«Небесная глина»

Сергей Синякин Небесная глина

© ГБУК «Издатель», 2016

© Синякин С. Н., 2016

Возвращение в пилигримы Вместо предисловия

Пора возвращаться.

Дни рождения перестали быть праздниками, они больше похожи на вехи, которыми обозначен путь на погост. Думается, что невероятный циник, назвавший жизнь затяжным прыжком из материнского чрева в могилу, был прав. И бесполезно дергать вытяжное кольцо, предопределено, что однажды парашют не раскроется. Напрасно он оттягивал плечи. Правда, большинство из живущих на Земле людей, догадываясь о его бесполезности, все-таки не решается избавиться от этого парашюта, называемого верой. Сайгак, которого гонят браконьеры по калмыцкой степи, резонно полагает, что его могут выручить только крепкие быстрые ноги, потому и бежит вперед. Пойманная рыба будет биться о наждачный песок отмели, пока не доберется до воды. А человек цепляется за веру — а вдруг? Вдруг все не всерьез и смерть лишь барьер, который отделяет невидимое завтра от надоедливого вчера и усталого сегодня.

Приходит время, когда начинаешь осознавать, что торопиться не стоило. Маленький мальчик, который мечтал вырасти и обрести самостоятельность, — где ты? Ты уже понял, что у этой гонки нет победителя, скорее, выигрывает тот, кто последним приходит к финишу.

Куда мы торопились?

Пора остановиться. Остановиться и оглядеться. Увидеть росу на траве, услышать, как лезут из земли грибы, похожие на инопланетные корабли, услышать, как поскрипывает на поворотах вокруг Солнца сама Земля, выпить свое вино из желтых одуванчиков и речной прохлады, поднять голову и увидеть в черной пустоте звезды.

Спешить больше некуда.

Гонка завершена, победители ушли в могилы. Остается только не спеша пройти последние метры дистанции, внимательно вглядываясь в лица зрителей и запоминая их лучше, нежели это делает фотоаппарат, а потом опустить голову и увидеть, как гаревую дорожку пересекает неторопливый муравей.

Некуда спешить.

Незачем рвать сухожилия и аорты — гонка за счастьем завершена.

Если загробной жизни нет — торопиться не надо. Если она существует, спешить тем более не стоит. Иди медленно, чтобы запомнить и унести с собой улыбку женщины, счастливый плач родившегося ребенка, ласку любимой, азарт канатоходца, впервые шагнувшего на покачивающийся в небе трос, горделивую шею лошади, пасущейся у ночной реки, спелость земляники, прячущейся в луговой траве, ночные шорохи и радугу. Собирай все, что составляло твою жизнь в этом мире, оно останется воспоминанием в темном будущем, куда ты неотвратимо идешь.

Будь пилигримом, пылящим по бесконечным пространствам Земли. Слушай и запоминай — земные радости не даются дважды. Слушай и запоминай — мир живет только для тебя и ради тебя, он навсегда исчезнет с твоей смертью.

Живи и странствуй.

Во всем есть свой тайный смысл — есть он в ноздреватом камне на обочине дороги, в медных пятаках карасей лениво сверкающих боками в темной воде, в сладких колосках луговой травы, в пустоте выцветших от жары небес, в рябиновой ветке, оранжево горящей на декабрьском снегу. Есть свой смысл в ночном костре у реки и в лунной дорожке, что бежит по успокоившейся воде, в лукавых улыбках встреченных тобой женщин, в ночных спорах на кухне и прочитанных книгах, в выпитой с друзьями водке, в твоих выросших детях, которые тоже уже куда-то спешат.

Впереди — неизбежное. Свернуть невозможно, и ты это прекрасно знаешь.

Будь пилигримом.

А это значит, что надо остановиться и хотя бы ненадолго вернуться назад.

Говорят, Велимир Хлебников прожив день, бросал в мешок камень. Если день был удачным и счастливым, в мешок падал белый камешек; день оказывался неудачным и пасмурным — место в мешке занимал черный камень. Хлебников хотел в конце жизни посчитать камни и узнать — счастливо он прожил свою жизнь или нет. Постоянно он терял этот мешок и заводил новый. Не так ли поступает каждый из нас?

И все-таки…

Хочется заглянуть в мешок своей памяти и посчитать хранящиеся в нем камни.

А смерть… Что смерть? Пока ты есть, она для тебя ничего не значит, когда она, наконец, приходит за тобой, тебя уже нет. Остается лишь короткий твой след на длинной дороге. Но виден он будет недолго — ветер времени заметает пылью лет абсолютно все следы.

«Облакам не хочется покоя…»

«Солнце встанет, а нас не станет…»

«Давай с тобой вернемся в старый дом…»

«Мы начинали жить. Деревня уже умирала…»

«Ты не грусти, что мир уже не тот…»

Наталье Беляновой

«И вишни в цвету, и город в дыму…»

«Тихий дворик, где играют в домино…»

«Застыли в небе облака…»

«Как трепетно горит в ночи…»

«Стоял горшок с водой. Черствела корка хлеба…»

«Весна на реке ломает вчерашний лед…»

«Вот и придёт тот час…»

«Как он мне надоел…»

«Надо было просто жить…»

«А когда на Сенатской затихнут выстрелы…»

Л. Шевченко

Возвращение блудного сына

«Герои рушили Трою…»

Мой мыс Горн

«Не нами был придуман мир…»

Б. Завгороднему

«Над Вифлеемом ночь…»

«Он шагнул с колокольни вниз…»

«Он бежал…»

«Не дели всех на друзей или врагов…»

«Взрослея, любим поучать…»

«Маленький мальчик с седой бородой…»

«Целуя крест, Иуда сладко пел…»

«Крестясь и кланяясь богам…»

«Ну, что тебе, тень креста?…»

Торгуя духом

«И будет дождь печально лить…»

Собаки в городе

«Светла, мой друг, тоска, живущая в душе…»

«На утренней заре — мычание коров…»

«Как осень в зените звенит…»

«Послушай, как звезды шуршат…»

«Осыпается в прах кремень…»

«Жить и жить бы…»

«Мы падали к звездам…»

«О подлости, предательстве, измене…»

«Слышен крик на Руси…»

Моему отцу

«На запад умчался бой…»

«Два ангела свечьми…»

«Тяжелой злобой налиты слова…»

«Мне не сберечь блестящего доспеха…»

«Чем выше в горы, тем ближе становится ад…»

Чеченский романс

Сергею Кизимову

«Каждому пела над люлькой когда-то мать…»

«Так быть иль не быть? Ответ на вопрос…»

«Поле слепое. Белесая тьма…»

«Как обычно…»

«Как ртуть в термометре…»

«На снимках нам по двадцать лет…»

Моим друзьям

«Когда рассеется дым сражений…»

«Пусть неудачным был полет…»

Старый миф

«В клубах навозной пыли…»

Воздушные пионеры

Александру Галкину

Час кометы

Ванику Сагояну

«Сладко нам кислое вино…»

Андрею Барамия

«Шли по белому снегу босыми ногами…»

Герой революции

«Вот на белом, белом снегу…»

«Винтами вспенена вода…»

«На столицу падал звонкий дождь…»

Монолог нищего

«В начале века повторяли…»

«Завершился Серебряный век…»

Посвящение Александру Сергеевичу Пушкину

«Нелепые, как снег в разгаре лета…»

Сергею Васильеву

«Убежим?…»

С. Васильеву

«Не закончено столько дел!..»

«Мне сказал театральный статист…»

Евгению Юрьевичу Лукину

Борису Заикину

«Он прожил жизнь свою хреново…»

Волгоградским писателям

На смерть советского поэта

«Злой беспощадный чистый лист…»

«Останься на Земле!..»

«Опять горят костры…»

Осенние стихи

«Кладбище. Осень. Летит листва…»

Остановись, прохожий

«Ласкали друг друга, кусая…»

«Давайте говорить хорошие слова…»

«В поцелуях ли грубых…»

«Нас жизнь кружит водоворотом…»

«У меня есть море и звезды…»

«Где облака, ушедшие от нас…»

«Кто пил. Кто пел…»

«Хватит в ладоши бить…»

«Делит злая межа…»

«Я не верю в богов…»

На кладбище

«Мелькнем и канем…»

«Время пришло, и мы…»

Где облака, ушедшие от нас? Вместо послесловия

Юность рождает ощущение бессмертия. Это время, когда ты не задумываешься, что ждет тебя в конце пути. Потом возникает понимание того, что тебе вручен билет в один конец.

Мальчики-девочки, это только кажется, что жизнь бесконечна.

Если посмотреть из гавани, которую покидаешь, обязательно увидишь гавань, в которой тебя ждет Бог.

«Ты взошел на корабль, совершил плавание… пора сходить…», — кажется, так когда-то написал Марк Аврелий.

Однажды я взошел на корабль.

Шар Времени слеплен из мгновений, которые не может удержать наша память. Мы помним лишь о некоторых, и не всегда самых лучших и значительных. Остальные проходят бесследно, как проходит сама жизнь.

Перед смертью каждый из нас, вероятнее всего, сможет вспомнить только малую часть того, что мы называли жизнью, а являлось всего лишь существованием, пребыванием в мире, который нас не ждал и собирается не провожать.

«Человек одинокий, и другого нет», — когда-то давным-давно печалился Екклесиаст.

Однажды мы все взошли на корабль, отплывающий в Вечность. Корабль плывет, меняются пассажиры, и никто уже не помнит, кто сошел в оставшихся за кормой портах.

Жизнь — как свеча на ветру, колеблясь на сквозняке и мигая неровно и робко, однажды она сгорает бесследно.

Прежде, чем трижды пропоет петух, мы забудем о том, что жили. Мир тоже забудет о нас. Могильный крест — это не напоминание о случившейся жизни, это всего лишь знак, указывающий на то, что еще одной жизни, еще одной Судьбе подведен окончательный грустный итог.

Все мы — те, кто жил до нас, мы сами и живущие рядом с нами, и все те, кто будет когда-то жить, — все мы похожи на метеоры, врывающиеся в земную синеву из черных звездных пространств небытия. Сгорая, мы оставляем быстро гаснущий след, который называется жизнью.

Как сказал когда-то Екклесиаст: «Человек одинокий, и другого нет».

Кто мы на этой земле?

Мы — фантастические рыбы, и во тьме близ Млечного Пути мерцают исполинские тени Богов, расставляющих сети для уловления наших душ.

Был долгий день жаркой крови, день, походивший на трепет воробьиного сердца, на порхающий мотылек свечи в протянутой сквозняком комнате.

Наступает тьма.

Невозможно помыслить, что поколение за поколением мы ложимся в землю, и весь смысл нашего существования заключается лишь в успешном продолжении рода. Чем тогда мы отличаемся от жухнущей по осени травы, от тающего весной снега, от гаснущих в небе звезд? Чем мы отличаемся от окружающей нас пустоты?

С криком ожидания врываемся мы в мир. Уходим мы из него успокоенные и уставшие. Разочаровавшиеся в свете звёзды — вот, что мы есть. Звёзды, уставшие светить.

Ребенок — кокон, обещающий яркокрылого махаона. Приходит время, и из кокона вылетает бледная капустница разочарования. Не помню, кто это сказал. Важно, что это однажды уже было сказано.

Детство — это поле, обещающее множество прекрасных и добрых ростков. Где черта, за которой дети меняются и становятся похожими на взрослых? Дети — художники, обещающие фантастические картины. Почему, вырастая, мы превращаемся в заурядных маляров? Что происходит с нами? Что происходит с миром? Почему чаще всего мы становимся несбывшимся обещанием?

Я не философ, живущий категориями Вечности. Я знаю, что я смертен, и я знаю, что когда-то умру.

Мысль эта не вызывает во мне животного страха. Чего бояться пылинке, которую гонит смерч?

Все реже хочется заглядывать в бездонную глубину будущего. Все чаще хочется вспоминать.

Смерть это черта, которая отделяет еще случившееся от уже невозможного. Она не страшна. За последней чертой — ничего. Это последняя наша боль.

Где горизонт, к которому стремится моя душа?

Чем мне заплатить за прожитые дни на Земле?

Кто мне оплатит прожитое мной время?

Мертвые мертвы и, уходя, они оставляют причудливые украшения, раскрашенные куклы, символизирующие смысл прошлого бытия. Ошибки мертвых — всего лишь ошибки мертвых, заботы мертвых — всего лишь заботы мертвых, и мертвых нам не понять, как им не понять тех, кто живет сейчас, и тех, кто придет на их место. Некому указать мертвым на их ошибки и некому направить живущих пока на Земле.

За нашей спиной снежные вершины наших ошибок, перед нами — лабиринт, из которого невозможно выйти.

Жизнь похожа на кросс по пересеченной местности: преодолев необязательные препятствия, ты начинаешь осознавать, хотя и не сразу, что смысл заключался не в финише, а в беге к нему. Да-да, смысл был именно в рваном дыхании бега, а не в привычных движениях щек музыкантов, играющих нехитрую и тоскливую мелодию.

Все равно ты уже опоздал.

Открой черную книгу с золотистым тиснением креста и найди на ощупь слова: «Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце».

Обидно уходить.

Все мы неповторимы, как песчинки в пустыне, как капли в океане, звезды на небе, дождинки, из которых соткана радуга.

С каждым уходом мир становится беднее на единицу погасшей человеческой души.

Но мы уходим. Подобно жившим до нас мы осыпаемся желтой листвой, обещающей будущие урожаи.

Был долгий день, полный счастливых и горестных минут, был зеленый луг под синими небесами, пели птицы, смеялись и плакали, любили и ненавидели люди, и был ты, в горячке своего дня не понимающий, что тебе предстоит потерять.

Путник на извилистой тропинке лет? Одинокий бегун, приближающийся к неизбежному финишу? Зачем ты жил на Земле?

Ответа нет, но есть кладбищенская трава, которая знает все.

«Пора уходить. Полыхает заря…»