«Почти неприличная история, или Неравный брак»

Если бы Рэйвен спросили, глядела ли она когда-нибудь в сторону Колда Хэйла, она бы сказала – нет. Не глядела. Никогда. Не думала о нём даже мимолётно.

И это была бы чистая правда.

У Колда Хэйла не было никаких шансов быть ею замеченным. Это был заморыш с едким, словно кислота, взглядом, плотно сжатыми губами и чёрными патлами, в полном небрежении рассыпавшимися по узким плечам.

Злой нрав делал его и без того некрасивое узкое лицо совсем непривлекательным с точки зрения Рэйвен.

Что говорить? Она даже имени его не помнила. Учились они на разных факультетах, хоть и были одногодки. Но она, одна из самых популярных девушек Академии, первая ученица, красавица и аристократка, существовала в одной реальности, а Колд Хэйл – в другой. Между собой эти реальности пересекались мало.

В реальности Рэйвен Колда Хэйла знали, прежде всего, как человека полезного. У него по алхимии всегда были лучшие на потоке отметки, а поскольку Хэйл всегда нуждался в деньгах, то брал заказы на изготовления полулегальных средств. Парни обращались к нему за увеселяющими, вроде эйфорина, а девушки за противозачаточными. Хэйл был склонен к экспериментам и усовершенствованиям, поэтому его составы часто оказывались действенней, чем купленные контрабандой в Тёмном Тупике, улице с самой зловещей репутацией, куда куколки, вроде Рэйвен, заходили редко или не заходили вовсе.

Если бы Рэйвен попросили коротко охарактеризовать такого, как Колд Хэйл, она бы назвала его отщепенцем. Тёмным пятном на и без того не престижном факультете Академии Магии.

Злой на язык, с неуживчивым нравом, не признающий никаких авторитетов одиночка-педант. Не спортивен, сутулится. Вместо дорогого парфюма обдаёт собеседника ароматом едких химических смесей. Происхождение (если верить слухам) самое низкое, но при этом Хэйл осмеливается смотреть надменно даже на таких, как Рэйвен!

«Безмозглые куклы, дурочки, неспособные ни на что дельное, прожигатели жизни», – казалось, говорил его внимательный и в тоже время пренебрежительный взгляд.

Рэйвен привыкла к тому, чтобы к ней относились с неизменным восхищением и почтением, привыкла ловить на себе мужские взгляды, полные обожания, поклонения, желания.

Единственный, кто глядел на неё, как на пустое место, был Колд Хэйл.

И это не могло не бесить.

У Хэйла не было девушки. Он никогда не пытался отвешивать комплименты, флиртовать, за кем-то ухаживать, звать на свидания. Злые языки даже выдвигали предположение, что девушками он не интересуется. Однако в сторону юношей горячих взглядов с его стороны также не было замечено.

Сердце Хэйла принадлежало пыльным книжным архивам, старинным манускриптам, сомнительным рискованным экспериментам, множеству стеклянных колбочек в химической лаборатории.

Не исключено, что сердца у него и вовсе не было – только мозг.

«Социофоб», – как-то пренебрежительно бросил в его сторону один из преподавателей. И это было точное определение.

Колд Хэйл тщательно избегал толкотни и людных мест. Его невозможно было заметить на общих тренировках, в лестничных пробках, застольях. Он предпочитал опоздать, сесть в стороне, спуститься последним, лишь бы сохранить окружающее его пространство свободным и неприкосновенным. Чем шире была полоса отчуждённости между ним и остальными людьми, тем ему было лучше.

Колд Хэйл всегда игнорировал общественные работы и дела, не говоря уже об увеселительных мероприятиях, участие в которых сводилось к тому, что он обеспечивал половину студентов запрещёнными средствами и сваливал.

Какая нужда заставила этого патологического урода оказаться на вечеринке в честь начала учебного года оставалось только гадать.

Академическая бальная зала источала сумрачное готическое великолепие, как и полагается зале, где проходит ведьмовской шабаш.

Илия, невеста Руана, старшего брата Рэйвен, блистала драгоценностями и новой причёской, подруги красовались парами и поодиночке. Девушки щедро угощались изысканными коктейлями. Заколдованные светильники наполняли пространство волшебным светом, переливающимся алмазной крошкой, как змеиная чешуя под солнцем.

Рэйвен стояла у камина с двумя признанными красавицами Академии.

Подругами они никогда не были, потому что с младшей школы соперничали, но знали, что вместе смотрятся прекрасно: брюнетка, ярко-рыжая красотка и блондинка.

Как известно, джентльмены всё же предпочитают блондинок, поэтому Рэйвен как достойных соперниц приятельниц не воспринимала, считая, что они лишь выгодно подчёркивают её собственную красоту.

– Рэйвен, скажи мне, что я ошибаюсь! – жеманно щебетала Анна Сэймур, красотка с рыжими кудрями. – Куда катится мир, если даже в наш узкий круг просачиваются такие личности?

Проследив за движением веера, взгляд Рэйвен упёрся в спину чёрной фигуры. Она не сразу поняла, чем вызвано неудовольствие приятельницы. Переливающийся тёмный шёлк, узкая полоска белой рубашки над глухим воротником казались вполне соответствующими месту и времени.

– Вполне приличный молодой человек, – пожала Рэйвен оголёнными плечами.

– Вполне приличный? – ахнула брюнетка-Розамунда. – Ты что? Издеваешься? Это же Колд Хэйл! Даже то, что на сей раз он где-то разжился презренным металлом в сумме, достаточной для приобретения приличной одежды, не делает его достойным нашего общества. Не знаю, как твой брат допустил его сюда?

– Зато я знаю, – проговорила Илия, подходя к царственной троице и бесцеремонно вмешиваясь в беседу. – Руан проигрался в карты.

–С каких это пор у Кроу не хватает наличности, чтобы расплатиться с долгами? – презрительно выгнула бровь Анна.

– Играли не на деньги.

– А на что же, в таком случае?

– К сожалению, меня не посвятили в подробности, – надула губы Илия.

– Хорошо, что хоть оделся-то этот выскочка на этот раз прилично, – усмехнулась Розамунда.

Но презрительная улыбка противоречила её снисходительным словам.

– Отвратительно, с каким наглым видом он растекается по нашим диванам, – скривилась Анна.

Казалось, ей для «этого выскочки» даже диванов жалко.

Рэйвен постаралась отыскать в толпе брата, чтобы высказать ему всё, что думает о его новом протеже: проклятый низкородный зубрила портит ей настроение, а их семье – репутацию.

К тому моменту, как Рэйвен добралась добрата, тот как раз оказался в обществе омерзительного Хэйла.

– Руан? Можно тебя на пару слов?

– Сестра? – улыбнулся Руан. – Вы не представлены друг другу? Рейвен, моя младшая сестрёнка. Рэйвен – это Колд Хэйл.

Теперь делать вид, будто выскочки не существует, стало сложнее.

Зачем Руан устраивает всё это представление?

Вместо положенного «очень приятно», Рэйвен сухо, едва заметно, кивнула.

Повисла пауза.

Видимо, понимая её чувства, чёртов Хэйл усмехался, не сводя с Рэйвен немигающего взгляда. Он цинично изучал её, как энтомолог любопытное насекомое.

– Вечер очень приятный, мисс. Не так ли?

– Что – да? – прямо-таки проворковал Хэйл, продолжая буравить Рэйвен взглядом.

– Вечер был приятным до вашего появления, – как можно ровнее произнесла она.

Его глаза загорелись нехорошим, опасным огоньком.

– Рэйв! – предупреждающе протянул брат. – Никто не отменял правил хорошего тона. Мистер Хэйл мой гость. Будь с ним вежлива.

– Мистер? – издевательски протянула Рэйвен.

– Сестра, я же просил!

– Ничего, Руан, – проговорил Хэйл. – Не страшно. Прошу прощения, но мне нужно отойти на пару минут. С вашего позволения.

Он откланялся.

Руан поглядел на Рэйвен с непривычной злостью:

– Вызывающее поведение совсем не то, чего я ожидал от тебя, сестра. И совсем не то, чему тебя учили.

Рэйвен не смогла скрыть возмущённого изумления:

– Ты пытаешься понравиться этому типу? Руан, с чего бы? Что вас может связывать? Что вам друг от друга надо?

– Не твоё дело! Но я настаиваю на том, чтобы ты уважительно относилась к нему. Хотя бы из почтения ко мне.

– Я не испытываю к тебе почтения, – насмешливо фыркнула Рэйвен. – И мне кажется, об этой странной дружбе должен узнать отец.

Руан грубо схватил сестру за руку, сильно сжав её ладонь пальцами, так, что ногти вонзились в кожу:

– Только попробуй ему об этом заикнуться!

– И что будет? – возмущённо зашипела она, стараясь высвободиться.

Раздался гонг.

Расцепив руки, брат и сестра несколько мгновений, тяжело дыша, смотрели друг другу в лицо.

Потом Рэйвен прошипела:

– Зачем рисковать репутацией семьи, Руан, связываясь с таким типом?

– Повторюсь, тебя не касаются мои дела с Хэйлом, но если ты настаиваешь на ответе…

– Ты же понимаешь, что настаиваю?

– Он делает для меня одну работу.

– Зная репутацию Хэйла? Что за работа, брат?!

– Ты знаешь о его репутации?

– Её все знают. Кто не наслышан? Нужно оптяпать чёрное дельце, ступай к Колду Хэйлу. Ты ведь не подсел на «эйфорические»? – забеспокоилась она.

– Хватит кудахтать, как престарелая тётушка! Ты младшая сестра, а не старшая!

– Это хоть что-то меняет?

– Ты хуже репейника, Рэйв! Вкатаешься, словно кошка, не отцепишь! Мы совместно работаем над одним новым проектом. Мозги у Хэйла, в отличие от его происхождения, что надо, а мне нужна помощь.

– И в обмен на что он согласился тебе эту помощь оказать?

– В обмен на связи. Если ты не заметила, в этом зале собрались все сливки общества. Такие, как он, многое дадут за то, чтобы попасть сюда. Знакомства с представителями высшего света могут помочь сделать карьеру в будущем.

– С ним понятно. Тебе какой в нём интерес?

– Я намерен присвоить себе открытие, который сделал Хэйл, выдав его за своё собственное. Это поможет убедить отца выделить мне средства для открытия собственного дела.

– Но это… это же мошенничество? Присвоить себе чужую работу, творчество, открытие – разве не воровство?

– Ты ребёнок, Рэйв, – снисходительно усмехнулся брат. – Никакое это не воровство. Назовём это взаимовыгодным сотрудничеством. Будем смотреть на мир объективно? У меня есть большие возможности, но мой мозг далёк от гениального, он никогда не изобретёт ничего нового. У Хэйла самая светлая голова, которую я только знаю, но он нищий, и всё, что ему грозит, в лучшем случае работа в какой-нибудь маго-фармацевтической фирме. Объединив усилия, мы оба добьёмся большего: я – славы, он – денег, мир – новейшие открытия.

– Не проще ли было честно ему заплатить, купив права на его изобретения?

– Станет проще после того, как отец положит деньги в мой трест. Это даст мне возможность вести собственные дела.

Слова брата были убедительны. Рэйвен успокоилась.

Это очень похоже на Кроу – всегда действовать в собственных интересах.

– Получила ответы? Ну, а теперь давай, иди. Возвращайся к своим подругам и танцулькам, не смей мне больше надоедать.

Рэйвен не возражала. Она получила, что хотела, а ссориться с братом в её планы не входило.

– Рэйв! – пролепетала сладким голосом Розамунда, как только Рэйвен вернулась в зал.

Дожидаясь её, подруги сидели, разглядывая журнал мод.

– Когда уже начнутся танцы? Можно же с ума сойти от скуки!

– Думаю, с минуты на минуту.

Вскоре и правда загремела музыка.

Многие молодые люди были слегка не трезвы, но это только добавляло возбуждения.

Рэйвен решила помочь брату заручиться поддержкой нищего отщепенца. Она знала, что, когда заговорит с ним, это будет самый яркий момент в жизни этого изгоя.

Так оно и случилось. Чёрные глаза вспыхнули, как звёзды, стоило ей подойти к Хэйлу поближе:

– Почему вы не танцуете? Видимо, очень взыскательно подходите к выбору партнёра? Кого предпочитаете, блондинок, брюнеток или рыжих?

– Я предпочитаю самый редкий тип женщин, мисс Кроу. Умных.

Но даже отвратительный едкий сарказм, пронизывающий слова и тон, наполненный презрением к таким бесполезным легковесным бабочкам, как она, не могли скрыть правды: чёрные глаза Хэйла горели интересом – интересом к яркой миниатюрной Рэйвен Кроу.

– Возможно, моих скромных умственных способностей хватит на то, чтобы вы вытерпели моё общество в течении хотя бы одного танца?

Протянув руку, Рэйвен коснулась пальцами ладони Хэйла. Вопреки её ожиданиям они не были холодными или похожими на вязкий серый студень. Вполне обычные, тёплые, лишь шершавые и твёрдые, а не мягкие да гладкие как у парней-аристократов.

Хэйл вздрогнул, но руки не отнял.

По пальцам Рэйвен словно потёк ток. Мощный, будто тело Хэйла находилось под напряжением.

Он весь словно искрил.

Рэйвен чувствовала, что именно она владеет в этот момент ситуацией. И ощущала, как уязвим этот колючий, злой мальчишка. Она ловила от этого кайф, куда более мощный, чем даёт любое эйфорическое зелье.

– Как думаешь, я красива? – прошептала она, делая шаг навстречу Хэйлу.

– Тебе интересно моё мнение?

– Не было бы интересно, не спрашивала бы, – улыбнулась она. – Так ты потанцуешь со мной?

В тот момент Рэйвен всего лишь потешалась. Она была молода, красива и успешна. Она обладала титулом «Принцессы Академии». Она считала, что на свете нет человека, способного ей отказать.

Хэйл и не отказал.

Осушив бокал шампанского, она закружилась в вальсе в его объятиях.

К её удивлению, Хэйл танцевать умел. Правда, несколько порывисто и слишком жёстко, его движениям не хватало плавной элегантности истинного аристократа. Но всё же, нужно признать, танцевал он неплохо.

Когда голова начала кружиться слишком сильно, Рэйвен остановилась.

– Что-то не так?

Лицо Хэйла, сам зал вертелись, как будто она стояла на вращающейся платформе карусели.

– Кружится голова, – пожаловалась она.

Дальнейшее помнилось смутно, урывками. В памяти то возникали провалы, то снова заполнялись событиями.

Они зачем-то, держась за руки, поднялись на второй этаж, где Хэйл втолкнул Рэйвен в спальню, захлопывая за ними дверь. А она, почему-то, и не думала сопротивляться.

Всё было как во сне.

Рэйвен, как настоящая юная леди-аристократка, никогда не имела близости с мужчиной. Предполагалось, что первым её мужчиной станет её муж. И обязательно после свадьбы.

Чем в тот момент был затуманен её мозг?

Позже она придёт к выводу, что кто-то подсыпал в шампанское сильное приворотное. В больших дозах, да ещё в сочетании с алкоголем, оно начисто притупляет сознание, высвобождая первобытные, животные инстинкты. Поэтому, вместо того, чтобы поставить Хэйла на место, остановить, она лишь глупо хихикала.

Его глаза были прищурены, он нависал над Рэйвен, опираясь на руки, а ей сердце непроизвольно билось чаще. Рэйвен порывисто обхватила его руками, ногами, всем своим существом.

«Какой приятный сон», – думала она, расслабляясь, полностью подчиняясь незнакомым, новым ласкам.

Её словно несло на гребне волны, а в голове было непривычно пусто. Всё, что осталось – ощущения чужого твёрдого тела, яростно вколачивающего её в мягкий ворох перин и подушек, оставляя по себе чистое, неразбавленное, солнечно-яркое наслаждение.

Она провалилась в свет и летела.

Пальцы молодого человека обвивались вокруг кисти Рэйвен. Он порывисто прижимал её к себе.

А дальше навалилась очередная чёрная волна беспамятства.

Вынырнув из сна, Рэйвен не спешила открывать глаза.

Похмелья-то вроде и не было, да вот вспоминалось прошедшее накануне с величайшим трудом. Беседа с братом, беседа с подругами, танец с Хэйлом. Было весело.

Странный, такой живой, будто настоящий, сон.

Рэйвен медленно открыла глаза. Свет их не резал, дышалось легко, но спальня?.. Спальня была не её! Она приподнялась на локтях, озираясь по сторонам.

Осознав, что лежит в постели в чём мать родила, она заволновалась.Никакой одежды поблизости. А рядом… рядом спал Колд Хэйл!

Сложив два и два Рэйвен пришла в тихий ужас.

Случившееся оглушало, выбивало почву из-под ног, казалось невозможным, невероятным, как жизнь после смерти.

Это был не сон. Но… такого с ней просто не могло быть!

Рэйвен уставилась на молодого человека, чья голова лежала на соседней подушке.

Чужак. Неприятный, некрасивый, ненужный. Как она могла оказаться рядом с ним? Да ещё наслаждаться в его объятиях?!

Она, Рэйвен Кроу, девочка-звезда, столь желанная для всех, отдалась этому… этому… как дешёвая простокровка. Она больше не девственница и каковы будут последствия этого трудно даже представить.

Багровая вспышка осознания разорвала голову Рэйвен внезапно проснувшейся мигренью.

Она погибла. Ночь с Хэйлом могла поставить крест на всём её будущем, как капля яда, отравить всё.

Она не знала, что для неё в этот момент желательней – увидеть Хэйла мёртвым или самой скончаться на месте.

«Ладно! – попыталась взять себя в руки Рэйвен. – Нужно просто выбраться отсюда и сделать вид, что ничего не было. Придётся как-то это пережить».

Но выбраться без последствий не получилось. По всем законам подлости и коварства дверь отворилась, а на пороге с раскрытыми от удивления ртами остались стоять декан факультета, ректор и префект.

Появление новых лиц заставило сонного принца, наконец, проснуться. Окинув взглядом сначала преподавателей, потом Рэйвен, Хэйл вскочил, как ошпаренный, прикрываясь простынёй.

– Вот же чёрт! – смачно выругался он.

Деканд сделался багровым от злости, ректор – бледным от страха. Лишь перфект выглядел довольным, что оказался в эпицентре скандала.

– Мы везде вас искали, мисс Кроу, – фыркнул ректор.

– Даже и не знаем, радоваться или огорчиться тому, что, наконец, нашли, – трагически вздохнул декан.

– А с чего вы решили искать мисс Кроу в моей комнате? – поинтересовался Хэйл.

– Кое-кто видел, как вы выходили из бальной залы вместе. Но мы до последнего надеялись, что это просто слухи. Ладно, господа, одевайтесь. Всем предстоит пережить не самые приятные минуты. Будет легче, если вы к тому моменту окажитесь полностью одетыми.

Рэйвен испытывала непреодолимое желание сесть прямо на пол, вытянуть перед собой ноги и разреветься в голос. А ещё лучше умереть, не сходя с места.

На самом деле умереть, без всякого красного словца.

Какой ужас! Какой позор! Какой стыд! Самой себе в глаза смотреть невыносимо. Ладно бы она соблазнилась на красавца вроде Айзека Блада, перед которым не растаяла бы только мёртвая. Ладно бы согрешить с наречённым женихом? Хотя и тут позора не оберёшься.

Но – Колд Хэйл?!

Ясное дело, она никогда бы не оказалась с ним в одной спальне, если бы не происки врагов. Завистников у Рэйвен было предостаточно. Парней она с удовольствием динамила, а девчонки ненавидели её уже по одному факту существования. Человеческая натура несовершенна, не терпит, когда кому-то от щедрой руки Судьбы досталось слишком много благ – красота, молодость, известность, щедрый магический дар, ум и популярность.

Люди стремятся компенсировать это какой-нибудь пакостью.

– Ты собираешься одеваться? Или так и будешь нагишом щеголять? – язвительно поинтересовался Колд.

Сам-то он успел упаковать свои тощие телеса в привычные вороньи тряпки.

Рэйвен испытала такой острый приступ отвращения к несуразному однокурснику, что на мгновение показалось, сейчас задохнётся от ненависти к нему.

Она верила, что вполне способна его убить.

– Подай мне платье, – холодно бросила Рэйвен, пренебрежительно передёргивая округлыми точёными плечиками.

– Что, прости? – нахмурился Колд. – Не понял?

Когда Рэйвен злилась, она не повышала голос, наоборот, он звучал на полтона тише:

– Что тут непонятного? Я велела подать мне платье.

Лицо Колда приняло привычное, замкнутое выражение, глаза сделались колючими, как спина у ежа.

– Я как-то пропустил тот момент, когда нанялся к тебе в горничные. Твоё платье, если что, валяется прямо у твоих ног.

– Не «тебе», – ледяным тоном потребовала Рэйвен. – А «вам, миледи».

– Я вам не слуга, миледи. Так что наклоните ваш тощий зад и поднимите ваши одёжки сами. И впредь, как бы не сложилась ситуация, не советую срывать на мне дурное настроение. Тогда мне не придётся в отместку демонстрировать собственный норов.

– Думаешь, выиграл, да? – как змея, которой отдавили хвост, зашипела Рэйвен. – Твоя победа выйдет тебе таким боком, что пожалеешь, что на свет родился. Это я тебе обещаю.

– Ты о чём говоришь? – удивился Хэйл.

– Всем известно, чем ты промышляешь. Вкрался в доверие к моему брату, опоил меня чёртовым зельем, а теперь надеешься, что отец, вынужденный отбеливать мою репутацию, отдаст за такого хмыря, как ты, такую, как я? И не рассчитывай! Я… я скорее повешусь.

– О! Если ситуация повернётся таким образом, а тебе вдруг не хватит духу надеть на шейку удавку – зови. Подсоблю.

Рэйвен зло подхватила платье и, порывисто и спешно, натянула его на себя, путаясь в пышных многоярусных юбках. Не получалось застегнуть молнию на спине, руки скользили по гладкой, как мокрая змеиная кожа, материи. Раз за разом тонкий хвостик «молнии» выскальзывал из дрожащих пальцев, никак не удавалось его подцепить.

Устав наблюдать за её беспомощными попытками или, может быть, торопясь от неё избавиться, Хэйл, процедив ругательство сквозь зубы, потянул застёжку вверх.

– Готово, – буркнул он.

Видимо, надеясь на «спасибо»? Как бы не так, не дождётся! Да она себе скорее язык откусит, чем поблагодарит за что-нибудь это нечёсаное чучело.

Рэйвен не удержалась, бросив на себя взгляд в зеркало, висевшее на стене рядом с дверью. Ей тут же захотелось его разбить. То, что отражалось в глубине ртутной поверхности, не могло быть ею. Это же какая-то дешёвая потаскушка! Глаза сверкают, на скулах горит лихорадочных румянец, белокурые мягкие волосы растрепались, причёска похожа на воронье гнездо.

Отец пристукнет её проклятьем на месте сразу же, как увидит. Может оно и к лучшему. Не придётся терпеть позор, представляя того, кто украл её девственность и честь, как своего мужа, собирая насмешки и презрительно-жалостливые или, наоборот, торжествующие, взгляды.

– Ты просто на меня сильно разозлилась или по жизни мегера? – с искренним любопытством поинтересовался Колд.

То, каким спокойным он выглядел, бесило ещё сильнее. И лишь укрепляло Рэйвен в её подозрениях.

– Ты действительно не понимаешь? Или прикидываешься? – сузила глаза она.

Если бы взгляды могли убивать, поджигать или обращать в камень, Хэйлу бы сейчас, под взглядом Рэйвен, точно не поздоровилось.

– Ты не понимаешь, в каком мы положении?

– Да что такого-то? Ну, неприятно, конечно, – вздохнул он. – Но ведь не конец света?

– Не конец света?! – взорвалась Рэйвен. – Для себя, может быть, и не конец! Ты, возможно, даже надеешься на начало новой эры! Но для меня всё кончено! Отец меня не простит. Он вышвырнет меня вон! Брат станет презирать, подруги злорадствовать, передо мной захлопнутся все двери. Никто не захочет иметь дел с девицей, позарившейся на такого, как ты, безродного парию! Я опозорена! Я – пропала.

– Ужасно, наверное, – без тени сочувствия выдохнул Хэйл. – Как хорошо тем, кто не родился аристократом. В моём мире всё гораздо проще. Никому нет дело до того, с кем ты спишь, твоё нижнее бельё – это лишь твоё грязное бельё.

– Перестань, – скривилась Рэйвен. – Перестань говорить такие неприличные вещи! И что ты себе думаешь? Что случившееся никак не отразится на твоей жизни? Я бы, наверное, тоже смогла бы забыть этот кошмар, если бы не последствия.

– Какие последствия?

– Отец станет настаивать на свадьбе.

– Что ж, уверен, он подберёт для тебя выгодную кандидатуру.

– Не старайся выглядеть большим идиотом, чем ты есть! Отец заставить меня выйти замуж за тебя. За тебя! И ни за кого другого!

Нельзя сказать, чтобы до этого момента Хэйл выглядел румяным, но после заявления Рэйвен сделался белее простыни, на которой они проснулись.

– О! Только не делай вид, что ты не знал? – ощетинилась Рэйвен. – Будто не рассчитывал на это с самого начала? С того момента, как подмешал мне в бокал свои проклятые зелья!

– Ничего я тебе не помешивал.

– Так, по-твоему, я сама сюда за тобой притащилась?! И отдалась тебе по собственному желанию?! – упёрла она руки в боки.

– Силком-то я тебя точно за собой не тащил, – нахмурился Хэйл, устало потирая виски.

Он наморщил лоб, словно силясь что-то вспомнить:

– Может быть, ты и права? Возможно, нас действительно опоили. Я всё помню словно через раз.

– Прекрасно! – зло рассмеялась девушка. – Просто чудесно! Именно о такой первой брачной ночи каждая и мечтает. Чтобы самой ничего не помнить, и чтоб её тут же забыли, как рассеявшийся по утру туман.

– Если тебя это утешит, кое-что я помню. Даже лучше, чем самому бы хотелось.

– Меня это не утешает. Меня ничто не способно утешить. Это катастрофа, мой личный Армагеддон. Прошлой жизни уже не будет…

– Я понял, понял, – вскинул руки Хэйл в жесте, означающим капитуляцию. – Не начинай сначала, прошу. Прошлой жизни не будет – начнётся будущая. Так что давай лучше пойдем уже, ладно? Нас, наверняка, заждались.

Рэйвен разом сникла притихнув.

Трусихой она себя никогда не считала, но на то, чтобы переступить порог комнаты и пройти по корпусам Магической Академии, ей нужно было собрать всё своё мужество.

– Если избежать чего-то всё равно нельзя, лучше принять его как можно раньше, – изрёк Хэйл, распахивая перед Рэйвен дверь.

Если бы у неё имелся выбор между тем, чтобы войти в клетку с тиграми и шагнуть в злополучный коридор, она бы, не задумываясь, выбрала тигров. Но никто ей выбора предоставлять не спешил, так что, выпрямив спину и высоко задрав голову, пришлось чинно двинуться вперёд, изображая уверенность и достоинство, которых в помине не было.

Коридор растворялся в полумраке. Рэйвен, вынужденная шагать вперёд, молчаливо благословляла судьбу, случай или того неизвестного, кто позаботился о том, чтобы он пустовал.

Но вот красная дорожка изогнулась, обозначая поворот к лестнице и, конечно же, по закону всемирной подлости, в самом узком месте коридора Рэйвен приметила высокого белокурого юношу с длинными волосами, забранные в знакомый с детства конский хвост.

Это была не случайность, а засада. Стоило поравняться с братом, вальяжно привалившимся плечом к стене, как тот выставил вперёд свои бесконечно длинные ноги, преграждая путь.

– Привет, сестрёнка.

– Поджидаешь меня, чтобы пожелать доброго утра?

– Хочу предупредить, что отец уже прибыл в Академию. И он в курсе твоей дикой выходки.

Этого она боялась больше всего. Знала, что неизбежно, что отца вызовут и до его сведения обязательно донесут всё с подробностями, но известие о том, что это уже случилось, что с минуту на минуту придётся столкнуться с последствиями собственного легкомыслия, леденило ей кровь.

Руан улыбнулся стоявшему рядом с его сестрой Хэйлу с таким выражением, что у Рэйвен от неприятных предчувствий засосало под ложечкой.

– Ты ужасный тип, Колд Хэйл, – заявил брат. – Я был к добр к тебе. Чем ты отплатил мне за доброту? Совратил мою сестру? Славно развлёкся?

– Ты не понимаешь, – покачал головой Колд. – Моей вины тут нет. Нас подставили.

–Точно. – хмыкнул Руан. – Особенно тебя.

Брат весь, от кончиков начищенных ботинок до светлой макушки источал угрозу.

– Не надейся, что я спущу тебе это с рук, – зловеще пообещал он. – Ты опозорил мою сестру, оставил грязный след на репутации моей семьи и я, как только представится случай, не спеша отпилю тебе голову самой тупой пилой. Считай это официальным объявлением войны, змеёныш. Отныне ходи и оглядывайся. Только будь уверен, тебе это не поможет.

– Кроу, мне не нужна твоя сестра. Никакие деньги не заставят меня связаться с глупой куклой, добровольно сунувшись в капкан того, что в вашем кругу принято называть брачными узами. Я себе не враг. То, что случилось вчера ночью, произошло не по моему умыслу. Мне это ни к чему.

Рэйвен почувствовала, как загорелись от ярости и унижения щёки.

– Если не ты, то кто же всему виной? – поднял бровь Руан.

– Не знаю, но могу постараться выяснить. Руан, – бросил Хэйл на него взгляд исподлобья, – мы можем договориться.

– Со мной? – брезгливо поджал губы брат Рэйвен, отшатываясь от дружески протянутой руки. – Это вряд ли. Отныне всё, что ты можешь рассчитывать получить от меня, это нож в грудь и проклятие в спину. Мы никогда не были друзьями, но с сегодняшнего дня ты для меня не просто прохожий, Хэйл. Ты мой враг.

Такими угрозами в Академии просто так не бросались. Лицо Хэйла потемнело.

Рэйвен надеялась, что брат скажет ей на прощание ободряющее слово, но Руан, даже не взглянул в её сторону, пошёл, насвистывая, прочь.

Оба, и Рэйвен, и Колд, тоскливо посмотрели ему вслед.

– Что ж? Кажется, я могу поздравить себя с ещё одним нажитым врагом, – невесело усмехнулся Колд. – Идём дальше, миледи? – склонил гадёныш голову в издевательском поклоне.

Не удостоив его даже взгляда, Рэйвен двинулась к двери.

Открывая её, она мысленно приготовилась к самому худшему.

Первым порывом Рэйвен было броситься отцу в ноги, объяснить ситуацию, умолять о защите, пощаде и снисхождении, но встреча с братом подействовала отрезвляюще. В их семье все хищники, а у хищника пощады просить бесполезно. Тут можно только убегать или драться, смотря по обстоятельствам.

Нужно сохранять хладнокровие и чувство достоинства. В конце концов, не убьёт же отец собственную дочь?

Кабинет ректора был самой роскошной комнатой во всей Магической Академии, а бедностью здесь не отличались ни одни апартаменты.

Ректор стоял навытяжку у высокого секретера. Отец Рэйвен сидел в кресле с высокой спинкой, непринуждённо закинув ногу на ногу.

Первым, что бросалось в глаза в его облике, были сверкающие туфли из чёрной кожи самой тонкой выделки. Затем алый, как кровь, перстень, на длинных, слишком бледных пальцах, сжимающих трость с набалдашником в виде оскалившейся рептилии.

Третьим броским штрихом в облике Уорлока Кроу был водопад белокурых волос, свободно струящихся по плечам. Белокурые волосы – визитная карточка рода, отличительная черта всех Кроу.

С первого взгляда Руана и Уорлока можно было бы принять за братьев, хотя разница между отцом и сыном была больше полувека. Благодаря тёмной магии отцу Рэйвен удалось разгадать секреты вечной молодости, правда, он ни с кем не спешил ими делиться. Впрочем, если его кожи его не коснулись морщины, а черты не исказились временем, в глазах всё равно отражался жизненный опыт.

Властная, жёсткая аура окружала фигуру мага, известного как сильнейший некромант во всей стране.

Рядом с отцом Рэйвен всегда было тяжело дышать, а сейчас этот грозный, сильный и жестокий человек имел все основания быть ею недовольным.

Что будет дальше, Рэйвен и предположить не могла.

Атмосфера накалялась с каждой секундой. Ещё немного и, возможно, воздух можно будет, как студень, потрогать ложкой.

– Мистер Герман, оставьте нас, – властный, но приглушённый голос отца, заставил Рэйвен внутренне сжаться.

Несколько секунд ректор Академии и Уорлок Кроу молча смотрели друг другу в глаза.

Уголки губ Уорлока дёрнулись, выражая насмешливое пренебрежение:

– Если я решу оторвать одному из них голову, вы вряд ли осмелитесь мне помешать. Так какой смысл в вашем присутствии? Лучше уйдите.

И ректор подчинился. Беспрекословно.

Сколько Рэйвен себя помнила, все и всегда повиновались её отцу беспрекословно.

Она с любопытством покосилась в сторону патлатого Хэйла.

Ситуация была даже пикантной. В других обстоятельствах она бы с любопытством понаблюдала за встречей таких разных людских типажей, как Уорлок Кроу и Колд Хэйл. Особенное любопытство вызывало то, как поведёт себя с отцом этот полудикий зверёныш.

Нервничая, мистер Герман удалился, бормоча под нос что-то невразумительное про дела семейные и невозможность в них вмешиваться.

Уорлок разглядывал Хэйла в упор, словно обезьянку. Хотя, чего там разглядывать-то? Всё ж с первого взгляда ясно.

– Итак, Колд Хэйл, вы изволили добиваться чести назваться моим зятем? – голос отца сочился ладаном и елеем.

– Уверяю вас, мне ничего подобного даже в голову не приходило, – отозвался Колд.

Уорлок нависал над ними, неумолимый и бесчувственный, как злой рок, не предвещая ничего хорошего. На его каменном лице, в прищуренных глазах, надменно вздёрнутом подбородке читался приказ и угроза.

Рядом с ним Хэйл выглядел ещё большим заморышем, чем обычно. Выцветший от времени и частых стирок пиджак, чёрные волосы, свисающие неровными прядями вдоль запавших щёк, частично скрывали его лицо с острыми чертами.

– Полагаю, всё произошедшее шло вовсе не по плану и было полной импровизацией?

– Именно так, – угрюмо кивнул Хэйл, глубже запуская сжатые кулаки в карманы.

– Отец! – вмешалась Рэйвен, решившая, что самое время сейчас изложить собственную версию происшедшего. – Он опоил меня чем-то! Иначе я никогда бы не взглянула на такого…

– Помолчи, – велел Уорлок и Рэйвен стихла.

– Ты сделал то, в чём тебя сейчас обвиняют, Колд Хэйл? – шёлковым голосом поинтересовался Уорлок. – Опоил чем-то мою дочь?

– Я тут успел навести кое-какие справки и выяснил интересный факт. Кажется, ты подвязался изготавливать для моего сына какие-то полулегальные порошки?

– Ничего противозаконного мы не делали, – угрюмо глянул на собеседника Хэйл, напоминая затравленного волчонка.

– Может быть и нет, но раз ты сумел изготовить основу такого уровня, уж любовное зелье для тебя дело пустячное.

– Я настаиваю на том, что не применял против вашей дочери никаких зелий и заклинаний. Зачем мне это? Рэйвен никогда мне не нравилась.

– Необязательно был влюблённым, достаточно просчитать выгоды подобного брака.

– Брака? – нервно дёрнулся Хэйл.

Взгляд его сделался совсем затравленным, как если бы он попал не просто в клетку – в жёсткий капкан.

Здесь Рэйвен его отлично понимала. Она-то с самого начала себя так чувствовала.

– Если бы подобная фантазия пришла мне в голову, сэр, уверяю вас, я бы тут же просчитал не только сомнительные, призрачные плюсы, но и вполне реальные минусы и риски. Вы не из тех людей, кто легко принимает нового члена в семью. Особенно, если этот самый член не вами самим выбран.

Рэйвен наклонила голову, чтобы скрыть усмешку. Намеренно или нет, но Хэйл выражался двусмысленно и фривольно.

– Скорее всего, в подобных обстоятельствах ваш новоиспечённый зять не получит никаких бонусов. Ваша дочь, вы уж простите за прямоту, совершенно не в моём вкусе. Мне всегда нравились самостоятельные, полнокровные, решительные девчонки, а она похожа на фарфоровую куклу. Такую сподручней держать под стеклом, чтобы не запылилась и, не дай бог, не разбилась. Есть вещи строго декоративные, есть функциональные. На первое у меня нет ни моральных, ни материальных средств.

– Вы весьма доступно изложили вашу точку зрения. Но как быть с тем, что утром она проснулась в вашей постели?

Хэйл не обманывался мягким голосом. За всей обходительностью Уорлока Кроу угадывалась поступь подкрадывающегося хищника, прячущего в мягких подушечках лап острые изогнутые когти.

А уж о том, насколько они острые и точны, Рэйвен знала не понаслышке.

– Ваша дочь ведь уже сказала – нас опоили.

– Как удобно, правда? Взять и переложить ответственность с себя на кого-то?

– Это легко доказать. Если против нас было использовано любовное зелье, любой, даже поверхностный анализ, подтвердит присутствие компонентов в крови.

– А будущему жениху моей дочери, молодой человек, я предъявлю результаты анализов взамен украденной вами девственности?

– Что, простите? – дёрнулся Хэйл.

– Нет теперь никакой разницы, как это произошло. Главное, что это случилось.

– Нас подставили! – повысил голос Хэйл, лихорадочно блестя глазами. – Ваша дочь вам говорит то же самое!

– Вы, видимо, плохо слышите? Или у вас проблемы с пониманием английского, молодой человек? Я повторю – это уже не важно. Предмета для спора нет. Вы оба нарушили устав академии, чем опозорили себя и свои семьи. Вы лишили мою дочь честного имени. Так что теперь придётся нести последствия свои ошибок. Вам обоим.

– Я не женюсь на вашей дочери! Вы не можете меня заставить!

Уорвик, сверкая глазами, сделал шаг вперёд, наступая на дерзкого юнца. Слышать слово «нет» он не привык.

Несмотря на светлые волосы и глаза, от фигуры отца в этот момент волнами исходила тяжёлая, удушливая тьма.

– Вообще-то могу. И заставлю. Не сомневайтесь в этом. Если потребуется, промою вам мозги до такой степени, что пойдёте под венец пуская слюни, как идиот. Коим вы, собственно, и являетесь, раз оказались в подобном положении. И, как вы совершенно правильно изволили заметить, этот брак не даст вам никаких бонусов. Он – ваше наказание, а не награда. Вы получите мою дочь и ничего более. Ни фунта, ни доллара, ни цента. Ты, моя дорогая, – Уорлок повернулся к дочери, – можешь забрать с собой только платья. И те из драгоценностей, что были подарены тебе лично, и не относятся к фамильным. Обряд состоится сегодня вечером.

Рэйвен стояла, кусая губы. Сказанное отцом не было неожиданностью. К чему-то подобному она готовила себя всё утро.

Проклятый Хэйл! Пусть сдохнет в муках! Она теряет всё – положение, богатство, будущее, возможность стать женой человеку, равному себе.

А он ещё смеет стоять тут с кислой миной? Подумайте, какое несчастье для отщепенца заполучить в жёны дочь самого Кроу!

Как бы отец не распинался, сам факт женитьбы на ней уже поднимает этого урода на несколько ступеней вверх по социальной лестнице. Найдётся множество идиотов, готовых услужить, пусть даже нелюбимому, всеми фибрами души презираемому, но зятю самого Кроу!

– Будьте готовы, оба.

– Сэр, я не давал своего…

– Довольно!

Это прозвучало, как ударивший хлыст.

– Ещё слово, молодой человек, и можете считать, что ваше обучение в Академии завершено. И я буду не я, если все двери магических ведомств не закроются перед вашим носом.

– Вы это серьёзно? – дрожа от ярости процедил Хэйл.

– К вашему сведению, я всегда предельно серьёзен. Ступайте готовиться к свадьбе.

Этот день обязан был стать чем-то особенным. Не существует молодых девушек, не мечтающих о том, что день её свадьбы обернулся грандиозным праздником? Каждая это «грандиозно» представляет по-своему, но то, что этот день самый важный в жизни и, в идеале, случается лишь однажды, мечтают все.

В случае с Рэйвен свадьба должна была поражать размахом, масштабом и великолепием. К такому празднеству готовятся загодя, с репетициями. Обязательным были все декорации и атрибуты: шикарное платье, стоимостью в целое состояние, белые лебеди в пруду, летящие голуби в безоблачных небесах и струящие в воздухе лепестки роз. Вековое, но такое же вечно-юное, как лицо её отца, поместье, наполнилась бы гостями на месяцы. Одно увеселительное мероприятие сменялось бы другим. Всё это гремело бы в её честь.

Но честь была утрачена глупо и непоправимо, а вместо триумфа Рэйвен ожидал позор – тайное венчание, больше похожее на похороны.

– Какого ж чёрта ты молчала? – набросился на неё Хэйл, как только дверь за отцом затворилась. – Ты ж слово поперёк ему не сказала! Можно подумать, что моя кандидатура в мужья тебя не так уж сильно напрягает, как ты тут распинаешься!

Вот убить бы этого червяка. Раздавить каблучком и забыть о его существовании.

– Конечно, – холодно кивнула Рэйвен. – Впечатлившись твоими любовными талантами, жду не дождусь повторения брачной ночи, – фыркнула она презрительно.

Рэйвен тошнило от одной только мысли о горящих любопытством глазах приятельниц. Ничто не вызывала в них такого азарта, как предчувствие скандала. А что могло быть скандальней брака между принцессой Кроу и нищебродом Хэйлом?

В этот момент она ненавидела весь мир. Взять бы, как скатерть, этот день и сдёрнуть, чтобы полетели во все стороны бессмысленные фигурки. Или сбежать куда-нибудь подальше.

Но бежать бесполезно. Отцовские эмиссары отыщут её в два счёта. Будь она живой или мёртвой, всё равно придётся выполнить родительскую волю.

К свадьбе сердце не лежало, но Рэйвен всё равно тщательно обдумала свой наряд.

Одежда – это важно. Одежда – это визитная карточка, знак, система символов.

Белое традиционное платье символизирует невинность – в её случае отпадало сразу. Чёрный цвет слишком нарочито продемонстрирует траур, а любая демонстрация есть признак дурного вкуса. Красный – цвет азарта, войны, страсти и огня. Цвет вызова. Цвет отваги. Цвет праздника и радости. Не подходит.

Рэйвен остановила выбор на бледно-сиреневом платье. Лавандовый цвет в сочетании с простым фасоном делал её утончённой и бледной. Делать высокую причёску она не стала, оставила густые, длинные платиновые локоны свободно виться по плечам. В таком наряде она напоминала себе сильфиду, лёгкую, воздушную, пусть и грустную.

К алтарю её вёл брат. В полупустом храме гулко и тоскливо звучали их шаги. Отец проигнорировал свадьбу единственной дочери.

На несколько коротких секунд сердце замерло при мысли, что Хэйл может не явиться тоже. Рэйвен не поняла, в надежде или страхе? Но тут же приметила в проходе между двумя рядами ровных скамеек тонкую сутулую фигуру.

Всё-таки явился? Хотя, чему удивляться? Отцу никто никогда не перечил и не отказывал. Перед ним трепетали первые люди в государстве. А тут какой-то патлатый мальчишка?

Хотелось сказать какую-нибудь колкость или гадость. Просто так. Чтобы не одной ей было так отвратительно гадко на душе.

Хорошо, что Рэйвен заранее озаботилась и сама выбрала для себя свадебный букет. Этот неудачник, конечно же, явился с пустыми руками. Что может знать этот деревенщина о приличиях?

На первом ряду сидели ректор и деканы двух факультетов. Других свидетелей не было.

Молча, как можно прямее держа спину, Рэйвен подошла к жениху, чтоб ему провалиться. Но Хэйл не провалился. Стоял, спокойный и, с виду вполне в себе уверенный, как ни в чём не бывало. При виде невесты даже вежливо кивнул в знак приветствия. Рэйвен этот знак проигнорировала, молча встав рядом с ним, плечом к плечу.

Церемония началась, но она её совсем не запомнила. Нечто маловразумительное, в их случае начисто лишённое смысла. Глупо звучали слова о любви и святости священного союза. Какая тут святость? Нужда женится, горе замуж выходит.

Когда жрец по завершению обряда велел скрепить обряд поцелуем, губы Хэйла были такими же ледяными, как у самой Рэйвен.

– Что ж? Поздравляем вас.

Ректор был единственным человеком, осмелившимся произнести эти слова. Судя по пакетам, что он держал в руках, ему достало цинизма даже подарок им приготовить.

– Как молодожёнам, вам полагается медовый месяц, – улыбался он. – Я распорядился предоставить вам две недели дополнительных каникул.

– Что?! – хором воскликнули напуганные такой перспективой «молодожёны».

– Решил, что вам приятнее будет провести эти дни где-нибудь в уединении.

– Это совершенно не обязательно, – свёл брови Хэйл.

Рэйвен была абсолютно с ним согласна.

– Вот путёвка на двоих, в любое экзотическое место, куда только пожелаете. Место назначения специально не указано, чтобы вы могли выбрать его сами. При желании можете покинуть Академию уже сегодня, но ровно через две недели я рассчитываю увидеть вас снова здесь.

Всё ещё с приятной, фальшивой улыбкой, словно приклеенной к губам, ректор откланялся.

Хэйл покосился на Рэйвен.

– Что скажешь?

– На счёт чего?

– Ректор ясно дал понять, что рассчитывает избавиться от нас на пару недель.

– Если это неизбежно, покинем Академию завтра.

К облегчению Рэйвен Хэйл не стал перечить.

Она игнорировала фанатичный интерес и летящий в спину шепоток сплетен. Ей хватило мужество дойти до своей комнаты с прямой спиной. И только заперев дверь, отгородившись от всего мира, Рэйвен дала волю гневу и отчаянию, выплеснув их через слёзы.

Когда выплакалась, сделалось легче.

Что ж? Как там говорят? Не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней. В любом положении можно найти что-то интересное и полезное, если хорошенько постараться. Например, завтра, поехав вместе с Хэйлом, Рэйвен получит возможность увидеть то, о чём всегда мечтала: как выглядит мир по другу сторону барьера – мир без магии. Может быть, даже удастся проехаться на странном человеческом транспорте? Посмотреть города, так отличающиеся от городов в мире Рэйвен?

Утешившись этой слабой перспективой, она успокоилась и решила провести последнюю ночь своего девичьего одиночества с толком – то есть хорошенько выспаться. И слово с делом не разошлось.

А утра, не вызывающего у Рэйвен радостного подъёма, не существовало. Новый день – это всегда новые возможности, даже если что-то накануне и пошло не так, как хотелось. Новый день – это всегда шанс всё исправить к лучшему.

Не то, чтобы с утра Колд Хэйл нравился Рэйвен сильнее, чем он нравился ей с вечера, но она решила смириться с тем, что исправить всё равно не получится.

Долго залёживаться в постели она не привыкла. Совершив небольшую пробежку в парке Академии, посветила остатки утра сборам. Привыкшая во всём к большому размаху, она и сейчас собрала с собой целый ворох одежды, так, на всякий случай, а то мало ли что? Благо, на свете существуют расширяющие чары, позволяющие вещи задвинуть в пространственно-временной карман, привязав его к зачарованному порталу небольших размеров. В данном случае таким ключом выступала маленькая дамская сумка, куда Рэйвен и уместила весь свой гардероб.

Упаковав всё, что посчитала предметом первой необходимости, она отправилась завтракать.

Наконец-то подруги получили возможность удовлетворить своё любопытство! Они слетелись за их общий столик с катастрофической поспешностью.

– Доброе утро, Рэйв! Отлично выглядишь! – сверкала в широкой улыбке акульими зубами рыжая Анна.

– Разочарована? – как ни в чём не бывало усмехнулась Рэйвен.

– Ну, с учётом обстоятельств, все мы были готовы к тому, что ты будешь немного расстроена.

– Приятно вас удивить.

Анна с Розамундой переглянулись:

– Значит, всё не так плохо, как мы подумали?

– А что вы подумали?

– Ну, что это чья-то глупая шутка. Что кто-то жестоко подшутил над вами обоими, подсыпав крышесносное зелье. Вот вы с Хэйлом и отожгли.

– С чего бы вам такое подумать? Если только вы сами его и не подсыпали?

– Нет, конечно! О чём ты? – изобразили обе оскорблённую невинность.

Рэйвен мысленно поставила галочки напротив их имён. У подружек, как ни у кого другого, была возможность подмешать зелье в шампанское. Они знали её любимые марки, знали привычки и терпеть Рэйвен не могли. Что, конечно, не делало их автоматически виновными, но зато подозреваемыми – сколько угодно.

– Может быть, ты тайно ото всех сохла по этому тощему Хэйлу? – прыснула в кулачок Розамунда. – И, воспользовавшись случаем, подвела его под венец?

Рэйвен стиснула челюсть, стараясь не выказывать охватившей её злости. Они ещё заплатят за свою дерзость! Или она будет не она. Точка-то поставлена лишь в предложении, а не во всей книги.

Она вернётся в Академию. Ни одной из них её не заменить. Принцессой нельзя стать – ею рождаются. Вот даже королевой – можно, но принцессой – нет!

Все они по сравнению с ней лишь жалкие, глупые выскочки. Она найдёт способ поставить их не место.

В столовую вошёл Айзек Блад. И как всегда при его появлении сердце в груди Рэйвен мучительно заныло.

Он был прекрасен, как всегда – высокий, плечистый, длинноногий зеленоглазый красавец. Парень, которого Рэйвен пыталась заполучить ещё со школьный скамьи, веря всего неделю назад, что рано или поздно обязательно преуспеет и поймает этого прекрасного мотылька, насадив его на иглу своего неотразимого шарма и очарования. Или широких перспектив на будущее, которое открывало одно имя её отца.

Теперь Айзек был для неё недоступен. Недосягаем, как звезда на небе.

Блад стремительным шагом пересёк пространство, отделяющего входную дверь и общую столовую от столика, за которым сидели девушки и, ногой пододвинув стул к столику, опустился на него.

– Брысь отсюда, – шикнул он на девчонок.

Те послушно потрусили в сторону, бросая любопытные взгляды на организовавшуюся парочку с безопасного расстояния.

– Рэйвен Кроу, это правда? – по-змеиному тихо зашипел Айзек.

– Что именно? – сонно ковыряясь в тарелке и ничего не видя перед собой, уточнила она.

Досадливо обернувшись и оценив обстановку, Айзек поставил защиту, отгородившись от остальных присутствующих заглушающей руной, надёжно отсекающей возможность быть подслушанными.

– То, что я узнал от твоего брата. Что ты и Колд Хэйл поженились?

– Мой брат похож на человека, сочиняющего небылицы о своей сестре? Нет? Значит, правда.

Зелёные глаза Айзека метали молнии.

Ещё недавно Рэйвен многое отдала бы, чтобы увидеть его в такой ярости и знать, что причина этого – она. Сегодня же это чувствовалось, как соль на ране.

– Рэйвен, ну что же ты натворила?!

– Я не хочу об этом говорить, ясно? Что сделано, то сделано. Точка.

– Зачем ты согласилась на этот брак?

– Что, прости?

– Зачем согласилась выйти за него замуж? Всем же понятно, что тебя подставили!

– Ну, судя по всему, не всем. По-крайней мере, мой отец исключение. Ему вот это было неясно. Или безразлично, не знаю, но так или иначе, а обращаться ко мне теперь следует не как к Кроу. Теперь я – Хэйл.

– Рэйвен Хэйл? По мне, так определённо звучит неплохо.

Голос Колда раздался неожиданно.

Увлечённые беседой, ни Рэйвен, ни Айзек не заметили, как он подошёл.

Судя по выражению лица, встреча с зеленоглазым предметом всеобщего девичьего воздыхания его не порадовала.

– Не возражаешь, Блад, против того, чтобы оставить меня с моей женой наедине?

Смерив Хэйла ненавидящим, мрачным взглядом, Айзек всё же не стал провоцировать скандал, повышая градус напряжения. Он поднялся со стула.

Рэйвен при этом испытала двоякое чувство. С одной стороны, облегчение. Она и без того кожей чувствовала взгляды, обращённые к ним со всех сторон, а скандал, ведь это вовсе не то, чем приятно привлекать внимание.

С другой стороны, была разочарованна тем, как легко Блад уступил своё место её, теперь уже законному, мужу.

– Что это сейчас было? – спросил Хэйл, усаживаясь.

– А тебе что-то не нравится? – зло процедила Рэйвен.

– Не нравится.

– Что именно?

– То, как ты тут краснела и бледнела перед этим типом.

– Я теперь должна спрашивать у тебя разрешение перед тем, как покраснеть? – с сарказмом протянула она. – Даже Древний Кодекс Домостроя не доходит в своих требованиях до таких крайностей.

– Я бы не вмешивался, нравится из себя строить дуру – пожалуйста. Но с недавних пор наши имена связаны.

– Вовсе не обязательно мне об этом напоминать. Хотелось бы забыть, да невозможно.

– Ладно, – брезгливо поморщился Хэйл. – Проехали. Но перед тем, как закрыть тему, напомню, так, для галочки, чтобы потом лишних обид не было – измена считается поводом для развода. Буду даже благодарен, если дашь мне повод закончить этот фарс.

– И не мечтай. Так легко от меня не отделаешься.

– Что так? Успела за одну ночь понять, какое я сокровище?

– Не готова портить свою репутацию.

– Да от неё и так остались одни лохмотья.

– Лохмотья лучше, чем вовсе ничего.

Какое-то время они грызли спаржу в немом молчании.

– Ты уже решил, куда поедем путешествовать? – прервала повисшую паузу Рэйвен.

Подождав немного и поняв, что сам Хэйл развивать мысль не торопится, Рэйвен решила уточнить:

– Ко мне домой.

– К тебе домой? – она снова начала злиться. – И что же там такого интересно, у тебя дома, чтобы я торчала там целых две недели? Ну, если хочешь к мамочке, можешь, конечно, ехать. Но я использую путёвку, что нам подарили…

– Подарили? – хохотнул Хэйл, блестя чёрными глазами. – Как же! Подарили! Она лишь открывает кредит.

– Это как? – не поняла Рэйвен.

– Едем сегодня, а завтра я должен будут оплатить все издержки. Твой отец не удосужился даже за вчерашнюю церемонию расплатиться.

– Не может быть! – в отчаянии сжала скатерть Рэйвен.

– Увы, может. Мне, как ты, возможно, догадываешься, а возможно, и нет, всякие круизы на теплоходах и летающих дворцах не потянуть. Так что, раз нас обязали пробыть эти две недели вместе, едем ко мне домой.

– Рэйвен, это не обсуждается. Я еду домой. Ты, как моя жена, – при последнем слове Хэйл скривился, словно у него дико заломило зуб, – можешь ехать со мной. А можешь отправиться куда угодно, по-своему усмотрению. Возражать не стану. Можешь даже купон обналичить. Только платить за своё путешествие будешь сама. Ок?

Что скажешь? Утро часто обещает быть счастливым. Но не всегда сдерживает обещания.

– Ттак что? – выжидающе посмотрел на Рэйвен Хэйл. – Ты со мной? Или мы порознь?

Она ответила ему ненавидящим взглядом:

– Выбор в моём случае лишь иллюзия. Куда я теперь от тебя денусь?

«В ближайшее время, увы, точно никуда».

– Отлично. Тогда встречаемся через час у входа в Академию.Опоздаешь больше, чем на пятнадцать минут, ждать не стану. Ясно?

– Ясно. К слову, у девушек моего круга много недостатков, Хэйл, но мы помним о вежливости истинных аристократов – точности. Я никогда не опаздываю.

Смерив Рэйвен взглядом, Хэйл поднялся из-за стола, коротко кивнул на прощание.

– Вот мерзавец! – выругалась Рэйвен, явившись на указанное место в условленное время и не застав Хэйла на месте.

Она бы выругалась и покрепче, да слов таких не знала.

Нет, ну есть у человека совесть или нет? Как он к ней не относись, а парню заставлять себя ждать девушку на солнцепёке, да ещё у всех на виду, да ещё и в её положении? Он что, получает удовольствие, выставляя её на посмешище?

Кажется, он запыхался? Значит, хотя бы торопился.

– Меня ректор задержал.

Видимо, с точки зрения Хэйла, это можно было рассматривать, как извинение?

– Где твой багаж? – спросил он.

– Вот! – помахала она перед его носом сумочкой.

– Думаешь, тебе на две недели хватит платка и помады? – усмехнулся Хэйл.

– Расширяющие чары – не слышал о таких? Да у меня в этой сумке весь гардероб поместился.

Выражение лица Хэйла Рэйвен очень не понравилось. Ну, что ещё ему не так?

– Ясно, – процедил он. – Топай назад и оставь свой гардероб, где взяла.

– Это ещё почему?!

– Потому, что как только мы пересечём барьер портала, расширяющие чары спадут и весь твой гардероб необъятных размеров окажется разбросанным по всей улице. А с учётом того, что мода в твоём мире слегка отличается от моего… в общем, хорошо, что я спросил. Ты что? Обществознание и бытовую магию совсем не посещала, что делаешь такие элементарные ошибки?

– Посещала, конечно, – покраснела Рэйвен, с досады кусая губы.

Досадно было не столько за плохие знания, сколько за то, что окажется в незнакомом месте без любимых вещей.

– И что мне теперь делать? Я всё утро собиралась! Что мне теперь, всё сначала начинать?

– И не думай, на это нет времени. В моём мире транспорт ходит по расписанию. От места, куда нас выбросит портал, до моего дома сначала самолётом лететь, потом – автобусом добираться. Второй билет мне покупать не на что, так что бросай свою сумку и пошли. Там на месте что-нибудь придумаем.

– Что ты там придумаешь? – раздражённо процедила девушка. – Сам же говоришь, денег у тебя ни на что нет! Не представляю, как так вообще жить можно?!

– Представишь, – рыкнул Хэйл. – Это я тебе обещаю. Пошли!

И прежде, чем Рэйвен успела возразить, он, выхватив сумочку у неё из рук, швырнул её отирающейся неподалёку Розамунде.

– Вернёшь в комнату, – бросил той на ходу, увлекая Рэйвен к уже начавшей слабо светиться Арке Перемещения.

– Хэйл! Подожди! – придерживая на голове шляпку, крикнула Рэйвен.

Но он, не слушая, шагнул в проход между двумя колоннами из Белых Кристаллов.

Глаза ослепило яркой белой вспышкой.

Рэйвен раньше приходилось только читать о перемещениях между мирами. Особенно вглубь она не лезла, удовлетворяясь общими понятиями, но суть была проста: ты рассыпаешься на тысячу атомов в одном мире, чтобы проецироваться в другом. Для успешного перемещения обязательным условием является сходство миров между собой и единство временных потоков с погрешностью в несколько часовых поясов.

Всё произошло так быстро, что сообразить толком ничего невозможно. Мир взорвался перед глазами в одну секунду, а в другую она уже стояла в каком-то тусклом помещении, где вокруг всё гремело так, что уши закладывало. В первый момент Рэйвен подумала, что шум связан с перемещением, но оказалось, что его производит какой-то огромный, тяжёлый, чёрный, похожий на гусеницу, металлический вагон.

Резкий рывок назад заставил её отпрянуть.

– Осторожней! Не хватало тебе под электричку попасть, – угрюмо буркнул Хэйл.

По ощущениям вокруг какое-то подземелье. Освещение тусклое, аура нечистая. Тут на тонком плане всё просто кишело примитивными сущностями. Обычно они не опасней, чем блохи, но подцепить энергетическую пробоину также реально, как от настоящей блохи какую-нибудь серьёзную болячку.

– Это метро, – последовал короткий ответ, мало что Рэйвен объяснивший.

Наткнувшись на полное непонимание в её глазах, Хэйл пояснил:

– Транспорт в моём мире.

– У вас перемещаются под землёй? – удивилась она.

– Лишь в крупных городах, чтобы было быстрее.

Рэйвен помотала головой. Ей становилось плохо. Голова кружилась всё сильней.

– Эй? – заволновался Колд. – Тебе плохо? Нужно выбираться отсюда.

У Рэйвен было такое чувство, что она вот-вот задохнётся, казалось, тяжёлый свод подземелья вот-вот опустится прямо на голову.

Лицо Хэйла выглядело таким белым пятном, таким же бесцветным, как и всё вокруг.

– У тебя паническая атака? – спросил он.

– А это как? – слабым голосом откликнулась она.

– У тебя клаустрофобия?

– Кластра… что? – не поняла Рэйвен.

– Боязнь закрытого пространства.

– Ладно, пошли. Чем быстрее, тем лучше.

Так как пошли они не наверх, а вошли внутрь металлических вагончиков, несущихся через полную тьму с неопределённой скоростью, лучше Рэйвен не становилось. Правда, хорошо, что и хуже – тоже.

На выходе из вагона Хэйл купил ей бутылку с ярко-жёлтой водой, омерзительно-сильно пахнущей апельсинами. На вкус это было как жидкий кусок сахара.

– Что это? – скривилась Рэйвен.

– Газировка. Не нравится?

– Ладно. Куплю тебе простой воды, как только выберемся из метро.

Мир наверху выглядел гораздо лучше, чем подземелья метро. Краски тут были почти такими же яркими, как дома. Небо – голубое. Деревья – зелёные. Лишь цветы, пылящиеся в клумбах, выглядели мучниками.

Вокруг высились странные строения. Все сплошь прямые прямоугольники, пространство между которыми прорезано серыми реками из камня. По «рекам» двигались в разные стороны повозки без лошадей, тоже напоминающие прямоугольники с чуть закруглёнными углами.

«Машины», – вспомнилось из уроков Обществознания Соседних Миров.

Люди были одеты, по меркам Рэйвен, серо и невзрачно.

– А лесов и рек здесь нет?

– Есть, конечно, – ответил Хэйл. – И моря. И горы. Всё, как и везде.

– Людям у вас нельзя носить яркие цвета?

– Тогда отчего они такие серые?

– Ну, знаешь? – с досадой поморщился Хэйл. – Люди разные. И вообще, хватит болтать. На самолёт опоздаем.

Аэропорт Рэйвен понравился. В отличие от метро, здесь было много света и воздуха.

Когда же самолёт поднялся в воздух, она испытала чистый восторг. Облака розовой ватой плыли совсем рядом, под ними, то закрывая землю, то давая увидеть её снова. Солнце сияло, как расплавленное золото. Море переливалось разными красками.

– Потрясающе! – улыбалась она от переизбытка чувств. – Твой мир красивый.

А когда Рэйвен улыбалась это всегда по-особенному действовало на собеседника. И Хэйл, как оказалось, тоже был подвластен силе её улыбки. От взгляда не укрылось, как парень каждый раз косился на неё, когда думал, что Рэйвен смотрит в другую сторону.

– Твой дом? – вдруг спросил он. – Я слышал, он большой?

– Да обычный дворец, – отмахнулась Рэйвен. – Ничего особенного.

– Правда? Ну, тогда впереди тебя ждёт одна сплошная особенность.

Рэйвен показалось или в его голосе Хэйла прозвучал злой сарказм?

– И что же там за особенность такая?

– Трейлер.

Он опять думает, что всё должно быть уже понятно?

– А что такое трейлер?

Хэйл вздохнул, отворачиваясь:

– Увидишь.

В этот момент они снова взлетели над облаками. Непривычная красота пейзажа заставила вылететь все мысли из головы Рэйвен. Чем бы там не был этот трейлер – какая разница? Они проживут в нём всего две недели. По-крайней мере, сидя в комфортном кресле первого класса, потягивая натуральный лимонад, Рэйвен была склонна думать именно так.

Хэйл знал больше, чем Рэйвен и потому не улыбался. До улыбок ли тут, когда ему предстоит показать жилой прицеп вместо «обычного» замка избалованной кукле Барби из другого измерения?

Приземлились они, судя по солнцу, далеко за полдень, хотя до заката времени ещё было много.

– Зайдём в магазин одежды, – предложил Хэйл, – присмотрим тебе кое-что.

Рэйвен оживилась, но ненадолго. То, что выбрал для неё Хэйл ей было совсем не к душе.

– Что это? – окинула она брезгливым взглядом небесно-голубые брюки, которые любезный муженёк называл джинсами, да пару бесформенных некрасивых маек с рукавами, которые именовались футболками. – Я это не надену.

– Здесь все так ходят. Не выпендривайся.

– Я заметила, что одежда у вас не отличается разнообразием и похожа на мешок!

– Хватит, Рэйвен. Потерпишь две недели, потом вернёшься к своему розовому ужасу на кринолине.

– Если уж я вынуждена носить эти майки могу я их сама себе выбрать?

Рэйвен потянулась к топу на манекене, но Хэйл, схватив её за руку, тихо зашипел:

– Прекрати!

– Потому что выбранная тобой «майка» стоит весь мой годовой доход!

При упоминании о деньгах Рэйвен сникла. О чём только она думала? Просто всю жизнь жила так, будто деньги нужном количестве берут и материализуются прямо из воздуха аесли денег недостаточно, всегда есть магия.

Но тут иная реальность.

Больше в выбор Хэйла Рэйвен не вмешивалась.

– Чего сникла? – улыбнулся он. – Если был слишком груб, извини.

– Это ты меня извини. Я не привыкла думать о финансах.

– Привыкнешь, – помрачнел Хэйл. – Этот воистину бесценный опыт в наших краях легко приобретается.

Подхватив пакеты с покупками, он направился к потрепанной, по сравнению с другими, новенькими и блестящими, повозке.

«То есть, машине», – поправила сама себя Рэйвен.

Она с любопытством смотрела на то, как Колд, откинув крышку позади повозки-машины, ловко забросил туда пакеты.

– Багажник, – пояснил он. – А ты – добро пожаловать в салон.

Из машины потянуло запахом застарелой плесени.

– Это твоё? – с опаской покосилась Рэйвен на раздолбанное сиденье.

– Нет. Взята на прокат.

Натолкнувшись на очередное непонимание во взгляде блондинки, Хэйл пояснил.

– На время.

Новый город разительно отличался первого, но он понравился Рэйвен больше. Маленькие домики, много зелени, кованные ограды и фонари на резных ножках показались очень даже симпатичными.

Рэйвен всё пыталась угадать, какой из симпатичных домиков принадлежит её мужу, но поворот за поворотом, улица за улицей оставались позади, а Хэйл и не думал тормозить.

Вечерний сумрак выползал из-под земли и из-под щелей между домами, густея на глазах, а они всё ехали и ехали.

Вместо домов мимо окон замелькали деревья. Было ощущение, что въехали в лес.

Цивилизованный, приручённый, но всё же – лес.

– Твой дом стоит в лесу? – не удержавшись, спросила Рэйвен.

– Это не дом. Я же говорил тебе – трейлер, – сквозь зубы ответил Хэйл.

Ей уже было уже всё равно, как и что там называется, лишь бы бесконечное путешествие подошло уже к концу.

Наконец Хэйл затормозил у ограды из натянутой на металлические жерди железной проволоки.

– Вот мы и на месте, – сказал он, глуша мотор.

Рэйвен недоверчиво посмотрела вниз, где на дне оврага, куда спускались шаткие деревянные ступеньки, стоял длинный металлический вагончик. При желании в нём можно было насчитать шесть окон.

– Это – твой дом? – изумлённо приподняла она брови.

Не отвечая, Хэйл открыл багажник и, подхватив бумажные пакеты с одеждой Рэйвен, стал спускаться. Что оставалось, как не последовать за ним?

Обстановка вокруг дома была откровенно убогой. Повсюду разломанная мебель – кресла с просевшими пружинами, столики с отломленными ножками. Разбросанная утварь – молотки, лопаты без ручки, мотки проволоки.

Выкинуть бы всё разом, но почему-то – нет.

Деловито перешагнув через все препятствия, Хэйл постучал в стеклянную хлипкую дверь трейлера.

Как за такой дверью люди отваживались ночевать, для Рэйвен оставалось загадкой. Ведь поблизости даже сторожевого пса заметно не было.

– Ну вот, пришли, – прокомментировал Хэйл. – Да ты не пугайся. Днём здесь гораздо лучше, иногда даже уютно. С родителями о магии старайся говорить поменьше. Вообще, чем меньше станешь говорить, тем лучше будет.

– Как скажешь, – отозвалась Рэйвен. – Твой дом, твои правила.

Обстановка не способствовала непринуждённости.

И после того, как дверь им отворил здоровенный мужик в клетчатой рубашке, лучше она не стала.

– Что случилось, гадёныш? – рявкнул тот при виде сына вместо приветствия. – Тебя выперли из твоей школы для больных уродов?

– Кто там, Бил? – раздался из-за его спины испуганный женский голос.

Рядом со здоровяком выросла худая женщина.

Она могла бы показаться хрупкой и даже миловидной, если бы не хищный нос, походивший на клюв и угрюмый, недоброжелательный взгляд.

– Колд? Что ты тут делаешь?

– Отец, мама, яприехал, чтобы представить вам мою жену. Познакомьтесь, это Рэйвен Кроу. Вернее, теперь уже Рэйвен Хэйл.

Повисла долгая, напряжённая пауза.

– Это шутка? – наконец нарушил затянувшееся молчание Бил Хэйл. – Ты что, обрюхатил эту девку?

– Рэйвен не беременна. Но в том мире иные правила, – попытался объясниться Колд, – и, если бы я не женился, меня бы исключили из Академии. Поэтому нам пришлось…

– Подробности необязательны, суть я уяснил, –тихим, отчётливым голосом проговорил Бил.

Рэйвен заметила, что Колд побледнел, хотя лицо его и без того нельзя было назвать румяным.

– Ты женился и даже не написал родителям ни словечка? – подала голос мать.

– Всё как-то очень быстро произошло.

– Ясно, сынок. Быстро, значит? Ладно! – ухватив Хэйла за воротник, Бил чётким, слитным движением, выдающим в нём человека, не понаслышке знакомого с единоборствами или боксом, поволок сына в сторону.

– А ну-ка пошли, сынок, поговорим, как мужчина с мужчиной.

Они скрылись за углом трейлера.

Рейвен вздрогнула, услышав глухой звук удара. Она вопросительно поглядела на новообретённую свекровь, но та сохраняла абсолютное спокойствие и полный нейтралитет.

Поджав губы, мать Хэйла распахнула перед Рэйвен дверь.

– Заходи, раз пришла.

«А я-то думала, что наша семья странная», – пронеслось в голове.

Озираясь, она переступила порог.

Внутри было… терпимо. По-крайней мере, чище, чем снаружи. Видимо, здесь была территории хозяйки, а за порогом хозяин хозяйничал.

– Садись, – кивнула женщина в сторону горбатого, помнящего лучшие времена, дивана. – Ты голодная?

– Не отказалась бы перекусить.

Рэйвен осторожно присела на краешек дивана, словно опасаясь, что тот взбрыкнёт и сбросит её на пол.

Вскоре мужчины, отец и сын, вернулись.

Хэйл выглядел расстроенным и злым, но наглядных следов побоев на нём не осталось.

– Я приготовила свиные рёбрышки, – хмуро заявила хозяйка дома с таким видом, словно мечтала им всем откусить нос.

– Хорошо, – кивнул Хэйл.

Его отец достал из холодильника бутылку какой-то червивки и, скрутив горлышко, провозгласил тост:

– За новое семейство! Добро пожаловать в мой дом… как там тебя, дочка?

– Рэйвен, – сквозь зубы подсказал Хэйл.

– Ну да. Рэйвен. Ваше здоровье!

И он в один присест опустошил полбутылки.

Ужин показался Рэйвен невкусным. Как не была она голодна, проглотить больше нескольких кусочков не получилось.

– Спасибо, – отодвинула она от себя тарелку. – Колд, не проводишь меня в ванную?

– Да куда тут провожать? Вон, в конце комнаты – направо. Там закуток в два шага. Называется – совместный санузел.

В это санузле всё оказалось более или менее терпимо, только очень-очень тесно. Как тут помещался мистер Хэйл, при его габаритах, для Рэйвен осталось загадкой. Сама она, крутясь на одной ноге, могла лишь кое-как повернуться от раковины, над которой висело треснутое зеркало до душевой кабины.

– Две недели, – сказала она своему осунувшемуся отражению. – Нужно продержаться две недели. Ты справишься. Сможешь. Люди тут годами живут.

Представив, какого тут в зиму, Рэйвен запретила себе думать на эту тему.

Вода была холодной и Рэйвен пришлось применить согревающее заклинание. Потом, переодевшись в нелепую ночную одежду, что здесь называли пижамой, она направилась в спальню.

То ли кровать изначально была хорошая, то ли Хэйл решил вспомнить, что он, пусть и простокровный, но колдун, однако матрас вселил в Рэйвен оптимизм.

Над кроватью висел чёрным пластиковый квадрат. Не зеркало, не картина? Что-то странное непонятного назначения.

Шкафы встроены в стены, над головой светильники. Тесно, но вполне уютно.

Рэйвен с наслаждением вытянулась на кровати. Она надеялась успеть заснуть до прихода Хэйла, но не заснула. Дождалась его прихода.

– Не спишь? – шёпотом позвал он, приоткрыв дверь.

– Нет, – отозвалась Рэйвен.

Кровать была достаточно просторной, чтобы им друг другу не мешать, но всё равно олодые люди отодвинулись друг от друга как можно дальше.

– Твои родители мне не обрадовались, – поделилась наблюдениями Рэйвен.

– Если тебя это утешит, мне они тоже не рады, – вздохнул он.

– Вы не ладите?

– Ладим, – ворчливо прилетело в ответ. – Просто у них и без меня проблем хватает.

– Твой отец, он всегда такой злой?

– Он не злой!

– Ну, как скажешь.

Колд повернулся к ней, подперев голову рукой. Чёрные глаза внимательно смотрели на Рэйвен:

– Что? – не выдержала она.

– А что? – усмехнулся он.

– Не стоит на меня пялиться.

– Вообще-то я в полном праве. Гляжу, сколько хочу. Забыла? Ты моя жена.

– Такое забудешь! И всё равно – не смотри на меня так.

– Почему? Тебе же это привычно. В Академии все на тебя пялились. Ты ж такая красотка.

– Ты не пялился. В мою сторону даже и не глядел.

Хэйл усмехнулся:

– Принцесса удосужилась заметить, куда глядит один из малых сих? Откровенно говоря, я думал, что ты кошмарное создание. Рэйвен Кроу. Как и все тебе подобные. Но ты красива, – улыбка сошла с его лица. – Очень красива.

– Мужчины вроде тебя не любят красивых женщин, да?

– Они нам не по карману. Содержать дорого и накладно. Да и не выживет долго Жар-птица вроде тебя в здешних местах.

– Спорить не буду. Я тут долго не задержусь. Но две недели протянуть – не жизнь прожить.

– Это верно, – внезапно помрачнел Хэйл, отворачиваясь. – Спокойной ночи.

– Подожди!

– Что ещё?

– Расскажи, как ты попал в Академию? Откуда в тебе взялась магия? Насколько я смогла понять, в вашем мире она какая-то неправильная, остаточная. Её почти нет. А в тебе – есть. Ты, конечно, самородок (или выродок, тут как поглядеть), но ничто ведь без причины не случается. Откуда в тебе Дар?

Хэйл, откинувшись спиной на подушки, устроился поудобней.

– А что я получу взамен, если расскажу? – хмыкнул он.

– А просто так рассказать, без всякого «взамен», ты не можешь?

– Могу. Но не хочу. Давай так, если я отвечу на все твои вопросы, ты меня поцелуешь?

– А оно тебе надо? Такому умному такая ерунда?

– Поцелуешь или нет?

– Поцелую, – пожала плечами Рэйвен. – Жалко, что ли? Но при условии, что ответы твои будут развёрнутыми и не односложными, интересными и содержательным.

– Ничего себе!

– А ты как думать? Просто так я поцелуями не разбрасываюсь даже с мужьями. В конце концов, я имею право знать, с кем меня судьба связала?

– Я цыган.

Рэйвен ждала продолжения. А Хэйл выглядел так, словно всё самое интересное уже сказал. Пришлось вытягивать ответы наводящими вопросами.

– Что такое – цыган? Обряд какой? Или вид магии?

– Национальность. Считается, что некоторые из наших владеют магическими приёмами. Все женщины в нашем роду были гадалками, медиумами, спиритами, но мужчин эта особенность миновала. А вот мне не повезло. Я с детства не просто видел духов, но мог перемещать предметы, поджигать их, иногда даже заставлять меняться, превращаясь во что-то другое.

– Обычная спонтанная магия.

– В твоём мире обычная. А в моём… ты же сама почувствовала? Магия здесь может существовать только если она ущербная.

– Магия в вашем мире есть. Просто она в другом виде. Но насчёт гадалок и заклинателей духов я поняла. У вас это передаётся по родовой линии так же, как и везде. Как у всех. Ладно, спокойной ночи.

Рэйвен потянулась за одеялом.

– Эй! – дёрнул её за рукав Хэйл. – Ты ничего не забыла.

– Я? Нет, кажется… хотя, постой? – лукаво протянула она. – Я ведь обещала тебя поцеловать?

– Если я отвечу на твои вопросы. Я ответил.

– Но вопросы ведь были вполне невинными? Таким же будет и мой поцелуй.

Рэйвен потянулась к Хэйлу, но это был не акт желания или нежности. Ей хотелось отравить всё его существо, обессилить, вымотать, заставить кричать от желания, сравнимого разве что только с острой болью и – оттолкнуть от себя.

Ужалить, как змея, исподволь, и отползти.

Хэйл – последний, кого она хотела бы видеть рядом с собой.

Хэйл – это смешно. Как и весь его несуразный, бледный, серый и невзрачный мир.

Жена цыгана? Того, кого презирали даже здесь? Унизительно, ненормально и стыдно.

Хэйл не может быть её мужем. Такой муж – это тень ущербности, брошенная на Рэйвен.

Но почему голова кружится от желания запустить руки в его чёрные густые волосы? Почему столь остро желание сжать пальцами непокорные пряди, заставив его застонать от боли?

– Рэйвен, – позвал он, тяжело дыша, словно после длительного забега.

Он качнулся к ней навстречу с мучительным полувздохом-полустоном.

Его чёрные глаза превратились в магниты, а тело Рэйвен словно железное, притягивалось к нему.

Руки уперлись в твёрдые мышцы на плечах. Сердце бешено, нервно колотилось, подсказывая, что происходит что-то из ряда вон выходящее – что-то, над чем легко потерять контроль, потому что контролировать это вовсе и не хочется.

Руки его на её талии были горячими.

Её волосы жалобно цеплялись за его одежду.

Хотелось быть беззащитной в его руках – обманчиво беззащитной, потому что на самом деле она, Рэйвен Кроу, беззащитна не более, чем ядовитая змея.

Их губы почти соприкоснулись.

Дрожало её имя на кончике его языка.

Скользкого и подвижного, как змея, горячего, как пламя.

Она была готова отозваться на древний, как мир, призыв, дать волю охватившей тело истоме, как вдруг дикий, леденящий душу, вымораживающий сердце крик прорезал ночную тишину.

Поражённые ужасом, Рэйвен и Хэйл застыли в объятиях друг друга.

– Что это такое? – потрясённо прошептала Рэйвен.

– Я не знаю, – мотнул головой Хэйл.

Спустя секунду крик повторился.

Потом раздалось утробное, грозное урчание хищника.

– Вот чёрт! – прохрипел Хэйл, выскальзывая из тёплых рук Рэйвен и на ходу натягивая брюки.

Не задавая лишних вопросов Рэйвен бросилась за ним.

У стеклянной хлипкой двери всё семейство и столкнулось. Мать Хэйла в в своей длинной ночной рубашке походила на моль, а на его отце кроме расхлестанной рубахи и семейных трусов ничего не было.

– Чего стоите? Открывайте! – рявкнул Хэйл.

– Ага, сейчас, – фыркнул в ответ папаша. – Судя по воплям, там либо режут кого-то, либо нервная девица мышь увидела. Да и темно, хоть глаз коли.

– Открывай, живо! – рявкнул на отца Колд и, вне всякой логики, сам крутанул замок в двери.

Свет, льющийся из-за их спин, выхватывал лишь шаткие ступени трейлера да белые ножки перевёрнутого на земле стула. Дальше он проигрывал неравную схватку с темнотой, тая, как ложка белого сахара в чёрном кофе. Ничего не разглядеть.

– Вы ведь не собираетесь идти туда? – нервно дёрнула на груди концы шали мать Колда. – Чтобы там не случилось, теперь всё стихло. Завтра утром разберёмся. Даже если там кого-то убили, уже не помочь. К чему увеличивать чисто жертв?.. Сын! Ты вообще меня слушаешь?!

В словах женщины была своя логика, но Колд, видимо, решил геройствовать.

– Эй, погоди! – окликнул сына Бил. – Соваться в пасть крокодилу безоружному гиблое дело. Я ствол возьму.

Трава неприятно щекотала ноги, насекомые назойливо лезли в лицо, но хуже всего было предчувствие надвигающейся беды.

– Чувствуешь что-нибудь? – шёпотом спросил у Рэйвен Хэйл.

Она кивнула.

Воздух сочился первозданной, хищной агрессией и страхом. Так всегда пахнет только одно…

– Смерть. Кровью тянет оттуда, – указала она направление.

– Уверена?

Рэйвен молча двинулась вперёд, повинуясь внутреннему голосу, который сродни инстинкту, что не ошибается почти никогда, но объяснить, как он действуйте, трудно.

– Куда вас понесло?! – полетел им в спины голос Билла.

Расчищенный участок перед домом быстро закончился. Лес ощетинился в лицо густыми ветками.

– Осторожней, – поддержал Рэйвен Хэйл под руку, когда она споткнулась о поваленную корягу. – Они тут повсюду. Не поранься.

Он достал фонарик. Теперь белый круг света бежал впереди них, хотя Рэйвен не видела в этом никакой практической пользы. Ветки и неожиданные впадинки-ловушки в земле, о которые то и дело приходилось спотыкаться, по-прежнему оставались опасными невидимками.

Запах крови переплетался с острым, звериным. Он был стойким, терпким и ясно различимым. Идти по такому следу было несложно.

– Где-то здесь, – шёпотом сказала Рэйвен, крутясь на месте. – Посвети туда.

– Вот же!.. – смачно выругался Хэйл.

Билла же, шлёпающего за ними в своих трусах, сланцах на босу ногу и охотничьим ружьём в правой руке, скрутила жёсткая судорога рвоты. Зрелище, открывшееся взгляду, было не для слабонервных.

Жертв было двое, парень и девушка, приблизительно их возраста. Оба ещё тёплые, не до конца остыли. Смерть пришла к ним в самом неприглядном обличье – у обоих были распороты животы и вырваны внутренности.

– В дом! А ну в дом, живо! Такое сотворить мог разве что медведь! – запаниковал Билл.

Рэйвен старалась не смотреть на трупы. Для девушки из рода тёмных магов она была очень впечатлительна.

– Успокой его, – шепнула она новоиспечённому мужу. – Мне нужно успеть просмотреть след аур, они быстро рассеиваются.

– Но отец может быть прав, хотя медведи в наших краях на людей уже лет сто не нападали.

– Это точно не медведь, – покачала головой Рэйвен. – Это вообще не зверь. Вернее, зверь, но не истинной породы.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это оборотень.

– Рэйвен, в моём мире нет оборотней. Лишь медведи.

– Пожалуйста, не отвлекай меня сейчас, ладно? Может я и не супер-пупер маг, но на то, чтобы взять след оборотня моей квалификации вполне хватит.

– Ты меня не слышишь? В моём мире оборотней нет!

– А кто помешает в твой мир пройти оборотням из другого мира? Так, как это сделали мы с тобой сегодня?

На это Колду возразить оказалось нечего, и он махнул рукой. Мол, делай, что хочешь.

Рэйвен отошла на несколько шагов и, закрыв глаза, сосредоточилась.

Ей нужно было впасть в лёгкий транс, чтобы считать информацию. Носителей её тут было много, но деревья, прожившие на свете около тридцати лет, много чего помнят, вычленить нужное нелегко. В воздухе следы долго не держатся. Следовало торопиться.

В своём видении Рэйвен увидела, как девушка шла со стороны дороги, направляясь в кустики, возможно, чтобы справить малую нужду. Пройдя несколько шагов, она насторожилась, видимо, привлечённая странным звуком. Испуганная, она попятилась, потом закричала. Ей на помощь прибежал парень.

На тот момент нечто, чем бы оно там ни было, уже нападало, с молниеносной быстротой.

Самое странное, самого нападающего Рэйвен не видела, хотя жертвы видели его совершенно точно.

Отчего же от взгляда Рэйвен тварь ускользала?

– Эй? – тряхнул её за плечи Хэйл, возвращая в реальный мир. – Пошли уже отсюда. Вызовем полицию, пусть сами разбираются.

Рэйвен не сопротивлялась. Как обычно после трансов она чувствовала себя разбитой.

Миссис Хэйл поставила перед ней чашку горячего сладкого чая, а Хэйл набросил на плечи тёплый, уютный клетчатый плед.

– Блондинка-то твоя кремень, даром, что пигалица, а при виде трупа даже глазом не моргнула! – восхитился Бил.

– Она с ними работает, пап. Ну, как хирурги. Так что трупами её не напугаешь, – устало потёр переносицу Клод, садясь рядом с Рэйвен. – Что ты там рассмотрела-то? Увидела своего оборотня?

– Нет. И это странно. Но могу точно сказать, чем бы не было, нападало оно не с земли.

– То есть – как? – нахмурился Хэйл.

– След был бледным и слабым, как если бы кто-то знал, что я могу его отследить и нарочно заметал его за собой.

– Такое возможно?

– В мире магии всё возможно. Дело лишь в цене и в том, как правильно подогнать её законы под себя. Но случившееся начинает меня напрягать. Мне кажется, с нашей свадьбой всё сложнее, чем я сначала думала. Нас не просто хотели подставить, Хэйл! Кто-то открыл настоящую охоту.

– На тебя? – теперь Хэйл слушал внимательней. – Это может быть правдой. У твоего отца достаточно врагов, а досадить ему через тебя проще всего, – он нахмурился. – Да и достать тебя здесь гораздо проще, чем в Академии.

– Это не объясняет того, зачем убили этих детей. Куда проще было напасть на меня сразу, не предупреждая. А ещё…

– Чем бы это не было, это точно не волк и не медведь. Это нечто вроде огромной птицы с острыми когтями.

– С чего такой вывод?

– Самого оборотня я не смогла увидеть, но я видела тех, на кого он нападал, а они вели себя так, будто прятались от чего-то, пикирующего с высоты. Длина когтей была такая, что вспороло животы с одного удара, так что вскрыть крышу этого трейлера гадине труда не составит. Сегодня ночью оно вернётся вряд ли, Хэйл, но к завтрашнему лучше что-нибудь дельное и действенное придумать. А пока – пошли спать.

– Ты сможешь заснуть? – удивился Хэйл.

– Я должна заснуть, если хочу выжить. И тебе советую сделать тоже самое.

– Сейчас. Только докурю.

Рэйвен улеглась в постель в надежде, что сон придёт как можно быстрее. Но надежды не оправдались. Она ворочалась с боку на бок.

Когда пришёл Колд, стало только хуже – ворочаться не позволяла совесть. Она не хотела мешать ему отдыхать, но что-то внутри, сжатое, словно пружина, мешало расслабиться.

«Что я упускаю? Что-то очень важное. Оно лежит на поверхности. Почему ускользает?».

Рэйвен казалось, что она не сомкнула глаз. А что всё-таки уснула поняла лишь когда услышала бас Билла:

– Вставайте, лежебоки! Уж не планируете ли вы дрыхнуть до обеда?

«Где я?», – с ужасом подумала Рэйвен и лишь потом последние события успели всплыть в памяти.

– Тут шериф хочет поговорить с вами обоими. Только я бы на твоём месте, красатуля, – стрельнул Билл глазами в Рэйвен, – язычок-то попридержал, не говоря лишнего. Одевайся, давай! Нечего на меня пялиться.

Билл швырнул одежду Рэйвен прямо в лицо.

– Твой отец не слышал о том, что на свете существуют манеры?

– Сама у него спроси, – буркнул Хэйл.

– Н-да! Похоже, семейное, – подытожила Рэйвен.

Шерифом оказался высокий мужик с объёмным телом, похожим на каплю, расширяющуюся посередине. Живот у правоохранителя был такой объёмный, словно нарушителей он не наказывал, а съедал.

Сидел он, развалившись на стуле, пристроив рядом с локтем свой стетсон, откуда жизнеутверждающе и чуть зловеще поблескивала позолоченная звезда.

– Доброе утро, – поздоровалась Рэйвен и, одёрнув край короткой юбки, осторожно присела на край стула.

– Доброе? Когда у меня тут два трупа? Не думаю. В этом штате самое большое событие – это распитие пива несовершеннолетними в день, мать его, Благодарения! А тут два трупа, выпотрошенные, что твоя индюшка! Доброе, мать её, утро!

– Много болтаешь, Сэм, – хмуро заметила миссис Хэйл. – Кофе будешь?

– Не откажусь. Хотя не уверен, что после всего, что мне только что пришлось увидеть, удастся удержать что-то в желудке.

– Загадишь мне кухню – сам убирать будешь, – отрезала женщина, со стуком поставив перед шерифом огромный бокал, где плескалась сомнительного аромата жидкость, в котором кофе можно было признать лишь в последнюю очередь.

Через мгновение перед Рэйвен поставили точно такое же. Оставалось вежливо поблагодарить за заботу.

Шериф вздохнул, и начал расспрашивать:

– Бил сказал, что это ты, красавица, обнаружила тела? Расскажи, как всё произошло?

– Разве уже не рассказали?

– Хочу услышать твою версию.

Рэйвен рассказала, умолчав, естественно о своих видениях. Чётко держа в голове то, о чём предупреждал её Хэйл – в его мире разговоры о магии могут привести в закрытые заведения с решётками, где содержали буйно-помешенных.

– Как же вам удалось так быстро отыскать труп? – подозрительно сощурился шериф.

– Повезло, наверно? – наивно похлопала Рэйвен пушистыми ресницами, памятуя о том, что обычно это безотказно действует на мужчин.

Толстяк не оказался исключением.

– Вы очень храбрая девушка! – многозначительно покивал он. – Зрелище не для слабонервных. А ты выглядишь такой куколкой, будто в жизни кроме стразиков ни на что и не любовалась. Повезло твоему парню, Билл. Вон какую красотку отхватил.

Но за добродушным хмыканьем и маской добряка торчали длинные уши похоти и подозрительности.

Шериф Рэйвен не нравился, но она была приучена улыбаться даже тем, кто не вызывал её симпатии. Улыбаться вопреки, а не благодаря, не так сложно, когда есть привычка.

– Так откуда ты, говоришь, родом? – как бы между прочим продолжал допрашивать шериф.

– Я на этот счёт ничего не говорила.

– Рэйвен англичанка, – вмешалась мать Хэйла, спасая положение. – Она из Уэльса.

– Ах, англичанка, – протянул шериф. – Понятно. Ну, ладно, мне пора. Вы уж будьте осторожны. У меня насчёт этой объявившейся зверюги дерьмовые предчувствия. Чем бы оно не было, оно только разогревается.

– У мужа есть ружьё.

– А разрешение на него?

– Это частная собственность, Сэм. Я у себя дома и имею полное право защищать то, что принадлежит мне так, как посчитаю нужным, – пророкотал откуда-то из-за перегородок Билл.

– Как знаешь. Главное, будь осторожней, – нахлобучил на голову шериф свою ковбойскую шляпу с глупой звёздочкой.

– Само собой, дружище, – пообещал Бил.

Мужчины пожали друг другу руки и шериф, коротко кивнув миссис Хэйл и Рэйвен и скрылся за порогом.

Остывший кофейный напиток сильно горчил и отдавал чем-то неприятным. Рэйвен отодвинула от себя полупустую чашку.

– Сын, как надолго вы планируете с женой тут осесть? – поинтересовался Билл.

– Пару недель перекантуемся. Не дольше.

– Пару недель? Отлично! Значит, будете помогать мне в баре. Твоя краля, надеюсь, посуду мыть умеет?

Рэйвен ушам своим не поверила.

Что они собираются заставить её сделать?!

– Не уверен, – пожал плечами Хэйл.

– Так, кошечка, сама решай, что тебе по душе придётся больше, – развернулся Билл к Рэйвен. – Можешь мыть посуду в подсобке или поработаешь в зале официанткой. Мне плевать, если раньше ты ничего тяжелее ложки в руках не держала. Дармоедов я у себя дома не потерплю. Ясно?

Рэйвен кивнула:

– Отлично. Тогда допивайте своё пойло и за работу.

– Что? – ехидно фыркнул Хэйл, с насмешливым вызовом взирая на Рэйвен. – Ты примешь со смирением перспективу мыть кружки за местными выпивохами? Разве для дочки Уорлока Кроу это не унизительно?

– Если тебя не унижает, что твоя жена будет утирать плевки за местными пьяницами, то о тебе, как о мужчине, этот факт говорит гораздо больше, чем всё остальное. Но я, откровенно говоря, большего от тебя и не ожидала. За свои ошибки нужно платить. Цена моей ошибки – ты. Что уж тут попишешь?

Улыбка сошла с лица Хэйла.

– Временами ты кажешься вполне нормальной, и я начинаю забывать, кто ты такая на самом деле.

– Твои провалы в памяти – твои проблемы, Хэйл.

– Ладно, поехали.

– А то что? – фыркнула Рэйвен. – Папенька заругает?

Она сама не до конца понимала, зачем старается его разозлить? Может быть, чтобы посмотреть, на что похож Колд Хэйл без своей привычной маски сдержанности?

– Пошли уже, я сказал!

Бар оказался невзрачным местом, таким же унылым, как трейлер. Старые, пропахшие пивом, стойки. Треснутые, засиженная мухами, окна. Скучно и серо.

– Днём посетителей немного, зато вечером яблоку негде упасть, – Хэйл скинул с себя кожаную куртку, которая здесь заменяла ему неизменный чёрный пиджак, что он носил в Академии. – У нас есть немного времени. Поболтаем? У тебя есть хоть малейшие догадки, с чем мы имеем дело?

Рэйвен покачала головой.

– Кем могут быть крылатые оборотни? Горгульями? – выдвинул предположение он. – Или, может быть, птицами-сирен? Хотя последние, вроде как, не нападают на людей? Мы не сможем решить проблему, пока не поймём, с чем мы имеем дело, а на это требуется время, – помрачнел Хэйл.

Он ловко управлялся с подносом. Рэйвен обнаружила, что у неё работа спорится не хуже. Клиенты охотно оставляли чаевые – природные обаяние Рэйвен во всех мирах действовало безотказно.

Ближе к вечеру в бар заявился Клиент. От других его отличала добротная одежда и модная стрижка. Двигался молодой человек с уверенной небрежностью, можно даже сказать, вальяжно. По обе руки красавчика свисали две нарядные девицы доступного вида из серии «на один вечер».

– Вот чёрт! Роберт Беллучи, – Хэйл произнёс это имя словно ругательство.

– А кто такой Роберт Беллучи? – заинтересовалась Рэйвен.

Женщины всегда интересуются смазливыми, хорошо одетыми типами.

– Беллучи – местные богатеи, скупившие всё в городе. На них служит большая половина населения, а вторая куплена с потрохами. Второе имя Роберта – Мистер Неприятности, – с неприязнью проговорил Хэйл.

– Хоть какое-то развлечение в этой дыре, – обрадовалась Рэйвен. – Пойду, обслужу их столик.

– Не вздумай!

Но она уже направилась в озвученном направлении:

– Добрый вечер! – Её улыбка произвела обычное действие – привлекла к ней внимание. – Что будете заказывать?

– Что такая девушка делает в таком месте, как это? – выдохнул колечко едкого табачного дыма красавчик-богатей.

– Разве это незаметно? Работает.

– Такие девушки как ты не должны работать. Когда у тебя такая хорошенькая мордашка и стройные ножки, то можно рассчитывать на нечто большое, чем профессия официантки, – многозначительно поиграл он бровями.

– Что брать-то будете? – проигнорировала его заигрывания Рэйвен.

– Мне двойное виски со льдом, а девушкам – по маргарите.

– Сейчас принесу.

Рэйвен вернулась к Хэйлу:

– Что такое Маргарита?

– Коктейль.

– Тогда два коктейля. И виски со льдом.

– Твой клиент несовершеннолетний.

– И что? Я тоже. Кому-то здесь это мешает?

– Пока нет. Но появись тут патруль…

– Мы сумеем запудрить ему мозги. Не забывай, кто мы. И не стесняйся этим пользоваться. Я так точно стесняться не буду. Выпивка готова?

– Сам отнесу.

– Нет, я! Не люблю бросать дело на полдороге.

Подхватив поднос Рэйвен вернулась к столику.

– Ваша выпивка. Что-нибудь ещё?

– Не торопись. Присядь. Я дам щедрые чаевые.

– Боюсь, моему мужу это не понравится, – сбросила Рэйвен с ноги как бы ненароком улёгшуюся на колено руку.

– Твоему мужу? – с нескрываемым удивлением протянул парень. – Так ты та самая невеста Хэйла? Такая красотка! Подумать только? Что ты в нём нашла?

– Это не ваше дело.

– Эй! Кто так разговаривает с клиентами?

– Тот, кто не собирается задерживаться в вашем городе дольше, чем на пару недель? – в качестве предположения выдвинула Рэйвен.

– Видимо, он подцепил тебя в какой-то забытой богом дыре? Похоронила себя заживо и выскочила за первого попавшегося, просто не зная, что есть на свете люди получше?

– Это вы сейчас себя имеете в виду?

– Ну да. Без ложной скромности.

– А зря. Как по мне, у вас перед моим мужем только один плюс. Деньги. Но плюс этот не со всеми работает.

–Эй! – окликнул её Хэйл. – Хватит уже болтать. Давай, работай. Клиенты ждут.

Рэйвен разозлилась.

Кому понравится получать замечания не в самой вежливой форме у всех на виду?

– Тебе с ним весело? – почувствовав её настроение, протянул Беллучи.

– Не особо.

– Любишь машины? У меня новенький «ягуар». Настоящий зверь. Хочешь покататься?

– Возможно.

Дождавшись, пока губы парня до конца раздвинулись в довольной улыбке, Рэйвен добавила:

– А для Хэйла место найдётся?

– Для Хэйла? – удивлённо моргнул парень.

– Не думаю, что ему захочется поехать с нами.

– То есть – нет, не найдётся? Тогда и на ваш вопрос ответ «нет». Но спасибо за предложение.

Вертанувшись на каблуках, Рэйвен красиво отошла от столика, упрямо игнорируя рассерженный блеск в чёрных глазах Хэйла.

– О чём ты с ним говорила?

– О машинах. Твой знакомый предложил подвести, я отказалась.

– Какого чёрта тебя вообще туда понесло?! Буду удивлён, если за вечер он ещё раз пять к тебе не подкатит. Этот парень не понимает слова «нет».

– Так попробуй объяснить ему сам. Или тебе нравятся, когда к твоей жене пристают у всех на виду? Я слышала, что в вашем кругу некоторые даже не против?

Хэйл злился всё больше и Рэйвен это нравилось.

Вот что с ней не так?

– Знаешь, что?! – рыкнул он.

– Пока нет. Но, полагаю, скоро это изменится?

– Поскольку у меня нет ни малейшего желания терять из-за такой вертихвостки, как ты, клиентов отца, придётся попросту убрать тебя из зала. Ступай в подсобку!

– Мыть посуду.

– Посуду?! Я?!

– А что не так? Или ты только задницей вертеть умеешь? Поработай, для разнообразия, ещё и руками!

– Да пошёл ты!

– Гляжу, быстро учишься? Ещё пару часов здесь, и начнёшь материться не хуже пьяных забулдыг?

– Не дождёшься!

– Супружеская ссора? – протянул рядом вкрадчивый голос. – Как мило.

– Что тебе нужно, Беллучи? – раздражённо обернулся к нему Хэйл.

Тот стукнул опустевшей стеклянной стопкой на столешнице бара:

– Всего лишь повторить хочу.

Хэйл молча наполнил его стакан алкоголем.

– Рэйв? – стрельнул он в жену колючим взглядом, не предвещающим ничего хорошего. – Что я тебе сказал?

– Сам мой свою дурацкую посуду.

Сорвав с себя передник, она бросила ему его в лицо:

– С меня хватит. Я возвращаюсь домой.

Но она и не думала его слушать.

Что он себе позволяет? Ладно бы кто другой, но Хэйл знает, что мыть посуду, полы и стирать носки ей точно не по чину. Он нарочно решил её унизить? Да ещё при свидетелях?

Кипя праведным гневом, Рэйвен шагала навстречу сгущающимся сумеркам.

Вокруг бара дремало в ожидании хозяев множество автомоБиллей, дорогих и не очень, некоторые вовсе похожие не прогнившие консервные банки. Старые ели сонно покачивали разлапистые ветки, ссыпая вниз сухие колючки. Остро пахло хвоей и пылью.

– Рэйвен! Вернись немедленно или, клянусь, до самого дома пойдёшь пешком!

– Или можешь воспользоваться моим предложением? – услышав голос Белуччи она, не удержавшись, закатила глаза. – Мой «ягуар» по-прежнему к твоим услугам.

Не сбавляя шага и не оборачиваясь, Рэйвен целеустремлённо шагала вперёд, в глубине души нисколько не сомневаясь, что одну в незнакомом месте, на ночь глядя Хэйл её точно не оставит.

Она уже успела выйти за ограду и отойди с несколько десятков шагов, как услышала глухое утробное рычание. Угрожающее и тихое.

В памяти сразу всплыла вчерашняя картина и кровь мгновенно застыла в венах.

Перед глазами явственно встала вчерашняя сцена: темнота, невидящий взгляд потухших глаз, а самое страшное – раскуроченные внутренности, влажно блестящие на траве. Ужас заставил оцепенеть и Рэйвен перестала что-либо соображать. Паническая атака лишила её способности двигаться.

Она стояла и смотрела как из-за поворота, громко цокая когтями, неторопливо появилась огромная светлоглазая волчица. Утробно урча, она двинулась вперёд, низко опустив длинную узкую морду.

В следующую минуту Рэйвен отодвинули плечом в сторону – Роберт Беллучи, которого Рэйвен всерьёз даже не восприняла, заслонил её своим телом:

– Беги! Я разберусь.

Откровенно говоря, она была разочарованна. На месте этого парня должен был оказаться Колд Хэйл, но всё же порадовалась тому, что не оказалась в полном одиночестве перед лицом опасности.

Волчица никуда не делась. Она по-прежнему стояла на дорожке, присыпанной гравием и косила в их сторону лиловым глазом, но и нападать не спешила, пока отважный Беллучи, не схватив с земли толстую палку, не начал делать ею странные, резкие телодвижения, будто одновременно и предлагаю палку хищнику, и жалея отдать:

– Ну, сука! Иди ко мне! – орал он так истошно, что ни одна уважающая себя волчица не могла не принять вызова. – Иди, мерзкая тварь! Сейчас я тебя урою!

Рэйвен в этот момент немного успокоилась и уже засомневалась, что зверь представляет хоть малейшую опасность. Но вошедший в раж Беллучи совсем развоевался:

– Иди сюда! Прими лекарство!

Что-то в последней фразе задело животное за живое, обидным показалось, и оно прыгнуло, точным и мощным движением задних лап толкнув человека в грудь, сбивая его с ног. Беллучи ещё повезло, что в руках он держал толстую палку, иначе острые зубы сомкнулись бы у него на горле.

Всё происходила очень быстро. Вот Беллучи бросает вызов, вот животное прыгает, вгрызаясь в деревяшку.

Вот он уже вопит во всё горло:

– Помогите!

– Пальма, фу! Пальма, не смей! Фу, я сказала! – по дорожке к месту боевых действий неслась дама средних лет, опасно балансирую на высоких каблуках.

Почуяв подмогу, Пальма раскрыла инкогнито, сбрасывая все маски. Она перестала притворяться грозный санитаром леса. Сомневаться в том, что перед ними обыкновенная собака, да ещё и домашняя, больше не приходилось – «волчица» залилась громким, жизнерадостным лаем.

– Простите! – рассыпалась в извинениях женщина. – Ради бога, простите! Не знаю, что на неё нашло? Она же смирная, мухи не обидит. Ну, бесстыдница! – размахивала поводком женщина перед собачим носом. – Плохая собака! Очень плохая!

Собаку, видимо, проняло. Она устыдилась, опуская голову. А возможно, втихаря подумывала над тем, не куснуть ли кого ещё под шумок? Больно взгляд у Пальмы был хитрый.

– Да я вас засужу! – срываясь на фальцет, завизжал Беллучи, крайне раздосадованный тем, что вместо героя предстал перед дамой полным глупцом. – Вы должны водить собаку в наморднике и на поводке!

– Простите – ещё раз! Она никогда прежде ни на кого не бросалась.

– Это, видимо, потому, что никто раньше не додумался вызвать её на честный бой, – Рэйвен с трудом удерживалась от смеха. – Да ладно тебе? Ты же первым начал. К тому же обзывал даму нехорошими словами.

Может, с видом Рэйвен и ошиблась, ну так хоть пол у зверюги определила верно.

– Вы там закончили дурака валять? – вышел из тени на свет фонарей Хэйл. – Если ты не против, Рэйвен, вернёмся домой?

– Кто угодно мог ошибиться! – прорычал Белуччи, едва ли не брызжа слюной с досады.

– Спутав хаски с волком? Ну, конечно, – усмехнулся Колд. – Ты идёшь? – небрежно бросил он через плечо Рэйвен.

– Неважно, – постаралась она утешить Роберта на прощание. – Я ведь тоже приняла Пальму за волка.

– Иди ты уже. Муж зовёт!

Рэйвен заторопилась к старой раздолбанной колымаге, на которой члены семьи Хэйлов передвигались, наверное, не меньше, чем последние пятьдесят лет. Оставалось только удивляться, как она до сих пор не развалилась.

Хэйл выглядел злым и довольным и это было смешно.

Ещё смешнее был контраст между геройским видом Беллучи, когда он отважно шагнул навстречу тому, в ком искренне видел хищника и его жалобным итоговым: «Помогите!». Каждый раз эта картинка навязчиво прокручивалась у Рэйвен в голове, и она тихонько прыскала от смеха.

– Этому идиоту удалось тебя насмешить?

– Завидуешь его счастью? А вот не надо было в кустиках отсиживаться.

– Я не бью животных.

– Животные разными бывают.

– Ты за него заступаешься? – возмутился Хэйл.

– Ну, нужно отдать ему должное, когда он так храбро шагал вперёд, он ведь не знал, что Пальма – это Пальма? Он не оставил даму в беде и не бросил на растерзание волкам.

– Если бы там был настоящий волк, лично я бы переживал за волка. Ты хищников пострашнее заваливала на раз-два.

– Так это на тренировках! А здесь, когда всё по-настоящему, я, откровенно говоря, испугалась. И как дурочка ждала, что ты бросишься меня спасать.

– Я, в отличие от тебя, Пальму давно знаю. Она правда смирная, если её палкой не доставать.

– Давай уже перестанем обсуждать собаку?

– Так ты же первая начала? И вообще, если я правильно понял, ты же намеревалась до самого трейлера пешком идти?

– И пошла бы!

– Повезло тебе с Пальмой. Потому что я мешать твоим намерениям не планировал.

– Надоела мне твоя Пальма! Если не можешь найти интересную тему для общения с девушкой, просто помалкивай! Рули молча, это так сложно?

– Ненормальная, – поморщился Хэйл.

Какое-то время они так и ехали – в молчании.

Почти стемнело и стало совсем неуютно.

Рэйвен с опаской поглядывала на узкую полоску дрожащего света, ложащуюся из-под фар, выхватывающего из тьмы лишь кусочек пространства. Он сам словно дрожал с перепугу и не внушал особенных надежд.

Хэйл сосредоточено следил за дорогой. Хотя следить, откровенного говоря, было не за чем, серая лента пугала своей пустынностью. Ни одной машины, ни встречной, ни попутки.

– Следовало вернуться пораньше. Не успеем поставить защиту, – напряжённым голосом, тихо проронила она.

– Обойдёмся как-нибудь без неё, – отмахнулся Хэйл.

– А если не обойдёмся?

– Будем отбиваться. Ты же первоклассный маг, да? – насмешливо процедил он сквозь зубы. – Ведь не за красивые же глаза преподы ставили тебе отличные оценки? Всем известно, ты отличница совсем не потому, что все вокруг хотели задобрить твоего всесильного папочку.

– Какие ж мы остроумные! Ну да. Я девушка симпатичная и обаятельная, а большинство учителей – мужчины. Вот они были ко мне добры.

– Остаётся надеяться, что тварь тоже мужского пола. Может, тоже будет к тебе добра?

– Да пошёл ты!

В это момент машина как-то странно дёрнулась. Двигатель неприятно плюнул, задребезжал и сдох.

– Вот чёрт! – выругался Хэйл.

Он несколько раз провернул ключи в замке зажигания, но пустопорожнее урчание под капотом ни во что не выливалось. Искра отказывалась разгораться в пламя.

– Только не говори, что этот монстр дальше не поедет! – потребовала Рэйвен.

– Хорошо, не скажу, – раздражённо отбросил чёлку с лица Хэйл. – Но боюсь дальше придётся топать на своих двоих. Так будет легче?

– Вряд ли.

– Как вариант – можно переночевать в машине? – предложил Хэйл.

– Мне нужен душ перед сном. Я не привыкла ложиться спать потной. А в вашем баре всё провоняло пивом и рыбой.

– Отличный аргумент, чтобы найти приключения на свою задницу и ею же рискнуть, – обречённо вздохнул Хэйл, открывая дверцу и спрыгивая на землю.

Спустя мгновение от распахнул дверцу и перед Рэйвен, подавая ей руку:

– Ну? – нахмурился он, видя, что девушка медлит.

– А идти долго? – с сомнением покосилась она в темноту.

– С полумилю.

Расстояние в темноте, населённой непонятными существами не такое уж маленькое.

– Ну же, Рэйвен, не будь трусихой! Уверен, ничего с нами не случится. Я тут каждый куст знаю. Пошли.

Она вышла из машины, опираясь на его руку.

В который раз Рэйвен заметила, что ладонь у Хэйла не мягкая и холёная, как у Руана или его друзей, а сухая, мозолистая, твёрдая и горячая. Неожиданностью оказалось то, что ей это нравилось.

Она не спешила отнять руку, а Хэйл её ладони не отпускал. Идти рядом было не так страшно.

– Чего ты боишься? – словно прочитав её мысли, спросил Колд. – В твоём мире гораздо больше опасностей. В моём не существует ни вурдалаков, ни оборотней, ни восставших мертвецов. Он довольно скучен и предсказуем, но безопасен.

– Все миры похожи, так или иначе, вас просто учат, что ваш предсказуем и изучен, но это не так, – уверенно заявила Рэйвен. – Многие из сумеречных тварей в толпе мало чем отличаются от человека. Ты можешь даже не знать, с кем имеешь дело. А это самое страшное – не знать! Когда тварь классифицирована, степень её ядовитости ясна. Значит, ты можешь подготовиться и дать отпор. Но не зная об опасности ты и противостоять ей не можешь.

– Как точно ты описала моё положение.

– Твоё положение?

– Да. По отношению к тебе. Я чувствую опасность, но не понимаю, в чём она заключается.

Несколько удивлённая таким поворотом в их беседе, Рэйвен сбилась с шага.

– Ты сейчас о чём?

Рэйвен насмешливо фыркнула:

– Нет! Соври мне, пожалуйста! Глупый вопрос. Конечно, честно.

– Мне кажется странным, что твой отец так легко смирился со случившимся. Ведь то, что произошло, крайне унизительно для него. Любой другой оторвал бы мне голову, наказал тебя, постарался замять скандал… я не знаю! А он словно просто отошёл в сторону!

Что-то в словах Хэйла было. Рэйвен и самой реакция её отца казалась странной. Слишком она рознилась со всеми его поступками, не вписывалась в его характер.

Что за всем этим могло стоять?

– Вопросов больше, чем ответов, – продолжал рассуждать Колд. – Почему нас так спешно выдворили из Академии? Что преследует нас по ночам? А самое главное…

Хэйл остановился, крепко, едва ли не до боли сжав пальцы Рэйвен.

Его бледное лицо как будто светилось в темноте, выступая из неё, как картина из рамы. Рэйвен в очередной раз поймала себя на мысли, что хочет зарыться руками в тёплый шёлк волос.

Какими они были на ощупь? Мягкими или жёсткими? Ощутит ли она их гладкую тяжесть, если коснётся?

Какого это – поцеловать эти нервно кривящиеся губы? Если память не обманывает – приятно. Ну, если конечно, не списать все ощущения на обманчивое воздействие зелья.

– Самое главное, что такое ты, Рэйвен? – договорил он.

– А ты как думаешь?

Ветер был слабым, едва ощутимым. Он делал то, на что ни один из них не отваживался – ласкал щёки, покрывал поцелуями виски и губы, играл прядями волос. Её – белыми, как лунный луч и его – удушливыми и чёрными, как сама ночь.

– А ведь ты красивый, – с удивлением поняла для себя Рэйвен. – Странно. Никогда этого не замечала.

– Красивый? Издеваешься, что ли?! – уязвлённо дёрнулся Хэйл. – Хорош, как воронёнок, выпавший из гнезда.

– И кто теперь издевается? – засмеялась Рэйвен. – Моё имя означает ворона. Мудрая птица мудрости и смерти.

– Ну уж на ворону ты точно не похожа.

– А на кого похожа? – с надеждой на комплимент вопросила Рэйвен.

– На Жар-птицу. И взгляда не оторвать и прикасаться страшно. Ты легко можешь сжечь. Рядом с тобой чувствуешь себя мотыльком, неудержимо летящим на свет. Но не дело ворону увиваться за мотыльком.

– Ты не знаешь, едят ли вороны бабочек? – усмехнулась Рэйвен лукаво.

– Бабочек? – хмыкнул Хэйл. – Знаешь легенду о чёрном английском мотыльке?

– Я не знаю ни одной из ваших английских легенд. Так что не так с этими мотыльками?

– С чего ты решила, что с ним что-то не так?

– Из общего контекста разговора. А вообще, знаешь, что? К чёрту всех ваших мотыльков! Просто поцелуй меня, – потребовала она.

– С чего вдруг такое щедрое предложение? – удивился он.

Попытка за насмешкой скрыть желание была довольно жалкой. Слишком тоскующими были его глаза. И слишком жаждущим – взгляд.

– Ты боишься? – усмехнулась Рэйвен, откидывая назад струящиеся по ветру волосы. – Я не знаю легенд о чёрных мотыльках, но помню другую легенду из вашего мира. Когда сотворили первого человека, его поместили в волшебные сады Дивов, к огненной женщине, умеющей обращаться в сову. Предполагалось, что он научится у неё мудрости и магии, но ничего не получилось. Он загадил её ручьи. Пытаясь показать свою удаль, убил её любимцев – пантер-оборотней. А потом и её саму попытался посадить в клетку, чтобы она пела своим чудесным. голосом только ему одному. И тогда она от него улетела.

– Я знаю эту легенду. Ты нарочно умолчала о самом главном? Вся проблема был в том, что мужчина хотел получить от великой волшебницы поцелуй, а она не могла ему его подарить. Слёзы её исцеляли людей и дарили им молодость, но поцелуи – убивали. Знаешь, чем всё кончилось? Мужчине надоело ждать, и он нашёл другую. И был счастлив с ней. У них были дети. По слухам, мы все их потомки.

– Не следует слишком дорожить своими поцелуями? Такова мораль? Но если бы волшебница поцеловала человека, не было бы у него второй женщины, не было бы детей, долгой жизни и множества потомков. Ты же сам сказал – его убил бы её поцелуй. Она сохранила ему жизнь.

– А что, если он был согласен отдать жизнь за поцелуй богини?

Рэйвен пожала плечами:

– Наш разговор зашёл куда-то не туда, Хэйл.

– Разве? Мне кажется, он как раз движется в нужном направлении. Скажи, как думаешь, богиня ошиблась с выбором?

– Богини не ошибаются. Лучше никогда не познать истинного блаженства, чем купить его ценой жизни того, кого любишь.

– Ты правда так думаешь?

– Какой смысл это обсуждать? Это всего лишь красивая легенда.

– Как думаешь, какого было человеку после богини жить со смертной? И чувствовать, что никогда не сможет любить эту смертную как ту, другую? И знать, что она тоже это понимает? Раз за разом поднимать лицо к небу, искать там любимое лицо, а видеть лишь пустоту?

– Боги жестоки, – грустно вздохнула Рэйвен.

– Не только боги, – тряхнул головой Хэйл.

– Ты думаешь, ему лучше было бы умереть, познав вкус истинной божественной любви?

– Не знаю. Ещё не решил.

Рэйвен засмеялась:

– Хорошо, что я не богиня. Меня ты можешь поцеловать. Если осмелишься.

Лицо Хэйла было грустным, непривычно одухотворённым, почти прекрасным:

– Когда-нибудь ты тоже улетишь от меня, Рэйвен. Я не хочу к тебе привязываться. Ты, злая, капризная, но очень привлекательная звёздочка.

– Так возьми и подержи меня в руках, – с улыбкой обернулась она к нему.

Повинуясь древнему инстинкту, что сильнее любого голоса рассудка, Хэйл раскрыл Рэйвен объятия, а она шагнула в них, как с обрыва.

Их губы соприкоснулись и мир поплыл под ногами.

Есть ли вкус у губ? Может ли он различаться? Различается ли? Наверное, чтобы узнать ответы на этот вопрос, нужно иметь чуть больше опыта, чем имела Рэйвен.

Хэйл обнимал её крепко. С такой силой, что Рэйвен чувствовала, как испуганной птицей бьётся в груди его сердце. Его руки скользнули вдоль рук Рэйвен, зарылись в её волосы. Его руки не давали ей отстраниться, да Рэйвен этого и не хотела. Она охотно позволила себе окунуться в поднимающийся ураган эмоций.

С одной стороны, для Рэйвен это было словно не всерьёз. С другой происходящее зачаровывало.

Хэйл так крепко держал её, что причинял боль. Он целовал страстно, даже яростно, словно желая подавить в зародыше всякую мысль о возможном сопротивлении. Прижимал к себе так сильно, что она задыхалась от нехватки воздуха. Беззастенчиво углублял поцелуй и Рэйвен охотно шла навстречу, уступая и покоряясь.

Да и кто и кому тут покорялся, разве разберёшь? Кто их них охотник? А кто – добыча? Страсть – это танец на двоих, игра, в которой мяч поочерёдно переходит из рук в руки.

Наверное, естественно в такие моменты желать провести ладонью по щеке, зарыться пальцами в мягкие волосы, стать на шаг ближе? Но Рэйвен чувствовала не так. А то, что она чувствовала было… было неправильно.

Она не испытывала ни тени нежности, это скорее напоминало голод. Голод хищника, возрастающий с неконтролируемой быстротой.

Она хотела видеть его мёртвым. Хотя, нет. Живым, но страдающим. Долго. Бесконечно. Может быть даже постоянно. И чтобы причиной этих страданий была она. Её хотелось сначала разорвать на нём одежду, а потом исполосовать белую кожу длинными царапинами, набухающими кровью. Хотелось жадно ловить каждый его вскрик или всхлип.

Ей хотелось быть палачом, а в Хэйле видеть жертву.

Фантазия была столь острой, картины в воображении столь яркими, что Рэйвен сама себя испугалась. Непонятные токи отравили наслаждение и поцелуи перестали доставлять удовольствие

– Что-то не так? – в момент почувствовав перемену в её настроении, напрягся Хэйл.

Рэйвен высвободилась из его рук и отошла на несколько шагов в сторону, словно со стороны слушая собственное тяжёлое, прерывистое дыхание.

Колд выглядел помято – взъерошенные волосы, съехавшая с плеча куртка.

Выражение его лица было близко к страданию.

– Почему ты так смотришь на меня? – спросил он.

Как объяснить свои чувства? Силу пугающих до дрожи желаний? Желание превратиться в монстра, спустить зверя с поводка и получить от этого удовольствие?

– Мне… мне кажется, я что-то слышала, – пробормотала она, нервно заправляя локон светлых волос за ухо.

– Тебе показалось. Всё тихо.

– Возможно, но я не могу выбросить из головы того, что рядом может ходить нечто опасное. Пойдём уже лучше отсюда, тут слишком темно и холодно для романтических свиданий.

Словно в подтверждение слов Рэйвен раздался леденящий душу звук. Он одновременно походил на пронзительный женский визг и птичий клёкот.

– Ты слышал? – испуганно схватила Рэйвен его за руку. – Что это было? – взволнованно озиралась она по сторонам.

– Я не знаю, – мягко отозвался Хэйл. – Но, пожалуй, ты права. Лучше уйти отсюда.

– Может, вернёмся к машине? – предложила она.

На сей раз прикосновение его ладони не несло с собой ничего сексуального. Он хотел лишь успокоить.

– Если оно ищет нас, глупо прятаться. Всё равно найдёт. Идём.

Рэйвен подчинилась.

Пребывание в этом мире странно действует на неё. Расслабляет. Заставляет забывать, что главное оружие – это её воля и руки, управляющие потоком энергий словно парусом. Руль заставляют корабль слушаться хорошего рулевого. Она маг. И ничто не способно лишить её силы кроме, разве, другого мага?

Отец всегда учил, что страх нужно использовать как дополнительный источник питания. Из него нужно черпать силу, а не терять её.

Когда они без приключений добрались до трейлера, где их с волнением дожидалась мать Хэйла, Рэйвен ощутила нечто вроде разочарования.

Тварь явно имела к ним отношения, но почему-то не спешила приходить.

Неизвестность изматывает сильнее всего.

– Как думаешь? – не выдержала она, когда они, уже лежали в постели, глядя в потолок думали каждый о своём. – Что это такое?

– Понятие не имею.

– Но убить нас оно не пытается. Просто преследует.

– Я заметил.

Рэйвен заметила ещё кое-что. Или, может быть, ей казалось, что заметила?

Оба раза тварь появлялась после того, как они с Хэйлом делали попытки сблизиться. Возможно, кто-то пытается этому помешать и тварь это нечто вроде проклятия?

Но почему тогда в прошлый раз погибли парень и девушка?

Рэйвен не заметила, в какой момент Хэйл поднялся с кровати. Но когда неожиданный приступ страха заставил её вдруг сесть, его рядом не оказалось.

– Хэйл? – тихо позвала она.

Никто не откликнулся.

Светильники на стенах замигали и свет резко потускнел.

Откинув с ног одеяло, Рэйвен опустила их на неожиданно холодный, как лёд, пол.

Трейлер казался опустевшим. А этого быть не могло. Куда могли деться в одночасье Хэйл и его родители?

– Миссис Хэйл? – позвала Рэйвен, обнимая себя за плечи, чтобы унять нервную дрожь. – Мистер Бил?

Никто не отозвался.

Взгляд зацепился за распахнутую настежь дверь, с тоскливым стуком то распахивающуюся, то вновь притворяющуюся, как если бы на улице начался ураган.

За дверью что-то было. Что-то очень большое. Наверняка имеющее отношение и к установившейся тишине, и к поднявшемуся ветру.

Желание вернуться в комнату, забиться под кровать, натянув на голову одеяло было почти порабощающим. Но Рэйвен учили преодолевать страхи с детства.

Если кто-то из Хэйлов жив (а у Колда на это шансов больше всего) её помощь может стать необходимой.

Дрожащей рукой Рэйвен потянула на себя дверь и замерла на пороге, поражённая.

Перед ней возникла огромная пасть дракона. Так близко, что протяни она руку, уперлась бы в рыло зубастой рептилии. Глаза твари горели зловещим красным огнём, словно туда вставили раскалённые угли.

Бежать было некуда. Магии Рэйвен явно не хватило бы на то, чтобы пробить защиту чудовища.

Это была верная смерть. Ничего не придумать.

Вскинувшись на задние лапы, дракон сверкнул зубами и в следующее мгновение на Рэйвен рекой полилось горячее пламя. Инстинктивно вскинув руки, чтобы прикрыть голову, она пронзительно закричала, пытаясь вырваться из огненных сетей.

С облегчением Рэйвен поняла, что сидит на кровати, в горе сбитых ею подушек и смотрит в окно.

Уже рассвело. Но, как и во сне, Хэйла рядом не оказалось.

Рэйвен почти бегом устремилась к двери. Та была распахнута, совсем как во сне.

На пороге стоял полицейский Сэм. Рэйвен услышала, как он говорит Хэйлу и его матери.

– Трупы Белуччи и девушек были найдены рядом с твоей машиной, парень. И это второе убийство за две ночи в непосредственной близости от твоего дома. Так что потрудись-ка проехаться со мной в участок.

– Это смешно! – возмутилась миссис Хэйл. – Вы же сами только что сказали, что этих людей убило животное!

– Предположительно – животное. Всего лишь предположительно.

– Вы что? Арестовываете моего сына?

– Пока это только предварительное задержание. Так что давай, пошевеливайся, – хмуро бросил шериф недружелюбный взгляд на Колда. – Не заставляй меня применять силу.

– Мой муж никуда с вами не пойдёт, – заявила Рэйвен с таким выражением, будто двух мнений на этот счёт и быть не может.

– Что вы сказали? – не поверил своим ушам шериф.

Голос его клокотал сдержанно, но яростно, словно он тоже был хищником.

Хэйл, скрестив руки на груди, с интересом наблюдал за развитием событий.

Рэйвен всё больше и больше нравился этот новый мир. Населяющие его люди были беззащитны, как дети. И так же беспечны. А главное, тут легко было чувствовать себя всемогущей. С её-то способностями к ментальной магии, действенной даже там, где привыкли противостоять внушениям?

На страже порядка никакой, даже элементарной защиты, не было. Для Рэйвен он был не опасней шершня: в принципе, ужалить может, но достаточно безобиден.

Перехватить взгляд, словно одну программу заменить другой, не так сложно если знаешь, как это делается.

Миссис Хэйл и Билл с удивлением следили за переменами в выражении лица шерифа. Оно разгладилось на глазах, с рассерженного сделавшись.

– Чтобы не привело вас сюда, забудьте об этом, – мягким, баюкающим голосом проворковала Рэйвен. – Если у вас есть какие-то улики, найдите способ уничтожить их и тоже забудьте об этом. Нападение свершил дикий зверь, других подозреваемый нет. Вы всё поняли. Можете идти.

Моргнув, словно очнувшись от сна, шериф крепче сжал пальцами шляпу:

– Вот и я говорю, вам следует быть осторожней, пока мы эту тварь не изловим. Чудом повезло, что до сих пор никто из вас не пострадал.

– Спасибо, Сэм, – кивнул Билл, будто продолжая разговор.

– Присматривай за семьёй, – стукнув ковбойской шляпой со звездой себе по коленке, словно стряхивая невидимую чужому взгляду пыль, шериф побрёл к машине.

– Здорово! – ухмыльнулся Билл. – Ты, сын, тоже так умеешься?

– Нет, – хмуро отозвался Хэйл. – У каждого колдуна свои таланты. Внушение – не мой конёк. Но, даже если бы и мог, это запрещено законом.

– Ну извини, – обиделась Рэйвен. – Нужно было, следуя букве закона, разрешить засунуть тебя в каталажку?

– Кому-нибудь из вас вообще есть дело до того, что люди погибли? –угрюмо проворчала мать Хэйла.

– Откровенно говоря, младший Беллучи был тем ещё гадёнышем, а если бы вырос, наверняка стал похлеще своего отца. Лично я плакать по нему точно не буду, – заявил Билл.

– Ни один гадёныш не заслуживает такой судьбы, – набросилась на мужа мать Хэйла. – И, как не крути, всё это началось с вашего приезда, – ткнула она пальцем в сторону молодожёнов. – Думаю, вам лучше отсюда уехать.

– Уехать? – растерялся Хэйл. – Но куда?

– Куда хотите. Мне не нужны трупы у порога. Завтракайте и убирайтесь.

– Ты в своём уме, жена? – загремел Билл. – Родного сына из дома выгоняешь?

– Если бы я могла выставить лишь его жену, я бы так и сделала. Но раз это невозможно, пусть уезжают оба, – решительно отрезала она.

– Думаешь, такая кроха могла в лапшу покрошить пятерых человек? – недоверчиво протянул Билл.

Ему явно к душе пришлась и сноха, и её таланты.

– Ты сам только что видел, как эта «кроха» умеет морочить людям голову. Я не знаю, что ты такое, – повернулась миссис Хэйл к Рэйвен, подбоченившись, глядя прямо в глаза пристально и недоброжелательно.

Рэйвен нашла, что глаза матери и сына очень похожи: тёмные, обжигающие и замораживающие одновременно.

– Но скажу тебя прямо, девица, ты мне не нравишься. Что могло связать такую, как ты, с таким, как мой сын, непонятно. Никто из вас не выглядит достаточно влюблённым для столь скоропалительного союза. Сердцем чувствую, дело тут не чисто.

– Тому были причины, мама, – оправдывался Хэйл. – И Рэйвен виновата в происходящем не больше моего.

– Уверен? Кто она такая, эта твоя Рэйвен? Выглядит избалованной богатенькой девчонкой. Я таких за милю чую, как бы те не оделись, как бы не старались выглядеть одной из нас. Но зачем богатенькой и красивой девочке выходить за некрасивого, бедного парня? Зачем, я тебя спрашиваю?

– В том мире, откуда мы пришли, другие правила.

– Нет таких правил, сын. И не существует миров, где богатые коршуны отдают своих красавиц-дочерей бедному безродному голубю, если только не наметили его в жертву. Говорю тебе – берегись! Знаю, ты меня не послушаешься, поступишь по-своему. Да и можно ли тебя судить? Твой отец вон, жизнь прожил, а всё равно кроме длинных ног, бездонных глаз да золота волос ничего разглядеть в этой девчонке не может.

– Хватит, Тэсс! – не выдержал Билл. – Мне стыдно за тебя. Хоть постеснялась бы нести свой бред прямо при девочке? Не потерплю я такого, пока я хозяин в этом доме!

Миссис Хэйл смерила мужа прищуренным взглядом, протянув с насмешливый пренебрежением, так напомнившим Рэйвен её сын:

– Не потерпит он, видишь ли? Хозяин! Я своё слово сказала. Убирайтесь из моего дома.

Но Рэйвен перебила мужа, не дав ему высказаться до конца:

– Не переживайте, мы уйдём сегодня же.

– Куда?! – взорвался Хэйл. – Да о чём ты думаешь? Нам больше недели нужно пробыть здесь! Портал не откроется в тот же момент, как вашей милости приспичит отсюда свалить!

Рэйвен, не отвечая, направилась в спальню.

Как она и надеялась, Хэйл последовал за ней.

– Ты в своём уме? – зло размахивал он руками. – Куда мы пойдём?

– Ты меня об этом спрашиваешь? – сжала она пальцами гудящие после ночного кошмара виски. – Ты мужчина, это твой мир. Это ты мне скажи – куда мы пойдём?

Хэйл сел на кровать. Лицо его исказилось то ли от отчаяния, то ли от ярости, а скорее всего, и от того, и от другого.

– Нам нужно продержаться где-то больше недели, а одна ночь в третьеразрядной ночлежке стоит больше, чем у меня сейчас в кармане.

– Это горе – всё не горе. Знаешь первое правило волшебника, которому научил меня отец?

– Понятия о нём не имею.

– Отец всегда говорил, что самое важное, что у любого мага всегда с собой – это он сам. Если я захочу где-то переночевать, я не пойду в ночлежку – я пойду в гранд-отель. В любом из них всегда найдутся пустующие номера, где мы никому не помешаем. И магу платить за это не надо ни монетки.

– Внушение? – хмыкнул Хэйл.

– Осуждаешь?

– Могут быть неприятности с Департаментом Магии. Ты об этом подумала?

– Вряд ли в Департаменте захотят связываться с дочерью Уорлока Кроу из-за какой-то мелочи? К тому же, разве это их косяк, что иномирянин оказывается в новом мире в опасности, да ещё без средства к существованию?

– Как посмотреть. Ты с мужем. Это мой мир. Я обязан о тебе позаботиться по вашим законам. Да и по любым другим тоже, – вздохнул Хэйл, сжимая кулаки. – Ладно, я найду способ. Гранд-отеля не обещаю, но как-нибудь перекантуемся.

– Любишь всё усложнять? – усмехнулась Рэйвен, снимая с руки перстень. – Вот, возьми. Это платина с бриллиантами и изумрудом. Надеюсь, он стоит достаточно, чтобы нам прожить до открытия портала?

– Я не стану брать у тебя денег! – зло сверкнул глазами на Рэйвен Хэйл. – Я же сказал – всё сам решу!

– Зачем что-то решать дополнительно? Вот оно, простое и верное решение. Я, с какой стороны не глянь, подарок, – усмехнулась Рэйвен.

Но упрямое, ожесточённое выражение лица Хэйла не сулило ничего хорошего.

– Ладно, не хочешь быть мне обязанным – возьми кольцо в долг. Ну, или используй его как вариант, если иначе денег достать не получится. В жизни не стоит брезговать шансами, иначе ничего добиться в ней так и не получится.

– Ты просто кладезь мудрости! – съязвил Хэйл, поднимаясь с кровати. – Не ожидал я, честно говоря, что мать выставит нас за дверь. От отца ещё мог, но от неё?

Теперь пришёл черёд Рэвйвен помрачнеть:

– Я ей не нравлюсь, – удручённо поделилась она наблюдениями. – Я вообще женщинам редко нравлюсь, – продолжала горевать она.

– Удивительно, правда? С учётом того, что ты от природы редкостная стерва? Ладно, не кисни. Женщины тебя не любят потому, что ты слишком нравишься мужчинам.

– Вообще-то, я не стервозней многих других в моём окружении, включая присутствующих, – огрызнулась Рэйвен. – Но с твоей матерью всё иначе. Мне кажется, она правда чувствует во мне угрозу.

Хэйл бросил на неё испытующий взгляд исподлобья:

– И с чего бы это?

– Как не крути, эта жуткая гадина, убивающая людей, как-то связана со мной.

– Не факт. И, раз уж об этом зашла речь, мне вовсе не хочется оставлять родителей сейчас, когда нападения происходят раз за разом.

– А я как раз именно по этой причине согласилась покинуть твой дом.

– Боишься? – презрительно дёрнул плечом Хэйл.

Она пропустила его злое замечание мимо ушей.

– Опасность связана с нами. Уйдём, и местным больше ничего не будет угрожать.

Во время завтрака за столом воцарилась тягостная атмосфера.

– Ты это, того, сын… близко к сердцу слова матери-то не бери, – затягиваясь сигаретой протянул Билл. – Сгоряча она это сказала, от испуга. За тебя ж, дурака, волнуется. Ты же знаешь наших местных?

– Мы уйдём, – кивнул Хэйл. – Никому из нас не нужны неприятности.

Откровенно говоря, Рэйвен была только рада покинуть странное жилище в паровозике. Ну, или в трейлере, что почти одно и тоже.

Ей хотелось получше познакомиться с новым миром, а здешний лес и маленький городок она уже успела разглядеть вдоль и поперёк. Да и перспектива проторчать ближайшие дни судомойкой в баре у Билла душу не грела.

– Куда мы поедем? – спросила она у Хэйла, как только они остались наедине.

– Для тебя есть разница?

– Нет. Но ты мог бы разговаривать со мной и повежливей.

– А с чего мне быть с тобой вежливым? Все мои неприятности начались с тебя!

– А мои – с тебя, – не осталась в долгу Рэйвен. – И что теперь? Мне надоел твой вечно недовольный вид до коликов. Ты скучный, как дождь в октябре!

– Очень мило с твоей стороны сообщить мне об этом, – пожал плечами Хэйл.

Большой и неуклюжий автобус легко отмахивал расстояние. Кока-кола и кофе в пластиковых стаканчиках Рэйвен нравились не очень, но утоляли и жажду, и голод.

– Мы едем в большой город?

– Просто – в другой город, – пожал плечами Хэйл.

– Там нас кто-то ждёт?

– Я хочу попытаться найти одного человека. Если повезёт, он поможет нам вернуться в Академию раньше срока.

– И зачем нам это надо? – фыркнула Рэйвен.

– Затем, что оставаться здесь нет ни причин, ни смысла. Странный медовый месяц получается, не находишь?

– Да уж, – вздохнула Рэйвен, откидываясь на мягкое кресло автобусного сиденья и устраиваясь поудобней. – Каждый раз, как ты пытаешься исполнить супружеский долг, прилетает кровожадное нечто. Мне любопытно, это просто совпадение, проклятие или настоящий саботаж?

– В каком смысле? – нахмурился Хэйл и Рэйвен с трудом удержалась, чтобы не прыснуть со смеха.

Какой же он всё-таки недоумок.

– Расслабься. Я пошутила.

– И почему мне не смешно? Может быть, потому, что слишком много трупов?

– Или потому, что ты в общем и целом, крайне несмешлив, – со вздохом вынужденно констатировала Рэйвен.

– Ты спишь? – поинтересовался спустя какое-то время Хэйл.

– Нет. О чём поговорить хочешь?

– Я тоже заметил эту странную закономерность. Оно приходит каждый раз, как мы делаем попытку сблизиться. Не думаю, что это случайность.

– Подозреваешь, кто-то наслал порчу? Или, может быть, я так развлекаюсь?

Хэйл в ответ лишь отмахнулся.

– Если наши подозрения верны, то держать монстра в узде проще простого. Нужно просто держать дистанцию друг с другом, и только.

– Одно непонятно, – протянула Рэйвен, – почему оно убивает других? Не меня или тебя, что было бы логичней?

– Понятия не имею. А у тебя есть догадки?

Рэйвен помотала головой.

– Может, какой-нибудь фамильный монстр-фамильяр, спущенный с поводка? – настаивал Хэйл.

– Если в семье такой и имелся, меня о его существовании не уведомили, – пожала она плечами.

– Готова рискнуть и проверить, что это за тварь такая?

– Ты о чём?

– Если догадка о том, как «оно» появляется, верна, вызвать эту тварь несложно.

Рэйвен посмотрела на Хэйла с сомнением:

– А мы хотим «это» вызвать? И зачем нам «оно»?

– Чтобы уничтожить.

– В теории звучит здорово. Очень героически. Только вот вспоминается несчастный Белуччи с его «иди сюда» и последующим «помогите». Хэйл, я могу ошибаться, но мне представляется не очень разумным вызывать неведомую зверюшку с неведомыми способностями, чьё появление каждый раз происходит с трагическим исходом. Не знаю, как тебя, а меня вовсе не тянет попасть в печальный список некролога, пополнив список жертв неведомого летуна.

– Ну, приятная сторона во всём этом тоже есть.

– Да? И какая же?

– Та самая, что предшествует появлению кровожадного фантома, зорко сторожащего твою девичью честь.

Рэйвен фыркнула:

– Скажешь тоже! Если это так, зверька можно упразднить за ненадобностью. Сторожить-то уже нечего. Кстати, что ты там говорил о возможности вернуться обратно в Академию раньше срока? С кем хотел встретиться?

– С одним местным колдуном.

– Ты говорил, что колдунов тут нет.

– Официально – нет. У нас тут не так, как в твоём мире. Здесь расы нелюдей скрываются и таятся. Я уже говорил, что сверхъестественное в моём мире под запретом. Колдуна не так легко найти, но отыскать можно, если знаешь, где искать. За определённую плату мне, возможно, удастся уговорить его выстроить для нас портал.

–И это ты говорил мне о незаконности внушения? Ты хоть знаешь, на какой срок потянет такая магия? Нет, Колд. Лучше не стоит с этим связываться. Особенно, когда неуверен в результате. Я не готова рассыпаться звёздной пылью из-за неправильных перемещений или закончить свои дни где-нибудь на Альфа-Центавре. Пожалуй, вариант с поимкой кракозябры мне больше по душе. В конце концов, надо же чем-то себя занимать?

– Если ставить ловушки и капканы на чудовищ, то в людные места лучше не соваться. Нам нужно будет отыскать пустующее жильё где-нибудь на отшибе, чтобы избежать возможных жертв.

– Отлично, пусть будет домик на окраине. Цвет заборчика не имеет значения, – ехидно улыбнулась Рэйвен.

Автобус, наконец, затормозил и они выбрались на асфальт, покрытый трещинами.

Было душно. Над городом раскинулось высокое, голубое яркое небо без единого облачка.

Перекинув рюкзак через плечо, Хэйл сделал Рэйвен знак следовать за собой.

– Зайдём ненадолго к моим знакомым, перекантуемся у них денёк, а завтра свалим, найдя оговорённый домик.

– А сегодня свалить нельзя? – поморщилась Рэйвен.

– Мне нужно найти деньги, Рэйв, драгоценности не вариант. Я не стану пользоваться золотом твоего отца.

– Собираешься подработать?

Хэйл не ответил.

Улицы городка производили на Рэйвен двоякое впечатление. Старинные, заполненные воспоминаниями, с остатками былого великолепия, но слишком замусоренные.

И аура была тяжёлой. Такую ауру имеют места, где стоят игорные и публичные дома. В самом воздухе кружится что-то липкое, блестящее и тягостное, как запах прогорклых резких духов, почти не выветриваемый.

Район был так себе. Дом, в который они зашли, и того хуже. Откровенно говоря, это вообще на дом в понимании Рэйвен не походило, скорее нечто вроде ангара или сарая, переделанных по студию.

– Эй, есть кто-нибудь? – позвал Хэйл.

Из-за картины выглянула физиономия рыжего парня, украшенная россыпью дивных веснушек.

Поджарый, лёгкий и стройный, встреться он Рэйвен где-нибудь в другом месте, произвёл бы приятное впечатление.

– Хэйл! – радостно раскрыл парень объятия. – Ты?! Вот уж не ожидал увидеть тебя до рождества!

Парни обнялись.

Рэйвен такое сближение показалось несколько излишне фамильярным, но что она знала об обычаях местных?

В воздухе витал стойкий запах табака. Его здесь было так много, что становилось ясно – курили много и не выходя на улицу.

Кругом разбросаны вещи. Словом, бедность и хаос.

– Я не планировал появляться раньше, Питер, но обстоятельства поменялись. Мне до зарезу нужны деньги.

– Деньги нужны всем, – развёл руками рыжий. – Ты знаешь, на мели мы чаще, чем на большой волне.

– Знаю, – со вздохом кивнул Хэйл. – Свои деньги я планирую заработать сам. Хочу толкнуть товар.

– А у тебя есть?..

– Можешь свести меня с нужными людьми?

– За процент, – сощурился Питер.

– Как всегда, – кивнул Хэйл.

Рэйвен была, конечно, иномирянкой, но общее настроение, суть происходящего вполне способна оказалась ухватить.

Происходящее ей не нравилось.

– Кто эта красотка? – с улыбкой кивнул Питер в сторону Рэйвен. – Тебе хватило наглости привести новую девушку в старое логово? Не подумал, что Тине это может не понравиться?

– Обычно днём Тины здесь не бывает, – флегматично пожал плечами Хэйл. – И Рэйвен не моя девушка.

– Она моя жена.

На лице Питера крупными буквами проступило недоумение:

– Жена? Да ладно! А Тина знает?

– А должна?

«Кто такая эта Тина», – вертелось на языке.

– Подождёшь нас здесь? – бросил ей Хэйл.

– Не надейся оставить меня в этом свинарнике ни на минуту дольше необходимого, – холодно ответила Рэйвен, всё ещё под впечатлением об упомянутой конкурентке.

– Свинарнике? – обиделся Питер. – Наш дом, конечно, не стерилен, но на свинарник не похож.

– Я пойду с вами, – заявила она Хэйлу.

– Ты же понимаешь, что мы не в парк прогуляться? – сощурился он.

– Я сказала – иду с вами. И это не обсуждается.

Был день и улицы полны народу.

Вопреки ожиданиям Рэйвен, ни в одно здание они так и не зашли, а уселись прямо под открытом солнцем. Ну, почти. Потому что нечто вроде зонтика над их головами за крышу точно не считалось.

К ним подошёл очередной толстяк с дряблым телом.

Толстых людей в мире Хэйла было непозволительно много. В родном мире Рэйвен люди был стройными и подтянутыми. И в основном – красивыми. Здесь же тот худ, этот толст, третий коротышка, четвёртому вроде бы ничего не мешало, но вместо мышц на нём только кожа, пока ещё плохо натянутая на рёбра, но в ближайшие годы угрожающая обвиснуть.

– Опять вы? – уныло вздохнул толстяк. – Да у вас, парни, ещё с прошлого раза долг не погашен.

– Сегодня обед за наличные, Берт.

– Никак деньги завелись, Колд? Ладно. Могу предложить пасту с тефтелями?

– Валяй! – обрадовался Питер.

Рэйвен понемногу успокаивалась. Всё выглядело мирным и чинным. Ничем противозаконным не пахло.

Но умиротворение длилось недолго.

Из-за угла соседней улицы появились две девушки, обе хорошенькие, но сильно потрёпанные. Дворовые. Руан таких называл дворняжками и брезговал связываться даже на одну ночь.

«Платить за заразу, оставшуюся после них? Увольте! Лучше воспользоваться услугами дорогой шлюхи», – пришли на память подслушанные ненароком слова брата, беседующего с одним приятелей.

Одна из девиц с разбега завалилась Хэйлу на колени, обвивая его руками, оплетая ногами и впиваясь в губы весьма фривольным поцелуем.

Питер от такой замечательной картины радостно захлопал в ладоши. Вторая подружка, как ни в чём не бывало плюхнулась рядом, на соседний с Рэйвен стул.

К неудовольствию Рэйвен (хотя неудовольствие это ещё мягко сказано) Хэйл не спешил сразу же оттолкнуть старую знакомую. Правда, потом всё же убрал её руки со своей шеи, мягко отстраняясь:

– Эй, полегче, Тина!

– Что не так? – недовольно прогнусавила она в нос.

– Познакомься с моей женой. Эта Рэйвен Кроу. Хотя нет, теперь уже, наверное, правильней будет сказать – Хэйл.

– Твоя жена? – Тина с недоумением перевела взгляд с Хэйла на Рэйвен, сидевшую с надменным видом.

Недоумение на смазливом личике сменилось неудовольствием:

– Это шутка такая, Колд? – капризным голосом спросила она.

– Правда истинная.

– Ты – женат? – девушка весело расхохоталась. – Да ладно! Не гони! А как же наш негласный договор о свободных отношениях? Мы – свободные люди и свободны любить кого угодно?

Хэйл в ответ лишь развёл руками.

Рэйвен с трудом удерживалась, чтобы силой мысли не поджечь волосы на голове развязной девицы. Можно за компанию и патлы Хэйлу подпалить.

Ни один из них не подумал изменить пошлую мизансцену. Тина по-прежнему верхом сидела на Хэйле, игнорируя наполненную людьми улицу.

Впрочем, здесь, похоже, никого это и не напрягало?

– Времена меняются, детка, – длинные пальцы Хэйла погладили стройное загорелое девичье бедро.

Они вообще обнаглели?!

Не то, чтобы Рэйвен ревновала. Хотя и не исключено. Но такого неуважения к себе и своему статусу она терпеть точно не станет.

Но что делать? Закатить нахалке сцену, уронив себя до уровня женщины, способной приревновать к уличной потоскушке?

Хэйл раскрылся для Рэйвен с новой, не очень приятной стороны. Она считала, что в отношениях с девушками опыта у него ненамного больше, чем у неё с парнями. Но имея в подружках такую, как эта Тина…

Отец был прав! Эти бедняки из трущоб и трейлеров, они другие. Совсем. Это два разных мира. Ни один парень из её круга никогда не позволил бы своей любовнице вести себя столь вызывающе при жене. Не то, что мужчины её круга не имели скандальных связей, но правила приличия и субординация соблюдались всегда.

А эти люди ведут себя, как животные. Совокупляются при людях. В грязи.

Неожиданно для себя Рэйвен поняла, что две недели очень-очень долгий срок, что в мире Хэйла ей становится ужасно тесно и скучно.

Тем временем толстяк поставил перед ними бутылки с пивом. Потом принёс тарелки с тем, что здесь называли пастой. На вкус вполне терпимо, хотя далеко не деликатес.

Впрочем, разражённой Рэйвен сейчас что угодно показалось бы лишённым вкуса. Она не сводила выразительного взгляда с Хэйла.

Тот, кажется, решил правильно истолковать её взгляд.

– Тина, дорогая, ты бы с моих колен сошла. Моей жене такое не нравится.

Тина фыркнула:

– С каких это пор меня должно волновать мнение какой-то курицы?

Рэйвен решила, что с неё достаточно. Унизительно как сидеть, игнорируя подобное положение дел, так и закатывать скандал. Поэтому она молча поднялась и, не говоря ни слова, направилась в сторону барной стойки. Если Хэйл не желает окончательно испортить и без того непростые отношения, он сумеет поставить вульгарную уличную девицу на место. А если нет, то очень об этом пожалеет. В самом скором времени. Или она будет не она.

Настроение было испорчено, но, к облегчению Рэйвен, Хэйл последовал за ней. Теперьи можно было без свидетелей высказать ему недовольство.

Но главное было не это. Раз он пришёл, значит, её мнение и чувства ему небезразличны.

– Рэйвен? – легко коснулся он её плеча. – Всё в порядке?

– Мне не нравятся твои друзья, – не стала отпираться она. – Или кем они там тебе приходятся?

– Мы жили вместе.

– В каком смысле?

– В прямом. С родителями не всегда удавалось ладить.

– Они не впервые тебя из дома выставляют?

– Впервые, – скрестил руки на груди Хэйл. – Раньше я сам от них уходил. А вчетвером выжить на улице было легче. Мы приглядываем друг за другом.

– Тина не похожа на «просто соседку»? У тебя с ней что-то было?

– Рэйвен, когда парни и девушки в нашем возрасте живут вместе, у всех что-то было. Гормоны и всё такое, знаешь ли?

– Понятия не имею, – холодно фыркнула она.

Вот откуда противное чувство, будто её обокрали? И вдобавок ещё и испачкали.

– Ты ведь не планируешь ночевать в этой ночлежке? С этими твоими… друзьями, – с подчёркнутым презрением выплюнула Рэйвен.

– Вообще-то…

– Сам как хочешь. Но я к ним и на пушечный выстрел больше не подойду.

– Так нельзя.

– Ты сказал, что мы пришли сюда за деньгами? Тебе, кажется, не по вкусу пришлась моя идея с тем, чтобы выручить их вполне нормальным способом, продав моё кольцо? И вот теперь мы здесь, среди сомнительных личностей.

– Они не опасны.

– Грязь, Хэйл, опасна тем, что имеет тенденцию пачкать.

– Я такой же, как они. Так что, сиятельная мадонна, сильнее чем запачкались, испачкаетесь едва ли.

– Ты пользуешься моим беспомощным положением, ведь без тебя я даже в исходную точку к порталу вернуться не могу! Какая же ты… – Рэйвен смолкла, стараясь подобрать правильное слово.

– Кто? Кто я? Давай, скажи уже! Тебе ведь с самого первого часа здесь не терпится это сказать?!

– Что нет?

Рэйвен неопределённо пожала плечами:

– Я не хочу говорить гадости или ссориться, но ты меня и вправду сегодня разочаровал. Мой брат считал тебя умным, а умный парень с такой компанией не водится. И наркотиками не торгуют.

– Я наркотиками не торгую. Я собирался толкнуть пару эйфорический средств собственного производства. Питер знает парней, с которыми это будет проще провернуть.

– Ещё скажи, что демонстративные обнимашки с красавицей Тиной вовсе не пришлись тебе по вкусу?

– А тебе-то какая разница?

– Как – какая?! Ты мой муж, вообще-то! – искренне возмутилась Рэйвен.

– Хочешь сказать, что для тебя это что– то значит?

– А что, по-твоему, я здесь с тобой делаю, если это ничего для меня не значит?!

Оба шипели, как змеи. Будь они не у всех на виду, возможно, уже сорвались бы на крик?

– Глупо делать вид, будто наши отношения настоящие! Между нами только договор! – взмахнул он рукой.

– Я тебе не нравлюсь?

Хэйл смолк, глядя на девушку с таким выражением, словно пытался просочиться сквозь её черепную коробку и понять, что стоит за сорвавшимися с губ словами.

– Нравлюсь или нет? – шагнула она к нему ближе. – Или для тебя я только балласт, навязанный случаем?

– Звучит так, словно для тебя ответ что-то значит, что-то значат мои чувства, – с горечью вымолвил Хэйл. – Но мы оба знаем, что это не так. Я для тебя ничто – больше, чем ничто. Зеро. Ноль. Ты играешь со мной, как зверёк, пробующий остроту коготков. Не пойму только, зачем?

– Почему ты злишься?

– Потому что ты ведёшь себя так, словно у тебя есть право ревновать меня! Словно между нами нечто большее, чем просто совместное путешествие!

– А кто в этом виноват?! Может быть всё дело в том, что ты предпочитаешь держать дистанцию, ныть да обжиматься с Тиной?!

Выражение лица Хэйла в этот момент было описать трудно, но его чувства Рэйвен считала отлично. Тут была и ярость из-за подозрений в том, что она над ним подтрунивает, и желание доминировать, раз и навсегда расставить приоритеты, и опасения задеть девушку, оттолкнуть её от себя.

Стало совершенно ясным, что, какие бы чувства Хэйл не испытывал в отношении к Рэйвен, безразличным к ней он совершенно точно не оставался.

– Ладно, Хэйл. Заканчивай свои дела и давай уже… как тут у вас говорят? Свалим отсюда?

Оба с напряжёнными лицами вернулись к столику.

Питер хохотнул:

– Семейная сцена, приятель?

– Семейная жизнь она такая. Именно потому я и выступаю за свободные отношения, – поддержала Тина.

– Заглохните оба. Питер, что там по делу? – хмуро спросил Хэйл.

– Будут ждать нас на месте.

– Отлично. Тогда погнали. Не вижу смысла здесь задерживаться.

Во взгляде Тины промелькнули досада и раздражение, что несказанно порадовало Рэйвен.

Какое странное оно, человеческое сердце? Почему мысль о том, что твой парень нужен кому-то ещё, кроме тебя, сразу удваивает его акции в цене?

В Академии место Хэйла было где-то на задворках, да иначе там и быть не могло. Но здесь, среди своих друзей, он вёл себя как лидер.

С другой стороны, оборачиваясь на прошлое и пристальнее вглядываясь в смутный образ, едва держащийся в памяти, Рэйвен вынуждена была признать, что при всей бедности и невзрачности, Хэйл никогда не перед кем не заискивал, не искал сильного покровителя, не играл по чужим правилам. Он держался особняком, словно стремясь стать невидимкой. Не имея шансов сыграть короля, Хэйл предпочёл роль волка-одиночки, но в шестёрках не при ком не ходил.

– Что это? – с удивлением оглядела Рэйвен странное двухколёсное чудо, на которое Хэйл уселся верхом, как на лошадь.

– Мотоцикл, – пояснил он, протягивая ей шлем.

– А это ещё зачем? – полюбопытствовала она.

– Ну, чисто гипотетические для того, чтобы в случае аварии твои мозги аккуратно заполнили пространство шлема, а не разбрызгались по всей дороге.

Она нахмурилась, пытаясь сообразить, что к чему.

Хэйл закатил глаза:

– Чтобы полиция не приставала. Такие правила. Давай, надевай.

Мотоцикл взревел, словно зверь, набирая скорость.

Ощущения были классные! Будто летишь над землёй на минимальной высоте. Хотелось раскинуть руки и обнять весь этот странный город из прямоугольных домов, лишённый красок и всё же заполненный солнцем. Хотелось радостным криком озвучить всю полноту жизни, переполняющую Рэйвен в этот момент.

Без шлема, наверное, ощущения были бы полнее? Не хватало бьющего в лицо ветра.

Вскоре они влились в общую реку быстро движущегося в разном направлении транспорта, а через четверть часа остановились у какой-то тупиковой улочки.

Из тёмных провалов арок несло сыростью и мокрицами.

Предчувствие чего-то очень нехорошего накрыло резко, словно волна, с головой.

– Ты уверен, что мы приехали по правильному адресу? – спросила Рэйвен, срывая шлем с головы.

Заглушив мотор, Хэйл поставил мотоцикл. Острым взглядом окинул пустующую улочку.

– Конечно, уверен, – тихо проговорил он. – Да вот и они.

От одной из арок будто отпочковались две сутулые фигуры.

– Привет, парни, – начал, было, Хэйл, запуская руки в карманы.

– Привет, пацан. Товар с собой? – осиплым, сорванным голосом спросил один из них.

– С собой.

Рэйвен не нравилось, как те прятали лица за поднятыми воротниками куртки, то, как они упрямо держались в тени.

Её подвело две вещи. Она была слишком самоуверенна – раз. И ждала опасности от тех, кто стоял перед ней.

То, что мир взял и погас, как лампочка, стало полным сюрпризом.

Последнее, что увидела Рэйвен, это недоумение на лице Хэйла.

Потом всё откатилось словно на роликах куда-то назад и мир задёрнуло темнотой.

Пришла в себя Рэйвен от резкой головной боли в затылке. Тело затекло, как бывает, когда несколько часов пролежишь в неудобной позе, не имея возможности пошевелиться.

Память быстро восстановила цепочку событий: сцена ревности у пиццерии, эйфория от быстрой езды на мотоцикле, появление двух странных типов, удивление и растерянность на лице Хэйла, темнота.

«Какого чёрта там произошло?» – с яростью подумала Рэйвен.

Судя по тому, что чувствовала она себя не комфортно и ей было холодно, бросили её в какой-то закуток. И руки связали.

Поначалу не слишком обеспокоенная, Рэйвен попыталась расплести узлы, но запястья обожгло острой болью.

– Рэйвен? – услышала она голос Хэйла. – Эй, Рэйвен? Ты пришла в себя? Ты в порядке?

Так, Хэйл рядом? Уже лучше. А то она, грешным делом, подумала, что он её продал или взял в заложники с целью получить от отца выкуп.

Шаг, с его стороны был бы, конечно, глупый. Но разве в этом мире преступники исключительно умны? Жадны, это безусловно – да. А вот умны они только в детективных романах. Или когда преступность организованна рыбкой покрупней.

Ну, ладно. Хэйл не похититель и с врагами не в сговоре? Правда, общего положения это не улучшает, зато хоть улучшает настроение.

Она снова сосредоточилась, пытаясь высвободиться. И снова результат разочаровал – острая, как шок, боль в запястьях.

– Рэйвен, ты вообще меня слушаешь?! Они натянули нам на руки металлические наручники. А в моём мире металл блокирует магию!

Рэйвен, наконец, открыла глаза.

Нельзя сказать, что это хоть что-нибудь для неё прояснило. Вокруг темно, хоть глаз коли.

– Хэйл? – позвала она. – Эй, Хэйл?

– Я здесь.

Судя по голосу, он был рядом.

– Что случилось? Какого чёрта ты позволил этим придуркам, кем бы они не были, нас сюда притащить? И зачем им это вообще понадобилось?

– Это Питер, – с холодной яростью произнёс Хэйл. – Эта мразь нас подставила.

– Ну вот. Наконец-то!

– Что? – удивился Хэйл. – Что – наконец-то?

– Сколько лет ты знаком со своим другом? Если он и вправду тебе только друг? Ты, кажется, говорил, что вы тут все спите со всеми?

– Я девушек имел в виду!

– Отрадно слышать. Выйти замуж за безродного нищеброда неопределённой ориентации из-за противозаконной деятельности которого тебя пытаются прибить ушлёпки-бандиты – вот что в жизни может быть чудеснее, а?

Рэйвен стихла, услышав тихий смешок в ответ.

– Тебе смешно?

– Мне? Нет. Но я рад, что ты веселишься. Ты вообще забавная, Рэйвен. Да, ты сразу заявила, что Питер и наши с ним подружки имеют сомнительные нравственные характеристики и почти полное отсутствие моральных качеств. И если ты намекаешь, что мне на это понадобились годы – ты ошибаешься. Я знал, что они на айс. Но, откровенно говоря, не думал, что Питер окажется способен сдать меня.

– Зачем он это сделал?

– Скорее всего, задолжал на наркоту и его припёрли к стенке. Он намекнул парням, что я сорвал крупный джек-пот, женившись на такой крале, как ты, что папочка у тебя денежный мешок и его нужно заставить раскошелиться, хорошенько на него поднасев. Короче, святлячок, прости, но мы влипли по-крупному.

– Ты всегда так легко сдаёшься? – возмутилась Рэйвен.

– Для начала, почему ты позволил им нас связать? – не унимаясь, продолжал бушевать Рэйвен. – Тебя, как и меня, тоже оглушили?

– Нет, – прозвучало более мрачно в ответ, чем раньше.

– Так какого чёрта лысого ты не стал колдовать!? – взорвалась Рэйвен.

– Их было пятеро. А Фредо – я знаю этого парня, он чокнутый. Пришлёпнуть человека ему ничего не составляет, пара пустяков. Он приставил пистолет к твоей голове. Нажать курок дело не долгое. А вышибить мозги из волшебника так же легко, как и из простого человека!

– Похоже, зря я поспешила снять шлем, – усмехнулась Рэйвен. – В нём я бы выглядела круглой тупицей, зато была бы в безопасности. Ладно, с прошлым кое-как разобрались. А от будущего-то чего теперь ждать? От отца выкупа они точно не дождутся, он ведь попросту не в курсе происходящего.

– А через две недели они нас точно прикончат, – подавлено сообщил Хэйл.

– Значит, нужно выбираться отсюда раньше.

– Чудесный вывод, с которым никто не спорит. Только как?

– Ты хоть раз можешь придумать что-нибудь полезное? В конце концов, это из-за тебя мы попали в этот переплёт?

– Нет, – с флегматичностью, от которой хотелось его прикончить, отозвался Хэйл. – В смысле – придумать ничего не получается. Это же ты у нас фонтан идей. Давай, излагай план. Согласен действовать.

– Это был сарказм? Очень смешно.

– Обхохочешься, – огрызнулся он.

С громким, пронзительным скрипом отворилась дверь, пропуская в темноту резкий, слепящий свет. Пришлось зажмуриться, чтобы укрыться от слепящих лучей, излившихся на них сверху после щелчка выключателя.

Теперь можно было оглядеться.

Они были в подвале. Помещение было узким, длинным, лишённым окон.

Хэйл сидел, привалившись к стене, вытянув перед собой длинные ноги всего в паре футов от Рэйвен, вынужденной нелепо растянуться на полу.

На пороге, нависая над ними, стояли трое мужчин. Двое явно на подпевках, а молодой, лет двадцати пяти-двадцати восьми, со стильной стрижкой, в пижонистой чёрной куртке, едва сходящейся на широких плечах, изучал опасную и привлекательную ауру хищного зверя.

Он явно был у них заводилой.

В другом положении Рэйвен могла бы назвать его интересным. Всегда приятно тешить себя мыслью, что опасного зверя можно приручить, надев на него поводок.

Вот если бы только ей руки не сковали проклятым железом!

Парень небрежным движением пододвинул к себе колченогий табурет и присел на него.

Глаза у него были как у снулой рыбы – мёртвые. Не отражающие ни одного движения души. Стылый лёд на серой реке.

Его подручные тащили под руки трясущуюся фигуру с мешком на голове. По знаку вожака они швырнули парня, в котором Рэйвен сразу же признала Питера, Чёрному под ноги. В следующую секунду с рыжих вихров сорвали мешковину.

Лицо у Питера выглядело мучнисто-белым. Губы тряслись.

Ледяные глаза Чёрного изучающе осмотрели на каждого из пленников.

Рэйвен встретила его долгий вопросительный взгляд таким же долгим и вопросительным взглядом. Она не умела бояться. В глубине души она продолжала чувствовать себя хозяйкой положения, выжидая, когда спасительный мяч судьбы прилетит к ней в руки.

«Если ты остался на мели, – раздался из прошлого голос отца, – затаись. Не спеши предпринимать лишние, ни к чему не ведущие, шаги. Лежи и жди, когда волна вновь нахлынет, позволив тебе плыть дальше».

Рэйвен надеялась произвести впечатление на похитителей. Её женское очарование, как и магия, неотделимы от неё.

Но Чёрный смотрел без малейшей искры интереса. Вернее, интереса-то было хоть отбавляй. Но вызван он был не прелестью, очарованием, бесстрашием девушки, а лишь деньгами, что можно было за неё выручить.

Такие типы Рэйвен раньше не встречались.

Чёрный действительно напоминал хищника. С таким не договориться. В нём мало человеческого. Даже меньше, чем в некоторых фейри или оборотнях, с которыми, пусть не часто, приходилось встречаться.

Рассматривая девушку в упор, как рассматривают кобылу на аукционе, он крутил в зубах зубочистку.

Рэйвен ощутила, как всё в ней замирает от желания поставить его на место, заставить играть по своим правилам.

Заставить пожалеть о содеянном, сходить по ней с ума.

Равнодушно скользнув по ней взглядом, Чёрный перевёл его на Хэйла.

– Ты Колд Хэйл? Сын Билла из трейлера?

Колд колюче и недоброжелательно глядел на Чёрного в ответ.

Так смотрит волк, пленённый охотником, когда пасть его раздирает охотничья палка. Укусить не может, постаять за себя – тоже, лишь остаётся зрачкам отливать зелёной злостью.

– Я. И что?

– Ты знаешь, сколько этот сучонок, – резко схватив скулящего у его ног Питера за рыжие вихры, дёрнул его вверх, отчего тот разнылся ещё сильнее, – задолжал нам за товар?

– Нет. И мне плевать. Сам не употребляю и не заинтересован.

– Мне насрать, кто из вас употреблял, кто – рядом стоял. Товар был твоими дружками получен, а с моими парнями не расплатились.

– А я здесь при чём?

– При чём здесь ты?

Чёрный перекинул зубочистку из правого угла рта в левый всё с тем же обманчиво равнодушным, сонным видом, которым никого даже и не пытался обмануть.

– Ты здесь при том, что твой дружок и твои девки брали товар в кредит, обещая, что расплатишься именно ты. А сегодня этой рыжее дерьмецо сказало мне, что у нас может выгореть хорошенькое дело. Ты ведь женился на богачке?

– Видно, трава была забористая. С какой стати богачке идти за такого, как я? – хмыкнул Хэйл.

– Не гони. В наших трущобах таких, как твоя девка, не делают, – стальным голосом резанул Чёрный. – В ней за пять миль чувствуется порода. И деньги, – добавил он через паузу. – Ты поможешь мне их за неё выручить.

– Ошибаешься, Фредо. Я не могу получить за мою жену ни цента.

– Будь я женат на такой цыпе, из шкуры бы выпрыгнул, чтобы с ней всё было в порядке.

– Из шкуры и я готов выпрыгнуть, – мрачно ответил Хэйл. – Только денег тебе моя шкура не принесёт.

– Ты назвал меня Фредо? Откуда меня знаешь?

– Кто о тебе не слышал? Догадаться, кто ты, не сложно.

– Что ж? Хорошо, что слышал. Тогда знаешь, чего от меня ждать. В общем, так, красавчик, слушай сюда!

Чёрный наклонился вперёд, опираясь ладонями на широко расставленные колени.

– Если хочешь, чтобы с твоей кралей всё было хорошо, убеди её папашу раскошелиться. Меня устроит сумма, скажем, в пять миллионов долларов.

– Сколько? – присвистнул Хэйл. – Не дороговато ли ценишь свою палёную травку, Фредо?

Вместо ответа тот коротким ударом ударил Колда в скулу. Кожа у Хэйла была нежной, почти как у девушки. Сразу же налилась синяком.

Впрочем, не страшно. Синяки на волшебниках сходят быстро если знать правильные слова.

– Дело уже не в травке, а в выпавшем шансе. Так и скажи её папаше, дядя, мол, хочешь видеть свою дочку живой – не жадничай. Плати деньги и с гарантией получишь её целой и невредимой. А если нет, – снулые глаза перебежали от Хэйла к Рэйвен. – Я сначала отдам её моим парням на забаву, а потом пристрелю, как собаку. И пришлю отцу её обгорелый труп.

– Не пришлёшь, – насмешливо протянула Рэйвен.

– Что ты сказала? – обернулся он.

Ведь прекрасно слышал! Думает, её способен напугать его тихий голос и ледяной тон? Может быть, и должен бы был напугать, только Рэйвен не боялась. Злилась. Ей бы высвободить руки, она бы показала этому самонадеянному плотоядного павлину, что значит такому, как он перейти дорогу такой, как она.

– Не знаешь ты адреса, куда мой труп отсылать. Поэтому ничего не получится.

Чёрный сделал несколько шагов вперёд, по направлению к ней.

Смотрел так, будто взглядом пытался размазать Рэйвен по полу.

Холодно. И этот холод Рэйвен бесил. А Чёрного, по всей видимости, не меньше бесило отсутствие страха во взгляде девушки. Он воспринимал это, как личное оскорбление.

«Вот что ты мне сделаешь? – смеялись в лицо ему её светлые, яркие, как сапфиры, глаза. – Я же тебя живая нужна? Не тронутая? А то вдруг не получишь свои деньги?».

Рэйвен-то точно знала, что Чёрный денег не получит при любом раскладе. Хэйл либо не докричится до её отца (что самый вероятный вариант развития событий), либо – докричится. И тогда отец сначала прикончит её мужа, потом этого ледяного красавчика, потом устроит ей головомойку. Но денег не даст. Не из жадности. Просто у Уорлока Кроу в жизни есть свои нерушимые принципы.

Но Чёрный этого не знал, Чёрный кривил губы, обозначая усмешку:

– Смешно, – процедил он лениво, вновь перекидывая языком зубочистку из одного уголка губ к другому.

Легко, как танцор, развернулся.

Откуда в его руке взялся этот странный жалящий стержень, Рэйвен не поняла. Всё произошло очень быстро. Быстрее чем она успевала соображать.

Оглушительный грохот, кроваво-белые ошмётки, полетевшие во все стороны.

Сердце содрогнулось от ужаса прежде, чем мозг констатировал весь кошмар происходящего. Шестёрки Чёрного отвернулись, явно борясь с тошнотой.

Хэйл не сдержавшись, сорвался на крик:

– Не хорошо подставлять друзей, – пожал широченными плечами Чёрный. – К тому же долг он мне так и не заплатил. Через час парни придут за тобой, красавчик, – обратился он к Хэйлу. – Надеюсь, к тому моменту ты вспомнишь, как связаться с тестем? Потому что, если я не получу за вас денег, обоих живьём сожгу. А пока можешь попрощаться с другом. Если захочешь. И если он тебе всё же друг. Да! Свет я, пожалуй, выключать не буду. Наслаждайтесь видом, – подмигнула эта тварь им на прощание.

Чёрный собирался запереть их вместе с трупом Питера?!

Так, ладно, спокойно. Трупы ж видеть не впервой?

Мантра не действовала. Потому что тела, используемые отцом для ритуалов, выглядели совсем иначе. И Рэйвен их не знала от слова «совсем». У неё только что, впервые на глазах размозжили человеку голову выстрелом в упор, можно сказать, из чистого каприза. И, может быть, она тряпка, а не чёрный маг, но удерживаться от истерики становилось всё труднее.

«Не смотри туда! Не смотри!», – твердила себе Рэйвен, но глаза не слушались. И им было наплевать, что желудок просился выйти. Всё время норовили посмотреть на этот ужас.

Хэйл молчал, тяжело дыша. Его трясло. И не поймёшь, от потрясения или от страха за свою жизнь.

Оставалось надеяться, что он не трус.

Трусость их может погубить, а если выживут, Рэйвен никогда не сможет ему забыть этой душевной слабости.

– Ты в порядке? – сдавленным голосом спросил он.

Интересно, ему так же приходится бороться с тошнотой, как и ей?

Впрочем, «интересно» не то слово. Просто, когда ты вместе с кем-то, тебе уже не так тяжело.

– Смотря что под «порядком» понимать. Но я пока ещё не утратила связи с действительностью и способна мыслить.

Всё же шутливый, деловой тон Рэйвен не давался. Голос всё время норовил сорваться на фальцет.

– У тебя есть хоть малейший план, как нам отсюда выбраться? – спросила она у Хэйла.

Какое-то время он молчал, устало уронив голову на грудь.

– Они не знают, кто мы такие и на что способны, – скороговоркой заговорила Рэйвен. – Но, чтобы воспользоваться своим преимуществом, нужно высвободить руки.

Представлять, какого приходится Хэйлу, Рэйвен не хотелось.

Что можно чувствовать, сидя рядом с изуродованным телом того, кого, возможно, любил?

Ладно, не стоит об этом думать. Не сейчас. Может быть, потом, когда они не будут в полной попе. А лучше всего – никогда.

Забыть, не вспоминать, как страшный сон!

– Может быть, стоит сделать вид, что мы сломались и готовы сотрудничать? – предположила она.

Хэйл снова не отозвался.

– Эй! – возмущённо окликнула она его. – Ты меня слышишь?

Голос Хэйла звучал как из глухой бочки.

– Ну так ответь что-нибудь! Не молчи! Мне страшно!

Она нарочно пыталась его разозлить, чтобы отвлечь. Не давать ему вглядываться в себя, в собственные чувства, как в бездну.

Хотя страх действительно накатывал липкими, холодным волнами. А что, если она не успеет избавиться от своих оков? Что, если Чёрный с Мёртвыми Глазами вот так же легко, походя, пристрелит её или Хэйла?

– Помолчи немного. Дай мне подумать.

О! Так мы думаем? Отрадно знать.

– Можешь думать вслух? – спросила она.

– Ты нарочно злила Фредо? – ответил Хэйл вопросом на вопрос.

– Да, – не стала отпираться Рэйвен.

– Зачем тебе это понадобилось?

Перехватив его колючий взгляд, она передёрнула плечами:

– Думала, может, разозлившись, решит воспользоваться мной как женщиной. Или, что ещё лучше, отдаст такой приказ своим парням.

Хэйл нахмурился:

– Не понимаю – зачем? Надеялась убедить их снять с себя наручники? Насиловать тебя они бы им не помешали, так что зря. Расчёт неверный.

– Надеялась, что прилетит наша чудо-зверюшка. Ты же хотел провести опыт? Обстановка подходящая.

– Только что у тебя на глазах убили человека. Тебя совсем это не заботит? Рэйвен Кроу, что у тебя в голове?

– Ужас и страх. Мой смех – моё оружие против сумасшествия, – честно призналась Рэйвен. – Или ты предпочтёшь, чтобы я начала рыдать, кататься по полу, рвать на себе волосы?

– Нет уж! Но временами ты так хорошо владеешь эмоциями, что начинает казаться, их у тебя вовсе нет. Конечно, Питер был тем ещё куском дерьма, он виноват в том, во что втянул нас во всё это. Но такого конца он не заслужил.

– Конечно, нет, – как можно мягче проговорила Рэйвен. – Никто не заслуживает бессмысленной смерти. Мне жаль твоего друга. Но он уже мёртв, а мы – нет. Если не хотим последовать за ним, нужно подумать о себе и найти способ отсюда выбраться.

– Почему ты думаешь, что тварь придёт?

– Она приходит каждый раз, как мы готовы переступить черту. И если она имеет что-то против тебя, то парни-то ей совершенно точно не понравятся.

– Это рискованно, – возразил Хэйл. – Нельзя ставить на кон возможность быть изнасилованной этими головорезами в надежде вызвать монстра. К тому же, ты можешь ошибиться.

– В том, что она охраняет твою потерянную честь. Ведь в первую нашу… когда мы впервые были близки, она не появилась.

– Потому что отец ещё не произнёс заклятия.

– Рэйвен, есть вероятность, что отец твой и вовсе здесь не при чём! Возможно, тварь связана с тобой и с какими-то твоими особенностями, о которых мы пока не знаем. Но все эти «если» и «кабы» слишком зыбкая почва. Не делай так больше! Не рискуй.

– Не собиралась я рисковать. Мне и в голову не приходило, что этот Фредо окажется столь скорым на расправу.

– Девушкам обычно нравятся крутые парни.

– Только до тех пор, пока не целятся им в голову.

Прошло не меньше четверти часа, а умная мысль так и не поспешила посетить их светлые головы.

Нужно было думать быстрее.

– Не самая приятная тема в таком месте, но мне кажется, что эта тварь как-то связана с твоими желаниями, Рэйвен, – продолжал рассуждать Хэйл. – Ты, конечно, местами ведёшь себя странно, но сомневаюсь, что в такой обстановке у тебя получится возбудиться.

– Да уж! – вынуждена была согласиться она. – Никогда в жизни я ещё не была так далека от романтики.

– Кто ж тебя осудит? – буркнул Хэйл.

Сложно было представить, что это не кошмар, а реальность.

Если бы Рэйвен сказали, что она когда-нибудь окажется похищенной и запертой не-магами, примитивными, да ещё в компании с трупом, она бы только посмеялась. Но хорошо смеётся, как известно, тот, кто делает это последним.

– Я могу попробовать действовать внушением.

Хэйл отчаянно замотал головой:

– Не вздумай! Мозги, в итоге, может быть, и не поджаришь, но риск велик. Пока на нас металл, мы беспомощны. Совсем как обычные люди.

– Как они узнали об этом?

– Никак. Пальцем в небо. Вернее, кто мы такие они точно не знают. Да и узнали бы – не поверили.

– Если бы ты послушал меня…

– Да, я знаю! Не нужно упрёков! Поверь, ты не можешь упрекать меня сильней, чем я корю себя сам.

Дверь снова скрипнула, отворяясь, заставляя пленников испуганно напрячься.

Чёрный перешагнул через распростёртое на полу тело как через куклу.

«Убила бы! – зло подумала Рэйвен. – И, может быть, ещё убью».

– Ну что, Хэйл? Надумал что-нибудь? – Фредо, словно кот, играл с обречённой мышкой. – Как мне связаться со стариком?

– Есть один человек, – медленно роняя слова, проговорил Хэйл. – Может помочь.

Рэйвен постаралась не выказывать удивления.

Хэйл блефует? Она так не думала.

Вспомнился разговор в автобусе. Колд ведь говорил о каком-то колдуне, способным открыть портал раньше срока? Речь, наверное, о нём. Что ж, вызвать подмогу неплохая идея.

– Я так и думал, что ты найдёшь выход. Я тоже кое-что о тебе слышал, Хэйл. Ты ведь вроде как парень-то с мозгами, только временами забываешь, как ими пользоваться.

– Что мне сделать? Написать записку?

– Достаточно будет телефонного номера. Я сам свяжусь.

– Могут быть проблемы.

– Проблемы будут, если начнёшь болтать лишнего.

– Понял. Записывай номер.

Рэйвен в мужской разговор не встревала. Первого попытки было вполне достаточно чтобы выучить урок.

– И ещё, Фредо, пожалуйста, убери тело Питера, – попросил Хэйл. – Это невыносимо.

– Будь по-твоему, волчонок, – довольно растянул в улыбке тонкие губы Фредо. – Ты мне нравишься. Может, когда и сработаемся?

Колд не ответил.

Рэйвен от всей души надеялась, что симпатия Фредо к Хэйлу далека от взаимности.

– Пива хочешь? – спросил Чёрный.

– За помин души Питера? Валяй, тащи.

– Уже бегу, – ухмыльнулся Фредо.

Рэйвен, опустив голову и спрятав лицо за волосами, старалась сидеть тихо, как мышь. Оставалось только надеяться, что у Хэйла есть хоть какой-нибудь план действия.

– Ты ведь не надеешься сидеть на тощей заднице, парень, пока мы там твоего дружка будем закапывать? – один из шестёрок вспомнил о них сразу же, как тот, у кого были мозги, уехал. – Давай, поднимайся! И за работу.

Схватив Хэйла за плечо, он рывком дёрнул Хэйла наверх. Тот энтузиазма не проявлял, но и не рыпался особо возражать.

Оба исчезли за дверью, к великому облегчению Рэйвен, прихватив с собой остатки несчастного Питера.

Её трясло, то ли от холода, то ли от нервного перенапряжения, то ли от того и другого вместе.

«Нужно успокоиться. Нужно верить в лучшее. Я выберусь отсюда и вернусь в свой мир, а об этом кошмаре начисто забуду».

Впрочем, кошмаров хватало в любых мирах.

Без магии Рэйвен чувствовала себя инвалидом. Словно часть её от неё оторвали. Это было так странно, непонятно, неприятно. Отвратительно чувствовать себя беспомощно. Вот ведь незадача? Могли же их просто связать?

Рэйвен понимала, что следует воспользоваться случаем и отдохнуть. Но расслабиться не получалось. Она постоянно прислушивалась к тому, что творится наверху. До сих пор Колд не проявлял себя героем, но она всё равно в этот момент верила в него. Просто потому, что больше верить не во что было.

Поэтому, когда дверь растворилась и Колд, без всяких наручников на руках, кинулся к ней, освобождая Рэйвен от железных браслетов, она не удивилась.

– Пора валить отсюда, – коротко бросил он.

Выбравшись из подвальчика Рэйвен увидела, что они находятся в лесу.

– Вот дьявол! – Колд рычал как зверь. – Ни одной машины! На единственной Фредо смотался. Пешком далеко отсюда не уйдём.

– Доберёмся до ближайшего селения, а оттуда позвоним в полицию? – предложила Рэйвен. – Кстати, а те парни? Что ты с ними сделал?

– Ничего. Просто вырубил усыпляющим.

Рэйвен довольно улыбнулась:

– Я же говорю – чудесно быть магом.

– В селения нам соваться нельзя. Там всё повязаны. Нас сразу сдадут Фредо.

– Тогда к чёрту побег. Раз бежать нельзя – то и не будем.

– Ты о чём?

В первый момент Хэйл выглядел обескураживающим. Потом лицо его просветлело.

– Нам ненужно бежать от Фредо, – промурлыкал он, довольный, как кот. – Теперь, когда на тебе нет браслетов, он сам отвезёт тебя, куда пожелаешь.

– Быстро соображаешь, – усмехнулась Рэйвен. – Уверен, что наши друзья сладко проспят до зари?

– Для надёжности я им ещё и руки связал. Так что, если и проснутся, ничего страшного.

– Думаю, отпустить его безнаказанным будет неправильно, – задумчиво глядя на дотлевающий хворост в прогоревшем костре, проговорила Рэйвен. – Как ты думаешь, может правильно заставить его пустить пулю в лоб и себе?

– Отвратительная мысль для столь красивой девушки.

– Преступления должны быть наказаны.

– Отлично. Вот пусть пойдёт и признается в полицию о всех своих злодеяниях, включая убийства и о распространении наркоты. Лет на двадцать потянет. А у тебя руки окажется чистыми.

Рэйвен идея понравилась.

Она с нетерпением ждала возвращения Чёрного чтобы дать волю своему гневу.

В теории она была согласна с тем, что мстительность не очень хорошая черта характера. Но её семье она была свойственна. А у Рэйвен был очень серьёзный повод быть мстительно.

Да и интересно было помериться характерами с этим красавчиком. Посмотреть, останется ли что-нибудь от его надменной самоуверенности, когда они поменяются местами? Или он тоже станет скулить, как скулил перед смертью Питер?

Рэйвен с нетерпением ожидала возвращения Чёрного Фредо – не терпелось свести с ним счёты. Он, жалкий ничтожный червяк, осмелился угрожать той, кому в далёкие века его предки поклонялись, как богам. Но люди редко ценят хорошее отношение. Перестань давить на них, ослабь поводок, и вот они уже сами скалят на тебя зубы.

Люди как цепные псы. Их следует держать в страхе, если не хочешь бояться их сам.

Рэйвен жаждала встретиться с Чёрным один на один, чтобы без свидетелей помериться характерами. Препятствие в виде Колда Хэйла не сложно было устранить. Ей даже удалось себя убедить в том, что Колду полезно будет немного вздремнуть. После потрясений (а смерть Питера не могла для него потрясением не стать) сон животворящ.

Притаившись в тени, она проследила за тем, чтобы Фредо вернулся без компании. Новые удары по затылку, как и возобновление близкого контакта с железными наручниками в её планы не входило.

Длинноногий и широкоплечий, как атлет, Фредо напоминал статью брата Рэйвен. Двигался он легко и крадучись, как леопард, подбирающийся к жертве.

«Жаль, что такая великолепная человеческая форма вмещает гнилую душу, – подумалось Рэйвен. – Очень надеюсь, что он не трус. Окажется храбрецом, может быть, дам ему уйти. Но если, убивая других, сам он в глаза смерти глядеть боится – жить ему осталось, от силы, несколько часов.».

Рэйвен переняла многое из мировоззренческих воззрений тёмных магов. Убийство среди них считалось меньшим грехом, чем трусость или неумение противостоять соблазнам. Последнее почиталось признаком слабости воли.

Если слабые телом достойны шанса, слабые разумом – сожаления, то удел слабых духом – презрение.

Не стыдно быть волком, без жалости убивающим овцу – стыдно быть гиеной, питающейся падалью, подбирать гниющее мясо за волком. Не стыдно проявлять жестокость – стыдно, проявив её, ждать от того, кто оказался сильнее, снисхождения.

Кредо аристократа в их мире было простым: «Не жди от мира того что не готов дать взамен».

Рэйвен не терпелось проверить Чёрного, измерив глубину его души по собственной шкале.

И чёрное, и белое, и цветное, и даже серое имеет право на существование. Лишь грязную муть следует вытереть чистой тряпкой.

Не подозревая о том, что за ним наблюдают, Фредо загнал мотоцикл, позаимствованный им у Хэйла, в гараж. В руках у него уже была очередная бутылка пива, к которой он то и дело прикладывался.

– Пол? – позвал он, явно удивлённый отсутствием товарищей.

Обычно те вели себя с ним подобострастно, стараясь услужить на каждом шагу.

– Джованни? Куда вас черти задевали?!

Знал бы он, насколько прав в своих подозрениях! Правда «черти» не совсем верное определение.

– Эй! Парни! Вы где? Я вам всё, нафик, поотрезаю, если снова дрыхните!

«Твоя судьба, Чёрный, в твоих руках», – усмехнулась про себя Рэйвен, выступая из темноты под фонарь, льющий узкий луч света на извилистую дорожку, убегающую вперёд, в темноту, в неизвестность.

Мужчина замер на полушаге, с удивлением взирая на призрачную девичью фигурку, возникшую у него на пути. Видимо, узнал не сразу?

Рэйвен заставила его видеть себя в белом платье, сотканном из тумана. По-настоящему трансформировать ничего не стала, хватит с него и иллюзий. Переплетая реальность с фантазиями можно добиться многого. Тем более, что пиво и ещё какое-то вещество, которое Рэйвен не могла идентифицировать, но чувствовала безошибочно, делало мужчину беззащитным перед её ментальным нападением.

Было и ещё кое-что. Очень малоприятное. Ментальный паразит. Лямия. Они в этом мире практически у всех людей имелись, но эта была сильна. Жирная такая. И агрессивная. Присутствие Рэйвен почувствовала сразу и ощетинилась, вздыбила чёрные, как клякса на бумаге, щупальца-присоски.

Угрожала? Смешно!

Рэйвен усилили давление. Лямия зашипела. Причём с такой силой, что её было почти слышно в реальном, физическом мире.

Ничего себе, отожралась! Это чем же нужно заниматься, чтобы так собой ментального паразита накормить? Ладно, с ментальными сущностями разбираться некогда. С физической бы сладить.

Похоже Чёрный узнал Рэйвен и удивился.

Удивление его быстро сменилось яростью. И в оттенке гнева Рэйвен опять ощутила вкус ментального паразита. Да у них тут уже почти полный симбиоз!

– Как ты освободилась?! Куда смотрели эти дурни?! Впрочем, неважно. Твой дружок шутник, да? Думал меня обдурить?

– Из Хэйла шутник как из тебя лирический поэт-песенник. Никакой, если короче.

– Поговори мне ещё! А ну-ка, быстро возвращайся обратно, пока я не вышел из терпения.

– Я бы на твоём месте была потерпеливей… как там тебя? Фредо, кажется?

Голос Рэйвен был сладко-насмешливым. Мягким. Как у сирены, затягивающей песней неосторожного путешественника то ли на рифы, то ли поближе к омуту.

На Чёрного, оплетённого своими пороками, подобные чары уже не действовали. Он был во власти других желаний. Лишь отсутствие страха в Рэйвен по-прежнему его бесило.

Чёрный снова потянулся за пистолетом.

На сей раз Рэйвен трансформировала его на физическом плане. Ввместо жёсткой металлической конструкции в руках гангстера оказалась изгибающаяся во всё стороны резиновая трубка, внутри которой постукивали круглые шарики, перекатываясь в узком жерле.

– Что за?..

Не веря глазам, бандит постарался выпрямить спадающий вниз «хоботок» трубки, похожий на сдувшийся воздушный шарик. или не способный восстать мужской член.

Рэйвен весело, зло рассмеялась.

– Что-то не так?

– Какого дьявола происходит?!

Она перестала смеяться, глядя Чёрному прямо в глаза:

– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы увидеть дьявола? Настоящего дьявола, Фредо?

Чёрный попытался броситься к ней, но ноги его не слушались. На глазах превращались в такие же бесформенные, мягкие трубки, каким за минуту до этого был пистолет.

Рэйвен хохотала всё звонче.

Это было действительно весело, наблюдать, как выражение недоумения, неверия, ярости и страха попеременно сменяют друг друга на его лице.

– Ты что мне подсыпала, ведьма?»

– А ты что-то пил из моих рук? Видно, пиво у тебя забористое?

– Издеваешься надо мной, гадина?

– Тебе что-то не нравится, сладкий? Так накажи меня! Правда, для этого тебе нужно меня поймать, а у тебя, кажется, что-то не то с ногами?

– Я тебя убью!!!

Рэйвен перестала смеяться. Выражение её лица сделалось не менее жёстким, чем у парня.

– Вот это вряд ли, – с леденящим душу спокойствием произнесла она.

Одно движение кистью и Чёрный забился на траве, как отравленный дезинфектором таракан, приклеившись спиной к земле.

Поняв, что сопротивляться бессмысленно, он расслабился, с ненавистью глядя на приближающуюся девушку.

Рэйвен аккуратно присела на корточки рядом, глядя на парня с брезгливым любопытством.

– Фредо, – проговорила она так, словно пробовала его имя на вкус. – Скажи, Фредо, тебе правда нравится убивать?

– Да пошла ты! – дёрнулся он и снова вынужденно расслабился, обмякнув в неведомых тисках.

– Ответ не верный.

Подняв пустую бутылку, Рэйвен слила с неё остатки пива. Поморщилась. Запах ей не понравился.

В следующий момент молекулы перестроились и вместо бутылки теперь в руках у девушки оказался острый нож, целиком из стали.

«Раз мама, два мама, ведьма не сбежит.

Раз мама, два мама – на метле летит.

Раз мама, два мама. Ведьмы слёз не льют.

Раз мама, два мама. Их враги умрут».

«Да какого чёрта происходит?», – читалось в глазах Чёрного.

Но, упрямо сжав зубы, он молча наблюдал за тем, как острое лезвие приближалось к его щеке, пока не прижалось плоской стороной.

Рэйвен склонилась к Чёрному так низко, что их лица почти соприкасались. Ей нравился его страх, его ненависть, его беспомощное, зависимое положение.

– Попробуем ещё раз. Тебе нравится убивать людей, Фредо? Что ты чувствовал, выстрелив в голову Питеру? Тебя возбуждает чужой страх? Нравится чувствовать свою силу?

Он постарался отстраниться с выражением скорее брезгливости, чем ужаса.

«Враг номер раз в речке утонул,

Враг номер два мёртвым сном уснул.

Враг номер три на костре горит,

И не один от ведьмы не сбежит».

Острое лезвие медленно прочертило по коже на щеке Чёрного, оставляя за собой неглубокую, но болезненную царапину.

Рэйвен чувствовала на языке божественный вкус его страха и дикой, убийственной ярости.

Если этот зверь сорвётся с поводка, он её уничтожит. Не задумываясь. И плевать ему будет на деньги.

Но он не сорвётся. Поводок крепкий.

– Так тебе нравится убивать людей, Фредо? – тонким, почти детским голосом, пропела Рэйвен. – Как думаешь, размозжить голову приятней, чем отрезать язык? Или, может быть, – её пальчики игриво пробежались по его груди, скользя поверх взмокшей от пота рубашки, в то время как вторая рука уверено и твёрдо приставила кинжал к его чреслам.

Не причиняя боли. Лишь намекая на то, что может быть в следующий момент.

– Может быть отрезать тебе твой член? Ты ведь гордишься своей мужской силой, правда? Такой большой и, наверное, горячий? Жалко будет его потерять?

Она села на него верхом, с удовольствием ощущая свою власть, свою безнаказанность, наслаждаясь игрой.

– Что ты в себе больше всего ценишь, Фредо? Свою голову? Или свою головку? Воткнуть мне это перо в твоё член или в твоё ухо?

– Ты чокнутая психопатка! – прорычал он, вновь предпринимая попытку вырваться.

– Да неужели? Разве это я отыскала тебя и похитила? Я угрожала тебе и твоим друзьям? Я убила человека прямо у тебя на глазах? Просто так, для эффекта?

– Мне нужны были деньги, чокнутая ты мразь! А ты получаешь удовольствие!

– То есть, издеваться для получения денег это нормально? А издеваться для получения удовольствия – психическая аномалия? Странно ты мыслишь, мне сложно тебя понять.

– Слезь с меня!

– Зачем? Мне и тут удобно. Или ты предпочитаешь лежать под мальчиками?

– Я тебя убью!!!

– Нет, Фредо. Не убьёшь. Или, вернее, убьёшь, но не меня. Когда я с тобой закончу, ты возьмёшь вот этот ножик и порешишь сам себя.

– Не стану я этого делать!

– Ещё как станешь, милый. У тебя ведь не будет выбора. Видишь, твоё тело охотней слушается меня, чем тебя? Посмотри на своего малыша. Тебе я не нравлюсь. А ему – даже очень.

– Хватит уже сквернословить.

Рэйвен не мигая, уставилась Чёрному в глаза:

– Возьми нож из моих рук и вонзи его себе в ногу.

– Да пошла ты!

Но в следующий момент глаза его в испуге расширились. Рука взяла из рук Рэйвен кинжал и начала подниматься над бедром.

– Нет! – прорычал он.

Рэйвен с интересом наблюдала за его попытками.

К её удивлению, сопротивлялся он достойно. Даже маги, знающие, как противостоять её чарам, обычно при прямом визуальном контакте полностью растворялись в её воле, подчинялись её желаниям. А этот простой парень, без минимальных магический зачатков, противостоял.

Почти парализованный, всё равно сопротивлялся. Нож в его зажатом кулаке подрагивал. Фредо пытался удержать руку, но, когда понял, что та неуклонно опускается вниз, попытался разжать пальцы.

И то, и другое ему не удалось, но Рэйвен ценила мужество в противнике. К тому же победа над тем, кто по всем показателям тебе не соперник большой цены не имеет.

В последний момент, когда обессиленный Фредо, сжав зубы, почти вогнал клинок в собственную плоть, Рэйвен трансформировала ту в поток воды, безобидно пролившейся в сухую пыль.

На его растерянный, гневный взгляд Рэйвен снова рассмеялась.

– Тебе не понравилась шутка, милый?

– Что ты такое? – снова прорычал он.

– Я – ведьма. Я могу превратить тебя в полевую мышь и через пару дней ты сдохнешь либо в когтях коршуна, либо пожрав пестицидов на ржаном поле. Могу превратить тебя в пса. Могу взмахом руки оторвать тебе голову. Или ногу. Или руку. Или, скажем, не сходя с места, вырвать тебе сердце, язык и печень. Мне ничего за это не будет. Потому что в моём мире убийство такого слизняка как ты за убийство не считается, а из твоего я уйду быстрее, чем ваши, такие расторопные полицейские, сумеют отыскать твой труп. Знаешь, что меня останавливает?

Фредо хмуро глядел на неё снизу-вверх.

– Я – ведьма. Но, в отличие от тебя, не убийца. А ещё я знаю то, что ты предпочёл забыть. В этом мире всё возвращается. И зло, и добро.

– Хватит втирать мне эту философскую чушь.

Рэйвен, почти успокоившись, успела отойти от своей жертвы на несколько шагов.

Нет, ну что за люди?! Ведь с него ещё удавку не сняли, а уже дерзит!

Трава, удлинившись, оплела ноги, руки и шею Чёрного, словно живой верёвкой, а Рэйвен, нависнув над ним, проговорила медленно, но как можно весомей:

– Это не чушь, милый. Это – правда. И я – твоё зло. Каждый раз, как будешь стрелять в чью-то голову или спину, вспоминай обо мне. В один прекрасный день я вернусь. И каждая пуля прорастёт розой в твоей голове с длинными шипами. И пока она не станет вазой для розария из душ всех, кого убьёшь, я не дам тебе умереть. Смотри мне в лицо и запоминай. Запоминай каждую мою чёрточку, каждое моё слово. Я стану твоим личным, персональным демоном, который однажды спросит с тебя за каждый твой грех. А сейчас – встань! – скомандовала Рэйвен.

Фредо словно пружиной подбросило.

– Завтра, хотя, вернее, нет, уже сегодня, как только расцветёт, ты оправишься в ближайший участок. И там признаешься во всех своих преступлениях и правонарушениях. Даже самых мелких и незначительных, какие только вспомнишь.

Это была не просьба. Программы-внушение.

– А сегодня – усни. Просто спи.

Фредо пытался сопротивляться, но и на этот раз не преуспел.

Раздавшиеся аплодисменты заставили Рэйвен вздрогнув, обернуться.

– Хэйл? Ты не спишь?

– Нет, – он выглядел весёлым и злым. – Я заранее подстраховался. Я ведь не Фредо, я умею противостоять прямому внушению.

– И давно ты за нами наблюдаешь? – вспомнив некоторые моменты их с Фрео диалога Рэйвен покраснела.

– С самого начала.

Хэйл улыбался, но глаза у него были жёсткие. Если бы это были когти, они бы исполосовали Рэйвен, наверное, насмерть.

– Это было впечатляюще. А в некоторые моменты более, чем впечатляюще. Твоё наказание было местами весьма эротично, дорогая жёнушка. В какой-то момент мне показалось, ещё немного и появится наша сторожевая зверюшка.

– Не говори ерунды! Я всего лишь хотела его наказать!

– Ну конечно, – кивнул Хэйл, запуская руки в карманы поглубже, словно боясь не совладать с собой. – Это именно так и выглядело. Просто у меня, наверное, извращённое восприятие? Пару раз я подумал, неплохо бы поменяться с наказанным местами. Тебя возбуждает кровь, боль или сама игра? Выглядишь такой невинной милой девочкой. Хотя, о чём это я? В вашей семье невинных не водится.

– Что ты знаешь о моей семье?

– То же, что и все, Рэйвен. То же, что и все.

– Я не понимаю, ты меня за что-то отчитываешь?

– По вашим законам вполне имею на то право. Ты пыталась отправить меня в нокаут, чтобы развлекаться с этим красавчиком? Боюсь, любой из твоих знакомых счёл бы, что мой долг, как твоего мужа, после такого тебя наказать.

– И как же ты меня накажешь? – засмеялась Рэйвен.

Но смех её сошёл на нет под его немигающим взглядом.

– Ты считаешь меня таким же слабаком, как Фредо?

– Нет. Но думаю, что как маг я сильнее тебя.

– Никогда не стоит недооценивать противника, Рэйвен. Это весьма опасная тактика.

– Да ты у нас стратег?

Он придвинулся к ней ближе, вплотную, играя желваками на лице, распространяя вокруг себя волны ярости и боли:

– Ты меня провоцируешь?

– Возможно. Интересно посмотреть на что ты способен в гневе, Колд Хэйл?

– Я тебя не понимаю, – наконец, вымолвил он.

– Это так важно – понимать меня?

– Я никогда не видел тебя такой, как сегодня.

– Что? Я тебя пугаю?

– Нет, – покачал головой Хэйл. – Привлекаешь.

Он шагнул к ней, грубо прижимая к стволу векового дуба. Рэйвен спиной ощутила все шероховатости и неровности, все мелкие цепляющиеся сучки, всю вековую твердь дерева.

Хэйл был тонким и гибким, как эльф, но при всей своей худобе, словно сплетённый из гибких мышц. Губы у него были горячими, как угли, а сердце колотилось под рёбрами быстро-быстро, словно пойманная птичка.

Учащающееся дыхание подобно набирающему силу ветру предрекало шторм.

Рэйвен пьянела от его поцелуев. Голова кружилась всё сильнее, а пробуждающееся в теле чувство походило на жажду, нетерпеливо требующую утоления.

Она оплела шею Хэйла руками, прижимаясь к нему всем телом, похожим на зачарованные песочные часы из сияющего стекла.

Обманчиво хрупкая, нереальная фея из старинных баллад и сказок, но живая, манящая, тёплая. С распущенными волосами, колышущимися от ветра, она казалась Хэйлу сильфидой, волшебным духом, скользящим в лунном луче, прекрасным, но нереальным.

Пройдёт ночь и останется только тоска по недостижимому счастью, острому, как боль.

Нет ничего желанней мерцающих звёзд или искорок, однако всем известно, куда заводят голубые огни – в самую трясину, откуда не выбраться.

Хэйл с первых дней старался не поддаваться манящим чарам капризной красавицы, порывистой и непредсказуемой, точно порыв ветра. Он тщательно стремился выдерживать дистанцию между ними, прекрасно понимая, что ему не владеть всерьёз такой, как Рэйвен Кроу. Влюбиться, впустить её в сердце, означает нажить крупные неприятности. Зачем позволять наносить себе рану? Чтобы годами потом её зализывать?

Рэйвен напоминала Хэйлу ту волшебную женщину с совиными крыльями, что в одну из таких же лунных ночей, как сегодня, непременно упорхнёт, оставив тебя вздыхать о невозможном счастье и недостижимых мечтах.

Как только мог, он старался держаться от неё дальше. А это сложно, если воплощённая фея из сказки день-деньской проводит с тобой рядом, а ночью тихо смежает веки на соседней подушке.

Хэйл старался видеть в нежданной обретённой жене добрую фею, но сегодняшняя ночь заставила его увидеть в нежной девочке с одухотворённым лицом нечто пугающее.

До сих пор ему нравилось думать, что Рэйвен не до конца осознаёт собственную силу. Но сегодня не понимать, что девушка куда сильней и опасней, чем он думал, стало невозможно.

Впервые он заметил сходство Рэйвен с её пугающим отцом и отмороженным братцем.

В ней была обманчивая обольстительность тёмных ангелов, ослепляющих белизной крыльев и ужасающих бездонными глубинами чёрной души. Не ведающих ни страха, ни угрызений совести в своих жестоких полётах.

Хэйл действительно не понимал, как далеко Рэйвен готова была бы зайти в своих играх с Фредо Гвином? Что было бы, не приди он вовремя, не окажись рядом? И не льстит ли он себе мыслью, что для Рэйвен его присутствие хоть что-то значило, могло повлиять на её решения?

Что он для неё такое? Кто? Игрушка? Охотничий трофей? Мимолётное удовольствие? Плевел, раздавленный в ладони походя, о котором не вспомнят уже завтра?

«Я тебя не понимаю», – сказал Хэйл Рэйвен.

И это было правдой. Он её не понимал. И оттого она казалась ещё более желанной и интересной. Чем сильнее пугала, тем больше влекла.

Как долго может живой человек из плоти и крови сопротивляться нарастающему с каждым часом соблазну?

Рэйвен стояла перед ним, вся сияющая изнутри, как драгоценность под неоновой подсветкой. Белая кожа, словно магнит, тянула прикоснуться, ощутить гладкость скользящей шелковистости. Волосы, словно сети, оплетали разум, улавливая воображение, как бабочку сачок. Глаза затягивали душу в омут, а губы подрагивали, умоляя о поцелуе, как умоляют раскрывшиеся лепестки ароматного цветка труженицу-пчелу о золотистой пудре пыльцы.

Хэйл помнил сладкий вкус этих губ, помнил их влажную сладость, их пьянящую отзывчивость, противоречащую холодновато-отстранённой манере держаться, обманчивой святости ангельского вида.

Поцелуи с Рэйвен отличались от всех, что были у него раньше. Иногда слишком требовательные и жадные, слишком плотские или наоборот, невесомые, пассивные, незаинтересованные. Если это зависело от него, Хэйл вообще предпочитал миновать эту малоинтересную ему стадию, в которой он мало что чувствовал.

Но с Рэйвен всё чувствовалось иначе. Это напоминало танец, напоминало полёт. Это было общение-познание. Касаясь её губ, он будто бы прикасался к её загадочной душе, пил из священной ритуальной чаши.

Одна мысль о поцелуях с ней заставляла чресла Хэйла наливаться нестерпимой тяжестью подступающего желания, которого другие девушки не способны были вызвать, даже полностью обнажившись. И чувства эти по остроте ощущение и окрыляли, и одновременно с тем, пугали.

Сопротивляйся она, отвергай, отстраняйся, ему было бы проще.

Но Рэйвен не отстранялась, не пряталась от своих желаний, чем вызывала у Хэйла одновременно и восхищение, и раздражение, потому что у него не было никакой уверенности в том, что он значит для неё чуть больше, чем мимолётный каприз.

Раньше он искренне не понимал, чего хотят от него другие девушки, пытавшиеся после секса заводить разговоры о чувствах. Он, по большому счёту не очень хорошо понимал, о чём они вообще?

Недавно понял. И очень об этом жалел.

Жизнь замечательно проста, когда секс – это просто удовольствие, позволяющее расслабиться.

Возможно, всё было бы иначе, если бы Хэйл мог надеяться на то, что Рэйвен движет нечто большее, чем просто любопытство, поиск новизны. Но чем сильнее он увлекался ею сам, тем отчётливей понимал, насколько несерьёзны и неглубоки её чувства.

Хэйл дал себе слово не терять головы. Хэйл сам себе обещал держаться подальше от зыбучих песков по имени Рэйвен Кроу.

Но разве тут устоишь, когда эта злая, насмешливая фей смотрит на него с расстояния трёх шагов?

Руки потянулись к ней сами. И он уступил.

Губы Рэйвен дали ему то, что и обещали – головокружительную сладость полёта. Хэйл жадно смял в объятиях хрупкое, невесомое тело, прижимая его к себе так тесно, словно хотел поглотить, сделать частью себя. Всё в нём дрожало, как перетянутая струна, готовая вот-вот порваться, звенящая на самой высокой ноте. Или рассыпаться рядом победоносных аккордов.

Но не случилось ни того, ни другого.

Потому что перетянутой струной звучали не только нервы Хэйла и пело тело Рэйвен.

Звук сделался настоящим, будто оброс плотью.

– Вот чёрт! – прорычал Хэйл, осознавая, что это значит.

– Что ты там говорил насчёт опыта по вызову инфернальных стражей чести? Кажется, опыт удался, – засмеялась Рэйвен. – Что делать будем? Здесь дождёмся его появления или поищем его сами? Любопытно же, как оно выглядит.

Хэйл, не скрывая удивления, посмотрел на девушку. Она вообще не испытывает страха?

Глупость это? Или природное бесстрашие?

– Искать неведомую тварь-убийцу? – усомнился он. – Находясь в неизвестном месте? Понятия не имея о том, чему мы противостоим? Я бы не назвал это хорошей идеей.

– Ясно, – кивнула Рэйвен. – Что ж? Будем надеяться, что тварь никого не прикончит, пока мы тут прохлаждаемся в тенёчке. Ты, конечно же, в чём-то прав, только если что-то страшное тебя ищет, рано или поздно всё равно найдёт. Просто левые люди, которые в истории совсем не при чём, могут пострадать.

– Будто тебе есть до них дело? – прорычал Хэйл, раздосадованный тем, что девушка, пусть и завуалированно, упрекнула его в трусости.

– Ну, ничего приятного в трупах нет, – пожала плечами Рэйвен.

Поднялся ветер, гоня перед собой тучи пыли. Так бывает, когда вертолёт, приземляясь, начинает кружить над площадкой.

Чем бы там неведомое нечто не было, размеров оно было немаленьких.

Пронзительный крик раздался со стороны дома и Рэйвен, не раздумывая, сорвалась с места.

Хэйлу не оставалось ничего другого, как мчаться за ней, по возможности держа голову пустой, изо всех сил стараясь не думать о том, что за картина откроется взору через мгновение.

Может быть и зря. Может быть, стоило подумать?

Над распростёртым телом одного из парней Фредо парило нечто, походившее на тень дракона. Именно – тень. Густой концентрированный сгусток явственных очертаний, различимый даже ночью. Особенно жуткое впечатление производили горящие огнём глаза – словно два раскалённых угля или лава, переливающаяся в жерле вулкана.

Изогнув длинную шею, дракон развернул узкую, украшенную шипастым гребнем морду, в их сторону. Под деревьями размазанной тенью за ним следовали клочки чёрного тумана, словно отслоившиеся от «основной» фигуры клочки чёрной ваты.

Тень была огромной. Высотой с двухэтажный дом.

И Рэйвен, и Хэйл застыли от неожиданности.

– Ничего себе!

«И это ещё без крыльев! Какой же величины будет этот красавчик во всей красе?», – подумалось отстранённо, словно речь шла не о них, а о каком-то стороннем сюжете в параллельной вселенной.

– Что будем делать? – дрогнувшем голосом спросила Рэйвен.

Откровенно говоря, Хэйл не знал. Что можно делать с тенью?

Рефлекторно шагнув вперёд, заслонил собой девушку.

«Бежать, бежать, бежать», – истерично требовал инстинкт, но Рэйвен понимала – бежать бессмысленно. Драконы летают быстрее.

Совсем как в её недавнем кошмаре, чудовище, поднявшись на задние лапы, медленно растянуло перепончатые крылья. Снова воздух заполнился пронзительными звуками, одновременно напоминающий клёкот и визг.

Этот крик так больно ударил в уши, что из носа тонкой струйкой потекла кровь.

Рэйвен с ужасом поняла, что её магическая сила опять парализована, что ей не даётся ни одно заклинание, даже самое простенькое. Вместе с тем пришло печальное осознание собственной глупости. Посчитав неведомого преследователя посланником отца она и не думала его бояться, потому что, как бы не складывались обстоятельства и отношения между ними физического вреда своей дочери Уорлок бы точно не нанёс.

Хэйл попробовал использовать стихию воздуха, стремясь ветром развеять сгусток тьмы, нависший над ними. В первый момент почти получилось, тень дракона потускнела, размываясь в пространстве, как расползается нарисованная акварелью на холсте фигурка, стоит ту взбрызнуть водой.

Но не успел он обрадоваться, как тварь снова «загустела». И ударила в ответ.

Порывом ветра Хэйла отшвырнуло и проволокло по земле на несколько футов в сторону. Тонкие ветки, мелкий песок, хвойные иглы кололи кожу, засыпаясь за воротник. Но хуже всего, запорошили глаза.

Хотя этого оказалось недостаточным, что перестать видеть жуткую картину.

– Нет!!! – завопил он.

Рэйвен застыла, совсем как в недавних кошмарах. Да и вся сцена словно просочилась в реальность из страшных снов.

Вот дракон открывает пасть, вот-вот оттуда польётся уничтожающее пламя. И ничего, совсем ничего нельзя сделать. Нечего противопоставить.

Магии – нет.

Чисто инстинктивно она вскинула руки, прикрывая руками голову. Неосознанно. Потому что невозможно не понимать, это ничем в создавшейся ситуации не поможет.

Дракон распахнул огромную пасть, но вместо огня Рэйвен окутало тёмным облаком, в нём мелкой алмазной крошкой переливались сверкающие пылинки.

Облегчение от того, что она жива, кружило голову. Земля под ногами казалась мягкой, как волна. Чтобы не упасть Рэйвен мягко осела на землю. Было такое чувство, будто она приняла какое-то эйфорический препарат. Сознание изменилось, всё вокруг воспринималось искажённым, неправильным образом.

Бледное лицо Хэйла, склонившееся над ней, его тревожные глаза:

– Рэйвен? Рэйвён!? – тряс он её за плечи. – Ты как? В порядке?

– Я… я не знаю. Где дракон? Улетел?

На лице Хэйла читались растерянность и сомнения:

– Не уверен.

– Куда он делся?

Они оба смотрели друг на друга, не отваживаясь произнести то, что крутилось в голове.

– Такое чувство, что он… – Хэйл запнулся, – что он слился с тобой. И я не уверен, что это хорошо.

– Ты как себя чувствуешь?

– Странно.

– Но ты – это всё ещё ты?

– Кажется – да.

Сбросив с себя куртку, Хэйл накинул её на дрожащие от перенапряжения плечи девушки.

– Ладно, давай, поднимайся. Главное, мы живы, всё остальное как-нибудь наладится. Обещаю.

Рэйвен бросила на него удивлённый взгляд, собираясь что-то сказать, но не успела.

Раздался характерный сухой звук, с которым всегда открываются Порталы. Прямо в воздухе, из ниоткуда, проступили сверкающие контуры портальной арки, из неё летящим шагом выскользнул высокий стройный мужчина с андрогинной, ангельской внешностью. Длинная чёрная мантия и светлые платиновые волосы раздувались от несуществующего ветра.

– Мистер Кроу?

Хэйл не был удивлён, скорее раздосадован.

– Отец? – радость Рэйвен при виде Уорлока отчего-то кольнула его сердце ревностью, он почувствовал себя преданным. – Как ты нашёл нас?

Хэйл не спрашивал. Он знал. Видимо, его послание колдун сумел, таки, переправить в нужные руки. Но Хэйл не ожидал, что ответ С-Той-Стороны придёт так быстро. Хотя это, конечно, к лучшему.

– Каникулы закончены, – ледяным голосом, под которым Рэйвен безошибочно угадывала кипящую, клокочущую ярость, проговорил отец. – Вы возвращаетесь в Академию.

– Отец, я… мы…

– Я сказал – немедленно, Рэйвен.

Схватив дочь под локоть, Уорлок грубо увлёк её за собой.

Рэйвен не оставалось ничего другого, кроме как перебирать ногами, следуя за отцом.

Что с ним такое? Она никогда в жизни не видела его таким рассерженным.

Обернувшись, девушка бросила через плечо взгляд на Хэйла, умоляя его следовать за собой. К её облегчению он так и сделал.

Это было и странно, и одновременно прекрасно – из треволнений и неопределённости мира Хэйла шагнуть в предсказуемый, знакомый до каждой складочки на портьере, кабинет ректора. Всё равно как после разбушевавшейся непогоды на улице, с порывистым ветром и косым ливнем зайти в уютную, натопленную комнату, где в комнате носится запах хвои и книг.

Пространственные двери открываются долго, а закрываются мгновенно, подчас непредсказуемо. Поэтому никогда не стоит тянуть и медлить на пороге.

Чувство блаженной безопасности, окутавшее Рэйвен тёплым одеялом в первый момент по возвращению, рассеялось почти сразу в атмосфере тревожности и страха.

Ректор при появлении Уорлока подскочил с кресла, где и без того сидел, как на иголках.

– Милорд, всё благополучно? – проблеял он овцой, ломая руки, как экзальтированная девица.

При виде Хэйла он почему-то замолчал на полуслове, выпучив глаза, словно его внезапно настигла диарея. То, что сорвалось с его губ, заставило и Рэйвен вздрогнуть.

– Ты жив? Но как?..

Лицо Хэйла, осунувшееся, заострившееся, с обведёнными тенью глазами, при этих словах помрачнело.

– Судя по вашим словам, не должен был? – вспылила Рэйвен. – Можно поинтересоваться – почему?

Ректор закрыл рот, хлопая ресницами.

– Идиот, – процедил сквозь зубы отец Рэйвен. – Глупец. Вы, Хэйл, – небрежно бросил он юноше, – можете идти. Приведите себя в порядок и отдохните. Наверняка ведь устали? А завтра с утра на занятия без всяких поблажек.

– Да, сэр, – поспешно брякнул подобострастный ректор, словно Уорлок обращался к нему.

За что получил ещё один уничижающий взгляд.

– Я тоже могу идти к себе, отец? – поинтересовалась Рэйвен.

Уорлок не ответил дочери, вновь обращаясь к Хэйлу:

– Почему ты не поехал путешествовать по путёвке, что я подарил? Какого взбесившегося тролля потащил мою дочь в ваш богом оставленный мир? Смотри на меня, когда я с тобой говорю. Отвечай.

– Я прекрасно слышу вас и тогда, когда вы говорите тише, сэр, – невозмутимо отозвался Хэйл.

– Молодой человек! – возмутился ректор. – Имейте почтение!

– Да заткнись ты, – небрежно, не повышая голоса, бросил Уорлок. – А ты, Хэйл, говори. Я хочу знать, почему ты проигнорировал мой подарок?

– Потому что он был мне не по карману, милорд.

Повисла тяжёлая, гнетущая пауза.

Даже не глядя в сторону ректора Рэйвен чувствовала, как тот трясётся мелкой дрожью.

– Как это понимать? – поднял бровь Уорлок.

– Мне не с чего было бы оплатить открытый вами кредит.

– Что?! – прорычал Уорлок.

Дальше произошло то, чего на памяти Рэйвен не случалось никогда. Её отец, образец самообладания, сдержанности и иронии, утратил над собой контроль до такой степени, что, схватив господина ректора за воротник, несколько раз встряхнул с силой, словно вознамерился удушить или хребет тому сломать.

– Милорд, – жалобно блеял тот, вяло пытаясь высвободиться из железной хватки озверевшего тёмного мага. – Милорд! Пустите!

– Ты, ублюдок пьяного гнома! Да ты хоть понимаешь, что натворил, дешёвка жадная?!

Облегчение, испытанное Рэйвен четверть часа назад, сменилось предчувствием неумолимо надвигающейся беды. Её отец был самым рациональным человеком на свете, и, чтобы он поднял руку физически, забыв о магии, нужны были веские причины.

Очень веские.

Несуразности, странности, непонятности в поведении людей вокруг Рэйвен, обронённые ректором фразы – всё было, как кусочки мозаики, поломанного панно. И у Рэйвен складывалось стойкое убеждение, что картина целиком ей не понравится.

– Отец! – окликнула она, без всякой надежды, впрочем, быть услышанной. – Отец, оставьте его!

– Вы всерьёз хотите удушить нашего ректора? – поинтересовался Хэйл.

Как ни странно, но это подействовало. Уорлок разжал пальцы, брезгливо отшвыривая от себя жертву.

– Пошёл вон!

Голос его звучал тихо, но с такой презрительной яростью, что мурашки бежали по коже.

– Вон с глаз моих. Чтобы я тебя не видел.

Дважды ректор просить себя не заставил. Ретировался мгновенно.

– Ты тоже уйди, мальчик, – сказал Кроу зятю. – Все уйдите. Оставьте нас с дочерью наедине.

Хэйл бросил взгляд на Рэйвен и лишь после её утвердительного кивка, подчинившись, вышел.

Уорлок медленно обошёл вокруг письменного стола, занимающего едва ли не половину комнаты и устало, по-стариковски, опустился в высокое кресло, пряча лицо в руках.

Рэйвен следила за отцом, пытаясь понять его странную реакцию и то, чем она могла быть вызвана. Чего-то подобного она ожидала на утро после ночи с Хэйлом, но тогда, против её ожиданий, отец действовал с холодной деловитостью.

Она пыталась связать концы с концами. Странное, обронённое ректором в сторону Хэйла: «Ты ещё жив?» совсем не понравилось Рэйвен. Отец хотел избавиться от Колда, использовав тёмную магию? Это должно было превратить Рэйвен во всё ещё прекрасную и богатую вдову, вновь вернув на ярмарку невест, пусть и не в прошлом статусе, но всё ещё в цене?

Предположение казалось разумным и было вполне в характере Уорлока. Он легко приносил людей в жертву собственным интересам.

Вопрос в том, что теперь делать Рэйвен? Позволить убить Хэйла она не может, но, если восстанет, следует готовиться к тому, что может очутиться в мире Хэйла уже ни как туристка, на время, а с постоянным видом на жительство.

Рэйвен глубоко вздохнула, решив начать тяжёлый разговор:

– Отец, я понимаю, что разочаровала вас, что ситуация с моим браком неприемлемая, но убить моего мужа я вам не позволю! И если вы не хотите утратить моего доверия…

Подняв голову, Уорлок несколько секунд пристально, как змея, гипнотизирующая мышь, смотрел в глаза дочери, а потом… рассмеялся!

Смех его прозвучал как пощёчина.

– Не хочу потерять твоего доверия? – Уорлок тряхнул головой. – Не хочу потерять твоего доверие! О, моя дорогая, если бы ты только знала, насколько всё плохо, – он потёр виски длинными бледными пальцами. – А тебе придётся узнать. Другого выхода я для нас не вижу. Боюсь, от твоего доверия, если ты когда-то мне и доверяла, останутся лишь лохмотья.

Рэйвен всё больше терялась. Она уже не знала, что и думать.

– Но Хэйл… ты обещаешь мне, что не тронешь его?

–И в мыслях не было делать этого.

– Боюсь, что это неправда, отец.

Видимо приняв решение, Уорлок встал с кресла.

– Сегодня переночуешь дома, Рэйвен.

– Но, отец, почему? Я устала и…

– Я не хочу откладывать разговор в долгий ящик. Тебе известно моё отношение к неприятным делам – их следует делать в первую очередь.

– Но папа!

– Не перечь мне. Это важно. Важнее, чем ты думаешь. И дело касается вовсе не Хэйла.

Прохладные пальцы отца сомкнулись вокруг хрупкой девичьей кисти Рэйвен.

Совсем как в старых сказках одна из створок шкафа приотворилась, в щель полилось перламутрово-голубое сияние. Стоило шагнуть вперёд, как мир растворился, рассыпаясь миллионами сверкающих снежинок, правда, совсем не таких холодных, как зимой.

Затем он собрался в целостную картину снова. Декорации к действию полностью поменялись. Они переместились в отцовский кабинет, мало чем отличающийся от ректорского: те же шкафы вдоль стены, стол, окружённый стульями, посредине – огромное окно в глубокой ниже, задёрнутое густыми гардинами.

Сколько Рэйвен себя помнила, отцовский кабинет был для неё под запретом. А, как всё запрещённое, как известно, будоражит воображение. Но реальность, как обычно, разочаровывала. Ничего интересного на первый взгляд, здесь не было. Никаких запрещённых артефактов, или оживших мертвецов, сторожащий запретные сундуки со свитками тайных знаний.

Просто деловой кабинет, богато и со вкусом обставленный в лучших традициях английского консерватизма.

– Дорогая, думаю, тебе хочется привести себя в порядок и принять душ, – проговорил Уорлок, выпуская руку дочери из ладони. – Я подожду, но не заставляй меня ждать слишком долго.

Рэйвен охотно воспользовалась предложением. Ей и в самом деле казалось, что на ней тонны грязи и нервных клеток, отслоившихся от переживаний, но не сумевших самостоятельно отшелушиться от кожи.

Дом дремал в тихих объятиях ночи. Белая мебель в окружении темноты, синяя луна в окружении оконной рамы, всюду роскошь, запах лака, простор.

Дворец признанного чёрного мага и финансового гения по совместительству это вам не трейлер захолустного бармена. Одна ванная Рэйвен была величиной со всё жилище Хэйлов. А таких ванных в доме было столько же, сколько комнат, а самих комнат попросту не считано.

Да кто и что будет считать там, где пространство может расширяться до бесконечности?

Но отчего-то Рэйвен в маленьком трейлере чувствовала себя уютней?

Отец ждал её в малой гостиной.

– Садись, Рэйвен, – указал он на тахту, стоящую напротив кресла, где он отдыхал. – Устраивайся поудобней. Разговор будет долгим и, боюсь, его нельзя будет назвать приятным.

Рэйвен покорно села, складывая руки на коленях:

– Отец, я понимаю, что моё решение может иметь последствие и, согласна, Колд Хэйл не та партия, на которую может рассчитывать девушка вроде меня.

– Разговор пойдёт не об этом.

Рэйвен стихла, в ожидание, не сводя с отца взгляда.

– Дело не в Хэйле, Рэйвен, – добавил Уорлок. – Он лишь средство.

Уорлок отвернулся, прячась от взгляда дочери.

– Рэйвен, я не жду, что ты поймёшь меня и едва ли надеюсь на твоё прощение…

Ого! Что за изменения грядут в мире, если Уорлок Кроу вдруг начинает говорить о прощении?

– Все истории когда-то случались до нас и повторятся позже. Глуп тот, кто верит, что его переживания, чувства, взгляды или действия это что-то особенное. Лишь с годами осознаешь – это мы принадлежим миру, а не он нам. Но в двадцать с небольшим лет всё видится иначе. Если у тебя чего-то нет, а тебе этого очень хочется, всего-то и нужно найти способ взять. Иметь отвагу, смекалку, даже дерзость и не бояться платить.

Я не боялся. И точно знал, чего хочу.

В двадцать лет я никого не любил, а человеческая жизнь значила для меня меньше, чем ничего. Единственный, кто имел для меня значения был я сам.

– Зачем ты говоришь мне это? – нахмурилась Рэйвен. – Как это связано со мной?

– Самым прямым и непосредственным образом. Видишь ли, дитя моё, я не был до конца с тобой честен. Да какое до конца? Я вообще никогда не был с тобою честен. С самого твоего рождения мне приходилось лгать. У меня почти не оставалось выбора, потому что правда была слишком неприглядна.

– Я не понимаю…

– Конечно, не понимаешь. Но поймёшь, когда я доведу свои странные речи до конца. Ты ведь знаешь, Рэйвен, что в своё время я был прямо-таки помешен на мысли об обретении бессмертия и вечной юности? Об этом широко известно, я не делал из этого тайны. Всё остальное, огромные знания и состояние, были для меня лишь средством достижения поставленной цели. И цели своей, как ты знаешь, я добился. Этот факт тоже широко освещён. Но вот каким образом я это сделал? Об этом я всегда предпочитал умалчивать. Большинство считают, из жадности, чтобы ни с кем не делиться секретом. Но это правда лишь отчасти.

Я искал рецепт долголетия почти тридцать лет. Я положил на это всё, что имел – годы, талант, друзей и любовниц, – Уорлок тяжело вздохнул. – В итоге мне пришлось пожертвовать даже детьми.

Рэйвен слушала отца, боясь пошевелиться, не зная, что принесут ей его откровения. Одно знала точно – ничего хорошего. Потому что ничто хорошее не начинается со слов, сказанных таким тоном.

– Ты обещал меня кому-то из тех, кто помог обрести тебе бессмертие? – не удержалась Рэйвен, озвучив терзающий её вопрос.

– Нет, Рэйвен, я никому ничего не обещал и ни с кем не заключал договоров, обещая в награду тела или души, – с лёгким оттенком презрения проговорил Уорлок. – Все происходило иначе. Но какая разница, если в итоге… Однако, давай лучше всё по порядку? Видишь ли, та женщина, что ты привыкла считать своей матерью, на самом деле тебе не мать.

– Именно то, что ты слышала. Алисия Кроу моя жена и мать Руана, но к тебе имеет весьма опосредованное отношение.

– Что вы пытаетесь сказать мне, отец?

– Рассказываю о том, что предшествовало твоему появлению на свет, радость моя. Обычно люди встречаются, влюбляются, женятся. Или не влюбляются, но просчитывают выгоды предстоящего брака, и всё равно женятся. Но ключевое слово тут – «люди».

Твоя мать не была человеком. И любовь нас с ней не соединяла. Она была недостающим элементом моей бессмертной формулы. Моя кровь должна была соединиться с кровью истинно-бессмертного создания, чтобы я мог получить, наконец, то, что хотел.

– Ты всегда получаешь то, что ты хочешь.

– Мудрец одного из миров сказал, что в мире есть два типа трагедий: не получить желаемое и – получить. Я своё получил, со всеми вытекающими последствиями. А сейчас очень попрошу тебя, не перебивать меня, дочь. Потому что говорить всё это мне очень непросто. Я не прошу тебя простить или понять… или всё же прошу? Вот чёрт! Рэйвен, я не думал тогда о том, что за мои ошибки платить придётся тебе! Тебя в моём пространстве не существовало. Нечто гипотетическое, идея, не имеющая никакого значения.

Столь сбивчивые, малопонятные речи сложно было как-то уложить по полочкам. Рэйвен даже и не пыталась, пока не получит больше информации.

– Я пошёл на беспрецедентный поступок. Сделал то, что до меня не делал никто. Никому это даже в голову не приходило. Я пленил дракона-оборотня. Вернее, дракониху и несколько лет держал её в своём замке, пока она… – по бледному, бескровному, как у нежити лицо Уорлока пошли некрасивые красные пятна.

– Пока она – что?

– Пока она не забеременела. Дитя – плод моей победы и многократного насилия, оно и стало тем сосудом, в котором соединились моя кровь и кровь бессмертного.

– Оно? – недоверчиво глядя в лицо отцу, переспросила Рэйвен. – Ты меня имеешь в виду?

Было слышно, как глухо стучат часы, отсчитывая минуты.

– Ты не плод любви, моя дорогая девочка, хотя… тут как посмотреть? Отношения сложная и многоступенчатая структура. А драконы-оборотни в человеческой ипостаси очень красивы. С ними сложно не потерять голову. Магия ли тому причина или что другое, но… в конце я дорого бы дал за то, чтобы начало было иным. Если бы твоя мать пожелала, я был бы согласен бросить всё, что выстроил и последовать за ней. Но она не захотела этого. Кто обвинит её в этом? Насильник и похититель не достоин любви, он достоин лишь ненависти.

– Что стало с моей матерью? – с волнением спросила Рэйвен, прекрасно зная о том, что отец ни в прошлом, ни в настоящем не гнушался убийством, если видел в том выгоду для себя. – Ты уничтожил её?

– Мать моего ребёнка? – Уорлок покачал головой. – Нет, Рэйвен.

– Так она жива?

– Почему тогда она никогда не пыталась меня увидеть?

– Кто сказал, что не пыталась? Пыталась и пытается. Несмотря на то, что я сказал ей, что я уничтожил тебя во время ритуала обретения бессмертия.

– Ты сказал моей матери, что убил меня?! – ужаснулась Рэйвен.

– Именно, – сцепив пальцы домиком, Уорлок приложил их к бескровным губам. – Драконы мстительные, жестокие и бессмертные, но в наши владения они могут приезжать только по вызову. На наших землях они могут находиться только под присмотром Ковена и Департамента, и любой агрессивный шаг с их стороны может служить поводом закрыть барьер, ведущий к их Драконьему Городу. Но и это не смогло остановить её, полностью гарантировать мою безопасность.

– Так это моя мать стоит за попытками убить тебя?

– Я не исключаю возможности, что за одной из них действительно стоит она. У неё был мотив. Иногда я верил в это, иногда даже хотел бы. Но на самом деле она никогда больше не давала о себе знать.

– Постой, тот дракон, что преследовал меня –он как-то связан с моей матерью? Ты вообще знаешь о том, что происходило в мире Хэйла?

– Догадываюсь, – грустно кивнул Уорлок.

– Но оно… она пыталась убить меня? Почему?

– То, что приходило к тебе не связано с твоею матерью, Рэйвен, – и снова голос Уорлока завучал устало, как будто из него ушла вся жизненная сила. – Вернее, связано с ней, но лишь как часть тебя. Именно потому мне и приходится рассказывать историю твоего происхождения, любовь моя. Мы плавно подходим к самому главному – ты наполовину дракон. А то, что ты видела, это просыпающаяся часть тебя. Неправильно пробуждённая и потому совершенно непредсказуемая.

Рэйвен чувствовала, как голова шла кругом от полученной информации. Она – дочь оборотня-дракона?

О клане Драконов настоящей информации было катастрофически мало. Не слухов или легенд – подлинных фактов. Могучие маги, обладающие колоссальной силой, практически бессмертные. То есть, убить дракона-оборотня, в принципе можно, хоть и сложно невероятно, но, если насильственной смерти не происходит, они могут жить сотни, может быть, даже тысячи лет.

– Но эта чёрная драконья тень – почему она преследует меня?

Уорлок нервно дёрнул плечами.

– Когда я похитил тебя у матери, мне казалось, до твоего взросления достаточно времени и я сумею уладить всё, что пойдёт не так. Ну, а если и не сумею? К стыду моему, младенцем я дорожил меньше, чем дорожу взрослой дочерью. Тогда для меня ты была лишь средством, Рэйвен, но за семнадцать лет всё изменилось. Поверь, если бы я мог сейчас собственную вечную юность променять на твоё благополучие, я бы сделал это, не колеблясь ни минуты. Но я не могу.

Уорлок вздохнул и продолжил:

– Инициация драконов, пробуждение их зверя, происходит при первом спаривании, поэтому для драконов брак, выбор партнёра, всё, что связано с этой сферой жизни, имеет огромное, я бы даже сказал, сакральное значение. У драконов не бывает случайных связей или партнёров на одну ночь. В связи с этим то, что я сделал с твоей матерью, по меркам их племени – жестокое надругательство над святостью всех их институтов.

Драконы очень редко сходятся с людьми, драконихи и вовсе – никогда. Этого просто никогда не происходило. Упоминаний об этом нет ни в одном источнике. И уж тем более между людьми и драконами никогда не было общего потомство. Ты первая в своём роде, Рэйвен.

И как ей следует к этому относиться?

– Из-за этого следует беспокоиться, отец? – спросила она. – Но ведь со мной всё благополучно?

– Будь всё благополучно, я бы не полоскал перед тобой грязное бельё. Я бы предпочёл скорее откусить себе язык, чем рассказывать о таких вещах. С тобой, увы, далеко не всё благополучно, мой ангел.

– Но я ведь уже не девственница, а ничего страшного, если исключить то, что пришлось выйти замуж за Хэйла, не произошло?

– Да, это замужество? – Уорлок раздражённо и устало потёр пальцами переносицу. – Я должен кое-что объяснить. Твоя брачная ночь с ним вовсе не случайность и не происки врагов.

Рэйвен, прищурившись, глядела на отца.

Слишком много некрасивых историй! Но отчего-то последняя задела её сильнее, чем история о матери.

– Любовное зелье – твоих рук дело?

Она считала, что удивить её мало чем можно. И всё же была удивлена.

– Рэйвен, твоему зверю пришла пора пробудиться. У драконов для этого есть свой возраст. Но я не мог отдать тебя одному из аристократов, не зная, что и как произойдёт. Когда драконы оборачиваются в паре, они летают. Когда дракониха оборачивается одна, она пытается убить своего партнёра.

Сказать, что Рэйвен была шокирована, значило ничего не сказать.

– Ты хочешь сказать, что опасался того, что я сожру моего первого любовника?

– Зверю всё равно, кто перед ним, любовник или законный муж. Я опасался, что, перевернувшись, ты поступишь именно так, как поступали все оборотни, вне зависимости от того, в кого они оборачиваются. В мои планы не входило посвящать в наши проблемы других людей, особенно тех, чьи имена, связи или власть могут привлечь ненужное внимание. Поэтому я и велел твоему брату найти человека, которого, в случае… – Уорлок на мгновение запнулся, подбирая слова, – неприятностей, никто не станет искать.

Сердце Рэйвен болезненно сжалось.

– Тебе нужен был никто, – глухим голосом произнесла она. – Ты готов был обречь невинного человека на жестокую смерть?

– Рэйвен, какого ответа ты ждёшь на свой вопрос? Я не раз обрекал невинных людей на смерть если того требовали мои интересы. Равно, как интересы дорогих мне людей. Если для твоего благополучия мне придётся по частям отрезать от этого парня по кусочку, я это сделаю, не колеблясь. Хотя против него лично ничего не имею. Такова природа хищников. Мы берём то, что можем. А если не можем – что ж? Мир принадлежит победителям.

– Я не хочу слышать это! – зажала руками уши Рэйвен и для надёжности ещё и зажмурилась. – Я действительно могла его убить?

– Если бы инициация пошла так, как должна, ты не могла бы, Рэйвен – ты должна была это сделать. Но всё пошло не как надо. Возможно, причина тому и зелье, которым тебя опоили. Ведь для пробуждения зверя нужна настоящая страсть, а не искусственный суррогат. Но так или иначе, зверь не дал о себе знать.

Рэйвен с холодеющим сердцем понимала, что в словах отца есть правда. Зверь каждый раз появлялся именно тогда, когда они с Хэйлом сближались. И чем сильнее было влечение, тем ближе подходила Тень Дракона.

– Но ведь она убивала других? Не Хэйла! Что-то всё-таки не сходится?

– Всё прекрасно сходится, – безжалостно отрезал Уорлокю – Ты – человек, хороший человек, не признающий насилие нормой. Человек в тебе не желает Хэйлу зла. Вот подсознательно ты и вытеснила из себя зверя, ту часть, которую не может тебя не пугать. Это нечто вроде замещения. Ты убивала не Хэйла, к которому, к моему удивлению и не понимаю, ухитрилась привязаться, а людей, что случайно подвернулись под руку.

– Я никого не убивала! Я даже не видела, как это происходит! Это не я!

Вспомнив, в каком изуродованном виде она нашла первые тела, Рэйвен почувствовала, что близка к истерике.

– Ты убивала их, чтобы не убить его, – настаивал отецю – Неосознанно и неконтролируемо, Рэйвен. Именно это самое страшное, что может приключиться с оборотнем – неприятие и, как следствие, потеря контроля над теневой, звериной частью. Тебе известна разница между оборотнем-метаморфом и оборотнем-волколаком?

Рэйвен кивнула:

– В первом случае человеческий разум контролирует зверя даже после обращения, при этом изменяется только форма, но не сознание. Во втором –оборотень может и сам не знать, кто он такой. Зверь подчиняет человека полностью, заставляя убивать, – словно отвечая урок учителю, проговорила Рэйвен. – Но среди драконов не бывает волколаков, – возразила Рэйвен самой себе.

– Как до сих пор не было и полукровок, – угрюмо добавил Уорлок.

Повисла пауза.

– Что же теперь со мной будет? – встревоженно спросила Рэйвен.

Она глядела на замкнутое, кажущееся холодным, лицо отца и понимала – он в отчаяние.

Потому что впервые не знает, понятия не имеет, что делать дальше.

Рэйвен, припоминая мелкие детали недавних событий, теперь иначе рассматривала их. Те странные, плотоядные ощущения, что каждый раз пробуждались в ней вместе с сексуальным влечением к Хэйлу. И даже к тому парню, Фредо. Она хотела видеть его кровь, хотела видеть его боль. А потом этот зверь – тень. И их слияние? Это не одержимость – это воссоединение.

– Что ж получается? – в отчаянии сжала она руки. – Если я дам волю своей страсти, я выпущу эту тварь наружу и убью того, кто мне дорог? А если не выпущу, она, рано или поздно, сама взломает клетку и всё равно заставит меня убивать?

– Именно так, – подтвердил Уорлок.

– Что же ты со мной сделал? Как мне теперь с этим жить?

– Я что-нибудь непременно придумаю.

– Что тут можно ещё придумать, кроме того, что сразу напрашивается на ум? – с горечью произнесла Рэйвен. – Ладно, если это поможет какое-то время держать зверя на поводке, я постараюсь придерживаться целибата. Но какова гарантия, что это поможет?

– Это даст нам выиграть время. Обещаю, я больше не стану ничего от тебя скрывать.

– Ну хоть что-то в этой истории ты делаешь правильно. Жаль, меня не предупредили с самого начала.

– Я надеялся, после первой жертвы всё придёт в норму. До сих пор не понимаю, почему этот Хэйл жив.

«По чистой случайности и потому, что я не спала с ним больше! Если бы сделала это, скорее всего, он был бы уже мёртв».

Рэйвен почувствовала приступ жёсткой тошноты:

– Мне нужно побыть одной. Я пойду к себе, отец.

– Да, конечно, – поспешно поднялся Уорлок. – Ступай в свою комнату. Как следует отдохни и выспись.

У Рэйвен никак не получалось успокоиться.

Отец никогда не паниковал зря, а теперь он явно не знал, что делать. Её мать ей не мать.

Отчего-то последнее нисколько не ранило, как будто Рэйвен знала это всегда?

Красивая и знатная женщина, на которой отец был женат, выполняли в их доме чисто номинально-декоративную функцию. У отца была жена, у детей мать, на приёмах супруги появлялись вместе. Леди Кроу была отличной подставкой для драгоценностей, которые она любила, кажется, больше всего на свете включая собственного сына.

Как выяснялось, единственного её ребёнка.

Возможно, будь её мужем не Уорлок, дама могла бы завести себе любовника, но даже если бы она на такое и осмелилась, не нашлось достаточно глупых или достаточно смелых, желающих сорвать плод в саду известного своей жестокостью и безумными выходками чёрного мага.

Леди Кроу жила в замке и, как ни странно, казалось всем довольной. Она никогда и ни в чём не проявляла ни яркой индивидуальности, ну глубины чувств, ни ярких привязанностей или желаний.

Все привыкла к тому, что она как бы есть, но её как бы и нет. В огромном доме легко потеряться и жить своей жизнью при условии, что ты не нарушаешь определённых рамок.

Мысль о том, что эта женщина не мать, ей не ранила Рэйвен. Может быть, подсознательно она всегда это знала?

А вот неведомая дракониха вызывала любопытство и желание хотя бы познакомиться. Но как та отнесётся к внезапно воскресшей дочери? Она видела её единственный раз младенцем. Младенец этот был не плодом любви, влечения или адюльтера – Рэйвен родилась в результате насилия.

Вряд ли можно рассчитывать на горячую любовь со стороны не-человеческой матери в создавшихся обстоятельствах?

Рэйвен и не рассчитывала. Но взглянуть на мать, хоть одним глазком, хотела.

Была ли она шокирована прошлым отца? Обстоятельствами своего рождения? Ну, если бы можно было выбирать себе предысторию, Рэйвен, конечно же, выбрала бы другую, но то, что Уорлок не светлый ангел и не рыцарь на белом коне она и раньше знала, давно научившись с этим мириться. К ней он никогда не был жесток, и при ней с кем-то никогда не проявлял физического насилия. Поэтому небо не упало и не разбилось на режущие души осколки после беседы с отцом.

Жаль было только Хэйла.

Вернее, не столько его самого, сколько того, что между ними не случится, в ближайшее время точно, а возможно – никогда.

«Возможно, не только с Хэйлом, – с грустью подумала Рэйвен. – Если вынужденное целомудрие поможет держать дракона в клетке».

Рэйвен понимала, что, если бы подобны образом можно было сдержать трансформацию при пробуждении Зверя, отец именно этим путём бы и пошёл, но вместо этого он пытался ускорить процесс, подсунув ей жертву, позаботившись лишь о том, чтобы о той некому было сожалеть.

И вот именно в этом месте Рэйвен чувствовала то самое неприятие и возмущение, которое должна была испытывать с первых аккордов этой истории.

Она понимала, что отец всё рассчитал верно. Кому нужен мальчишка из трейлера, если даже собственные родители не особо о нём пекутся? Никто бы Хэйла долго искать не стал. Будь она чуть менее упрямой, пойди на поводу собственных чувств, она могла бы собственноручно (или, скорее собственно-лапно?) безнаказанно растерзать несчастного юношу.

Сердце её содрогалось от возмущения перед расчётливой жестокостью отца.

Что же теперь? Что будет с Хэйлом? Что будет с ней?

Рэйвен прислушалась к собственному сердцу. Что оно чувствует?

Сердце сожалело – сожалело о том, что у неё не может быть отношений с Колдом Хэйлом, хмурым парнем из трейлера, в случае нужды не гнушающегося приторговывать запрещёнными психотропными средствами.

Как такое вообще могло случиться? Что в нём могло зацепить её, избалованную мужским вниманием аристократку и богачку, да ещё и красавицу?

Внешность у Колда далёкая от эталонов красоты, он больше похож на паука или ворона, чем на Апполона. Характер – колючий, язык – далеко не подвешенный, никаких тебе поэтических или остроумных реплик-острот. Ничего в их общении не выходило ни за какие рамки, не подходило под определение романтического или героического. Так почему недавний невидимка Колд Хэйл стал много для неё значить? Почему она так легко представляет себе его тёмные, словно горящие пламенем, глаза, колючий взгляд, поджатые тонкие бледные губы?

Даже при описании ничего брутально-привлекательного или метро-сексуального.

В какой момент между чужими и совершенно ненужными друг другу людьми вдруг протягивается невидимая ниточка, по которой беспрестанно бежит непонятный ток? И в какой момент, после чего, обрывается?

Загадка не меньшая, чем тайна жизни и смерти.

Что делать Рэйвен? Как быть с этим мальчишкой? Отец-то рассчитывал, что в Академию она вернётся вдовой, а маленький эпизод со свадьбой забудется через пару недель. Трагический ореол вдовы в глазах некоторых романтический юнцов мог сделать её особенно привлекательней.

Что Уорлок сделает теперь? Потребует начать процедуру развода? Для этого ему нужно будет найти козла отпущения, на которого повесят применения запрещённых любовных зелий, но когда для Уорлока это было проблемой?

Есть и другой путь. Можно попробовать поднять Хэйла по социальной лестнице за счёт какого-нибудь проекта или дела. С учётом её неопределённого статуса полукровки отцу не выгодно выдавать её замуж за кого-то из первых семей. Он ведь не стремится афишировать уродство своей дочери? А обязанный ему всем Хэйл чем не идеальная ширма?

Рэйвен перевернулась в боку на бок, заворачиваясь в мягкое одеяло с головой. Она была почти уверена, что по здравым размышлениям Уорлок придёт к такому же выводу – раз Хэйл всё ещё жив и он, как не крути, муж Рэйвен, разумнее продолжить его использовать, чем убивать.

На этот счёт она почти успокоилась.

Но оставался сам Хэйл. Его чувства и мысли. Конечно, даже если ему просто разрешат присесть за краешек роскошного стола и склевать пару крошек со стола Кроу, это будет много больше, чем парень его происхождения мог надеяться получить.

Брак с Рэйвен ему сохранять выгодно. Но выгодно – это ещё не всё. Для Рэйвен было важно, что таится в его сердце. Она хотела, чтобы для Хэйла ценность союза с ней была не только в выгоде, как всякая женщина Рэйвен хотела любви.

А это приводило её к мысли о том, что нужно быть честной, нужно рассказать ему обо всём.

Все эти ночные разговоры и размышления вылились в ставший уже привычным ночной кошмар – она одна в пустом замке, никто не приходит на её крики, а на балконе её встречает огнедышащий дракон. Рэйвен проснулась с сильной бьющимся сердце и больной головой. Пришлось даже пить обезболивающую настойку.

– Уже проснулась? – поднял голову отец, стоило Рэйвен перешагнуть порог его кабинета.

У неё сложилось чёткое впечатление, что он сам вообще не ложился.

– Я хочу вернуться в Академию, отец.

– Может, сначала позавтракаешь?

– Ещё успею позавтракать вместе со всеми, если потороплюсь.

Атмосфера была такова, что расстаться им было легче, чем продолжать общаться друг с другом.

Солнце едва-едва поднялось над горизонтом, рассвело совсем недавно, а воздух на улице уже был сухим и тяжёлым, обещая жаркий день. За такими днями обычно следуют грозовые ночи.

В академии было тихо. Большинство студентов ещё не успели проснуться. Поэтому столкнуться с Илией Ормонд, наречённой невестой своего непутёвого братца, Рэйвен никак не ожидала.

– Доброе утро, Рэйвен. Как думаешь, после месяца изнуряющего удушья, терзающего всю округу, прольётся уже, наконец, дождь? – пропела девушка сладким голосом.

Илия явно специально дожидалась появления Рэйвен. Скорее всего, по просьбе Руана, в котором души не чаяла. Как и большинство знакомых брата, чем тот беззастенчиво пользовался.

– Я надеюсь на ливень! – продолжала щебетать девушка. – Но мне кажется, в ближайшее время на облегчение можно не рассчитывать. Нужно запасаться солнцеотражающими заклинаниями.

– В академиях достаточно прохладно, чтобы не изнемогать от жары, – отозвалась Рэйвен.

Илия снова натянуто улыбнулась:

– Рада, что ты вернулась. Хотя все ждали тебя лишь через полторы-две недели.

«Кроме тебя. Ты, видимо, была в курсе, что я появлюсь раньше», – подумала Рэйвен.

– Как прошёл медовый месяц? – полюбопытствовала Илия.

– К чему эти странные речи? – не без сарказма ответила Рэйвен. – Ты ведь почти член семьи и наверняка знаешь, что эта свадьба ничего сладкого не обещала? Лучше расскажи ты мне, не устали нам ещё с Хэйлом кости мыть?

– Ну зачем ты так? Чтобы не случилось, я на твоей стороне.

– Я рада, – кивнула Рэйвен, беря будущую невестку под руку. – А знаешь? Я ужасно проголодалась. Не было времени нормально поесть, да и еда в том мире сильно отличается от нашей. Просто умираю с голоду!

– Ты уже виделась со своим братом?

– Разве ты не соскучилась по нему?

Рэйвен рассмеялась:

– Илия, дорогая, мы с братом не настолько близки, чтобы с рыданиями кидаться друг друга в объятия после нескольких дней разлуки. Уверена, Руан ничего подобного от меня и не ждёт.

– А вот тут ты ошибаешься, дорогая младшая сестрёнка! Я переживал за тебя. Как ты?

Признаться, пылкие объятия брата стали для Рэйвен неожиданностью.

Как-то слишком много пафоса и игры на отсутствующую публику. Разве что он на свою невесту вдруг решил впечатление произвести?

– Нормально, – мягко высвободилась Рэйвен из братских объятий. – Меня ж не к крокодилам и не к Пограничным Мирам, полных нечисти, направляли. Всё было тихо и чинно.

Взгляд у Руана был острым и вопрошающим.

Когда Рэйвен поняла, что именно за вопрос вертится у него на кончике языка, её охватил острый приступ злости. Видимо, братец тоже предполагал, что она успел овдоветь?

– Кстати, Руан, ты по-прежнему планируешь взять моего мужа в общее дело? Признаться, теперь эта мысль кажется мне более годной, чем во время нашего прошлого разговора.

– Твой муж? – свёл брови вместе Руан. – Он вернулся?

– А куда бы он, по-твоему, делся? – разыграла напускное удивление Рэйвен. – Конечно же, вернулся!

– А почему вы не вместе?

– Это допрос, дорогой брат? – сощурилась Рэйвен. – Он отправился в свою комнату, я – в свою. У нас пока ещё нет общих апартаментов.

– Откровенно говоря, не думаю, что в ближайшее время они появятся. Ведь такая ситуация, как у вас, в Академии, редкость, – насмешливо фыркнул брат.

Стоило Рэйвен войти в Зал, как все взгляды в тот же миг приклеились к ней, а в спину, как сквозняком, тянуло шепотком сплетен.

Повышенный интерес к своей особе никогда её не беспокоил. Рэйвен научилась с этим справляться, когда ей было пять. При должном отношении можно даже научиться получать дополнительные бонусы, черпая силы в чужой желчной зависти.

Но в этот раз и друзья, и недруги откровенно злорадствовали. И как никогда это ранило.

– Рэйвен! Дорогая! Ты вернулась? Как я рада тебя видеть! – обдавая её запахом цветочных духов и столь же приторной лестью, расцеловала в обе щёки Анна Сеймур.

– Мы ожидали тебя увидеть не раньше, чем через неделю, – чуть криво улыбалась Розамунда. – Что-то пошло не так? Медовый месяц оказался не таким сладким?

– Как смешно, – фыркнула Илия, косясь исподтишка на Руана, явно желая сыскать его одобрение.

– Хватит уже обсуждать меня, – шутливо возмутилась Рэйвен.

– Привет, Кроу! Или теперь правильнее обращаться к тебе миссис Хэйл?

– И тебе привет, Айзек, – спокойно ответила Рэйвен, с сожалением отметив, что сердце её, должно быть, по привычке, ускорилось, зачастив с ударами.

Магия ехидной белозубой улыбки, высоких точёных скул и прекрасных ясных глаз юного Блад, увы, не потеряла своей власти над ней и после замужества с Хэйлом.

– Можешь называть меня так, как тебе больше нравится. Миссис Хэйл, по мне, звучит совсем неплохо.

– Ты сильная женщина, Рэйвен, – откинул Айзек ниспадающую на глаза густую чёлку.

Очень эффектный жест, обеспечивших ему внимание большей женской половины в ближайшем окружении.

– Большинство наших общих знакомых, доведись им попасть в такую ситуацию, были бы сломлены.

– Ты ещё не понял, Блад? – Рэйвен окинула стройную фигуру красавца-парня с ног до головы спокойным, полным достоинства, взглядом. – Я не большинство. Меня так просто не сломить. Да и брак с Хэйлом оказался не таким уж ужасным. Местами было даже интересно.

–Интересней, чем с нами, Кроу? – вскинул бровь Айзек.

Рэйвен в ответ лишь пожала плечами.

Сколько не выглядывала она, косясь на дверь, Хэйл так и не появился на завтраке. И Рэйвен не знала, испытывает ли она по этому поводу досаду или облегчение?

Уроки алхимии проходили как всегда, в теплицах. Сначала шла теория, на которой подробно, даже нудно, излагались все тонкости особенностей и характеристик предполагаемого к изготовлению средства, потом возможные побочные реакции и только в третью очередь сам поэтапный рецепт приготовления.

Поскольку то, что «могло пойти не так» насчитывало три десятка пунктов, писать пришлось много.

После теории следовало разойтись по грядкам и самостоятельно собрать все необходимые травы и ингредиенты.

Студенты с энтузиазмом приступили к занятиям.

Рэйвен любила эти тихие, полные сосредоточения, часы занятий. В них ей одновременно чудилось что-то от кулинарии, что-то от ребуса, где требовалось быть сосредоточенной, внимательной и точной.

Она неизменно справлялась с заданиями в числе первых и всегда с радостью принимала похвалы преподавателя.

Боевые спарринги разительным образом отличались от алхимии. Здесь уместно было быть жёстким и даже жестоким. Преподаватели исходили из того, что в реальном сражении нет никаких кодексов, поэтому во время тренировочных сражений не было строгих правил, как не могло их быть и в реальном бою.

В основном занятия имели практический характер, но и здесь невозможно было полностью отказаться от теории.

На сегодняшнем занятии разбирали базисные основы тёмной магии.

– Считается, – надиктовал лекцию преподаватель, – что тёмная магия непредсказуема. Но это неверно. Тёмная магия, как, собственно, и светлая или магия стихий, представляет собой лишь набор стандартных формул. Зачастую непредсказуем сам тёмные маг. Как правило, тёмные маги не стесняют себя морально-нравственными ограничениями, не сдерживают себя никакими рамками. А то, что не сдерживает себя рамками расширяет границы возможного и добиваются большего результата.

Вслед за теорией шла лабораторная работа по классификации Тёмных существ. После лабораторной шёл урок заклинаний.

Применять готовые заклинания маги учились ещё на школьной скамье, следующей, более сложной ступенью было умение создавать новые и нейтрализовать так называемые «индивидуальные» авторские заклятья.

Рэйвен с наслаждением окунулась в привычную для себя жизнь. Она привыкла быть лучшей, привыкла получать только высшие баллы, хотя частенько приходилось слышать, что оценки ей завышают отчасти благодаря природному обаянию и красоте, отчасти из-за высокого положения семьи и из страха перед её отцом.

Рэйвен понимала, что, учись она даже спустя рукава, как Анна, её табель всё равно был бы одним из первых в Академии, однако природное честолюбие и гордость подстёгивали стремление проявить себя.

Другое дело Хэйл. Вроде бы и оценки у него были такие же, как у Рэйвен, но доставались они ему всё равно иначе. Его никогда не ставили в пример другим, а в тех редких случаях, когда хвалили за успехи, всё равно чувствовалось настороженное отношение из-за его происхождения.

Чаще всего Хэйла можно было встреть в библиотеке, или уединившегося в одной из каменных ниш на широком подоконнике. Гарантированно с какой-нибудь книгой.

Его всегда забрасывали ядовитыми репликами и неприязненными взглядами, а скандальный брак с одной из популярнейших девушек в школе, самой богатой наследницей Магического Союза, не прибавил ему симпатий однокашников. Скорее наоборот.

Возвращаясь в жилое крыло из учебного, Рэйвен услышала в коридоре голоса, в котором безошибочно распознала Айзека Блада:

– Должен признать, дело ты провернул просто блестяще! Кто бы мог подумать, что гордый Уорлок вместо того, чтобы оторвать тебе башку, заставит дочь выйти за тебя замуж? – со смешком проговорил Блад. – Аплодируя стоя.

– Безумно счастлив получить аплодисменты от такой сиятельной бездарности, как ты, – парировал Хэйл.

– Надуваешься от важности, гордясь собой? Да женись ты хоть на Хозяйке Золотых Гор, сам-то ты как был маленький подзаборник, так им и сдохнешь. Нищебродом из трейлеров.

– Ты делаешь поразительные интеллектуальные успехи, выговаривая сложные слова, – протянул Хэйл ласковым голосом, в котором, несмотря на его мягкость явственно слышалась издёвка.

Судя по звукам, Айзек приблизился к Хэйлу. Голос его звучал, как шипение:

– Думаешь, можешь соперничать со мной хоть в чём-то, Хэйл? Думаешь, если обманом взял то, что хотелось получить многим, ты нам ровня? Если да, то ошибаешься. В привычном понимании слова ты вообще не маг.

– Не хочешь со мной разговаривать? Кто ж заставляет-то? Уйти с моей дороги и каждый из нас пойдёт куда шёл.

Рэйвен охватило неприятное предчувствие заварушки. Одна часть её рвалась вперёд, чтобы всё предотвратить, но другая медлила.

Есть моменты, в которые лучше не вмешиваться. Никто благодарен не будет. И этот был один из таких.

– Добрый вечер, Хэйл. Не поздно ли для книжного червя выползаешь из библиотеки? Неправильно ходить тёмными переходами в такое время, да ещё в одиночестве. Неровен час, что-нибудь случится?

Рэйвен вздрогнула, узнав голос брата по характерной, свойственной ему одному манере растягивать слова. Наигранно-участливый, издевательский тон вызвал у неё неистовое желание дать ему как следует по башке. Без всякой магии, чисто физически отвесить увесистую затрещину. Но все же желание было недостаточно сильным, чтобы заставить её выйти из тени.

Рэйвен затруднилась бы дать определение тому, что её удержало. Возможно, опасение несвоевременным вмешательством и ненужным заступничеством унизить Хэйла? О нём и так зубоскалили в каждом закутке все, кому не лень, предрекая судьбу мужа жены и – ничего более. Если она станет бегать за мужем, прикрывая его широкими юбками, на пользу его репутации это точно не пойдёт. За такое унизительное заступничество он не будет ей благодарен. Но и просто уйти Рэйвен, естественно, не могла, так что пришлось подсматривать да подслушивать, молясь про себя, чтобы всё обошлось малой кровью.

– Почему молчишь, а, волчонок? – продолжал издеваться Руан. – От радости, что встретил мою сиятельную персону, дар речи потерял?

Рэйвен и не глядя видела эту мерзкую улыбку на губах у брата. Она всегда её бесила.

– Я тоже рад встрече, – продолжал распинаться он. – С того дня, как ты обесчестил мою сестру, выродок, мне не терпелось поговорить.

– Говори, – «милостиво» разрешил Хэйл. – Чего хочешь?

– Хочу услышать твои извинения.

– И за что же мне, по-твоему, извиняться?

– Считаешь, что не за что?

– В этой истории я такая же жертва, как твоя сестра, Кроу. Так что уйди с моего пути, и отзови свою шестёрку. Я тороплюсь.

– Торопится он? Придётся задержаться! Видишь ли, когда я узнал о случившемся, дал себе слово – ты не просто будешь просить у меня прощение, заморыш. Ты в ногах валяться станешь.

– Ага, сейчас, – флегматично отозвался Хэйл. – Поторопился ты обещаниями разбрасываться, Кроу.

Пауза затягивалась. Время шло.

Наконец Руан заговорил снова:

– Значит, извиняться отказываешься?

– За что мне извиняться? Твой отец сам пожелал отдать мне твою сестру. Да и какое бело тебе до нашего брака, Кроу, раз Рэйвен не жалуется? Я ещё могу понять досаду Блада.

Хэйл стрельнул насмешливым взглядом в признанного красавчика Академии Магии, по которому сохли все местные девчонки.

– Планировал нагуляться и наконец-то осчастливить маленькую светлую фею из чёрного рода? Но ты можешь быть спокоен, Блад, когда Рэйвен в постели со мной, она о тебе даже не вспоминает.

– Ты лжёшь! – зло зашипел Руан, почти выплёвывая слова. – Моя сестра не опустится до того, чтобы подпустить к себе такое ничтожество как ты!

– Ты меня пугаешь, дорогой шурин, своими горячими возражениям по этому поводу. С чего тебя так возмущает общепринятый супружеский долг? Прямо-таки противоестественная ревность для того, кто всего лишь брат.

– Ты труп, нищеброд.

Два заклинания, сорвавшихся с рук Айзека и Руана, одновременно врезались – одно в спину, другую в грудь Хэйла. Удар был такой силы, что поднял парня в воздух и, протащив несколько футов, швырнул его на мраморные, черно-белые плиты. В последний момент захваченный «воздушной» петлёй, Колд не растянулся по полу, а оказался впечатанным в стену.

– Ну что, Хэйл, может одумаешься? Пока ещё есть время? – насмешливо процедил Айзек.

– Перед тобой тоже извиняться? – шмыгнул Хэйл носом, пытаясь утереть кровь.

Видимого результата попытка не принесла. Кровь продолжала идти.

Оба мучителя с видимым удовольствием наблюдали за страданиями своей жертвы.

– Если бы ты не позарился на мою сестру, щенок, был бы сейчас в целостности и сохранности. А ты раззявил рот на кусок, который тебе не по зубам! Поэтому придётся страдать, ведь, бедненький, это только начало.

– И правда бедненький, – издевательски засмеялся Айзек. – Даже поверхностное сканирование выдаёт, что у тебя сломана ключица и, как минимум, пара рёбер. Больно?

– Нормально, – огрызнулся Хэйл. – Я, в отличие от тебя, не в розовом саду у десяти нянек рос. Двумя сломанными рёбрами меня не испугаешь.

Айзек Блад с неприкрытой ненавистью смотрел на остроносое лицо соперника, которое при любом раскладе нельзя было бы назвать красивым. На губах его играла жёсткая ухмылка.

– Надо же? А ты, оказывается, стойкий оловянный солдатик?

Айзек отвернулся, словно собираясь уйти, но внезапно, с разворота, изо всех сил ударил Хэйла в живот, под рёбра. Словно специально дожидаясь этого момента, Руан отпустил магические верёвки и Хэйл рухнул к их ногам.

– Ну вот! Что и требовалось доказать? Ты, наконец, занял место, предназначенное таким как ты – на коленях у наших ног, – удовлетворённо усмехнулся Руан. – Попроси прощения и, слово мага, мы не станем тебя больше задерживать.

Хэйл, стиснув зубы, попытался подняться, держась рукой за стену и приваливаясь к ней спиной.

– Похоже, извинений мы от него так и не дождёмся? – фыркнул Айзек.

Хэйл, в очередной раз вытер с лица кровь, капающую из носа, неожиданно ударил заклинанием. Никто этого не ждал. Айзека отбросило назад с такой силой, что чуть дух из него не выбило.

Возможно, будь они с Хэйлом один на один, расклад бы и сравнялся, но двое против одного, когда оба – прирождённые магические аристократы со всеми вытекающими (а вытекающее – это доступ к секциям запрещённой магии, к которым у Хэйла никогда пропуска не было и не будет) это – двое против одного.

Короче, расклад был не в пользу мужа Рэйвен. Честную игру никто тут вести и не думал.

Ладно, чёрт с будущий недовольством Хэйла! Если она сейчас не вмешается, недовольных может попросту не остаться в живых.

Наскоро сотворив защитный щит, чтобы и её не зацепило заклятием, Рэйвен выступила из тени:

– Хватит, Айзек! Руан, достаточно!

Но её словно не слышали. «Добрый» мальчик Руан пинком перевернул Хэйла на спину игнорируя негласное правило не бить лежачих.

– Я сказала – достаточно! – повысила голос Рэйвен. – Или, может быть, ты хочешь, чтобы я поставила отца в известность о происходящем? – накинулась она на брата. – Если считаешь, что он одобрит очередную твою дикую выходу, ты сильно ошибаешься!

– А тебе-то, куколка, – тихий голос Айзека словно вода, мягко просачивался в сознание Рэйвен, – какое дело? Или успела полюбить своего жалкого муженька

– Отвали от неё, Блад! – прохрипел Хэйл, приподнимаясь на локтях.

– Тебя, Блад, мои чувства не касаются, – повернувшись к Айзеку, Рэйвен смерила его презрительным взглядом. – Чего ради стараешься? Не терпится в шестёрки к брату попасть?

– Нет, Рэйвен, у меня другой интерес.

Взгляд Айзека был более, чем откровенен. Как и желание, читающееся в его глазах, которое Рэйвен предпочла проигнорировать.

– Послушай и прими к сведению: твоих интересов в этой партии нет, – заявила она Айзеку – А теперь убирайтесь отсюда. Оба. Немедленно.

– А если не уберёмся, то тогда что? Что ты сделаешь, красавица?

– Я вызову сюда преподавателей и придам огласке случившееся. Двое на одного при любом раскладе неспортивно, джентльмены.

– А тебя не смущает, что твой драгоценный, так называемый, муж, прослывёт бабской подстилкой, Рэйв?

– Когда я всерьёз желая кого-то сравнять с землёй, Айзек, меня ничто не смущает. Хочешь со мной войны? Хорошенько подумай, прежде чем ответить. Потому что мой брат, в итоге, окажется на моей стороне. И ректор сделает то, что я захочу. А отец вряд ли станет сотрудничать с твоим, если я буду против.

– Ты – дешёвка, – передёрнул плечами Айзек. – Это жалко – прикрываться именем и деньгами отца.

– Я – дешёвка, зато ты – храбрец. Избивать того, у кого другим связаны руки? – она покачала головой, прищёлкнув языком. – Повторяю, уйди с глаз моих. И, по возможности, больше не появляйся.

Айзек продолжал грозно нависать над Рэйвен. Во взгляде его, колючем и остром, похоть мешалась с ненавистью.

– Оставь её, – приказал брат и голос Руана подействовал на Блада, как натянутый поводок.

Рыча, пёс отступил к хозяину.

– Увидимся, сестрёнка, – кивнул брат.

До чего же мужчины бывают невыносимыми!

Самое гадкое то, что, когда любишь их, всё равно вынужден прощать им любую выходку. И если любовника или мужа ещё можно поменять, то брата-то ведь не поменяешь? Приходится терпеть таким, каким бог послал.

Хэйл с трудом отвёл руку от окровавленного лица. Зрелище не из приятных. Хорошо ещё Рэйвен при виде крови в обморок не падает.

– Здорово они тебя отделали, – сочувственно протянула она ему руку. – Встать сможешь?

– Попытаюсь.

Она нагнулась, обнимая Хэйла за талию и помогая ему подняться:

– Куда пойдём? – спросила она. – Ко мне? К тебе?

– В свободный класс.

– Может быть, тогда уж лучше сразу в лазарет?

– Нет уж, не настолько всё плохо. Обойдёмся своими силами.

– Вообще-то, Хэйл, сломанные рёбра и ключица – это не просто плохо, это – опасно.

– Не делай вид, что волнуешься за меня!

– Но я действительно волнуюсь! – возмутилась девушка.

– Я заметил, как ты с четверть часа «волновалась» за углом. Что тебе помешало придерживаться такой политики и дальше? Зачем влезла?

– Думай, что хочешь, но тебе нужна помощь. Предпочитаешь получить её от меня? Или позвать кого-нибудь другого?

– Не терпится сбежать от меня, принцесса?

Лихорадочный блеск в глазах Хэйла Рэйвен пугал. Она вздрогнула, когда его рука легла на плечо, то ли удерживая, то ли отстраняя.

– Что ты делаешь? – напряжённо выдохнула она. – Учитывая всё обстоятельства, ты ведёшь себя странно и…

Договорить Рэйвен не успела. Хэйл её поцеловал.

Поцелуй вышел яростным, весьма далёким от той страстной нежности, что она всегда чувствовала в его объятиях. На этот раз Хэйл словно мстил. И это было неправильно, это ранило и задевало.

– Хэйл! – предприняла Рэйвен попытку мягко отстраниться. – Ты ведёшь себя странно.

– Что тебя удивляет? Я целую свою жену.

– Но это не те поцелуи, о которых мечтаешь.

– Что ж с ними не так? – прищурился он. – То, что тебя целует не один из ваших, а нищеброд из трейлера?

– Хэйл, – как можно мягче произнесли Рэйвен его имя, – это не я тебя обидела. Несправедливо срывать на мне зло.

– Ну ты же сама сказала, что не о моих поцелуях мечтала, – сощурился Хэйл.

– Я сказала – «не о таких». Любая девушка грезит о нежности. Хочется тонуть в ласках, а не растворяться в ненависти.

– Не заговаривай мне зубы! За два дня ты ни разу – ни разу! – не вспомнила обо мне. Да ты в мою сторону даже не глядела! Я словно перестал для тебя существовать!

– Это не правда, – возразила потрясённая такой внезапной вспышкой гнева Рэйвен. – Ты же сам делал всё возможное, чтобы не пересекаться со мной?

– А чего ты ожидала?! Что я стану навязываться? Стану тебя компрометировать своим неподобающим видом, поведением и происхождением? Да, ладно! Извини, – опустил он ресницы, скрывая жёсткий, лихорадочный блеск глаз. – Ты и вправду здесь не при чём. Просто всё сложилось крайне паршиво. Ты мне ничего не должна. Просто наш брак – это одна сплошная чёртова ошибка. Знаешь, что? Оставь меня. Уйди. Сам разберусь.

– Заканчивай валять дурака, Колд. Если можешь подняться сам, давай попытаемся дойти до ближайшей аудитории, если нет – я позову на помощь. С чувствами и отношениями разберёмся потом.

Не говоря ни слова, Хэйл, перекинув руку Рэйвен на плечо и опираясь на девушку как на костыль, поднялся, цедя ругательство через зубы.

Свободный кабинет находился рядом. Кое-как они до него дотащились. Усадив его поудобней на стул, Рэйвен принялась стягивать с Хэйла одежду, осторожно и быстро.

Он не сопротивлялся. Лишь наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц, изредка вздрагивая, когда она невзначай касалась оголённой кожи, по которой уже растекались бледные кровоподтёки будущих жутких синяков.

Рэйвен сжала губы, чтобы не дрожали.

У брата будет сегодня неприятный вечер. Очень неприятный! Она об этом позаботится.

– Что у тебя было с Бладом? – неожиданно задал вопрос Хэйл.

– То, что ты с ним не спала, я знаю – ты ни с кем до меня не спала. Но он ведь тебе нравился?

– Какая разница, кто мне нравился раньше? – с досадой спросила Рэйвен.

– Он куда лучше меня тебе подходит, – словно не слыша её, продолжал Хэйл.

Рэйвен нужно было сосредоточится, чтобы исправить всё, залечить травмы. Своими речами Хэйл задачу не облегчал.

– Получается, я разрушил вашу идиллию? – с лёгким намёком на сарказм протянул он и тут же резко втянул в себя воздух, когда Рэйвен ненароком коснулась припухлости над рёбрами.

– Прости! Прости, – испуганно отшатнулась она. – Но прошу, хватит дурацких разговоров о моём малозначительном прошлом. Насколько я могу судить, травмы серьёзные, Колд. Без шуток. Сломанные рёбра могут войти во внутренности, а там и до летального исхода недалеко. В общем, нужно идти к врачу.

– И что мне сказать докторам?

– С лестницы. Беспроигрышный вариант в случае сломанных рёбер. Что?.. – осеклась Рэйвен, натолкнувшись на тяжёлый, изучающий взгляд. – Почему ты так на меня смотришь?

– Потому что я по-прежнему тебя не понимаю. Совсем. Что у тебя на уме, Рэйвен Кроу? Чего ты хочешь от меня? И хочешь ли чего-нибудь вообще?

Рэйвен могла бы поклясться, что сейчас зрачки его стали гораздо шире, чем обычно. Сама она почувствовала, как в животе начали бить крыльями пресловутые бабочки. Как ещё описать это странное, тягучее, ни на что не похожее чувство? А ещё ей до одури хотелось зарыться пальцами в его густые чёрные волосы, притянуть к себе ближе, и…

Всего один поцелуй? Всего один проклятый поцелуй она ведь может себе позволить?

– Считай это компенсацией за причинённый тебе ущерб, – с этими словами Рэйвен поспешно склонилась к Хэйлу и сама его поцеловала.

Хэйл дёрнулся, как от разряда током, и сразу же ответил ей.

На сей раз это не было местью, наказанием, сражением. Это был настоящий поцелуй, заставляющий голову кружиться от чувственной истомы.

Хэйл попытался вздохнуть и, воспользовавшись этим, Рэйвен скользнула юрким язычком в его рот, робко очертив контур губ, словно спрашивая разрешение коснуться языка.

Хэйл гортанно застонал и сдался, заставляя Рэйвен торжествовать.

Все прошлые разы целовал её он, а она подчинялась. Было приятно и непривычно взять инициативу в собственные руки. Чувствовать власть и использовать её, чтобы дарить наслаждение.

Рэйвен легко прикусила его нижнюю губу, но гладкая кожа сразу треснула, оставляя на кончике языка металлический вкус крови. Его чуть шершавый язык в ответ жалил, даря ощущение лёгкой невесомости, почти полёта. Отчаянно хотелось пойти дальше. Отпустить то, что рвалось расправить крылья; раствориться в подступающем половодье страсти.

– Хватит, Хэйл!

– Хватит? – повторил о, едва различимым шёпотом, глотая воздух. – Почему?

Чёрные глаза блестели. Чертовски соблазнительно, но неестественно.

Рэйвен вспомнила, почему они здесь и что предшествовало их уединению в этой комнате. Ей стало стыдно.

– Ты моя жена, – медленно проговорил Хэйл. – Ты принадлежишь мне. Почему мы должны останавливаться?

Завороженная его взглядом, теплом, горячими руками Рэйвен почти снова потянулась к губам, пахнущим полынью и корицей. Но потом перед глазами промелькнули растерзанные тела парня и девушки в лесу, неподалёку от трейлера Хэйлов. Невидящие глаза, широко распахнутые и тусклые, как выключенный фонарик.

Даже если она просто перевернётся. Или снова вытеснит эту тварь из себя, отпустив гулять по Академии, кто-то может пострадать.

– Нет, – поспешно отодвинулась она от неё.

– Рэйвен? Это что – очередная утончённая игра?! Этот поцелуй? Другие поцелуи – они вообще что-то значат для тебя?!

– Конечно, значат! Глупо всё вышло, я понимаю. Особенно с учётом того, что я сама всё это затеяла. Но к продолжению я сейчас не готова, прости. Не та обстановка, сам понимаешь?

– Не совсем, – уголки его губ чуть дрогнули, голос звучал сухо.

– Ты не в том состоянии, чтобы предаваться страсти.

– Ах, вот оно в чём дело? – иронично фыркнул он.

– Мне показалось, тебе стало хуже, – обеспокоенно проговорила она.

Рэйвен сжала ладонями его плечо, но он сбросил с себя её руку, потянувшись за одеждой.

– Хэйл, тебе нужно…

– В лазарет. Я понял.

– Ты пойдёшь к врачу?

– Не волнуйся за меня, со мной всё будет хорошо.

– Хэйл, только не нужно геройствовать…

– Оставь меня в покое, Кроу! За своей солнечной заботливостью тебе всё равно не скрыть самого главного – равнодушия.

Не слушая её, он направился к выходу, неестественной прямой, подчёркнуто отстранённый.

Она обидела его.

Но разве у неё был выбор?

На ужин Рэйвен явилась в отвратительнейшем настроении. Ей не терпелось его на ком-нибудь сорвать.

Розамунда зазывающе помахала ей рукой. Анна беспрестанно улыбалась, Илия выглядела оживлённой, как на праздник. Такое возбуждённому состоянию приятельниц находилось простое объяснение – присутствие Айзека и Руана за их столиком.

– Сестрёнка, чего стоишь как неродная? Иди к нам! – Руан выразительно похлопал по стулу рядом с собой. – Нагулялась? – улыбка его была такой обаятельной и открытой, что, не зная подтекста, что за ней кроется, никогда и не догадаешься.

– Это нельзя назвать прогулкой, братец, – холодно бросила она. – Пришлось кое-что подчистить за двумя недоумками.

– Кто это осмелился рассердить твою сестрицу, Руан? – с издёвкой усмехнулся Айзек.

– Есть предположения, Блад? – выгнула она брось. – Рози, милая, подай, пожалуйста кувшин с молоком. А тебе не стоит беспокоиться, братец, – остановила Руана Рэйвен, заметив его движения навстречу подруги. – Мы сами прекрасно со всем справимся.

– А где твой унылый муженёк, Рэйвен? – не унимался Айзек. – Что-то его не видно?

Облокотившись на спинку стула Розамунды, он играл её локоном, отчего та радостно краснела и хихикала.

– Я второй день его не вижу, – сокрушался Блад. – Он что? Сам не свой от счастья и прячется от людей, боясь порчи и сглаза? Или, признайся, Рэйвен, ты где-то успела прикопать своего благоверного?

Друзья рассмеялись.

Все, за исключением Руана. Он взглядом притаившейся рыси наблюдал за сестрой.

– Как хотите, но Рэйвен нельзя было бы за это осуждать, – тряхнула рыжими кудрями Анна. – Случись со мной такое, я бы точно стремилась избавиться от Хэйла любым способом. Гордиться таким мужем не приходится.

– Закрой рот, – велела подруге Рэйвен. – И молча ешь свой салатный лист.

От неожиданности Анна выпрямилась, поглядев с обидой.

– Почему тебя так волнует мой муж, Айзек? – не стала уклоняться Рэйвен от словесной баталии с Айзеком. – Какое тебе дело до моих с ним отношений?

– Мне сложно смириться с мыслью, что ты теперь чужой трофей, Кроу. Я предпочёл бы видеть тебя в своей коллекции.

– Как лестно! Но должна предупредить, что в качестве трофея я ни на что не гожусь. Из нас двоих, дойди дело до противостояния всерьёз, охотником буду я, Блад. И так, для справки, у тебя кроме смазливой физиономии нет ничего, способного заинтересовать девушку, у которой не только нижняя чакра работает.

– Кто бы говорил-то, а? – язвительно рассмеялся Айзек. – Про нижние чакры очень смешно. С учётом обстоятельства твоего скандального замужества.

– Обстоятельств? Каких обстоятельств? – похлопала ресницами Рэйвен.

– Мне озвучить?

– Почему нет?

– Ну, это будет не по-джентльментски.

– А-а, – протянула Рэйвен, надкусывая булочку. – Понятно. Наверное, ты прав. Не по-джентльменски. Говорить всю правду в лицо это неловко как-то. Ведь в ответ неизвестно что можно услышать. Куда как безопасней распускать сплетни за спиной?

На точёных скулах Айзека от гнева вспыхнули алые пятна:

– Ты о чём? Я сплетен не распускаю! В отличие от твоих милых подружек. Правда, Рози?

Улыбка у него как всегда была белозубой и обаятельной, только хихикать в ответ было полной глупостью. Но, похоже переизбыток гормонов так ударил бедняжке Рози в голову, что она начисто лишилась способности соображать.

– Да, булавочные шпильки богатырям не по чину, – весело закивала Рэйвен. – Богатыри предпочитают тяжёлую артиллерию. А чтобы не было осечек, предпочитают гадить в компании.

– Уймись, Рэйв, – попытался одёрнуть её брат. – Не нарывайся.

– Разве я первой начала этот разговор?

– Ну, рано или поздно он всё равно неизбежен? – развела руками Анна. – Мы понимаем, что сейчас у тебя не лучшие времена, но мы твои друзья…

– Друзья? – перебила её Рэйвен, презрительно расхохотавшись.

За что получила вполне заслуженные ненавидящие взгляды.

– Ни один из вас мне не друг, – отрезала она ледяным голосом.

– Время, проведённое с плебсом, плохо сказалось на ваших манерах, леди Кроу. Хотя, о чём это я? Какая вы теперь леди? Теперь с вас достаточно банального обращения «миссис Хэйл»?

Голос у Айзека был шёлковым, гладким да мягким, так и скользящим по коже, как ласка. А взгляд острым, как лезвие. Перед глазами ярко вспыхнули картины, одна за другой, как он методично, жестоко и безнаказанно избивал Хэйла. А теперь смеет издеваться над ней?!

С тех пор, как Рэйвен исполнилось семь, у неё никогда не было спонтанных выбросов силы. Она обычно прекрасно себя контролировала, но тут вдруг накатило с неудержимой силой.

Может быть, всё дело было в том, что она и не хотела сдерживаться?

Стеклянный бокал с соком, стоявший на столешнице перед Айзеком вдруг резко поднялся в воздух и, опрокинувшись, плеснул желтой жидкостью в лицо.

Не ожидавший ничего подобного он не успел среагировать.

– Какого чёрта?! Что ты творишь?! – рявкнул он, поднимаясь, стряхивая с белоснежного, мягкого как лебединый пух, пиджака грязные, ядовито-жёлтые пятна. – Что ты себе позволяешь, Рэйвен Кроу?!

Стекло взорвалось в воздухе, брызнув осколками.

Над столом повисла тишина. Все недоверчиво смотрели на испорченные блюда. Их осталось только выбросить.

– Ну и что это сейчас такое было? – флегматично поинтересовалась Илия, вилкой пытаясь отпихнуть налипший на кусок мяса осколок стекла. – Определённо замужество не пошло тебе на пользу, дорогая.

– Подумай об этом, пока не поздно, – грубо бросил ей Руан, поднимаясь из-за стола и коротко кивнув Рэйвен в сторону выхода. – Сомневаюсь, что в нашем с тобой случае будет иначе.

– Ты что творишь? – набросился на сестру брат, грубо прижимая к стенке без всякого сексуального подтекста.

Руан был в ярости.

– К чему это дешёвое шоу? Чего ты добиваешься? Тебе мало выставить себя на посмешище один раз? Ты решила развлекать публику регулярно?

– Мне вообще плевать, что думают обо мне все эти люди, Руан. Они для меня ничто.

– Настраивать против себя Айзека Блада глупо. Он может быть опасным.

– Я заметила это несколько часов назад.

– Твой муж должен научиться стоять за себя сам!

– Возможно, он так бы и сделал не будь вас двое против одного. К тому же, случись ему ненароком одного из вас покалечить, ему это просто так с рук не сойдёт. Это бесчестно, Руан! Всё это.

Брат смотрел на неё в полном недоумении:

– Рэйв, ты что, всерьёз втрескалась в это ничтожество? Да быть этого не может! Чем он тебя зацепил?

– А чем он хуже вас? Тебя? Айзека? Нортона, Вайлета, Теодора? Почему я не могу им увлечься? Потому, что он беден? Так у отца достаточно денег, чтобы лишить эту проблему. И ты сам говорил – он умён.

– Рэйвен! – схватился за голову Руан. – Да что ты такое несёшь? Ты сама-то себя слышишь? Твой драгоценный Хэйл ничтожество, даже по меркам его собственной вселенной! Да как тебе не претит ложиться под того, у кого отношения только со шлюхами были? Да не будь у нас природного иммунитета, неизвестно ещё, от какой заразы пришлось бы тебя лечить!

– Хватит поливать моего мужа грязью.

– Я понимаю, что тебя цепляют нехорошие мальчики, сестрёнка. Для девочек в твоём возрасте это нормально. Но Клод Хэйл это несерьёзно.

– А чем серьёзней Айзек Блад?

– Происхождением, воспитанием, отношением к жизни.

– Да, воспитание, как вуаль, скрывает истинное лицо человека, но никакой вуали не хватит прикрыть хвосты Айзека!

Рэйвен перевела дух, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться.

– Я не спорю, Хэйл не ангел, и всё такое, но, если ты ещё раз подкараулишь его со своими дружками в тёмном переходе, брат, будут последствия. Неприятные для тебя. Я прошу, отнесись к моим словам серьёзно. Если ты ещё раз поступишь подобным образом, мы поссоримся.

Руан криво ухмыльнулся:

– Как не выгораживай его, милая сестрица, твой Хэйл – овца на заклание.

– Ты это про что сейчас?

– У папочки спроси!

– Я тебя спрашиваю.

– А я всё равно всех подробностей не знаю. Но Уорлок клялся мне, что твой брак – это чистая фикция, что твой муж оставит тебя вдовой прежде, чем ты успеешь выучить его имя. А ты же знаешь, что наш дражайший папочка никогда не ошибается?

– Наш дражайший папочка не говорил тебе, случаем, зачем ему вообще понадобилось выдавать меня замуж за Хэйла?

Брат и сестра смотрели друг другу в глаза несколько коротких секунд.

– Так он всё рассказал тебе, да? – испуганно спросил Руан.

– А ты знал? – охнула она.

– Конечно, знал! И не цепляйся ты уже за меня! Задумка всё равно была не моя… Да отпусти! – стряхнул он ладонь Рэйвен, пытавшуюся ухватить его за рукав.

Руан упрямо избегал смотреть сестре в глаза.

– Это ты насыпал нам приворотное зелье?! – потрясённо выдохнула Рэйвен.

– Я сделал то, что велел мне отец.

Голос Руана оставался всё таким же невыразительным, как маска, скрывающая лицо.

– Как и всегда, – попятилась Рэйвен.

– Отец никогда бы не навредил тебе. Если он вообще способен любить кого-то, Рэйвен, то это – ты. На меня и мать ему всегда было наплевать. На всех наплевать. Лишь ты одна имеешь значение.

– И ты ревновал? Ты сделал это, чтобы отомстить мне?

– Что? – удивлённо вскинул глаза Руан, мотнув головой. – Нет! Я просто объясняю, почему позволил ему втянуть меня в это. Отец убедил меня, что это из-за тебя и для тебя. Иначе та ужасная женщина могла вернуться и похитить…

– Какая женщина? – встрепенулась Рэйвен. – Моя мать?

Руан пожал плечами:

– Твоя мать? О чём ты?.. Хотя, возможно. Я уже ничему не удивлюсь. Но более странной женщины я никогда не видел. Впрочем, по-своему очень впечатляющая дама. Ещё бы не впечатляться, – криво усмехнулся брат. – Она едва не прикончила нашего папашу, а многие ли могут этим похвастать? Не то, что женщины – мужчины?

– Как по мне, ты находишь весьма странные поводы для восхищения. Что ещё говорил тебе отец?

– Только то, что мы должны помочь тебя. В подробности он не вдавался.

Рэйвен зло сузила глаза:

– Это он велел тебе отделаться от Хэйла? Или всё случившееся сегодня твоя личная самодеятельность? – с пристрастием допрашивала Рэйвен.

– Оставим эту тему? Не вижу смысла в неё углубляться. Твой драгоценный муж жив и здоров, так что будь довольна и спокойна. И послушайся доброго совета – не конфликтуй с Айзеком. В отличие от многих других он не из пугливых. Начнёте воевать и никому лучше не станет. Глупо было обливать его соком. Ещё глупее – взрывать стаканы.

– В тот-то и дело, – устало потёрла виски Рэйвен. – Я стакан не взрывала.

– А выглядело иначе.

– Это-то и пугает. Я не хотела его взрывать, а он – взорвался.

– Спонтанный магический выброс?

Рэйвен уныло кивнула.

– Это невозможно. Сколько тебя помню, ты всегда отлично контролировала себя.

– Думаю, у нашего отца действительно были причины опасаться. Боюсь, что дальше станет только хуже. А мне сейчас нужна твоя поддержка и помощь, а не глупая подковёрная вражда.

– Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне чтобы не случилось. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.

– А рассчитывать на то, что больше сцен, подобно сегодняшней, не будет, я могу?

Руал закатил глаза:

– Ладно, обещаю держать нейтралитет. Но Айзеку я не нянька.

– А при чём Айзек? Эта история его вообще не касается.

– Но он-то, видимо, думает иначе? Ладно, пойду, постараюсь замять скандал. Надеюсь, ребята уже остыли? А ты не нарывайся больше.

– Как скажешь, старший брат.

Во время беседы от Рэйвен не укрылось, как Руал старательно уходил от обсуждения её матери. С присущей ей чуткостью, не стала настаивать, но поставила напротив этой темы галочку.

Брат знал больше, чем хотел показать. И то, что он изначально был замешен в истории, настроения не добавляло.

А ещё бесил Айзек. Очень!

Сколько в своё время она слёз из-за него пролила, хотя не призналась в этом никому на свете. Сколько средств перебрала, чтобы привлечь его внимание?

Но Айзек Блад это Айзек Блад. Он оставался верным себе, ценил в жизни три вещи – хороший тяжёлый рок, хороший алкоголь и секс. Секс был ценен для него сам по себе, Айзеку было глубоко безразлично, кто его партнёрша и что она при этом чувствует. Для него важным было лишь то, что чувствует он сам.

Сколько Рэйвен себя помнила, она всегда знала Айзека. И сколько она его знала, столько была свидетелем тому, что его любили все – учителя, друзья, девчонки.

Особенно – девчонки!

Такие парни – вечная мечта и головная боль. Азартный сорвиголова, но породистый, как гнедой скакун. Со всеми аристократическими замашками и заморочками.

Хотя Рэйвен не особенно-то верила в неё, в эту «аристократическую породу». Для неё понятие «аристократ» часто было связано с вырождением и закостенелостью.

Все так рвутся на вершину горы, а вершина-то узенькая, остренькая. С неё легко соскользнуть вниз и разбиться насмерть. Но хуже всего – там очень скучно. Всё по распорядку, по эталону-шаблону-трафарету. Ничего живого, одна догма.

Всё это к чему? Да к тому, что бунтарь Айзек не мог её не цеплять.

Рэйвен и сама была готова взбунтоваться. Она и бунтовала! В душе. Потихоньку. Без лишнего шума.

Хотя, если учесть её замужество? Впрочем, это ведь не её вина, как выяснилось.

Ох уж этот Блад! Он был одинаково неотразим и в дорогом смокинге на балах для высокородных и в потёртых джинсах и кожанке.

Сколько лет Рэйвен была влюблена в Айзека? Пожалуй, с того самого дня, как поняла, что она девочка, а он – мальчик. Им тогда было лет по девять, не больше.

Около десяти лет подряд она грезила его улыбками и взглядами. Рисовала украдкой черты его лица и тут же сжигала одним взглядом, боясь, что кто-то проведает о её слабости.

Именно так она всегда воспринимала свои чувства к Бладу – как слабость.

А вот чувства к Хэйлу, несмотря на всё, слабостью не казались. Напротив, Рэйвен черпала в них силу.

Айзека любили все. Он любил рок, алкоголь и секс. Ему нравилось быть в центре внимания, а когда ему это надоедало, он закидывал за плечо сброшенный ранее дорогой пиджак и, удалялся прочь, не одаривал оставленного на прощания даже взглядом.

Айзек жил ярко, громко, вызывающе, не стесняясь заявлять о себе окружающим. Рэйвен это в нём и нравилось. Она ж, как сорока, любила всегда всё яркое, броское, цепляющее взгляд. И тут у Клода Хэйла, с его хмурым лицом, привычкой сутулиться, у надменного и бледного педанта, казалось бы, шансов против дикого и необузданного Блада нет?

Всё же в жизни часто случается не так, как кажется. И это к лучшему.

Девушек Айзек сравнивал со спиртным. Они его пьянили.

Пил он много. И девушек менял часто.

Пресловутый стакан с виски – опрокинул, осушил до дна, опустошил и – выбросил. Плевать на то, что творится в душе у тех, кого угораздило вляпаться в случайную связь, яркую, как вспышка, но такую же кратковременную.

Рэйвен все эти годы вела себя, затаившись как мышь, притворяясь равнодушной к другу брата. Слишком страшно было обжечься. Страшно оказаться одной из многих, использованных и выброшенных, опустошённых и выпитых.

Рэйвен не готова была расстаться с девственностью, чтобы одарить Айзека тем, что он так любил – сексом. Она хотела любви, хотела нежности, хотела поклонения. Общения – на крайний случай.

Она смеялась, когда Айзек при ней называл любовь слащавой блажью и романтической дрянью. И выжидала. Чего? Может быть того, что он повзрослеет и изменится. Что ему станет мало просто податливого тела под руками, с готовностью отвечающего на ласки? Что захочется чего-то большего, чем громкие стоны, переходящие в крик оргазма?

Знала бы, что в ней живёт тень дракона, была бы сговорчивей с этим любителем острых ощущений.

Кто тут любит погорячее? Как насчёт зверя, дышащим огнём?

Одна из знакомых Рэйвен как-то делилась впечатлениями о ночи, проведённой с Айзеком. По её отзывам, ему не нравились нежности, он любил грубый секс, резкие, грубые движения, страстные поцелуи с волосами, намотанными на руки, с укусами и синяками на шее, сразу показывающими, кто здесь хозяин.

Девица-то рассказывала обо всём об этом с упоением, а Рэйвен в то время слушала и мечтала о том, что когда-нибудь, с ней, он станет вести себя иначе.

А может быть дракону понравились бы все эти «звериные» страсти?

Но Рэйвен была благодарна Хэйлу за то, что в их единственную ночь он был нежен, чуток и терпелив. Терпелив с девушкой, которая значила для него едва ли больше, чем все эти красавицы на одну ночь для Айзека.

Нищий мальчишка из трейлеров, откуда он взял эту манеру играть на коже кончиками пальцев, словно плетя кружево, лёгкое и неуловимое, с чуткостью, с предусмотрительностью? Растворяясь в его объятиях Рэйвен никогда не боялась, что он причинит ей боль неосторожным касанием.

Дракон она там или нет, но в человеческом обличье Рэйвен была хрупкой невысокой девушкой, больше похожей на сильфиду или фею, как фарфоровая статуэтка, подсвеченная изнутри. А мысль о грубых прикосновениях к своей ухоженной, мягкойЮ как шёлк коже, пугала её не меньше, чем возможные синяки и ссадины.

Рэйвен была влюблена в Айзека долгих десять лет и допускала мысль, что когда-нибудь её влюблённость в него может закончиться плохо. Что он, тем или иным способом, разобьёт ей сердце.

Лишь об одном Рэйвен никогда не думала. Что однажды он, с чьим именем она просыпалась и засыпала, станет вдруг ненужным, как отслужившая одежда. Что его алчная жажда жизни, его неуёмный сексуальный аппетит вдруг перестанут казаться интересными и стоящим внимания. Что ореол неукротимого рыцаря дорог вдруг резко потускнеет, и она увидит в нём лишь эгоистичного, неспособного на привязанность, пацана.

До сих пор Рэйвен всегда презирала его девушек. Глупые курицы-однодневки, не понимающие, что солнца им не удержать!

Рэйвен ждала своего часа.

Она, раз и навсегда взойдя на его небосклоне, уж точно никогда не потускнеет!

Всё это было лишь детской фантазией. Не виноваты ни в чёс были девушки-однодневки, просто Айзек был таким, каким был – ярким, притягательным, ослепительно-громким, как рок-концерт. На тихую вдумчивость, на живительную нежность он просто не способен.

Они так во многом похожи, потомки известных чёрных магов-аристократов. Оба умеют брать, но не отдавать.

Сближение ли с Хэйлом изменило Рэйвен? Или она смогла с ним сблизиться потому, что изменилась? Да кто теперь разберёт. Но Айзек Блад ей сегодня стал нужен, как прошлогодний снег.

По дороге на завтрак в столовую дорогу Рэйвен заступила высокая темноволосая девушка:

– Кроу, можно тебя на минутку? Разговор есть.

Рэйвен с удивлением оглядела незнакомку. Та явно была с другого факультета и не из родовитых, из какого бы мира не пришла.

– Я слушаю. В чём дело?

– Ты знаешь, где Колд? – с напором наседала незнакомка.

– Разве он не в своей комнате? – удивилась Рэйвен.

– Его там нет.

В тоне девушки словно звучало обвинение?

– Ну, может быть, он пошёл в библиотеку? – предположила Рэйвен. – Или на занятия? Ещё куда – академия ведь большая?

– Его всю ночь не было, – отрезала незнакомка, скрещивая рук не груди. – Мне показалось, что вчера он плохо себя чувствовал. Я зашла в лазарет, но там его нет. Он туда даже не заходил. Тогда я предположила, что, может быть, вы провели ночь вместе? – во взгляде девушки сквозили ничем неприкрытые враждебность и неприязнь.

– А ты вообще сама-то кто такая?

– Это Эмили Кантри, – раздался за спиной Рэйвен голос Айзека. – Вижу, ты всё ближе сходишься со всяким сбродом? Девчонка из простородных, как и твой муженёк. Кажется, они трепались вместе, пока он не вынужден был на тебе жениться.

Как, одной Тины Хэйлу было мало? Ещё и Кантри?!

Рэйвен уделила незнакомке больше внимания, рассматривая ту с откровенным любопытством.

Фигурка у соперницы была ничего, в формах. Высокая грудь, тонкая талия, длинные ноги. Если бы ко всему этому ещё немного лоска, могла бы отлично выглядеть, но простокровки внешним видом озабочены редко. Натянут джинсы, кеды и футболку, волосы в хвост соберут – и прошу любить да жаловать.

– Айзек, ты Хэйла не видел? – спросила парня Рэйвен.

– Я что, теперь следить за ним должен? С какой такой стати? – легкомысленно пожал он плечами и продолжил свой путь.

– Вот-вот! – фыркнула Эмили, поправляя сумку на плече. – Иди куда шёл. Ладно, извини, что побеспокоила, – бросила она Рэйвен и широким, размашистым шагом тоже пошла дальше.

Рэйвен в растерянности несколько секунд раздумывала, идти ли ей на завтрак или броситься на поиски мужа.

Куда он мог пропасть? Особенно с учётом его вчерашнего состояния?

Неожиданно Рэйвен сделала для себя неприятное открытие – она понятия не имеет, с кем общается Колд Хэйл.

Да она вообще о нём ничего не знает! Понятия не имеет, с кем он мог делиться бедами, к кому обратиться за помощью. Раньше она была уверена, что Хэйл – убеждённый одиночка, но как выяснилось, у него широкий круг знакомых. В том числе и женского пола.

Как и сказала эта Кантри, никто из медиков Хэйла не видел. На занятия он тоже не приходил.

В итоге Рэйвен не придумала ничего лучше, чем вновь озадачить своими проблемами брата.

– Руан! – уцепилась она за его рукав, подкараулив.

– Доброе утро, сестрёнка. Чем опять озабочена?

– Ох! Как неожиданно! И что с ним опять не так?

– Нигде не могу его найти.

– И из-за этого ты не пришла на завтрак? Глупо с твоей стороны. Откровенно говоря, ты последнее время всё время ведёшь себя глупо. Вот куда ты меня сейчас тащишь?

Несмотря на деланное возмущение, Руан покорно следовал за Рэйвен в один из тупиковых уголков и ниш, которых в Академии было великое множество. Они словно нарочно были устроенны для парочек, нуждающихся в уединении. Шла ли речь о любовном свидании или очередной авантюре – какая разница?

– Выслушай меня!

– Да я только этим и занимаюсь, – со скучающим видом вздохнул брат, но, натолкнувшись на встревоженный взгляд Рэйвен, сдался. – Выкладывай, что случилось?

– Я же сказала! Нигде не могу найти Хэйла.

– Прискорбно, – разглядывая ухоженные ногти, пожал плечами Руан. – Возможно, твой муж не хочет, чтобы его находили? Такое иногда бывает. Особенно с учётом всех обстоятельств.

– К чёрту обстоятельства! Вдруг… вдруг я убила его? – в волнении сжала руки Рэйвен.

– Чего? – ошарашенно протянул Руан, отбрасывая наигранное равнодушие. – Ты с ума сошла? Ты – убила? Да ты и мухи не обидишь.

– В мире Хэйла я убила пятерых, как минимум. Что, если…

Руан порывисто обнял сестру за плечи, с жалостью глядя в её испуганные глаза:

– Ты никого не убивала. Не смей даже думать так. Слышишь? И уж совершенно точно ты не трогала своего драгоценного Хэйла.

– Но его нигде нет! Ни на его факультете, ни в комнате, ни на занятиях, ни в лазарете – я проверяла.

– Возможно, он в лабораториях? Наверняка там. Варит свои исцеляющие зелья. К тому же мы с Бладом вчера перестарались, слишком хорошо его отделали, вот он и заполз зализать раны. Не переживай, малыш! Найду я твоего заморыша. Из-под земли достану и приволоку в твои нежные любящие лапки.

– Не нужно его никуда волочить. Просто скажи мне, где он и что с ним всё в порядке. Я должна это знать.

– Уверен, так и есть. С такими, как твой Хэйл, никогда нечего не случается. У него же, как у дворового кота из подворотни – девять жизней.

Весь день Рэйвен была как на иголках.

Занятия проходили как в тумане. Против обыкновения она даже не вслушивалась в разъяснения учителей. День тянулся, как резиновый – бесконечно.

Магическая Агрономия, по обыкновению, проходила в теплицах за корпусами. День выдался жаркий. Даже теперь, когда он клонился к концу, в воздухе держалась невыносимая духота.

Надвигающуюся грозу Рэйвен всегда определяла безошибочно. Необъяснимое волнение охватывало её, пробегаю по спине холодком обычно за несколько часов до того, как наползали тучи и поднимался ветер. Вот и сейчас смутное беспокойство, тяготившее с самого утра, лишь усиливалось.

Пока они шли по направлению к теплицам в застоявшемся воздухе не было ни ветерка, обещающего свежесть.

В теплице лучше не стало. Из затемнённых её участков, где выращивали специальные растения для ритуалов тёмной магии, тянуло подвальной сыростью, особенно леденящей после беспросветной духоты улицы. Запах цветов сгустился до приторной, тяжёлой, как навязчивые духи, душной и гнилостной, сладости.

«Как будто цветы маскируют трупный запах», – с содроганием подумала Рэйвен, борясь с приступами тошноты.

К слову, гроза так и не грянула. Тучи повисли на деревьях, вокруг всё потемнело, насупилось, но на истомлённую землю не пролилось ни капли. Небо обещало, грозилось, но не спешило выполнять обещанное.

Следом за Агрономией последовала Зоология. Это занятие сегодня свелось к нудной лекции, прошедшей подозрительно спокойно.

Весь день был подозрительно спокойный. Преподаватели не удосуживались выходить из-за кафедр, с которых вещали свои инструкции.

Но Боевых Искусствах, по расписанию стоявши последними, никогда ещё без приключений не обходились. Разница был лишь в том, насколько «весёлыми» эти приключения были.

Темой занятия числилась защита на скорость. Предзачёт. Работали, как обычно, в спаррингах.

– Можно использовать весь набор заклинаний? – уточнил кто-то из студентов.

– Кроме мгновенно-смертельных и неизлечимых, – кивнул учитель.

Рэйвен едва не застонала, когда увидела, с кем придётся иметь дело и кто достался ей в пару.

Хотя, «достался» неправильное слово. Айзек не достался – он сам вызвался.

Рэйвен почувствовала, как пол дрогнул под ногами, трансформируясь в платформу, где предстояло выдержать поединок.

Пусть и ненастоящий, но всё равно противник был сильнее её. Рэйвен не боялась, что он сможет её покалечить. Айзек был слишком хорошо воспитан, чтобы причинить женщине физический вред без крайней на то необходимости (а крайней необходимостью в их кругу могла считаться только прямая и непосредственная угроза жизни). Но вот какую-нибудь шутку, выставляющую её глупой дурочкой или неумёхой, он вполне способен состряпать.

Перехватив взгляд Рэйвен, Айзек развёл руками в стороны. Ей ничего не оставалось, как принять вызов.

Почти все остальные студенты, побросав свои дела, окружили их платформу в надежде поглазеть на интересное шоу.

– Кроу? – прошёлся по платформе учитель. – Блад? Прошу начать по счёту три. Один. Два. Три!

Не успела Рэйвен даже моргнуть, как Айзек нанёс удар, сбивший её с ног. Защититься она не успела. Отлетела на несколько шагов от противника и растянулась на полу под насмешки однокурсников.

Рэйвен не спешила сразу подниматься на ноги. Но если она думала этим спастись, то просчиталась. Следующее заклятье заставило её взмыть над платформой вниз головой, благодаря про себя правило, не позволяющие девушка приходить на занятие по борьбе в юбках.

Хороша была бы она сейчас! Лучше некуда.

Она изобразила на лице скуку и выражение бесконечной усталости. А что ещё сделаешь? Попытаешься снять заклятие самостоятельно – синяков себе набьёшь.

– Нельзя сказать, чтобы вы сегодня на высоте, мисс Кроу, – пожурил её учитель, возвращая с небес на землю.

– Вы не правы, всё как раз наоборот. Я выше всех, – усмехнулась Рэйвен.

– Мисс Кроу демонстрирует нам сегодня миссис Хэйл, – с издевательской улыбкой прокомментировал Айзек.

Все с удивлением созерцали появление третьего лица на платформе.

Рэйвен вдохнула с облегчением – Хэйл, наконец-то, отыскался.

– О! Вот и ты! Заждались! – с издёвкой отвесил Айзек галантный поклон Колду. – Желаете вмешаться, сударь?

– Желаю, – кивнул Хэйл. – Мне кажется, некоторые вопросы нужно решать между собой, не привлекая девчонок.

– Решать вопросы? – фыркнул презрительно Айзек. – Уж не знаю, о чём ты. У нас тут урок, на котором мы отрабатываем защиту. Отличница Кроу продемонстрировала свою полную неспособность к оной. Будь я преподаватель, поставил бы ей низший бал.

– Отлично. Будет считать, что я тоже желаю отработать приёмы защиты.

– Отлично, я не против. Попробуй. Посмотрим, на что способны парни из трущоб.

Хэйл нехорошо улыбнулся.

Очень нехорошо.

– Отлично, Блад. Давай поиграем, друг против друга, один на один, посмотрим, что из этого получится?

Айзек азартно кивнул.

Рэйвен мысленно застонала, но вмешиваться не рисковала. Какая-то часть её даже хотела этого: посмотреть, кто из них двоих, Айзек или Хэйл, стоят большего в открытом противостоянии.

Оба стояли неподвижно, не шевелясь, глядя один на другого с горячей ненавистью, но с совершенно с ледяными лицами.

Первым в звенящей от напряжения тишине качнулся Хэйл, видимо, словив какое-то заклятие, но устоял на ногах. Сложно было даже угадать, чем поразил его Айзек, никаких видимых арканов парень не сплетал.

Снова ментальный удар. И снова Хэйлу удалось устоять на ногах. Лишь из носа тонкой струйкой потянулась чёрная ниточка крови.

В полном безмолвии противники сделали несколько шагов навстречу друг другу. Губы Хэйла беззвучно шевельнулись. Спокойно он поднёс руку к носу, вытирая кровь и растирая их по пальцам, а потом уверенным жестом выбросил руку вперёд и ноги Айзека подогнулись.

Как тот не сопротивлялся, обсел на пол, с недоверием и ненавистью глядя на соперника.

Рэйвен всё никак не могла понять, что за формулы используют оба. Магия Айзека была совершенна невербальна и даже лишена языков жестов; аркана, используемого Хэйлом, она тоже не знала.

– Простейшие симпатические чары, – довольно пояснил учитель. – Молодец, Хэйл! Сумел обратить чары противника, зеркально перенаправив их на него самого. Отличный результат. Зачтено.

Обменявшись неприязненными взглядами, парни разошлись.

– Рэйвен! – окликнул её учитель. – Встаньте в пару к мисс Кантри. Вы зачёт пока не получали.

Какая ирония! И ведь препод не специально. Сначала соперничали парни, теперь пришёл черёд девушек.

– Отлично, – улыбка Эмили не предвещало ничего хорошего. – Начнём?

– Начнём! – с энтузиазмом кивнула Рэйвен.

Кантри, в отличие от Блада, не вызывала у неё опасений. Вряд ли боевые навыки простокровки могут оказаться эффективней, чем у неё.

Сплетаемый Кантри аркан Рэйвен распознала с первого паса и быстро сплела контр-атакающие чары. Дальше оставалось лишь держать щит, подправляя формулу под изменяющиеся атаки.

– Гораздо лучше, чем с Бладом, – одобрил учитель. – Если бы не первое поражение, мог бы поставить вам «блестяще», мисс Кроу, но, с учётом второй попытки более, чем «хорошо» вы не заслужили.

Рэйвен пожала плечами. Обычно подобные результат её расстраивал, но сегодня ей хотелось лишь побыстрей освободиться. Она краем глаза видела, как, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, Хэйл наблюдал за их с Эмили учебным поединком, поджидая его завершения.

Рэйвен от души надеялась, что поджидал из-за неё. Судя по тому, что Эмили периодически бросала взгляд в том же направлении, что и Рэйвен, не исключено, что она рассчитывала на тоже.

У ступенек, ведущий на подиум Рэйвен поджил Айзек.

– Извини, что нокаутировал тебя, – с усмешкой склонил он голову.

– За победу не извиняются, – походя ответила Рэйвен и почувствовала мимолётное удовлетворение прочитав досаду в его глазах.

Он подал ей руку. Она жест проигнорировала и направилась к Хэйлу. С радостью отметив, что тот, в свой черёд, двинулся в её сторону.

Значит, Эмили в пролёте? Здорово!

– Ты флиртуешь с Айзеком?

– Где ты был? Я тебя всюду искала?

Сказали они одновременно и, запнувшись, посмотрели друг другу в глаза.

Бросив взгляд по сторонам, Рэйвен заметила, что, хоть и исподтишка, не с явным интересом, но внимание большинства приковано к ним. Обычно она ничего не имела против того, чтобы пребывать в центре внимания, но сейчас это вызывало досаду, если не раздражение.

– Пойдём отсюда, – взяв её за руку Хэйл повлек за собой к входной двери.

Рэйвен, наверное, должна была сказать нечто вроде: «Урок ещё не закончен?» или «Куда мы идём?». Но она не сделала ни того, ни другого. Им действительно нужно было серьёзно поговорить, а где – не так уж и важно.

Хэйл свернул не на лестницу, уводящую на верхние этажи, а спустился вниз. Рэйвен даже не знала о существовании хода в этом месте.

– Куда ты меня ведёшь? В подвал? Там есть что-то интересное?

– Лаборатория, – коротко бросил он через плечо.

Рэйвен такой ответ удовлетворил лишь наполовину:

– Ты устроил себе лаборатория в подвалах академии?

– Я не устраивал. Мне разрешили пользоваться тем, что есть.

– И для чего тебе потребовалась лаборатория? – не унималась она.

– Девиц туда водить. Очень уединённое место.

– Насчёт уединённого места или насчёт девиц? – уточнил Хэйл.

– Насчёт того и другого.

– По-разному бывает. Но по сути я подрабатываю чем-то вроде лаборанта у нашего алхимика. Готовлю к занятиям кое-какие ингредиенты, составы.

– И тебе не жалко тратить на это время?

– Я не за так это делаю, мне платят. Не всем же посчастливилось родиться богатыми? Некоторым самим приходится зарабатывать себе на хлеб насущный.

– Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? – наконец задала она вопрос, который следовало озвучить с самого начала.

– И где ты был всё это время?

– Откуда ты вообще взяла, что меня не было?

– Станешь отрицать, что не ночевал в общежитии?

– И не думал я ничего отрицать. Но ты что, следишь за мной?

– Если бы я за тобой следила, наверное, не спрашивала бы – и так бы знала!

– Даже если бы и знала, могла бы попытаться прощупать, что я тебе скажу.

– Наиглупейшее предположение на самом деле, но переубеждать я тебя ни в чём не буду. Я считала, что ты в факультетских комнатах или лазарете, где, честно говоря, тебе было самое место, и пребывала бы в этом заблуждении и дальше, если бы не Эмили… кажется, Кантри? Она наводила о тебе справки. Волновалась как, вроде?

– Очень похоже на правду. Ты ведь вряд ли озадачена моей персоной настолько, чтобы всерьёз следить за мной? – проговорил Хэйл с самым что ни на есть разобиженным видом.

– Ты сейчас издеваешься что ли? – всплеснула рука Рэйвен. – Ты вообще хоть чем-нибудь когда-нибудь бываешь доволен? И кстати, если мы заговорили о Эмили, это правда, что вы с ней встречались? Или вы просто друзья?

– Встречались, – с отстраняющей холодностью ответил Хэйл.

Может быть, на кого-то эта холодность и возымела бы должное действие, но не ту ну напал.

Рэйвен продолжила расспросы:

– Насколько серьёзно у вас с ней всё было?

Хэйл встал напротив, скрестив руки на груди:

– У тебя есть право задавать мне подобные вопросы?

– Конечно, есть. Я твоя жена!

– Да, неужели? – язвительно фыркнул он в ответ. – Жена? Хочешь получить ответ на свой вопрос о Кантри, ответь сперва, что у тебя с Бладом?

– Ничего, – ни минуты не колеблясь, ответила Рэйвен.

– Ничего? Что-то для «ничего» он слишком бесится каждый раз при встрече со мной. Разве что не кидается.

– Ты же сам знаешь, других парней, кроме тебя, у меня не было?

– Да не об этом я спрашиваю! – не выдержал Хэйл, повышая голос. – Меня интересуют твои чувства, Рэйвен! Что ты чувствуешь – к нему, ко мне?!

Словно устыдившись собственной вспышки и выдохнувшись, он сел, уронив голову на руки.

Рэйвен, осторожно, присела рядом:

– Эй? Ты в порядке? С чего ты так взбеленился? Что я такого спросила? Нет, ну я понимаю, что до встречи со мной у тебя была своя жизнь, свои планы, другие девушки. Всё случилось так, как не планировали ни ты, ни я, но нам нужно как-то жить дальше? А это подвешенное состояние, – Рэйвен выразительно повела плечами. – оно невыносимо. Давай уже расставим точки над i? Выясним без крика и лишних эмоций, кто мы друг для друга и что можем друг от друга ожидать? Договоримся, как жить дальше? Нам не обязательно быть страстными любовниками, но очень желательно стать друзьями. А для этого необходимо быть честными друг с другом. Могу начать с себя, если хочешь?

Рэйвен поменяла позу, в которой сидела, пододвинув ноги ближе к себе и обхватив колени руками:

– Ты спросил, что меня связывает с Айзеком и на твой вопрос я совершенно искренне ответила – ничего. Нас ничего так и не связало. Но долгие годы я мечтала о том, чтобы когда-нибудь выйти за него замуж. Я была в него влюблена.

– А сейчас? – глухим голосом отозвался Хэйл, внимательно глядя в лицо Рэйвен.

– Сейчас он нравится мне гораздо меньше. Может быть, дело в тебе? Я думаю, что оно в тебе. А, может быть, я просто повзрослела. Не знаю, как это бывает у вас, мужчин, но с женщинами такое случается. Однажды встав с постели, вдруг перестаёшь глядеть на мир прежними глазами. Он меняет краски… не знаю, как точнее передать это чувство? И да бог с ним! Что касается Айзека, то правда проста: меня с ним связывало слишком богатое воображение. И ничего больше.

– У нас с Эмили всё было гораздо серьёзней. Мы встречались три года и после окончания Академии хотели пожениться.

Рэйвен почувствовала себя обманутой глупой дурочкой.

– Получается, наша история поставила крест на вашей? – вздохнула она, в душе против воли испытывая к сопернице не самые тёплые чувства.

– Получается, что так.

– Ты любишь эту девушку – Эмили Кантри?

Хэйл снова посмотрел на неё долгим, внимательным взглядом.

– Ты ждёшь от меня каких-то слов? Хорошо. Я не умелец раскидываться красивыми фразами, поэтому стану говорить, как есть. Я люблю Эми. Всем сердцем. Она мой самый искренний, самый добрый и верный друг с детских лет. У неё золотое сердце. Наша с тобой внезапная свадьба разбила ей сердце и теперь она ненавидит меня. Считает, что перед тобой у неё шансов нет.

– А что считаешь ты?

– Всё случившиеся неправильно. То, что я сижу и обсуждаю с тобой Эми – неправильно. В первую очередь по отношению к ней.

– Мы обсуждаем не Эмили, а наше дальнейшее будущее. Эмили – часть твоего прошлого. Если ты хочешь будущего со мной, с этой частью придётся расстаться. Третьего не дано.

– Это ультиматум?

– Я предпочитаю считать это кругом очерченных правил. У моих мужчин не будет других женщин и это не обсуждается. А если появится другая женщина, в жизни этого мужчина не будет больше меня.

– Это ультиматум.

– В ответ я даю тоже, что требую – в моей жизни, сердце, мыслях будет только один мужчина. Если он не сможет занять все три позиции, я просто не стану его обманывать и отпущу. Но любое соперничество – это больно. Тот, кто любит, боли не причинит, а если причиняет – значит, не любит. Смысл жить с тем, для кого ты всего лишь удобный тапок после трудового дня? Это совершенно исключено. В жизни моего мужчины я буду единственной женщиной или меня там не будет вовсе.

– Но ведь в качестве друга Эмили может быть рядом?

– Нет, Хэйл! Боюсь, Эмили и не устроит твоё – «в качестве друга». Даже если женщина притворяется, что согласна на этот унылый статус, не знаю, кого это может обмануть? На самом деле ни одна женщина «просто другом» мужчине быть не согласится. А если подобная игра и ведётся, то лишь на выжидание – она ждёт волну, которая поднимет её туда, куда она хочет попасть: в статус любовницы или жены. Странно, что некоторые мужчины этого не понимают. Или делают вид?

– Ты хочешь, чтобы я считался с тобой, твоими чувствами, твоей роднёй, правилами в твоём мире. Ты как принцесса из старинной сказки, окружаешь себя замками и драконами, а жениха изводишь испытаниями. Я должен отказаться от девушки, которая была мне очень дорога. А что ты дашь взамен, Рэйвен? Ведь до сих пор ты предпочитала держать меня на расстоянии. Одной рукой манишь, другой – отталкиваешь. Как тебя понимать?

Рэйвен тяжело вздохнула. Вот они и подошли к самому серьёзному и самому сложному этапу в их разговоре.

Рэйвен глубоко вздохнула, будто собираясь погрузиться в воду:

– Я должна кое в чём признаться…

Хэйл вскинул руку, останавливая начатую ею фразу.

– Что? – раздражённо нахмурилась она.

– Прежде, чем ты начнёшь свои признания, я тоже хотел бы кое-что рассказать.

– Забавно, что на нас обоих столь внезапно нашло желание исповедаться, – усмехнулась девушка.

– Думаю, мы хотим поговорить об одном и том же, – вздохнул Хэйл. – Ты спрашивала, где я был? С этого мы ведь начали? Ну так вот, я был с твоим отцом.

– И о чём вы говорили?

– У нас лишь одна общая тема – это ты.

– И что мой обо мне рассказал?

– Что у тебя серьёзные проблемы. И что я могу помочь их преодолеть.

– Как именно – уточнил? – не без иронии поинтересовалась Рэйвен.

Хэйл в ответ пожал плечами и продолжил:

– Он рассказал о твоей матери; о том, кто она такая и что та тварь… – он запнулся, явно подбирая слова и не сводя с Рэйвен взгляда. – Та тварь, что убивала людей у нашего дома – она связана с тобой, даже больше – она часть тебя. Также предупредил, что скрывал от тебя правду, что ты ничего об этом не знала.

– Я и не знала. Всё случившееся стало для меня неожиданностью и полным шоком. Если бы отец предупредил меня…

– Он боялся ранить тебя.

– Что стоит дороже – мой комфорт или жизнь других?

– Ты ставишь жизни людей выше собственного благополучия?

– Ты в этом сомневаешься? Что же ты, в таком случае, обо мне вообще думаешь?

– Рэйвен, не сердись, пожалуйста, – вскинул он руки в примиряющем жесте. – Сейчас я думаю о тебе гораздо лучше, чем в самом начале нашего странного брака, честно. Но мне всё ещё страшно.

– Страшно? И чего ты боишься?

– Поверить тебе, а потом – разочароваться. Что я должен о тебе думать? Кто ты? Игрушка в руках своего отца? Ещё одна его жертва, нуждающаяся в помощи? Или монстр, как и всё твоё окружение, готовая использовать людей в своих корыстных целях?

Рэйвен обиделась:

– Я хоть раз тебя использовала? Не веришь мне, спроси себя сам – что говорят тебе твой разум и сердце? Мой отец обрёк тебя в жертвы, Хэйл, а не я!Я – категорически против. Если бы была с ним заодно, согласись, не разговаривала бы сейчас с тобой, пытаясь заручиться твоими дружбой или пониманием, а просто взяла бы то, что для меня приготовили. Я – не мой отец. И не мой брат. Я – это я, может быть, не святая, но уж совершенно точно не чудовище.

Хэйл вновь потянулся к ней, не сводя с Рэйвен глаз:

– Те поцелуи, что ты дарила мне – они настоящие? Ты действительно хотела меня? Или разыгрывала желание?

– Я не только ничего не разыгрывала, я искренне пыталась бороться с тем, что чувствовала! Не потому, что боялась чудовищ. Просто считала, что ты мне не пара.

– Вот чудесно! – фыркнул он, скрещивая руки на груди. – А теперь, когда ты узнала, что ты дракон и на аукционе невест твоя цена поползла вниз, мои акции вдруг неожиданно взлетели?

Не отвечая, Рэйвен поднялась и, стуча каблучками, направилась к двери.

– Эй! Ты куда? – обескураженно бросил он ей в догонку.

Если он считал, что «эй» достаточно, чтобы её остановить, он мало знал женщин.

Дверь с неожиданной силой захлопнулась перед её носом. Язычок в замке провернулся, запечатывая дверь.

– Куда ты пошла? Мы не закончили наш разговор!

Он стремительно приблизился, догоняя. Рэйвен, повернувшись на каблуках, с вызовом поглядела ему в лицо:

– Если всё, к чему сводятся твои разговоры об отношениях, это акции и ценники, то и говорить нам не о чем.

– Извини, возможно мне следовало лучше выбирать выражения? Но и ты не ангел. Думаешь, приятно слышат о том, что ты не подходишь в мужья принцессам, поскольку не рыцарь? Даже если это и так. Особенно, если так!

Рэйвен тряхнула головой:

– Мы всё кружим вокруг и около, раз за разом, водим хороводы. Но ведь всё это многословие как лабиринт, уводящей от основного, от главного: вопроса о том, любим ли мы друг друга или нет? Нужно ли нам совместное будущее? Готовы ли мы рискнуть ради него?

– Ты сама-то можешь ответить на свой вопрос?

Хэйл по-прежнему оставлял первый ход за ней. Каждый раз – она первая! Ладно, раз она взяла на себя ответственность вести в этом танце, пусть так и будет. Доведёт это дело до конца, выяснив для себя всё раз и навсегда, чтобы никогда впредь не жалеть о своей нерешительности и не сомневаться в том, что сделанный шаг был правильным.

– Люблю ли я тебя? На этот вопрос отвечать слишком рано. Любовь, в отличие от влюблённости, можно проверить лишь со временем. Дорог ли ты мне? Больше, чем отец или брат? Больше, чем тот же Айзек? Я солгу, если скажу – да. Но ты мне интересен, я хотела бы лучше тебя узнать, я готова рискнуть и посмотреть, что получится, если мы решим пройти рядом какой-то отрезок пути. Способны ли мы идти рядом? Я не знаю, честно. Но… я готова попробовать.

– По-твоему, эта речь должна меня вдохновить? – усмехнулся Хэйл. – Ты ничего ко мне не чувствуешь – ты лишь готова почувствовать. Может быть. Когда-нибудь. Потом. Если я стану хорошо себя вести.

– Ладно, как скажешь, – устало отстранилась она от его рук, до этого момента лежавших на её плечах. – Оставим разговоры о чувствах. Как-то не очень они у нас получаются. Вернёмся к тебе и к моему отцу. Он ведь не просто так стал откровенничать? Наверняка что-то хотел. Что он просил тебя сделать? И что обещал в награду?

Хэйл отвёл взгляд в сторону, явно подыскивая слова.

Рэйвен едва сдержала смех:

– Думаю, я знаю, что ему потребовалось Он хотел, чтобы ты как можно скорее со мной переспал, так? Чтобы освободить чудовище или помочь нам с ним слиться в экстазе, сначала в экстазе должны слиться мы. Он предупредил тебя, что в решающий момент я могу откусить тебе голову? Хотя… ведь могу и не откусить? Предположим, что второй вариант воплотился в жизнь – дракон проявлен, голова на месте, я удовлетворена по всем статьям и параграфам. Какую награду получит герой?

Прищурившись, Рэйвен смотрела на Хэйла в ожидании ответа. Что он сделает? Оскорбится или станет всё отрицать?

– Твой отец обещал мне место в Департаменте Магии.

– Что сказать? – горько усмехнулась Рэйвен. – Мой отец всегда умел найти к людям нужный подход!

Она решительно подошла к двери, дёрнув ручку. Та и не подумала открыться.

– Открой дверь.

– Рэйвен, подожди!

– Я сказала – открой дверь, – повторила она, и голос её звучал тише и злее.

– Рэйвен, ты всё не так поняла.

– Не так поняла? Интересно, как ещё можно это понять?! Если я скажу – да, согласна, что ты сделаешь?! Оприходуешь меня прямо здесь, посреди своих чёртовых колб?! С чисто деловым подходом?

Она снова подёргала за ручку.

– Рэйвен! Да оставь ты эту дверь в покое! Я же не сказал, что согласился! Меня подход твоего отца взбесил не меньше, чем тебя! Я никогда не позиционировал себя как альфонса, способного выпрыгивать из шкуры ради чьих-то целей. Мне не нужны никакие посты ни в каком министерстве. Ты сама по себе награда, достойный приз, ради которого я готов рискнуть чем угодно. Даже жизнью. А если так случится, что потом ты захочешь уйти – это твоё право. Да оставь ты уже в покое эту чёртову дверь!!! – рявкнул он, потому что Рэйвен чисто механически продолжала нажимать на ручку, вниз и вверх.

Она послушно убрала руки от двери.

Рэйвен изо всех сил старалась держать себя в руках, но на щеках её блестели дорожки от слёз. Девушка постаралась незаметно их смахнуть, но вряд ли преуспела.

– Это правда? – сдавленным голосом спросила она.

– Что именно?

– Что тебе плевать на то, чем отец готов расплатиться с тобой за меня?

– Я, может быть и нищий, Рэйвен, но я не дешёвка. Свои чувства и желания я не продаю.

– Ты сказал, что я ценна для тебя сама по себе. Это тоже правда?

– Я готов помочь тебе. И если цена за ночь с тобой возможная смерть? – Хэйл усмехнулся. – Ох, и пафосный же бред выходит! В сказке рыцарь, идущий спасать принцессу всегда должен был победить дракона. Но я никогда не предполагал, что таким образом. Что на самом деле принцесса и дракон – это одно и тоже лицо.

– Я понимаю, отец хотел, как лучше, но то, что он делает – омерзительно. Он вообще не должен был тебе ничего говорить. Это было моё право рассказать тебе всё самой! Так же, как твоё право принять меня такой, какая есть или не принять и честно уйти. Но теперь, благодаря отцу, нас обоих всегда будут мучить сомнения в искренности другого. Ты будешь думать, не использую ли я тебя, а я, в глубине души, могу сомневаться – ради меня ты рисковал или ради того, кто за меня платит.

Хэйл неожиданно обнял её, смахивая со щеки остатки слёз:

– Поверь, после ночи со мной, если выживем, ты не станешь сомневаться в моих мотивах. Я докажу тебе, что истинный, скрытый мой мотив лишь один – это ты!

Рэйвен смутилась.

Есть вещи, которым противопоказаны деловые обсуждения. То, чем приятно заниматься, но о чём говорить, по её убеждениям, просто неприлично.

Назначать место, время, час для занятий любовью – что может быть циничней? Просчитывать каждый шаг, придумывать магические формулы, предохраняющие от стихийных выбросов магии – что может надёжней убить романтику в отношениях?

Чувства – как цветы или как волны, растут и приходят в свой заповедный час. Его нельзя назначить. Любить не получиться по приказу, желание не рождается на заказ.

– Что-то не так? – встревоженно откликнулся Хэйл на очередную перемену в настроении Рэйвен.

– Всё нормально. Я просто устала немного от всех этих разговоров по душам. Наш разговор эмоционально сложен для меня. Я чувствую постоянное напряжение. Мне стыдно за поступок отца, я не знаю, какой реакции можно было ожидать от тебя. К тому же мне неловко обсуждать наше сближение как сделку. Мне это неприятно. Но я не знаю, как обставить это дело иначе.

– Можно дать совет? Перестань так много думать. Иногда лучше просто отпустить поводья, и жизнь, как хорошо обученная лошадь, сама выведет тебя на нужную дорогу.

– Так не бывает, Хэйл, – слабо улыбнулась Рэйвен. – Ничто не случается «само». Это всегда нужно уметь устроить.

– Нельзя всё и всегда держать на контроле. Просто – расслабься.

– Боюсь, это будет слишком опасно.

– Гораздо опасней – бояться, – улыбнулся он, наклоняясь, чтобы её поцеловать.

Рэйвен испуганно вздрогнула.

– Я не собираюсь овладеть тобой прямо здесь и прямо сейчас, – с лёгким смешком Хэйл мягко прикоснулся губами к её щеке. – Расслабься уже! Теперь, когда мы оба знаем, чего хотим, всё будет гораздо лучше и легче. Я обещаю.

«Я обещаю», – он так и сказал. И Рэйвен поверила. Это было сказано так, что не поверить нельзя, особенно если верить хочется.

Рэйвен ожидала, что после разговора с Хэйлом ей станет легче. Так и случилось. Чувствовала она себя так, будто груз, размером с мешок, свалился со спины. Не безоблачное счастье, но дышать значительно легче.

Хэйл и Рэйвен расстались с нежностью, в предвкушении счастья, пусть для его достижения и предстояло преодолеть ещё немало преград.

Самое сложное, что Рэйвен лишь смутно представляла себе опасность. Впервые в жизни ей хотелось не разобраться во всём досконально, чтобы решить проблему, а сбежать от неё.

Вопросов было много. Ко всем – отцу, мужу, брату и даже к самой себе.

Желая потратить время с пользой, Рэйвен спустилась в библиотеку.

Библиотека – идеальное убежище как для искателя истины, так и для израненного сердца.

Маленькая, в половину человеческого роста, фея, порхнувшая к столику, стоило только присест, была совсем как настоящая. Если не знаешь, что это всего лишь иллюзия, ни за что не поймёшь.

– Чем могу быть полезна?

Голос звучал мягко, как колокольчик.

– Нужна вся информация о драконах-метаморфах, какая только есть в библиотеке.

Глаза феи засветились – так программа обрабатывала полученную задачу.

– В каком формате желаете получить информацию? Текстовые файлы или видео?

– В смешенном. Видео по требованию.

– Подождите, запрос обрабатывается. Время выполнения от пятнадцати минут до часа.

– Многовато, – вздохнула Рэйвен. – Хорошо, я подожду.

Библиотека представляла собой огромное помещение, похожее на царство какого-нибудь божества из подземного пантеона. Место напоминало храм, расположенный в недрах земли – считалось, что именно ниже уровня фундамента для такого сокровища, как знания, самое место.

Несмотря на размеры здесь было уютно. Столы с сияющими круглыми шарами – их можно было использовать и как обыкновенные светильника, и как визуализаторы. Удобные кресла, ширмы, отделяющие тебя от других посетителей, позволяющие сконцентрироваться на необходимом материале – всё было нацелено на комфорт посетителя.

В библиотеке никогда не было жарко или холодно, здесь всегда царила приятная прохлада, как во время вечернего бриза.

По истечении назначенного времени перед Рэйвен сами собой возникли диски. При желании их легко можно было обратить в книги, в свитки, в журналы или смотреть на электронных носителях, смысл содержимого от этого не менялся.

Рэйвен выбрала формат электронки, он позволял быстрее обрабатывать информацию.

Как она и ожидала, в открытом доступе была лишь общая информация.

Драконы-метаморфы – раса, проживающая в двух формах. Основной является антропоморфная, рептилоидная – вспомогательная. Трансформация, как правило, происходит во время опасности, угрозы или в случае необходимости, по желании особи.

В облике дракона метафорфы практически неуязвимы. Их кожа прочна настолько, что её не берёт ни одно из известной науки видов оружия.

Исключением являются ракеты из мира Хэйла, но в этом измерении такого оружия попросту нет.

Магические атаки на дракона, находящегося в боевой форме, бесполезны. Само присутствие драконов гасит все стихийные проявления силы магов. Природа драконьей магии такова, что она способна поглощать направленную на себя энергию и аккумулировать её. Иными словами, нападающий маг становится как бы резервной силой. Драконы способны осушить его Дар так же, как упыри осушают вены жертв.

«Каким же образом тогда отцу удалось сладить с моей матерью? – размышляла Рэйвен. – Да не просто сладить, а держать её в плену в течении года, до тех пор, пока я не родилась?».

Оставалось предположить, что официальной науке сие неизвестно.

После трансформации из рептилоидой формы обратно в человеческую размеры дракона уменьшаются в три, четыре и даже пять раз, но при этом возрастает их магическая сила.

Драконы – солярии, их сила тесно связана со стихией огня, земли и воздуха. Энергия же воды, как проводник некратической сущности мира, им враждебна.

Рэйвен остановилась и ещё раз перечитала:

«Вода – сила, связанная с некратической сущностью»?

Нигде и никогда об этом не говорилось. Но, если подумать, логично, ведь вода, как нить, соединяет два мира – мир Жизни, который воплощали в себе Драконы, являющиеся высшей цепочкой Мироздания, и мира Смерти.

Человеческая жизнь зарождается в полном мраке, при слиянии низкочастотных человеческих энергий. Потом развивается в воде.

Все ритуалы гаданий, которые по сути есть ничто иное, как попытка проникнуть на изнаночную сторону, которую в учебниках часто именовали Навью, так или иначе используют воду.

Те же зеркала, совершенно непонятно почему, но в магических трактовках так же связаны с водой, хранят водную способность отражать и запоминать, но, в отличие от воды, зеркала не растворяют, очищая, а аккумулируют, собирают, накапливают.

Вода – тонкая грань между плазменным духом и миром тонкой материи и нашим, существенным.

Почему Рэйвен так подробно зациклилась на этом предложении? Почему она столько думает о воде? Потому что, как ей казалось, она ухватила тонкую смысловую ниточку.

Ей вспомнилось, как много воды было всегда вокруг неё в детстве. Фонтаны, бассейны, огромные аквариумы, наполненные экзотическими водорослями. Да её комната вместо стен и обоев, как у любых нормальных людей, была словно на дне реки или океана. И в детстве ей это нравилось, казалось особенным шиком.

А сейчас Рэйвен посетила догадка. Отец не пытался развивать в ней никаких особенных эстетических чувства, просто вода – естественная преграда для драконов.

Вода, омывающая их поместье со всех сторон, красиво переплетённая зеленью и окружённая камнем, выполняла не эстетическую функцию, как думали все – она не давала матери все эти годы отыскать свою дочь!

А то, что мать её искала, Рэйвен не сомневалась.

Вот что было написано о драконах и их способности к репродукции:

«Несмотря на то, что драконы практически бессмертны, их популяция не очень высока. У самки дракона-метаморфа в течении жизни может быть не более трёх детёнышей. Оплодотворение происходит с перерывами от трёхсот до пятисот лет, что объясняется, возможно, тем, что при рождении ребёнка мать теряет часть не только магической, но и жизненной энергии».

Опустим и оставим на совести составителя определение «самка» для той, что по всем физическим, нравственным и магическим показателям превосходит обычную человеческую женщину. Но если написанное правда, то отец совершил куда большее преступление, чем Рэйвен думала по началу. Он лишил ту неизвестную, что стала её матерью, возможности родить от любимого, а ведь в среде драконов, в отличии от людских семей, пары, как правило, строго-моногамны.

Возможного спутника матери он тоже лишил счастья иметь потомства на ближайшие, в лучшем случае лет триста!

Спрашивается, каким образом он вообще мог всё это проделать?

Рэйвен подозревала, припоминая некоторые обряды, в которых отец «разрешал» (а по сути, заставлял участвовать) он использовал её силу для охранных заклятий. Только дракон может поставить невидимый щит для другого дракона. А Уорлок использовал все возможные средства, решая этим сразу две проблемы – снимал «избыток» сил с Рэйвен и использовал их в собственных интересах.

Рэйвен задумчиво смотрела перед собой, пытаясь разобраться в охвативших её чувствах. С одной стороны, она чувствовала себя использованной и была обижена на отца за… о, так много «за»! За то, что стала плодом насилия, а не любви. В первую очередь – за это.

Её предыстория должна была быть ужасной, ведь как ещё можно объяснить, что рождения полукровки от такого создания, как дракон, вообще стало возможным?

За то, что он все эти годы фактически лгал ей, скрывая от Рэйвен её сущность. За то, как повёл себя, когда встал перед осознанием факта, что скрывать правду дальше просто опасно – ведь в любой момент пробуждающаяся «вторая» половина всё равно проявит себя, даст о себе знать.

Но в тоже время в его царстве Рэйвен всегда была принцессой. В доме отца всё так или иначе вращалось около её персоны. Суровый, безжалостный, даже чудовищно жестокий с другими, с ней отец всегда был пусть сдержан, но… нет, нежным и добрым Уорлок быть просто не умел.

Но он любил её, это Рэйвен всегда знала.

Любила ли она отца? Да. И ей было больно от того, что он чудовище – настолько чудовище. Какая-то её часть его даже ненавидела. Наверное, та половина, что досталось в наследство от изнасилованной им, порабощённой, использованной матери.

Но самое страшно, что рано или поздно та, что дала жизнь Рэйвен, вернётся. И если Драконы на самом деле так сильны, как утверждают источники, она жестоко отомстит Уорлоку. У неё есть на это все причины и права.

Рэйвен её понимает.

Но сама мысль о том, что мать убьёт её отца (а это в лучшем случае, потому что Драконы жестоки, как демоны, кои, если верить старинным поверьям, от Драконов и происходят) причиняла невыносимую боль.

«Она! – с болью в сердце подумала Рэйвен. – Какая бессмыслица. Я даже имени моей матери не знаю».

Ей хотелось плакать. Но Рэйвен себе этого не позволила.

В публичном месте никогда нельзя рассчитывать на полное одиночество.

Как не перекапывала Рэйвен библиотеку в надежде отыскать кладезь знаний – впустую. Информация дублировалась.

Красочно описывались места обитания драконов-метаморфов, то, что они выдалбливали свои шикарные дворцы прямо внутри горных пещер, украшая стены малахитом, опалом, янтарём и изумрудами. Драконы любили природные драгоценные камни.

Целые трактаты о том, что в человеческой форме этот род метаморфов отличается редкой красотой, впрочем, их слишком резкие, тонкие черты лица не всегда нравились людям. Но ни словечка о том, как у драконов происходит трансформация из человека в зверя! Особенно – в первый раз. Пробуждение зверя – тайна за семью печатями.

Всё сводилось к тому, что отец прав. Рэйвен – первопроходец, ориентироваться ей не на что. Кроме советов Уорлока у неё нет ничего.

Да уж. Сексуальная жизнь ни у кого не проходит без эксцессов, а Рэйвен особенно не повезло. Обычно девушкам приходится беспокоиться о том, чтобы не забеременеть, а ей – о том, как бы не сожрать партнёра в экстазе.

Что толку корпеть над книгами, обмусоливая одну и ту же мысль с четырёх сторон раз за разом? Чувствуя, что от всего этого у неё разболелась голова, Рэйвен покинула библиотеку.

Пока она шла к себе, её поразила удивительная тишина.

Обычно, Рэйвен не пугала ни темнота, ни безлюдье, но события последних дней настолько расстроили нервную систему, что ей всюду мерещились какие-то неясные тени, выплывающие из затемнённых участков.

На лестнице стало хуже. Здесь гуляли сквозняки, свет был неровный, мерцающий. Плечи обнимало ветром.

Воображение рисовало, как неясные тёмные тени с чёрными провалами вместо глаз, тянутся к ней, растягиваясь, как ползущая змея. Вытягиваются до бесконечности длинные костлявые руки с острыми пальцами.

Попав в коридор на своём этаже, она почти бежала, сетуя про себя на опустевшие переходы.

И чего бы им пустовать? Время-то ещё детское! Десяти нет.

Завернув за угол, она налетела на Айзека, не сразу разобрав, что он не один, а с девушкой. С девушкой они не просто беседовали, а…

Рэйвен возмутилась уже на этом этапе. Если уж приспичило, можно ведь отыскать место, где твоя страсть не будет никого смущать? И сливаться в плотском восторге без риска быть обнаруженными случайным свидетелем.

Не сразу растерявшаяся Рэйвен признала в напарнице Айзека по пути в Долину Удовольствий невесту собственного брата, несравненную Илию.

Девушка, испуганно отпрянув от Айзека, спешно поправляла волосы и одежду.

Айзек, как всегда, выглядел самовлюблённым, надменным и спокойным.

– Поздновато по коридорам бегаем, принцесса, – усмехнулся он.

Рэйвен почувствовала, как ярость готова смыть с неё остатки благоразумия. А собственно, почему она должна оставаться благоразумной?

Её-то кто пожалел? Или Хэйла? Ведь кто-то же растрезвонил по всей академии о том, что случилось в ту ночь? Последствия они разгребают по сей день.

Илия Орманд никогда не нравилась Рэйвен в роли невесты брата. Идея устроить скандал сформировалась мгновенно, на бегу, и также, мгновенно, была принята. Рэйвен без предупреждения отвесила магическую пощёчину сначала Илии, потом – Айзеку.

Илия, взвизгнув, схватилась за щеку.

Айзек удар легко парировал, отбрасывая Рэйвен к стене. Как маг он был силён и искусен, в боёвке с ним мало кто мог выстоять, но в планы Рэйвен побеждать и не входило побеждать– она намеревалась поднять шум, обставив всё так, что Айзек попался на горячем.

Вид у полюбовников был красноречивый. Всего-то и нужно собрать свидетелей, чтобы придать их грех огласке.

Чтобы план удался нужно спровоцировать Айзека на применение заклинаний, в ответ на который сработаю антимагические датчики оповещения. Вот тогда народищу прибудет столько, что ему только и останется, что жениться на обесчещенной Илии.

Брат будет Рэйвен за это только благодарен. Красотка, день-деньской бегающая за женихом с собачьими глазами, а вечером отдающаяся тому, кто, пусть и с натяжкой, назывался другом, не слишком ценный приз, семейное счастье с такой сомнительно.

Если план осуществится, Рэйвен разом убьёт двух зайцев – избавится от Илии и по-крупному насолит Айзеку.

Последний только и делал, что тыкал её носом в последствия ночи с Хэйлом, унижал и её, и его. Будет просто прекрасненько умыть его тем же полотенчиком.

Рэйвен особенно не старалась, бешеный нрав Блада был всем хорошо известен. Попытка пару раз повторить оплеухи при помощи воздушной стихии ожидаемо провалились, но они и нужны-то были лишь для разогрева.

– Остынь, Кроу! Чего ты так взбеленилась? – засмеялся он ей в лицо. – Ревнуешь?

– Ты подлец, Блад, – заявила она в ответ хладнокровно, делая подсечку и стараясь оплести ноги противника воздушной плетью. – Тебе обязательно было пачкать наше имя, связываясь с той, кого предназначали в жёны брату? Хотя, о чём это я? Ты и связался с ней наверняка лишь для того, чтобы нагадить Руану.

– Много на себя берёте, Кроу, – презрительно дёрнул он плечом.

– Давно ты воспринимаешь меня во множественном числе, Блад? – насмешливо фыркнула Рэйвен, бросая под ноги противнику воздушный аркан, изо всех сил дёргая его на себя.

Фокус прошёл успешно. Айзека опрокинуло и проволокло по мраморным плитам. Прежде, чем он успел нейтрализовать заклинание, Рэйвен материализовала воду, дождём пролившуюся ему в лицо.

Следующий пас руками – и по рукам и лицу Айзека ударили острые мелкие льдинки, нанося многочисленные и болезненные, но при этом несерьёзные царапины.

Рэйвен хорошо знала противника. И просчитала правильно. Стоило Бладу разозлиться (а разозлиться он должен был непременно, ведь поражения он терпеть не мог, тем более – от девушек) как он совершенно перестал думать о последствиях собственных действий.

Он сплетал заклинания на автомате. Возможно, потому, что там, где его обучали, целью боя было убийство.

Блад, как и Кроу, принадлежал к семейству тёмных магов. А у них чаще всего учат убивать, трансформируя магию противника, отражая её, как отражают зеркала.

Айзек сделал именно то, на что Рэйвен и рассчитывала. Он вплёл в её формулы минимальные изменения, и вот уже вместо безобидных, хоть и царапающих колючих льдинок в воздухе повисли острые стеклянные осколки.

Стоит такие пустить в противника и ему не выжить.

Айзек успел опомниться и попытался нейтрализовать созданные им снаряды, но защитные чары академии их успели зафиксировать, распознавая, как смертельную угрозу.

Со всех сторон оглушительно заверещали серены.

– Вот чёрт! – прорычал Айзек, поднимаясь на ноги.

Естественно, спутывающий чары Рэйвен уже растворились, как и не были.

Воздушные чары вообще сложнее всего отследить.

Сообразив, как его провели, Айзек в бессильной ярости смотрел на Рэйвен.

А на место преступления уже прибывали «заинтересованные и ответственные лица».

Герман Рейвуд, ректор академии, видимо, уже готовился сладко соснуть. На нём был уютный домашний халат и не менее уютные тапочки.

Деканы явились полностью одетыми.

– Что здесь опять происходит?! – взревел ректор.

Повернувшись к Айзеку, он грозно свёл брови.

Понаблюдав за крутящимися в воздухе острыми осколками, воскликнул:

– Блад, вы с ума сошли?! Вы собирались поразить этим девушку? Да ещё и сестру вашего друга?!

– Да ничего подобного! Я просто… я бы этого не сделал! Правда! Я же не сумасшедший! Меня подставили, профессор!

– Подставили? И кто же, смею вас спросить?

– Я, – не стала отпираться Рэйвен.

Ректор перевёл обречённый взгляд с белого от ярости Айзека на выглядевшую весьма довольной, розовую Рэйвен.

– Вы? – горько выдохнул он.

Наколдовав себе кресло, тяжело в него опустился, достал из кармана платок и промокнул выступивший на лбу пот. Видимо, в этот момент представил реакцию Уорлока на очередной инцидент, в центре которого опять замешена его любимая дочь. Вывод напрашивался один – скандал нужно замять, срочно и любым путём.

Но, с другой стороны, мог явиться отец Блада? И это тоже неприятности.

– Можно спросить, с какой целью вы всё это затеяли? – убитым голосом обречённого выдохнул ректор.

– Блад совратил невесту моего брата и заслужил наказание. И я хочу, – я требую! – чтобы были предприняты все необходимые меры.

– Блад сделал – что?..

– Да Кроу просто бредит, – пренебрежительно передёрнул плечом Айзек. – Ей никогда не нравилась Илия. Вот она и старается девицу опорочить.

– Да ничего подобного! Это Блад старается избежать ответственности за свершённые проступки! Клянусь вам, профессор, что была свидетелем того, что эти двое гораздо ближе, чем просто друзья. И готова предоставить все доказательства. Просмотре мои мысли и всё увидите сами.

Айзек посмотрел на Рэйвен с такой ненавистью, что той на мгновение сделалось не по себе.

Жениться на Илии он не планировал. Кроме того, когда станет известно, что он спал с невестой своего друга, уважение в глазах однокурсников ему это точно не прибавит.

При мысли, что Руану насмешек тоже может перепасть, энтузиазм Рэйвен несколько уменьшился. Вредить брату она не собиралась не при каких обстоятельствах.

С другой стороны, что может быть хуже, чем жениться на девушке, не умеющей держать ноги вместе, да ещё и при условии, что она тебе безразлична?

– Так это правда? То, что вы?.. – ректор бросил тяжёлый взгляд в сторону взбешённого Айзека. – И вы?.. – он вновь промокнул вспотевший лоб. – Да что же это за эпидемия адюльтера какая-то в этом году? Что на вас на всех нашло?! Почему вы ведёте себя столь непотребно?

– Настаиваю на том, что девица просто оговаривает нас с мисс Ормонд, – с ледяным видом оскорблённого достоинства процедил Айзек. – У тебя нет доказательств, лишь голословные обвинения, – презрительно бросил он Рэйвен.

– Айзек, это глупо, – фыркнула она в ответ. – Да элементарное поверхностное сканирование пространства проявит, как на плёнке, все твои подвиги героя-любовника. Раз уж сумел накосячить, умей и ответ держать.

– Мисс Кроу…

– Миссис Хэйл, – поправила Рэйвен ректора.

– Миссис Хэйл, помолчите хоть минуту. Мисс Ормонд?

Илия слабо всхлипнула.

– То, в чём обвиняет вас Рэйвен Кроу – это правда?

Илия несколько секунд молча переводила взгляд с Айзека на Рэйвен и обратно, видимо, обдумывая, что сказать.

Рэйвен почти воочию видела цепочку её мыслей.

Руан и прежде-то не особенно рвался к свадьбе, а теперь уж и точно под венец его и силой не затащить. Да к тому же, зная Уорлока, можно было не сомневаться – он не станет заставлять сына подбирать чьи-то объедки.

Оставаться вовсе без мужа очень рискованно. Родители Илии такого её любвиобилия точно не поймут. Не той закалки.

Оставалось прижать к стенке Блада. Пока есть такая возможность.

– Да, господин ректор. Всё, что говорит Рэйвен, правда. Мистер Блад совратил меня.

– Что?! – заорал Айзек. – Я тебя совратил?! Да ты сама вешалась на меня при каждом удобном случае! Делайте со мной что хотите, мистер Рэйвуд, хоть убейте, а я на этой дуре не женюсь!

– Довольно, молодой человек. Вам поймали на горячем. Обе девушки свидетельствуют против вас. Пространство мы дополнительно просканируем, но что-то мне подсказывает, что ничего нового не узнаем, – сухим тоном закончил фразу ректор. – Отпираться недостойно порядочного человека.

– Да лучше быть мерзавцем, чем идиотом. Не навяжите вы мне эту курицу.

– Придётся поговорить с вашим отцом.

– Говорите с кем хотите, хоть с Великим Прародителем. Вы меня не ожените.

Рэйвен повернулась к ректору:

– Я могу быть свободна, профессор?

– Да, леди Кроу. Идите.

То упорство, с которым все продолжали величать Рэйвен прежней фамилией, начинало раздражать.

Остыв, Рэйвен пожалела, что затеяла это дело. Ничего хорошего из брака Блада и Илии выйти не могло. Как, впрочем, и из брака Илии и Руана. Но Руан, при всём своём сволочизме, хотя бы не бывает жесток. Брат никогда не обижал женщин физически. Можно ли поручиться, что о Бладе можно сказать тоже самое?

С другой стороны – что следовало сделать? Позволить брату жить в неведении и выглядеть идиотом?

Ну и гадина же эта Илия! Знала, что уже не девка и позволила себе интрижку с Бладом, в надежде, что это сойдёт ей с рук. Да как вообще можно позволять себе спариваться в общественном месте, зная, чем рискуешь? И ведь на этот раз следа афродазиаков или привораживающих зелий не было замечено?

Может, следовало просто рассказать брату и пусть всё решал бы сам?

«Именно так и следовало сделать – с запоздалым раскаянием подумала Рэйвен. – Но теперь уж ничего не исправить».

Утром подруги сообщили Рэйвен о предстоящей дуэли брата с бывшим предметом её сердечных воздыханий. С учётом тяжести нанесенного оскорбления, совершенной бессовестности одного и расчётливой жестокости другого это всё могло закончиться весьма плачевно.

Розамунда и Анна оживлённо шептались, Илия делала вид, что расстроена.

Но в том-то и дело – делала вид! На самом деле она была более, чем довольна. Подумать только? Из-за неё ломают копья, выясняются отношения, дерутся два самых популярных парня в Академии? Она – невеста сразу двух завидных женихов?

Жалкая посредственность! Мужчин всегда до края доводят ничтожнейшие из женщин.

– Привет, – подсел к ней на алхимии Хэйл. – Доброго утра желать бессмысленно, как я понимаю?

– Ты уже слышал? – удручённо спросила Рэйвен.

– О Бладе и Ормонд? Конечно! Они сегодня – центр внимания.

– Нигде не могу найти брата. Такое ощущение, что он меня нарочно избегает.

– Не исключено, что так и есть. Зачем ты всё это устроила?

– Как это – зачем? Я – что? Должна была сделать вид, что ничего не происходит и просто пойти спать?!

– Могла бы брата по-тихому предупредить, пусть решал бы сам.

Хэйл озвучил то, о чём Рэйвен сама всё утро думала. Да только поправить уже всё равно ничего нельзя – джина выпустили из бутылки. Всё теперь есть как есть.

– Как думаешь, у кого шансов больше? – поинтересовалась Рэйвен у Хэйла. – У Айзека или у Руана?

– Сложно сказать. Как маги, они почти равны по силе.

«Но только Айзек более злой и упёртый. И полон жажды мести», – подумала Рэйвен.

– Глупо было вызывать на дуэль, – пожал плечами Хэйл. – Что за ахинея – драться за то, что тебе даром не надо?

– Да Руан дерётся не из-за Илии!

– А из-за чего же? – с сарказмом спросил Хэйл.

– Из-за оскорблённой чести.

– То есть, честь твоего брата привязана к юбке этой девицы?

– Айзек знал о помолвке и нанёс брату прямое, намеренное оскорбление. Такое смывается только кровью.

– Сомневаюсь, что один из них убьёт другого.

– Очень надеюсь, что не убьёт.

На занятия по символизму в магии Хэйл не ходил. Зато их почти всегда посещал Айзек. И в этот день, к величайшему разочарованию Рэйвен, не изменил принятому правилу. Хуже всего, он прямиком направился через всю аудитория прямо к её парте.

Не спрашивая, занято или свободно, занял соседнее место.

– Привет! Как настроение, сучка?

– Было отличным, пока не появился ты.

Айзек нервно вертел в длинных пальцах стильную авторучку, время от времени постукивая ею по столу.

– Зачем ты всё это устроила? Ты понимаешь, что во всём случившемся и в том, что случится, твоя вина?

– Так это я во всём виновата? Вот это чудесно! А по мне, если хочешь увидеть виновного, посмотри в зеркало. Я не при чём.

– Так уж и не причём?

– Уж, прости! Я не разделяю мнения о том, что о грязных делишках соседа стоит помолчать. Ты наследил на моём заднем дворе, Айзек, я не постеснялась обнародовать этот факт. По-твоему, неприлично кричать о том, кто сделал гадость, по-моему, неприлично гадить.

Он наклонился в её сторону, обдавая запахом дорогого, ненавязчивого, едва уловимого парфюма:

– С чего ты взъелась на меня в последнее время?

– Потому что в последнее время ты ведёшь себя как последняя свинья. Зачем весь этот показательный блуд? С какой целью?

– Хотел заставить тебя ревновать тебя. Ну, и щёлкнуть по носу твоего заносчивого братца. Не больно, так, чуть-чуть.

– Мой брат-то в чём перед тобой провинился?

– В том, что он твой брат.

– Вполне в твоём стиле.

– Ну, по крайней мере, он у меня есть – стиль. В отличие от твоего мужа, например. У него стиля нет.

– Лучше подумай о Илии. Тебя ведь достанется такая нежная, покорная жёнушка, какую ты никогда бы не получил в моём лице. Чем не повод для радости? Уж кто-кто, а эта красавица никогда не станет перечить твоим желаниям. У неё лишь один недостаток – столь сговорчива она может быть не только с тобой.

– Я уже сказал – я никогда не женюсь на этой курице.

– А я говорю – женишься, – засмеялась Рэйвен.

Челюсть Айзека непроизвольно крепче сжалась, на скулах заходили желваки.

– Порой ты ведёшь себя как неисправимая стерва.

– Ну, тебе меня исправить точно не придётся.

– Скажи, тебя совсем не беспокоит возможность того, что твой брат может пострадать в результате твоей авантюры?

– Убить ты его не осмелишься. Это будет слишком глупо даже для тебя. А кроме смерти от всего вылечишься. Раны затягиваются и проходят. А вот брак с такой, как Илия – бесконечный ад.

– Значит, ты рада спихнуть меня прямиком в ад? – выгнул брось дугой Айзек.

– Именно, – кивнула Рэйвен.

– С чего такая немилость, можно поинтересоваться? Ну, ответь честно, почему ты так жаждешь женить меня на Ормонд?

– Из мести за то, что в своё время ты избегал моего общества. Я была недостаточно хороша, а вот она – в самую пору!

– Рэйвен, ты всегда мне нравилась, но я не собирался влипать в серьёзные отношения. А с тобой же интрижки не прокатят?

– Точно. Я не из тех девушек. Ты боялся гнева моего отца. Все боятся. Говорят, он ужасно мстительный тип, не обременённый совестью, обладающий извращённой и богатой фантазией. Куда приятней срывать лютики-цветочки без мыслей о последствиях?

Глупые дурочки, вроде той, какой я была ещё вчера, обманывают себя фантазией, будто мужчины боятся любить из-за возможности быть раненными, уязвлёнными и отвергнутыми? Ага! Сейчас! Вы просто не хотите брать на себя ответственность. Чувства здесь не при чём. Обычная душевная лень.

– Закончила излагать свои феминистские бредни и лозунги?

– Да какой смысл разговаривать с такой пустышкой, как ты? – махнула рукой Рэйвен. – Да у зубочистки эмоциональный диапазон шире, чем у тебя. Ты примитивен. И предсказуем – до скучного.

– Ты нарочно меня сейчас злишь?

– Что скажешь, если отвечу – да? И получаю от этого удовольствие.

– В ответ замечу, что, если бы я был тебе так безразличен, как ты утверждаешь, тебе не было бы до меня никакого дела. Но ты бесишься. Почему, Кроу? Может быть, потому, что я по-прежнему тебя цепляю куда сильнее, чем ты готова признать?

– Думай, что хочешь. Но будь осторожней на дуэли, Блад. Зря ты вообще связался с нами.

– Как скажешь, Хэйл, – фыркнул Айзек.

До конца урока они больше не обменялись ни словом, ни взглядом.

Брата Рэйвен нашла сидящем на скамейке под ивой над искусственным прудом, окружённым клумбами с цветущей петунией.

– Эй? – позвала она. – Можно к тебе?

Руан молча подвинулся.

Выглядел он как всегда, леденяще-отрешённым, словно статуэтка, вырезанная изо льда.

Какое-то время они сидела рядом, бок о бок, прислушиваясь к журчанию воды и наблюдая за ходом облаков. Те были лёгкие, словно изорванные клочки ваты и переваливались не спеша, будто тучные барашки.

Рэйвен ожидала, что Руан заговорит первым, но брат молчал.

– Сердишься на меня? – с несвойственной ей робостью спросила она.

– Нет. Даже благодарен. Благодаря этому скандалу есть шанс избавиться от Илии.

Переглянувшись, брат и сестра улыбнулись.

Рэйвен положила пальцы на раскрытую ладонь брата. Тот в ответ слегка сжал их.

– Всё, что не происходит в жизни, всегда к лучшему. За исключением, разве, смерти? – предположила она.

Рэйвен с замиранием сердце думала, что, если с братом что-то случится, она никогда себе этого не простит. Да если Айзек только посмеет причинить брату вред, она достанет его из-под земли! Он пожалеет, что вообще на свет родился!

– Пообещай, что будешь очень-очень осторожным. Пообещай, что вернёшься ко мне? – попросила она брата.

– Обещаю, – охотно прозвучало в ответ.

Розамунда и Анна подчёркнуто держали дистанцию с Рэйвен и изо всех сил, напоказ, выражали сочувствие Илии.

Та ходила с красными глазами и высоко вздёрнутым подбородком – великомученица, как она есть. Вела себя соответственно, словно героиня слёзно-сентиментального романа.

Рэйвен никогда не отличалась терпением и терпимостью, поэтому после очередного обморока напоказ, в то время как Розамунда заботливо подкладывала подушечку под голову страдалицы, а Анна обмахивала её веером, поднося стакан воды к розовым губкам, Рэйвен, перестав расчёсывать волосы (всю «душераздирающую» картину она имела возможность наблюдать в зеркале), повернулась к оппозиционной троице и голосом безжалостной стервы произнесла:

– Хватит кудахтать.

– Как ты можешь? – округлила глаза Анна, всем своим видом выражая возмущения.

– Иногда мне кажется, у тебя совсем нет сердца! Неужели, если ты не находишь слов для сочувствия бедняжке, не можешь хотя бы вежливо промолчать? – исполняла свою партию Розамунда.

– О! Слов для сочувствия «бедняжке» у меня в избытке. Если бы эта дура держала ноги вместе, два хороших парня не должны были бы отрывать друг другу головы.

– Да подумать только, кто бы говорил! – брызгая из каждого слова ядом, прошипела Анна, – Сама-то ты забыла, как замуж вышла? Что же ты-то ноги вместе не держала?

Рэйвен даже задохнулась от такой наглости. Отчасти потому, что упрёк был заслужен. Никто же не знал о далеко идущих планах папочки и подлитом зелье?

«И не узнает», – решила Рэйвен.

Забросив ногу на ногу и лениво накручивая на палец золотистый локон, от долгого расчёсывания ставший почти глянцевым, Рэйвен презрительно протянула:

– Много вы знаете! Мы с Хэйлом были тайно влюблены в друг друга, а бал использовали лишь для того, чтобы нам разрешили пожениться. Сами же понимаете, иного шанса быть вместе, кроме как устроить скандал, у нас не было? Отец никогда бы не позволил Колду на пушечный выстрел ко мне подойти. А так – ему пришлось со всем смириться.

Глаза у девчонок загорелись жадным огнём:

– Так вы нарочно всё это устроили?

– Конечно, – Рэйвен старательно играла роль девицы, у которой всё под контролем. – Неужели ты, зная меня столько лет, подумала, что я могу оказаться в ситуации, заранее незапланированной? Я не из тех, кто позволяет воспользоваться собой прямо на лестнице, будучи помолвленной с другим. Я не трусиха и не лгунья. Если захочу мужчины, получу его всеми честными способами, а если нет – у меня хватит гордости не бегать за ним словно собачонка и не гадить по углам.

– О чём ты вообще?! – взвилась Илия, отталкивая стакан и подскакивая на многочисленных подушках, что заботливые подружки положили ей под спину, словно восьмидесятилетней бабушке с отдышкой и сердцебиением.

– А то ты не знаешь – о чём? Руан никогда не горел желанием жениться на тебе. Отец заставлял его. Видимо, желая досадить ему, ты и подстелилась под Айзека?

– Да ты просто ревнивая гадина! – завизжала Илия. – Да ты сама мечтала оказаться на моём месте!

Наткнувшись на ненавидящий, смеющийся взгляд Рэйвен, она запнулась.

– Мечтала оказаться на твоём месте? – надменно приподняла брови Рэйвен. – Чтобы меня грубо отодрали между туалетной кабинкой и лестницей, где всякий желающий мог бы видеть победу Айзека и мой позор? Ты вправду думаешь, что я способно мечтать о таком? Тогда ты ещё глупее, чем я думала. Но ты можешь гордиться своими достижениями. Зная Айзека, наверняка можно сказать – он на тебе не женится, хоть пытай. Мой брат – тем более. Ну как такому не позавидовать?

– Какая же ты бессердечная! – снова, как мантру, повторила Анна. – Ты же понимаешь, через что Илии придётся пройти? Неужели у тебя не найдётся ни слова, чтобы поддержать подругу?

– Это с каких это пор мы стали с ней подругами? – Рэйвен повернулась к «бедняжке», сверкая глазами, как волчица на охоте. – Если с Руаном случится что-то серьёзное, я отгрызу тебе голову. В прямом смысле этого слова. Молись, чтобы всё завершилось парочкой пустых заклятий и царапинами. Если, не дай бог, что посерьёзней, ты узнаешь, милочка, за что люди до смерти боятся моего отца на своей тупой паскудной шкурке.

– Рэйвен! Что за выражения? – охнула Анна. – Ты набралась этой гадости от своего простолюдина-мужа? Изволь при нас не изъясняться языком подворотен.

– Да ты мне ещё укажи, как мне говорить, – фыркнула Рэйвен. – Племянникам своим и детям будешь лекции читать.

Ох, если бы в этот момент Рэйвен могла выпустить своего дракона, она бы вовсе против этого не возражала. Нет, убивать этих дур ей не хотелось, но заставить со страху навизжаться до хрипоты – с полным удовольствием.

Не то, чтобы Рэйвен трогало демонстративно настроенное против неё трио… хотя, да! Трогало! В конце концов, именно она по-настоящему переживала за парней. За брата – больше, за Айзека меньше, но последний тоже был ей небезразличен.

А «бедняжка» Илия изо всех сил переживала только за себя. Но это в глазах подруг отчего-то заслуживало больше поддержки и утешения?

Проклятая дуэль состоялась тем же вечером, тянуть с выяснением отношений не стали. Плохо – ранены оказались оба.

У Айзека ран оказалось больше, они были обширнее, у Руана – одна, но глубокая.

Оба отправились в лазарет, но хорошей стороной вопроса можно было считать то, что оба остались живы. Знаю мастерство, жестокость и упорство противников можно было с облегчением перевести дух.

«Они и не стремились друг друга убить», – решила Рэйвен.

Илия валялась в очередном глубоком обмороке, Анна и Розамунда кудахтали рядом, тыча в нос страдалицы ароматными солями и натирая ей виски разведённым уксусом.

– Боже! Она не дышит! Она умрёт! Что же делать?! Как быть?! – причитали обе.

Рэйвен надоел весь этот цирк. Вместо солей – нашатырь заставил очнуться дешёвую актрису на раз-два. Увесистая оплеуха предотвратила повторение приступа.

– Ещё раз грохнешься в обморок, вызову отцовского лекаря, – пообещала Рэйвен. – Всем известно, он даже мёртвых оживляет.

Видимо, вид у Рэйвен был такой, что отбивал желание спорить. Плач-причитания повторить никто не рискнул, обморочные припадки тоже закончились.

– Вот и хорошо, – удовлетворённо кивнула Рэйвен, ставя пузырёк с нашатырём на стол.

Дверь отворилась, и на пороге показался один из тех, вечно незаметных работников Академии, что всюду поддерживал порядок, часто служили посыльными между преподавательским составом и студентами.

– Леди Хэйл? Вас срочно просят пройти в кабинет господина ректора. Прибыл лорд Кроу. Он желает видеть вас незамедлительно.

– Боже мой! – визгнула Илия и в очередной раз распласталась лягушкой по полу.

– Боже! Она не дышит! Она умрёт! Что же нам делать?! – завели свою песню Розамунда с Анной.

– Нашатырь – там, – указала Рэйвен рукой на пузырёк. – Не поможет, прикопайте где-нибудь по-тихому, – злорадно посоветовала она и, одёрнув пышные складки юбки направляясь к ректорскому кабинету.

Уже с лестницы она услышала визгливый голос почти бьющегося в истерике начальства:

– Клянусь вам! Я и подумать не мог! Я не виноват! Да если бы я знал!

– За то, что вы совершенно не умеете думать, вы и отстраняетесь от должности, – с замораживающим спокойствием ответил Уорлок.

– Но это несправедливо! Вы не можете так со мной поступить!

– По вашей вине произошла дуэль, мой сын и Айзек Блад едва не погибли. Вы не способны должным образом исполнять возложенные на вас обязанности.

– Но что я мог сделать?!

– Вы знали о том, что мой сын помолвлен с госпожой Илией?

– Вы были в курсе интрижки, случившейся между господином Бладом и госпожой Илией?

– Да, – голосом умирающего, делающего последний вздох, проблеял ректор, – но…

– Вы в курсе правил, которым следует большинство баранов в нашем обществе?

Голос отца был мягким-мягким, как травушка-муравушка на солнечной полянке. Такими же, наверняка, были и его глаза в этот момент.

В такие моменты Уорлок Кроу был опасен, как никогда.

– Вы всё знали и ничего не сделали для того, чтобы предотвратить столкновение молодых людей. Почему? Потому что, по-вашему же собственному признанию, вы не умеете думать. Печальный факт для человека, занимающего такой высокий пост и отвечающего за такое количество молодых жизней.

– Лорд Кроу, это не справедливо! Я не подчинюсь!

– Уйдите, – с замораживающей ласковостью проговорил Уорлок. – Не испытываете моего терпение. Уйдите, пока можете. А ты, Рэйвен, – добавил Уорлок спустя мгновенную паузу, – перестань подслушивать и войди уже, наконец.

На входе, Рэйвен столкнулась с почти бегом выбегающим ректором. Щёки у него были красные, как варёная свёкла. Казалось, ещё немного и его хватит удар.

– Леди Кроу – коротким кивком поприветствовал он

Слова прозвучали так, словно он в неё плюнуть хотел.

– Милорд, – присела она в реверансе. – Отец, добрый день.

Уорлок, как всегда, выглядел отлично. Чёрный с серебром камзол, платиновые длинные волосы, собранные в хвост, сапфир на указательном пальце и надменная, как и её хозяин, трость, с который хозяин не расставался даже в спальне.

Рэйвен подозревала, что это не просто трость, а какой-то магический артефакт.

– Подойди, дочь, – открыл отец объятия, и традиционно положив руки на плечи, расцеловал её в обе щёки. – Дорогая мой, вы с вашим братом не устаёте меня радовать, – с сарказмом проговорил отец, вертя трость в пальцах. – Ты была в курсе дуэли. Почему не написала мне?

– Я не ваш шпион. И к тому же, вы забыли, батюшка? Мы в соре.

– И поэтому ты решила рискнуть жизнью брата?

– Я решила, что он сам сумеет разобраться со своими проблемами, без постороннего вмешательства.

– Я стал для своих детей посторонним?

Рэйвен решила смягчить тон, боясь перегнуть палку:

– Просто подумала, что на его месте мне бы хотелось принять решение самостоятельно, самой всё уладить. К тому же в том, что случилось, есть и ваша вина. Это вы настаивали на браке Руана с Илией.

Уорлок поморщился:

– Ты слишком дерзка. И ещё – больше не смей мне ничего говорить об этой девице. – Уорлок с глубоким вздохом откинулся в кресле. – Всё ещё злишься на меня, Рэйвен?

– Не уверена, что мои чувства можно описать этим простым словом.

– Неужели всё так сложно? – холодно усмехнулся Уорлок.

Рэйвен поглядела на отца исподлобья, обиженно надув губы:

– Сколько ты пообещал заплатить Хэйлу за работу?

– Какую работу? – якобы удивлённо приподнял отец бровь.

– Исполнение супружеского долга.

– О! Неужели для молодых людей это теперь работа? – усмешка Уорлока сделалась жёстче. – Удовольствие с красивой девушкой не требует дополнительных поощрительных мер. И уж, конечно, я не собираюсь никому платить за секс с моей дочерью. А что касается нашего разговора с твоим мужем? – Уорлок расправил складки на фалдах камзола. – Речь шла не об оплате, а о возможном риске. Я честно предупредил парня о последствиях вашей любви.

Уорлок окинул дочь беглый взглядом:

– Не хочешь узнать, какое впечатление произвёл на меня муж, что мы так опрометчиво для тебя избрали?

– Зависит от впечатлений. Пожалуй, да, если они приятные.

– Я не был разочарован. Хэйл мне понравился.

– Не были разочарованы в каком плане, отец? Он соответствует вашим ожиданиям в качестве белой овечки на заклании? Или вас впечатлила глубина его личности? – не без сарказма спросила Рэйвен.

– У твоего мужа нет внятного происхождения, которое так приятно демонстрировать в узком кругу, – пожал плечами Уорлок. – Нет связей, нет богатства, выражаемого движимым или недвижимым имуществом. Зато у него есть то, что для людей разумных стоит даже дороже – характер, мозги, доброе сердце и воля. Этот капитал при правильном вложении может дать очень неплохие дивиденды.

Признаться, Рэйвен была удивлена такими словами. Она не ожидала услышать от отца ничего подобного. При ней никогда раньше он не вёл разговоры о происхождениях или социальных статусах. Резонно предположить, что такой человек, как Уорлок, не станет разделять ничьих предрассудков.

«Жить своим умом», – выражение, которое Рэйвен чаще всего от него слышала.

Жить своим умом – значит, поступать по своему усмотрению, во имя собственного блага или убеждений, не оборачиваясь на мнение других. Жить своим умом значит идти путём, неторным и трудным, к своей цели, а не по колее, проторённой для людей, бредущих вперёд словно стадо.

Рэйвен впервые подошла к осознанию того, что отец смотрит на её брак куда более рационально, чем ей до сих пор представлялось. Что, если Хэйл умрёт, оставив её вдовой, отец не станет сильно огорчаться, но, если выживет, найдёт способ возвысить мужа Рэйвен до неё самой.

– Видимо, терпение ещё одна из добродетелей твоего мужа, Рэйвен, – насмешливо протянул Уорлок. – Не многие на его месте, имея такую красавицу-жену, согласились бы держаться на расстоянии. Он ведь держится? Или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. Хэйл считается с моими чувствами. Вся эта ситуация с драконами мешает возникновению романтического настроя.

– Понимаю, романтизм и лиризм не являются по заказу. И всё же, дети, вы слишком с этим затягиваете. Дайте уже, наконец, вашим чувствам распуститься. Сорвите бутон и пусть твоя внутренняя сущность расправит крылья.

Отец с нежностью провёл ладонью по щеке Рэйвен.

Ей очень хотелось верить, что это нежность не показная. Что его чувства искренни. Что его желания дать выход её внутреннему зверю продиктованы лишь заботой о своём ребёнке, а не затаённым желанием или расчётом получить с этого лишние бонусы и барыши для себя.

Последнего в Уорлоком, увы, исключить нельзя. Расчётливость, чувство собственной выгоды были его натурой, его ядром, его ядом.

Могла ли любовь, пусть даже к собственным детям, оказаться сильнее этого?

– Мне опасность расправлять крылья. Вы же знаете?

– Лететь всегда опасно, но опасность и риск не исключают попыток действия, дорогая моя девочка. Нельзя вечно убегать от того, чего страшишься – так проще всего потерять себя. Нужно взять наконец барьер, порвать цепь и почувствовать себя свободным.

Рэйвен не была уверена в правоте отца. Как бы речь его не звучала красиво, кто знает, как оно всё обернётся после решительных действий? Не покажется это время счастливой порой после того, как чудовище, проснётся?

Рэйвен решила сменить тему:

– Вы собираетесь навестить брата, отец?

В серых глазах отца мелькнула тень. Сложно сказать, что она означала.

– Но как же так?! Ведь он ранен! Он нуждается в вашей поддержке!

– Именно потому и не пойду, что он ранен. Останься он в добром здравии, я бы наказал его. А так придётся подождать, пока он поправится.

– Накажите? – ахнула Рэйвен. – Но за что, отец?

– За глупость. Терпеть этоо не могу. Мой сын должен уметь думать собственной головой, а не действовать по сценарию, написанному другими глупцами, лишь бы не выделяться из толпы. Драться за честь гулящей женщины может только мужчина, у которого вместо головы член. Но я, признаться, не удивлён. Видимо, наследственность со стороны матери Руана сильнее моей. У неё в мозгах одни розы, а у её сына – догмы.

– Вы несправедливы к Руану! – возмутилась Рэйвен. – Он не всегда действует разумно, но он ведь ещё так молод. Кто не ошибался в юности?

– Я, – холодно прозвучало в ответ с исчерпывающей краткостью не оставляющей надежды на продолжение диалога.

– Прошу вас, не заставляйте меня нервничать ещё и из-за этого! Я не выдержу, если мне придётся бояться вашей мстительной изобретательности по отношению к собственному сыну. Какая уж тот любовь?

Уорло резко развернулся на каблуках, поглядев на дочь ястребиным взглядом.

Потом резко расхохотался, откинув голову:

– Ты пытаешься меня шантажировать? Вот пигалица! Хватает же наглости?

– Я не… дело не в наглости, отец. Я просто переживаю за брата. Наверное, если бы я спросила у вас, найдётся ли человек, который никогда не переживал за другого, за близкого, вы бы тоже ответили – я? Видимо, и моя наследственность с изъяном. Я люблю Руана, переживаю за него. Я не желаю, чтобы вы его наказывали.

– Ты – не желаешь… – покачав головой, растянул Уорлок губы в очередной неприязненной усмешке. – Хорошо. Я не стану его наказывать, раз ты не желаешь. Но и навещать его не стану. Пусть это будет поводом для него задуматься о собственных ошибках. Потому что ещё одно такой выходки я ему с рук больше не спущу. Так и передай, когда навестишь.

– Да, отец, – всё ещё удивлённая и обрадованная неожиданной отцовской снисходительностью, кивнула Рэйвен.

– Скоро увидимся, дорогая, – поцеловал её отец в лоб перед тем, как исчезнуть в арке портала.

Чтобы пройти в лазарет, необходимо было спуститься с третьего на первый этаж, где размещался кабинет ректора и пройти через крытую галерею с цветочной оранжереей в другое крыло здания.

В галерее было душно и одурманивающе пахло цветами. Причём, дурман никак нельзя было назвать приятным. Петунии, стоит им немного подгнить, непереносимы для людей с тонким обонянием.

Из задумчивости Рэйвен вывели голоса. Они звучали из стилизованной беседки-ротонды, окружённой искусственными фонтанчиками и заплетающимся виноградом, разросшимся так густо, что внутрь беседки и при всём желании не заглянуть.

По тембру и интонациям голоса Рэйвен сразу узнала Хэйла. А его собеседницей, конечно, была Эмили Кантри.

Навострив ушки, набросив на себя лёгкой заклятие, отталкивающие ненужное внимание, Рэйвен тихонько подкралась ближе.

Да, подслушивать нехорошо. И что? В решающий момент это кого-то останавливало?

Рэйвен не остановило.

– Ты же говорил, что всё несерьёзно? Что этот брак просто фарс, что тебя к нему принудили?

В голосе Эмили не было капризно-жеманных ноток, характерных для Розамунды и Анны, слышалась скорее грусть и желание разобраться в ситуации.

Не будь Эми бывшей девушкой мужа Рэйвен, она могла бы даже внушить ей симпатию. Был в ней, несмотря на всю её неотёсанность и простоватость, тот самый стержень, что зовётся в человеке характером – сплав ума и настойчивости при достижении цели.

Но Эми смела претендовать на то, что Рэйвен считала своим. О симпатиях между девушками речи быть не могло.

– Теперь ты толкуешь о том, что наши отношения в прошлом, потому что ты женатый человек? – продолжила речь Эми. – Колд, как тебя понять?

– Эми, я сделал всё, чтобы избежать этого разговора.

– Я заметила. Мы учимся на одном факультете, встречается на занятиях и в гостиных, но ты исхитряешься меня избегать. Трусость никогда не была тебе свойственна, – с презрением протянула Эми. – Месяца в обществе драгоценной женушки оказалось достаточным, чтобы оказать влияние на твой характер?

О! Рэйвен хорошо знала этот тон. Желание манипулировать мнением человека при помощи слов так, чтобы собеседник, доказывая тебе ошибочность твоих мнений, делал именно те шаги, что ты для него запланировал.

Женщины мастера на такие проделки. И хотя мужчины давно не маленькие, всё равно ведутся. Не из глупости или недостаточно прозорливости – из любви и привязанности.

Хэйл чувствовал себя виновным перед Эми Кантри, а она считала себя вправе предъявлять претензии. Ситуация складывалась таким образом, что у Рэйвен были шансы услышать то, что ей совсем не понравится.

Она бы предпочла ничего не видеть и не слышать, но раз ситуация случилась так, как случилось, глупо было не воспользоваться и не узнать правду. Какую? Такую, что покажут бог и случай.

– Ты давно запал на эту красотку, признайся? – с презрением тянула Эми. – Это не мудрено. Мужчинам ведь немного нужно? А тут всё один к одному – и локоны-то золотые, и глаза-то, как изумруды, и грудь третьего размера. А ещё влиятельный отец? Как устоишь? Я думала, ты незаурядная личность, Колд, а ты такой же как все. Готов пялиться на пустышку, если она смазлива.

Рэйвен со злости запустила ногти в собственную ладонь. Это она-то пустышка? Ну, может быть и пустышка, только таких, как Рэйвен, учили нравиться мужчинам. Обольщение – тонкое наука, которую не стоит путать с легкодоступностью ночных бабочек. Сотни женских крючков, и каждый стоит долгой работы над собой.

Такие, как Эми, искренне верят, что красота души перевесит в чужих глазах не слишком свежую, мятую одежду, не модную причёску, отсутствие макияжа или маникюра. Это не так. Никто не отменял вечных законов. Бабочка летит к красивому цветку, а мужчина ищет глазами яркую, как бабочка, лёгкую, нежную, манящую ароматом женщину. Красота души важна не менее, чем красота тела. Но лучше всего, когда и то, и другое идёт в комплекте.

– Если Рэйвен пустышка, то уж куда более деликатная, чем ты, – довольно резко, к удовольствию Рэйвен, одёрнул подругу Хэйл. – По крайней мере, у неё достаёт такта не опускаться до того, чтобы хулить тебя. А ты делаешь это при каждом удобном случае.

– Ты ждёшь от меня, чтобы я тоже восхищалась её особой? – рассмеялась Эмили.

– Просто уважения вполне достаточно.

– Уважения? – с презрением протянула девушка. – С какой это радости мне её уважать? Что она сделала такого, чтобы я её уважала? Переспала с моим парнем?!

– Я сто раз объяснял тебе, что Рэйвен не виновата.

– Она во всём у тебя не виновата! Да она крутит тобой, как захочет, по собственному усмотрению, а ты готов бежать к ней по первому свисту, потеряв голову. Ты даже не замечаешь, как становишься посмешищем.

– Ты так настойчиво просила о встрече, чтобы сказать об этом? Или на то была другая причина? – холодно прервал девушку Хэйл.

Голос его целительным бальзамом лился на самолюбие Рэйвен.

– Я хотела раз и навсегда всё выяснить между нами.

– Разве мы этого не сделали? Наши отношения в прошлом. Я же сказал тебе, что люблю жену.

– А я?! Неужели столько лет, проведённых вместе, ничего для тебя не значат?

– Эми, – судя по голосу, Хэйл либо поморщился, либо потёр виски, как всегда это делал, когда у него начинала болеть голова или тема разговора была слишком неприятной, – ты мне очень дорога. Да и как может быть иначе? Мы вместе выросли, вместе пришла в чуждый для нас мир магии, вместе постигали его законы. Ты мой самый лучший друг и я люблю тебя, как лучшего друга. Я готов, если потребуется, прийти тебе на помощь в любой трудной ситуации, оказать любую поддержку…

– Ты издеваешься надо мной?! Да о какой дружбе может идти речь? Я не могу быть твоим другом. Либо мы продолжим встречаться, либо больше вообще видеться не будем.

– Я думаю, ты права, – тихо, мягко произнёс Хэйл. – Так действительно будет лучше.

Рэйвен возликовала.

– Что ты сказал? – медленно произнесла Эми. – Ты действительно хочешь перечеркнуть всё одним махом? Крепко же тебя зацепила эта шлюха!

– Эми, не забывай, ты говоришь о моей жене.

– Да ладно! Из тебя делают осла, а ты и рад стараться мекать. Она нагулялась, на ней только ленивый не катался. А здесь нравы не как у нас, со сбитой целкой замуж приличные люди не возьмут. Тут как раз и нашли козла отпущения.

Рэйвен даже задохнулась от ярости.

Вот коза! Да как она смеет?! Да ещё и выражается как торговка на базаре. И голос такой же, скрипуче-противный, визжит, будто несмазанная дверь.

Ладно-ладно. Пусть кричит. Сама себе на хвост гадит.

– Да твоя драгоценная Рэйвен со всеми дружками своего брата-гермофродита переспала! Говорят, даже и его вниманием не обделила! А чего ты думаешь, они с Айзеком передрались? Не из-за бедняжки же Илии? Наверняка там твой швабра замешена!

«Швабра» была замешена. Но совсем не так, как предполагала правдорубка-не-в-бровь-а-в-глаз Эми.

И ещё! Ну почему Илия у всех «бедняжка»? Ну, в каком же месте она такая бедная-то?

– Эми, хватит. Замолчи.

– Да с какой стати? У меня парня уводят белым днём, бессовестно окрутив его вокруг пальца, а я молчать должна?! Да я твоей лохудре кудри повыдёргиваю! Будет знать.

– Да прекрати ты уже! – не выдержав, повысил голос Хэйл. – Ты и святого выведешь из себя. Что за бес в тебя вселился?

Глупый вопрос. Да тут их целый легион! Ярость брошенной женщины, гнев, ревность, отчаяние, желание отомстить любым путём.

– Я до неё доберусь! – шипела Эми.

– Тебе же хуже, – ледяным голосом отозвался Хэйл. – Ты ведь не думаешь, что всерьёз сможешь навредить прирождённой волшебнице, которая творить заклинания научилась раньше, чем ходить и говорить? Если уж только не опустишься до какой-нибудь изощрённой подлости, на которую, я продолжаю надеяться, ты всё ещё не способна, шансов у тебя нет.

– Ты не знаешь, на что я способна!

– Будет лучше, если и дальше знать не буду. Оставь в покое Рэйвен, Эми. Она в любом случае тебе не по зубам.

Ой, вот какие мужчины молодцы! Фраза просто изумительная. Эффект приблизительно тот же, как если на загоревшееся масло водой плеснуть. Взрыв в воздухе.

– Да пошёл ты со своей Рэйвен! Ты меня не остановишь! Она за всё мне ответит!

– С меня хватит, – судя по голосу, Хэйл действительно вышел из себя. – Ты спрашиваешь меня, почему я тебя избегаю? Потому что вот уже раз за разом, как в День Сурка, повторяется одна и та же сцена. Не знаю, какого эффекта всем этим ты пытаешься добиться, Эми, но, откровенно говоря, добиваешься прямо противоположного.

«Как ты можешь судить? – вертелось на языке ехидненько, да с такой силой, что Рэйвен прикрыла рот ладошкой. – Ты же не знаешь, чего она хочет?».

– Тронешь Рэйвен и ничего, кроме неприятностей, у тебя не будет. В лучшем случае тебя просто исключат из Академии, в худшем – будешь иметь дело с её братцем и его бандой шестёрок.

– А ты? Будешь просто стоять в стороне и смотреть? Тряпка!

Логично. А что?

– Я буду надеяться, что в твоём обезумевшем от ревности мозге найдётся хоть она здравомыслящая извилина.

– Ты – бесчувственная сволочь! – визгнула Эми. – Куда ты пошёл? Я ещё не закончила!

Но судя по тому, как трещали растения, Хэйл не просто «пошёл», он едва ли не бегом бежал от бывшей пассии.

Рэйвен, посмеиваясь про себя, покачественней набросила иллюзию, прикидываясь цветком в кадке. В прямом смысле слова.

Оба, и Эми, и Хэйл выглядели очень рассерженными и расстроенными.

Любопытно, девицы вроде Эми, действительно считают, что, взяв мужчину за грудки и тряся его, словно грушу, можно вытрясти из него в итоге Большую Любовь?

Подслушанная перепалка порядком подняла Рэйвен настроение. Приятна была и ярость соперницы и то, что чем больше та старалась в попытка очернить Рэйвен, тем лишь сильнее укрепляла её позиции в сердце Хэйла.

Так что в лазарет Рэйвен заявилась в отличнейшем расположении духа.

И это было хорошо, потому что нет в мире места более тяжёлого, чем место боли – больница. Кажется, даже солнечный луч, едва пробиваясь через окно, покрывается серостью и запахом лекарств.

– Миссис Стоун, добрый день, – поздоровалась Рэйвен с дежурной сестрой.

– Добрый день, мисс Кроу, – приветливо покивала та.

С Кроу все обычно старались вести себя приветливо. Никто не хотел пойти путём, которым недавно отправился ректор – вон.

– Можно навестить брата?

– Конечно. Он в третьей палате.

Коридор заполнял сумрак, отовсюду тянуло некротический энергией. Может быть больницы, как и водоёмы, связаны с собой невидимыми тоннелями? Иначе как объяснить такое скопления негатива в месте, где никто никогда не умирал?

Очаровательный медперсонал не придумал ничего лучшего, как положить соперников в одну палату. Ну, а что такого? Наверное, в воспитательных целях? Или чтобы вид друг друга вызывал в соперниках дополнительные страдания?

– Привет, парни! – с лучезарной улыбкой приветствовала их Рэйвен. – Как ваши страдашки?

– Рэйвен! – расплылся в улыбке Айзек.

Если его не знать, ну, не улыбка – само светлейшее обаяние. Но Рэйвен-то его знала и понимала, что настоящей радости он не испытывает. А обаяние Айзека от рождения тёмное, как и весь его род.

Брат не улыбнулся, лишь взгляд его просветлел.

– Привет, сестрёнка.

Рэйвен заметила, что грудь Айзека перетянула бинтами. Наверное, рёбра сломал?

Руан выглядел бледнее, вокруг губ аж синева залегла. Ему явно досталось больше.

– Ну, бойцы? – не выказывая клокотавших в её груди чувств, она села на стуль, подарив улыбку сначала одному, потому другому. – Удовлетворены?

– Более или менее.

Руан старался не шевелиться. Видимо, движения причиняли ему боль.

– Отец заявил, что никогда не при каких обстоятельствах не желает слышать об Илии. Это значит, что ваша свадьба расстроена, – радостно сообщила Рэйвен, радуясь тому, как светлеет лицо брата.

– Чудесная новость. Значит, оно того стоило.

– Надеюсь, вы не специально всё это подстроили?

– Да ты что?

– С ума сошла?

Возмутились оба в один голос.

Рэйвен сложила два и два и решила, что исключать подобную подставу нельзя. Айзек и Руан слишком долго дружили, и оба завзятые юбочники. Айзек вполне мог оказать другу услугу, а Руан – заранее просчитать, что Рэйвен устроит скандал.

Отец Айзека не Уорлок, он не станет неволить сына. Так что в луже только Иллия. Но той самой думать головой надо было, а не другим местом.

Рэйвен решила, что парни вполне могли разыграть эту интригу. Так же, как вполне могло случиться, что никакой интриги вовсе не было, и всё в действительности именно так, как выглядит. Никакого закулисья – всё на первом плане.

– Отец зол на тебя. Он считает, что глупо было устраивать дуэль, – поделилась Рэйвен.

– Твой отец прав, как всегда, – лениво протянул со своей кровати Айзек. – Я говорил то же. Но твой брат жаждал крови за оскорбление чести своей невесты.

– Не начинай, – фыркнул Руан. – И, к слову, не за оскорбление чести невесты, а за оскорбление меня. Мог бы найти кого-нибудь другого? Илия не так уж и не неотразима.

– Задело, что после тебя она ко мне притащилась? – засмеялся Айзек. – Сравнить, наверное, хотела?

– Да прекратите вы уже! – велела Рэйвен. – Иначе позову кого-нибудь и велю развести вас по разным палатам. Вы же так друг друга точно доконаете.

– Уж выживем как-нибудь, – подмигнул ей Айзек.

– Сделайте одолжение, – фыркнула она в ответ. – Особенно ты, – взяла она за руку брата и ласково сжала его прохладные пальцы.

– О! Я сейчас расплачусь! Какая трогательная сестринская забота! Жаль, здесь мало зрителей. Но я оценил.

– Мы вне себя от счастья, – одёрнул его Руан.

И голос его в этот момент удивительно напоминал отцовский. Был такой же надменный и ледяной.

– Что нового в Академии слышно? – с ленцой протянул брат, меняя тему.

Айзек потянулся к столу и, подхватив длинными, цепкими пальцами сочное круглое яблоко с хрустом его надкусил.

– Сняли с поста мистера Рейвуда, – поделилась сенсацией Рэйвен.

– Да ты что? – на сей раз изумление Айзека было искренним. – Кто теперь вместо него?

– Не знаю. Вам неинтересно за что он слетел с должности? Кто именно в этом виноват?

Руан выдохнул:

– Судя по тому, что ты спрашиваешь, это случилось из-за нас? Что ж? Значит, мне удалось не только самому избавиться от нежеланной невесты, но и избавить Академию от этого бесполезного и неинтересного индюка. Где мои дифирамбы?

Айзек громко зааплодировал.

– Да кругом вы молодцы, как не поверни, – насмешливо засмеялась Рэйвен.

Она заметила, что особенного напряжения между парнями нет и в общем и целом атмосфера дружелюбная.

Поболтав с ними о том, о сём и ни о чём ещё с четверть часа, она покинула лазарет счастливая и довольная.

Казалось, жизнь начала налаживаться. Всё снова пошло в гору. Проблемы с братом, его личной жизнью и её последствиями остались позади. Теперь можно было вновь озаботиться собственной.

Рэйвен собиралась встретиться с Хэйлом, ей не терпелось поговорить с ним. Она нарочно несколько раз задерживалась в тех местах, где они обычно сталкивались, но – безрезультатно.

«Может быть, он и меня старается избегать. На этот раз, чтобы не огорчить свою деревенщину Эмили?», – подумалось с обидой.

Когда из-за выдуманной обиды Рэйвен уже собралась разозлиться всерьёз и надолго, один из посыльных принёс послание – розовый конверт на чёрном глянцевом подносе. А рядом, в высокой прозрачной узкой вазе – белая нежная орхидея, символ чистой любви и страстного желания.

Рэйвен тонким ножиком вскрыла печать.

Неровным, косым и резким, но в тоже время хорошо различимым подчерком было написано:

«В последнее время у нас всё меньше поводов побыть вместе. Не знаю, как ты, а я скучаю по возможности чаще видеться. Наше время почти полностью посвящено учёбе, друзьям или родственникам, на нас самих его не остаётся.

Считаю это несправедливым. Мы так мало знакомы и каждый раз наши разговоры вертятся вокруг решения очередной проблемы, а сердцу и душе так хочется романтики.

Приглашаю тебя на свидание. Всё, что тебе нужно сделать, активировать письмо как порт-ключ. Кодовое слово «любовь».

Жду тебя в десять вечера.

Рэйвен с лёгким волнением взглянула на часы. Стрелки показывали начало пятого. Достаточно времени, чтобы достойно подготовиться.

Любовное свидание! Какая девушка о них не мечтает? И хотя странно сначала выйти замуж, а уже потом пойти на свидание к мужу, всё равно – здорово!

Эта ночь должна стать особенной. Решающей. Хотелось, чтобы это была именно любовь, а не инициация.

Рэйвен мечтала быть обольстительной, желанной, любимой, прекрасной и единственной.

Как любая нормальная девушка, она распотрошила гардероб и принялась тщательно перебирать наряды.

Большая часть одежды отпадала сама собой сразу. Слишком претенциозно и вычурно для такого парня, как Хэйл. Все эти кринолины, тонкие кисейные и ещё более тонкие шелковые и атласные платья были ни к чему.

Рэйвен остановила выбор на пышной, темно-алой юбке, перехватив её широким поясом со шнуровкой, плотно охватывающим тонкую талию на манер корсета. Бархатный мягкий лиф шнуровался поверх белой и тонкой, как пена, блузки.

Волосы Рэйвен оставила свободно струиться по плечам. Они были главным её украшением – золото, подаренное самой природой.

Бросив последний взгляд в зеркало, Рэйвен осталась собой довольна. Гладкая кожа, сверкающие глаза, ослепительная улыбка – роза, да и только! Кто останется равнодушным?

Осталось только вынуть тонкий лист из конверта и дунуть на него так, словно сдуваешь золотистую пыльцу фей.

Ах, да! Ещё мягко прошептать, словно целуя воздух: «Люблю».

Будто чья-то гигантская рука сдёрнула занавеску, меняя декорации. Только что Рэйвен стояла у себя в комнате и вот уже перенеслась на берег моря. Плещущие, набегающая одна на другую, волны, искрились, отражая закатывающееся за горизонт солнце.

Золотым было всё – океан, полоска песочного пляжа, вершины гор, на которых догорал закат, разлетающиеся от порывов ветра волосы Рэйвен.

Летящий со стороны океана бриз был нежным и лёгким, он горячил и вместе с тем остужал кожу.

Уши заполнял мягкий шёпот волн прибоя:

Обернувшись, она увидела приближающегося к ней Хэйла. Он улыбался, что само по себе было редкостным подарком.

Всё напоминало сон, казалось нереальным по красоте, по атмосфере. Словно в реальность воплотились сокровенные сны или грёзы – море, закат, бриз, аккомпанемент волн.

Реально ли всё это или просто качественно сплетённая иллюзия? Какая разница? Иногда способность верить в иллюзию становится талантом.

Рэйвен вложила руки в раскрытые ладони позволяя Хэйлу притянуть её к себе. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Трудно разобрать, отчего – от влюблённости или от страха?

Хэйл, со свойственной ему чуткостью, сразу почувствовал перемену в её настроении:

– Что-то не так? Тебе не нравится?

– Море? Конечно, нравится. А оно настоящее?

Хэйл лукаво усмехнулся?

– А ты как думаешь?

– Кажется качественной иллюзией.

– Ну, не всё здесь обман зрения. Я, например, вполне настоящий. И вода, хоть она и не океан, тоже.

– Будь я преподом, поставила бы тебе «блестяще». Иллюзия безупречна. Расхождения с реальностью нет.

– Но ты же фальшь сразу учуяла? Значит, не так уж блестяще.

– Чувствовать фальшь мой врождённый талант. Я это делаю интуитивно. К слову, где мы на самом деле?

– У меня в лаборатории.

Рэйвен огляделась ещё раз. Пейзаж выглядел таким настоящим и реальным, что, даже зная правду, поверить ей было сложно.

– Можно убрать иллюзию?

– Конечно.

Обойдя Рэйвен со спины, Хэйл прикрыл ей глаза ладонью, окутывая теплом собственного тела.

Когда он убрал свои руки от её глаз, Рэйвен обнаружила, что стоит в центре огромного фонтана, на дне чудом остающейся сухой, чаши. Вода циркулировала со всех сторон, поднимаясь вверх и опадая вниз. Между двумя потоками светились алмазами десятки, а может быть, и сотни магических звёздочек.

– Как красиво! – сорвалось с губ.

И это была чистая правда.

«Он, как и я, понял, что вода создаёт преграду для сил дракона», – с одобрением подумала Рэйвен. – А может быть, ему просто отец поведал эту тайну».

– Рад, что тебе нравится.

Тонкие, сильные пальцы мягко массировали мышцы на спине девушки, иногда касаясь нежной кожи на её тонкой шее. Рэйвен почувствовала, что расслабляется и уже готова замурчать, словно огромная кошка, разогревшаяся на солнышке.

Ладони Хэйла медленно скользили от её плеча к кисти, дразня ожиданием.

Губы у Хэйла, когда он прижался ими к мягко бьющейся на шее вене, были обжигающе горячими. От них, словно от ожога, по телу Рэйвен мягко потёк огонь, едва-едва знакомый, и всё же желанный.

«Не думать! – приказала она самой себе. – Не думать ни о ком, ни о чём! Особенно о драконе. Чувствовать, слышать, дышать. Но не думать».

Его ладони приподняли её упругую грудь, наполняясь ими как спелыми плодами. Тонкая ткань белой блузки и бюстгальтера, почти не препятствовали тактильным ощущениям, но Рэйвен всё равно хотелось от них освободиться. Её кожа жаждала ласки.

На мгновение она в нерешительности застыла в его руках, словно безвольная кукла. Потом повернулась лицом.

Рэйвен была готова перешагнуть рубеж. Она хотела этого.

Как не старалась она вспомнить их первую ночь, в памяти держались лишь обрывки. Будто всё было не с ней было. Будто она всё ещё оставалась девственницей.

Хэйл тоже нервничал. Его волнение выдавали бисеринки пота, покрывающие кожу и взмокшая чёлка, упрямо спадающая на глаза.

Повинуясь порыву, Рэйвен потянулась к нему, убирая его влажные от пота волосы со лба, словно успокаивая.

Быстро, как змея, он схватил её за запястье и притянул ближе.

– Что ты делаешь?

– А ты как думаешь?

Их дыхание смешивалось в одно.

Хэйл насмешливо изогнул бровь:

– Мы с тобой женаты больше месяца, а стесняемся даже поцеловаться?

– Долгое воздержание никому не идёт на пользу.

– К поцелуям мы ещё вернёмся, но начать я хочу вот с этого, – ладонь Хэйла разжалась и перед глазами Рэйвен сверкнуло что-то блестящее – кольцо с крупным алмазом.

– В нашем мире принято невестам в знак искренности чувств и серьёзности намерений дарить обручальные кольца. На нашу свадьбу я не подарил тебе ничего. Прими это кольцо сейчас.

Он с осторожностью, словно рука Рэйвен была из тонкого фарфора, надел свой подарок на безымянный палец её левой руки.

Рэйвен была ошеломлена и тронута. Она осторожно прикоснулась к украшению, погладив гладкий прохладный металл.

– Спасибо.

– Я принял то, что отрицал. Я действительно хочу быть твоим мужем. Какое блаженство знать, что ты принадлежишь мне, – Хэйл нежно провёл кончиками пальцев по щеке Рэйвен. – Принадлежишь не только по закону, но и по собственному желанию. Не стану отрицать, ты успела за считанные дни завладеть моим сердцем. Ты так много значишь для меня, Рэйвен. Я люблю тебя.

Они стояли рядом, тяжело дыша, болезненно-остро ощущая каждое движение друг друга.

Возбуждение и страх смешивались в душе Рэйвен в причудливый коктейль, заставляя задыхаться от предвкушения. Его лицо словно парило в полумраке в нескольких дюймах.

И она сама потянулась к нему, коснувшись его губ своими губами.

Он откликнулся моментально.

Это повторялось всякий раз, как они целовались. Случилось и в этот.

Это было даже не столько желание, сколько энергия, омывающая тело волнами. Внутри будто распускался тугой бутон, пронизывая всё тело теплом и трепетом. Это чувство ширилось и росло и, казалось, самого тела уже мало для такой всепоглощающей силы.

Рэйвен зарывалась пальцами в чёрные, густые волосы Хэйла.

Лицо его горело, тоже почти светилось. Он никогда ещё не был так красив.

И подумать только, как это ещё совсем недавно Рэйвен считала его непривлекательным?

Закрыла глаза, откинув голову, она подставляла шею под его поцелуи.

Рэйвен хотела быть неторопливой и нежной. Хотела насладиться моментом открытия новых граней любви, но нечто, пробуждающееся в ней, хищное и нетерпеливое, заставляло действовать совсем иначе.

Она сгорала от нетерпения и таяла от томления, когда Хэйл прижимал её к себе.

Когда его руки забрались под её алые, пышные юбки, а ладони плавно заскользили по гладким бёдрам, коснувшись влажного, саднящего от желания лона, она не смогла сдержать жадного, гортанного стона.

Чем глубже скользили его пальцы внутрь её тела, тем приятнее становились ощущения и острее – её жажда.

Рэйвен двигалась ему навстречу, теряя и обретая себя заново.

Когда и как возникла кровать, она не отследила. В мире магии предметы легко возникают и исчезают.

Хэйл раздвинул её ноги, обхватив за талию. Приподнял, заставляя выгнуться себе навстречу. Очередной поцелуй заглушил вскрик, когда он лёг между её бёдер, толкнулся вперёд и замер, вопрошающе глядя в глаза.

Рэйвен, как лиана, обвилась вокруг его тела, обхватывая руками и ногами, словно намереваясь заставить никогда не уходить.

Поначалу он двигался медленно, но вскоре движения сделались грубыми и неистовыми. Кожа Рэйвен покрывалась синяками, а губы – укусами, но и Хэйл терпел не меньший ущерб. Острые ногти Рэйвен оставляли на его спине царапины и полумесяцы.

Они оба дрожали, захваченные удовольствием, омывавших их в тот момент, когда Хэйл делал последние рывки. Обессиленно вытягиваясь на простынях, Рэйвен притянула его к себе, прислушиваясь к шелесту воды, продолжающей кружиться вверх-вниз.

Хэйл, приподняв голову, выжидающе поглядев на неё.

Рэйвен безотчётно потянулась за ним и Хэйл, улыбаясь, вернулся в её объятия.

И это было последнее, что Рэйвен помнила чётко и ясно. Словно огромная чёрная тень шустрой змеёй проскользнула между ней и ним и свет погас.

Разум ещё пытался зацепиться за шелест падающей воды, но не преуспел. Утонул в странных звуках, похожих на птичий клёкот.

А потом навалились тишина и мрак.

Придя в себя, Рэйвен не могла понять, где находится. Вспомнить ничего не получалось, в голове стоял шум и царил полнейший кавардак. Как будто мысли в тяжёлое пуховое одеяло завернули.

Она взволнованно осмотрелась по сторонам. Три кровати, пышные занавески на окнах в человеческий рост, богатый ковёр на полу устилал собой всё помещение.

Всё в сдержанных, золотисто-зелёных тонах. Всё до боли знакомое.

«Это наша комната в Академии», – поняла Рэйвен, проводя рукой по лбу, будто стряхивая с лица паутину. Словно этот простой жест мог ей чем-то помочь.

Память по-прежнему не спешила возвращаться. Нет, она помнила кто она, где находится, но вот последние часы, словно разбитые осколки, никак не желали склеиваться в общий пазл.

Судя по всему, было очень поздно. Но где же Розамунда и Анна? Почему их в спальне нет? Девушки ведь не из тех, кто задерживается в коридорах академии после отбоя.

Рэйвен чувствовала, как отчаянными толчками бьётся в груди сердце.

Отчего-то было очень страшно. Так страшно, что холодели руки.

Она осторожно спустила с кровати ноги. Ужас продолжал накатывать вместе с волнами дурноты и головокружения. Представлялось, как из-под кровати сейчас выползет холодная чёрная рука и обовьётся вокруг щиколотки.

Мысленно она потянулась к светильникам, работающим в режиме ночника, заставив их засветиться ярче. Лучше, правда, от этого не стало. Комната при ярком свете выглядела ещё более пустой и зловещей.

«Да что же это такое? Почему всё вокруг походит на кошмар?», – подумала Рэйвен.

Она не помнила, как вернулась в спальню, не помнила, откуда. Напрягая память, попыталась нащупать исходную точку, что могла бы стать отправной. Ощущения были такие, будто она стоит на быстро вращающейся платформе и всё вокруг пестрит цветами и красками, но образ не складывался. Однако упорства Рэйвен было не занимать и, раз за разом она, словно увязая в трясине, продиралась сквозь туман, окутывающий её воспоминания.

Наконец что-то стало наклёвываться.

Отец уволил ректора – это не могло её напугать.

Сцена в длинном коридоре, где Айзек поимел невесту её брата. Неприятный, но не пугающий осадок.

Дуэль Руана и Айзека?.. Вроде как страшно, но сердце или подсознание утверждали – не то.

Дальше была сплошная мешанина: запах цветов, оранжерея, что-то розовое, плеск воды.

Она была с Хэйлом и всё было чудесно – чудесно настолько, чтобы высвободить её темную сущность, тень.

Вот оно! И – о чём они только думали?!

Рэйвен не верила, что в ней может жить действительно что-то опасное. Всё это было для неё нечто вроде игры – опасной и интересной игры с огнём.

Ещё она, всегда привыкшая полагаться на кого-то более сильного и смелого, ловкого и разумного, по привычке переложила ответственность на Хэйла. Думала, он подстрахуется. Ведь отец, по её мнению, должен был успеть дать Хэйлу ценные рекомендации?

Может, Рэйвен зря волнуется?

Хотелось сорваться и бегом бежать в лабораторию. Убедиться, что с Хэйлом всё в порядке, что он не ранен.

В то же время страх узнать, что всё совсем наоборот, парализовал. К ногам будто привязали пудовые гири, Рэйвен с трудом передвигала их.

Как она оказалась в спальне? Кто-то принёс её сюда? Кто открыл окно, чтобы впустить свежий воздух?

Снова в голове щёлкнуло: никто не приносил. И никто не открывал. Она сама сделала это. Дракон в неё сам вернулся на место, которое считал своим логовом.

Толкнув дверь, Рэйвен вышла в тихий и тёмный коридор. Её накрыло неприятным чувством дежавю. Словно всё это уже когда-то было? Лестницы, утопающие во мраке. Темнота, полная затихающий шепотов.

И ужас, таившийся вдалеке.

Рэйвен почти бегом ринулась вперёд и на лестнице почти упала в руки Айзека.

Это у неё делается дурной традицией.

– Рэйвен? – он обнял её с неожиданной, несвойственной, шокирующей нежностью. – Я нигде не мог тебя отыскать! Ты в порядке? Не ранена?

Рэйвен помотала головой.

Она несколько раз пыталась сказать, но слова застревали в горле: «Почему я должна быть ранена?».

– Никто толком не знает, что случилось, но какое-то чудовище совершило нападение на студентов.

Рэйвен чувствовала, как в организме происходят странные метаморфозы. Только что кровь бешено струилась по венам и артериям, а сейчас словно остановилась в один миг. Тело сделалось ватным.

– Кто-то пострадал? – с трудом выговаривая слова спросила она.

– Конечно! Иначе о нападениях вообще не стоило говорить.

Айзек как всегда был безжалостен в своей прямоте.

– Но неужели ты так ничего и не слышала? Все ж орали, как на пожаре?

– Я была в своей комнате. А ты почему ушёл из лазарета?

– Я же сказал, – с раздражением повторил Айзек, – на нас напали! Тут визжали так, словно сам ад разверзся и к нам в Академию доставили парочку свеженьких демонов. И мёртвый бы поднялся.

– Где Руан?

Айзек как-то подозрительно быстро отвёл глаза.

– С Руаном всё нормально?! – заорала Рэйвен, хватая Айзека за руку.

– Да в порядке с ним всё! Он сейчас с Илией. Вот ей не повезло.

Рэйвен замерла, глядя на парня огромными от ужаса глазами.

– Илияю… пострадала?

– Монстр напал прямо на неё так, словно заранее наметил себе жертву.

– Монстр?.. – почти беззвучно выдохнула Рэйвен.

Айзек пожал плечами:

– Те, кто его видел, описывали как дракона. Только это, конечно, полный бред. Скорее всего качественно сработанная иллюзия. Ни один дракон, – оборотень, или, тем более, настоящий, – не смог бы миновать выставленную вокруг защиту. Это нереально.

Сникнув, словно побитая собачка, Рэйвен попыталась шагнуть вперёд, но Айзек заступил ей дорогу.

– Куда ты собралась?

– Хочу пойти к брату, к подругам.

– Не стоит.

– Потому. Тебе не стоит на это смотреть. Правда, Рэйв. Просто поверь мне – не стоит.

– Дай пройти!

– Рэйвен!..

Отпихнув его, она побежала вперёд, задыхаясь от скорости и дурных предчувствий. В глаза бросились широко распахнутые двери обеденного зала и обилие людей в медицинской униформе.

На белом мраморе полов кровяные потёки смотрелись особенно ярко.

Подтёки были и на белых столах. И на стенах. Словно огромный хищный зверь, ворвавшись внутрь, устроил пиршество, не отказывая себе ни в чём.

Ноги Рэйвен отказались держать, когда она увидела несколько тёмных мешков, аккуратно сложенных у стены. Очень характерные пакеты. В любых мирах в такие складывают тела.

Сотрудники из Департамента уже опрашивали свидетелей. Ещё им подавали чашки с успокоительным и зачем-то кутали в тёплые одеяла.

– Я не в шоке и прекрасно помню, что произошло. И я отдаю себе отчёт в том, что говорю. На нас напал самый настоящий дракон!

– Но вы же понимаете, это невозможно?

– Да плевала я, господин офицер, на то, что возможно! Я видела его собственными глазами! Эта тварь не сожрала меня только чудом.

В голосе Эми Кантри звучала неподдельная, горячая злость.

– Это был дракон!

– Но каким образом дракон мог попасть на территорию академии?

– Это вы и должны это узнать. Узнать и найти тварь, убившую сегодня троих и ранившую ещё несколько десятков.

Рэйвен хотелось раствориться где-нибудь. Перестать быть. Этого не должно было случиться.

Пострадали люди – почему? Ведь маги не обыватели из мира Хэйла! Они должны были хоть как-то ей противостоять! Должны были защититься!

Валялась оплавившаяся мебель. Мокрыми тёмными лужицами блестела на полу вода и темнела кровь.

Если она пришла сюда, значит… боже правый, что же с Хэйлом?!

Страх за любимого вывел Рэйвен из ступора. Она побежала к лестнице, уводящей в подвальные помещения, в лабораторию.

Надежда на то, что всё может закончиться хорошо, умерла практически сразу – от лестницы остался обугленный остов, стена раскурочена взрывом почти полностью.

Один из офицеров направился в сторону Рэйвен сразу, стоило ей появиться. Он что-то говорил, но Рэйвен его не слышала. И слушать не собиралась.

Когда он попытался заступить дорогу просто отшвырнула в сторону, будто котёнка.

Трое мужчин, стоя в стороне, разговаривали между собой.

Один попытался окликнуть Рэйвен:

– Девушка, туда нельзя!

Но Рэйвен вбежала в лабораторию Хэйла.

Вернее, в то, что от неё осталось. Всё было искорёженно и измято, валяющееся на полу железо походило на изжёванную траву.

Повсюду осколки и вода.

– Рэйвен! – чья-то рука жёстко ухватила за предплечье. – Рэйвен! Не ходи туда!

В длинном белом плаще, с распущенные волосы, высокий, стройный и вечно юный – её отец.

Он знал, что так будет!

Он всё подстроил, потому и решил устранить ректора, чтобы тот не помешал.

– Пусти меня!

– Рэйвен, не ходи.

– Пусти меня к нему!

– Тебе лучше его таким не видеть…

– Пусти!!!

Она сразу поняла, что всё очень плохо. Живые никогда не выглядят поломанными, словно куклы.

– Это я убила его.

– Нет! – мотнул головой отец. – Твоей вины в случившемся нет.

Рэйвен не хотела слышать отца. Не сейчас, а лучше – никогда.

Она тоже была сломанной куклой – сломанной ещё до рождения. Как жить, зная, что ты чудовище? Чудовище, убивающее людей.

Он сделал это с ней. Её отец. Его извращённая страсть так изуродовала её магию.

– Рэйвен, послушай меня! Послушай!

Схватив за плечи, Уорлок тряхнул её за плечи, стараясь вытащить их шоковой апатии.

– Это не конец. Я верну его тебе. Я смогу. Я уже делал это и сделаю ради тебя снова. Да ради тебя я небеса обрушу на землю, если понадобится!

Рэйвен опустилась рядом с Хэйлом. Судя по всему, он не пытался остановить её, боясь навредить. Если бы он мог! Драконья чешуя самая прочная броня в мире. Не говоря уже о магии.

У Хэйла с самого начала не было против неё шанса.

Почему она позволила случиться всему этому? Почему не отнеслась ко всему серьёзней?

Рука Хэйла была ещё гибкой, но уже остыла.

Тень отца упала к её ногам:

– Я верну его тебе. Обещаю.

К ним подошёл капитан из отряда дознавателей.

– Лорд Кроу? – коротко приветствовал он. – Могу я задать вам пару вопросов?

– Не можете, – с леденящим холодом в голосе процедил сквозь зубы Уорлок. – У меня нет на них времени.

– Вынужден настаивать.

Уорлок, не отвечая, сделал знак двум фигурам в балахонах, чьи лица закрывали чёрные капюшоны, забрать тело Хэйла.

– Что вы делаете?! Вы не можете забрать с собой улику! – возмутился капитан.

Уорлок глянул на него свысока:

– Я могу всё, если захочу. А в данный момент я хочу забрать с собой моего зятя. И даже не думайте вставать на пути у меня, господин дознаватель. Не испытывайте моего терпения. Оно не безгранично.

– Ваш зять мёртв. Наша обязанность выяснить, как это случилось.

– Мой зять не мёртв, и мы сумеем привести его в чувства.

– Если вы намерены вновь проводить ваши мерзкие, запрещённые ритуалы, я выведу вас на чистую воду!

– Сомневаюсь, – протянул Уорлок. – И, если продолжите говорить со мной в подобном тоне, у вас могут быть неприятности.

– Вы мне угрожаете?! – задохнулся от возмущения представитель закона.

– Предупреждаю. Ваш Департамент не справился с работой, вы обязаны обеспечить полную защиту студентам в Академии, но мой зять прямое доказательство тому, что вам это не по плечу. Поэтому, до выяснения всех обстоятельств я заберу отсюда моих детей.

– Вы не имеете права! Пока идёт следствие, никто не покинет стен Академии.

– Вы так думаете? Ну-ну. Оставлю вас в этом приятном убеждении. Витон! – небрежно бросил Уорлок через плечо своему верному камердинеру. – Где Руан? Почему его до сих пор нет?

– Он со своей невестой, сэр.

– У моего сына нет невесты. Передай ему, что он немедленно нужен мне здесь. Сейчас же, без промедления. Дорогая моя, – обратился отец к Рэйвен. – Посмотри на меня?

Рэйвен посмотрела.

– Мы сейчас вернёмся домой и, как я и обещал, всё будет хорошо. Доверься мне. Я предусмотрел возможность подобного такого исхода и подготовился к нему.

Надежда слабо шевельнула крыльями в сердце Рэйвен, словно во мраке мелькнул дрожащий лучик света.

Уорлок слыл одним их сильнейших некромантом в мире. Его боялись так же и потому, что, по слухам, он умел улавливать души даже после смерти. Возможно, он и сумеет воскресить Хэйла? Потому что, чтобы он там не говорил дознавателям, Хэйл был мёртв, в этом сомневаться не приходилось.

Капитан не отставал от отца, пытаясь что-то то ли объяснить, то ли потребовать.

Тем временем две фигуры, затянутые в чёрное, положили тело Хэйла на носилки, укрыв саваном. Кто-то из служащих пытался помешать отцовским слугам, но с тем же успехом они могли противостоять ходячим автоматам.

– Рэйвен! – брат с порога бросился к ней с объятиями. – Слава богу, ты цела! Как всё началось, я искал тебя, но нигде не мог найти. Уже готов был предположить худшее.

Руан выглядел осунувшимся. На рубашки кровоподтёки – то ли бинты протекли, то ли чужая кровь.

Её тут всюду было в избытке.

– Илия жива? – Рэйвен сама подивилась тому, как безлико, без всяких эмоций звучал её голос.

– Жива, – охотно откликнулся Руан. – Но ранена.

– Насколько серьёзно?

– Тварь чуть её не растерзала… эй! – Руан вовремя успел подхватить сестру, у которой от такого извести подкосились ноги. – Я же сказал, она жива. Всё будет хорохо.

– Как может быть хорошо, Руан, если…

Проследив за взглядом Рэйвен, Руан увидел носилки и безликих, мрачными тенями, застывших рядом.

Голос брата сочился сочувствием.

Брату повезло, он ведь не знал, что такое настоящий кошмар. Истинный кошмар знать, что чудовище, которое все ищут – это ты. Что это ты убивал друзей и врагов, ты растерзал любимого. Ещё ужаснее понимать, что это только начало и всё может повториться.

Кошмар знать, что ты не только не контролируешь – даже вспомнить ничего не можешь.

– Руан? – кивком поприветствовал отец сына. – Отлично, что не заставил себя ждать. Мы возвращаемся домой.

– Но я не давал разрешения! – снова возопил капитан. – Вы, похоже, совершенно не слушаете меня?

– Вы удивительно наблюдательны, – с сарказмом фыркнул лорд Кроу. – И вы правы – я вас не слушаю. Пока не буду уверен в безопасности моих детей, ноги их в Академии не будет. А сейчас вынужден откланяться.

– Я же сказал…

– Вы мне надоели.

Уорлок щелчком пальцев активизировал заклятие обездвиживания и ноги капитана приросли к полу. Он застыл столбом.

– Так гораздо лучше, – удовлетворённо кивнул Уорлок и активизировал следующий аркан.

Перед Рэйвен с братом из ничего выросла арка портала.

Безликие с носилками вошли в образовавшийся пространственный проём первыми. Руан и Рэйвен последовали за ними. Уорлок замкнул шествие.

Они переместились в отцовскую лабораторию, где Рэйвен никогда раньше не была. Сюда никого не пускали, это было личное пространство отца. В любое другое время она бы с удовольствием всё тут обстоятельно рассмотрела, но не сейчас.

– Положите тело в центр пентаграммы, – велел Уорлок безликим слугам. – Руан, уведи сестру.

– Отец, я хочу остаться! – умоляла Рэйвен.

Уорлок ответил не допускающим пререканий тоном:

– У меня нет времени спорить. Счёт идёт на минуты. Я должен сосредоточиться на другом. Руан! Что столбом стоишь? Делай, что приказано!

Рэйвен, больше не противясь, позволила брату себя увести. Высокие двустворчатые двери захлопнулись за их спинами.

– Что происходит? – спросил Руан. – Зачем отец вытащил нас из Академии? С каких это пор он стал таким чувствительным и осторожным?

Рэйвен словно не слышала его вопросов. Её занимало совсем другое.

– Ты когда-нибудь слышал о возвращении мёртвых к жизни? – спросила она.

Руан кивнул:

– Слышал. Отец пару раз на моей памяти осуществлял эту страшную магию. Но это слишком рискованно. Вместо одного существа можно вернуть с того света другое, а то и вовсе демонов в тело затянуть.

– Не говори мне ни о чём плохом! – испуганно попросила Рэйвен.

Она поспешила уйти от брата, которому не терпелось рассказать в подробностях про нападение монстра. А у Рэйвен не было ни сил, ни желания его выслушивать. Она чувствовала себя также, как чувствует себя всякий любящий человек во время операции, от которой зависит жизнь или смерть любимого. Невозможно ничем заниматься, невозможно думать ни о чём, никак не отвлечьcя. Все мысли только об одном – получится ли? Вытянут с того света дорогую душу?

А когда отступал страх за Хэйла, становилось ещё хуже.

Рэйвен не могла не задаваться вопросом – имеет ли она права жить дальше? Та тварь, её второе я, что она не контролирует, может очнуться в любой момент. В любой момент набросится на новую жертву. Знать это и ничего не предпринимать, разве не преступление? Разве поступать так порядочно?

Ну а что – порядочно? Покончить с собой? Может быть, кто-то и счёл бы подобное выходом, но Рэйвен никогда не была склонна к саморазрушению. Она любила себя. Да и почему она должна уйти? Она так любит жизнь и по большому счёту ни в чем не виновата? Она не хотела, не хочет никому навредить, но она хочет жить. Даже сейчас, когда всё плохо.

Причинить себе боль? Отказаться от драгоценного дара жизни? Нет! К такой жертве Рэйвен была не готова.

Должен был быть другой выход. И его обязательно следует найти.

И снова мысли, как по кругу, вернулись к Хэйлу.

Сколько времени прошло? Что происходило там, за двустворчатыми, плотно запертыми дверями?

Наверное, Рэйвен так сильно погрузилась в мир своих мыслей и страданий, что выпала из реальности.

Её вернул в себя голос отца:

Вздрогнув, она сразу вскочила на ноги:

– Да?.. Хэйл, он?..

– Всё получилось. Можешь навестить его.

– Прямо сейчас. Только ненадолго, он очень слаб. Не стоит слишком утомлять его.

Судя по бескровному лицу отца, ему пришлось заплатить дорогую цену за обещание, данное дочери. Но есть то, что стоит любой цены – жизнь.

Странно и непривычной было видеть Хэйла в отцовском дворце, под пышным балдахином, на тонком атласном белье. Если в своём мире он выглядел неформалом, то здесь бескровное, тонкое, нервное лицо с птичьим острым профилем казалось принадлежащим переодетому принцу.

Тень от густых ресниц дрожала на щеках. Глаза окружали густые синеватые тени, всегда сопутствующие болезни и страданиям. Губы выглядели истончившимися и бескровными, а кожа была точно пергамент.

Но Хэйл дышал! Значит, был жив.

Рэйвен присела рядом, придвинув кресло к кровати.

Ресницы Хэйла задрожали, поднимаясь с явным усилием. Чёрные глаза с привычным уже выражением внимательного ожидания уставились на Рэйвен.

– Рэйвен? – голос его звучал слабо. – Ты… в порядке?

– Как видишь, – через силу улыбнулась она. – К сожалению, с тобой далеко не всё столь благополучно. Нет слов, чтобы передать, как мне жаль!

– Я знаю, – через силу улыбнулся он. – Нисколько не сомневаюсь, ты моему состоянию не рада. Кстати, где я?

Хэйл, в попытках оглядеться, постарался приподняться с подушек. Рэйвен тут же пресекла идею на корню, осторожно уложив его обратно.

– Ты во дворце моего отца.

– Зачем? Как я сюда попал?

– Ты помнишь, что случилось, Колд?

– Отлично помню.

Рэйвенд вздохнула:

– Тогда тебе повезло больше моего. Последнее, что помню я, это как мы были вместе, а очнулась я уже в нашей с Розамундой и Анной комнате. Я ничего не могла вспомнить, но в Академии были жертвы. Люди не просто пострадали – погибли. Ты… тоже был тяжело ранен.

– Удивительно, как я вообще остался жив, – с философским видом пожал плечами он. – Откровенно говоря, думал, пробил мой смертный час. Но в случившемся нет твоей вины.

Рэйвен, в отчаянии отвернувшись, через секунду почувствовала прикосновение сухой ладони к своей руке:

– Если бы я сделал всё правильно, как мы договаривались с твоим отцом, всё было бы иначе! Всё и должно было бы пройти иначе. Это я сплоховал.

– Я не понимаю, о чём ты?

– Рэйвен, мы же оба знаем, что свидание было не просто свиданием. Это был ритуал. Но я слишком увлёкся, слишком поверил в то, что всё хорошо. Всё и было хорошо, как заливные луга, скрывающие топи. Мне следовало больше доверять твоему отцу, однако я слишком боялся тебе навредить. Подумал, что лучше знаю…

– Что ты не сделал из того, что должен был?

– Я не активизировал аркан защиты. Всё было готово, я верил, что успею заставить его работать в любой момент. Аркан должен был действовать по принципу лассо, удерживая тебя или, вернее то, во что ты превратилась, на месте, при помощи сложных чар. Но слишком увлёкшись другими чарами, я так и не успел среагировать. Ты обратилась мгновенно. Обычным оборотням, я имею ввиду, не драконам, на это требуется вдвое, если не втрое больше времени. На нечто подобное я и рассчитывал. И – просчитался.

Рэйвен не глядела на него, представляя, как это могло быть.

– Я… я набросилась на тебя?

– Ты пыталась уйти, а напала только после того, как я встал на пути. Всё происходило так быстро – только что ты была просто ты, а потом… потом всё изменилось.

– На что это было похоже? Очень некрасиво? – добавила она смущённо, через паузу.

Хэйл растянул бледные, бескровные губы в улыбке:

– Разве ты можешь быть некрасивой? Это походило на… – Хэйл нахмурился, старательно подбирая правильные слова. – На внезапное воспламенение. Словно воздух вокруг тебя сам по себе загорелся, пламя взвилось столбом. Откровенно говоря, я даже испугался. Ужасно хотелось взять огнетушитель и прекратить всё разом, – усмехнулся он через силу. – В этом, наверное, вся разница между вами, прирождёнными волшебниками и такими, как я. В экстремальных ситуациях мы забываем про магию, и пытаемся решить проблемы подручными средствами.

– Но что может быть проще магии, Хэйл? Ладно, всё вокруг загорелось. А потом?

– Потом, словно Феникс из пепла над пламенем поднялся Дракон. Словно жар-птица, весь красно-золотистый, будто под кожей его текло пламя. Искры танцевали рядом с ним. Это было завораживающе прекрасно.

«Так прекрасно, что ты этого не пережил», – с неуместным сарказмом подумала про себя Рэйвен.

– Когда дракон раскинул крылья, он заполнил ими всё пространство. И только тут до меня дошло, что нужно действовать. Аркан я активизировал, но было уже слишком поздно. Одним из условий, что всё получится, была активизация защиты во время превращения, а не после.

– А есть разница?

– Сдерживающая магия завязана на человеческую сущность. Часть заклинания должна была удерживать дракона, а часть – человеческую ипостась. Когда же ты полностью перевоплотилась, любая магия была уже бессильна. У драконов, как известно, иммунитет к человеческой магии.

– Но ведь справлялись же как-то колдуны с драконами-метаморфами?

– Любое противостояние возможно только до тех пор, пока драконы сохраняют антропоморфную форму.

– Что? – не поняла Рэйвен.

– Пока они люди, а не драконы, – пояснил Хэйл. – Так что, когда ты перекинулась, я уже ничего не мог сделать. Я попытался, но ты просто стряхнула меня со своего пути, как собака блоху с хвоста.

Очередная кривая улыбка Хэйла выглядела такой измученной, что Рэйвен наконец-то вспомнила наказ отца не утомлять его слишком долгими разговорами. Почувствовав укол совести, что за один вечер чуть не угробила его дважды, Рэйвен с нежностью погладила его по руке:

– Ладно, не будем вспоминать этот кошмар. Что было, то было. Куда важнее, что будет. Постарайся заснуть. Тебе нужно набраться сил.

Хэйл не возражал. Сил у него действительно оставалось немного. Организм брал своё.

Стоило ему заснуть, в светильниках сам собой пригасился свет. Расплелись завязки, удерживающих пологи балдахина. Комната подстраивалась под запросы и удобства хозяина.

Дверь беззвучно распахнулась из густой темноты коридора отпочковалась фигура безликого.

В голове Рэйвен явственно прозвучал его немой голос:

– Госпожа, ваш отец просит нанести ему визит.

Она нашла его на открытой террасе второго этажа. Скрестив руки на груди, Уорлок наблюдал за мерцающими звёздами на ночном небе. В нём самом было нечто лунно-звёздное, ночное и блестящее. Слишком гладкая кожа, слишком светлые волосы, неестественно молодое лицо, не скрывающее истинного возраста.

Оказывается, так бывает. Даже без морщин уходящие годы, оставленный ими жизненный опыт обязательно отражается. Никогда не спутаешь юношу и бессмертного колдуна. Истончаются черты лица, холодеет взгляд, всю фигуру окутывает ореол властности.

– Поговорили? – не оборачиваясь, спросил Уорлок, разглядывая выплывающую на середину неба Ночную Фиалку – созвездие с яркими, как алмазы, звёздами.

Рэйвен подошла и встала рядом, положив руки на парапет, ограждающий террасу.

– Хэйл извинился за то, что обложался.

– Ему есть за что извиняться, – ровным голосом произнёс Уорлок. – Но его можно понять. Когда ты молод и у тебя есть сердце, легко поддаёшься соблазнам.

– Что можете знать о соблазнах вы, отец? Вы, никогда не поддающийся эмоциям

– Жизнь у всех складывается по-разному, дорогое моё дитя. Одни начинают её с полным сердцем, чтобы по капле, год за годом, терять веру в людей, способность любить их. Другие в начале пути смеются над любыми проявлениями эмоций, видя в них лишь слабость. Но избежать великой силы любви не дано никому.

– Вы считаете любовь слабостью, отец?

– Любовь сама по себе не слабость, напротив, величайшая сила, но она делает нас уязвимее. Когда ты один, ты думаешь лишь о себе, стараешься только ради себя, защищаешься сам. Если у тебя не выходит защититься, умирая, ты ни о ком не беспокоишься. Но когда смысл твоего существования переносится в иной центр – всё усложняется в разы. Ты уже не способен принимать решения по своему усмотрению, ты не имеешь право рисковать. В итоге ты не контролируешь ситуацию. И если ты на всё на это решаешься, ты либо очень сильный человек, либо – глупец.

– Как странно слышать от вас такие речи. Вы… вы любили мою мать, отец?

– Не уверен, что в этой истории уместны речи о любви. Я был палачом, она – жертвой. Пусть сильной, прекрасной, пусть грозной, но – жертвой. Я хотел твою мать во всех проявлениях этого слова. Но самое страстное желание – это ещё не любовь. Между палачом и жертвой любви быть не может. Возможно лишь месть и раскаяние.

– А вы раскаиваетесь в том, что сделали с ней?

Уорлок покачал головой:

– Раскаиваюсь? Не уверен. Раскаяться, значит, пожалеть о твоём существовании? Я не могу. Мне доставляет страдание твоя боль, Рэйв, меня пугает неизвестность, и то, что я ничем не могу тебе помочь. В ту область, что неизбежно открывается перед тобой, мне доступа нет, как нет у меня крыльев. Но о том, что все эти годы ты жила и дышала, росла рядом со мной, я не жалею ни мгновенье. Мне жаль, что твоей матери все эти годы пришлось тебя искать тебя, что это причиняло ей боль, но, если всё вернуть сначала, в тот далёкий день, когда я сделал первый шаг к осуществлению моего жестокого плана, я повторил бы всё сначала. Так можно ли говорить о раскаянии?

– Значит, моя мать не была любовью вашей жизни?

– Мне жаль тебя разочаровывать, но – нет. Женщины никогда не значили для меня много. Да что много? Они вообще для меня ничего не значили.

– Может быть, просто не встретили подходящую?

Уорлок окинул дочь взглядом, в котором снисходительность мешалась с жалостью:

– Ты сейчас озвучиваешь самую распространённую женскую ошибку, из-за которой так многие из вас страдают. Дело не в том, что мужчина не встретил «подходящую», как ты выразилась, женщину. Не потому он скачет по всем кроватям, меняя женщин, как перчатки. Дело в том, что мужчина просто такой, сам по себе. Ему не надо «подходящей». Его устраивает этот формат отношений. И какой бы умницей, красавицей, лапочкой и феей ты не была – ему плевать. Он меняться не собирается. И ничего с этим нельзя поделать.

Для меня в женщине важно было всегда, уж прости за прямоту, одно единственное место. Все другие достоинства выпадали из поля зрения. И всё же я бы погрешил против истины, если бы не сказал, что твоя мать не произвела на меня впечатления. Но ведь и женщиной в привычном смысле слова она не была. Она – дракон. Воплощение силы, свирепости, бессмертия. Всего того, что я так вожделел.

– Ты никогда не называл её имени? – тихо спросила Рэйвен.

– А сейчас скажешь мне, как звали мою мать?

– Нет. Не могу.

– Я его не знаю. Драконы не называют своего имени первым встречным. А уж своим мучителям и подавно. Это как-то связано с особенностями их магии. По драконьим правилам знать имя всё равно что знать истинную суть. Зная имя, один дракон может легко подчинить себе другого. Твоя мать никогда не говорила мне своего имени, да я, признаться, и не стремился его узнать. После рождения детёныша я вообще планировал убить её.

– Ты всегда знала кто я и что я такое, Рэйвен. Я не белый и не пушистый. Но всё же… даже у меня не поднялась рука на обессиленную родами женщину. Я знал, чем рискую, оставляя её в живых, и всё же поддался милосердию. Чему бесконечно рад.

– И я тоже, отец. Мне трудно было бы принять факт того, что вы убили её.

– Ну, тогда я не думал об этом. Не думал ни о чём из того, что так сильно захватывает меня теперь. Ты спросила, была ли твоя мать любовь моей жизни? Нет. Но она была предтечей, тем поворотным моментом, после которого ничто уже не бывает, как прежде. А любовь моей жизни, моя единственная и ненаглядная – это ты, Рэйвен. Моя дочь. Плоть от плоти моей и огненной искры, пылающей в теле твоей матери. Я гонялся за бессмертием, но получил куда больше – смысл жизни. Самое дорогое всегда является непрошено, незапланированно и внезапно.

Уорлок вздохнул и добавил:

– Когда я всё это затевал, подумать не мог, что настанет день, когда я готов буду отдать всё: столь трудным путём доставшееся могущество, богатство, бессмертие и даже саму жизнь за безопасность и счастье другого существа. Но такой день настал, Рэйвен. Пришло время заплатить по старым счетам.

– О чёс вы, отец?

– Вот об этом, – кивнул он на узкую полоску пока ещё лишь тлеющей у далёкого края горизонта, зари.

Сжимая изо всех сил поручень, Рэйвен широко распахнутыми глазами глядела на то, как из розовеющей дали двигалась, разрастаясь, тёмная точка.

Вокруг сделалось тихо-тихо. Словно всё замерло в предчувствии окончания старой истории о любви и ненависти, о противостоянии мужчины и женщины, некроманта и воплощении жизни и света.

Рассвет и закат, краткое время сумерек, когда день и ночь смешиваются причудливым коктейлем, взаимно проникая друг в друга. Время, похожее на ноль – обнуление прошлого и отсчёт нового настоящего.

– Отец! – в испуге прошептала Рэйвен, потрясённая страшной догадкой. – Но она же убьёт вас!

Ответа не последовало.

Зато сверху пролился огненный дождь.

Уорлок всегда отличался молниеносной реакцией. Только это его и спасло – он успел выставить щит.

Его и Рэйвен накрыло синим колпаком, по которому огонь растёкся, вместо того, чтобы поразить цель. Защитный купол обладал свойствами водной стихии, пламя не распространялось, а поглощалось щитом, правда и сам щит при этом истончался.

Повтори дракон атаку, неизвестно, чем бы всё завершилось. Весьма вероятно, что у Уорлока хватило бы сил отразить ещё пару огненных залпов, но не больше.

По счастью, дракон не спешил испепелить противника на месте. Первый залп был не больше, чем демонстрацией силы и ненависти.

Когда странное создание приблизилось, Рэйвен с трудом удержалась от того, чтобы не прикрыть глаза рукой. На дракона было больно смотреть, как и на солнце. Яркий и изящный, стремительный, словно росчерк пера, одновременно похожий на жар птицу и ужасающего ящера, он несколько раз хлопнул перепончатыми крыльями, перед тем, как в последний раз широко их раскрыть, надвигаясь на них неминуемой смертью.

Казалось, по когтистым наростам бегут огненные реки, расплавленное золото и вспыхивают кровавые блики.

Рэйвен ожидала, что в последний момент монстр все-таки сложит крылья. Но – нет! Они вспыхнули ярким огнём, рассыпавшись роем искр, истаявших в воздухе.

На месте чудовища, как в сказке, осталась красавица. Откровенно говоря – редкостная красавица. Рэйвен никогда таких не видела. Высокая, стройная, тонкая, в облаке развевающихся золотистых волос.

Лишь в глазах догорало алое пламя.

Едва коснувшись маленькими ступнями мраморных плит, великолепное чудовище стремительно набросилась на Урлока. Пальцы её венчали острые, орлиные когти. Легко представить, как такие легко, играючи, могут вспороть металл, разворотив его, будто консервную банку.

Что уж говорить о слабой человеческой плоти?

Уорлок не пытался сражаться – лишь уклонялся, выставляя блоки.

Ослепительный монстр двигался с нечеловеческой плавностью, ловкостью и быстротой. Его целью было не что иное, как уничтожение противника. Никакого диалога, слов о прощении или примирении.

Стремительная игра на полное поражение – ничто иное противницу Уорлока удовлетворить не могло.

Зрелище боя могло бы быть красивым, если бы от него не леденела кровь.

Уорлок действовал как настоящий джентльмен, что в данном случае вряд ли было уместно. Здесь не было никого, кто бы мог оценить подобное поведение.

Ненависть, копившаяся не один год, месть, вынашиваемая десятилетиями, помноженные на изящество и балетную точность движений – все смешалось в неподражаемый коктейль и было ослепительно, подобно фейерверку.

Всё происходило быстро. Очень быстро. Гораздо быстрее, чем об этом можно рассказать.

Несколько короткие мгновений и Уорлок, считавшийся неподражаемым бойцом среди равных, оказался повержен. Поставлен на колени перед великолепным и грозным противником.

Рука дракона в человеческом обличье легко пробила человеческую грудную клетку и Рэйвен сорвалась с места, заполняя тишину оглушительным криком:

Женщина застыла, прямая, как натянутая струна, почти вибрируя на высокой эмоциональной ноте. Огромные глаза, не вполне человеческие, с вытянутыми, как у рептилии, зрачками, не мигая уставились на неё.

Достаточно было и одного взгляда, чтобы понять – Рэйвен узнали. И это узнавание вызвало целую гамму чувств в груди незнакомки.

Рэйвен протянула к ней руки в немой мольбе:

– Прошу тебя, умоляю – не убивай! Пощади его!

Уорлок не пытался избежать того, что должно было произойти. Он безмолвно признавал за Драконом право казнить или миловать.

Невозможно было определить по тонкому, нечеловечески правильному лицу женщины куда качнутся весы – в сторону жизни или смерти?

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза – палач и жертва, мужчина и женщина, бывшие враги.

– Это она? – голос у незнакомки был благозвучный и нежный. – Моя дочь?

– Да, – с придыханием выдохнул Уорлок. – И ей нужна… твоя помощь.

– Поэтому ты позволил мне отыскать вас?

– Я ошибался, думая, что смогу во всем разобраться сам. Моя самонадеянность зиждилась на самообмане. Я считал, что найду способ решить все проблемы, но вынужден признать, что не только решить – не в состоянии проблему даже понять. Ты нужна своей дочери, я больше не в состоянии отрицать очевидного. Твою ненависть заслужил лишь я, но не она. Накажи меня, если хочешь, но ей – помоги.

– Нет, пожалуйста! – снова подалась вперёд Рэйвен, угадав по лицу женщины её намерения. – Пожалуйста, не делай этого!

Рэйвен видела, как Дракону не терпится осуществить давно вынашиваемый план мести и покончить с Уорлоком.

– После всего, через что я прошла по вине этого человека, я в своём праве покончить с ним. Никто не отнимет у меня моё отмщение.

– Я знаю, и ты права, – поспешила согласиться Рэйвен. – Твоя жажда мести справедлива, она заслужена моим отцом. Он и сам признаёт это. Перед тобой враг, жестоко тебя оскорбивший, унизивший, лишивший самого дорого – он отнял твоего ребёнка, держал мать в разлуке с дочерью.

– Ты знаешь?..

– Отец рассказал мне об это, когда мой дракон начал просыпаться и стало понятно, что удержать его на поводке будет невозможно.

– Если ты всё знаешь, ты должна меня понять.

– Я понимаю, – скороговоркой проговорила Рэйвен, боясь того, что женщина, в любой момент готовая нанести непоправимый удар, вырвет сердце у отца из груди.

После такого ни одна сила не способна будет ничего изменить.

– Я понимаю твой гнев, твою ненависть, твою жажду. Вопрос в том, сумеешь ли ты понять меня? Человек перед тобой – твой враг, но для меня он отец. Все эти годы он был добр ко мне, заботился обо мне. И то, что для кого-то он стал чудовищем, не отменяет того факта, что он дорог мне. Тебе выбирать – что важнее? Отомстить ему, поставив точку в вашей с ним войне, убив отца на глазах у дочери? Или простить, начав следующую главу с новой страницы?

Глаза женщины встретились с умоляющий взглядом дочери.

Сердце колотилось неистово, почти до боли.

Рэйвен понимала мотивы этой женщины, даже если не совсем разбиралась в чувствах драконов. Но также знала твёрдо, что никогда не сможет звать матерью убийцу своего отца.

Время словно расслоилось. Секунды текли бесконечно и в тоже время летели.

Мгновение. Другое. Третье. За эти мгновения можно было поседеть. Каждую из них приходилось умирать от ужаса, что вот-вот сердце Уорлока перестанет биться в когтистых лапах человека-дракона и оживала в надежде, что мать, если и не простит отца, то помилуем его ради дочери.

С другой стороны, почему чувства Рэйвен должны хоть что-то значить для этой женщины? Ведь между одной и другой нет ничего общего, если исключить факт, что первой не по своей воле пришлось дать жизнь второй?

Женщина заглянула в лицо дочери. На тонком лице с резкими чертами отразились сомнения и колебания. Длилось это всего несколько коротких мгновений, потом стало видно – решение принято.

Она повернулась к Уорлоку, задыхающемуся от боли, всё ещё стоявшему на коленях.

Медленно, с небольшим акцентом, проговорила:

– Ты использовал меня, человек. Бесчувственный и двуличный, как все человеческие мужчины, ты действовал лишь в своих интересах. Как это свойственно людям – брать всё, ничего не давая взамен и обижаться на мироздание, если источник, из которого вы черпаете, оказывается отравленным! Не думая о последствиях, о завтрашнем дне, вы, люди, берёте всё и сразу. Если бы я сейчас вырвала сердце из твоей груди это было бы правильно. Все эти годы ты ни раз не дал увидеть мне моего ребёнка. Ты, возможно, изуродовал её из-за своего эгоизма и воистину безразмерной гордыни. Ты связал мне руки и крылья с нашей первой встречи. Даже теперь, когда час расплаты, наконец, пробил, они всё равно связаны. Поступив с тобой так, как повелевает долг, я потеряю дочь, а я на это не пойду. Ты ведь всё просчитал заранее, не так ли? Нужно отдать тебе должное, не просчитался. Я не стану марать рук о твою грязную кровь.

Рэйвен с облегчением выдохнула.

– Оставлю тебе твою жалкую жизнь, жалкий человечешка, но заберу то, что моё по праву, что всегда принадлежало мне, что ты отнял у меня силой – мою дочь и твоё бессмертие.

Женщину и отца охватило яркое, ослепительное, белое сияние. На мгновение их фигуры исчезли в ослепительной вспышке.

А когда всё погасло, Уорлок продолжал стоять на коленях, на его рубашке алым цветком расплывалось кровавое пятно, на видимых ран на коже не осталось.

– Я могла бы забрать твою молодость, человечек, вернув прожитые годы, украденные у мироздания, но не стану. Ход времён для тебя возобновится лишь с сегодняшнего дня. Всё, что ты успел украсть, останется с тобой, но ни минутой больше.

Презрительно передёрнув плечом, ослепительная красавица отвернулась от давнего врага. Словно не преследовала, не искала его десятилетиями, как росчерком пера вычёркивая его из своих чувств и мыслей.

Мягким кошачьим шагом подошла она к Рэйвен. Выражение её лица изменилось, сделавшись нежным, полным любви.

Она выглядела так, как люди представляют себе ангелов, ступивших на грешную землю.

– Здравствуй, любовь моя. Я столько лет безуспешно пыталась тебя найти. Прости, что не сумела сделать этого раньше.

– Не страшно, – тряхнула головой Рэйвен. – Я… ты не представляешь, как я благодарна за то, что сохранила жизнь моему отцу. Ты поступила правильно.

– Раз ты так считаешь, значит, так и есть. – Женщина раскрыла ладонь, протягивая её к Рэйвен. – Летим со мной.

– В Город Драконов.

Грусть как туманом окутала душу Рэйвен.

Всё правильно. Ей сделали шикарный подарок и теперь необходимо оплатить долг. Жизнь за жизнь.

Хотя по меркам этой женщины, её матери, та оказывает Рэйвен услугу, поднимая её к облакам, туда, куда обычным людям хода нет. Вопрос в том, что Рэйвен не в состоянии оценить этого подарка. Она – человек, как минимум, на половину. У неё человеческое сознание, она прожила человеческую жизнь, всё, что она любит и любила, тоже находится в человеческом мире.

Зачем ей чужое счастье?

Но есть предложения, от которых нельзя отказываться. Этот случай – тот самый.

Правильно поняв её колебания, женщина приблизилась к Рэйвен ещё на шаг:

– Ты не можешь сейчас остаться здесь, дитя моё. Потом, если захочешь, вернёшься. Но сейчас, чтобы подчинить твоего внутреннего зверя, поладить с ним, научиться жить в мире с самой собой, ты должна прийти к истокам. Найти равновесие в душе, научиться управлять тем, кто сейчас управляет тобой.

Рэйвен услышала только одно и с надеждой посмотрела в лицо матери:

– Я правда смогу вернуться?

– Если пожелаешь. Драконы – не люди. У нас не существует пленников.

Рэйвен заметила, как криво усмехнулся отец, прижимая руку к раненному сердцу:

– Драконы не держат пленников – врагов они убивают сразу. Но сейчас твоя мать права, Рэйвен. Тебе надо пойти с ней.

– А как же Хэйл? – всё ещё колебалась Рэйвен.

– Постараюсь ему всё объяснить. Не беспокойся, всё будет хорошо.

Что остаётся делать ребёнку, когда оба родителя настаивают на одном и том же? Подчиниться?

Рэйвен так и сделала.

– Надо торопиться. Скоро рассвет, – выдохнула женщина-дракон.

То, что происходило дальше, можно было описать, как в древних сказках: «ударилась она об пол и обернулась». Хотя, конечно, никто об пол на самом деле не бился, при обращении выделяется огромное количество энергии, воспринимаемое несовершенными людскими органами чувств как удар или гром.

Под дворцом содрогнулась земля, в небе прогремело. Налетел шквалистый ветер, заставив вековые деревья в саду трепетать, как застенчивую деву перед брачной ночью.

Столбом поднялось в небо розовое пламя и в следующий миг вместо прекрасной женщины перед Рэйвен возник огромный, клыкастый, бронированный толстенной, переливающейся огненными всполохами на чешуе, шкурой, монстр.

Вид его, в трёх шагах от себя наводил ужас. Впрочем, вёл себя дракон смирно. Склонив рогатую голову, он приглашал Рэйвен поудобней устроиться у себя на шее.

Что ж? Дети так или иначе всегда занимают данную, удобную для себя, позицию. Смысл нарушать традицию?

Когда огромное, величавое создание подползло к краю террасы и, расправив крылья, сорвалось в воздух, набирая высоту, Рэйвен испытала окрыляющий, ни с чем не сравнимый восторг.

Небо, словно распахнувшись, приняло их в своих объятия. Это было как плавать в облаках. Хотя нет – лучше. Гораздо лучше!

С каждым ударом крыла по воздуху они поднимались всё выше. Земля лежала перед ними, поделённая между днём и ночью, вся в молочных сумерках, раскрашенная зелёным бархатом лужаек, бахромой листвы, расчерченная тонкой лентой синих рек.

От такой красоты захватывало дух. Хотелось одновременно и смеяться, и плакать.

Потом они поднялись ещё выше и полетели быстрее. Прямо в раскрытый рот пламенеющей зари.

Облака сгруппировались так, что это напоминало собой врата или портал.

Вскоре Рэйвен поняла, что догадка её верна – это и был портал. Ветер рассыпал за плечами волосы, ударил в лицо. Рэйвен задохнулась, когда они перевернулись, как в мёртвой петле перед тем, как оказаться уже совсем на другими землями – Землями Гор, в Городе Драконов.

Это были не обычные горы, невиданные. В прямом смысле слова разноцветные – синие, с красным отливом, песочно-жёлтые, бурые, серые, опаловые, рубиновые, сапфировые. Горы из хрусталя, серебра и золота.

Настоящие горы из драгоценных камней и металлов!

В каждой горе, на достаточно высоком от земли расстоянии, высились площадки-террасы, где росли плодовые и лиственные деревья, цвели клумбы, били фонтаны. Всё это располагалась на разной высоте, будто на разных этажах. С гор вниз стекали многочисленные водопады, образуя у их подножия чудесные озера.

Всё это создавало впечатление, что ты попал в сказку.

Рэйвен удалось рассмотреть и других драконов в человеческом обличье.

Женщины носили лёгкие платья. Мужчины одевались куда более причудливо, в нечто, напоминающее японское кимано, перехваченное широким поясом. Волосы у тех и других были длинными, у женщин часто просто распущенные, как любила их носить и сама Рэйвен, у мужчин собранные в хвост или заплетённые в косы.

Гора, к которой они летели, сверкала золотом и зловеще подмигивала рубиновыми прожилками. Она стояла почти в центре Города.

Осторожно они приземлились на площадку, стараясь порывами ветра от взметающихся крыльев не поранить ни одного ростка, ни одного лепестка прекрасных цветов, растущих вокруг в изобилии.

Дракон опустил голову, чтобы Рэйвен могла сойти на землю.

Как обычно это бывает после катание в лодке или на аттракционах, земля словно вздымалась под ногами, как будто дышала, а не была незыблемой твердью.

Дракон раскинул крылья, а когда собрал их, вокруг всё заструилось огненной дымкой. Огонь не жёг и не обжигал, он был явственный, но –безвредный.

Из огненной дымки, выросла женская фигура.

– Добро пожаловать, доченька! Я так долго ждала этого момента, когда смогу сказать эти простые слова. Наконец-то ты дома! Наконец-то с нами!

Рэйвен натянуто улыбнулась.

– Здесь ты живёшь? – спросила она, оглядываясь.

Обширная терраса лежала перед распахнутым чёрным зевом, уводящим в глубокую пещеру.

– Одна? – добавила Рэйвен.

– Вместе с мужем.

– Ты замужем?

– Драконов мужчин гораздо больше, чем драконов-женщин. Каждая из нас драгоценность, которую терпеливо ждут, добиваются, охраняют. В моём племени не бывает женщин-одиночек. Как правило, женихов для девушек присматривают ещё до того, как девочка становится невестой.

– Надеюсь, для меня здесь пары не присматривалось? – не удержалась от лёгкого сарказма Рэйвен.

– Ритуал «истинной пары» осуществляется Верховным Драконом ещё при рождении. Таков обычай. Когда же приходит время пробуждения Зверя, избранные находят друг друга и вместе совершают первый в своей жизни совместный полёт. Он же становится и брачным ритуалом.

– Как всё сложно, – вздохнула Рэйвен.

– Только если ты вырос в другой культуре, среди других понятий. Для нас самих всё очень естественно. Я надеялась, ты научишься уважать наши традиции.

Рэйвен не нравилась это тема, и она поспешила её сменить.

– До всех этих брачных пар и инициаций ещё успеем дойти. Это подождёт. Давай для начала просто познакомимся? Как тебя зовут, мама?

«Среди драконов принято считать, что, зная имя, знаешь и суть, – словно издалека донёсся голос отца. – Они никогда не называют имя первому встречному».

Первому встречному. Или тому, кому не доверяют. Кого знают недостаточно.

Доверяют ли ей здесь достаточно, чтобы представиться?

– Я – Аэрлин, – улыбнулась ей мать. – И я прошу тебя войти в мой дом, чтобы остаться в нём. Чтобы жить в нём так же, как ты живёшь в моём сердце. Входи!

Стоило Аэрлин произнести слова, как в чёрном зеве пещеры что-то дрогнуло. Скорее всего, там стоял магический барьер, нечто наподобие людского замка на дверях, воспрещающий незваному гостю проникнуть в жилище.

Кто не слышал о подземных чертогах, полных несметных богатств и чудес, что сторожат древние чудовища – драконы? Именно это слово, чертоги, и приходило на ум при виде интерьера подобного этому. Что-то среднее между дворцом, расположившимся под землёй и сказочными мирами сидов.

Целый мир, причудливый, похожий на лабиринт из странных комнат, переходов, коридоров и залов. В них присутствовало незримое отличие от человеческого жилья. В меблировке не было ничего мягкого или тёплого – ни диванов, ни ковров, ни одеял. Змеиный уют складывался из камня, металла, кристаллов, драгоценностей и стекла.

Диваны, кровати и кресла (хотя на самом деле это были не они, а какое-то злое подобие) вырубались прямо в горных породах или из драгоценностей, большими причудливыми монолитами или, напротив, чем-то, напоминающим тонкое кружево, если только можно говорить о кружевах из камня.

Освещение разное, где-то даже избыточное, а где-то мягкое. Холодно не было. Температура вполне себе комфортная. Её обеспечивали горячие источники из гейзеров, их тут в избытке.

Дом, величиной с гору? В дождливые дни тут будет, чем заняться. Пока всё обойдёшь, просмотришь, со всеми комнатами и тайными переходами, состариться можно.

– Ты не голодна? – поинтересовалась Аэрлин.

Мысль о еде вызывала дурноту. После всего, что случилось за последние часы – смерть однокурсников в Академии, гибель и воскрешение Хэйла, встреча матери с отцом – всё никак не способствовало возникновению аппетита.

– Никогда не стоит отказываться от того, что поможет пополнить запасы силы, – поучительно оповестила Аэрлин. – Сон и еда необходимые источники. К тому же, совместные трапезы сближают, помогают расслабиться. Составь мне компанию, прошу тебя.

Голос матери журчал словно ручей одновременно звонко и убаюкивающе.

Рэйвен сочла за лучшее согласиться. За столом и вправду любая беседа ведётся легче. А побеседовать им явно есть о чём.

– Можно задать вопрос о твоём муже? – спросила она, усаживаясь прямо на пол, перед пиалой, где плавало нечто, похожее на нераспустившийся лотос. – Вы давно вместе?

– Около пятисот лет.

Рэйвен присвистнула:

– Пятьсот лет?!

– Драконы могут умереть, если их жизнь оборвать насильственно, но чисто гипотетически мы бессмертны. И из нас редко кто создаёт пару дважды.

– Как у лебедей? Погиб один, погибает и второй?

– Ничего не знаю о лебедях. У нас умирать, в любом случае, необязательно. Но я не знаю, как можно любить дважды? У меня ведь есть только одно сердце. В нём может жить только один возлюбленный. Мы вместе учились летать, вместе парили в облаках, разделили нашу жизнь пополам, и я не представляю, как это может быть с кем-то другим.

– Могу я задать тебе не очень приятный вопрос?

– Ты можешь задать любой вопрос, – улыбнулась мать.

– Как твой муж отнесся к тому, что случилось между тобой и моим отцом? К тому, что я появилась на свет? Он не ревновал тебя? Не винил в случившимся?

– Ревновать? – удивилась Аэрлин. – К чему? К боли? К позору? Нет. Он жалел меня, оказывал мне поддержку. А разве может быть иначе в подобной ситуации?

Вообще-то может. Но, возможно, у драконов всё действительно иначе, не как у людей?

Лицо Аэрлин вновь смягчилось:

– Ненависть, которую мы оба питали к твоему отцу, не коснётся тебя, Аэрлин. Для Суирхана ты – моя дочь, часть меня, то, что мне дорого. Значит, ты дорога и ему. Не бойся, он будет к тебе лоялен.

Рэйвен как-то верилось в это с трудом, но примем с верой. Куда ж деваться?

– Расскажи мне о ритуале «истинной пары», – попросила Рэйвен.

Аэрлин охотно согласилась:

– Ты, возможно, знаешь, а, возможно, и нет, но каждый в нашем племени связан с определённым камнем, минералом или металлом. Эта связь глубока. Она отражает нашу суть. Металл-побратим является нашим талисманом, артефактом, источником силы.

Когда рождается ребёнок, проводится специальный ритуал, вроде теста, выявляющий эту связь. Наш род принадлежит к горячим, огненным Драконом, мы связаны с золотом и рубинами. Твоя камень – гранат. Несмотря на то, что твой отец сделал всё возможное, чтобы разорвать любую связь между нами, его магии не хватило, чтобы разорвать природные связи. А того, что осталось, оказалось вполне достаточным, чтобы твой камень был активизирован и опознан.

– И что это значит?

– Это значит, что твоя истинная пара, тот, с кем ты должна познать небо, была для тебя назначена.

Вот радость-то! Не нарадуешься.

– Я всё правильно понимаю? – воскликнула Рэйвен. – У драконов этот самый ритуал истинной пары, он нечто вроде человеческой помолвки? А то, что вы называете инициацией зверя, это нечто вроде брака?

– Можно сказать и так.

– Ну а что, если молодые люди, составляющие эту самую «истинную пару» друг другу не глянутся? Что, если их чувства принадлежат другому?

– Рэйвен, это работает не так, как у людей. Никто никого ни к чему не принуждает. Ты можешь ничего не знать о своей второй половине, но, когда увидишь его, сама почувствуешь влечение, неразрывную тягу, родственную душу, если хочешь. Ритуал не принуждает, он лишь выявляет. И без второй половины твоя душа будет такой же уродливой, как и у него.

– Ты для этого привела меня в ваш Драконий Город? Чтобы я встретила «истинную пару»?

– Зверь подчиняется человеку только тогда, когда тот устанавливает союз с равным. Таково правило: равный – с равным. Всегда. Иначе последствия непредсказуемы.

– То есть, ты настаиваешь на том, чтобы я завершила ваш ритуал с драконом?!

– Почему ты говоришь об этом таким тоном?

– Может быть потому, что я люблю человека? Потому, что я уже замужем? Потому что то, чего ты для меня хочешь, мне не нравится?

– Драконы иногда женятся на человеческий женщинах и чаще всего такие браки заканчиваются трагедией хотя бы уже потому, что всей нашей силы и мудрости не хватает, чтобы сделать прах огнём. Люди остаются смертными, даже если вся наша магия обращается к их услугам. А женщины нашего племени и вовсе не могут быть с мужчинами. Люди-мужчины вероломны, жестоки и бессовестны. Рано или поздно они всегда предают. Не только нас, но и своих женщин тоже. Люди не знают ни любви, ни верности, ни благодарности. Они ценят только свои низменные желания и инстинкты. Выбирать между человеком-мужчиной и мужем-драконом все равно, что выбирать между болотной тиной и голубизной небес. Тут нечего думать, не из-за чего колебаться.

Рэйвен почувствовала, как кровь приливает к щекам. Слишком жестоки и уничижительны были слова матери. Слишком безапелляционны.

– Мужчины разные. Тебе просто не повезло. Ты столкнулась не с лучшей стороной человеческой натуры.

– Мне пятьсот лет, Рэйвен. И твой отец не первый человек, которого я знала. Эгоизм, скудоумие, стяжательство, похоть – вот и всё, что я могу сказать о людях. Даже собаки, сторожившие их дома, благородней людей. Им ведомы верность и преданность. Люди её не знают.

– Хэйл не такой! – горячо возразила Рэйвен. – Ты его не знаешь!

– А ты уверена, что знаешь его? Но не будем спорить и ссориться. После встречи с тем, кого сама судьба уготовила тебе, возможно, лишних слов говорить не придётся.

– Сильно сомневаюсь в этом.

– Твоё право сомневаться, моё – надеяться.

Лёгкое дуновение всколыхнуло воздух

Аэрин с улыбкой поднялась на ноги:

– Суирхан вернулся. Пойдём, познакомишься с моим мужем.

Суирхан был высок, тонок в кости, но широк в плечах.

Вглядываясь в черты его лица, Рэйвен пришла к выводу, что драконья сила, похищенная отцом у этих существ, и его изменила. В Уорлоке Кроу присутствовало нечто, роднившее его с дивными Сыновьями Неба – прямая вытянутость пропорций фигуры, плавность и лёгкость в движениях, неспешная неторопливость бессмертных, обладающих вечностью. Та же резкая правильность черт лица. Сознательно или нет, но даже волосы он собирал так же, как это делали Драконы.

У Сиурхана локоны были тёмно-русыми. В отличие от Аэрлин, он не отличался яркой и броской красотой, напоминал ртуть – подвижный и блестящий.

В одеждах его преобладали тёмно-синий, чёрный и серебристо-серые тона. На большом пальце красовалась массивная серебряная печатка с изображением морды оскалившегося дракона.

Лицо отчима оставалось спокойным, хотя расслабленным или безмятежным его назвать было трудно.

– Добрый день, дорогая, – обратился он к жене. – Вижу, тебя, наконец, можно поздравить? Рад приветствовать тебя. В нашем доме ты желанный гость, – улыбнулся он Рэйвен. – Я известил Верховного о возвращении твоей дочери, Аэрлин, – сообщил Суирхан жене, усаживаясь на горячие гранитные плиты и скрещивая перед собой длинные ноги в лодыжках. – Так же рассказал о нашей основной проблеме. Он готов встретиться с Рэйвен как можно скорее и обещал разобраться во всём лично.

– Он может помочь? – обрадовалась Рэйвен.

– Постарается.

Рэйвен думала, что мать станет прислуживать мужу, но обошлось применением бытовой магии.

Выглядело всё как в детских сказках – будто скатерть сама себя стелила, посуда становилась на место, бокалы наполнялись вином, а тарелки – аппетитными яствами.

Даже во дворце отца ей не доводилось видеть ничего подобного. Там прислуживали безымянные или духи. Здесь же всё исполнялось по воле и мысли.

– Верховный – он нечто вроде драконьего короля?

– Не совсем, – возразил Сиурхан. – Верховным в племени становится самый сильный и ответственный. Эту должность нужно заслужить. Верховным не рождаются, ими становятся.

Сиурхан переглянулся с матерью Рэйвен:

– Ты уже рассказала дочери об особенностях инициации?

– В общих чертах.

– В общих чертах неправильно. Что ты поняла со слов своей матери, девочка?

Рэйвен глубоко вздохнула перед тем, как ответить:

– Что обряд пробуждения Зверя тесно связан с сексуальной энергией, и она, как ключ, запускает в организме процесс превращения. Что у драконов в обычае с детства подбирать детям пару и вместе с совместным первым обращением проводится и свадебный обряд. Совместный полёт напоминает два расправленных крыла, в то время как у меня дракончик-инвалид и он однокрылый. В небо подняться не может, злиться, лишает меня памяти и грызёт всех, кто не успел спрятаться. Полагаете, что если я, наконец, встречусь со своей истинной парой, как это у вас тут называется, это сможет исправить ситуацию к лучшему? Что вторая попытка перечеркнёт первую? Честно говоря, всё это ставит меня в ужасно неловкую ситуацию. С одной стороны, мне нисколько не улыбается ходить бомбой с замедленным действием, что может рвануть в любой момент, покрушив в труху неведомое количество людей. С другой стороны, мне ещё больше не нравится перспектива двоемужества. Спариваться с кем-то, чтобы обуздать силу, не очень вдохновляюще. К тому же, давайте будем честны, это не панацея. Поскольку мой Зверь, хоть и убогий, уже пробудился, где гарантия, что при помощи второго мужа можно будет пристегнуть второе крыло и вместо урода получить чудо-дивное?

– Гарантий нет, – кивнул Сиурхан. – Есть лишь надежда.

– Нужно найти другой способ решения этой проблемы, – решительно тряхнула золотыми волосами Рэйвен. – Большее количество мужчин в жизни женщины ещё ни разу на практике не решало проблему. Ни одну. Лишь увеличивало.

– Ты любишь своего мужа? – прямо спросил Сиурхан. – Не сомневаешься в этом?

– В чём у меня точно нет сомнений, так это в том, что ради инициаций, крыльев и хвоста я больше спать ни с кем не буду. Точка!

– Успокойся, дорогая. Никто не станет принуждать тебя к чему-то силой, – мягко заговорила Аэрлин. – Возможно, так оно даже лучше, – с надеждой обернулась она к мужу. – Может быть, Алатырь ошибся с Камнями Силы?

– Не говори глупости, милая, – возразил Сиурхан ровные голосом. – Оракул никогда не ошибается.

– Но ведь раньше к нему никогда не подносили Камень-Полукровку? Возможно, был сбой?

– Был бы сбой, истинная пара просто не была бы назначена.

Рэйвен почувствовала неладное.

– Есть что-то ещё, чего я не знаю?

Аэрлин и Сиурхан вновь обменялись взглядами.

Рэйвен, следуя за своей интуицией, озвучила следующий вопрос:

– Кого назначил мне в пару ваш бел-горюч Камень-Алатырь? И почему вдруг, мамочка, ты надеешься на то, что в обряде произошёл сбой или ошибка?

У Аэрлин сделалось такое лицо, словно ей хочется расплакаться.

– Скажи ей, – потребовал Сиурхан. – Чем раньше мы это сделаем, тем быстрее неприятный момент останется позади.

– Она же может попросту не понять! Ей нужно объяснить…

– Что не понять? Что объяснить? – волновалась Рэйвен, всё сильнее убеждаясь в правильности своих догадок и в том, что она попала из огня да в полымя.

– Успокойся, сядь и выслушай, – велел Суирхан. – Ты знаешь, что Драконы являются Хранителями миров? Существуют Светлые Драконы, те, что отвечают за Солнечные Миры, есть Серые драконы, охраняющие проходы между мирами, и Тёмные драконы, правящие миром Луны. Лунный мир населен тёмными духами и нуждаются в особенно тщательном присмотре со стороны таких, как мы.

– То есть, Тёмные драконы – это демоны?

– Нет, дорогая моя, – поспешила вклиниться в беседу мать. – Драконы – это всегда Драконы. Наша суть не меняется. Мы служим Светлой Стороне даже во Тьме. Ночные Драконы заставляют демонов, населяющих Нижние Миры, соблюдать правила, на которых держится баланс мироздания.

– Их можно сравнить с надзирателями в тюрьме. Они живут в одном месте с преступниками, обеспечивают порядок, надзирают за ними, но сами Падшими не являются, – пояснил Сиурхан.

Рэйвен хмурилась.

Как ни крути, место накладывает отпечаток на сознание. И тюремщик, и палач, даже воин, видевший однажды смерть, это совсем уже не тоже самое, что представитель любой другой «профессии». И это у людей, что ж говорить о драконах?

– Что там не так с моей второй половиной в вашем драконьем зверинце? Выкладывайте. Он Тёмный?

Аэрлин избегала взгляда дочери.

Ответил Сиурхан:

– Твоя истинная пара не просто Тёмный. Он – сын одного из Князей Ада.

Рэйвен нервно рассмеялась:

– Вот это да! Теперь становится понятно, почему вы с таким упорством и остервенением меня искали. Не предоставить в срок принцу ада договорённую невесту действительно скандал.

– Рэйвен, всё совсем не так! – всплеснула руками Аэрлин.

– Не так? А как же тогда, в таком случае?!

Положение её казалось Рэйвен удручающим.

Разочарование – вот самое подходящее слово для описания чувств, овладевших ею в эту минуту. С того самого часа, как она впервые узнала о матери, Рэйвен надеялась, что та ищет её потому, что дочь дорога матери. Но реальность преподнесла очередной неприятный сюрприз. Неприятней некуда.

Вся эта пляска с бубнами лишь из-за того, что она наречённая сына одного из Князей Ада. А что? Всё логично. Князьям Ада тоже жёны в аду нужны. Желающих добиться такой «чести» наверняка не много. Дракониц в Городе Драконов и без того в разы меньше драконов, на своих, на Светлых едва хватает. А тут она, как раз подходящая кандидатура. Очередной товар с изъяном.

– Вашему Тёмному Принцу не претит чужие объедки подъедать?

Взглянув на их вытянувшиеся лица, Рэйвен расхохоталась:

– Да он ничего не знает? И явно в восторг не придёт?

Сиурхан поднялся с пола, легко, одним плавным текучим движением:

– Вечером тебе предстоит встретиться с Верховным. Пока отдохни и подготовься. Аэрлин, отведи дочь в её покои.

В любое другое время широкие подземные коридоры из белого гранита, освещённые причудливым образом, когда источник света и определить-то толком не удавалось, заинтересовали бы Рэйвен. Но не сейчас.

Сейчас все её мысли вращались вокруг другого.

– В учебниках указано, что представители вашего племени не лгут, но ты солгала мне, – упрекнула Рэйвен мать. – Ты обещала, что я смогу вернуться, если захочу. Обещала помочь решить мою проблему. Говорила, у драконов нет пленников.

– Я не солгала тебе. Но правда в том, что решить твою проблему иначе, не воссоединившись с истинной парой, невозможно. А после того, как ты воссоединишься с равным…

– Ты действительно не понимаешь?! – громко крикнула Рэйвен, изо всех сил сжимая кулаки.

Аэрлин даже отшатнулась, рефлекторно, как всегда бывает у излишне восприимчивых натур при слишком громких звуках.

– Не понимаю – что?

– Я не воссоединюсь с равным себе. Нигде! В мире отца мой жених по происхождению и магической силе гораздо ниже и слабее меня, а здесь, в твоём Городе Драконов, я – уродливый карлик. Там нет ровни мне, здесь – неровня я. И тут, и там браки неравные. Вот такая неприличная история. Мне нигде нет места.

– Ты винишь в этом меня?

– Я виню тебя в том, что ты не была до конца честна со мной. Ты ничего не сказала об «истинной паре» заранее. Почему? Не могла ведь не понимать, что мне это не понравится.

– Рэйвен, нам трудно с тобой понять друг друга. Мы из разных миров. То, что очевидно и естественно для меня, кажется тебе чем-то оскорбительным, лишающим права выбора.

– А разве не так? Я замужем, мама, нравится тебе или нет. И я… я полюбила моего мужа. Я хочу вернуться в тот мир, в котором выросла. Я пришла сюда затем, чтобы обрести мир в душе, примириться с той частью меня, что пока чужда, непонятна и опасна. А что я получаю? Очередные проблемы? Ты не можешь верить, что перспектива спуститься в Нижние Миры это хорошо!

– Тебе не обязательно жить там. Большую часть времени ты сможешь жить с нами, и только иногда…

– Ты вообще меня слушаешь?! – почти взвыла Рэйвен. – Я. Хочу. Домой! Хочу вернуться к отцу и мужу!

Аэрлин выглядела растерянной и печальной.

– Ясно, – горько сказала Рэйвен. – Оставь меня. Мне нужно всё это как-то пережить, свыкнуться с вашими обычаями, да ещё подготовиться к встрече с этим вашим Верховным.

Аэрлин, не тратя лишних слов, ушла, растворяясь в глубине слабо светящихся переходов.

Рэйвен хотелось выть. Или ругаться непотребными словами.

Надо так глупо попасть? Ладно, она? Но отец? Чувство вины или любовь подвели его, ослепив? Почему они оба за аксиому приняли то, что мать Рэйвен явится к ней с самыми благородными намерениями?

Чтобы там эти Драконы не говорили, Рэйвен слышала и видела одно – ею хотят воспользоваться. Особенно Сиурхану – ему чего терять? Породнится с Ночными Драконами, если всё пойдёт хорошо. А если нет, то оплакивать ему будет некого.

Первое, что приходило в голову – бежать, но как сбежать оттуда, куда не знаешь дороги? Это же даже не место на земле, всё гораздо сложнее. Драконы, как и Сиды, живут не в настоящей реальности. По-крайней мере не в той, где обитают люди.

Чтобы сбежать, Рэйвен нужно стать настоящим Драконом. А до этого даже думать страшно, как далеко. Только став настоящим драконом, Рэйвен (ещё только может быть!) получит доступ к тайнам, позволяющим соплеменникам её матери перемещаться в любых направлениях, в том числе и между мирами. А там ещё нужные координаты отыскать. Миссия казалось почти невыполнимой. Да запри её в зачарованной тюрьме, выбраться было бы проще.

Оставалось выжидать.

Рэйвен представлялась себе кораблём, севшим со всего ходу на мель. Пока большая вода не подойдёт – не соскочишь.

«Что ж? Буду ждать», – решила она. – «Ждать и по крохам собирать информацию».

Она стала постепенно успокаиваться. Не завтра же её, подобно Персефоне, утащат в подземную обитель Аида? Она ещё побарахтается. Она дождётся прилива и выплавет. Или полетит, как получится.

К встрече с Верховным Драконом Рэйвен подготовилась, как велели.

Она любила производиться на людей приятное впечатление. А на людей властьимущих – особенно.

У драконов с нарядами было не как у людей. Для того, чтобы наряжаться, им не нужны были ни магазины, ни портнихи. Они умели материализовать свои платья буквально из воздуха. Называлось это «благодатью».

Вот эта самая благодать была разлита повсюду. Небольшая магия и наряд нужного фасона, цвета, размера материализовался прямо на фигуре. Очень удобно.

– Мы снова полетим? – спросила Рэйвен у матери.

– Если бы ты умела оборачиваться, полетели бы, непременно. Но Драконы – не вьючные животные. Седоков терпят редко. Раз лететь не можешь, пройдём через Волшебные Врата.

– Этот Верховный, – продолжала любопытствовать Рэйвен, – какой он? Молодой или старый?

– Он древний. Но драконы не стареют.

Одно Рэйвен неизменно нравилось в драконах – смотреть на них было очень приятно. На всех, без исключения.

Верховный не оказался исключением.

Что Рэйвен ожидала увидеть? Нечто вроде тронного зала в лучших готических традициях, много чёрного цвета, освещения в синих или ядовито-зелёных тонах. На троне нечто напыщенное, мрачное, под стать обстановке.

Что она увидела?

Оранжерею, полную цветов, много света. Самого обыкновенного, солнечного. Вместо Чёрного Властелина – молодой человек в светлых одеждах, с длинными рыжими волосами. Не солнечно-одуванчикового оттенка, скорее с красным, рубиновым, отливом.

Верховный, как обычный садовник, секатором в руке обрезал у роз лишние побеги и отбрасывал их на дорожку, присыпанную гравием.

При появлении гостей он выпрямился, одаривая их приветливой улыбкой.

– Добрый вечер, Аэрлин, – приветливо кивнул он, отбрасывая тыльной стороной руки со лба взмокшую чёлку.

Солнышко светило слишком жарко, несмотря на то, что уже потихоньку начало клониться к горизонту.

Сад Верховного Дракона был наполнен жаром и теплом, словно райские кущи.

– А ты – Рэйвен? – с улыбкой обернулся к ней самый главный дракон в Драконьем Городе. – Рад наконец-то увидеться с тобой. Ты, наверное, не в курсе, но в нашем племени ты довольно известная личность.

– Понятия об этом не имею, – улыбнулась в ответ Рэйвен.

– Айэрлин, ты не против, чтобы мы пообщались наедине?

Мать, не говоря ни слова, лишь слегка склонила голову в знак повиновения или уважения (кто их разберёт, этих странных созданий) и отступила с глубь розового сада.

Рэйвен увидела, как она отступает к краю террасы, а уже в следующее мгновение в небо воспарил прекрасный, огненно-алый дракон.

– Вы уж простите, если я ненароком нарушу ваши правила или этикет. Я понятия не имею о том, что и как у вас тут принято, – первой начала разговор Рэйвен. – Смотрю на всё с любопытством иностранки. Как мне к вам обращаться? Следует ли говорить – Ваше Величество?

– Моё имя Адриан.

– Адриан и– всё? Не могу же я называть вас просто по имени?

– А что тебе мешает? – снова улыбнулся он.

– Это как-то неуважительно, учитывая разницу положений и возраста.

– Уважение следует проявлять в поступках, а не перечнем титулов. Признаться, я не вижу смысла тратить время на обсуждения того, что совершенно неважно. У вас ведь есть проблемы посерьёзней. Так ведь, Рэйвен?

Она со вздохом кивнула.

– Я слышал, что твой зверь родился на свет неправильным? – прищурил Адриан большие глаза.

– Не знаю, родился ли он вообще или мёртворождённый. Как всякий монстр он убивает людей. Насколько я знаю, драконам это несвойственно?

– Он убивает людей потому, что в твоей душе нет мира. Твой Зверь не что-то иное, отдельное от тебя. Он – это и есть ты. Та сокровенная, потаённая часть души, где хранятся мечты, надежды, желания. Но не только. Там же существуют подавленные страхи, агрессия, ненависть, зависть и злоба – всё то, чему ты не даёшь сорваться с поводка. Твой зверь делает то, что ты хотела бы сделать, но не решаешься.

– Неправда! Я набросилась на человека, которого любила! Которому никогда не причинила бы вреда, оставаясь самой собой! Я убивала людей, которых даже не знала. Разве я могла этого хотеть? Нет, нет и ещё раз нет.

– Наверное, я неправильно выразился. Твой зверь должен управляться сознанием, но его ведёт подсознание, то есть твоя тень, вытесненные желания. Такие есть у каждого. Если представить сознание как программу, то подсознание – это то, что программа выбрасывает, отбраковывает, запрещает. И если в таком положении твой Дракон начнёт набирать силу, он станет настоящим проклятием. Этого нельзя допустить. Наша задача сделать так, чтобы ты обернулась не во сне, бессознательно, а осознанно.

– Это мы уже только что проходили, – с сарказмом протянула Рэйвен. – Минусы моего положения вы описали. Теперь, наверняка, наступает время упомянуть об истинной паре?

Адриан остановил на Рэйвен взгляд. Возможно, он на магическом, недоступном ей уровне, видел что-то особенное?

Лицо его было молодо, но это не умоляло силы и мудрости. Ими светилось всё его существо, как светится солнце теплом.

– Ты пришла за помощью, Рэйвен. И ты получишь её. Ты одна из нас, а драконы никогда не бросают своих в беде. Не стану скрывать, не только беспокойство о тебе заставляет меня проявлять заботу. Ты можешь стать в будущем огромной проблемой, и решить её будет сложнее. Хочешь знать, о чём я?

– Конечно.

– Видишь ли, Рэйвен, среди драконов никогда раньше не рождались девочки-полукровки. А это значит, что всё, что нам предстоит делать для тебя, мы будем делать впервые. Идти вперёд наощупь, наугад, не зная, чем обернётся следующий шаг. Я прожил на свете десять тысяч лет. Когда я впервые пришёл в это место, оно было равниной. Нам моей головой кружились две огромные луны, а солнце почти никогда не поднималось над горизонтом. На моей памяти сюда приходило море, ледники и огненный смерч. Знаешь, к чему я всё это говорю?

– К тому, что за всё то долгое время, что я живу, я успел постичь простую истину. Нерушимых правил нет. И нет беды, что нельзя было бы поправить к лучшему. Твой отец совершил преступление перед твой матерью, перед природой, перед тобой самой. Он смешал то, что в естественных условиях никогда между собой не смешивается – чёрную магию с источником белой. Это не могло не закончиться каким-то чрезвычайно опасным изъяном, уродством. Но глядя на тебя, такую же прекрасную, как твоя мать, с душой, юной и чистой, разве можно назвать тебя уродливой?

Вспомнив кровавые подтёки на полу Академии Магии, Рэйвен поняла, что легко может с ним поспорить.

– Уорлок Кроу должен был призвать нас раньше, до того, как твой Зверь проснулся. Но каждое живое существо судит других по себе. Он боялся за тебя, а в результате навредил тебе куда сильнее, чем могли сделать мы.

– Но вы же говорили, что можно всё исправить? – с надеждой спросила Рэйвен.

– Многое будет зависеть от тебя.

– Но этой… «инициации» с моей «истинной парой» можно будет избежать?

– Это единственное, что тебя заботит?

– Да, – выдохнула Рэйвен и наткнувшись на откровенно весёлый взгляд, смутилась. – Нет, конечно. Меня многое волнует. Я хочу, чтобы эта напасть, эта «драконья» тень, наконец, от меня отстала. Чтобы я стала собой, прежней, для всех безопасной. И могла вернуться к моему отцу и мужу.

– Согласись ты на инициацию, на воссоединение со своей второй, истинной «драконьей», половиной, всё было бы много проще. Но, как я понимаю, ты выбираешь человеческого спутника?

– Да, – с облегчением кивнула Рэйвен, прекрасно понимая, что за елейным тоном Адриана сейчас последует какое-нибудь «но».

– Тебе даже не любопытно посмотреть на того, кто стал бы твоей судьбой, выбери ты Сыновей Неба, а не Сыновей Земли?

– Нет, – с поспешностью отозвалась Рэйвен.

Слишком поспешно, чтобы быть правдой.

– А подумала ли ты о том, что раз в инициации вас должно быть двое, то есть и другая сторона? Что станет с тем, кого ты так, не задумываясь, отвергаешь?

Рэйвен растерялась.

В этом ключе она и вправду ситуацию ни разу не рассматривала.

– Очень по-человечески, – грустно улыбнулся Адриан. – Не просто проявить жестокость, а даже не видеть того, что твой поступок может быть таковым. Но что поделать? Наша реальность такова, какова есть.

– Значит, внутренний Зверь этого мальчика… ну, тот, который должен был стать моим мужем…

Лицо Адриана заострилось, сделалось чеканным и строгим. Наверное, будь он человеком, оно бы стало откровенно злым.

Рэйвен испуганно стихла, думая, что рассердила Верховного своим вопросом.

– Тот, о ком ты говоришь, далеко не мальчик. И он тоже любитель нарушать правила. Тот, кто должен был стать твоей истинной парой, как и ты, ищет свою судьбу не в том месте. Но, возможно, в этом есть определённый смысл?

Рэйвен едва удержалась от того, чтобы не присвистнуть.

Вот так дела! Похоже, мальчик тоже не промах? И тоже «подгулял» до свадьбы?

Интересно, а он в кого после этого обращается?

– Вы знаете его – того, кто должен был стать моим мужем в Драконьем Мире?

– Знаю, милая. И очень хорошо. Это единственный сын моего младшего брата Андриаса, мой племянник – Бэллиан.

Как выяснилось, озвученный Бэллиан, в свой черёд, возражал против выбора Алтаря-Оракула и вовсе не жаждал воссоединения с Рэйвен.

Молодой человек рос проблемным даже по меркам Тёмных Драконов.

Рэйвен само определение «проблемный» скорее привлекало, чем отталкивало. А то, что дракончик стремился избавиться от навязанной ему пары, автоматически превращало его в союзника Рэйвен. Было бы хуже, ломай он копья и луки, сгорая от нетерпения перед встречей с наречённой возлюбленной.

Рэйвен рассказали, как год назад Бэллиан связался с одной из демониц и, в нарушении всех правил, сошёлся с ней. Дама, видимо, была та ещё штучка. Заставляла родителей юноши ужом виться на горячей сковородке от беспокойства за сына.

Оно и понятно. Чего ещё ждать от демона, как не неприятностей?

Что только не предпринимали родители, пытаясь вразумить неразумное чадо – ничего не помогало. Проблема, видимо, актуальная во всех мирах и у всех рас: когда в крови играют гормоны, у мужчин голос желания всегда сильнее голоса разума.

Хотя с чего Рэйвен взяла, что соперница из преисподней не может отвечать всем запросам мужчины, любящего что погорячее? Тем более запросам юнца, жаждущего приключений? Да и соперница ли она Рэйвен? Древняя демоница и сопливая девчонка как есть, чёрт с младенцем. Неравный бой.

Каким волшебным образом мудрые драконы потащат к алтарю двух молодожёнов, одна из которых замужем, а другой готов на что угодно, лишь бы не потерять свободы? Им придётся нелегко и исход предприятия неясен.

То, что Рэйвен узнала о своём предполагаемом женихе, заставило её успокоиться и обрести надежду. Не всё так уж плохо!

Правильно сказал Верховный Дракон – нет такой беды, которую нельзя было бы попытаться исправить.

Тёмные Драконы могли приходить к своим Светлым собратьям лишь после заката, поэтому встреча с предполагаемыми новыми родственниками была назначена после полуночи.

Оставшееся до встречи время Рэйвен решила провести у себя в спальне. С учетом того, что она не спала почти двое суток, решение более, чем оправданное. В сон затянуло практически сразу. Она даже не уснула, а провалилась в сновидение.

Знала бы раньше, что сон ей сулит – легла бы раньше.

Рэйвен во сне перенеслась к себе в комнату. В свою настоящую комнату, во дворце отца. Там Хэйл поджидал её, сидя на полу.

Стоило ей возникнуть, он поднялся на ноги:

– Рэйвен?.. Наконец-то! Я уж начал сомневаться, что у нас получится связаться с тобой.

– Связаться? Так это по-настоящему?.. Это не сон? – обрадовалась Рэйвен, в глубине души сомневаясь, что собственный разум не играет с ней дурную шутку.

– Нет, не сон. Вернее, не совсем сон. Скажи, с тобой всё в порядке? – спросил он. – Мы с твоим отцом очень волнуемся.

– Всё хорошо.

Озвучивать проблемы с новыми брачными перспективами Рэйвен по вполне понятным причинам не стала.

– Но как тебе удалось установить между нами связь?

– Откровенно говоря, устанавливал её не я, а твой отец. Я лишь активировал. Он пытался сделать это сам, используя магию крови рода, но у него не вышло. Если бы ты не вмешалась и позволила твоей матери его убить, то всё прошло бы без сучка и соринки.

– Драконий Город существует на меже между мирами. Попасть туда тем, кто не умирал, невозможно. Вот Уорлок всё заранее и предусмотрел. Связь между нами, мужем и женой, дала возможность отыскать тебя, а то, что я был мёртвым, пусть и недолго, позволяет мне находиться в этом пограничном состоянии, что не сон и не явь – рубеж и межа. Если бы Уорлок прошёл через тоже, мы могли бы прийти сюда вместе.

– Куда бы он пришёл, если бы умер?

– Я бы воскресил его так же, как он – меня.

Рэйвен не знала, огорчаться или радоваться столь тесному сотрудничеству отца и мужа.

Большинство дел Уорлока было тёмными. Она бы дорого заплатила, если бы Хэйл держался от них подальше.

– Как только тебе удастся обрести полную силу, мы вытащим тебя оттуда, – пообещал Хэйл, шагнув к Рэйвен и обнимая её.

С удивлением оба поняли, что способны осязать друг друга.

Рэйвен всегда во сне чувствовала всё так же, как и наяву – вкус пищи, дуновение ветра, запахи, даже боль.

Рэйвен поражалась, каким хрупким и худым было тело её возлюбленного.

Случайно затянутый во все эти интриги бессмертных он таял как свечка и сердце её болезненно сжималось от страха и жалости:

– Так ты с самого начала сознательно пошёл на смерть? – вдруг посетила её ужасная догадка.

– Твой отец рассказал, что иначе мы сможем тебя потерять.

– Но ты понимаешь, как рисковал?! А что, если бы я разорвала тебя в клочья так, что воскреснуть ты мог только инвалидом?! Или отцовский ритуал не сработал бы, и ты остался бы мертвым?! Даже сейчас – ты рискуешь! Все эти встречи во сне наверняка качают из человеческого тела кучу энергии.

– Конечно, я понимаю, чем и ради чего рисковал.

Хэйл хмурился и выглядел недовольным.

Он был из тех людей, кого тяготит чужая благодарность. Сделав красивый жест, поступок, совершая подвиг, такие, как он стараются не поймать блеск софитов, а напротив, раствориться в безликой толпе.

И даже не поймёшь, ради чего тогда всё? Ни благодарности, ни признания, ни славы им не надо.

Хэйл рисковал не из-за желания выслужиться, получить приятные бонусы. Он делал это потому, что любил Рэйвен. Он не был готов умереть ради неё на словах – он умер за неё на деле. Без лишних слов.

И снова воскрес, чтобы ползти по горячим углям неизвестности, в попытках вернуть её.

Хэйл не дарил красивых слов, не читал сонетов, не пел серенады под окном. Да что говорить? Рэйвен простое «люблю» от него слышала нечасто. Но можно ли было сомневаться в его чувствах?

И в свете их встречи мелким и гадким показалось даже одно только желание взглянуть на того, другого, из мира Драконов. Словно даже простое любопытство пачкало Рэйвен изменой.

В следующее мгновение накатило неистовое желание рассказать мужу всю правду о своих волнениях, невзгодах и тревогах, о неожиданных трудностях.

Облегчить душу, но отяготить его? Ведь, мучимый ревностью, Хэйл ничего не сможет сделать?

Рэйвен кусала губы, утопая в сомнениях. Что правильней?

– Ты точно в порядке?

– Да, – поспешно заверила его Рэйвен, обнимая за шею и утыкаясь носом в худое плечо. – Я в порядке. Только ужасно хочу, чтобы всё это побыстрее завершилось. Я боюсь, что мать не отпустит меня домой. Кажется, в её планы это не входит.

– Уорлок предусмотрел это. Не переживай. Ищи способ сохранить разум во время превращения, а мы найдём способ, как вытащить тебя.

– Верховный Дракон обещал помочь решить проблему.

– Отлично.

Рэйвен слышала, как кто-то зашёл в комнату и понимала, что сейчас ей разбудят. Порывисто обняв Хэйла за шею, она открыла глаза.

Перед ней стояла Аэрлин.

Пришло время познакомиться с теми, в ком мать уже привыкла видеть новую родню.

Привычное белое платьишко «а-ля невеста – дева невинная» соткалось по маминому велению, по её ж хотению. Драгоценности тут полагалось надевать естественным образом – рученьками. Шею остудило прикосновение серебренного колье, украшенного россыпью сотни маленьких алмазов, переливающихся, как роса в свете лучей. В ушах закачались длинные алмазные подвески.

Рэйвен напоминала себе Золушку из сказки в мире Хэйла. Нет, не по внутреннему, духовному содержанию, а из мультика – нечто яркое, сверкающе и совершенно пустое. Раздутый мыльный пузырь.

Паршиво так себя чувствовать. Но, с другой стороны, чем хуже, тем лучше, в её ситуации. Родителям парня должно понравиться, а парню как раз нет. Что и требовалось.

Магия – полезнейшая вещь. Не обязательно идти долго и трудно, достаточно пожелать, чтобы за дверью оказалась нужная тебе комната и будет, как пожелаешь.

Распахнув дверь из спальни, Рэйвен вышла в зачарованную залу, где в чёрных кристаллах ходили волшебные луны, где всё вокруг сияло холодным светом – стены, полы, сталактиты и сталагмиты, огромный стол, каменные кресла и диваны.

Каменные. Сверкающие. Ослепительно красивые. Офигенно неудобные.

Сиурхан разговаривал с гостями, успев встретить их первым.

Рэйвен ожидала, что Ночные Драконы предпочитают чёрный цвет. Но в очередной раз ошиблась. Андриас, если верить Адриану, один из Князей Ада, с первого взгляда не выглядел грозным. Тонкий, по-юношески стройный, рыжеволосый, как и его брат, с точёными чертами лица, он тоже был в белом.

Длинное одеяние, не камзол и не кимоно, не мантия – какой-то средний гибрид, больше всего напоминающий кардиган, богатой украшенный орнаментом по подолу, обшлагам рукавов и вороту. Под кардиганом виднелись светлые брюки и рубашка, воскрешающая в памяти мужские сорочки с пышным жабо эпохи Рококо. Тонкую талию опоясывал широкий кушак.

Риана, жена Адриаса, была красавицей. Возможно, Рэйвен только показалось, но в красоте её сохранились остатки человеческой теплоты. В чертах её не было ничего драконьева.

Жениха Рэйвен в зале не заметила.

Вряд ли он спрятался за одной из многочисленных колон? Не пришёл? И что это значит? Игнорирует волю родителей? Или все они игнорируют волю Алтаря-Оракула?

– Здравствуй, Рэйвен, – улыбнулся Андиас.

Голос у него был глубокий, словно омут. Так и затягивает туда, где нет дна.

Интересно, сын на него похож?

Теперь, когда Андиас смотрел прямо на Рэйвен, она резко передумала насчёт «выглядит не грозно». Ну, может грозным Дракон и не выглядел, но был жутким.

Это белое, как у альбиносов, лицо и красный отблеск в глазах! Ух! И – ой.

– Рад познакомиться.

Слово «взаимно» вертелось на языке, но Рэйвен так и не заставила себя его произнести.

– Вы очаровательны именно настолько, как мы и надеялись. Само воплощение весны, юности и свежести.

– Благодарю, – кивнула Рэйвен. – Но я не вижу вашего сына? Разве он не осчастливит нас своим посещением?

– Непременно осчастливит, – пообещал Андриас.

Пообещал таким тоном, что всем стало понятно, поступи парень иначе и его ждут не просто неприятности, а настоящее наказание.

Интересно, что значит «серьёзно наказать» по драконьим меркам?

Всё вокруг задрожало, словно началось землетрясение. Впрочем, им это содрогание и было. Раздался неприятный рокот, похожий на те, что слышатся на взлётной полосе и чёрные гранитные плиты пола покрылись тонкой сетью трещин.

Рэйвен испуганно покосилась на мать, затем на отчима. Все оставались спокойными. Значит, ничего страшного?

Трещины ширились и расходились, пока из земных недр не вырвался густой пар с клокочущей лавой.

Плиты под ногами мелко подрагивали, словно в экстазе. Огонь выплёскивался, как гейзер и, вспыхивая, тут же гас.

Из недр земных вырос огромный массив, гармонично сочетающийся со всей обстановкой. Кстати – он был из гладкого чёрного камня, похожего на агат.

На камне, в позе короля-льва лежал молодой человек. Облокотившись на локоть и согнув одно колено, он казался моделью, позирующей для фотокамеры. Кроме брюк на из одежды на молодом человеке ничего не было. Голый торс украшало ожерелье с острыми шипами. Точно такие же красовались на предплечьях.

Гладкое тело с великолепной мускулатурой, поджарое, стройное, в меру накаченное, снискало бы парню славу, реши он всерьёз податься в модельный бизнес.

Лица у всех драконов были красивые. К этому, оказывается, очень быстро привыкаешь и это перестаёт цеплять, становясь чем-то обыденным. Внимание Рэйвен больше привлекли волосы. Не рыжие, как у отца, а тёмные, как у матери. С красноватым, таки, отливом.

В фигуре на камне было что-то непристойное, но привлекательное.

– Похоже, кто-то любит эффектные появления, – усмехнулся Сиурхан, глянув в сторону Андриаса.

Тот молча кивнул:

– Страсть ко всему театральному наметилась у сына с детства. Наверное, так проявляется в нём частичка человеческой крови? Бэллиан, мне придётся извиниться за тебя. Ты опоздал, явившись позже невесты.

Рэйвен встретилась взглядом со своей «истинной парой».

Глаза у Бэллиана, как и у Хэйла, были чёрные. Как у его отца, в зрачках юного дракона танцевали языки пламени.

– Желаете, отец, чтобы я принёс извинения сам?

Легко поднявшись со своей «печи», он приблизился к Рэйвен с кошачьей мягкостью.

Впервые она поняла, что значит выражение «поедать глазами». Именно так он на неё смотрел. В тоже время в его взгляде не было нежности. Светился алчный интерес, агрессивный и напористый.

К чему отрицать правду? Наречённый драконий жених произвёл на Рэйвен впечатление. Всё в нём нравилось и казалось привлекательным.

Не нравилось только одно – сила влечения, что Рэйвен испытала к нему с первого взгляда.

– Прошу простить мне мою непунктуальность.

Бэллиан остановился слишком близко к Рэйвен, нарочно вторгаясь в её личное пространство.

Похоже, тут имеет место быть склонность не только к театральным шоу, но и к провокации?

– Не стоит извинения. Я не в обиде, – кивнула Рэйвен.

– Прошу всех пройти к столу, – пригласила Аэрлин.

– Прошу прощения, но я не голоден, – поклонился хозяйке дома Бэллиан. – Если ваша дочь не возражает, я хотел бы прогуляться по горе.

– Рэйвен плохо её знает, – заметил Сиурхан.

– Ничего страшно. Обещаю, мы не заблудимся.

Он предложил Рэйвен свою руку и ей оставалось только принять её. Опасное мероприятие, учитывая длину металлических шипов на кожаных браслетах, обхватывающих мускулистые руки. Но Рэйвен это не остановило. Она пристроила маленькие ладошки в опасной близости от боевого украшения, положив одну руку на другую, подхватив несчастного кавалера под руку.

Так они и направились к дверям, сопровождаемые родительскими взглядами, надеждами и чаяниями. Авось детки пообщаются поближе, проникнутся друг к другу тёплыми чувствами, всё само собой и уладится.

Рэйвен велела дому перенести их в оранжерею. Цветы, особенно в свете ночного светила – что может быть лучше для свидания?

Смотрелись они вместе наверняка нелепо. Он – полуголые босой дикарь с подведёнными чёрной краской глазами. Она, утончённая леди из детской сказки. Вот как есть, противоположны, словно ночь и день.

Рэйвен выжидала, оставляя первый ход противнику. Это всегда было её излюбленной тактикой.

В детстве, когда приходилось играть в шахматы с отцом или братом (с братом чаще) она всегда выбирала игру за чёрных. Не потому, что тёмный цвет привлекал её сильнее или причиной была её приверженность адептам тёмной магии. Чёрные всегда делали шаг после белых.

И в боевых спаррингах на занятиях в Академии ей всегда лучше всего удавались контратаки.

Выступая первым, противник, так или иначе, открывается. И тогда для победы можно использовать не только свои, но и его внутренние резервы.

Техника всегда действовала безотказно. Если исключить отца. Тот, как говорится, просёк фишку, и специально сбивал Рэйвен с толку.

Но Бэллиан не Уорлок. В любом случае выжидательная, пассивная позиция одна из самых удобных до поры до времени если занять её правильно.

Рэйвен мысленно набросала возможные сценарии предстоящего диалога. Любовалась возможность красиво сообщить этому самоуверенному павлину, что отнюдь не желает выходить за него замуж. Мало того – она уже замужем и готова оказать Бэллиану поддержку в борьбе против родительского произвола.

Она была готова поддержать любой тон – дружеский, враждебный, насмешливый. Готова была обороняться или нападать.

Лишь к одному Рэйвен оказалась неподготовлена – к тому, что Бэллиан вообще не станет разговаривать.

Толкнув девушку, он с силой прижал её плечи к стене обеими руками, удерживая, припал всем сильным, мускулистым телом. Его губы жадно завладели её ртом с жаром и напором, которым трудно противиться.

Когда у женщины в жизни больше одного мужчины, волей-неволей, но сравниваешь их, даже если не хочется, таковы свойства человеческого мозга, склонного к анализу – синтезировать, обобщать, выдавать результат.

Хэйл всегда целовал Рэйвен осторожно, словно она была фарфоровой и могла разбиться от неосторожных движений.

Поцелуи Бэллиана были полны огня и страсти. Ему было всё равно, если ненароком испепелит. Он зачерпывал столько, сколько мог и хотел взять, без оглядки на партнёра, но при этом головокружительный напор затягивал в горнило страсти, как мощное течение реки увлекает за собой всё, что неосторожно попало в водоворот.

Потоком именно несло, от воли и желания мало что зависело. Выплыть практически нереально, но тонуть в ощущениях и эмоциях Рэйвен себе позволять не собиралась.

Против физических ощущений есть один действеннейший метод – разум. Как только начинает работать голова, кровь обычно отливает в сторону мозговых извилин и бабочки в животе складывают крылья.

Рэйвен может и не самая умная девица, но всё же ей хватило рассудительности, чтобы понять – её прощупывают, изучают и провоцируют. Этакое сексуальное тестирование, проба на сообразительность, силу воли и характер.

Единственный правильным в данной ситуации показалось Рэйвен выйти из игры, не участвовать в поцелуях, не дать себя вовлечь в танец страсти. Она бесчувственной куклой, как деревяшка застыла в умелых и горячих руках Бэллиана.

Бэллиан всё же, в итоге, повёл себя именно так, как Рэйвен и рассчитывала. Переместив руки с её плеч на стену, он навис над неё, заключая в клетку из своих рук и тела.

– В чём дело? Я тебе не нравлюсь?

– А должен? – сузила глаза Рэйвен.

Коротко и без лишних слов.

– Потому, что ты такой неотразимый и голый? – засмеялась она, глядя ему в глаза. – Или потому, что ты моя истинная пара?

– Потому что я такой неотразимый.

Бэллиан не улыбался.

В первый момент он показался Рэйвен больше похожим на мать, почти по-человечески смазливым. Но сейчас она явно видела в нём огненную кровь драконов.

– Не существует в мире ничего неотразимого, – ощетинилась Рэйвен. – При умении и желании отразить можно что угодно. Если иметь правильный щит.

Он буравил её взглядом. Изучающим и холодным, как скальпель.

– И что у тебя за щит?

– А что тебя заставляет думать, что я стану отвечать на твои вопросы?

Бэллиан сузил глаза. Ноздри его гневно раздувались.

Ишь, какой нервный? Она ведь ничего обидного пока даже не сказала?

Правая рука Бэллиана опустилась и жёстко обвилась вокруг талии девушки, прижимая к себе. В смущении, сквозь ворох юбок она ощутила, что он в полной боевой готовности и против воли почувствовала в собственном теле отклик.

– Мне показалось, разговоры ты предпочитаешь действиям. Но если я ошибся, мы может возобновить прерванное.

– Мы? – презрительно процедила Рэйвен, упираясь руками ему в плечи в жалких, безуспешных попытках сохранить дистанцию. – В данном случае никакого «мы». Только – ты!

Бэллиан зло рассмеялся:

– Ты станешь лицемерно отрицать, что хочешь меня?

– Да почему ж лицемерно-то? Я тебя правду не хочу!

Он снова рассмеялся, прижимая её сильнее.

Рэйвен начала злиться всерьёз. К такому обращению она не привыкла. С насилием в его чистом виде сталкиваться не приходилось. Ей растили в убеждении, что она сильная, а сильным ничто не может угрожать.

Фигушки! Угрожал. И угроза не была пустой.

Бэллиан был сильнее, как подозревала Рэйвен, не только физически.

– Правда, не хочешь? Да тут всё пропиталось твоим желанием.

– Может быть ты просто плохо разбираешься в запахах? Послушай, не надо! – дёрнулась она. – Мы можем договориться. Ведь мы оба хотим одного и того же. Или, вернее, в нашем случае правильнее было бы сказать – не хотим?

– Ты меня толком не рассмотрела, имени не запомнила, но в том, чего я хочу или не хочу, уже разобралась?

– Реши ты из меня сделать примерную супругу и мать своих детей, не лапал бы в коридорах. Я знаю, у тебя есть другая женщина и могу понять, что меня ты не хочешь. Вдвоём мы сможем вырваться из ловушки этого брака.

Впервые на лице Бэллиана промелькнуло нечто вроде удивления. Он даже железную хватку ослабил, так, что рёбра перестали болеть и Рэйвен получила возможность вздохнуть полной грудью.

Воспользовавшись тем, что её, наконец, слушают, она продолжала скороговоркой, захлёбываясь:

– Я понимаю и уважаю твоё желание сохранить свободу. Поверь, я тоже не в восторге от того, что происходит. Вся эта заварушка с истинными парами – это же бред собачий! Да не одно здравомыслящее существо не позволит, чтобы какой-то волшебный камень, будь он хоть четырежды пророк, решал его судьбу. Если мы объединимся, ничего они не смогут поделать. В смысле… если мы оба будет стоять каждый на своём, они смирятся с тем, что пары из нас не получится.

– И с какой стати мне в это ввязываться?

Рэйвен стихла, глядя на молодого дракона широко распахнутыми глазами.

– То есть как – с какой стати?

– Зачем мне избегать того, чего все хотят?

– Но как же?.. – непонимающе протянула Рэйвен. – Мне сказали, что ты влюблён в какую-то демонессу?

Бэллиан слушал её с заинтересованной, подтрунивающей улыбкой:

– А какое отношение это к тебе-то имеет? Моя история с моим демоном – это одно, а ты – другое.

Рэйвен снова уставилась на правильное, резкое лицо с глазами, в которых всё жарче и насмешливее разгоралось пламя.

Эта рептилия-полукровка издевается над ней?

Или, что ещё хуже – не издевается?

– Разве ты опоздал на ужин не потому, что протестуешь против нашего союза?

– Да с чего ты взяла? Я опоздал потому, что был занят, довольно приятными делами. Хочешь, расскажу, какими? Или, может быть, лучше покажу? – многообещающе проговорил он гортанным голосом, ниже склоняясь к уху Рэйвен. – Удовольствие заставляет забыть о времени. Ты не знала?

Она встретилась с ним взглядом.

Ничего человеческого в его глазах не было.

– Я тоже слышал о тебе, Рэйвен. О тебе, о твоём отце, который когда-нибудь непременно попадёт в моё Царство Огня. Ты, дитя боли и порока, единственная полукровка в клане Драконов, даже более уродливая, чем я сам. Мои родители любили друг друга настолько, что нарушили Правила Мироздания, а твои – ненавидели друг друга. Ни один клан не принял бы тебя к себе. Но Оракул решил унизить мой древний род, связав наши имена. Так что я просто обязан научить тебя Драконьим Играм. Полетаем?

В последнее время что ни шаг – неожиданность. Ты рассчитываешь на одно, готовишься к этому, стараешься придумать ответные контрмеры или ответный шаг, но всё особенным образом выворачивается и остаётся только беспомощно барахтаться. Как не стремись быть на шаг вперёд, не получается.

Рэйвен была готова к тому, что придётся договариваться. Или противостоять. К тому, что после слов Бэллиана пол разъедется под ногами и она покатится в чёрную трубу (в прямом смысле этого слова) подготовиться было невозможно.

Она даже крикнуть от неожиданности не успела, а уже неслась, как в детстве с горки, с той лишь разницей, что вокруг была кромешная тьма. Ничего не разглядеть. Пространство можно воспринимать лишь на ощупь, да страшно руками за что-то цепляться. Мало ли что вокруг?

Рэйвен скользила вперёд ногами всё быстрее и быстрее, с ужасом предвкушая конец паденья. Боясь представить, что может ждать в конце пути.

Вот почему она раз за разом не может просчитать риски? Почему каждый раз считая себя в безопасности, попадает впросак? Казалась бы, ты в отчем доме, в окружении волшебных, зачарованных стен, где каждый трещинка в граните нацелена тебя охранять. Что может угрожать?

А у так называемого «жениха» родители в гостях, как в заложниках. Вряд ли Саурхан и Аэрлин воспримут исчезновение Рэйвен, как подарок и манну небесную? Даже если особых чувств к новообретённой дочери и падчерице оба не испытывают, само по себе подобное похищение разе не оскорбление?

Вспышка света в конце длинного чёрного тоннеля резанула по глазам. Рэйвен непроизвольно зажмурилась.

Открыв глаза, обнаружила себя в очередной каменной комнате, чем-то напоминающий чертоги Аэрлин, только в алых тонах. Впечатление было что всё вокруг сделано из рубинов и ярко-алых гранатов, в святящихся прожилках внутри себя. Так вены просвечивают порой через человеческую кожу.

Не успела Рэйвен подняться с пола, на котором растянулась в конце своего пути, как сверху «прилетел» и её попутчик.

Недолго думая, Рэйвен набросилась на него:

– Я не соглашалась участвовать в твоих нелепых выходках! Твоя идиотская шутка не кажется смешной! У тебя ещё есть время, чтобы всё исправить до того, как мои родители отреагируют на это!

Выражение лица Бэллиана заставило Рэйвен смолкнуть. Оно осталось серьёзным. Ни тебе язвительного ехидства, ни торжествующей радости и издёвки, уместные в данном случае.

– Я требую немедленно вернуть меня обратно! – попыталась выдержать взятый тон и темп Рэйвен, но даже себя не впечатлила.

– К сожалению, не могу этого сделать.

– Это почему же?

– Случившееся не моих рук дело.

– Правда? – попыталась усомниться Рэйвен. – В одном мгновение ты предлагаешь полетать, в другое – летим. Но ты здесь не при чём?

– Мы не полетели. Мы упали.

– Я заметила. Не морочь мне голову.

– Уже сказал и повторю снова – к тому, как мы попали сюда, я не приложил ни руки, ни копыт, ни крыла, ни рыла. Скажу тебе больше – я даже толком знаю, где мы.

– Как же так? Такой умный, вредный, сильный, настоящий Ночной Дракон и вдруг – понятия не имеешь?..

– Сам в шоке. Но это, к сожалению, правда.

Бэллиан отвернулся от Рэйвен. Его взгляд обежал комнату по кругу. Разведя руки в сторону так, словно держал на них невидимые нити пряжи, он что-то беззвучно зашептал. Между его пальцами стал разгораться красный шарик, быстро обрастающий алыми наростами-иголками.

Иголки росли, как медленно выдвигающиеся антенны. Слышалось лёгкое потрескивание высокого напряжения.

Рэйвен держалась, не задавая вопросов. Не мешала «истинной паре» сосредотачиваться. Вдруг чего интересного да выйдет? Хотя пока, увы, ничего, кроме любопытных цветовых эффектов.

Энергетический шарик опал и сдулся.

– Так и должно быть? – фыркнула Рэйвен. – С какой целью ты вообще его наколдовал?

– Мы под землёй.

– Это тебе шарик сообщил? Надеюсь, на его создание тебе не понадобилось много сил? Я и без всякой магии могла тебе сообщить тоже самое. Мы падали, как ты сам заметил. С учётом того, что и без того мы были в пещерах.

– Мы не просто под землёй. Мы в Нижнем мире.

– Проще говоря, у тебя дома?

– Я бы назвал это слишком большим упрощением. Или преувеличением. Мой дом находится в Нижнем Мире, но он сам – гораздо больше.

– Не трать так много слов попусту.

– Не указывай мне, что делать, – сверкнул глазами Бэллиан.

По его лицу чешуёй зазмеился драконий панцирь, но в следующую секунду кожа снова сделалась чистой, как у младенца.

– Ух ты! Впечатляет! А я так не умею, – с издёвкой протянула Рэйвен.

– Веселишься? – растянул он губы в неприятной ухмылке. – Рад за тебя. В общем, я тебя понимаю. Почему бы и нет? Ты ведь веришь, что всё в моих руках и что я могу исправить ситуацию к лучшему в любой момент? Не стану тебе мешать. Веселись и дальше.

– Ладно, испорть мне настроение. Раскрой истинное положение дел. Кто, кроме тебя, может быть причастен к нашему похищению? Твоя любовница?

– Лимайа вполне способна на такое.

– О! Ревнивая демоница? Всё интересней и интересней!

– Но Лимайа всего лишь шестёрка в мире демонов. Она суккуб. Её талантов при любом раскладе не хватило бы на то, чтобы пробить защиту в Городе Драконов. Так что, хоть мотив у неё и есть, это вряд ли она.

– Она могла бы действовать с кем-то в паре. Не так сложно отыскать твоего врага. Или врага твоим родителей. Было бы желание.

Черты лица Бэллиана заострились. На щеках, шее и голом торсе вновь блеснула чешуя, как рыбье брюхе в потоке воды. Мелькнёт и исчезнет.

–Кто-то из Высших Демонов вполне мог использовать эту вертихвостку, чтобы подобраться ближе к моей семье.

Бэллиан рассуждал вслух и выглядел искренним. Если только ему не вручали драконьего Оскара за актёрское мастерство.

Рэйвен огорчилась. Если он говорил правду, значит, они и в самом деле в большой беде.

– Как такое вообще возможно? Я слышала, магия драконов одна из самых сильных в мире. А тут какие-то демоны…

– Да не «какие-то демоны», – передразнил её Бэллиан, – а Высшие, а за ними обычно стоят другие Князья, такие же Драконы, как и мы. В моём мире всегда идут разборки, кровная месть или передел земель с дележём собственности. Да и что ты хочешь? Это же Ад!

– Опять интриги, скандалы, расследования? Как же всё надоело. Честно, я уже замучилась. Ладно, ты им нужен в качестве заложника, чтобы влиять на твоего отца. Я здесь при чём?

– Да за компанию, чтобы я не скучал. Мы здесь надолго застряли. Самим-то нам из этой темницы нипочём не выйти, – со вздохом заметил Бэллиан, усаживаясь прямо на пол, скрещивая ноги перед собой. – Чем время скоротаем, невестушка?

– Посвятим его разработке планов освобождения?

Бэллиан хмыкнул:

– Ага. Можно ещё отчёт написать, как мы докатились до жизни такой. Мне моя идея больше нравится.

– Ясное дело. Она же твоя.

– Смысл составлять планы, не зная наверняка, против чего придётся действовать? – дёрнул бровью Бэллиан.

– Но ведь предположить, какими будут следующие шаги противника можно? – стояла на своём Рэйвен.

– Если и кабы, гадание на кофейной гуще – много в этом проку? Полная ерунда, – презрительно передёрнул обнажённым плечом парень. – Чем предполагать, лучше, подождав, узнать наверняка.

Рэйвен провела ладонью по алым стенам. Гладкие, без единой выщерблинки, прохладные, они глушили магию не хуже металлических наручников. Ничего невозможно почувствовать, немая тишина.

– Расскажи мне о твоём мире, – попросила Рэйвен.

Бэллиан, взглянув на собеседницу, пожал плечами.

Пауза была продолжительной.

Она уже, было, решила, что поддерживать разговор он не желает, но Бэллиан всё же ответил:

– Ад – огромен, ведь сюда, как в отстойник, стекаются падшие души со всех миров. Это как канализация под мирозданием. Правят здесь Князья-Драконы, а демоны им вынуждены подчиняться. Каким образом сюда попали первые из Драконов, большинству неизвестно, да это и неважно. Все Князья подчиняются самому главному.

– Феодальный строй, – констатировала Рэйвен.

– Я не совсем понял, что ты сейчас сказала?

– Это совсем неважно, правда. Так, неудачная попытка мыслить вслух с оттенком иронии. Продолжи, пожалуйста, свой рассказ?

– В отличие от других миров, чьи границы и очертания изначально строго ограничены и мало поддаются изменениям, Нижний Мир изменчив и постоянно увеличивается. А иногда наоборот, земли проваливаются в никуда, перестают существовать. В определённых рамках Драконы способны влиять на формирование пространства. Скажем, приходишь на чёрную, покрытую пепелищем пустошь, и организуешь из пепла дворец, сад, фонтаны, леса и реки. Всё, что в голову придёт и на что силы хватит. Создавай с учетом того, что тебе постоянно потребуется поддерживать сотворённое собственными силами, как кровью. Без подпитки магией Драконов всё снова начнёт рушиться. Спустя какое-то время на месте садов, лесов и рек вновь будет алое небо да чёрная пустошь. Каждый Князь отвечает за определённый участок земли.

У отца лет пятьсот или около того, плюс-минус, вышла размолвка с одним из высших демонов, находящихся в услужении у другого Князя. Уничтожить демона без того, чтобы не оскорбить права другого Дракона и не начать очередную адскую войнушку между двумя мини-мирами не получилось, поэтому демон до сих пор и гадит, где только может. Не исключено, что сегодняшняя выходка его рук дело.

– Но разве демоны не слабее драконов?

– Ни один демон не в состоянии противостоять чистокровному дракону.

– То есть, мы сейчас в этой яме потому, что не полноценные и не чистокровные? В этом вся суть? Ты тоже полукровка?

– А кто ещё, если моя мать – человек?

– Драконы же не влюбляются в людей?

– Влюбляются иногда, хоть и редко. В истории моих родителей вообще всё мутно, странно и загадочно. Матери пришлось пройти какой-то сложный, запутанный ритуал, чтобы обрести бессмертие рядом с отцом. Сейчас она бессмертна, но смертность, как вирус, передала мне. Неправильная инициация всё усугубила. Словом, достать меня демону довольно просто. А через меня, наконец, докопаться до отца.

– А чего он вообще до вас докапывается? Раз проблема, в чём бы она там не была, пятьсот лет назад себя исчерпала?

– Не исчерпала, как видишь.

– И чего демон хочет-то? Новых земель?

– Спорные земли давно пеплом рассыпались. Демон хочет мести.

Рэйвен стало не до смеха. Так себе перспектива – встреча с демоном, которые ничего иного, кроме как уничтожить их, не желает. То есть, проще говоря, непереговороспособен?

– Подведём итог? Итак, у твоего отца был могущественный враг, давно пытающийся отомстить за застарелую обиду. Отец твой из благих побуждений не желал устранить проблему. Демон затаился и ждал своего звёздного часа. Твоё рождение его к нему приблизило, потому что полукровка-дракон – это шанс получить желаемое…

– Ты права, это действительно шанс, которого пришлось ждать очень долго.

Рэйвен с интересом уставилась в алые глаза, возникшие в поднявшемся красном тумане.

Демон выбрал странную форму для проявления.

– Я давно слежу за твоей семьёй, Бэллиан.

– Рад тому, что у тебя так много свободного времени, что ты не знаешь, как его лучше убить, – сощурился Бэллиан. – Ну, и полное отсутствие личной жизни, раз ты готов себя полностью посвятить чужой.

– Твою я точно неплохо наладил, – засмеялся демон.

И под красными, словно кровью наполненными глазами, парящими в воздухе, нарисовался алый и жуткий, клоунский, широко растянутый рот.

– Ты думаешь, что разгадал мои намерения, дракончик?

– Я не люблю тратить время впустую. И я никогда не гадаю.К чему долгие раздумья над тем, что и без того просто и понятно.

– Что ж тебе понятно, полукровка?

– Убивать меня тебе ни к чему, да и с рук подобное убийство не сойдёт. Ваша раса труслива, ты на это не пойдешь. Ты не смерти моей хочешь, а унижения моего отца. Когда-то он запер тебя в аду, отправив грешную душу платить по счетам. Теперь ты жаждешь отплатить ему той же монетой. Хочешь обратить меня в демона?

«Демонические» глаза и губы растаяли. Следом начали растворяться сами стены. Поднялся ветер такой силы, что дышать стало сложно – слишком густой стеной вставал воздух.

Волосы Бэллиана, до этого туго сплетённые в косу, выбивались прядями и словно водоросли, плавали вокруг лица.

Про волосы Рэйвен и говорить не приходилось, они клубились вокруг голову, разлетаясь в стороны, как у Медузы Горгоны.

– Что происходит? – кричала она, стараясь перекрыть ветер.

Их окружала та самая чёрная пустошь, о которой Бэллиан говорил совсем недавно. Вокруг вихрились чёрные смерчи, как перевёрнутые бокалы с тонкой ножкой.

И из этой черноты выступил демон.

Как его описать? Антропоморфных очертаний в нём не было, он был огромен, весь бугрился наростами и выступами. Звериную морду короной венчали острые рога.

Рэйвен попятилась. Гарантий того, что тварь не атакует, не было. Как и надежды на то, что в случае атаки удастся отбиться.

Бэллиан, прищурившись, смотрел на приближающегося демона. И снова под кожей его то тут, то там проглядывала крокодилья чешуя.

– Ты узнаёшь эти земли? – голос грохотал как гром, который вдруг научился произносить слова. – Когда-то они принадлежали твоему отцу. Но теперь это очередная Адская Пустошь. Живым с неё можно уйти только если ты дракон или демон. Драконом тебе стать уже не дано, твоя похотливость давно замутнила чистые источники дара. Но стать демоном тебе вполне по силам. Для этого всего-то и нужно убить часть себя, заключённую в твоей истинной паре. Можешь выбрать Тьму и найти выход, а можешь остаться верным и умереть рядом с такой же калекой, как сам. Выбирай, Бэллиан. Не знаю, насколько ошибусь? Мне кажется, я знаю, каким будем твой выбор.

Демон хохотал. Всё вокруг ходило ходуном, словно при землетрясении не меньше пяти баллов.

Потом демон исчез, но ветер и смерчи остались. Внутри них вспыхивали алые разряды молний.

Рэйвен впервые было до такой степени страшно. Всегда оставался шанс что тот, кто тебе даже не друг, выберет наименьший пусть сопротивления.

– Я не собираюсь тебя убивать! – с презрением процедил Бэллиан. – Стать демоном в мои планы не входит. Отсюда могут уйти и Драконы.

– Но мы – не они! Ни ты, ни я. Должен быть другой выход!

Стоя посредине огромного чёрного поля, над которым гуляют столбы пыли и вьются чёрные смерчи – какое направление выбрать? Куда не взгляни, всюду одинаково безрадостно.

Бэллиан развернулся к ней и Рэйвен против воли не могла оторвать от него глаз.

Хорош, чёрт! Даже красавчик Айзек на его фоне выглядел бы бледно. А исходящая от него притягательная сила? Магия это или масштаб личности, но противиться мрачноватому обаянию юного Ночного дракона было сложно. Рэйвен не встречала никого, кто был бы так сексуален.

Бэллиан словно весь сочился сексом, был пропитан им. Может быть, это как-то связано с тем, что его инициировала демоница, питающаяся этим типом энергии? Может быть, это была его личная особенность?

А может, именно так действуют друг на друга те, кто предназначен один другому с самого рождения, составляя «истинную пару»?

– Проще всего сделать именно то, чего от нас все ждут, – увещевал её Бэллиан. – Объединившись, позволить нашему внутреннему Зверю наконец-то расправить крылья.

Рэйвен сощурилась.

Она вполне допускала возможность того, что всё происходящее гигантский розыгрыш в подходящих декорациях с целью добиться изначально намеченного результата. Играть же по написанным кем-то правилам она соглашалась лишь тогда, когда видела в этом личную выгоду для себя.

– Этот выход меня категорически не устраивает, – заявила она уверенно. – Даже в качестве самого последнего варианта. Я останусь верна мужу.

– Так сильно его любишь, что согласна умереть здесь?

Не в привычках Рэйвен было бросаться пафосными словами. Когда голод, жажда и безысходность припрут к стенке, кто ж знает, как себя поведёшь?

Когда на одну сторону весов ляжет верность любимому, а на другую – твоя жизнь?

– Увидим, – произнесла она вслух. А пока придётся временно окапываться здесь.

– Ладно, – с усмешкой согласился Бэллиан. – Хоть я и не дракона, но на то, чтобы воссоздать из подручного материала жильё с минимальным комфортом, моих сил хватит.

Чем больше Рэйвен думала, тем больше убеждалась, что всё происходящее розыгрыш и ловушка. В принципе, расчёт верен и прост. Чем силой тащить осла в нужную сторону, лучше заставить его добровольно идти в нужную погонщику сторону. А для того, чтобы осёл шёл вперёд, нужно перед носом повесить морковку.

Заключить их сюда вдвоём объединив общей опасностью – отличный повод заставить сблизиться. История с демоном, скорее всего, не больше, чем легенда или вымысел. В преисподней, наверняка, достаточно демонов, желающих угодить господину-дракону?

Свои мысли Рэйвен предпочла держать при себе. Пусть противник удостоверится в том, что она заглотила наживку.

– Уверен, что следует оставить всякую попытку пробиться наверх?

– Это бесполезно. Шагать в любом направлении можно до бесконечности, пока сил хватит, но ничего не поменяется. Будет всё тоже самое, – обвёл руками окрестности Бэллиан, как бы приглашая Рэйвен оценить прелести пейзажа.

Она изобразила покорность и подавленность:

– Делай, как знаешь. Это твой мир.

– Что ж? Начнём с создания укрытия? – подмигнул ей Бэллиан.

Отвернувшись, он раскинул руки в стороны и закрыл глаза.

Утихший, было, с отбытием демона, ветер вновь стал набирать силу.

Сначала чёрная пыль столбом поднялась в воздух. К ней со всех сторон устремились чёрные смерчи. Внутри них всё чаще и яростней сверкали алые молнии. Чем ближе смерчи приближались друг к другу, тем сильнее убыстрялись, будто непонятная сила притягивали их всё с больше силой.

Один огромный и чёрный вертикальный смерч опоясало вторым, третьим, четвёртым.

Всё кружилось, вертелось и видоизменялось.

Прогремел гром такой силы, что земля под ногами содрогнулась.

И вот уже перед Рэйвен и Бэллианом вместо подвижных, гибких смерчей возвышался замок с острым шпилем.

– Извини, но садов и райский птиц пока не будет, – с неприятной ухмылкой произнёс он.

– Он настоящий? – с сомнением протянула она, косясь на спутника.

– Войди и посмотри.

Стоило сделать шаг, как под ногами проступила каменная тропа, упирающаяся в двустворчатые двери. Двери распахнулись сами собой, словно челюсти чудовища, готовые сожрать жертву.

«Подавитесь», – пообещала Рэйвен очередным «чертогам»

У Бэллиана был свой план – у неё свой.

Может быть, драконья магия и не способна вывести их отсюда. Но что насчёт некромантии её отца?

Осталось дело за малым. Незаметно связаться с Хэйлом.

Внутри замок очень напоминал жилище Сиурхана. Возможно, так выглядели все драконьи дома? Комнаты, коридоры, залы менялись по твоему усмотрению в тот же момент, как тебе приходило это в голову.

С одной стороны – удобно. Экономит столько сил и времени. Захотел огонь в камине? Пожалуйста. Камин расположен далековато – усилие воли и вот ты уже напротив весёлого пламени.

Но, видимо, Рэйвен была драконом меньше, чем человеком. Ей всё происходящее нравилось меньше и меньше. Она скучала по обыкновенному, человеческому, устойчивому пространству, где для того, чтобы попасть из спальни в столовую, нужно пройти знакомым коридором. Где цветок не рассыпается ворохом пыли у тебя в руке после того, как ты, ненароком, подумала, что его аромат тебе не по душе. Где все вещественное, а не как пластилин, в момент изменяющееся.

Рэйвен скучала по Хэйлу, отцу, брату. Даже по несносной Анне и Розамунде.

Рэйвен хотела вернуться в Академию и продолжить обучение. Она желала вернуть свою жизнь. Выпутаться из драконьих сетей.

Стоило им войти в замок, обнажённый торс Бэллиана скрылся под камзолом.

Одежда сделала его облик более строгим. Возможно, всё дело в цвете и линиях – острый воротник, перетянутый пояс. Подведённые чёрным глаза выглядели не только жёсткими, но ещё и порочными.

С каждой минутой, проведённой рядом, Рэйвен доверяла ему всё меньше. И вела себя, соответственно, всё более осмотрительно и приветливо, словно боясь прежде времени разбудить опасного хищника.

– Могу я пойти к себе в комнату, чтобы немного отдохнуть, привести в порядок и мысли и чувства. Ты ведь не против?

Он, как и Рэйвен, улыбался:

– С чего бы мне возражать против такого невинного желания?

Но взгляд Бэллиана оставался острым, как у насторожившегося хищника. Рэйвен, не оборачиваясь, чувствовала, как тот упирался ей в спину. И боялась, что Бэллиан использует против неё их общий дар – слышать потаённые мысли.

Перешагнув порог спальни, она сразу же запечатала дверь, поставив все возможные защитные руны и заклятья, но даже это не успокоило её полностью. Замок был творением рук Бэллиана, а значит, подчинялся ему так же, как подчинялось его тело. В таких условиях сложно изолироваться на сто процентов.

Рэйвен не сомневалась в том, что Драконыш контролирует ситуацию на 99, 5 процентов. Оставалось ещё 0, 5, и она собиралась использовать их по полной.

Сжав обручальное кольцо, связующее её с Хэйлом, Рэйвен провела обряд крови, взывая к той невидимой, но прочной нити, что протягивается между людьми после магического обряда объединения.

Ошибиться нельзя, есть только один шанс. В заклинание следует влить всю имеющуюся в запасе магическую силу. Истощения Рэйвен не боялась, его она тоже просчитала и намеревалась использовать. Именно оно должно было погрузить в сон, образуя нечто вроде моста между ней и Хэйлом.

Стоя в центре пентаграммы, Рэйвен несколько раз нараспев прочитала нужную комбинацию заклинаний.

Как не старалась, всё равно пропустила момент, когда провалилась в беспамятство.

Для неё всё выглядело так, словно стены вокруг начали таять, как дворец Снежной Королевы. Они выгибались во все стороны, рассыпались, клубились чёрным туманом. Из густого, как дым пожарищ, тумана, высовывались жуткие, оскаленные морды. Обнажённые человеческие фигуры, тянули к Рэйвен руки, будто стараясь вырваться с её помощью на свободу.

Уши заполнились стенанием, рычанием, странным шумом и тресками. Послышался долгий невнятный гул, а потом всё исчезло.

Рэйвен, радостно озираясь, поняла, что находится в библиотеке Магической Академии. Прямо перед ней сидел Хэйл, застыв над распахнутым толстым фолиантом. Он с изумлением и радостью смотрел прямо на неё.

Хвала Высшим Силам! У неё получилось!

– Рэйвен?..

– Молчи! Не перебивай, пожалуйста, – бросилась она к нему, кладя руки на стол, за которым он сидел. – У меня очень мало времени. Нас могут прервать в любую секунду. Хэйл, передай отцу, что я в большой беде. Моя мать не просто так искала меня все эти годы. По негласной договорённости я помолвлена с одним из Ночных Драконов. Это Стражники Ада. Они хотят запереть меня в Подземном Мире.

– Что?.. Подожди, я не понимаю. Что ты такое говоришь?!

– Не важно, что ты понимаешь, а что нет. Скажи отцу, пусть найдёт способ вытащить меня их Ада.

– Ты в Аду?! Но – как?.. Как такое возможно? Господи, Рэйвен! Ты ведь живая?

– Я – Дракон. Драконы способны проходить между мирами не умирая. Слушай, и не перебивай, пока я всё не скажу. В мире Драконов, в Драконьем Городе, меня ждал мой помолвленный жених, что в их мире называется истинной парой. Он что-то там тоже с инициацией напортачил, и теперь может стать демоном. Чтобы этого не случилось, его родным позарез нужно консумировать наш брак, после чего часть наших сил вернётся к нам обоим. Но сам понимаешь, мне уже тогда отсюда не вырваться.

– Скажи отцу – довериться матери было ошибкой. Она, может быть, думает, что делает для меня лучше…

– Отправляя тебя в Ад?!

Какие же родным было его лицо. Какими любимыми все несовершенные черточки. Даже то, как он сутулился, нравилось Рэйвен.

– Не беспокойся. Мы найдём способ всё исправить, – постарался успокоить Хэйл Рэйвен. – Даю слово.

Рэйвен верила ему. Раз Хэйл дал слово, он его сдержит чего бы ему это не стоило.

Кстати, о цене?

– Прошу, не рискуй напрасно! Будь осторожен. Слушайся отца, он обычно хорошо знает, что делает. Только не забывай о том, что в случае, если всё пойдёт плохо, он легко пожертвует тобой.

– Если всё пойдёт плохо, я буду не против того, чтобы мной пожертвовали, – грустно улыбнулся Хэйл.

– Не говори так! – разозлилась, испугавшись, Рэйвен. – Не заставляй меня жалеть о том, что я прошу тебя о помощи. Я пытаюсь вырваться оттуда ради тебя, и ты мне нужен живым. Ясно?! У меня на наше будущее огромные планы. Не смей меня этого лишать.

Рэйвен чувствовала, как невидимый пространственный пылесос начал работу, высасывая её из одной реальности, чтобы забросить в другую.

– Береги себя. Помни, я слишком сильно тебя люблю, Колд Хэйл, чтобы у тебя было право на раннюю смерть.

Всё резко заволокло чернотой, будто рядом взорвался дом и осел густой, вязкой пылью.

А в следующий момент Рэйвен открыла глаза и увидела рядом с собой Бэллиана.

Лицо у того было весёлое и злое.

Он стоял, опустившись над ней на одно колено, низко склонившись к распростёртой на полу жертвой.

Рэйвен охнула, когда его жёсткие пальцы больно сомкнулись на её предплечье:

– Выспалась, дорогая?

Рывком Бэллиан заставил её подняться:

– Пора вставать. У нас много дел. Я надеялся всё обставить по-хорошему. Жаль, ты не захотела.

– Убери от меня свои лапы!

Но хватка Бэллиана сделалась только жёстче. Рука его с плеча Рэйвен переместилась на её горло. Да ещё когтями обросла.

Ого! Она так не умеет.

Но несмотря на страх, на сердце сделалось легче. Маски сброшены и притворяться, кажется, никто больше не собирается?

– Что ты мне сделаешь? – с вызовом прошипела Рэйвен. – Насиловать станешь? Или убьёшь?

– Тоже вариант! – растянул губы Бэллиан в злой усмешке. – Как одно, так и другое.

– Ты же обратишься в демона?

– Порой мне кажется, лучше стать полноценным демоном, чем быть всё время оставаться драконом лишь наполовину.

Его рука разжалась, словно пружина, отбрасывая и опрокидывая Рэйвен на землю.

– Думала, сможешь меня обмануть?

Рэйвен и не пыталась ничего отрицать, не чувствуя за собой никакой вины.

– И обманула.

– Для чего?! Зачем ты это делаешь? Почему ты сопротивляешься? Чего хочешь этим добиться?

– Свободы. И шанса остаться с человеком, которого люблю.

– Ты не можешь любить другого. Ты предназначена мне. Ты – Дракон, Рэйвен. Человек для нас – мусор.

– Наполовину я тоже человек. Как и ты, между прочим.

– Даже будучи полукровкой с одним крылом, ты всё равно Дракон. Нравится тебе это или нет – ты одна из нас! Ты бессмертна. Ты никогда не состаришься. Ты – венец Мироздания, поддерживающий его столб. А твой драгоценный муж? Что он такое? Как ты станешь жить с ним через какие-то жалкие четверть века, через двадцать лет? Ты не успеешь даже толком повзрослеть, как он начнёт превращаться в жалкую развалину.

Бэллиан жестоко рассмеялся, в лучших злодейских традициях:

– Старость, Рэйвен, знаешь, что это такое? Это жалкое убожество. Наказание людям за их бесконечную жадность и похотливость. С годами их внешний облик всё больше соответствует внутреннему содержанию. Суть людей уродлива, поэтому так мало среди них тех, кто умеет стареть красиво, с достоинством. Их тела покрываются морщинами, клонятся к земле, как надломленный куст, ноги отказываются держать и нести, руки – трясутся, не в силах ничего больше взять. Но всё это сущий пустяк с той трансформацией, что претерпевают их души. Чем быстрее жизнь уходит от них, тем больше они придаются пороком. Старики женятся на молодых, покупая их тело и развращая их души, старухи исходят злостью и завистью, отравляя жизнь детям бесконечным нытьем о своих страданиях.

Лишь единицы понимают, что суть жизни не в том, чтобы схватить и держать, а в том, чтобы насладиться и отпустить. Не рвать цветы – дать им цвести в саду, не держать животное в клетке – а отпустить на волю, не приковывать к себе любимого, требуя во всём выполнять свою волю, а принять его таким, какой есть, стараться сделать счастливым, наслаждаться каждым мгновением рядом. А если он захочет уйти – пусть идёт. Всё равно человеку не дано ничего удержать. Уйдёт всё. Даже сама жизнь.

Но допустим, твой муж сумеет понять, в чём смысл человеческой жизни, окажется сильнее проклятия собственного рода-племени. Пусть он и в самом деле окажется благородным и сильным. Ну, для представителя человеческой расы, благородным и сильным, конечно, – неприятно усмехнулся Бэллиан. – Он всё равно останется смертным. Он, рано или поздно, умрёт. Что тогда? Ваш брак неравный, Рэйвен, он почти неприличен. Любое существо обретает счастье лишь с тем, кто ему ровня, кто подобен ему самому. Ты должна принадлежать мне. Именно со мной ты будешь счастлива.

– Нет, – твёрдо ответила Рэйвен. – Я не буду с тобой счастилва. Я не люблю. Я люблю моего мужа и найду способ переиграть судьбу, вернуться к нему. Я далеко не первый Дракон, полюбивший смертного. Твои родители тому пример. Они нашли выход? И мы найдём.

– Какая же ты упрямая, Рэйвен! Но это ничего, – рассмеялся Бэллиан. – Мне это даже нравится. Лёгкая победа обесценивает любовь.

– Ты много говорил о правильном пути, о способности отпускать, которой, якобы, лишены люди? Ну так прояви чудеса милосердия! Отпусти меня!

Бэллиан глянул на неё изумлённо и развёл руками:

– Отпустить – куда, дорогая?

– Да, ты права. Это был бы красивый поступок. Вполне в сентиментальном жанре. Ты уважаемый сентиментальные романы?

– Я тоже. Но всё равно красоты некоторых сюжетов это не отменяет. Пожертвовать собой, своим счастье ради счастья другого – вот суть высоких отношений! – паясничал он. – Но, вот незадача, чтобы отпустить тебя, я должен открыть портал; чтобы открыть портал, мне нужно стать драконом. Но чтобы стать драконом я обязан тебя поиметь. В идеале бы – по обоюдному согласию и к взаимному удовольствию. Кто его знает, чем тут чёрт не шутит, может и насилие сойдёт? Но это пресловутое насилие сведёт к нулю всё, о чём мы тут говорили ранее. Что ты будешь делать? Никак героем мне не стать!

Он издевался. И открыто получал от этого удовольствие. Вот гадина!

Рептилоид.

– Но, пожалуй, я всё же не станут тебя насиловать, прекрасная принцесса. Нет, как и положено огнедышащему гады, сторожащему сокровища, дождусь, пока появится твой Белый Рыцарь. Потом, по законам жанра, ему придётся сразиться с Драконом, чтобы отвоевать заточённую в суровом замке принцессу. Вот когда выиграю, тогда и изнасилую. В смысле, возьму причитающийся приз.

– Почему ты так уверен в собственной победе? – прорычала Рэйвен. – Может быть, победит Белый Рыцарь? Более того, по законам жанра именно Белый Рыцарь всегда и побеждает.

Бэллиан уже направился к двери, но замедлив шаг, бросил на девушку мимолётный взгляд:

– А если выиграет Белый Рыцарь, то… тогда всем крышка. Просто ума не приложу, как вы сумеете отсюда выбраться. Обычно так они и завершаются, победы Белых Рыцарей – всеобщей катастрофой для всех. Но я буду надеяться на благоприятный исход. Может, твой муж умнее, чем мы оба думаем? Может, он вообще не полезет в пекло? Дома пивко и таранька, а принцесс-то везде, откровенно говоря, пруд пруди. Он не придёт, ты обидишься и дашь мне наконец, и мы взлетим к небесам, как и положено Сыновья Неба.

– Да пошёл ты! – Рэйвен одновременно и злилась, и смех её разбирал.

– Я-то пойду, но чуть попозже. Вот тут мысль пришла, кажется, мудрая. Знаешь о чём? Настоящие хэппи-энд, он всегда не большее, чем яркая банальность. Хэппи-энд – это как корыто, от которого свинья никуда не уйдёт. Для нас с тобой хэппи-эндом станет, если твой драгоценный Белый Рыцарь не явится на честный бой. Потому что, если он всё-таки сюда пробьётся, одному из нас с ним придётся умереть, а тогда хэппи-энда энда не будет. Для одного из нас, конечно. Для тебя-то в любом случае – свадебка. Ладно, белая лебёдушка, красна-девица, посиди тут до поры до времени. Только спать не думай! Встретимся в финале.

Стоило ли втягивать Хэйла во всё это? В том, что Бэллиан его не пощадит, сомневаться не приходилось.

«Не бывает безвыходных ситуаций. Не бывает!» – твердила себе Рэйвен как мантру.

Выход нужно найти. И он должен быть правильным. Потому что, чтобы мы не думали о жизни, она во многом похожа на математическую задачу, на заданный урок. Всё стане как тонкое кружево лишь тогда, когда все неизвестные уравнения сойдутся.

В открытом противостоянии у мага из Ущербного Мира против Дракона шансов нет. Нельзя допустить поединка между ними.

Рэйвен перебирала возможные варианты, но получалось, что помешать она ничем не может. Разнять? Будет пытаться, конечно, но план, прямо скажем, так себе.

Уговорить-уболтать? Попытаться сбежать? Попытаться связаться и на этот раз просить Колда не приходить сюда?

Да кто её теперь послушает?

Прохаживаясь от стены до стены, Рэйвен совершала настоящий мозговой штурм. Но осада не венчалась успехом. Ценных идей не было, хоть плач.

Рэйвен замерла на полушаге, пристально вглядываясь в разгорающийся алый уголёк. Сердце её сжалось от страха и надежды. Что это? Происки врагов? Или появление друга?

Красная точка расширялась распространяясь, так может только свет – мгновенно и во всё стороны сразу. Будто невиданный цветок расцветал всеми лепестками разом.

Свет становился ярче, с каждой секундой его делалось всё больше.

Рэйвен радостно вскрикнула, когда из образовавшегося портала ей навстречу шагнул Хэйл.

Без слов она шагнула в его раскрытые объятия. и словно два крыла его руки сомкнулись у неё за спиной. Рэйвен почувствовала знакомый острый запах специй и трав, словно навечно впитавшиеся в складки его одежд.

Муж. Какое странное слово, когда применяешь его к Колду.

– Получилось! Я сумел тебя отыскать! Сумел прорваться.

Рэйвен почувствовала, как вспыхивают от удовольствия щёки. От прилившей крови им стало горячо.

Она понимала, что на его реплики ненужно отвечать. И в ответ просто смотрели. Глаза её сияли, как звёзды.

Несколько мгновений они обменивались взглядами, но, как всегда, в какой-то момент им этого стало мало. Они потянулись друг к другу, один – склоняясь, другая – приподнимаясь на носочки, соединяя губы, дыхание и руки. Одна душа почти прикоснулась к другой, заставляя тело вздрагивать в упоённой истоме.

– Я ужасно боялся, что потерял тебя навсегда. Что не смогу отыскать.

– Но ты нашёл.

– Какие нежности! Как трогательно! Уси-пуси, ми-ми-ми! И сразу же: та-та-та-там! Я – Чёрный плащ!

Бэллиан с усмешкой выступил из тени.

Эффектный чёрный плащ на нём и правда был.

Красивыми фалдами он спадал от пояса, перехватывающего тонкую талию, до пят. Верхнюю часть тела плащ обхватывал тесно, как перчатка. Плечи Бэллиана казались нереально широкими по сравнению со станом благодаря острым, шипованным накладкам, похожим на броню. Шею защищал высокий, острый воротник, а обнажившаяся грудь, исчерченная незнакомыми Рэйвен рунами, открывалась низким, v-образным вырезом.

Тяжелые волосы на этот раз были заплетены волосок к волоску, прилизаны к черепу так плотно, что в первый момент Бэллиан казался вовсе лысым, но стоило приглядеться внимательней, и истинная картина становилась ясна. Коса спадала ему ниже пояса.

В одном ухе качалась серебреная серьга с остро, зловеще подмигивающим алмазом. Глаза, густо подведённые чёрной тушью, делали его облик ещё более порочным и опасным.

Опустив руки вдоль тела, расставив ноги для упора так, словно в любой момент готовился нанести магический удар Бэллиан спокойно, с вызовом смотрела на Хэйла.

В его взгляде не было даже искорки любопытства или интереса. Так смотрят на пустое место

– Я украду у тебя ту, что ты так долго искал, человечек. Хотя нет, постой? Почему украду? Я заберу себе по праву ту, что обещана мне с рождения. Сам по себе ты никто. Ты должен понимать, что некоторые вещи и люди созданы просто не про твою честь. Как там у вас принято говорить? Нет человека – нет проблемы?

Облик Хэйла был куда более прозаичен. На нём была простая кожаная, местами вытертая, куртка да самые что ни на есть прозаичные джинсы.

Лицо – скуластой и худое, где по-настоящему примечательны были лишь глаза – живые, умные и ясные.

– Значит, это ты?

– В смысле? – вкрадчиво протянул Бэллиан.

Каждое его слово, каждый его жест как у хорошего актёра, был рассчитан на то, чтобы производить впечатление. Очаровывать и устрашать.

– Я – это я. Но какой смысл ты вкладываешь в это слово?

– Ты мой соперник и мой враг.

– Ну что ты? Конечно, нет, – снисходительно, со скрытым вызовом, ухмыльнулся Бэллиан. – Ты не можешь быть мне соперником. И врагом. Но это действительно я – тот, кто тебя уничтожит.

Хэйл молча скинул куртку на землю, оставаясь в одном тонком шерстяном свитере.

– Слишком много разговоров. Если хочешь драться – давай. Докажем не словом, а делом свою подлинную силу.

Запрокинув голову, Бэллиан искренне расхохотался:

– Насмешил, человечек. Зря ты так! Ведь пока я тут ораторствовал, ты мог бы ещё немного подышать перед смертью. Да, кстати, надеюсь, ты не успел достаточно нагрешить? Я хочу, чтобы в итоге и духу твоего тут не было. В прямом смысле этого слова. Отправить светлую душу в рай благое дело!

Хэйл ударил первым. Обычным боевым огненным диском.

Бэллиан, уклонился с нечеловеческой пластикой, пропуская диск над собой.

От его руки к диску протянулась узкая огненная лента, слилась с ним, как ниточка с воздушным шаром.

Бэллиан потянул за «ниточку» и диск поплыл над его головой, будто и вправду привязанный. Остановив его перед собой, дракон дунул и диск, взорвавшись тысячами огненных игл, понёсся в сторону Хэйла.

Выставив вперёд руку Хэйл успел поднятьь щит. Огненные иглы ударялись об него, разбрасывая искры, поглощаясь или отлетали, рикошетили.

Бэллиан сделал пас рукой, меняя траекторию полёта игл. Шит Хэйла стал изгибаться, трансформируясь и теряя форму, словно сдувающийся шарик. Огненная нить оплела его и в следующий миг защиту сдёрнули, отодвигая в сторону, словно занавес или отслужившийся реквизит.

Рэйвен вдруг всей кожей ощутила, как воздух вокруг налился вязкой темнотой. К её удивлению, связана она была не с Бэллианом, а исходила от Хэйла.

Теоретически темнота не имеет оттенков, но на метафизическом уровне ощущалось, как темнота пульсировала, текла, как река, заполняя собой всё вокруг.

Предчувствие чего-то дурного танцевало вокруг скрученными кольцами, вызывая у Рэйвен позывы к тошноте.

Хэйл резко вскинул руки вверх. Новое заклятие ударило в сторону Бэллиана.

Рэйвен готовилась увидеть нечто грандиозное, но заклятие оказалось простеньким – воздушная струя. Чтобы уйти от удара, Бэллиан просто прыгнул в сторону.

Не успел он приземлиться в прыжке, как в его сторону нёсся огненный смерч, расходясь сферическими кругами. Бэллиан расхохотался и заметался по комнате, перепрыгивая через огненные кольца с нечеловеческой скоростью.

Видимо, выдохнувшись, Хэйл вынужден был взять передышку. Смерч исчез.

На лице Бэллиана продолжала играть насмешливая улыбка:

– И это всё, что ты можешь? Мне даже не надо с тобой драться. Я полностью опустошу всю твою магическую силу, попросту уклоняясь от твоих ударов. Ты слаб, как я и предполагал.

Их последних сил Хэйл сделал движение пальцами, посылая следующее заклинание и вокруг Бэллиана заклубился туман, едкий и токсичный. Он уплотнялся, превращаясь в вязкую субстанцию.

Рэйвен заметила, что пренебрежительная усмешка сошла с лица самонадеянного юнца, когда туман загустел до состояния камня.

Видимо, игра стала Бэллиана утомлять. Он резко вскинул руки и камень, покрывшись слоем изморози перед тем, как покрыться трещинами, разлетелся осколками в стороны. Высвободившись, он, видимо, решил закончить поединок, не видя смысла его затягивать. Показательная часть подошла к завершению.

Хэйл тоже это понимал и сосредоточился, готовясь выдержать сложнейшие заклинания. Как мог, он постарался себя обезопасить, окружив себя несколькими слоями защиты.

Рэйвен видела, как Бэллиан плавно поднимает руки, начиная выбрасывать сконденсированную мощь. От рук его изливался яркий свет.

Знание о том, что этот удар станет для Хэйла последним, было безусловным. Она знала это, хотя никогда прежде пророческого дара за собой не замечала.

Рэйвен почувствовала, как её трясёт. В голове словно звучал погребальный колокол. Воздух вокруг словно прогнулся, будто музыка полилась по позвоночнику. Эта музыка плыла по кромке сознания, а потом пришло ощущения невероятной силы. На долю секунды воздух наполнился свистом и ветром, запульсировал от высвобождающейся силы и энергии.

Вокруг распространилось золотое сияние. На высоте в два человеческих роста золотое мерцание стало сгущаться, образуя фигуру – тень дракона.

Рэйвен с диким чувством ужаса и восторга поняла, что разбрасывает в стороны не руки, а взмахивает кожистыми крыльями. Она видела, как золотистое сияние распространяется от её тела.

Рэйвен захлопала крыльями и, широко распахнув пасть, метнула огромный сгусток пламени между двумя молодыми людьми. Защитные коконы, что оба наспех сплели, вспыхнули синими цветом и опали.

Рэйвен, издав трубный звук, ударом магии, приправленным ударом крыла, расплела разом все заклинания, удерживающие замок. Тот стал рассыпаться пеплом.

Пепла было слишком много. Он грозил их всех погрести под собой. Рэйвен непроизвольно дёрнулась вперёд, стремясь спастись, но потом зависла на месте, понимая, что не может оставить тех, кого любит, гибнуть на месте.

Вязкая, тяжёлая темнота, которую Рэйвен чувствовала с первых моментов, материализовалась, обращаясь в падающих чёрным пепел.

Отчаянно, изо всех сил желая вырваться отсюда и вытащить остальных, она заколотила крыльями по воздуху, стараясь светом разогнать тьму.

Она словно выплывала с глубины, поднимаясь выше и выше.

Через мгновение она поняла, что стоит на террасе у входа в жилище Аэрлин и Сиурхана. Рядом, отчаянно кашляя, делал попытку подняться на ноги Хэйл.

Их окружали Аэрлин и Сиурхан, Андриас и Риана.

При виде застывшего в трёх шагах Бэллиана Рэйвен пришла в себя и мгновенно рассталась со своим Зверем, вновь принимая истинное обличье.

– Как я и предполагал, это сработало.

Повернувшись на голос, Рэйвен увидела ещё одного гостя отчима:

– Адриан? – чувствуя себя так, словно очнулась от кошмара, Рэйвен переводила взгляд с одного лица на другое.

Хэйл выглядел таким же обескураженным и удивлённым, как и она.

– Что всё это значит? Это что? Всё было розыгрышем?

Бэллиан усмехнулся:

– Простым путём ты идти отказывалась, так что пришлось изобретать нечто особенное. Моя любовь к игре и розыгрышам оказалась очень кстати.

Отчего-то наравне с облегчением Рэйвен испытывала обжигающую досаду, отчасти походящую на обиду.

– И да, можешь не благодарить, если не хочешь, – подмигнул Бэллиан перед тем, как отойди к родителям.

– Я ничего не понимаю, – покачал головой Хэйл. – Где мы? Что вообще происходит?

Аэрлин, воздушная и прекрасная, приблизилась, с интересом глядя на избранника своей дочери:

– Это твой муж?

«Тот самый, из-за которого было столько проблем? – читалось в её взгляде. – И что в нём такого особенного?».

Особенного ничего не было. Красота, как известно, в глазах смотрящего.

– Да, мама. Познакомься. Колд Хэйл.

– Очень приятно, – мелодичным голосом пропела Аэрлин.

– Рад видеть вас своим гостем, – приветствовал их Сиурхан. – Добро пожаловать к моему столу. У нас сегодня есть повод для праздника. Всё прошло успешно, благодаря вам обоим.

Рэйвен заметила в руках у всех хрустальные фужеры. В них плескалось нечто, напоминающее шампанское.

Адриан подошёл и лично протянул бокал Рэйвен:

– Прошу, выпей со мной. У нас есть замечательный повод.

Рэйвен не посмела отказать.

Это было не шампанское. На вкус – гораздо лучше, слаще и мягче.

– С инициацией, прекрасная дама! – провозгласил тост Верховный Дракон перед тем, как оставить Рэйвен.

– Ты как? – поинтересовалась Рэйвен у Хэйла. – Всё в порядке?

– Да как сказать? Начинаешь понимать рыбу, вытащенную из воды. Всё вокруг заставляет напрягаться. И всё время такое чувство, что ты чужой на этом празднике жизни, – усмехнулся Хэйл криво, вертя в длинных пальцах фужер с напитком. – Что это, кстати?

– Нектар и амброзия, – ответил Бэллиан. – Смертным её не дают. И правильно делают. Незачем бездарно разбрасываться лучшими дарами. Поздравляю вас обоих.

Улыбка сразу сошла с лица Хэйла.

– С чем? – грубовато спросил он.

Присутствие Бэллиана явно его раздражало. Рэйвен тоже чувствовала себя рядом с ним не в своей тарелке, неловкость в её душе смешивалась с грустью.

Бэллиан задержал на Рэйвен смеющийся взгляд, в зрачках его время от времени отражались отблески далёкого адского пламени:

– С хэппи-эндом.

Хэйл собирался что-то сказать, но Рэйвен его опередила:

– Спасибо, Бэллиан. За крылья.

– На здоровье, дорогая. Лишний раз не мешает на опыте убедиться, что у любой задачи есть два решения, при условии, конечно, что общие составляющие обязательны.

Хэйл вопросительно приподнял бровь:

– Выходит, всё было розыгрышем?

Бэллиан остановил на сопернике тяжёлый, прямой, немигающий взгляд:

– Драконьим розыгрышем.

– У него есть свои особенности?

– Конечно. Видишь ли, человек, когда играют такие, как я, кое-что всегда бывает по-настоящему.

– Например?

– Наш поединок был вполне всерьёз, насколько я понял. Правда, мне так и не удалось нанести ни одного удара? Но если бы я это сделал, боюсь, хэппи-энда бы не получилось. С другой стороны, как по мне, он и так какой-то половинчатый.

– Как и всё в этой истории, – заметила Рэйвен.

– Верно, – поддержал Бэллиан. – Но ведь у любой истории всегда бывает продолжение. Я подожду, пока ваша закончится.

– Долго придётся ждать, – мрачно процедил Хэйл.

На этот раз взгляд Бэллиана был полон ехидного веселья:

– Я подожду. В отличие от некоторых, я бессмертный. Ну а пока, будьте счастливы, голубки.

Рэйвен заставила себя не смотреть ему вслед. Она собиралась от всей души исполнить сделанное ей пожелание. Быть счастливой. Здесь и сейчас.

Было бы ложью утверждать, что сердце её ни на мгновение ни дрогнуло и не усомнилось в сделанном выборе. Так иногда бывает. Ты встречаешь двух одинаково достойных людей. И каждый из них достоин твоей привязанности и счастья. И каждый занимает в сердце место.

Но в жизни нельзя иметь всё и сразу. Чтобы не запутаться в ней окончательно, не потерять себя и не предавать других нужно порой сделать самое простое – оставаться верной данному слову, клятвам, взятым на себя обетам.

Да, брак с Хэйлом был неравным с самого начала. Да, возможно, судьба не ошибается и Бэллиан действительно её «истинная пара». Когда-нибудь, прожив человеческую жизнь сполна, вкусив всех её горестей и радостей, Рэйвен вернётся в Драконий Город. Но это будет не сегодня и не завтра.

Рэйвен потянулась к Хэйлу, взяв его под руку. Он выглядел уставшим, измотанным и опечаленным. Он всегда слишком чутко чувствовал её настроение.

– Рэйвен? – окликнула дочь Аэрлин. – Я вижу, ты сделала свой выбор? Что ж, мне горько, но это твоё право. К сожалению, людям нельзя надолго задерживаться в Драконьем Городе. Стоит промедлить, и назад вернуться они уже не смогут. Никто из живых не имеет право долго находиться в сумерках на Меже.

Муть и дочь обнялись:

– Я ещё увижу тебя? – спросила Рэйвен с надеждой.

– Конечно. Я обязательно тебя навещу.

– Спасибо тебе за всё, – Рэйвен перевела взгляд на Андриаса. – И вам.

Задержала его на Бэллиане:

– И тебе. Особенно – тебе.

Он кивнул, подтверждая, что принимает её благодарность:

– Ещё увидимся.

– Самое время всем уходить, – прозвучал голос Верховного. – Светает. Попутного ветра и лёгкого пути.

Рэйвен раскинула руки и ощутила, как уже знакомый ток побежал по телу.

Золотисто-алый дракон с маленьким седоком летел навстречу рассвету, навстречу жизни и новым надеждам, а свет разгорался всё ярче и ярче, пока не поглотил его и не выпустил в другом мире.

Рэйвен встретила новый день с миром в сердце и любимым – рука об руку, расставшись со Зверем, которого больше не боялась.

КОНЕЦ КНИГИ

Для обложки использованы фотографии со свободным использованием с сайта / shutterstock.com/search/fantasy

Автор обложки: neangel