«Без названия»

Предисловие издательства

В «Весёлой науке» 342, в последнем афоризме первого издания этой работы (1882), впервые появляется образ Заратустры; этот афоризм идентичен началу «Предисловия» в «Так говорил Заратустра». Однако имя Заратустры мы находим уже в заметках Ницше, за целый год до выхода «Весёлой науки». В начале августа 1881 г. Ницше делает заметки о «вечном возвращении»; тремя неделями позже, причём в точно датированной записи: Сильс-Мария, 26 августа 1881 г., — имя Заратустры всплывает в связи с названием (с этого времени постоянно повторяющимся во фрагментах) новой работы: «Полдень и вечность» (ср. т. 9, 11 [195.196.197]). Но пока остаётся неизвестным, из какого именно источника Ницше взял это имя. В этой связи можно процитировать одно место из «Опытов» Эмерсона, которые Ницше читал в то время особенно интенсивно («ни в одной книге никогда я не чувствовал себя настолько дома и в своём доме... мне не следует её хвалить, она мне слишком близка», — замечает он; т. 9, 12 [68]) и которые, возможно, были у него под рукой (в ницшевском экземпляре книги это место несколько раз подчёркнуто и отмечено, а на полях Ницше написал: «Вот оно!»):

«И мы добиваемся того, чтобы человек был столь крупен, столь выделялся среди пейзажа, что немедленно всем становилось бы известно: вот он поднялся, вот опоясал чресла свои и направился к такому-то месту. Всего больше доверия внушают нам образцы величественных людей, которые одним своим появлением отодвигают в сторону прочих, завладевая нашими чувствами; это познал на себе тот восточный маг, который был послан проверить, так ли велик Зардушт, или Зороастр. Персы рассказывают: когда сей китайский мудрец прибыл в Бактру, Гуштасп назначил день, в который должны были собраться со всей страны вожди, и золотой стул поставлен был для гостя. Тогда возлюбленный пророк Зардушт выступил среди собравшихся. И мудрец, взглянув на этого вождя, молвил: “Такое тело, такая поступь обманывать не могут, одна правда, чистая правда способна была в них себя проявить”».^[1]