствен но фаза революционного пожара была пройдена, но реальная необходимость дистанцировать себя от старых моделей так и не появилась - за исключением, возможно, тех институтов, которые никогда не существовали при царизме. Более того, каждый раз, когда создавался новый орган, созывалась специ альная комиссия, которая должна была наблюдать за органи зацией, и общей практикой стало просить специалиста-уче- ного или опытного бюрократа исследовать, как работал такой же институт в царской России. Если таких прецедентов не су ществовало, тогда обсуждались западные модели. Обращение к историческим прецедентам естественно везде, но в советском случае это выражено особенно ярко. На практике сталинская Россия приняла идеологические прин ципы царского государства на почти официальном уровне. Даже после того как со смертью Иосифа Сталина его специ фическая практика демонстрировать старые национальные символы была отвергнута, советская бюрократическая мо дель сохранила достаточно много черт политики своего по чившего вождя, кроме его идеологической зашоренности. Традиция, которую она продолжала, определяла самую суть системы: абсолютизм представлял собой бюрократическую иерархию, на которой и базировался. У, казалось бы, нового в складывающихся бюрократиче ских схемах поста генерального секретаря оказалось скорее больше, чем меньше общего с образом «царя, хозяина зем ли». И если символы и сценарии публичного проявления си лы отличались, то церемониальные традиции царского и со ветского режимов происходили из одной культуры, где икон Часть третья. Советский век. 601 ные лики занимали особое положение. Они были направле ны на создание образа непобедимой силы, который должен был быть ничем иным, как способом скрыть, изгнать или от влечь внимание от общей хрупкости. Но царским наследни кам следовало более ответственно представлять, особенно в последние годы режима, что кризис и распад системы тоже являются частью исторического репертуара. Если считать, что с конца 1920-х гг. создание сильного го сударства составляло самую суть политики большевистских лидеров, возникает вопрос: как его определять? Наиболее точно для этого подходил старый царский тер мин «держава», особо любимый государственными кругами консерваторов, среди которых он был чрезвычайно популя рен и чаще всего использовался, как теперь говорят, силови ками: военными и органами общественной безопасности. Но в ленинское время сам термин державник стал уничижитель ным, обозначавшим тех, кто поддерживал деспотический, жестокий великодержавный шовинизм. Обращаясь к его происхождению, следует заметить, что сам термин держава возвращает нас назад, к происхождению той терминологии, которая использовались для определения царской власти. Понятие самодержец свидетельствовало об абсолютном правителе (автократе), а самодержавие характе ризовало режим как автократию. Несомненно, серп и молот заменили золотую сферу, увенчанную крестом, - символ им перской власти, но, к изумлению бюрократии, они вдруг предстали как реликвии революционного прошлого. Право собственности на землю всей страны, принадлежа щую государству в лице самодержца, являлось характерной чертой ряда старых восточных и центральноевропейских го сударств. В СССР такое право собственности предоставля лось социалистическим мандатом, который был расширен до размера всей экономики и многих других сфер государствен ной жизни. В отличие от своих царских предшественников, советские бюрократы управляли фабриками, которые выпус кали машины, и даже целыми «атомными городами». Одна ко, вопреки некоторым современным оценкам, сходство со 602 Моше Левин. Советский век старой моделью собственности на всю землю (основной эко номический ресурс в ранние времена) сохранилось и даже усилилось силами государственной власти, вызывая тревогу у производителей. В ходе наших объяснений природы этого государства мы уже встречались с бифуркациями в модели развития и целым рядом неясностей. Если система принадлежала к старой ка тегории землевладельческой автократии, она, тем не менее, представляла собой задачу XX века, которая выражалась в со здании развивающегося государства (мы подробно описыва ли, как она продолжала модернизировать страну). Именно под эти критерии подпадал СССР на первых стадиях своего существования. Такие государства существовали, и все еще существуют, в нескольких странах - в частности, на огром ных территориях Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока (Китай, Индия, Иран), где правили древние монархии. Эта историческая рациональность работала и при строи тельстве постленинского государства, даже если его транс формация в сталинизм была тем, к чему диктаторские систе мы с готовностью склоняются. Но переход к деспотической модели не является неизлечимой болезнью, как было проде монстрировано во время уничтожения сталинизма в России и маоизма в Китае. И несмотря на подводные камни, присут ствие государства, которые делало возможным и направляло экономическое развитие, оставалось исторической необхо димостью. К 1980-м гг. СССР достиг уровня экономического и соци ального развития, превосходящего Китай, но система быстро увязла в саморазрушающейся логике. Тот тип реформ, кото рый рассматривал Андропов, мог дать стране то, в чем она нуждалась: активное реформированное государство, способ ное продолжать развиваться, а также способное отказаться от авторитаризма, который теперь был ненужным, поскольку изменился социальный ландшафт. Однако возвращение к освященной веками символике державы, которое выражалось в образе мыслей и интересах значительной части правящей элиты, было знаком утраты Часть третья. Советский век.. 603 силы части государственного аппарата, члены которого, за стрявшие в узком месте, теперь использовали власть только для преследования своих личных интересов. Это также пока зывало нарушение реформистской динамики в тот самый мо мент, когда страна рыдала от реформ. Но вместо того чтобы прибавить компьютер к серпу и молоту, руководство стало искать убежище в консерватизме, вступив на бесславный путь: нельзя пользоваться характеристиками древнего про исхождения, живя не в восемнадцатом, а в XX веке. Государ ство оставалось позади, и подобная бифуркация (общество шло в одну сторону, государство - в другую) была роковой. Термин «бюрократический абсолютизм», который пока зался нам подходящим для характеристики советской систе мы, взят из анализа прусской бюрократической монархии XVIII в. Там монарх был на самом деле зависимым от своей бюрократии, несмотря на то, что был ее главой [42]. В совет ском случае партийные высшие боссы, мнимые хозяева госу дарства, так же утратили власть над «своими» бюрократами. Некоторые из бывших министров СССР ностальгически писали в своих мемуарах о славе сверхдержавы, которую они потеряли, не осознавая того, что мода на термин держава точно совпала с периодом, когда государство прекратило вы полнять ту задачу, которую однажды могло решать - и реши ло на самом деле. Оно стало тенью самого себя, последний вздох власти, прежде чем слиться в семейной могиле несов ременных режимов, с которыми его связывало еще очень много нитей. Иностранный фактор. Советский феномен превратился в заурядную главу российской истории, не в последнюю оче редь из-за роли международного окружения, которое вклю чало использование зарубежных идеологий. Самодержавие, которое было наиболее успешным испытанием российской истории, также поддерживало связи с внешним миром. Буду чи страной с очень сложной историей, постоянно вовлекае мой в дружеские или вражеские отношения с близкими и дальними соседями, России приходилось развивать отноше 604 Моше Левин. Советский век ния не только на военном, экономическом, коммерческом, дипломатическом и культурном уровнях, но и отвечать идео логически и культурно на ряд вызовов. Она это делала, заимст вуя идеи за рубежом, или отвечала, предлагая свои собствен ные идеи. Это объясняет, почему щупальца ее правителей бы ли устремлены в двух направлениях - внутрь и наружу. Кроме того, внешний мир постоянно помогал определять форму, ко торую в разных случаях принимал режим. У Первой мировой войны и параллельного кризиса капитализма было много об щего с ленинским феноменом и фазами советской России, че рез которые она прошла в 1930-е гг. Кризис 1930-х гг. и Вторая мировая война тоже напрямую повлияли на сталинский Со ветский Союз. «Искажающие зеркала», которых мы касаемся в случае сталинизма, повлияли и на образы, которые население и пра вители сформировали во вражеском лагере. Так как обе со ревнующиеся системы прошли через кризис и фазы разви тия, кривые зеркала на обеих сторонах создавали и отражали образы, в которых было почти невозможно развести реаль ность и выдумку. Если в 1930-е гг. сталинизм на пике своего существования получил большой престиж и благожелательное внимание на Западе, несмотря на страдания и гонения, испытываемые со ветскими гражданами, то только потому, что существовал негативный образ капитализма, созданный глобальным эко номическим кризисом, который особенно затронул Цент ральную и Восточную Европу. Россия создала образ своего промышленного толчка, а бедность населения была показана через идею о том, что по разительный прогресс скоро победит ее. Подобный искажен ный эффект может быть виден в случае с Иосифом Сталиным и сталинизмом в момент триумфа над Германией в 1945 г., когда страна снова погрузилась в глубокую бедность, в кото рой были повинны не только разрушительные действия во время войны. Обмен искаженными образами дал значимые политические последствия: разгадывание намерений другой стороны часто становилось игрой в угадайку. Часть третья. Советский век. 605 Холодная война стала неожиданным соревнованием. Из Москвы она виделась как драматически развязанная с помо щью атомных бомб в Японии. Но если верить мемуарам Вален тина Бережкова, она началась раньше, с попытками американ цев оттянуть как только можно открытие второго, Западного, фронта. Сталин рассматривал это как заговор США, рассчитан ный на вход в гущу сражения только после того, как немецкие и советские противники будут утомлены друг другом [43]. Эта задержка в сочетании с использованием атомного оружия в Японии воспринималась как свидетельство амери канского желания уведомить о том, что началась новая эра международных отношений - декларация, сделанная не для Японии, а для СССР и остального мира, где советское руко водство представлялось соответственно. То, что в это время США действительно так думали, не может быть вычеркнуто. Каков был бы эффект для послевоенных отношений от от крытия второго фронта годом раньше или от отказа от атом ной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, можно только до гадываться. Остается тот факт, что военное и послевоенное развитие усилило СССР в его роли сверхдержавы и втолкнуло в гонку вооружений, которая помогла сохранить худшие и наиболее консервативные черты системы и уменьшить ее возможность реформировать себя. Среди последствий холодной войны мы должны отметить тот факт, что США обнаружили себя в позиции значительно го влияния и давления на образ мышления советского руко водства. Старый Свет (Англия, Франция, Германия), который до сих пор служил моделью, был вытеснен Новым Светом: США стали мерилом Советов для оценки их собственных дей ствий, когда дело касалось экономики, науки, военных воз можностей, не говоря уже о шпионаже. Влияние этой пере ориентации на США скрывалось как от советского населе ния, так и от Запада (эта обширная тема еще ждет исследова ния). Мы можем предположить, что из-за США советское ру ководство начало осознавать системную природу хрониче ской неполноценности страны, хотя кто-то из его состава, возможно, отказывался признавать действительность. 606 Моше Левин. Советский век Проигрыш в абсолютно бесполезном соревновании при высадке на Луну, неспособность страны начать новую науч ную и информационную революцию, хотя для этого было со здано специальное ведомство, контролирующее решение за дачи, породили у части правящих кругов чувство беспомощ ности, а для консерваторов стали знаком давления и жесткой политики. Это был все тот же образ США как сверхдержавы, который привел многих бывших членов номенклатуры к попыткам достичь американской помощи после того, как они получили власть в Кремле под ельцинской мантией. Однако последний эпизод принадлежит к постсоветской эре и представляет для нас интерес лишь из-за того, что проливает дополнительный свет на историю системы - системы, которая мертва и похо ронена, но все еще присутствует в постоянном поиске нацио нальной идентичности. Успех на этом пути придет только то гда, когда прошлое вместе со всеми изъянами и недостатка ми будет серьезно заново исследовано и преодолено.
P. S. СТРАНА В ПОИСКЕ ПРОШЛОГО
Абсолю тн о естественно, что исследователи, изучавшие положение России в 1990-е гг., должны использовать как от правную точку данные позднего советского периода. Ситуа ция становится иронической, когда социологи, обладавшие глубоким знанием этого прошлого, на основании исследова ний, проведенных ими в то время, когда были весьма крити чески настроены по отношению к системе, сегодня относятся к ней, как к своего рода Эльдорадо. Даже с учетом достигну того ныне населением уровня жизни и социальных льгот об щая картина с начала 1990-х гг. все равно ухудшилась. Они представили очень поучительную картину: уменьшение количества людей, ходящих в театр, на концерты, в цирки или библиотеки; чтение литературы и подписка на газеты резко упа ли и в городах, и в деревне. Вся структура деятельности в свобод ное от работы время изменилась из-за существенно увеличив шегося объема труда. Отдых стал гораздо более пассивным (в основном «восстановительным»), несмотря на то, что в позд нюю советскую эру был культурно ориентированным в связи с ростом свободного времени. Феномен особенно поражает, учи тывая количество специалистов и управленцев. Необходимость увеличения семейного бюджета заставила многих россиян раз водить больше крупного рогатого скота и домашней птицы на своих мини-фермах для улучшения питания и заработков и про сто для того, чтобы выжить при соответствующем уменьшении времени на отдых и культурные развлечения [1]. P.S. Страна в поисках прошлого 611 Распространение прав и свобод, а также возникновение дорогостоящих услуг принесло пользу лишь лучшим, самым квалифицированным и самым предприимчивым людям. У большинства уменьшился доступ к национальной и между народной культуре. Социологи, на которых мы ссылаемся, критически относятся к качеству телепрограмм. А между тем именно телевидение стало основным видом отдыха с особо разрушительным воздействием прежде всего на детей, кото рые, оставшись наедине с этими «устройствами», оказывают ся приклеенными к глупым программам. Согласно исследователям, происходили два процесса: обострение социальной стратификации и уход отдельных личностей в себя (меньше социальных и семейных контак тов, отсутствие интереса к культуре и политике), что было меньше выражено в главных урбанистических центрах Евро пейской части России, и очень заметно в провинциальных городах и деревне. И это без учета данных о снижении уров ня научных исследований, образования, медицинских и со циальных услуг или падения демографических показателей, показывающих катастрофическую ситуацию, в которой на карту поставлено выживание страны. Чтобы скрыть жалкое состояние дел, новые обладатели власти - большинство из них представители старой номенк латуры, обращенные в «демократов», «либералов» или «ре форматоров» - начали массированную пропагандистскую кампанию против старой советской системы, используя все средства, использовавшиеся до этого на Западе, и даже пре взошли их. Система представлялась как чудище, управляемое монст рами, начиная с первородного греха Октября 1917-го вплоть до государственного переворота, произведенного против Михаила Горбачева в августе 1991 г. представителями кон сервативной части партии. После этого, по общему мнению, с наступлением новой эры - свободы - при президенте Бори се Ельцине, произошло чудо. Хотя в результате такого поли тического курса современная Россия, уже прискорбно умень шившись, так и не согласившаяся спокойно смотреть на то, 612 Моше Левин. Советский век как растащили национальное богатство «реформаторы», все еще пребывает в шоковом состоянии, страдая в том числе и от своего рода самоуничижения собственной исторической идентичности. Именно так называемые реформаторы организовали на падение на свое прошлое, направленное на культуру, иден тичность и живучесть. Это не стало критическим подходом к прошлому: это было чистым невежеством. Обманчивая и ни гилистическая кампания против советской эпохи сопровож далась своего рода безумными приобретениями альтерна тивных прошлых, пытаясь предложить нации что-то, с чем было бы возможно себя идентифицировать. Началось это с нового заимствования всего из царского и дореволюционного времени оптом - патетическая попытка найти стоящего предшественника в загнивающей системе. Потом, когда отвержение любого советского стало еще более интенсивным и оформилось в ненависть к Владимиру Лени ну, ленинизму и большевизму, будто пришедшим из Ада, со вершены были попытки по реабилитации белых в годы Граж данской войны - самого реакционного крыла царского поли тического спектра, которое ушло просто потому, что ему бы ло нечего предложить стране. Идентификацию с чем угодно иным, в том числе и со всем, связанным с ненавидимыми большевиками или совет ским режимом, приписывали интеллектуальному бессилию. Первая волна «новой элиты», которая завоевала Кремль и власть, рассматривалась многими россиянами как пытающа яся совершить новое «царское вторжение», нападающая на политические и культурные интересы страны. Лучшие умы и моральные авторитеты нации боялись, как бы единственной перспективой не оказался ночной кошмар, в котором страна падает до уровня третьего мира. Необходимо время для того, чтобы излечиться от разру шений, причиненных мракобесием. Но разные культурные события подают нам позитивные знаки о том, что медленное выздоровление уже началось. Мы должны помнить, какова была реакция историка Василия Ключевского на тех, кто в P.S. Страна в поисках прошлого 613 начале XX в. говорил, что «прошлое находится в прошлом». Нет, - отвечал он: со всеми трудностями, свалившимися на нас, и ошибками, которые были совершены, прошлое нахо дится вокруг нас, окутывая, искажая и почти проглатывая ре формы. Если продолжать с того места, на котором Ключевский остановился, то весьма убедительным выглядит заявление политического философа В. Межуева на одной из конферен ций, организованных Татьяной Заславской в Москве: «...Страна не может существовать без своей истории» [2]. Его чрезвычайно побудительные мысли стоит процитиро вать полностью. «Наши реформаторы - неважно, коммунисты, демократы, славянофилы или западники - все сделали ключевую ошиб ку, провалив идентификацию, рационально и морально оп равдывающую преемственность между российским про шлым и ее будущим, между тем, что она была, и тем, чем (со гласно их мнению) должна стать. Некоторые из них отрица ют прошлое, а другие идентифицируют его как единственно возможную модель. В результате для одних будущее предста вляется просто смесью тем прошлого, в то время как другие механически принимают что-то противоположное - без лю бых аналогий в российской истории. Но будущее должно быть прочувствовано в первом примере на отношении к про шлому, в частности к прошлому, которое только что осталось позади нас». Межуев продолжил критику либерального экономиста Андрея Илларионова, рассматривавшего XX в. как потерян ный для России, которая при социализме отклонилась от сво ей либеральной траектории, и потому вчерашний гигант стал сегодня карликом. Для Илларионова единственное спа сение в возвращении к либерализму. Подобный нигилизм, согласно Межуеву, является историческим абсурдом. Проще быть мудрее после событий, чем анализировать то, что про изойдет и почему. Ругать Россию за то, что она не стала либе ральной в начале века, - значить демонстрировать глубокое незнание российской истории и либерализма. 614 Моше Левин. Советский век Триумф либерализма стал продуктом растянувшегося ис торического процесса: Средние века, Реформация, Возрожде ние и революции, которые освободили общества от абсолю тистских монархий (но не везде!). Сама Англия, мать либера лизма, достаточно долго становилась на либеральный путь. Россия и многие другие страны не развивали либеральной рыночной экономики. Должны ли мы винить их за это? Это было бы бессмысленно. Важно понять прошлый век и роль, которую он играет в будущем развитии. Для Межуева ключ к истории России XX в. находится в трех революциях, а не только большевистской. Первая, 1905 г., ока залась проиграна. Вторая, в феврале 1917-го, стала свидетелем победы умеренных революционных сил. Третья, в октябре то го же года, стала триумфом более радикальных революционе ров, всего лишь последней фазой революционного процесса. Вот так разворачиваются подобные процессы. Однажды начавшись, они идут по своему пути до конца, и винить в этом больше некого. Философ Николай Бердяев хорошо это понимал: большевики были не авторами революции, а лишь инструментом ее развития. Бессмысленно принимать пер вичные моральные критерии и осуждать нанесенные оскорб ления, поскольку это всегда происходит в ситуациях граж данской войны или борьбы против притеснений. Революция не является моральным или легальным действием, а развер тыванием коэрцитивной силы. Не бывает «хороших» револю ций»; они всегда кровавые. «Если вы осуждаете революции, вы должны осудить фак тически всю русскую интеллигенцию и всю российскую исто рию по этим вопросам, поскольку она стала почвой для этих революционных событий. Революции не успокаивали; они не делали и обратного. Они всегда обманывали ожидания, но открывали абсолютно новую страницу. Важная вещь состоит в том, чтобы понять, что находится на этой странице - без большой веры в то, что говорили победители или побежден ные .... Наш социализм был на самом деле «капитализмом по- русски» - капиталистическим по своему технологическому содержанию и антикапиталистическим по форме». P.S. Страна в поисках прошлого 615 В этом пункте Межуев рассматривает мнения таких мыс лителей, как Николай Бердяев, Георгий Федотов, Александр Богданов и другие. Он сам склоняется к следующей интер претации: для страны, находящейся на периферии, сложно сочетать модернизацию с демократией и свободой; на время одно должно уступить дорогу другому. Большевики понима ли это, и потому выиграли Гражданскую войну, и СССР вы шел победителем из Второй мировой войны. Китай тоже по нимает это: он выбрал сочетание быстрой модернизации че рез рынок в комбинации с недемократической политической системой. Каким бы ни был режим, мудрость состоит в том, чтобы не отвергать прошлого, даже если оно представляет собой лишь бесплодную пустыню, рассматривать его как трамплин для дальнейшего развития и сохранения его под линного (если не мифического) величия. В этом отношении российский вариант социализма мо жет быть проверен своей верой в науку и своим отношением к ней. Престиж ученого и инженера никогда не был выше в российской истории, чем во время советского периода, и для многих режим открыл двери в науку. Здесь его правители бы ли реалистами и прагматиками. Рассматривая их речи бук вально, Запад был несправедлив, ощущая в этом враждеб ность. Современная Россия с ее тоской по дореволюционным временам находится гораздо дальше от Запада, чем больше вики. «Нашим либералам нечем похвастаться, кроме разруше ния этих достижений. Российское будущее должно строиться на основе сохранения и развития достижений прошлого. Преемственность должна сохраняться, даже если определены новые задачи. Сейчас эта связь с прошлым нарушена. Но од нажды она восстановится. Это не означает возвращения к до или постреволюционному прошлому. Спросите, что было до рого для вас в прошлом, что должно быть продолжено или со хранено и что поможет вам встретить будущее... Если прошлое не содержит ничего позитивного, тогда не существует никакого будущего и ничего не остается, кроме как «забыться и забыть»... 616 Моше Левин. Советский век Те, кто хочет стереть XX в. - эру великих катастроф, - долж ны также попрощаться и с великой Россией». Межуев остается убежденным в том, что российская рево люция 1917 г. однажды тоже получит признание, как и рево люции на Западе, - признание, которое, наверное, откроет путь к истинному возрождению России. Приведенные нами отрывки - не что иное, как подведе ние итога длинного и бесстрастного выступления Межуева. Он не историк, и у него есть проблемы с интерпретацией. Термины «социализм», «большевизм» и «коммунизм», а так же целый ряд идей о революции происходят из терминологии и подхода, которые должны измениться. Однако они означа ют настоящий вызов «нигилизму», и мы присутствуем при начале битвы за историю, как попытки нации, находящейся в муках болезненного упадка, заново обрести свою идентич ность и открыть будущее. Хорошо известно, что история - это предмет постоянного пользования и жесткого обращения. Слушая рассуждения не- историков о том, как важно для нации объективное истори ческое знание в дни мучений и в свете славы, очень необыч но в наш медиа- и компьютерно-доминирующий век остана вливаться на настоящем. Но мгновение - это миг, и оно про шло, а история осталась. Она продолжает давать нам строи тельный материал для будущего, неважно, прочный или де фектный. Она составляет основу, на которой покоится нация, и которая ее усиливает. Не такой уж абсурд верить в то, что у истории, наряду с другими прикладными науками, есть пра ктическое измерение - даже если оно и не дает немедленных, гарантированных решений.ПОСЛЕСЛОВИЕ
Название этой книги раздражало и раздражает некото рые умы, формировавшиеся в годы холодной войны и жар кой атмосферы. Ведь по сути век не был советским, хотя Со ветский Союз и сыграл в нем особую и весьма значительную роль. Однако, даже ненавидя царившую систему, нельзя не признать, что без жертвенности и громадного вклада тех, кто жил, созидал и творил под гнетом одного из самых одиозных режимов, история Европы и всего мира выглядела бы в наши дни совсем иначе. 1914-1917 гг. - мучительное испытание России Первой мировой войной. Следом, как землетрясение, падение цариз ма - и страна оказалась подобно перышку на ветру. В 1917-м, охваченная всеобщим ощущением свободы, она вступила в новую эру кризисов, когда никто не знал, что делать и как преодолеть усиливающуюся разруху и обрести обновленную государственность. Решение, названное Октябрьской революцией, отнюдь не являлось идиллическим установлением закона и порядка. Это был чрезвычайно смелый прыжок в неведомое, попытка вновь соединить раздробленные частицы социального уклада в цело стную государственную систему, которая - совершенно оче видно - не могла быть простым видоизменением старой. То, что было создано, просуществовало 75 лет. «Советское столетие» оказалось на 25 лет короче XX века. Крайне запу танное и часто слишком тягостное для простых граждан, оно Послесловие 619 прошло различные стадии, разительно отличающиеся одна от другой. Но все они претендовали на то, что представляют собой некую идеологическую идентичность - «советский со циализм». Именно эти два слова в поисках ответа на вопро сы, социализм ли это и если нет, то что, порождали длитель ные дискуссии и идеологические сражения. Западное несколько примитивное понятие тоталитариз ма, претендующее на то, чтобы подходить ко всем замочным скважинам и открывать любые двери, близко соответствует содержанию одной главы советской истории и данной книги, но совершенно не подходит для другого - более значимого - периода. Оно хорошо - пусть с оговорками - передает сущ ность сталинизма, но совершенно неприменимо к режиму, который пришел ему на смену. Оно не предоставляет убеди тельного инструментария для понимания предшествующих и последующих глав данной книги, а также ее итога. Причи на - в бедности самого термина, не предусматривающего внутри себя никаких социальных сдвигов, без которых нель зя представить, почему, в конце концов, тоталитаризм пере рождается во что-то иное. Однако оставим эти надоевшие со физмы и вернемся к содержанию книги. В советской эпохе начиная с 1917 года до сих пор остается много неясного. Так, на сцене, открытой для всеобщего обоз рения, стояли стратегические ходы Ленина и его партии. Их лозунги были призваны сплотить народ. Решению же карди нальных и других не менее, как теперь принято говорить, судьбоносных вопросов (брать или нет власть? идти ли на подписание Брестского мира с Германией?) всегда предшест вовали внутрипартийные дебаты. Если это так, то Октябрьская революция и большевист ский переворот произошли практически открыто. Но все произошедшее, оказалось, имело и другой - параллельный - сценарий, разыгранный за кулисами сцены. Под прикрытием большевизма Иосиф Сталин - хотя публично он не играл ни какой выдающейся роли - поднялся на вершину партийного руководства. Уже одно это набросило зловещую тень на раз витие российской революции, хотя в то время почти никто не 620 Моше Левин. Советский век предвидел ужасных последствий происшедшего. Проще гово ря, дело не в личности Сталина, а в той программе, которую он вынашивал в своем сознании. Она не была ответом на проблемы взбудораженной страны, а была направлена на внутреннее удовлетворение сложного, психически неуравно вешенного индивидуума. Здесь мы уже в состоянии ухватить главную черту разво рачивающейся революционной драмы. Октябрьская револю ция была порождена глубоким кризисом, в котором очути лась царская Россия, и стремилась преодолеть его последст вия, однако сама породила кризис. По мере того как революция, претворяя в жизнь свою про грамму и свое видение, пыталась оживить страну, в ее тени - как мы уже установили - из политических традиций вырос особый дополнительный фактор, являвшийся носителем иной, альтернативной системы, который далеко не отвечал нуждам и потребностям текущей революционной драмы. И под широкими крыльями «великой октябрьской» можно разглядеть тень другой, появившейся одновременно с ней, соперничающей системы, призванной удовлетворять психо логические нужды одной личности. Одна революция факти чески породила две - не одну - системы. И кое-кому из стояв ших у ее руля спустя некоторое время это стало ясно... Однако в каком смысле носителем этой соперничающей системы был Сталин? Только с позиции удовлетворения собственных амбиций и стремлений. Они почти сразу же сделали его врагом Владимира Лени на и его партии; а вскоре созрела и решимость уничтожить большевистскую (коммунистическую) партию и заменить ее «восхваляющим и аплодирующим» сборищем, лишенным да же намеков на какие-либо права (ведь каждый мог лишиться жизни или очутиться в лагере, если будет замечено какое-ли бо сомнение в ведущей роли Сталина в революции). Победоносный сталинистский переворот уничтожил всех, кто сыграл роль в октябрьской саге, и подменил ее своей соб ственной интерпретацией. Именно поэтому в настоящей Послесловие 621 книге рассказ начинается с периода сталинизма, обрисовы вает его основные черты, и продолжается постсталинистской эрой, которая представляет собой уже совершенно иную сис тему, обусловленную вхождением страны в период лихора дочной урбанизации и широкомасштабной и совершенно свободной социальной мобильности. С конца 60-х и на протяжении 70-х годов страна столкну лась с чем-то, вызывающим тревогу; с признаками грядущих бед. После 1917-го система прошла через ряд стадий, харак теризующихся одновременно как возможностями обновле ния, трансформации и подъема, так и негативными тенден циями - замедлением экономического роста, повсеместным застоем, особенно в сфере политики, упадком и, наконец, крахом. Для историков и специалистов в других научных об ластях «советское столетие» предоставляет широкое поле для исследований; мы же стремимся ответить лишь на некото рые вопросы, и прежде всего на вопрос: чем же в действи тельности была советская система? Эта книга - попытка провести читателя через все причуды советской системы и дать ответ на вопрос, как ее определить. Этот ответ найти очень трудно, если двигаться, как обыч но, от прошлого к будущему. Поэтому, поговорив о сталиниз ме и «пройдя» через шестидесятые, мы вновь сменим напра вление и вернемся обратно к эпохе ленинизма, к сражениям Ленина со Сталиным, закончившимся победой последнего и установлением своего рода «азиатского деспотизма». Имен но тогда мы лучше поймем, почему появление Сталина фак тически означало одновременно и большевизм, и его отдаю щую душком худших дореволюционных моделей деспотизма альтернативу. Лишь немногие из вождей большевиков быстро поняли, куда ведет столь своеобразное отождествление личности с системой. Ленин раскусил молчаливого грузина и, предвари тельно разгромив концепцию сверхцентрализованного Рус ского государства, в котором все прочие национальности вновь оказались обречены на угнетение, рекомендовал свергнуть Сталина с вершин власти. Понял это и Бухарин, 622 Моше Левин. Советский век правда, слишком поздно - в 1927 году он пророчески сказал: «Этот Чингисхан всех нас уничтожит». Возможно ли было избежать концепции Сталина, если бы Ленин был жив? Сталин вышел на сцену одновременно с Октябрьским пе реворотом (хотя в то время он до конца еще не разработал свою концепцию) и кое-кому его фигура показалась благом, поскольку он действовал в русле русской политической тра диции. Избранный нами метод исследования «от конца к на чалу» дает возможность оценить всю напряженность и ярость борьбы Ленина со Сталиным в последний год его ак тивной политической деятельности, победу Ленина над по литикой Сталина по проблеме строительства СССР (Сталин боролся за высокоцентрализованное и прежде всего ориен тированное на русскую нацию государство, в то время как Ленин провозглашал союз равных) и в вопросе об отношении к крестьянству. В данной работе мы касаемся некоторых зна чимых моментов так называемого ленинского завещания или его текстов, написанных несколько ранее, в которых из ложены основы социально-политической стратегии на дли тельный период. Государство, как полагал Ленин, должно проводить поли тику «государственного капитализма», которая придержива ется рыночной экономики и поддерживает частное предпри нимательство, но в то же время на государственном уровне гарантирует, что развитие системы не пойдет по всецело ка питалистическому пути. Так, крестьянству предоставлялась свобода организовывать кооперативы, что также говорит о рыночной экономике и свободе выбора способа сельскохо зяйственного производства. В наши дни первого стратегиче ского направления придерживается Китай, но при этом мало внимания уделяется второму, что может иметь негативные последствия в будущем. Последний период советской системы, по моему мнению, можно определить как «бюрократический абсолютизм». Именно этот период подводит черту под ее развитием. Бюро кратия (или, лучше сказать, управленцы) экспроприировали Послесловие 623 в буквальном смысле политическую систему (в данном слу чае партийное верховенство). Аппаратчики и избранное ими Политбюро оказались собственниками государства (другими словами, экономики страны). Таким образом, управленцы были подлинным правящим классом государства и владели экономическими ресурсами страны, а аппаратчики, полага ясь на политическое бессилие своих партнеров, считали, что именно они стоят у руля и в состоянии эффективно контро лировать управленцев. Именно для этого аппаратчикам была нужна сильная опора - могущественная политическая пар тия. Но советская Коммунистическая партия - внешне мощ ная и вездесущая - фактически была бессильной. Ее члены не имели реальных политических прав, и поэтому она не пред ставляла собой политической партии в подлинном смысле слова. Без жизнеспособной партии не могло быть жизнеспо собной политики - и политический процесс себя исчерпал, а сама система стала историей. Знакомясь с книгой, читатель (основываясь также и на собственном опыте и знаниях) придет к заключению, что ис тория Советского Союза, вопреки официальным идеологиче ским заверениям, это история более чем одной политической системы, каждая из которых была полна глубокого смысла как в позитивном, так и в негативном плане.ПРИЛОЖЕНИЯ
1. Приговоренные за контрреволюционные и особо опасные преступления, типы назначенных наказаний (1921-1953 гг.) Источник: Курашвили Б.П. Историческая логика сталинизма. М., 1996. С.159-160. * Наказание ссылкой могло быть двух видов. Первый - собственно ссылка - означала ссылку в определенную область и пребывание там под надзором милиции на протяжении ряда определенных приговором лет или всей жизни. Это не было ни лагерем, ни тюрьмой, а всего лишь «поселением», где возможно было жить с семьей в отдельном помещении и зарабатывать в зависимости от местных возможностей. Второй вид - высылка - означал запрет на проживание в определенных местах (в столичных - Москва, Ленинград - и губернских городах). Те, кто был приговорен, могли жить и работать в любом другом месте. Но данные на таких людей, без сомнения, передавались на их новое место проживания, в случае если им приходилось его менять. В начале 1920-х гг., как особый вид высылки, бытовала высылка за границу. Указами 1932 г. большинство из высланных были лишены советского гражданства. 626 Моше Левин. Советский век 2. Масштабы репрессий I. Мы можем судить о них по источникам, используемым как Ку- рашвили, так и В.Н. Земсковым, известным московским исследователем, который создал себе репутацию, опубликовав правдоподобные данные по лагерям и чисткам задолго до других. Земсков приводит наиболее яркие примеры широко распространенной практики внесения чрезвычайно раздутых цифр, приводимых в работах, посвященных сталинским репрессиям. Так, Рой Медведев считает, что ГУЛАГ насчитывал несколько миллионов человек во время чисток 1937-1938 гг., а жертвами массовых репрессий в эти годы стали от 5 до 7 миллионов. Фактически население лагеря выросло с 1 196 369 заключенных в январе 1937 г. до 1 881 570 человек к январю 1938 г. и упало до 1 672 438 на 1 января 1939 г. Действительно, существовала вспышка в 1937-1938 гг., но измеряемая в сотнях тысяч, а не миллионах. По заявлению Владимира Крючкова (главы КГБ при Михаиле Горбачеве), в 1937-1938 гг. «было проведено не более миллиона арестов», что соответствует статистике ГУЛАГа. Земсков подчеркивает, что согласно официальным документам, приведенным нами в первом приложении, около 700 тыс. человек из арестованных по политическим мотивам были казнены между 1921 и 1953 годами. Шатуновская (сама жертва репрессий, а позднее активистка реабилитационной кампании при Никите Хрущеве) утверждала, что за период 1935-1941 гг. более 19 млн. человек были арестованы, 7 миллионов из которых расстреляны - цифра, которую с энтузиазмом подхватили на Западе, - в то время как оставшиеся люди еще гибли в лагерях. Согласно Земскову, Шатуновская увеличила цифры в десять раз - не маленькое преувеличение! Надежная статистика на период с 1 января 1934 по 31 декабря 1947 г. показывает, что во всем комплексе ГУЛАГовских лагерей умерли 963 766 заключенных. Эта цифра включает в себя не только «врагов народа», но и обыкновенных правонарушителей. Но к этому числу могут быть добавлены те, кто умер во время депортации кулаков (раскулаченные), составив одну общую «ужасную цену», заплаченную со Приложения 627 ветскими людьми за так называемые успехи социалистического строительства. Источник: Земсков В.Н. ГУЛАГ - историко-социологический аспект // Социологические исследования. -1991. - № 6. - С. 12-13. II. Б.П. Курашвили предлагает читателям своего рода апологию режима, напоминая, что у него на самом деле были враги, и предполагая, что во время войны около 1,5 млн. человек сотрудничали с нацистами. Однако ни один из известных нам источников не подтверждает этой оценки, которая - и Курашвили прав в этом своем утверждении - означает всего лишь около 1 % активного населения. Вместе с тем само существование таких сотрудников значит, что чистки, запущенные против «врагов народа», ударили по невинным людям и пощадили реальных или потенциальных коллаборационистов. Среди тех, кто оказался в плену и на временно оккупированной территории, были и те, кто с победоносным продвижением советских войск оказался схвачен НКВД, но не расстрелян. После войны с ними не обращались с особой жестокостью. Согласно Курашвили (и по определенным документам), многие из них (так называемые власовцы из армии генерала Власова, казацкие соединения, подразделения из представителей разных национальностей) при аресте не обвинялись в совершении конкретных преступлений, а были приговорены к 5 годам «трудовых батальонов». То же самое относилось и ко многим украинским и прибалтийским антигосударственным «партизанам», которые сражались с режимом после войны, включая особо тяжелые бои со многими жертвами и потерями. Однако большинство захваченных «партизан» сослали и позднее амнистировали, а начиная с 1960-х гг. им разрешили возвращаться домой. Возможно, такая условная индульгенция была создана, чтобы унять националистически настроенные круги на Украине и в Прибалтийских странах. Источник: Курашвили Б.П. Новый социализм. М., 1997. С. 22-27. 628 Моше Левин. Советский век 3. «Профилактические» меры (уголовные преследования), проведенные КГБ в 1959-1974 гг. А. Уголовные преследованияИсточник: Пихоя Р.Г. Советский Союз - история власти. 1945-1991. М., 1998. С. 363-366 4. Министерство внутренних дел как производитель и ГУЛАГ как поставщик рабочей силы (1946-1947 гг.) I. К апрелю 1947 г. МВД обладало 12 собственными центрами, самостоятельно занимающимися добычей и обработкой кобальтовых и никелевых руд, газовыми мощностями, угледобычей, заготовкой леса, производством металла. Это были шахты и нефтяные вышки, лесные хозяйства, лесопилки, текстильные и обувные фабрики, очистительные заводы, металлургические и медно-никелевые комбинаты, предприятия, производящие стекло, резину. Список очень длинный. В нем есть названия лагерей (Норильск, Воркута, Ухта, Дальстрой), известных своей продукцией и очень тяжелыми условиями заключенных. «Деловой» тон отчетов, с которыми довелось знакомиться, естественно, игнорирует или скрывает как их страдания, так и моральное вырождение управленцев этого режима. Источник: РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 36. Д. 2291. Л. 315. II. В декабре 1946 г. департамент статистики ГУЛАГа написал отчет о количестве заключенных и «специального контингента», которые работали на различные министерства, куда МВД поставляло рабочую силу. Список из 47 министерств и государственных агентств (тяжелая промышленность, военные и морские дела, строительные площадки для нефтяных предприятий, строительство самолетов, строительство сельскохозяйственных машин, министерство электроэнергии и др.) содержит данные о количестве заключенных, работавших там. В документе от 13 сентября 1946 г. на имя Берии и Круглова, министра внутренних дел, была жалоба о том, что 45 из 47 государственных агентств, использующих рабочую силу, поставляемую ГУЛАГом, не заплатили за нее в полном объеме. Они накопили долг в 50 млн. рублей, поставив ГУЛАГ в трудное финансовое положение. У него больше не было средств, чтобы покупать еду для заключенных. Им не только не платили, их даже не кормили! Источник: РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 84. Д. 271. III. 1 ноября 1946 г. тот же самый Круглов послал доклад главе Госплана Вознесенскому, информируя его о том, что МВД перевыполнило плановые задачи промышленного (и прочего) строительства, и запрашивал 222 млн. рублей дополнительных инвестиций. Приложенная таблица состояла из списка 17 учреждений МВД и их вклада в ведомственные успехи. Из таблицы можно прекрасно представить всю «процветающую» сеть административных учреждений, столь энергично управлявших постоянно увеличивающимся числом отделений (организационной структурой, проконтролировать которую было значительно сложнее, чем любую другую структуру и без того малопрозрачной бюрократической машины). Административное рвение и творчество чиновничьей армии были весьма примечательны: чем больше были полученные инвестиции, тем выше зарплаты в учреждениях и чудовищнее бонусы начальников. Особое внимание уделялось работе, связанной с защитой необходимых условий, недаром названия этих департаментов и учреждений обычно начинались с приставки спец (сокращение от слова «специальный»). Источник: РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 36. Д. 2097. ЛЛ. 253, 256.
Комментарии к книге «Советский век», Моше Левин
Всего 0 комментариев