«Пленница. В оковах магии»

Пленница. В оковах магии (fb2) - Пленница. В оковах магии [calibre 2.78.0] 1181K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марьяна Сурикова

Оглавление

Пленница. В оковах магии

Оглавление

АННОТАЦИЯ

ГЛАВА 1. Источник

ГЛАВА 2. Эликсир

ГЛАВА 3. Связь

ГЛАВА 4. Попытка

ГЛАВА 5. Помощь

ГЛАВА 6. Сводня

ГЛАВА 7. Цель

ГЛАВА 8. Помощница

ГЛАВА 9. Вторая попытка

ГЛАВА 10. Любопытство

ГЛАВА 11. Приготовления

ГЛАВА 12. Бал

ГЛАВА 13. Желание

ГЛАВА 14. Виеры и аристократы

ГЛАВА 15. Поединок

ГЛАВА 16. Последняя встреча

ГЛАВА 17. Жизнь

ГЛАВА 18. Шаг

ГЛАВА 19. Обещания и желания

ГЛАВА 20. Цветок

ГЛАВА 21. Свадьба

ГЛАВА 22. Когда все узнали

ЭПИЛОГ

Пленница. В оковах магии

Марьяна Сурикова

АННОТАЦИЯ

Даже собственная магическая сила не в состоянии спасти, когда в игру вступают чувства, когда презрение к той, кто ниже по происхождению, вдруг оборачивается губительной одержимостью. Аристократ и плебейка, ректор с сильнейшим магическим даром и обыкновенная целительница, чья сила лишь в том, чтобы спасать жизни других людей. Говорят, любовь не купишь, но что, если простая магическая привязка вдруг оборачивается неконтролируемой страстью? И как быть, когда разум и взаимная ненависть оказываются слабее связавших уз?

ГЛАВА 1. Источник

Зор поднялся по ступенькам старого особняка, вошел в мрачный холл и скинул плащ на руки подбежавшему слуге. Второй в это время принял тяжелый ректорский медальон на длинной золотой цепи, отнес на положенное место в стеклянном шкафу, запер и повесил ключ себе на шею. Да, все слуги в этом доме знали, что при малейшем несоблюдении правил, отклонении от определенных действий, неповиновении последует наказание. Какое? Зависит от тяжести проступка.

Ректор одной из самых старинных академий Амадина неспешно направился вверх по ступенькам. Пока его прислужники смотрели вослед, он шёл, распрямив плечи и держа ровно спину.

Эта проклятая усталость будто въелась в его вены, день ото дня груз её становился тяжелее. Только маленькая пленница могла помочь ему в такие моменты, только рядом с ней удавалось вдохнуть полной грудью. Как же он ненавидел стремительно бегущие годы. Именно теперь, когда за плечами опыт прожитых лет, отточенные до совершенства магические навыки и заслуженная слава, он день ото дня всё больше презирал свою жизнь. Пустота была в душе, пустота и жгущая изнутри искра противного, мерзкого и отчаянного желания, притушить которую не хватало всей его магии.

Он вошёл в её комнату, привычно опустился в ждущее только его прихода кресло и посмотрел на сидящую на кровати изящную фигурку. Девушка обхватила колени руками и смотрела в окно знакомым отрешённым взглядом. Тонкая, хрупкая, почти ненастоящая, почти... но его ладони слишком хорошо помнили жар её кожи и этот невесомый шёлк густых мягких волос. Зор прикрыл глаза, прогоняя наваждение.

— Бэла, — его голос резко прозвучал в тишине, — иди сюда.

Едва слышный тихий вздох, и послышался звук лёгких шагов. Послушно и равнодушно она подошла, протягивая к нему руки.

Прохладные ладони коснулись лба, по телу потекли живительные потоки чужой, но ставшей уже знакомой энергии. Расслаблялись мышцы, силой наливались мускулы, грудь расправлялась и кислород наполнял каждую клетку. Под тонкими пальцами разглаживались морщины на лбу, волосы, напоминавшие тусклые нити выбеленной пряжи, приобретали свой естественный блеск, становясь похожими на густой мех белоснежного барса. Зор вздохнул, открыл глаза, отстранился от тонких рук, и Бэла послушно опустила ладони. Он окинул взглядом опустившиеся худенькие плечи, устало поникшую голову. Сегодня потребовалось слишком много энергии. Еще днем его вызвал к себе король и дал на редкость трудное задание, с которым Зор справился, но Бэле сейчас пришлось восполнить все его энергетические затраты.

— Иди.

Девушка отвернулась к кровати, длинные волосы взлетели, коснувшись пушистым кончиком его руки, и Зор поморщился от досады, потому что руки напряглись сами собой, схватив помимо его воли густую косу, а девушка тихонько вскрикнула, резко затормозив. С трудом разжал собственную ладонь. Его тело не подчиняется ему. Больше всего сейчас хотелось не отпускать, а намотать косу на руку, притягивая девушку ближе, стиснуть ладонями тонкую талию и попробовать на вкус её почти прозрачную мраморную кожу.

Громко хлопнув дверью, Зор вышел в коридор и прошагал в свою комнату, скинул рубашку, остановился перед большим зеркалом. Скоро, совсем скоро ему исполнится триста шестьдесят лет, а он не выглядел даже на сорок по меркам тех простолюдинов, чья магия уснула сразу после рождения, потому что никто и не думал её развивать. Дар требовал ежедневного кропотливого труда, зато магическая сила дарила долголетие.

Ректор прислонился лбом к холодной поверхности, усмиряя жар, вновь прокатившийся по напрягшимся мышцам. Да, он не выглядел как старик и не чувствовал себя таковым, когда она находилась рядом.

Следовало найти другую целительницу или лучше целителя, но сделать это теперь сложнее, намного сложнее, чем раньше. А еще у него появился некий могущественный враг. Кто он, ректор не знал, но чувствовал, что этот тайный недоброжелатель узнает о его планах едва ли не раньше самого Зора. Сколько замечательных идей так и не было воплощено в жизнь по, казалось бы, случайному стечению обстоятельств. Но не быть ему аристократом, если он не отыщет этого мерзавца!

Зор опустился на кровать, разглядывая тяжелый бархатный балдахин над головой. Зря он польстился на самую сильную из всех, но ему и в голову не могло прийти, какая проблема встанет перед ним спустя время. Красивое личико, красивое тело, он даже не обратил на это внимания, ведь она была плебейкой по рождению, обычной безродной виеркой. Зор прижал ладони к вискам, сдавливая голову, вспоминая, как в первый раз увидел лучшую ученицу Школы целителей.

— Это она, вон та девушка.

— Рыжеволосая?

— Да.

— Семья есть? Насколько сложно выкрасть её?

— Мать и брат, отца нет. Живут небогато. Выкрасть сможем, главное, потом спрятать получше.

— Не беспокойся, если она попадет ко мне, никто не сможет забрать ее обратно. Как ее имя?

— Бэла Хингис.

— Через неделю я придумаю план и поставлю тебя в известность.

— Буду ждать.

Зор наблюдал, прислонившись к углу здания, как смеющаяся девушка в компании подруги вышла за ворота Школы целителей. Он бросил взгляд на толпу, привлеченную перепалкой двух магов. Между возмущенными спорщиками то и дело проскакивали в воздухе голубоватые искры.

Они пытались выяснить, по чьей вине вдруг перестали отзываться эсканилоры . Маги обвиняли друг друга, говорили что-то о взаимоисключающих потоках, о невозможности одновременного использования разнополюсных магических вещиц и собрали вокруг себя немало зевак. Ректор старейшей академии королевства едва заметно повел рукой, подавая знак одному из своих верных вышколенных слуг.

Натянув капюшон плаща пониже, тот быстро пошел вниз по улице, а по дороге словно ненароком натолкнулся на девушек. Споткнулся, сбил с ног подругу рыжеволосой целительницы и рассыпался в извинениях.

Зор неспешно направился в сторону беседующих людей, он остановился за спиной Бэлы Хингис как раз в тот момент, когда слуга запустил руку в карман, а потом швырнул в лицо ничего не подозревающей подруги серебристый порошок. Девушка схватилась руками за шею, Бэла вскрикнула, вскинула засиявшие целительской магией ладони, и руки мага за ее спиной сомкнулись на тонких запястьях. Волна жара пробежала по коже, и защитные браслеты упали на землю. Вместо яркого солнечного дня перед глазами девушки наступила темнота.

Подъехавшая карета заслонила их от взглядов собравшейся на другой стороне улицы толпы. Люди, отвлеченные иным зрелищем, и не заметили, как маг подхватил потерявшую сознание девушку и быстро внес в карету, а слуга прыгнул следом.

Всё произошло так стремительно, что остальные учащиеся целительской школы даже не успели выйти за ворота. Именно Бэле с подругой, успешно справившимся с заданием, преподаватель позволил покинуть практическое занятие на пять минут раньше остальных. Удивительно, но сегодня всегда строгий и ворчливый господин Сальторес похвалил обеих учениц и милостиво разрешил отправляться домой до финального звонка.

Когда несколько минут спустя студенты потянулись на улицу, то, к собственному изумлению, заметили на тротуаре бесчувственную девушку, а вот вторую, рыжеволосую целительницу, они с тех пор больше не видели.

Очнувшись на широкой кровати в незнакомой комнате, Бэла тревожно огляделась вокруг и вздрогнула, увидев в кресле напротив незнакомого мужчину. Беловолосый маг откинулся на высокую спинку, непринужденно разглядывая очнувшуюся целительницу.

«Аристократ!» — гулким гонгом прозвучало в голове Бэлы, и именно это осознание заставило сердце забиться тревожней. Целительница никогда не имела дела с аристократами, но подобная манера держаться не была свойственна ни одному из знакомых девушке виеров. Ровная спина, изящные, но не тонкие руки, расслабленно лежащие на подлокотниках, длинные пальцы, сжимавшие полупрозрачную белую трость. Гордая посадка головы и взгляд, взгляд человека, абсолютно уверенного в том, что каждое его пожелание будет исполнено.

Девушка сжалась под этим пронизывающим взором, безотчётно подтянула колени к груди и обхватила их руками. Подрагивающие пальчики скомкали подол темно-синего платья. Где она оказалась?

— Кто вы? — голос дрогнул, и целительница крепче стиснула кулаки.

— Меня зовут Зор Анделино, слышала это имя?

Бэла кивнула, но тревога не улеглась, а превратилась в настоящий бушующий в душе ураган. Анделино! Ректор Академии аристократии, могущественный маг и очень влиятельный человек.

— Это ваш дом?

Царственный наклон головы вместо ответа.

— Зачем я вам понадобилась?

Бэла ждала ответа с замиранием сердца, что-то подсказывало, ее привезли в чужой дом с дурной целью. Внезапно в памяти всплыло старое воспоминание об еще одном аристократе. Только тот мужчина был гораздо менее могущественным человеком, он прельстился красотой девушки и предложил семье Хингис взять Бэлу любовницей, обещая ей хорошее содержание. Брат тогда едва не спустил высокородного господина с лестницы, и больше аристократ в их доме не появлялся.

Мужчина в кресле напротив всё так же разглядывал ее с невозмутимым выражением лица, потом коротко бросил: «Подойди».

Нет, ни за что! Страшно, очень страшно.

Его губы скривились в презрительной усмешке.

— О чем ты подумала, девчонка?

Усмешка превратилась в холодный, вызывающий озноб смех.

— Безродная виерка, чье единственное достоинство — это сильный целительский дар? Я бы не взял твое тело, даже умоляй ты меня на коленях.

Стало ли Бэле легче от его слов? Может всего лишь на долю секунды. Он сказал про целительский дар...

— Ты мой источник, — подтвердил ее худшие опасения беловолосый маг.

Всё сжалось в душе, заныло сердце, а внутренние органы будто завязались тугим узлом.

— Нельзя, — еле слышно вымолвила целительница, — нельзя просто так похитить человека.

— Зависит от того, кто похищает, — спокойно ответил маг.

Бэла увидела, как Зор сжал в ладони зеленый шар, вспыхнувший ярким светом. Спустя несколько минут дверь спальни отворилась, и вошел слуга. Он нес в руках тонкую длинную цепь с кольцом на одном конце и широким браслетом на другом.

Девушка побледнела.

— Это для твоей безопасности, — с холодным безразличием пояснил маг, — я не хочу, чтобы мой источник выпал из окна и сломал себе шею. Сниму позже, после ритуала.

— Мама, — Эдвар Хингис взбежал по ступенькам крыльца, распахнул входную дверь. Как не хотелось огорчать мать сегодня, но ему снова отказали от места. Повздорил с очередным аристократишкой, теперь у него оставалась единственная надежда — попробовать устроиться в виерскую академию. Только удастся ли? Там у них новый ректор, говорят, тоже аристократ, а у Эди к ним столь стойкая неприязнь, что едва ли удастся сдержать себя.

— Мама, — молодой маг зашел на кухню, ожидая застать мать у плиты, но она сидела возле стола, склонив голову на скрещенные руки. Нехорошее предчувствие дохнуло холодом в разгоряченное лицо. — Что произошло?

— Бэла не вернулась из академии.

— До сих пор?

— Я была там, говорила со всеми, с Энисой... Бэлу украли, Эдвар. Украли, но никто ничего не видел, никто ничего не знает.

Голос матери сорвался, а руки Эди сжались в кулаки.

— А защитные браслеты?

Мать склонила голову и подняла с колен два узких браслета.

— Они лежали на земле возле забора академии, — почти неслышно ответила она, голос дрогнул от едва сдерживаемых слез.

В тот же миг сын очутился возле матери, присел на корточки, хватая холодные ладони и прижимая их к губам.

— Я найду ее, мама, найду. Тот, кто сломал защиту браслетов, должен быть очень сильным магом. Бэла нужна ему как источник, он не причинит ей вреда. Я клянусь, что найду и его, и способ вернуть сестру.

Эди сидел у стойки и заливал в себя уже третью по счету кружку с самым крепким напитком в заведении Пита. Он назывался очень поэтично «Лунный луч». Хозяин обещал, что после такого пойла себя позабудешь и не вспомнишь, как тебя зовут. Однако пока Эдвару не помогало.

Он прошерстил трущобы в попытке найти того, кто мог помочь с поиском сестры, но все известные ему мошенники клятвенно заверяли, что они ни слухом ни духом об этом деле и помощи оказать не могут. Он обратился в Эстаду , однако и оттуда пришел ответ, что девушка пропала бесследно. Эди готов был разнести Школу целителей по кирпичикам, но директор позвал охранников, и виера выставили вон. Что мог сделать один бедняк против тех у кого имелись большие деньги? Однако Эдвар и не думал сдаваться, вот только забыться чуток не мешало бы. Слишком горестно осознавать собственное бессилие, видеть горе матери и волноваться за сестру до колик в сердце.

Позади прошли два человека в длинных плащах, Эди равнодушно проводил их взглядом, а до слуха долетели слова:

— Отторжение частной собственности, господин, вопрос не одного дня...

— Достаточно, — второй ответил таким тоном, что Эдвар поморщился. Проклятые аристократы, даже в этом зловонном заведении от них нет спасения, — я более не нуждаюсь в ваших услугах.

Виер равнодушно наблюдал, как второй человек отстал, скинул капюшон, со злостью глядя вослед удаляющемуся аристократу. Эди узнал старого пройдоху. Лысый Бон мастерски проворачивал всякие черные делишки касательно афер с наследством, собственностью и прочими щекотливыми поручениями. Тот еще скользкий тип, с таким связываться себе дороже.

Эдвар заметил, как Бон вдруг достал из кармана небольшой шарик и, размахнувшись, швырнул в спину удаляющегося господина. Вздрогнув, виер увидел, как металлическая вещица, быстро вращаясь, догоняет аристократа. Ожидая удара, Эди затаил дыхание, но буквально за миг до столкновения аристократ резко обернулся — вот так реакция! — и, выставив ладони, остановил клис .

Эдвар пришел в себя, вскочил на ноги, ненароком смахнув со стойки стакан с выпивкой и, быстро вытащив из кармана эсканилор, за минуту сформировал вокруг замершего шара защитную сферу. Посетители, наблюдавшие за клисом, ахнули, когда внутри полупрозрачного пузыря полыхнуло ярким ослепительным огнем. Эдвар удвоил усилия, вливая в магические потоки еще больше энергии. Он единственный из присутствующих знал, что клис не простой, что после взрыва вокруг него разлетались мелкие металлические шары, каждый из которых подобен взрывной пуле. Аристократа, стоявшего к сфере ближе всех, могло разорвать на мелкие кусочки.

Шары посыпались в пузырь как горох, а у Эди от затрачиваемых усилий на лбу выступил пот. Он увидел, как человек в плаще вновь вскинул руки, удивился на миг, не приметив в них эсканилора, и вокруг защиты Эди сформировалась новая, черная, поглотившая шар в себе. Секунда, и клис буквально растворился в воздухе. Посетители таверны выдохнули, а ловкий Бона к этому моменту уже сделал ноги.

Маг в плаще развернулся лицом к Эди и неспешно подошел. Плюхнувшись на стул, виер наблюдал за приближением аристократа и поражался, за каким проклятием ему понадобилось спасать шкуру этого лощеного хмыря.

— Добрый вечер, — раздался негромкий голос.

— Не такой он и добрый, — досадуя на самого себя, Эди отвернулся к стойке и заказал еще один стакан крепкого питья.

— Для меня, безусловно, добрый, раз вы помогли мне избежать серьезных травм. Дело в том, что в клис невозможно вложить еще одну начинку, и я не мог знать об этих пулях.

— Это не клис. Шар из разряда редких магических предметов, достался Боне в наследство. Он еще может собираться из частей обратно, но теперь, кажется, частей не осталось.

— Это всё объясняет, — ответил собеседник, а Эди искоса взглянул на него. Мужчина откинул капюшон и протягивал Эдвару руку. Только секунду спустя молодой человек заметил в ней черную карточку.

— Премного благодарен, я ваш должник. Если понадобится помощь, обращайтесь.

Его манера держать себя, эта спокойная уверенность и тон, каким он произнес слова благодарности, заставили Эди взять протянутую карточку. Однако стоило господину отвернуться и направиться к выходу, как желание выбросить свидетельство признательности, подвигло виера скомкать карточку и швырнуть подальше под стойку. Ему еще помощи от аристократов не хватало.

Утро принесло с собой головную боль и желание развалиться на кусочки и никогда не собираться обратно. Эдвар со стоном протянул руку, не нащупал на столике стакан с водой и со вздохом медленно открыл глаза. Яркий свет ответил мучительной резью под веками, и виер снова застонал. А ему сегодня еще ехать в академию, устраиваться на новое место работы. На черта он вчера так напился.

Оправляя приготовленный матерью костюм и приглаживая волосы, Эдвар широко шагал по ступенькам лестницы, ведущей к кабинету ректора виерской академии. Ему нужна эта работа, ему нужны деньги, чтобы продолжить поиски Бэлы, без монет он не продвинется ни на шаг. Остается стиснуть зубы и смирить свою ненависть к гнусным аристократам, чтобы этот ректор принял его на работу.

Постучав, Эдвар услышал приглашение войти и отворил дверь в просторный светлый кабинет. Сделал несколько шагов вперед и остановился, когда сидящий за большим столом человек поднял голову. Проклятье!

Ректор Академии виеров улыбнулся и неспешно поднялся.

— Рад нашей новой встрече, Эдвар Хингис.

Впервые в жизни Эди растерялся и не знал что сказать.

— Меня зовут Амиральд Сенсарро. Приятно, что вы не побрезговали моим вчерашним предложением, поскольку предпочитаю отдавать свои долги. Чем могу вам помочь?

Зор поднялся по ступенькам и, обойдясь двумя короткими ударами в дверь, вошел в комнату маленькой пленницы. Девушка стояла возле окна, положив на стекло тонкие пальцы, и резко обернулась, услышав скрип дверных петель. Хотела попятиться, но звякнувшая тонкая цепь, обнимавшая широким браслетом щиколотку, не дала девушке уйти далеко.

Зор опустился в кресло, невозмутимо указал ладонью на ссадины, оставленные на нежной коже.

— Браслет не снять, не старайся. Только зря тратишь время. Тебе не убежать, я об этом позаботился. Ты слишком ценна для меня, источник.

Он улыбнулся своей холодной, вызывающей у пленницы озноб улыбкой, и поманил к себе.

— Сегодня проведем с тобой ритуал. Снимай одежду.

Бэла покачала головой, схватилась руками за столбик кровати. Ни за что она не станет участвовать по своей воле в каком-то ритуале, никогда не разденется перед этим страшным человеком.

Маг поднял свою трость, и прозрачный белый хрусталь засверкал золотисто-зеленоватым сиянием, с набалдашника сорвались тонкие полоски мерцающего тумана, потянулись к девушке.

Вскрикнув, целительница вцепилась в столбик еще крепче, а туман приблизился, полупрозрачные щупальца обвились вокруг ее талии, бедер, пальцев, отдирая от столбика и толкая прямо к сидящему в кресле Зору.

Бэла упала на колени у ног холодно взирающего на нее аристократа. Трость пошла радужными переливами, новые щупальца протянулись, опутали целительницу тонкими нитями. Девушка чувствовала, как распадается на части ставшая хрупкой ткань синего платья, и спустя лишь несколько секунд Бэла осталась совершенно обнаженной. Свернувшись в клубочек, она прижала колени к груди, пытаясь хоть как-то отгородиться от сидящего рядом мужчины, а рыжие волосы рассыпались по спине, укрывая худенькие голые плечи.

Ей казалось, Зор сейчас накажет за непослушание, но на равнодушном лице не дрогнула ни единая черточка. Маг медленно потянулся к пуговицам собственной рубашки, расстегнул их одну за другой и столь же неторопливо снял и повесил одежду на кресло. Бэла ждала нового приказа, что ей велят подняться, предстать перед магом вот такой, совершенно голой, абсолютно беззащитной, но вместо этого аристократ вдруг опустился рядом с ней на ковер, а в его руке блеснул короткий острый кинжал.

Дыхание прервалось от страха, но мужчина не сделал попытки дотянуться до целительницы, он нанес себе два длинных пореза на правую и левую руку, сжал в ладони трость и закрыл глаза. В страхе Бэла наблюдала, как заструившаяся было кровь распадается на мелкие капли и поднимается вверх, формируя тончайшую красную сеть.

Девушка отшатнулась, когда эта сеть стала двигаться в ее направлении, целительница попыталась отползти назад, но сеть продолжала стремительно приближаться. Она окружила Бэлу со всех сторон и начала сжиматься медленно, но неумолимо, пока не коснулась тела целительницы и не прилипла к ней наподобие второй кожи. Бэлу обожгло как огнем, девушка вскинула руки, пытаясь содрать с тела красные ячейки, целительская магия вспыхнула на ладонях, заструилась голубоватым ручейком по коже, но ничего не изменилось. Красная сеть впитывалась в поры, растворяясь в теле, сливаясь с ним и причиняя девушке боль. Бэла ощутила, как слезы потекли из глаз, они бежали по щекам и груди, падали на кончики поджатых пальцев.

Новый вдох принес ощущение, что боль отпустила. На белой коже не заметно было никаких следов или отметин, внешне ничего не изменилось, но внутри... внутри теперь пульсировала чужая энергия, странная, холодная и мощная. Целительница снова вдохнула и ощутила новое движение этой энергии, она приноравливалась к жизненным потокам девушки, вливалась в вены, чтобы раствориться в крови и наполнить собой крошечные капилляры и каждую клеточку тела.

— Что ты сделал со мной? — Бэла оперлась на колени, со смесью страха и злости глядя на стоящего рядом Зора. Маг медленно открыл глаза, даже такое движение далось ему нелегко.

— Что ты сделал?! — выкрикнула целительница, сжала кулаки и в отчаянии ударила мужчину в грудь. Один, и второй, и третий удар по напряженным мышцам. Девушку начинало колотить от страха, напряжения и странного пугающего чувства внутри.

— Успокойся! — широкие ладони обхватили дрожащие кулачки, — твоя паника действует на нервы.

— Что ты сделал? — Бэла пыталась вырвать руки, но маг даже не замечал ее усилий.

— Я провел кровный ритуал и связал наши жизни. Теперь тот, кто вздумает убить меня, убьет и тебя тоже, — с такими словами Зор отпустил онемевшую от шока целительницу и медленно поднялся на ноги. Кровь на его порезах запеклась и более не вытекала из ран и не застывала в воздухе мелкими каплями.

Сумасшедший, он сумасшедший! Паника снова захлестнула ее, и, позабыв о своих кандалах, Бэла вскочила и бросилась к двери. Она не успела пробежать и нескольких шагов, как перед глазами всё потемнело, стены комнаты зашатались и стали падать на целительницу. Закричав, она выставила вперед ладони, пытаясь защититься. В миг, когда стены должны были ее раздавить, Бэлу вдруг крепко обхватили сзади за талию и подняли на руки. От этих прикосновений к обнаженной коже по телу пробежала новая волна жара.

Бледное лицо ненавистного аристократа расплывалось перед ее взглядом, пока Зор нес девушку к кровати. Уложив целительницу на покрывало, он оперся о резной столбик и склонился, глядя Бэле прямо в глаза:

— Смирись со своей участью и тебе будет намного проще. Ты мой источник, я не позволю причинить тебе вред или отобрать у меня.

С этими словами маг отвернулся и направился к двери, слегка пошатываясь, будто ноги с трудом держали его.

ГЛАВА 2. Эликсир

Зор открыл вход на потайную лестницу и спустился в полутемный подвал. Огромное пространство освещалось только несколькими магическими кристаллами. Здесь было его царство: столы, уставленные всевозможными пробирками, колбами, бутылями с разнообразными растворами, а вдоль стен располагались полки с самыми редкими ингредиентами. Об этом месте кроме ректора не знал никто.

Если не брать во внимание его обязанностей при дворе, Зор вел довольно замкнутый образ жизни, слишком сосредоточенный на своей главной страсти — науке. Много лет назад, достигнув всех тех вершин, о которых мечтал еще будучи молодым и неопытным магом, Анделино понял, что жизнь стала слишком пресной и скучной. Его обязанности главного мага короля и руководителя лучшей академии Амадина уже больше не удовлетворяли ректора, не заполняли однообразие и унылость дней. Именно в тот период аристократ увлекся чтением древних фолиантов, переводом полузабытых надписей на старинном языке, и существование обрело новый смысл. Зор наткнулся на удивительное высказывание о создании совершенного эликсира, способного выступить заменой крови в организме человека.

Идея увлекла не своей новизной (что только маги не пытались заменять в человеческом теле), но благодаря ей в голову закралась мысль изменить свойства крови дабы усовершенствовать магические качества людей. Уже постепенно, развивая эту идею, Зор пришел к другому решению — с помощью нового эликсира улучшить человеческую природу.

Мерзкие виеры, на его взгляд, не достойны были составлять конкуренцию аристократам во всём, что касалось магии. Для этого у Зора помимо воспитанного с детства презрения к плебеям имелись еще более веские основания. Доподлинно известно, что смертельным болезням были подвержены только выходцы из низов общества, что тяжелейшие преступления совершались именно этими отребьями, недостойными обладать магией. Была какая-то несправедливость в том, что каждый человек рождался магически одаренным, и ему требовалось только желание и упорство, чтобы развить свой дар.

Вот и возникла у ректора идея о создании эликсира, который заменил бы отравленную кровь и одновременно превратил виеров в обычных, не одаренных магией людей, вернул их к тому положению, которое плебеи занимали раньше — прислуги и помощников аристократов.

Было ли это ханжеством? В чем-то да, ведь положительно о виерах Зор никогда не рассуждал, но с другой стороны его уверенность подтверждалась многими фактами: кровь аристократов была чище, сильнее и более наполнена магией. Если виерам требовалась уйма времени, чтобы овладеть даром, аристократам всё давалось в два раза легче. Не зря ведь когда-то существовало четкое разделение между классами, пока не появились те люди, которые вздумали обучать своих слуг магии.

Зор поднял маленькую колбочку со стола, посмотрел на уникальный раствор, взболтал его, чтобы появился легкий дымок с характерным запахом, и вздохнул — ему нужна эта девчонка-целительница и ее сила.

Он потратил уйму времени на испытания, пришлось даже задействовать часть финансирования академии для этих целей. Создание эликсира обходилось очень дорого из-за того, что приходилось добывать редкие ингредиенты. Например, органы диких животных, не водившихся в их королевстве, или необычные минералы, добыча которых стоила не только денег, но и была связана с риском для жизни. Для всех этих поручений находились проверенные люди, однако и плату за услуги они требовали соответствующую.

Каждое испытание или новый эксперимент с эликсиром вытягивали из Зора уйму сил. Всякий раз после таких опытов, когда он выстраивал составляющие в определенном порядке, связывал их нитями своей энергии, пытаясь соединить в единое целое, в глазах у аристократа темнело, ноги отказывались его держать и стоило невероятных усилий просто дойти до спальни.

Помимо экспериментов были еще и обязанности, целая тьма обязанностей! А впереди ожидались межакадемические соревнования с виерской академией, к которым следовало тщательно подготовиться. Победа — это дополнительные деньги, а они ему были сейчас очень нужны, как и источник.

Ни обязанности при дворе, ни работа в академии не отнимали столько сил, сколько эти тайные эксперименты, именно из-за них Зор стал нуждаться в подпитке. Девчонка являлась отличным решением, но следовало обезопасить себя. Ректор понимал, что родные попытаются отыскать и вернуть девушку. Целителей похищали и раньше, ведь они были единственными, кто мог делиться своей энергией и пополнять запас чужих магических сил, однако после создания защитных браслетов случаи похищения стали редкостью. Сломать защиту мог лишь очень сильный маг, а потому Зор подозревал, что его рано или поздно вычислят. Ему донесли, что брат девушки отыскивает Бэлу вот уже больше месяца, пока безуспешно, но приходилось быть настороже.

Ректор облокотился о стол, рассматривая выстроенные на нем пузырьки. Сегодня он не сможет продолжить эксперимент, слишком много сил вытянула кровная связка. Можно было восстановиться после таких энергетических затрат, но Зор опасался причинить вред источнику. Силу у девчонки нужно брать с осторожностью, а она пока не привыкла к чужой энергии в своем теле. Ничего, скоро примет свое положение, он и так дал ей достаточно времени, чтобы смириться, пора использовать девчонку в тех целях, для которых он ее похищал.

В эту ночь ему снились странные сны. Зор испытывал удивительные чувства, непохожие на все его прежние ощущения. Он был маленьким мальчиком и бежал навстречу отцу, вернувшемуся в их маленький невзрачный дом. Отец подхватил его на руки, закружил. Настоящее счастье переполняло мальчика, он обхватил отца за шею, прижал голову к широкому плечу, пытался сдержать предательский кашель, но не смог, худенькое тело снова бил озноб.

— Тебе хуже? — отец с тревогой посмотрел Зору в глаза.

Мальчик покачал головой, не желая признаваться, что тело болит и ломит, а живот крутит от голода. Он знал, чего стоило этому мужчине, держащему его на руках, каждый день добывать те крохи еды, на которые удавалось заработать. Но есть хотелось всё сильнее, голод буквально пожирал его изнутри, и чувство это становилось настолько всепоглощающим, что ректор резко проснулся и сел в постели.

— За каким мерздом ! — выругался Анделино и соскочил с постели. Голод потихоньку отступал, проходил и озноб в теле, головная боль притуплялась. Это был его и в то же время не его сон.

Распахнув дверь спальни, ректор стремительно направился по коридору в удаленное крыло, в котором находилась комната пленницы. Очень тихо отворив дверь, он приблизился к кровати, на которой разметалась рыжеволосая целительница. Морщинки прорезали мраморный лоб, быстрое дыхание вырывалось через приоткрывшиеся губы. Анделино склонился над девушкой, коснулся ладонью обнаженного плеча, пытаясь определить, не начался ли у целительницы жар, и, резко отдернув руку, отшатнулся.

Когда он коснулся кожи девушки, ощущение было такое, словно его тело пронзил молниеносный колющий удар. Бэла вздрогнула во сне, простонала что-то и свернулась калачиком на постели. Тоненькая цепь жалобно звякнула, подтягиваясь серебристой змейкой на темную простыню.

Зор запустил руку в волосы, с трудом сдерживая ругательства, еще раз окинул взором спящую целительницу, отвернулся и тихо ушел. А потом лежал без сна в своей кровати до самого утра. Он лучше многих знал об особенностях кровной связки. Очень и очень редко встречались случаи, когда она связывала не только жизни, но и формировала эмоциональную зависимость. Объяснялось это, как ни странно, обычной физиологической совместимостью.

Нечасто ректору доводилось испытывать подобную досаду. Идеальная совместимость с какой-то плебейкой! Он даже предположить не мог ничего подобного, иначе поразмыслил бы заранее, избрал другой вариант. Только эмоциональной привязки к этой девке ему не хватало.

Нищета, голод, болезни — это всё неотъемлемая часть мира грязных виеров, сам ректор никогда не испытывал подобного и не желал ощущать чужих эмоций или видеть чужие сны. Самое паршивое — и эмоции, и сны трансформировались под его сознание, накладывались на его личное восприятие, и он не просто ощущал чьи-то страхи, он понимал их, понимал с той точки зрения, которая была близка именно ему. Придется придумывать, как решить возникшую проблему. Связав их двоих, Зор не мог теперь вышвырнуть целительницу из своего дома.

Утром, едва рассвело, первым делом маг велел принести ему завтрак, хотя прежде всегда уделял время перед едой упражнениям. Мерзкое чувство голода до сих пор мучило его.

— Отнесите побольше еды девчонке, — отдал он приказ и заметил, как вдруг стушевался слуга.

— Что? — ректор пристально вгляделся в лицо побледневшего прислужника.

— Она отказывается есть, — еле слышно промолвил тот.

— Как давно? — Зор грозно поднялся из-за стола, и руки у слуги затряслись.

— Уже несколько дней.

— Почему молчали?

— Г-господин...

— Трусы! Обо всём, что происходит с девчонкой, докладывать мне немедленно, это ясно?

— Д-да.

— С вами разберусь позже.

Зор со злостью отшвырнул салфетку и направился в комнату девушки.

Она вновь стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, вздрогнула от стука двери, а в его сердце кольнуло. Неприятное гложущее чувство поднялось в душе. Снова чужие эмоции, для него подобные склизкому червяку, который заворочался в душе, а для нее... что испытывала она?

Страх.

Девушка отвернулась, но Зор успел увидеть выражение ее глаз. Страх был ему неведом, а вот ей... Целительница не жила на свете столь долгое время, а у Зора на смену бесполезным эмоциям давно пришли совершенно иные чувства: холодный расчет, благоразумие и трезвое мышление. С другой стороны, страх — это хорошо, он позволяет легче контролировать чужую волю.

Маг расположился в кресле, изучая замершую у окна фигурку.

— Хочешь заморить себя голодом?

Девушка не ответила.

— Не понимаешь, что я вряд ли позволю?

И снова молчание.

Зор продолжил спокойно, его тон не изменился, равнодушное лицо не исказила недовольная гримаса, может, лишь слегка напряглись руки, лежащие на подлокотниках.

— В тебе течет моя энергия, девчонка, а во мне твоя. Мы стали в два раза сильнее на жизненном уровне. Знаешь, чтобы теперь убить нас поодиночке, нужно приложить много усилий. От голода ты будешь умирать слишком медленно и мучительно, и твое поведение не изменит моего решения даже на долю. Хочешь истязать себя, истязай.

Зор поднялся, отвернулся от упрямой плебейки и спокойно направился к двери.

— Я чувствую... — долетел в спину тихий голос.

Маг обернулся, девушка смотрела ему вослед.

— Я чувствую тебя, твое... настроение. Ты злишься на мое неповиновение. То, что рассказываешь сейчас, может оказаться обычной ложью. Ты хочешь заставить меня подчиниться, но много ли толку в источнике, который отказывается отдавать энергию добровольно?

Раздражение всколыхнулось в Анделино с новой силой. Уже очень давно никто не смел перечить ему, а эта бросала вызов прямо в лицо.

Он оказался возле целительницы в несколько широких шагов. Девушка отшатнулась, но Зор поймал ее за плечи.

— А это ты чувствуешь?

И снова неизведанное ранее ощущение пронзило тело, скрутилось в груди обжигающим жаром, прошлось под кожей до самого горла, иссушило его чувством неудовлетворенного, навеянного желания.

Ноги Бэлы подкосились, она практически повисла в его руках, часто и тяжело дыша, кожа расцветилась ярким румянцем, мелкие мурашки пробежали по ней от его ладоней, сжимавших хрупкие плечи. Стоило склониться немного, как девушка подняла к нему свое лицо, ресницы дрогнули, прикрывая лихорадочно заблестевшие глаза, а нежные губы слегка приоткрылись.

Он резко отдернул ладони, глядя как целительница, не удержавшись на ногах, схватилась за подоконник и прислонилось спиной к стене. Растерянность во взгляде сменялась тревогой.

— Что это? — целительница шептала, будто не смела повысить голос.

— Это называется желание, девчонка.

Бэла в растерянности смотрела в холодные серые глаза, пытаясь сделать над собой усилие и унять непрошеную дрожь. Всего минуту назад ей так невероятно сильно хотелось, чтобы он ее поцеловал, просто до боли в сердце. ОН! Ее похититель! Жуткий высокомерный аристократ, который, не задумываясь, украл девушку из семьи только потому, что пожелал иметь под боком источник.

Она всё еще не могла понять, как такое возможно. А он усмехнулся жесткой равнодушной улыбкой. Взял девушку за подбородок и приподнял голову выше, и дрожь вернулась. Она протекала по телу жаркими потоками, дыхание перехватывало и мысли превращались в белесый невесомый пар.

Бэла открыла рот, но забыла, что хотела сделать, и только когда маг опустил руку, вспомнила о своем намерении вырваться.

— Теперь стало понятней? — спокойно поинтересовался Зор.

— Т-ты меня заколдовал?

— Нет.

Он отступил на шаг и сложил на груди руки, по лицу пробежала тень. Ректор устремил взгляд в окно и добавил:

— Это побочный эффект от кровной связки. Именно она вызывает физическое влечение.

— Только когда ты касаешься меня! — девушка резко подалась в сторону, отскакивая на приличное расстояние, и лишь натянувшаяся цепь заставила ее остановиться. Маг придавил металлические звенья ногой, не позволяя целительнице отойти еще дальше.

— Именно. Чем больше прикасаюсь, тем большего тебе хочется. А сейчас, я думаю, ты не против позавтракать. Верно?

Бэла смело встретила холодный взгляд, но в душе содрогнулась. Она выдержала еще несколько секунд и опустила глаза.

— Хорошо.

Девушка думала, что мерзкий аристократ сейчас уйдет, но он лишь позвал слугу и велел принести завтрак. Кажется, собрался наблюдать лично, как она ест. У Бэлы глаза расширились от удивления, когда увидела количество блюд. В животе крутило от голода, но целительница знала, что до отвала набивать желудок после долгого голодания опасно. Ей было не привыкать жить впроголодь несколько дней подряд, однако от этого желание проглотить разом вкуснейшие с виду блюда меньше не стало.

Бэла медленно приблизилась к накрытому столу и села на стул.

— Не набрасывайся на еду, иначе тебе станет плохо, — раздался ненавистный голос.

Девушка бросила взгляд на невозмутимого тюремщика, который наблюдал за ней, поигрывая своей тростью.

— Зачем тогда столько блюд? — она указала на закуски, салаты, разные сорта ветчины, хлеба и сыра, фрукты, несколько видов напитков и еще тарелки, накрытые серебряными крышками.

— Для разнообразия.

Девушка со злостью швырнула салфетку и подскочила. Очень хотелось опрокинуть этот стол и рассыпать содержимое блюд по полу, а потом еще размазать ногой, пачкая пушистый, дорогой ковер.

— У тебя разнообразие, а сколько людей голодает!

— Я у них еду не отбирал, — маг и бровью не повел на ее выпад. Его абсолютно не заботило мнение девушки, единственное, чего он добивался — ее абсолютной покорности.

И Бэла злилась всё сильнее и сильнее.

— Бездушная хладнокровная рыба, вот ты кто! Самый отвратительный из всех встреченных мной аристократов. Ледяная глыба! Ты даже на человека не похож. Мерзкий, отвратительный, гнусный!

Зор слегка приподнял брови, продолжая поигрывать тростью.

— Выговорилась? Теперь ешь!

— Не желаю, не буду тебе подчиняться!

Как же он ее разозлил своей невозмутимостью, своим равнодушием, всё в душе клокотало от злости и ненависти. Сколько времени она провела в его доме, надеясь на помощь родных, веря, что совсем скоро ее вызволят, но брат не приходил, и надежда гасла день ото дня.

Теперь девушка понимала, что она действительно находится в полной власти бездушного Анделино, и если раньше сопротивление могло сослужить плохую службу, сподвигнуть Зора на усиление защиты, то теперь, осознав, какую связку он создал между ними, девушка пришла в отчаяние. Он продумал все варианты.

— Снова отказываешься? Я ведь уже продемонстрировал минусы твоего сопротивления.

— А не ты ли говорил, что не прикоснешься ко мне? Что не взял бы мое тело, даже умоляй я тебя на коленях. Или аристократы более не держат своего слова?

— Я высказал замечание, но разве давал слово? — он медленно поднялся из кресла и шагнул в сторону пленницы, не приближаясь, а обходя девушку по кругу. Бэла в тревоге оборачивалась, следя за ним взглядом.

— Всё не так уж и плохо, — заявил он после пристального осмотра, — несколько минут можно вытерпеть, но сперва придется отвести тебя в ванную и хорошенько умыть.

Кровь бросилась девушке в лицо, то ли от его намека, то ли от прямого оскорбления ее внешнему виду. Словно он считал, будто виеры не знают, что такое ванная или вообще предпочитают не мыться.

На самом деле в последние дни целительница умывалась только из кувшина, нарочно не принимала ванну и пыталась использовать все доступные ей средства в надежде вызвать у тюремщика омерзение. Но когда он до нее дотронулся, а привязка всколыхнула чувства и вызвала дикое желание, последнее, о чем вспомнилось — это необходимые гигиенические процедуры. Теперь из-за кошмарной кровной связки ей не поможет даже целое корыто грязи.

Бэла отвернулась от мага, выискивая из посуды на столе что-нибудь потяжелее. Только она собралась схватить большое блюдо с фруктами, как руки Зора коснулись ее плеч, а губы прижались к шее. Это было как падение с высокой яблони вроде тех, с которых Бэла с братом таскали яблоки в детстве. Стремительный выброс эмоций и абсолютное смятение чувств во время головокружительного полета. Ноги подкосились, девушка упала на стул, а маг отшатнулся. Резко подался назад, но Бэла этого не увидела, она всё еще не пришла в себя.

— А теперь ешь, — прозвучал его глухой голос, и дрогнувшей рукой девушка схватилась за вилку.

— Амир, Амир! — Эди распахнул дверь в кабинет и застал ректора склонившимся над картой. — Есть новости!

Сенсарро поднял голову, а зеленые глаза недобро блеснули. Эди увидел печать озабоченности на лице Амиральда и притормозил.

— Что-то случилось?

— Присядь.

— Что за карту ты рассматриваешь?

— Это планы домов самых влиятельных аристократов Амадина.

— Послушай, у меня есть доказательства, что Бэлу похитил один из магов-виеров, очень богатый и сильный гаденыш. Именно по этой причине мы с тобой потратили столько времени впустую. Мы искали аристократа, а это оказался виер.

— Какие доказательства?

Сенсарро опустился в ректорское кресло и махнул рукой, предлагая Эди занять место напротив.

— Вот, я перехватил его переписку. Посмотри, в этом письме он рассуждает о том, как долго могли бы жить сильные маги, используй они силы источника, видишь?

— Эдвар, это не доказательство.

— Мы с тобой проверили почти всех сильнейших аристократов. Во сколькие дома мы засылали шпионов, Амир, но не нашли Бэлу нигде.

— Забыли проверить одного человека, Эди.

— Кого?

— Того, о ком даже подумать не могли. Взгляни на эту схему, посмотри, чей дом стоит обособленно и является самым защищенным.

Эдвар склонился над столом и рассмотрел на обширном плане роскошный особняк, построенный в отдалении от прочих домов столицы, окруженный собственной рощей и толстым, скорее всего, каменным забором.

— Здесь написано «Особняк Зора Анделино».

— Верно.

— Ректора Академии аристократии?

— Именно.

— Ты думаешь на него? Это же бред, Амир. Он ректор, у него полная академия одаренных магов и он один из сильнейших в Амадине, а еще ему покровительствует король. Да ему просто не на что тратить свои силы в таком количестве, чтобы пополнять за счет источника. Я думаю, в этом особняке столько слуг, сколько воров в трущобах.

— И всё же...

— Ты по-прежнему сомневаешься?

— А если он ежедневно тратит силы на что-то очень энергозатратное, оттого не хватает обычного времени, чтобы восстановиться? Эта усталость может забирать его жизненную энергию, приплюсуй сюда бесчисленные обязанности и непременные магические практики.

Слова Амира посеяли в душе Эди сомнения.

— Скажи, — Эдвар пристально всмотрелся в лицо Амиральда, — это твое непредвзятое мнение? Все же вы с Зором соперники.

— Если сомневаешься во мне, — ректор выпрямился и скрестил на груди руки, — можешь отправить в его дом шпионов и послушать, что они нам донесут.

ГЛАВА 3. Связь

Зор находился в огромном мрачном кабинете ректора академии, составлял приказы для своего секретаря, не менее мрачного и унылого господина, а также просматривал все отчетные листы с достижениями студентов. Они нужны были ему, чтобы в дальнейшем провести отбор самых одаренных учеников, которые смогут принять участие в будущих состязаниях. Проигрыш виерской академии магии в этом году стал для ректора настоящим ударом. Вспомнив об играх, Зор невольно перепутал бумаги и поставил подпись на том листе, на котором собирался написать отказ.

Плебеи только и говорили, что одержали победу, утерли нос аристократам и безумно радовались своей удаче. Ректор постучал пальцами по столу. Пускай! Он не допустит повторения позорного провала. Слишком беспечен он был на этих играх, не подумал присмотреться внимательней к своему главному сопернику.

Кто мог полагать, что Сенсарро окажется таким превосходным руководителем и за короткий срок возьмет управление отсталой и развалившейся академией под жесткий контроль. Ректор аристократов был достаточно умен, чтобы не задаваться вопросом: Как плебеи смогли победить? Зор четко проанализировал собственные промахи, сложившуюся на тот момент ситуацию и общую политику в королевстве.

С одной стороны, король покровительствовал исключительно аристократии, с другой, проклятое виерское движение набирало обороты, народ волновался, а потому нужно было утихомирить людей, бросить им этакую сахарную косточку. А что может быть лучше, чем продемонстрировать, что они способны выйти на один уровень с лучшими представителями королевства? Ничего, в этот раз он всё организует иначе и непременно добьется победы.

Зор склонился над столом, отыскивая глазами схему прошедших игр и собираясь приступить к разработке нового плана, когда его кольнуло непривычное чувство. Он только взял в руки чертежную палочку и вдруг выронил и резко согнулся, борясь с острой болью в сердце. На ректора внезапно накатила такая тоска, какой он не испытывал добрую сотню лет. Ему стало по-настоящему тягостно, как бывает, если твои самые радужные, самые светлые надежды вдруг рушатся в одночасье (Зор полагал, что это чувство он давно успел позабыть). Ректор сжал руками столешницу, стараясь отдышаться.

Не его эмоции! Снова эта девчонка!

Маленькая пленница ходила взад-вперед по своей комнате и вспоминала родных. Ей было очень тоскливо, очень грустно. Отчего брат не приходит, почему не вызволит ее из дома этого человека? Сколько времени прошло? Уж точно больше двух месяцев, а проклятый тюремщик день за днем обретает над ней всё большую власть.

Теперь при виде аристократа она не испытывала прежнего ужаса и отвращения. Даже привычным стало казаться его присутствие. То, что он приходил, усаживался в кресло, а иногда заводил разговор. Ведь кроме этого человека ей больше не с кем было общаться. Слуга, который приносил еду, не вызывал у девушки симпатии. Ей не нравился его взгляд и странные ухмылки.

Весь день пошел наперекосяк из-за непрошенных эмоций плебейки! Зор злился на то, что он не мог подавить эти чувства, поскольку они не принадлежали ему. Девчонка тосковала, и он, абсолютно равнодушный ко всему, что не касалось его интересов, вдруг пожелал увидеть ее родных и убедиться, что они в порядке.

Это больше напоминало сумасшествие. Анделино еще не научился абстрагироваться от чужих эмоций и пока не мог придумать, как этого добиться. Сейчас, по окончании рабочего дня в академии, он ехал в свой особняк, а по приезде собирался в первую очередь направиться в подвал. Он не желал встречаться с пленницей. Возможно, эти встречи каким-то образом укрепляли установившуюся связь. Сперва следовало придумать, как избавиться от ее ощущений.

Едва Анделино переступил порог дома, как его сковало новое чувство — чувство омерзения, отвращения и беспомощности. Он кожей ощущал чьи-то противные прикосновения и объятия.

Вырвав из рук слуги только что отданную ему трость, ректор выругался громко и отборно, чем привел помощника в полнейшее недоумение, а затем поразил того еще больше, когда стремительно, не снимая верхнего плаща, направился к ведущим наверх ступенькам.

Бэла словно предвидела, что неприятный прислужник попробует воспользоваться ее беспомощностью. Нет, он не планировал дойти до конца в своих приставаниях, но уж слишком привлекательной выглядела вышедшая из ванны целительница, завернутая в одно полотенце, прикрытая плащом блестящих вымытых волос.

Девушка замерла на пороге, растерявшись при виде постороннего человека в комнате. Слуга лишь принес ей ужин, и, видимо, как обычно стучал в дверь, а она не слышала, поскольку впервые за долгое время позволила себе с наслаждением окунуться в теплую, ароматную воду.

Длина цепи позволяла проходить в небольшую ванную, примыкавшую к спальне, а после того, как Бэла убедилась в тщетности попыток приобрести самую отталкивающую внешность (ведь Зор всё равно прикоснулся к ней), целительница позволила себе маленькую слабость — вымыться.

Ее растерянность и искушающий вид наряду с полнейшей беззащитностью, которую только подчеркивал тонкий браслет, обхвативший изящную лодыжку, подействовали на мужчину как красная тряпка на быка и совершенно помутили его разум. Он выронил из рук поднос с едой и шагнул в сторону целительницы. Она хотела броситься обратно в ванную, но запнулась о цепь и упала на колени. Слуга обхватил ее сзади за плечи, прижимая к себе и целуя обнаженную кожу. Волна омерзения поднялась в душе девушки, ей хотелось вырваться или ударить его чем-то и, ухватив первое, что нащупали ее пальцы, она замахнулась петлей из цепи и попала по лицу пылкого поклонника.

Мужчина взвыл и отшатнулся, кажется, металлическое звено угодило ему прямо в глаз. Девушка развернулась, так и стоя на коленях, и сжала цепь крепче, словно настороженный, ощетинившийся зверек наблюдая за дальнейшими действиями слуги. Его растерянность оказалась ей только на руку, позволяла выиграть время и предпринять вторую попытку скрыться в ванной, но этого не потребовалось.

Дверь распахнулась, и на пороге показался Зор. Сквозь привычную бесстрастную маску проглядывала леденящая кровь ярость. Впрочем, это было больше ощущение, чем наблюдение. Бэла могла чувствовать его самые сильные эмоции, особенно когда маг находился так близко. Сторонний человек отметил бы только то, что глаза ректора приобрели более темный оттенок.

Он медленно вошел в спальню, окинул взглядом девушку, а потом слугу с красной отметиной вокруг глаза, оперся на трость, и полупрозрачный набалдашник пошел радужными переливами.

— Я давал тебе другой приказ, кроме как приносить ей еду?

Слуга побледнел, страх был так явно написан на его лице, что девушка невольно приготовилась к самому худшему.

— Н-нет, господин.

— Тогда что ты здесь делаешь, и почему вся еда лежит на полу?

— Я-я... г-господин...

Из набалдашника вырвался столп света, окутал слугу, и тот захрипел и застонал, упал на пол и стал кататься по нему, словно пытался сбросить с себя что-то.

— Снимите их, снимите с меня! — верещал он.

Девушка вскочила на ноги, когда прислужник подкатился слишком близко к ней. На его теле не было ничего, но он продолжал кричать, а потом вдруг затих.

Даже не подумав о том, что делает, целительница наклонилась к мужчине, проверяя циркуляцию жизненной энергии в его теле. Он был жив, только лишился сознания от ужаса.

Она подняла голову, столкнулась взглядом с Зором. Ректор невозмутимо стоял на прежнем месте, но трость больше не светилась.

— Что это было за заклинание? — спросила девушка.

— Наглядная демонстрация того, как ощущаешь себя, когда к тебе прикасается что-то по-настоящему мерзкое.

Замолчав, Анделино неспешно прошел к креслу, опустился в него и сжал в ладони шар вызова. Спустя всего несколько минут в дверь заглянул еще один прислужник.

— Вынеси его отсюда, — кивнул Зор на бессознательного мужчину, — и вышвырните его из дома. Услуги этого плебея мне больше не понадобятся.

— Конечно, господин.

Слуга подбежал к пострадавшему, взвалил на плечо и, пригнувшись под тяжестью тела, выволок его за дверь.

Девушка проводила их взглядом и вздрогнула, услышав, негромкое: «Подойди».

Ей снова стало страшно и приближаться к прикрывшему глаза магу совсем не хотелось. Еще девушка вспомнила, в каком она сейчас виде и огляделась по сторонам в поисках накидки.

— Подойди, — повторил Анделино свой приказ, открывая глаза и устремляя пристальный взор на целительницу.

С опаской приблизившись, Бэла внимательно прислушалась к своим ощущениям.

— Пора тебе заняться прямыми обязанностями, источник. Мне необходимо пополнить силы и без лишних слов и упреков.

Этот приказной тон и то, как он обратился к ней, вызвали настоящую волну ярости. Источник?! Просто неодушевленный предмет, призванный служить своему хозяину? Не человек и даже не разумное существо со своими мыслями и чувствами!

— Нет!

Она сказала это достаточно твердо и решительно, настолько, что сомнений в ее покорности у Зора не осталось. Маг медленно поднялся на ноги, а целительница вместо того, чтобы сделать попытку спастись бегством, попросту развернулась к нему спиной.

Гнев — это было первое чувство, всколыхнувшееся в груди Зора. Сперва эта назойливая тоска, что мучила его весь день, потом ощущение дикого отвращения и злость, испытанная при виде представшей глазам картины, а теперь открытое неповиновение. Она смеет игнорировать его приказы! Плебейка, девчонка без имени, без рода, нищенка, которая и на учебу смогла поступить лишь благодаря средствам из королевской казны и сильному дару. Она противопоставляет себя ему?

Он подался вперед, она отскочила, и это еще больше разозлило мага. Смеет убегать от него, находясь в полной его власти. Совершив обманный маневр, он вынудил девушку, отпрыгнуть в сторону и сам качнулся следом и ухватил юркую пленницу за локоть. Она позабыла о его словах, о наказании, обещанном за неповиновение? Дернув целительницу назад, Зор резко развернул девушку и, зафиксировав ее голову в ладонях, жестко поцеловал.

Им только показалось, что вокруг взметнулся настоящий ураган, но в тот момент не было ничего реальнее этих ощущений. В ушах зашумело, в глазах стало темно, а желание накатило с такой силой, что по телу прошлась волна боли.

Губы соприкоснулись, вызвав в Бэле целую бурю эмоций, которые не доводилось испытывать никогда. Она обмякла в руках мага, тонкие руки обвились вокруг его шеи, а тело прижалось к нему.

Зор хотел лишь наказать, заставить пленницу осознать, насколько ее тело зависит от его малейшей прихоти и подчиняется любому его капризу, но всё вышло из-под контроля. Анделино считал себя намного сильнее неискушенной девчонки, но сила нахлынувших эмоций выбила почву из-под его ног. Он лишь спустя несколько секунд осознал, с какой жадностью продолжает целовать ее, хотя показательная мера уже возымела свой эффект. Руки сорвали с ее тела полотенце, гладили нежную кожу, сжимали тонкую талию и зарывались в густые шелковые волосы.

Как больно было отрываться от нее, будто рвал себя на части. Весь его жизненный опыт, мудрость и магическая сила не могли избавить от наваждения, впитавшегося в кровь вместе с сотворенной привязкой. Глупо, как же глупо было ее создавать!

Он буквально оттолкнул девушку от себя, и она упала в то кресло, из которого ректор поднялся несколько минут назад. Длинные рыжие пряди рассыпались по груди, животу и бедрам, скрывая их от жадного взгляда, но Зор и сам отвернулся, не в силах смотреть на нее, медленно приходя в себя и пытаясь выровнять дыхание.

Больше всего сейчас хотелось уйти, а вернуться потом, позже, намного позже, но Анделино понимал, что тогда и девчонка опомнится и снова начнет перечить или того хуже, заметит, какое влияние их связь оказывает на него самого. Значит нельзя отступать, иначе он упустит момент.

— Теперь ты готова? — он спросил громко и с нарочитым высокомерием окинул обнаженную фигурку взглядом. Целительница была так расстроена, что отголосок этих эмоций не замедлил коснуться и Зора, но он попытался задавить их на корню, не позволить завладеть собой.

— Да или нет? Мне продолжать?

Она покачала головой.

Зор шагнул к кровати, сорвал покрывало и бросил целительнице.

— А теперь приступай.

Эди наблюдал издалека за особняком Зора Анделино уже который день. Не приближался и ничем не выдавал собственного присутствия, иначе его легко могли бы заметить. Охрана вокруг дома была организована на высшем уровне.

Буквально на днях надежный человек донес Эдвару, что ректор уволил одного из слуг, и эта новость невероятно обрадовала. Виер полагал, что сможет выпытать у прислужника нечто полезное, хотя бы какую-то информацию относительно сестры.

Каково же было его разочарование, когда обнаружил, что Зор вовсе не так прост, чтобы с легкостью избавляться от свидетелей. Ректор продумывал всё до мелочей, поэтому при найме ставил блок на память. Если слуги получали расчет, то единственное, что могли сказать о работе в доме Анделино — это неукоснительное следование правилам и строгий распорядок дня. Когда человеку задавали вопросы о конкретных обязанностях, он, как правило, не мог ничего припомнить в деталях, а выдавал нечто размытое, вроде: поддержание порядка, уход за вещами и остальное в том же духе.

Слуга, пойманный Эди в одной из таверн, также ничего толкового припомнить не мог. Он лишь вливал в себя кружку за кружкой пенистое пиво и сетовал на мелочность и грубость аристократа. Он затаил обиду на Зора за то, что тот выкинул его из дома, не снабдив даже рекомендациями. Ведь без рекомендательного письма его не возьмут в другой богатый дом. А он так старался на службе у этого жлоба и все указания выполнял.

— Какие именно указания? — задал вопрос Эди.

— Вообще все, — был ему ответ.

Осознав, что зря теряет время, Эдвар направился в еще одно местечко. С виду оно напоминало приличный дом по найму прислуги, в которое не чурались обращаться даже элиты , но именно в этом заведении предлагались весьма интересные услуги. Отдав половину месячной зарплаты (а она у преподавателя по боевой магии виерской академии была очень даже приличной), Эди нанял лазутчика, который под видом прислужника устроился в дом Анделино. Сперва Эдвар опасался, что слугу-мошенника не примут на работу, но хозяйка конторы уверила в обратном. Она пояснила, что их заведение гордится своей репутацией и дорожит мнением клиентов, поэтому оплаченная услуга будет оказана на высшем уровне.

В очередной раз разочаровавшись и не приметив ничего интересного за массивными воротами фамильного особняка, виер со вздохом отвернулся и направился в квартал, который населяли зажиточные горожане. Там, в небольшой комнатке давешней конторы, он планировал встретиться с новым слугой Зора Анделино.

Когда он прибыл на место, его уже ожидали.

— Вы нашли что-нибудь? — тут же задал вопрос Эдвар.

Невзрачный, невысокого роста мужичок поднялся со стула и склонил голову. Осознав, что даже не поприветствовал его, Эди кивнул в ответ и приготовился слушать.

— Дело в том, господин Хингис, что когда я покинул дом сегодня вечером, я позабыл обо всём, что узнал. Однако, имея в виду опыт своего предшественника, я написал сведения на клочке бумаги, которую спрятал весьма тщательно. Согласно изложенной на ней информации, в особняке действительно содержат девушку.

— И? Еще информация? Как она выглядит?

— Ничего, господин Хингис. Полагаю, что большего раздобыть попросту не сумел. На мой взгляд, намного разумнее было бы устроить в особняк еще одного из наших людей. Я слышал, кухарка Анделино заболела, предлагаю нанять одну надежную женщину. Вам это, правда, обойдется еще дороже, но зато сможете получать более полную информацию.

— Ну а вы, какова будет ваша роль?

— Господин Хингис плохо представляет с кем приходится иметь дело. Маг слишком проницательный человек, и мои расспросы вызовут ненужные подозрения. А вот кухня, такое место, где все любят делиться секретами за кружечкой пива или, на крайний случай, горячего чая. Мое же дело — доводить информацию до вашего сведения.

Эдвар глубоко вздохнул, пытаясь обуздать разочарование. Хорошо, это уже что-то. После двух месяцев бесплодных поисков они напали хоть на какой-то след. Вполне вероятно, Амир был прав, подозревая именно Зора, хотя сперва такая идея и показалась дикой.

Наверное, Сенсарро не откажется ссудить ему определённую сумму в счет следующей зарплаты. Возлагать все хлопоты и расходы по поиску сестры на плечи собственного начальника Эдвар и не думал, хотя бы потому, что даже при его условиях жизни он оставался очень гордым человеком. Мать иногда с грустью шутила, что подобные замашки у него от отца.

— Мы простые люди, сынок, порой лучше прогнуться под обстоятельства, чем идти напролом.

Эту мудрость мать вынесла из собственного печального опыта, но смирять свой нрав Эдвар не умел. Был ли его отец, чистокровный аристократ, таким же гордым, Эди не мог сказать. По сути, элиты всегда и перед всеми задирали носы, так что, возможно, был. Мальчик никогда не знал иного родителя, кроме того, который растил его и приходился Бэле родным отцом. Хороший, добрый человек и нисколько не гордый.

Эдвар повернулся к застывшему в ожидании прислужнику.

— Я согласен, назовите свою цену.

Бэла не знала, что же такого произошло, отчего Зор вдруг позволил ей выходить из комнаты. То есть сперва она проводила день за днем в спальне на цепи, словно собака, а потом в один из вечеров, когда солнце только клонилось к закату, маг пришел, снял с ее ноги браслет и сказал девушке, что проводит в сад. Целительница едва сознания не лишилась от счастья.

Когда Анделино вынудил ее выступить в роли источника, она была зла и невероятно растеряна. Обидно сознавать, что ничего не можешь противопоставить тюремщику, и он добился своей цели. Она не могла диктовать условия, а он мог, она не имела возможности сопротивляться, а его пожеланиям приходилось следовать неукоснительно. После того показательного поцелуя маг больше не прикасался к девушке, а приходил к ней раз в два дня, садился в кресло и звал подойти.

Стоило приблизиться, как он закрывал глаза и ждал, просто молча ждал, когда Бэла положит ему на лоб руки и восстановит утраченную энергию. Она тоже чувствовала себя уставшей после таких встреч, но испытать нечто подобное прошлому взрыву совершенно не стремилась. Возможно, магу и было противно прикасаться к ней, о чем он говорил еще вначале, но в прошлый раз от его ласк не только губы горели, но и тело.

Девушка заливалась краской, когда вспоминала про упавшее к ногам полотенце и как она поднялась на цыпочки, чтобы крепче обнять аристократа за шею и прижаться еще ближе. Однако именно после того происшествия, когда целительница всё-таки пополнила энергетический резерв мага, отношение Анделино стало ровным и подчеркнуто вежливым. Никаких оскорблений или презрительных гримас, ни насмешек или недовольства с его стороны. А вот теперь он самолично вывел ее из комнаты, затем по темной узкой винтовой лесенке вниз и провел в огороженный высокой стеной двор.

Этот кусочек сада представлял собой небольшой квадратный участок, уединенный и милый. Стены увивал зеленый плющ, посередине журчал хрустальными струями фонтан, к которому примыкал полукруглый неглубокий бассейн, в углу находилась уютная беседка и по стенам ее плелись ароматные розы. Вокруг чудесные цветы и деревья. Уголок казался таким укромным и чуточку диким, что даже ограждение вокруг не замечалось.

Да, впервые за эти месяцы Бэла испытала неподдельную радость. Маг же молча отступил с дорожки в тень и, ни слова не говоря, наблюдал за целительницей.

Это было дико, другого более подходящего слова он не сумел подобрать. Дико снова чувствовать радость, пусть и чужую, но чистую и искреннюю. Зор мог ощущать удовлетворение, если планы претворялись в жизнь, или же удовольствие от достигнутых успехов, а вот радость... — еще одно странное и забытое чувство наподобие его навеянной и невероятной по силе тяги к женскому телу.

Бэла в этот момент осматривала каждый уголок, склонялась к цветущим розам, подбегала к бассейну, выискивала под водой золотых рыбок. Блики солнца скользили по ее лицу, зажигали красные искры в рыжих волосах. Зор наблюдал, и ему не хотелось отворачиваться. Прислонившись к холодной стене, ректор прикрыл глаза. Мозг в этот момент активно работал подобно хорошо отлаженному механизму, просчитывал варианты дальнейшего развития событий. Разум единственный еще не подвел его, а собственное тело и чувства оказались слишком ненадежными союзниками.

Анделино презирал виеров. Всегда. Он впитал это презрение с молоком кормилицы и считал такое отношение к плебеям единственно правильным. Он помнил тот период, когда вспыхнула война за независимость, когда народ восстал и шел убивать аристократов. В поместье мальчишки слуги сговорились и без предупреждения напали на его родителей, убили их обоих практически у него на глазах, а няня зажимала рот своего маленького господина, притаившись в крохотной каморке за тонкой фанерной перегородкой. Именно благодаря ей несправедливый суд не свершился над ребенком. А потом и няня погибла, с ней расправились те, от кого она защитила Зора. Сам он выжил лишь благодаря кстати объявившимся родственникам. Аристократы наконец пришли в себя и ответили на неожиданный удар, на помощь явились и солдаты короля, они все вместе не дали древнейшему роду Анделино угаснуть на корню.

Зор открыл глаза, снова посмотрел на девушку, кажется, она стала напевать себе что-то под нос. Ни воспитания, ни стиля, ни умения вести себя и правильно строить разговор. Даже красота Бэлы не волновала его, разве мало он видел красавиц в жизни? По-настоящему притягательная женщина отличается изысканными манерами, врожденной утонченностью и тактом, а в Бэле не было ничего, только свойственная виерам порывистость, несдержанность и свободное выражение эмоций. Но вот именно эту девчонку Зор понимал и чувствовал лучше всех прочих людей. Чувства, чувства! — досадное недоразумение, пережиток человеческой природы, который никак не желает уступать место здравому смыслу. Если бы ощущения целительницы не распространялись на него, было бы намного проще.

Переведя взгляд на заходящее солнце, Зор подумал, что в его библиотеке помимо древнейших фолиантов по созданию магических эликсиров, есть еще и разнообразные книги по целительству. Подобных знаний этой девчонке ни в одной школе не дадут. Пожалуй, стоит принести ей парочку сборников и посмотреть на реакцию, возможно, тогда перестанет доводить его своей тоской.

Эди сидел как на иголках. Он изначально был против встречи в таверне, но осведомитель заявлял, что это лучше, чем видеться в конторе и подводить всё заведение под ненужное подозрение. Тем более нет ничего странного в двух пропускающих стаканчик виерах, которые по-дружески болтают друг с другом в уголке старого трактира.

— Организуем побег на следующей неделе. Нужно тщательно спланировать время и детали. В дом вы войти не сможете, доступ только у живущих в нем, придется ждать снаружи.

Слуга Зора Анделино старательно изображал из себя смертельно пьяного прислужника, который заскочил в таверну отметить ежемесячную выручку. При этом он очень внятно и четко излагал план действий.

— Нам поможет кухарка. К сожалению, заручиться поддержкой других слуг не удастся, они все у Зора на коротком поводке. К счастью, у дверей девушки нет охраны, и иногда она даже может спускаться в сад. Правда, всегда в сопровождении.

— Что если Зор заподозрит неладное? Раскроет тебя или кухарку?

— Я слишком осторожен, а Дору никто не заподозрит. Говорил же вам, что фирма дает гарантии. У нашей кухарки отличный дар — вызывать доверие к себе. Поверьте, мы справимся, организуем всё в лучшем виде.

Эди кивнул, откинулся на спинку стула, ожидая, пока собеседник закончит чертить что-то на клочке бумаги, и подумал, стоит ли ставить Амира в известность об этой вылазке, а потом решил, чем меньше людей знает о плане, тем лучше. На следующей неделе он сможет вернуть Бэлу домой.

ГЛАВА 4. Попытка

Зор перевернулся на спину, открыл глаза, уставился в темный потолок. Ветер завывал за стенами старого особняка, просачивался в древние щели, шевелил занавески в его комнате, шептал в ночной тишине. Маг сел на кровати, обхватил голову ладонями. Как тошно!

Поднялся, подошел к окну и прижался к холодному стеклу лбом. Не помогло.

За окном царила ночь, ветер гнул ветви деревьев, срывал листья и кружил их в воздухе. Холод прозрачного стекла не мог притушить жар кожи.

Проклятая! Пальцы вцепились в волосы, но тяжкий стон не вырвался сквозь плотно сжатые губы.

Станет ли легче, если раскаяться и повиниться в том, что сделал? Нет. Не станет. И он не дошел до раскаяния, не видел надобности просить прощения. Зор выкрал ее, чтобы девчонка оказала помощь в достижении великой цели, и она помогала. Насколько быстрее всё получалось теперь, когда он перестал ощущать полное опустошение после своих опытов. Да, она помогала... но за каким проклятьем его разрывает желание сейчас же сломать связавшие их узы и избавиться от рыжеволосой девки, отправить ее как можно дальше, никогда не видеть больше!

Он думал, достигнет цели и вернет ее обратно, сотрет из памяти целительницы произошедшее в его доме, и всё попросту забудется, а теперь... теперь каждый новый день он проживал как наказание. Приходил домой и поднимался в ее комнату только затем, чтобы не бежать прочь, пытаясь избавиться от того, от чего избавиться был уже не в силах.

Маг резко развернулся, схватил с кресла халат, набросил на тело и шагнул прочь из спальни, вдоль по темному коридору, в самый дальний конец. Дошел, замер, а потом протянул руку и отворил дверь.

Бэла никогда не задергивала занавески, и лунные лучи пробирались в комнату, освещали спящую на кровати девушку. Неслышно приблизившись к ней, маг застыл на расстоянии вытянутой руки. Бэла разметалась во сне, распущенные волосы свесились с края кровати. Он смотрел и смотрел на юную целительницу, сейчас яснее всего понимая, что в конце этого пути кроется погибель. Если не порвать связь сейчас, то потом будет слишком поздно.

Хотелось протянуть ладони и ухватить тонкую шею, сдавить посильнее, чтобы не она, он погубил ее. Зор простер руки в направлении беззащитной хрупкой фигурки, ладонь легла на изящную шейку, пальцы дрогнули и вместо того, чтобы сжаться, прошлись чувствительными кончиками по бархатистой коже. Девушка задышала чаще, слегка откинула голову, длинные волосы упали до самого пола, коснулись его босой ноги, и маг отскочил назад.

Снова сжал голову руками, сдавил так сильно, как только мог. Не помня себя, опустился на колени, вновь протянул ладонь, не касаясь, только чувствуя ее тепло, провел рукой над нежной щекой, над белым, оголившимся плечом, над тонкой рукой и округлым пленительным бедром. Аромат ее кожи кружил голову, сердце, привыкшее неспешно биться, разрывало грудную клетку, колотилось бешеными толчками.

Зор уткнулся лицом в покрывало, заглушая способность чувствовать ее запах, закрыл уши ладонями, чтобы не слышать тихого дыхания, по рукам прошла дрожь, а после и всё тело задрожало от напряжения.

Ему нужно придумать способ избавиться от этого. Нужно вырвать из сердца влечение, исцелиться от губительной похоти, потому что сейчас он сгорал заживо в удушающей чувственной тоске, задыхался от собственного желания.

Зачем пришел сюда? К чему хотел увидеть ее? Прочь, немедленно прочь!

Он почти совладал с собой — не отнимая ладоней от ушей, не открывая глаз, стараясь не дышать, поднялся на ноги, сделал шаг назад.

Чужая боль вырвала Бэлу из оков сна, сперва ворвалась в безмятежные сновидения, сдавила девушке горло, вызвала судороги мышц и заставила резко открыть глаза.

Еще не придя в себя после резкого пробуждения, девушка вскрикнула от испуга, заметив в полумраке спальни чью-то высокую фигуру. Только спустя несколько мгновений осознала, что это Зор. Подтянув к груди колени, целительница закрылась покрывалом до самого подбородка и спросила:

— Что ты здесь делаешь?

Маг не ответил, он как-то сипло дышал и даже не поднимал на нее глаз.

Бэлу сковали чужие ощущения: тоска, желание, отчаяние и отвращение.

— Не смей больше приходить ко мне, когда я сплю, слышишь?!

Он медленно поднял голову, взглянул на нее. Если бы Бэла не всматривалась в темноту столь пристально, не заметила бы, как сжались в кулаки его руки.

— Это мой дом, девчонка, не тебе указывать, что мне делать.

— А я буду! Ты крадешься в темноте как вор, врываешься сюда, когда я сплю. Или надоело использовать пленницу только в качестве источника? Захотелось удовлетворить другие потребности?

Бэла точно знала, бросать ему в лицо оскорбления не стоит, но ее так сильно скрутило от чужих ощущений, что двинуться не могла, а слова служили единственным средством защиты, ведь если он к ней прикоснется, она не сможет сопротивляться.

— Повторюсь, в своем доме я делаю, что пожелаю. Для удовлетворения потребностей существует целая масса других женщин, привлекательных не только внешне, но и умеющих вести себя в обществе.

Бэла видела, он снова морщится, как и каждый раз, когда вспоминал о ее происхождении. Было ужасно неприятно сознавать, что для него перспектива прикоснуться к ней сродни возможности поцеловать склизкого мерзкого червяка.

— Именно поэтому тебя всего трясет от желания? Но кроме себя я не вижу вокруг других женщин.

Бэла дошла до последней точки. Хватит с нее подобного отношения, не она пришла к нему в дом, он сам выкрал ее, сам создал привязку, а теперь пусть сам и мучается.

Он промолчал, не ответил на выпад, но запустил пальцы в волосы и напряженно о чем-то раздумывал. Потом вдруг повернулся и решительно направился к кровати.

Девушка нащупала под покрывалом цепь, сжала ее в ладони, а Зор вдруг повернул к окну и, пройдя в дальний угол комнаты, достал из кармана ключ и снял цепь с кольца. Он принялся медленно наматывать ее на руку, пока та не натянулась.

— Идем со мной!

— Не пойду! Я с тобой никуда не пойду!

— Пойдешь! Пора прекращать этот болезненный бред. Спустишься следом за мной в подвалы поместья.

Зор собирался взять целительницу с собой, чтобы ее сила помогла найти лекарство в кратчайшие сроки. Он сможет создать нечто, что поможет излечиться от дурной обременительной склонности. Решать проблему иным, самым простым способом он не собирался изначально. Разве можно настолько опуститься, чтобы ласкать плебейку!

Девушка заупрямилась сейчас более, чем когда-либо, она упиралась и сопротивлялась. Ухватилась руками за столбик кровати и не желала двинуться с места. Пришлось наматывать цепь снова, маг оказался слишком близко к пленнице и попросту потянул за звенья, заставив Бэлу подползти к самому краю.

— Мы идем немедленно!

— Убирайся отсюда, мерзкий, отвратительный аристократ! Больше не заставишь меня подчиняться твоей воле. Угрозы не работают, Зор! Поскольку теперь я знаю, как тебе самому плохо от этой привязки.

Он вздрогнул, когда она произнесла его имя, потом вдруг резко склонился вниз, а девушка так быстро отпрянула, что упала спиной на кровать. Отползти не могла, мешала натянутая цепь. Возможно, Бэла зашла слишком далеко, не стоило отвечать ему оскорблениями, доводить до состояния холодной ярости.

Она ожидала угроз, попыток применить к ней физическую силу, а он выпустил цепь из ладони и поставил руки на постель, нависая над девушкой. Звенья тускло поблескивали вокруг его запястья, напоминая о невозможности отодвинуться хоть на сантиметр дальше. Его лицо было слишком близко, как и горящие глаза и волосы, упавшие вниз и касавшиеся кончиками лица целительницы. Бэла отвернула голову, но его пальцы сжались вокруг подбородка, заставили девушку снова посмотреть ему в глаза.

— Проверим, насколько сильна моя воля, до какой поры смогу дойти и не сорваться.

Он говорил не с ней, а сам с собой. Бэла испугалась, что своими словами довела его до решения изучить всю глубину собственного влечения, чтобы узнать, какая черта для него является последней. Зор не мог просто так позволить хоть чему-то управлять собой, будь то даже неконтролируемое желание. Девушка не предприняла следующей попытки увернуться, потому что тепло его пальцев уже покалывало кожу, знакомые импульсы побежали по телу, дыхание стало чаще.

Ему оставалось только наклониться чуть ниже, и он склонился, обхватил ее голову и прижался поцелуем к губам.

Если бы он не лишил ее возможности дышать, то услышал бы, как девушка сладко стонет от удовольствия, когда его прикосновения вновь разбудили кроющуюся в натуре чувственность и желание потекло по венам. Целительница выгнулась навстречу, прижалась к его груди, ощущая сквозь тонкую ткань сорочки напрягшиеся мускулы и быстрое биение сердца. Она запустила пальцы в белоснежные волосы, крепко сжала, чтобы продлить эти ощущения, насладиться ими в полной мере.

Всё стало неважно, позабылась причина, вылетели из головы мысли о кровной связке. Пальцы прошлись сквозь густые пряди, чтобы спуститься на широкие плечи, погладить спину и, скользнув между их телами, развязать пояс халата. Ей хотелось ощутить тепло его кожи, прикоснуться к ней, почувствовать ее жар. Бэла спустила плотную ткань с его плеч, и Зор не сопротивлялся. Он не мог оторваться от целительницы и вряд ли следил за ее действиями, она и сама не отдавала себе отчета в том, что делает.

Халат был отброшен в сторону, и девушка наконец ощутила его гладкие мускулы под своими пальцами, и от удовольствия едва не замурлыкала подобно довольной кошке. Не было ни капельки боязно или стыдно, когда Зор стянул через голову ее ночную рубашку и отправил следом за халатом.

Тишину, нарушаемую прерывистым бурным дыханием, наполнил тихий стон, когда Зор прижал девушку к кровати. Ей нравилось ощущать тяжесть его тела, чувствовать губы, которые покрывали обнаженную кожу поцелуями, нравилось, что их тела соприкасаются.

А Зор окунулся в ураган страстей, потерялся в таком водовороте чувств, которых никогда не испытывал прежде. Главным стало то, что он ласкает ее, а она открывается, отдается этим ласкам с искушающей жадностью. Ее ноги обхватили его бедра, грудь была открыта поцелуям, тонкие руки обвились вокруг шеи.

Он не видел больше той черты, за которой следовала остановка. Пальцы переплелись с ее пальцами, вытянули вверх тонкие руки, открыли ее тело, отдали во власть его губ. Каждое прикосновение приносило такое сладкое, такое приятное удовлетворение и так утоляло его жажду, что Зор продлевал эти ощущения, не спешил; наслаждался каждым поцелуем, вдыхал аромат ее кожи, слушал тихие стоны, которые становились только громче, спускался всё ниже и ниже: шея, грудь, живот, бедра.

Бэла открылась самым нежным, самым откровенным ласкам, дрожа и выгибаясь под его руками и губами. Длинные ноги сжали его еще крепче, и Зор больше не медлил. Приподнявшись на руках, он вошел в нее, не спеша, сантиметр за сантиметром погружаясь в зовущую горячую глубину. Сердце колотилось всё быстрее, требовательные губы снова накрыли ее мягкий чувственный рот, а тело вспомнило те самые нежные ритмичные движения, которые приносили ощущение эйфории.

И лишь когда толчки стали сильнее, когда он проник в нее до самого предела, Зор испугался, что сделал девушке больно. Он почувствовал, она не знала других мужчин до него, но в стонах Бэлы не было и намека на боль, только удовольствие, страсть и желание получить еще, всё-всё, что он мог ей дать.

Двигаясь быстрее и быстрее, Зор протяжно выдохнул и совершил последний рывок, чтобы вздрогнуть всем телом и упасть на целительницу, ощутить ее дрожь, услышать прерывистое дыхание. Руки обнимали тонкую талию, прижимали девушку ближе, еще ближе. А потом ощущения вдруг изменились. Огонь сменила ноющая тоска, холод наполнил грудь, пальцы больше не чувствовали жара ее тела. Резко открыв глаза, чтобы взглянуть в лицо Бэлы, Зор увидел над головой темный потолок собственной спальни.

За стенами выл ветер, пробирался сквозь щели в окнах и шевелил занавески. Маг сел в кровати и опустил голову на руки — навеянные сны. Привязка переходит в иную фазу, теперь те чувства, которые вспыхивали только при прикосновениях к целительнице, трансформировались в невероятно реальные сновидения (а во сне Зор не мог себя контролировать). Больше всего в этом вопросе мага волновал один важный момент — а сможет ли он разрушить эту привязку, как планировал раньше?

При подобной тесной связи, если начать разрывать соединявшие их обоих энергетические каналы, возникал риск перекрыть и магические потоки. А поскольку именно Зор создатель привязки, то, порвав все нити между ними, аристократ мог лишить себя если не всей силы, то части магических способностей точно.

В груди по-прежнему бурлили чувства, привнесенные сном, вперемешку с тоской и холодом, возникшими после пробуждения. Эти ощущения являлись следствием того, что в реальности все осталось, как прежде. Маг вдруг вспомнил, как во сне собирался отвести Бэлу в подвалы, чтобы с ее помощью создать лекарство и снять эту одержимость. Однако, проснувшись, он ясно осознал — это невозможно. Для него теперь и выхода нет, он должен закончить главное дело, а потом... потом придется выбрать, рисковать или предложить девушке иной вариант.

Выбравшись из кровати, как был, в одних легких штанах, не надевая даже халата, он схватил стоявшую у изголовья трость и направился в комнату целительницы. Бэла крепко спала, разметавшись на постели, точно как в недавнем сне. Разжав ладонь, в которой покоился маленький ключ, Зор склонился над тонкой щиколоткой, и осторожно, стараясь не коснуться нежной кожи, взялся за металлическое кольцо. Тихий щелчок потревожил тишину комнаты, а цепь, повинуясь движению эсканилора, взлетела и тихо опала тускло блестящими звеньями возле дальней стены. Резко отвернувшись, аристократ стремительно покинул спальню пленницы.

Проснувшись, Бэла сладко потянулась, перекатилась на живот и обняла подушку. Повернув голову, взглянула на синее небо за окном, залитое яркими солнечными лучами. В комнату долетало щебетание птиц, которые расселись на ветках растущего снаружи дерева и вовсю радовались новому теплому дню.

Тонкие брови целительницы задумчиво изогнулись, а пара морщинок прорезала гладкий лоб — что же она видела сегодня во сне? Или правильнее будет спросить — что чувствовала? Кажется, сон был вполне обычным, какие-то фрагменты из учебы в Школе целителей, но сквозь него прорывались совершенно непередаваемые и о-о-очень приятные ощущения.

Даже сейчас, проснувшись, Бэла продолжала наслаждаться негой и расслабленностью, разлившимися по телу. Она выспалась, это точно, бессонницей целительница не страдала, но после сегодняшней ночи вставать долго не хотелось, а просыпаться было как-то по-особому хорошо. И настроение оказалось просто отличным.

Девушка снова прикрыла глаза, раскинула руки в стороны и подумала о своих подругах. Что бы они сказали, увидев ее здесь, в доме аристократа Анделино? Посмотрели бы, как она валяется в постели, когда солнце уже встало, и целыми днями только и делает, что ничего не делает. Некоторые ее знакомые всё бы отдали за такую жизнь, их даже не смутила бы тонкая, но крепкая цепь в придачу.

Бэла вспомнила знакомых девушек, вышедших замуж совсем рано. Они добровольно согласились на предложение двух противных стариков только потому, что те были богаты и могли предложить им беззаботную и сытую жизнь. По сути, они ведь отдали себя в рабство, закрылись добровольно в золотой клетке, чтобы больше не знать голода, не мерзнуть холодными ночами, не стирать до кровавых мозолей руки, выполняя бесчисленное количество самой грязной работы. Фу! — Бэла поморщилась, — как должно быть противно, когда тебя целует трясущийся старик.

Мысли плавно перескочили на Зора. Сколько ему лет? Он ведь намного старше ее, но старым совершенно не выглядит, скорее очень опытным, повидавшим жизнь во всех ее проявлениях. А о немощности даже говорить не стоит, вспомнить только, как крепко он ее держал, когда целовал. Девушка выдохнула и спрятала лицо в мягкой перине.

А ведь многие из ее школьных подруг мечтали о том, чтобы удачно сложилась их судьба, некоторые даже поговаривали о доле любовницы какого-нибудь не слишком зажиточного аристократа (у таких требований поменьше). И вообще об аристократах девчонки много говорили, но шепотом. Особо одержимые поклонницы голубой крови даже брошюрки распространяли между собой. Как-то и в руки Бэлы попала одна, в ней было написано про традиции воспитания детей в аристократической семье. Целительница просмотрела ее из чистого интереса и поразилась прочитанному.

Оказывается, в приверженных старым традициям семьях не принято было не только баловать детей, но и просто проявлять ласку. Вплоть до того, что разрешался лишь один поцелуй в день, и тот перед сном. Никаких весёлых громких игр и шумных совместных проделок с другими детьми.

Бэла даже пожалела бедных малышей, вспомнила, как сама любила, когда мама подхватывала ее маленькую на руки, целовала и щекотала, а вечерами читала им с братом добрые сказки, как она крепко обнимала их и говорила, что очень любит. Как же можно лишить ребенка всего этого?

Девчонки в школе рассказывали, что аристократы сдержаны по натуре и всегда невозмутимы просто потому, что ничего не чувствуют. Вот с этим утверждением целительница могла теперь поспорить. Зор чувствовал, еще как чувствовал, но из его самых ярких эмоций Бэле довелось ощутить на себе лишь ярость и досаду. Может, иные чувства ему и вовсе не доступны, раз им в детстве никто не научил?

Глупости! И чего только в голову не придет. Если аристократы могут испытывать одни эмоции, значит, вполне способны и на другие.

Потянувшись еще разок, Бэла выбралась из кровати и подошла к окну. Выглянула в сад, полюбовалась изумрудной травой и цветами, раскрыла окно и облокотилась о подоконник, вдыхая свежий воздух. Наверное, ночью был ветер, так как весь газон усыпало сорванными с деревьев листьями, а садовники еще не успели их смести.

Взглянув на белоснежные облака, девушка вздохнула и с легкой грустью продолжила вспоминать подруг и их байки об аристократах, а потом зарделась от смущения, когда на память пришла одна из них. Краснея и немного запинаясь, девчонки шепотом говорили о том, что в постели аристократы невероятно хороши, что это якобы единственный способ компенсировать их эмоциональную ущербность.

Целительница прижала ладони к загоревшимся щекам — подобную гипотезу она проверять не станет. Еще одни выдумки любопытных до иной стороны жизни девиц. На самом деле, если уж связывать свою судьбу с мужчиной, то лучше с добрым и благородным виером, который бы любил ее по-настоящему, тогда и забота его будет проявляться во всём.

Полюбовавшись видом еще немного, Бэла отошла от окна, чтобы вызвать слугу, и хотела уже привычно переступить через цепь на полу, как вдруг заметила, что ее нога больше не скована браслетом. Целительница настолько не поверила своим глазам, что склонилась и провела ладонью по лодыжке — не мираж? Цепи не было на самом деле!

Кольцо в стене осталось на месте, а под ним свернулась на полу серебристая «змейка». Значит, Зор сам убрал цепь, пока девушка спала, но почему? Уверился, что она не будет прыгать из окна, или полагает, что пленница не предпримет попытки сбежать?

Бэла настолько растерялась от неожиданного открытия, что замерла посреди комнаты, обдумывая произошедшее и силясь разобраться в причинах. Она даже позабыла про то, что хотела позвать слугу. Негромкий стук вырвал ее из раздумий и, подняв голову, целительница удивленно взглянула на дверь.

— Войдите, — разрешила она, полагая, что может сейчас получит ответ на вопросы от того, кто пришел с визитом.

— Доброе утро, — в комнату вошел незнакомый прислужник, несший поднос с едой.

Девушка нахмурилась: этого человека она прежде не видела, а Зор допускал в ее комнату только одного слугу, пришедшего на смену старому. Более того, целительница так и не успела никого позвать. Девушка сделала шаг по направлению к лежащему на серебряной подставке шару вызова, а мужчина заметил ее маневр и быстро заговорил:

— Постойте. Я здесь не затем, чтобы причинить вред. Я пришел от вашего брата.

Сердце Бэлы заколотилось в разы быстрее.

— У нас с вами очень мало времени. Одевайтесь скорее. Я принес вот это, чтобы снять цепь. — Он достал из кармана странный предмет, похожий в равной степени и на небольшой ножик, и на отмычку.

— Цепи больше нет, — девушка даже поболтала ногой в воздухе для большей наглядности.

— Превосходно! — слуга искренне обрадовался, — я боялся, могут возникнуть проблемы. — Собирайтесь, Бэла.

Кто-то постучал в кабинет, и Зор нехотя поднял голову от бумаг. Он сосредоточенно изучал их уже несколько минут, пытаясь разобраться в изложенной информации, но мысли то и дело перескакивали на виденный сон и мешали сосредоточиться.

— Прошу, — негромко разрешил Анделино, и дверь в кабинет отворилась.

— Не помешаю? — секретарь проследовал в комнату, держа в руках очередную стопку исписанных листков.

— Нет. Принесли отчеты?

— Здесь список членов комиссии, которая занимается организацией игр, и еще кое-какая информация, что вы просили раздобыть.

— Благодарю. Положите на стол, я просмотрю и после отдам необходимые распоряжения.

Секретарь поклонился, сложил всю груду листов на край стола и тихо покинул кабинет.

Зор быстро изучил бумаги, делая пометки на полях, а потом убрал их в ящик и запер на замок. Впереди была еще масса дел, которые предстояло решить прежде, чем он сможет вернуться домой.

Выйдя из-за стола, ректор направился к двери, когда резкий удар сбил его с ног. Зор упал на колени: резь и боль внизу живота были настолько сильны, словно его ударили острым кинжалом.

Схватившись рукой за край столешницы, Зор с трудом поднялся на ноги и попытался выровнять дыхание, чтобы прояснить затуманенное болью сознание. Это точно были не его ощущения, и сейчас они медленно слабели.

Укутавшись в плащ, Бэла осторожно, но быстро шла следом за прислужником вниз по черной лестнице.

— Нам нужно торопиться, — то и дело шептал он, при этом сам периодически замирал и напряженно прислушивался. Пару раз им приходилось прятаться за портьеру или за дверь близлежащей комнаты, чтобы пропустить мимо других слуг.

— Мы выйдем в ту часть сада, где вам позволено гулять, — тихим шепотом снова заговорил слуга. — У меня ключ от скрытой в стене калитки, а дальше нужно будет добраться до главных ворот. Идите строго за мной и делайте только то, что я говорю.

— Хорошо, — Бэла и не думала возражать, ведь этот человек показал ей послание от брата, в которое Эдвар также вложил свое кольцо, подаренное ему матерью.

Пленница и ее освободитель шли вперед, пригибаясь к земле, обходя дорожки, на которых уже вовсю трудились садовники, и пробираясь сквозь более безопасные заросли. Какой же огромный сад оказался у Зора, но Бэлу это только удручало. Ей хотелось достичь ворот как можно скорее.

Когда впереди показались железные створки, сердце девушки готово было вырваться из груди. По ту сторону она увидела брата, он стоял и отвлекал внимание привратника каким-то разговором. До слуха долетели слова недовольного слуги:

— Уходите отсюда, хозяин не велел впускать никого постороннего. Если желаете оставить записку, тогда бросьте ее в тот ящик на стене.

Прислужник дал Бэле знак остановиться, а потом очень тихо подкрался к привратнику со спины и, пока тот не успел опомниться, быстрым нажатием пальцев где-то в области шеи отправил его в бессознательное состояние. Обернувшись, помощник быстро замахал руками, а когда девушка побежала к нему, наклонился и отцепил от пояса привратника ключи.

Всего несколько поворотов в замке, и металлическая калитка слабо заскрипела, открываясь, а прислужник моментально выскочил наружу. Девушка встретилась глазами с братом и больше не могла сдерживать свое нетерпение, она рванулась к железным прутьям и проскользнула в открытую дверцу. Едва Эдвар успел подхватить и сжать сестру в объятиях, как она закричала.

— Бэла, — Эди побледнел, глядя на извивающуюся в его руках девушку, чье лицо исказилось от боли до неузнаваемости, — Бэла!

Прислужник подскочил к Эдвару, силясь понять, что происходит. Только он переступил границу ворот, как позабыл обо всём, что произошло в доме, однако хорошо помнил собственную задачу и быстро догадался, кто эта девушка.

Целительница уже не могла кричать, лишь сжимала руками живот, а кожа ее побледнела, будто лист бумаги. Эдвар, придя в себя, подхватил сестру на руки и на глазах у пораженного помощника шагнул в ворота. Едва он переступил порог, как вокруг взметнулся настоящий смерч. Эди успел разжать руки за секунду до того, как его вышвырнуло обратно и сильно приложило головой о землю.

Замерев на месте, прислужник переводил взгляд с потерявшего сознание нанимателя на девушку. Еще минуту назад на ее губах проступила пена и она билась в конвульсиях, а сейчас бледность постепенно покидала хорошенькое личико и дыхание возвращалось в норму. Сообразив, что Эдвар не просто так вернул сестру обратно, помощник схватил своего нанимателя за шиворот и потащил прочь, на другую сторону улицы, чтобы спрятать в подворотне. Вдалеке, на главной аллее, уже показалась охрана и слуги, бегущие к воротам.

ГЛАВА 5. Помощь

Зор задумчиво разглядывал лежащую на кровати девушку. Бэла еще не пришла в себя, хотя внешне выглядела абсолютно нормально.

— Значит, попыталась сбежать, — негромко заговорил Анделино, — стоило только убрать твою цепь.

Сделав шаг вперед, ректор склонился над девушкой. Приблизив ладони к ее лицу, он прикрыл глаза и стал медленно перемещать руки вниз, почти касаясь кожи Бэлы. Он чувствовал биение крошечных импульсов, слышал циркуляцию энергий в хрупком теле. Его собственная энергия так тесно переплелась с ее, что это были уже не два различных по цвету потока, а один, представлявший собой голубую пульсирующую ленту, оплетенную красной.

Убрав ладони, Зор со вздохом открыл глаза.

— Я могу чувствовать, что ты уже проснулась.

Густые ресницы дрогнули и медленно поднялись. Бархатистые карие глаза, темные, точно густой шоколадный напиток, взглянули прямо в его лицо.

— Теперь ты, должно быть, счастлив. Я даже не могу переступить порога этого дома, не могу уйти от тебя.

— Счастлив? — брови ректора удивленно изогнулись, — меня не слишком волнует этот момент. Уже когда снимал цепь, я знал, что пересечь границы ворот ты не сможешь.

— И что бы случилось со мной там, за воротами?

— Впала в состояние, напоминающее затяжной сон, и никогда бы не проснулась.

— Разве такое возможно? — от показного равнодушия целительницы не осталось и следа. Больше всего ей сейчас хотелось вцепиться руками в горло Зора. Она видела брата сегодня, она его обнимала, она почти вернулась домой!

Зор в ответ протянул девушке ладонь.

— Хочешь почувствовать?

Если бы целительница не была так зла, она точно не коснулась бы его руки, но в душе нарастало отчаяние, его нужно, необходимо было выплеснуть и разобраться тоже очень и очень хотелось.

Резко схватив ладонь мага, девушка сжала ее так сильно, что ногти впились в его кожу, оставляя на ней красные следы. Она ждала вспышки ослепительной страсти, желания ощутить его поцелуй, а вместо этого свет померк перед глазами, мир подернулся темной пеленой, сквозь которую она неясно ощутила его прикосновения, и как Зор потянул ее с кровати и обнял одной рукой за талию, не отнимая своей ладони.

Девушка не видела ничего, она вздохнула глубоко и взор прояснился. Лишь на секунду Бэла испугалась, поняв, что смотрит вокруг его глазами. Она чувствовала его тело, его дыхание и даже биение его сердца, как своего собственного.

Кончики пальцев заполняло покалывающее тепло, оно медленно затапливало каждую клеточку и распространялось повсюду, пока не достигло головы. Бэла чувствовала, как тяжело ей стало дышать от странного и немного пугающего ощущения. Влечение напоминало не вспышку, оно казалось тягучим и вязким, точно золотистый густой мед, не было сил выпутаться из его надежного плена. Борьба с собой заставляла увязнуть еще глубже, но стоило отпустить чувства и перестать сопротивляться, как ощущения менялись.

Еще никогда Бэла не испытывала столь совершенной гармонии, наполненности и абсолютной законченности в себе. Это напомнило позабытую детскую игру, когда нужно найти одному кусочку головоломки его пару. Здесь и сейчас Бэла ощутила себя идеальным человеком, доведенным до безупречности созданием творца.

И поцелуя хотелось, да, очень хотелось, но не из-за неконтролируемой жадной страсти. Его хотелось как глубокого таинства, возможности приобщиться к чистому счастью, наполниться совершенством и светом до краев. Страсть была куцей, однобокой, а это ощущение казалось настоящим, всеобъемлющим, и намного-намного лучше отбирающего разум влечения.

Девушка приподнялась на цыпочки, потянулась вверх, чувствуя, что ее тело источает это светлое тепло, согревающее всё вокруг. Она положила ладони на плечи Зора, опустила ресницы, скрывая блеск карих глаз, ожидая завершающего, последнего штриха. Его дыхание пробегало легким дуновением по ее ждущим губам, а рука сжимала тонкую талию.

Маг коснулся кончиками пальцев щеки Бэлы, провел черту вдоль линии скулы, рассматривая нежный изгиб ее губ, и то, как маняще они приоткрылись. Полные, мягкие, зовущие прикоснуться к ним. Хотелось ли ему хоть чего-то так сильно в этой жизни? Разве только одного — воплотить в реальность грандиозную мечту и... и последнего он желал сильнее.

Он не наклонился к ней, а подался назад, выпуская целительницу из рук, разрывая телесный контакт, возвращая ей возможность чувствовать за себя одну. Разочарование промелькнуло в широко распахнувшихся глазах, и девушка с трудом подавила горький вздох.

Зор продолжал смотреть на нее и видел, как постепенно менялось выражение глаз и лица, как целительница прижала ладони к щекам, а потом и вовсе отвернулась, закусывая нижнюю губу.

— А боль? — девушка выдохнула тихо, а маг едва заметно вздрогнул, с трудом оторвался от созерцания ее длинных волос, стекавших по спине рыжим огнем, — почему было так больно?

— Создавая кровную связку, я использовал принцип построения, основанный на родовой магии. Так было проще, меньше энергетических затрат. Это не имело никакого значения, если бы не наша странная совместимость.

— И что это всё означает?

— Ты привязана к этому месту физически. Это не просто дом, это родовое гнездо, всё здесь пронизано защитными силовыми линиями, эти сложные переплетения повсюду. Твоя энергия слилась с моей, но я черпал силы из защиты. Родовая магия признала тебя своей частью, сделав заложницей дома.

— Как, как частью дома? Как камень или... или что еще?

— Как силовой поток. Они вокруг нас, ты просто не видишь.

— Это означает?

— Означает, что границы дома тебе не пересечь. Только ты переходишь черту, как защита реагирует мгновенно, пытаясь вернуть одну из составляющих обратно.

— О-о-о, — девушка застонала, положила ладони на холодное стекло и закрыла глаза.

В душе мага возникло странное желание, подойти, привлечь ее за хрупкие плечи к себе, обнять крепко и не отпускать, пока не разгладится тревожная складка, пролегшая между тонких бровей. Зор опустил взгляд на свои ладони, которые зудели от непонятной, совершенно нелепой потребности.

— Ты можешь теперь, — с трудом он заставил себя продолжить тем же невозмутимым тоном, только легкая хрипотца выдавала прилагаемые усилия, — выходить из комнаты и свободно перемещаться по дому.

— Неужели? — девушка со злостью оттолкнулась от стекла, развернулась подобно злой фурии, а глаза ее засверкали от гнева. Неожиданно она схватила со столика фарфоровую статуэтку и со всей силы запустила в мага. Зор не успел увернуться, тяжелая вещица пролетела рядом с его головой, задела краем и рассекла кожу на лбу. Пошатнувшись, Анделино поднес руку к ране, из которой тонкой струйкой потекла кровь.

Бэла испугалась на секунду. Первым порывом целительницы было подбежать и ощупать рану, а после залечить, но маг уже выпрямился, убрал руку и, не сказав больше ни слова, покинул комнату девушки.

Всю эту ночь Зор не сомкнул глаз. Его вновь мучила чужая тоска. Свидание с братом сказалось на состоянии целительницы серьезнее, чем представлялось сперва. Из-за подступавших к горлу эмоций и его собственной головной боли было тошно и становилось трудно дышать, более того, о сне и мечтать не стоило.

Чужие чувства давили тем сильнее, что маг не желал испытывать их. Он не хотел вспоминать ни того, на что похожа семейная привязанность, ни этой любви к близким людям. В свое время он смог пережить потерю и не желал повторять всё вновь. Девушку он вернуть не в силах, возможно, позже найдет способ, но пока они доберутся до этого, ее ощущения вымотают всю душу.

Спустившись в библиотеку, Зор долго искал один старый и очень редкий рецепт. После он направился прямиком в подвалы, в свою домашнюю лабораторию. Она была создана им лично, всё — от приборов до ингредиентов — было подобрано и расставлено в привычном порядке, здесь можно было найти необходимое практически на все случаи жизни. Вот и сейчас Анделино отыскал то, что нужно.

Сначала маг полночи расписывал на листах сложную схему, провел множество расчетов и вывел конечную формулу. Потом стал смешивать ингредиенты и работал, пока не получил требуемое зелье. Новый уникальный эликсир забвения, рассчитанный только на одного человека, подобранный персонально для нее, такой, чтобы не причинить вреда, но облегчить жизнь им обоим.

Подобные зелья использовались редко, ведь они забирали у человека память, но это отличалось от прочих. Всего одна капля в день, добавленная в напиток или еду, и Бэла перестанет мучиться тоской о родных — она просто забудет, что есть брат и мать, которые ищут ее. Целительница не утратит воспоминаний о прошлой жизни, но поверит, что там, за пределами его дома, ее никто не ждет. Действие зелья ограничено, поэтому когда придет время, достаточно лишь прекратить прием, и всё вернется на круги своя.

После происшествия в спальне девушка не видела мага несколько дней. Он не приходил ни за подпиткой, ни за чем иным. Слуга всё также приносил ей еду по сигналу, а еще у нее появилась компаньонка.

Бэла знала, что все знатные аристократки держат при себе прислужниц, которые помогают им ухаживать за собой и личными вещами и заодно развлекают, но сама терялась от присутствия незнакомой женщины. Та постоянно спрашивала, чего целительница желает. Приносила разнообразные вышивки, книги, даже цветы, чтобы показать Бэле, как составлять из них красивые букеты.

Подобные развлечения девушке мало подходили. Читать она любила, но книги, принесенные компаньонкой, не вызывали интереса, гораздо больше привлекали доставленные по приказу Зора старые целительские талмуды. Однако в них было много непонятного, а нанятая помощница не могла ничего пояснить. Женщина обожала рассказывать светские сплетни и любимым журналом старой дамы был «Модный вестник».

Порой Бэла попросту сбегала от своей собеседницы в сад и пряталась в каком-нибудь укромном уголке, подальше от глаз словоохотливой дамы. Еще она обнаружила крытую оранжерею, в которой нашлось немало лекарственных растений. Некоторые были очень редкими, такие девушка видела лишь на картинках из учебников в Школе целителей. Она даже помнила некоторые рецепты, в которых их можно было использовать.

На протяжении нескольких дней, что Бэла не встречалась с Зором, в душе ее постепенно нарастало смутное беспокойство. Она не могла понять, из-за чего волнуется, что вызывает странное тоскливое чувство внутри, а в один из вечеров, уже лежа в своей постели, девушка осознала, что ей нужно увидеть аристократа.

— Тебе больно, когда я прикасаюсь? — Бэла спрашивала негромко, осторожно ощупывая воспалившуюся вокруг пореза кожу.

Зор утомленно открыл глаза, глядя на склонившуюся над его постелью целительницу. В комнате было темно, но он, казалось, мог различить тревогу в ее взгляде. Аристократу не хотелось ни двигаться, ни разговаривать. У него не было на это сил.

Сегодня он работал практически до полной потери сознания, сперва выполнял очередное задание короля (несмотря на праздники и выходные в академии), а вернувшись, сразу спустился в подвалы.

Уже несколько дней он не посещал комнату Бэлы. От слуги узнал, что девушка потихоньку изучает поместье и в остальное время гуляет по саду. Ей была предоставлена свобода ходить повсюду, чем целительница не преминула воспользоваться. Сегодня всё утро она провела в оранжерее, где у Зора росли редкие растения, включая и лекарственные.

Перехватив тонкое запястье, ректор отвел руку девушки от своего лица.

— Нужно было залечить, — сказала она, присаживаясь на край кровати.

Анделино никак не мог понять, что это, очередной сон или похожая на него реальность. Бэла с таким уверенным видом осматривалась по сторонам, будто это была не его, а ее спальня.

— Зачем ты пришла?

Пришлось приложить немалые усилия, чтобы привстать и облокотиться на подушки.

— Меня беспокоит твоя рана.

Она сказала это, как нечто само собой разумеющееся. Маг задумался, чувствует ли она эту боль? По логике, не должна, поскольку обряд проведен им лично, и худшая сторона его последствий тоже приходится на его плечи.

— Ее нужно залечить. Не думала, что ты оставишь всё так.

Анделино устало потер глаза ладонями и снова посмотрел на целительницу. Девушка никуда не исчезла и всё также сидела на краю постели. Это было выше его понимания. Сперва бросить в него статуэткой, а потом прийти, чтобы вылечить. Не позабыть про увечье, предоставив Зору самому со всем разбираться (а он попросту махнул на это рукой, не желая вызывать целителя и объяснять тому происхождение раны), а явиться в спальню и спрашивать о его самочувствии.

— Она затянется сама, — спокойно вымолвил Анделино, раздумывая над тем, как девушка решилась на подобный поступок.

— Останется шрам. Я ведь целитель и знаю о чем говорю. В школе первые основы, которые нам преподавали, это законы целительской этики. Мы не должны бросать без помощи тех людей, которые в ней нуждаются.

— Я не нуждаюсь в помощи.

Девушка недоверчиво хмыкнула и снова протянула к нему руку. Зор не стал уворачиваться, слегка прикрыл глаза и почувствовал, как тепло ее ладони потихоньку разгоняет жгущий под кожей огонь. Рана воспалилась и ныла второй день подряд. Белые пряди скрывали ее от посторонних глаз, но покраснение вокруг распространялось всё дальше.

Бэла меж тем склонилась ниже, и тугая коса упала ему на грудь. Зор вздрогнул, а девушка положила на его лоб уже обе ладони.

— Мне не дает покоя странное чувство. Оно гложет меня. Если я тебя вылечу, возможно, оно исчезнет.

— Нет, — негромко ответил маг, чувствуя, как постепенно уходит боль, противный нарыв рассасывается, а припухлость спадает, — твое чувство называется зависимостью.

— Опять дурацкая привязка?

— Она проявляет себя во всём.

Девушка отстранилась, а голова у Зора больше не болела. Целительница скрестила руки на груди, и не подумав подниматься и возвращаться в свою комнату.

— Как на этот раз?

Бэла уже не спрашивала, она требовала объяснений, и Зор усмехнулся против воли. Кажется, целительница совершенно освоилась и решила, что ей больше никто не причинит вреда, и в чем-то она была права.

— Ты нуждаешься в моем обществе, в том, чтобы встречаться и разговаривать хотя бы раз в день.

— Нет!

— Зачем отрицать очевидное, если ты сейчас здесь?

Девушка резко поднялась.

— Нет! Вот увидишь, что я превосходно обхожусь без тебя, даже привязка не вынудит меня быть зависимой от того, кто насильно притащил меня в этот дом!

Вот теперь она по-настоящему разозлилась, но, к счастью, довольствовалась тем, чтобы просто топнуть ногой, а не хватать любые попавшиеся под руку предметы.

Не получив от мага ни ответа, ни опровержения, Бэла отвернулась и решительно покинула спальню.

До Зора долетел громкий стук двери, и он снова лег и перевел глаза в потолок. Глупо отрицать очевидное, от этого ничего не изменится. Впрочем, молодости свойственно не соглашаться и идти наперекор всему. Со временем примет это как данность.

Вот уже несколько дней как ректор Академии виеров не мог привести в чувство одного из лучших сотрудников. Преподаватель по боевой магии либо отсиживался у себя в кабинете и отказывался посещать занятия, либо навещал соседнюю пивную. Дав Эди достаточно времени, чтобы погоревать, Амир решил действовать.

— Эдвар, открой! — ректор решительно стукнул кулаком в запертую дверь, но ответом была тишина. Со вздохом сожаления Амиральд отступил на шаг, сложил ладони лодочкой и прикрыл глаза. Толстая дубовая дверь пошла огненными трещинами, а потом осыпалась пеплом, устлавшим пол коридора и частично преподавательского кабинета.

Ступив в открывшийся проем, Сенсарро скрестил руки на груди и прислонился плечом к дверной притолоке. Тишину, царящую в комнате, нарушал только громкий храп будущего заведующего учебным процессом. Ректор не сомневался в том, что следует отдать вакантную должность Эдвару, в превосходных преподавательских способностях которого он успел убедиться, проблема была в другом — хандра виера приобретала затяжной характер.

Приблизившись к окутанному винными парами другу, Амир склонился ниже и рявкнул, усилив рык магическим заклинанием:

— Встать!

Еще никто и никогда не приводил Эди в чувства так быстро. У подскочившего на диване преподавателя не только всякий хмель из головы выскочил, но и дрожь прошла по телу, а мозг стал кристально чистым.

— Амир, — побледневший Эдвар прижал руку к сердцу, пытаясь понять, на месте ли оно или уже перекочевало в иную часть тела, — ты какого хрымза так пугаешь!

Амиральд невозмутимо прошествовал к письменному столу и облокотился ладонями о столешницу, окинув взглядом разложенные на поверхности схемы и планы.

— Нельзя было сразу прийти ко мне? За каким проклятьем ты впал в тоску, Эдвар, когда еще ничего не потеряно? Ты дома когда был в последний раз?

— Заходил к матери пару дней назад... мне стыдно смотреть ей в глаза, Амир, я ничего не могу сделать.

— Так ли ничего?

— Ничего! — Эди подскочил на ноги и возбужденно заходил по кругу, — он привязал ее к дому, он привязал ее к себе. Я этого мерзавца даже придушить не могу, а Бэла не в состоянии выйти за пределы поместья! Все люди, которые работали на меня и помогали вызволить сестру, предпочли замести следы. Даже фирму свою прикрыли, перенесли в какую-то другую контору, чья репутация не пострадала. Одна кухарка еще посылает мне весточки.

— Я повторю свой вопрос, почему ты не пришел ко мне?

— Я уже по уши в долгу перед тобой за оказанную помощь, Амир, но что ты можешь сделать в этой ситуации?

— Эди, я дал слово тебе и твоей матери вернуть Бэлу домой, а я никогда не отказывался от своих обещаний.

— Да ты понимаешь, что такое кровная привязка?!

— Представь себе.

— И что, что ты можешь сделать?

Молча ректор Сенсарро потянул за тонкую цепочку и достал из нагрудного кармана мутный кристалл, размером не больше мизинца. Похожий на осколок горного хрусталя, этот с виду совершенно неинтересный минерал блеснул в лучах заглянувшего в окно солнца.

Эди оглядел вещицу без малейшего энтузиазма, силясь понять, какой от нее может быть прок.

— И? — наконец спросил он, даже не ожидая услышать что-то интересное.

— Это криспп, — невозмутимо ответил Амиральд.

Брови Эдвара медленно поползли на лоб, а дыхание сбилось. Преподаватель сделал шаг, споткнулся и чуть не упал прямо под ноги ректору. С трудом сохранив равновесие, он приблизился к Сенсарро и протянул дрогнувшую руку.

Холодный кусочек лег в его ладонь, неровные острые грани врезались в кожу, когда Эди со всей силы сжал кулак.

— Это не шутка?

— Нет, — вид Амира говорил о том, что ректор серьезен, как никогда.

— Кристалл преломления пространства? — Эди всё еще не мог поверить в то, что услышал.

— Именно.

— Как... где... невозможно!

— Возможно, Эди.

— Откуда он у тебя?

— Эта вещь... скажем так, не совсем моя, ее хозяином является другой человек.

— А она работает? Тебя не обманули?

— Работает.

Эдвар разжал ладонь и поднес кристалл к глазам.

— Поверить не могу.

— Знаешь, что самое главное Эди?

— Что? — виер всё еще любовался крисппом и с трудом расслышал слова Амира.

— Эта легендарная безделушка способна преломлять любое пространство и ей не страшна даже самая совершенная защита.

Да что не так с этой девчонкой?! Несмотря на железное самообладание Зор никак не мог справиться с закипающей в душе злостью. Ему требовалась предельная концентрация в подборе ингредиентов, а эмоции целительницы снова путали все планы. Со стуком поставив колбу обратно на стол, ректор стремительно направился к лестнице. Сегодняшние опыты пришлось отложить.

… — Вы выяснили причину?

Компаньонка Бэлы стояла перед невозмутимым ректором, краснела, бледнела и пыталась оправдаться.

— Девочка просто грустит...

— Я спрашиваю причину.

Зелье забвения уже действовало на целительницу, и тоска о родных не должна была ее беспокоить. Однако грусть пленницы не проходила, а пускала все более глубокие корни и в душе Зора прорастала колючими терниями одиночества.

— Я думаю, что ей тоскливо одной.

— Одной? У нее есть вы и масса слуг, готовых исполнить любые ее пожелания.

— Она обмолвилась как-то, что грустно, когда нет никого, кто бы беспокоился о ней или вспоминал. И она никому в целом мире не нужна.

Ректор едва сдержал порыв обхватить голову руками и тяжело застонать. Мерзд! Ни одно, так другое.

— Я повторю свой вопрос, на что ей вы, если не можете развлечь?

— Но она... ей ничего не интересно, я пыталась...

— Вы уволены.

— Уволена, господин?

— Именно. Отправляйтесь собирать вещи.

Матушка Надиш воровато поглядывала по сторонам, пока поднималась следом за важным и степенным слугой по ступенькам шикарнейшего особняка, в которых только доводилось бывать. Всё здесь дышало благородной стариной и утонченностью. Ни одна деталь не выбивалась из общей гармоничной согласованности, всё безукоризненно подходило одно к другому, не прослеживалось и намека на крикливость или попытку впечатлить, поразить, пустить пыль в глаза. Достоинство и гордость за себя и всех тех, кто когда-то населял этот огромный, но казавшийся на удивление пустынным и холодным дом, пропитали сам воздух.

Когда пожилая женщина переступила порог большого кабинета, то ее взгляд невольно приковала внушительная фигура человека, восседавшего в роскошном кресле возле письменного стола. Женщина увидела того, кто являлся сосредоточением атмосферы этого дома, его центром и источником жизни. От беловолосого мужчины исходило ощущение силы и непоколебимой уверенности в себе.

Матушке вдруг захотелось поклониться, хотя уж перед кем, а перед аристократами она никогда не гнула спину. Однако ее собеседник поражал с первого взгляда, вызывал странное чувство, отдаленно похожее на благоговение. Возможно, благодаря особенной манере держаться, словно важнее его и его повелений ничего не может быть, а неповиновение его приказам даже не имеет права на существование.

— Входите, — маг качнул зажатой в руке тростью, позволяя женщине приблизиться. Неловко переступив с ноги на ногу, Надиш сделала несколько шагов вперед и снова замерла.

— Мне дали неплохие рекомендации относительно ваших услуг, по этой причине вас сюда пригласили.

Матушка всё же склонила голову, хотя и старалась удержаться от этого, на ее взгляд, рабского жеста.

— Вашей подопечной станет молодая девушка, она живет здесь, в поместье. Главная задача — развлекать ее, чтобы не тосковала. Потакайте всем ее капризам, давайте, что захочет. Справляйтесь, как вам вздумается, просите, что потребуется, всё предоставят.

На мгновение Надиш растерялась. Сидящий перед ней маг не производил впечатление безумно влюбленного человека. При упоминании девушки даже мускул не дрогнул на его лице, в глазах не блеснуло затаенного, тщательно скрываемого чувства. Однако он велел ей всеми силами развлекать будущую подопечную. Но для чего заботиться о ком-то, к кому не испытываешь и тени эмоций?

— Да, господин. Я поняла свою задачу.

Маг кивнул и сделал взмах рукой, отсылая матушку прочь из комнаты.

Как странно. Надиш поднималась на верхний этаж, следуя за давешним слугой, который нес ее небольшой саквояж. Ей уже доводилось работать компаньонкой, но чтобы с подобными условиями... с таким матушка сталкивалась впервые. С одной стороны, работа непыльная — всего лишь развлекать какую-то девчонку, а с другой, если не справится, то ее вышвырнут на улицу, в этом даже сомнений не было. А терять такую хорошую должность матушка Надиш совершенно не хотела.

— Вот твоя комната, — слуга распахнул дверь, и женщина удовлетворенно прицокнула языком. Шикарно!

Приодевшись и уложив поседевшие волосы в самую скромную прическу, Надиш оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Не зря ей дали прозвище матушка, именно так окружающие и воспринимали безобидную с виду невысокую пожилую леди, всегда опрятную и просто лучащуюся добротой. Под вполне заурядной, но милой внешностью, крылся острый, расчетливый ум, готовый найти личную выгоду абсолютно во всём.

Надиш даже вздохнула немного — именно по этой причине бывшая хозяйка и прогнала ее из любимой конторы. А матушке очень нравилось работать в брачном агентстве. У нее был дар подбирать пары, она чувствовала, когда люди хорошо подходили друг другу. Благодаря сводне немало одиноких сердец обрели свои вторые половинки. А вот дальнейшие отношения — это уже их проблемы и совершенно не касались Надиш. Разве она виновата в ссорах влюбленных, что она может поделать, если совместимые люди, воссоединившись, начинали вдруг дико ревновать и устраивать грандиозные скандалы? И уж тем более она не согласна с хозяйкой, которая полагала, что подбирать пары следует, руководствуясь внешними условиями, а не внутренней совместимостью.

Расправив белоснежный передник, Надиш вышла из комнаты, прошла по коридору в указанном направлении и постучала. Тихий мелодичный голосок пригласил ее войти. Повернув ручку, матушка с улыбкой заглянула в комнату и на секунду замерла на пороге.

«Да она красавица!» — была ее первая мысль. Даже печать тихой грусти на милом личике нисколько не скрадывала его прелести. Секунду спустя подал голос и внутренний дар матушки. Надиш снова окинула девушку взглядом и улыбнулась теперь уже искренне. Мотивы мага становились ясны — подобной идеальной совместимости двух людей сводне встречать не доводилось за всю ее долгую жизнь.

— Здравствуй, милая, — Надиш поймала робкую ответную улыбку целительницы и преисполнилась спокойной уверенности в том, что с задачей она справится. Она умела вызывать симпатию в людях, да и цель теперь была ясна. Что может развлечь молоденькую девушку лучше, чем настоящая искренняя любовь, прочно овладевшая пылким сердцем?

ГЛАВА 6. Сводня

— Милая, но ты даже не взглянула.

— Меня устраивает мой наряд.

— Ты день за днем ходишь в старом синем платье, посмотри, как ткань поистрепалась. Откуда оно у тебя?

— Это платье служанки, на смену моему целительскому наряду, который уничтожил Зор. Пленнице не полагается надевать что-то более изысканное. Так что уносите, Надиш.

— Но разве тебе не нужно платье на смену?

— Я не буду надевать то, что купил мне Он!

— Ты о господине Анделино? Это вовсе не он покупал. Это мой тебе подарок.

— Не он?

Бэла заколебалась на секунду, а потом снова упрямо отвернулась к окну. Надиш поняла, что пора изменить тактику. Если она желает сближения этих двоих, то действовать придется более тонко. Целительницу следовало приодеть, это очевидно. Подчеркнуть ее красоту, но не вызывающе, а сделать это как можно незаметнее. При ярко выраженной чувственности девушки, броские наряды будут выглядеть вульгарно, а вот элегантные платья, обрисовывающие чудесную фигурку, окажутся кстати.

— Как хочешь, — притворно вздохнула сводня. — Я... подарю это кому-нибудь. Жаль, что у меня нет дочери. Я всегда мечтала о ней, о том, как буду наряжать мою красавицу, пришивать к платьям кружева под цвет ее глазок, расчесывать длинные волосы и укладывать в красивую прическу. Но не судьба. Роптать не следует, нужно довольствоваться тем, что имею. Извини, я так некстати принесла этот наряд сюда.

Надиш горько вздохнула, украдкой отерла глаза платочком и поймала взгляд Бэлы. Девушка с жалостью смотрела на сгорбившуюся женщину.

— Не стоит, не стоит так огорчаться. Не нужно было тратить столько сил на платье. Зачем вы украшали его, пришивали к нему кружева?

— Хотела подобрать нужный оттенок. А то сердце кровью обливается, когда такая красавица, как ты, ходит в обносках. Думала, порадую тебя, а оно вон как вышло.

Сводня отвернулась и поплелась к двери, повесив голову.

— Постойте, матушка Надиш. Я могу примерить.

— Ах, я право же не знаю, господин Анделино. Всё пыталась понять, отчего малышка грустит, но так сложно докопаться до сути. Я заметила, что ей очень интересны старые книги, которые лежат у нее на столике. Она каждый раз разочарованно вздыхает, глядя на них, огорчается, но при этом не желает, чтобы я их унесла.

Ректор задумчиво поднял голову, прислушиваясь к словам новой компаньонки.

Девчонка не может разобраться в том, что написано в старых фолиантах? Он не подумал об этом.

— Считаю, ее бы развлекло чтение этих книг, но помочь я не в силах, сама не могу понять, что там написано.

Зор качнул своей тростью и, помолчав секунду, ответил:

— Я зайду вечером. Если ей интересны книги, она сможет задать все вопросы мне.

— Ты просто очаровательна, дорогая!

Бэла кружилась перед зеркалом, рассматривая новое платье и новую прическу. Приятная на ощупь зеленая ткань плотно обхватывала грудь и тонкую талию, а дальше юбка расширялась, лишь слегка обрисовывая бедра. Кружева, которыми матушка Надиш отделала лиф и подол отличались более темным оттенком и по краю были оторочены коричневой шелковой лентой. Девушка попыталась немного поправить лиф, неожиданно засмущавшись неглубокого выреза, однако платье сидело как влитое и на попытки выглядеть еще скромнее не поддавалось.

Бэла склонилась ближе к зеркалу, рассматривая свое лицо, которое, казалось, заиграло новыми красками. На щеках разгорелся румянец и глаза заблестели. Целительница снова повернулась спиной, оценивая прическу: волосы забраны наверх и спадают на плечи крупными локонами. Медово-рыжие пряди подчеркивали белизну тонкой шейки. В целом новый вид придавал облику девушки какую-то трогательную хрупкость.

Негромкий стук прозвучал неожиданно, и, бросив на дверь удивленный взгляд, Бэла пригласила визитера войти.

Зор неспешно прошествовал в комнату, но не направился, как обычно, к креслу, а остановился возле стола, на котором лежали старые книги.

Матушка Надиш исподтишка поглядывала на мужчину, наметанным глазом подмечая малейшие изменения в его мимике. Да, он хорошо владел собой, настолько идеально, что почти ничем не выдал эмоций, однако его взгляд, невозмутимый, безразличный, лишь на секунду, но всё же скользнул по изящной фигурке целительницы и на долю мгновения задержался на смущенном, раскрасневшемся личике. Сводня спрятала довольную улыбку — маг не остался равнодушным.

— Добрый вечер, — промолвил ректор. Бэла растерянно кивнула и взглянула на Надиш, которая едва заметно пожала плечами, намекая, что совершенно не в курсе цели этого визита.

— Эти книги лежат у тебя долгое время, если нет желания изучать, стоит вернуть их обратно.

Бэла недовольно поджала губы и подошла ближе к небрежно листающему древний фолиант магу.

— Можешь забрать, если хочешь. Они очень старые и написаны непонятно. В перечне указаны основные целительские принципы, но на деле внутри очень много схем и неизвестных терминов.

— Если понять суть изложенных формул, всё становится элементарным.

Девушка вспыхнула, но упрямо вздернула подбородок, подошла ближе и положила ладонь на страницу, не позволив Зору перелистнуть к новому разделу.

— Вот то, о чем я говорила. Раздел озаглавлен как «Принципы самоизлечения».

Целительница склонила голову, проводя пальцем по заглавным буквам, а Надиш поймала еще один взгляд Зора, скользнувший по блестящим рыжим волосам и задержавшийся на упавшем на нежную шейку локоне. Пальцы мага едва заметно дрогнули, будто он хотел отвести волосы в сторону, но Зор тут же перевел взгляд обратно в книгу. А Бэла тем временем продолжала отстаивать свою точку зрения:

— Нет такого термина, как «Самоизлечение». Даже я, целитель, не могу излечиться самостоятельно. При повреждениях невозможно направить энергетический поток внутрь себя, всегда нужна сила извне.

Матушка Надиш спрятала довольную улыбку, наблюдая за двумя людьми, увлеченно изучающими старые записи. Она отметила, как в одно мгновение аристократ словно преобразился. Его взгляд зажегся неподдельным интересом, и Зор ответил Бэле в спокойной манере, объясняя, но не поучая. Даже голос его в этот миг растерял свои высокомерные нотки.

— Возьмем, к примеру, повреждения костной ткани. В таком случае формируется сбой в энергетических потоках. Взгляни на эту схему, если ты поймешь, что означают символы, то легко во всём разберешься. Когда энергия не может течь свободно, формируется застой, он и приносит боль. Зная принципы, достаточно будет наладить циркуляционный поток, заставить энергию протекать через повреждённое место, урегулировать ее течение, и тогда кости сами займут привычное положение, а дальше пойдет процесс восстановления и заживления.

На этих словах Надиш выскользнула из комнаты, тихо притворила дверь и с удовлетворенной улыбкой направилась к себе.

Сводня была довольна собой, прошло не так много времени, а у мага почти превратилось в привычку заглядывать к Бэле каждый день, чтобы обсудить новые темы касательно целительской магии. Судя по всему, это также был и его любимый раздел. Зор получал удовольствие, рассказывая о нем понятливой и любознательной целительнице. Надиш не присутствовала на этих своеобразных уроках, но девушка нередко затрагивала данную тему в разговорах.

— Он мне рассказал... — начинала Бэла, а заканчивала всегда одной фразой: «Это просто невероятно, правда?»

Матушка Надиш кивала и улыбалась, стараясь не показать, как довольна тем, что глаза девушки загораются при упоминании Зора. Теперь он ассоциировался у Бэлы не только с ужасным похитителем, но и с человеком, который приоткрыл для нее совершенно удивительный мир и тайны древней магии, который объяснял абсолютно невообразимые понятия, делая их доступными для простой ученицы целительской школы.

Впереди был второй шаг — настала пора сделать так, чтобы хозяин перешагнул через свои предрассудки и пригласил девушку разделить с ним трапезу. Начать полагалось с ужина, ну а дальше... дальше будут совместные обеды, пикники, обсуждения других увлечений, новые темы для разговоров, а напоследок то, что связывает двоих крепче всяких клятв в верности — общая тайна. Ведь у такого человека, как Зор Анделино, не может не быть тайн.

Матушка Надиш уже потирала в предвкушении руки. Для нее соединять страждущие и одинокие сердца всегда было самым увлекательным занятием. Сперва наблюдать, как разгорается привязанность, потом вспыхивает жаркая страсть и постепенно превращается в глубокое и сильное чувство.

Этим вечером Зор вновь ощущал усталость. Вернувшись домой, он в первую очередь прошел в ванную, но приказал слуге не набирать воды в овальный бассейн, а наполнить резервуар для душа. Магу хотелось освежиться, смыть с себя бесконечные заботы и хлопоты, прежде чем отправиться к целительнице. Девушка теперь делилась с ним энергией так легко, словно больше не испытывала мучений по этому поводу. То ли сказывалось ее общение с новой компаньонкой, то ли какую-то роль сыграли совместные занятия, но целительница воспрянула духом.

Сам Зор, на удивление, получал от вечерних совместных чтений странное удовлетворение. Он видел, с какой жадностью девушка поглощает новые знания, как стремится запомнить основы и постичь самую суть. Ей мало было просто освоить принцип, она желала его досконально разобрать.

Как много схожего было в этой их обоюдной страсти — для Зора наука являлась отдушиной, но прежде не было человека, который бы так полно разделил его пристрастие. Бэлу не пугали даже самые сложные и, на первый взгляд, совершенно безумные идеи, ей нравилось самой разбирать формулы и примеры, чтобы вывести итог и понять, насколько идея сумасбродна и имеет ли право на существование. И она была искренна, это Зор мог утверждать со всей уверенностью, поскольку чувствовал целительницу и ее настроение. Его самого в последние дни всё реже посещала тоска, и он ощущал необычный душевный подъем.

Приняв душ и переодевшись, Анделино взял свой неизменный эсканилор и направился в комнату девушки. В этот раз Бэла оказалась одна. Обычно ей составляла компанию служанка Надиш, которая всегда удалялась после его прихода, однако сегодня компаньонка в комнате не присутствовала.

Бэла сидела на кровати с толстым томом на коленях. Это была та самая книга, которая однажды натолкнула Зора на мысль о создании эликсира. Очевидно Бэла взяла ее в библиотеке, когда искала что-то новое для вечерних занятий. Зор увлекался медициной, у него было много книг по этой теме, а целительница словно по наитию выбрала ту единственную, которую еще рано было ей показывать.

Девушка хмурилась, листая страницы, а когда маг вошел в спальню, подняла голову.

— Добрый вечер, — Анделино не стал подходить к столу, а расположился в своем кресле.

— Это самая странная из всех книг, — ответила целительница, пропустив его приветствие мимо ушей. — Неужели можно управлять тем, что дано человеку от рождения, разве можно дать то, чего никогда не было, и отобрать то, что было всегда?

— В жизни всякое возможно. Только узкомыслящие люди не способны видеть дальше очерченных перед ними границ.

— Я считаю это невозможным! — безапелляционно заявила целительница и со злостью захлопнула толстый том.

Маг слегка пожал плечами, и не думая спорить с девчонкой. Его лицо приняло привычное высокомерное выражение.

— Полагаешь, я тоже узко мыслю? — спросила его Бэла.

Анделино не ответил.

— Я только сегодня задумалась над тем, почему вам, аристократам, так важны все эти традиции. Ты являешься ректором самой старой академии королевства, при этом вражда между виерами и аристократами всё длится и длится. В твоих же силах повлиять на умы учеников, привнести что-то новое в устоявшийся уклад. Для чего тебе источник и вся твоя сила, если вокруг ничего не меняется? Почему не сделать шаг к концу древней вражды?

Девчонка задавала неприятные вопросы, и Зор невольно поморщился.

— Изменение существующих устоев — это удел тех, кто молод, в ком горит кровь, кто жаждет подвигов. Традиции — это основа стабильности мира.

— Глупости! — Бэла соскочила с кровати, в волнении прошлась по комнате и замерла возле раскрытого окна.

— Сколько возможностей в твоих руках, а ты привык только потреблять. Берешь всё для своего удовольствия! Это ужасно, ужасно и отвратительно!

— Я не спрашивал твоего мнения насчет своего образа жизни. Каждый человек привык потреблять, даже ты, — он небрежным жестом указал на ее новое шелковое платье, — это в природе людей.

Девушка запнулась, так и не договорив до конца свою мысль. Опустила голову, оглядывая струящуюся легкую материю. Коснулась ее кончиками пальцев, задавшись вопросом, откуда у матушки Надиш деньги на такую даже с виду дорогую ткань. Значит ли это, что все ее новые платья были оплачены Зором, а вовсе не сшиты сердобольной компаньонкой? Возможно ли, что маг теперь полагает, будто Бэла приняла подобный порядок вещей или того хуже, откровенно наслаждается жизнью в его доме?

На щеках девушки расцвел жаркий румянец. В душе всколыхнулась злость вперемешку с острой досадой. Можно было бы прямо сейчас стянуть это платье и бросить его магу, но Бэла не решилась на столь дерзкий поступок. Однако дала себе слово впредь носить только те вещи, которые принадлежат лично ей, например, что-то сшитое собственными руками.

— Ты мерзок! Ужасный похититель, для которого люди — вещи! Тебе не понять настоящих ценностей, и счастья ты никогда не узнаешь, потому что по-настоящему ограниченный человек, ты сам!

Зор поднялся, а девушка сделала шаг назад и уперлась спиной в стену, однако маг не ответил на ее выпад. Глаза его блеснули, но в следующий миг он отвернулся и покинул спальню.

Бэла сидела на постели в том старом синем платье, что получила взамен испорченного целительского наряда, и перебирала звенья тонкой цепи. Она здесь пленница и неважно, что ее никто не ждет там, за пределами поместья, здесь она тоже никому не нужна.

Снова было тоскливо и хотелось плакать. Странное чувство разочарования поселилось в душе с уходом мага, как будто она лишилась чего-то важного и ценного. Целительница положила цепь на кровать и посмотрела на свою щиколотку, на которой еще виднелись следы от натершего нежную кожу браслета. Она тогда столь отчаянно пыталась избавиться от него, что теперь, возможно, останется небольшой шрам.

Девушка вздохнула, повернула в ладони раскрытое кольцо и, повинуясь сиюминутному порыву, защелкнула его на лодыжке. Точно впору. Следует ли отнести цепь к разряду личных вещей в доме Анделино? Целительница с грустью рассматривала тускло-блестящий металл. Пора напомнить себе, кем она здесь является, всего лишь источник, ни больше, ни меньше.

Сделав еще один глубокий вдох, Бэла потянулась раскрыть браслет, когда комнату вдруг озарила яркая вспышка и посреди спальни появился человек. Целительница вздрогнула, прижалась спиной к подушкам, испуганно глядя на светловолосого мужчину, чей мечущийся взгляд вдруг остановился на ней.

— Бэла! — воскликнула он и рванулся по направлению к девушке, но запнулся о лежащую на полу цепь.

Его взгляд заскользил по крепким звеньям и замер на тонкой щиколотке целительницы. Глаза зажглись таким яростным огнем, что Бэле стало еще страшнее. В душе рождалась паника, похожая на чувство, которое она испытала, когда впервые очнулась в этой комнате и увидела Зора. Кто этот человек? Он выглядел сейчас как истинный безумец. Почему он ворвался в ее спальню и как сделал это?

Мужчина меж тем приблизился к кровати и схватился рукой за узкое кольцо, всполохи пробежали по поверхности металла, и девушка вскрикнула, когда кожу обожгло. Светловолосый маг стянул раскрывшийся браслет и отбросил в сторону. Губы его были плотно сжаты, а в глазах светился едва сдерживаемый гнев. Бэла прижала колени к груди, когда он вытянул руку, чтобы коснуться розоватых следов на ее коже.

— Я заберу тебя отсюда, Бэла, а потом заставлю этого мерзавца пожалеть, обо всём пожалеть!

Этот пугающий тон и действия странного человека, повергали девушку в трепет.

Куда он заберет ее? Неужели он враг аристократа и пришел нарочно, чтобы отомстить?

— Ты ненавидишь Зора? — робко спросила целительница, опасаясь, что этот страшный человек сейчас злится и на нее тоже. Его лицо искажала гримаса ярости.

— Настолько, что жажду убить собственными руками, Бэла. Но это почти невозможно теперь, я знаю, что он связал ваши жизни.

И маг снова протянул к ней руки, а целительнице захотелось отползти подальше. Неужели он намерен добраться до Зора через нее? Он знает о привязке, в ней всё дело. Зачем еще он пробрался в эту комнату?

— Я не могу пересечь границы дома. Для меня это смертельно опасно.

— Не волнуйся на этот счет, это абсолютно не важно, Бэла. Защита меня не остановит. Идем. Просто дай мне руку.

Девушка поняла, что страшный маг действительно решил забрать ее. Он не желает убивать сразу? Собирается делать это постепенно, чтобы и Зора помучить? А может преследует иные цели? Ведь если он вытащит ее за пределы поместья, то Бэла уснет навсегда, а маг не желает даже слушать об этом.

— Разреши... разреши мне взять вещи, — попросила девушка, отползая на другой край кровати и спрыгивая возле тумбочки. — Здесь важные записи, они могут пригодиться.

Не дожидаясь реакции мужчины, Бэла выдвинула верхний ящик, в котором прикрытые ее листами с формулами лежали три разноцветных шара: зеленый для вызова слуги, синий для того, чтобы послать сигнал Надиш, и полупрозрачный белый для связи с Зором. Пальцы девушки коснулись гладкой поверхности, по которой побежали всполохи, а в другой ладони Бэла сжала бумаги.

— Я взяла их, — обернулась она к магу, быстро задвигая ящик на место.

Девушка прижала листы к груди, наблюдая, как мужчина двинулся в ее сторону. Сейчас их разделяла кровать, и Бэла с трудом сдерживалась, чтобы не отбежать еще дальше. Нужно делать вид, что согласна пойти с ним, потянуть время насколько получится.

— Иди сюда, Бэла, скорее, — маг махнул рукой, и девушка нехотя стала огибать кровать, медленно-медленно приближаясь к нему. Пока она шла, мужчина достал из кармана небольшой красный флакон. Стоило Бэле приблизиться, и маг крепко ухватил ее ладонь, а сам поднес флакон к губам.

— Я выпью эликсир, чтобы хватило сил на перенос, и тотчас заберу тебя отсюда.

Мужчина запрокинул голову, поднося флакон к губам, и в этот миг дверь позади него неслышно отворилась. На пороге стоял Зор. Бэла увидела его лицо и заметила, как на долю секунды на нем отразилось изумленное недоверие, а потом набалдашник неизменной трости вновь пошел радужными переливами. Человек, державший Бэлу за руку, вдруг охнул, выронил флакончик и повалился на пол. Девушка отскочила в сторону, потрясенно наблюдая, как Анделино приближается к незнакомцу. Остановившись, он склонился, внимательно рассматривая кристалл на груди светловолосого мага, а потом громко стукнул тростью о пол и перевел взгляд на целительницу.

— Кто это? — спросила Бэла, всё еще переживая отголоски той паники, в которую повергло ее появление пугающего гостя.

— Заклятый враг, — ответил Зор, задумчиво рассматривая целительницу.

— Как он попал в мою комнату?

— С помощью этой безделушки, — Анделино подцепил цепочку набалдашником трости, и замочек сам щелкнул, расстегиваясь, а кристалл взлетел в воздух и опустился Зору в ладонь.

— Он говорил о нашей с тобой связи и хотел увести меня за пределы поместья. Как он обошел защиту?

— Я отвечу на все вопросы немного позже, Бэла. Пока нужно позаботиться об этом... нарушителе чужих границ. Можешь быть спокойна, отныне никто больше не проникнет к тебе. А еще лучше, если ты сейчас возьмешь вещи и переедешь в другую комнату. Собирайся, пока я улаживаю некоторые вопросы.

При последних словах в комнату вбежало двое прислужников. Зор кивнул им на беспамятного мага, и те, подхватив мужчину за руки и за ноги, потащили его на выход.

— Не переживай, Бэла, — вновь повторил Анделино, впервые обратившись к целительнице по имени. Он вдруг протянул руку и коснулся ее волос, и девушка вздрогнула, а Зор отдернул ладонь, — никто не причинит тебе вреда.

Ректор отвернулся и вышел, а Бэла еще стояла какое-то время, замерев на месте и пытаясь совладать со страхом, вызванным в ней одержимым местью безумцем. Успокоив себя тем, что позже постарается вызнать у Зора подробности, Бэла оглянулась по сторонам, раздумывая, какие вещи нужно взять.

— Что нам с ним делать, хозяин? — спрашивали слуги, таща бессознательного Эдвара по садовой дорожке.

Зор ступал следом и думал о том, что Хингис сам дал оружие против себя и серьезно подставился, проникнув на чужую охраняемую территорию. По закону, ректор имел полное право наказать нарушителя как посчитает нужным. В Амадине существовали строгие законы, карающие тех, кто умел обходить защитные чары и проникать в частные поместья. Если бы нарушителя вдруг убили, то и в этом случае правосудие не отнеслось бы к Зору чересчур сурово, маг был в своем праве. Достаточно только подать знак, и одним опасным врагом, жаждавшим его убить, станет меньше. Слуги исполнят любое повеление, а Анделино обезопасит себя.

Он остановился и прислужники тоже замерли, ожидая приказа. Они держали Эди с двух сторон, голова мужчины безвольно повисла, светлые волосы упали на лицо. Эдвар был сильным магом и представлял серьезную опасность, а от таких врагов следует избавляться раз и навсегда — это правило.

Ректор оглянулся, пристально посмотрел в сторону закрытого деревьями дома, как если бы кто-то осуждающе наблюдал за ним оттуда. Естественно, никто их видеть не мог, ощущение чужого взгляда было иллюзией, но Зор понимал, наступит момент, когда Бэла очнется и всё вспомнит. Придет время, он завершит свою миссию и отпустит целительницу... Хотя ему нет никакого дела до ее ощущений потом, когда он найдет способ порвать их связь и избавиться от опасной слабости. Ему нет дела ни до ее жизни, ни до ее чувств!

Он поднял трость и прикрыл на секунду глаза — она будет знать, что ее брата убил Зор.

— Бросьте его в канаву за воротами! — отдав приказ, аристократ резко развернулся и зашагал обратно к дому.

ГЛАВА 7. Цель

Амиральд Сенсарро стоял, прислонившись к каменной стене, отделявшей Вековой лес от жилого района. Мостовая заканчивалась как раз за его спиной у ограды заповедной территории. Немного наискосок, закрытые густыми зарослями, виднелись ворота особняка Анделино. Сенсарро ждал и надеялся, что никого не дождется, он пришел сюда на всякий случай, слишком хорошо понимая, не стоит недооценивать Зора. Если план Эди удастся, тогда виер должен будет перенестись прямиком в виерскую академию, а если нет...

Ворота распахнулись, и двое слуг выволокли наружу бессознательного человека. Амиральд быстро натянул капюшон пониже и замер, пристально наблюдая за их действиями. Прислужники подтащили виера к канаве недалеко от узкой подворотни и склонились над Эдваром. Отсюда Сенсарро не слышал их слов, но зато ощущал разлившуюся в воздухе опасность и злость обоих прислужников. Что они собирались сделать? Тот, кто был пониже ростом, начал подталкивать Эдвара к краю канавы, а второй ухватил напарника за плечо, что-то ожесточенно ему доказывая. Они снова склонились вниз, однако ректор не стал больше ждать: Амир вытянул вперед руки, и двое мужчин со всей силы стукнулись лбами и, не удержавшись на ногах, сами свалились в канаву, утянув за собой и Эди.

Неспешно направившись к подворотне, Сенсарро замер на краю канавы, а заметив, как пошевелились прислужники, наслал на них обездвиживающее заклятье. Встав на колени, Амир согнулся и ухватил Эдвара за шкирку, потянул того наверх и вновь вытащил на мостовую. Склонившись над пострадавшим, Амиральд с трудом сдержал вздох досады — на груди виера не было цепочки с кристаллом. Взвалив Эдвара на плечи, ректор потащил его к привязанной в подворотне лошади.

Эди открыл глаза и увидел над головой потолок лазарета виерской академии. Издав болезненный стон, виер пошевелился и попытался приподняться.

— Тебе лучше, Эди?

Повернув голову, мужчина заметил возле кровати Диану. Целительница толкла какой-то порошок в небольшой глиняной ступке.

— Лекарство тебе готовлю, чтобы снять головную боль. Заклятье вышло очень сильным, на голове даже шишка осталась.

Эди осторожно нащупал большущую шишку и снова болезненно поморщился.

— Диана, а Амир?

— Он велел позаботиться о тебе. Заходил пару раз на протяжении этих дней.

— Я так долго не приходил в себя?

— Да.

— Амир велел что-то передать?

— Нет. Ничего.

— Диана, как он выглядел?

— Как? Получше тебя, Эди. А теперь ложись-ка, мне нужно сделать еще один компресс.

— Он злился? — Эдвар попытался заглянуть в глаза целительницы, пока она накладывала смоченные в резко пахнущей смеси бинты.

— Спокоен был, как всегда. Ты же его знаешь.

— Эх, — виер закрыл глаза, проклиная себя на чем свет стоит.

— Входи, — раздался за дверью кабинета голос начальника. Эди осторожно повернул ручку и заглянул внутрь просторной комнаты.

— Можно с тобой поговорить?

— Конечно, — Амиральд стоял спиной. На его плечи был накинут длинный плащ из темной шерсти, а голову закрывал капюшон. Он не обернулся и не взглянул на виера, пока тот закрывал дверь.

— Прости, Амир, я идиот. Я провалил весь план.

— Садись. Голова еще болит? Расскажи обо всём по порядку, — Амир так и не повернулся лицом, только шуршал какими-то бумагами.

— Я появился как раз в той комнате, о которой говорила кухарка, увидел Бэлу и... просто разум потерял. Я был счастлив видеть ее и дико взбешен, когда заметил, что ублюдок Зор держит ее на цепи. Представь себе, Амир, на цепи! Мою сестру! Сняв кольцо, собирался активировать кристалл, но Бэла попросила взять с собой какие-то записи, ценные для нее. Я так поддался своим чувствам, что не заметил странности ее поведения. Она была слишком напряжена, будто сторонилась меня. Я списал это на неожиданность моего появления и ее испуг, а она... она подала сигнал Зору.

Эди закрыл лицо ладонями и горько вздохнул.

— Сестра отдала меня в его руки.

— Полагаешь, Бэла тебя предала? — Амир замер на миг, перестав шуршать документами.

— Нет. Это он опоил ее, это же очевидно. Наверняка использовал зелье подчинения, чтобы внушить ей не пересекать порога той комнаты. Думаю, он постоянно опаивает Бэлу, чтобы она беспрекословно делилась энергией.

— А что было дальше?

— Я не слышал, как дверь отворилась, стоял к ней спиной и как раз принимал эликсир восстановления сил, чтобы активировать криспп. Ну а потом Зор меня оглушил, и дальше ничего не помню.

— Его слуги вытащили тебя за ворота, а я лишил их сознания и забрал тебя.

— Он дал им приказ меня убить?

— Не могу сказать наверняка.

— Конечно дал, Зор ведь не дурак, чтобы оставлять меня в живых. А тут такая возможность... Амир, я потерял криспп.

— Я заметил, Эди.

Амиральд наконец повернулся, и Эдвар не сдержал сорвавшегося с губ ругательства.

— Приятно познакомиться, Эдвар Хингис. Куратор аристократической академии Амир Вальенте к вашим услугам.

Седоволосый старичок слегка поклонился и оперся на длинную трость с круглым набалдашником из странного мутного минерала. Эди пристально оглядел друга, но не нашел черт, схожих с внешностью ректора виерской академии. Разве что ростом они были почти одинаковы, однако стоявший перед виером старик сильно сутулился. Морщины прорезали высокий лоб, седые волосы были коротко подстрижены, единственное, что привлекало внимание в непримечательном облике старика — это проницательный взгляд темно-зеленых глаз.

— В каком смысле куратор аристократической академии? — переспросил пришедший в еще большее замешательство Эдвар. — Ведь Вальенте состоит наставником в Дворцовой академии. Или же ты собираешься во дворец и хочешь решить этот вопрос через короля?

— Нет, Эди, через короля мы действовать не сможем, он благоволит Зору, а у нас с тобой нет неопровержимых доказательств. Да и вытащить Бэлу из поместья не получится, кроме крисппа у нас нет вариантов.

— Зачем же ты задействовал иллюзорную магию, на что тебе облик Вальенте сейчас? Я полагал, ты используешь иллюзию только в случаях, когда нужно получить важную информацию. Ты ведь не каждый день посещаешь Дворцовую академию.

— Дело в том, что я подписал договор, — старичок Вальенте протянул Эдвару бумаги, — как я уже сказал, меня пригласили в Академию аристократии на должность куратора.

— И ты согласился?! — у Эди даже слов не хватало для выражения безграничной благодарности другу. — Ты это делаешь, чтобы помочь мне, а я как последний кретин только срываю планы. Теперь еще придется работать на Зора... это для того, чтобы отыскать кристалл?

— Именно. Криспп уникален, второго такого нет, Эди.

— Как же быть с Академией виеров?

— Я буду проводить занятия там и возвращаться сюда, к тому же заместитель превосходно справится с рутинной работой, а со всем остальным будешь справляться ты.

— Полагаешь, Анделино спрячет криспп не в доме?

— Да. Только академия, чья защита формировалась на протяжении многих веков, является самым лучшим местом. Ты ведь знаешь, оттуда невозможно ничего украсть. Уверен, Зор сделает всё возможное, чтобы защитить свою находку.

При этих словах Эди снова склонил голову и тяжело вздохнул.

— Я раздобыл новую трость, пока ты был болен, — Амир указал на мутный набалдашник, — он сделан из схожего с крисппом материала. Таким образом, трость сможет указать мне примерное местонахождение кристалла. И Эди...

— Да?

— Твое дело — хорошо справляться со своими обязанностями и помогать мне здесь, ты понял.

— Конечно, Амир, в академии я тебя не подведу, но... я чувствую себя последним мерзавцем, что соглашаюсь на такое.

— Не стоит. Ты не виноват, что не совладал с эмоциями при встрече с сестрой, вы слишком давно не виделись. Я могу понять твои чувства.

— Иногда, очень редко, но я жалею, что не получил аристократического воспитания, тогда умел бы всегда держать чувства под контролем, вот как ты, например.

— «Всегда» слишком категоричное слово, Эди, все мы не каменные.

Амир усмехнулся и повернулся к двери:

— А теперь мне пора. Сегодня я приступаю к новой работе.

Надиш сидела в своей комнате и обдумывала дальнейшую схему действий. Оба ее подопечных (к таковым матушка относила всех, кого задумала свести) снова отдалились друг от друга. Сводня сломала голову, изобретая новые планы по сближению двух упрямцев.

Бэла наотрез отказалась снимать старое платье и вернула Надиш все чудесные наряды. Зор демонстрировал лишь холодное равнодушие, даже когда оставался с целительницей наедине (Надиш пару раз подглядела в замочную скважину).

Девушка в отместку вела себя также и, стоило аристократу войти в комнату, как Бэлу точно подменяли. Взгляд становился отрешенным и равнодушным, если Анделино просил подойти, то девушка выполняла его просьбу без лишних споров, однако и слова из нее невозможно было вытянуть. Надиш задавалась вопросом, что такого произошло между ними. Сперва всё шло хорошо, а потом вдруг целительница переехала в новую комнату, надела свои старые одежды и стала вести себя демонстративно покорно, отстраненно и безразлично.

Конечно, сводне неоткуда было узнать о появлении в бывшей спальне девушки ее брата, которого целительница совершенно не помнила и который ее ужасно напугал. Надиш и подумать не могла, что целительница обижается на Зора за скрытность и нежелание рассказать подробней о человеке, который собирался отомстить ему, использовав девушку, а также о загадочном кристалле, способном обойти родовую защиту. Сводня не догадывалась о внутренних метаниях подопечной, а та, как могла, боролась с собственными противоречивыми эмоциями, которые вызывал в ней высокомерный аристократ. Бэла стала более молчаливой и скрытной. Ни о каких совместных обедах и ужинах и речи идти не могло, и Надиш решилась на крайние меры.

— Как ваши занятия с хозяином, дорогая? Он ведь приходит к тебе каждый вечер, — подступилась она к девушке с расспросами.

— Он приходит не за тем, — ответила Бэла, и в ее голосе Надиш послышалась обида, — Зору нужна энергетическая подпитка, это единственное, что его интересует.

— Но раньше вы изучали...

— Я вернула ему все книги, — отрезала девушка.

— Но...

— Не стоит об этом, — прервала расспросы Бэла.

— Ах, ну конечно, конечно, дорогая, раз ты не желаешь, тогда я не буду донимать тебя разговорами. Не стоит говорить о хозяине, тем более и сам он такой скрытный. Даже никто из постоянных слуг не знает, чем он занимается в подвале по ночам.

— В подвале? — Бэла искоса взглянула на Надиш, но матушка уловила интерес, вспыхнувший в ее глазах.

— Не знаю, насколько это правда, но ходят слухи, что господин Анделино каждую ночь спускается в подвалы замка. Вход туда закрыт особенной защитой, потому что больше никто не может попасть внутрь. А впрочем, я не буду надоедать, милая, этими беседами, давай поговорим о другом, я недавно...

Надиш продолжила болтать, переведя разговор на другую тему и делая вид, что не замечает отсутствующего вида целительницы.

Бэла в этот момент раздумывала, какого рода защиту Зор поставил там, куда никто не может войти. И если они с магом связаны, пропустит ли эта защита ее.

Девушка осторожно спускалась по узким ступенькам в подвал, поминутно оглядываясь, чтобы убедиться, что никто за ней не следит. Бэла специально выбрала такое время, когда Зор только ушел в академию, слуги занялись делами по дому, стремясь всё успеть к возвращению хозяина, а Надиш ушла к себе отдохнуть.

Бэла дошла до самого низа лестницы, чтобы в итоге упереться в низкую дверь. Досадливо вздохнув, девушка просто наудачу подергала круглое кольцо и, к своему удивлению, смогла легко его повернуть. Со скрипом дверь отворилась, створка глухо стукнула о стену, и этот гул пронесся по просторному помещению, скрытому от глаз целительницы темнотой. Внутри не было ни окон, ни иных источников света.

Девушка вытянула вперед руку с обычным слюдяным фонарем, позаимствованным в одной из кладовых замка. Небольшое пятнышко света заплясало по полу, отгоняя, но не рассеивая мрачные тени. Внутри странно пахло. Для любого другого посетителя запах мог показаться неприятным, но Бэла узнала смесь различных реагентов и трав.

Целительнице было боязно закрывать дверь, но она опасалась, что кто-то из слуг может спуститься следом, а потому всё же прикрыла ее, но неплотно. Сердце быстро колотилось от волнения. Если бы только любопытство руководило Бэлой, она б предпочла просто уйти, но девушка надеялась найти здесь нечто ценное, какую-то тайну, способную помочь ей избавиться от власти Зора. Она не теряла надежды на то, что в один прекрасный день вырвется за пределы проклятого поместья, так прочно привязавшего ее к себе. Сбежит от Зора и его врагов и позабудет об этих днях, как о страшном сне.

Бэла сделала шаг вперед и снова остановилась, прислушиваясь к тишине, а потом уже более решительно прошла в конец комнаты. Блики фонаря блеснули на стеклянных колбах, бутылях и флаконах, высветили большую горелку и сложное переплетение разноцветных трубок. На полке, над столом, стояли банки со всевозможным содержимым, и каждая была подписана. Приподнявшись на цыпочки, Бэла осторожно сняла синюю полупрозрачную банку с темным порошком и прочитала на этикетке: «Черный песок Мранга». Рука дрогнула, и целительница быстро вернула банку на место.

Песок был очень опасным реагентом, при превышении необходимой дозы он мог спровоцировать взрыв. Дальше девушка просто смотрела названия, не решаясь брать банки в руки. С каждой новой надписью ее удивление всё возрастало. Редкие, очень редкие ингредиенты. О многих из них Бэла знала лишь понаслышке и то потому, что не только усердно училась в Школе целителей, но и изучала древние книги с Зором.

В подвале, представлявшем собой настоящую лабораторию, оказалось очень много всего. Однако особое внимание привлек выстроенный на отдельной полке ряд небольших склянок. Пока Бэла читала названия компонентов, задумываясь об их предназначении, в голове мелькнуло воспоминание из самой последней книги, из-за которой она поссорилась с Зором.

Целительница видела похожий перечень в старом-престаром рецепте. Бэла запомнила его благодаря очень редким ингредиентам. Там было что-то связанное со свойствами крови. Целительнице немедленно захотелось перечитать тот рецепт и пояснения к нему, но сперва она еще раз внимательно оглядела уставленный колбами стол.

На краю, на небольшой подставке, плотно закрытый пробкой, стоял флакон с прозрачной жидкостью. Девушка склонилась пониже, принюхиваясь, но запаха не почувствовала. Жаль, что нельзя было разложить на составляющие и посмотреть состав. Девушка окинула стол взглядом еще раз, а потом поспешила на выход, чтобы тотчас пройти в библиотеку.

Зор вернулся домой, уже когда на улице совсем стемнело. Поднялся по ступенькам старого особняка и отдал слуге плащ. Тело ломило после напряженной работы, хотелось сначала расслабиться в горячей ванне, потом поужинать, а после, возможно, зайти к пленнице.

В последнее время эти визиты давались ему всё труднее. Особенно после того, как девушка демонстративно вернула ему все книги. Ректор прекрасно знал, что ей нравится заниматься, при этом Бэла нарочно отказалась проводить вечера за изучением новых разделов из целительской магии. Теперь ее лицо демонстрировало одно лишь равнодушие, стоило зайти в комнату. Она даже не спорила и не пререкалась с ним больше, и подобное поведение, на удивление, злило.

Возможно, Зор ощущал бы себя намного спокойнее, если б не другая досадная проблема. Раньше кровная привязка являлась причиной того, что он испытывал влечение к целительнице, но эти чувства возникали либо когда они дотрагивались друг до друга, либо приходили в навеянных снах. Зато теперь... теперь даже касаться не было нужды и связка была ни при чем, однако ноющее желание потихоньку пускало ростки и всё настойчивее пробивалось наружу. Анделино не мог понять отчего, почему при виде плебейки ему всё сложнее удержаться от того, чтобы не прикоснуться к ней.

Зор сказал правду, он сам себя проклял этой девчонкой.

Аристократ скинул рубашку и направился к окутанному паром бассейну. Решено, сегодня он не станет ее навещать, обойдется собственными силами.

Подземелье замка находилось под превосходной защитой, Анделино сам ее устанавливал. Он знал, что никому не проникнуть в его личную лабораторию, поэтому не видел нужды запирать дверь. В самой комнате, как и в его личном кабинете в академии, на всех предметах стояла особенная печать. Стоило другому человеку прикоснуться к чему-либо, и Зор мог отследить энергетический след нарушителя и узнать кто это был.

Уже когда спускался по лестнице к подвалу, Анделино ощутил что-то неладное. Защита не была взломана, не ощущалось следов энергетического возмущения, но след, чей-то чужой след...

Ректор быстро отворил дверь и зашел внутрь, активировал световой кристалл под потолком и сразу же направился к столу. Стоило Зору только взглянуть на ингредиенты, как он уже знал, кто входил в лабораторию без его ведома.

— Бэла! — со злостью процедил ректор сквозь зубы.

Первым порывом было отправиться к целительнице, вытащить ее из постели и вытрясти из девчонки за каким проклятьем она вторглась туда, куда никому не позволено входить. Однако Зор хорошо знал, что порывы следует давить на корню, эмоции делают нас слабыми и подвластными собственным страстям. Разговор должен состояться не сегодня. Лучше дать злости перегореть, а призвать целительницу к ответу завтра.

Матушка Надиш развлекала девушку, показывая той, как плести из тонких гибких веточек корзины для лекарственных растений. Бэла поминутно поднимала глаза, сверяя, правильно ли она переплетает ветки, и смеялась, замечая, как ловко это выходит у Надиш и как неумело у нее самой. Девушка справилась с заданием уже наполовину, когда в дверь постучали. Бэла узнала этот уверенный стук и чуть не выпустила недоплетенную корзинку из рук. Голос отчего-то сразу охрип, и компаньонке пришлось самой приглашать Зора войти.

Аристократ прошел в комнату и кивнул сводне, отсылая ее прочь. Матушка поспешно поднялась, сунула материалы для работы в сумку и быстро удалилась из спальни. Бэле сбежать было некуда и владеть собой удавалось с большим трудом. Она приняла самый равнодушный вид, на какой только была способна, наблюдая, как Зор садится в кресло. Трость он не прислонил, как обычно, к подлокотнику, а поставил перед собой и сложил ладони на набалдашнике. Если бы девушка не ощущала его эмоций, вполне могла обмануться этим внешним спокойствием. В груди разливалась дрожь волнения — Зор злился.

— Что подвигло тебя отправиться в подвал замка?

Девушка выдохнула испуганно, хотя и полагала, что маг может догадаться о ее визите.

— Я забрела туда случайно.

— Не лги! — Бэла вздрогнула. — Каждый слуга в этом доме в курсе, что подвал закрыт, спуск туда запрещен. Ты точно знала, но нарушила приказ нарочно. Я хочу знать, зачем?

— А затем... — девушка тоже начинала потихоньку злиться. Так происходило каждый раз, когда Бэлу загоняли в угол и навязывали ей свою волю, — чтобы вырваться из этого дома, которым владеет сумасшедший!

— Сумасшедший? — брови ректора приподнялись, он ждал от нее пояснений.

— Ты ненормален, Зор! Все эти ингредиенты у тебя внизу, особенно те, что на отдельной полке... Ты проводишь опыты, хочешь пойти против человеческой природы и создать заменитель крови, для чего?

— Чтобы изменить ее магические свойства.

Он так спокойно ответил, пояснил, как само собой разумеющееся. Бэла запнулась и позабыла все заранее приготовленные фразы.

— Энергией управлять можно и нужно, но кто-то тратит на это годы, развивая свои способности, кто-то не тратит и минуты, используя лишь то, что дано от рождения.

— Для чего создавать искусственный препарат?

— Чтобы лишать магии тех, кто недостоин!

— Что? — Бэла спросила шепотом, но он расслышал.

— Грязных оборванцев, ворюг, убийц и мошенников, чей лучший дар — водить остальных за нос. Всех этих фальшивых гадалок, лицедеев, продажных тварей, которые недостойны владеть магией! Лишь небольшая доза препарата, введенная в кровь, и они не смогут больше паразитировать и отравлять жизнь другим.

— Ты говоришь сейчас о бедняках, кому просто не повезло...

— Не повезло? Так ли им всем не повезло?

Зор резко поднялся из кресла. Бэла еще ни разу не видела, чтобы Анделино приходил в такое состояние. Маска сдержанности слетела в одно мгновение, девушка действительно затронула самую болезненную для аристократа тему.

— Ты ведь понимаешь, не так ли? — вкрадчивым тоном спросил он, глядя ей прямо в глаза. Она хотела покачать головой, но не смогла. И это оказалось хуже всего. Еще вчера она нашла старую книгу и отыскала в ней рецепт, выписала его на отдельный лист и очень долго разбиралась в пояснениях и составе. Она сделала определенные выводы, но и помыслить не могла обо всей грандиозности его задумки. И вот сейчас Зор объяснил, а Бэла ощутила всю глубину испытываемых им эмоций.

Ей хотелось осудить, упрекнуть, объяснить, что подобная идея губительна и принесет вред людям. Как один человек может решать, кто достоин магии, а кто нет? Еще хотелось напомнить, что он ни слова не сказал об аристократах, среди которых тоже было немало паразитов. Однако сейчас, когда маг стоял напротив, смотрел на нее и ждал ответа, она понимала его чувства, чаяния и надежды. Бэла не желала этого, но их связь оказалась сильнее. А когда понимаешь, не можешь осуждать.

И девушка отвернулась. Ей не хотелось видеть мага, не хотелось разбираться в чужих эмоциях настолько отличного от нее человека.

— Ты не лучше тех, о ком говорил сейчас с таким презрением. Для тебя все средства хороши ради достижения цели. Ты полагаешь, что можешь действовать безнаказанно...

— Свое наказание я уже получил.

Девушка стояла спиной и не видела, как Зор направился в ее сторону, но ощутила его приближение. Резко развернувшись, она отступила и уперлась в стену.

А Анделино остановился и рассматривал ее. Девчонка всё же вывела его из себя сегодня. Безродная плебейка осуждала его цели и намерения. Вырядившись в старое потрепанное платье, она стояла перед ним, бросая вызов всем своим неряшливым видом. Даже волосы не были забраны в прическу, а просто распущены.

Она нарочно вела себя как последняя оборванка, чтобы позлить, и он злился, злился как никогда, но в первую очередь на себя. И всё потому, что хотелось прикоснуться, прижаться лицом к этой шелковой гущине, сжать мягкие пряди. А еще она отвергала его, того, кто слишком редко слышал слово «Нет». Отвергала, понимая, что не сможет противиться их связи. Злость ослепляла Зора, а желание вспыхнуло с новой силой.

Маг сделал несколько шагов вперед, оперся рукой о стену позади целительницы.

— Я желаю, чтобы ты одевалась нормально, пока находишься в этом доме, чтобы вела себя соответственно и подчинялась моим правилам! Я дал тебе волю, но ты забыла свое место. Не смей бросать мне вызов, девчонка. Намного разумнее будет помочь, тогда ты быстрее выйдешь отсюда.

— Помочь? Помочь против тех, к чьему сословию принадлежу? Аристократы во всём лучше плебеев, так? И я должна согласиться с этим? С тем, что мы недостойны магии? Убирайся прочь отсюда!

Бэла оттолкнула его обеими руками, а Зор перехватил ее запястья и придавил к холодным камням.

— Попрошайки, воры, убийцы — ты относишь себя к их числу? Носители смертельных болезней, которые выступают рассадником инфекции; все эти жители трущоб, для которых магия способ выжить за чужой счет, их ты защищаешь с таким пылом?

— Это способ выжить! Откуда тебе знать, каково стоять на краю и хвататься за единственный шанс?

— Я знаю! — он ответил резко, а лицо стало таким, что Бэла пожелала оказаться в этот миг как можно дальше.

— Убирайся, — рванулась она из его захвата, — уходи прочь.

— Ты не вправе отдавать распоряжения, — маг так крепко сдавил ее запястья, что целительница ахнула. — Приказывать могу только я.

Бэла замолчала, отвернула голову и не смотрела на него. Закусила губу, и Зор ощутил ее боль, увидел блеснувшие в глазах слезы. Плохо чувствовать подобным образом другого человека. Можно пользоваться телом женщины, но не дай духи понять ее душу, ощутить эти противоречивые изматывающие эмоции. Зор сказал правду, он сам себя проклял этой девчонкой.

Нужно было отпустить целительницу, не выяснять ничего, а просто указать на ее место. Пусть бы запомнила раз и навсегда, кем является на самом деле, но Зор не смог отвернуться. Вместо этого протянул руку, чтобы коснуться рыжих волос, а Бэла уклонилась в попытке избежать прикосновения.

Он еще никогда ни на ком не срывался так, как сейчас. Ему не было нужды повышать голос или применять свою силу. А теперь... Зор выпустил ее руки, и уперся ладонями в стену, вдыхая тонкий аромат ее кожи, едва уловимый запах жасминового мыла, исходящий от ее волос. Бэла стояла слишком близко и следовало просто оттолкнуться от стены, развернуться и уйти, а он закрыл глаза и стоял не двигаясь. Слышал, как быстро она дышит, чувствовал тепло ее тела. И ему хотелось ощутить нежность ее кожи, безумно хотелось.

Он лишь немного наклонил голову, чуть ближе к тонкой шее, пальцы вдавились в камень, а когда Бэла качнулась в сторону, стремясь выскользнуть из захвата, ладонь сама поймала и сжала хрупкое плечо. Вторая рука отвела назад длинные волосы, и Зор провел носом вдоль хрупкой ключицы и выше до изящного ушка, чтобы прихватить губами мягкую мочку.

Девушка вздрогнула всем телом, уперлась руками в его грудь, но ее отпор слабел с каждым его прикосновением, а Зор не мог остановиться, получая особенное болезненное удовольствие от того, что дотрагивается до нее наяву. Губы выпустили мочку и прижались к шее, чтобы медленно двинуться вниз, снова коснуться ключицы и замереть горячим поцелуем на белом покатом плече.

Бэла тяжело дышала, грудь бурно вздымалась и опадала, руки упали вниз, бессильно повиснув вдоль тела. Она закрыла глаза, не двигалась и напоминала изумительной работы фарфоровую статуэтку, почти живую, но в то же время ненастоящую.

Целительница и не могла двинуться, реакция на его прикосновения всегда была одинаковой, еще с момента установления привязки. Его власть над ее телом казалась безграничной. Она не могла оттолкнуть, она не хотела отталкивать, даже чувствуя, как он склоняется к ее губам, Бэла не нашла в себе сил отвернуться.

С невыразимым удовольствием маг погрузил пальцы в густые длинные волосы, поднял голову девушки, и его губы замерли в миллиметре от ее.

Всего один поцелуй, чтобы только ощутить ее вкус, а потом уйти. Но опыт твердил, что Зор совершает большую ошибку, а он слушал голос разума всю сознательную жизнь, без этого аристократ никогда бы не смог добиться успеха. Анделино точно знал, когда следует остановиться. Он понимал, что дальше будет так же, как и в его сне — Бэла не сможет сопротивляться, а он не сможет прекратить это безумие.

Как тяжелобольной человек он никак не мог заставить свои руки выпустить драгоценное и нужное лекарство, хотел и боролся, пока всё же не отпустил. С силой, до боли в костяшках, упер кулаки в стену над ее головой, а девушка пришла в себя и вывернулась из его захвата. Отступила в сторону, прижав ладони к груди, и с настороженной растерянностью взирала на него.

Оба молчали, Бэла не могла сказать ни слова, а Зор не желал говорить. Он только что почти поддался своей слабости и до сих пор внутри всё клокотало от гнева, желания и страсти; эмоции настойчиво требовали выхода.

Не прощаясь, аристократ быстро развернулся и ушел, сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью напоследок. Он почти сбежал по ступенькам в холл и велел немедленно заложить карету. Кучер только впрягал лошадей, а Анделино уже надел плащ и вышел на крыльцо, вдыхая прохладный вечерний воздух.

Через несколько минут он садился в экипаж, отдав распоряжение отвезти его в центральный район города. Там, среди домов знати, стоял особняк его давней знакомой. Каролина считалась одной из самых очаровательных куртизанок Амадина. Даже сам король покровительствовал этой утонченной, прекрасно воспитанной и несомненно талантливой леди.

Зор не предупредил о приезде, что было не в его привычках, однако стоило ему войти в знакомую гостиную, как прелестная Каролина поднялась навстречу, присев в изящном поклоне. Взмахнув тонкой рукой, она велела слугам всё подготовить к легкому ужину и чаепитию.

Куртизанка хорошо знала вкусы Зора и помнила, что он любит провести время за приятной беседой и чашечкой особенного ароматного чая, который Каролина заказывала в другом королевстве исключительно для визитов этого аристократа. Ему нравилось слушать старинные музыкальные композиции, превосходно исполняемые куртизанкой на дорогом фортепиано, который сам ректор и прислал в подарок. Иногда он не отказывался и от более интересного зрелища, наблюдая, как изящная гибкая бывшая танцовщица исполняет танец лично для него. Впрочем, многое зависело от настроения мужчины, которое Каролина всегда превосходно чувствовала.

Выпрямившись, женщина с улыбкой пошла навстречу Зору и протянула ему для поцелуя руку. Анделино ухватил тонкие пальчики, сжав их чуточку сильнее, чем обычно, отчего брови красавицы удивленно изогнулись, а потом, ни слова не говоря, он притянул куртизанку за руку к себе, и на несколько секунд растерявшаяся Каролина задохнулась от страстного поцелуя. У опытной прелестницы на мгновение закружилась голова, а уже в следующую минуту она ощутила, как пальцы аристократа развязывают шнуровку легкого домашнего платья .

Каролина еще не успела перевести дух, как нежная материя скользнула вдоль тела к ее ногам, а Зор уже подхватил женщину на руки и понес прямо к широкому дивану у окна. Сегодня, впервые за всё время его редких визитов, ректор был явно не расположен к долгим беседам.

Приглаживая растрепавшиеся локоны, раскрасневшаяся куртизанка наблюдала за тем, как аристократ застегивает шелковый жилет, и с ее губ чуть было не сорвался предательский вопрос. Каролина успела совладать с неуместным порывом, поскольку хорошо знала, что опытным прелестницам не пристало интересоваться, когда господин решит нанести новый визит.

Кожа до сих пор горела после страстных прикосновений, и пришлось вспомнить позабытые дыхательные упражнения, которые помогли мыслям проясниться. Давно ее не погружали в такой омут страсти, обычно всю инициативу Каролина брала на себя. Это было ее дело — доставить мужчине удовольствие, а сегодня превосходно усвоенные правила вдруг потерялись в настоящем урагане. Куртизанка даже не думала, что в душе холодного аристократа, с которым была знакома не первый год, могут бушевать подобные эмоции. Однако грех жаловаться, если всё понравилось. Легко поднявшись с дивана, женщина приблизилась к Зору, чтобы помочь ему застегнуть белоснежные манжеты и получить еще один поцелуй... или не один...

Когда маг ушел, Бэла стояла какое-то время, не двигаясь, бездумно глядя в пустую стену, к которой Анделино прижимал ее несколько минут назад. Она ужасно устала, пытаясь взять под контроль свои чувства. Легко, когда ты понимаешь, что должна ненавидеть и ненавидишь, хорошо, когда несовместимые эмоции не вступают в борьбу друг с другом. Правильно, если светлые и сильные чувства в тебе пробуждает по-настоящему хороший и благородный человек.

Девушка нашла, наконец, силы, чтобы повернуться к кровати и раздеться. Ей хотелось лечь и забыться крепким сном, желательно без сновидений. На этот случай у нее был приготовлен замечательный настой из трав, росших в оранжерее. Бэла прекрасно понимала, что ей нужен полноценный отдых, а еще ясный ум, чтобы придумать новый способ вырваться из плена. Завтра, когда она проснется, сможет со всех сторон рассмотреть и обдумать предложение Зора. Как ректор сказал: «Намного разумнее будет помочь, тогда ты быстрее выйдешь отсюда».

Удобно устроившись на мягких подушках, целительница утомленно прикрыла глаза. По телу пробегали теплые волны — настой понемногу действовал, расслабляя напряженные мышцы и постепенно погружая девушку в крепкий сон. Сквозь дрему пробивались странные чувства, тепло сменялось покалывающими ощущениями на коже, в животе, в груди и даже в ногах. Находясь во власти сна, девушка металась на постели, а из губ вырывался приглушенный стон.

Надиш была недовольна не только своими подопечными, но и тем, что любые попытки свести их оказались провальными. Что за дикие упрямцы, они оба! Усложняют ее работу будто нарочно! Сводню мучила досада, но она не забывала об отведенной роли, поэтому, встретившись с Бэлой за завтраком, как всегда добродушно улыбалась.

Девушка выглядела несколько бледной, и лихорадочный румянец особенно ярко выделялся на фарфоровых щеках.

— Как спала, моя дорогая?

— Что? — Бэла подняла глаза, рассеянно ковыряя вилкой кусочки фруктов на тарелке.

— Ты хорошо отдохнула?

— Я? — девушка слегка пожала плечами и снова опустила голову.

— Ты выглядишь чуточку уставшей.

Бэла промолчала, а сводня еще раз внимательно оглядела ее и принялась за свой завтрак. В комнате воцарилась тишина, не прерываемая привычной неспешной беседой, слышался только стук вилок по тарелке. Завтрак обычно проходил в спальне целительницы, где служанка накрывала круглый столик у окна. Надиш отметила, что Бэла почти не притронулась к еде, а стоило и сводне положить вилку, как девушка тотчас вызвала помощницу.

— Куда ты так торопишься? — с улыбкой спросила Надиш у торопливо складывающей посуду прислужницы. Сводня считала, что необходимо поддерживать хорошие отношения со слугами. Ее доброжелательность распространялась практически на всех обитателей поместья, пусть и была по большему счету наигранной.

Мне еще нужно поспеть к хозяину. Обычно ведь в одно время завтракает, потом в академию уходит, а тут вообще, — служанка понизила голос, — под утро вернулся, собственный порядок нарушил, нам же теперь повсюду успеть надо.

— Под утро? — послышался негромкий вопрос целительницы, а Надиш уже не рада была словоохотливости прислужницы. Этого еще не хватало!

— Кучер его отвозил к Каролине, — откровенничала девушка, не замечая знаков, которые посылала ей сводня.

— А кто эта... Каролина?

— Известная дама. Я как-то даже картинку видела в богатом журнале. Хотя про таких дам и говорить не принято, разве что шепотом, а о ней еще и пишут. Хозяин уж много лет ее навещает. А она вроде с годами не меняется вовсе. Говорят, что дар у нее особенный мужчин привлекать.

В этом месте Надиш не выдержала, и как можно более мягко намекнула девушке поспешить, прервав таким образом разговорившуюся сплетницу. Бэла теперь выглядела еще более бледной, и матушка поспешно налила принесенный служанкой чай и протянула чашку целительнице.

— Попробуй, какой чудесный напиток, милая. Такой ароматный.

— Нет, я не хочу. Мне не нужно ничего. Я спала сегодня плохо, матушка, вы не против, если мы отложим наши утренние занятия, я отдохну немного.

Надиш хотела что-то сказать, но промолчала. А Бэла уже и не замечала сводни, полностью погрузившись в свои мысли, в воспоминания об эмоциях, изведанных во сне, которые вдруг стали казаться самыми ужасными из испытанных ощущений. Ей хотелось немедленно позабыть о них.

В который раз в этот миг Бэла прокляла кошмарную магическую связь, соединившую ее с Зором, а желание вырваться из этой ловушки стало настолько сильным, что все неясные идеи в тот же миг оформились в ее голове в конкретный план. Она притворится, что желает помочь, примет участие в создании этого эликсира, будет следить за процессом, а когда разберется во всем, найдет единственно верное решение — как спастись самой и как лишить Зора возможности разрушать чужие жизни.

ГЛАВА 8. Помощница

Бэла с трудом дождалась вечера. Она заранее распрощалась с Надиш и приготовилась к визиту Зора, отрепетировала фразы и то, как будет его убеждать, а когда раздался знакомый стук в дверь и аристократ вошел в комнату, девушка не смогла даже ответить на его приветствие. Горло разом сдавило, и целительница поспешно отошла от ректора подальше. Оказывается, ей даже смотреть на него было тошно.

— Подойди, — велел он.

Для того чтобы план возымел эффект, следовало притвориться, сделать вид, что готова стать ему союзницей, а у девушки потемнело перед глазами. Она схватилась рукой за стену, опустила голову, ожидая, когда темнота рассеется.

— Ты заболела? — его голос раздался прямо за спиной, и в нем на долю мгновения почудилась тревога. Широкие ладони легли на плечи, и Зор развернул Бэлу лицом к себе. Лучше бы он просто дал ей прийти в себя, потому что сдержаться целительница не сумела и залепила аристократу пощечину. Маг отшатнулся и коснулся пальцами заалевшего на щеке следа.

— Поднимать руку на женщину дурной тон, и я не отвечу на твою дерзость, но ты переходишь всякие границы.

Ректор замолчал, а Бэла мгновенно пришла в себя. Да что же она творит?!

— Извини, это... нервы.

— Нервы? Ты посмела поднять на меня руку в моем же собственном доме? Доме, в котором тебе прислуживают, развлекают, угождают? — Зор не кричал, не угрожал, просто констатировал факт, но его взгляд подсказал девушке насколько рискованно она себя ведет. — Какова же причина на этот раз?

Последняя фраза прозвучала таким тоном, что Бэла поняла, еще один неверный шаг и ее не только снова посадят на цепь, но и скорее всего переселят в подземелья замка.

— Мне не дает покоя наша связь. Я не могу... не могу спать ночью и видеть... чувствовать... — она замолчала.

В глазах Зора мелькнуло понимание. Ректор сложил руки на груди и снова пристально взглянул на целительницу.

— Ты не можешь не чувствовать меня, а я не планирую вести монашескую жизнь и как-то менять свои привычки... приглушить эмоции друг друга мы не в состоянии. Я пытался найти варианты, но пока вижу только один.

— Какой? — Бэла уцепилась за последнюю реплику, мгновенно представив себе, какое это счастье не чувствовать его эмоции.

— Он не годится.

— Нет? — разочарование девушки было так сильно, что Зор поморщился, — ты даже не расскажешь мне о нем?

Анделино отвернулся и прошел обратно к креслу. Откинувшись на спинку, он задумчиво постукивал тростью по полу, то ли обдумывая тот самый вариант, то ли решая, рассказывать ли о нем девушке. Наконец, он заговорил, а Бэла слушала очень внимательно, стараясь не пропустить ни слова:

— Фамильное колье, одна из зачарованных вещей, которая передается в нашей семье по наследству. Она реагирует только на членов семьи или тех, кто вскоре станет ее частью. Главное свойство — это контроль над эмоциями. Она может скрывать или же полностью приглушать их. Было бы весьма неплохо использовать колье в нашем случае, но...

— Что но?

— Его всегда дарили только будущим женам. Надевая его на тебя, я формально перевожу тебя в ранг своей невесты.

— О, — Бэла выдохнула и прислонилась к подоконнику, — а оно, оно и эту тягу, которая возникает при прикосновениях, может убрать?

— Может. Однако, учитывая тот факт, что кровная связка привела к совершенно непредсказуемым последствиям, а также то, что родовая магия и моя личная защита против тебя не действуют, я не желаю использовать колье. В подобном случае не могу просчитать последствия.

— Боишься, что оденешь его и не сможешь снять? Что еще ужасного может случиться?

Зор не ответил, только покачал тростью, рассматривая пляшущий в слюдяном фонарике огонек.

— Зачем тебе фонарь, когда есть световые кристаллы? — спросил он.

— Мне с ним проще, кристаллы зажигают с помощью магии. Так как быть с колье? — попыталась вернуться к обсуждаемой теме Бэла. — Не стоит ли попробовать? Просто одень его на меня и тут же сними, тогда мы увидим, получится или нет.

— Последствия не обязательно должны быть сиюминутными, возможно, понадобится более долгое время, чтобы узнать о них.

— Но ведь это чудесный выход! Разве тебе самому не надоело? — девушка со всей страстью принялась убеждать Зора. Она чувствовала, что его тоже терзают сомнения. — Давай хотя бы попробуем. А если всё получится, тогда я дам слово, что буду помогать тебе с эликсиром.

Ректор удивленно заломил бровь, а целительница поспешно продолжила.

— Я стану твоей помощницей, буду помогать отмерять ингредиенты и подбирать нужные, это ведь лучше, чем просто отдавать энергию. Мои знания целителя могли бы помочь в данном случае.

— Станешь моей помощницей за колье?

— Стану. Я всё что угодно сделаю, лишь бы выйти отсюда! — Бэла сделала ударение на последнем слове, а Зор молча окинул девушку взглядом.

Он не думал о подобном, поскольку никому не мог доверить свою тайну, да и человек должен был быть подходящим. Бэла подходила почти идеально. Предложение показалось заманчивым. Целительница, помимо того, что являлась его источником энергии, еще и разбиралась в тонкостях дела и была легко обучаема. Даже если он потом отпустит ее, то позаботится, чтобы девчонка обо всём позабыла. А если снять часть эффекта от привязки с помощью колье, тогда станет значительно проще.

Аристократ и сам смертельно устал от этой их связи, от безумного влечения, от своих снов и эмоций впечатлительной виерки. Попробовать можно было, но предназначение колье не давало ему покоя. Переводить пленницу в ранг невесты он совершенно не собирался. Зор посмотрел на девушку, она ждала его решения. Аристократ чувствовал, как сильно Бэла жаждет порвать их связь — не меньше его самого. Ректор поднялся и махнул целительнице рукой, приказывая следовать за собой.

Они вышли в коридор и проследовали в ту часть замка, где располагалась хозяйская спальня. Бэла зашла в комнату и остановилась у дверей, Зор же направился к столу, отпер ключом один из ящиков и достал небольшой ларец.

— Ты не хранишь зачарованную вещь в каком-нибудь сейфе под надежной защитой?

— Этот ларец и есть самый лучший сейф. Подойди.

Бэла послушно приблизилась и остановилась в шаге от аристократа, рассматривая то, что он держал в своих руках. Огонь горящих магических кристаллов пробежал по граням зеленых камней, и изумруды вспыхнули особенным внутренним светом, который свидетельствовал о том, что это не простое украшение, а волшебная вещь.

Колье оказалось очень красивым и изящным. Девушка против воли протянула вперед руку, стремясь коснуться хрупкой серебристой бабочки, будто опустившейся на зеленое соцветие. Нежные крылышки были усыпаны мелкими камушками, словно каплями росы, а россыпь более крупных зеленых камней напоминала собой грозди чудесных цветов.

— Как красиво.

Бэла притронулась кончиком пальца к крылу и ощутила исходившую от украшения легкую вибрацию.

Это было поистине удивительное творение неизвестного мага. Зачарованные вещи давались в руки только самым сильным колдунам, которые могли вложить в обычный предмет магические свойства. Таких людей было мало во все времена, и заказать им зачарованный предмет стоило баснословных денег (или иной весьма дорогостоящей услуги). Эти вещи, уже будучи созданы, всегда притягивали, манили к себе, от них веяло чарами, поэтому для защиты предметов от воров был придуман удивительный способ — вещь пробуждалась к жизни только в присутствии владельца. Ее магию активировала кровь хозяина или, как сказал Зор, членов семьи. Девушке вдруг тоже стало страшно надевать это колье.

Маг задумчиво перекатывал камни между пальцами, не спеша поворачиваться к целительнице.

— Послушай, наверное, ты был прав. Не стоит. Я вернусь к себе, уже поздно, — Бэла повернула к двери.

— Постой.

Целительница замерла и услышала приближение мага. Зор подошел, и девушка закусила губу, когда он легким движением отвел волосы с ее шеи. Прохладный пульсирующий металл коснулся кожи, колье удобно легло на грудь, а крылья бабочек словно затрепетали. Бэла выдохнула и услышала негромкий щелчок, маг застегнул ожерелье.

— Что теперь? — очень тихо спросила целительница.

— Теперь проверим, — он склонился к шее девушки и коснулся ее губами. В такой миг всегда накатывала горячая волна, смывающая собой все мысли, оставлявшая лишь жгучее желание, но... Бэла прикрыла глаза, чувствуя, как его губы продвигаются выше...

— Работает, — вынес вердикт маг, отстраняясь от целительницы.

— Работает, — в тон ему ответила Бэла, прижимая руки к груди в попытке унять колотившееся от волнения сердце.

— Попробую снять.

Зор коснулся застежки, и снова целительница услышала легкий щелчок, а маг забрал колье. Девушка ощутила вдруг, что ей не хватает этой тяжести и необычного тепла зачарованной вещи.

— Наденешь этой ночью.

Этой ночью? Он что опять собирается... Бэла одернула саму себя и кивнула.

Целительница сжала деревянными щипчиками одну крохотную гранулу и осторожно потянула из пробирки. Очень аккуратно поднесла к небольшой ступке с темно-зеленым порошком, который прежде тщательно истолкла.

— Сколько требуется гранул песка?

— Две.

Зор в этот миг что-то отмерял и взвешивал на серебряных весах. Девушка знала, что он сам их изобрел, когда встал вопрос найти самый точный измерительный прибор. Что и говорить, ее восхищала глубина знаний Зора, его опыт и исследовательский склад ума.

Было ужасно интересно слушать, когда он был в настроении рассказывать о своих наблюдениях. Бэла встречала и других преподавателей, например, ее учителей в школе, все они разменяли сотню лет, а кто-то и две, но ни в одном наставнике целительница не встречала подобного интереса к практическому применению различных формул, а особенно самых сложных. Ей казалось порой, что Зор если бы захотел, мог изобрести любой эликсир. И это не только восхищало (ведь как замечательно уметь сотворить что-то новое), но и пугало (а если ему удастся?).

Бэла стремилась разобраться в той формуле, что вывел аристократ для получения напитка, блокирующего магические свойства крови. Сам Анделино называл его «Сангрэ». К сожалению, маг не рассказывал всех нюансов, он чаще просто давал задания, иногда с пояснениями, чтобы целительница случайно не напортачила. Однако после возвращения в спальню, Бэла всегда записывала то, что довелось узнать, а на следующий день тайком брала ту самую книгу в библиотеке и сверяла свои данные с формулами, потихоньку выводя правильную последовательность.

Девушка понимала, что это всё займет немало времени, но других вариантов не видела. Многие составляющие были известны только магу, и девушка мечтала добраться до записей Зора, чтобы систематизировать собственные, но Анделино записывал только конечные формулировки, а связующие «звенья цепочки» держал в голове. Целительнице оставалось только надеяться, что постепенно ей удастся вызнать все детали.

Осторожно добавив гранулу к зеленому порошку, Бэла снова опустила щипчики в колбу и достала вторую крупинку. Положив в ступку, целительница уже собралась толочь, как раздалось шипение. Зор вскинул голову, а спустя мгновение выбил посудину из рук девушки и оттолкнул Бэлу к стене, закрывая целительницу своей спиной. Маг выставил вперед трость и вокруг них двоих возникла переливающаяся радужная сфера. всё это не заняло и нескольких секунд, а через миг всё пространство за пределами сферы полыхнуло ярким огнем. Целительница в страхе схватилась за плечи Зора, и уткнулась лицом в его рубашку, буквально чувствуя дуновение огненного смерча за тонкой радужной границей.

Пламя ревело несколько секунд, а потом стало медленно стихать. Сфера исчезла, а Зор шагнул вперед, отстраняясь от целительницы. Свет набалдашника стал ярче, и пламя резко потухло. Девушка прижала ладони ко рту, оглядывая последствия разрушений. Аристократ медленно повернулся, а целительница скрестила ладони на груди, приготовившись принести самую страшную клятву, что она не нарочно.

Это действительно вышло совершенно случайно, Бэла сама не поняла, как получился взрыв. Она изначально решила не чинить препятствий Зору в его работе, чтобы он не раскрыл ее план. Целительница всегда была очень внимательна и осторожна, четко следуя инструкциям.

— Сколько гранул ты положила?

— Всего лишь две. После того как положила вторую, порошок зашипел.

— Следовало проверить щипцы, прежде чем подносить к порошку. К ним могла пристать еще одна гранула с другой стороны.

— Извини.

Аристократ отвернулся, оглядывая стеклянные осколки, кусочки обгорелого дерева и подпалины на стенах и полу. Стол, на удивление, не пострадал, как и часть ингредиентов. Бэла предположила, что на них была наложена особая защита.

— Почему часть составляющих сгорела?

— Потому что не на всё можно воздействовать магией (даже защитной), не изменив изначальных свойств. Теперь придется добывать новые ингредиенты.

Девушка вздохнула и опустила голову — план легче придумать, чем воплотить.

— Ну что, Амир, нашел?

— Ректор виеров устало откинулся на спинку кресла, недовольно поглядывая на взволнованного Эди.

— Дух дашь перевести? Я всё же пожилой человек, затратил уйму сил...

— Светился твой минерал или нет? — не отставал от аристократа разбушевавшийся заместитель.

— Светился.

— Где?

— У него в кабинете.

— И?

— И выяснить точное местоположение не удастся, минерал светится на расстоянии примерно десяти шагов. Криспп может быть спрятан на книжных полках, в каком-нибудь тайнике или в его столе, да хотя бы даже в кресле...

— Нужно искать.

— Если начну искать, то Зор сразу выследит. У него там защита, нельзя прикасаться к вещам.

— Ну и как тогда?

— Поиск придется осуществлять непосредственно в тот день, когда планируешь выкрасть криспп. Иначе он его перепрячет и придется начинать всё сначала. Да и личина куратора Вальенте будет рассекречена.

— Ты говорил, из этой чертовой академии невозможно ничего украсть. А как же свойство крисппа обходить любую защиту?

— Существует небольшая вероятность того, что криспп не справится с защитой академии. Она создавалась не одним человеком, а сильнейшими магами и прошла проверку временем. Мы также не знаем, Эди, что Зор сделал с кристаллом. Не стоит идти на риск, активируя криспп, когда понятия не имеешь, перенастроил его Анделино или нет. Если мы поторопимся, то вновь провалим всё дело.

— Ты прав.

— И из академии действительно невозможно ничего украсть, кроме единственного дня, когда обновляется защита.

— Что? — Эди даже замер на месте, испытующе вглядываясь в лицо Амиральда. — И ты молчал?

— Сперва хотел убедиться, что кристалл действительно там. Я каждый уголок этого замка исследовал вдоль и поперек, прежде чем добрался до святилища Анделино. Мне было непросто втереться в доверие к Зору настолько, чтобы беспрепятственно входить в его кабинет, пока он отсутствует. Эди, да я тьму времени на это потратил!

— Извини, Амир. Я когда думаю, сколько прошло времени, сколько было затрачено сил и всё впустую... — виер вздохнул, а Амир поднялся и потрепал друга по плечу.

— Главное, никогда не опускать рук. Даже если день за днем кажется, что наши усилия не приносят результата, не теряй надежду. Медленно, но мы продвигаемся к своей цели. К сожалению, противник слишком сильный. Зор опытней нас, он умен, он не желает терять ни кристалл, ни источник...

— Бэла не источник, — почти прорычал виер, — она моя сестра. Проклятье, она живой человек!

— Можешь не убеждать меня в этом, Эди.

— Да, извини, срываюсь каждый раз, когда речь идет о ее магическом даре, о том, что ублюдок тянет из нее силы. Сволочь! Он должен быть уже стариком, а выглядит как молодой мужчина, всё оттого, что забирает ее энергию!

— Сильные маги почти не меняются внешне со временем, даже без твоей сестры Зор выглядел бы не старше тридцати восьми — сорока.

— Он еще больше помолодел в последнее время, я постоянно слежу за мерзавцем...

— Ладно, Эди, успокойся. Зору хватает его сил, можешь поверить, а Бэла нужна ему для иных целей, хотелось бы еще выяснить, для каких. Но вернемся к нашему вопросу. Наш шанс — это попытаться отыскать и выкрасть кристалл в день, когда будет обновляться защита. Необходимо на это время занять чем-то Зора, чтобы он не вернулся в неподходящее время в кабинет.

— Что предлагаешь?

— Раз в полгода король с семьей посещает самые крупные учебные заведения королевства. В этом году начнут с аристократической академии, а вот дату визита мы могли бы немного подкорректировать. Для этих целей как нельзя лучше подойдет личина Вальенте.

— Проклятье, Амир, отличная идея! Зор точно не сунется в кабинет, ему придется развлекать монарха.

— Проникнешь в академию по подземному ходу, а я встречу тебя возле его кабинета. Вдвоем мы успеем за тот срок, пока происходит обновление защиты.

— Как вычислить точное время?

— Над этим еще предстоит потрудиться, также как и продумать все детали плана и подготовиться к приезду короля. Нам понадобится предмет, настроенный на защитные потоки.

— А твоя трость? Она сгодится?

Амир бросил взгляд на свою трость и задумчиво кивнул:

— Хорошая идея. Молодец. Трость точно не вызовет ненужного внимания.

— Итак, — ректор прошелся по кабинету, постукивая кураторской тростью, — у нас впереди уйма работы, Эди, да и прямых обязанностей никто не отменял. Впереди несколько месяцев подготовки, а потом предпримем еще одну попытку. Только не повтори прошлой ошибки.

— Не волнуйся, Амир, я больше не сваляю дурака.

Бэла застегнула колье и подошла к зеркалу, расчесать волосы на ночь. Потянулась за расческой и задела графин. С громким стуком он упал на пол, а девушка обрадовалась, что перед этим успела вылить из медной посудины всю воду. Поставив графин обратно на край туалетного столика, целительница снова стала любоваться волшебной вещью на своей груди. Ожерелье переливалось при свете небольшого кристалла, который Бэла всё же вернула в комнату по совету Зора. Украшение удивительно смотрелось в сочетании с длинной белой рубашкой и распущенными рыжими волосами.

— Для тебя требуется роскошное платье и изысканная прическа, тогда глаз невозможно будет отвести, — проговорила целительница, обращаясь к магической вещи и касаясь кончиками пальцев зеленых камней. — Интересно, кто был твоей хозяйкой раньше?

— Моя жена, — раздалось от двери.

Девушка быстро обернулась и увидела Зора.

— Ты не ответила на мой стук, — проговорил ректор.

— Я не слышала, — Бэла взглянула на кувшин и подосадовала, что под рукой нет халата. Неловко было стоять на глазах Зора в одной ночной рубашке. Пытаясь скрыть смущение, девушка быстро опустилась на банкетку и принялась расчесывать волосы, укрыв ими грудь и плечи.

— Не знала, что у тебя была жена, — проговорила она, стараясь не смотреть в зеркало на отражение аристократа, который так и остался у двери.

— За столько лет было бы странно не жениться хоть раз.

Выспрашивать у ректора подробности его семейной жизни было неловко, но девушку разбирало любопытство.

— А твоя жена...

— Умерла, — резче чем хотел, ответил Зор. Заметив, что целительница еще ниже опустила голову, он сбавил тон и уже мягче продолжил.

— Она слишком любила светские развлечения и рискованные забавы, предпочитала не прислушиваться к мудрым советам и не желала менять своего поведения. Одна из ее задумок закончилась весьма плачевно. Мне сообщили о гибели жены на следующее утро, когда было уже слишком поздно ее спасать.

— А ты...

— Я не принимал участия в ее забавах и не следил за ней, поскольку Беатрис требовала предоставить ей свободу действий.

Девушка поняла, что Зор не желает вдаваться в подробности, очевидно, не очень-то любил вспоминать о тех годах, да и при упоминании жены, ни тон его, ни взгляд не смягчились. Следовало промолчать, но любопытство вновь оказалось сильнее.

— Я думала, у аристократов принято предоставлять женам полную свободу действий только после рождения наследника.

— Принято, — даже отсюда Бэла увидела, как плотно Зор сжал челюсти, — она избавилась от ребенка, как только поняла что беременна. Я узнал позже от ее горничной.

Маг скрестил руки на груди, а девушка вдруг пожалела, что из-за ожерелья не в состоянии ощутить его эмоций. Что он испытывал сейчас, воскрешая в памяти события давно минувших лет? Ведь о жене ректора аристократической академии люди даже не вспоминали. Он, кажется, всегда воспринимался таким как сейчас — сильный маг, помощник короля, о котором в королевстве слышал каждый. Вряд ли хоть кто-то задумывался о причинах его одиночества и о том, почему личная жизнь ректора скрыта за семью печатями.

Не зная, что ответить, Бэла продолжала молча водить щеткой по волосам. Тишина в комнате становилась почти осязаемой, и когда девушка отважилась снова взглянуть на Зора, увидела, что он наблюдает за ней. Без ожерелья целительница бы уже покраснела от подобного пристального внимания, но магическая вещь действительно помогала контролировать эмоции. Даже рука с расческой не дрогнула.

Маг вдруг отошел от двери и направился к Бэле. Подошел и остановился за ее спиной, пристально вглядываясь в зеркало. Посмотрев на его отражение, девушка заметила, что Зор разглядывает украшение.

— Как часто ты надеваешь его? — глухо спросил маг.

— Только на ночь, остальное время храню его в том ларце.

— Камни..., — Зор вдруг замолчал, потом ухватил Бэлу за плечи, поднял с банкетки и развернул лицом к себе.

— Что не так? — заволновалась девушка.

— Они сияют ярче! Что ты с ним делала? Может велела служанке полировать?

— Нет.

— Начищала серебро?

— Нет же. Я с ним ничего не делала, совсем. Я просто разговариваю с ним иногда.

— Разговариваешь с ожерельем?

— Оно... будто живое. Когда беседуешь с ним, оно теплеет и начинает тихонько пульсировать. Я понимаю, что это странно, но оно в такие моменты светится ярче, камни начинают искриться, переливаются всеми оттенками зеленого...

Ни слова не говоря Зор вновь развернул целительницу спиной к себе и потянулся к застежке.

— Проклятье! — выругался маг.

— Что? — девушка повернула голову, — что там?

— Не расстегивается.

Бэла быстро завела руки за шею и коснулась застежки. С легким щелчком та поддалась, и ожерелье скользнуло прямо в ладони целительницы.

Маг отступил на шаг, а девушка в волнении ждала его слов.

— Моя семейная реликвия меня не слушается, — медленно проговорил аристократ, — теперь эта вещь повинуется тебе.

Бэла прижала руки с колье к груди и медленно, с опаской развернулась лицом к магу. Зор смотрел так, будто не мог поверить своим глазам.

— Что ты хочешь сказать?

— Ожерелье выбрало себе хозяйку.

Бэле показалось, она слышит скрип зубов и теперь, без живого украшения на шее, со всей силой ощутила досаду Зора.

— Тогда лучше забери его, — обиженно проговорила девушка, протягивая колье магу.

— А смысл?! — глаза Зора сейчас горели ярче изумрудных камней. Казалось, еще чуть-чуть и маг начнет рвать на себе волосы, — я не смогу использовать его. Оно служит выбранной хозяйке, пока она жива.

Последние слова прозвучали для Бэлы зловеще, но она вовремя напомнила себе про привязку.

— Да, это была очень плохая идея. Но кто бы знал, как мне надоело ощущать твои эмоции! Если бы не это, я... ну что опять?!

Он почти кричал на нее, хотя девушка не вымолвила ни слова. Бэла еще не слышала, чтобы Зор повышал голос.

— Ничего! — горечь от несправедливой обиды уже завладела целительницей.

— Духи! Да одень же ты его обратно, мне осточертело ощущать себя истеричной девчонкой.

— Вот как..., — Бэла даже не знала, какие эмоции в ней сейчас преобладают: обида, тоска или злость. Хотелось швырнуть ожерельем в Анделино, но она хорошо помнила про случай со статуэткой, поэтому сдержалась.

— Я не буду его больше носить, — заявила она, глядя, как вытягивается лицо мага.

— Не будешь? — с расстановкой процедил аристократ.

— Нет! — твердо ответила целительница, напрочь игнорируя опасный блеск в его глазах.

— То есть сперва умоляла избавить тебя от ощущений и эмоций, а теперь отказываешься его носить?

— Отказываюсь. И ты можешь хоть каждую ночь развлекаться с разными женщинами, я как-нибудь переживу.

— Превосходно, — парировал Зор, делая шаг к девушке, и Бэла невольно отступила. — Только зачем мне другие, когда ты под рукой?

В следующий миг целительница едва успела увернуться от мага. Ожерелье всё же полетело ему в лицо, когда Зор почти настиг верткую девушку. Взвизгнув, Бэла кинулась к двери, выскочила в коридор и со всех ног помчалась к черной лестнице.

Анделино направился за ней и молча наблюдал за побегом целительницы с верхней площадки, устало облокотившись на перила и запустив пальцы в волосы.

— Духи, — выдохнул маг, когда внизу раздался звон разбитой посуды, а, возможно, и одной из редких старинных ваз. Девушка как раз добежала до входа в подвал, и до мага долетел стук захлопнувшейся двери.

— За каким мерздом я выкрал именно эту девчонку? — прошептал аристократ.

Анделино повернулся и стал медленно спускаться по ступенькам. Можно было просто уйти к себе в комнату и наплевать на неуравновешенную плебейку, преподав ей тем самым урок, но он опасался, что девчонка просидит в подвале до самого утра в одной ночной рубашке и замерзнет, а, возможно, заболеет.

Когда он отворил дверь в лабораторию, заметил целительницу в дальнем углу. В руках Бэла держала ценнейший из его ингредиентов, который, к счастью, не воспламенялся, однако терял свои свойства при соприкосновении с камнем, а именно на каменный пол целительница грозилась его высыпать.

Умная девчонка слишком быстро разобралась в особенностях его драгоценных реагентов.

— Если ты меня хотя бы тронешь, то придется еще половину состояния спустить на Царсин, — бесстрашно заявила она, опасно накреняя банку.

— Убедила, — вытянул руку маг, — я тебя не трону. Реагенты намного дороже, а я только сегодня получил новые взамен уничтоженных тобой.

Девушка закусила губу и Зор снова вздохнул.

— Поставь его на место и можешь идти спать. Я приходил сегодня, чтобы позвать тебя мне ассистировать, но раз ты взялась угрожать, тогда не вижу смысла в дальнейшей совместной работе.

— Ты первый мне угрожал, — возмутилась Бэла, — и ожерелье признало меня хозяйкой тоже по твоей вине, оно ощутило во мне твою энергию. Всё, что происходит, твоих рук дело! А я заложница ситуации.

— Зачем тебе понадобилось пробуждать к жизни зачарованную вещь? — вновь разозлился Зор. — Зачем было разговаривать, гладить украшение, делиться с ним своими чувствами и эмоциями? Ты не понимаешь, что магия отреагировала не только на мою энергию, но и на твой призыв?

— Откуда мне было знать?

— Каждый ребенок знает, что нельзя играть с зачарованными предметами, только использовать их по назначению.

Девушка промолчала, что когда ожерелье нагревалось, оно платило ей, вызывая ощущение радости в душе. Поставив банку обратно на стол, Бэла скрестила на груди руки, а Зор заметил, как целительница поежилась и переступила с одной босой ноги на другую.

— Иди в свою комнату, — повторил ректор, — пока не замерзла окончательно. Хватит с меня твоего упрямства.

— Тогда можешь снова на цепь посадить.

— И ты доведешь меня своими страданиями?

— Безвыходная ситуация, не находишь? — парировала девушка. — Не проще ли сотрудничать как раньше? Я буду помогать тебе, а ты не будешь трогать меня. А когда всё получится, отпустишь. Только во время работы нам удается ладить. Разве я не права?

Анделино покачал головой, сдерживая смех, готовый прорваться сквозь внешнее равнодушие. Поразительно, сколько наглости оказалось в этой мелкой плебейке. И надо отдать должное ее сообразительности и тому, как быстро она ориентировалась в любой ситуации и находила правильные доводы. Если бы не идиотские чувства, всё могло быть намного проще.

— Если ты сейчас же не пойдешь одеваться, мне придется пожертвовать Царсином и отнести тебя наверх на руках.

ГЛАВА 9. Вторая попытка

Негромкий стук оторвал ректора от созерцания бумаг на столе. Он смотрел на них последние десять минут, но до сих пор не притронулся к записям.

— Войдите, — разрешил Зор.

— Я вам не помешаю? — раздался мелодичный голос. Виолетта Лавальеро проследовала в комнату изящной походкой, держа в руках небольшую книжечку.

— Вы не можете помешать, Виолетта, я всегда рад вас видеть.

Староста одарила ректора любезной улыбкой и приблизилась к столу. Невольно Анделино залюбовался ее грациозными движениями, идеальными, выверенными до последнего миллиметра: плавные взмахи рук, легкий шаг, девушка даже голову наклоняла так, чтобы подколотые кверху золотые локоны не упали на лицо. Безупречные манеры, гордая осанка, как и плавный темп ее речи были безукоризненны. «Вот что значит настоящая порода, — подумал ректор, — проявляет себя абсолютно во всём». Однако порой Анделино был склонен согласиться с куратором Вальенте, заявлявшим, что для своих юных лет девушка ведет себя ну слишком идеально. Амир однажды не сдержался и после очередной отповеди аристократки, которая умудрялась осаживать даже собственного куратора, назвал ее куклой. В чем-то Вальенте был прав, а может... может это общение с другой чересчур эмоциональной особой наложило свой отпечаток на восприятие Зора?

— Здесь схема расстановки преподавателей в нижнем холле для встречи короля. А вот схема рассадки гостей в зале и последовательность выступления преподавателей и учеников. Вы посмотрите?

— Я уверен, что всё сделано идеально, Виолетта. Вы согласовали у куратора?

— Да, куратор Вальенте не стал вносить корректировки.

При упоминании имени старого мага девушка не скривилась, не запнулась и даже тон ее голоса не изменился, однако почти неуловимая тень скользнула по лицу. Ректор сдержал усмешку, подумав о том, как эти двое друг друга на дух не переносят.

Анделино был весьма доволен тем, что в этом году удалось не только переманить лучшего наставника из Дворцовой академии, но и найти такую замечательную исполнительницу, как Виолетта. У аристократки был прекрасный дар организатора, что Зор весьма ценил. Она помогала ему во многих вопросах, касающихся учебного процесса. И хотя куратор их группы, Амир Вальенте, не ладил с мелкой зазнайкой, однако со своими обязанностями оба справлялись превосходно.

В целом механизм работал слаженно, главное было избежать сбоев в дальнейшем. На этот случай Зор подстраховался, отыскав надежных осведомителей в рядах студентов, которые не считали зазорным докладывать ректору обо всех мало-мальски значимых происшествиях из жизни учащихся.

— Благодарю вас, Виолетта, превосходная организация, как и всегда.

Девушка улыбнулась. Не польщенно, но с особой уверенностью в себе и своих силах, которая всегда проявлялась в ее манере держаться.

— Возвращайтесь к вашим делам.

Староста склонила голову и покинула кабинет, а Зор напомнил себе, что следует позаботиться о последних важных мелочах перед приездом короля.

Эдвар ужасно нервничал пока крался по узкой подворотне, приближаясь к замаскированному в мостовой люку. Оглядевшись по сторонам, Эди сдвинул плиту и спустил ноги в темный лаз. Нащупав ступеньки, виер пригнулся и привел в действие рычаг. Плита встала на место, а Эдвар пошел вперед в полной темноте, считая шаги. И он, и Амир изучили этот ход как свои пять пальцев. Касаясь руками скользких сырых стен, Эди мог точно сказать в каком месте камень выступает, а в каком можно нащупать небольшую выбоину.

Проход нашел Амир, пока исследовал огромный старинный замок. Эди всегда становилось стыдно, когда он вспоминал про свой провал, про то, как потерял кристалл. Скольких жертв (и в первую очередь со стороны Амиральда) можно было бы избежать. А так Сенсарро приходилось успевать и там и здесь: решать проблемы в Академии виеров, преподавать у аристократов, да еще периодически являться в Дворцовую академию. Обязанностей у королевского наставника Вальенте было не так много, но и с ними приходилось разбираться, да и лишний раз попасться на глаза королю тоже не мешало.

Как говорил сам Амиральд, связей при дворе нельзя терять ни в коем случае. К тому же это помогало в претворении их плана. Например, таким образом старику Вальенте удалось согласовать дату прибытия монарха и устроить, чтобы время обновления защиты совпало с визитом короля к аристократам.

Эди только диву давался трудоспособности и энергичности своего начальника. Хотя они и успели за столь долгий период превратиться в хороших приятелей, однако лидером всегда являлся именно Амир, а Эдвар и не думал скрывать своего восхищения одаренностью этого удивительного человека. Наверное, именно это давало им возможность спокойно общаться друг с другом, забывая про различие в происхождении. Эди уже не замечал особенной манеры держаться, свойственной не только Амиральду, но и всем аристократам в целом, а Амир никогда не пользовался своим положением, чтобы заставить Эди выполнить то, что виер делать не хотел.

Досчитав до тысяча восьмиста трех, Эдвар остановился, нащупал ногой ступеньку и стал медленно подниматься наверх. Привычно потянув за еще один рычаг в стене, виер вышел в полутемном коридоре. Амир уже ждал его здесь.

— Всё по плану? — спросил ректор, имея в виду, удалось ли Эди найти экипаж и договориться с возницей, который должен был отвезти приятелей с крисппом обратно в защищенную Академию виеров.

— Да, нас ждут.

— Идем, — старик Вальенте огляделся по сторонам и поманил Эдвара следом за собой к кураторскому кабинету, — здесь тебе нельзя оставаться.

— Когда наступит пора?

— Уже совсем скоро. Сперва мне нужно будет вернуться в зал, показаться на глаза ректору, потом снова приду к тебе. Как только набалдашник начнет светиться, пройдем к Зору. Я проведу тебя, поскольку защитные чары кабинета пропускают куратора в любое время.

— Ты успеешь?

— Успею. Лавальеро поставила мое выступление на более ранний срок, но я уже договорился с другим преподавателем, что сперва выступит он. Это время мы как раз и потратим на поиск.

Амир отворил дверь в свой кабинет, и Эди прошмыгнул следом. С каждой секундой он всё больше нервничал, опасаясь, как бы в последнюю минуту что-то не сорвалось.

— Открыт один проход, который ты оставил. С других сторон не подступиться. Замок хорошо охраняется, — виер намекал на то, что иных путей к отступлению у них не будет.

— Нам и одного хватит. Мы слишком долго к этому готовились. Сейчас я вернусь в зал, отвлеку Зора, а когда придет мой черед выступать, подам знак.

Он махнул своей тростью и, когда набалдашник засветился, камень в плетеном браслете Эди отозвался таким же слабым сиянием.

Виер сжал камень, а потом резко выдохнул.

— Опасаюсь, вдруг что-то пойдет не так. Есть что-нибудь выпить? Меня трясет как в лихорадке.

— Вот, держи, — Амир протянул ему бокал, который держал в руке, и Эди наполовину опустошил его.

— Вкусная штука.

— Теперь возвращайся обратно и жди моего сигнала.

— Амир, трость.

Аристократ поднес к глазам набалдашник, внимательно посмотрев на помутневший кристалл.

— Пора, Эди, — с этими словами Амир взял поставленный на стол бокал, допил его и поднялся из кресла. Оба мужчины направились к выходу, и Сенсарро отворил дверь, когда виер вдруг втолкнул его обратно и захлопнул деревянную створку. На глазах изумленного Эдвара внешность куратора Вальенте претерпевала странные изменения. Вдруг стали темнеть волосы, разглаживаться морщины, распрямляться плечи.

— Эди?

— Амир, ты обращаешься!

— Что? В кого?

— В себя?

— Что за!..

Амиральд резко развернулся к висевшему на стене зеркалу — так и было, к нему вернулась внешность ректора Академии виеров. За долю секунды, что рассматривал привычные черты, аристократ напряженно размышлял — раз облик Вальенте исчез, а вернулся тот, что был раньше, значит ему подмешали в еду или напиток иллюзорного эликсира. Напиток. До Эди долетел такой отборный поток ругательств, часть из которых ему даже не доводилось слышать.

— Меня опоили, Эди. И кажется, я знаю, кто это сделал. Вот маленькая дрянь. Одним махом разрушила наш план!

— Я тоже пил. Что это за гадость?

— Подмешала иллюзорный эликсир, я сам не так давно говорил ей про этот раздел. Думаю, у тебя что-то отрастет или перекрасится в иной цвет. Хотела выставить меня на посмешище перед королем и придворными. Зараза!

— Что теперь делать? — с трудом проговорил виер, с отчаянием ощущая, как звенья их идеального плана один за другим рассыпаются в пыль.

— Мне нужно что-то придумать. Пока эта штука действует, я не могу вернуть прежний облик и пройти в залу. Эди, возвращайся обратно, спрячься хорошенько и жди сигнала. Нам придется выжидать.

— Мы не можем, Амир. Время!

— Я знаю! — по голосу и выражению лица Сенсарро было ясно, что он просто в бешенстве. — Иди!

Эдвар развернулся и поспешил обратно.

Он ждал в молчаливой тишине прихода аристократа и считал секунды. Еще никогда время не тянулось для него так долго.

Спустя целую вечность сработал скрытый механизм и стена отъехала в сторону. Прищурившись от ударившего в подземный проход света, Эди с удивлением увидел, как по ступенькам спускается Амир с перекинутой через плечо тонкой девичьей фигуркой. Золотистые кудри колыхались в такт мужским шагам, а белые руки безвольно свисали вдоль затянутой в чёрный камзол спины.

— Аа... это кто?

Ректор потянул за рычаг свободной рукой, закрыл выход и быстро прошел ниже, минуя Эдвара.

— Позволь представить, это староста Академии аристократии, Виолетта Лавальеро.

— Та самая дрянь, что подсунула тебе иллюзорный напиток?

— Она.

Эди с силой сжал кулаки, поспешив следом за стремительно шагающим впереди Сенсарро. Ему хотелось сыпать проклятиями или стащить с плеча Амиральда бессознательную девушку, встряхнуть ее, заставить очнуться, а потом... потом медленно задушить.

— Зачем Амир? — сквозь зубы выдавил виер.

— Уподобляюсь Зору, Эди, похищаю одну из его лучших студенток.

— Не время для шуток, — разозлился Эдвар, — на что нам эта девка?

— Она спряталась в шкафу в кабинете и наблюдала, как слетела личина. Собственными глазами увидела превращение, слышала наш разговор, а кроме того узнала меня. Она даже помнит мое полное имя, мелкая зараза.

— Нам не нужно тащить ее с собой, это лишние хлопоты. Стоит вернуться, ведь время уходит. В конце концов, можно пока бросить ее здесь, а как только завершим поиск, запугаем девчонку, чтобы не смела никому и слова сказать.

— Запугать, Виолетту? — до виера донеслось ироническое хмыканье, — это невозможно. Эди, чтобы Лавальеро замолчала, ее придется либо убить, либо украсть, без вариантов.

— Что теперь делать? — Эдвар до сих пор не мог поверить, что их план провалился.

— Я не смогу беспрепятственно войти в кабинет Зора в этом обличье, а облик куратора не возвращается из-за действия эликсира. Без личины меня охранка не пропустит. — Амир объяснял, продолжая быстро двигаться по коридору, — У нас с тобой остается два варианта: мы либо взламываем защиту, но в таком случае Зор ворвется в кабинет раньше, чем мы отыщем кристалл, либо ждем, пока я верну прежний облик, без проблем войду в кабинет и... и не успею до завершения цикла обновления.

— Этого просто не может быть..., — простонал Эдвар. Он замер на месте, не имея возможности сделать шаг, облокотился о стену и сжал в ладонях лицо. — Снова неудача, Амир, снова!

— Эди, — Амиральд тоже остановился. Он взял наконец под контроль свою злость и теперь говорил более спокойным тоном, в который раз пытаясь убедить друга не отчаиваться. — Эди, не время раскисать. У нас серьезные проблемы. Нужно решить тьму вопросов, пока ночь не закончилась, иначе завтра утром мы с тобой окажемся в подвалах королевского замка или в пыточных, смотря, где нам больше понравится. Друг мой, мы так сильно увязли в этих интригах, что или продолжаем свою игру и притворство, или сознаемся в подлоге, обмане и попытке выкрасть из аристократической академии то, что Зор непременно объявит личной собственностью.

— Амир, какие бы показания мы ни давали, королю не будет дела до виера и опального аристократа. Извини, что втянул тебя, я не задумывался в тот момент, какому риску подвергаю тебя и твою карьеру. Нас обоих не будут слушать ни король, ни его приближенные. Зор выйдет сухим из воды, а нам придется расхлебывать последствия. Не удивлюсь, если монарх, решив заткнуть нам рот, заставит замолчать навсегда, чтобы не порочили репутацию его сильнейшего сторонника.

— Эдвар, ты всё прекрасно понимаешь, а значит нет надобности еще что-то объяснять. Выйти из игры нельзя, а значит предпримем еще одну попытку. Теперь главное, чтобы личность куратора не раскрыли. Поторопимся, Эди, нужно, чтобы ты доставил несколько посланий важным людям, а я пока позабочусь о Виолетте. Затем мне придется вернуться и в облике куратора выступить с речью перед королем. Ни у кого не должно возникнуть даже малейших подозрений, иначе третьей попытки по спасению твоей сестры может не быть.

— За что эта девка так тебя ненавидит? Зачем ей понадобился весь этот спектакль? Выставить идиотом куратора академии Аристократии перед самим королем... тебя после такого вообще уволить могли.

— Виолетта не в первый раз подстраивает каверзы, стремясь лишить Вальенте его должности, так что здесь нечему удивляться. А пока хватит о ней, мы уже пришли.

В доме царила настоящая суматоха, слуги сновали между этажами, повсюду хлопали двери, и этот шум долетал даже в библиотеку. Бэла удобно устроилась в кресле, поджав под себя ноги, и листала книгу с коротким названием «Реактивы». В последние дни девушка задумала создать такой реагент, который мог бы свести на нет свойства эликсира. Что-нибудь универсальное и действующее крайне медленно, одно за другим разрушающее связи между любыми составляющими.

— Милая, так и знала, что застану тебя здесь, — Надиш вошла в комнату, в руках компаньонка держала корзину и покрывало. — Идем в сад, дорогая, сегодня изумительная погода.

— Что творится в доме, Надиш?

— Приготовления к вечернему торжеству, моя хорошая.

— К какому?

— Прием у хозяина в честь присуждения ему нового титула.

— Титула?

— Да, но не спрашивай меня, девочка, я очень далека от этих аристократических сложностей. Чем-то там король наградил господина Анделино за службу. Могу слуг расспросить, если тебе интересно.

Бэле было интересно, но неловко демонстрировать такую увлеченность жизнью Зора. Поэтому она промолчала, опустила глаза, проводя пальцами по корешку. Значит сегодняшние совместные эксперименты откладываются.

— Много будет гостей?

— Судя по суматохе, немало.

— А как же..., — Бэла только хотела задать вопрос относительно распоряжений на ее счет, как дверь в библиотеку отворилась и заглянула служанка.

— Мисс Бэла, у меня распоряжение от хозяина, — она подбежала к девушке, протянула той конверт и, быстро присев, помчалась обратно к выходу.

Целительница сломала фамильную печать, достала белоснежный лист гербовой бумаги и прочла:

«Вечером оставайся в своей комнате и, желательно, до завтрашнего утра».

Девушка опустила записку, стараясь ничем не выдать охвативших ее чувств, а Надиш с любопытством принялась выспрашивать:

— Что там, дорогая? Неужели приглашение?

— Какое приглашение? — голос прозвучал слишком резко, и Бэла тут же исправилась, смягчив грубые интонации, — о каком приглашении может идти речь, Надиш? Там же будут гости, все эти надушенные и разодетые аристократы, а я пленница дома, та, о ком слугам и говорить не велено. Полагаешь, он приведет свой источник посреди приема, покажет всем, чтобы полюбовались, а потом сотрет им память?

— Нет, милая, я думала, возможно, хозяин пригласил тебя лично, например, на обед. Вы неплохо общались в последнее время...

— Не настолько, чтобы он надумал делиться со мной какими-то важными событиями из своей жизни. Да и мне этого не хочется, — заявила целительница, поднимаясь и желая, чтобы в словах прозвучала уверенность, которой она на деле не ощущала, — мне нужно лишь избавиться от этой зависимости. Пусть бы он отпустил наконец. Я хочу быть свободной.

— Но что проку в той свободе, моя хорошая? Ты ведь совсем молоденькая, не знаешь, какой жизнь бывает. Ведь никого в целом мире нет, кто бы о тебе позаботился. Ко всему придется пробиваться самой. Пусть ты зависима от хозяина, но он оберегает тебя, ты защищена, тебя никто не обижает...

— Как так..., — девушка даже растерялась от подобной постановки вопроса, — есть прок, я... я хочу собственную жизнь, желаю закончить обучение и работать целительницей, выйти замуж, детей завести... как все. По-твоему это нормально, не иметь возможности выйти за пределы этого дома? Нормально, подчиняться указаниям человека, привязавшего к себе насильно?

— Ну а отпусти он тебя и предложи остаться, ты бы осталась? — Надиш смотрела пристально, без улыбки, без привычного добродушного выражения на лице.

— Н-нет, — ответила Бэла, — разве можно простить его и... как остаться, в качестве кого? Я же плебейка, я ведь недостойна даже рядом стоять. Это глупости, Надиш, я бы не осталась. Никогда и ни за что!

— Что ж, так и сохранишь обиду на него на всю жизнь?

— Он не имел права красть меня будто вещь! Пусть никому нет дела до моей жизни, но Зор ради своих целей нарушил закон. Ты знаешь что-нибудь о целителях?

— Да что и все, милая, доводилось мне к лекарям обращаться.

— Вот с одной стороны, говорят, мы магией не владеем, а с другой, к нам каждый человек хотя бы раз в жизни приходит. Даже если не по болезни, то может из-за ранения или иного повреждения. У кого-то жизненная энергия уходит в заклинания, а у нас она используется для помощи другим людям. Знаешь, как раньше эту способность нашу использовали? Повсеместно людей похищали, а кто победнее, тому хорошие деньги предлагали, чтобы источником послужили. И целители соглашались, потому что выбора не было. И по этой причине другие люди гибли, понимаешь? Те, кому энергия лекаря нужна была, чтобы выжить, а не заклинания творить, но растратившие силу целители не успевали спасти. Нам ведь время нужно, чтобы энергию восстановить, а тут ребенка привозят или мужчину, на фабрике пострадавшего, кормильца всей семьи, а в другое место им уже не успеть. Вот тогда была создана Эстада.

— Как же, знаю о ней, — Надиш устроилась в кресле напротив и внимательно слушала девушку, чьи глаза при разговоре о людях с похожими способностями загорелись.

— Теперь все, кто родился с целительским даром становятся ее членами с самого рождения. Она нас защищает. Даже если семьи нет, ее заменяет Эстада. Если нет средств, но есть сильный дар и талант, то именно она оплачивает учебу в той школе, куда хватило способностей поступить. И браслеты особенные по ее требованию были созданы, чтобы защитить нас от тех, кто охотится за чужой энергией. Все целители обязаны подчиняться гильдейским законам, мы не имеем права за деньги становиться чьим-то источником, за подобное нарушение нас попросту выгонят и оставят без покровительства. Одинокий целитель после и на работу устроиться не сможет, если только в скитания податься.

— Строго ж у вас, милая.

— Ты говоришь, что Зор меня оберегает, а там, в мире, гильдия защищала бы. Когда девушки на работу устраиваются, то в случае если их чести или здоровью кто-то угрожает, они всегда могут жалобу в Эстаду отправить. А Зор нарушил закон! Сознательно нарушил!

Девушка даже на ноги вскочила и бросила книгу в кресло.

— Он знал, на что идет!

— Хорошая моя, да не волнуйся ты так.

— Как он всё это организовал, раз меня никто не ищет? Как? Может, я уже никогда не смогу целителем работать? Вдруг он подстроил так, что в Эстаде считают, будто меня высокая плата привлекла? А если полагают, будто я на что иное польстилась?

— Тише, хорошая, тише. Присядь, сока вот выпей. Я ведь то и говорю, милая, что ты жизни не знаешь. Такому как Зор даже прямая жалоба в вашу Эстаду ничем не грозит. На то в мире короли и их приближенные существуют, чтобы простым людям по проступкам их доставалось, а богатым и власть имущим с рук сходило. Может иного аристократа твоя гильдия и призвала бы к ответу, но такого как ректор аристократической академии... нет, Бэла, нет, и пора уж с детскими идеалами прощаться.

Надиш всмотрелась в личико побледневшей целительницы и поспешила подняться, чтобы налить расстроенной девушке воды.

— Ты бы радовалась, милая, что он так к тебе относится, что на правах гостьи в его доме живешь, ведь захотел бы...

Сводня прикусила язык, заметив, как целительница обняла ладошками подрагивающие плечи и склонила голову.

— Прости, моя хорошая, не хотела тебя огорчить. Забудь, что я сказала. Забудь. Поведай мне лучше, почему он тебя выбрал.

Девушка приняла стакан с водой, поднесла его к дрожащим губам и сделала глоток.

— Потому что я самая сильная, а Зор каждый день тратит очень много энергии, ему самому ничего не остается. Целитель с более низким даром не справился бы, не смог пополнить его энергетический запас, а мне сил хватает.

— Вот оно что, — кивнула сводня. Подошла ближе и погладила приунывшую девушку по склоненной голове.

Глупая девочка, ей бы красотой и молодостью пользоваться, жизнь свою устраивать, а она обижается. Даже взглядов, которые на нее маг бросает, не замечает. Ничего хорошего про него слышать не желает. Виерка она, а гордыни не меньше чем у Зора.

ГЛАВА 10. Любопытство

Сегодня ректор академии был, на удивление, мрачен, его не радовало даже почетное назначение, дарованное самим королем. Зор Анделино удостоился чести принять титул советника по академическим вопросам, чему безмерно завидовали другие претенденты на эту должность, однако кроме отданного приказа организовать положенный по этому случаю прием, он не сказал более ничего. Конечно же злило аристократа вовсе не новое назначение, означавшее и новую ответственность, а вопрос, совершенно несвязанный с королем.

— Где вы нашли это заявление?

— В бумагах на ваше имя.

Зор сжал зубы, еще раз перечитывая заявление от старосты аристократической академии Виолетты Лавальеро о том, что она переводится в другое учебное заведение. Его староста, которой он доверил подготовку команды к самым значимым играм в королевстве, ушла и оставила ему только лист бумаги взамен.

Личный секретарь с опаской покосился на сжавшую трость руку ректора. Набалдашник слабо замерцал, и помощнику захотелось попятиться или того лучше, выскочить за дверь.

— Вы приняли меры для решения данного вопроса?

— Человек, который обязался помочь, активно выясняет все интересующие нас моменты. Я также позаботился в случае провала этого плана отвести от нас все подозрения.

— Меня интересует только одно — на играх мы обязаны победить. Раз виеры переманили мою помощницу, я сделаю ответный ход. Обман и подлог невозможны, таковы правила, следуйте им, иначе академию отстранят от участия. Команда достаточна сильна, чтобы одержать победу, однако нам потребуется состязание, которое окажется более выигрышным для аристократов, нежели для виеров. Победа в нем должна быть честной. Никаких нарушений, вы поняли?

— Да, господин ректор, — секретарь сдержал досадливый вздох, сознавая, что лучше не спорить с хмурым начальником.

План был хорош — не нарушать правила игр и при этом внести лишь небольшие корректировки в схему их проведения. Однако помощнику ректора приходилось несладко, он и так крутился как белка в колесе, пытаясь решить этот вопрос ко всеобщему удовольствию, при этом не преступив закона, что было чертовски сложно. Теперь, после перевода старосты, хоть одной головной болью стало меньше, секретарь придумал на кого свалить вину в случае неудачи. Ему также закралась в голову идея относительно небольшой хитрости во время проведения игр, однако он держал ее при себе, не спеша озвучивать ректору.

— Хорошо, занимайтесь своими делами, на сегодня это всё. Велите подать экипаж к крыльцу.

Секретарь поклонился и поспешил удалиться.

— Господин Анделино, это так мило с вашей стороны посетить нас сегодня, — Эстер Лавальеро непринужденно улыбалась Зору, будто вовсе не ее дочь предала всех аристократов и их святыню, пошатнув тем самым и репутацию самого ректора.

— Доброго вам дня, Эстер, — Зор склонился над рукой женщины, а выпрямившись, заметил промелькнувшую в ее глазах тревогу.

— Рада поздравить вас с присвоением нового титула, — на лицо Эстер вновь вернулась маска радушной и невозмутимой хозяйки.

— Благодарю, а где Роланд?

— Он уехал по делам, но скоро вернется. Не желаете ли чаю?

Зор кивнул и неспешно проследовал за хозяйкой в гостиную. Воспитание не позволяло немедленно перейти прямо к делу.

Он сперва обсудил с миссис Лавальеро все посторонние вопросы и только потом заговорил о том, что его интересовало на самом деле.

— Ваша дочь, — при этих словах новый тревожный огонек загорелся в глазах Эстер, — решила избрать иное место для продолжения своей учебы, ссылаясь на устаревшие методики в нашей академии.

Женщина попыталась что-то ответить, но Зор поднял руку, призывая ее к молчанию.

— Право Виолетты решать, где ей будет лучше и интереснее учиться. Пускай это стало неожиданностью для меня, однако я готов согласиться с ее точкой зрения.

— Вы не должны принимать решение Виолетты на свой счет, господин Анделино, девочка несколько своенравна. К сожалению, это наше с Роландом упущение, мы слишком баловали дочь.

— Она ваш единственный ребенок, я могу это понять. Прискорбно, что Виолетта не поставила меня в известность заранее, а она ведь отвечала за подготовку к играм. Я рассчитывал на нее, и этот неожиданный поступок оставил не самые приятные впечатления.

— Мне очень жаль. Дочь так вас подвела!

— Повторюсь, это ее право. Однако я хотел бы просить вас, Эстер, позволить мне забрать из комнаты Виолетты материалы, касающиеся организации игр аристократической команды. Полагаю, они ей больше не понадобятся.

— Да, конечно, вы абсолютно правы. Мелинда, — Эстер подозвала служанку, — отвори дверь в комнату мисс Виолетты, господин ректор заберет нужные ему бумаги.

Зор галантно пропустил Эстер вперед и стал подниматься следом за хозяйкой в комнату его бывшей старосты. Больше всего Анделино волновал не вопрос подготовки, не материалы и схемы, а то, что Виолетта всё это время действовала в интересах другой академии. Ему важно было посмотреть ее записи, чтобы убедиться в своих подозрениях. Возможно, среди писем могли оказаться и те, которые Виолетта отправляла ректору виеров.

В комнате юной особы царила такая же идеальная чистота, как и на ее письменном столе. Зор решительно потянулся к стопке бумаг, среди которых оказалась и личная переписка. Схемы и планы он откладывал в сторону, а на конвертах смотрел имена адресатов. Когда он почти закончил и небрежно отодвинул очередное письмо, в тишине спальни раздался возмущенный возглас.

— Это всё личное! Уберите руки. Нет у вас права на письма хозяйки смотреть.

Удивленно подняв голову, Зор увидел молоденькую служанку, которая в тот же миг подскочила к нему и вырвала из ладоней оставшиеся бумаги.

— Это не ваши вещи! — крикнула девушка.

— Мелинда! — ахнула стоявшая тут же Эстер, — как ты смеешь. Немедленно извинись. Господин Анделино, простите.

Зор покачал головой, смерив взглядом покрасневшую девушку с решительно сжатыми губами. Какова хозяйка, такова и прислуга.

— Ничего, Эстер, благодарю за дозволение взять с собой эти материалы, я уже закончил.

Пожелав заглянувшей в спальню матушке спокойной ночи, Бэла положила расческу на столик и распахнула двери шкафа. Быстро стянула с вешалки платье и надела поверх ночной рубашки. Заплетя волосы в косу, девушка заколола ее на затылке и тихонько прокралась к двери.

Целительница была уверена, что Зор не удовлетворится простым приказом, наверняка отправит кого-то приглядеть, чтобы она не покинула пределов комнаты. Однако Бэле до смерти хотелось собственными глазами взглянуть на настоящий прием, о которых она прежде только слышала.

Осторожно повернув ручку, целительница выглянула в коридор, но он был пуст. Открыв дверь пошире, девушка, ступая на носочках, попробовала выскользнуть из спальни, но только переступила порог, как ее отбросило назад, а дверь с шумом захлопнулась.

— Ай! — целительница упала на спину, ковер смягчил удар, но руку, сжимавшую до этого дверную ручку, защипало. Бэла подула на ладонь, и неприятные ощущения стали понемногу проходить. Прижав руку к груди, целительница снова приблизилась к двери, отворила ее, но остановилась на пороге, пытаясь разглядеть на полу или на деревянной створке какие-нибудь символы. Она ничего не нашла.

— Вот как он теперь действует, накладывает чары, чтобы я приказ не нарушила! — Бэла с досады топнула ногой. Сна не было ни в одном глазу, целительница слишком разволновалась перед предполагаемой вылазкой, и волнение до сих пор бурлило в крови.

— Через дверь не выйти, — вздохнула девушка, а в голову тут же пришла другая идея — а если попытаться через окно?

Подвязав длинную юбку шарфом, Бэла раскрыла окно пошире и забралась на подоконник. Чуть ниже располагался выступ, служащий украшением фасада, но он был совсем узким и спускаться на него оказалось страшно. Зато неподалеку росло раскидистое дерево. Девушка прикинула, что если пройти немного по выступу, а потом прыгнуть, одновременно оттолкнувшись от стены, то можно уцепиться руками за крепкую на вид ветку.

Любопытство всё же победило страх. В этой отдаленной башне, где теперь жила целительница, не возникало риска попасться на глаза охранникам, поэтому действовать можно было смело. Решившись, Бэла перекинула через подоконник ногу, а когда поняла, что на окно не наложены чары, стала осторожно спускаться, пока не встала на носочки на рельефный выступ. Выдохнув почти весь воздух, девушка начала потихоньку продвигаться вправо, крепко цепляясь пальцами за выступы в каменной стене.

До дерева было уже недалеко и Бэла, боясь передумать, резко оттолкнулась от каменной кладки руками и ногами и в этом коротком полете умудрилась уцепиться за вожделенную ветку. Подтянувшись, целительница закинула на нее обе ступни и повисла. Перебирая потихоньку руками и ногами, как ловкая обезьянка, девушка продвигалась ближе к стволу. Наконец, под ней оказалась нижняя ветвь, целительница смогла опустить ноги и встать в полный рост.

Выдохнув, она поблагодарила всех известных ей духов за то, что так хорошо умела лазить по деревьям. На секунду стало интересно, кто же ее этому научил, но целительница не смогла вспомнить. Не желая мешкать, Бэла быстро спустилась на землю.

Отряхнув платье и развязав шарф, Бэла накинула его на плечи и пошла по саду. Издали донеслись шум праздника и звуки музыки. Девушка ускорила шаг, добежала до стены дома и стала крадучись идти вдоль неё, пока не добралась до нужной залы. Окна были распахнуты, и через них на лужайку лился яркий свет магических кристаллов, однако высокие подоконники мешали рассмотреть то, что происходило внутри. Оглядевшись, Бэла заметила еще одно дерево, чьи ветки раскинулись недалеко от земли. Забравшись повыше, девушка оседлала самую широкую и склонилась вперед, упершись ладонями в шершавую кору.

Жадно разглядывала она убранство огромной залы, роскошно одетых гостей и дам в сверкающих украшениях. Эта была иная жизнь, чужая и недоступная, но оттого манящая, вызывающая дикое любопытство и желание хоть чуточку подглядеть на что она похожа. Здесь всё было удивительно: утонченные развлечения, настольные игры, загадки и представления, столы с угощением и огромные чаши с напитками, нежная музыка и красивые танцы. Девушка затаила дыхание, увидев среди гостей статного беловолосого мага, который в этот миг склонялся перед какой-то расфуфыренной дамой, приглашая ее на танец. Бэла продвинулась еще дальше, крепко сжимая ногами ветку, когда раздавшийся снизу голос напугал едва не до полусмерти.

— Чаровница, вы не боитесь упасть?

Склонив голову, девушка увидела под деревом нарядно одетого мужчину. В руке он держал сигару, чей кончик слабо тлел, отбрасывая красный блик на его пальцы. Бэла сразу причислила незнакомца к гостям ректора, поскольку не только наряд, но и облик выдавали в нем человека благородного происхождения. Однако насколько были благородны намерения этого господина, который явно наблюдал какое-то время за увлеченной целительницей, прежде чем выдал свое присутствие? Что ему нужно?

— Могу я помочь вам спуститься? Спорхните вниз, фея, я поймаю.

Порхать Бэла и не думала, однако желание сбежать становилось всё сильнее.

— Кто Вы, молчаливая незнакомка? — не унимался настойчивый господин. — Прислуживаете в этом доме или гостите?

Мужчина подошел к самому стволу, лишая девушку возможности беспрепятственно спуститься на землю.

— Стефан! — послышался оклик со стороны дома. — Ты здесь?

— Да, — мужчина обернулся, отвлекшись на время от целительницы, и сделал шаг в сторону собеседника, который только что вышел сквозь задрапированные двери, в темноте сливавшиеся со стеной.

— Составишь нам компанию за игрой?

— Пару минут, я сейчас приду.

Пока мужчины разговаривали, Бэла воспользовалась моментом и, склонившись вбок, ухватилась руками за сук, повисла на короткий миг и спрыгнула на землю.

— Ты не один? — раздался смущенный вопрос, а Стефан быстро повернулся, но девушка уже вскочила на ноги и помчалась прочь, скрываясь среди деревьев.

— Уже нет, — с досадой ответил мужчина, направляясь к невольно помешавшему его планам другу. — Анделино не видел?

— Видел, он танцевал с Селестой, — ответ прозвучал со сдержанным смешком, — кажется, наша соблазнительная вдовушка не оставляет попыток прибрать ректора к своим холеным ручкам.

— С тем же успехом она могла бы покорять скалу, — заметил Стефан, — на что ей дался Зор, если у самой денег хватает? Покойный муженек оставил ей неплохое наследство. Старик, кажется, всё на нее отписал?

— Я слышал, всё до последней монеты.

— Хм, неплохо бы приударить за нашей красоткой. Но сперва, пожалуй, подожду, пока Анделино разобьет еще одно трепетное сердечко.

— Возьмешься утешить?

— Я мастер в этом деле. — Стефан хмыкнул и прошел следом за другом в сверкающую залу. — Присоединюсь к вам позже, — хлопнул он приятеля по плечу и направился к только что закончившему танец Зору.

Протянув для рукопожатия руку, аристократ произнес со всей искренностью, на какую был способен:

— От всей души поздравляю с высоким назначением.

Зор кивнул, принимая поздравление, а Стефан поспешил воспользоваться моментом.

— Я выходил сейчас в сад и наблюдал там любопытную картину: на ветке, что растет как раз напротив окон этой залы, сидела очаровательная фея.

Ректор слегка приподнял брови, демонстрируя удивление, и Стефан продолжил:

— Одета просто, как служанка, но личико... — аристократ поцеловал кончики сомкнутых пальцев, — как у богини. Даже при том скудном освещении, что исходило от окон, это лицо изумительно сияло. Я был поражен.

— Вот как? — равнодушно осведомился Зор, но его тон не охладил восторженного Стефана.

— Кто она? Ваша служанка? Полагаю что так, поскольку девушка поглядывала за гостями.

— У меня довольно много слуг, а потому сложно понять, о ком вы ведете речь.

— Неужели все ваши служанки невероятно прекрасны? Ответьте, кто она. Я хочу предложить этой прелестнице работу и оплату, достойную такой обворожительной виерки. Ведь для вас это наверняка не имеет значения.

Зор окинул взглядом молодого повесу, только недавно наследовавшего неплохое состояние, но уже спустившего часть его на свои развлечения. Стефан славился тем, что все служанки, работавшие в его доме, отличались красотой. Что бы сам ни говорил молодому человеку, но Зор прекрасно помнил всех своих слуг, и запоминающейся и чарующей внешностью не могла похвастать ни одна из прислужниц. Все они были уже немолоды, поскольку Анделино больше ценил хорошую работу и опыт, чем смазливые мордашки. «Бэла!» — вздохнул про себя маг. Зря он только снял цепь с этой девчонки.

Понимая, что просто так Стефан от него не отцепится, ректор невозмутимо пояснил:

— В настоящее время в доме гостит одна бедная особа, связанная со мной весьма дальним родством. Иной аристократической родни у нее нет, оттого я и приютил девушку. Полагаю, что угадал с предметом вашего любопытства, поскольку она действительно очень мила.

— Ваша родственница? — запал молодого человека чуточку поутих, однако желание выяснить побольше о прекрасной незнакомке не позволяло оставить свои расспросы.

— Да.

— Не знал, что вы привечаете бедных родственников, — пробурчал юноша, которому приходилось тянуть из Зора информацию будто клещами. Однако осознав, что его слова могли показаться грубыми, Стефан тут же исправился, — очень великодушно с вашей стороны заботиться о тех, кто обездолен.

— Как же иначе, ведь девушка не совсем вменяема.

— То есть?

— Ее поведение не соответствует более зрелому облику.

— Хотите сказать, что она душевнобольная?

— Подобная формулировка неверна. Я хочу сказать именно то, что сказал. Моей подопечной свойственны излишняя ребячливость и не совсем адекватные поступки.

— Мне ясно, — надежды Стефана не оправдались, и он потерял интерес к продолжению этого разговора. Вот почему девица вела себя так странно, ещё и на дерево забралась. У нее с головой не всё в порядке. Жаль, очень жаль. — Еще раз выражаю восхищение столь благородным поступком. Не хотите ли сыграть партию в карты?

— Я бы с удовольствием, но обязанности хозяина вечера не позволяют расслабиться.

Стефан склонил голову и поспешил откланяться.

Зор проводил молодого человека взглядом и посмотрел в окно. Придется завтра провести еще одну разъяснительную беседу с непослушной девчонкой.

Бэла торопливо поднялась по ступенькам и подошла к своей комнате. Войти в нее снаружи не составило труда, чары действовали только изнутри.

Девушка скинула шарф и села на кровать, уперев подбородок в ладони. Эх, как же глупо она попалась. Следовало выбрать дерево подальше от окон, тогда бы ее не заметили, но так хотелось всё рассмотреть в деталях, что девушка не удержалась от соблазна. Нужно же было этому аристократу выйти из залы именно в то время.

Теперь Бэлу мучил только один вопрос — узнает Зор или нет. Целительница знала, как сильно маг не любил, если прямым его приказам отказывались повиноваться. Их связь в таком случае являлась для Бэлы спасением, но что если маг всё равно накажет? Сперва вынудит надеть ожерелье, а потом преподаст урок послушания? Узнать наверняка Бэла могла только завтра, а потому решила, что от греха подальше следует разыграть внезапное недомогание и не выходить за пределы комнаты ни под каким предлогом.

Утром целительницу разбудила Надиш.

— Милая, поднимайся, поднимайся же скорее.

— Что случилось? — девушка привстала на подушках.

— Хозяин приглашает тебя на завтрак.

Глаза Бэлы округлились от удивления, но воспоминание о вчерашнем вечере мгновенно отрезвило.

— Ты передай, Надиш, что я не составлю ему компанию, поскольку неважно себя чувствую.

Теперь пришел черед сводни испытать шок.

— Милая... но ты же прекрасно выглядишь.

В ответ целительница сползла пониже и укрылась одеялом до подбородка.

— Не пойду, — покачала она головой.

— Да как можно?! — Надиш выглядела возмущенной до глубины души. — Вот так прямо откажешь хозяину?

Девушка кивнула, натягивая одеяло по самые глаза, а матушка уперла руки в бока и не скрывала своего возмущения.

— Вот упрямица! Ну знаешь... В общем, как хочешь, я просто умываю руки.

С этим непонятным заявлением Надиш вышла из спальни, громко хлопнув дверью.

Бэла не спешила выбираться из постели даже тогда, когда ей принесли завтрак в комнату. Она не торопилась доверять этой кажущейся спокойной реакции на свой отказ со стороны Зора. Вместе с блюдами на подносе оказался конверт, подписанный ректором.

Достав письмо, Бэла прочла:

«Желал бы поговорить с тобой, как закончишь завтракать. Буду ждать в кабинете».

Целительница отложила письмо и потянулась к кружке с горячим чаем. Нет, лучше она никуда не пойдет и всеми силами будет поддерживать легенду о своем недомогании.

К сожалению, планам целительницы не суждено было сбыться. Стоило ей закончить завтрак, как сперва ладони, потом руки, потом спина, а после и всё тело стало мерзко зудеть. Девушка бросилась к корзинке со снадобьями, изготовленными ею же, но ни одна мазь не снимала зуд, который становился только сильнее.

Бэла подняла поднос и внимательно осмотрела на предмет магических формул, но никаких знаков на нем не оказалось, зато на глаза снова попалось письмо.

«Как закончишь завтрак», — перечитала Бэла. — Ну конечно, как я раньше не догадалась. Он накладывает чары на свои послания!

Зуд становился практически нестерпимым и девушка не выдержала, схватила синее платье и быстро оделась.

Стоило ей покинуть спальню и пойти вниз по лестнице, как неприятные ощущения начали потихоньку стихать. Однако едва целительница остановилась и развернулась в обратную сторону, как зуд вернулся. Поняв, что маг не оставил ей выбора, кроме как подчиниться, Бэла с обреченным вздохом направилась в кабинет.

ГЛАВА 11. Приготовления

Зор действительно уже ждал ее, и даже верная трость оказалась тут же, возле письменного стола. Бэла вдруг вспомнила того слугу, которого ректор наказал за его прикосновения к пленнице. Тогда набалдашник пошел радужными переливами, а мужчина корчился от боли или от ужаса. А если Зор возьмется наказывать ее, он тоже использует трость?

— Я рад, что ты соизволила спуститься, — невозмутимо заговорил аристократ, — как твое недомогание?

— Лучше, — хмуро ответила Бэла. — Оно оказалось намного слабее кошмарного зуда.

Девушка села в кресло, наслаждаясь тем, что тело больше не чешется.

— Я не сторонник крайних мер, Бэла, — сказал Зор, пристально оглядывая целительницу, — однако нарушение прямого запрета не приемлю ни в какой форме.

Целительница в ответ нахмурилась сильнее, ожидая продолжения.

— Я не хотел, чтобы кто-то из гостей повстречал тебя. Однако это всё-таки случилось. Думаю, есть доля везения в том, что тебя заметил именно Стефан. Разочарованным молодым людям не свойственно распространяться о своих неудачах. Однако...

Зор выдержал паузу и целительница занервничала сильнее, но сдаваться и покорно принимать наказание не собиралась.

— Что однако?

— Ты нарушаешь указания, но не думаешь о последствиях.

— Ты просто боялся, что кто-то раскроет причину моего нахождения здесь.

Анделино усмехнулся и произнес:

— Чтобы гости поверили, будто такому магу, как я нужен источник?

— Я ведь могла рассказать им твою тайну.

— Про создание невероятного эликсира? Боюсь, они сочли бы это полным бредом, как и ты, когда впервые увидела ту книгу.

— Никогда не поверю, будто твой запрет был продиктован заботой обо мне.

Зор ответил задумчивым взглядом, а потом в столь же спокойной манере произнес:

— Тебе лучше подготовиться к приему гостей.

— Каких гостей?

— Например, очарованного Стефана или, скажем, любопытных сплетниц, которым не дает покоя моя личная жизнь.

— При чем тут твоя жизнь?

— Я представил тебя своей дальней родственницей.

Бэла пристально оглядела мага, пытаясь понять, правду Зор говорит или нет. Ощущения его были ровными, ни гнева, ни раздражения, какое-то странное спокойствие, будто он превосходно понимал, что делает и держал ситуацию под контролем. Или же прекрасно сознавал, что последует дальше.

Его наказание будет состоять в ее унижении? Бэла представила, как все эти нарядные дамы захотят с ней познакомиться, завести беседу и обнаружат, что ее манерам очень далеко до идеальных и она не в состоянии поддерживать светские разговоры, как они, и ведет себя иначе, слишком просто, слишком по-виерски. И тогда ее начнут высмеивать или кривиться при ее виде, как раньше Зор. Бэлу в отличие от этих аристократических сплетниц никто не обучал поведению в высшем обществе. А если она вдруг расскажет правду, то ее попросту сочтут ненормальной.

— Я не обязана с ними встречаться!

— Если они пожелают, я должен буду вас представить. Раз уж мне довелось назвать тебя родственницей..., — Зор многозначительно качнул головой.

— То есть накажешь таким образом? И снова нашлешь на меня чары, чтобы заставить? Я больше ни одного твоего письма в руки не возьму! — решительно заявила девушка, а маг снова усмехнулся так, что Бэла поняла — он придумает нечто иное.

— Мне не за что расплачиваться. Я не совершила ничего дурного, — попыталась объясниться Бэла.

— Почему ты нарушила мой приказ? — Зор поднялся и приблизился к целительнице. Он больше не ухмылялся. — Дай мне логическое объяснение, которое бы смягчило тяжесть этого вызова, брошенного мне лично.

— Не было никаких целей и вызова, я просто..., — Бэла запнулась и замолчала.

— Что просто?

— Просто хотела посмотреть на праздник! — громко ответствовала целительница и скрестила на груди руки, избегая смотреть на мага. Вот сейчас начнет смеяться над ней, припоминать все ее отказы и непомерную гордость.

Анделино вдруг протянул руку и коснулся подбородка девушки, поворачивая к себе ее лицо. От легкого прикосновения кожу закололо, и Бэла поспешно отклонилась. Без ожерелья на шее выносить близость мага было невероятно трудно.

— Полагаю, ты уже слышала, что через месяц здесь состоится бал-маскарад?

Зор внезапно сменил тему, чем привел целительницу в замешательство.

— Нет, — она и правда впервые слышала об этом.

— Каждый год король избирает одного из своих приближенных, чтобы в его владениях провести Осеннюю ночь .

— Я думала, его празднуют во дворце.

— Нет. Организацией занимаются маги из числа избранных.

— Тогда ты должен быть доволен.

— Что меня причисляют к избранным? Почести — это синоним слова большая ответственность. Пускать пыль в глаза будут рады те, кто мечтает заслужить королевскую благосклонность или заявить о себе, а для меня это еще одна нудная обязанность.

— Можешь не объяснять дальше, я уже поняла. Желаешь, чтобы в этот раз, когда на балу будет присутствовать сам король, я не сделала и шагу за пределы комнаты и близко не подошла к бальной зале?

— Бал-маскарад будет проводиться в саду, это традиция. Такая же как, например, отсутствие любого магического освещения, кроме лунных лучей.

— Значит, не хочешь, чтобы я невзначай оказалась в саду и попалась на пути еще одного из твоих гостей или самого короля?

— Я хочу — Зор выдержал паузу и с расстановкой произнес, — пригласить тебя на бал.

От удивления у Бэлы на миг перехватило дыхание.

— Это шутка?

— Я абсолютно серьезен.

— А как же... то есть всерьез меня приглашаешь на бал? Меня? На бал? Где будет присутствовать сам король? Ушам своим не верю.

Маг в ответ молча смотрел на девушку, ожидая, очевидно, когда эта мысль уложится в ее сознании. Его серьезный вид убедил Бэлу, что Зор действительно не шутит. Целительница растерялась. Она не готова была к приглашению, скорее, к наказанию за нарушение запрета. Естественно, что в голове возник один вопрос:

— Почему? — с подозрением в голосе поинтересовалась Бэла.

— В моем приглашении есть нечто странное?

— Конечно! То сиди в комнате и не выходи, то идем на бал.

— Ты ведь вышла, вновь обошла мою магию, была замечена одним из гостей. Ввиду особенностей твоего характера, я решил, что самый действенный способ — это направлять неуемную энергию в другое русло, поскольку сдерживать ее не представляется возможным.

От подобной сложной формулировки Бэла только больше нахмурилась. Ох уж эти аристократы с их витиеватыми речами.

— То есть спрячешь меня под маской у всех на виду, чтобы не вызвать ничьих подозрений, так ведь? — перевела она речь Зора на более понятный язык.

— Это хороший способ держать тебя под присмотром.

Целительница склонила голову, снова пристально вглядываясь в выражение лица Анделино. В общем, вполне в его духе если взглянуть с этой точки зрения.

— Я не умею танцевать, — ответила девушка, а маг удивленно изогнул бровь. — Не то чтобы совсем не умею, — исправилась целительница, — но вчера видела ваши танцы... это совсем не то, к чему привыкли виеры. Наши пляски более веселые и быстрые, у вас всё плавно и чинно, со множеством всяких поклонов и прочего, вы даже партнерш к себе не прижимаете.

Зор усмехнулся.

— Танцы бывают разные, вчерашний прием отличался сдержанной атмосферой, поскольку я предпочитаю более серьезный подход к любому делу. Однако в лунную ночь всё иначе, это не мой праздник, это древнее торжество и дань традиции, поэтому и поведение гостей может тебя удивить. Скрываясь под масками, люди становятся совершенно иными. Думаю, ты заметишь разницу. Что касается основных танцев на этом вечере, то научить тебя им несложно.

— Правда?

Зор кивнул, а девушка всё никак не могла прийти в себя.

— Ну тогда, — Бэла в волнении сжала пальцами юбку, — тогда я не против пойти на бал.

При последних словах на лице ее расцвела улыбка, а равнодушные черты лица мага в ответ смягчились, уголки губ изогнулись и он негромко произнес:

— Бальная зала будет подготовлена к вечеру.

Раскрасневшаяся целительница кивнула, не имея возможности продолжать беседу из-за переполнявших ее эмоций, поднялась из кресла и торопливо покинула кабинет.

Зор проводил ее взглядом, а когда дверь захлопнулась, со вздохом подошел к окну, скрестил на груди руки и посмотрел в цветущий сад. По тропинкам бродили садовники, среди пышной зелени то и дело мелькали ножницы работников, состригавших лишнюю листву, слуги подметали тропинки и убирали последствия вчерашнего приема. Некоторые гости предпочли провести большую часть вечера в уединенных уголках сада, которых в поместье Зора было предостаточно.

Разглядывая занятых слуг, Зор раздумывал о целительнице и их связи. До появления девушки в кабинете маг с трудом сдерживал свое раздражение, но стоило ей признаться в причинах, побудивших нарушить его указ, и злость чудесным образом испарилась. Личико Бэлы раскраснелось, она прикусила нижнюю губу от волнения и не смотрела на него, даже не понимая, что в этот момент ощущал Анделино. А он чувствовал то же, что и она.

Странная, смешная, искренняя и наивная, но с острым, цепким умом. Девушка с любопытством и пытливостью маленькой девочки, и удивительной чувственностью и очарованием зрелой женщины. Как подобное сочеталось в одном человеке, Зор не мог объяснить, но он и не пытался. Раньше ее чувства раздражали его, он не желал принимать и понимать чужих эмоций, не хотел этой уязвимости, которая приходит вместе со способностью всё ощущать, но Бэла воспринимала мир так ярко, что даже многолетний крепкий «щит» аристократа не выдержал.

Целительница пробудила его интерес исследователя, не связанный в данном случае с наукой. Ведь что значит иметь связь в женщиной на самом высоком духовном уровне? Понимать ее мысли еще до того, как она сможет связно их изложить? Раньше эмоции казались тяжелым грузом, теперь стало интересно ощутить их многообразие через восприятие другого человека. Ее радость передавалась ему, ее тревоги цепляли и Зора. Маг решил, что не стоит больше бороться с этой связью между ними, лучше попробовать использовать энергию во благо.

Он не вынашивал некий грандиозный план и не продумывал свое поведение до мелочей, как поступил бы прежде. Для начала хотел понять, как со всем этим управляться. Удивительно, что его собственная пленница вдруг заставила ощутить себя пленником старых условностей и безликого серого окружения, в котором властвует только разум. Благодаря чужой душе и внутреннему миру столь противоположной ему натуры Зор почувствовал себя иначе, как только перестал препятствовать их связи.

Отвернувшись от окна, ректор подошел к столу, поднял трость и подумал о тех делах, что еще ждали его сегодня. Он вовсе не собирался резко менять свои привычки и взгляды на жизнь, просто решил посмотреть на иную ее сторону, но осторожно, не бросаясь в омут с головой, а после принять решение.

Положив ладонь на шар вызова, аристократ наблюдал за приглушенным зеленым свечением и поднял голову, когда в кабинет заглянул слуга.

— Господин, вы звали?

— На вечер подготовьте малую танцевальную залу.

— Да, господин, что-нибудь еще?

— Ужин сегодня сервируйте на троих.

— Конечно, будет исполнено, — вышколенный слуга не подал и виду, будто приказ хозяина его чем-то удивил.

— Пока всё, можешь идти.

Надиш взялась лично причесывать девушку, отправив служанку из комнаты.

— Наверх локоны подберем, вот здесь чуточку отпустим, у тебя очень изящная шейка и кожа белая, рыжий цвет будет ее удачно оттенять.

— Надиш, а почему приглашение на троих?

— Так положено у аристократов, это как знак уважения. Раз тебя пригласили на ужин с компаньонкой, значит, никаких вольностей себе не позволят.

— Очень странно, — девушка отвернулась от зеркала и взглянула на сводню, — такое отношение к обычной виерке? Он же всегда подчеркивал разницу между нами, критиковал за мое происхождение.

— А это, моя славная, новый уровень отношений. Если мужчина начинает демонстрировать к тебе уважение, значит всё стало намного серьезнее.

— Не верю я такой резкой перемене, — вымолвила целительница, поднимаясь с банкетки. Надиш восторженно вздохнула, прикрыв рот ладонью. Красавица! Настоящая красавица, даже в простом, но элегантном зеленом платье. Оно чудесно гармонировало с ее волосами и тем ожерельем, что Бэла сейчас надела на шею. Матушка не спрашивала, откуда у целительницы такая красота. Сама догадалась, что хозяин подарил. Сердце сводни наполнялось радостью от сознания, что эти двое сделали шаг навстречу друг другу. Бэла даже от подарков перестала отказываться. Хотя удивительно, что приняв баснословно дорогое украшение, платье она предпочла выбрать самого простого фасона. Надиш сама видела, как к девушке приходила посланная Зором портниха.

— Она должна сшить наряд на бал, — смущаясь, пояснила целительница, — а Зор просил, чтобы я согласилась принять от него пару повседневных нарядов.

— И ты не отказала? — Надиш с удивленной улыбкой вглядывалась в глаза краснеющей целительницы.

— Он застал меня врасплох. Подошел в саду, когда я там читала, и... приветствовал так странно — поцеловал мне руку, — при этих словах девушка коснулась кончиками пальцев тыльной стороны ладони, — а потом сказал, что был бы счастлив купить мне нечто новое взамен синего платья. И это лишь ничтожная доля в его попытке искупить свое прежнее грубое отношение и благодарность за то, что каждый день делюсь с ним своей энергией.

Голос целительницы упал до шепота:

— Я совсем растерялась, Надиш, не помню даже, кивнула ему или нет. А потом он портниху прислал и уже неловко было отказывать и поднимать шум.

Бэла смущенно огладила шелковые складки переливающегося наряда и нервным движением поправила локон у щеки.

— Милая, ты чудесно выглядишь. И правильно, что не стала устраивать скандал в ответ на любезность хозяина и его галантное обращение.

— Я не знаю, как себя теперь вести, Надиш. Раньше проще было отвечать на его презрение грубостью, а теперь он... он мне улыбается, разговаривает так... спрашивает о самочувствии, о том, как день прошел... что мне делать?

Целительница широко распахнула глаза, пытаясь найти в лице сводни ответ, а матушка с трудом сдержала улыбку. Милая, наивная девочка, да что ж ты теперь сможешь сделать-то? Если такой как Зор решил расположить к себе, он этого точно добьется.

— Расслабься, дорогая, и наслаждайся ужином.

— Добрый вечер, — Зор поднялся со своего места и подошел к замершей в дверях залы девушке, склонился к ее ладони и легонько коснулся ее губами. Бэла вздрогнула, хотя аристократ не впервые приветствовал ее подобным образом. Она накрыла ладонью место поцелуя, уговаривая собственное сердце стучать чуточку тише.

Целительница еще никогда не пребывала в подобной растерянности. Что с ним случилось? Разве кроме нее никто не видит странности в столь резкой перемене? Вон даже Надиш реагирует совершенно спокойно и говорит, что рано или поздно Зор должен был переменить свое отношение, учитывая, сколь долгое время пленница и маг провели, живя в одном доме и общаясь практически ежедневно. Но самым странным Бэле казалось то, что она реагирует на прикосновения мага даже сейчас, с ожерельем на шее.

— Присаживайся, — аристократ отодвинул для нее стул, пока Надиш устраивалась напротив. Бэла села и схватила салфетку, чтобы постелить на колени, но вместо этого скомкала ее в руках. Зор же совершенно невозмутимо занял место во главе стола и махнул рукой замершему у дверей слуге.

— Несите.

Прислужник поклонился и выскользнул из столовой, а вскоре внутрь стали заносить кушанья. Несмотря на то что ужинающих было всего трое, перемен блюд оказалось несколько. И от каждого Бэла попробовала кусочек несмотря на волнение, сжимавшее горло. В самом начале возникли некоторые затруднения со столовыми приборами — их было слишком много.

Бросив беспомощный взгляд на Надиш, Бэла увидела, как сводня пожала плечами, и тогда решилась посмотреть на Зора. Он в этот момент внимательно изучал целительницу, словно догадывался, о чем она думает.

— К каждому новому блюду подаются столовые приборы нужного размера, — негромко пояснил он, — начинать стоит с тех, что лежат дальше всего от тарелки.

При этом Анделино поднял странную вилочку с четырьмя зубчиками и фигурный изогнутый ножик и лично продемонстрировал, как с ними управляться. Девушка выдохнула и попыталась повторить, после чего почувствовала себя более уверенно.

Удивительно, что вечер протекал в непринужденной обстановке и во многом благодаря усилиям Зора и Надиш, сама же Бэла больше молчала, слушая своих собеседников и всё еще не смея поверить собственным глазам — она видела перед собой совершенно другого человека. И не то чтобы его манера держать себя разительно изменилась и исчезло отличавшее аристократа высокомерие, ничего подобного, но он стал иначе обращаться к ней, по-другому строить фразы и проявлять настоящее внимание, не позволяя больше никаких уничижительных замечаний в адрес девушки.

Когда подали десерт, Надиш поднялась из-за стола.

— Простите, хозяин, к сожалению, я не ем сладостей, поэтому позвольте мне уйти в свою комнату и немного отдохнуть?

Зор кивнул, отпуская компаньонку, а расслабившаяся было девушка, с тревогой проводила Надиш глазами. Едва за ней закрылась дверь, аристократ вновь сосредоточил всё внимание на целительнице.

— Попробуй эти фрукты и не стоит напрягаться, мы ведь не в первый раз остаемся наедине.

— Я не напрягаюсь, — девушка поспешно опустила глаза в тарелку, вонзая вилку в нежную мякоть.

— После ужина проведу для тебя урок танцев.

— Ты сам? — девушка вновь была поражена.

— Зачем нужен кто-то другой, если я могу научить?

— Не нужен, наверное, — протянула Бэла, поскольку не могла найти аргументов против. Чувствовала она себя в этот момент просто превосходно. Даже тяжести после вкусного ужина в желудке не ощущалось. То ли дело было в магии, то ли в кухарке Зора, чьим даром несомненно являлась готовка, но танцам абсолютно ничего не препятствовало.

Зор поднялся и подошел к девушке, отодвигая для нее стул и подавая руку.

— Идем, для занятий готова малая танцевальная зала.

Маг провел девушку в полукруглую залу с колоннами и большими зеркалами. На возвышении у стены расположились музыканты, а магические кристаллы на стенах сияли приглушенным золотистым светом. Бэла даже замерла на миг, она не ожидала, что урок будет проходить в подобной торжественной обстановке.

Зор, отворивший для нее дверь, зашел следом, и его опустившаяся на плечо целительницы ладонь, ненавязчиво направила девушку вперед, прямо в центр выложенного мозаикой круга на полу. Бэла растерянно озиралась вокруг, когда аристократ мягко взял ее за подбородок и повернул лицо девушки к себе.

— Начнем? — спросил он, выпуская целительницу, и отступив на шаг, поклонился.

Бэла нерешительно кивнула, а Анделино подал знак, и музыканты заиграли. Музыка лилась негромко и плавно, звуча приятным фоном к объяснениям аристократа.

— Существуют традиционные танцы, — начал Зор, — их исполняют на официальных приемах и на балах высшей знати. А есть такие, которые входят в неофициальный перечень, они для закрытых приемов или тех, что посвящены древним традиционным праздникам, подобным Лунной ночи. Проще будет показать их тебе, чем объяснять разницу на словах.

Новый взмах руки, и музыка зазвучала громче, а аристократ обошел девушку по кругу и остановился за ее спиной.

Вступительный аккорд, и ладони мага снова опустились на ее плечи, а потом прошлись вниз по рукам, до самых кистей. Бэла ощутила, как мурашки пробежали по коже, а Зор вдруг обнял за талию и развернул лицом к себе. За этим коротким объятием последовал уверенный шаг навстречу, и девушке пришлось отступить, повинуясь движениям его рук, направлявших ее в этом танце. Запрокинув голову, Бэла смотрела в непроницаемое лицо мага, силясь разгадать его мотивы. Чего он хочет теперь, почему так резко изменилось его поведение?

Сильные руки вели по кругу, разворачивали, давали ускользнуть на миг, а потом снова притягивали к широкой груди. Этот танец был схож с виерским левольтом и действительно очень сильно отличался от официальных пируэтов, подсмотренных целительницей на балу, только темп оказался более медленным.

Зор в очередной раз притянул девушку к себе, его правая рука, поддерживавшая ее за талию, напряглась сильнее, и Бэле пришлось приподняться на носочки. В следующий миг Зор приподнял ее так, что девушке пришлось крепче обхватить мага за шею и опереться о его плечо. Совершив полуоборот вправо, аристократ аккуратно поставил Бэлу на ноги и вновь отступил к ней за спину. В этот раз его руки коснулись рыжих локонов на шее, отвели их в сторону, и под завершающие аккорды музыки Зор склонился ниже, и его губы замерли в сантиметре от подрагивающей голубой жилки, просвечивающей сквозь тонкую кожу. Бэла ощутила его дыхание и сама замерла, а музыка смолкла совершенно внезапно для целительницы.

Маг отстранился, а когда девушка обернулась, поклонился и произнес:

— Это первый из пяти основных танцев.

Бэла опустила голову, оглаживая струящийся шелк.

— В этом танце много знакомых фигур, похож на левольт, но есть и отличия, особенно в завершающем, ммм, штрихе, — смущенно ответила она.

— Ты заметила верно, сейчас мы исполняли вольсту, она произошла от виерского народного танца. Это танец желания, которое танцовщики демонстрируют не только с помощью классических фигур, но и используя импровизационные движения.

— Вот как... — девушка замолчала, всё еще во власти собственных ощущений после прикосновений мага.

— Теперь я хотел бы показать тебе делонгу.

Музыка зазвучала быстрее, и как только раздались первые аккорды, Зор протянул Бэле руку. В этом танце не было вызывающих мурашки прикосновений, он оказался живым и веселым. На каждый такт музыки следовал один шаг: партнеры обходили друг друга по кругу, словно изучали, отступали, поворачивались спиной, чтобы сделать несколько хлопков и прыжков, а затем снова брались за руки, подходили совсем близко, чтобы обменяться долгими взглядами... и целительнице вдруг тоже ужасно захотелось сымпровизировать.

Когда ее левое плечо прижалось к правому плечу магу, девушка протянула руку и коснулась щеки аристократа, легко, игриво, и уже хотела отстраниться и начать обход по кругу, как Зор накрыл ее ладонь своей. Он задержал дрогнувшие пальчики на секунду дольше, а потом отпустил. Жаркая волна обожгла щеки Бэлы, и она опустила глаза, а на губах сама собой расцвела улыбка. Быстрые движения под звуки веселой музыки прогоняли прочь все плохие и грустные мысли, хотелось смеяться и танцевать всю ночь, и чтобы чудесные звуки не смолкали. Когда танец подошел к концу, девушка немного устала, но ее глаза горели ярче камней магического ожерелья.

— А какой следующий танец? — спросила она у Зора.

— Он называется эльтарелла , его исполняют как на официальных, так и на менее церемониальных приемах, — ответил серьезный маг. Выглядело так, словно музыка не оказывала на него того воздействия, что на целительницу, однако огонек в глубине серых глаз светился всё ярче, смягчая стальную глубину и придавая им совершенно новое выражение, — это танец-ухаживание, он начинается медленно, а к середине темп нарастает.

— Я ухаживаю, — Зор поклонился, — а ты не спешишь принимать эти ухаживания.

Началось медленное вступление и маг стал выполнять первые движения, а Бэла наблюдала за ним с легкой улыбкой на губах. Про эльтареллу она слышала раньше и знала основные особенности танца. Когда пришел черед девушки, целительница, повинуясь знакам Зора и его негромким пояснениям, стала исполнять свою партию.

Эльтарелла действительно оказался одним из самых красивых и зажигательных танцев. Бэла уже не чувствовала ни капли стеснения, танцуя вместе с аристократом. Ей было невероятно легко и весело проходить с ним по мозаичному кругу, повинуясь чудесному музыкальному сопровождению небольшого оркестра, приглашенного специально для нее. И это было так ново и необычно, так удивительно и сказочно, что тело само подчинялось негромким указаниям ее учителя буквально с полуслова, будто девушка давно уже познакомилась с подобным исполнением и сложными фигурами.

В самом конце маг подхватил целительницу за талию и, подняв вверх, сделал оборот вокруг своей оси, а на заключительных аккордах стал медленно опускать. Хрупкая, легкая, она скользнула вдоль его тела, очень близко, и Зор на секунду остановил скольжение, держа Бэлу на весу, и у обоих перехватило дыхание, когда их глаза встретились, а лица вдруг оказались на слишком близком расстоянии. Тонкие пальчики на плечах Зора сжались, комкая батистовую рубашку, и на долю мгновения показалось, что маг не совладает с собой и притянет девушку ближе, коснется манящих полуоткрытых губ поцелуем, но Зор выдохнул, оцепенение спало, а туфельки Бэлы коснулись мраморного пола.

— Продолжим? — маг снова поклонился, прижав руку к сердцу, а Бэла вдруг неожиданно для самой себя присела в реверансе. Девушка видела, как дамы кланялись кавалерам на том самом приеме, и сейчас в точности повторила изысканный поклон. Когда подняла глаза, получила удовольствие лицезреть удивление в серых глазах. Вот так! Не один Зор может вести себя безупречно вежливо. Совладав с собой, ректор меж тем вновь протянул руку, а музыканты заиграли следующую мелодию.

ГЛАВА 12. Бал

Зор одарил сидящего напротив щупленького человечка высокомерным взглядом и набалдашником трости указал на выложенные на столе предметы.

— У меня достаточно опыта, чтобы отличить по-настоящему сильные ритуальные вещи от подделок. Это... — маг поддел кончиком пальца некий сверток на веревочке, — всего лишь дешевая безделушка, которую вы пытаетесь выдать за настоящую. Полагали, что если смешаете пустышки с реальными предметами, сильный магический фон перебьет слабые излучения? Боюсь, вы решили пошутить не с тем магом.

Щупленький человечек напротив побледнел, а на его лбу выступила испарина. Он сразу припомнил все слухи о том, как сурово этот невозмутимый беловолосый маг мог покарать любого, кто не оправдал его надежд. Да, Зор слыл требовательным заказчиком и жестоко расправлялся с теми, кто вздумал его обмануть. Именно сознание этого вызвало сильную дрожь в коленках незадачливого исполнителя, возомнившего себя на редкость ловким и умным дельцом.

— Господин Анделино, произошла ошибка. Понимаете, тот, кого я просил раздобыть всё необходимое, клялся, что это реальные предметы. Поверьте...

— Не верю, — перебил ректор, а набалдашник трости вдруг засветился. Визитер гулко сглотнул и предпочел бы сию же секунду удрать из кабинета, но словно примерз к стулу. — Вы всерьез полагали, что подменив запрещенные ритуальные предметы, угодите всем разом: и мне, и властям?

— П-простите, д-дело в том, ч-что как вы в-выразились, предметы запрещены...

— Вы взяли заказ, будьте добры исполнить! Если повторно явитесь, а вы явитесь, не сомневайтесь, в этот кабинет с новыми подделками, то очень сильно пожалеете. Сейчас я даю вам второй шанс. Время не терпит, мне нужно спешить, только по этой причине отпускаю вас на поиски того, что я указал.

Щуплый посетитель наконец-то смог вскочить на ноги и, поклонившись, попятился к двери.

— Не забудьте, — голос Анделино прозвучал для трясущегося визитера окончательным приговором, — принесете всё к концу следующей недели. И не пытайтесь скрыться или надуть меня иным способом, вас всё равно отыщут.

Прижав руку к дико колотящемуся сердцу, самый ловкий проныра из трущоб, чей дар проворачивать любую сделку с выгодой для себя его внезапно подвел, вновь отвесил поклон и выскочил из кабинета.

Зор понаблюдал, как за перепуганным человеком захлопнулась дверь, а после поднялся и вынул из стенного тайника криспп. Кусок мутного минерала засиял слабым светом. Анделино провел по граням ладонью, прошептал слова заклинания, а после удовлетворенно хмыкнул: перенастройка кристалла заняла всего несколько минут. Плохо придется тем, кто вздумает перенестись с его помощью, даже если сможет обойти новую защиту.

Ректор не столько чувствовал, сколько знал — за кристаллом охотятся, а он не был намерен расставаться с этой вещью, особенно сейчас. Она одна во всём мире могла преломить пространство и пройти сквозь любую охранку, даже такую мощную, как защита на крови. Многие, узнав, что Зор надумал усилить многовековую защиту академии с помощью кровной магии, не усомнились бы — ректор аристократов свихнулся. Но говорить кому бы то ни было Зор не собирался. Пока он начал с малого — немного изменил защитные поля, чтобы в академию могли войти лишь те, кто здесь учился последние годы и преподаватели. Даже для родителей учеников требовалось разрешение самого ректора, ну а виеры или же полукровки могли только мечтать попасть внутрь.

Обходя кабинет, Анделино решал, какой новый тайник выбрать для кристалла, когда его взгляд привлек массивный стол в стиле короля Франциска. В голове внезапно созрела изумительная идея — прятать лучше всего на виду. Чтобы найти нечто, находящееся под самым носом, нужно либо большое везение, либо случай, а вот догадаться не сможет даже самый ловкий вор на свете.

С улыбкой ректор поднял столешницу и сжал набалдашник трости. Тот пошел радужными переливами, и вензеля «КФ» послушно отлепились от деревянной поверхности, поднялись в воздух и зависли на уровне глаз ректора. Зор выпустил из рук криспп и сосредоточенно наблюдал, как монограмма и цепочка начинают медленно сплетаться друг с другом, становясь единым целым. Когда белый кристалл очутился в самом центре, Анделино повел рукой с тростью, набалдашник вспыхнул сильнее, а затем от внутренней стороны столешницы отделилась тонкая круглая пластина и соединилась с монограммой, скрыв за собой минерал. По мановению руки вся эта конструкция подлетела к боковой стенке стола и на глазах ректора вплавилась в дерево, став с ним единым целым. Теперь никто не смог бы сказать, что обычная с виду монограмма скрывает за собой самый редкий и удивительный кристалл в мире.

Зор вернулся домой в самом замечательном расположении духа. Впрочем, в последнее время он почти всегда чувствовал себя превосходно. Слуги перешептывались за спиной мага, гадая, в чем кроется причина превращения привычно мрачного аристократа в по-прежнему сдержанного, но довольно снисходительного хозяина. Прежде любой промах, любая оплошность со стороны прислужников замечались им и влекли за собой не самые приятные для прислуги последствия. Теперь же, когда провинившиеся подходили к хозяину с чистосердечными признаниями, он чаще всего отмахивался и отсылал их к экономке.

— Говорю я вам, — твердил один из лакеев, — в рыжеволосой всё дело. Ну верно ведь, Дора? — обратился он к кухарке.

Давно уже для всех стало привычным собираться вечерами на кухне, выпить чайку и поделиться сплетнями. Теперь для этого даже появилось свободное время.

— Верно, верно, — с загадочной улыбкой отвечала кухарка, а дворецкий с парой служанок даже придвинулись ближе, чуть не опрокинув чайник с горячим напитком. — На днях Надиш рассказала, что хозяин теперь не просто раньше домой возвращается, он в первую очередь спрашивает, где девушка. Они вдвоем то в библиотеке пропадают, то по саду прогуливаются. И ведь находят темы для разговоров и не устают постоянно что-то обсуждать.

— Угу, не устают, — захихикал тощий прислужник с хитрым лисьим лицом, — они даже ночами беседы свои продолжают. И темы все наверняка научные.

— А ты девочку не порочь, — заступилась одна из служанок, — они ночами не видятся, я в ее и его комнатах лично прибираюсь, так что намеки грязные держи при себе.

— Как же не видятся, вместе пропадают в подвале, куда другим ходу нет, чем они там, по-твоему, занимаются?

— Уж не тем, чем удобнее в спальне да на мягкой кровати заниматься. Лучше бы малышке спасибо сказал за то, что хозяина нашего от тягостных дум отвлекла. Совершенно другим человеком стал.

— Вон он, вон! — воскликнула самая младшая из прислужниц, стоявшая возле окна. — По саду идет. Наверное, последние приготовления заканчивает. Правда, один шагает.

— Удивительно даже, — не преминул вставить слуга, которого остальные так и прозвали «Лис», — в последнее время всё больше с ней вдвоем. То ужинают вместе, то танцуют или прогуливаются, то в библиотеке своей пропадают. А девчонка неглупая, нашла чем хозяина зацепить. Девицы манерные, из аристократок, и так и этак к нему, а эта сразу уразумела, чем пронять можно и что хозяину нравится. Гусыни великосветские думают, что ежели из одной с ним породы, так можно сразу сливки снимать и родовитость на руку сыграет, а копать-то глубже следует, с интересов начинать. Что еще мужику, у которого всё есть, угодно будет?

— И почему, как послушаешь тебя, так тошно становится? — фыркнула кухарка. — Хоть и верно с одной стороны говоришь, а всё извращаешь. Не притворяется она. Кабы хотела охмурить, раньше бы действовать начала, давно уж тут живет, а ей в самом деле с ним интересно. Два сапога пара, помяни мое слово.

После заявления кухарки, остальные слуги с интересом уставились в окно, провожая глазами удаляющегося по тропинке хозяина.

Севшее за горизонт солнце посылало последние розовые блики по темнеющему небосводу. Зор шел по саду, направляясь к самому центру, туда, где во время праздника должна была располагаться круглая площадка размером с приличную бальную залу. Площадка уже была готова, как и большая часть остальных атрибутов праздника, а вот кое-что еще предстояло доделать. Зор свернул с широкой дорожки на более узкую тропинку, углубился в самые заросли и остановился перед огромным обломком скалы.

Такие куски были распределены по всему саду в строго определенных местах. Анделино остановился, скрестил ладони на набалдашнике и замер. Он терпеливо дожидался, когда юная целительница найдет его в этой части сада. Именно здесь он пообещал ей вчера показать один из самых увлекательных магических трюков.

Бэле было безумно интересно наблюдать, как Зор подготавливал свои владения к празднику Лунной ночи, и Анделино не препятствовал девушке, наоборот, показывал то, что могло ее развлечь. Особенное удовольствие доставляло следить за тем, как глаза целительницы каждый раз загораются, когда она видит применение магии созидания. Вот и сейчас несмотря на то что работа предстояла сложная и кропотливая, а Зор не любил наблюдателей, для Бэлы он сделал исключение.

На дорожке послышался звук легких шагов, и маг обернулся, выглядывая среди деревьев тонкую фигурку. Целительница торопливо выбежала на расчищенный от кустарников участок, где стоял Зор, и резко затормозила.

— Я боялась опоздать, — со смущенной улыбкой вымолвила девушка, — увлеклась новыми расчетами, а потом увидела, сколько уже времени...

Маг ответил на ее улыбку, но ничего не сказал, а повернулся к камню. Закатав рукава белой рубашки, Зор прикрыл глаза и поднял свой эсканилор. В этот раз не только набалдашник, но и вся трость засветилась, а девушка восторженно выдохнула и сжала ладони, наблюдая, как огромный скальный обломок начинает медленно оплавляться прямо на глазах.

Кусок камня напоминал теперь воск горящей свечи, густые капли темно-серого цвета медленно стекали вниз, сглаживаю острые края, а наверху, в самом центре валуна, образовывалось небольшое отверстие. Постепенно оно увеличивалось в размере, и если на поверхности скалы оставалось небольшим, то внутри всё росло и росло. В это же время к скале потянулись стелющиеся по земле вьюны, а ветви деревьев сплетались между собой, укрывая камень. Спустя некоторое время перед глазами девушки предстала настоящая пещера, которую невозможно было отличить от созданной самой природой. Вход в нее закрывали свесившиеся сверху плетуны, а плющ красиво вился по едва различимому за зеленью валуну.

Плечи Зора поникли, он опустил руки и оперся на трость, всё еще не открывая глаз.

— Как ты? — девушка подбежала ближе, привстала на цыпочки и положила пальчики на высокий лоб мага.

— Подожди, — Зор сжал ладонь Бэлы в своей, — не трать энергию сейчас.

Он медленно опустил руку, не спеша выпускать тонкую ладошку, а девушка замерла, не отводя взгляда от его глаз.

— Мне нужно сделать еще несколько пещер, — добавил маг и отпустил целительницу.

— Для чего они? — уточнила Бэла, отворачивая лицо, чтобы скрыть набежавший на щеки румянец.

— Это убежища духов. Та же дань традиции, но энергетически невероятно затратная, — усмехнулся Зор.

— С виду обычная пещера. А для чего отверстие вверху?

— Через него внутрь будет падать лунный свет. В процессе формирования убежища я задействую энергетические потоки, соединяя их таким образом, чтобы формировались особые плетения. Для взгляда умеющего видеть, они выглядят как знаки призыва. В праздничную ночь дух, кому предназначено укрытие, сможет сойти в него вместе с лунным светом и останется, чтобы напитаться энергией.

— Той, что ты вплел в эти знаки?

— Не только. Еще энергией тех, кто захочет поделиться ею с духом в обмен на какое-нибудь желание.

— И оно исполнится? — удивленно спросила целительница, придвигаясь ближе к укрытому плетунами входу и заглядывая внутрь просторного укрытия.

— Не знаю, — улыбнулся маг, — никогда не пробовал. Призыв, как и эти пещеры, лишь дань традиции. Я не склонен верить в духов и прочие народные суеверия. Как, впрочем, и король.

— А зачем тогда он велел всё это организовать? Король ведь и верования запретил, и храмы духам давно снесены.

— Традиция, — пожал плечами Зор. — Как ни странно, но праздник Лунной ночи не только сохранился, но остался практически неизменным, его отмечали всегда, даже аристократы.

— После него начинается новый отсчет дней в году, поэтому он сохранился.

— Возможно, — ответил Анделино. Он слегка тряхнул головой, словно проясняя мысли, и развернулся в сторону тропинки. — Идем дальше.

— Погоди, а в честь каких духов ты возводишь пещеры?

— В честь самых почитаемых, таких как дух соблазна, дух силы, дух мироздания...

Продолжая объяснять, Зор ступил на тропинку и, полуобернувшись, протянул девушке ладонь, — хочешь еще понаблюдать?

— Да, — Бэла с готовностью положила пальчики на руку мага и пошла вместе с ним в другую часть сада.

— Что ты дрожишь, моя милая, ты ведь сама желала попасть на этот праздник, — матушка Надиш суетилась вокруг замершей перед зеркалом целительницы, расправляла пышные кружева платья, поправляла рыжие локоны и сдувала несуществующие пылинки.

— Я очень волнуюсь. Даже не думала, что буду так переживать.

— Не волнуйся, дорогая, ты ведь наденешь маску.

Сводня окинула целительницу последним оценивающим взглядом и в который раз залюбовалась девушкой.

Корсет из гладкого белого шелка с атласной отделкой облегал высокую грудь и подчеркивал узкую талию, шнуровка на спине состояла из одной длинной атласной ленты, пропущенной через крошечные петельки и завязанной на поясе в роскошный бант.

Спереди юбка состояла из нескольких ярусов воздушной органзы. Самый нижний слой ткани был выполнен из розового материала, а перекрывающие его верхние более короткие слои оказались белоснежного оттенка. Сзади юбка имела небольшой шлейф, расшитый розовыми шелковыми цветами и украшенный искрящимися капельками розовых камней.

Волосы целительницы, уложенные в высокую прическу с пышными локонами, открывали глазам точеную шейку, вокруг которой обвилось изумрудное ожерелье.

— Хорошая моя, отчего ты не сменила ожерелье? У хозяина наверняка нашлось бы более подходящее, например, бриллиантовое.

— Нет, нет, мне другого не нужно, только это, — волнуясь, ответила Бэла.

Стук в дверь отвлек Надиш, которая только собралась перейти к уговорам, и сводня низко поклонилась, когда в комнату вошел хозяин. Зор замер на несколько секунд в дверях, разглядывая Бэлу так, словно только что увидел и готов смотреть и смотреть на нее целую вечность. Целительница отчего-то вцепилась пальчиками в ожерелье и опустила глаза. Опытная сводня набрала в грудь побольше воздуха, пытаясь перевести дух, так как температура в комнате точно подскочила на несколько градусов.

Маг в несколько широких шагов преодолел расстояние до девушки, остановившись так близко, что Надиш искренне пожалела о невозможности мгновенно испариться из спальни и не мешать чему-то очень и очень личному.

— Последний штрих к твоему образу, Бэла, — глухо проговорил маг.

Он сжал в одной ладони трость, а второй провел перед личиком целительницы, и воздух замерцал яркими искорками, осевшими на нежной коже подобно капелькам росы. Они превратились в непрозрачный белый туман, из которого соткалась белоснежная сверкающая полумаска.

— Теперь никто не увидит твоего лица, — негромко сказал маг и опустил ладонь ниже, проводя ею над переливающимися зелеными камнями.

Хрупкие бабочки словно взмахнули крыльями и сложили их, превращаясь в нежные белые цветы лилии, а насыщенная зелень живых горящих магией камней постепенно бледнела, обращаясь холодным светом крупных бриллиантов.

Надиш пораженно ахнула, а Зор пояснил:

— Всего лишь магия иллюзий.

— Чтобы никто не узнал колье? — тихо спросила Бэла.

Маг кивнул и отступил от девушки, повторяя тот же самый трюк и проводя ладонью уже перед своим лицом. Несколько минут спустя на нем появилась черная бархатная полумаска под цвет костюму аристократа. В нем ярким пятном выделялась на груди белоснежная рубашка.

Анделино подставил Бэле свой локоть и, дождавшись, пока девушка положит на него руку, повел целительницу прочь из комнаты и вниз по ступенькам к двери, ведущей в сад.

Шум праздника на миг оглушил Бэлу, стоило им шагнуть на огромную круглую площадку, над которой причудливо сплетались ветви деревьев, образуя своеобразный шатер. Сквозь широкие отверстия в нем на устланную травяным ковром землю падал лунный свет.

Девушке показалось, что лунные лучи выглядят нереально яркими, словно свет магических кристаллов. При этом в остальных местах царил мягкий полумрак, из которого словно по волшебству возникали и в котором пропадали фигуры приглашенных гостей. Не видно было музыкантов, однако чудесная музыка наполняла воздух, а многие пары кружились в самом центре широкой площадки. Часть гостей уходила к плетеным беседкам из лоз со столами, уставленными изысканными блюдами и графинами с вином.

Зор подвел девушку к краю площадки и остановился. Когда Бэла повернулась к нему, надеясь получить приглашение на танец, маг слегка поклонился и сказал:

— Я должен проследить, прибыл ли его Величество и всё ли в порядке. Желаю тебе приятного вечера, Бэла, развлекайся и можешь ничего не опасаться.

В следующую секунду аристократ отвернулся и бесшумно растворился в магическом полумраке, а девушка с трудом сдержала досадливый вздох. В тот же миг ее внимание привлекли слова, произнесённые приятным глубоким голосом:

— Очаровательная незнакомка, позволите пригласить вас на эльтареллу?

Высокий человек в серебряной полумаске и таком же костюме низко поклонился и протянул руку. Бросив еще один взгляд через плечо, девушка вложила пальчики в широкую ладонь и вступила в круг танцующих.

Танцы следовали друг за другом, быстрые и медленные, страстные и нежные. Веселье било ключом. Партнеры сменяли один другого и все они носили маски, за которыми невозможно было угадать лиц. Взрывы смеха раздавались повсюду, кавалеры отпускали красивые комплименты или изысканные шутки. Обращались с ней как с королевой, угощали девушку напитками из беседок и приглашали на прогулку по саду. Бэла улыбалась и каждый раз отказывалась уходить с площадки.

Порой в перерывах между танцами, когда голова кружилась чуточку слабее, девушка разыскивала глазами мага, и пару раз даже показалось, что видела его среди танцующих то с одной, то с другой партнершей. Стоило танцу закончиться, а девушке приблизиться к тому краю площадки, где ей привиделся Зор, как замеченный ею человек попросту исчезал из поля зрения или же оказывался совершенно другим аристократом в похожем костюме.

— Он нарочно выбрал черный, — с досадой выдохнула девушка, когда очередной кавалер отправился принести ей прохладительный напиток, — чтобы я не смогла отыскать его в толпе или чтобы сливаться с этим магическим сумраком.

Винить мага было не в чем, она сама изъявила желание потанцевать на балу, но не просила Зора составить ей компанию. Наверняка он был очень занят, заботясь о комфорте монарха, которого Бэла видела пару раз издалека и признала по особенной властной манере поведения и поклонам других гостей.

Бросив взгляд на пелену сумрачного тумана, девушка преисполнилась любопытства, что скрывается за его чертой. Когда партнер по танцу исчез в глубине беседки, Бэла сделала шаг по направлению к грани, где свет и тень преломлялись и смешивались друг с другом. Стоило вступить в сумрачную полосу, как звуки поблекли, стали звучать приглушенно, а еще через пару шагов музыка стихла совсем, и девушка оказалась в измененном до неузнаваемости саду, пронизанном серебряными лунными лучами.

Волшебство витало в воздухе, ощущалось как тонкий шлейф изысканных духов, а впереди вилась узкая тропинка, та самая, что уводила к одной из пещер.

— Убежища духов, — выдохнула девушка.

Оглянувшись на полосу тумана за спиной, Бэла заколебалась на мгновение, а потом желание попросить духа об исполнении одной-единственной просьбы пересилило ее нерешительность, и целительница пошла по дорожке в самую глубь сада, где скрывалось увитое плющом и лианами убежище.

Когда высокая скала внезапно выросла на пути, Бэла испуганно остановилась. Сперва вокруг разливался мерный серебристый свет, а потом вдруг темные тени впереди слились в силуэт огромного камня. Пытаясь успокоить участившееся сердцебиение, целительница подошла ближе, сглотнула от волнения, так как в горле вдруг стало сухо, и осторожно отвела от входа гирлянду лиан.

Внутри было темно, только на мягком травяном ковре светилось бледное пятно, а в падающем сквозь отверстие лунном луче блестели удивительные сверкающие пылинки.

«Как понять, — задалась вопросом девушка, — пришел ли дух в пещеру и готов ли принять ее энергию в обмен на то, чтобы открыть ей путь к свободе?»

Она сделала еще шаг к самому центру и снова замерла в нерешительности. Больше ничего не держало ее в поместье, свою задачу девушка выполнила еще день назад. Пользуясь благосклонностью Зора и тем, как он относился к ней в последнее время, благодаря его собственным советам и урокам, целительница смогла подобрать и составить нужный ей реагент. Именно его она капнула в небольшую колбочку с драгоценным эликсиром, чьи свойства всё больше и больше приближались к тем, которые стремился получить маг.

Действие реагента должно было растянуться на несколько месяцев, не меньше, и Бэла надеялась, что за это время Зор достигнет успеха и решит отпустить ее. А еще... еще вдруг возникла другая непредвиденная опасность. День за днем в пленнице росло и крепло желание, которое она всеми силами пыталась подавить.

Сейчас, приблизившись к полоске бледного света, девушка замерла, пытаясь четче сформулировать собственную просьбу и ощущая неестественное внутреннее сопротивление.

— Я хочу опять стать свободной, — прошептала она в звенящей тишине, убеждая в этом и саму себя, — я правда хочу, не желаю оставаться пленницей. Я покину его и начну новую жизнь, ту привычную, для которой была рождена. Мне чужды роскошь и богатство, равнодушие и холодность, я не смогу с ним остаться и не буду играть навязанную мне роль.

Голос странно дрожал и прерывался, а на глаза почему-то набежали слезы.

Быстро отерев их ладонью, девушка вздрогнула, когда услышала звук шагов с той стороны пещеры. Они замерли за тонкой перегородкой из гибких стеблей, а девушка поспешно шагнула в луч света и прикрыла глаза. Странное ощущение наполнило ее.

Дыхание вдруг перехватило и каждый вдох давался с большим трудом, мелкая дрожь прошла по телу, руки и ноги отяжелели, мысли спутались и испарина проступила на лбу. Внутри разлилось удивительное щекотное ощущение, будто короткие разряды побежали от клеточки к клеточке, из-за чего сердце резко ускорило свой стук.

Мозг опутало совершенно нереальное желание потрогать лунный луч, пропустить сквозь пальцы, позволить ему ласкать обнаженную кожу, стянуть с себя оковы одежды, которая не давала свободно дышать. По-прежнему не раскрывая глаз, Бэла завела руки за спину, потянула за концы ленты...

— Бэла! — девушка не слышала, как незримый посетитель пещеры вошел внутрь, и с трудом узнала этот голос. Во власти обуревавших ее чувств она не желала открывать глаза, не хотела выныривать из тягуче — сладкого ощущения, становившегося всё сильнее.

— Бэла! — руки Зора выдернули ее из полосы света. Целительница успела лишь частично стянуть платье, обнажившее покатые плечи, и пальцы аристократа коснулись гладкой кожи, отчего по телу прошел новый горячий разряд.

Выругавшись вполголоса, маг отступил, крепче сжал трость и полуобернулся назад, где на выходе из пещеры лианы внезапно заколыхались, а потом постепенно затвердели, подобно плотному пологу, перекрывшему вход всякому, кто пожелал бы проникнуть внутрь.

— Оденься! — коротко приказал он растерянной целительнице. — Плохая идея, Бэла, выбрать пещеру духа соблазна для исполнения твоего желания. Ему нужна не жизненная, а совершенно иная энергия.

Слова мага пробивались словно сквозь плотный слой ваты, с трудом доходили до сознания, тело всё также трясло от странного возбуждения, но ощущения потихоньку притуплялись. Это было удивительно похоже на те чувства, что вызывал в девушке сам Зор, когда ее не защищала магия ожерелья.

Дрожащими пальцами целительница попробовала поправить гладкий корсет и туже затянуть ленту, но прохладный атлас выскальзывал из рук, полуобнаживший грудь лиф казался слишком тугим, и никак не удавалось совладать с дыханием, чтобы выдохнуть побольше воздуха и подтянуть платье выше.

Зор отставил трость в сторону и снова подошел ближе. Стараясь не коснуться девичьей кожи, маг очень осторожно потянул белоснежную ткань одной рукой, а второй подхватил ленту. Его близость оказала на Бэлу странное воздействие. Девушка уже почти овладела собой, но ощущение присутствия мага, тепло, исходившее от его тела, знакомый аромат миндаля, которым, как ей казалось, пахла его кожа, вновь вскружили голову. Протяжно выдохнув, она откинула назад голову, прислонила к его плечу, а длинные пальцы, почти затянувшие ленту, вдруг дрогнули и замерли.

Аристократ попытался вновь отступить, стремясь увеличить расстояние между ними, но в тот же миг ему пришлось ловить покачнувшуюся девушку.

Хриплый едва слышный стон нарушил тишину вокруг, а руки Зора против его воли сжались на тонкой талии, привлекая Бэлу ближе. Нужно было снова отстраниться, а он притянул девушку, прислонился щекой к ее волосам, вдыхая их тонкий нежный аромат. Предательские пальцы, минуту назад затянувшие широкую ленту, принялись вдруг ослаблять тугой узел. Целительница полуобернулась, поднимая лицо, и привстала на цыпочки, чтобы прижаться щекой к щеке аристократа.

Теперь у Зора помутился разум, потому что в следующий миг он резко развернул и прижал Бэлу к каменной стене, используя ту в качестве опоры для хрупкого и дрожащего тела, а сам в это время склонился ниже, почти коснувшись приоткрывшихся влекущих губ.

Сознание отрезвила старая прочно въевшаяся в него мысль, что маг совершает ошибку. И снова ожесточённая схватка внутри, и сердце заныло, и, кажется, сама душа застонала в этот миг, но Бэла... Бэла потянулась навстречу, и их губы всё-таки встретились. Синхронный выдох, и Зор еще крепче обхватил ладонями нежное личико, чтобы притянуть ближе и насладиться в полной мере прикосновениями к чутко откликающейся на каждый его порыв девушке. Легкое касание превратилось в жадное, требовательное, обжигающее. В такое, которое никак не могло утолить жажду обоих, а только больше распаляло ее.

Зор прижал Бэлу к стене еще крепче, но туман уже выветрился из головы, оставив рассудок чистым. Маг очень хорошо сознавал в этот миг, что он делает и что хочет сделать. Тихие вздохи девушки, ее прерывистое дыхание, нежные руки, обившиеся вокруг его шеи, побуждавшие прижаться еще теснее, просто не позволяли отступить.

Она его лекарство, она нужна ему, нужна уже так долго...

Руки мужчины спустились на округлые бедра, обхватили их, решительно потянув девушку на себя. Вместо протеста она послушно прильнула, отвечая на поцелуй, глубокий и нежный, потянувшийся густой патокой. Пальцы, скользившие сквозь рыжие пряди, вдруг сжались, запрокидывая прелестную головку, размыкая губы, и жадные поцелуи спустились ниже, на шею и приоткрытую вновь сползшим корсетом грудь. Острые ноготки Бэлы впились в его кожу, а Зор в ответ перехватил ее ладони и прижал к камням над головой, открывая ее тело более откровенным ласкам.

Высокая грудь сама просилась в широкую ладонь, и гладить бархатистую кожу, не скрытую мешающей тканью, доставляло почти непередаваемое наслаждение. Губы следовали за ладонью, а вторая всё также держала тонкие запястья, словно пресекая попытки к сопротивлению, но Бэла и не думала вырываться. Желание было простым, понятным и естественным, и смысла противиться ему не было. Ни противиться, ни скрывать, ни протестовать, даже когда ласкающая грудь ладонь мага опустилась ниже, сжалась на ягодицах и подняла девушку вверх. В ответ Бэла обхватила Зора ногами вокруг талии, чувствуя только, что хочется прижаться еще крепче, чтобы даже полоска воздуха не просочилась между их телами.

Маг расправлялся с пышными кружевами, в то время как целительница не давала ему прервать поцелуй, вновь потянувшись к его губам. Им обоим хотелось касаться, чувствовать и насытиться наконец.

Преступили ли они черту, за которой невозможна остановка или всё же могли остановиться? Какая разница, если оба этого не хотели, если в этот миг то, что прежде казалось важным, потеряло свою значимость?

А Зор... Зор, чья душа была затоплена презрением к виерам, кто всю жизнь положил на укрепление своей ненависти к этим низшим, с его точки зрения, людям, словно одержимый ласкал одну из тех, кого желал погубить. И всё потому, что невероятно долго грезил о ней, представлял, как сжимает в своих объятиях, прикасается и ощущает ее дрожь. Прежде только в мечтах она лежала в его руках, прекрасная в своей беззащитности, и принимала его доверчиво, ждала проникновения и жаждала его с не меньшей силой.

Перед глазами вновь всё расплылось на миг, а через секунду маг осознал, что они вдвоём растянулись на мягком травяном ковре пещеры, что девушка стонет и выгибается под его телом, тянется навстречу, подставляя себя безумно откровенным ласкам. Прекрасная, доступная, покорная, желанная до одури женщина, она наконец стала его, вся, без остатка.

Руки оглаживали тонкие щиколотки, изящные икры, сжимались на упругих ягодицах, скользили выше, приподнимали ее тело, открывая губам доступ к самым нежным участкам. Они касались хрупких позвонков, худеньких острых лопаток и нежной кожи спины.

Две части головоломки сошлись воедино, когда он совершил первое движение. Слабый вскрик коснулся слуха и блестящие хрусталики слез повисли на длинных ресницах. Зор замер, коснулся ладонью беззащитной груди, выводя на нежной коже какие-то знаки, что-то зашептал, вглядываясь в прекрасное лицо, наклонился поцеловать закушенную губу, и девушка расслабилась, выдохнула, сама повела бедрами навстречу. Его руки накрыли мягкие полушария, обхватили крепче, приподняли и привлекли ближе, направляя так, чтобы приникнуть теснее, и девушка застонала, отвечая и утоляя его жажду.

Опьянение и блаженство, равного которому еще никогда не испытывал, дурман, в котором ясно мыслишь и всё ощущаешь. Здесь и сейчас были только ощущения и чувства: как кожа прикасалась к коже, как узкие мужские бедра проникали между округлых женских, самой природой созданных для удивительного таинства, как точно тела подходили друг другу, будто сотворенные одно для другого, и каждое движение вырывало короткий выдох, а дальше следовал глубокий вдох, чтобы снова отдать свое дыхание другому человеку, чьи губы искали твои.

И чувствовать ее отклик было еще слаще, чем просто брать и получать ее тело.

Бэлу окутало ощущение, сродни тому волшебству, которое весь вечер ощущалось в воздухе. Чувство, отдаленно напоминающее отдачу энергии, но совершенно иное по своей сути. Когда ушла первая боль, когда опутали сети удовольствия, а слуха достиг его первый шепот «Бэла», она позабыла даже про желание, ради которого и пришла в эту пещеру. Оно стало каким-то совершенно не важным. И больше не было нужды давить застывший на губах счастливый вдох, сдерживаться и отталкивать, просто принимать и отдавать. А в самом конце выдохнуть полу-стон, полу-крик за секунду до того, как это сделает он, и крепко-крепко сжать его руками и ногами, ощутить, как тяжелеет мужское тело, как он поворачивается набок, чтобы освободить ее от своей тяжести, но не выпускает из рук, а прижимает еще крепче.

Наверное, они насытили духа энергией, потому что Бэла вдруг ощутила себя совершенно без сил. Прикрыла глаза, но не спешила выпутываться из мягких объятий.

Зор оперся о локоть, приподнявшись немного, глядя на уютно устроившуюся на его изгибе рыжеволосую головку, протянул руку и провел кончиками пальцев по шелковистым и нежным губам, которые приоткрылись как по волшебству. Склониться ниже и легко коснуться их, ловя теплое дыхание, было самым правильным сейчас.

Длинные ресницы бросали причудливые тени на мраморные щеки, девушке не хотелось шевелиться, но было так приятно, что он ее целовал и ласкал.

Свободная рука мужчины провела по тонкой шейке, спустилась на спину и ниже, погладила согнутую в колене ножку, удобно расположившуюся поверх его бедра. Бэле было хорошо-хорошо, так хорошо, что даже слов описать это чувство она не находила.

Его ладонь по-прежнему скользила по коже, и снова накрыла грудь, касаясь с особой трепетной осторожностью, будто сжимала хрупкие крылья бабочки, не сильно, но и не слабо, чтобы не выпустить, но и не навредить, не помешать дальнейшему полету. Пальцы обводили ореол, а потом ласково сомкнулись, и маг с наслаждением ощутил как подрагивает и напрягается нежная плоть, а девушка снова начинает учащенно дышать.

— Бэла, — выдохнул он тихо, отстранившись на миг. Ее имя было вкусным, как шоколад, эти звуки оседали на кончике языка, оставляя после себя приятную, но не приторную тающую сладость, — Бэла, — он вновь наклонился низко-низко, потому что ее губы были еще слаще, как и ее кожа и вся она.

Удивительные лунные лучи рассеялись по всей пещере, наполняя ее серебристым мерцанием. Зор вскинул голову, на миг отрываясь от девушки, его брови слегка нахмурились.

— Что ты пожелала? — спросил он негромко, проводя ладонью по гладкой щеке и побуждая Бэлу открыть глаза.

— Свободу, — еще тише ответила девушка, ловя его взгляд, который изменился неуловимо, но не отразил истинных чувств аристократа.

Зор выдержал паузу и снова спросил:

— У тебя не осталось сил?

Целительница покачала головой. Силы были, хотя слабость чувствовалась и шевелиться не хотелось. Она слабо запротестовала, когда Зор стал подниматься и выпустил ее из своих рук, но маг не слушал. Он прошел к прислоненной к стене трости и задействовал эсканилор, мягкое свечение которого рассеяло серебристый свет. Невесомый материал лежащего неподалеку платья белоснежным облаком поднялся в воздух, истаял непрозрачным туманом, окутал обнаженную фигурку, и через минуту девушка оказалась лежащей на траве в том же роскошном наряде, в котором танцевала на балу.

Она подняла голову, наблюдая за тем, как маг одевается сам, по отношению к себе не применяя похожей магии. Ей нравилось следить за его четкими, выверенными движениями, даже за тем, как он расправляет манжеты белой рубашки и натягивает сверху сюртук.

В груди приятно грело новое чувство. От ожерелья на шее исходило тепло, а магия иллюзий спала, и вместо бриллиантов вновь оказались изумруды, а полумаска давно испарилась. Нужно было встать на ноги, но подниматься не хотелось по-прежнему. Зор, закончивший одеваться, подошел ближе и, опустившись на колено, поднял целительницу на руки. Счастливо вздохнув, девушка снова обняла его за шею и спрятала лицо на плече мага, а аристократ понес ее к выходу.

На самом пороге Зор замедлил шаг и обернулся. Глядя на белое пятно света и пляшущие в лунном луче серебристые искорки, он прошептал одними губами:

— Не отдам, — и, крепче прижав Бэлу к груди, решительно покинул убежище духа.

ГЛАВА 13. Желание

Бэла потянулась в кровати, не спеша расставаться со сладкой полудремой, мягко баюкающей целительницу в своих объятиях. Произошедшее на вчерашнем балу казалось сном, но приятная усталость в теле и совершенно непередаваемые ощущения в душе убеждали в обратном. Улыбнувшись, девушка медленно открыла глаза и с удивлением увидела узорчатый балдахин над головой.

Привстав в постели, осмотрела огромную спальню с роскошной кроватью и массивной дорогой мебелью. Ночью Зор принес целительницу к себе, но это ускользнуло от ее внимания, потому что когда маг опустил ее на постель, он в первую очередь вновь развязал атласную ленту и стянул платье. А дальше...

Бэла перевернулась на живот и спрятала зардевшееся лицо в мягкой подушке. Она помнила, что до утра они не спали, потому что когда сил не осталось совсем, сквозь неплотно закрытые шторы уже пробивались первые лучики рассвета. Девушка подняла голову, со вздохом посмотрев на вторую половину кровати, сейчас пустую, и, протянув руку, погладила уже прохладные простыни. Ухватив чужую подушку, Бэла подтянула ее к себе и прижала покрепче к груди, вдыхая знакомый аромат. Голова вдруг снова закружилась от чувства очень похожего на совершенно безграничное счастье.

Зору уже пора была возвращаться в академию, когда он увидел небольшой магазинчик с ажурной медной вывеской у края дороги. Магу не хотелось медлить, однако неожиданное желание, глупое в своей романтичности, подвигло его остановить экипаж.

Бросив взгляд на часы, ректор выбрался через поспешно распахнутую лакеем дверцу и вошел в полутемное прохладное помещение, наполненное чудесными ароматами.

Скучающая за прилавком продавщица тут же вскочила и почтительно поклонилась:

— Чем я могу помочь, господин?

— Мне нужны красивые букеты. Много. Доставить в скорейшем времени по этому адресу.

Он протянул карточку, и девушка благоговейно выдохнула и снова поклонилась.

— Конечно. Какие бы цветы вы предпочли?

Зор окинул взглядом небольшое помещение, заполненное яркими и нежными, хрупкими и крупными соцветиями, и, небрежно махнув рукой, ответил:

— Все.

Когда маг покидал магазинчик, сопровождаемый до самого выхода восхищенной цветочницей, он снова бросил взгляд на часы и ускорил шаг. Остановка была непредвиденной, и он уже задерживался.

После сегодняшней ночи ректор спешил как никогда. По-хорошему, следовало действовать согласно четко рассчитанной схеме обновления, тогда кровная охранка не стоила бы ему количества энергии, равного нескольким годам жизни, однако ни природная осторожность, ни привычка продумывать всё до мелочей, не остановили аристократа в этот день. Желание защитить кристалл любой ценой всецело владело им.

По этой причине, едва только утомленная девушка крепко уснула на его плече, ректор встал и тихо оделся, а потом велел заложить экипаж и отправился в Академию аристократии.

Город только просыпался, по улицам ещё тянулись клочья тумана, а солнце поднималось над горизонтом. Карета катила по гладкой мостовой, тихо покачиваясь. В резную шкатулку, которую ректор крепко держал в руках, были бережно упакованы ритуальные предметы.

По прибытии Анделино прошел в кабинет и запер его изнутри, предварительно убедившись, что академия абсолютно пуста.

Сняв рубашку и приготовив пару острых кинжалов с серебряной рукояткой, Зор расположил магические вещи в строго определенном порядке. Все вместе, уложенные по четкой схеме, они выстроились наподобие запутанного узора и создавали такой мощный магический фон, что у более слабого мага могла закружиться голова.

Зору предстояло самое сложное — начать вплетать новую структуру в старую защитную основу и подменить существовавшие уже несколько веков охранные плетения новыми энергетическими нитями.

Спустя несколько часов аристократ выбирался из кабинета практически ползком. Ноги едва держали его, но остаться в академии он не мог. Для запуска процесса обновления следовало покинуть здание, чтобы позже охранка могла реагировать именно на живую материю.

В экипаже его ждали восстанавливающие эликсиры, но пришлось еще ехать в одну лавку в трущобах, где продавали запрещенный энергетический порошок. Без него Зор попросту не вытянул бы в период, когда должен был начаться процесс активации.

И в момент, когда аристократ уже возвращался в академию, он вдруг ощутил возмущение охранки. Сердце екнуло в груди, мышцы свело судорогой и в сильнейшей тревоге Зор высунулся из окна и крикнул гнать, что есть сил.

Амир с Виолеттой ворвались в кабинет ректора аристократической академии, спасаясь от подступающей со всех сторон красной сети, которая норовила вот-вот уничтожить нарушителей защищенной территории.

Сенсарро с трудом сдерживал поступающее отчаяние, но не показывал виду. Отрывисто велев девушке искать кристалл, он сам принялся осматривать ректорский стол. Амиральд знал, что если они сейчас не отыщут криспп, то живыми из академии не выйдут. Крик Виолетты привлек его внимание и, увидев прошедшую сквозь стену сеть с красными прожилками на ячейках, мужчина разом перемахнул через стол и, прижав перепуганную аристократку к себе, вытянул вперед руку.

Его задачей теперь было сформировать плетение, способное задержать самую мощную охранку в мире. Если бы он был один, то мог остановить неумолимо приближающуюся сеть, но вдвоем... двоих ему не вытянуть. Капельки пота катились по вискам, грудную клетку сдавило, но он не прекращал попыток. И даже когда перед глазами потемнело, он не опустил рук, потому что девушка, с ужасом вцепившаяся в его рубашку, также обреченно и молча ждала своей гибели.

Треск материи и неожиданный крик: «Амир. Здесь не должно быть этих инициалов!» — на миг отвлекли внимание от зловещих красных ячеек.

Резко пригнувшись, Сенсарро быстро ощупал вензеля "КФ", ощутив под ними тонкую деревянную пластину, и выломал ее одним ударом. Маг извлек наружу кристалл и быстро повесил цепочку на шею. Новый болезненный вскрик со стороны Виолетты, заставил вскинуть глаза и резко дернуть девушку на себя. Блеск кристалла осветил окружающее пространство, перебивая зловещий красный отблеск, лишь странная тревога на миг пронзила сердце, и двое людей исчезли с крошечного пятачка за секунду до того, как охранка сомкнулась вокруг.

Зор пораженно замер в дверях кабинета, не веря собственным глазам. Внутри всё было перевернуто вверх дном, а за минуту до того, как он ворвался внутрь, в комнате сработал анемолит. Магический взрыв стер следы тех, кто осмелился проникнуть в святыню аристократа.

Но не это заставило ректора на миг утратить присутствие духа — монограмма была отломана и валялась на полу. Кристалл исчез. Любой другой на его месте попытался бы отыскать хоть какую-то зацепку, способную вывести на преступников, но иное оказалось важнее для Зора сейчас. Не желая терять ни одной драгоценной секунды, Анделино бросился прочь из комнаты.

Карета ректора академии Аристократии пролетала по заполненным людьми улицам, и кто-то едва успевал отскочить в сторону, уворачиваясь от копыт словно взбесившихся лошадей.

Привратник не успел распахнуть ворота, Зор открыл их сам с помощью магии, и экипаж помчался не к главному подъезду, а к дальней башне.

Матушка Надиш вместе со служанками, улыбаясь, поднимались в комнату целительницы, прижимая к груди огромные букеты, когда их снесло воздушной волной к стене, а мимо промчался сам хозяин.

Бэла тихонько напевала под нос, завязывая лентой густую косу. Она вернулась в собственную спальню, как только нашла в себе силы выбраться из огромной постели. Краснея и смущаясь, девушка предпочла добежать до башни по тем тропинкам, где меньше всего существовала вероятность встретить кого-либо из прислуги. И уже в собственной комнате вызвала служанку и попросила принести ей что-нибудь поесть.

Теперь целительница кружилась перед зеркалом, пристально всматриваясь в свое отражение и силясь понять, изменилось ли в ней что-то после случившегося этой ночью. Ничего особенного она не заметила, разве только глаза блестели очень ярко. Бэла провела кончиками пальцев по лежащему на столике изумрудному ожерелью, зажмурившись на секунду. Сердце громко стучало в груди, и воспоминания вновь закружились в голове. Вся во власти чудных видений, она не услышала, как тихонько отворилась дверь.

Раскрыв глаза, Бэла вновь взглянула на отражение в зеркале и с испуганным вскриком обернулась, прижавшись к трюмо. Раскрыла рот для нового крика, но не успела позвать на помощь, потому что стоявший посреди комнаты светловолосый маг поднял ладони, и девушка без чувств упала на пол.

Эди молча приблизился к неподвижной сестре, встал рядом на колени и потянулся к нагрудному карману. Достав эликсир, он залпом опрокинул бутылек себе в рот. Быстро проглотив чуточку горький напиток, он поднял и крепко прижал девушку к груди.

Зору показалось, что он услышал крик. Набалдашник трости тут же вспыхнул ярким светом, а сам маг едва не запнулся о тело одного из охранников, которые с недавнего времени дежурили у дверей Бэлы. Перескочив через бессознательного прислужника, Зор ворвался в комнату.

Когда следом прибежали запыхавшаяся Надиш и служанки, аристократ молча стоял посреди спальни, опустив голову, а свет эсканилора постепенно угасал. Вокруг мага дотлевали шелковые занавески и покрывало на кровати, гладкая обивка кресел и легкий шарфик, забытый девушкой на спинке. Стоило перепуганным визитершам переступить порог комнаты, как чашечки цветов вспыхнули магическим пламенем и точно так же медленно истлели на глазах.

Бэлу тянули куда-то из темного забытья, и она очнулась, ощущая бережное прикосновение к своей щеке. Медленно раскрыв глаза, с ужасом выдохнула, обнаружив рядом с собой виденного однажды светловолосого мужчину. Хотелось откатиться в сторону, подальше от него, и закричать, позвать на помощь Зора, но взгляд пугающего человека словно гипнотизировал ее. В нем было столько боли и тревоги, а плотно сжатые губы только сильнее подчеркивали это странное выражение скорби на его лице.

— Бэла, — позвал он. — Бэла, ты помнишь меня?

Его слова вызвали еще большую растерянность. Откуда она может его помнить? Или имеется в виду та встреча в ее комнате, когда он пытался увести ее из поместья?

Непроизвольно девушка попыталась отодвинуться подальше, села на ковре, на который ее положили, и подтянула ноги к груди, в защитном жесте обхватывая подрагивающие колени.

Только сейчас она заметила остальных присутствующих. В комнате, напоминающей чей-то кабинет, оказались еще две девушки и один мужчина, который лежал на диване и, кажется, спал. Наметанный глаз целительницы вдруг отметил несоответствия в его с виду мирном облике: слишком бледная кожа, лицо точно восковое, вытянувшаяся в струнку фигура — люди обычно так не спят. Однако все эти мысли проскользнули на какой-то грани сознания, в данный момент Бэла была слишком напугана, а еще поражена до глубины души. Она оказалась не в поместье Зора, а за его пределами, при этом никакой боли не ощущала и ум оставался ясным и не спешил заволакиваться болезненным туманом, как в прошлый раз.

— Зелье забвения, — шепнула вдруг одна из присутствующих, и ее слова заставили Бэлу нахмуриться и снова бросить взгляд на сидящего рядом мужчину. Он так смотрел... казалось, он очень сильно ждал чего-то.

— Эди! — раздался голос кудрявой девушки, чей повелительный тон речи и манера держаться безошибочно выдали в ней аристократку, вот только смысл слов по-прежнему ускользал от целительницы. — Если она под действием эликсира покорности, прикажи ей излечить Амира. Мы больше не можем тянуть.

Усилив охватившее Бэлу чувство паники, светловолосый мужчина вдруг поднялся на ноги, буквально подавляя девушку своим грозным видом, и произнес:

— Ты сейчас же излечишь этого человека, пострадавшего от кровной защиты. Ты поняла меня?

Целительница испуганно кивнула, опасаясь вступать в спор, и поскорее бросилась к дивану. Опустившись на колени, положила ладони на лоб «спящего» мужчины.

В первый миг Бэлу тряхнуло от жесткой боли, которой пропиталась каждая клеточка чужого тела. Святые духи. Ей захотелось тотчас отдернуть руки и вдохнуть побольше воздуха, потому что его, казалось, вышибли из грудной клетки одним ударом. Но Бэла не была бы целительницей по своему призванию, не умей она отыскивать поврежденные потоки живой энергии, обходя страдания больного. Вот и сейчас все болезненные ощущения притупились, позволяя девушке найти то нездоровое мерцание в прозрачных голубых нитях, хаотично и сложно переплетающихся между собой. Это мерцание заполняло голову пострадавшего, и в первую секунду Бэла испугалась, что не справится.

Самих живых нитей почти не было видно из-за зловещего красного мерцания, но целительская сила уже потекла сквозь пальцы. Сильный дар проснулся, мгновенно отреагировав на грозящую другому существу опасность. Красное сияние поглощало всё больше и больше энергетических потоков, но живительная серебристая паутинка стала опутывать одну за другой голубые прожилки, постепенно отгоняя шипящую, словно раскаленный уголь, на который плеснули воды, зловещую структуру. Она старалась повредить, разорвать чужие нити жизни, а целительница пыталась не позволить ей это сделать.

Сила текла и текла сквозь пальцы, тело охватила дрожь, а краснота сопротивлялась так упорно... Стиснув зубы, Бэла решилась на самый сложный и затратный способ лечения — закрыв глаза, она выпустила всю целительскую энергию, которая ворвалась в тело излечиваемого человека, точно гигантская морская волна. Ее накат был столь силен, что в одно мгновение погасил красное сияние и уничтожил все ячейки инородной структуры.

Бэла успела сделать последний вдох, прежде чем темнота второй раз за день заполнила всё вокруг, отдаляя чужие фигуры и голоса, заволакивая окружающий мир.

Тихо было вокруг, только негромкий шорох раздавался в этой тишине — так шумят на ветру листья деревьев. Бэла лежала и прислушивалась, не спеша открывать глаза, она не знала, что увидит, и поэтому не торопилась возвращаться в реальность. Тихий шум сменился шорохом тяжелых дождевых капель, посыпавшихся горохом на оконное стекло. Негромкий глубокий вздох заставил целительницу вздрогнуть и поднять ресницы, выискивая источник этого неожиданного звука.

Светловолосый мужчина сидел в кресле рядом с письменным столом, его голова лежала на согнутом локте, и он крепко спал. Одна створка окна была раскрыта и капли начавшегося дождя падали на подоконник, а ветер врывался в комнату и шевелил светлые пряди, будто проводя по ним широкой прозрачной ладонью.

Девушка привстала в кровати, пристально вглядываясь в лицо спящего человека, такое умиротворенное сейчас, напоминающее своим выражением лицо озорного мальчишки. Мальчишки, который таскал ее на своих плечах на городском празднике, поднимая повыше, чтобы она могла лучше разглядеть представление, затягивал следом на дерево, крепко ухватив за тонкое запястье, или тащил на спине домой, когда целительница в очередной раз разбивала коленку.

— Эди, — выдохнула девушка, прижав руки к щекам, — Эди, — горький спазм в горле перекрыл дыхание, и слезы вдруг покатились одна за другой, точно поток дождя за окном.

Мужчина пошевелился, сделал попытку переменить неудобную позу, и локоть соскользнул со стола. Ругнувшись спросонья, Эдвар провел по лицу ладонью, открыл глаза и увидел очнувшуюся сестру.

— Бэла..., — девушка не смогла ему ответить, она подтянула колени, обхватила их крепко и зарыдала так громко, что хрупкие плечи вздрагивали, а рыжие волосы свесились на лицо, укрыв его плотной завесой.

— Диана, Диана, ну что?

— Это обычная истерика, — целительница устало погладила Эдвара по плечу, — дала ей настой. Память вернулась слишком резко, и для Бэлы это оказалось неожиданностью. Сейчас она успокоилась, вы можете поговорить.

Диана повесила на плечо сумку с лекарствами, махнула рукой и отправилась обратно в целительский корпус. Эди осторожно постучал, а потом заглянул в комнату, которую теперь занимала в академии Бэла. Тихонько войдя внутрь, он остановился на пороге, глядя на девушку: она сидела, также прижимая колени к груди и положив на них голову, но больше не плакала. Подняв на вошедшего глаза, Бэла протянула руки, и брат поспешно приблизился, схватил сестру за плечи и крепко-крепко обнял:

— Я уже боялся, этот день никогда не наступит, — сказал он, гладя мягкие рыжие волосы.

— Я забыла тебя, Эди, забыла маму... он, он..., — дыхание у Бэлы вновь перехватило, а Эдвар еще крепче прижал ее к себе.

— Подонок! — сквозь зубы выдавил он, — я бы придушил его, если б не эта привязка.

— Ты перенес меня, Эди, значит привязка разрушена? — Бэла подняла голову с плеча брата, вглядываясь в его глаза.

— Нет, — со вздохом отвечал маг, — пока он сам не разорвет или она не ослабнет со временем настолько, что ее сможем разрушить мы. Вам нельзя сейчас встречаться. На расстоянии узы начнут слабеть, но постепенно. Чтобы не всколыхнуть эту связь, ты ни в коем случае не должна видеться с Зором, а потом мы освободим тебя от него уже навсегда.

— Где я сейчас, Эди? Где мама?

— Она дома, я приведу ее завтра, когда ты будешь чувствовать себя лучше. Это Академия виеров. Ее ректор, Амиральд Сенсарро, разрешил, чтобы ты жила здесь. Тут лучшая защита, которую только можно придумать, Зор не проникнет внутрь. Если тебе понадобится поехать в город, то только со мной и лучше под магией иллюзий, я не могу допустить, чтобы он украл тебя повторно.

— Значит, буду жить здесь?

— Пока да. Амир сказал, ты можешь работать в лазарете, Диане нужна помощница. Заодно она станет твоей наставницей, ты ведь так и не закончила обучение. Она отличная целительница, одна из лучших, хотя твой дар и сильнее. Если бы не ты, Бэла, Амир погиб бы вчера.

— Кто были те люди в комнате?

— Мужчина, которого ты лечила, Амиральд Сенсарро. Он помогал мне вызволить тебя и поэтому едва не умер. Кудрявая девушка — это Виолетта Лавальеро, она аристократка и... в общем, тоже оказалась замешана в этой истории, то есть я ее втравил. Благодаря ей смогли отыскать магический кристалл, что перенес тебя сквозь защиту. Ну а последняя — это Диана, она тоже пыталась излечить Амира, но не хватило сил.

— Что с ним произошло?

— Кровная охранка в Академии аристократии. Она зацепила Виолетту, а Амир перенес боль на себя. Иначе Летка к твоему появлению уже лишилась бы разума. Амиральд очень сильный маг, он продержался дольше, даже притом, что много сил потратил на мгновенную перестройку крисппа во время переноса... В общем, это очень долгая история, если хочешь, я расскажу всё с самого начала, с того момента, как мерзавец выкрал тебя.

Девушка кивнула, пряча тоску в глубине потемневших глаз, и снова обхватила руками колени, приготовившись слушать.

Все в академии говорили только о грядущих состязаниях, студенты гудели точно пчелы в разбуженном улье, суета и волнение охватили, кажется, даже невозмутимых преподавателей. Лишь в целительском корпусе царило относительное затишье.

Бэла сидела, склонившись над записями снадобий, которые принесла Диана, и делала в них кое-какие пометки. Старшая целительница в этот момент гремела склянками в стеклянном шкафу.

— Вот и это почти закончилось, нужно составить про запас несколько штук. — Приблизившись к увлеченной девушке, Диана заглянула виерке через плечо. Быстро пробежав взглядом составляющие и их доли и небольшие пометки на полях, сделанные рукой Бэлы, она кашлянула, привлекая к себе внимание.

— Что-то не так? — рыжеволосая красавица вскинула голову, поспешно отложила в сторону карандаш и сложила руки на коленях.

— Есть немного, — улыбнулась своей небесной улыбкой Диана и присела на стул напротив. — Меня просили стать твоей наставницей, учить тебя тому, что не успела освоить в школе, но, Бэла, у меня ощущение — учителем предстоит стать тебе.

Девушка удивленно округлила глаза, пытаясь понять, смеется ли над ней старшая целительница или нет, но Диана была серьезна. Нервно поправив упавшую на лоб рыжую прядь, Бэла негромко вздохнула.

— Меня Зор учил... — она прервалась, но наставница слушала молча и не перебивала. — Он показывал, как определять составляющие, как рассчитать всё до последней крупинки, ему не нравились неточность и невнимательное отношение в подобных вопросах. Он столько всего знает по целительской теме, у него уйма книг, а также записей, сделанных им лично. Мы часто обсуждали... впрочем, это уже в прошлом.

Бэла замолчала и закусила губу, искоса взглянув на Диану, но та не стала ничего уточнять и даже задавать наводящих вопросов. Поднявшись, принесла на стол еще несколько пустых склянок.

— Вот сюда нальем новые эликсиры, составленные в соответствии с твоими исправлениями.

Помощник ректора академии Аристократии стоял и боялся шелохнуться, пока начальник читал доставленное недавно письмо. Лицо его, как обычно, не отражало никаких эмоций, а потому в следующий миг ассистент ректора вздрогнул от неожиданного жеста, столь несвойственного Зору. Тот попросту скомкал послание и зашвырнул в дальний угол комнаты. Потом оперся ладонями о стол и свесил голову, напряженно размышляя о чем-то. Помощник не решался и слова вымолвить, когда ректор обернулся сам и медленно произнес.

— Господин Сенсарро не желает никаких личных встреч и разговоров. Он предлагает увидеться уже во время состязаний.

Зор выдержал паузу и вдруг стукнул ладонью по столу, и ассистент вздрогнул еще раз.

— Мальчишка! Без приглашения туда никак, а он запретил – запретил мне! – даже приближаться... Ну что же, поговорим на состязаниях, Амиральд, а после проигрыша виеров обсудим всё, но уже иначе. Жаль, невероятно жаль, что перед столь ответственными играми мы потеряли лучшего из преподавателей и одного из сильнейших магов. Вальенте мог бы помочь...

— Господин Анделино, — отважился заговорить помощник, отвлекая начальника от этого не до конца понятного ему монолога, — не беспокойтесь, вы дозволили мне решать вопросы, связанные с организацией, и я не подведу.

Зор как-то устало посмотрел на ассистента и едва заметно кивнул.

— Да, знаю, что могу положиться на тебя. Благодарю за помощь. Вели новому куратору собрать сегодня команду участников, я хочу сам посмотреть, чего они добились за эти месяцы подготовки.

Вечером, прямо накануне игр в лазарет доставили пострадавшего, и Диана вызвала Бэлу в срочном порядке. Когда девушка прибежала в целительское крыло, в комнате для лечения пациентов оказались наставница с ректором, а на кровати, укрытый покрывалом до самого подбородка, лежал темноволосый парень.

— Что с ним? — тут же спросила Бэла, пытаясь прежде всего на глаз определить возможные повреждения, но внешне юноша выглядел здоровым.

— Отравлен, — коротко бросил Амиральд, скрещивая на груди руки.

— Как отравлен? — Бэла тут же присела на кровать и положила ладонь на лоб пострадавшего, прощупывая энергетические нити.

— По глупости, — сквозь зубы выдавил Амир, а Диана положила ладонь ему на плечо и успокаивающе произнесла:

— Не злись на Летту, она не нарочно. Ведь неплохая девочка, просто...

— Просто кого-то в детстве мало пороли, — отрезал господин Сенсарро поморщившись.

— У аристократов не принято наказывать детей физически, — со вздохом пояснила Бэла.

— Я в курсе, — медленно проговорил Амиральд, — а Бэла поймала на себе взгляды обоих собеседников и невероятно смутилась.

— Я ничего не смогу поделать, — указав на молодого человека, добавила она, — но организм крепкий, надеюсь, что справится.

— Все мы надеемся, — ректор посмотрел на белого как мел студента, и на секунду в комнате повисла тревожная тишина. Амиральд прервал ее, дав наказ целительницам не отходить от пациента ни на шаг, и, еще раз взглянув на юношу, направился к двери.

Диана проводила мужчину печальным взглядом, а после присела на стул у кровати и тихонько вздохнула.

— Я сделала всё, что нужно, но придется внимательно следить за малейшими изменениями. Будем ночью дежурить по очереди.

— Завтра состязания, хотя бы тебе нужно выспаться, Диана. Если что-то произойдет во время игр, целителю понадобятся все силы. Думаю, я останусь в лазарете.

— Ты хотела поехать на соревнования? — с неожиданной проницательностью подметила Диана.

Бэла отрицательно качнула головой, но глаз на наставницу не подняла.

— Амир с Эди советовали оставить на дежурство в лазарете именно тебя.

— Всё правильно, — Бэла кивнула, настойчиво отгоняя от себя ненужные и совершенно несуразные сожаления.

— Хорошо, что ты позже подошла, — перевела тему наставница, — не застала скандал, который тут разразился. Истор должен был завтра стать заменой одному из главных участников, на случай если бы тот выбыл из состава, а случилось такое... Амир Виолетту под охраной в комнату отправил, с твоим братом и старостой, побоялся, что друг Иста и Линда ее покалечат.

— Линда его девушка?

— Скорее одна из ярых поклонниц. У него их немало, так что завтра после игр жди сюда толпу фанаток.

Бэла улыбнулась, в который раз удивившись способности Дианы даже самую мрачную ситуацию подать в более выгодном свете. Она не стонала, не впадала в панику, не показывала и тени тревоги за больного, который мог не пережить эту ночь, но старалась шуткой рассеять напряженную атмосферу.

— Я приготовлю что-нибудь покрепче на случай осады, — в тон наставнице ответила Бэла и слегка пожала Диане руку, — ты ступай отдыхать, если что, я тебя позову.

Гомон на трибунах оглушал, особенно с той стороны, где расположились виеры. Аристократы вели себя более сдержанно, но это не помешало им очень бурно приветствовать участников аристократической команды.

Оба ректора вышли на поле и встали друг напротив друга. Зор окинул взглядом Амиральда Сенсарро и с трудом сдержался, чтобы не поморщиться. Этот мальчишка выводил его из себя. Отщепенец и выскочка, он сперва бросил вызов людям своего круга, а теперь пошел на осознанный конфликт с главным советником короля по академическим вопросам.

Когда по традиции Сенсарро вытянул вперед руку, чтобы обменяться рукопожатием, Зор и бровью не повел и не подал своей ладони. Он с трудом сдерживался, чтобы не выпустить из-под контроля разбушевавшуюся энергию. Едва заметные всполохи, пробегавшие по набалдашнику трости, выдавали внутреннее состояние ректора. Наблюдательный Амиральд естественно заметил, а, возможно, даже почувствовал эти всплески, потому как усмехнулся и, опустив ладонь, отступил. Анделино кивком головы уступил сопернику право начать представление академии первым, а сам попытался взять себя в руки.

С момента прибытия на игры Зор ловил себя на мысли, что он слишком рассеян и сосредоточен не на том, на чем следовало. Причина крылась в неосознанной попытке ректора определить, отзывается ли привязка. Его взгляд не раз обегал трибуны и останавливался на палатке участников второй академии, и то и дело задерживался на целительском тенте, натянутом с краю огромного поля. Даже сейчас, когда Амиральд уже начал представление, потрясая воображение зрителей изумительной магией иллюзий, Зор прикрыл глаза, чтобы ощутить отклик, но... Бэлы здесь не было.

Сперва Сенсарро отказал ему в том, чтобы увидеться с девушкой для важного разговора, а потом намекнул Анделино, что охранная система не пропустит его на территорию и Бэлу ему не видать как собственных ушей. Даже сейчас на самые важные соревнования девушку не взяли, и Зор превосходно понял причину.

Открыв глаза, он ощутил, как злость и тоска свиваются тугим жгутом, переполняя его, вгрызаясь в самое нутро. Ректор резко выдохнул и увидел, что представление Сенсарро подходит к концу, но не стал дожидаться окончания. Он взмахнул рукой, выплескивая свое раздражение в магии иллюзий, создавая изумительную огромную птицу с горящими огнем перьями, которая спикировала на иллюзорный снежный цветок — символ виерской академии — и вырвала его с корнем из земли.

Птица ожила на несколько минут, вобрав в себя часть жизненной силы создателя, и победоносно воспарила в небеса, но была ранена проклятым цветком, выпустившим острые шипы. Зор готов был скрипеть зубами от злости, услышав крик пылающего летуна и поймав огонек издевки в зеленых глазах соперника, однако железное самообладание помогло не выдать истинных чувств. Анделино лишь махнул рукой, рассеивая «живой» мираж, и решительно направился к платформе. Огромные каменные основания вознеслись над полем, и состязания начались.

Бэле показалось, что юноша пошевелился, и она мгновенно открыла глаза, будто и не дремала вовсе, и склонилась над пациентом, положив ладонь ему на лоб. Вся ночь прошла без сна, а утром ее подменила Диана, позволившая целительнице поспать несколько часов, а потом все уехали на состязания. Бэла устроилась в кресле возле постели больного, не решаясь отойти от Истора, хотя ночь уже миновала, а значит организм оказался сильнее влитого в него яда.

Убедившись, что молодой человек по-прежнему без сознания, Бэла поднялась, разминая затекшее тело, и подошла к окну, в котором виднелся кусочек подъездной аллеи. Там вдалеке она заметила повозки, катившие обратно в академию, и прильнула к стеклу, силясь рассмотреть получше. Так и есть — студенты возвращались с игр, а значит... Еще не успев додумать эту мысль, девушка услышала стук двери в соседней комнате, а потом в палату вбежала Диана.

— Как он? — старшая целительница в мгновение ока оказалась рядом с Истором и, как и Бэла, положила ему руку на лоб.

— Пока не приходил в себя, но состояние стабильное.

Наставница вздохнула и, поманив девушку за собой, вышла в соседнюю комнату. Здесь она сняла плащ, в котором уехала на состязания, и стала переодеваться в целительскую форму. Пока Диана завязывала ленты широкого передника, Бэла настороженно следила за выражением ее лица, пытаясь угадать, что же случилось.

— Кто победил? — не выдержала она затянувшегося молчания.

— Мы проиграли, — негромко ответила Диана, затягивая пояс туже, чем следовало. Потом со вздохом потянулась к плащу и достала из кармана тонкий овальный кристалл, абсолютно прозрачный, словно капля воды, размером с ладонь.

— Хочешь посмотреть? Я просто не в состоянии рассказать всего, что там произошло.

Наставница передала Бэле кристалл памяти и девушка устроилась за столом, положив помутневшую вещицу перед собой, а Диана вновь ушла в палату к Истору.

Изображение показало начало игр и представление обеих академий. Фигуры ректоров и участников были небольшими, но когда приходил чей-то черед выступать, кристалл приближал их. Бэла не отрывала глаз от беловолосого мага и могла бы пропустить само действо, если бы кристалл поминутно не отражал другие сцены и других людей.

Так целительница стала свидетелем не только потрясающего воображение представления академий, но и последующих состязаний, и постепенно всё больше и больше проникалась атмосферой игр, полностью погрузившись в созерцание. И так же, как и зрители, в ужасе выдохнула, когда тяжелая плита провалилась в яму с участницей из академии аристократов, а потом с трудом перевела дух, когда девушка оказалась жива и здорова.

Бэла не могла бы сказать, что болеет за кого-то больше. Она переживала за всех разом, а в конце и вовсе затаила дыхание, когда вместо подготовленной Линды, отказавшейся вдруг выступать, в ледяном лабиринте исчезла Виолетта. Зная о сложных отношениях с аристократкой и ее истории появления в Академии виеров от Эди, Бэла не ожидала подобного поступка от рыжеволосой гордячки. В общем, никто не ожидал.

Точно так же зрители и участники не могли предвидеть того, что произошло в самом конце: Амиральд Сенсарро, стоявший вместе со следившей за ходом состязаний старостой на высокой платформе, вдруг опустился на одно колено и положил ладони на каменное основание, а кристалл отобразил дрожь, охватившую всё окружающее пространство. Высокие стены лабиринта вдруг раскололись и осыпались кусками льда.

Прижав руку ко рту, Бэла смотрела, как Амир соскочил на землю и бросился к бесчувственной девушке на земле. Казалось, Виолетта обратилась в такой же кусок льда, как и окружавшие ее полупрозрачные глыбы.

Аристократку унесли в палатку целителей, а чуть позже двух ректоров вновь вызвали на поле. И снова Бэла не могла отвести взгляда от фигуры высокомерного мага, державшегося с холодным достоинством. Впрочем, оба соперника выглядели такими: с виду совершенно невозмутимыми. Только в конце это показное равнодушие дало трещину, когда вместо того, чтобы поднести приз главе одержавшей победу академии, Амиральд оспорил право аристократов на победу. Бэла заметила, как на миг исказилось лицо Зора, а потом Анделино вырвал из рук Сенсарро золотую статуэтку, но не смог удержать в ладони. Птица внезапно ожила и выпорхнула, а голос ведущего объявил о том, что результаты игр будут пересмотрены.

Кристалл погас, скрывая от взгляда Бэлы две замершие друг напротив друга фигуры, и девушке очень захотелось вновь активировать его и взглянуть еще разок, но тут в комнату вернулась Диана.

— Посмотрела? — она протянула руку за ставшей вновь прозрачной пластиной, и Бэла со вздохом вернула ее наставнице.

— Как Виолетта? Вы не привезли ее в лазарет?

— Нет, она уже в порядке. Отдохнет в комнате вместе со своими подругами, они позаботятся о ней.

— Значит, результаты игр еще неизвестны?

— Фактически мы проиграли, поскольку ректор виерской академии нарушил правила, вмешавшись в ход состязания. Амир расколол магический куб и прервал испытание, не дождавшись его окончания. Однако комиссия приняла его заявление, поскольку остается неясным момент с внезапным отказом последней участницы пойти в лабиринт. Есть подозрение, что ее и замену чем-то опоили.

В сердце девушки больно кольнуло — Зор мастер опаивать кого бы то ни было.

—... в академии соберутся меценаты и учебный совет, они вынесут окончательное решение... — продолжила меж тем Диана.

Слова наставницы прервал слабый стон, донесшийся из-за приоткрытой двери, и Бэла с Дианой одновременно бросились в соседнюю палату. Девушка первой подбежала к Истору и положила ладонь на его лоб, наблюдая, как парень медленно открывает глаза и его мутный взор постепенно проясняется, а восхищенный взгляд замирает на лице целительницы.

— Я уже на небесах? — хриплым шепотом спросил Истор, а замершая рядом Диана рассмеялась от радости.

ГЛАВА 14. Виеры и аристократы

— Кто войдет в комиссию? — Зор стоял напротив окна, сложив руки на груди, а за спиной мялся растерянный помощник.

— Самые известные маги, члены учебного комитета.

— Все?

— Насколько я узнал, все. Еще к виерам меценаты собираются. Выступление команды произвело на них впечатление.

Зор промолчал, а помощник неловко переступил с ноги на ногу, а вдоль его позвоночника почему-то поползли мерзлые мурашки.

— Что случилось с участниками виерской академии на последнем состязании и особенно с Виолеттой?

Вопрос, вызывавший опасения у ассистента ректора, особенно после возвращения Анделино с межакадемических игр в самом скверном расположении духа, не заставил себя ждать.

— Господин ректор, я всё сделал, как вы велели: подходящий человек в комиссии, чуточку более выгодное состязание для Академии аристократии — всё, согласно инструкциям. Испытание с Призрачным скакуном как раз и оказалось таким...

Холодный взгляд серых глаз, казавшихся стальными в сумерках, царивших в кабинете, усилил нездоровый озноб помощника, и тот совсем тихо пояснил:

— Ну аристократы, понимаете, к седлу привычны...

— Я задал конкретный вопрос, — голос еще морознее источающих холод глаз, заставил ассистента немного попятиться к двери.

— Я совсем немного отступил от указаний, ну чтобы уж наверняка...

— Я предупреждал о нарушении правил, — отчеканил ректор.

— Никто не раскроет, господин Анделино. Не было никаких зелий, обычный сок, туда капнули всего-то толику иллюзорного эликсира, эффект кратковременный, улетучивается буквально за секунды, следов не оставляет. К тому же я давно позаботился уладить дела с возможным расследованием, в случае чего, подозрение пало бы на бывшую старосту...

— Я запрещал!

Помощник вздрогнул и уперся спиной в деревянную притолоку.

— Обычная иллюзия страха, никакого вреда, — сбивчиво бормотал перепуганный ассистент, — а в происшествии с девушкой никто не виноват. Это не было подстроено. В магическую основу куба невозможно вмешаться, это сама мисс Виолетта... духи ее знают, что там произошло.

— Вы уволены.

Зор снова отвернулся к окну, а помощник побледнел, лицо его вытянулось, рот раскрылся, беззвучно заглатывая воздух.

— Но задание выполнено, девушка жива и здорова, а ректор виеров самолично нарушил правила состязаний... решение непременно будет в нашу пользу.

— Вон!

Как только по набалдашнику зазмеились разноцветные полосы, ассистент ректора предпочел в ту же секунду покинуть мрачный кабинет.

Истор оказался неугомонным пациентом. В том смысле, что он не мог лежать спокойно, даже когда Бэла просила его об этом во время осмотра. Он всё норовил повернуться и заглянуть девушке в глаза, коснуться пальцами рыжих пушистых прядей или незаметно погладить чувствительную белую кожу, на которой даже от таких якобы случайных прикосновений проявлялся румянец.

— Истор! — раскрасневшаяся Бэла выпрямилась и погрозила пациенту пальчиком, — я позову Диану и попрошу ее за тобой ухаживать!

Молодой человек без лишних слов откинулся на подушки и замер, а целительница окинула его подозрительным взглядом.

— Так лучше, лежи смирно, пока я проверяю твое состояние.

Пальчики девушки заскользили, едва касаясь, вверх по открытому мускулистому торсу, а Ист жмурился от удовольствия и беспрестанно улыбался.

— Прекрасно. Совсем скоро сможем тебя выписать, — Бэла отстранилась, оставшись довольна результатами осмотра.

Ист повернулся набок и подпер щеку кулаком, не спеша накрываться сползшим до самого живота покрывалом. Откровенно любуясь целительницей, он улыбнулся.

— Надеюсь, у Виолетты еще остались те чудодейственные капли.

Когда девушка удивленно вскинула брови, неугомонный пациент заявил:

— Я бы эту гадость заново выпил, лишь бы снова попасть в такие нежные руки.

Бэла притворно нахмурилась, но смешинки в карих глазах выдавали истинное настроение целительницы. Глядя на выражение лица Иста, девушка всё же не выдержала и рассмеялась, а парень поддержал ее громким заразительным смехом, не переставая при этом любоваться нежными ямочками на порозовевших щечках.

Негромкий стук прервал их веселье. Бэла поднялась со стула и отворила дверь, за которой оказалась Виолетта. Девушка выглядела непривычно растерянной.

Пропуская аристократку в палату, Бэла вернула на лицо отстраненное выражение, к которому успела привыкнуть за время, проведенное в академии. За ним очень удобно было прятать истинные чувства.

Целительница оставила Истора и Виолетту, не желая им мешать, и прошла в смежную комнату, где занялась приготовлением нужного для эликсира восстановления порошка. У Иста посетителей было много, особенно посетительниц. Познакомилась Бэла и с Линдой, которая заходила регулярно, а позволь ей Истор, и вовсе бы поселилась у него в палате. Аристократка же пришла впервые.

Пока целительница сосредоточенно толкла порошок, в лазарет наведался еще один гость. Дверь отворилась, впуская ректора Сенсарро. Бэла поспешно поднялась со стула, испугавшись, что Амиральда привело некое происшествие, но ректор совершенно спокойно приветствовал целительницу, а затем спросил, здесь ли Виолетта.

Бэла ответила утвердительно и стала свидетельницей того, как Амиральд подошел к двери в палату и постучал. Когда на стук никто не откликнулся, Сенсарро нахмурился, а потом медленно повернул ручку. Картина, представшая глазам в отворившемся дверном проеме, оказалась самой что ни на есть интригующей: на обнаженной груди Истора лежала Виолетта, которую парень в данный момент жарко целовал.

Бэла мгновенно покраснела, а ректор Сенсарро невозмутимо шагнул в палату, и дверь со скрипом закрылась. Целительница чисто механически продолжила толочь порошок всё еще под впечатлением от увиденной картины. Спустя пару минут дверь снова отворилась, из палаты выскочила пунцовая аристократка, а, столкнувшись взглядом с Бэлой, замедлила шаг, рассеянно кивнула и поспешно вышла в коридор.

Дни шли своим чередом, но для Бэлы всё стало совершенно другим. Когда-то привычная жизнь казалась чужой. Дело было вовсе не в отсутствии слуг и том, что теперь все дела приходилось выполнять самой. Лень была не в характере девушки, просто заново приходилось ко всему привыкать.

В академии оказалось очень шумно и весело, здесь почти невозможно было заскучать в одиночестве, и, как ни странно, Бэла терялась среди такого количества людей и от бьющей ключом студенческой жизни. Вечерами, когда наставница отпускала из лазарета, целительница предпочитала укрыться за запертой дверью отдельной комнатки, где садилась в удобное кресло, открывала целительский справочник, но привычно не замечала букв, поскольку мысли в этот момент полностью занимали столь нежеланные воспоминания.

Ей не хотелось думать о маге, которого следовало считать своим врагом. Ужасный человек, похититель, бездушный и беспринципный мерзавец — так характеризовал его брат и, конечно же, в его словах была правда. Зор опоил ее, манипулировал ей и всё делал только для собственной выгоды. Только ни новая работа, ни шанс и дальше постигать целительскую науку, ни встреча с родными, бывшей подругой и любимой мамой, и даже возможность поехать куда-то пусть и под маской иллюзий не помогали избавить сердце от ноющей тоски.

Эдвар объяснял ее привязкой, говорил, сестре еще долго будет не хватать Зора и она не скоро привыкнет к его отсутствию в своей жизни, но чем дольше они находятся на расстоянии, тем лучше для нее. Внешне Бэла соглашалась, однако в душе всё противилось этим словам, и целительница ничего не могла с собой поделать. Она прислушивалась к внутренним ощущениям, стараясь почувствовать мужчину на расстоянии, ночами украдкой просматривала унесенный из лазарета кристалл памяти с записью состязаний, и уже до последнего жеста изучила поведение Зора на играх. Иногда ей хотелось разбить эту вещицу, но рука замирала в последний момент, и вместо того, чтобы встретиться с твердым полом, хрупкий предмет прижимался к груди.

Борясь с собой, Бэла даже не отвергала ухаживаний со стороны поправившегося Истора, хотя после происшествия с Виолеттой стала относиться к студенту настороженно. Его слава покорителя женских сердец, о которой поведала Диана, также не способствовала росту доверия. Однако с Истором было легко и весело, он умел развеять напряжение и всегда вел себя, непринужденно, невзирая даже на поведение собеседника. С ним можно было говорить на какие угодно темы или просто молча прогуливаться по саду виерской академии.

Парень не держал себя нагло или чересчур настойчиво, напротив, был очень галантным и заботливым, что не вязалось с репутацией заядлого ловеласа. Его взгляд, обращенный на целительницу, от встречи к встрече становился всё серьезнее, подергивался задумчивой дымкой. Еще у лучшего студента на занятиях по боевой магии стали подозрительно часто выходить из-под контроля простейшие заклинания, которые с завидной регулярностью наносили вред одному только Истору и вынуждали его обращаться за помощью в лазарет.

А потом настал вечер, когда в академию собирались приехать члены учебной комиссии и меценаты. В этот вечер должны были озвучить результаты игр и присудить победу, а следовательно, и приз одной из двух противоборствующих школ. Бэла тоже собиралась пойти, но когда днем помогала Диане в лазарете, та вдруг выказала беспокойство о ее самочувствии.

— Ты неважно выглядишь, Бэла. Плохо спишь? Отчего такая усталость во взгляде? Может заболела?

— Нет, — целительница устроилась на стуле рядом с большим столом и принялась перебирать гранулы порошка на плоской тарелке.

— Дай я тебя осмотрю. Мне не нравится твой болезненный вид.

— Это привязка тянет силы, Диана, — решилась открыть секрет девушка, — я здорова физически, но без него... без него мне очень плохо, — добавила она почти шепотом.

Диана покачала головой и всё же уговорила Бэлу позволить себя осмотреть.

— Душевная тоска — это одно, а физическая слабость совсем другое. Ваша привязка не должна воздействовать на тело таким образом.

Наставница закрыла глаза, легонько касаясь лба бледной девушки, потом нахмурилась и чуть сильнее провела пальцами по щекам и шее, и задержала их на слабо бьющемся пульсе.

— Ох ты ж! — выдохнула Диана и опустилась на стул. Стакан, в который главная целительница плеснула воды, дрогнул в изящных пальцах.

— Что случилось? — не на шутку испуганная Бэла вперила пристальный взгляд в лицо женщины.

Диана залпом выпила почти всю воду и, налив еще, подвинула стакан к девушке.

— Вот, тебе не помешает.

— Не хочу, — мотнула головой Бэла. — Что ты ощутила, Диана? Не томи!

— Я ощутила биение жизни.

— И? — не поняла целительница.

— Не твоей, чужой... точнее, другой жизни, которая в тебе.

Брови Бэлы медленно поползли вверх, уголки губ опустились, а карие глаза широко распахнулись.

— Д-другой жизни? — совсем хрипло выдавила девушка, — я что жду ребенка?

— Тебя это удивляет? Ты ведь жила у Зора столько времени.

Отличительная черта Дианы состояла в том, что целительница обычно прямо говорила, о чем думала, даже если ее слова могли показаться неприятными. Вот и Бэле стало не по себе, но главной причиной была конечно же не реплика наставницы, а сама новость.

— Ты еще спрашиваешь! Конечно удивляет! Он же сильный маг, он один из самых сильных, я не могла забеременеть после единственного раза, это просто невозможно!

— Единственного раза?

— Единственного! Ты ошиблась, Диана, ты ощутила нечто иное.

— Бэла, поверь моему опыту, зарождение новой жизни я ни с чем не спутаю. Или ты полагаешь, что в лазарет не прибегают вот такие молоденькие девчонки, как ты, которым срочно нужен один чудодейственный отвар, потому что им пока рано иметь детей?

Бэла уткнулась лицом в ладони, а Диана положила руку на плечо девушки и ободряюще сжала.

— Это правда очень странно, одного раза недостаточно, в этом ты права... или у тебя был кто-то еще?

— Не было! — юная целительница вскинула голову, глаза зло блеснули. — Диана, за кого ты меня принимаешь? У нас и с Зором всё получилось только потому, что я по глупости забрела в пещеру духа соблазна. Все мысли отключились, понимаешь, только чувства и эмоции остались.

— Согласно поверью, дух соблазна способен усиливать влечение, но он не подменяет реальные чувства ненастоящими.

— Не говори мне ничего, — Бэла снова уткнулась лицом в ладони, и ее голос звучал приглушенно.

— Хорошо. Давай просто подумаем. Когда всё случилось?

— В Лунную ночь.

— Ты загадала желание духу? Какое?

— Стать свободной.

— А потом...

— Потом Зор зашел в пещеру и..., — девушка замолчала, но по нежным щекам разлилась краска смущения.

— Дух соблазна ведь не только покровитель влюбленных и символ страсти, в былые времена к нему в храм приходили супружеские пары, чтобы просить о потомстве. Возможно, это всё как-то связано. С другой стороны, Бэла, — Диана тихонько вздохнула, — что это меняет?

Девушка покачала головой, пребывая в такой растерянности, что вряд ли могла полноценно анализировать ситуацию.

— Диана, а есть что-нибудь...? — Бэла не договорила, но наставница сама всё поняла. Она поднялась, отошла к шкафу, погремела там флаконами и склянками, и вернулась к девушке, неся в руках небольшой пузырек с темной жидкостью.

— Вот это средство я даю всем, кто считает, что еще слишком молод для рождения малыша. Оно относительно безопасно и эффективно. Если ты не готова к проблемам, которые повлечет за собой рождение внебрачного ребенка, то просто выпей его сегодня перед сном. А Эди я ничего не скажу, не переживай.

Диана протянула подопечной пузырек, а Бэла растерянно сжала его в ладони.

На вечер девушка не пошла, ей стало совершенно не до результатов игр и решения меценатов. Закрывшись в своей комнате, Бэла упала на кровать, натянув поверх покрывало, и не сводила глаз с окна, за которым шелестел листьями ветер. Лунный свет серебрил тонкие веточки, выплетал замысловатую мерцающую сеть в темноте ночи, навевал воспоминания.

Бэла закрыла глаза ладонями, не желая видеть прозрачных лучей. Он обманул ее, он опаивал ее, он всегда относился с презрением к таким, как она. Зору не нужен будет ее ребенок, потому что и она сама для него только источник энергии. Девушке казалось, что весь мир рухнул в одночасье, а она осталась на его обломках одна одинешенька.

Сперва всё было таким ясным: Зор — враг, подлый похититель, бездушный черствый сноб, скрутивший ее мерзкой привязкой. А потом день за днем что-то менялось: деталь за деталью, жест за жестом, слово за словом. Как-то незаметно маг превратился в обычного человека, открылся с другой стороны, и внушал уже не только опасения, но и восхищение его умом, силой и волей. А когда изменилось его поведение, когда он стал обращаться с ней как к равной, и в его отношении вдруг проявились нежность и забота, тогда и вовсе невозможным оказалось видеть в нем прежнего врага. Зор стал ей близок.

Она понимала его теперь не только благодаря их связи, но сама привязка перестала играть сколько-нибудь важную роль, потому что чувства казались своими, настоящими. И как же хорошо было встречать каждый новый день, зная, что они снова встретятся, чтобы поговорить о чем-то интересном или обсудить новые, еще не изученные темы. А может молча и неспешно пройдутся по саду, а Зор будет смотреть на нее и в уголках его губ будет прятаться особенная нежная улыбка.

Первый всхлип прорвался сквозь плотно сжатые губы. Как же резко всё изменилось, стоило лишь загадать то желание. Бэла вспомнила родных и услышала от горячо любимого брата слова презрения и гнева в адрес того, по кому теперь ужасно тосковала. Зная, скольких усилий и скольким людям стоило вызволить ее, Бэла попросту не имела права и дальше стремиться к тому, чей образ приравнивался к чему-то мерзкому и ужасному, чье присутствие в своей жизни следовало позабыть и вычеркнуть из памяти раз и навсегда. Но получится ли теперь, когда она ждет от него ребенка?

Бэла подняла мокрое лицо и посмотрела на бутылек, который по-прежнему сжимала в ладони. Вот оно решение всех проблем, такое простое и легкое. Девушка села на кровати, отвинтила крышечку и поднесла эликсир к губам, кончиком языка коснулась застывшей на горлышке горьковатой капельки, вдохнула пряный аромат трав и неожиданно вспомнила лицо мага, который говорил о своей бывшей жене и о том, как она избавилась от их малыша. Сердце вдруг снова заныло. Ну какое ей теперь дело до Зора?! Освободиться, забыть, вычеркнуть из своей жизни раз и навсегда!

Бэла наугад поставила бутылек на прикроватный столик, потому что ничего не видела за пеленой слез, и снова уткнулась в подушку. Она не может принять решение сейчас, настой не поздно выпить и завтра, просто отдохнет до утра и еще раз осмыслит всё это, когда наступит новый день.

Сны, яркие, красочные, радужные, в которых девушка смеялась, а высокий беловолосый маг обнимал ее и кружил на руках их дочь, смешную пухленькую малышку с серебристо-белыми пушистыми кудрями, казались такими настоящими, точно Бэла проживала в них реальную жизнь. От весёлого смеха слезы выступили на глазах, и девушка отерла их тыльной стороной ладони, почувствовала влагу, захолодившую руку, и проснулась. Села в кровати, а когда огляделась, ощутила столь пронзительное чувство утраты, что не смогла и дольше оставаться в постели. Бэла подошла к окну, бросила взгляд на разгоравшийся вдалеке рассвет, а потом повернулась к двери, оправила платье, в котором так и уснула, натянула мягкие туфли и неслышно выскользнула из комнаты.

Брат поймал Бэлу, когда она собиралась выйти из сада на дорогу. Дальше девушка хотела добраться до городских ворот и поймать экипаж, который отвез бы ее в поместье Зора. Обо всём этом Бэла поведала Эдвару, глядевшему на нее с потрясением и неверием в глазах. Он сидел на корточках, держа в теплых руках холодные ладошки сестры, и слушал ее сбивчивый рассказ.

— Тебе совсем не жаль меня, Бэла, не жаль мать? Что станет с нами, если ты вновь превратишься в его пленницу? Ты готова к жизни неиссякаемого источника, из которого пьют день за днем, пока он не постареет и не иссохнет совсем? Ты готова добровольно отдаться в руки того, кто держал тебя на цепи, кто поставил на тебе свое клеймо, будто на бездушной твари, чьим мнением даже не стоит интересоваться?

— Эди, Эди, пожалуйста... я вас очень люблю, — Бэла соскользнула со скамейки, встала на колени рядом с братом, уткнулась лицом в надежное плечо и приглушенно выдохнула, — я жду от него ребенка, Эди.

Даже поведай ему сестра о самых извращенных издевательствах со стороны Зора, Эдвар не был бы так поражен. Он побледнел разом, словно меловая стена, выдохнул и вдохнул надсадно и хрипло, а потом ухватил целительницу за руку, рывком поднял на ноги и потянул за собой.

В прохладной гостиной дома, принадлежащего ректору виерской академии, царила тишина. Амир стоял возле незажженного камина, облокотившись о мраморную полку, Бэла свернулась калачиком в кресле, положив подбородок на сцепленные пальцы и не решаясь поднять глаз, а Эди застыл возле окна, прислонившись к холодному стеклу лбом.

— Он и это использует к своей выгоде, — прошипел вдруг Эдвар, и девушка вздрогнула и сжалась еще сильнее. — Он может шантажировать сестру ребенком или еще что-нибудь придумает. Анделино не просто так хорошо обращался с ней в последнее время, он намеренно и целенаправленно пытался влюбить Бэлу в себя, чтобы контролировать, чтобы стала покорной марионеткой в его руках. Не зря ведь злился прежде и упрекал сестру, что ее чувства ему мешают.

Слова брата болью врезались в сердце, потому что достоверно объясняли резкую перемену в поведении Зора.

— Если ты решишься оставить ребенка, Бэла, то дашь мерзавцу дополнительную власть над собой. Как только он узнает, то может тут же обратиться к королю, и тебя вернут Зору до рождения малыша. А потом Анделино добьется своей властью права и вовсе отобрать у тебя ребенка, если пожелает.

Тревога перекрыла ноющее ощущение в сердце, и Бэла подняла на брата испуганные глаза.

— Он ни перед чем не остановится, и всё обернет к своей выгоде, — продолжил Эди. — Ребенок станет самой лучшей привязкой до скончания века.

— Полагаешь, он может?

— Зависит от его целей. Нужна ли ты ему так же сильно, как прежде.

— Я должна избавиться от ребенка?

— Никогда не стану принуждать к подобному решению, но как же хочется уберечь тебя, сестра, от новой боли. Ты даже не представляешь, каково это — иметь внебрачного ребенка, и каково самому ребенку расти среди других, обычных детей... Я обязан предупредить тебя.

Девушка покачала головой, пытаясь отрицать очевидное, но фраза Эдвара уже возымела свой эффект. Она представила, что будет с ней, когда на свет появиться малыш, у которого нет законного отца.

— Диана дала мне настойку... если я выпью ее, никаких проблем не будет.

— Вы хотите выпить, Бэла? — раздался вдруг голос Амиральда.

Девушка перевела затуманенный слезами взгляд на ректора и растерянно качнула головой.

— Я не знаю, не знаю, что является лучшим выходом. Я ведь целительница, я спасаю жизни, а не отбираю их.

— Ребенка еще нет, — негромко сказал Эди.

— Это заблуждение, брат. Ты мужчина, тебе не понять этих сомнений, — Бэле вдруг очень важным показалось донести до Эдвара свои ощущения. — Ты видишь проблему и ее решение, мыслишь о грядущей катастрофе и готов искать пути, для ее предотвращения. А я вижу крохотную искру жизни, только намек на нее, но... но это ведь жизнь! Настоящая жизнь, пусть она и не оформилась еще в реального человека, но она растет день ото дня. Я ведь и сама чуть было не выпила отвар, а потом... потом этот сон. Это была маленькая смешная девочка...

Эдвар схватился руками за голову и снова прислонился лбом к стеклу.

— Когда Зор узнает...

— Если узнает, — вновь вмешался в разговор спокойный голос ректора. — Мы можем наложить иллюзию, Эди, и дождаться момента, чтобы разорвать привязку. Потом Бэла будет вольна сама решать, рассказать Зору или нет. А вам, Бэла, предстоит сделать выбор, пусть трудный, но он должен быть только вашим. Брат старается защитить вас всеми силами, для него нет ничего важнее вашей безопасности, особенно после столь длительного заточения и вынужденного расставания. Однако, как вы верно заметили, Эдвар не может чувствовать за вас.

Лунный свет рассеяли розовые лучи рассвета. Странный сон снился Зору в эту ночь. Он видел Бэлу и их общее дитя, маленькую беловолосую девочку. Сон казался таким ярким, но был словно подернут слабой дымкой, точно не являлся частью сновидений Зора. Маг открыл глаза и завел руки за голову, рассматривая расшитый балдахин над головой.

Вчера вечером ему сообщили новость, что большинством голосов учебного совета победителем главнейших игр королевства была признана аристократическая академия. Это означало новые денежные отчисления из казны, славу первого учебного заведения Амадина, прекрасные должности при дворе для лучших выпускников, возможность довести до конца эксперимент своей жизни и еще множество других плюсов. Что казалось странным, новость почти не произвела впечатления на ректора академии-победителя. Раньше самым важным было одержать победу, а теперь... теперь больше всего на свете он хотел встретиться с той, которую не желал терять.

Все попытки организовать их встречу и разговор наталкивались на жесточайшее сопротивление, а значит следовало искать пути, как увидеться с Бэлой, чтобы им никто не помешал.

ГЛАВА 15. Поединок

Бэла огляделась по сторонам и несмело прошла к кровати в углу комнаты, занесенной сюда по приказу Эдвара. Две девушки: одна рыжая, но с иным оттенком волос, нежели у целительницы, а другая темноволосая, проводили ее взглядами.

— Что ты робеешь, располагайся, — улыбнулась староста курса Элинна.

— Мы только рады, что сестра преподавателя Эдвара будет жить с нами, — поддержала ее Мелинда.

Бэла присела на край постели, заправила за ухо выбившуюся из толстой косы прядь и огляделась.

— А это чья? — спросила она, показав на пустующую застеленную покрывалом кровать.

Девушки вдруг разом погрустнели, но бойкая староста ответила вперед притихшей Мелинды.

— Это Леткина.

— Чья?

— Виолетты Лавальеро.

— А..., — Бэла растерялась, но решилась уточнить, — а где она? Уже довольно поздно.

— Да нет ее! — нахохлилась Эллина, — как исчезла с вечера, на котором меценаты были, так и пропала. Вон твой брат с ректором ее ищут повсюду.

— Пропала?

— Сбежала она, — тихонько пояснила Мелинда. — Взяла в конюшне своего Вихря и умчалась непонятно куда.

— А что произошло? — неожиданно в голову целительницы закралась мысль, что она могла стать невольной причиной побега Виолетты. Вдруг вспомнился день в лазарете, когда Бэла стала свидетельницей их с Истором поцелуя. С тех пор парень слишком явно демонстрировал целительнице свое внимание и симпатию, и могло случиться, что аристократка сбежала, ощутив себя преданной.

— Заклинание ей не удалось на вечере. Хотела проучить одну нехорошую даму, а получилось, что испортила внешний вид сразу нескольких меценатов. После проигрыша академии именно на их денежную помощь делался расчет.

Мелинда замолчала, а староста нахохлилась еще больше.

— Не Летка это, — пробурчала она, — не она то заклинание активировала. Я тебе уже объясняла, Мел.

— Другой причины сбегать я не вижу, — в тон ей ответила соседка, и обе насупились.

Бэла ощущала себя немного не в своей тарелке, но, к счастью, стук в дверь рассеял воцарившуюся тишину, и в комнату вошел Эдвар с вещами сестры.

— Добрый вечер, — кивнул он соседкам Бэлы, и от девушки не укрылось выражение глаз Мелинды и легкий румянец, расцветший на щеках, когда та увидела ее брата.

— Надеюсь, не помешал? — уточнил преподаватель Хингис, переведя взгляд с раздосадованной старосты на смущенную Мелинду и, наконец, на Бэлу.

— Нет, нисколько, еще никто не спит, — подскочила целительница и поспешила к сумке, чтобы заняться распаковкой вещей.

— Что за чары ты навел вокруг академии, Амир?

— Это стандартная защита против иллюзорной магии.

— Хм, — Эди испытующе посмотрел на невозмутимого ректора, — и почему ты не сказал, что он пытался пройти внутрь под личиной?

— Не он. Зор бы до такого не опустился, к тому же на территорию ему не пройти. То были его соглядатаи.

— Что этому уроду нужно?!

— Полагаю, твоя сестра, — пояснил очевидное Амиральд. — Как она себя чувствует?

— Работает, как обычно. Живет с девчонками. Я просил Элю за ней приглядывать. Староста ответственная, с задачей справится. Постепенно подружатся. Если уж они с Леткой ужились, то с Бэлой и подавно общий язык найдут.

Эди грустно вздохнул при упоминании аристократки и взлохматил волосы, Амир же постучал пальцами по лежащему перед ним документу и негромко спросил:

— Что Диана говорит о состоянии твоей сестры?

— Ты про ребенка?

Ректор кивнул, а Эдвар вздохнул еще громче.

— В этом плане всё так, как и должно быть. Ребенок развивается, тянет из Бэлы тьму сил.

— Это понятно, — кивнул Сенсарро, — ребенку сильного мага нужно много энергии для роста.

— Да, — тоскливо подтвердил Эдвар, — Диана объяснила, что такие дети вынашиваются дольше именно из-за этой особенности. Внешне Бэла не очень изменилась пока, но я потихоньку навожу чары и подпитываю постоянно, чтобы никто ничего не заметил. Она собирается работать до последнего, а потом согласилась на время уехать, когда придет пора ребенку появиться на свет.

— Эди, я знаю, ты переживаешь, но твоя сестра приняла осознанное решение.

— Она просто не знает, на что себя обрекает. Это было ужасное время, когда мы с матерью жили одни до ее нового замужества. Мой отец, точнее отец Бэлы, буквально спас нас, когда взял маму в жены, да еще и с чужим ребенком.

— Не думаю, что твоя мать жалеет о решении сохранить тебе жизнь. Сейчас именно ты ее опора. К тому же она безмерно гордится твоими магическими способностями.

— После разговора с Бэлой мама запретила мне даже намекать на ее отношения с Зором. Сказала, чтобы не тревожил сестру. Устроила мне настоящую выволочку.

Эди грустно усмехнулся и снова взъерошил свои и без того лохматые волосы. На несколько мгновений в кабинете повисла тишина, а потом Эди обратил внимание на бумагу, по которой то и дело барабанил пальцами Амир, и решил уточнить:

— Не выяснил еще, куда эта заноза исчезла?

Ректор покачал головой, а Эди громко и от души выругался.

— Ведь не хотел становиться ее опекуном, ну прямо как чувствовал. Вот сколько с Леткой уже проблем было! Но нет же, поддался уговорам. И ведь обе как будто сговорились. Пока мы с тобой эту сумасбродку разыскивали, сестра чуть не сбежала. Я с ними двумя управиться не в состоянии, Амиральд.

— Что предлагаешь?

— Предлагаю отыскать, притащить обратно, промыть ей мозги и найти другого опекуна в назидание.

— На меня не смотри, — предупредил ректор, а Эди скривился.

— Так и знал, что ты не поддашься, — а потом уже более серьезным тоном добавил, — есть какие-то зацепки?

— Ничего.

Эдвар поднялся со стула и прошелся по кабинету.

— Где она могла исчезнуть? Как в воду канула, никаких следов.

— Не знаю, Эди, растаять вот так без следа можно лишь...

Ректор еще недоговорил, как обоих осенила одна и та же мысль.

— Трущобы!

— Амир, — вдохновленный новой догадкой Эди наклонился над столом и схватил с него чистый лист бумаги, — напиши письмо Тени, кто, как не он, поможет нам отыскать Виолетту.

Бэле казалось, что время летит слишком быстро. То ли дело было в заботах, свалившихся на нее в лазарете, где Диана будто нарочно постоянно загружала целительницу всё новыми обязанностями, то ли в ритме жизни самой академии. Его Бэла ощутила сполна, разделив комнату с двумя активными студентками. Девушка подозревала, что Эдвар нарочно лишил ее возможности жить одной, но отказываться не было смысла и причин.

Из двоих соседок особенно старалась вовлечь ее в суету студенческой жизни Элинна. Единственным исключением являлись только прогулки в город. Покидать пределы академии в компании одних лишь соседок Эди не разрешал.

Каждый день пролетал как мгновение, вот только ночи тянулись неимоверно долго. И хотя привязка постепенно слабела, однако она по-прежнему связывала Бэлу с тем, с кем встретиться не было никакой возможности. Сейчас девушка даже понять не могла, действительно ли ее чувства к Зору являются настоящими. Объяснения Эдвара помогали списать все эмоции на привязку, и это приносило какое-то облегчение. Ведь похитителя следует ненавидеть, а не любить, особенно после того, что узнала. Больно было сознавать, как Зор целенаправленно пробуждал в ней глубокое чувство, чтобы превратить в послушную марионетку.

Работа и жизнь шли своим чередом, соседки по комнате привыкли к Бэле и общались с ней с большей охотой, хотя сама девушка, раздираемая внутренними противоречиями, вела себя довольно скрыто и замкнуто. С особым рвением ограждая собственную жизнь и тайну от чужих глаз, Бэла намеренно отделяла себя стеной одиночества. Разговорить целительницу было очень сложно, а потому девушки постепенно оставили свои попытки.

Всё изменилось, когда внезапно в академию вернулась та, которую брат называл не иначе, как занозой — его бедовая подопечная Виолетта Лавальеро. Однажды ночью целительница проснулась от шепота своих соседок и, открыв глаза, узрела следующую картину: обе девушки стояли возле прежде пустующей постели Виолетты и гладили по волосам спящую аристократку.

— Вернулась.

— Наконец-то!

— Посмотри, как похудела! А на руки, на руки взгляни!

— Что с руками?

— Мозоли!

— Не так громко, Мелинда, разбудишь, а Летке отдохнуть нужно. Вот же вредина какая! Мы из-за неё месяц покоя не знали.

— У неё отродясь мозолей не было. Кожа всегда ухоженная, гладкая. Ты сама знаешь, как она за собой следит. И всегда так было. Чуть свет поднимается, и ванна у неё, и упражнения, бальзамы и кремы разные, а сейчас... Волосы будто потускнели, ногти поломаны, и перепачкалась вся.

— Да что с ней произошло за это время? Те двое ничего не рассказывают.

— Проснётся, сама скажет. Давай спать ляжем, чтобы утро поскорее наступило.

— Ага, как я засну теперь? Всё боюсь, что стоит от неё отвернуться, и она снова сбежит.

— Эди сказал, не сбежит.

Девушки переговаривались очень тихо, чтобы никого не разбудить, но их слова, интонации и явная тревога за аристократку вдруг с новой силой пробудили тоску в сердце целительницы. Закрыв глаза, Бэла покрепче прижала к себе подушку и притворилась, что спит.

С возвращением Виолетты в целом нескучная жизнь и вовсе забила ключом. У девушки было просто потрясающее умение заряжать своей энергией окружающих. Она являлась таким ярким лидером по натуре, что люди невольно тянулись к ней, даже сами того не желая. Однако с появлением новой соседки, относительно мирная жизнь Бэла разрушилась под натиском совершенно невообразимых событий. В этом немалую роль сыграли и непосредственные обязанности целительницы.

Кристалл вызова полыхнул красным огнем, как раз когда Бэла собиралась уходить с ночного дежурства в лазарете, а сменившая ее Диана уже переодевалась в целительскую форму. Едва увидев красный огонь, наставница тут же посмотрела на загоревшиеся у основания кристалла символы, определяя, откуда поступил сигнал. Секунду спустя она уже подбегала к шкафу, чтобы выудить из его недр два вместительных саквояжа, упакованные на случай экстренных вызовов. Диана вылетела из лазарета, быстрее ветра, а Бэла бросилась следом.

Они оказались у ректорского дома почти одновременно с Эди и несколькими другими преподавателями. Здесь же возле обломков бывшего балкона толпились самые прыткие студенты, услышавшие звук взрыва. Часть из них помогала преподавателям расчищать завал. Бэла увидела, как побледнела Диана, в тот же момент развернувшая целительницу к себе лицом и велевшая ей бежать в дом, в спальню ректора, к которой раньше и был пристроен этот балкон.

Не споря с наставницей, Бэла бросилась ко входу, где ее встретил старичок-дворецкий. Мужчина указал путь, и когда девушка ворвалась в комнату, то на секунду застыла в дверях, не зная, к кому из пострадавших бежать в первую очередь. Заметив, как пошевелился ректор Сенсарро, целительница быстро приняла решение. Если Амир, чья кожа была исполосована осколками разбившегося стекла, постепенно приходил в себя, то лежащая на кровати девушка не подавала признаков жизни.

Бэла подбежала к Виолетте, положила ладони на ее лоб и мгновенно определила источник мощного разрыва энергетических потоков в теле бессознательной пациентки. Перевернув аристократку на живот, целительница увидела страшную рану на ее спине и, выудив из саквояжа всё необходимое, приступила к лечению.

Амиральду Бэла оказала помощь позже, но, к счастью, ужасных ран в теле ректора не обнаружилось, только многочисленные кровоточащие порезы и почти полное энергетическое истощение. Когда Бэла попыталась восполнить запас энергии Амира, ректор отрицательно покачал головой и едва слышно сказал:

— Нельзя, о ребенке подумай.

Мужчина опасался, что целительница отдаст ему слишком много сил, и Бэле пришлось уступить и ждать прихода Дианы. Бледная наставница со следами слез на щеках пришла не одна, а в сопровождении Эди и еще пары преподавателей. Диана поспешила к Амиру, открыв глазам шагавшего за ее спиной Эдвара. Брат нес на руках завернутое в черный плащ тело, судя по очертаниям, женское. Бэла видела, как исказилось лицо ректора, заметила стиснутые губы брата, и, поднявшись с колен, подошла к еще одной пациентке. Несколько секунд спустя она опустила руки, изо всех сил пытаясь сдержать жгущие глаза слезы — ей она была не в силах помочь.

— Там еще один... — хрипло вымолвил Эдвар, — пока дышит.

— Значит еще помучается, — ответила вдруг Диана, и Бэлу поразил прежде не слышанный жесткий тон наставницы, — его не спасти, придавило каменными блоками, повреждений слишком много.

С этими словами она снова склонилась над ректором, чьих приказов теперь ждали застывшие в дверях преподаватели.

Следить за восстановлением аристократки приставили Бэлу, которая не отходила от постели девушки до того момента, как Виолетта пришла в себя. Целительнице пришлось поведать ей обо всём, что случилось после взрыва, а потом еще долго успокаивать разрыдавшуюся девушку. Диана успела рассказать Бэле печальную историю в подробностях и даже описать всех участников, включая и ту, которая спасла любимого мужчину ценой собственной жизни.

О ней сейчас и плакала Виолетта, и в память о ней ректор Сенсарро собирался устроить вечер в академии. Удивительно, но именно это происшествие вдруг сблизило аристократку с целительницей. Находясь рядом с Виолеттой в палате, общаясь с ней, выслушивая рассказы Летты, Бэла сама начала делиться с девушкой собственными мыслями и воспоминаниями. А позже, уже после выписки из лазарета и возвращения в свою комнату, Виолетта незаметно втянула Бэлу в их с девчонками беседы и посиделки. Целительница даже не обратила внимания, как, слушая рассказы и признания соседок, стала постепенно раскрываться, поведав практически обо всём, что случилось с ней с момента похищения.

Попутно девушка узнала и о сердечных тайнах подруг, о любви Мелинды к ее брату, и порадовалась за самую счастливую из всех, Элинну, чьи симпатии были взаимны. Возможность выговориться о чувствах к Зору принесла целительнице невероятное облегчение и сблизила ее с соседками. Лишь последнюю тайну Бэла пока не решалась открыть, однако ощущение одиночества, так долго преследовавшее ее, наконец отступило.

Жизнь в академии снова вошла в привычное русло, Виолетта, которая так неожиданно превратилась в близкую подругу, подыскала себе работу в городе. Элинна со всей ответственностью исполняла обязанности старосты, а Мелинда старательно занималась, стремясь стать лучшей ученицей, чтобы поразить воображение одного преподавателя по боевой магии, и Бэла помогала ей советами.

Истор частенько заглядывал в лазарет и в каждый свой приход приносил какой-нибудь скромный подарок, а потом подолгу сидел в палате, развлекая разными историями. Незаметно целительница стала тянуться к веселому парню, рядом с которым появлялась возможность позабыть обо всех тревогах и просто расслабиться, получая удовольствие не только от общения с симпатичным молодым человеком, но и от его явного восхищения. Ист по складу характера был совсем иным, очень живым и ярким, без намека на холодную сдержанность. Он всё делал с размахом, не терпел пустоты, а потому никогда не страдал от одиночества.

Бэле уже казалось, что она вот-вот преодолеет свою одержимость, как однажды ранним утром ее пронзило ужасное болезненное ощущение. Привязка вдруг отозвалась, сработав подобно натянутой тетиве, вырвавшейся из неумелой руки и полоснувшей по нежным пальцам. Чувство было настолько острым, что Бэла очнулась ото сна, но на несколько мгновений лишилась способности сделать вдох. Она ощутила боль, не свою, а Зора, прочувствовала ее как собственную, а когда смогла дышать, мигом сорвалась с постели и, накинув поверх сорочки платье, побежала в лазарет.

— Диана, — запыхавшаяся целительница распахнула дверь и буквально вломилась в комнату, где Диана спокойно чистила целительские инструменты.

— Что такое? — перепугалась наставница, с тревогой оглядывая невредимую девушку.

— Диана, обследуй меня, выясни, что с ним.

— Что с кем? С ребенком? Бэла, объясни толком!

— Зору больно, я чувствую, он пострадал.

— Да как же я выясню?

Без лишних слов Бэла уселась на стул и замерла, а Диана со вздохом приблизилась к целительнице, положила обе ладони на взлохмаченную рыжую макушку и прикрыла глаза. Спустя несколько минут наставница отстранилась, а Бэла в ожидании впилась взглядом в ее лицо, ерзая на стуле от волнения.

— Ты же понимаешь, что наверняка я сказать не могу, ведь пациент далеко. Я чувствую лишь какие-то отголоски, и не так явно, как ты. По ощущениям, боль сейчас сосредоточилась в районе бедра. Возможно, ранение и, полагаю, не смертельное, иначе на тебе бы это сразу отразилось. С каждым моментом боль усиливалась бы, а у тебя, наоборот, уменьшается.

— Ранен? — побледнев, прошептала Бэла, пропустив мимо ушей все остальные слова.

— Эх ты, — Диана покачала головой, — хоть бы притворилась, что переживаешь за него из-за вашей связи, а ты..., — наставница махнула рукой. — Дать от боли ничего не могу, не поможет.

— Терпимо, Диана, расстояние сказывается. В первый момент только очень плохо было. Отчего он ранен?

— А этого, извини, сказать не могу, — Диана еще не закончила фразу, когда кристалл вызова на столе замерцал оранжевым светом.

— Кто пострадал? — Бэла пыталась высмотреть за спиной Дианы загоревшиеся на основании символы.

— Вызов из дома Амира, он ночью должен был вернуться. О духи, надеюсь не как в прошлый раз.

— Кристалл не красный.

Пока Диана доставала саквояж, магическая свеча рядом с кристаллом вспыхнула, из пламени возникла небольшая записка и плавно опустилась на стол. Бэла пробежала глазами несколько строк:

«Ранение в руку в результате магического поединка».

— Диана, Амир ранен в руку.

Бэла протянула записку наставнице, но листок тут же осыпался белоснежной пыльцой.

— Магический поединок, — протянула девушка, отряхивая ладони.

— Нужно взять еще одно средство, — засуетилась Диана, — серьезные раны подобного рода неохотно затягиваются.

— А если... Диана, он же наверняка с Зором дрался! Не могло обоих просто так одновременно ранить, — получив кивок от сосредоточенной наставницы, которая сгружала в саквояж разнообразные бутылочки, Бэла почувствовала, как волнение чуточку улеглось. Ранение не смертельное, боль сильнее не становится, а значит с Зором всё будет в порядке.

Диана, уже накинувшая плащ, у самой двери вдруг развернулась и негромко сказала:

— Теперь главное, чтобы об этом поединке никто не узнал.

Чуть раньше, той же ночью...

Когда Амиральд Сенсарро вернулся в Амадин, стояла глубокая ночь. На территорию академии Амир проехал без проблем и до дома добрался без приключений. Отперев дверь, он зашел в темный холл, но не стал зажигать кристаллы. Старик дворецкий спал, и ректор не желал его будить.

Поездка выдалась утомительной, но плодотворной. Столько всего удалось сделать, а главное, цель была уже близка. Еще совсем немного и результаты, ради которых полжизни потрачено, наконец-то будут достигнуты.

Сняв плащ, Амир бросил его на подлокотник кресла, ненароком смахнув со столика для корреспонденции пачку писем. Подняв конверты, ректор ступил в полосу лунного света, струящегося через окно, и просмотрел имена отправителей. Среди обычных белоснежных прямоугольников выделялось письмо с огненной символикой в уголке. Проведя ладонью над посланием ректора аристократической академии, Амир не ощутил даже отголосков магических чар. Письмо было совершенно обычным и дожидалось его возвращения, судя по дате с обратной стороны, уже неделю.

Раскрыв конверт, Амир вытащил наружу лист дорогой бумаги с золотым тиснением, на котором оказалось ничто иное, как составленное по всей форме приглашение на магический поединок. Запланирован он был, как и полагалось, на раннее утро.

Брови ректора нахмурились, а губы сжались в тонкую полоску. Возможно, это попытка подставить его, чтобы Амир явился на место, а его там встретили слуги закона. Можно подумать, Зор будет рисковать, участвуя в запрещенной самим королем магической дуэли.

Бросив конверт с посланием на стол, Амир вдруг ощутил жжение на запястье и, завернув край рубашки, увидел загоревшийся на коже символ — две скрещенные шпаги.

— Вот проклятье! — приглушенно выругался ректор, а потом помянул Зора еще парой-тройкой ласковых слов. — Хороша уловка и трюк выше всяких похвал! Значит, дуэль не обман.

Вновь потянувшись к конверту с письмом, Амир покрутил их в руках, проверяя, и задумчиво спросил:

— И какого духа тебе нужно, Зор?

На небольшой поляне, окруженной со всех сторон деревьями, одиноко застыл высокий беловолосый человек. Этот отдаленный уголок Векового леса был абсолютно пустынным. Сюда редко кто наведывался, в отличие от той посещаемой людьми части, что находилась ближе к воротам. Погулять среди высоченных деревьев в хорошую погоду, встретиться со знакомыми или прокатиться на лошадях считалось хорошим тоном среди любителей природы, полагавших, что городской парк слишком мал для этого. Зато и углубляться в вековые дебри никто не рисковал, разве только слуги короля, изредка прочищавшие отдаленные уголки защитными чарами, или же маги, которым хватало сил справиться с возможной опасностью.

Вот и Зор терпеливо и совершенно спокойно ждал, когда Сенсарро явится на место. Никуда он не денется. С горящей магической меткой на запястье Амиральд вынужден будет принять вызов.

Пальцы сильнее сжали гладкий набалдашник, когда Анделино запрокинул голову и посмотрел на верхушки высоких деревьев, выделявшихся на фоне светлеющего неба. Мягкий сумрак окутывал поляну, благоприятствуя тем существам, которые могли крыться под покровом мрака, но ректор по-прежнему не ощущал опасности и даже не шевельнулся, когда ближайшие кусты раздвинулись и на поляну шагнул его противник.

— Доброе утро, — насмешливо поприветствовал Амир, и Зор оторвался от созерцания природы и посмотрел на внешне невозмутимого соперника.

— Давно не виделись, куратор Вальенте, — спокойно ответил он, — впрочем, я ожидал встретить вас только на том свете.

— Вы, должно быть, искренне скорбели об утрате? Зато теперь можно распрощаться с душевными терзаниями. Тем более, когда есть такие прыткие осведомители.

Сенсарро усмехнулся и демонстративно оперся о принесенную с собой трость. Анделино лишь слегка нахмурился, усмотрев в этом жесте очередную издевку, Амиральд держал сейчас в руках трость куратора.

— Значит догадались о причине вызова? — продолжил ректор Академии аристократии эту почти светскую беседу, — так лучше, избежим долгих объяснений. Единственное, что меня интересует, как вы умудрились носить чужой облик столь долго и при этом совершенно незаметно для меня?

— Я бы и рад удовлетворить любопытство, но не могу. Примите мои глубочайшие сожаления. В моих силах предоставить лишь часть информации в ответ на любезность с вашей стороны. Не объясните ли трюка с письмом? Вы не наводили на него чары, как же сработала метка?

— Не желал получить отказ, а потому позаботился пропитать письмо особенным раствором моего изобретения.

Амир склонил голову, отдавая дань изобретательности соперника, и будничным тоном добавил:

— Для того, чтобы принять облик куратора и не быть пойманным — я использовал совершенно уникальный метод, но суть его вряд ли окажется полезной для вас.

Зор окинул противника изучающим взглядом.

— Еще одна зачарованная вещь? — поднял он брови, — Жаль, я не догадался провести простой опыт относительно вашего реального происхождения. Вы так достоверно сыграли Вальенте.

— Признаю, эта роль удалась. Если ваши вопросы закончились, то можем начинать. Вы ведь позвали меня дабы требовать удовлетворение за обман?

— Это не главная причина, — в движениях ректора аристократической академии вдруг проявилась резкость, — ваше убийство на поединке — задача второстепенная.

— А какова первостепенная? — снова усмехнулся Амиральд.

— Главнее всего, возможность встретиться и поговорить с Бэлой.

Черты лица Сенсарро внезапно застыли, сделались жестче, а в голосе появились стылые нотки.

— Исключено. Пока вы с ней связаны, пока она уязвима, я вас не пущу. До Бэлы вы не доберетесь.

— Это окончательное решение? — глаза Анделино гневно блеснули.

— И бесповоротное.

— Я ведь давал вам шанс, — негромко, но от этого не менее зловеще произнес Зор, — вы предпочитаете вступить в схватку, но не допустить моей встречи с ней?

— Вы достаточно издевались над девушкой. Вам так не хватает ручного источника?

— Бэла... — ярость, прорвавшаяся в словах ректора аристократической академии, казалось, раскалила воздух, — не ручная... она больше, чем источник.

— Правда? — Брови Сенсарро саркастически поднялись, но проницательный взгляд выдавал, с каким вниманием Амир присматривался к взбешенному противнику. Он будто нарочно дразнил его, подбирая самые язвительные фразы.

— Не ручная, а какая? Дрессированная?

Зор сжал зубы, и послышался тихий скрежет.

— Когда я, — медленно ответил Анделино, — приду и заберу женщину, которую ты любишь, Сенсарро, тогда лучше разберешься в мотивах моих поступков.

Зор выставил вперед трость, а Амир отступил на шаг, принимая защитную стойку. Теперь от наигранной веселости не осталось и следа. Навредить той, кого Амир защищал столь дорогой ценой, он не позволит никому.

— Приступим, — выдохнул Зор, и поляна осветилась ярким сиянием.

Обе трости как по мановению обратились в прозрачные светящиеся жезлы с заостренными концами, похожие на гладкие длинные кристаллы, но представлявшие собой чистые сгустки энергии. Подобное оружие было не только самым опасным, но и самым энергозатратным. Энсталлы могли использовать лишь сильные маги, у которых хватало энергии не только подпитывать смертельные клинки, но при этом орудовать ими как настоящими рапирами. Такие поединки никогда не длились подолгу именно потому, что хватало даже легкого прикосновения к телу, чтобы нанести болезненную рану.

Кожу Амира обожгло, а рубашка на груди затлела, когда он резко отклонился назад, избегая точного выпада. Анделино был мастером магических поединков, к тому же очень опытным, а на стороне Сенсарро оказались ловкость и гибкость. Оба противника сцепились друг с другом с такой яростью, уклоняясь, нанося и парируя удары, что взмахи орудий представляли собой расплывчатые светящиеся мазки. Здесь не было колющих выпадов (один-единственный привел бы к гибели), только скользящие взмахи и удары плашмя.

За пять минут поединка на висках обоих ректоров проступила испарина, легкие рубашки липли к телу, обрисовывая напряженные мышцы. Мужчины были почти одного роста, а потому ни один не использовал ни подсечек, ни выпадов снизу. Будучи аристократами не только по рождению, но и по воспитанию, противники соблюдали все негласные правила поединка, даже не оговорив их заранее.

В следующий миг короткий слаженный вскрик заглушил едва слышный звон магических клинков. Амир отшатнулся, прижимая ладонь к страшной ране, рассекшей его руку от плеча до запястья, а Зор упал на одно колено и оперся ладонями о землю. Тряхнув головой, он ухватил зубами рукав белоснежной рубашки и рванул, отрывая полоску ткани. Только жгут выше глубокого пореза на бедре мог сейчас остановить кровь.

Головы кружились у обоих, от металлического запаха вокруг свербило в горле. Амир оперся спиной о дерево, так удачно поддержавшее тело, которое уже не держали ноги, а Зор сел прямо на траву, пытаясь немного отдышаться и прийти в себя.

— Наш разговор еще не закончен, Сенсарро, — сквозь зубы просипел ректор аристократов.

— Когда перестанешь думать только о себе, — с трудом ответил Амир, — и снимешь привязку, тогда и поговорим снова.

Подрагивающей ладонью Амиральд нащупал на груди криспп, усмехнулся уголками губ, встретив раздосадованный прищур Зора, и перенесся в свой дом.

С трудом, перевернувшись на живот, Анделино оперся о локти, делая глубокий вдох, и медленно встал на колени. Опасность, которой ректор прежде не ощущал, постепенно наполняла пропитанный кровью воздух и сгущалась вокруг одинокой жертвы.

— Пошли к мерзду! — выругался Зор, прилагая усилие, чтобы не только встать на ноги, но и отогнать тварей, жадных до вкусной и вязкой жидкости, протекавшей по его венам. Бесплотными тенями почти невидимые существа стекались под тьму колючих кустов, а Зора шатало от боли. — В другой раз попируете.

Покачиваясь и опираясь на вернувшую прежний вид трость, Анделино поплелся по направлению к тропинке, ведущей к отгораживающим заповедное место воротам.

ГЛАВА 16. Последняя встреча

Бэла в сотый раз бросила взгляд на то место, где прежде стояла кровать аристократки, и тихонько вздохнула. Теперь Виолетте по статусу не полагалось жить в студенческом общежитии, и несмотря на нежелание самой девушки, ей пришлось собрать вещи и перебраться в новый дом.

— Как-то это все прегрустно, — протянула Элинна, подперев ладонью щеку и с тоской рассматривая темноту за окном. — Летка теперь замужем, и этот поворот, я вам скажу, оказался ну очень неожиданным.

Мелинда согласно вздохнула и тайком потерла глаза.

— Мел, ты плачешь что ли? Да хватит уже расстраиваться. Ничего муж с Леткой не сделает, хоть и заслужила. Даже хворостиной ниже спины не пройдется, а порой и стоило бы. С такой способностью втягивать окружающих в переплет, ее следует вообще из дома не выпускать.

— Да я не поэтому волнуюсь, — тоскливо вздохнула Мелинда, — любит она его, а он... хоть знаешь, как больно любить без взаимности? У тебя ведь все хорошо.

— Ага, хорошо, а вы и рады прежде времени носы повесить. У обеих рядом одинокие красавцы мужчины, а вы по кругу ходите, облизываетесь, а предпринять что-то боитесь. Я Летке так и скажу, чтобы брала себя в руки, а мужа в оборот, и ты своего бери, Мелинда. Что ему твои оценки и успехи? Похвалит, погладит по головке и забудет. Ты ему как женщина понравиться должна, а не как ученица. Я верно говорю, Бэла?

Целительница, у которой в этот миг все мысли были заняты рассказами Виолетты о состоявшейся дуэли, удивленно вскинула голову и рассеянно кивнула. Она пропустила большую часть разговора, поскольку думала лишь о том, позаботился Зор найти нормального целителя, который к тому же умел держать язык за зубами, или нет. На подобную рану он точно не мог махнуть рукой. А раз королю до сих пор не доложили о состоявшейся дуэли и обоих ректоров не заключили под стражу, то, скорее всего, Анделино в полном порядке.

— Эх, ну вас, ударились тут в меланхолию, и без толку уговаривать. Спать давайте, а завтра уже и решим, что вам разнесчастным делать нужно, кроме как сопли на кулак мотать.

Элинна сердито взбила подушку и укрылась одеялом по самую макушку. Мелинда повздыхала немного и тоже устроилась поудобнее. Бэла же тихонько поднялась, обулась и, накинув плащ, направилась в лазарет на дежурство.

В подвале царила тишина, нарушаемая лишь громким храпом. Анделино сидел на стуле возле заставленного колбами стола, смотрел на растянувшегося на старом тюфяке грязного плебея и вместо того, чтобы думать сейчас о результатах эксперимента, вспоминал юную целительницу.

Он пытался жить прежней жизнью, сосредоточиться на работе, продолжать эксперименты, делать то, что привык делать. Сперва было мучительно больно не находить ее рядом, обрывать себя на полуслове. Он оборачивался и вдруг вспоминал, что ее здесь нет, или проходил по дорожкам сада и сжимал холодный набалдашник трости вместо нежной тонкой руки. Любоваться цветами, распустившимися за окнами кабинета, прикрывать глаза и видеть вместо ярко-оранжевых амелий ее медовые волосы.

Привязка заставляла его тосковать о ней день за днем, а чувства, так незаметно пустившие ростки в, казалось бы, равнодушном сердце, медленно убивали интерес к тому, что было важным прежде. Все вдруг потеряло свою значимость, когда Зор переступил порог комнаты, пустой и холодной без своей хозяйки. Это был удар, слишком жестокий и слишком болезненный: сделать выбор, принять решение, пройти последний шаг и потерять, потерять без возможности даже увидеть ее.

Зор провел ладонью по лицу, пытаясь взять себя в руки, и снова посмотрел на грязного оборванца, которого привел в дом с целью провести последний эксперимент. Этот обманщик занимался подставами, выполнял задания на заказ или же просто в свое удовольствие. Опасный для других дар позволял мерзавцу творить грязные дела и сваливать их последствия на абсолютно невинных людей. И вот теперь он спал, развалившись на старом тюфяке и даже не подозревая о том, что больше не сможет подставлять других к собственной выгоде. Теперь он превратился в обычного мошенника из трущоб без малейших признаков дара.

Анделино покрутил в руках магический абертон и задумался о том, что же так ускорило процесс в действии первоначальной формулы.

— Бэла, — покачал головой Анделино, а на губах скользнула грустная улыбка. Умная, но еще неопытная девочка. — Ты добавила реагент, разрушающий первоначальные свойства?

Его милая целительница не знала одной простой детали — Зор всегда защищал свои драгоценные препараты, закладывая в основу любого эликсира стабилизирующие составляющие. В процессе проведения сложных экспериментов немудрено напутать или добавить что-нибудь не то, но всегда можно ликвидировать последствия и не испортить ценный препарат.

— Не получилось, Бэла, — с грустной улыбкой сказал Зор. — Ты лишь ускорила процесс, но не уничтожила эликсир.

Разрушающий реагент медленно синтезировал составные части препарата, стимулируя их взаимодействие, отчего конечный эффект был достигнут даже раньше, чем того планировал осторожный Зор.

Сидя на стуле у заставленного ингредиентами стола, Анделино вертел в руках колбочку с самым драгоценным эликсиром, единственным в своем роде, позволяющим контролировать магический дар. Благодаря вмешательству Бэлы ректор получил то, на что потратил годы, исследуя, экспериментируя, мечтая добиться успеха. Повторить уникальный эксперимент не представлялось возможным, поскольку само воздействие и его скорость у одного и того же разрушающего реагента отличались от эксперимента к эксперименту. То, что могло получиться на выходе, не дало бы новому эликсиру совершенно уникального набора свойств, полученных спонтанно в этот раз.

— Бэла, — вздохнул Зор и прижал к лицу ладонь, пытаясь заглушить острую боль. Поднявшись, он крепко сжал колбочку в ладони и, обогнув мирно спящего участника самого важного в его жизни эксперимента, приблизился к огненной чаше. По щелчку пальцев огонь вспыхнул, раскаляя края широкой мраморной посудины. Маг стоял, глядя в огонь и все сильнее сжимая колбочку. Ради своих виеров Бэла решилась на обман, понимая, что может жестоко поплатиться за это. Ведь существовал риск, что Зор раскроет ее, а целительница лучше любого другого человека знала, насколько важны для него результаты.

Только вот теперь... теперь не было злости, лишь грусть — она притворялась столь долгое время и обманывала его, демонстрируя интерес и желание помочь, для чего? Чтобы спасти своих плебеев от ужасного злодея, который, возомнив себя всесильным, мог вершить собственное правосудие? Анделино снова посмотрел на изумрудно-зеленый раствор с лиловыми вкраплениями, удивительным образом не смешивающимися с остальной жидкостью.

— Если для тебя это было так важно, что задумала помогать презираемому тобой магу, Бэла, то самое время получить награду за свои усилия. Я уничтожу то, что нас разделяет.

Зор занес руку над чашей, выдохнул еле слышно: «Подарок для тебя в честь единственной ночи», — и разжал пальцы. Колбочка тихо звякнула о мраморный край и скатилась в центр, а огненные язычки охватили ее со всех сторон. Раскаленное до предела стекло не выдержало и треснуло, а драгоценный эликсир вытек в чашу. Огонь уничтожал его с яростным шипением, а Зор смотрел, не в силах отвести глаз. Он не ощущал ни сожалений, ни раскаяния, ни злости, только пустоту.

Утренний воздух был свеж и наполнен ароматом распустившихся амелий. Бэла шла по дорожке, направляясь в самый отдаленный уголок сада рядом со старыми воротами. Она полюбила утренние прогулки и с некоторых пор регулярно выходила на рассвете, пока подруги еще сладко спали в кроватях, или же после дежурства в лазарете, прежде чем вернуться в комнату, предпочитала пройтись в одиночестве. Кутаясь в теплый плащ, целительница шла, опустив голову и подцепляя кончиком туфельки круглые разноцветные камушки.

— Бэла, — позвал кто-то, и девушка резко остановилась. Сперва показалось, что этот голос ей пригрезился. Вскинув голову, целительница в волнении огляделась по сторонам и вновь замерла, когда увидела по ту сторону ворот высокого мага с белоснежными волосами, с которых он только что откинул капюшон.

Первым порывом было кинуться к решетке, вторым побежать в обратную сторону, и в нерешительности Бэла стояла, не зная, что предпринять, когда Зор снова заговорил:

— Бэла, подойди.

Будто зачарованная, девушка сделала несколько шагов к воротам, но опомнившись, снова застыла на месте.

— Зачем ты пришел?

— Увидеться с тобой и поговорить.

Бэла вспомнила слова брата о привязке и прижала ладони к рвущемуся из груди сердцу. Зачем Зор это сделал? Теперь все усилия пошли прахом, он одним своим появлением перечеркнул все бессонные ночи, мучительные попытки выкинуть мага из головы, дни, наполненные тоскливым ожиданием и единственным желанием встретиться с ним.

— Ты нарочно, Зор? — от обиды перехватило горло, — нарочно выследил меня? Что нужно тебе в этот раз? — Бэла плотнее запахнула плащ, хотя под маской иллюзий мужчина не мог заметить немного округлившегося живота, но вдруг...

— Я приходил сюда каждый день, Бэла, надеясь, что однажды ты появишься в этой части сада, и мы встретимся. Подойди, дай прикоснуться к тебе. Мне самому не пересечь границы.

В душе сомнения боролись с желанием, в клочья рвались все здравые доводы и благоразумные мысли. Ей тоже ужасно хотелось к нему прикоснуться. Все чувства буквально взбесились в его присутствии, и состояние было — хоть волком вой. «Точно цепной пес при виде хозяина», — вдруг подумалось Бэле, и эти мысли отрезвили. Еще был страх, боязнь того, что он все узнает раньше, чем она сама решится ему рассказать, и получит в свои руки новую возможность ею управлять.

— Бэла, — он звал ее, и вопреки доводам собственного разума, побуждающего остановиться, целительница все же прошла последние шаги. Вцепилась пальцами в металлическую решетку, а его ладони легли сверху, и девушку затрясло от нахлынувших эмоций.

— И зачем ты снова это сделал? Я для тебя ручной зверек? Зачем меня мучить?

— Я не могу без тебя, Бэла, — он отвечал совсем тихо и так проникновенно, что ужасно хотелось отринуть все сомнения и поверить, а потом перебраться через эти ворота и прижаться к нему, и все-все рассказать.

— Ты мне очень нужна. Вернись, Бэла.

— Я ведь виерка, Зор, ты же нас ненавидишь. Ты создаешь эликсир, для таких как я, чтобы лишить нас магии. В один прекрасный день преуспеешь в своих попытках и что тогда?

— Я уже преуспел, Бэла.

Девушка недоверчиво вскинула голову, вглядываясь в его лицо, силясь понять, правду ли говорит.

— Не может быть, ведь я..., — целительница прикусила язык, а на губах мага появилась слабая улыбка.

— Добавила разрушающий реагент? — закончил он ее фразу.

— Ты знаешь?

— Знаю, потому что этот реагент помог завершить эксперимент. Ты не учла стабилизирующие составляющие.

— Стабилизирующие сост..., — девушка попыталась вырвать руки, но маг не пустил. Сердце сжалось в испуганный дрожащий комок. Он пришел отомстить, он нарочно подозвал ее так близко к себе?

— Откуда ты знаешь, что он работает? — со страхом спросила целительница.

— Проверил.

О духи, он уже лишил кого-то магии! И что дальше? Теперь и ее заставит выпить?

— Ты пришел позлорадствовать, Зор? Только и умеешь, что ненавидеть? Сколько лет потратил, чтобы отомстить, а для прощения сил не хватает?

— Я уже простил, Бэла, — его ладони сжались сильнее.

— Простил? И при этом у тебя в руках препарат, капли которого хватит, чтобы навсегда разрушить любому человеку жизнь? Ты до сих пор мнишь себя всесильным, Зор?

— Я его уничтожил. Ради тебя.

Целительнице показалось, что она ослышалась.

— Что?

— Уничтожил.

Бэла пристально вглядывалась в серые глаза, силясь прочесть в них ответ. Сказал ли он правду или... или снова преследует какие-то цели?

— Не веришь?

На лице девушки отражались все ее сомнения.

— Я так долго пробыла рядом с тобой, Зор, — медленно проговорила Бэла, — однако за все время не видела ни одного доказательства, что для тебя кто-то еще может быть дорог. Ты делал все с выгодой для себя, и тебе не было дела до других людей.

— Теперь есть.

— Но ты даже не снял привязку! И мне не позволяешь избавиться от нее. Снова пришел, и все усилия прахом!

— Бэла, послушай, как бы ни было раньше, но теперь все изменилось. В лунную ночь я принял решение и...

— Ах, опять! — Бэла вновь дернулась назад и снова безрезультатно, — Ты принял решение? А меня спросить? Или можно вот так поступать, как удобно тебе, а потом уже ставить меня в известность?

— Разве я принуждал тебя?

Девушка покраснела и опустила голову.

— Я не знаю, — тихо проговорила она, — верить тебе или нет. Просто ответь сейчас честно на один важный для меня вопрос.

— Какой?

— Сперва дай слово, что ответишь честно.

— Хорошо, даю слово.

— Ответь, почему ты так изменился? Почему в один прекрасный день все твое презрение и высокомерие вдруг испарились, и ты стал ухаживать за мной?

Маг молчал и Бэла решилась снова взглянуть ему в глаза. Он плотно сжал губы, точно не желал, чтобы сквозь них прорвались обличающие слова.

— Специально? Ты это специально сделал? Чтобы меня в себя влюбить, да? Чтобы стала послушной и ты мог меня контролировать?

Она не отрывала глаз от его лица, желая и страшась услышать ответ, от него столь многое зависело. — Это так?

— Да, — он ответил честно, как Бэла и просила, но от этого боль меньше не стала. Разочарование было столь сильно, что слезы снова навернулись на глаза. А она почти поверила, что он оставил ненависть в прошлом. Ей просто очень хотелось поверить. В этот раз Бэле удалось вырвать ладони и отступить от решетки.

— Постой! — он протянул руку, но она натолкнулась на невидимую стену. — Просто позволь мне сказать. Послушай, не перебивая, и тогда все поймешь.

— У меня нет сил слушать. Я не могу! Я не хочу! Ты манипулируешь мной, добиваешься чего-то, и любые средства для этого хороши. Не желаю видеть тебя больше!

— Бэла! — его мольба оказалась еще хуже, чем если бы он приказал ей остановиться. Девушка зажала уши руками, чтобы не слышать. Резко развернулась и бросилась прочь по тропинке.

Маг прижался лбом к холодной решетке, наблюдая, как она убегает от него, кутаясь в широкий, слишком большой для хрупкой фигурки плащ, и скрывается за поворотом тропинки.

С тяжелым вздохом Зор отстранился. Возможно, зря он пытался объясниться сегодня. Привязка, остававшаяся без подпитки столь долгое время, вызвала слишком сильный эмоциональный всплеск. Бэла не смогла его услышать в этот раз, и попытка оказалась неудачной. Маг вновь накинул капюшон на волосы, раздумывая, сколько еще времени пройдет, прежде чем она спокойно обдумает его слова и пожелает снова поговорить.

Зор отвернулся от ворот и направился по узкой тропинке в сторону главной дороги. Там, он оставил экипаж и слуг, опасаясь, что иначе его тайну раскроют и более не подпустят даже к металлической решетке. Магия иллюзий не могла ему помочь в этом вопросе. Амир окружил антииллюзорной защитой весь периметр академии. Теперь, при приближении с внешней стороны, охранка разрушала любой навеянный облик.

Анделино шагал между высокими деревьями, вглядываясь в утренний полумрак. Все мысли его были об этой встрече и о его неудаче, поэтому аристократ не сразу услышал странный шорох по сторонам, зато на треск веток отреагировал мгновенно. Зор сперва замедлил шаг, а затем остановился и выставил перед собой трость, наблюдая, как из-за деревьев выходят люди и преграждают ему путь. «Человек шесть» — сосчитал Зор, — «Или семь» мысленно добавил он, услышав хруст позади себя.

Кто были эти люди, оказалось сложно понять, все семеро кутались в старые плащи, а темные провалы капюшонов скрывали лица, которые, скорее всего, закрывали маски. У Зора врагов хватало, особенно тех, кто опасался вступать с ним в открытое противостояние, а вот выследить и окружить, чтобы наброситься всем разом — это было как раз в их духе. Собственно по этой причине ректор всегда соблюдал определенные меры предосторожности: ездил в своем экипаже, со слугами и охраной. Только в Академию виеров он каждый день приходил один, рано утром в одно и то же время. «Как круглый идиот» — усмехнулся Зор про себя. А все потому, что узнал об утренних прогулках Бэлы и надеялся на встречу с ней.

Противники окружили его, беря в кольцо, как гончие на охоте. Набалдашник трости пошел радужными переливами, а ректор холодно улыбнулся. Людей, скрывающих лица за капюшонами, пробрал озноб, и вдруг захотелось отступить, но... их было много, а он один, и еще у них был план.

Бэла сама не заметила, как оказалась у комнаты Эдвара. Бежала, не разбирая дороги, а пришла в итоге к брату. Однако на ее стук никто не ответил, и целительница направилась в академию. Эди мог быть сейчас в кабинете Амира, где ректор пропадал с раннего утра до поздней ночи.

Мужчины сидели вдвоем в небольшой комнате, дверь в которую была замаскирована под стенную панель, и о чем-то разговаривали, когда Бэла прервала их робким стуком.

— Что случилось? — сходу спросил брат, увидев ее мокрое от слез лицо.

— Зор приходил.

— Что?!

Амир, поднявшийся из кресла при появлении целительницы, подошел и, взяв Бэлу за руку, провел к столу и усадил. Сам подал ей чашку с горячим чаем и переглянулся со злющим Эдваром.

— Он хотел поговорить, объясняла Бэла, а зубы постукивали о край чашки, которую она поднесла к губам.

— Ожидаемо, — ответствовал Сенсарро, в то время как Эди скрипел от злости зубами.

— Что ему надо, этой скотине?

— Спокойнее, Эд, Зор не может себя контролировать. У него мощный откат.

Целительница подняла на ректора вопросительный взгляд, надеясь, что он пояснит свое странное высказывание.

— Он зависимый человек и зациклен на тебе. Привязка превратила Зора в раба собственных желаний, Бэла, без тебя он подобен больному без сильнодействующего лекарства. Хотя оно и вызывает привыкание, но в состоянии снять боль, а Зору очень больно.

— Привязка двусторонняя, — процедил Эди. — Бэла, с тобой творится то же самое, и ты молчала?

Девушка покачала головой, а Амир ответил за нее.

— У Бэлы немного иначе, во-первых, она ждет ребенка, эмоциональное воздействие привязки разделяется на двоих, а во-вторых, не она была инициатором кровной связи. Поэтому Зор отдувается в полной мере, возможно, вплоть до того, что ему физически больно не ощущать рядом твоей сестры.

— Так и надо подонку, снова всколыхнул привязку, гад! — Эди со злостью пнул упавшую с кресла подушку.

— То есть это просто зависимость, — тихо спросила Бэла, и едва слышно добавила, — не любовь?

Амир бросил на девушку проницательный взгляд и слегка пожал плечами.

— Пока Зор демонстрирует лишь поведение одержимого человека с болезненной зависимостью и с трудом напоминает себя прежнего. Судить о любви можно по иным поступкам, Бэла.

Целительница прикрыла ладонью глаза, пытаясь удержать слезы, а в следующий миг ее рука безвольно упала на подлокотник, а сама девушка повалилась на спинку кресла, потеряв сознание.

— Бэла! — Эди кинулся к сестре, но когда хотел прикоснуться, на коже девушки вдруг вспыхнула мелкая красная сеть, покрыв все тело целительницы. Она обжигала как чистый огонь, а ее края резали живую плоть любого, кто хотел дотронуться до девушки, наподобие острой бритвы.

— Что с Бэлой, Амир? — в панике спросил Эдвар у подскочившего к креслу ректора.

— Не с ней, Эди, с Зором.

Одному справляться с целой толпой нападающих, которые действовали на удивление слаженно, что может быть проще? Двоих Зор уже вывел из строя, а оставшиеся пятеро кинулись на него все разом. Кажется, его даже ранили, но в пылу драки Анделино не замечал своих ранений, защищаясь и расправляясь с посмевшими поймать его в ловушку. К сожалению, расчет был не только на то, чтобы задавить мага большинством, важнее было отвлечь внимание на себя.

Зор заметил восьмого участника нападения позже всех остальных. Этого человека отбросило в сторону, и он упал на землю, а маска слетела, открывая раненому ректору лицо бывшего слуги. Того самого, который однажды вздумал приставать к Бэле. Единственное, что успел перед падением сделать мерзавец, так это обсыпать Анделино мерцающей пыльцой. Она оказалась странно липкой, приставала к коже, точно клей, окрашивая ее в серый тон. Тело Зора тоже странно замерцало, а пылинки порошка с резким запахом напоминали собой капельки ртути, они переливались, перетекали по телу, собираясь на определенных участках в большие круглые жемчужины, и застывали, будто смола.

Зор еще продолжал сражаться с оставшимися противниками, когда одна из таких капель взорвалась, пронзив острой болью правое плечо, и аристократ с трудом удержал свою трость, перекинув ее в левую руку. От боли все поплыло перед глазами, но он еще видел смазанные тени перед собой. «Что это за дрянь?» — мелькнуло в его мозгу, прежде чем новая вспышка боли отозвалась в левом бедре. Точки этих микровзрывов находились точно в местах сплетений основных и ведущих энергетических потоков. Убить сильного мага методом, способным отнять жизнь у простого человека, значительно сложнее, а вот разорвать нити, по которым протекает энергия — основа силы, самый верный способ погубить.

Вспышки следовали одна за другой, и Зор уже попросту ничего не видел вокруг, и эсканилор он не удержал. Ноги подкосились, и аристократ упал на траву. Непонятно было, остался ли еще кто-то из его противников, но теперь маг не имел возможности обороняться. Боль охватила тело, заворачивая его в огненный кокон, мысли хаотично мешались в голове, и среди них настойчиво билась одна — он будет жить, будет, потому что есть кровная связка.

— Я вызвал Диану, Эди, но она не поможет ей сейчас.

Эдвар смотрел на стремительно бледнеющую сестру, со щек которой схлынул румянец, а кожа приобретала все более синеватый оттенок, зловеще освещаемый красными всполохами оплетшей тело сетки. Казалось, с каждым выдохом, становившимся слабее, жизнь уходила из тела Бэлы.

— Нам пора, Бэле не помочь, но нужно отыскать Зора, спасем его, спасем и твою сестру.

Пока Эдвар поднимался на ноги, Амир достал криспп и представил место, где мог бы сейчас находиться Зор. Припомнив детали встречи Анделино и Бэлы, ректор рассчитал, что аристократ не успел дойти до главной дороги, и сейчас находится где-то на полпути к ней, на тропинке, ведущей от старых ворот.

Они появились на месте стычки в момент, когда последний из напавших подползал к лежащему на земле аристократу, чтобы воткнуть тому в сердце длинный кинжал. Амиральд и Эди синхронно вскинули руки, и со стоном неудавшийся убийца повалился на землю. Эдвар подбежал к Анделино, в то время, как Амир спеленал всех, находившихся на поляне, заклинанием неразрывных силков.

Как только Эди попытался прикоснуться к окровавленному Зору, на теле ректора вспыхнула та же красная сеть.

— Она его защищает, — опустившись рядом на колени, сказал Амир. — Мы опоздали, Эди. У него разорваны все основные энергетические связки, ни одному целителю не под силу излечить.

Связки потоков энергии в теле мага могли восстанавливаться за счет внутреннего резерва и скорость восстановления зависела от силы хозяина, но для регенерации основных энергетических переплетений одного резерва было недостаточно, требовалось время.

— У нас нет времени, Эди, тихо сказал Амир в отчаянии обхватившему голову виеру, — он сейчас существует за счет Бэлы, привязка вытянет из нее жизнь, потому что она всегда защищает самого сильного из пары. Она даст Зору дополнительные минуты, чтобы один смог выжить.

Эдвар покачал головой, сжимая ее еще сильнее, точно хотел раздавить.

Что же за мысль билась в этой красной пелене, окружившей сознание? Важная, настолько важная, что пробивалась даже через его боль и страх, холодный и липкий, как щупальца мерзкого морского создания, проникающие в сердце, разрывающие его на кровоточащие кусочки. Чего он так сильно боялся?

Мысль снова забилась трепетно, как гибнущая в сетях бабочка, — он боится потерять, потерять жизнь, но не свою… Бэла. Это имя было как вспышка в уставшем больном мозгу, мозгу, более не скованном губительным притяжением, навеянном кровной связью. Сейчас полюс защиты сменился, он был направлен на сохранение его жизни, а вовсе не на влечение к другому, связанному с ним существу. Бэла погибнет, она уже погибает.

Зор лучше всех знал особенности той связи, что он создал. В его состоянии продержаться можно было только за счет чужой жизненной силы, порвать связь было практически нереально, а еще это походило на чистой воды самоубийство.

Второй раз в жизни Эди ощущал такую беспомощность. Он совершенно ничего не мог поделать, не мог исправить и не мог спасти, только сидеть и наблюдать, как чертова охранка, защищая хозяина, подпитывает его энергией сестры.

— Эд, — рука Амира со всей силы сжала плечо, побуждая поднять голову.

Окружавшая тело Зора сеть стала ярче, налилась багряными красками и полыхала, точно живой костер.

— Что происходит?

— Он рвет ее, — голос Амира сорвался от волнения, — он отдает последние силы, чтобы порвать привязку.

Эди поднялся на колени, неверящим взглядом следя за тем, как вспыхивают ячейки, одна за другой, а потом гаснут, открывая серую кожу.

— Это же...

— Самоубийство, — закончил за него Амир.

Последняя ячейка вспыхнула и погасла, и грудь Зора поднялась и опала в последний раз, а маги склонились над ним, вглядываясь в застывшее лицо.

Диана положила дрожащие ладони на холодный лоб белой как мел девушки, чью кожу больше не покрывала страшная сетка, и закрыла глаза.

— Только бы спасти, — беззвучно шептали ее губы, — спасти ее и ребенка.

Сила уходила, проникала в чужое тело, напитывала крошечные капилляры жизнью, и у опытной целительницы, так много повидавшей за время своей практики, слезы выступили на глазах. Чуткий слух, свойственный лишь тем, кто умеет спасать чужие жизни, уловил, как увереннее и сильнее стучат в хрупкой груди два сердца.

ГЛАВА 17. Жизнь

Ледяные пещеры — это особенное место. Расположенные далеко за границей объединенных королевств, подобно Темной долине, они отделены от населенной людьми территории пустынными землями. Мало находилось смельчаков, пускавшихся в этот трудный и далекий путь, только чтобы взглянуть на невероятное по красоте чудо природы. Колоссальные горы с острыми вершинами, упирающимися в бездонные синие небеса. Сложенные из цельных кусков голубого льда, под ярким солнцем они слепят глаза холодным мерцанием, а в ночи мягко светятся особенным магическим сиянием.

Внутри, среди запутанных переходов и лабиринтов тоннелей, гулял только ветер и сплетались между собой не видимые глазу потоки первобытной, не тронутой и не искаженной человеком энергии. Она накатывала на ледяные стены подобно волнам пурпурного моря, переплетаясь в удивительные узоры с синими волнами чистого холода, закручиваясь в потрясающие по красоте узоры и спирали, разглядеть которые могли лишь обладатели особого магического зрения.

Однако любоваться было некому, как и черпать здешнюю удивительную силу. В ледяных пещерах не ощущалось биения жизни, никому не под силу было продержаться в этом холоде дольше пяти минут. Любая защита распадалась по истечении данного времени. Это когда-то давно для самого смелого и храброго воина было почетно в конце овеянного славой жизненного пути найти последний приют среди прекрасных залов холодных скал. Соратники вождей приносили сюда тела своих героев, и они застывали навсегда ледяной неподвижной статуей, как память для потомков.

Однако в последние годы любопытные и вовсе позабыли дорогу к пещерам. Никто не приходил взглянуть на героев древности. Возможно, люди совсем измельчали и слишком сосредоточились на своих ничтожных проблемах, позабыв о былом величии, а может стерлась из их памяти слава этих удивительных мест. А впрочем...

Холодное сияние озарило светящийся мерным голубым светом полукруглый зал. Посреди ледяного круга на полу появилось трое людей.

— Не прикасайся ко льду, Эди, — велел Амир, голос которого звучал приглушенно из-за плотной оболочки защиты, окружившей тело ректора, — иначе обратишься в ледяную скульптуру.

Эдвар кивнул и, повинуясь жестам друга, выпустил из рук тело Зора. Стоило перенестись в пещеру, как серая кожа покрылась белоснежным инеем и обросла корочкой льда, сковав неподвижные черты аристократа, его одежду, лицо и сжатые в кулаки руки, в одну из которых Амир еще на поляне вложил ненужную теперь ампулу.

— А теперь бежим со всех ног, — велел Сенсарро и устремился к видневшемуся в конце голубого тоннеля пятну сумрачного света.

Когда оскальзываясь и задыхаясь, оба мага вывалились из узкого прохода, они без сил прислонились по обеим сторонам от круглого входа, подперли спинами ледяные глыбы и синхронно запрокинули вверх голову.

— Проклятье! Зор бы сказал, что мы идиоты, — с трудом выговорил Эди.

Амир только махнул рукой, пытаясь восстановить дыхание.

— Нет сил активировать криспп сейчас? — уточнил Эдвар.

— Есть зелье, восстанавливающее силы. Захватил его вместе с ампулой из кабинета. Думал, может пригодиться.

— Оно и пригодится.

— Защита в этой пещере жрет тьму энергии, — добавил Амиральд и вытащил зубами пробку.

— Я даже сообразить не успел, как ты нас сюда перенес. Хорошо, ты сгенерировал эту тепловую сферу, а то вместо одной, появились бы в пещере три живописные скульптуры. А что за ампула?

— С концентрированным живительным раствором. Думал, успеем спасти. Эта вещь способна вернуть с того света.

— Но не когда порваны основные артерии силы, — вздохнул Эдвар. — Жизненные нити она напитает, а вот связки энергии сама не восстановит. Амир, я уже ног не чувствую.

— Сейчас, еще минуты три и активирую. Дома согреешься. Главное, что из пещеры успели выбраться. Эд?

— Да?

— Я никогда не видел подобной дряни. Тело Зора словно покрыто корочкой металла. Нужно будет допросить нападавших, откуда они взяли эту вещь.

— Знаешь, на что похоже? Во времена войн с плебеями изобрели одну штуку против сильных магов. Такие, в основном, только среди аристократов были. У магов жизнь и сила слишком тесно связаны, на то и расчет делался. И напоминала эта гадость собой безобидный серый порошок, обсыплешь им тело, и магия жертвы сама активирует процесс. Порошок плавится, растекается по коже, в местах основных энергетических потоков формируются такие микробомбы, потом они взрываются.

— Я понял, о чем ты. Та дрянь была уничтожена уже пару столетий назад. За ее применение, если помнишь, смертная казнь.

— Ну тогда нашим заговорщикам не повезло. Видать, отыскали где-то последние запасы, потому как формулы по изобретению этого порошка не существует. Ликвидировали вместе с создателем.

— Что же, разберемся, откуда они ее взяли и чем этим личностям Зор не угодил, что решили сообща напасть на него. Ты как? Рукой пошевелить можешь? Если да, то тяни ее сюда, будем переноситься.

Холодный свет кристалла озарил гладкие ледяные стены, унося из места вечной тишины двух человек, посмевших нарушить уединение пещер.

Эдвар стоял у окна лазарета, провожая взглядом тонкую закутанную в плащ фигурку, которая исчезла за поворотом дорожки.

— Глаз с нее не спускаешь, Эди? — произнесла Диана, когда маг со вздохом отвернулся.

— Стараюсь следить незаметно, всё еще боюсь за нее. Ты в курсе, что она ходит к старым воротам? Думает, я не знаю. Всё еще надеется, что он снова придет.

— Сказать ей вы не могли, Эди. Я еле вытащила их двоих. Бэла не перенесет сильного потрясения, я уж молчу о ребенке. Защита порвала столько связующих нитей, что я боялась, как бы не случилось непоправимого. Сейчас только-только всё стало восстанавливаться, а если расскажете... В общем, у нее останется ребенок Зора, а в противном случае может потерять одновременно двоих.

— Пришлось выдумать, что он разорвал привязку и уехал. Подтасовать документы об отъезде, подделать прошение на имя короля, и еще провернуть массу всяких ухищрений. А тех мерзавцев обвинили лишь в хранении запрещенного порошка вместо убийства, хотя засадили надолго. Помилование им не светит, потому что нарочно не открывали никому нахождение последнего тайника.

— За что и поплатились, — с грустью кивнула Диана и, приблизившись к магу, положила руку ему на плечо, — пройдет время, Эди, и Бэла смирится. Всё с самого начала было неправильно. Если бы Зор не создал эту привязку, то и подобной ситуации не возникло бы. А теперь уже ничего не исправишь.

Четыре года спустя

Сегодняшний день оказался днем неожиданных встреч. Совершенно внезапно в одной из городских лавок Бэла натолкнулась на матушку Надиш, которая, как оказалось, давно уже работает в брачном бюро буквально через дорогу.

— Как ты, милая? — радостно улыбнулась сводня, разглядывая красивую рыжеволосую женщину в строгом зеленом платье. От той хрупкой девушки, которой она запомнила Бэлу, осталось нечто неуловимое в прекрасных чертах живого лица и отголосок тихой грусти в уголках карих глаз.

— Я в порядке, матушка. Как удивительно встретить вас здесь.

— Чем занимаешься, моя хорошая?

— Вы ведь слышали о новом центре исследований, учрежденном по приказу короля?

— Как же, слышала. Говорят, там работают самые лучшие ученые, которые изобретают совершенно волшебные вещи.

Мелодичный смех целительницы прозвучал хрустальным перезвоном.

— Можно сказать, почти волшебные. Наука — это самое настоящее волшебство, матушка, и даже лучше и надежнее магии.

— Так ты там работаешь? — неверяще спросила Надиш, наслышанная и о новом центре, и о том, как сложно туда попасть даже на должность помощника лаборанта.

— Руковожу лабораторией исследований. У нас сейчас большие изменения, король подбирает нового руководителя центра, но это очень непростая задача. Человек должен быть опытный и, можно так сказать, совершенно неординарный. Так что ждем перемен и все немного волнуемся.

— Ты всегда была умной девочкой, даже в те времена, когда мы жили вместе в поместье хозяина. Неплохие были деньки, — с ностальгией вздохнула Надиш, не заметив тени тоски, промелькнувшей на лице Бэлы.

— Мне пора, матушка, — постаралась закончить разговор целительница. Вдаваться в воспоминания она не хотела, поэтому поспешила попрощаться со сводней.

Когда за женщиной захлопнулась дверь, Надиш подошла к окну, с грустью проводила взглядом невысокую фигурку целительницы и вздохнула:

— А какая была изумительная пара. Жаль, очень жаль.

Бэла торопливо завернула за угол, словно ее могли преследовать, и сбила с ног высокого мужчину в шляпе и плаще. Наряд человека выдавал в нем приезжего, но знакомый блеск веселых глаз, сверкнувших из-под широких полей, заставил целительницу замереть на месте.

— Истор? — недоверчиво спросила она.

— Кого я вижу, — улыбнулся маг, снимая шляпу и окидывая Бэлу восхищенным, оценивающим взглядом, — Бэла Хингис. Какая потрясающая встреча.

— Ты вернулся в королевство?

— Да. Наш король любит собирать вокруг себя известных и талантливых людей, а также выдающихся магов. Мне сделали такое предложение, от которого я не смог отказаться. Ты торопишься куда-то? Не желаешь заглянуть вон в то кафе и немного поболтать?

— Я с удовольствием, — улыбнулась целительница, позволив Истору взять себя под локоть и увлечь к дверям уютной кондитерской.

Бэла постучала в дверь, но не дождалась, когда на ее стук откликнутся, и буквально вломилась в кабинет нового главы виерской академии и смущенно застыла на месте.

Мелинда отшатнулась от замершего у окна Эдвара, поспешно схватила со стола бумаги и, улыбнувшись целительнице, быстро проскочила мимо.

— Прости, помешала?

— Нет, — брат явно был не в настроении.

— А я думала, вы тут...

— Ничего подобного. Просто наша одаренная помощница надумала закрутить роман со студентом.

— Роман? — Бэла недоверчиво подняла брови. Уж она-то прекрасно знала, сколько времени Мелинда ходила тенью за ее братом. Девушка закончила академию в рядах лучших студентов, а потом как одна из самых талантливых учениц была принята сюда на работу, и сейчас проходила что-то вроде стажировки в качестве помощницы пожилого преподавателя, чью должность и собиралась занять.

— Тебе докладывают о личной жизни Мелинды, Эди? — хитро улыбнулась целительница, а брат только недовольно передернул плечами.

— Личные отношения со студентами — это просто ни в какие ворота, Бэла! — решительно заявил он, хлопнув ладонью по столу для пущей убедительности.

— Братик, а братик, ревнуешь? Ведь правил таких в академии нет.

— Я слишком занят для подобных глупостей, а правила вскоре появятся.

— Ой, какой важный! Значит, верно она делает. Что же ей, всю жизнь по вам убиваться, господин ректор? Пора заводить… ммм… тесные отношения.

— И ты ее поддерживаешь?!

Бэла смотрела на сердитого Эдвара и с трудом сдерживала смех. Наконец-то до ее брата что-то стало доходить. Мелинде давно пора была переключиться на другого мужчину, глядишь, и Эдвар раньше бы разобрался в собственных чувствах.

— Ты что-то задержалась, — перевел тему Эди, и Бэла с удовольствием рассказала ему о случайной встрече в городе. Разговор о том, что Истор вернулся в королевство, был прерван внезапным шумом и грохотом за дверью.

— Это еще что? — нахмурился брат, за секунду превращаясь в строгого ректора.

— Это Лия. Я собственно потому и прибежала, но отвлеклась немного. Твоя племянница разрушает твою академию.

Когда Эди выскочил наружу и склонился по ту сторону полукруглого балкончика, он имел счастье наблюдать, как одна маленькая беловолосая малышка, сидя посреди огромного холла, играет в куклы. Только роль кукол выполняли мраморные статуи, до этого красиво стоявшие в своих нишах, а теперь кружившиеся друг с другом в некоем своеобразном танце.

Эдвар хлопнул в ладоши, фигуры остановились, а малышка задрала голову, радостно заулыбалась и, совершенно не страшась наказания, вскочила на маленькие ножки и побежала к ступенькам лестницы, чтобы пару минут спустя повиснуть на любимом дяде. Эди с блаженной улыбкой гладил пушистые белые кудряшки, а недовольная Бэла уперла руки в бока и покачала головой.

— Ты что же, даже выговор ей не сделаешь?

— Ты ее мать, тебе и воспитывать, — заявил ректор, крепче прижимая малышку к себе.

— Она не слушается. У нас в семье ты единственный маг, а я не в состоянии совладать с ее силой, и тебе это известно. Ты ей потакаешь, хотя должен сдерживать.

— Ну я ведь учу ее контролировать дар. Что поделать, если твоя дочь так сильна.

— И ты этим гордишься? А то, что от защиты, которую ты наложил дома на все бьющиеся предметы, не осталось и следа, тебя не беспокоит?

— Правда? — Эдвар восхищенно приподнял племянницу, разглядывая довольное лицо девчушки, — ты это сама? Обошла дядину защиту?

Девочка гордо кивнула и радостно завизжала, когда дядя подбросил ее высоко и поймал.

— Еще летать, — потребовала малышка, размахивая в воздухе крошечными кулачками, и снова радостно взвизгнула.

— Эди!

— Что? Всё в порядке. Я просто усилю защиту, раз крошка уже справляется с начальным уровнем.

— Я очень ценю, что ты взялся обучать Лию, но не мог бы ты быть построже? Вы с мамой ее ужасно балуете.

— Я ничего не могу с собой поделать, она очаровательный ребенок, на нее просто невозможно сердиться.

— Ну и прекрасно, — сложила руки на груди Бэла, — тогда в конце следующего месяца я перевезу ее к тебе дня на три.

— На сколько?! — испугался ректор.

— На три. У меня, если помнишь, самое важное на свете мероприятие, от которого зависит вся моя дальнейшая жизнь.

Купив дочке красивый золотистый леденец, Бэла подхватила Лию на руки и поспешила в кафе, где договорилась встретиться с Виолеттой. Уютная чайная располагалась на углу центрального проспекта, и часть столиков была вынесена на улицу. От солнца их укрывали кроны развесистых деревьев, а в больших кадках повсюду стояли цветущие розовые кусты, чей аромат и подарил этому уютному местечку поэтическое название «Розовый сад».

Завернув за угол, Бэла замедлила шаг и улыбнулась, глядя на подругу, которая уже приехала и сейчас стояла рядом со своим экипажем, пытаясь вывернуться из цепких ручек двух бойких близнецов. Сыновья Летты были еще непоседливей малышки Лии, собственно на то они и родились мальчишками, чтобы вместо кукол играть в войнушку. Всегда со вкусом одетая, идеально причёсанная аристократка, в данный момент изрядно взлохмаченная, запихивала обратно в карету одного из сорванцов, а следом уже выкатывался второй. Чьи-то руки, скорее всего, няни, хватали и тянули в недра экипажа сопротивлявшегося темноволосого малыша.

Бэла тихонько рассмеялась, крепче прижимая к груди дочку, в то время как Виолетта подняла голову, переводя дыхание, заметила подругу и улыбнулась. Махнув целительнице рукой, она отвлеклась на миг от своего занятия, и через секунду на ней повисли две маленькие темноволосые обезьянки, немногим младше Лии. Обреченно вскинув лицо к небесам, Летта всё же попыталась принять невозмутимый вид, словно двое детей, уцепившихся за талию матери и закинувших ножки в пыльных ботинках на роскошную лиловую юбку, являлись модным и весьма актуальным аксессуаром.

Бэла пошла по направлению к карете, когда рядом с экипажем вдруг остановился всадник. Он спрыгнул с лошади, а негромкий свист привлек внимание мальчишек, которые в тот же миг отцепились от Виолетты и быстро скрылись в недрах кареты, да еще и с треском захлопнули за собой дверь. Летта повернула голову как раз тогда, когда высокий мужчина в строгом черном камзоле приблизился и склонился над ее рукой. Улыбаясь, он что-то сказал замершей на месте женщине.

Только слепой мог не разглядеть каким счастьем осветилось лицо аристократки, когда она, запрокинув голову, слушала своего собеседника. Бэла снова остановилась, не желая прерывать разговор Виолетты и ее мужа. Судя по всему, советник короля как раз направлялся по делам в центр города, где и встретил случайно свою супругу (а может он нарочно сделал небольшой крюк, зная, куда собиралась поехать жена).

Бэлу всегда поражали и немного смущали эти удивительные отношения подруги, чей второй брак оказался намного счастливее первого, и господина советника. Супруги никогда не нарушали приличий на людях и ничем особенно не выделялись среди сотни таких же аристократических пар, ведь оба мастерски контролировали собственные эмоции. Однако целительница научилась подмечать детали. Например, такие мелочи — поцеловав жене руку, мужчина не выпустил из ладони тонких пальцев, а сама Виолетта во время разговора принялась разглаживать морщинки на рукаве дорогого сюртука, и эти поглаживания больше напоминали нежную ласку, чем попытки убрать соринки с дорогой ткани.

Бэла припомнила, что когда супруги находились рядом, их точно притягивало друг к другу магнитом. Они не могли обойтись без прикосновений, даже самых простых, почти незаметных. Если же кругом не было незнакомых людей, а только самые близкие, супруг мог обнять Виолетту за талию и притянуть к себе. В такие минуты она доверчиво прислонялась головой к широкому плечу и затихала, позволяя ему вести разговор, а руки, как и сейчас, легко касались его одежды или же едва ощутимо поглаживали обхватившие талию длинные пальцы.

В следующий миг из кареты высунулись два любопытных носика, переключая внимание целительницы на себя, но тут же скрылись внутри, стоило отцу оторвать взгляд от жены и состроить строгое лицо. Вздохнув и с трудом преодолев смущение, которое всегда испытывала, наблюдая подобное проявление сильных чувств, Бэла заставила себя подойти к Виолетте.

— Добрый день, — она поздоровалась сразу с обоими и удостоилась галантного поцелуя руки со стороны советника, а также еще одной абсолютно счастливой улыбки от Виолетты.

— Бэла, няня заберет близнецов домой, почему бы тебе не отправить с ними Лию?

Целительница с улыбкой покачала головой, припоминая прошлый раз, когда трое еще совсем маленьких магов едва не разрушили часть аристократического особняка.

— Не волнуйся, сегодня обещал заехать отец, он за всеми присмотрит.

Это был весомый аргумент, поскольку строгий дедушка мог почти так же приструнить разошедшихся сорванцов, как и любящий отец. Единственное, у него не получалось щелкнуть пальцами и в мгновение ока повязать разбуянившихся детей, которые получали свободу только после клятвенного заверения, что больше они так не будут. Однако строгий голос и угроза оставить после ужина без сладкого тоже оказывали неплохое воздействие.

Подумав еще раз, Бэла согласно кивнула, поцеловала обнявшую ее дочку и передала несопротивляющуюся Лию в руки выглянувшей из кареты няни.

Когда экипаж медленно покатил дальше по мостовой, а красивый всадник вновь устроился в седле и поскакал прочь, провожаемый восхищенными взглядами не только погрустневшей жены, но и посетительниц кафе, Бэла подхватила Виолетту за руку и подвела к крайнему столику.

— Скажи, ты сможешь прийти на мое выступление в конце месяца? — решила она уточнить заранее насчет свободных минут в графике всегда занятой аристократки.

— Ты еще спрашиваешь? — Виолетта стянула тонкие перчатки и уложила их ровно, одну к одной на краю стола, а затем потянулась к меню. — Это событие я ни за что не пропущу. Ты столько времени к нему готовилась, что может быть важнее?

— Есть одна вещь, — смущенно замялась целительница, растерянно указав официанту на какую-то картинку из меню, в то время как Виолетта пытливо вглядывалась в ее лицо.

— Мне Истор сделал предложение, — решилась она открыть правду.

Подруга, впрочем, отреагировала спокойно. В этом был большой плюс сообщать Летте все самые неожиданные новости, она всегда сохраняла невозмутимость и никогда не давила, пытаясь выспросить подробности.

— Спустя два месяца ваших встреч? — только и уточнила она.

— Да. Считаешь, слишком быстро?

— Нет. Вы давно знакомы. Если он принял решение, то зачем тянуть?

— Конечно, — Бэла потупилась, разглаживая края салфетки.

— Ты приняла или раздумываешь? — всё так же спокойно спросила подруга, бросив быстрый взгляд поверх чашки, и с царским изяществом пригубила ароматный напиток.

Бэла отвела глаза в сторону, пытаясь сформулировать ответ, и заметила троих молодых людей за одним из столиков. Те в явном восхищении разглядывали подруг и, кажется, не могли определиться, кем восхищаются больше. Бэла всегда поражала окружающих своей яркой чувственной внешностью, Виолетта же, хотя и не была красива в обычном понимании этого слова, обладала той особенной притягательностью, которую придает любой женщине счастье и любовь обожаемого мужчины. К тому же ее манера держаться, уверенность и свойственный ей одной особенный магнетизм неизменно привлекали к Виолетте толпы поклонников. У Бэлы их было значительно меньше.

— Я практически ответила согласием, — решилась признаться целительница и замолчала, ожидая вердикта подруги.

— Это логически оправданный поступок, — заявила Виолетта и при этом ненавязчиво поинтересовалась, — я полагаю, что ты руководствовалась не только разумом в данном случае?

Бэла улыбнулась и покачала головой.

— Ист мне всегда нравился, с ним легко, к тому же он спокойно воспринял новость о существовании Лии, на что способен далеко не каждый мужчина. Более того, он не возражает и против моей работы и увлеченности ею, а еще он сильный маг, мог бы позаботиться о дочке. Эди не в состоянии каждый день забирать ее к себе, чтобы учить контролю над даром. Со всех сторон это замечательное предложение. У нас выйдет хорошая и крепкая семья, между нами есть взаимопонимание и симпатия, а этого немало. Он мной восхищается, что тоже большой плюс. Все так семьи создают и живут потом чудесно.

— Ты, бесспорно, права, — кивнула Виолетта, как всегда не спеша навязывать подруге собственную точку зрения.

Уж с чем, с чем, а с выводами аристократка давно научилась не спешить.

— Если тебе достаточно тех плюсов, которые ты мне указала, тогда я понимаю, почему ты приняла его предложение. Он действительно завидная партия. При том количестве внимания, что всегда оказывали ему другие женщины, Истор мог бы вести себя совершенно иначе, а он неизменно выделял именно тебя. Значит тебя он по-настоящему ценит. Очень важно в семейной жизни быть для мужа эталоном. Еще одно неоспоримое достоинство — Ист один из лучших боевых магов в королевстве. Я слышала, его собираются повысить до начальника службы безопасности. Верю, что у вас всё будет замечательно.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Бэла, переводя дух. Виолетта разложила по полочкам и замечательно обосновала еще несколько причин, по которым стоило принять предложение Истора. Пусть между целительницей и магом не существовало такой безумной страсти, как у Летты с ее мужем, но ведь подобные отношения, вообще, редкость. К тому же подруга права, Истор опытный мужчина, и уж если среди всех, кто мечтал выйти за него замуж, выбрал Бэлу, значит будет ее ценить и заботиться о ней и ее дочке.

Успокаивало также то, что в королевство спустя столь долгое время Истор вернулся уже полностью сформировавшимся зрелым человеком, уверенным, знавшим себе цену и умевшим делать правильные выводы. Бэла не сказала бы, что он потерял голову от любви, но чувства безусловно были и достаточно сильные, раз спокойно принял тот факт, что у нее есть ребенок, но никогда не было мужа. Да уж, действительно идеальный вариант.

— Как там, Элинна, ты не получала писем? — перевела Бэла разговор на другую тему, а Виолетта раскрыла сумочку и достала пару конвертов.

— У нее всё хорошо, живут с супругом в поместье родителей, помогают им. Элинна умеет находить общий язык с людьми и прекрасно ладит со свекровью и свекром. К тому же ей там очень нравится, у нее масса интересных занятий. Послушай, что она написала...

Бэла шла домой, скользя задумчивым взглядом по стенам домов и подсвеченным заходящим солнцем кронам деревьев. Она отказалась от предложения Виолетты подвезти ее до дома в карете. Хотелось пройтись, снова всё обдумать. От выбора целительницы зависела не только ее жизнь, но и будущее дочери.

Бэла вдруг вспомнила, как раньше не понимала молодых девчонок, из числа ее бывших подруг, вышедших замуж за стариков из одного лишь голого расчета. Истор не был стариком, он со всех сторон был очень и очень завидной партией. А уж как тяжело найти надежного мужчину, с которым рядом ничего не боишься и не тревожишься за будущее самого драгоценного на свете существа, Бэла знала не понаслышке. Чего только не произошло с ней за это время, для нее в четырех годах уместилась целая жизнь, заставившая быстро и навсегда повзрослеть.

Как же изменилось отношение окружающих, когда были сняты чары иллюзий. Только тогда Бэла поняла, насколько сильны в их обществе предрассудки. Люди шептались за ее спиной, иногда осуждали открыто, особенно те, кто мнил себя самыми правильными просто потому, что никогда не оказывались в ситуации, схожей с ситуацией Бэлы. Но у нее было за что бороться, еще у нее были друзья и брат, готовый растерзать каждого, кто осмелился бросить на целительницу косой взгляд. А как подруги вступались! Бэла с грустью улыбнулась. Кто бы мог подумать, что трех хрупких с виду девушек, закрывавших ее своими спинами от осуждающих, колющих взглядов, станут обходить стороной все злые языки.

Теперь и подавно никто не смел слова открыто сказать, ведь именно ее брат сменил на посту бесследно исчезнувшего ректора знаменитой виерской академии, а мужем ее лучшей подруги являлся никто иной, как советник короля. Сама же Бэла достигла такого положения, которого нелегко было добиться даже мужчине. Впереди ожидалась защита сложнейшего и немного рискованного проекта, который либо прославит ее имя и обеспечит им с дочкой надежное будущее, либо даст возможность всем тем, кто осуждал ее, всласть позубоскалить.

Да, в ее положении любая, даже малейшая, ошибка может быть фатальной просто потому, что она женщина, еще и красивая женщина, а таким ничего не прощают.

Бэла вздохнула. Она даже завидовала своим сотрудницам, теперь подчиненным, которые не отличались яркой внешностью, зато блистали умом. А еще порадовалась в который раз, что старого начальника их центра сместили, потому как очень неприятно было вспоминать о его домогательствах. Ничего, Бэла стиснула зубы, отгоняя прочь неприятные мысли, ради дочери она все сложности преодолеет, у Лии будет чудесное будущее, никому даже в голову не придет дразнить ее, а тем более, если у нее появится такой отец, как Истор. Решительно заправив за ухо выбившуюся прядь, Бэла поняла, что больше не станет колебаться относительно предложения Иста.

ГЛАВА 18. Шаг

Для живых каждый день — это отрезок долгого пути, наполненный событиями, спешкой, суматохой, делами. Дни бегут один за другим, внося в жизнь бесконечные поправки, коррективы, перемены. Мы живем, дышим, строим планы, ставим цели. Каждый миг драгоценен, потому что никогда не повторится, и мы спешим, спешим жить.

Тем, кто покинул земной круг, нет смысла торопиться, для них открыта вечность, для них закончились суета и спешка, впереди не ждет никаких изменений, позади не осталось того, о чем можно пожалеть, ведь чувства больше не имеют значения, не терзают сердце. Для мертвых наступает совсем иная жизнь, и ее миг измеряется веками.

А что если чувства оказались сильнее смерти, что если последний вдох не оборвался, но застыл морозным паром и заледенел на неопределенный отрезок времени, а тело замерзло в тисках чистого холода, не живя, но и не успев умереть? Если ледяная скульптура, не являющаяся более человеком, не стала и частью холодного великолепия пещер?

Неожиданно у пронизывающей каждый кристаллик льда первобытной энергии вдруг появился сосуд, который можно было наполнить, стягивая и заживляя разорванные связки замершего в неизменности тела, тела, для которого кроме бесконечной ноющей боли и последнего терзающего воспоминания не осталось иных ощущений. И миг растянулся на целую вечность, а дни и годы сливались в бесконечный калейдоскоп.

Время идет, мир меняется, а здесь всё остается неизменным до того мига, как затягивается последняя связка, и восстановленная магическая сила вдруг формирует тот неразрушимый круг, в котором для магов и есть источник жизни. И эта сила согревает тонкое и хрупкое стекло драгоценной ампулы, и она, не выдержав потока горячей энергии, откликается на зов жизни и вдруг лопается. И последний вдох отмирает на губах, а живительный раствор уже проникает в поры, и застывшее сердце вдруг делает первый стук.

Больно, нестерпимо больно возрождаться к жизни, когда ты был мертв. Почти невозможно преодолеть себя, чтобы сделать первое движение, заставить подчиняться тело, которое наполовину состоит изо льда, а сам ты уже и не ощущаешь себя человеком. Однако сколько бы ни прошло времени, застывшее в тебе воспоминание не претерпело изменений, ведь память оказалась живучей слабой физической оболочки.

Зор открыл глаза, увидел вокруг мертвенный холодный свет. Облачко пара, вырвавшееся изо рта, застыло мелкими кристалликами, осыпавшимися на нечувствительное лицо. Энергия пещеры переполняла настолько, что уже выплескивалась через край, она воспринимала человека частью окружающего пространства, частью вечного холода. Маг пошевелился, неясный взор поскользил по голубым стенам из цельного льда, круглому залу и зацепился за вход в узкий коридор — Ледяные пещеры.

Говорят, очень многое человеку совершить не под силу, ведь даже у магии есть свои границы, которые преодолеть невозможно. И проснувшись вдруг в центре ледяного царства, лучше просто закрыть глаза и снова уплыть в спокойный сон, позволив тому превратиться в вечный. Тогда бы остались позади все печали, тревоги и та, боль, что день за днем терзала медленно заживающие связки, полыхала в мозгу нестерпимым болезненным пламенем, ведь чтобы начать всё сначала, нужно столько сил, сколько человек собрать не в состоянии, просто потому что он слаб, слишком слаб.

Зор цеплялся пальцами за стылые стены и переставлял ноги до тех пор, пока не ощутил почти незаметную разницу. Здесь было не так холодно. Руки скользнули по ребристой ключей кромке, а ноги запнулись о небольшой порог, и маг повалился на землю у входа в пещеру.

Он дышал так тяжело, так хрипло, и последние искорки чудодейственного раствора уже угасали в теле, но сердце билось, по-прежнему билось и теперь без посторонней помощи. Ему было ради кого биться.

Вокруг расстилалась долина, без конца, без края, бесконечная и пустынная. Чтобы достичь того места, куда он стремился, нужно было пересечь этот неприветливый, мертвый край. Сколько дней пути впереди? И хватит ли сил? Люди слишком слабы, даже маги. Сдаться проще, намного проще. Зор задышал чаще, тяжелее, и оттолкнулся от мерзлой стены. Споткнулся, снова упал, но уцепился за ближайший камень, подтянулся на руках и встал на колени. Главное, сделать первый шаг, пусть даже ползком, но после него хватит сил пройти и все остальные.

Бэла ходила по комнате, круг за кругом, и проговаривала про себя заученную речь. Казалось, что всё уже отрепетировано и будет произнесено без запинки, но стоило представить сотню гостей, как из-за волнения мысли начинали путаться. Услышав тихий стук, целительница остановилась и нервно улыбнулась заглянувшей в комнату матери.

— Идем завтракать. Опять повторяешь свою речь? И снова править начнешь по сотому кругу?

— Ох, мама, — Бэла прижала к груди листы с записями и прикрыла глаза.

— Что такое? — мать подошла и приложила руку ко лбу молодой женщины, словно определяя, не начался ли жар. — Ты нездорова?

— Нет, но я так нервничаю... вдруг опозорюсь перед всеми?

Мать с гордостью улыбнулась и погладила дочь по голове.

— Ты у меня умница. Вы оба, и ты, и Эдвар, моя награда за страдания в этой жизни. После того, что выпало на твою долю, всё непременно должно получиться. Духи пошлют тебе награду.

— Они уже послали, — ответила Бэла, бросив взгляд на стоящий на круглом столике портрет Лии.

— Я говорю о том, доченька, что ты справишься и докажешь свое право занять место ассистента руководителя. А, возможно, и самого руководителя.

— Нет, нет, мама, управлять на таком высоком посту будет мне не по силам, да и сам король курирует начальника, ему предоставляются все отчеты. Малейшая ошибка или просчет и получится, как с нашим бывшим руководителем.

Бэла снова занервничала и сделала еще один круг по комнате.

— Знаешь, мама, сколько кандидатов на должность ассистента? Защита проектов — это как смотр невест. Каждый должен показать себя с лучшей стороны, представить нечто такое, до чего еще не додумался никто другой. Имя победителя внесут в список самых известных ученых королевства. Если я получу эту должность, то и мне, и Лии больше не придется переживать за наше будущее. Я стану не просто Бэлой Хингис, а премагистром Хингис, даже без магии! И Лия в будущем сможет гордиться своей фамилией, мою девочку никто посмеет дразнить ее происхождением.

— Доченька, всё у тебя будет.

— Я еще переживаю, мама, что этот вредный Листер, так и норовит ставить палки в колеса. После того как мне, а не ему отдали место руководителя лабораторией, он никак не успокоится. Старается выставить меня дурой перед всеми, включая даже моих собственных подчиненных. А на этой защите будет присутствовать сам король.

— Никто раньше не изобретал того, что придумала ты.

— Нет, мама, изобретал, и ты это знаешь. В какой-то мере я заимствовала основной принцип, открытый Зором.

— Да где же ты его позаимствовала! — лицо матери вспыхнуло от возмущения, как и всякий раз при упоминании имени аристократа, — он что хотел? Лишить всех магии! И свойства крови потому менял. А ты? Ты собираешься всех излечить!

— Нет, не всех. Этот эликсир только для детей, со взрослыми намного сложнее. Другим матерям не досталось подобного счастья, как мне. За все три года Лия не болела ни одного дня даже обычной простудой. Знаешь, до ее рождения я бы не задумалась ни о чем подобном, зато когда в первый раз взяла мою малышку на руки... а потом еще эта работа целительницей при городской больнице, где я столько случаев повидала... эх, мама, если я провалюсь, то меня съедят.

— Ну почему ты должна провалиться? Ты ведь потратила около трех лет на исследования.

— Просто потому что ни одна формула не может быть совершенной. Даже в конечной, выведенной мной, есть недочет. Полученный в итоге эликсир работает только в случае, если строго соблюдаешь порядок его составления, нельзя и на шаг отступить от схемы, иначе ничего не выйдет. К тому же он очень легко разрушается и способ хранения сложный. Однако как я ни меняла количество составляющих и даже их порядок, но лучшего результата не получается добиться.

Бэла вздохнула.

— Если кто-то поставит под сомнение эффективность эликсира, оспорит мою формулу и сможет это обосновать, то король, мало того, что откажет в дальнейшем финансировании, он наверняка задумается, а не сместить ли меня с должности.

— Доченька, — мать подошла и обняла Бэлу за плечи, — всё будет хорошо.

Она не сомневалась в таланте своей замечательной и одаренной Бэлы, а та, в свою очередь, понимала, что объяснить все нюансы человеку, не разбирающемуся ни в формулах, ни в их составляющих, слишком сложно. Мать знала лишь, что Бэла изобрела лекарство, которое позволит детям виеров либо не болеть вовсе, либо переносить болезни намного легче. Собственно, ей даже с Истором не поделиться своим волнением, он тоже не поймет, а объяснять что-то коллегам, в попытке обсудить с ними, чревато неприятностями и подставой. Вздохнув, Бэла крепче обняла мать, а потом решительно отстранилась и отложила листы.

— Идем завтракать.

Зор сидел под деревом на вершине высокого холма и смотрел на извилистую ленту реки, огибающую город с правой стороны, на сверкающие в лучах заходящего солнца крыши домов, на зеленые парки и сады, вдыхал теплый, пропитанный солнцем воздух. Как хорошо чувствовать себя таким живым, настоящим. Холод почти покинул его тело и не сковывал более мышцы, не проникал до костей, заставляя ощущать себя человеком лишь наполовину. И даже вспоминать не хотелось, как он брел по пустынным землям, с трудом переставляя непослушные ноги, точно они были вовсе не его, а принадлежали какому-нибудь вдруг ожившему куску дерева.

Зор вытянул руки, с удовольствием пошевелил пальцами и снова вдохнул наполненный ароматом цветов воздух. Как приятна жизнь на вкус. Ветерок ласково касался волос и лица, проникал за ворот полурасстёгнутой рубашки, и мужчина мог ощущать эти касания. Он провел пальцами по груди, по единственному участку, до сих пор не вернувшему чувствительности. Там, в районе грудной клетки, мерцали сквозь кожу очертания необычного цветка. И когда рука касалась этих тускло светящихся участков, тело не ощущало прикосновений, даже при магическом воздействии.

Однако это не волновало Зора. Важнее было то, что благодаря своей магии он смог вернуться в Амадин, а не сгинул навсегда в Темной долине или же на безводных просторах Каменной равнины. Магия переполняла его. Она откликалась на малейший жест, она не требовала сосредоточения в эсканилоре, она выплескивалась через край, бежала по жилам вместе с кровью. Зор чувствовал себя совершенно иначе, обновленным, сильным, точно он родился заново.

— Так и есть, — усмехнулся маг. Он воскрес и получил еще один шанс начать новую жизнь, но сперва стоило разобраться, как долго он отсутствовал, и что произошла в Амадине за это время, и главное, что сталось с Бэлой.

В город он вошел ночью, беспрепятственно миновав защитный барьер. Пара молодых охранников в новой форме незнакомой расцветки бросила подозрительный взгляд на беловолосого мага в изодранной одежде, со следами ран на теле, видневшихся сквозь дыры. То ли бредет домой после магической схватки, то ли подрался по пьяни. Всякое может быть, тем более учитывая, что парень явно молод, видать, недавно окончил магическую академию. Такие вечно влипают в истории. В любом случае останавливать не стали, если пропустила защита, значит не чужой в этом городе и дурных намерений не имеет.

Зор добрался до особняка уже за полночь, подошел к знакомой калитке и спокойно отворил заскрипевшую дверцу. Пока брел по дорожкам огромного сада, то невольно замедлил шаг. Даже при свете неполной луны было заметно запустение в его некогда содержавшихся в идеальном порядке владениях. Вокруг казалось слишком тихо и холодно. Холодом веяло от пустоты, властвовавшей в поместье. Когда аристократ достиг дверей замка, то и вовсе остановился, рассматривая заколоченные окна, тяжелые замки и засовы на дверных створках. Движения руки хватило, чтобы замки раскрылись сами собой, а двери на заржавевших петлях с трудом отворились, затормозив на полпути.

Пройдя внутрь сквозь образовавшуюся щель, привыкшими к темноте глазами Зор оглядел пустое пространство, некогда заставленное мебелью. Кое-где виднелись затянутые белыми чехлами предметы интерьера, стены, прежде увешанные картинами, пустовали, а в воздухе чувствовался запах пыли и плесени. Его дом пришел в запустение. Никто не заботился о владениях после исчезновения хозяина, а значит и слуг не осталось. Не удивительно, что в сторожке на воротах не оказалось привратника. Понять бы, что произошло после его «гибели». Однако сейчас Зор слишком устал, ему нужен был хороший отдых и желательно в своей постели.

Когда он пришел наверх, в хозяйскую спальню, то застал там ту же разруху. Огромная кровать была зачехлена, повсюду лежал толстый слой пыли. Подойдя к окну и распахнув его, Зор впустил в комнату свежий воздух, а сам сорвал с кровати чехол и упал на укрытую знакомым покрывалом старую перину. Пусть запах пыли щекотал нос, но искать иное место для ночлега сейчас не было сил. Маг закрыл глаза и секунду спустя погрузился в глубокий крепкий сон.

Наверное, он проспал целые сутки, а, возможно, не просыпался бы и дольше, если бы не странный шум. Воздух за раскрытыми окнами спальни наполнился гулом голосов, каким-то скрипом и стуком. С трудом открыв глаза, Зор сел на постели, а после спустил ноги на пол и подошел к раскрытой оконной створке.

Снаружи, прямо перед крыльцом, остановилась карета с гербом семьи Анделино на ней. Зор прищурился, узнав изображение, которое красовалось на фамильном древе со стороны ветви, состоявшей с ним в дальнем родстве по линии матери. Итак, родственники пожаловали. Маг прислонился плечом к оконной раме, рассматривая три нагруженных добром телеги, затормозившие рядом с каретой. Слуги в данный момент выгружали их содержимое и вносили в дом.

Какой-нибудь очень дальний кузен решил вступить в права наследования? Если так, значит Анделино отсутствовал не менее четырех лет. Более того, не имея о нем совершенно никаких вестей, некто, заинтересованный в наследстве, мог подать на рассмотрение королю ходатайство о вступлении в законные права владения домом. Не по этой ли причине не хватает мебели, картин и прочих вещей? В дом наследник мог въехать лишь после официального разрешения короля, а вот продать ценное имущество умудрился раньше, скорее всего, обосновав это поддельными документами о гибели законного владельца. Почему поддельными? Потому что доказательств его смерти он точно не мог предоставить.

Зор отошел от раскрытого окна и услышал шум в коридоре. Кажется тот, кто мнил себя хозяином его поместья, уже спешил занять хозяйскую спальню. Словно в ответ на его мысли, дверь в комнату распахнулась и внутрь с довольным видом вошел невысокий человек весьма плотной комплекции, поддерживающий под локоть высокую статную даму, кричащей, если не сказать вульгарной наружности.

— Вот это, милочка... — начал мужчина и резко остановился. Его глаза полезли на лоб от удивления, рот открылся, а лицо побагровело. Леди, если ее можно было так назвать несмотря на явное отсутствие вкуса, также широко раскрыла глаза, а потом столь громко завизжала, что у Зора на миг заложило уши. Одним взмахом руки он оборвал этот истошный визг, отчего дама схватилась за горло, пытаясь вновь исторгнуть из него хоть звук, пока наконец не поняла, что на время онемела. Она дернула всё еще не пришедшего в себя спутника за рукав и стала пятиться к двери, но не успела дойти, как та резко распахнулась и в комнату вбежали слуги, а точнее, охрана интересной парочки.

Вооруженные длинными рапирами, они тут же отыскали глазами Зора и бросились на защиту своих нанимателей. Не добежав до противника нескольких шагов, бравые защитники (явно не маги) внезапно рухнули на пол и замерли на нем в весьма странных позах.

Зор снова отступил к окну, облокотился спиной о подоконник и сложил на груди руки.

— Добрый день, ммм, кузен?

— В-вы... т-ты хто такхой?

Мужчина странно сипел, точно ему вдруг перестало хватать кислорода.

— Не узнаете прямого потомка нашей славной семьи? Мое имя Зор Анделино.

— Не может быть! — воскликнул толстяк, резко вернувший себе дар речи. — Зор Анделино умер. О нем не было вестей четыре года и он официально признан погибшим. Я владелец этого поместья, а потому требую, чтобы ты, кто бы ты ни был, сейчас же убрался отсюда. Иначе я вызову королевского следователя, самозванец. Ты выглядишь лет на десять моложе Зора. Не мог постараться с личиной как следует? Только и умудрился, что волосы себе выкрасить, а лицо то толком и не подделал!

Аристократ выслушал эту тираду до конца и с досадой покачал головой. Очевидно, с выяснением реального положения дел нужно подождать, сперва придется доказать свое воскрешение из мертвых и выпроводить не в меру наглого родственника.

Бэла приехала к центру раньше многих и поспешно взбежала по лестнице, чтобы, миновав широкие двери, попасть в крепкие объятия ожидающего ее здесь Истора.

— Как настрой, моя красавица? — мужчина заправил за ухо прядку, выбившуюся из тугого пучка на голове целительницы, и нежно коснулся ее губ поцелуем.

— Волнуюсь, — улыбнулась Бэла, крепче прижавшись к надежной груди. В объятиях Истора было очень удобно ничего не бояться и верить, что всё пройдёт превосходно. Как же все эти годы ей не хватало надежного плеча и мужчины, который пусть и не разделяет ее интересов, не разбирается в науке, однако всецело поддерживает и всегда стремится помочь. Да и какое значение имеют все эти кружащие голову чувства, которые обуревают людей в молодости, а со временем проходят, превращаясь в спокойные отношения. Главная основа — это взаимное уважение, поддержка и симпатия.

— Ты справишься. Я видел тебя во время этих ваших заседаний, ты удивительна. Будто передо мной совсем другой человек.

Маг улыбнулся, ласково провел кончиками пальцев по щеке Бэлы и снова прижал невесту к себе.

Король поднимался по мраморным ступенькам огромного дворца, выстроенного почти в самом центре города буквально за один год. Сколько магов потрудилось над созданием этого шедевра архитектурного искусства, а сколько средств было направлено на его развитие, на поиск и привлечение выдающихся ученых. Клэрин полагал, что опираться только на магию было бы глупо, в своем королевстве он планировал развивать все сферы, а среди важнейших выделял науку.

Сегодня должна была состояться одна из интереснейших защит среди претендентов на должность ассистента. И кандидатуры были самые что ни на есть талантливые. Единственное, что пока беспокоило короля — это отсутствие идеального, с его точки зрения, руководителя. Человек нужен был незаурядный, к тому же лидер и хороший организатор, при этом талантливый ученый, который мог бы разбираться во всех тонкостях своего дела, желательно, имел заинтересованность не только в личной выгоде (как прежний начальник), но и интерес к самой науке. Некто, обладающий непререкаемым авторитетом, могущий пресечь любые дрязги в рядах подчиненных и (это было бы совсем замечательно) хороший маг. Найти того, кто сочетал в себе перечисленные качества, оказалось очень сложно.

Погруженный в свои раздумья король вошел в холл, рассеяно кивнул группе встречающих его лиц и направился по коридору к главному залу, где должна была состояться защита.

— Ваше Величество, — один из личных помощников догнал Клэрина и, приноровившись к широкому шагу короля, торопливо заговорил, — вы не дали распоряжений по некоторым спорным вопросам касательно частной собственности. Прикажете мне самому разобраться или ждать вашего возвращения во дворец?

— Что за вопросы? — уточнил король, бросив беглый взгляд на протянутый помощником список.

— Отторжение частной собственности ввиду незаконного присвоения оной третьей стороной. Тяжба длится года два, ваше Величество, между представителями одной из известных аристократических семей Амадина.

— По этому вопросу провести еще одно разбирательство, если появились новые доказательства, которые можно приложить к делу.

— Как скажете, ваше Величество. Здесь еще один случай, который в свое время вас заинтересовал, это жалоба от господина Элвино относительно того, что некий мошенник предъявил права на его особняк, доставшийся ему после смерти дальнего родственника.

— Я помню, что решение уже вынесли и особняк отдали владельцу, доказавшему, что он вовсе не умер.

— Родственник вновь отправил ходатайство, стремясь опротестовать данное решение...

— Отказать. Решение вынесено, личность подтверждена, причем с помощью эвалуации , а эти результаты подделать невозможно. Так что ни к чему терять время. Что-нибудь еще?

— Нет, ваше Величество, остальные вопросы проще, я разберусь и доложу о результатах. Благодарю.

Помощник низко поклонился и поспешил к выходу, стремясь скорее вернуться к работе. В королевском окружении всем было хорошо известно, что Клэрин любил, когда всё делалось быстро, без проволочек, а подчиненные подходили к делу ответственно. Король не терпел людей, не умеющих споро и эффективно работать.

Приблизившись к украшенным резьбой дверям, король остановился и дождался, пока перед ним распахнут тяжелые створки. Войдя внутрь, он проследовал к установленному на возвышении креслу и занял свое место. Зал уже был до отказа забит зрителями и все ждали только высочайшего позволения начинать. Король махнул рукой, и распорядитель на центральном помосте, по сторонам которого свешивались до самого пола тяжелые алые портьеры, поклонился и стал называть имена выступающих.

Зор сидел в конце огромной комнаты, рядом с одной из колонн, незамеченный здесь никем из старых знакомых, однако превосходно видевший всё происходившее вокруг, в том числе и на отдаленном от него помосте. Он слышал фамилию Хингис среди выступающих и знал, что именно Бэла должна была участвовать в сегодняшней защите.

Последнюю неделю он потратил на то, чтобы решить все самые важные вопросы, отложив пока те, которые не требовали срочного разбирательства. Очень много оказалось хлопот, связанных с наследством, деньгами, проданными ушлым родственником вещами. Пока Анделино не предъявил к тому денежных претензий, поскольку впереди стояли более важные задачи. Маг решил, что разберется с кузеном позднее.

В первую очередь аристократ навел справки и несколько дней подряд изучал предоставленную ему информацию относительно изменений в королевстве. А они были, и еще какие. Мало того что за это время в Амадине взошел на престол новый король, так он еще и упразднил все классовые различия, прежде проводившие четкую границу между аристократами и виерами. Король стал править железной рукой, а все самые важные распоряжения отдавались и претворялись в жизнь через главного советника и правую руку Клэрина.

Раньше подобная новость вызвала бы у Зора гнев, возмущение и неприятие, как и у прочих аристократов старой закалки, однако сейчас реакция была совершенно иной. Он даже не испытал досады, более того, почувствовал нечто сродни облегчению, осознав, что между теми, кого было принято считать элитой общества, и их прежними слугами более не лежит непреодолимая пропасть.

Еще одной новостью (впрочем, ожидаемой) стало известие о назначении нового ректора академии Аристократии. Удивления не вызвал даже тот факт, что обе академии теперь осуществляли довольно тесное сотрудничество, а прежние ограничения, включающие и магическую защиту, были сняты.

Как ни странно, наибольшее волнение вызвала в маге совершенно иная информация, содержавшаяся в небольшой синей папке с оглавлением «Ученый и целительница Бэла Хингис». Два листа в ней были исписаны подробностями о ее теперешнем месте жительства, работе, занимаемой должности и, наконец, о карьерных планах. Из этой папки Зор узнал о планируемом мероприятии и о новом научном центре, выстроенном по приказу самого короля. И теперь Анделино присутствовал на заседании, собравшем, на удивление, много гостей, и внимательно наблюдал за выступающими.

Вот маг чуточку подался вперед и пристально вгляделся с лицо вышедшей на помост молодой женщины с собранными в пучок рыжими волосами, в строгом темно-сером платье и в длинной мантии с символикой центра на плечах. Она вышла на самую середину и поклонилась. Приятный голос, усиленный магическим заклинанием, прозвучал в просторном зале, коснувшись слуха всех присутствующих. Женщина представилась и четко проговорила название собственного проекта, который планировала сегодня представить на суд собравшихся.

Зор следил за изящными взмахами рук, за легким поворотом головы, за движением хрупких плеч. Он слушал, смотрел и поражался самому себе и собственным чувствам, вдруг накатившим с такой силой, что только огромным усилием воли удавалось спокойно сидеть на месте, а не рвануться к помосту, чтобы обнять эти плечи ладонями, развернуть Бэлу лицом к себе, рассмотреть вблизи и понять, в чем же она так неуловимо изменилась.

Женщина отошла к широкому экрану, на котором появились символы формулы, а маг откинулся на спинку мягкого кресла и заставил себя сосредоточиться на словах целительницы, и чем больше он слушал, тем заметнее становилась улыбка на тонких губах.

Бэла водила длинной тонкой тросточкой по экрану, обозначая составляющие и озвучивая их научные, а также обычные, известные более широкому кругу людей, названия.

Она очень старалась, чтобы зрителям не было заметно, как дрожат ее пальцы. Тросточку Бэла держала очень крепко, дабы та не ходила ходуном и не перескакивала с символа на символ.

Зал слушал внимательно, целительницу никто не перебивал, несмотря на то, что перед ней выступила уже большая часть кандидатов, и зрители должны были устать. Напротив, стоило ей озвучить название проекта и его главную цель, как лица присутствующих озарились неподдельным интересом, а кто-то даже восторженно ахнул.

Слово за слово Бэла чувствовала себя всё уверенней, умело борясь с волнением. Даже ее недруг и непосредственный заместитель Листер не пытался встрять в монолог с каким-нибудь каверзным вопросом. На короля целительница по-прежнему опасалась смотреть, боясь, что растеряет весь свой запал. Речь текла легко и плавно без запинки, а названия всплывали в памяти, стоило только подумать о конкретном ингредиенте.

Выступление целительницы должно было окончиться непосредственно перед небольшим двадцатиминутным перерывом. После чего гостям (а некоторые из них приехали в столицу даже из отдаленных городов) планировали подать напитки и легкую закуску. Бэла собиралась выслушать вопросы и успеть ответить на них. Вот она произнесла заключительную речь, оторвала указку от экрана и повернулась лицом к зрителям, ожидая их реакции и снова начиная волноваться.

Конечно же, вопросы не заставили себя ждать и посыпались словно из решета: а насколько долгое время длится действие эликсира, а действительно ли его эффективность столь высока, а что показали испытания, и даже, а сможет ли ребенок это выпить. Бэла говорила быстро, четко обосновывая свои ответы, пока поток вопросов не иссяк. Только целительница собралась перевести дух, как со своего места поднялся ее заместитель, и под ложечкой неприятно засосало.

Интуиция Бэлу не подвела, однако вместо ожидаемых вопросов относительно сложностей хранения и метода приготовления эликсира, на которые она уже приготовила ответ, последовал совершенно неожиданный:

— Известно ли вам, уважаемая госпожа Хингис, что один из ингредиентов вашей формулы, состоящий, если я не ошибаюсь, из двух компонентов, при превышении одного из них может обратить весь эликсир в ядовитое средство?

Во рту внезапно пересохло, а сердце Бэлы подскочило к самому горлу.

— Есть ли способы решения этой задачи или, возможно, вы вывели альтернативную формулу?

Гаденькую ухмылку, мелькнувшую на губах Листера, заметила только Бэла, все остальные, включая и короля (на которого целительница всё же бросила взгляд) внимательно вслушивались в его слова и замерли в ожидании ответа. По залу прошелестели недовольные шепотки, и только от ответа Бэлы зависело обратятся ли они в осуждающие или гневные отклики.

— Суть формулы такова, — медленно начала целительница, — что при составлении эликсира необходимо точно следовать указанному количеству долей...

— Но если случайно превысить норму? Буквально на одну каплю? Одно дело, что вся работа впустую и будут загублены очень ценные ингредиенты, но совершенно другое, если препарат станет ядовитым. Не верю, что такой талантливый ученый, как вы, не задумались об этом моменте и не нашли решение, ведь вы готовили эликсир для детей.

Брови заместителя издевательски изогнулись, и Бэла едва заметно вздрогнула, когда раздался громкий сигнал, оповещающий о начале перерыва.

Зал загалдел, а целительница отступила за портьеры и поспешила в одну из маленьких комнат, каждая из которых была отведена для участников по ту сторону отделявшего помост щита. Заперев дверь, она упала на стул перед втиснутым в каморку письменным столом и принялась судорожно перебирать бумаги.

Как, как он получил подобные данные? Листер не настолько умен, чтобы сходу разложить на составляющие да еще определить, что в неких пропорциях одна из них придаст эликсиру ядовитые свойства. Значит, он каким-то образом добрался до ее формулы гораздо раньше, настолько, что имел время досконально изучить, разобрать, рассмотреть и даже провести эксперимент. Кто мог дать ему эту информацию? Ведь ни один из участников не имел представления о проекте другого, они все держались в тайне, а он умышленно пошел на нарушение и всё ради того, чтобы ей сделать подлость и попутно продемонстрировать какой он великий ученый.

Сейчас Бэле было ужасно обидно, а еще чуточку страшно. Любое лекарство, с одной стороны, являлось ядом, это известно почти каждому, всё дело в пропорциях. Однако Листер повернул всё таким образом, чтобы представить ее проект как огромную ошибку, намеренно сделал акцент на детях, чем вызвал целую волну беспокойства в рядах зрителей. По сути, намекнул, будто Бэла подсовывает детям опасный яд и нарочно заговорил об изменении формулы, ведь мог уже и разобраться, что поменять в ней что-то невозможно. И как теперь быть, что ей делать? И кто нарочно подставил ее под удар? Неужели Эльсина?

Единственная помощница Бэлы, которой та доверяла, одна могла передать Листеру данные. Эльсина? Но зачем? Разве Бэла сделала ей что-то плохое? Зачем помощница пожелала подвергнуть ее этому публичному унижению да еще в присутствии короля?

— Сговорились, — простонала целительница и обхватила голову руками. Сейчас ей предстояло снова выйти на помост и пытаться доказать всем, что при четком соблюдении правил составления ее эликсир безвреден, а иной формулы не существует. И тогда Листер выставит ее еще большей дурой, которая не смогла найти альтернативных вариантов, а потому заведомо идет на риск.

Подняв голову, целительница вновь просмотрела свои записи. Нет, ничего она не могла здесь поменять, уже много раз пыталась переставить компоненты местами, но сразу же изменялись свойства. Услышав первый из пяти звонков, означавший близкий конец перерыва, Бэла поднялась со стула, хотя желание спрятаться в этой комнатке ото всех было невероятно сильно. Придется, придется идти и отдать себя на растерзание. Сейчас к Листеру с удовольствием подключатся и остальные коллеги.

Целительница сделала шаг к двери, схватилась за ручку, опустила голову, вдохнула глубоко и заметила под своей туфлей листок бумаги. Наклонившись, подняла записку, развернула и поперхнулась ставшим вдруг колючим воздухом. В первый миг она узнала почерк и пальцы мелко задрожали, строчки поплыли перед глазами и потребовались очень большие усилия, чтобы взять себя в руки и попытаться разглядеть написанное.

В записке не было приветствия и не стояло подписи, зато в короткой строчке уместилось ее спасение: один из ингредиентов, тот самый, двухкомпонентный, был разложен на составляющие, и они, эти составляющие, были поменяны местами. А ниже шла приписка: «Это нейтрализует ядовитые свойства, но не изменит конечный результат».

Вглядевшись в листок еще раз, Бэла лихорадочно прокрутила в голове, насколько возможно подобное решение. Она меняла местами компоненты, но не пробовала поменять порядок составных частей в одном из ингредиентов. Она даже не думала, что подобный способ существует и может оказаться эффективным. Вероятнее всего, при подобной перестановке иным образом происходит синтез компонентов, их соединение в единое целое, отсюда и результат.

Как жаль, что сейчас нет времени провести опыт. Довериться Зору или пойти и отстаивать свою точку зрения и прежний вариант формулы? Как, как он вообще здесь оказался? С чего вдруг объявился в королевстве спустя столько лет?

Какой-то по счету звонок вновь прозвучал, возвращая Бэлу к реальности, а за дверью послышался голос распорядителя:

— Мисс Хингис, пора начинать.

Когда Бэла вернулась на помост, на экране уже вновь светилась ее формула, а гул голосов в зале стих. Целительница заняла прежнее место, набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить, когда заметила, что по-прежнему сжимает в ладони записку. Заведя руки за спину, Бэла окинула взглядом зал, ища глазами того человека, чьей рукой были выведены слова на этом крошечном листочке, но среди сотни присутствующих она не отыскала Зора.

Может почудилось? Может вовсе не он написал эту записку? Столько лет не было никаких вестей, а теперь он вдруг объявился? Ей просто показалось. Наверняка. Это кто-то другой решил ей помочь или... навредить.

Руки комкали бумагу, а перед глазами стояли две строчки. Бэла набрала в грудь воздуха и решилась, терять ей было уже нечего.

— Уважаемые участники сегодняшней защиты и уважаемые посетители, до нашего перерыва господин Листер задал мне вопрос относительно опасного составного ингредиента и возможности вывести альтернативную формулу. Должна сказать, что суть моего принципа в его неизменности и четком следовании схеме составления, с обязательным и точным соблюдением всех указанных долей. Этот принцип обязан соблюдаться дабы не изменились свойства эликсира.

— Вы это уже говорили, — не выдержал и вмешался в монолог Листер, демонстрируя свое нетерпение и желание подвести Бэлу к последней черте. Он уже предвкушал ее падение в глазах собравшегося общества.

— Верно, и повторила, чтобы сделать акцент именно на неизменности формулы.

— То есть альтернативной не существует, я правильно понял?

— Все верно.

Зал загалдел, а Бэла подняла руку, призывая посетителей к молчанию.

— Альтернативной формулы не существует, но возможность нейтрализовать опасность возникновения ядовитого соединения имеется.

Все резко замолчали, а глаза Листера полезли на лоб.

Бэла подошла к экрану и кончиком тросточки коснулась составного ингредиента. Элемент увеличился в размере и при повторном прикосновении разложился на две составляющие. Коснувшись второй из них, целительница медленно перетянула ее на первое место и снова развернулась лицом к залу.

— Это и есть способ решения проблемы, — объявила она, опуская руки и оглядывая вытянувшиеся физиономии всех тех, кто со злорадством ожидал ее грядущего провала.

ГЛАВА 19. Обещания и желания

— Бэла, ты была потрясающа! — Виолетта, Мелинда и Эллина с восторгом взирали на раскрасневшуюся целительницу, которую только что выпустил из своих объятий Истор.

— Сестренка, ты просто чудо! — Эди занял место Иста, крепко стиснул целительницу, приподнял над полом и закружил. Мать с Лией на руках стояла рядом и с горделивой улыбкой взирала на дочь.

— Там король желал поговорить с тобой, — Виолетта дождалась, пока Эди отпустит подругу, и отвела ту в сторонку.

— Король? — Бэла разволновалась, а Летта ободряюще пожала ей руки.

— Не волнуйся, я думаю, новости окажутся хорошими.

— Тебе муж сказал? — уточнила целительница, чья тревога не желала уступать этим мягким увещеваниям.

— Нет, он не смог присутствовать на твоей защите. Клэрин отправил его пару дней назад с очередным заданием, а подробностей я не знаю.

Подруга загрустила, а Бэла, отвлёкшись на секунду от своих проблем, погладила Виолетту по руке, как всегда в таких случаях посылая девушке теплую волну целительной энергии.

— Волнуешься и скучаешь? — поймав печальную улыбку, целительница улыбнулась в ответ, — и даже не сделала попытки отправиться следом? Как тогда, — ее голос опустился до шепота, — когда ты проникла на корабль с невольницами.

Виолетта рассмеялась и зажала ладонью рот, а потом, приняв строгий вид и сложив ладони лодочкой у груди, произнесла:

— Мой господин и повелитель запретил идти на подобный риск и доходчиво объяснил, чтобы я больше не ввязывалась в авантюры за его спиной.

— Он тебя наказал? — Бэла в удивлении вскинула брови, не представляя, чтобы господин советник мог коснуться своей обожаемой жены даже пальцем.

Лицо Виолетты запылало жарким румянцем, а глаза так ярко заблестели, что Бэла тут же решила прекратить расспросы.

— Он... — Виолетта прокашлялась, — он каким-то образом связал меня магическим обещанием, а я даже не помню, когда его дала. Теперь вот не могу нарушить, как ни пыталась.

— Господин советник теперь получит послушную жену? — снова улыбнулась Бэла.

— Конечно, я ведь настоящая леди, а они всегда ведут себя благопристойно, — Виолетта выдержала паузу и шепотом добавила, — до тех пор, пока не найдут способа обойти обещание.

Недолгий разговор подруг и заговорщицкие смешки были прерваны приближением Эди с Истором.

— Бэла, король дал мне одно поручение, так что придется уехать, но... — он хлопнул Иста по плечу, — до вашей свадьбы я вернуться успею.

— О, как жаль! Возвращайся поскорей, — Бэла обняла брата, а потом и Истора, который прежде пообещал Эди помочь с выбором нового экипажа взамен сломавшегося, а потому вынужден был отправиться следом за ректором. Напоследок он шепнул невесте, что вечером ее ждет сюрприз.

— Мы тоже пойдем, Бэла, — сказала Мелинда, проводив удаляющегося Эдвара взглядом. На защиту она пришла одна, без своего спутника, и все время просидела рядом с ректором виерской академии, но наблюдать за ними Бэла не имела возможности. — Виолетта сказала, что тебя ожидает разговор с королем.

Подруги снова похвалили Бэлу и поспешили на выход из стремительно пустеющего зала, а целительница направилась к сошедшему с помоста Клэрину, стоявшему в окружении своих слуг и помощников.

— Мисс Хингис, — будучи весьма галантным мужчиной, король поцеловал руку целительницы, чем невероятно ее смутил, а затем выразил свое одобрение представленным проектом и тем, как Бэла замечательно и подробно изложила его суть.

— Благодарю вас, ваше Величество, — целительница поблагодарила, чувствуя, как от всех этих похвал горят ее щеки.

— Мало того что вы изобрели доселе невиданный метод, взяв за основу свойства крови, так еще нашли невероятно простое и эффективное решение, чтобы нейтрализовать опасные составляющие.

— Еще раз благодарю, ваше Величество, но не я одна задумалась о свойствах крови...

Король слегка махнул рукой, и Бэла замолчала.

— Не стоит скромничать, мисс Хингис. Вы невероятно талантливый ученый, даже если идея с использованием этих свойств не является уникальной, то, как вы решили воплотить ее в жизнь, достойно одобрения и восхищения. Думаю, незачем тянуть. Я готов уже сейчас объявить, что место ассистента за вами.

— Ваше Величество, — ахнула Бэла, прижав ладони ко рту.

— Я бы рассмотрел вашу кандидатуру и на более высокий пост, что думаете по этому поводу?

— Пост руководителя? — Не поверила своим ушам Бэла.

Король кивнул, а целительница принялась глубоко дышать, чтобы совладать с эмоциями.

— Ваше Величество, я благодарю за доверие ко мне, за то, что сочли меня достойной, но от поста руководителя вынуждена отказаться. Видите ли, мне не хватает нужных знаний, а начальником центра должен стать действительно опытный ученый. Да и с последним ответом... — Бэла прервалась на миг и вытянула вперед руку с зажатой в ней запиской, — ответ на каверзный вопрос господина Листера нашла не я. Это был другой человек. Тот же, кто много лет назад (если я не ошиблась, конечно), подал мне идею об изменении свойств крови и многому научил. Собственно, благодаря ему я и выбрала эту карьеру.

— О ком вы говорите, мисс Хингис?

— Я говорю о Зоре Анделино, ваше Величество.

Клэрин удивленно изогнул бровь, а Бэла негромко вздохнула.

— Что же, мисс Хингис, я вас услышал. Благодарю за откровенность. Это удивительное качество в человеке, честно рассказать обо всем, а не присвоить себе всю славу. Я повторюсь, что место ассистента ваше. Всего хорошего и удачи на новом посту.

Король улыбнулся, сразу же превратившись в невероятно привлекательного молодого человека, а потов властно махнул рукой и направился к выходу из зала.

Бэла постояла какое-то время в тишине, оглядывая пустое пространство и снова переживая все, что довелось испытать за сегодняшний день, а потом вышла в безлюдный уже коридор. В тишине раздавалось только мелодичное журчание установленного в нише фонтанчика, и Бэле захотелось подойти к нему и опустить в прохладную воду руки, омыть горящее лицо. Она сделала несколько шагов, а потом споткнулась и едва успела уцепиться за стену, и только благодаря этому устояла на ногах, когда ее окликнули по имени.

— Бэла, — знакомый голос, повторно позвавший ее, заставил медленно обернуться.

В первый миг стало очень жарко, а сердце в груди заколотилось как бешеное, рукой Бэла все также цеплялась за стену, пытаясь дышать размеренно, но воздух с трудом проходил сквозь сжавшееся саднящее горло.

Он шагнул к ней, протянув ладонь, а целительница отшатнулась, вжалась в стену. Зор, точно Зор, она не ошиблась, но и до конца поверить своим глазам не могла.

— Стой, — просипела с трудом, и он замер, внимательно вглядываясь в ее лицо, а Бэла старалась унять головокружение и слабость в теле, но не смела глаз отвести от мага, чье присутствие и спровоцировало этот приступ.

Это он, точно он? За четыре года воспоминания смазались, но Бэла могла поклясться, что Зор будто помолодел. Он выглядел не старше двадцати восьми. Как такое возможно? А его взгляд, какой у него стал взгляд! Раньше его глаза чаще ассоциировались у нее с холодным металлическим клинком, который больно жалит, но сам бездушен, а сейчас этот взгляд прожигал, он скорее мог спалить ее дотла прямо на месте.

— Что ты здесь делаешь? — голос все еще не слушался, но Зор смог разобрать эту невнятную фразу и ответил:

— Приехал повидать тебя.

— Не стоило, — Бэла постаралась взять себя в руки и продолжила, — прошло достаточно времени, чтобы нам и дальше не было нужды встречаться.

Главным теперь казалось и дальше сохранять гордую невозмутимость и стоять прямо, демонстрируя равнодушие. Не показывать виду, будто его появление имело хоть какое-то значение для нее.

— Для меня, Бэла, — низкие ласкающие интонации придали приглушенному тону едва ощутимую чувственную вибрацию, она отдавалась в теле целительницы сладковатой судорогой, — наша последняя встреча состоялась будто вчера. Я ждал так долго... Я видел сон о тебе, бесконечный мучительный сон, даже сейчас кажется, словно ты ненастоящая.

Бэла растерялась от этих слов, пытаясь вникнуть в их смысл, а аристократ вдруг быстро преодолел разделявшее их пространство и положил ладони на ее плечи.

— Да как ты…

Возмущение оттого, что он посмел повести себя столь нагло, вдруг появившись перед ней, сказав пару непонятных фраз, да еще посмев прикоснуться, было смыто иными эмоциями, когда маг, даже не дослушав тирады до конца, склонился и поцеловал Бэлу. Резко, без предупреждения, без объяснений и даже без мало-мальски логичной причины прижал ее к стене и поцеловал, будто имел на то полное право. И в самый первый миг Бэла честно хотела оттолкнуть, а потом высказать все, что накопилось, и так бы и поступила, не будь поражена до глубины души тем, с каким желанием он к ней прикасался.

Она поперхнулась этой страстью, словно сделала слишком большой глоток. Его эмоции перекрыли все настоящее, вдруг вернув в ставшее далеким время, в ту волшебную и коварную ночь, когда в пещере властвовала магия духа. Если бы Бэла могла взглянуть на себя со стороны, она бы поразилась тому, что ее руки скользят в этот момент по широким плечам, а пальцы зарываются в белоснежные пряди, что ее тело прижимается к магу, а не стремится ускользнуть из его объятий. Если бы женщина могла рассуждать, она бы испытала настоящий шок, однако рассудок загодя проиграл ошеломляющим эмоциям.

Собственно шоком Бэла и объяснила позднее собственную реакцию. А чем могла окончиться подобная встреча у стены пустого коридора целительница даже по прошествии времени и по зрелом размышлении затруднялась дать ответ. Просто в какой-то миг их обоих окатило ушатом холодной воды из фонтана. Хотя Бэле все-таки досталось меньше, у нее вымокли волосы и руки, а большая часть отрезвляющей жидкости перепала Зору.

Когда маг оторвался от нее, отводя от ее лица затуманенный взгляд, Бэла узрела потемневшие от воды волосы и повисшие на их концах тяжелые прозрачные капли, мокрую белую рубашку, сквозь которую проглядывали мускулы широкой груди, а также черные брюки, облепившие длинные ноги. Одежду Зора можно было отжимать.

— Это моя мама! — раздался тонкий детский голосок, и взъерошенная и очень грозная Лия втиснулась между Бэлой и незнакомым высоким мужчиной, отталкивая его прочь.

Девочке в силу возраста не дано было понять, какая интимная картина предстала ее глазам. Она не оценила ни силы этих объятий, ни того, как самозабвенно двое людей прикасались друг к другу, с безумной жаждой, будто не они, а сама нужда заставила их точно приклеиться друг к другу.

Быстро справившись с удивлением, Лия, повинуясь сильной магической интуиции (которая и вызывала в девочке неконтролируемые пока всплески магии), окатила наглого дядю водой из фонтана в нише. Со свойственной ей решительностью малышка кинулась защищать самого дорогого человека, а потому протиснулась между взрослыми, закрыв собой Бэлу, даже невзирая на то, что сама едва доставала маме до бедра.

Мужчина, на которого Лия взирала с гневом в карих глаза, медленно отступил, неловко качнулся, будто запнувшись о невидимую преграду, и вгляделся в лицо девочки.

— Как тебя зовут? — очень тихо спросил он, но малышка насупилась, опустила голову и продолжала хмуриться.

— Твоя мама? — спросил он, опустившись на корточки и оказавшись на одном уровне с личиком белокурого создания.

Лия решительно кивнула.

— У тебя очень красивая мама, но я больше не буду обнимать ее без твоего разрешения, хорошо?

Едва слышный стон Бэлы заставил Лию вскинуть голову. Мама стояла, приложив к губам ладонь и чуть прикрыв глаза. Другая ее рука прижимала к себе дочь за хрупкое плечико. Решив, что уже навела порядок и напугала незнакомого дядю, Лия перестала хмуриться, а в следующий момент подалась вперед и вытянула ручки, когда на ладони мужчины появился маленький и пушистый белый зайчик.

— Хочешь себе кролика? — спросил странный и кажется неплохой дядя, потому что он тоже был магом, как и любимый дядюшка Эди.

Девочка кивнула, а мужчина протянул руку ближе, позволяя ей взять с ладони теплый мягкий комочек. Лия прижала вислоухое животное к себе так, что его задние лапы болтались где-то на уровне груди. На милом детском личике расцвела непередаваемая светлая улыбка, свойственная лишь самым чистым существам на свете, кому не довелось познать ни зла, ни обид; искренняя, исполненная счастья и осветившая широко распахнутые карие глазки.

— Мама, — Лия вытянула вверх свое сокровище, с гордостью показывая его матери, — мне подарили зайку.

Бэла только судорожно выдохнула в ответ, подняла голову и встретила взгляд Зора.

— Радость моя, беги, покажи зайку бабушке, — запинаясь, велела целительница, и дочь снова протиснулась между взрослыми, а Зор заметно вздрогнул, когда снежные кудряшки коснулись его руки, и помчалась на выход.

Бэла снова отвернулась, избегая смотреть на мага. Как-то чересчур для одного дня. Слишком много потрясений. Ощущение, словно ее посадили на бочку с порохом и подожгли фитиль. Бэла попросту не справлялась со своими эмоциями и опасалась в данный момент скатиться в настоящую истерику. Она молчала, сдерживаясь из последних сил, и Зор молчал. Что думал сейчас, чего ждал от нее?

— Зор... — им лучше увидеться позже, когда она наберется сил, чтобы спокойно поговорить.

— Как ее зовут?

— Ее полное имя Амелия.

— В нашу последнюю встречу ты знала о ней?

— Да, — Бэла все не решалась поднять глаз.

— Думаю, даже спрашивать не стоит, почему не рассказала.

Целительница собрала остатки сил, чтобы взглянуть на мага. Он смотрел не на нее, а в конец коридора, где за поворотом скрылась маленькая девочка. Уже стих топот крохотных ножек и звонкий голос, зовущий бабушку, и вокруг снова воцарилась тишина.

Бэла хотела заговорить об одном, но почему-то сказала иное:

— Она расстроится, когда твоя иллюзия исчезнет, и будет плакать.

Маг перевел взгляд на целительницу, и она закусила губу и пожелала в этот миг оказаться совсем в другом месте, потому что когда помимо собственных чувств тебя окатывает еще и волна чужих эмоций, то любой человек, даже самый стойкий, не выдержит.

— Я буду ждать вас завтра утром, и приготовлю Лие в подарок настоящего снежного кролика.

— Опять ты..., — Бэла вздохнула, прикрыла глаза, пытаясь унять боль, — как всегда, Зор. Появляешься, врываешься в мою жизнь, стремишься все в ней изменить. Вручил дочке иллюзию, чтобы заманить нас в свой дом. Вновь манипулируешь. А твоя помощь — это тоже средство повлиять на меня? Четыре года ты не объявлялся, а теперь вдруг пришел и что? Я должна позабыть и перечеркнуть все эти годы и броситься в твои объятия?

Маг слушал молча, не перебивая, только глаза разгорались все ярче с каждым словом.

— Я потому не рассказала о Лии в нашу последнюю встречу, что боялась этого, боялась, ты снова попытаешься заставить меня, попробуешь контролировать.

— Я не пытаюсь сейчас, Бэла, — глухо произнес он, — это был лишь порыв.

— У тебя не бывает порывов, Зор, ты все и всегда просчитываешь наперед и знаешь конечный результат. И я не хочу, чтобы ты снова разрушил мою жизнь. У меня все только наладилось и... и я замуж выхожу, слышишь? У меня прекрасный жених, а свадьба через три недели. Не преследуй меня больше! Не вмешивайся в мою жизнь. Если захочешь общаться с Лией, то я не буду препятствовать, но не действуй на меня через нее.

Он отступил на шаг, на два, остановился, сложил на груди руки, скривил губы в подобии улыбки. Блеск глаз, казавшийся столь ярким, погас, а гладкий лоб прорезала глубокая морщина.

— Я не буду навязываться, Бэла, или заставлять.

Целительница отлепилась от стены и повернула в сторону выхода. Пошла сперва медленно, а после ускоряя шаг, спеша скрыться поскорее, попросту сбегая от него, чтобы не видеть больше выражение его лица и глаз. Зор в прошлом, он перевернутая страница ее жизни, потому что такие как он не меняются.

Бэла сидела на полу у детской кроватки, поджав босые ноги, и слушала тихое сопение Лии. На подушке рядом с дочкой свернулся молочным меховым клубком иллюзорный снежный кролик. За этот вечер целительница обегала уйму магазинов, пытаясь отыскать точно такого же, но живого. Однако данная порода оказалась невероятной редкостью (эти кролики единственные поддавались дрессировке, а еще могли служить для своих хозяев маячком ). Только в одном месте согласились привезти Снежка (как успела назвать его Лия) на заказ за баснословную цену и лишь через месяц.

— Трехмесячная зарплата в качестве ассистента, — вздохнула Бэла, — а я еще и к работе не приступила.

Взгляд упал на босые ступни, и целительница провела пальцем по тонкой полоске шрама на щиколотке. Вот он, след металлического кольца, как напоминание о том, что Зор держал ее на цепи. Как ему можно верить? Как можно положиться на него? Вот Истор совершенно другое дело, такой внимательный и заботливый. Целительница вспомнила, как жених после ее возвращения из центра повез Бэлу ужинать, а затем показал ей сюрприз. Им оказался красивый дом недалеко от центра города. Истор собирался его купить.

— Ист, он ведь невероятно дорогой!

— Я уже договорился о займе, — ответил маг, прижимая Бэлу крепче к себе, — за год с моим доходом не проблема расплатиться. Вон там, в левом крыле, устроим лабораторию, чтобы по вечерам ты была дома, а не пропадала в своем центре.

Маг с улыбкой указал на пристроенный с левой стороны небольшой флигель.

— Спасибо, — комок встал в горле, и Бэла прижалась лицом к груди жениха, комкая в ладонях тонкую рубашку. О духи, а она сегодня позволила целовать себя другому мужчине.

Из мучительных воспоминаний ее вырвал голос матери.

— Бэла, — шепотом позвала невысокая рыжеволосая женщина с седыми прядями в по-прежнему густых волосах, — поздно уже и Лия давно спит, идем.

Со вздохом поднявшись, целительница склонилась над кроваткой и поцеловала бархатистую щечку, оправила сбившееся набок одеяльце и на цыпочках вышла в коридор.

— Ну как, дочь, нашла Снежка?

— Нет, мама. Их не продают даже в нашей столице. Они из королевства, откуда родом король.

— Из самого Танкелира?

— Да.

— Далеко, — вздохнула женщина. — Бэла, а кто подарил Лие кролика? Ты так мне и не сказала.

Смущенно потупив глаза, целительница негромко ответила:

— Ее отец.

— Отец?! — мать тут же зажала рот рукой, заглушив вскрик, и, ухватив дочь за руку, довела до соседней двери и затянула Бэлу в ее спальню.

— Так, рассказывай, — велела она, уперев в бока руки.

— Нечего рассказывать. Появился вдруг во время защиты, подсунул под дверь записку с ответом на вопрос Листера, потом поймал меня в пустом коридоре и поцеловал, — мать сдавленно ахнула, — а после прибежала Лия, окатила нас обоих водой, а он ей кролика подарил.

— Он догадался?

— Конечно догадался, мама. У нее кудри белоснежные. В нашем окружении я больше таких людей не видела. Эх, что ей стоило родиться с рыжими волосами?

— А ты, дочь, ты сама как? Как отреагировала?

— Никак, мам, я до сих пор еще в себя не пришла.

Мать покачала головой.

— Что? — Бэла никогда не любила вот этого ее взгляда.

— Не оттолкнула, значит, раз Лия вас водой поливала.

— Мама, я ведь объяснила, что растерялась от его напора.

— Эх, дочь, присказку ведь знаешь? Первая реакция самая верная.

— Да при чем тут присказка? Когда тебя так сильно шокируют собственным появлением, а потом вдруг кидаются целовать, любой отреагирует неадекватно.

— А Истору ты рассказала?

— Нет.

Мать снова покачала головой и тяжело вздохнула. Теперь уже Бэла уперла руки в бока.

— Мама, прекрати, пожалуйста.

— Ничего я тебе не говорю, — махнула рукой женщина, — взрослая уже, сама разбирайся. Благо, теперь уж он тебя не похитит.

Сказала и вышла за дверь, посеяв и в без того смятенной душе Бэлы еще больший разлад.

А рано утром в дверь дома позвонили, и курьер доставил к порогу небольшую голубую коробку, в которой оказался настоящий снежный кролик.

Зор сидел в огромном холодном кабинете. Ветер врывался через распахнутое окно и гонял по комнате бумаги. Вот уже час как аристократ расположился за старым письменным столом и не сделал ни единого движения, даже не предпринял попытки разжечь камин.

Ветер трепал просохшую рубашку, ерошил волосы, а маг только задумчиво смотрел в одну точку.

У него есть дочь. Маленькая девочка с белыми кудрями и красивейшей улыбкой. Его родная дочь. И Бэла родила ее несмотря ни на что.

Опустив голову на ладони, он вдохнул холодный ветер с горчинкой взметнувшейся вокруг пыли. Не стоило прикасаться к Бэле, но... С момента, как он покинул ледяные пещеры, Зор ощущал себя совершенно иначе, он помолодел не только внешне, но и душа словно обновилась. Все его знания, накопленный опыт, всё осталось, а вот чувства стали ярче, острее, словно с них сдернули толстый слой пепла прожитых лет, разочарований, боли и потерь.

Бэла сказала, что Зор не может измениться. Да, эта истина известна всем — человек не меняется. Но не тогда, когда пролежал мертвым четыре года. Когда дни шли за днями, тело вмерзало в толщу льда, чистая магия кружила вокруг, проникала сквозь поры, заживляла страшные, несовместимые с жизнью раны и не просто воскрешала, а обновляла все тело через мучительную боль. Когда скованный предсмертной судорогой мозг прокручивал раз за разом одну и ту же картину — гибель любимой женщины, в чьей смерти виноват именно ты. Когда пламя физической и духовной агонии пытало тебя на протяжении бесконечного времени, застывшего во льду вместе с тобой.

Если бы не мысли о Бэле и невероятное по силе желание узнать, что она выжила, он не выбрался бы из ледяных пещер, не прошел бы этот долгий путь к ней. Если бы только знал, что она ждет ребенка, что едва не погубил обеих... Ладони сжались, до боли натягивая белые пряди. Бэле есть за что его ненавидеть.

Бэла на ходу натягивала мантию и приглаживала волосы. Ступня никак не желала попадать в рабочую туфлю, и целительница чуть не подвернула ногу.

— О духи! — наклонившись, она поспешно натянула обувь, выпрямилась, проверила всё ли взяла и на месте ли ключ от лаборатории, и поспешила к дверям.

— Дочь, — мать выбежала из кухни, вытирая руки о передник, — ты даже не завтракала.

— Я опаздываю, мам. Сегодня день моего официального вступления в должность, а я проспала. Нужно торопиться!

Выскочив на улицу, Бэла громко хлопнула дверью и вихрем пронеслась вниз по ступенькам, попутно кликая извозчика.

Все сотрудники уже пришли на работу, и в большой холл доносился гул голосов.

— Что там, Дин? — спросила Бэла, отдавая привратнику плащ.

— Назначение, мисс Хингис. Его Величество прислал нового начальника центра.

— Духи! — а ее даже не предупредили. Угораздило же опоздать в такой день, какой ужас.

— Его сейчас всем представляют в главном зале.

Бэла стремглав промчалась по коридору и остановилась подле распахнутых дверей. Осторожно, на носочках, прижав руки к колотящемуся сердцу, стала пробираться вдоль стенки за спинами собравшейся в зале толпы, когда однообразный гул перекрыл громкий голос Листера.

— Вот и ваша помощница, господин руководитель, мисс Бэла Хингис.

Все разом обернулись к ней, сверля взглядами. Сквозь расступившуюся толпу Бэла увидела стоявшего в центре высокого беловолосого мага с серыми глазами и, судорожно глотнув воздуха, стала медленно сползать вдоль стены на пол. Оказавшийся рядом один из сотрудников лаборатории быстро подхватил ее под руку и помог выпрямиться.

— Я тоже был поражен, — шепнул он ей, — это же Зор Анделино. Бывший ректор Академии аристократии.

Бывший ректор кивнул целительнице и обронил нечто вроде «Рад знакомству», а далее его снова обступили, и поднялся еще больший гул. Бэла держалась возле стены, поскольку без этой опоры ее не держали ноги. И только когда от нового руководителя последовал приказ разойтись по рабочим местам, она смогла втянуться в группу людей, устремившихся к выходу, при этом облокотилась на плечо того самого коллеги, который не дал ей упасть в зале.

— Вы в лабораторию, мисс Хингис?

— Я? Да...

— Вам не нужно?

— Что? Почему?

— Дайте ключ мне, мисс Хингис, вы ведь теперь ассистент нашего начальника, он должен отдать вам распоряжения относительно дальнейшей работы. Вам стоит вернуться в зал.

— В зал? — Бэла пораженно замерла на месте, и кто-то из шедших позади врезался в нее, пробормотал то ли извинения, то ли ругательства, и, обогнув целительницу, двинулся дальше. — Мне нельзя в зал!

— Тогда ступайте сразу в кабинет руководителя. Разрешите взять ключ?

Бэла растерянно полезла рукой в сумку, долго искала в ней ключ, после вспомнила, что положила его в карман и, наконец, отдала терпеливо ожидающему сотруднику.

— Большое спасибо, мисс... хотя прошу прощения, теперь у вас звание премагистра. До встречи в лаборатории.

Мужчина развернулся и пошел дальше, а Бэла вынуждена была направиться на этаж выше, где и располагался большущий кабинет руководителя центра.

Остановившись у двери и сглотнув, она постучала, а после заглянула в пустую приемную. Секретаря не оказалось на месте, зато со стороны комнаты нового руководства долетел звук голосов.

Бэла зашла внутрь и остановилась у двери как раз в тот момент, когда секретарь выплыла из кабинета Зора и, увидев бледную целительницу, подарила той неприветливый оскал вместо улыбки.

— Вас уже ждут, премагистр Хингис. — На последних словах светловолосая особа, чьей основной работой было услаждать взор прежнего начальства откровенными нарядами, гордо виляя бедрами, прошествовала к своему столу, а Бэла почти на носочках прокралась к кабинету, дверь в который так и осталась открытой. Замерев на пороге, она едва ли не с испугом посмотрела на поднявшего голову Зора, который жестом пригласил ее войти.

Проход по всему огромному пространству до кресла перед письменным столом мага совершенно не отложился в ее памяти. Устроившись на самом краешке мягкого сидения, целительница вспомнила, что не захватила с собой ни отчетов, ни даже простых листов для записей, и быстро встала снова.

— Прошу прощения, я забыла рабочий материал.

— Присядьте, — негромко велел аристократ, вдруг обратившись к ней на Вы, и подвинул чистые листы и пишущую палочку. — Здесь есть всё необходимое.

Поднявшись, Зор вышел из-за стола, и Бэла напряглась сильнее, ожидая его приближения, но маг шагнул в другую сторону и остановился возле огромного книжного шкафа. Пробежался пальцами по корешкам книг и вытащил одну.

— Сборник общепринятых формул, — сказал он Бэле, повернув книгу лицевой стороной. — Первой нашей задачей станет составление нового сборника, этот уже устарел.

Бэла смотрела на сборник в полнейшем замешательстве.

— У вас недоуменный вид, премагистр Хингис. Вы что-то хотели спросить?

Определенно хотела, только и двух слов связать не могла от потрясения. Как он тут оказался? Почему вообще спокойно рассуждает о каких-то формулах, если еще в прошлую встречу твердил о бесконечных снах, в которых видел ее, Бэлу, а еще целовал, а она умоляла его оставить свои преследования. Он ведь пообещал, зато теперь находится здесь, в кабинете руководителя центра, в роли ее непосредственного начальника. Как это называется?

— Я определенно хотела что-то спросить! — Не выдержала Бэла.

— Прошу.

«Словно на королевском приеме», — с досадой подумала целительница, проследив за изящным жестом его руки, дозволившим приступить к расспросам. Эти манеры и невозмутимость мага потихоньку выводили из себя. Ведь прекрасно догадывается, о чем она сейчас думает.

— Всего лишь хотела узнать, когда ты… вы успели стать руководителем центра? — после защиты неделя прошла, а он уже начальник главнейшей научной организации в королевстве.

— Ничего удивительного, премагистр Хингис. Как вы знаете, вернувшись в Амадин, я оказался совершенно свободен от прежних обязательств. Получив приказ короля явиться во дворец, был весьма удивлен и, естественно, польщен предложением его Величества занять столь высокий пост. Король пояснил, что ему рекомендовали меня как хорошего ученого, а о моих магических талантах и способностях руководителя он и так в курсе.

В ладонях появился зуд от настойчивого желания вцепиться в собственные волосы. Вот же дура! Сама подала Клэрину мысль о кандидатуре Зора, а теперь что? Теперь он ее начальник! Это же уму непостижимо!

— Я вижу вас что-то тревожит, госпожа ассистент. Не волнуйтесь. В нашу последнюю встречу я прекрасно расслышал все пожелания и намерен им следовать, поскольку дал обещание. Не стоит так нервничать.

— Это всё от неожиданности, — нашлась с ответом Бэла, — я ни о чем не волнуюсь.

— Прекрасно. Единственный вопрос, который хотел выяснить со своей стороны, — это возможность встречи с Лией. Но полагаю, личные темы лучше обсуждать по окончании рабочего дня. В данном случае готов ждать вашего решения, поскольку вам виднее, пожелает ли девочка пообщаться со мной.

Пишущая палочка, которую Бэла сжимала в пальцах, издала отчетливый треск. Поспешно положив ее на стол, целительница сцепила руки на коленях. Главное, успокоиться сейчас и не впадать в крайности. Возможно, это вовсе не очередная попытка надавить на нее, ведь Бэла сама видела его реакцию на дочь. В тот момент сразу стало понятно, что Анделино не забудет о существовании Лии, облегчив тем самым жизнь ее матери. Да и желание его было абсолютно законным и в чем-то даже правильным, и Бэла обещала не препятствовать. Целительнице ничего не оставалось, как кивнуть.

Получив этот краткий ответ, Зор вернулся к своему креслу и, указав на бумаги, сказал:

— Раз мы всё выяснили, давайте приступим к работе.

День оказался долгим, изматывающим. Новый руководитель подошел к своим обязанностям со всей ответственностью и успел расписать план работ практически для каждого сотрудника. Четко и понятно набросал дальнейшую схему действий таким образом, чтобы каждая свободная минута была задействована для осуществления первостепенных задач. Уже наступил вечер, а Бэла всё еще сидела в своем кабинете и изучала списки. Завтра ей следовало собрать всех и ознакомить с составленным планом. Стоило признать, что при такой организации работы ее эффективность возрастала раза в два не меньше.

Однако это не отменяло того факта, что большую часть дня целительница провела в кабинете начальника, слушая его распоряжения, отвечая на вопросы, вводя в курс дела и давая пояснения относительно всех подразделений и их сотрудников. При этом приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы не отвлекаться на созерцание склонившегося над документами мага, подмечая, что еще изменилось в его внешности.

Взгляд Зора Бэла тоже чувствовала очень отчетливо. Пока она сосредоточенно черкала пишущей палочкой на почти полностью исписанных листах, то ощущала, как он смотрит на нее и не решалась поднять глаз. Когда всё же не выдерживала, встречала лишь его равнодушный взор — знакомо равнодушный, словно тот пылающий огнем взгляд в коридоре ей только почудился.

После подобной эмоциональной встряски ей нужно было успокоиться, поэтому, когда центр опустел, Бэла не отправилась следом за всеми, стремясь поскорее вернуться домой. Вместо этого пошла в пустую лабораторию. Она до сих пор не успела провести тот самый опыт и заменить порядок составляющих в двувалентном опасном соединении из своей формулы.

Сейчас, методично перебирая подписанные колбочки, она выстроила на подставке все нужные ингредиенты, готовясь смешать их и проверить правильность подсказки Зора. Любимое увлечение здорово отвлекало и успокаивало расшалившиеся нервы.

Первый эксперимент прошел удачно, Бэла изменила порядок составляющих и получила такой же эликсир на выходе. Следующим этапом было добавить одну лишнюю каплю. В итоге свойства конечного продукта оказались чуточку другими, но отнюдь не ядовитыми. В третий раз Бэла решительно капнула по пять капель каждого составляющего и повторила свою формулу. Цвет эликсира заметно потемнел, однако добавленный в него индикатор вновь не выявил яда.

— Действует. И как же всё оказалось просто.

Целительница вздохнула, не зная радоваться ей в данный момент или сокрушаться. Всё же полагалось радоваться, ведь формула работала и она была ее личной, выведенной путем долгих исследований, Зор всего лишь внес небольшие коррективы. С его опытом не составило труда очень быстро найти правильное решение, а она и подумать не могла, что от перемены мест составляющих, конечный ингредиент перестанет быть опасным.

Стук открывшейся двери привлек внимание ко входу, где стоял тот, о ком Бэла в данный момент думала. Только сейчас целительница обратила внимание, что Зор более не носит при себе эсканилор. В ее памяти образ мага запечатлелся именно с неотъемлемой тростью.

— Премагистр, — вежливо произнес руководитель, скользнув взглядом по расставленным колбочкам и названиям на них. Бэла могла поклясться, что в уголках его губ промелькнула усмешка. — Отчего вы до сих пор не ушли?

— Я проводила опыт, — смешалась целительница, поспешно составляя колбочки в сундучок из темного стекла.

— С сегодняшнего дня расписание станет фиксированным, мисс Хингис.

— Что вы имеете в виду?

— Утром работа начинается в девять часов без опозданий, вечером заканчивается в шесть, в исключительных случаях в семь. Никаких проектов допоздна. Мне нужны отдохнувшие и выспавшиеся сотрудники, в таком случае работоспособность только возрастает. Что касается вас, премагистр, у вас маленькая дочь, и ей наверняка не хватает мамы дома. А теперь прошу.

Он указал рукой на дверь, в то время как Бэла промолчала, приходя в себя после этой отповеди. Работы и эксперименты до позднего часу были приняты прежде. Бывший начальник наоборот не любил, когда подчиненные уходили раньше, потому что заданий было очень много, эффективность работы, соответственно, ниже, и сотрудники вечно ничего не успевали. Такое положение дел уже стало привычным.

Молча закрыв сундучок, она последовала за шагающим впереди магом.

— Вас подвезти? — спросил Зор, обратив внимание Бэлы на чёрный закрытый экипаж, ожидающий у ворот.

— Нет, благодарю, — целительница накинула на голову капюшон старого плаща и оглядела дорогу в поисках извозчика, — я доберусь сама.

Отвесив Бэле полупоклон, руководитель центра спокойно зашагал вниз по ступенькам, а затем устроился в карете, и она покатила по пустынной улице и завернула за угол. Бэла наблюдала этот отъезд и злилась на себя за то, что испытывает некую досаду. Даже уговаривать не стал, просто взял и уехал.

В этот момент на той стороне улицы остановилась наемная коляска, из которой вышли мужчина с женщиной, и Бэла крикнула вознице, чтобы подождал.

Когда открытая повозка проехала мимо, миновав вход в узкий переулок, темнота которого скрывала очертания черной кареты, Зор проводил ее взглядом и приказал кучеру трогать.

— Мама, ну пожалуйста. Одну ее я отпустить не могу. К тому же Лия может испугаться.

— А я значит не испугаюсь? Отправить меня, старую женщину, с этим... этим аристократом.

— Мамочка, родная, милая, ну очень тебя прошу.

Бэла подошла к матери и обняла со спины, положив голову ей на плечо. Не выдержав, та провела рукой по распущенным рыжим волосам дочери и тяжело вздохнула.

— Духи с тобой, так и быть, побуду я с ними в этот день, раз уж сама не желаешь ехать.

— Мама, ты самая замечательная на свете.

— Да ну тебя, — женщина махнула рукой и отправилась переодеваться.

Спустя полчаса Бэла стояла за занавеской и глядела на улицу, где возле крыльца их небольшого домика остановился черный экипаж. Кучер спрыгнул с козел и отворил дверь, а Зор степенно спустился на вымощенную белым камнем дорожку. Сделав вознице знак рукой, он подошел к двери и постучал.

— Мы пошли, — раздался из прихожей голос матери. Через приоткрытое окно, Бэла наблюдала, как ее маленькая дочка, держа бабушку за руку, вприпрыжку следует по тропинке прямо к замершему у другого края мужчине.

Путь оказался недолог, и вот уже обе остановились, а Зор приветствовал ее мать галантным поклоном, после чего присел на корточки, чтобы поздороваться с Лией.

— Доброе утро, Лия, — донесся до Бэлы его спокойный голос. Однако на дочку он не произвел впечатления, поскольку на приветствие она не ответила. Казалось, ее гораздо больше привлекли белые волосы мага, точно такие же, как у нее, с которых он снял шляпу. Секунду спустя малышка вцепилась в эти белоснежные пряди, подтягивая к себе, чтобы рассмотреть внимательнее.

Бэла не сдержала смешок и быстренько закрыла рот рукой.

— Лия, — строго прикрикнула бабушка, но как и всегда в таких случаях, увлеченная малышка призыв проигнорировала. С нетерпением целительница ждала реакции Зора. Вот сейчас оскорбится и отправит Лию обратно домой или отругает. Опыта общения с детьми у Анделино точно не имеется. Сама Бэла давно научилась уворачиваться от ловких ручек, иначе бы уже осталась без волос.

Последующие события показали что, даже не имея опыта, Зор умеет справляться с непредвиденными ситуациями. Цепкие маленькие пальчики вдруг разжались, а девочка удивленно посмотрела на свои ручки, которые сами собой и против ее воли выпутывались из белоснежных прядей.

— Лия, не принято неожиданно хватать другого человека за волосы, это невежливо, — произнес Зор таким тоном, что Бэла и сама невольно заслушалась. В его голосе не было и толики раздражения или недовольства, при этом сами слова звучали очень убедительно. Малышка, открыв крошечный ротик, взирала на дядю, который всё также сидел на корточках и серьезно смотрел на нее, говоря как со взрослой. — Сперва стоит спросить разрешения о том, что хочешь сделать. Например, вот так: Можно мне, Лия, взять тебя на руки?

Бэла ожидала, что дочка отступит к бабушке, потому как она редко шла к малознакомым людям, но Лия вдруг протянула ручки и Зор прижал ее к себе. Когда маг вставал, его взгляд скользнул по занавеске, и Бэла отшатнулась, укрываясь за более плотными шторами, но тут же отругала себя.

Ну словно юная пансионерка, которая в своей жизни видела мужчин только через ограду. Это же надо. У нее от этого человека ребенок, а она краснеет тут за занавеской. Когда выглянула на улицу снова, карета уже тронулась и покатила вниз по дороге.

ГЛАВА 20. Цветок

Бэла сидела над сборником, делая пометки на полях напротив устаревших формул и тех, которые казались ей таковыми, чтобы в начале рабочей недели принести Зору уже готовое задание. Снова весь день сидеть с ним в кабинете, занимаясь подобным разбором, ей совсем не хотелось. Она вообще собиралась уменьшить насколько возможно количество их встреч, особенно наедине. Уже на половине книги веки ее налились тяжестью, а в голове загудело. За окном стемнело, но мама с Лией еще не вернулись. Потерев глаза, Бэла прилегла на подушку, подсунула ладонь под щеку и решила, что немного отдохнет до их возвращения.

Пробудилась она оттого, что в носу щекотало и ужасно хотелось чихнуть. Подняв руку, нащупала на своем лице мягкий, пушистый комочек с довольно острыми коготками, которые в данный момент вцепились в ее волосы. Попытка велеть дочери снять с себя Снежка успехом не увенчалась, поскольку мех зайца только того и ждал, чтобы набиться в рот.

В следующий миг на живот упало нечто покрупнее снежного кролика, а именно изрядно потяжелевшая в последнее время Лия, которая прокатилась по маме сперва в одну, потом в другую сторону, подлезла под руку, а после переползла на грудь.

Спихнув зайца на подушку, окончательно разбуженная Бэла раскрыла глаза и столкнулась нос к носу с маленькой мордашкой в обрамлении лохматых кудряшек.

— Мама, ты проснулась? — заявило это несносное существо с невинными большими глазами, а потом принялось целовать Бэлу, и всю досаду от раннего пробуждения как рукой сняло. Целительница крепко прижала к себе дочь и также поцеловала в макушку. Лия вытянулась поверх мамы, свесив по обеим сторонам ручки и ножки, прижалась щекой к груди и закрыла глазки, пока Бэла нежно гладила ее по мягким кудряшкам. Спустя несколько минут ребенок крепко уснул, а целительница со вздохом перевела взгляд за окно, где только-только вставало над горизонтом солнце. Ей погрузиться в сон снова было гораздо сложнее. Голова уже наполнилась сотней мыслей и задач, требовавших незамедлительного решения.

Осторожно сдвинувшись в сторону, Бэла переложила дочку на кровать и накрыла сверху покрывалом. Щелкнула по уху прыгавшего по подушке зайца, который тут же поджал ушки и подобрал под себя лапки точно маленький котенок. Положив Снежка рядом с дочкой и устроив крошечную ладошку на спине притихшего кролика, Бэла тихонько вышла из спальни.

Она решила сперва приготовить завтрак для всех, но, к удивлению, застала мать на кухне.

— Доброе утро, дочь, не дождалась нас вчера?

— Вы как-то припозднились, мама. Я ждала, а потом вдруг уснула.

— Я не велела Лии тебя будить, сказала потерпеть до утра. Хотя она ужасно хотела поделиться тем, как вчера впервые покаталась на лошадке, а еще ела воздушное мороженое.

— Как всё прошло, мам?

— В целом нормально. Я опасалась, Лия выкинет что-нибудь из ряда вон выходящее, особенно когда мы поехали в тот дорогущий замок для детей.

— Где Лия однажды разрушила стойку злющего распорядителя и куда нам запретили приходить?

— Именно. Помнишь, как малышка огорчалась и сколько раз просила снова сходить туда?

— Помню. Но, мама, у них же там защита. В последний раз нас не пропустили.

Мать пожала плечами.

— И в этот раз пытались не пропустить, но когда Лия расплакалась, Зор взял ее на руки и просто пронес внутрь.

— Сквозь защиту?

— Да.

— А как же работники и этот их злющий начальник, который лебезит только перед самыми богатыми клиентами? Я хорошо помню, как он выговаривал мне за эту дурацкую стойку в прошлый раз и демонстрировал образцы дерева, расписывая его стоимость. Я только недавно до конца расплатилась за причиненный ущерб.

— Он тоже прибежал. Там человек пять примчалось, четверо из охраны и этот начальник. Очень нехороший мужчина. Представляешь, подошел и заявил прямо при Лии:

— Уберите отсюда этого несносного ребенка, ей запрещено здесь появляться.

У Бэлы даже сердце защемило от обиды за дочь. Она уже несколько раз объясняла малышке, почему не может снова сводить ее в красивый замок поиграть. Самое печальное, Лия нанесла разрушения не специально, а просто потому что испугалась окрика распорядителя, который запретил ей пройти в зону с лошадьми. Туда пускали лишь детей элитных посетителей. Даже в носу в этот момент защипало, стоило припомнить личико малышки в ту минуту.

— И что, мам? — выдавила она из себя, ожидая очередного унизительного повествования о том, как ее крошку снова куда-то не пустили.

— Не знаю, дочь.

— А?

— Зор мне Лию передал и приказал распорядителю следовать за собой.

— Приказал?

— Именно. Тот даже рот раскрыл, но пошел. Я не знаю, о чем они там говорили, только нас потом везде пропустили и даже в тот закрытый детский манеж, где Лия выбрала самого красивого пони. А потом еще мороженщика откуда-то привели, и у нашей малышки так глазки сияли, что я чуть не расплакалась, — мать недоговорила, махнула рукой и приложила к глазам платок. Бэла, в свою очередь, потянулась к салфетке, потому что и ее глаза подозрительно зачесались.

Поднимаясь на второй этаж научного центра, целительница размышляла над тем, стоит ли благодарить Зора за устроенный им праздник для дочери, или это нормально, учитывая, что первые три года ее жизни прошли мимо него. Бэла ведь уже приняла решение общаться с аристократом как можно меньше. Если вдруг начать рассыпаться в благодарностях, то есть вероятность ввести мага в заблуждение касательно их отношений. А может Зор это всё специально делает? Бэла даже притормозила, обдумывая эту мысль. С него станется добиться своего любым способом. Ему и через ребенка действовать не стыдно.

Поразмыслив подобным образом, премагистр Хингис решительно подняла подбородок и направилась к кабинету начальства, чтобы без лишних церемоний вручить результаты своей работы и гордо удалиться. Однако стоило перешагнуть порог приемной, как Бэла резко остановилась, оглядывая собравшуюся здесь толпу исключительно из сотрудниц женского пола.

Переговаривающиеся дамы сформировали нечто вроде живой очереди до кабинета начальства, а сбоку от этой извилистой змейки стояла, скрестив руки на груди и подперев таким образом внушительный бюст, недовольная секретарша. Заметив в дверях Бэлу, она скривилась, точно говоря «Еще одна», и махнула целительнице рукой.

Обогнув толпу коллег, премагистр приблизилась к сверкающей глазами женщине, которая в данный момент больше походила на разъярённую фурию.

— Вы тоже по личному вопросу? — ядовитой гадюкой прошипела секретарша.

— По рабочему, — на миг опешила Бэла.

— Прекрасно, — с этими словами обозленная мисс прошествовала к столу, склонилась над ним в излюбленной позе, когда платье весьма откровенно обтягивало нижнюю часть тела, а потом грохнула по столу объемистой папкой.

— Господин Анделино велел передать вам этот список заданий, а если у вас будут какие-то вопросы, то вынести их на отдельный лист, который можете передать через меня. Если у вас есть что-то для начальства, можете также оставить вот здесь, — секретарша похлопала ладонью по краю стола, а Бэла ощутила, как краска потихоньку разливается по щекам и шее.

Это она планировала поменьше встречаться в Зором, а вовсе не он должен был демонстративно отдалить ассистентку от своей пользующейся повышенным вниманием особы.

— Превосходно! — коротко процедила она, даже не обратив внимания на удивленное лицо собеседницы. — Передайте нашему руководителю вот эти записи, и я возвращаю сборник формул, работу над ним уже закончила.

Грохнув книгой по столешнице с той же силой, с какой это недавно проделала секретарша, Бэла схватила папку и, задев по дороге пару женщин, стремительно покинула приемную.

Прочитав записку от жениха, целительница выдохнула: «Слава духам».

Наконец-то Истор вернулся и сегодня они встретятся. Даже удивительно, как король любил отправлять всех своих талантливых магов с различными заданиями во все концы страны. Вот бы и Зора куда отослал на время, а то совсем голова кругом в последние дни. И хотя они практически не виделись, все вокруг только и говорили, что об этом аристократе. Одна надежда на встречу с женихом, это поможет взять себя в руки, прояснить мысли. К тому же необходимо обсудить организацию свадьбы.

Бэла шагала по коридору, когда увидела впереди троих женщин, замерших возле стены. Только приблизившись, целительница поняла, что те рассматривают вывешенные на специальном экране расписания составленные по времени. Согласно им, можно было рассчитать часы приема по личным вопросам у руководителя для каждого отдела и записать тут же свое имя. Остановившись за спинами взбудораженных дам, Бэла наблюдала как две из них препираются относительно последнего оставшегося времени, а третья в этот момент вносит свое имя в конце почти заполненного списка для Отдела испытаний.

— Если я сейчас не внесу, то попаду на прием только в конце недели.

— У меня вопрос важный, а ты подходила к руководителю буквально вчера.

— И что? Мой вопрос не был решен, поэтому и жду повторной встречи. А на твоем месте вела бы себя скромнее, ты и так свое имя уже три раза вписала на будущие недели. Уже заранее предвидишь возникновение личных вопросов?

— Не тебе мне указывать. Ясное дело, зачем ты на прием записываешься. Не так давно в центр перевелась с вашей захолустной испытательной лаборатории и теперь на самого руководителя позарилась.

— Ах конечно, а ты у нас тоже холостая, незамужняя, потому и ходишь каждый раз в кабинет со своими вопросами.

Бэла покачала головой и отправилась дальше, оставляя за спиной спорящих женщин. Очевидно, Зор совсем утомился от личных вопросов своих сотрудников, а вернее, не обременённых семейными узами сотрудниц, раз ввел часы для посещений. Раньше подобной активности не наблюдалось, впрочем, бывший глава центра имел семью, а Зор холост.

Странно, что при этой мысли стало чуточку неприятно на душе, но Бэла заставила себя переключиться на планы относительно встречи с Истором и когда зашла в приемную, чтобы привычно положить на край стола листы с проделанной работой, даже не сразу заметила, как преобразилась секретарша.

Мисс Аделаида, упакованная в темное длинное и наглухо застегнутое платье со свободной юбкой, цветом лица лишь на полтона отличалась от расцветки собственного наряда. А точнее, она хмурилась словно грозовая туча и встретила Бэлу одним из своих невероятно «приветливых» оскалов.

— Что же вы, мисс Хингис, не следуете распоряжениям начальства?

Бэла удивленно посмотрела на секретаршу, а та протянула ей лист бумаги, на котором оказалось уведомление о введении единой формы одежды для всех работников центра. В частности, женщинам полагались платья, в одно из которых и была обряжена в данный момент Аделаида.

То ли Зор не оценил внушительного бюста, с трудом умещавшегося в откровенных декольте, то ли начисто проигнорировал нижние достоинства дамы, однако любоваться ими и дальше он явно был не намерен. Вспомнив услышанный спор этажом ниже, Бэла решила, что не одна Аделаида пыталась испытать мага на прочность своими мало что скрывающими нарядами. Вот в данном вопросе целительница была абсолютно солидарна с аристократом. Центр — это место для научной деятельности, а не брачный салон для заарканивания мужей. Если им так надо, пусть обращаются хотя бы к той же Надиш, а то открыли охоту!

Взяв лист, Бэла спустилась к коменданту и получила новую форму, в которую переоделась в своем кабинете. Затянув пояс, она повернулась перед зеркалом. Платье оказалось впору и, что было удивительно, несмотря на строгость покроя и высокий ворот очень ей шло. При фигуре и росте целительницы оно так выгодно подчеркивало ее тонкую талию, чуть натягиваясь на высокой груди и спускаясь складками с широких бедер, что придавало и без того красивой женщине дополнительную прелесть.

Прежде Бэла нарочно выбирала более мешковатые наряды, но Зор, введя стандартную форму для всех, невольно лишил ее возможности прятать фигуру за невзрачными платьями. Теперь только мантия могла частично исправить положение, поскольку Бэла никогда не стремилась привлечь к себе лишнее внимание. А еще этот темно-изумрудный оттенок очень подходил к ее рыжим волосам.

Еще раз крутанувшись перед зеркалом, встроенным в вещевой шкаф, Бэла поспешно накинула ту самую мантию, потому что раздался стук в дверь. Пригласив посетителя войти, целительница никак не ожидала увидеть на своем пороге распорядителя из замка развлечений.

Кажется, мужчина тоже не был подготовлен к этой встрече, поскольку пораженно замер, затем покраснел, а после побледнел и чуть позже вовсе спал с лица.

— Добрый день, прошу прощения за свое вторжение. Я не думал, что заместитель начальника самого знаменитого научного центра — это наша замечательная посетительница. Как поживает ваша очаровательная дочурка?

Бэла только удивленно приподняла брови, не спеша отвечать на это не в меру льстивое приветствие.

— Я должен извиниться за произошедшее недоразумение. Видите ли, та досадная случайность с вашей милой девочкой несколько ослабила мой самоконтроль, и я позволил себе грубость. Искренне раскаиваюсь, мадам, был ужасно неправ.

Бэла прокашлялась, не слишком веря в раскаяние этого господина, а потому решила прервать его излияния и перейти к сути вопроса.

— Что привело вас в наш научный центр?

— О, произошло небольшое недоразумение, понимаете?

— Еще одно?

— Дело в том, что господин Анделино во время последнего посещения должно быть случайно нарушил систему защиты замка, то есть она теперь попросту не работает. Нам пришлось усилить охрану, увеличить количество работников, а это такие траты, понимаете? Прежде хватало и двух обученных человек, поскольку а замок никто не мог проникнуть просто так, а господин маг уничтожил нашу защиту.

— Что-то мешает вам создать новую или хотите просить нашего руководителя вернуть всё как было?

— О, что вы, что вы, не хотелось бы отвлекать столь занятого человека. Его обязанности курирует сам король, я ведь это прекрасно понимаю. Но как вы верно заметили, что-то мешает нам установить новую защиту. Мы уже нескольких самых знаменитых магов приглашали и всё впустую.

— Вы ждете от меня каких-то действий на этот счет?

— Дело в том, что я не смог попасть на прием к господину руководителю, а вас назвали его ассистенткой и правой рукой, потому я и взял на себя смелость обратиться за помощью. Не могли бы вы просто уточнить, как нам исправить сложившуюся ситуацию, дабы вернуть нашу охранную систему? Ее установка и периодическое обновление, к сожалению, обходились недешево, но зато она превосходно работала.

— А вы не пробовали не настраивать свою систему против маленьких детей? — не удержалась Бэла от колкости, а посетитель смиренно потупил глаза и сложил руки на груди в умоляющем жесте.

— Это правда было лишь досадное недоразумение. Ваша очаровательная малышка может посещать наш замок в любое время, мы готовы предоставить ей любые развлечения, которые девочка выберет, и всего за полцены от настоящей стоимости.

Почему же не бесплатно, хотелось спросить Бэле, но она лишь скривилась от кислых заверений, из-за которых сводило челюсти. Однако женщина не любила добивать и без того поверженного противника, тем более это была не ее заслуга, а Зора.

— На вашем месте, я бы написала официальное заявление согласно образцу на имя руководителя. Позже я передам его через секретаря, и если решение вопроса окажется положительным, вас поставят в известность.

— О, благодарю, премагистр! — вдохновлённый ее словами, точно она дала ему какое-то обещание, распорядитель подскочил к целительнице, чтобы поцеловать руку и еще раз настойчиво зазывать ее с малышкой в их замок.

Когда он наконец-то покинул кабинет, Бэла старательно вытерла руку, а после вернулась к своим обязанностям. Ей еще нужно было составить для Зора список дублирующих друг друга формул.

После официального распоряжения относительного графика рабочего дня никто не задерживался в центре дольше положенного времени, опасаясь получить выговор. Всё было продумано с той целью, чтобы и задания свои работники имели возможность окончить прежде сигнального звонка. Строгий руководитель требовал неукоснительного соблюдения принятых правил, и Бэла в кои-то веки возвращалась домой пораньше, чтобы самой уложить дочь в кровать.

Вот и сегодня она закончила работу уже к шести, оставалось только спуститься вниз и занести список всех индикаторов, которые срочно требовались новому начальнику лаборатории Листеру. Почему он лично не мог проинспектировать склад, для Бэлы оставалось загадкой. Впрочем, будучи очень ответственной и, учитывая тот факт, что совсем недавно именно она занимала эту должность, Бэла решила не разводить церемонии, а быстро набросать список, так как все названия она помнила наизусть.

Дойдя до конца мраморных ступенек, она завернула налево и спустилась еще ниже, а после толкнула дверь в лабораторию. Здесь были погашены практически все светильники, горели только два магических кристалла над широким столом. Подойдя к нему, Бэла положила список поверх остальных бумаг и повернула на выход, когда дверь внезапно захлопнулась, а с той стороны повернули ключ.

Бросившись к обитой металлическими листами деревянной створке, целительница подергала за ручку и убедилась, что ее заперли. Листер, неужели Листер? И здесь решил сделать мелкую пакость? И не боится, что она Зору пожалуется? Или считает, что маг намеренно удалил ассистентку от себя, а значит можно продолжать делать ей гадости?

Еще раз дернув с досадой ручку, Бэла повернулась к столу, посмотрела на стоявшие на полках ингредиенты. Несмотря на царящий здесь полумрак, она могла бы точно перечислить, в какой банке или пробирке находится какой реагент.

Приблизившись к полкам, Бэла принялась доставать нужные ей порошки и жидкости, чтобы сделать взрывную пасту. Ее целительница собиралась выдавить в замочную скважину и попросту сломать замок.

Расставив всё на столе, как и привыкла, в порядке добавления реагентов, Бэла принялась смешивать в глиняной пиале нужные составляющие. Всё шло хорошо, она помнила все доли даже без своих записей. Оставалось добавить последнее — черный взрывчатый песок, но не более трех крупинок. Наклонив пробирку, Бэла сосредоточенно и очень осторожно потянула пинцетом одну, потом вторую, а когда пришел черед третьей, позади раздался щелчок. Он так неожиданно и громко прозвучал в царившей вокруг тишине, что дрогнувшая рука целительницы просыпала в пиалу лишние крупинки.

Отшатнувшись от стола, где из глиняной посудины раздалось зловещее шипение и посыпались искры, Бэла в ужасе обернулась, столкнулась взглядом с распахнувшим дверь Зором, и уже через секунду оказалась лежащей на полу, а маг закрыл ее своим телом, и вокруг замерцала серебряная дымка щита.

Взрыв был оглушительным. От него заложило уши и послышался треск ограждающих экранов вокруг тех сосудов, на которые нельзя было наводить защитные чары. Целительница зажмурила глаза, но ясно ощутила, как вздрогнул аристократ, а потом почувствовала металлический запах крови в воздухе.

Зор держал ее под своей защитой еще какое-то время, а когда дым над полыхнувшим соединением стал рассеиваться, маг медленно отстранился, однако не спешил подниматься на ноги и остался стоять на коленях.

— Зор, — Бэла встревожилась не на шутку, глядя на его опущенную голову. Ноздри всё сильнее щекотал противный запах крови, — Зор, что с тобой, ты пострадал? Защита не сработала?

Маг оперся одной ладонью о пол и с видимым усилием приподнял голову.

— Сработала. Просто какой-то идиот снабдил лабораторию колбами из эболенового стекла, мерзкая дрянь проходит сквозь серебряный щит.

О, духи! Этот безмозглый Листер заказал самых дорогостоящих и красивых колб, не ознакомившись с мерами безопасности, принятыми в центре.

— Где тебя ранило? Спина?

Зор медленно кивнул, а Бэла тут же подскочила, забежала за спину мага, и не ахнула от вида пропитавшейся кровью рубашки только потому, что имела за плечами богатый опыт лечения самых серьезных ранений.

Без лишних слов она присела на корточки, протянула руки и, нащупав спереди пуговицы рубашки, быстро расстегнула ее и спустила с плеч аристократа, оголяя его спину. Света было недостаточно, и Зор сам создал для нее магический шар, который осветил всю картину. Перед глазами Бэлы предстала изрезанная треугольными осколками и утыканная блестящими иглами кожа. Создавалось ощущение, что воздушная волна подхватила разбившиеся от взрыва колбы и, следуя точной траектории, опустила сверкающей радугой на спину мага.

— Потерпи, хорошо? — попросила Бэла и без того молчащего мужчину, который даже не шевельнулся, когда она положила на его плечи ладони и послала в тело заряд целительской энергии, чтобы заставить сокращаться мышцы и вытащить наружу осколки.

Только после того, как последняя иголка упала на пол в груду осыпавшегося стекла, а кровь сильнее потекла из открывшихся ран, Бэла снова закрыла глаза и принялась залечивать все порезы начиная с самых глубоких.

Спустя не менее получаса, она устало опустила руки и отстранилась, а не проронивший ни единого звука аристократ, тяжело выдохнул. Он медленно поднялся на ноги, повернулся к целительнице и протянул ладонь, помогая ей встать.

— Наверное, нужно осмотреть всё тело, возможно, где-то остались незначительные порезы. Еще стекло могло попасть под ткань, необходимо вытряхнуть одежду.

— Большая часть ссадин уже затянулась, — сказал маг, — и Бэла поспешно опустила голову, уловив странный блеск в его глазах. Взгляд против воли прогулялся по широкой груди, и целительница замерла от ужаса.

— О, духи! — неконтролируемый порыв заставил Бэлу резко податься навстречу и положить ладони в район солнечного сплетения, скрестив их поверх мерцающего под кожей цветка. Целительница мертвенно побледнела и закрыла глаза, призывая всю энергию, доступную ей, пролиться в тело аристократа, чтобы вывести с него жуткую холодящую пальцы дрянь.

— Бэла, — услышала она тихий оклик, — Бэла, не стоит, не трать силы впустую.

Он сжал ее запястья, отводя в сторону, а сам отступил.

— Зор, ты не понимаешь, его нужно убрать, Зор!

— Не уберешь, — он по-прежнему не давал ей прикоснуться.

— Я не понимаю, — голос начал срываться от страха, — я не понимаю откуда на твоей груди цветок смерти. Ты что умираешь? Ты болен, неизлечимо болен? Я не ощутила ничего.

— Это лишь метка, Бэла. Метка, не способная причинить вред.

— Не лги. Я слишком хорошо знаю эту отметину. Я целитель, Зор, и видела, как этот с виду красивый символ появлялся на теле умирающих. Он возникает, лишь когда человека уже невозможно спасти.

Она снова рванулась к магу и опять положила ладони на его грудь.

— Он холодный, он совсем холодный, — в отчаянии зашептала женщина, в ее глазах блеснули слезы, и она даже не успела среагировать, когда в следующий момент маг прижал ее к груди. Прижал крепко без возможности вырваться или предпринять еще одну попытку поделиться с ним целительской силой.

Широкая ладонь прошлась по растрепавшимся волосам, а тихий голос шепнул:

— Всё хорошо. Я жив, я не умираю.

Бэла никак не могла поверить ему, но ее собственные ощущения подсказывали, Зор говорит правду. Еще минуту назад она лечила порезы на коже, направляла силу ко всем поврежденным участкам, и не ощутила ничего такого, что свидетельствовало бы о необратимой, грозящей ему опасности.

— Что это тогда? — она подняла голову, вглядываясь в лицо мага, а он опустил руки отстраняясь.

— Это лишь метка, — повторил он, качнув головой, с которой с легким звоном упала на пол пара стеклянных кусочков.

Решительно протянув руку, Бэла коснулась контура цветка, не замечая, как маг вздрогнул. А вдруг Зор каким-то образом скрыл от нее правду, не дал ощутить ничего во время осмотра? Она осторожно провела пальцем вдоль светящейся тонкой линии, обрисовывая плавные изгибы.

— Ты чувствуешь что-нибудь?

Зор качнул головой в ответ.

— Только за пределами линии, — ответил он, тщательно проговаривая слова, будто простое действие давалось ему с трудом.

Бэла подступила ближе, всматриваясь в контуры и упуская из внимания, как напрягаются под ее пальцами мышцы. Маг вдруг слегка качнулся ей навстречу, а рука со следами затянувшихся ссадин поднялась, чтобы очертить нежный изгиб ее лица. Вторая накрыла дрогнувшие тонкие пальчики, прижимая их к гулко стучащему сердцу. Бэла вскинула голову и посмотрела ему в глаза. Вокруг вдруг оказалось слишком темно, они были здесь одни, и в тишине раздавался только звук их быстрого дыхания.

Они стояли так близко, что Бэла ощущала тепло его широкой груди рядом со своей и, сделав еще один крохотный шажок, она ненароком наступила на громко хрустнувшие под ногой осколки. Вздрогнув, целительница очнулась и подалась назад, а Зор мгновенно отпустил, ощутив эту перемену еще раньше, чем Бэла осознала сама. Он отвел от растерянной женщины взгляд и склонился поднять рубашку. Встряхнул, натянул ее на тело, невзирая на ужасный вид окровавленной ткани и даже застегнул все пуговицы.

Бэла молча наблюдала за его излишне резкими движениями, когда Зор повернулся к двери и велел:

— Идем.

Подчинившись, она беспрекословно отправилась следом, впервые позабыв убрать за собой и вернуть все ингредиенты на положенные места. Маг запер дверь лаборатории запасным ключом и повернул к лестнице. Пошел, не оборачиваясь, вверх, крепко сжав отмычку в кулаке.

— Почему ты спустился в лабораторию? — Бэле захотелось нарушить это тревожное молчание.

— Сканирую центр каждый раз, чтобы узнать, остался ли кто-нибудь.

Они почти дошли до красивых резных дверей, ведущих на мраморное крыльцо, когда Бэле удалось наконец нагнать его.

— Тебя довезти? — спросил он, глядя мимо целительницы сквозь стекла закрытых дверей.

— Меня жених встречает, — промолвила Бэла, чувствуя отчего-то сильную неловкость.

— Хорошо, — он снова устремился вперед, когда Бэла, повинуясь еще одному крайне неразумному порыву, схватила его за рукав пострадавшей рубашки.

Маг остановился и медленно обернулся.

— Зор, скажи правду, ты умираешь?

— Нет, Бэла.

— Как же тогда...

— Я умирал, — с этими словами он высвободил руку и вышел на крыльцо. Казалось, сейчас он стремительно сбежит вниз, но Зор замедлил шаг, обернулся и придержал перед ней дверь.Там возле лестницы стоял его экипаж, а Бэлу ожидал Истор.

Стоило выйти, как позади захлопнулись двери и щелкнули невидимые замки. Всего на секунду их взгляды снова встретились, а в следующий миг двое людей отвернулись друг от друга. Медленно, не спеша Зор сошел по ступенькам, удостоил жениха Бэлы лишь мимолетного взгляда, с непоколебимым достоинством сел в свой экипаж, а кучер захлопнул дверцу. Бэла спустилась следом, провожая взглядом отъехавшую карету, когда Истор подошел ближе и обнял ее за плечи.

— Что-то случилось? — с тревогой спросил он. — Где твой плащ?

— Происшествие в лаборатории, — со вздохом пояснила Бэла, а посмотрев на запертые двери, вздохнула еще тяжелее, — и я совсем забыла про плащ.

«Я умирал» — эти слова эхом крутились в мозгу всю ночь и не выходили из головы на следующее утро. Что это значит и как такое возможно? Цветок не появляется на теле человека просто так. Либо Зор выразился иносказательно, либо он изобрел воскрешающий эликсир и испытал на себе. Хотелось пойти и выяснить у него подробности, но останавливало, что маг сам не пожелал поведать их ей. Хорошо же она будет выглядеть, пытаясь вызнать у него детали личной жизни, притом что сама проводит между ними четкую границу. И даже поинтересоваться было не у кого, в таких вещах мог разбираться только действительно сильный маг.

Обычно работа помогала Бэле сконцентрироваться, но сегодня ее рассеянность зашкаливала, так как только в третьем по счету отделе, которые обходила по утрам, раздавая задания, она наконец обратила внимание, как непривычно тихо вокруг, а все сосредоточенно что-то читают.

— Что происходит? — спросила она у молоденькой девушки по имени Аманда, оказавшейся ближе всех.

— Готовимся в переэкзаменовке, премагистр.

— На какую тему?

— А вы не знаете?

Бэла качнула головой и задалась вопросом, а почему собственно именно она узнает всё в последнюю очередь, ведь это обязанность секретарши ставить ее в известность об указаниях начальства, а уже после Бэла должна сообщать всем остальным.

— После увольнения Листера все усердно изучают правила безопасности, общие и те, которые приняты в каждом отделе. Руководитель будет сам проверять всех сотрудников. Вам не нужен дополнительный экземпляр?

— Нет, — Бэла вежливо отказалась, поскольку правила она и так знала наизусть. Однако увольнение Листера стало для нее сюрпризом, но не сказать, чтобы неприятным, особенно если вспомнить спину Зора. — Благодарю за информацию, не буду мешать вам готовиться.

— Последние выходные перед твоей свадьбой, столько всего еще нужно успеть. Можем пройтись по магазинам, пока Лия с мамой не вернулись.

— Времени еще много. Когда Зор берет дочь, они всегда гуляют допоздна. Мама говорит, что с трудом уводит Лию домой.

— С одной стороны, это хорошо, они поладили. Всё же он родной отец, так и должно быть.

— Да, хорошо. Только Зора стало в моей жизни слишком много, он и на работе, и дома. О нем говорят сотрудники, знакомые и даже моя мама.

— Тебя что-то тревожит? — Виолетта отложила в сторону картинки с праздничным оформлением интерьеров и пристально взглянула на подругу.

— Для тревоги нет причин, но просто непривычно, что теперь мама говорит о Зоре совершенно спокойно, а раньше кривилась при его упоминании. Она довольна тем, как он справляется с Лией и что дочка его слушается. Несколько раз пересказала случай про последнее посещение городского парка. Лия пыталась забраться в фонтан с золотыми рыбками, чтобы поймать одну, а когда ей не разрешили, закапризничала. В такие моменты у нее всегда магия выходит из-под контроля.

В общем, струи фонтана полились во все стороны, но даже не успели попасть на прохожих. Мама в красках расписала, как капли замерли в воздухе, стоило Зору поднять руку, а потом они слились в прозрачную рыбку, которая закружила вокруг Лии. Дочка была в восторге и больше не капризничала. Она вообще на Зора смотрит, открыв рот, и бежит со всех ног, стоит ему позвонить в дверь, а со Снежком почти не расстается.

— Считаешь, Зор нарочно очаровывает их обеих?

— Нет, ни одну из них. Он никогда не пускает пыль в глаза и делает лишь то, что считает нужным. Просто умеет поставить себя. Дочка сама к нему привязалась, ну а маму впечатлили его поступки.

— Ты переживаешь, Бэла?

— Возможно, это просто ревность.

— Нет, я ведь вижу, ты не ревнуешь, а именно боишься. Чего?

— Виолетта, — целительница тяжело вздохнула, бездумно перебирая кусочки блестящей бумаги, которые сунула ей в руки подруга, — этот мужчина много лет назад похитил меня лишь потому, что захотел использовать в качестве источника. Ему не было дела ни до моих родных или друзей, ни до моих чувств. Он просто взял живого человека к себе домой, чтобы использовать как цепную собачонку. И я правда боюсь его, боюсь до сих пор, потому как не верю, что люди, подобные ему, могут измениться. А что если он сделает больно и моей девочке, а вдруг он разобьет ее сердечко или же оставит однажды? Ты знаешь, как искренне и глубоко она привязывается к людям. Она такая беззащитная, хрупкая, как мне ее уберечь?

— Бэла, пожалуйста, не волнуйся так. Мне сложно сказать тебе что-то по поводу Зора, я не люблю его, ты знаешь. Однако когда-то я вела себя не лучше. Если бы не Амир, я могла прожить подобным образом всю жизнь, понимаешь? Не хочу никого оправдывать и давать советов, просто не желаю, чтобы ты мучила себя.

— Спасибо за твои слова, — искренне поблагодарила Бэла.

— А как Истор относится к тому, что Зор стал твоим руководителем? Ты рассказывала ему всю историю?

— В общих чертах, без подробностей. Я поведала, что какое-то время жила в доме Зора в качестве помощницы и принимала участие в составлении редчайшего эликсира. Рассказала, что он многому меня научил, а еще что по досадной случайности мы попали под влияние духа соблазна в Лунную ночь, и оттого родилась Лия.

— Хм, — Летта задумчиво склонила голову, изучая покрасневшую подругу, — ты не солгала ни в чем, однако это точно не те подробности, которые Истор желал бы знать. Я отчего-то считала, что ты открылась ему еще в академии.

— Нет, об этой истории мало кто знает.

— Может, оно и к лучшему, — вздохнула Виолетта, а потом, желая немного отвлечь подругу, протянула ей корзину с цветами.

— Выбери те, которые больше всего подойдут для праздника.

Покачав головой, Бэла пояснила:

— Пышной свадьбы не будет. Мы с Истором решили провести простую церемонию в префектуре в присутствии только близких друзей. Ни к чему вся эта мишура.

— Не будет праздника? — уточнила погрустневшая аристократка.

— Нет, обычная официальная церемония.

— Что же, это твоя свадьба и тебе решать, — заключила Виолетта.

Привычно схватив со стола охапку бумаг, Бэла вышла из приёмной и поспешила в кабинет, попутно перебирая листы. Заметив неподписанное заявление, в котором просила отпустить ее на один день по личным обстоятельствам, целительница затормозила, развернулась и торопливо пошла обратно.

— На моем заявлении не стоит подписи, — сунула она бумагу под нос секретарше, — вы передавали его начальнику?

— Я всё передаю, — скривилась та в ответ, — но у вас написано по личным обстоятельствам, а личные вопросы решаются в определенное время. Ступайте к графику и впишите свое имя, если там еще остались свободные часы.

— Ну знаете..., — Бэла не на шутку разозлилась. Именно она является ассистентом руководителя, а следовательно, имеет доступ в его кабинет в любое время, и вовсе не обязана как все вставать в очередь.

— Куда? — крикнула ей в спину секретарша и поспешила было следом, чтобы не дать Бэле войти в кабинет, как разъярённая целительница обернулась и смерила Аделаиду грозным взглядом.

— Попробуете помешать, и я вам такой раствор вместо любимого чая приготовлю, а потом заставлю выпить, понятно?!

Пораженная секретарша застыла на месте, поскольку талант премагистра Хингис в изготовлении всякого рода эликсиров был известен каждому в центре.

«Она меня еще и не пускает», — возмущалась про себя Бэла, распахивая дверь, и даже не сразу поняла, что постучать она забыла.

— Прошу прощения, — замерла на пороге, осознав, что совершенно бестактно вломилась в кабинет руководителя. Громко хлопнувшая дверная створка это подтвердила, а целительница мигом смутилась под внимательным взглядом серых глаз.

— Очередное происшествие, премагистр? Может быть в лаборатории?

— Нет, — покачала головой Бэла, вмиг растеряв всю браваду. Ей ужасно захотелось срочно выйти, а потом вежливо постучать, — Мне всего лишь нужна ваша подпись, — совсем тихо закончила она.

Зор молча протянул руку, и Бэла вложила в нее свое заявление.

— Я могу узнать причину?

Отчего-то захотелось отделаться общими фразами, не вдаваясь в подробности. И Бэла уже готова была заговорить про личные обстоятельства, но оборвала саму себя. В чем она сейчас оправдывается и зачем?

— Я выхожу замуж, — наконец выдавила она, загибая и разгибая уголок злосчастного заявления, которое Зор отодвинул, ожидая ее пояснений.

Лежащие на столе ладони мага сжались в кулаки, но сам он не произнес ни слова.

Бэлу всё больше терзало и это молчание, и собственная растерянность.

— Вы ничего не скажете? — почти шепотом спросила она, имея в виду, чтобы аристократ поскорее подтвердил, что отпускает, и поставил наконец свою подпись.

— Отчего же..., — он медленно поднялся, а Бэла подалась назад, но Зор не стал подходить к целительнице. Он приблизился к окну, выглянул в широкий двор, где каждый день собиралось немало людей. Кто-то прогуливался среди удивительных деревьев и растений, выведенных сотрудниками центра, кто-то приносил сюда свои проекты и жаждал показать их ученым, кто-то собирался податься в соискатели выгодной должности.

— Я многое мог бы сказать. Например, что когда вижу тебя, время замедляет свой бег. Каждый день наполняется смыслом, если знаю, что мы встретимся. Пусть издали, мимолетом, где-то в длинных коридорах центра, но мне выпадет счастье наблюдать за тобой. Еще хотел бы заявить, что мужчина, которого ты выбрала по собственной воле, невероятный счастливец. Ко всему мог бы добавить, что желаю изобрести эликсир, способный повернуть время вспять, но... вряд ли это то, что ты хотела услышать от меня, Бэла. Я прав?

Он обернулся, посмотрел прямо в глаза отчаянно пытавшейся удержать себя в руках целительницы.

— Настоящая любовь преподносится в дар лишь раз, ее невозможно получить силой, как невозможно заставить ребенка смеяться. Ты сделала самый ценный подарок для меня, дала жизнь Лие, но ты не простила, Бэла, и ничего не забыла. Ты вздрагиваешь каждый раз, стоит мне подойти ближе. С женихом вас не разделяет пропасть перенесенных страданий, обвинений и мучительного сожаления, поэтому ты выбрала его. Я бы очень желал сам залечить твои раны, но было слишком мало времени, а принуждать тебя снова я не хочу.

Целительница опустила голову. Выносить его признания было выше ее сил.

— И еще одна важная причина в том, Бэла, — он приблизился на пару шагов и снова остановился, — что ты не из тех женщин, которые бросают избранников у алтаря, это бремя не для твоих плеч.

— О чем ты... — Бэла желала уточнить, что Зор хотел этим сказать, но маг решительно махнул рукой, обрывая ее на полуслове, подошел к столу и, повернув к себе заявление, широким росчерком подписал его.

— Поздравляю со свадьбой, премагистр.

ГЛАВА 21. Свадьба

Светлый, украшенный цветами зал, наполняла приятная музыка. Гости расположились на скамьях, а в центре сотворенной из воздушных облаков беседки замер префект с книгой в одной руке и резной шкатулкой, в которой хранилась магическая цепь, в другой.

Церемония была действительно скромной, если учитывать количество почтивших ее своим присутствием гостей. Однако были в их рядах и очень высокопоставленные лица. Префект отвел глаза от восседающих в первом ряду советника короля и ректора Академии виеров, который стремительно вошел в зал буквально пять минут тому назад. Всё же молодой законник не так давно занял свой ответственный пост и каждый раз с глубоким почтением взирал на людей, самостоятельно добившихся большого успеха. Он и сам знал, как нелегко пробиться наверх и какие недюжинные таланты и успехи необходимо продемонстрировать, чтобы удостоиться чести служить королю Амадина.

— Еле успел, — долетел до префекта шепот, когда Эдвар Хингис наклонился к приветствовавшему его советнику, — кое-как закончил задание в срок.

— Я сам только этой ночью вернулся, — ответил тот, приветственно кивнув еще одному, поспешно усевшемуся на скамью мужчине. А потом они замолчали, так как в комнату грациозно вплыли три женщины, несущие в своих руках золотые свечи. По традиции, их зажигали в конце церемонии, чтобы привлечь в молодую семью достаток, здоровье, процветание и счастье.

Эти миловидные дамы устроились на соседней скамье, по левую руку от мужчин, чье внимание теперь сосредоточилось исключительно на леди.

— Вы ее тоже заметили? — расслышал префект мелодичный голос очаровательной, полноватой дамы, — Я видела ее последний раз не менее двух лет назад.

— Что она здесь делает? — спросила темноволосая мисс, старательно игнорируя взгляды со стороны ректора виерской академии.

— Возможно, ее Истор пригласил, — ответила золотоволосая леди, на которую не отрываясь смотрел сидящий по ту сторону прохода советник.

А дальше женщины заговорили совсем тихим шепотом, и префект уже не мог их расслышать.

— Это странно для бывшей невесты являться на свадьбу своего возлюбленного, — заявила меж тем Элинна.

— Эля, ты как всегда в курсе, что у них были за отношения? — шепнула подруге Виолетта, зная, что та продолжает переписываться едва ли не с половиной академии.

— Они стали встречаться, когда Ист так и не добился взаимности от Бэлы. Долго были вместе, а потом решили пожениться, но отец Линды вдруг получил большое наследство. Некоторых людей деньги жутко развращают. Он отменил свадьбу, заявляя, что отдаст руку дочери только достойному магу, а не тому, у которого нет и гроша за душой. Говорят, Истор жутко обиделся, поклялся, что добьется такого положения, которое папаше Линды и не снилось, а потом собрался уехать из Амадина.

— А Линда?

— Так замуж и не вышла, как видите. Ждала его все эти годы. Я помню, отец объявил о ее помолвке, а она наотрез отказалась. Не ела, не пила, заперлась в своей комнате, пока родители не разорвали договоренность.

— Но Истор в итоге вернулся, он что, бросил ее ради Бэлы? — потрясенно выдохнула Мелинда.

— Это тайна, девочки, но дело в том, что Линда пошла на крайние меры. Она еще в академии провела с помощью подруг приворот, чтобы Истору ни с одной из выбранных им девушек не везло.

— Ужас какой! — слаженно выдохнули Виолетта с Мелиндой, и осторожно, через плечо покосились на бледную брюнетку, сидящую в самом углу зала и не отрывающую взгляда от своих коленей.

— Истор узнал об этом буквально перед отъездом и дико разозлился. Порвал все отношения и пропал на несколько лет из Амадина.

— А она?

— Я не знаю точно, но из письма Синтии (это лучшая подруга Линды) прочитала, что еще до скандала, Линда разорвала связывающие их обоих узы. Она умоляла Истора вернуться, пыталась объяснить, что совершила приворот по глупости, а потом долго искала способ, чтобы его убрать.

— Вот так история, — потрясенно прошептала Виолетта, — должно быть, тяжело ей сейчас. Зачем так издеваться над собой? Приходить на свадьбу мужчины, которого до сих пор любишь? Она все эти годы хранила ему верность?

— Насколько я знаю, никого к себе не подпускала, — уверенно заявила Элинна и хотела еще что-то добавить, когда музыка стала играть громче, а в зал под руку вошли жених с невестой.

От Виолетты не укрылось, как резко Линда вскинула голову, устремляя полный отчаяния взгляд на нарядного и красивого Истора. Маг тоже ее увидел и сильно побледнел. Сбился с шага, но тут же выровнялся и пошел дальше, только лицо стало похоже на маску.

Бэла, казавшаяся в этот день еще краше, чем обычно, ничего не заметила, а продолжала неторопливо ступать навстречу префекту, положив узкую ладонь на руку своего будущего мужа.

— Приветствую и призываю благословение духов на вас, решивших сегодня создать новый крепкий союз... — начал префект хорошо заученную речь.

Музыка стала тише, гости замерли, невеста нервно улыбнулась брату и матери и снова перевела затуманенный взгляд на жениха. Еще при входе в зал она с тревогой оглядела собравшихся, но мага среди них не было. Бэла всю ночь мучилась из-за разговора с Зором, а последняя фраза вызывала опасения, что маг явится на свадьбу, чтобы помешать. Но тот, кого она и искала, и опасалась здесь увидеть, не пришел. Слова законника доносились до невесты, словно сквозь воздушную преграду.

— Вы должны торжественно поклясться... принести обеты и скрепить обещания цепью... занести ваши имена в магическую книгу... — долетали до Бэлы отдельные фразы, а сосредоточиться не получалось. К счастью, целительница превосходно знала весь обряд, а потому вполне к месту вставляла нужные слова, хотя пару раз префекту всё же пришлось повторить.

— А теперь, — перешел законник к заключительной части, и сердце целительницы вдруг застучало с удвоенной силой, — протяните мне свои запястья, и я скреплю их цепью.

Очертания руки расплывались перед глазами и, кажется, сама рука подрагивала, но Бэла нашла в себе силы вытянуть ее, а Истор обхватил ее ладонь своей, и префект связал запястья. Музыка смолкла в этот самый торжественный момент, гости не произносили ни звука, неподвижно ожидая сакрального чуда, когда магия свяжет двоих, а цепь рассыплется звонкими звеньями.

Золотое свечение прокатилось от основания до середины брачных оков, охватив ярким сиянием руку Истора, дошло до запястья Бэлы и вдруг угасло.

Невеста удивленно вскинула брови, посмотрев сперва на ошеломленного жениха, а затем на префекта.

— Мисс... — префект прокашлялся, — миссис... эээ, леди, я прошу прощения, но обряд не может быть совершен. Вы являетесь женой другого человека.

При сильном шоке Бэла всегда немела на время. Будучи ученым, она в первую очередь старалась разобраться в механизмах реакции, а не факторах ее появления. Вот и сейчас принялась объяснять пропажу голоса нарушением жизненно важных функций организма. И вместо того чтобы задуматься о сути произнесенной префектом фразы, стала отсчитывать минуты, когда ее речь восстановится и вернется возможность задавать вопросы. Возможно, только благодаря этому Бэла и не впала в панику, а смогла сделать глубокий вдох и вернуть контроль над непослушным телом.

Следующий вопрос, который прозвучал с ее стороны, вызвал у законника крайнюю степень недоумения.

— Простите, а чьей женой я являюсь?

Этого префект не ожидал, а потому невероятно смутился и не нашел ничего иного, как ответить:

— Того человека, за которого вы выходили замуж.

— Но я не выходила замуж, — разобраться в ситуации сейчас казалось важнее всего.

— Леди, я прошу прощения, но вы уже связаны брачной магией с другим мужчиной, по этой причине цепь не может соединить вас с женихом.

Повернуться и взглянуть в глаза Истору после подобного объяснения оказалось еще сложнее. На мужчине просто лица не было.

— Ист, я, правда, не понимаю...

— Господа, вынужден прервать церемонию, поскольку завершить ее не представляется возможным, — префект всё же взял себя в руки и высказался согласно регламенту. — Прошу разойтись. Повторный обряд допустим только после решения существующей проблемы. Всего доброго.

Подхватив шкатулку, в которую он убрал цепь, и книгу, законник поклонился гостям и покинул комнату через боковую дверь.

Бэла всё еще пребывала в полнейшей растерянности, когда Истор резко развернулся и, крепко ухватив ее за запястье, потянул на выход. Следом подскочил Эди, за ним встали и все остальные. Ист протащил целительницу по проходу между скамьями и не слишком вежливо втолкнул в крошечную кладовку, оказавшуюся по правую руку. Он захлопнул дверь и подпер ее спиной, пристально воззрившись на Бэлу.

— Я прекрасно знаю, — после короткой паузы начал жених, — что не в твоих привычках устраивать подобные розыгрыши, но можешь хотя бы примерно предположить, кто является твоим настоящим мужем?

— Ист, я... — в дверь забарабанили с той стороны, а маг громко крикнул: «Дайте нам поговорить», — и стук прекратился.

— Я могу думать только о Зоре, но не представляю, как подобное случилось. Мы не проводили никакого обряда, понимаешь? Между нами... ну ты помнишь, я рассказывала, что произошло.

— Префект говорил о брачной магии, Бэла. Может, Зор произнес какое-то заклинание, еще что-то?

— Нет, ничего не было, я не помню абсолютно ничего странного, только колье нагрелось и всё... мамочка, колье!

— Какое колье?

— Оно было на мне в ту ночь, брачное фамильное колье их рода!

— Бэла, — Истор скрестил руки на груди и посмотрел на невесту тяжелым взглядом, — Ты говорила, это была случайность, всего лишь притяжение, навеянное духом соблазна. Какого хрымза маг станет надевать брачное колье на девушку, которая всего лишь помогает ему в составлении эликсира? У вас были отношения?

— Не было, Ист, но между нами существовала привязка, кровная привязка, понимаешь? Зор создал ее, чтобы я не сбежала.

— Так... — протянул Истор, а Бэла набрала в грудь побольше воздуха, приготовившись поведать ему всю историю с самого начала.

Когда целительница закончила, они оба уже устроились на полу и прислонились спинами к стене.

— Следовало сразу мне рассказать, Бэла, или ты считала, что я не пойму?

— Тяжело было Ист. Ты единственный мужчина, который принял существующее положение вещей, а потому я боялась, что излишней откровенностью оттолкну тебя.

Маг тягостно вздохнул и откинул голову.

— Я не рассказывал, что впервые испытал, увидев тебя там, в лазарете, когда очнулся после отравления. Думал, попал на небеса, и первой мыслью было, если здесь живут такие создания, тогда и умирать не страшно. Я ведь по-настоящему влюбился, в первый раз. А потом, намного позже, часто думал, что у нас всё могло бы сложиться. Когда встретил тебя после возвращения в Амадин, решил, будто судьба подарила второй шанс, а это оказалась одна из ее шуток. Видно, нам и правда не суждено быть вместе, Бэла.

— Почему ты считаешь, что у нас всё могло бы сложиться еще в академии?

— Всё дело в Линде.

— Линде?

— Да. Ты не заметила? Она пришла на нашу свадьбу сегодня. Честно признаться, я был поражен. Мне говорили, Линда давно вышла замуж и живет с мужем где-то за городом.

— Вы ведь с ней встречались?

— Это всё оказалось обманом, Бэла. Понимаешь, с самого первого момента нашей с ней встречи Линда влюбилась (она сама рассказывала), но для меня в академии было много симпатичных девушек, на нее я почти не обращал внимания. А потом появилась Летка, вся такая неприступная, и мне захотелось завоевать ее, но я искренне полагал, будто влюбился.

Тогда в первый раз Линда заревновала, причем столь сильно, что даже решилась делать Виолетте пакости, но ты Летту знаешь, у нее такой характер, что в итоге даже Линда стала ей восхищаться. Ну а позже в лазарете стала работать ты, и вот тогда я понял, что другие женщины попросту перестали существовать. Очень больно было принять твой отказ, никогда еще не чувствовал подобной беспомощности и разочарования в жизни. Всё потеряло смысл.

Линда оказалась рядом в то время, поддерживала, даже слушала мои бредовые рассуждения о том, что жизнь лучше и вовсе провести, не имея способности чувствовать. Она здорово отвлекала, а потом постепенно родился интерес к ней как к девушке. Много времени прошло, чувства росли день ото дня. Прежде я просто воспринимал ее как одну из поклонниц, она всегда была рядом, а оценить смог лишь после той боли, что довелось испытать.

За пару недель до окончания академии я сделал ей предложение, а потом ее отец вдруг выступил против и заявил, что прежде, чем просить руки его дочери, я сам должен добиться успеха. Я поклялся, что так и будет. Наметил план и решил, с чего следует начать, а потом...

— Что потом? — встревоженно спросила Бэла, когда Истор вдруг замолчал.

— Потом узнал, что все чувства были обманом, Линда приворожила меня. Провела древний обряд, чтобы я не смог быть ни с кем, кроме нее.

Бэла потрясенно выдохнула, а Истор грустно улыбнулся в ответ.

— Она мне лгала, всё было ложью с самого начала.

— Ист... — Бэла прервалась на полуслове, когда в дверь снова громко постучали.

— Что у вас там происходит? — раздался голос ее брата.

— Всё в порядке, Эди, — крикнула целительница, — дайте нам еще две минуты, — и стук прекратился.

— Я даже не знаю, что сказать, Ист.

— Ничего тут не скажешь. Я уехал, но перед отъездом снова увиделся с ней. Она убеждала, что давно уже пожалела о той глупости, совершенной на эмоциях. Объясняла, как тяжело ей было смотреть на всех девушек, с которыми я встречался. А потом дала мне магическую клятву, что нашла способ и разорвала приворот. Мне понадобилось время, чтобы простить, всё казалось, будто мои чувства к ней ненастоящие, следствие проведенного обряда, но вдали я дико тосковал. Спустя время, написал ей письмо и получил ответ.

— Какой ответ? — тихо спросила Бэла.

— О том, что она выходит замуж. Я сперва усомнился, ведь помню, как ее отец был настроен против меня, но после узнал об этой помолвке от одного из приятелей, недавно побывавшего в Амадине. Собственно, тогда и запретил себе даже вспоминать о Линде.

— Ист...

— Что, Бэла?

— А твои чувства к ней, они всё еще не угасли?

— Не знаю, я теперь мало что понимаю, полный бардак в голове.

— Послушай, хочешь загадаю тебе простую задачку?

— Задачку? — Ист повернул голову, глядя на Бэлу с улыбкой, — знаешь, ты совершенно удивительная, просто неповторимая женщина. Я всегда поражался твоему характеру и терял голову от твоей красоты. Даже сейчас, после всех моих признаний, ты мыслишь трезво и логично.

— Наверное, я так устроена.

— Наверное. — Ист снова улыбнулся, протянул руку и сжал в ладони тонкие пальчики целительницы. — Говори задачку.

— Закрой глаза, — велела Бэла, наблюдая, как послушно маг опускает ресницы, — крепко зажмурься и представь себе край обрыва. Представил?

— Да.

— На одной стороне стою я, на другой Линда. Ты нас видишь?

— Вижу, — Бэла заметила, как по лицу Иста пробежала тень, — не стоит вам стоять так близко от пропасти.

— А теперь сосредоточься, и ты ощутишь, как вокруг всё задрожало. Трещина расколола землю, и два огромных куска отломились от каменной глыбы. Мы обе сорвались в пропасть.

Истор вздрогнул и распахнул глаза. Его грудь ходила ходуном.

— Кого ты бросился спасать в самый первый миг, Ист?

— Кого? — казалось, маг еще не до конца пришёл в себя.

— Именно, кого? Меня или Линду. В чью сторону ты сделал первое неосознанное движение?

Бэла наблюдала, как по лицу мага расползается краска смущения.

— Значит не в мою? — уточнила она. — Знаешь, Ист, мне кажется, вам с ней следует поговорить.

Мужчина вздохнул и снова откинул голову, бездумно уставившись в потолок.

— У нас с тобой могла бы получиться замечательная семья, Бэла.

— Я тоже так считаю, а всё потому, что, как сказал один человек, нас не разделяет пропасть перенесенных страданий, обвинений и мучительного сожаления. Но всё это могло появиться и позже, ведь впереди еще долгая жизнь.

— Бэла, Бэла, печально, что нельзя повернуть время вспять и вернуться в ту минуту, когда впервые увидел тебя в лазарете, но чтобы не было злосчастного приворота и той предопределённости, которая нас развела.

— Каждый мечтает управлять временем, — грустно улыбнулась целительница, — но ты уже сделал свой выбор, да и прошлое не переделаешь. Ты как-то сказал, что я всегда была для тебя чуточку чужой и недостижимой. Я знаю, что Линда подходит тебе больше, поэтому хочу сказать спасибо.

— За что?

— Когда ты увидел Линду и осознал, что она не является чьей-то женой, не отступил и не изменил принятого решения, это был поступок настоящего мужчины.

Возвращение домой вышло каким-то совсем грустным. Только беззаботная Лия веселилась и играла с кроликом, тревожа звонким смехом царящую в карете тишину. Бэла задержалась в префектуре ровно настолько, чтобы попрощаться с подругами и их мужьями, а потом брат повез их с матерью и дочкой домой.

По возвращении Бэла ушла наверх, как она сказала, переодеться, а спустя полчаса мать поднялась к ее комнате, но совсем скоро сошла вниз одна.

— Как она там? — спросил Эди, бросая встревоженный взгляд в сторону лестницы.

— Плачет, — ответила мать шепотом, чтобы игравшая в гостевой Лия не услышала и не помчалась тотчас же наверх. — Думаю, ей нужно немного побыть одной. Представь себе, заявила, что она невезучая. И это моя девочка, которая уже столько добилась в жизни назло всем завистникам. Говорит, что, даже повстречав достойного и замечательного во всех отношениях мужчину, не смогла остаться с ним вместе.

— Зря она так, изначально вовсе не в ней было дело.

— У нее одиночество в сердце, сын. Оно ее гложет, а вовсе не невозможность создать семью. Со временем понятно, что зажили бы они с Истором как муж и жена, но ведь счастье женское в другом. Счастье — это чтобы глаз друг от друга отводить не хотелось, чтобы дышать и не уметь надышаться друг другом. Приходить домой, когда он еще не вернулся, поднимать забытый на спинке стула сюртук, прижимать к груди, чувствуя как ее наполняет радость, и вдыхать самый родной и любимый запах. Этого любое женское сердце хочет, сын, но Истор бы ей такого не дал. За все годы только один мужчина нашелся, кто смог ее чувства пробудить, — мать горестно вздохнула, — аристократ паршивый!

— Ты о Зоре?

— О ком же еще? Его она не забыла, как ни старалась, мне ли не знать. И ведь объявился, все чувства моей девочки вновь взбаламутил. А как только вернулся, Бэла сама на себя перестала быть похожа. Еще и в начальники затесался, злыдень, как есть злыдень.

— Так, мам, погоди. Я, кажется, многое упустил, пока был в отъезде. Давай с этого места поподробней. Ты о каком Зоре сейчас?

— Анделино, о каком еще? Похитителе ее.

— Анделино? — Эди вдруг закашлялся и долго не мог остановиться.

Мать поспешно плеснула из чайника чаю и дала Эдвару выпить.

— Так другого никогда и не было.

— Мам, невозможно, Зор Анделино погиб четыре года назад. Это произошло у меня на глазах. Он не мог вернуться.

— Как же не мог, если вернулся? — пришла в замешательство женщина и поспешно подвинула к себе чашку, чтобы сделать большой глоток. — Приехал, здоровый да помолодевший. Он живее всех живых!

Эди напряженно нахмурил лоб, запустил в волосы пятерню, а потом решительно поднялся.

— Пойду я, нам с сестрой нужно поговорить.

— Может, не трогай ты ее пока, и так слезы проливает.

— Довольно уж тянул. Займи Лию, пожалуйста, не нужно, чтобы нам мешали.

На стук сестра откликнулась раза с третьего. Из-за двери доносились тихие всхлипы, и Эди терпеливо ждал, пока они стихнут. Бэла открыла дверь, и на Эдвара посмотрели покрасневшие, заплаканные глаза.

— Эд, — она торопливо вытерла слезы тыльной стороной ладони и распахнула дверь пошире, — входи.

— Ты что рыдаешь? Сама ведь Иста к Линде отправила, а теперь страдаешь?

— Да у нас, — Бэла расстроенно махнула рукой, — ничего с ним не получится. Он думал, Линда давно замужем, а она, оказывается, его ждала. Что мне его заставлять теперь? Чтобы потерпел, пока я со своим законным мужем разберусь? Нечестно это.

— И кто твой законный муж, знаешь?

— Кроме Зора других кандидатов нет.

— Скажу откровенно, Бэла, меня слова префекта поставили в тупик. Я мог бы подумать на Зора, вот только после гибели человека все чары спадают.

— Какой гибели? — Бэла настороженно взглянула на брата, а слезы высохли уже окончательно.

— В тот день, четыре года назад, когда ты прибежала и заявила, что Зор пытался убедить тебя вернуться к нему, случилось одно происшествие.

Эди осторожно взял Бэлу за руку, подвел к кровати и сам опустился рядом.

— Ты не успела договорить и потеряла сознание. Помнишь, Диана долго лечила тебя в лазарете, объяснила это беременностью, потрясением и последствиями разрыва привязки.

— Конечно, помню, — тихо ответила Бэла.

— Дело было не в этом. На Зора напали, когда он шел по парку, который растет за оградой академии. Нападавшими оказались его бывший слуга и еще несколько человек. Все виеры, и им всем Зор чем-то насолил в прошлом. Они затаили обиду и ждали удобного случая, сговорились и устроили ловушку.

Бэла прижала к губам ладонь, напряженно слушая рассказ брата.

— Еще они притащили с собой одну редкую дрянь, с ее помощью можно погубить сильного мага, если он не успеет защититься. Зор не успел. Вот тогда сработала привязка, она окружила вас обоих сетью, сквозь которую невозможно было пробиться никому, даже целителю. Она защищала Зора, вытягивая твои жизненные силы. Так всегда, Бэла, привязка охраняет того, кто сильнее, кто имеет больше шансов выжить. А вот у тебя шансов уже не оставалось, и не у тебя одной.

— Ох, ведь ребенок... Лия!

— Верно. Вы бы обе погибли. Мы тоже ничего не могли поделать, даже Амир, и времени совсем не оставалось. В последний момент, не знаю как, но Зор разорвал привязку.

— Которая его защищала?

— Да.

Бэла подскочила с кровати и нервно прошлась по комнате.

— Это не всё, разорвать привязку, находясь, на краю гибели, значит отдать последнюю энергию и силы. Это верная смерть, Зора не спас бы ни один целитель.

— Он... он пожертвовал собой? — с мученическим видом Бэла прижала к груди сцепленные руки.

— Пожертвовал, — брат тяжело вздохнул. — Мы тоже это поняли. Что и говорить, он поступил благородно, защитил тебя ценой своей жизни. Никогда прежде не думал, что наступит день, когда я начну уважать Анделино, но это был поступок, Бэла. И пускай именно он всё это начал, а его дурацкая привязка едва не убила тебя, но Зор нашел в себе силы поступить правильно.

— Эди, Эди, — голос Бэлы звучал жалобно, словно звон треснувшего хрусталя, — почему ты не рассказал мне раньше, Эди? Брат, я ведь думала, я ведь была уверена, что он бросил меня, что разорвал привязку, и все его чувства угасли. Я ведь от отчаяния наговорила ему в последнюю встречу и решила, что его гордость не перенесла обиды от недостойной виерки. Полагала, прежняя ненависть вернулась, и он навсегда выкинул меня из своей жизни, тем более что эликсир он сумел получить. Ах, брат, я всё понять не могла, зачем он снова приехал, почему повел себя так странно при нашей встрече. Испугалась ужасно, что ему снова от меня что-то нужно, и он решил получить это любой ценой. Он уже поступал так однажды, притворился, чтобы мои эмоции и чувства не досаждали ему. Эди, он не бросал меня! Не бросал! Это я ошиблась. И... и у него цветок смерти на груди. Он говорил, это метка, не способная причинить вред, а я боялась, он скрывает какую-то болезнь. Зор и правда умирал, по-настоящему. Как же он выжил?

— Понятия не имею. Это в принципе невозможно. Мы с Амиром перенесли его в ледяные пещеры, отдали таким образом последние почести. Еще припоминаю, Амиральд вложил в его ладонь ампулу с живительным раствором, но тогда казалось, она не сможет помочь. Может, Амир не зря выбрал такое место, он ведь никогда не делал что-то без причины. Наверное, теперь только Зор сможет нам объяснить. А что касается твоего вопроса, то я не рассказал, потому что Диана запретила упоминать о гибели Анделино. Она поведала, как ты прибежала к ней после магической дуэли, как жутко переживала за состояние Зора. Объяснила, что с трудом спасла вас обеих, когда привязка едва не оборвала ваши жизни. Говорила, ты не оправишься после такого потрясения, что случится выкидыш, а потерю обоих ты не переживешь.

— Она была права, в том состоянии я... — Бэла потерла глаза, на которые вновь навернулись слезы. — А позже, почему промолчал позже?

— Когда ты поправилась и попросила снять с тебя иллюзию, столько всего разом обрушилось, что добивать еще и этой новостью я посчитал слишком жестоким. Потом ты и вовсе перестала говорить о Зоре, не вспоминала о нем, и я решил, что не стоит тревожить затянувшиеся раны, бередить воспоминая. Тем более Анделино погиб, и смысла уже не было. Я хотел, чтобы ты позабыла о прошлом и стала, наконец, счастливой.

— Эд, — Бэла порывисто обняла брата, уткнувшись лицом в его плечо. Эдвар гладил сестру по волосам, шепча успокаивающие слова.

— Значит, он не обманывал, говоря о своих чувствах? А я боялась поверить, — Бэла отстранилась, — его признание было правдой, Эди.

Она вдруг радостно улыбнулась, а глаза осветились настоящим искренним счастьем, но спустя секунду эта улыбка стала медленно гаснуть.

— А он ведь... он знал, Эди! Знал, что не смогу выйти за другого. Мне еще последняя фраза показалась такой странной... Вот же мерзавец какой. Нарочно выставил нас с Истором на посмешище, особенно меня! Это же надо, вышла замуж и не помнит за кого! Ах, проучил так проучил! И это я еще не выяснила, когда он успел на мне жениться!

Бэла с досады хлопнула ладонью по покрывалу, глаза засверкали от гнева. Эди осторожно поднялся, потихоньку отступая к двери.

— Ну я ему всё выскажу! Обманщик! Он всё от меня скрыл!

— Бэла, слушай, сегодня столько всего произошло. Ты подожди до завтра, успокойся немного, ты пока не в себе.

— Я не в себе?!

— Потрясений для одного дня достаточно. Выяснишь у него всё завтра. Тем более уже вечер, намного лучше сейчас будет отдохнуть. Я пойду пока, узнаю, вдруг нужно помочь маме с Лией.

И Эдвар, пока сестра не опомнилась, быстро ретировался из комнаты.

Утром его разбудила встревоженная мать. На ночь он решил остаться в доме Бэлы, а из-за всех событий предыдущего дня уснул поздно, поэтому с трудом открыл глаза.

— Сын.

— Что опять случилось? — спросил Эдвар, устало садясь в постели.

— Бэла совсем рано уехала, еще солнце не встало. Я услышала шум колес на улице и проснулась. Когда выглянула в окно, увидела, что коляска отъезжает. Она ведь к нему отправилась?

— Наверняка. А сколько времени прошло с тех пор?

— Часа три.

— Не волнуйся, соберись пока и одень Лию, поедем в особняк Зора вместе.

Бэла беспрепятственно отворила громко заскрипевшую калитку и вошла на территорию поместья. Первое, что поразило ее, — это царившее здесь запустение. Ведь уже несколько недель, как Зор вернулся, а не в его правилах было терпеть беспорядок.

Идя по заросшим тропинкам некогда ухоженного сада, Бэла с тоской всматривалась в окружающий пейзаж. Точно Зор и не живет здесь вовсе или не видит смысла приводить владения в порядок, а может просто не имеет желания. Ведь прежде ему никогда не было настолько всё равно, чтобы запустить дела в поместье.

Подъездная дорога поросла травой, и вокруг не раздавались голоса слуг, а на стук в дверь и вовсе никто не откликнулся. Бэла оглядела мраморное крыльцо и потрескавшиеся местами ступеньки и снова постучала. За дверью гулкое эхо разносило по огромному холлу стук дверного молотка, но дворецкий не выбежал на зов и не отворил дверь. Целительница потянула за медное кольцо и с трудом приотворила тяжеленную створку.

«Неужели он теперь живет в поместье совсем один?» — спросила она себя, входя в полутемный холл, в который лучи утреннего солнца едва пробивались сквозь мутные стекла. На сердце стало еще тяжелей, потому что в этом доме веяло тоской и одиночеством. Как он вообще возвращается сюда каждый день и притом держит себя на людях с таким достоинством?

Ступая по непокрытым коврами плитам пола, Бэла отчетливо слышала звук собственных шагов. Она также хорошо помнила, где находилась хозяйская спальня, и направилась прямо наверх, полагая, что в столь ранний час Зор еще, возможно, спит. В центр ему следовало прибыть намного позднее.

Остановившись у закрытой двери, Бэла перевела дыхание и, набравшись храбрости, постучала. Какое-то время ей казалось, что и здесь никто не откроет, что Зор попросту переехал жить в другое место, но раздавшийся по ту сторону легкий шум, уверил в обратном.

Маг отворил дверь. Он был уже умыт, а причесанные волосы лежали на плечах белоснежными волнами, только вместо привычного костюма и мантии руководителя, на нем оказался тяжелый бархатный халат.

— Бэла? — голос с легкой хрипотцой выдал его удивление.

Он отворил дверь шире, и целительница вошла в единственное жилое с виду помещение в этом огромном поместье.

— У тебя нет никакой охраны на воротах, — обронила она первую пришедшую на ум фразу.

— Нет смысла, защита не пропустит никого из чужих.

Он замолчал и Бэла молчала, пока маг не спросил:

— Как твоя свадьба?

Заданный совершенно спокойным тоном вопрос пробудил все те эмоции, которые угасли было при виде царившего запустения, перекрытые острой жалостью.

— Ты сейчас смеешься?

— Спрашиваю абсолютно серьезно, — аристократ отошел к окну, а Бэла огляделась вокруг, но кроме записной книжки в мягком кожаном переплете, ничего поблизости не увидела. Схватив книжку, она от души запустила ею в мага. Он лишь слегка отвернул голову, и пущенный разозленной Бэлой снаряд с силой впечатался в щеку, прочертив кожаным уголком красную полоску на скуле мужчины.

— Ты когда-нибудь научишься уворачиваться?! — топнула ногой целительница.

— Зачем? — искренне удивился маг, — ведь ты бросаешь в меня вещи с целью попасть, разве я не прав?

— Не прав! — с досадой высказалась Бэла и скрестила на груди руки, — я их бросаю с целью выплеснуть свое раздражение.

— Буду знать, — пробормотал аристократ и, склонив голову, присмотрелся к пылающей от гнева женщине. — Чем могу быть полезен?

— Прекрати издеваться! Не верю, будто ты не знаешь, что я не смогла выйти замуж вчера, так как я уже замужем. За тобой!

— Хмм, — глубокомысленно изрек маг и слегка оперся о подоконник, продолжая изучать Бэлу взглядом.

— Ты знал?

— Подозревал.

— Подозревал и даже не намекнул? Наказал меня таким образом? Позволил предстать неадекватной особой и выставить моего жениха на посмешище перед друзьями?

— Полагаю, настоящие друзья не будут смеяться в подобной ситуации, а что касается меня, то уверенности не было. Одно лишь подозрение. Я предположил нечто подобное, когда впервые увидел Лию. После единственной ночи мы с тобой едва ли могли зачать ребенка. Однако без соответствующей церемонии данные подозрения не могли подтвердиться. К тому же для тебя так лучше, разве нет? Ты не отменила свадьбу, ты вынуждена была.

— Удивительно, какой же ты всё-таки...

— Какой?

— Невыносимый. Почему ты мне совсем ничего не рассказал? — Бэла проглотила вставший в горле комок и негромко добавила, — я ведь спрашивала про цветок смерти.

— Ты просила не давить на тебя, я решил не рассказывать. Хотел, чтобы ты сама без принуждения сделала выбор в мою пользу.

— Сделать выбор не имея ни малейшего понятия о том, что произошло на самом деле? Ты хоть знаешь, что я сама отменила бы свадьбу, — от волнения голос Бэлы осип и звучал совсем тихо, — понимай, я что ты меня по-настоящему любишь.

Наверное, он этого не знал, поскольку его быстрый жадный взгляд в ее сторону стал для целительницы еще одним откровением. Зор, очевидно, и сам сомневался, что чувства Бэлы к нему сильнее ее обиды. Он выговорил с заметным усилием:

— Я прямо признался тебе в любви.

— Но я не могла поверить.

— Бэла, — Зор покачал головой, словно досадуя на ее логику, — если бы я поведал историю о моем воскрешении, ты бы и подавно не поверила. Подобные признания выглядят более правдоподобно в устах другого очевидца.

Это заявление сложно было оспорить.

— Ледяное дыхание пещеры — негромко продолжил маг, — заморозило меня в момент гибели, у самой последней черты, в противном случае ампула оказалась бы бесполезной, и ничто не помешало бы тебе выйти замуж вчера.

— И как тебе только удалось, — произнесла Бэла, ощущая странную смесь эмоций: от тоски до всплесков почти утихшего гнева, — предоставил мне право выбора, не стал принуждать, но и другому мужчине не отдал. Насколько ты был уверен, что я не выйду замуж? На сто процентов?

— На девяносто.

Возмущение плеснуло волной, омыло изнутри и отхлынуло.

— Хорошо, — выдохнула Бэла, чувствуя, что уже в состоянии контролировать свои эмоции, — я буду очень благодарна, если ты расскажешь мне, как я оказалась замужем за тобой.

Маг глубоко вздохнул, перевел задумчивый взгляд в окно и стал рассказывать:

— В Лунную ночь, когда услышал твое пожелание, я загадал, что женюсь на тебе и никуда не отпущу. Я пытался рассказать об этом еще в нашу последнюю встречу, но не рассчитал силы твоей обиды. Полагал даже, ты будешь счастлива услышать мое предложение. Я понял в той пещере, как сильно ты мне нужна. Нужна безо всякой привязки, ведь на твоей шее было колье, а оно позволяет контролировать эмоции, даже навеянные духом соблазна. То, что произошло, случилось по нашему с тобой обоюдному желанию. По этой причине сработала магия зачарованной вещи. Колье, которое я надел тебе на шею, фактически объявив своей невестой, которое благодаря кровной связке даже без соответствующего обряда признало тебя за хозяйку, активировало брачные узы. Наша ночь стала консуммацией брака, причем добровольной. Вот собственно и всё. Благодаря этому смогла родиться Лия, хотя сильным магам намного сложнее зачать ребенка... а, возможно, ее появлению немного способствовал и дух соблазна, ведь я тоже загадал желание.

Какое простое объяснение, логичное и исчерпывающее, почему же голова до сих пор идет кругом? Бэла прерывисто вздохнула. Вот теперь накатила слабость. После всего: после выяснения отношений, перенесенного потрясения, когда тяжелый груз упал с ее сердца, когда смогла, наконец, поверить, — стало так легко, что и на ногах не удержаться.

Зор успел, подхватил, удержал, а потом поднял на руки, отнес на кровать, склонился, чтобы провести кончиками пальцев по бледному личику, а дальше... дальше и его выдержка дала трещину, ведь воспитанный в истинных традициях аристократ обязан дождаться, когда ослабевшая женщина придет в себя, а не усугублять ее слабость лихорадочными жгучими поцелуями и не тянуть с силой за ворот платья, даже не расстегивая, срывая пуговицы.

Руки Бэлы сами собой устроились на широких плечах и, сомкнувшись вокруг шеи, притянули мага ближе. Вынудив его опереться коленом на кровать и склониться совсем низко, целительница дотянулась до пояса длинного халата. Щеки покрылись ярким румянцем, когда непослушные пальцы совладали с тугим узлом. Хотя разве стыдно отдать себя во власть страстно любимого мужчины, чувства к которому не удалось задавить в себе, как ни старалась? Зачем проявлять благоразумие, когда его руки так нежно касаются уже почти обнаженного тела, а ты, оказывается, безумно соскучилась по его прикосновениям, и пути назад уже нет. И какой смысл отступать, если этот мужчина твой законный супруг.

— Ну как думаешь, не мог он снова ее запереть?

— Это вряд ли, она теперь законная жена, да и дочь у них есть.

— Вдруг она потребует развода?

— Что-то подсказывает, не потребует.

— Может, нам следует войти, сын, проверить, всё ли в порядке? Не пострадал ли кто?

— Ты права, пожалуй.

— А войти мы сможем?

— Нет, но Лия может, а нам достаточно ее приглашения, чтобы преодолеть защиту.

Эди с матерью стояли рядом с приотворенной калиткой, а Лия на руках у бабушки с любопытством заглядывала в огромный заросший сад, напоминавший сказочный лес.

— Тогда, наверное, стоит пойти?

— Наверное, стоит.

Эди снова бросил взгляд на калитку, а после посмотрел по сторонам.

— Надо же!

— Что?

— Вон там на углу кафе с мороженым. Лия ведь уже позавтракала, наверняка захочет съесть пару воздушных шариков.

— Два — это многовато, она и так ест бессчетное количество сладостей. Закажем ей одно.

— Хорошо.

— Потом еще можно немного прогуляться, я в этой части города почти не бывала. Ну а после и в поместье наведаемся.

— Полностью с тобой согласен, идем, — Эди взял Лию, усадил к себе на плечи и предложил матери локоть, на который та с удовольствием оперлась. А потом они медленно направились к кафе, на вывеске которого заманчиво красовалось изображение воздушного мороженого.

ГЛАВА 22. Когда все узнали

— Говорю вам, соблазнить она его надумала. Пользуется своей должностью, чтобы нашего руководителя захомутать!

— Как так?

— Да из кожи вон лезет. Только кому она нужна с незаконнорожденным ребенком? Помяните мое слово, она так просто не успокоится.

— Не может быть, — робко подала голос миниатюрная Аманда из отдела исследований, не решаясь, впрочем, спорить слишком громко.

— Очень даже может. Недавно — секретарша наклонилась вперед, а дамы приблизили свои головы, внимая каждому слову и позабыв про чашки с дымящимся чаем, — дошла до такой наглости, что вломилась к нему в кабинет без стука. Хотя по личному вопросу, и в график не записывалась.

Это заявление вызвало ропот возмущения. Стоявшие поодаль сотрудники даже повернули головы в сторону оживленно шушукающихся женщин.

— Типа она здесь на руководящей должности, а на деле что? На деле, как и все мы должна подчиняться приказам начальника. Вот новый пришел, эта вертихвостка в него и вцепилась клещом. На старого-то ее чары не действовали, как она перед ним юбкой ни крутила.

— Мисс Хингис очень красивая, — снова подала голосок Аманда.

— Ага, красивая. Ребенка без мужа родила, а ходит, нос задравши. Чем она так короля умаслила, что он ее премагистром назначил?

— Ну, проект ведь... — Аманда умолкла под грозным взглядом секретарши.

— Знаем мы эти проекты...

— Тише, — шикнула одна из собеседниц, — вон она идет.

Бэла в этот момент вошла в столовую, огляделась по сторонам, кивнула нескольким приветствовавшим ее сотрудникам и прошла к стойке раздачи.

— Видишь, как выступает, — зло процедила Аделаида, заметив несколько взглядов со стороны работников мужчин на стройную целительницу. Темно-зеленое платье обрисовывало ладную фигурку, а рыжие волосы переливались золотом в лучах падавшего на них солнца.

— Она сегодня будто на крыльях парит, — заметила Кларисса из отдела проектов, — что-то напевает, улыбается.

— Уверена, что дело выгорит, — припечатала Аделаида.

Бэла задумчиво изучала предлагаемые сегодня блюда, не замечая ни направленных на нее взглядов, ни, собственно, самих блюд. Кивнула рассеянно на вопрос столовщицы, взяла пару протянутых ей тарелок, улыбнулась и пошла за отдельный столик, где привыкла сидеть всегда и чаще в одиночестве. Упавший на круглые часы взгляд подсказал, что до конца обеда осталось пятнадцать минут и следовало есть побыстрее, только вот голода целительница не чувствовала совершенно. Взяв в ладонь вилку, она подперла другой рукой щеку и снова уплыла далеко в своих мыслях, позабыв даже про время.

Сегодня утром она уехала из поместья Зора пораньше, поскольку все ее вещи остались в их с мамой маленьком домике. Весь предыдущий день, когда они напрочь позабыли даже про работу, и вся ночь промелькнули перед глазами и заставили жарко покраснеть. Совершенно потеряв голову в пламени жаркого сумасшествия, только сегодня утром они пришли в себя (а точнее, курьер доставил послание от заместителя Зора, в котором тот тревожился об исчезновении начальника), и вспомнили о своей работе. Вопросов была тьма, заданий уйма и... и Бэла еще раз проговорила в уме про вопросы и задания, нетерпеливо желая, чтобы этот день наконец закончился и наступил вечер. Рано поутру уходить из объятий мага не хотелось настолько сильно, что даже любимое дело не влекло как прежде, побуждая поскорее одеться и бежать в центр. А еще она с трудом упросила Зора отпустить ее и не провожать, справедливо опасаясь, что тогда она далеко не уйдет.

— Скоро увидимся, — с ноткой грусти сказала она подперевшему голову аристократу, чей взгляд следовал за ней до двери, а заметив легкое движение, предупреждающе выставила ладони. — Нет, нет, мы ведь договорились.

Он молча улыбнулся, а Бэла никак не могла повернуть ручку, чтобы выйти из комнаты.

— До встречи, — повторила целительница, огромным усилием воли заставляя себя отвести взгляд и отворить дверь. Ноги переставлялись ужасно медленно, точно ее туфли оказались сделаны из железа.

— Чем быстрее доеду до дома и соберусь, тем быстрее увижу его на работе, — уговаривала себя Бэла, и это несколько помогло. Уже у самого основания лестницы она увидела прикрученный к поручням лист бумаги, светившегося в полумраке холла.

«Мы заезжали узнать, все ли в порядке. Лие и Снежку очень понравился сад. Мама соберет твои вещи, сможешь перевезти их, когда пожелаешь. Если что, я помогу.

Брат»

— Ой, — Бэла прижала ладони к вспыхнувшим щекам и едва перевела дух от смущения. Очевидно, они убедились, что с ней все в полном порядке, раз не стали стучать в дверь спальни. Окончательно смешавшись, целительница поспешила на улицу, чтобы скорее добраться до дома.

В центр она приехала чуть позже руководителя и, к огромному своему сожалению, не видела его все утро. По приезде ее тут же заняли посетители и жаждавшие пояснений по различным вопросам сотрудники. Уже перед самым обедом Зор сам вызвал в кабинет, и Бэла помчалась как на крыльях.

Тихонько напевая, целительница впорхнула в просторную приемную и даже не обратила внимание на как всегда «приветливое» выражение лица Аделаиды. В комнате она оказалась не одна, приема у Зора ожидали еще человек семь, но секретарша с кислой миной кивнула именно Бэле, разрешая войти первой.

С трудом сдерживая порыв пробежать оставшиеся несколько шагов, Бэла шла степенно, постучала в дверь кабинета, и, дождавшись приглашения, вошла внутрь.

Улыбка, которой ее удостоил господин руководитель, снова вызвала приступ слабости, даже коленки слегка задрожали.

— Вы... — Бэла прокашлялась, напомнила себе про личные вопросы, которые следует решать в нерабочее время, про черту между руководителем и подчиненной, и закончила фразу, — вызывали?

— Да, — простой ответ прозвучал, на удивление, многообещающе. — Я обнаружил ошибку во всех документах, касающихся вас, премагистр, — Зор сделал особенное ударение на «Вас», почти незаметно усмехнувшись при этом. — Ее необходимо срочно исправить.

— Какую ошибку?

Бэла встревоженно приблизилась к столу, обошла его и остановилась рядом с Зором, чтобы склониться над целой кипой придвинутых к ней бумаг. Просматривая листы один за другим, она силилась найти эту существенную ошибку и хмурилась все сильнее.

— Что здесь не так? — подняла она голову, вглядываясь в невозмутимое лицо начальства.

Не видите? — спросил руководитель и немного наклонился вперед, указывая куда-то кончиком пишущей палочки. Взгляд Бэлы прогулялся по изогнутым бровям, прямому носу, твердой линии подбородка и застыл на чуточку резком контуре губ (по вкусу напоминавших сливочное вино, от которого у Бэлы даже после первого глотка начинала кружиться голова), и мысль об ошибке отступила под натиском совсем других мыслей. Легкий стук металлического кончика по бумаге вынудил непослушный взгляд спуститься ниже, от широких плеч, по руке, до длинных аристократических пальцев. Эти пальцы могли ласкать с такой чувственностью... Движение палочки, которая обвела что-то на листе, заставило-таки посмотреть на собственную подпись.

— Во всех документах стоит фамилия Хингис, премагистр, так же, — маг выпрямился и слегка коснулся ладонью плеча целительницы, отчего у той участилось дыхание, — как и инициалы на вашей одежде. Везде буква «Х», а ее необходимо заменить на «А».

— Да? — Бэла слышала его слова, но собственная реакция оказалась чересчур медленной.

— Да.

Кажется, следовало переспросить Зора, о чем он только что сказал, но аристократ уже продолжил:

— Я подписал приказ для секретаря об изготовлении новой формы, новой печати и прочего, отдам после обеда.

До Бэлы наконец дошло, о чем весь разговор, и она растерялась.

— Но ведь никто не знает...

— Узнают.

— Как? — представив себе масштаб пересудов, Бэла содрогнулась, — нужно всем рассказать эту историю?

Она в страхе прижала к груди ладони, а Зор качнул головой:

— Пускай за нас эту историю расскажут другие, так достоверней. Люди охотнее верят сплетням, чем правде.

— Каким сплетням?

— Тем, которые распустит моя талантливая секретарша.

— Талантливая? — прежде Бэла редко испытывала такое гадкое чувство, как ревность, но сейчас очень неприятно кольнуло в груди.

— Безусловно. Она очень талантливая сплетница.

Целительница испытала и облегчение, и растерянность одновременно, а Зор отошел к другому краю стола, чтобы поднять какой-то пакет, — я помню, четыре года назад самым популярным журналом в Амадине был «Модный вестник». В нем печатались все громкие скандалы в высшем обществе.

— Он и сейчас самый популярный. Даже в нашем центре многие сотрудницы его покупают.

— Чудесно, значит, я не ошибся. Вот здесь есть очень интересная статья.

Зор приблизился, чтобы протянуть целительнице вышеупомянутый журнал, и Бэла углубилась в текст, иначе непременно заметила бы, как маг смотрит на ее сосредоточенное личико, с каким жадным вниманием вглядывается в каждую тревожную морщинку и черточку, точно зеркало отражающие все чувства целительницы. Выражение лица Зора стало совершенно иным, когда он наблюдал за нервно теребящей пряжку ремня женщиной. Пожалуй, вздумай талантливый художник запечатлеть этот миг на холсте, столкнулся бы с серьезной проблемой — как передать всю эту нежность и страсть, почти незаметные для ненаблюдательного зрителя, оттого что удивительно гармонично вплавились в черты спокойного аристократического лица.

«Стала известна причина отъезда одного из самых знаменитых магов нашего королевства — Зора Анделино — четыре года назад» — читала Бэла.

«Глава Академии аристократии и доверенное лицо нашего бывшего венценосного правителя, чистокровный аристократ, чье фамильное древо насчитывает несколько веков, и предки которого сочетались союзом исключительно с представителями древних и уважаемых аристократических фамилий, пошел против принятых тогда законов.

Господин Анделино не известил правителя о своем выборе и самовольно женился во второй раз на женщине, не обладающей иной магией, кроме целительского дара. Виерка по происхождению — Бэла Хингис, в то время не занимала сколько-нибудь высокого положения. Результатом этого не получившего одобрения монарха союза стала принудительная ссылка господина Анделино и невозможность вернуться в королевство, к семье.

Только благодаря новым законам, принятым нашим ныне здравствующим и сиятельным королем Клэрином, Зор Анделино получил шанс воссоединиться с супругой и родной дочерью Амелией, которой уже исполнилось три года.

Напомним, что в настоящее время Бэла Хингис, в замужестве Анделино, известный ученый и прославила свое имя, защитив один из самых неординарных научных проектов и удостоившись за это степени премагистра и места заместителя при руководителе столичного Научного центра. Брат миссис Анделино, Эдвар Хингис, руководит виерской академией магии.

Как стало известно из первых рук, господин Анделино планирует провести официальный обряд, призванный доказать его кровное родство с единственной дочерью и подтвердить законность брачных уз».

Бэла выдохнула, только когда дочитала статью до конца. Перед глазами замелькали крошечные мушки, очертания предметов стали расплывчатыми и неясными. Кажется, по щекам потекли слезы.

Сколько довелось испытать за эти четыре года, через какую боль и унижения пройти, чтобы теперь торжествовать над злыми языками, завистниками и просто теми, кто рад был осудить.

Она отерла слезы и подняла голову, чтобы взглянуть на стоящего рядом Зора. Бросила журнал на стол и вытянула руки, привстав на цыпочки, чтобы обнять его за шею, крепко-крепко, насколько хватило сил. И уже не помня о тех, кто ждал в приемной, и тем более о границе между начальником и подчиненной, поцеловала его, вложив в этот поцелуй все свои чувства, благодарность и тоску по нему.

Часы на стене пробили время обеда, но оба не услышали мелодичного звона, как и шума в приемной, где посетители громко переругивались об очередности, желая внести ясность, прежде чем спуститься в столовую. Недовольная Аделаида бросила взгляд на дверь, точно зная, в каких красках она сейчас распишет поведение этой Хингис девушкам из других отделов, и, шагая от бедра, чтобы лучше был заметен длинный (не по уставу) разрез на платье, громко захлопнула за собой дверь.

Руки Зора в ответ обхватили изящные ладони Бэлы, прижали к краю стола, и сердце в его груди забилось так исступленно, что перед глазами на миг потемнело. Неутолимые в своей жажде прикосновения сменили нежность ее поцелуя, требовательный голод снова вспыхнул внутри. Руки выпустили тонкие пальчики и спустились на бедра, чтобы крепко прижать к себе податливое тело, почувствовать каждый его изгиб и ответную дрожь. Форменное платье показалось слишком длинным, а пуговицы на вороте, которые так долго пришлось расстегивать, было решено заменить удобными крючками.

Бэла услышала, как щелкнул замок, отстраненно обрадовалась тому, что, наверное, наступило время обеда, раз никто не стучит в дверь, а Зор поднял ее и усадил на край стола. Из-за его поцелуев кожа покрылась мурашками, руки и ноги отяжелели, все тело стало слишком чувствительным и слушалось теперь только прикосновений мага, совершенно не подчиняясь целительнице.

«Наверное, чуточку неправильно вытворять подобное на рабочем месте» — мелькнула и пропала в голове мысль, а в следующую секунду Бэла упала на шелковые подушки огромной кровати в знакомой комнате, и со счастливым томлением выдохнула, когда маг отвел с груди сорочку и коснулся обнаженной кожи губами.

Идеальная и совершенная, мастерски выполненная иллюзия объясняла и тяжелую мебель из дорогого дерева, и витражные стекла старинных окон и даже вытканное шелковыми нитями покрывало поверх мягкой перины, но Бэла уже не замечала этой созданной только для нее «спальни», важнее был страстный шепот, ласковые признания и прикосновения, реальные и мучительно-сладкие, намного слаще любой наколдованной сказки. А еще то, что сдержанный Зор в эти минуты становился совсем другим, и даже слова находил такие, от которых накатывала слабость и от счастья шла кругом голова.

— Мисс Хингис, вы идете? Обед закончился. Знаете, господин руководитель не любит, когда опаздывают на рабочие места.

Бэла вынырнула из дивных воспоминаний о том, как господин руководитель нежно ласкал ее в своем кабинете еще пятнадцать минут назад, и как лихорадочно она одевалась потом, заслышав звон настенных часов и старательно пряча от Зора яркий румянец на щеках. Аристократ неспешно застегивал рубашку, в то время как Бэла путалась в многочисленных пуговках на вороте и не могла вспомнить, завязывать бант на поясе спереди или сзади.

Рассеянно взглянув на Аманду, Бэла улыбнулась и кивнула, а в голове крутилась мысль: «Как они могли так сорваться, чтобы во время рабочего перерыва и на рабочем месте, да еще после целого дня и бессонной ночи...» Жарко покраснев, чем слегка удивила свою собеседницу, Бэла оправдала себя тем, что подобное случилось в первый и в последний раз, и это целительница могла утверждать со стопроцентной... нет, девяносто процентной уверенностью.

Тряхнув не желавшей проясняться головой, Бэла поймала недовольный взгляд секретарши, которая в этот момент проходила мимо журнального столика возле двери. Заметив, как Аделаида потянула свежий выпуск «Модного вестника» и прошагала на выход, премагистр поспешно вскочила со стула и, позабыв про несъеденный обед, бросилась к двери. Следовало поторопиться и вернуться в свой кабинет до того, как в центре разразится буря.

А буря не разразилась, нет, наступил конец света. Такого переполоха даже целительница не ожидала. По коридорам прокатился гул, подобный нарастающему рокоту разыгравшегося шторма. Хлопали двери, раздавались громкие голоса и творилась полнейшая неразбериха и суматоха.

Бэла сидела, подвинув к себе бумаги, и смотрела на периодически вибрирующую дверную створку, боясь, что кто-то из особо смелых войдет-таки в ее кабинет. Однако стук раздался лишь спустя сорок минут, и как ни готовилась, но целительница все же вздрогнула. Схватив кипу листов, прижала их к груди и охрипшим голосом крикнула: «Войдите».

Дверь отворилась, но на пороге оказались не шокированные коллеги, а сам глава центра собственной персоной.

— Премагистр, — маг вежливо склонил голову, — будьте добры, отвлекитесь от ваших заданий и составьте мне компанию на ближайшие минут десять.

Бэлу точно окатили мерзлой водой. Что он задумал? Где она должна составить ему компанию. За его спиной мелькали лица сотрудников, жадно прислушивающихся к каждому слову руководителя.

— Зачем? — одними губами прошептала она.

Он протянул руку, а глаза ответили: «Так надо». И пришлось собрать в кулак остатки храбрости и выйти из своего надежного убежища. Если бы не его прохладные пальцы, крепко сжавшие ее ладонь и чуточку смирившие охвативший все тело жар, Бэла могла и передумать.

Зор вывел ее в заполненный толпой коридор и повел вперед, невозмутимо шагая среди перешептывающихся людей. Они вышли в холл, в самый центр просторного мраморного зала, и остановились. Обняв Бэлу одной рукой за талию, аристократ взмахнул другой, и целительнице пришлось вцепиться в мага, поскольку пол задрожал под ногами. Они с Зором вдруг оказались на возвышении, воспарив над толпой.

— Господа, я не привык выставлять на обозрение личную жизнь, но поскольку слухи спровоцировали подобную ошеломляющую реакцию, то готов сделать заявление до официальной церемонии. Премагистр Хингис является моей законной женой, матерью моей единственной дочери. Все сомнения, что могут возникнуть, будут опровергнуты во время подтверждения нами брачных уз в префектуре на следующей неделе. Желающие имеют возможность посетить церемонию. Это не розыгрыш, не ложь и не выдумка, господа. Предвосхищая ваш вопрос, скажу, мы не афишировали эту новость, поскольку не желали спровоцировать лишних слухов. Надеюсь, что рассеял ваше недоумение. А теперь всем пора приступить к работе.

В следующую минуту они снова оказались на полу, а Бэла пережидала всплеск эмоций и повторяла сказанные Зором слова про себя. Перед лицом стольких людей ей ужасно захотелось оправдаться, а в чем, она сама не знала. Аристократ оправдываться не стал и даже не удосужился дать пояснения или рассказать подробности. Он поставил всех перед фактом и велел принять его как данность. Вот и все. Теперь люди потихоньку расходились, искоса бросая взгляды на них двоих, но никто и не подумал спорить. Бэла посмотрела мельком на мага, восхитившись его умением подчинять себе окружающих. Он был так уверен в себе, что и прочие не решались порицать или осуждать его действия.

Знакомый молодой префект бросал на Бэлу подозрительные взгляды, но действовал согласно уставу. В руках он снова держал старинную шкатулку и большую брачную книгу. Эта церемония сильно отличалась от предыдущей, когда присутствовали только самые близкие. Сейчас в префектуре собралось такое количество народа, что самый большой зал не вмещал собравшихся гостей и многим пришлось стоять вдоль стен и даже в проходе (в их числе целительница заметила Аделаиду). Любопытные заглядывали в окна, а поблизости от алтаря замерли два человека в строгих костюмах и длинных мантиях с небольшими записными книжками в руках. Бэла узнала в них представителей журнала «Модный вестник» и еще сильнее занервничала.

Префект торжественно пригласил их с Зором взойти по ступенькам и, когда они остановились на возвышении, взял слово и повторил всем собравшимся, что сегодня проводится церемония подтверждения брачных обетов.

Когда он доставал из шкатулки цепь, на секунду Бэле стало страшно — а вдруг не сработает, что тогда будет? Префект заставил вытянуть руки, а Зор переплел их пальцы, побуждая Бэлу посмотреть в свои глаза. Он ничего не опасался, и эта уверенность передалась и целительнице. Она не опускала взора, даже когда законник связал их запястья цепью. По руке разлилось тепло, а потом послышался звон, и Бэла увидела рассыпавшиеся магические звенья. Весь зал выдохнул.

— Обряд подтвердил законность брака! — громко объявил префект, а на Бэлу снова накатила слабость, но удалось взять себя в руки, так как в эту минуту один из помощников подвел к основанию ступенек Лию. Дочка выглядела чуточку растерянной среди такого количества людей, но заметив маму с папой, вырвала ладошку и сама помчалась наверх, прыгая по ступенькам. Зор подхватил ее на руки, и кудри малышки засеребрились рядом с его белыми прядями.

Бэла на секунду вздрогнула, когда префект достал ритуальный клинок и подал его Зору. Маг, не поморщившись, сделал надрез на запястье, и кровь закапала в подставленный серебряный кубок. Улыбнувшись Лие, аристократ взял ладонь малышки, а Бэла в испуге прижала руки к сердцу. Дочка даже не вздрогнула, когда отец легонько уколол ей большой пальчик, и целительница догадалась, что Зор применил особое заклинание против боли.

Когда кровь смешалась в сосуде, раздалось шипение и по поверхности кубка разбежались золотистые всполохи. Впервые в жизни Бэла наблюдала подобный обряд, не зная даже, чего ожидать. В следующий миг огонь вспыхнул в самом кубке, и над ним возникло яркое красное свечение. Магические линии сплетались между собой, формируя символ. Присутствующие вновь слаженно ахнули, когда над сосудом отчетливо проявился герб рода Анделино.

— Кровное родство подтверждено, — объявил префект, а Бэла с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться у всех на глазах. Лица людей подернулись дымкой, она не различала уже ни написанной на них досады или зависти, ни любопытства или искренней радости. Ее счастливая малышка удобно устроилась на руке у отца, обняв того за шею, и не чувствовала ни капли волнения.

— Церемония окончена, господа, — объявил префект.

ЭПИЛОГ

Закусив от усердия кончик языка, Бэла выплетала третий по счету венок, потому что дочь потребовала, решительно указывая маленьким пальчиком на голову Зора: «И папе тоже». В последний раз целительница плела такие, когда была старше Лии года на четыре.

Взгляд поминутно отрывался от этого непростого задания и останавливался на сосредоточенном лице аристократа или же довольном личике дочери, которой Зор показывал иллюзорного снежного кролика. Настоящий в это время скакал по траве. Девочка смеялась и пыталась ухватить еще одного зайчика ручкой, а маг нарочно делал его прозрачным.

Связав длинной травинкой оба конца венка, Бэла торжественно водрузила его на голову Зора, а тот, не переставая забавлять дочь, ухватил тонкое женское запястье и поднес к своим губам.

— Благодарю, совершенно изумительная работа, — сказал он о ее рассыпающемся творении, — полагаю, он мне очень к лицу.

— Да уж, — фыркнула Бэла, — ты словно помолодел.

Зор усмехнулся шутке и заставил кролика на ладони совершить кувырок, чем вызвал громкий, полный восторга писк.

— Твои прежние приятели, — поинтересовалась Бэла, — не спрашивают, не открыл ли ты эликсира молодости?

— И не только они. В центр периодически заглядывают люди, которым очень нужен именно такой эликсир.

— А что ты отвечаешь?

— Ничего подобного не существует. Сам же я помолодел благодаря тому, что безумно влюбился.

Бэла смущенно покраснела, а маг посмотрел на нее с притаившейся в уголках губ ласковой улыбкой.

— Нам прислали несколько приглашений, ты знаешь? — спросил он, следя за подрагивающими ресницами и нежным румянцем на щеках жены, которая при этих словах удивленно вскинула голову.

— Зачем?

— Старые знакомые хотят, чтобы я представил им законную дочь, а заодно и самую красивую виерку, которой удалось растопить сердце закоренелого виероненавистника Зора Анделино.

— У тебя талант говорить комплименты, почему я раньше этого не замечала? — парировала Бэла, борясь с очередной вспышкой смущения. Рядом с Зором она с завидной регулярностью ощущала себя неопытной девушкой.

— Раньше он не проявлялся, — с улыбкой ответил маг. Увлекшись сменой эмоций на лице своей прехорошенькой супруги, он совсем позабыл про иллюзорного кролика, за что и поплатился. Заскучавшая Лия сползла с колен и точно маленький котенок напрыгнула на папу сбоку, навалившись всем тельцем. Острые локотки умудрились надавить на самые болезненные точки, пока дочь переползала через мага, чтобы соскочить на траву и броситься ловить настоящего кролика

Проводив девочку глазами и убедившись, что она занята на ближайшие пять минут, Зор, не спеша вернуться в вертикальное положение, быстро поймал отвлекшуюся Бэлу за запястье и притянул к себе. Родители решили не терять даром драгоценное время и воспользовались кратковременной свободой, чтобы наконец поцеловаться.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg